Алекс Орлов

Граница лавы

1

Брейн немного переоценил свою значимость. Он полагал, что продержится всего семь дней, а потом за ним приедут тяжеловооруженные ухари и под предлогом обмена опытом арестуют прямо в спортзале. Однако прошла неделя, потом другая, а он продолжал натаскивать свой взвод, стараясь успеть оставить им хоть что-то от собственного опыта, но в начале третьей недели его прямо с марш-броска по обширной территории базы вызвали к командиру – полковнику Стормеру.

Брейн передал управление взводом своему заместителю, сержанту, и пошел следом за посыльным, который то и дело оглядывался на капитана Брейна, ставшего за короткое время на базе своеобразной звездой.

Порой случалось, что грифы «секретно» и «совершенно секретно» ставили с большим запозданием, когда слухи уже распространялись за пределы места событий. Вот и рассказы о том, как Брейн сумел преодолеть «участок космического вакуума» и спасти город, обрастали все новыми устрашающими подробностями.

Подходя к знакомому еще по первому визиту на базу безликому бетонному корпусу, Брейн чувствовал, что полностью спокоен и готов принять новость, которую ему, без сомнения, вынужденно заготовил полковник Стормер.

Улучив минуту, посыльный свернул куда-то в бытовую секцию, должно быть, по нужде, но Брейн сам нашел нужный кабинет и, постучав, вошел, обнаружив полковника Стормера в расстегнутом кителе с початой бутылкой казенного рома на столе.

– Я сволочь, Томас, – сразу сказал полковник и залпом выпил очередную порцию.

– Не торопись, давай по порядку, – попросил Брейн, садясь у рабочего стола начальника, чтобы увидеть, какие тому приносили криптограммы и в какой последовательности.

Отчасти бумаги уже были перепутаны, но, учитывая, что полковник все еще твердо стоял на ногах, а бутылка лишь ополовинена, «военные действия» начались не раньше полутора часов назад. А последние депеши, судя по временным штемпелям, принесли менее получаса назад.

– Томас, я сволочь!..

– Джон, для меня важно, чтобы ты оставался в трезвом состоянии, иначе я не узнаю, что мне предстоит, – сказал Брейн, убирая бутылку и чувствуя непреодолимое желание самому выпить все до дна, чтобы на какое-то время забыть об этой ноющей боли. Ну сколько можно?!

– Ладно, прошу прощения, капитан, – произнес полковник, застегивая китель. Брейн указал ему на первую криптограмму.

– Это приказ откомандировать тебя в двадцать четыре часа на курсы подтверждения квалификации.

Брейн пробежал глазами текст и кивнул.

– Я просто так не сдался, Томас, ты не думай! – мотнул головой полковник. – Я тут же вызвал лейтенанта-связиста и потребовал отбить ответ: так, мол, и так, база на передовой в борьбе… с этими самыми, ну ты знаешь.

– Знаю, – подтвердил Брейн.

– Ну вот, говорю, а вы меня лишаете ценной штатной единицы. Не могу, дескать, никого отпустить, и точка. А они что, думаешь, сделали?

– Приказали? – попытался угадать Брейн.

– А вот ни хрена, посмотри на бланк… А, нет, это другой, вот – смотри! Прежде никогда не отзывались, клали на нас три прибора, а тут – посмотри! Тотчас направляют к нам двух молодых лейтенантов для пополнения командного состава!

– Оперативно.

– Все так, как ты и предупреждал, Томас! А я – сволочь и задница, прости меня!..

– Перестань винить себя, ты был не в курсе этих проблем. К тому же промолчи ты насчет моих подвигов, они все равно нашли бы меня, но на пару недель позже.

– И что ты предлагаешь? Вот так просто сдаться?

– Почему сдаться? Я не враг им, и они мне не враги. У нас существуют какие-то недоразумения, и я уверен, мы их разрешим и расстанемся довольные результатами.

