Роберт Бейли
Бульдожья хватка
© Загот М.А., перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
* * *
Памяти моей любимой бабушки, Рин Грэм Бейли
Пролог
Таскалуса, штат Алабама, 1969 год
Великий сказал быть в «Обочине» в 5.30 утра. Том приехал в 5.20 – опаздывать на встречу, которую назначил тебе Великий, просто нельзя. Том думал, что приедет первым, попьет водички и соберется с мыслями, но Великий уже был там. Тренер Пол «Медведь» Брайант сидел за столиком в углу и, попивая кофе, читал «Бирмингем ньюс». Том миновал несколько столиков и приблизился – звоночек на двери, возвестивший о прибытии, не произвел на Тренера никакого впечатления. У столика Том кашлянул.
– Привет, Тренер.
Великий поднял глаза от газеты, но ничего не сказал, даже не улыбнулся. И только через несколько секунд он осклабился и протянул руку:
– Когда вес наберешь, черт тебя дери? Прямо мешок с костями! Или твоя дамочка тебя не кормит?
Том улыбнулся: здорово, Великий решил растопить лед. Они пожали друг другу руки, Том сел, официантка подошла принять заказ. Великий заказал два яйца, бекон, овсянку, сухое печенье и еще кофе. Том попросил себе то же самое – для его желудка это чересчур, но тратить время на меню просто не хватило духу.
Официантка шаркающей походкой удалилась, и Великий, глотнув кофе, наклонился:
– Ну, как дела в Бирмингеме?
– Отлично, Тренер, – сказал Том, стараясь унять предательскую дрожь в голосе. – Работаю в небольшой фирме по защите интересов страховых компаний. Иногда выступаю в суде.
– Слышал, слышал. Три дела в суде присяжных, три победы за четыре года, верно?
Том кивнул, польщенный, хотя чему тут удивляться? У Великого в судебной системе столько связей – одного звонка достаточно, чтобы узнать обо всех достижениях Тома на ниве юриспруденции.
– Да, сэр, мне повезло. Джордж Макдафф – таких партнеров еще поискать. Ведь он…
– Э-э, нет, какое тут, к чертям, везенье, – возразил Великий, слегка прищурившись. – Мне ведь доложили: Макдафф всю работу взвалил на тебя. Может, и помогает с подбором присяжных, а дальше за все отдуваешься ты.
От такой похвалы Том даже вспыхнул. Великий основательно подготовился к их встрече. Но зачем? Когда он вчера позвонил, о причине этой встречи не сказал. Мол, надо поговорить о серьезном деле – и все.
– Послушай, – сказал Великий, зажигая сигарету. – Во вторник ко мне заглянул Джим Хикок. Ты его знаешь?
Том сдвинул брови.
– Декан Хикок?
Великий кивнул, выпустив дым в сторону.
– Джим сказал, что преподаватель курса «Доказательства» на прошлой неделе ушел, место освободилось. Декан также хочет запустить пробную программу и собрать команду, чтобы конкурировать с другими юридическими школами. То есть хочет влить свежую кровь. Нужна способная молодежь. Среди преподавателей подходящих кандидатов он не видит, вот и спросил меня: нет ли у меня на примете достойных юристов, которые трудятся в нашем штате и смогут стать неплохими преподавателями? – Великий сделал паузу, стряхнул пепел в стоявшую на столе пепельницу. – Первый, кто пришел мне в голову, – ты.
– Я? – переспросил Том ошарашенно. Мысль о карьере преподавателя не приходила ему в голову никогда. Адвокат в суде – вот что ему интересно. Только на прошлой неделе Лоренс Батлер из компании «Джонс и Батлер» пригласил его на ленч – поговорить о будущем. Пока предложения не поступило, но оно наверняка поступит – может, и не от «Джонса и Батлера», так от другой крупной компании.
– Ты, – подтвердил Великий. – Зарплата – пятнадцать тысяч в год. – Он положил сигарету на край пепельницы, отхлебнул кофе. – Все просто. Хочешь получить эту работу – я говорю Джиму, и он тебя берет.
Том смотрел на тлеющую сигарету. Пятнадцать тысяч в год? Это чуть больше, чем он зарабатывает сейчас, но ведь у него свои планы. Он хочет стать судебным адвокатом.
– Тренер, честно говоря… не знаю. В жизни не думал о преподавании. Надо поговорить с Джули. Когда нужен ответ?
