Алан Дин Фостер

Чужой: Завет. Начало

Фрэнку и Барби, с благодарностью и дружескими чувствами
Alan Dean Foster

ALIEN^TM: COVENANT – ORIGINS



ТМ & © 2017 Twentieth Century Fox Film Corporation.

All Rights Reserved.

Пролог

Они все умирали и ничего не могли с этим поделать.

Умереть во сне было бы не так плохо. Смерть от старости, или неспособности к воспроизводству потомства, или даже от болезни была бы терпимой. Но космос – место холодное и безразличное, равнодушное к чьим-либо предпочтениям. И в этот конкретный момент времени космос был даже холоднее, чем когда-либо.

Тела раздирало на куски и расчленяло, они взрывались, и обезображенные скелеты громоздились кучами у стен зданий – подобно белой пене, принесенной волной. Кровавое цунами захлестнуло сперва одну улицу, затем другую. Обитатели города пытались отбиваться, но чем больше они сражались, тем быстрее умирали. Силуэты – твари, что метались среди людей, бушевали и сеяли уничтожение – были пропитаны непримиримым стремлением убивать.

И они убивали – эффективно, с ненасытной бездушной решительностью, будто пытались насытить неугасимую жажду бесконечной бойни – и не могли. Они убивали и будут продолжать убивать до тех пор, пока не останется ничего, что можно было бы назвать жертвой.

* * *

Все это время Пророк спал и кричал, а собравшаяся вокруг него группка последователей содрогалась, разделяя его видения. Они видели то же, что и он, и все больше укреплялись в решимости относительно того, что им необходимо сделать. Злу из тех видений, что обрушил на них Пророк, нельзя было позволить добраться до Земли.

Если им суждено умереть, чтобы это осуществить – они не промедлят. И они не промедлят, если потребуется убить во имя высшего блага.

1

Корабль ни за что не смог бы подняться с поверхности планеты. Но на земной орбите, где он дрейфовал, его масса не представляла собой проблемы – он был подобен спящему киту в бескрайнем темном океане.

Его двигателям не было равных в глубоком космосе, его автоматика была самой современной, его системы жизнеобеспечения имели резервные копии, а его предназначение… его предназначение было благородным. Основать колонию. Распространить семена племени человеческого за пределами одного маленького бело-голубого шарика, на котором люди когда-то обрели разум.

Также это позволяло избранным для путешествия к новому миру сбежать от коррупции, потребления, злоупотреблений и крайней степени загрязнения, что заполнили их дом, совершенно запущенный преступно-безразличными и беспечными предшественниками.

Устроившись в кресле для гиперпрыжка на борту шаттла и глядя в иллюминатор, Джейкоб Брендон продолжал восхищаться обводами «Завета». Он был его капитаном и это был его корабль. Его будущее. У него будет не слишком много возможностей помочь Матери – замечательному всезнающему и всевидящему корабельному ИИ – ибо Джейкоб будет находиться в состоянии анабиоза – в глубоком сне – до тех пор, пока они не достигнут далекого мира Оригаэ-6.

На протяжении маршрута они будут сбрасывать сверхсветовое ускорение несколько раз, чтобы перезарядить корабль – это было запланировано и являлось рутиной. Он предвкушал, что согласно приказу – если все пойдет так, как должно – он с командой будет вмешиваться в управление кораблем насколько мало, насколько возможно.

Он знал, что Индри Митхун за ним наблюдает. Сидящий напротив тощий и темнокожий человек постоянно притворялся, что подстраивает вычислительную линзу, присоединенную к его левому глазу. На самом же деле он изучал капитана. Он начал этим заниматься еще перед взлетом, прервался во время подъема, но продолжил в течение последующего полета – постоянный испытующий взгляд начал утомлять Джейкоба.

– Слушай, Митхун, если ты хочешь о чем-то спросить, если у тебя что-то на уме – ну, давай уже. Я не собираюсь тебя провоцировать.

В иллюминаторе позади представителя «Вейланд-Ютани» было видно, как изогнутая кромка сияющей Земли поворачивается в ритме движения шаттла, пока компактный кораблик готовился к стыковке. Притворяясь безразличным, Индри изо всех сил старался казаться авторитетным, но в итоге его голос прозвучал весьма смущенно:

– Я не просил о назначении за тобой следить.

Джейкоб поджал нижнюю губу и глубокомысленно кивнул.

– А я не просил наблюдателя, так что мы на равных, – когда Митхун никак не отреагировал, раздраженный Джейкоб навязал тому продолжение разговора. – Итак, сказал наблюдаемый своему наблюдателю – если ты не против того, что твой подопечный тебя спросит – что именно ты во мне высматриваешь?

Представитель компании сглотнул, без нужды подстроил оборудование на глазу, поправил воротник рубашки под форменным пиджаком. Было похоже, что он не знает, чем занять руки. А взгляд суженных глаз Джейкоба только заставлял его суетиться еще больше. Снаружи, за иллюминатором, вращался завораживающий космос, словно пейзаж с колеса обозрения.

– Ты должен понять, капитан, что как бы сведущи ни были наши люди и машины в определении достоинств и ограничивающих параметров, но подбор команды для столь важного предприятия[1] неизбежно повлечет множество критики.

Джейкоб ласково улыбнулся.

– Мне бы хотелось, чтобы ты не использовал слово «предприятие», когда говоришь о миссии.

На этот раз Митхун потянулся к глазной линзе не наигранно. Выражение его лица изменилось, когда он сообразил, в чем дело, и осознал сказанное. Но Джейкоб остался разочарован. Он надеялся на реакцию в виде смешка или хотя бы улыбки. Впрочем, он уже понял, что рассмешить представителя компании нелегко.

– Шутка. Я понимаю, – ответил Митхун, так ничего и не поняв. – Полагаю, мне следовало воспользоваться другим термином, чтобы…

– Давай уже к делу, Митхун, – если поднять голову, то впереди перед шаттлом можно было разглядеть невероятный корпус «Завета» – все ближе. Представитель компании кивнул – было похоже, что ему полегчало, когда он избавился от необходимости изображать тактичность.

– Говоря напрямик: есть те, кто не уверен, что компания выбрала подходящую пару для того, чтобы возглавить миссию.

Теперь взгляд второго мужчины стал уверенным – Джейкоб встретил его, даже не моргнув.

– Миссию возглавляет Мать. Я – всего лишь человеческий капитан, а моя жена – суперкарго. Второй после меня – Орам, а не она.

– Мы не так обеспокоены на счет Дэниелс, – твердо ответил представитель, – как встревожены относительно тебя.