– То есть ты… Ты правда веришь в то, что говоришь, Томас? – с долей недоверия уточнил Стормер.

– Разумеется. Ранним утром я поеду к ним в этот центр подтверждения квалификации и вскоре буду точно знать, где мы размолвились с этими привязчивыми ребятами.

– Ты просто успокаиваешь меня.

– Да, успокаиваю, потому что мне нужно распоряжение о подготовке проездных документов. Будь добр, Джон, отдай это распоряжение.

– Да отдам, конечно, куда я денусь… – упавшим голосом произнес полковник.

2

Спустя час Брейн уже собирал вещи в небольшой служебной квартире на территории базы. Он еще не успел привыкнуть к новому жилью, не успел ощутить его своим, поэтому расставался с ним без сожаления.

В последний раз принял душ из водозаменителя, побрился и освежился казенным средством после бритья.

Потом еще раз проверил, насколько аккуратно уложены пара его лучших костюмов, дюжина сорочек и три галстука, которые были куплены в надежде на широкие перспективы и новую жизнь, на которую Брейн надеялся, покидая майора Корсака.

– А может, выбросить эти шмотки? – вслух спросил себя Брейн, глядя на вещи, в которых все выдавало их благородное происхождение – и тонкий, едва заметный ворс, и подчеркнутая небрежность широких отворотов, и безупречная строчка.

«Нет», – сказал он себе, застегивая казенный чемодан. Ведь пока эти вещи из будущей, возможно, призрачной, спокойной жизни будут при нем, у него останется надежда.

Надежда на новую жизнь, когда тебе уже за пятьдесят.

Да, Брейн отлично выглядел, и его возраст угадывали только женщины – по уважительным манерам и выражению глаз. Глаза выдавали возраст Брейна, хотя седина и прочие предвестники старости его пока обходили.

Брейн объяснял это хорошей генетикой, любовью к физическим нагрузкам, ну и, конечно, несколькими восстановительными периодами разной длительности в госпиталях, где ему в лошадиных дозах кололи различные ударные препараты.

Знающие люди позже говорили ему, что иная оздоравливающая терапия была сродни поражающему фактору тритиевого боезаряда, однако после специнъекций Брейн принимал восстановители, а потом восстановители от последствий применения первых восстановителей и сдабривал все другими, подбиравшими остатки за предыдущими, и однажды на эту гонку у него ушло два месяца.

Ему пришлось выдержать несколько переливаний крови и лимфы, перенести чистки желудка и кишок, стимуляцию токовыми разрядами и много чего по мелочам.

Были моменты гнева и отчаяния, хотелось пришибить кого-то из персонала, но доктора свое дело знали, и в результате у него прижились все синтетические вставки, заменившие фрагменты плоти, пораженные зажигательными осколками.

Одним словом, все эти страдания, как теперь считал Брейн, дали ему толчок к обновлению организма, вот он и выглядел молодцом по сравнению со сверстниками.

3

Итак, прощай, база! Никаких слез, провожатых, прощальных салютов. Все документы были у Брейна с собой – командировочное предписание, маршрут с графиком движения, копии оплаченных военным ведомством билетов среднего класса на всех видах транспорта. Все это сдабривалось ярлыками на доплату за подписью полковника Стормера – таким образом, Брейн мог добираться до места бизнес-классом или его аналогами.

И снова знакомая бетонированная тропинка и знак окончания закрытой для связи зоны, после которой Брейн смог воспользоваться диспикером для вызова такси.

Он мог взять казенный транспорт – не пришлось бы топать до шоссе, однако Брейну хотелось разорвать все связи разом. Он понимал, что сюда уже не вернется – это не входило в планы тех, кто его вызывал. А значит, и в его, Брейна, планы. Он был реалистом.

– Куда поедем, сэр? – спросил приветливый гоберли-таксист, распахивая перед Брейном багажный отсек.

– В «Порт-Империал».

