– Значит, этот Фарид не слишком хороший парень.

– Да, но Муста поклялся мне, что работа чистая.

«Правда. По крайней мере, сам он в это верит», – подумал Данте.

– У тебя есть его фото? – спросил он.

– На телефоне. Ваши коллеги его у меня забрали.

Данте распорядился, чтобы парню вернули телефон и сняли с него наручники. Никто из полицейских не попытался ни протестовать, ни возмущаться, и Данте понял, что угроза пыток позади.

Покопавшись среди селфи, Марио показал ему снимок, на котором между ними с братом стоял кудрявый парень со светлыми глазами. Выглядел он на несколько сантиметров выше и на несколько лет старше Мусты, да и кожа у него была потемнее.

Через минуту Данте с полными слез глазами побежит вниз по лестнице на свежий воздух, спотыкаясь и чертыхаясь на каждой ступеньке, а через пять растянется на плешивой лужайке, глядя в черное небо. Но сейчас его окатило волной возбуждения, смывшей все страхи и тревоги.

Вторым мужчиной из видеоролика был Фарид.

7

Коломба дожидалась, пока магистрат закончит строчить в своем блокноте. Анджела Спинелли, склонившая голову с бело-голубыми волосами над столом безалкогольного бара, писала невыносимо медленно.

– Кажется, я рассказала вам все, – нетерпеливо сказала Коломба.

Магистрат откинулась назад, скрипнув спинкой стула.

– Госпожа Каселли, с тех пор как вы вернулись на службу, мне хотелось задать вам один вопрос. Он не имеет прямого отношения к настоящему расследованию, но мне нужно кое-что понимать.

«Да, только поторопись. У меня дел по горло». Коломба не могла не думать о Данте и трех амиго. Неизвестно, что еще они могут натворить.

– Спрашивайте.

– Почему вы до сих пор при исполнении?

Лицо Коломбы осталось невозмутимым.

– Я пропустила конец смены.

– Не притворяйтесь, что не понимаете. Я старше вас.

– Это моя работа. Обстоятельства чрезвычайные. Что тут еще скажешь?

– Сказать можно многое. Вы проводили осмотр поезда, заваленного трупами, рисковали погибнуть от отравления газом, а потом, вместо того чтобы передохнуть, снова вышли на службу. Вам не кажется, что вы чересчур надрываетесь?

– Хотите сказать, что я трудоголик?

– Не совсем, – уклончиво сказала Спинелли. – Вы не впервые применяете оружие.

– Да, не впервые.

– Сколько раз вы участвовали в вооруженных конфликтах до перевода в Рим?

Коломба поджала губы:

– Всего однажды. Во время службы в палермском отделе по борьбе с наркотиками я застрелила грабителя.

– Затем за один год вы успели пережить два взрыва, один из которых закончился гибелью начальника мобильного подразделения Ровере, и поучаствовать в перестрелке при освобождении Данте Торре, во время которой лишились жизни двое преступников и был ранен их сообщник. И это не считая сегодняшних событий.

Глаза Коломбы потемнели, как болотная вода.

– К чему вы клоните, госпожа Спинелли?

– В вашей жизни произошел водораздел – дело Отца. И теперь служительница закона, которой вы были ранее, вынуждена иметь дело со служительницей закона, которой вы стали сейчас. Я думаю, что никому не под силу пережить столь суровые испытания, не понеся бремя последствий. Бремя, на которое вы, похоже, старательно закрываете глаза.

– Я не закрываю на него глаза. Но оно никак не повлияло на мою способность к здравому суждению. Меня осмотрели и оценили.

– Невозможно лишить жизни даже одного человека, не получив тяжелой травмы. В римской полиции работают первоклассные психологи, но вы даже не подумали обратиться к ним за помощью.

«Чтобы все мои сослуживцы решили, что я сумасшедшая. Только этого мне не хватало».

– Потому что я в ней не нуждалась.

Спинелли разочарованно поморщилась:

– Вы знаете, откуда человек, которого вы убили, достал свое ружье?

Резкая перемена темы застала Коломбу врасплох.

– Нет.

