Коди Кеплингер
Простушка. Лгу не могу
Kody Keplinger
The L.O.L. Lying It Loud
Copyright © Kody Keplinger, 2015
© И. Литвинова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2017
Посвящаю Эми Л. Моей лучшей подруге по переписке. Моей Вредной Овце. Ты всегда веришь в меня. Даже когда я в себя не верю. Спасибо тебе.
1
Я, Сонни Элизабет Ардмор, настоящим признаю себя отъявленной лгуньей.
Это не то, к чему я всегда стремилась. Это скорее талант, который не зароешь в землю. Начиналось все вполне безобидно: фальшивыми слезами и всякими уловками я заставляла учителей поверить, что мое домашнее задание съела собака. Потом я взялась сочинять небылицы о своей семье – и мой отец стал бизнесменом мирового уровня, а не тунеядцем и вором, которого упекли за решетку, когда мне было семь лет. Так постепенно ложь стала для меня смыслом и образом жизни.
Но, как бы я ни поднаторела в обмане, в последнее время ничего хорошего он мне не принес. Поэтому прошу внести в протокол: на этот раз я говорю правду и только правду. Целиком и полностью. Даже если это меня убьет.
Чаще всего я обманываю в «плохие дни», и та пятница, когда мой мобильник – допотопный «кирпич» с предоплаченным тарифом и полифоническим рингтоном – решил выйти из строя после шести долгих лет службы, был самым что ни на есть плохим днем.
Ночью мобильник почил мирной и тихой смертью, и я осталась без привычного будильника в пять утра. Я проснулась, когда телефон Эми (разумеется, новейший супердорогой смартфон) завыл как сирена пожарной машины.
Я подскочила с подушек, сердце билось как отбойный молоток, а рядом со мной, на своей половине постели, спокойно посапывала моя лучшая подруга.
– Эми. – Я ткнула ее в плечо. – Эми, выключи эту хрень.
Она застонала и откатилась к краю кровати. Сирена все надрывалась, пока Эми шарила рукой по тумбочке в поисках телефона. Наконец вой прекратился.
– Ради всего святого, почему тебе нужно просыпаться под эти кошмарные звуки? – спросила я, когда она вытянула над головой длинные тонкие руки.
– Это единственный звук, который может меня разбудить.
– Кажется, он с этим едва справляется…
Только теперь до меня дошло, для чего предназначается этот жуткий вой в телефоне Эми. Я должна была проснуться, собраться и выскользнуть из дома до того, как в шесть утра встанут ее родители. Но мой мобильник сдох, часы показывали 6.15, и я, прямо скажем, облажалась по полной программе.
– Почему бы тебе просто не сказать моим предкам, что ты заснула здесь вечером? – спросила Эми, пока я металась по комнате, вытаскивая спортивную сумку с мятой одеждой, которую прятала у нее под кроватью. – Они не станут ругаться.
– Да, вот только они обязательно позвонят моей мамочке и доложат, где я ночевала, – сказала я, просовывая голову в ворот зеленой футболки и спутывая еще больше и без того всклокоченные волосы. – И это вызовет новый шквал вопросов. Поэтому – нет.
– И все-таки я не понимаю, почему ты не можешь сказать им, что она выгнала тебя из дома. – Эми встала с постели и принялась расчесывать свои темные кудри. Вопреки всем законам физики они выглядели идеально даже тогда, когда Эми едва встала с постели. Эми принадлежала к тем редким людям, которые великолепно выглядят даже спросонья. Она могла бы служить рекламой «сна красоты». Я бы ненавидела ее за одно это, если бы не любила так сильно.
– Все это слишком сложно, понимаешь?
Я выхватила у нее расческу и взялась за свои колтуны. Пожалуй, единственное, что у нас с Эми было общего – это безумно вьющиеся волосы. Все мечтают о таких кудрях, но их совершенно невозможно укротить. И если длинные темно-каштановые локоны Эми сохраняли безупречную форму, мои – светлые, до плеч – медленно разрушали мою психику. Чтобы расчесать их утром, требовалась вечность, но сегодня вечности у меня не было.
– Я надеюсь, что вы с мамой скоро помиритесь, – сказала Эми. – Я, конечно, рада, что ты живешь у меня, но все это начинает немного напрягать.
– А то я не знаю. – В самом деле, не ей же сигать из окна второго этажа.