– О!.. Мне, конечно, приятно, но согласно инструкции я обязан сообщить вам, сэр, что на пассажирском суперскурте вы лишь с одной пересадкой уложитесь в десять сакверов, я же возьму с вас сорок.

– Не люблю суперскурт, – сказал Брейн, садясь на заднее пассажирское сиденье.

– Не могу не сказать, что меня это радует, сэр, – усмехнулся гоберли, занимая водительское место. – Советую пристегнуться, мы поедем по скоростному шоссе – это входит в мою высокую таксу.

– Хорошо, – согласился Брейн, привычно надевая страховочную сбрую.

Машина тронулась, и пока ничто не говорило о ее скором разгоне – несколько километров им предстояло преодолеть по обычному шоссе, а уже потом свернуть на скоростное.

– В отпуск, сэр? – спросил таксист, когда они проехали пару километров.

– В командировку.

– Видимо, у вас хорошие командировочные.

– Видимо, – кивнул Брейн.

Потянулись вышки магистральной связи, над которыми время от времени загорались бледно-розовые короны, свидетельствующие о пересылке информационных пакетов большой плотности.

Брейн вздохнул и стал смотреть в другую сторону, на проносившиеся за прозрачным разделительным барьером машины встречного потока.

– Внимание, сэр, мы в тридцати секундах от перехода на скоростное шоссе, – предупредил словоохотливый гоберли.

– Что я должен делать?

– Посидите ровно во время ускорения, сэр, это позволит вам избежать травм.

– Не вопрос, посижу ровно.

Такси перешло в правый ряд, затем вкатилось в разгонный туннель и стало ускоряться так быстро, что Брейна начало приятно вдавливать в спинку кресла, а когда мелькание осветительных панелей в туннеле прекратилось, машина вылетела на шоссе, с ходу встроившись в редкий поток скоростного транспорта.

Здесь было больше скорости, больше простора и настоящей дорожной роскоши с широкими полосами и аэродинамической сеткой, позволявшей гасить паразитные турбулентные возмущения.

Брейн ожидал, что это удовольствие продлится с полчаса, а потом снова обычное шоссе, однако такси летело с ветерком почти до самого здания «Порт-Империала». Лишь на последнем отрезке машина соскочила в тормозной туннель – куда более узкий, чем разгонный, и, выпустив все щитки, задрожала под набегающим потоком воздуха.

Доставив пассажира до места и получив полный расчет, таксист отъехал в отстойник и включил на панели режим прогона тестов. Это требовалось для отчета перед диспетчером, который в реальном времени отслеживал на мониторе движение машин транспортной компании.

Просто остановиться таксист не мог: это не поняли бы в компании, под прикрытием которой он работал, а также собственное начальство, следившее за тем, чтобы агент «не спалился».

– Докладывает «дядя Пензер»…

– Кто? – переспросил удивленный голос, и таксист решил, что его случайно переконнектили на другого абонента. Но через мгновение он отбросил эту мысль, ведь это была спецсвязь.

– Докладывает «дядя Пензер»! – повторил он более настойчиво.

– Ай… Это… «Жинтарь-полста-восемнадцать» слушает…

– Какой «жинтарь»? Вы там хлорофилла объелись, что ли?! – возмутился агент.

На том конце послышалась какая-то возня с перекладыванием гарнитуры с одного оператора на другого.

Наконец шорох и трескотня изломанного провода прекратились, и оператор профессионально поставленным голосом произнес:

– Приветствую, «дядя Пензер», «Ангелиось-три-пять-двенадцать» тебя внимательно слушает.

– Наконец-то. Я уже думал, вы пьяные валяетесь, а сервером теперь ваши девки управляют в голом виде.

– Да ты что? Такое только померещиться может, у нас тут суровая мужская действительность и семнадцатый час суточного дежурства. Ты чего хотел?

– Мне замначальника бюро нужен.

– Нужен – сейчас получишь…

Но не успели агента соединить с начальством, как на заднем плане послышался грохот какой-то посуды и раздались громкие девичьи вопли, где одна кричала, что ее ошпарила какая-то дура, а вторая возражала ей, что она сама такая.