– Ясно. И что же во мне так тревожит твоих беспристрастных «мы»?

Теперь Митхун улыбнулся, хотя и слабо.

– Есть те, кто считает, что ты слишком «взбалмошный». Недостаточно серьезный, чтобы тебе доверили командование таким большим и сложным делом.

Приблизившись к главному причальному ангару, шаттл замедлился. Легкая дрожь пробежала по телу Джейкоба, когда кораблик попал под влияние искусственного гравитационного поля «Завета», куда большего по размеру.

Дерек Миллер

– На основании чего они пришли к научному заключению о том, что я – «взбалмошный»?

Уроки норвежского

– На основании переписки, – Митхун отвел взгляд, снова ощущая себя не в своей тарелке. – Между тобой и другими. Она отражает чрезмерно восторженное отношение к вещам, не связанным с проектом. В компании есть те, кто считают, что твой энтузиазм – например, в отношении командного спорта, – может отвлекать твое внимание от обязанностей.

Часть I

– Спорт, – Джейкоб наклонился к представителю компании так резко, что тот отшатнулся. – Слушай, одна из причин, по которым меня назначили командовать «Заветом», – это моя способность к эмпатии, умение понимать интересы спутников. Когда мы доберемся до Оригаэ-6, я должен буду заведовать основанием колонии. И для этого нужен совершенно другой набор навыков, чем требуется капитану космического корабля, – он откинулся обратно в своем кресле. – Компании был нужен некто, сочетающий в себе качества обоих специалистов. И они выбрали меня. Так что безымянные «те, кто считают» могут удавиться.

59-я ПАРАЛЛЕЛЬ

Когда шаттл опустился в ангар, пассажиры почувствовали мягкий удар. Джейкоб был рад возвращению полной гравитации. Пинать в невесомости было бы сложно, а ему все больше и больше хотелось передать именно такое послание заднице представителя компании.

«Расслабься, – сказал он себе. – Может, Митхун и зарабатывает за неделю больше, чем ты за год, но он всего лишь приодетый мальчик на побегушках. А ты, ты – капитан. Возвысься над мелочностью. Ты знаешь, на что способен и что ждет впереди. Будь уверен в своих возможностях, в своих знаниях, в своих навыках.

Будь уверен в том, что уже почти наверняка слишком поздно для “Вейланд-Ютани” заменять тебя кем-то другим».

– Просто возникло некоторое недовольство среди руководства, – Митхун продолжал говорить даже во время высадки. – Большинство довольно твоим назначением. Как, например, лично Хидео Ютани. Но среди руководства «Вейланд» есть те, кто считают необходимым заявить о себе.

Глава 1

– Ты шутишь, – ответил Джейкоб. – Это же теперь одна компания, «Вейланд-Ютани», – он прошел в главный коридор. – Я думал, что с этой чепухой уже покончено.

Все вокруг по-летнему ярко. Шелдон Горовиц сидит в складном кресле в тенистом уголке парка Фрогнер в Осло, у его ног расстелена скатерть для пикника. На коленях Шелдон держит бумажную тарелку, на ней надкусанный сэндвич с карбонадом, который он счел несъедобным. Указательным пальцем правой руки он задумчиво водит по запотевшему стеклу бутылки с пивом. Он начал было пить его, да потерял интерес. Шелдон качает ногой, словно школьник, только его ноги двигаются медленней, в его-то восемьдесят два. И амплитуда поменьше. Шелдон ни за что не признается Рее или Ларсу, что так и не может отделаться от навязчивого вопроса: что он тут делает и как быть дальше.

– Слияние компаний никогда не протекает легко, – пояснил Митхун. – Большинство тех, кто переживает объединение, быстро подчиняются новым обстоятельствам. Однако некоторые могут испытывать по этому поводу негативные чувства.

Джейкоб начал ощущать некоторую жалость к собеседнику и смягчил тон.

На расстоянии вытянутой руки от Шелдона сидят его внучка Рея и ее муж Ларс, который в этот момент делает большой глоток пива и выглядит таким жизнерадостным, таким милым и веселым, что Шелдону хочется вырвать у зятя из руки хот-дог и ткнуть ему в нос. Рее — она сегодня какая-то бледная — это совсем не понравится, и Шелдону опять придется выслушивать лекции про социализацию («чтобы ты смог приспособиться»), а ему это порядком надоело. Впрочем, Ларс и не заслуживает маневра с хот-догом.

– Так что, эти несколько в правлении компании – они подвергают сомнению мою компетентность в управлении кораблем?

Овдовевший Шелдон переехал в Норвегию из Нью-Йорка, только поддавшись на уговоры Реи, и теперь чувствовал себя старым и несуразным. В сочувственном отношении Ларса он усматривал лишь подавляемое желание позлорадствовать.

Ответ Митхуна прозвучал угрюмо:

А может, он и несправедлив к парню…

– Они подвергают сомнению все.

— А вы знаете, почему хот-доги так называются?

– И потому тебя прислали ходить за мной хвостом, чтобы поглядеть, не взорвусь ли я под давлением эмоций до отправления.

Шелдон задает вопрос вслух со своего капитанского мостика. Если бы у него была трость, он бы помахал ею в воздухе, но трости нет.

– Что-то вроде того, – впервые с тех пор, как шаттл взлетел, на узком лице представителя компании показалась искренняя улыбка. В этот момент два стивидора, сопровождавших самоходный паллет с припасами, вынудили их прижаться к одной из стен коридора. После чего вновь прибывшие смогли продолжить путь. Освещение на «Завете» было ярким, но одновременно мягким – не резало глаз, но и не оставляло затемненных участков.

Ларс внимательно смотрит на него. Рея же беззвучно вздыхает.

— Первая мировая война. Мы разозлились на немцев и в наказание переименовали их даксхунды. Но это еще ничего, — продолжил он. — Во время Большой войны с террором мы разозлились на террористов, а наказали французов, переименовав свою собственную еду.

– Если не возражаешь, я спрошу – и как я справляюсь? – поинтересовался Джейкоб, когда они пошли дальше.

— Что вы имеете в виду? — недоумевает Ларс.

– За исключением определенной склонности к сарказму, – ответил Митхун, – я счастлив признать, что довольно хорошо.

Шелдон замечает, что Рея толкнула мужа ногой и приподняла брови — ее взгляд как раскаленная кочерга: Ларсу не следует поощрять подобные тирады, эти выходки, эти отвлечения от происходящего здесь и сейчас. Все то, что может быть отнесено к проявлениям столь горячо обсуждаемой деменции.