Из холла доносились звуки: мистер Раш ходил по дому, собираясь на работу. А мне, с нечищеными зубами, без капли дезодоранта, пора было уносить ноги.
Я бросилась к окну и распахнула его.
– Если я разобьюсь, произнеси на моих похоронах душераздирающую речь! Но только обязательно смешную, договорились?
– Сонни! – Эми схватила меня за руку и оттащила от окна. – Ни в коем случае. Ты этого не сделаешь.
– Почему нет?
– Во-первых, потому что это опасно, – сказала она. И, решив, что довод слабоват, чтобы удержать меня, добавила: – К тому же ты будешь пролетать мимо кухонного окна. Если мама сядет завтракать и увидит, как ты падаешь с неба…
– Ты права. Черт. Что же делать?
– Просто подожди, пока все уйдут, – предложила Эми. – Потом выскользнешь из дома и запрешь дверь запасным ключом. Он под…
– …цветочным горшком у порога. Да. Я знаю.
И, хотя ее план казался куда более рациональным, он рушил все мои надежды на то, чтобы успеть вовремя. Родители Эми уходили из дома не раньше половины восьмого, так что у меня останется всего пятнадцать минут, чтобы добраться до школы. Как только за Рашами захлопнулась дверь, я поспешила в ванную, чтобы завершить свои утренние гигиенические процедуры, а потом рванула вниз и выскочила из дома.
Я заперла дверь и перебежала через задний двор на Милтон-стрит, к парковке у супермаркета «Грейсонз», где оставила на ночь свою машину.
– Привет, Герт, – сказала я, похлопав по капоту старенького серебристого «универсала». Тачка была с норовом, зато моя. Я забралась на водительское сиденье. – Надеюсь, ты хорошо спала, малышка, но я тороплюсь, поэтому умоляю, не капризничай сегодня.
Я повернула ключ в замке зажигания. Мотор ожил, но не завелся. Я застонала.
– Не сегодня, Герт. Сжалься надо мной!
Я предприняла вторую попытку, и двигатель наконец заурчал, словно Герт услышала мои мольбы. Мы тронулись с места.
К тому времени как я въехала на стоянку для старшеклассников, звонок уже прозвенел, и это означало, что главный вход уже закрыт. Пришлось потревожить миссис Гаррисон, вечно недовольную дежурную, которая меня и впустила.
– Соня, – приветствовала она меня, когда я вошла в вестибюль школы.
Я поморщилась. Видит бог, как я ненавидела – ненавидела – свое полное имя.
– Опаздываешь, – заметила она, будто я сама не знала.
– Опаздываю. Извините, просто…
Шоу начинается.
У меня задрожали губы, и, словно по команде, глаза наполнились слезами. Я уставилась в пол и прерывисто вздохнула.
– Мой хомячок Ланселот умер сегодня утром. Я проснулась, а он… неподвижно лежит… у своего колеса… – Я закрыла лицо руками и всхлипнула. – Простите. Вы, наверное, думаете, что это глупо, но я так его любила!..
– О, моя дорогая…
– Понимаю, это не может считаться уважительной причиной, но я… мне так жаль Ланселота!..
Я забеспокоилась: не переигрываю ли я? Но миссис Гаррисон сунула мне в руку салфетку и сочувственно потрепала по плечу.
– Поплачь, – сказала она. – Я знаю, это тяжело. Когда в прошлом году я потеряла Вискерса… Я напишу тебе записку на первый урок. Объясню, что у тебя дома случилась беда. Не волнуйся. Уверена, тебе простят опоздание.
– Спасибо. – Я шмыгнула носом.
Когда я дошла до класса, где проходил спецкурс по европейской истории, слезы уже высохли, а мистер Бакли уже прочитал половину лекции. К сожалению, он всегда все замечал, так что шанса незаметно пробраться на свое место у меня не было.
– Мисс Ардмор, – раздался его голос. – Решили все-таки присоединиться к нам?
– Извините за опоздание, – сказала я. – У меня объяснительная записка.
Я вручила ему записку. Он быстро прочитал ее и кивнул.
– Хорошо, садитесь. Надеюсь, вы возьмете у кого-нибудь конспекты первой части лекции.
– И это все? – вопросил Райдер Кросс, когда я уселась позади него. – Пришла на полчаса позже и никаких последствий?