Но тут соединили с замначальника.

– Слушаю тебя, Хамзат!

– Сэр, все прошло как по писаному. Принял его возле базы, доставил до «Порт-Империала». Настроение у объекта нейтральное, в разговор втянуть не удалось, но на контакт откликался.

– Понятно. Как твое мнение – намерен ли он отклониться от указанного маршрута?

– А я почем знаю? Там маршрут наверняка не на одни сутки, а я его…

– Заткнись, пожалуйста.

– Молчу, сэр.

– Думаешь, это я тебе опросник готовил?

– Думаю, нет, сэр. Вам его прислали, – догадался агент.

– А значит, что?

– А значит, задайте вопрос еще раз, сэр, кажется, у меня сформировалось несколько выводов.

– Итак, склонен ли он?..

– Склонность к нарушению маршрута проявилась в ситуации несформированной реактивной среды социального окружения, что говорит о возможном нарушении стандартных схем поведения в момент обострения деструктивных личностных факторов. Как вам такое, сэр?

– Дерьмо, надутое воздухом. Но для отчета сойдет.

– Так я отключаюсь?

– Да, отключайся… хотя… подожди!

– Слушаю, сэр.

– На «горизонте пятнадцать» снова шлюхи на дежурстве?

– Я не разобрался, сэр, похоже, там какие-то кастрюли и что-то там варят.

4

Вот и очередной пассажирский борт.

Брейну казалось, что он какой-то разъездной работник, поскольку в последнее время транспорта в его жизни стало больше чем нужно.

Не радовал даже уровень комфорта. Лучше бы пожить на одном месте, хотя бы год. Лучше пять, чтобы потом сразу на пенсию. Здесь для военных полагались хорошие пенсии, и Брейн вполне бы мог на такую рассчитывать, если бы не эти постоянные терки между спецслужбами и прочими госструктурами, где у него постоянно получалось принимать не ту сторону.

– Ваш багаж, сэр.

Это паж-канзас. Чемодан был нетяжелый, но Брейн разрешил персоналу доставить его до номера.

– Нам необходимо зарегистрировать вас, сэр.

Это уже менеджер по размещению пассажирского потока. Блондинка лет двадцати восьми, но скорее тридцати двух. Следовало учесть, что у сотрудников ее уровня бесплатный билет на поддерживающие и омолаживающие процедуры.

– Девушка, я хотел бы прямо сейчас пойти в номер, а зарегистрироваться после.

– Сэр, но тогда вы не сможете принять участие в розыгрыше «золотой пассажир» и не получите скидку на сладкую вечеринку в размере тридцати процентов!..

Брейну глубоко безразличны были все эти «золотые пассажиры», «платиновые клиенты» и «миллионные абоненты». Также его не интересовали «сладкие вечеринки» со скидкой или без, но в глазах хорошенькой менеджерши он заметил интерес и остался, сев на стул в баре, располагавшемся недалеко от входа, где у службы размещения находился небольшой офис.

Внимания Сэм, так звали блондинку, ожидало еще несколько пассажиров, поэтому их знакомство прошло быстро и формально, однако перед уходом она сунула Брейну в руку крохотную записку – «Приду после ужина».

Пассажирский супермонитор «Викрамеско» через час после прибытия Брейна на борт стартовал не с обычной площадки, а с гравитационных колонн, тем самым экономя семьдесят процентов топлива.

При этом обошлось без чрезвычайных режимов для пассажиров, и Брейн, даже не присев, пережил старт, рассматривая банные принадлежности в ванной и изучая инструкцию о правилах использования нелимитированной воды.

Номер, конечно, не как в «Спейсперл», однако вполне приличный. Оставив его, Брейн, не переодеваясь в гражданское, пошел прогуляться по лайнеру.

Военных здесь оказалось немного, и на него обращали внимание из-за его роста. Но впервые ему было на это наплевать.