– Отлично. Я бы очень не хотел быть уволенным прямо перед отправлением. Разумеется, когда я упакуюсь в гиперсон, это не будет иметь значения. Кроме как в случае непредвиденных обстоятельств незаконно будить колониста до того, как корабль достигнет пункта назначения, – он ухмыльнулся представителю компании. – Не думаю, что компания успеет оформить полномочия вовремя.

Предполагалось, что Шелдон не должен заметить этот тычок, но он заметил и начал наступать с новой силой:

На этот раз Митхун не улыбнулся.

— Фридом-фрайз! Я говорю про фридом-фрайз. Прощайте, френч-фрайз, да здравствуют фридом-фрайз[1]. И эту дурь придумали в Конгрессе! А моя внучка считает, что это я теряю рассудок. Позвольте мне сказать вам кое-что, милая барышня. Это не я пересекаю границу безумия. Это граница безумия пересекает меня.

– Ты мне почти нравишься, капитан, – проговорил он, – так что я скажу тебе кое-что. Если в «Вейланд-Ютани» сочтут, что их инвестиции в каком-либо проекте – большом или малом – находятся под угрозой, нет границ тому, на что они могут пойти или пойдут, чтобы защитить свой интерес.

Шелдон смотрит вокруг. Тут не бывает внезапных движений толп случайных незнакомцев, как в американских городах, — людей, которые не только тебе незнакомы, но и друг друга не знают. Здесь все между собой знакомы, все высокие, похожие друг на друга, как братья, доброжелательные, улыбающиеся, все одеты в стиле унисекс, и как он ни старается, ему не удается взять их на прицел.

Резко остановившись, Джейкоб нахмурился и взглянул на собеседника.

Рея. Имя титаниды. Дочь Урана и Геи, неба и земли, жена Кроноса, матерь богов. Сам Зевс был вскормлен ее грудью, это из ее тела появился существующий мир.

– Ты говоришь, что они могут выдернуть меня из гиперсна и заменить даже на столь поздней стадии?

Так назвал ее сын Шелдона, ныне покойный Саул. Он хотел возвысить ее над повседневностью, сквозь которую сам пробивался во Вьетнаме вместе с речной мобильной группой ВМС в 1973–1974 годах.

Митхун выпрямился, расправив все свои шестьдесят пять килограммов.

Он приехал домой отдохнуть и расслабиться месяцок перед второй командировкой. Это было в сентябре. Над Гудзоном и в окрестностях Беркширса кружили опавшие листья. Мейбл, покойная жена Шелдона, хорошо разбиравшаяся в подобных вопросах, считала, что Саул и его девушка во время его побывки переспали лишь однажды. Тогда и была зачата Рея. На следующее утро у Шелдона с Саулом состоялся разговор, изменивший их обоих. После этого Саул вернулся во Вьетнам.

– Я говорю, что лучше бы тебе идеально исполнять обязанности капитана «Завета» и не делать ничего, что может вызвать неуверенность в твоей компетентности. Хотя бы до тех пор, пока корабль не пройдет орбиту Нептуна.

Два месяца спустя во время ничем не примечательной операции по поиску сбитого летчика он подорвался на мине-ловушке, ему оторвало ноги, и еще до того, как катер доставил его в госпиталь, он истек кровью и умер.

– Спасибо, – Джейкоб кое-как улыбнулся. – Я постараюсь действовать строго по правилам, пока мы не наберем полный ход.

«Назовите ее Рея», — писал Саул в последнем письме из Сайгона. Тогда Сайгон еще был Сайгоном, а Саул был Саулом. Может, ему полюбился греческий миф из школьной программы, и поэтому он решил именно так назвать дочь. А может, он влюбился в обреченную героиню романа Станислава Лема «Солярис»[2], который читал под одеялом, пока его боевые товарищи крепко спали.

– Я это ценю, – ответил Митхун, – поскольку это не только лучше для тебя, но и сильно упростит мой отчет.

– Чей отчет?

Вероятно, польский писатель вдохновил американского еврея, и тот назвал свою дочь в честь греческой титаниды, а потом его убили вьетнамцы. Он хотел порадовать своего отца-морпеха, некогда бывшего снайпером в Корее — и, без сомнения, до сих пор преследуемого северными корейцами в скандинавской глуши. Да, даже тут, среди зеленой листвы парка Фрогнер солнечным июльским днем, когда у него было так мало времени, чтобы расплатиться за все содеянное.

Оба мужчины повернулись, когда к ним подошла Дэниелс. Несмотря на то, что она была немного ошеломлена последними приготовлениями к отправке, вид у жены Джейкоба – суперкарго «Завета» и заведующей терраформированием – был спокойный и сосредоточенный. Именно этой сосредоточенностью она произвела впечатление на персонал «Вейланд-Ютани». Хотя она была ниже обоих мужчин, Дэниелс умудрялась выглядеть куда выше, чем была на самом деле. Ее окружала аура компетентности – того, чего, согласно словам Митхуна, не хватало ее мужу.

«Рея». Здесь это имя ничего не значит. Так по-шведски называют распродажу в универмаге. Вот, собственно, и всё…



Там, где Джейкоб боролся за получение должности капитана, продираясь сквозь разнообразные проверки, Дэниелс проходила куда легче. Правда, его это никогда не беспокоило. Как бы то ни было, поскольку для корабля колонистов предпочтение отдавали парам, он вполне мог проскользнуть на место капитана благодаря непревзойденным способностям своей жены. Он знал, что они оба были основательно подготовлены. Разница между ними двумя была незначительна, разве что Дэниелс не была настолько… ну, «легкомысленной», как муж.

— Дед? — зовет его Рея.

На глазах Митхуна они не стали целоваться. Нежности между членами команды откладывались до момента уединения. К тому же сейчас на это не было времени.

— Что?

– Мой отчет, – голос представителя компании звучал извинительно.

— Что ты об этом думаешь?

Джейкоб ухмыльнулся жене и кивнул на собеседника.

— О чем?

– Мистера Митхуна назначили немного побыть моей тенью. Чтобы убедиться, что я не совершу никаких безумств, когда мы ляжем на курс. Или, что хуже – ничего легкомысленного.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Об этом районе. О парке. О соседях. Как только мы продадим наше жилье в Тойене, мы сюда переедем. Конечно, это не Грамерси-парк, я все понимаю.

Переведя взгляд темных глаз на представителя «Вейланд-Ютани», Дэниелс не упустила ничего. Она заговорила с той спокойной энергичностью, благодаря которой ее уже хорошо знали и члены корабельной команды, и армия рабочих, занятых подготовкой корабля к миссии.