– У нее записка от администрации, мистер Кросс, – ответил мистер Бакли. – О каких последствиях вы говорите?
– Ну, не знаю, – растерялся Райдер. – Но она прервала урок, и это уже не в первый раз. В школе, где я раньше учился, в Вашингтоне Ди Си
[1], учителя были гораздо строже, и записки редко служили оправданием. А учащиеся гораздо серьезнее относились к учебе. А здесь, кажется, любой повод считается уважительной причиной.
Я закатила глаза так, что даже больно стало.
– Ну так и возвращайся в свою школу, – предложила я. – И не переживай за нас, простых смертных из Гамильтона. Как-нибудь без тебя обойдемся. Уверяю, никто по тебе скучать не будет.
Класс одобрительно загудел. Даже мистер Бакли едва заметно кивнул.
Райдер повернулся ко мне лицом. Самое печальное, что, не будь в нем столько гонора, он мог бы стать популярным парнем. Жгучий брюнет с гладкой смуглой кожей и ослепительно яркими зелеными глазами, он носил аккуратную короткую стрижку, но всегда одевался так, будто идет на концерт никому не известной группы. Слегка небрежно, но очень продуманно. Его одежда выглядела идеально, так, словно ее специально подогнали по худощавой и мускулистой фигуре. Как-то раз я даже видела его в очках в толстой пластиковой оправе, которые, я знала, ему совершенно не нужны.
Другими словами, он был красавчиком, но бесил своими хипстерскими замашками.
Райдер появился у нас в начале семестра и с тех пор только и делал, что критиковал старшую школу Гамильтона и всех, кто в ней учился. В вашингтонской школе обеды были вкуснее, по коридорам передвигались быстрее, учителя преподавали лучше, футбольная команда выигрывала чаще… и так без конца.
Скажу прямо: я не болела душой за нашу школу, но даже меня бесило такое к ней отношение. И мое возмущение достигло точки кипения, когда он начал размещать в Facebook язвительные посты об ущербности нашего городка. Можно подумать, что отсутствие у нас пятизвездочного ресторана с высокой кухней причиняло ему физические страдания.
Все дело в том, что Райдер пришел из мира денег. Политических денег. Его отец был конгрессменом от штата Мэриленд – о чем он не забывал напоминать при любой возможности, – и, по его не очень-то скромному мнению, Гамильтон и все, кто обитал в этой дыре, были полным отстоем.
Все, кроме Эми. Потому что Райдер явно запал на нее, хотя и без всякой взаимности. Впрочем, я не могла винить его за это. Еще бы, ведь Эми – ослепительная красавица и богачка, ему под стать. Однако она была из тех, кто подписывает рождественские открытки каждому повару в школьной столовой, а Райдер только вызывал отвращение своим снобизмом.
Он все еще сверлил меня взглядом, и я вдруг устыдилась, что на мне джинсы, из которых не вылезала вот уже целую неделю, и дырка на рукаве футболки. Я выпрямила спину и с вызовом посмотрела на него, не страшась сравнения с девчонками из школы округа Колумбия, но, прежде чем он успел что-то сказать, мистер Бакли многозначительно кашлянул.
– Внимание, класс. Хорошего понемножку. История длинная, а у нас всего год на изучение материала. Поэтому вернемся к Великой схизме
[2]. Понимаю, для нашего уха это звучит странно, но, тем не менее, мы должны освоить эту тему.
Райдер отвернулся, и я сосредоточилась на конспектировании лекции. Все складывалось неплохо вплоть до третьего урока, когда до меня дошло, что я забыла у Эми учебник по химии. Пришлось соврать миссис Тейлор, известную своей строгостью и карающую учеников за куда меньшие провинности, что я занимаюсь репетиторством в детской больнице Оук Хилла и случайно оставила учебник у одной из своих подопечных.
– Я обязательно заберу его завтра, – заверила ее я. – Мне нужно будет повидаться с ней, прежде чем у нее начнется следующий курс химиотерапии. Обещаю, что в следующий раз приду с учебником.
И она купилась на эту туфту. Повелась, как дитя.
Я знала, что уже давно стала неисправимой врушкой. Но мне нравилось думать, что мой талант обманывать – настоящий дар. И если я его получила, то разве не для того, чтобы пользоваться им? Особенно в такие дни, как этот, когда все идет наперекосяк.