– Около полугода назад посетитель этого центра убил жену. Он признался и после ускоренного разбирательства был осужден за предумышленное убийство. Ружье принадлежало ему. Оно зарегистрировано на его имя.

Коломба вздрогнула:

– Это я его арестовала. Но я не знала…

– Вы проводили обыск в квартире, где было совершено убийство? – перебила ее магистрат.

– Да. Оружия там не было, иначе я бы его конфисковала.

– Все это время ружье было спрятано в тайнике мечети. Вы отдавали распоряжение его разыскать?

Коломба порылась в памяти. Приказывала ли она найти ружье? Этот человек задушил свою жену. Неужели ей не пришло в голову проверить, владеет ли он оружием?

– Я не помню. Нужно свериться с отчетом.

– Прошло всего шесть месяцев.

– Я же сказала, не помню! – Коломба повысила голос и попыталась взять себя в руки. – Я тогда только вернулась на службу, мне было… – Она запнулась.

– Тяжело?

Коломба вонзила ногти в ладони: не хватало только поругаться с магистратом.

– Я должна была заново освоиться.

– Но вы, возможно, совершили ошибку. Именно потому, что должны были заново освоиться.

– Не исключено, – сказала Коломба. – Это была бы не первая и не последняя моя ошибка. Но сегодня я не ошибалась.

Окинув ее долгим взглядом, Спинелли надела на ручку колпачок.

– Увидимся завтра в прокуратуре. Я распоряжусь распечатать ваши показания, чтобы вы их подписали.

– Когда я смогу вернуться к работе?

– Боюсь, не раньше, чем закончится расследование. Используйте это время, чтобы поразмыслить над тем, что в полиции есть должности, которые не требуют применения насилия.

Коломба почувствовала, что у нее горят щеки.

– Хотите перевести меня в архив?

Улыбка Спинелли не предвещала ничего хорошего.

– Я прошу вас только подумать над этим, по крайней мере до тех пор, пока судья предварительного слушания не огласит вердикт. – Магистрат встала и протянула ей руку. – Отдохните.

«Иди на хрен», – подумала Коломба и молча обменялась с ней рукопожатием. Прежде чем уходить, она подождала, пока магистрат и прочие шишки покинут здание, но в ту же минуту в центр вошел начальник полиции, за которым, как цыплята за курицей, следовала группа арабов в штатском. Они направились к лестнице, ведущей в мечеть, и заинтригованная Коломба пошла за ними. С порога спортзала она увидела, как начальник полиции объясняет арабам, как происходила перестрелка. Его голос эхом отскакивал от бетонных стен. Гости кивали, не произнося ни слова.

Коломба развернулась, чтобы уйти, и столкнулась лицом к лицу с сослуживцем в синей боевой униформе. Этот атлетически сложенный мужчина лет сорока запросто прошел бы кастинг для рекламы бритвы.

– Простите, – сказала она и попыталась его обойти.

– Как ты? – спросил мужчина.

Только услышав его голос, Коломба поняла, что перед ней тот самый симпатяга-оперативник, но уже без маски и снаряжения. Она остановилась.

– Я тебя не узнала, – сказала она.

– Поэтому мы и носим балаклавы. Но я сейчас не при исполнении. Ну или почти. Кстати, – он протянул ей руку, – комиссар Лео Бонаккорсо. Твое имя мне, конечно, известно… Коломба, да?

– Точно. Они и тебя допросили?

– Да, я только что пообщался с одним из помощников Спинелли.

– Ты сказал, что я облажалась?

– Нет. Я сказал, что ты заметила то, что должны были заметить мы. – Лео покачал головой. – Ума не приложу, как это случилось. А ведь мы находили мафиози, которые скрывались в самых невероятных местах.

Коломба пожала плечами:

– От мафиози знаешь, чего ждать. У нас же совсем другой случай.

«А ведь схрон уже существовал, когда я приходила сюда в прошлый раз. Еще одна ошибка, в которой меня обвинят».

Она показала на гражданских:

– А это кто такие?

– Делегаты из нескольких умеренных мечетей в провинции, – ответил Лео.