Шелдон молчит. Рея поднимает брови и разводит руками, как будто этот жест может спровоцировать его на ответ.

– Получше за ним приглядывайте, – искренне сказала она. – Он безумно легкомысленный. Или легкомысленно безумный. Мне годами приходится с этим справляться, – прежде чем Митхун смог ответить, она добавила: – Также он лучший капитан колонизаторского корабля, какого только «Вейланд-Ютани» смогут найти. Можете мне поверить.

— Осло, — заключает она. — Норвегия. Свет. Эта жизнь.

Джейкоб с любовью улыбнулся жене.

— Эта жизнь? Ты хочешь узнать, что я думаю об этой жизни?

– Ты предвзята.

Ларс хранит молчание. Шелдон поглядывает на зятя в надежде на поддержку, но тот не с ними. Он смотрит в глаза старику, но мысли его далеко. Он зачарован тем, как общаются между собой дед и внучка, заворожен словесной дуэлью, в которой сам не способен участвовать и вмешиваться в которую, по его мнению, было бы невежливо.

– Я права, будь я проклята. Компании повезло тебя заполучить. Мне повезло тебя заполучить. А тебе повезло заполучить меня.

Все же и тут находится место жалости. На лице у Ларса одно из тех универсальных выражений, которое знакомо всем мужчинам, означающее примерно следующее: «Я только что женился на этих разговорах, так что не смотри на меня». В этом Шелдон видит некое сходство между ними. Но есть в Ларсе и нечто сугубо норвежское. Что-то такое отстраненное, что постоянно раздражает старика.

– А если повезет мне, – добавил Митхун, изо всех сил стараясь расслабиться, – через пару дней я вернусь на твердую землю, подальше от этой угнетающей, хотя и ярко освещенной обстановки. Буду уверен в стабильности поверхности под моими ногами и в атмосфере, не обновляемой искусственным способом.

Шелдон оглядывается на Рею, женщину, на которой Ларс умудрился жениться. Ее волосы цвета воронова крыла собраны в шелковистый хвост. Голубые глаза сверкают, как Японское море перед битвой. Шелдону кажется, что с беременностью ее взгляд приобрел глубину.

Джейкоб сочувствующе кивнул, тоже чуть расслабившись.

Эта жизнь? Если бы он только мог сейчас протянуть руки к лицу внучки, провести пальцами по ее скулам и стереть слезинку, которую выдул у нее из глаз сильный ветер, он бы наверняка разрыдался, обхватил Рею и прижал к груди, положив ее голову себе на плечо. Жизнь продолжается. Только это имеет значение.

– Ну, ладно. Давай протащим тебя через назначенные проверки. Если будем двигаться быстро, то, может быть, даже успеем пристроить тебя на пустой грузовой шаттл, который уйдет следующим обратно к планете.

Она ждет ответа на свой вопрос, но ответа нет. Дед смотрит на нее не отрываясь. Может быть, он забыл вопрос. Она расстраивается.

Готовность представителя компании была столь тверда, что казалось, ее можно было пощупать руками.

Солнце сядет только после десяти. Здесь повсюду дети, люди вернулись с работы пораньше, чтобы насладиться летней погодой, наградой за тьму зимних месяцев. Родители заказывают сэндвичи и кормят ими детей, отцы кладут пластиковые бутылочки в дорогие детские коляски с экзотическими названиями.

– Я буду счастлив улететь в качестве груза. Если необходимо, вы даже можете посадить меня в контейнер. Я с легкостью сознаюсь, что мне не нравится космос. Он темный, смертоносный и полностью лишает присутствия духа.

Квинни. Стокке. Бугабу. Пег Перего. Макси-Кози.

Дэниелс сдержала гримасу, когда ответила:

Эта жизнь? Пора бы ей уже понять, что эта жизнь есть результат целой череды смертей. Марио. Билла. Мейбл, бабушки Реи. Она умерла восемь месяцев назад, и только поэтому Шелдон переехал сюда.

– Паршивый колонист из вас бы получился.

После гибели Саула жизнь пошла наперекосяк.

– «Колонист»… – Митхун содрогнулся от одной подобной мысли.



2

Мейбл похоронили в Нью-Йорке, несмотря на то что и она, и Шелдон были приезжими в этом городе. Он родился в Новой Англии, она — в Чикаго. Они в конце концов осели в Нью-Йорке: сначала были гостями, потом жителями, а много лет спустя получили шанс стать настоящими нью-йоркцами.

Пока они втроем продолжали импровизированную инспекцию, к ним присоединилась Люкке Кайса – коллега Митхуна. Хотя концентрация меланина в ее коже была куда скромнее, а сама девушка – на десяток сантиметров выше, все же она была женским эквивалентом представителя компании. И, если задачей Митхуна была оценка команды «Завета», то Кайса проверяла сам корабль.

После похорон и поминок Шелдон в одиночестве отправился в кофейню в Грамерси, недалеко от их дома. Было часа три дня. Обеденное время уже прошло. Скорбящие разошлись по домам. Шелдону полагалось соблюдать шиву и позволить общине ухаживать за собой, кормить и развлекать в течение семи дней. А вместо этого он поедал черничные маффины, запивая их черным кофе. Рея прилетела на похороны одна, без Ларса. Она заметила, что дед потихоньку ушел с поминок, и нашла его здесь. Она присела к нему за столик.

Когда Джейкоб и Дэниелс обсуждали детали предполетной подготовки, Кайса дополняла комментарии капитана и суперкарго устойчивым потоком цифр, дат и трактовок. Неизбежным заключением, порадовавшим всех заинтересованных, было то, что все шло примерно согласно плану и по расписанию.

На ней был отличный черный костюм, волосы распущены. Ей исполнилось тридцать два, и взгляд у нее был решительный. Шелдон неправильно истолковал этот взгляд, полагая, что она начнет упрекать его за несоблюдение шивы. Когда же она заговорила, он чуть не поперхнулся кексом.

Дэниелс заведовала складами, запасами и поставками – как на корабле во время путешествия, так и при последующем основании колонии на Оригаэ-6. Имелась лишь одна раздражающая ее недоработка относительно команды, и Дэниелс чувствовала искушение указать на нее двум представителям компании. Так она и сделала, пока четверка продолжала путь по коридору, стараясь не мешать постоянному потоку грузоподъемников, установщиков оборудования, электриков, прокладчиков электрических трасс и прибывающих колонистов.

— Переезжай к нам в Норвегию, — сказала она.