В моем кошельке недоставало наличности, чтобы расплатиться за обед, поэтому, вместо того чтобы признаться, что дома все плохо и я на мели, пришлось сказать сердобольной кассирше, что последний доллар я отдала бездомному, который обитает на углу в нескольких кварталах от школы.
Сработало.
Но на этом злоключения не закончились: порвался ремешок на моем задрипанном двухдолларовом шлепанце, на уроке физкультуры мне залепили в лицо волейбольным мячом, и, до кучи, начались месячные.
Эми назвала бы все это кармой. Вселенским наказанием за бесконечную ложь. Но если честно, ложь как раз выручала. Когда все рушилось, она помогала мне восстановить контроль над всем происходящим.
Я была уверена, что дневной лимит неприятностей исчерпан, что было, конечно, роковой ошибкой. Когда позволяешь себе думать, что дальше уже ехать некуда, дела неизбежно пойдут еще хуже.
– Ну, до вечера? – спросила Эми, когда мы вышли из школы и направились к парковке.
– Ага. Только я не смогу прислать смску, так что тебе придется меня караулить. Я вернусь как обычно.
– Хорошо. – Она обняла меня. – Приятного рабочего дня.
Я помахала ей рукой, а она поспешила к своему «Лексусу». Я попыталась убедить себя в том, что совершенно не завидую ни ей, ни ее богатым родителям, ни ее навороченной тачке. В конце концов, у меня была Герт. Это ли не счастье?
Может, я и преуспевала в обмане, но на эту ложь и сама бы не повелась.
Я села в машину и швырнула сумку на пассажирское сиденье.
– Ладно, Герт, – сказала я, вставляя ключ в замок зажигания. – Пора на работу.
Пусть я и была надежным сотрудником (по большей части), а вот Герт почему-то решила, что она сегодня не в настроении. Двигатель натужно ревел, но больше ничего не происходило. Аккумулятор сдох, а моя смена в кинотеатре начиналась через двадцать минут.
Я схватила мобильник, чтобы позвонить Эми и попросить меня подвезти, и в тот же момент вспомнила, что мой древний телефон испустил дух. Я выскочила из машины, надеясь перехватить ее на выезде с парковки, но было слишком поздно. «Лексус» Эми уже маячил далеко впереди.
Деваться некуда. Тупик. Я понимала, что надо найти кого-нибудь, кто сможет прикурить мою машину, – но кто знает, сколько времени это займет?
И в эту самую минуту – согласно теории Эми о вселенской каре – небеса разверзлись и хлынул дождь. Мне ничего не оставалось, кроме как грязно выругаться.
2
К тому времени как начался ливень, парковка почти опустела. Я сидела в машине, наблюдая за дверями школы в надежде, что кто-нибудь да появится. К сожалению, первым вышел высокий парень в футболке с логотипом какой-то неизвестной группы, в видавшей виды, но явно дорогой толстовке и джинсах стоимостью не менее двухсот долларов.
– Только не это, – процедила я сквозь зубы, потянувшись к ручке дверцы. Я была бы не прочь дождаться следующего спасителя, но кто знал, сколько времени пройдет, прежде чем он появится. Вполне возможно, что оставшиеся на парковке машины принадлежали чересчур усердным типам, которые после уроков просиживали штаны в шахматном клубе или в совете школы. Я понимала, что на этих ботанов, зарабатывающих очки для своих резюме, рассчитывать не стоит. Так что вся надежда сейчас – на Райдера Кросса.
Я выскочила из машины, прикрывая голову учебником истории, чтобы защитить кудри от вселенского потопа.
– Райдер! – крикнула я. Он уже подходил к своей машине. – Эй, Райдер!
Он остановился и обернулся. Зонта у него не было, он совсем промок, и одежда облепляла его фигуру. Зрелище завораживало. Жаль, что мой следующий вопрос вынуждал его открыть рот.
– У меня машина заглохла, – сказала я. – У тебя есть провода для прикуривания или что-нибудь в этом роде?
Он зашагал в мою сторону, качая головой.
– Не-а.
Я вздохнула.
– Ну, конечно. Дай угадаю, в Ди Си тачки не глохнут? И не нуждаются в ремонте?
– Разве ты не можешь кому-нибудь позвонить?
– Да у меня телефон сдох.