До обеда еще имелось время, и Брейн решил осмотреть судно. Ему было интересно все, и останавливали его лишь замечания персонала, сообщавшего, что далее пассажирам вход запрещен.

Брейн извинялся, разворачивался и шел в другом направлении, и так продолжалось, пока на его бейджик не пришел сигнал, сообщавший, что пора обедать. Бейджик был оснащен говорящим навигатором, но Брейн в его подсказках уже не нуждался – он немного изучил судно и знал, где находится обеденный зал.

Брейн двигался вместе с оживившейся публикой, и на него вдруг нахлынули ощущения откуда-то из детства, когда пару раз он был в каких-то детских лагерях. Тот же сигнал на завтрак, обед и ужин. И все топали по коридору, ловя запахи столовой и пытаясь угадать, что сегодня подадут.

Здесь же, даже за двадцать шагов до распахнутых дверей обеденного зала, никаких посторонних запахов не ощущалось, за исключением каких-то древесных ароматов, подаваемых из подпотолочных аэраторов.

Однако стоило перешагнуть порог обеденного зала, как сейчас же появились все соответствующие запахи – салатов, супов, омлетов, мясных наборов.

Разумеется, весь этот спектр выдавали волновые имитаторы, заглушавшие запахи, пробивавшиеся с кухни, – испарения от дозаторов дезинфекции, фабричный запах пластика, из разных видов которого сделаны мебель «под дерево» и полы «под камень».

5

Вскоре Брейн нашел свой стол и порадовался, что в отличие от многих компаний здесь использовались полноразмерные столы, где не нужно было сидеть по струнке ровно, чтобы не заехать локтем в чужое блюдо.

Там уже сидел седоватый канзас в костюме пшеничного цвета и изучал длинное меню.

– Здравствуйте, прошу прощения, а какое место у вас указано? – спросил Брейн.

– Что? Неужели старина Оркейн снова уселся на чужой стул?! – воскликнул канзас, едва не подпрыгнув. Потом взглянул на своей бейдж и кивнул.

– Так и есть, простите великодушно!

– Ничего страшного, – улыбнулся Брейн, занимая освобожденное кресло, – в конце концов, нет никакой разницы, где сидеть.

– Бруно Оркейн! – представился канзас, протягивая через стол руку, и Брейн осторожно ее пожал, опасаясь, что разволновавшийся пассажир сшибет со стола приветственный букет.

Не успел Брейн сесть, как появились новые соседи по столу – дама-суперколвер лет сорока трех, с неестественным румянцем и неизменными борцовскими плечами, и девушка-варвар, сероглазая, светловолосая, с дорогой окраской волос под естественный цвет.

– Наконец-то нас окружают мужчины, Фелиция! – воскликнула дама, бросаясь к своему месту с такой решительностью, что едва не снесла официанта с перегруженным подносом.

Ее спутница скрыла смешок и, чуть придержав подол платья, опустилась на свое место.

– Итак, мужчины, давайте знакомиться! – взяла инициативу в руки дама с борцовскими плечами.

– Не вопрос, милочка! Я – Бруно! – сыграл свой номер канзас и театрально повел зрачками.

– А я Томас, – признался Брейн.

– Меня зовут Фейли, но моя новая знакомая почему-то решила, что меня зовут Фелиция, – пожаловалась блондинка, которую Брейну хотелось назвать «профессиональной блондинкой». Глядя на нее, он не мог избавиться от мысли, что она сейчас на работе.

– Ну вот, подруга называется, взяла и всю меня распотрошила, а я, если кому интересно, Конкордия. И я еду на свадьбу к моему брату Питеру. Он живет в Мокасине, это такой город на Линарде – это такая планета.

– Делаем заказики! Заказики делаем!.. – прошелестел мимо стола старший официант, ловко забрасывая на столы книжечки-меню.

– А вы военный, да? – спросила Фейли, хлопая ресницами слишком часто.