– Как вы можете видеть, все идет по расписанию, – сказала она. – Колонистов погружают в гиперсон для путешествия, и, помимо недоукомплектованной службы безопасности, экипаж корабля полностью готов, – она помедлила, затем добавила: – За исключением еще одного члена.

— Прекрати!

Она остановилась в отсеке гиперсна экипажа возле капсулы, которую должна была позже занять вместе с Джейкобом, и провела рукой по краю открытой прозрачной крышки.

— Я серьезно.

– Команда на «Завете» небольшая, – продолжила она. – И, поскольку во время полета большинство функций осуществляет Мать, в большом количестве людей нет необходимости. К настоящему моменту мы все уже отлично знаем друг друга, но до сих пор нам не хватает одной очень важной особы.

— Я тоже.

Поглядев на нее, Кайса понимающе кивнула.

— Район называется Фрогнер. Там замечательно. В квартире есть отдельный вход в полуподвальное помещение. У тебя будет полная независимость. Мы еще не въехали, но собираемся — ближе к зиме.

– Вашего синтета все еще готовят.

— Сдай его троллям. У них ведь там тролли? Или это в Исландии?

Джейкоб легко отмахнулся.

— Мы не хотим его сдавать. Знаешь, как-то странно ощущать, что у тебя под ногами живут люди.

– Нам это говорили. Раз за разом. Он – а я предполагаю, что серия «Дэвид» все еще преимущественно мужского пола – должен был быть на борту и работать с нами еще несколько недель назад.

— Это потому что у вас нет детей. Но к этому можно привыкнуть.

Два представителя компании переглянулись. Митхун явно снова испытывал неловкость.

— Я считаю, что ты должен переехать. Что тебя держит здесь?

— Помимо черничных маффинов?

– Ваш механизм… улучшают. С тех пор как объявили о потере «Прометея», все усилия направлены на то, чтобы миссия «Завета» была оснащена самыми последними технологическими достижениями и разработками, – он указал на ярко освещенную стерильную обстановку командного отсека гиперсна. – Это желание компании касается всех аспектов корабельных систем – включая назначенного синтета.

— Ну хотя бы.

– Поскольку компания лишилась гения самого Питера Вейланда, на которого можно было бы положиться, – продолжил Митхун, – и поскольку «Ютани» никогда не специализировалась на синтетах, было принято решение, что следует потратить на разработку больше времени. Мы хотим быть абсолютно уверены, что ваш синтет лучший из всех возможных вариантов, а потому его появление на борту сопряжено с небольшой задержкой.

— А что еще может сдерживать человека моего возраста?

Он взглянул на коллегу, чтобы она подтвердила.

— Не отказывайся от такого варианта.

Хотя манеры Кайсы были столь же формальными, ее улыбка оказалась более обаятельной, чем у напарника.

— А что я там буду делать? Я американец. К тому же еврей. Мне восемьдесят два, и я пенсионер-вдовец. Морпех. Часовщик. У меня целый час уходит на то, чтобы помочиться. Там что, есть какой-то клуб, о котором я не знаю?

– О приближающейся дате отправления в «Вейланд-Ютани» знают все. Будьте уверены, что «Завет» не полетит до тех пор, пока не будут выполнены все требования, а каждый компонент основательно не проверят. Мы знаем о том, как важно установить доверительные рабочие отношения между синтетом и командой. Даже несмотря на то, что он будет работать тогда, когда все вы будете находиться в гиперсне.

— Я не хочу, чтобы ты умер в одиночестве.

До тех пор пока вы не прибудете в пункт назначения, у вас не возникнет необходимости с ним взаимодействовать – помимо запланированных моментов пробуждения для перезарядки и общего обслуживания корабля. Впрочем, вы можете быть уверены, что у вас еще будет время до отправки, чтобы встретиться и познакомиться с вашим синтетом.

— Рея, ради всего святого!

– Я не хочу играть с ним в покер, – проворчала Дэниелс. – Просто он является важнейшей частью оборудования. У меня есть огромная декларация, которую надо подписать, а он – во главе списка. Мне бы хотелось уже поставить галочку рядом с его именем.

— Я беременна. Срок еще маленький, но это точно.

Ощутив растущее напряжение, Джейкоб вмешался.

При этих словах — о великий день! — Шелдон взял ее руку и поднес к губам. Закрыл глаза и постарался услышать новую жизнь в ее пульсе.

– Мы не пытаемся подстегнуть компанию, – он широко улыбнулся. – Просто моя жена – ярая сторонница упорядочивания мелочей. Она не сможет спать спокойно до тех пор, пока все оборудование и припасы не окажутся на борту и не будут сосчитаны – будь то синтет или полпачки сушеного гороха. Компания наняла ее за основательность… – он взглянул на Дэниелс. – А не за тактичность.

К тому времени, как скончалась Мейбл и Шелдон согласился на переезд, Рея и Ларс жили в Осло почти год. Ларс нашел хорошую работу — дизайнера компьютерных игр, а Рея начала карьеру архитектора — пригодился ее диплом нью-йоркского архитектурного колледжа «Купер-Юнион». Население Осло постепенно перебиралось подальше от города в горные коттеджи, а она, напротив, решила остаться здесь.

– Эй! – ее глаза сверкнули. – Я могу быть тактичной. Даже колотя по упрямым головам, если это способно помочь делу.

Ларс — кто бы сомневался — был настроен оптимистично, очень радовался способности жены адаптироваться и вписаться в местную жизнь и всячески ее поддерживал. Норвежцы, верные своей натуре, предпочитают размножаться на родине. В результате Осло населяют аборигены, вступившие в брак с разношерстной публикой — их супруги напоминают туристов, которых водят по музею восковых фигур.

Митхун взмахнул рукой, когда они приблизились к двери.

В 1992 году родители помогли Ларсу приобрести в Тойене двухуровневую квартиру, стоимость которой теперь поднялась до трех с половиной миллионов крон. Для района, который у Шелдона ассоциировался с Бронксом, это было немало. Ларс с Реей скопили еще пятьсот тысяч наличными и взяли ипотеку, что было нагрузкой, хоть и не бог весть какой. Они задумали переехать в трехкомнатную квартиру во Фрогнере. По меркам Шелдона, эта часть города соответствовала престижному Централ-Парк Вест.

– Думаю, мы можем продолжать нашу работу, – он подстроил кольцо с записывающим аудиовизуальным устройством на правом указательном пальце. – Я получаю все необходимое для моего рапорта. Кайса получит все необходимое, чтобы составить свой отчет, а вы получите все необходимое, чтобы проставить галочки в декларацию до того, как «Завет» покинет орбиту Земли. Спите спокойно.