– Похоже, вокруг тебя все выходит из строя.
– Не у всех родители – политики, которые могут оплачивать любую прихоть. Некоторым приходится все зарабатывать своим трудом. Впрочем, я ценю твою заботу.
Он закатил глаза.
– Если ты собираешься продолжать в том же духе, можешь не рассчитывать на помощь. Я собирался предложить тебе воспользоваться моим телефоном.
– Правда?
– Да. Я же не последняя сволочь.
– Спорный вопрос.
– Так ты позвонишь Эми, да?
Вот оно. Скрытый мотив, о котором я и подозревала. Впрочем, он не ошибался. Кому еще я могла позвонить? Я знала, что у Эми нет зарядки для аккумулятора, но, по крайней мере, она могла подбросить меня до кинотеатра.
Мы забрались в Герт, оба промокшие до нитки. Я без труда представила, как завтра будет вонять плесенью ковровое покрытие сидений. Он вручил мне телефон такой же модели, как у Эми, и я быстро набрала ее номер. Единственный номер, который я помнила наизусть.
– Алло?
– Привет, Эми.
– Сонни? Откуда ты звонишь? Я не знаю этого номера.
– Наш герой был так добр, что оказал мне честь, позволив воспользоваться его телефоном. – Молчание. – Короче, я звоню с телефона Райдера.
– О.
Даже не видя ее лица, я знала, что в эту минуту она наморщила аккуратный носик.
– У меня заглохла машина, а телефон сломан. И моя смена начинается… о, через семь минут. Умоляю, выручай.
– Еду.
Я вернула телефон Райдеру.
– Она возвращается за мной. Так что можешь ехать. – Собрав всю силу воли, я заставила себя добавить: – И спасибо. За телефон.
Он пожал плечами, но даже не сделал попытки выйти из машины.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросила я.
– Нет. Просто подумал, что дождусь приезда Эми… прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось.
Я фыркнула.
– Ах да. Уверена, что моя безопасность для тебя важнее всего. Кончай ты со своей влюбленностью в Эми, зря теряешь время. Твои потуги выглядят жалко и только бесят. И, если хочешь знать правду, ты ей по барабану.
– Извини. Не знал, что ты имеешь право отвечать за Эми.
– Я – ее лучшая подруга. И мне известно практически все, о чем она думает. Просто пытаюсь спасти тебя от жестокого разочарования.
– Тебе до моего разочарования – так же как мне до твоей безопасности. – Он покачал головой. – Если не возражаешь, я бы предпочел услышать о чувствах Эми от нее самой.
– Ты не услышишь. Не скажет же она тебе в глаза, что терпеть тебя не может. Она слишком хорошо воспитана.
– Но тебе это, очевидно, не передалось.
В следующее мгновение «Лексус» Эми показался из-за угла и въехал на парковку. Я схватила сумку и выскочила из «универсала». Райдер поплелся за мной. Эми зарулила на свободное парковочное место, и я услышала, как щелкнул замок пассажирской дверцы.
– Пока, – бросила я, запрыгивая в «Лексус», но Райдер просунул голову в салон, придержав дверцу, прежде чем я успела ее захлопнуть.
– Привет, Эми, – сказал он.
– О. Привет, Райдер.
– Как дела?
– Отлично.
– Это означает «отвали», – пояснила я.
Эми пихнула меня локтем.
– Прошу прощения, – сказал он. – Очень мило с твоей стороны, что ты вернулась за Сонни.
– Конечно. Спасибо, что разрешил Сонни позвонить с твоего телефона.
– Сонни здесь, – заметила я. – И я его уже поблагодарила.
– Что ж… Эми, ты занята в эти выходные? – спросил Райдер.
Эми бросила на меня взгляд, и в ее округлившихся глазах читалось: О боже, помоги мне от него избавиться.
– Э-э… еще не знаю, – сказала она.
– Может, мы…
– Поехали. – У меня лопнуло терпение. – Я понимаю, ты сейчас пытаешься подкатить к моей очаровательной подруге…
Райдер вспыхнул:
– …но льет как из ведра, а ты держишь дверь открытой, и в процессе твоих ухаживаний мой правый бок уже совсем промок.
– И она опаздывает на работу, – добавила Эми.
– И это тоже.
– Верно. Извини. Тогда увидимся в школе в понедельник?