– Да, я военный, – улыбнулся в ответ Брейн.

– Военные – это что-то! – всплеснула руками мадам-суперколвер и таки смахнула приветственный букет вместе с вазой, которые у самого пола поймал с удивительной проворностью седоватый канзас.

– Вот она, старая гвардия! – заметил Брейн.

– Дык, эта… Сам даже не понял… Аж в спину стрельнуло!..

И канзас принялся с запозданием растирать поясницу.

– Локоточки убираем… Убираем локоточки… – пронеслось по залу, и целые отряды официантов ринулись в гущу заторможенных клиентов, не успевших сделать выбор до указанного в меню времени, а значит, всем им теперь полагался «стандарт».

Брейн был знаком с этой системой, канзас также был знаком с ней. Ничуть не удивлялась таким порядкам широкоплечая мадам, да и Фейли-Фелиция восприняла блюдо со «стандартом» сначала вполне спокойно. Но неожиданно, после выразительного взгляда мадам, она вдруг вскочила с места и стала кричать:

– Я не буду это есть!.. Я еще не сделала выбор!.. Я не буду!..

Официанты удалились, не обратив никакого внимания ни на Фелицию, ни на еще полдюжины крикунов, которым другие пассажиры указали соответствующий пункт в меню.

Фелиции пункт не показывали, но она сама вдруг успокоилась и, вернувшись к стандартному блюду, приступила к еде.

Брейн тоже попробовал – вполне съедобно, хотя в небольших гарнизонных городках поваров за такую стряпню могли призвать к ответу.

Минут десять в зале было относительно тихо, все поглощали «стандарт». Фелиция даже сумела обогнать всех, приступив к холодному «кофе», напитку из жидкостного картриджа, который должен был сработать только через минуту.

– Ой, какая дрянь, – сморщилась блондинка и получила под столом удар от мадам.

– А вы военный, да? – снова задала она свой вопрос, и Брейну пришлось снова подтвердить ее догадку.

– Я помню в наши времена, когда приходилось служить далеко от дома… – начал свой рассказ канзас, но на том и закончил.

Потом была смена блюд – снова «стандарт», после чего наконец подали десерт.

В общем, обед Брейну даже понравился, если бы не эта возня соседей по столу.

Он залпом допил какой-то фруктовый мусс, поднялся и, пожелав остальным приятного аппетита, ушел.

Какое-то время оставшиеся за столом допивали мусс, потом мадам, не обращая внимания на постороннего за столом, сказала:

– Ты вела себя как непрофессиональная дура.

– Отстань, я волновалась.

– Никогда не волновалась, а теперь заволновалась!

– От этого задания зависит моя карьера, как тут не волноваться?

Блондинка отодвинула мусс и, похлопав себя по бедрам в поисках сигарет, выругалась – она забыла, что на ней платье, а не брюки.

– Своими привычками ты выдаешь себя каждую минуту, – не упустила случая мадам.

– Да заткнись уже, – вяло отмахнулась блондинка. – Сама-то была совсем не убедительна.

– Это был такой образ.

– А вот и не образ.

– А вот и образ, дура крашеная.

Фейли хотела ответить, но неожиданно вмешался канзас.

– Заткнулись обе! – строго приказал он, и женщины притихли, уловив в голосе соседа властные нотки.

– Обе были неубедительны, но на первый раз сойдет, поскольку многие одинокие дамочки строят планы на такие поездки и ведут себя при мужчинах по-дурацки. Так что продолжаем работать.

– И… и что же теперь делать? – осторожно поинтересовалась мадам.

– Агент Ини пойдет выполнять стандартный подход. Номер апартаментов, надеюсь, знаете?

– Так точно, – кивнула Ини.

– А вам, агент Дора, нужно сделать так, чтобы агент Ини оставалась единственной кандидаткой на его внимание.

– Можно ли уточнить, сэр?

– Можно. Милашка Сэм из персонала – менеджер по размещению. Она назначила ему свидание после ужина у него в номере.