– Операция «Прозрачность»…

– Тебе это даже на руку. Так они поймут, что у тебя не было выбора…

Коломба опустила голову. Наступила неловкая тишина.

– Ты собиралась поговорить с криминалистами? – нарушил молчание Лео.

– Я уже с ними говорила. Я только хотела… понять, что происходит. – Она попыталась улыбнуться. – Мне пора.

– Оставишь мне визитку? Я бы хотел позвонить тебе, узнать, как дела.

– Я оставила визитки дома. Прости, но мне правда надо…

Лео, кивнув, отступил в сторону, и Коломбе удалось ускользнуть, не попавшись на глаза Сантини, который мрачно мерил шагами помещение. Только на улице она вспомнила, что на служебной машине укатили три амиго. Просить кого-то из патрульных подвезти ее до дому было бы неуместно, и она пошла в направлении главной улицы, стараясь держаться подальше от журналистов и демонстрантов. Уже стемнело, и она не слишком походила на собственные фотографии, которые крутили в выпусках новостей. И все-таки осторожность никогда не помешает. По пути Коломба позвонила в «Снэпчат» Данте.

– Просвети меня, – сказала она.

– О’кей… Мы разминулись с пареньком буквально на несколько минут. По словам соседей, он припарковал свой мопед час назад, но в квартиру так и не поднялся. Должно быть, понял, что мы у него. И прежде чем ты снова начнешь отчитывать меня за взлом, хочу напомнить, что нам было некогда сидеть в засаде.

– Знаю. Есть идеи, куда он пошел?

– Поищем дома у его друга.

– Какого друга?

– Приятеля, который подогнал ему какую-то загадочную халтуру. На мой взгляд, эта халтура связана с поездом.

У Коломбы подкосились ноги.

– Ты уверен?

– В данный момент я уверен только в одном: если Альберти сейчас же не научится водить, меня вывернет наизнанку.

– Без меня ничего не предпринимайте, – сухо сказала Коломба. – И дай мне знать, где встретимся.

– Я пришлю тебе «снэп».

Пока три амиго осаждали его вопросами и возражениями, Данте написал у себя на ладони адрес, сфотографировал и отправил Коломбе. Он не знал, прослушиваются ли их разговоры, но, учитывая, сколько раз он уже нарушил закон, не стоило пренебрегать мерами предосторожности.

Увидев на экране мобильника привычное желтое привидение, Коломба открыла фотографию и назвала адрес водителю такси, которое каким-то чудом поймала на дороге. Сразу после этого сообщение удалилось – Данте установил таймер самоуничтожения. На мгновение Коломба почувствовала себя героиней фильма «Миссия невыполнима». Она никогда не понимала, за что Данте так обожает этот боевик. Впрочем, она многого в нем не понимала.

Такси высадило ее на полной заколоченных магазинов площади, в центре которой возвышался самый уродливый фонтан, который Коломба когда-либо видела. Чаша фонтана, расписанного непристойностями и тэгами, была завалена мусором, а освещался он единственным тусклым фонарем. На одной из прилегающих улиц, рядом с мусорными контейнерами и баром с опущенными рольставнями, дожидались три амиго. Огоньки их сигарет мерцали в темноте, как светлячки.

– Итак? – спросила она, подойдя к ним.

Они вкратце ввели Коломбу в курс дел, прежде всего относительно друга Мусты – некоего Фарида. Фарид Юссеф родился в Тунисе, приехал в Италию с семьей в возрасте четырех лет, со временем получил итальянское гражданство, а также судимости за незаконное владение оружием, мошенничество и кражу. Его осудили на шесть лет за изнасилование, и приговору предстояло вскоре вступить в силу. Ни на одной работе Юссеф не задерживался и регулярно обвинялся в незначительных правонарушениях – по большей части в мелком мошенничестве. Солидный послужной список для парня, которому не исполнилось еще и тридцати.

– Он живет вон там. – Эспозито показал ей на один из закрытых магазинов за галереей. – Неплохо для нелегального жилья. Но мы не знаем, дома ли он.

– Рольставни заперты, – сказал Гварнери.