– Возможно, – сказала Эми.
– Отлично. До встречи.
Райдер отступил назад, но дверцу захлопнул не сразу – видимо, ждал, пока правая штанина моих джинсов промокнет насквозь. Я смерила его суровым взглядом из окна. Казалось, его не смущало то, что он сам вымок до нитки. Хотя с чисто эстетической точки зрения меня это тоже ничуть не смущало.
– Почему такой красавчик непременно должен быть кретином? – спросила я, когда Эми вырулила с парковки.
– Это беда всех красавчиков, – сказала она.
– Но ведь твой брат не такой.
– Когда-то тоже был.
Уэсли, брат Эми, был на несколько лет старше нас. Господь наградил его той же безупречной ДНК, как и все остальное семейство Раш. У него были такие же темные, как у Эми, кудри, такой же высокий рост. Разве что Эми отличалась изяществом, а Уэсли был крепок и накачан.
Справедливости ради скажу, что когда-то я была немного влюблена в Уэсли. Если уж совсем начистоту, то еще пару лет назад от любви к нему у меня просто крышу сносило. В старших классах Уэсли был тем, кого вы, наверное, назвали бы бабником. Он мутил со всеми девчонками, кто проявлял к нему хоть малейший интерес.
Кроме меня. Для него я оставалась малышкой Сонни Ардмор, хулиганистой, но бесспорно очаровательной лучшей подругой его сестры. Как бы я ни пыталась флиртовать, Уэсли видел во мне все ту же девятилетнюю девчонку, которая однажды сломала руку, съезжая по лестничным перилам в их доме.
И не то чтобы сейчас это имело значение. В выпускном классе Уэсли начал действительно всерьез встречаться с девушкой. Ее звали Бьянка, и теперь они оба учились в колледже в Нью-Йорке и по-прежнему были вместе.
В считаные минуты мы добрались до места. Я работала в крошечном кинотеатре в Оук Хилле, соседнем городке, где были сосредоточены все гипермаркеты, рестораны и винные магазины. Гамильтон на его фоне казался тоскливым захолустьем с населением в три калеки. Оук Хилл был единственным настоящим «городом» на всем пути до Чикаго, который находился от нас в паре часов езды.
В кинотеатре с остроумным названием «Cindependent»
[3] крутили только иностранные и независимые фильмы. Я выполняла ответственную миссию: снабжала наших претенциозных зрителей жирным, промасленным попкорном. Не могу сказать, что это была работа моей мечты, но, черт возьми, она приносила какой-никакой доход.
– Спасибо, – поблагодарила я Эми. – Обратно с кем-нибудь доберусь.
– С кем? Никто из ваших не живет в Гамильтоне.
– Значит, поймаю попутку. Тут часто проезжают симпатичные дальнобойщики.
Эми шлепнула меня по руке, и я рассмеялась.
– Ладно, что-нибудь придумаю.
– Или я могу приехать за тобой.
– Но твои родители…
– Сегодня пятница. Это нормально, если ты останешься ночевать. Они не станут возражать и даже не подумают звонить твоей маме. А завтра моя мама поможет завести твою машину. – Она улыбнулась. – Совсем необязательно все усложнять, верно?
Я кивнула:
– Верно. – Я повернулась на сиденье и обняла подругу. – Ты – лучшая. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Если бы мне сказали такое, я бы непременно отпустила забавную колкость или съязвила – просто по привычке. Но только не Эми. Она обняла меня и ответила:
– Я тоже не знаю, что бы без тебя делала.
Я выбралась из «Лексуса» и поспешила через полупустую парковку к кинотеатру.
– Опаздываешь! – услышала я рассерженный голос.
– Извини, Гленда.
– На этот раз не прокатит, Сонни.
Моя начальница, высокая широкоплечая брюнетка с короткой стрижкой-бобом, в очках «кошачий глаз», вышла из-за автомата попкорна. По ее хмурому лицу и вздувшимся на тонкой шее венам я догадалась – вернее, предположила, – что она, вероятно, сердится.
– Мы только начали показ нового документального фильма про морских черепах, такой ажиотаж, а ты оставила нас без рук.
Я выглянула в окно. На парковке стояло от силы машин шесть:
– Ажиотаж? Серьезно?
– Сегодня пятница.
– Но на часах только половина четвертого.