– Шустрый здесь персонал, – заметила агент Ини.

– Вот и учитесь у них, – сказал канзас и поднялся. – Общаемся кодом по обычной сети. И если кто еще не понял, я – Кросс.

Канзас ушел, к выходу потянулись и другие пассажиры.

– Подумать только, я думала, какой-то левый старичок… – призналась агент Ини.

– Да уж, сплошные сюрпризы. Ладно, пойдем и мы, мне еще нужно найти эту Сэм и прикинуть, как вывести ее из строя.

– Упади на нее. Случайно, – предложила напарница и захихикала.

– Шутница, – буркнула мадам, выходя из-за стола.

– Ну а что? Тогда в порту проканало, – негромко напомнила агент Ини. – Клиент – в больничку, но живой. Начальник операции тогда тебя хвалил за находчивость.

– Я тебе сейчас кое-что скажу, только ты не хохочи тут как подорванная…

– Обещаю оставаться в рамках оперативной дисциплины, – ответила блондинка, не забывая отзываться улыбкой на каждый заинтересованный взгляд мужчин. На всякий случай.

– Ну так вот, – продолжила агент Дора, когда они уже шли по коридору, – я тогда не специально на него упала, просто на полу было наблевано, и я поскользнулась.

Агент Ини остановилась с выпученными глазами, готовая взорваться приступом смеха, но напарница повернулась к ней и напомнила:

– Ты обещала.

Заметив красотку в непонятном состоянии, подошел суперколвер из экипажа судна.

– У девушки проблемы? Ей плохо? Я сейчас же вызову медика!..

– Не нужно, просто у нее перезагрузка. Скоро будет в порядке, – заверила агент Дора.

– То есть… она… – начал свой вопрос суперколвер.

– Да, только, пожалуйста, не привлекайте к нам внимание, это пока экспериментальный образец.

– Похоже, ей хуже! – заметил суперколвер, указывая на агента Ини, которую начало трясти.

– Идите уже, офицер, без вас разберемся.

Суперколвер пошел прочь, то и дело оглядываясь, а еще через минуту агент Ини смогла дышать и говорить.

– Ну ты палач, Дора!.. Я думала, взорвусь!..

– А я думала, не выдержишь и начнешь гоготать, как тогда в отеле «Силвия». Твой кавалер чуть в обморок не упал от таких звуков.

– Мой смех страшен. Иногда хорошо подходит, чтобы отгонять лишних мотыльков.

– Когда пойдешь к этому?

– Через часик. Сразу после обеда мужики неактивные. Мне самой нужно передохнуть, настроиться, перышки почистить. Такой шанс упускать нельзя, я в этой транспортной полиции достигла потолка, – призналась агент Ини.

Они с напарницей шли по коридору и были похожи на мать и дочь, если бы не расовые отличия.

– Слушай, ты не могла бы не стрелять глазами? А то они уже по второму кругу мимо проходят, чтобы на тебя пялиться.

– Извини, не буду.

– У тебя, помимо этого задания, могут появиться и другие шансы, а вот для меня это последний выстрел. Промахнусь – останусь в транспорте до пенсии.

– А что, в криминальном бюро пенсия выше?

– На пятнадцать процентов.

– Ненамного.

– Да, ненамного, но и работа почище, а коллеги повоспитаннее.

– Не думаю. Если у них пиджаки дороже, это не показатель.

6

Брейн в задумчивости пролистывал каналы ТВ-бокса, когда в его дверь постучали.

Он поднялся и, приблизившись к двери, прислушался, после чего все же открыл.

За дверями оказалась блондинка, соседка по обеденному столу.

– Хорошо, что я вас застала! – воскликнула она и проскочила мимо него в номер, потрясая каким-то предметом.

Брейн закрыл дверь и вернулся за ней.

– Вот, вы забыли свой дымовой модификатор на столе, – сказала внезапная гостья, протягивая приборчик, больше подходящий женщине, судя по украшениям.