– Сразу за главным входом в здание находится служебный вход в магазин, – добавил Альберти. – Если мы войдем с той стороны, никто не увидит нас изнутри, а главное, не сможет сбежать.

Коломба еще раз оглядела магазин. Закрашенная витрина вызывала у нее смутную тревогу.

– Где Данте? – спросила она.

Эспозито показал на машину, припаркованную в десятке метров от них. Коломба подошла к автомобилю и заглянула внутрь. Данте ссутулился на заднем сиденье. Его здоровая рука порхала над ноутбуком, на экране которого сменяли друг друга фотографии терактов. Одновременно он весело трепался с одетым как рэпер пареньком, который был пристегнут наручником к рулю. Коломба поняла, что это брат разыскиваемого. Ей показалось, что Данте выглядит еще более худым и изможденным, чем в их последнюю встречу, однако прежнего лихорадочного блеска в глазах он не утратил.



В последний раз они встречались в феврале в баснословно дорогом пятизвездочном отеле «Имперо», где Данте занимал номер люкс. Она тогда занесла ему результаты ДНК-тестов родственников пропавших в Италии детей. Точнее, отсутствие результатов: ни один из образцов не совпал с ДНК Данте.

– Не расстраивайся, – сказала ему Коломба. – Возможно, твои родители объявили тебя пропавшим, но умерли раньше, чем смогли предоставить образец ДНК. С твоего похищения прошло больше тридцати пяти лет, и не исключено, что у них не осталось других родственников. Я еще проверю, не упустили ли чего мои коллеги.

Данте на нее даже не взглянул. Растянувшись на диване у холодного камина в черной косухе и военных ботинках, он напоминал панка-переростка. За ужином он не притронулся ни к чему, кроме вина, и едва удостоил ее парой фраз.

– Можешь хоть двадцать раз перепроверить, ничего не изменится, – мрачно ответил он, не отрывая взгляда от неба за стеклом террасы. Даже в комнатах с мансардными и панорамными окнами Данте иногда чувствовал, что задыхается. – Я никогда не узнаю, кто я такой, – сказал он. – Отец хорошо потрудился, уничтожая все следы моей истинной личности. Почти хорошо, учитывая, что я, в отличие от него, остался жив.

– А ты никогда не допускал возможности, что ты не итальянец? – спросила Коломба.

– Когда брат мне позвонил, в его речи не было ни намека на иностранный акцент. А я замечаю даже самые легкие особенности произношения. Даже когда люди говорят шепотом, как это делал он.

Поняв, что Данте оседлал любимого конька, Коломба постаралась сдержать раздражение. Так называемый брат позвонил ему на мобильник сразу после того, как закончилось расследование по делу Отца. Поскольку звонил он из телефонной будки, отследить его оказалось невозможно. И Коломба, и магистрат сделали вывод, что это был просто глупый розыгрыш. К тому же выводу пришли все, кроме Данте.

– Мы говорим об акценте человека, чей голос ты слышал всего две минуты, да и то по телефону. И ты ни разу не общался с ним ни до, ни после этого.

– Звонил мой брат. И у него есть все ответы, которые мне необходимы, – с отсутствующим взглядом ответил Данте.

– В тот момент Отец только что умер и ты сам едва не погиб, – сказала Коломба. – Ты бы поверил, даже представься он Санта-Клаусом.

– Я не настолько внушаем.

– Тогда объясни, зачем он позвонил столько лет спустя. И не сказал ничего, кроме того, что существует и рад, что ты жив.

– Чтобы меня предупредить.

– О чем?

– Не знаю.

– Может быть, у тебя нет никакого брата.

– Он не лгал. Я умею распознавать ложь.

– Но ты тоже можешь ошибаться! Иногда ты зацикливаешься на какой-нибудь идее и никаких доводов слушать не хочешь.

– И часто оказываюсь прав. Я бы даже сказал, почти всегда по сравнению с моими собеседниками.

– То есть со мной, – набравшись терпения, вздохнула Коломба.

Данте посмотрел на нее со своей фирменной усмешкой, которая на сей раз была невеселой и жестокой.