– Нет. В половине четвертого ты должна была находиться на рабочем месте. Сейчас уже почти четыре.
– Гленда…
– Мне это надоело, Сонни. Это у тебя уже вошло в привычку. В последний раз, когда ты опоздала, я сказала тебе, что, если это повторится, ты будешь уволена.
Да, говорила. Но я почему-то решила, что она это не всерьез. Гленда тысячу раз грозилась уволить Грейди, одного из моих напарников, но он до сих пор работает. Я действительно думала, что невозможно быть уволенным из такой дыры, как «Cindependent».
– И кроме того, ты являешься в таком виде! Посмотри на себя, Сонни. Ты же насквозь мокрая. Кто захочет брать еду из твоих рук?
– Прости, Гленда. У меня сломалась машина, и телефон не работает. Я пыталась вызвать помощь, но тут начался дождь…
– Стоп. Твоя ложь больше не выглядит убедительной.
– Но я не лгу! – Во всяком случае, на этот раз.
– Почему я должна тебе верить? – спросила Гленда.
Я не могла придумать ответ. Весь год, что я работала в кинотеатре, я врала. И врала безбожно. Да, я отскребла жвачку со всех сидений во втором зале… Нет, я не плюнула этому придурку в газировку… Я опоздала, потому что у моего дедушки случился сердечный приступ. Не волнуйтесь, он уже в порядке! У Гленды действительно были причины не верить ни единому моему слову.
– С меня довольно, Сонни, – сказала она. – Ты уволена.
– Но я… Мне очень нужны деньги. – И вновь я говорила только правду. – Сейчас как никогда.
Выражение ее лица смягчилось, но лишь чуть-чуть:
– В таком случае ты, наверное, проявишь больше ответственности на новом месте работы. – С этими словами она повернулась и удалилась в свой кабинет.
Мне пришлось воспользоваться мобильником Грейди, чтобы позвонить Эми. Клавиатуру покрывал тонкий слой сливочного масла, и я держала трубку на расстоянии от лица, чтобы не испачкаться. Эми еще не успела добраться до Гамильтона, поэтому просто развернулась и поехала обратно к кинотеатру.
Я ждала ее на улице, под дождем. Если бы осталась ждать внутри, все могло кончиться тем, что я бы попросту разнесла чертов аппарат для попкорна. Не потому что меня уволили. Кому нужна эта дерьмовая работа? То есть мне она была нужна, но не в этом дело. Меня взбесило не увольнение, а все вместе взятое. Ссора с мамой, гребаный мобильник, заглохшая машина, этот ужасный день и моя треклятая жизнь.
Да, я скулила и жаловалась на свое вечное невезение, как и положено тинейджеру. И поскольку, если верить Эми, я питала слабость к драматическим эффектам, существовала некоторая вероятность того, что, задержись я в кинотеатре, не исключено, что я вылила бы Гленде на голову вишневый слаш
[4]. В конце концов, разве не об этом я мечтала с самого первого дня работы?
Но во мне еще не умерло чувство собственного достоинства – пусть и местами искореженное, – и я не стала поддаваться подростковому гневу.
– Ты в порядке? – спросила Эми, когда несколько минут спустя я забралась на пассажирское сиденье «Лексуса».
Вот еще одно доказательство ее бесконечной любви к бестолковой подруге – уже во второй раз Эми разрешила мне, насквозь промокшей, забраться в ее роскошную машину. И даже не поморщилась.
– Лучше не бывает, – сказала я. – Давай поскорее уберемся отсюда. Пожалуйста.
– Спокойной ночи, девочки, – сказала миссис Раш, заглядывая вечером в комнату Эми. – Мы ложимся спать.
– Спокойной ночи, мам, – ответила Эми.
– Спокойной ночи, миссис Раш.
Она улыбнулась нам и скрылась за дверью.
Было начало двенадцатого, и, хотя я уже высохла, переодевшись в удобную пижаму с принтом в виде лягушат, выданную мне Эми, настроение оставалось препоганым. Эми как могла утешала меня, очевидно, не догадываясь, что это бесполезно.
– Как насчет «Джованни»? Итальянского ресторанчика в Оук Хилле? Ты могла бы туда устроиться, – предложила она, когда ее мама ушла.
– Там работает Бренна Стюард. Она говорит, что хозяин пристает ко всем молоденьким официанткам.