– Наверное, это ваша вещица, Фейли, и вы использовали ее как повод прорваться ко мне.

– А хоть бы и так, Томас! – улыбнулась она, убирая модификатор в маленькую сумочку. – Вы мне понравились, вот я и решилась на безумство… Неужели я вам не нравлюсь?

Она покрутилась на месте, показывая себя со всех сторон.

– Если есть музыка, я могу даже станцевать… И даже без одежды…

– Не сомневаюсь.

– Томас, у вас такое лицо, будто вас дерьмом накормить собираются.

– Все в порядке, Фейли, – улыбнулся он наконец. – Вы милая девушка, а спальня у меня там.

С гордо поднятой головой Фейли проследовала в указанном направлении. Видно было, что игра с мужчиной наедине ей удавалась лучше, чем натужные сцены за обеденным столом.

Спустя два раза по полчаса «упражнений» они лежали поперек большой кровати и смотрели в потолок.

– Я бы сейчас чего-нибудь выпила, – сказала она и промокнула лицо подушкой.

– Предлагаю сначала в душ, потом выпьем в гостиной.

– Хорошо, только ты в душе меня не трогай, ладно? – попросила она. – С меня сегодня достаточно.

– Что я, по-твоему, механический монстр какой-то?

– Вот-вот, то самое определение, – сказала Фейли и, приподнявшись, со стоном повалилась обратно.

– Да брось ты притворяться! Пойдем скорее, а то вдруг вода закончится и придется пользоваться водозаменителем.

– Ой, напугал.

И все же Фейли нашла в себе силы подняться и, прикрывшись простыней, нетвердой походкой направилась в ванную.

«Придуривается», – подумал Брейн, полагая, что это такой вид подачи комплиментов.

Подождал, когда гостья вернется, и, наскоро приняв водные процедуры, присоединился к ней в гостиной, выйдя, как и она, в бежевом махровом халате.

– Чему ты улыбаешься? – спросила Фейли, расставляя на столике все, что нашлось в баре.

– Ты гармонично смотришься в чужой гостиной.

– Хамишь?

– Нет, просто наблюдение.

– Что будешь пить? – спросила она.

– А ты?

– Сегодня хочется покрепче.

– А что здесь покрепче? – спросил Брейн. – «Аллерт»?

– «Аллерт» плюс «Цикламин роуз».

– Сплошной сахар… – сморщился Брейн.

– Нет, тут еще фруктовая кислота имеется – для коктейлей, – сказала Фейли, демонстрируя бутылочку ядовито-желтого цвета.

– Сплошная химия.

– Нет, разумный синтез, – возразила Фейли, уверенно смешивая несопрягаемые компоненты, так что получилось шипящее нечто с высокой пеной.

– Сейчас осядет, и будет нормально, – заверила она, придвигая кресло к столику.

Брейн ограничился половиной стакана «Аллерта».

– За что будем пить, капитан? – спросила Фейли.

– За твое продвижение по службе.

– Вот зараза! – воскликнула Фейли и грохнула стаканом по столу.

– Ну а на что ты надеялась? – развел руками Брейн и сделал глоток «Аллерта».

– Да знала я, знала, что нас спалят на первом же прогоне! Нам же тексты выдали за час до выхода – уроды!

Фейли залпом ополовинила свою порцию и уставилась в пространство перед собой.

– Было бы о чем переживать, крошка. Какую задачу тебе поставил канзас?

– Ничего особенного – переспать с тобой, навести любовь.

– Ну так все и получилось. Какие сведения необходимы?

– Это, как его… Слово такое мудреное.

Фейли щелкнула пальцами, пытаясь вспомнить, однако действие фирменного напитка давало о себе знать.

– Психоформатный портрет?

– Во! Форматный! – подскочила Фейли. – Про «психа» я помню, а вот «форматный» все время вылетает.

– Ну это мы сейчас мигом составим, только ты халат поправь.