– Особенно с тобой, КоКа.

Коломба отчаянно старалась не выйти из себя. Данте был одним из самых умных людей, которых она когда-либо встречала, но постоянно балансировал на грани психотического срыва.

– Данте, я знаю, что я тупица, – сказала она.

– Тупица? Мы спасли десять ребят, которых годами держали взаперти в контейнерах! Люди должны бы выстраиваться в очередь, чтобы помочь мне узнать, кто я такой. А вместо этого ко мне рвутся одни хозяева пропавших кошек. Я не могу даже вернуться в собственную квартиру.

– Хочешь, чтобы тебя увенчали лаврами и нарекли героем?

– Почему бы и нет? Разве мы этого не заслуживаем?

– Мы были героями целый месяц. Пора и честь знать.

В те несколько недель телефон Коломбы разрывался круглые сутки. Сотрудницу полиции, потратившую отпуск на спасение детей, наперебой приглашали во все популярные ток-шоу. Она неизменно отказывалась. Точно так же отказывалась она и от скидок в магазинах, и от кофе, которым ее пытались угощать незнакомцы. Ей хотелось жить дальше, но Данте так и застрял в прошлом.

– КоКа, я не знаю, какой жизнью должен теперь жить. Не знаю, почему брат больше со мной не связывался, не знаю, почему моя ДНК не совпадает ни с кем из пропавших детей. Знаю только, что это не случайность. Кто-то заметает следы Отца.

Вне себя от раздражения, Коломба так резко вскочила, что сломала каблук на единственной элегантной паре туфель, которые надевала всякий раз, как Данте приглашал ее на ужин в своей гостинице.

– Данте, не нашлось ничего, что подтвердило бы твои теории. Ни-че-го! Тебя похитили еще в семидесятые, какой смысл хранить эту тайну сегодня?

– Тогда почему никто до сих пор не признался в убийстве Джимми Хоффы?[7] Прошло сорок лет. И его тело так и не нашли. Или самолет на Устике[8]. Кто его подстрелил? Почему нам ничего не говорят? – самым несносным тоном парировал Данте.

– Это разные вещи.

– Конечно, ведь дело касается меня. – Он посмотрел на Коломбу с выражением, которое появлялось на его лице перед тем, как он накачивался таблетками, чтобы заснуть или не смыкать глаз всю ночь. – Не знаю, почему они это делают, и не знаю, почему моя личность так важна. Знаю, что прав. Но не знаю, как это доказать.

– Может быть, ты просто хочешь быть правым, Данте.

– Почему? Чтобы придать случившемуся смысл?

– Да хоть бы и так.

Данте покачал головой:

– Грошовая психология. Правда в том, что ты бы со мной согласилась, если бы не мечтала поскорее нацепить полицейскую форму.

«Черт, он знает», – подумала Коломба.

– Кто тебе рассказал?

Данте презрительно взмахнул больной рукой:

– Думаешь, я нуждаюсь в чужих подсказках? Намекну: твои аперитивы с Курчо слишком участились. Когда ты собиралась мне сообщить?

– Сегодня вечером, но ты уже был не в настроении.

– И ты знала, что я буду против.

– Данте! Это моя. Долбаная. Жизнь. Я не нуждаюсь в твоем разрешении, – не сдержавшись, выпалила Коломба. Но за ее раздражением стояло чувство вины. Она знала, что Данте посчитает ее решение предательством. – Что, по-твоему, я должна делать? Стать домохозяйкой?

– Ну так иди принимай приказы от тех же людей, которые пытались утаить мою историю.

– Это не те же люди.

– В верхах сидят те же. Решения принимают грязные коррумпированные мерзавцы.

– Нет никаких верхов, Данте.

Данте поднялся, чтобы сварить себе эспрессо. Процесс приготовления был для него настоящим ритуалом: он вручную отбирал нужное количество зерен и всякий раз чистил кофемашину. Кофе ему присылали со всех концов планеты, и в любом его жилище пахло, как в кофейне.

– Когда я был уверен, что Отец еще жив, а весь остальной мир – что он мертв, знаешь, сколько раз мне говорили, что я параноик?