– Фу!.. Думаешь, это правда?
– Не знаю, но предпочла бы не выяснять. – Я рухнула навзничь на ее кровать. – К тому же мой едкий сарказм – который тебе, я знаю, так нравится – не всем по душе. И он все осложнит, когда дело дойдет до чаевых…
– Что верно, то верно.
Я мрачно посмотрела на нее:
– Могла бы не соглашаться со мной.
– О, я имела в виду… все тебя любят, Сонни. Я уверена, что твое чувство юмора…
– Поздно, – сказала я. – Надо вовремя валить с корабля.
– Ты найдешь другую работу, – заверила она меня. – Утром моя мама поможет тебе с машиной, и можешь пользоваться моим телефоном, пока твой в ремонте. Мне все равно никто, кроме Уэсли, не звонит. Только ты, но мы всегда вместе, так что…
– Спасибо, – сказала я. – Ты очень добра, и я это ценю. Но сейчас я буду просто упиваться своим горем.
Эми вздохнула:
– Как скажешь.
Я зарылась лицом в подушку и слушала, как она встала и прошлась по комнате. Я слышала, как на письменном столе ожил лэптоп. Я решила, что она села за домашнее задание, но тут…
– Хм, Сонни? Я понимаю, ты занята своей хандрой, но ты должна это видеть. Ты не поверишь.
Я даже не оторвалась от подушки:
– Сколько раз тебе говорить – если нигерийский принц предлагает перевести тебе миллион долларов, не давай ему информации о своем банковском счете.
– Это не то. Райдер Кросс прислал мне письмо.
Я села на кровати:
– И что там?
Я подскочила к Эми и заглянула ей через плечо, прежде чем она успела ответить.
Привет, Эми…
Было очень приятно встретиться с тобой сегодня днем на парковке. Жаль, что из-за ужасной погоды и из-за того, что твоя подруга так спешила, нам не удалось поговорить подольше.
Я фыркнула:
– «Твоя подруга»? Как будто он не знает, как меня зовут. И о каком разговоре идет речь? Ты и двух слов ему не сказала.
– Читай дальше.
Но мне бы очень хотелось пообщаться с тобой. Может быть, мы поужинаем как-нибудь? Я знаю, в Гамильтоне негде вкусно поесть, но в Оук Хилле есть несколько приличных ресторанов. Как ты смотришь на то, чтобы встретиться вечером в следующую пятницу?
– О боже, – сказала я, не в силах дочитать до конца. – Он назначает тебе свидание.
– Я знаю. Только не понимаю, с чего вдруг.
– Может, с того, что ты – красавица? Это же очевидно.
Она вспыхнула.
– Куда менее очевидно другое, – продолжила я. – Почему он решил, что у него есть шанс? Эми, ты должна ему ответить. Скажи, что согласна.
– Что? Но я не хочу идти на свидание с Райдером.
– Ты и не пойдешь. Просто скажешь, что согласна. Подразнишь его немного.
– Я не могу, – сказала Эми. – Это слишком подло.
– Тогда это сделаю я. Подвинься-ка.
– Сонни, прекрати.
– Пожалуйста, – взмолилась я. – У меня был ужасный день, и мне станет гораздо лучше, если я запудрю Райдеру мозги.
– Кажется, ты собиралась упиваться своим горем?
– Подлянки куда веселее. К тому же он такой болван. Ты и сама это знаешь. Он заслуживает наказания за все, что говорил о Гамильтоне и о его жителях. Позволь мне сбить с него спесь. Ну пожалуйста!
Эми прикусила нижнюю губу. Моя подруга и подлость были несовместимы. Даже к тем, кто вызывал у нее ненависть, она всегда относилась вежливо и уважительно. Меня это бесило, честно.
Но если кто и мог ее убедить, так только я. Сонни Ардмор – плохое влияние на протяжении тринадцати лет, и это еще не предел.
– Ладно, – сказала она и подвинулась, чтобы мы вдвоем могли уместиться на стуле. – Но только потому, что тебя это взбодрит, я знаю… И еще потому, что он действительно мерзкий. Может, он хоть тогда оставит меня в покое.
– Ты ж моя умница!
Я нажала на клавишу «ОТВЕТИТЬ» и принялась сочинять свой шедевр, зачитывая вслух каждое предложение.