Место было довольно консервативное, но Ларсу и Рее надоело ждать, пока реконструируют Тойен, да и наплыв мигрантов выдавливал состоятельных людей в другие районы, что сказывалось на качестве школ. Здесь селилось все больше выходцев из Пакистана и с Балкан. В соседнем парке собирались, чтобы пожевать кхат, сомалийцы, а местный совет принял мудрое решение перенести пункт выдачи метадона в ближайший торговый центр, что привлекало сидящих на героине наркоманов. Рея и Ларс все еще пытались утверждать, что у Тойена было «свое лицо». Шелдон же видел во всем этом лишь угрозу безопасности.

Дэниелс это успокоило лишь отчасти.



– В любом случае, спать мы будем долго – это точно. Но чем скорее синтет окажется на борту и мы с ним познакомимся, тем скорее я расслаблюсь.

Однако, к счастью, тут не было северокорейцев, этих маленьких узкоглазых ублюдков. А если они появятся, то будут заметны в толпе. Трудно спрятать северокорейца в Норвегии. Вот в Нью-Йорке это запросто — все равно что прятать дерево в лесу. Они стоят на каждом углу, продают цветы или управляют бакалейными лавками, отслеживают своими глазками-бусинами все твои перемещения по улицам и засылают шифровки в свой Пхеньян.

Джейкоб многозначительно посмотрел на жену.

Они преследуют его с 1951 года — Шелдон в этом не сомневался. Нельзя убить двенадцать человек с фамилией Ким, защищающих дамбу в Инчхоне, и рассчитывать на то, что тебе это простят и забудут. Только не корейцы: у них терпение, как у китайцев и страсть к вендетте, как у итальянцев. И они умеют маскироваться. Еще как! На то, чтобы научиться чувствовать корейцев, распознавать их присутствие, ускользать от них и обманывать, у Шелдона ушли годы.

– Ты не расслабишься до тех пор, пока не окажешься дома на Оригаэ-6, а «Завет» не будет ржаветь на поверхности планеты.

Здесь же дело обстоит по-другому. Здесь они не способны слиться с толпой. Ни один злодейский мерзавец не способен. К каждому зомбированному психу приставлен другой зомбированный псих на случай, если первый начнет страдать вольнодумством.

Она пихнула его в ребра.

Шелдону хочется прокричать им: «У меня для вас новость, ублюдки! Это вы начали войну! И когда вы об этом узнаете, вам придется долго просить прощения». Но он по-прежнему считает, что обманутые не несут ответственности за свои поступки.

– Довожу до вашего сведения, Капитан Безумное Легкомыслие, что я…

Мейбл никогда не понимала его антипатии к корейцам. Она полагала, что у него поехала крыша, то же самое подозревал и врач. Жена говорила, что пора прислушаться к голосу разума и признать, что в Пусане он был не легендарным снайпером, а заурядным клерком, и что северные корейцы вовсе его не преследовали. Ни в кого он не стрелял. Да и вообще, даже в запале за оружие не хватался.

– У нас проблема.

Она говорила об этом всего за несколько месяцев до смерти.

Дэниелс прервал подошедший сержант Халлет. Его начальник, сержант Лопе, все еще находился на Земле, работая над тем, чтобы закрыть последнюю вакансию в корабельной команде безопасности, так что сейчас Халлет был старшим офицером охраны на борту. Хотя ранее он принимал участие в реальных боевых действиях, он не был похож на настоящего вояку. У него было нежное лицо со светлой бородкой, и он был весьма далек от соответствия образу высокого мускулистого солдата из объявления о вербовке.

— У тебя маразм, Донни.

Он не был похож на кого-то, кто защитит команду от плотоядных чужеродных форм жизни или бродячих космических пиратов, он скорее напоминал хорошего собеседника на послеобеденное время.

— Нету у меня маразма.

— Ты изменился. Я же вижу.

Но Дэниелс видела его интервью и видео с тренировок, так что знала, что внешний вид обманчив. Несмотря на мягкую внешность, он мог быстро двигаться, демонстрировал чрезвычайную выносливость и знал, как себя вести в неожиданных ситуациях. На деле его изящное сложение было плюсом, поскольку ему не требовалось столько пищевых ресурсов, сколько необходимо, чтобы поддерживать массу мускулов.

— Ты болеешь, Мейбл. Естественно, это влияет на меня. Ты твердишь мне это с 1976 года. А может, меняюсь не я, а ты? У тебя всего лишь выработался иммунитет к моим чарам.

Заодно Халлет был незаметным. Когда он спокойно вклинился в беседу между капитаном, суперкарго и представителями компании, его обманчиво безмятежная внешность не привлекла внимания рабочих, что суетились вокруг. Команда из мужа и жены слегка удивилась вмешательству сержанта. Два инспектора «Вейланд-Ютани» продемонстрировали смесь раздражения и смущения.

— Я не виню тебя. Тебе уже за восемьдесят. Рея говорила, что после восьмидесяти пяти больше двадцати процентов людей страдает Альцгеймером. Мы должны это обсудить.

* * *

— Нет, не должны.

Халлет бросил на представителей компании быстрый оценивающий взгляд. Он бы предпочел доложить только Джейкобу и Дэниелс, но, похоже, сейчас такой возможности не было. Учитывая срочность дела, медлить было нельзя.

— Тебе стоит есть побольше рыбы.

– У нас проблема, – повторил он. – В главном грузовом отсеке.

— Нет, не стоит.

Дэниелс тут же оживилась. Грузовой отсек медленно заполнялся оборудованием для терраформирования – от гигантских культиваторов и атмосферных водяных конденсаторов до тяжелых механических экскаваторов – и в первую очередь она несла ответственность именно за него. Все, что происходило с грузом или хоть как-то груза касалось, тут же вызывало у Дэниелс интерес.

Оглядываясь назад, он понимал, что ответил Мейбл как ребенок, но с другой стороны, в споре это был убойный аргумент.

– Проблемы с габаритными грузами? – предположила она. Неделю назад погрузка едва не застопорилась, когда несколько рабочих едва не передрались между собой споря, куда поместить двухэтажный бур сложной конструкции. Ни один не желал видеть машину в своей зоне, так что Дэниелс пришлось лично вклиниться между двумя мужчинами, чтобы предотвратить драку. Проблема решилась, когда она успокоила каждого по отдельности, заверив обоих, что они были правы, после чего перенаправила бур на совершенно другой участок, не относящийся к их зонам ответственности.