– Даже параноик может оказаться прав. Один раз.

Данте поджал губы.

– Ты хочешь верить, что все в порядке, потому что слишком труслива, чтобы поставить под сомнение всю свою жизнь, – с необычной злостью сказал он. – Ты такая же безмозглая, как все копы.

Подобрав сломанный каблук, Коломба выскочила из номера. Позже она выбросила туфли из машины в первую попавшуюся мусорку и поехала домой босиком. В следующие несколько дней они обменялись несколькими примирительными сообщениями, но преодолеть выросшую между ними стену им не удалось. У Коломбы и без того было полно забот с возвращением на службу, да и отношения с коллегами оставляли желать лучшего.

Она словно победила смертельную болезнь и ворвалась в жизнь близких, которые давно ее оплакали и смирились с потерей. Когда ей становилось одиноко, а это случалось нередко, она подумывала позвонить Данте или даже заявиться к нему в отель, но так и не решилась – слишком боялась, что он ее не поймет. Так пролетело несколько месяцев, и раны загноились.



Заметив ее из окна, Данте выпрыгнул из машины проворно, как черт из табакерки. Казалось, все старые ссоры позабыты.

– КоКа! – закричал он. – У тебя волосы отросли… И ты набрала килограмма полтора?

– Одежда полнит, – солгала Коломба. Вернувшись на службу, она питалась как попало. – Зато ты худой как щепка.

– Я живу искусством и любовью. Обнимемся, пожмем руки? Саданем друг другу в нос?

Коломба порывисто обвила его руками. Ей показалось, будто она сжимает в объятиях электрический провод.

– Рада тебя видеть, – пробормотала она.

Данте почувствовал, что воздух стал легче, а сам он словно высвободился из тисков, которых прежде не замечал.

– Я тебя тоже. Я скучал, – искренне сказал он.

Коломба не смогла признаться, что тоже ужасно соскучилась.

– Что ты смотрел? – спросила она.

– Да так, знакомился с темой международного терроризма. Как выяснилось, мне слишком мало о нем известно. Ты знала, что наше видео – коллаж? – взволнованно спросил Данте.

– Коллаж?

– Компиляция из роликов последних лет с заявлениями шахидов и всевозможных террористов. А фраза о женщинах и крестах – из пропагандистского ролика ИГИЛ.

– Может, они просто вдохновлялись мудростью своих кумиров.

– Или кто-то решил скрыть свои истинные намерения и позаботился о том, чтобы все выглядело максимально правдоподобно.

– Данте, давай спустимся с небес на землю. Мы здесь, чтобы повязать двоих убийц. Они сами расскажут, как и зачем совершили то, что совершили.

– О’кей. Готова к нелегальному обыску?

Коломба прикусила нижнюю губу.

– Боюсь, что нет.

– Почему? – изумленно спросил Данте.

– Я не знаю, что сейчас происходит в магазине. Возможно, они поджидают нас, держа палец на спусковом крючке. Без силовиков нам не обойтись.

– То есть ты готова отказаться от возможности поговорить с подозреваемыми?

– Мне будет довольно и того, что я посажу их за решетку. Ведь мы достаточно уверены, что они те, кого мы ищем?

– КоКа… Позволь хотя бы попытаться проверить, что путь чист.

– Каким образом?

Вместо ответа Данте постучал в окно со стороны водителя. Марио опустил стекло.

– У Фарида есть компьютер?

– Да. Он скачивает фильмы и играет в «Варкрафт»[9].

– Значит, у него есть Интернет.

– Он подсоединяется к соседскому.

– Спасибо. Дай мне айпад.

Парень покорно передал ему планшет.

– Можно узнать, что ты задумал? – начиная раздражаться, спросила Коломба.

Данте ухмыльнулся:

– Тебе это не понравится.

8

У всех не совсем легальных программок, с помощью которых Данте всюду совал нос, был единственный источник – Сантьяго. В прошлой жизни Сантьяго был членом кукиллос – банды выходцев из Южной Америки, связанной с итальянским отделением печально известной группировки «мара сальватруча». Он торговал наркотой, пускал в ход нож и пистолет и успел побывать в тюрьме: однажды за торговлю наркотиками, а в другой раз – за убийство. Во второй раз Данте спас его шкуру, найдя свидетелей, которые подтвердили его алиби, и в благодарность мог рассчитывать на его услуги.

В новой жизни почти тридцатилетний Сантьяго и горстка бывших членов банды торговали не кокаином, а данными. Воровал информацию он не всегда. Бывало, другие преступники нанимали его для установки защищенных компьютеров, телефонов, которые невозможно прослушать, и прочих устройств, но бóльшую часть времени он пытался проникнуть в чужие системы безопасности таким образом, чтобы взлом остался необнаруженным.

Получив «снэп» Данте, Сантьяго сразу же установил с ним безопасное скайп-соединение, и Данте принял звонок со своего айпада, подключившись к той же сети, которой незаконно пользовался Юссеф. Чтобы поймать сигнал, ему пришлось подойти поближе к магазину, но разглядеть его в темноте было невозможно.

– В чем дело, hermano?[10] Чего такая спешка? – мрачно спросил с бездарным южноамериканским акцентом появившийся на экране Сантьяго: хотя его бабка и дед были колумбийцами, и его родители, и он сам родились и выросли в Риме.

За его спиной еще двое бандюг вдыхали из пластиковой бутылки молочный дым – вероятно, крэк. Над головой татуированных парней в куртках с кровожадными принтами мерцали отсветы гирлянды с разноцветными лампочками. Они находились на крыше дома Сантьяго, где тот устроил что-то вроде офиса со спутниковым соединением. На лестницах здания дежурили местные мальчишки, предупреждавшие хакеров о полицейских проверках, во время которых те моментально исчезали вместе с оборудованием.

– Мне нужна быстрая работа, – тихо сказал Данте в микрофон наушника. – Я бы не стал тебя беспокоить, если бы не срочность.

– Знаю я твою срочность. No gracias, amigo[11].

– Делов-то на десять минут. Ты видишь, к какой сети я подключен?

Сантьяго несколько секунд щелкал по клавиатуре.

– О’кей. «Wi-Fi Дом». – Так называлась соседская сеть, трафик которой воровал Юссеф.

– Возможно, к этой сети подключены и другие устройства, но их я увидеть не могу. Максимум, что мне удалось, – это подобрать пароль к Wi-Fi: я не такой мастер, как ты.

– Таких, как я, больше нет, hermano, – чуть подобрев, сказал Сантьяго. Какое-то время он с молниеносной скоростью стучал по клавиатуре. Щелчки клавиш походили на пулеметный обстрел. – Старый «мак» под названием «Дом» и ПК под названием «Нага».

– Меня интересует второй, – уверенно сказал Данте. Нагами называлась эльфийская раса из «Варкрафта». – Мне нужно, чтобы ты взломал его и активировал веб-камеру. Хочу там оглядеться.

– Зачем?

– Помогаю КоКе, – сказал Данте.

– Вы снова общаетесь?

– С недавних пор.

Сантьяго замялся:

– В последний раз, как я с ней связался, попал за решетку.

– Обещаю, это не повторится, – сказал Данте, надеясь, что это правда.

Сантьяго взялся за работу. Подобрав пароль к «Наге», он установил на нем RAT – ПО, позволяющее удаленно управлять операционной системой, – отключил лампочку, сигнализирующую о том, что веб-камера включена, и перезагрузил компьютер. Через десять минут курсор Данте задвигался сам по себе, а потом экран разделился, и на одной его половине появилось изображение внутренней обстановки магазина Юссефа.

– Твой бойфренд сделал все, что надо? – заглянула ему через плечо Коломба.

– Он мне не бойфренд…

– Ну, я-то уж точно не якшаюсь с преступниками. Итак?

Данте показал айпад Коломбе.

– Слишком темно, – сказала она.

Тусклый свет фонаря не проникал за закрашенную витрину, и на экране был виден только черный прямоугольник.

– Дождемся машины, – сказал Данте.