Его воспоминания с возрастом становились только ярче. Время повернуло вспять. Когда не остается будущего, мозг обращается на себя. И это не деменция. Можно сказать, это единственная разумная реакция на неизбежность.

Халлет встретил вопросительный взгляд Дэниелс. Несмотря на то, что внешне он был спокоен, она заметила, что безопасник слегка вспотел. Прежде, чем продолжить, он бросил еще один беспокойный взгляд на двух смущенных представителей «Вейланд-Ютани».

И еще один немаловажный вопрос — что стоит за этими воспоминаниями?

– У нас там засел взбунтовавшийся техник. Во всяком случае, мне сказали, что он техник. У меня пока не было времени проверить его файлы, потому что я был слишком занят, не давая ему взорвать дверь ангара.

Он заблудился в Корее в сентябре 1950 года. В силу ряда обстоятельств, которые имели смысл только в тот момент, он оказался на борту австралийского военного корабля «Батаан», действовавшего в составе 91-го Оперативного формирования, задачами которого были организация и поддержка блокады, а также обеспечение прикрытия для высадки на берег американского контингента. Там и полагалось тогда быть Шелдону, но он оказался на «Батаане». В те годы Шелдона называли Донни, он должен был действовать в боевой группе 5-го полка морской пехоты, которая подплывала к «Красному пляжу», но во время переназначения он потерялся — такое порой случается в армии.

Джейкоб моргнул.

Пока шла Вторая мировая война, он был слишком молод. И когда через пять лет случилась Корея, он и мысли не допускал, что может пропустить и ее. Он тут же завербовался на службу и в результате попал в компанию малограмотных фермеров, — вот ирония судьбы! — не желавших одолжить ему лодку, чтобы он мог доплыть до берега и начать стрелять в людей, как это ему и полагалось.

– Извини, Халлет, что?

— Извини, друг. Самим надо. Их всего четыре. Судно маленькое, пушек много, пули градом. Ты же понимаешь?

Сержант энергично кивнул и огляделся, чтобы убедиться, что помимо их маленькой группы его никто больше не слушает.

Тогда он решил взять лодку у своих австралийских хозяев без разрешения — он намеренно не использовал слово «украсть». Вообще говоря, он думал, что у них был резон не расставаться со спассредством во время масштабной штурмовой десантной операции. Но нужды у людей не всегда совпадают, так что приходится делать выбор.

– Парень говорит, что он заминировал главный дверной механизм, и что взорвет дверь целиком, если отправление корабля не отменят.

Ошеломленный Митхун выпалил то, что все и так знали:

В тот момент Донни Горовицу было двадцать два. У него была ясная голова и твердые руки, а большая родинка на плече формой напоминала Германию. Армия должна была всего лишь правильно подобрать для него роль в этой войне и потом обеспечить соответствующим заданием. Его назначили разведчиком-снайпером. Заданием стал Инчхон.

– Но на борту нет никого, кто обладал бы такими полномочиями – их нет даже у капитана, – он убавил голос, и добавил, обращаясь к Джейкобу: – Без обид.

Это была тактически очень сложная операция. За полтора месяца северные корейцы ослабили свои позиции по пусанскому периметру, и генерал Макартур решил, что настало самое подходящее время обойти их с флангов и занять порт Инчхон. Однако на подступах к городу побережье было слишком мелководным и пологим, поэтому возможности наступления ограничивались временем приливов.

– Никаких обид, – откликнулся капитан, основное внимание уделяя Халлету. – Ты прав. Только правление могло бы отменить или отложить миссию. И этот парень, скорее всего, тоже это знает.

Ослаблявшая оборону Инчхона бомбардировка с моря велась уже двое суток. И не было ни одного человека, который не вспомнил бы «День Д». Ни одного, кто не думал бы о том, что произошло на «Омаха-Бич», когда американские бомбардировщики ударили мимо целей, а танки затонули на подходах к побережью, оставив американцев без броневой защиты и огневой поддержки на суше. И без воронок от снарядов, в которых можно было бы прятаться, как в окопах.

Сержант снова кивнул.

Донни ни за что на свете не упустил бы возможности оказаться на передовой линии этого наступления.

– Он требует, чтобы вы связались с правлением корпорации и заставили их прекратить подготовку. Заодно он хочет медиадоступ через корабельные системы. Он утверждает, что у него есть сообщение, которое необходимо транслировать на весь мир.

В то утро 3-й и 5-й полки морской пехоты, двигаясь сквозь дым и артиллерийский огонь и метавшихся туда-сюда в этом хаосе птиц, прорывались к «Зеленому пляжу» на баржах, груженных танками «Першинг». Донни спустил шлюпку по борту «Батаана», проскользнув вслед за ней, и начал грести к берегу навстречу артиллерийскому огню.

Кайса пришла в ужас.

На «Зеленом пляже» северные корейцы защищали дамбу, на которую по лестницам карабкались десантники. Наверху дамбы находились стрелки, пытавшиеся обезвредить американцев, южных корейцев и всех тех, кто сражался под флагами ООН. Над головой пролетали ракеты. Северокорейцы использовали зеленые трассирующие пули, поставляемые их китайскими союзниками. Их траектории пересекались с красными трассирующими пулями союзных сил.

– Вы не можете этого сделать! Кем бы ни был этот сумасшедший, мы не можем дать ему планетарную трансляцию, чтобы распространять его идеи! – она постаралась овладеть собой, и добавила: – Не то чтобы его речь могла бы оказать влияние на программу колонизации, но это было бы плохой…

По Донни вели огонь прямой наводкой. Сначала казалось, что летевшие в него пули приближались медленно, а потом, ускоряясь, они пролетали мимо и с фонтаном брызг падали в воду или попадали в борт шлюпки.

– …рекламой, – закончил за нее столь же взволнованный Митхун. Он тяжело уставился на Халлета. – Вы отвечаете за безопасность корабля. Как этот человек с взрывчатыми веществами попал на борт?

Шелдон частенько размышлял над тем, что могли подумать корейцы, будучи суеверным народом, когда увидели одинокого солдата, плывшего навстречу обстрелу, освещенного красными, зелеными, оранжевыми и желтыми огнями, которые отражались в воде и облаках утреннего неба. Маленький голубоглазый демон, неуязвимый для их обороны.

Дэниелс ответила прежде, чем успел Халлет:

Одна из очередей сильно повредила шлюпку Донни. Четыре пули пробили нос и днище. Хлынувшая в лодку вода плескалась о его сапоги. Морпехи уже достигли берега и выдвигались к дамбе. Над его однополчанами низко пролетали зеленые огоньки.