Прошло добрых десять минут, пока магазин не осветили фары проезжающего круговую развязку автомобиля, и еще десять минут, прежде чем мимо проехал еще один: первым результатом Данте остался недоволен. Оба раза камера передавала что-то вроде вспышки, освещающей бóльшую часть магазина. Данте выбрал и осветлил самый четкий кадр. На экране виднелось кресло и ножки кровати, а посреди комнаты – что-то похожее на два белых пластиковых бочонка. Помещение оставалось неподвижным, но на левом подлокотнике кресла угадывались очертания руки. Однако внимание Коломбы привлекла не ладонь, а контуры бочонков. Она постучала ногтем по экрану.

– Видишь? – спросила она.

– Какие-то цистерны.

– Возможно, там хранится газ.

– Если и так, они ведь все равно закрыты, разве нет? Иначе газ бы уже испарился.

– Юссеф мог заминировать дверь.

– Никаких проводов нет.

– Мы не видим провода, это не одно и то же. – Коломба повернулась к трем амиго. – Сообщите в участок, чтобы прислали команду биозащиты и спецназ. Нужно обезопасить подозрительное здание.

– Неужели мы так просто сдадимся, госпожа Каселли? – спросил Эспозито.

– У нас нет выбора. Если что найдем, я скажу, что это ваша заслуга.

– Если, – скорбно произнес Альберти. Вот и разбиты его мечты о славе. А ведь они подобрались так близко…

– Мне жаль, ребята. Но вы отлично потрудились, я вами горжусь, – сказала Коломба.

Данте взял ее под локоть и оттащил на пару метров в сторону.

– С кем ты говорила? С Курчо? С Сантини?

Коломба фыркнула:

– Не пытайся меня прочитать. Знаешь ведь, как меня это бесит.

– Я не специально. Ну так что?

– Со Спинелли, – сказала Коломба. – Она поставила мне на вид мои ошибки. И я не хочу ошибиться снова. И без того погибло слишком много людей.

– Войдя в магазин, мы сможем понять почему. – Данте показал ей на тень руки на подлокотнике. – Вот один из двоих, кто может все нам рассказать. Если ты вызовешь спецназ, они пустят пулю ему в лоб, и на этом все закончится.

– Мне жаль, Данте.

– Ты сама меня втянула! А теперь хочешь просто выкинуть!

Притворившись, что не слышала, Коломба вернулась к полицейским. Данте поник. Она устала и винила себя за убийства, поэтому ему и не удалось ее переубедить. Но он подобрался слишком близко к разгадке, чтобы отступать.

Подойдя к автомобилю трех амиго, он открыл дверь со стороны водителя. Марио безропотно взглянул на него:

– Что на этот раз?

– Выходи, – сказал Данте и вскрыл наручники выпрямленной скрепкой. Весь процесс занял не больше пары секунд: освоению навыков, которые помогли бы ему освободиться и сбежать, он посвятил всю жизнь. Он был способен открыть любой замок даже с завязанными глазами и, если бы не боялся удушья и замкнутых пространств, мог бы показывать трюки не хуже Гудини.

Парень потер запястья и расквашенный нос, который успел приобрести баклажановый оттенок.

– Спасибо.

Данте похлопал его по плечу:

– Далеко, пожалуйста, не уходи. Не хочу, чтобы эти придурки тебя пристрелили.

– Знаете, кто из них меня больше всего пугает? Женщина. Тот лысый распускает руки, но она…

– Ты прав, я и сам иногда ее боюсь. Например, сейчас. Ладно, вылезай.

Марио вышел из машины, и Данте сел за руль. До сих пор полицейские были заняты спором и его маневры оставались незамеченными, но, когда он достал оставшийся в кармане ключ и завел двигатель, Коломба бросилась к автомобилю.

Данте захлопнул дверцу и сдал назад.

– Какого хрена ты делаешь?! – крикнула в окно Коломба.

– Извини, КоКа, – задыхаясь, сказал Данте и надавил на газ.

Коломбе пришлось отпустить дверную ручку, чтобы ее не потащило вслед за машиной. Она с ужасом увидела, что автомобиль нацелился прямо на магазин Юссефа.