– Взрывчатые вещества, предназначенные для расчистки и раскопок, являются частью груза для колонии. Этому человеку не было нужды приносить их с собой – если он нашел способ открыть замки и пробраться мимо охраны ангара. Так он получил доступ к уже имеющемуся на борту.

До берега было еще далеко — не меньше четырехсот метров, шлюпка постепенно наполнялась водой. Никудышный пловец, Шелдон решил, что лучше уж использовать по назначению это чертово оружие, чем потонуть вместе с ним.

– Но как он мог это сделать? – спросила Кайса.

Шелдону — щуплому, невысокому, со слишком нежными для парня руками — никогда не приходилось заниматься физическим трудом или поднимать тяжести. Он вел бухгалтерию в обувной мастерской отца и мечтал лишь о том, чтобы забросить мяч подальше в левое поле «Грин Монстер», играя за «Ред Сокс». Когда они с Мейбл были в кино, смотрели какой-то фильм с Хамфри Богартом и Лорен Бэколл, Шелдон впервые сунул руку в лифчик своей подружки, и она сказала, что пальцы у него мягкие, как у девчонки. От этого признания он завелся больше, чем от любой когда-либо виденной картины.

– Я обязательно у него это спрошу – после того, как мы удержим его от того, чтобы взорвать важную часть корабля, – едко ответила Дэниелс. – Если этот парень настроен решительно и прихватил достаточно взрывчатых материалов, то он может взорвать не только дверь грузового ангара. Он может повредить заодно и обшивку «Завета». Это отодвинет старт на месяцы. А еще из-за разгерметизации наружу вылетит все, что не закреплено и не упаковано должным образом для путешествия. Изрядная доля оборудования – особенно специальные машины для терраформирования – была изготовлена на заказ, а не взята с конвейера. И чтобы все заменить, могут уйти годы. Этот парень, вероятно, тоже все это знает, – она посмотрела на Халлета. – Идем.

В армии его зачислили в снайперы. Они видели, что он уравновешенный, спокойный, смышленый. Худощавый, но сильный. В нем кипела ярость, но была и способность направлять ее в нужную сторону.

Митхун сделал шаг вперед, словно собираясь пойти за ней.

Многие считают, что оружие — это грубая вещь в руках мужланов. Но искусство владения винтовкой требует величайшей чувствительности — как прикосновение любовника или часового мастера. Между пальцем и спусковым крючком существует особая связь. Нужно строго контролировать дыхание. И каждый мускул должен обеспечивать неподвижность телу. Даже самый слабый ветерок, ласкающий щеку, заставляет слегка приподнять ствол, словно от жара, источаемого свежеиспеченным черничным пирогом зимним вечером.

– Вы намерены попытаться его отговорить?

И сейчас, стоя в воде, Донни сосредоточился на крохотных фигурках, мелькавших в тумане на дамбе. Его не беспокоил артиллерийский огонь. Вода, заливавшая сапоги, ничего не значила. Птица, ударившаяся в его бедро в суматохе и дыму, была всего лишь ощущением. Он ушел в себя, и до сих пор, когда он вспоминает тот день, в его голове звучит музыка, которая слышалась ему тогда: Бах, Сюита для виолончели соло № 1 соль мажор.

Ее ответ прозвучал обыденно:

Наступил момент глубочайшего спокойствия и полнейшего умиротворения, и Шелдон внезапно расстался с юношеским гневом. Накопленный против врагов яд истек из его вен вместе с музыкой, туманом, водой.

– Если у сержанта Халлета не получится точно прицелиться, да, я с ним поговорю. Сначала надо посмотреть, какой тип взрывчатки он использовал. Если там что-то, что рванет даже если его свалят, то упреждающее лишение головы не сработает.

И в тот благословенный миг Донни совершил убийство.

Она развернулась и поспешила прочь, на ходу забрасывая Халлета вопросами.

Меньше чем за тридцать секунд из стрелявшей необычайно метко винтовки «М-1 Гаранд» Донни выпустил три обоймы бронебойных патронов калибра 7,62. Он убил двенадцать человек, убрав их со стены с расстояния четырехсот метров, что позволило американским морпехам овладеть высотой без единой потери.

* * *

Его действия были как брошенный в спокойную воду бассейна камешек, волны от которого исказили отражение ночного неба. Хотя сам Шелдон в это время истекал кровью от касательного ранения в ногу.

Теперь подошла очередь Кайсы попытаться последовать за ними. Джейкоб протянул руку и мягко, но настойчиво ее удержал.

– Мы ничем не поможем и будем только мешать. Предоставьте это моей жене. Она знает грузовой отсек и груз куда лучше, чем кто бы то ни было на борту.

Разумеется, он не стал сразу рассказывать об этом Мейбл. Когда же наконец рассказал, то было уже поздно — она не поверила. Им сейчас следовало заботиться о сыне, а героизм — это личное дело Шелдона. Поэтому утвердилась версия, что он служил офицером по тылу, далеко от боевых действий, намного южнее, чем на самом деле. А ранение? Да это он просто невнимательно шагнул в сарай с инструментами и напоролся на острые грабли. «По сравнению с этими граблями я был туповат», — обратил он все в шутку.

Явно обеспокоенная, высокая представительница компании тяжело сглотнула.

Насколько он помнил, за участие в десантной операции ему вручили «Благодарственную медаль за службу в ВМС» и медаль «Пурпурное сердце». Но куда он их положил — вот вопрос! Он владел антикварной лавкой с часовой мастерской. Медали могли оказаться где угодно, в любой щели. Эти награды были единственным реальным доказательством того, что крыша у него еще не поехала. Но теперь не осталось ни магазина, ни того, что в нем было. Коллекция, которую он так тщательно собирал и сортировал, нынче распалась. Попав в руки других коллекционеров, все эти предметы станут частью новых собраний, а когда и эти коллекционеры уйдут в небытие, они снова будут разбросаны по миру.

– Я думала… Я думала, что, возможно, если бы мы с Митхуном присутствовали там, мы могли бы с ним поговорить. Являясь высокопоставленными представителями компании, мы могли бы сделать ему предложение, чтобы он отказался от своей затеи. Деньги, платформа, посредством которой в будущем он мог бы спокойно выразить свои взгляды – что угодно, лишь бы он отказался от осуществления задуманного.



Джейкоб ответил доброжелательно, но твердо:

Для чего была эта жизнь? Что за вопрос! Никто на самом деле не хочет знать ответа на него.