– Свяжись со мной через неделю. С женой надо поговорить, согласен. Но подумай вот о чем. – Великий замолчал, сделал последнюю затяжку и смял сигарету о дно пепельницы. – Я всегда считал, что людям и заведениям, которые что-то дали тебе, надо вернуть долг. Мне университет Алабамы дал очень много. Там я играл в футбол, там понял, что хочу быть тренером. Там я защитил диплом и встретил будущую жену. Я никогда не жалел, что вернулся. – Сложив руки шалашиком, он добавил: – И ты не пожалеешь.
Том взглянул Великому в глаза и вдруг вспомнил событие десятилетней давности, когда тот сидел за другим столом, а напротив сидел не только Том, но и его родители. В голове зазвучали слова, которые тогда произнес Тренер:
– Сынок, ты никогда не пожалеешь, что выбрал мою команду, что выбрал учебу в нашем университете в Алабаме. – Повернувшись к маме Тома, Великий сказал: – Уважаемая, ваш сын – прекрасный футболист, мало этого, он – прекрасный парень. Мы сделаем из него настоящего мужчину. Он будет учиться, получит диплом. – Перевел взгляд на отца и добавил: – А если будет колобродить, мы его приструним, приведем в чувство. – Отец при этих словах улыбнулся, взгляды мужчин встретились. Перед прощанием Великий сказал: – Родители, если пошлете сына к нам в Алабаму, он пойдет дорогой победителя. Мы научим его побеждать на футбольном поле, и этот успех останется с ним на всю жизнь, чем бы он ни занимался.
Тогда Великий ушел, не получив ответа, но Том уже принял решение. Как и его родители, он подпал под обаяние Пола Брайанта, его прельстила карьера футболиста в университете Алабамы.
Через несколько минут официантка принесла заказ, они заговорили о прошлом, вспомнили команду 61-го года, ребят из той команды; Великий спросил, поддерживает ли Том с ними связь. Свой завтрак Тренер съел быстро, все время поглядывая на часы. То, ради чего он сюда приехал, было сделано, и он уже был нацелен на следующий пункт своей дневной программы. Встреча закончилась, Великий оплатил счет – и они пошли к машине Тома.
– Подумай как следует, сынок, – попросил Великий, сжимая плечо Тома. – Буду очень рад, если ты вернешься.
– Хорошо, Тренер, я…
Но Великий уже уходил и все равно бы не услышал. Солнце нещадно палило, тень от двухметровой фигуры Великого покрывала почти половину парковки. Том улыбнулся и открыл дверцу своей машины.
Он обязательно поговорит с Джули. Потом с Джорджем Макдаффом. Можно составить список плюсов и минусов: что ему даст работа преподавателя права? Но, еще не доехав до Бирмингема, Том принял решение. Как и десять лет назад.
Его позвал Великий. От таких предложений не отказываются.
Часть первая
1
В 10.30 утра во вторник 2 сентября 2009 года Роуз Бэтсон вышла из заправочной станции «Тексако» – перекурить. Все четыре заправочных насоса самообслуживания были свободны, и Роуз, наскоро пыхнув сигареткой, плюнула на землю. Да, подумала она, сегодня не заработаешь, – и затянулась своим «Кэмелом» без фильтра основательно. Ей-то какое дело? Она на зарплате. Но с клиентами день проходит веселее. Вчера отбоя не было, любители поваляться на пляже возвращались домой. С десяти утра до восьми вечера все насосы работали без продыха. Сама Роуз за свою жизнь была на пляже только однажды. Еще летом шестьдесят седьмого, когда была совсем девчонкой. Панама-сити, на выходные. Роуз улыбнулась – именно в ту давнишнюю поездку она в первый, второй и третий раз познала радость любви.
– Да, старушка Рози когда-то была совсем неплоха, – она посмеялась над воспоминанием о потерянной девственности.
Роуз Бэтсон работала на бензоколонке на пересечении трассы 82 и Лаймстоун Боттом Роуд больше тридцати пяти лет. Ее вырастила бабушка – мать и отец погибли во время пожара в доме, и в 1972 году Роуз взял на работу Том Слоун, в магазин «Слоунз бейт энд бир». В 1990 году Слоун продал магазин компании «Тексако», и Роуз досталась заправке вместе с магазином. В городе, да и во всем округе Хеншо едва ли найдется человек, которого Бэтсон не знает – по крайней мере, так она всегда утверждала. Да и повидала она на своем веку немало. Лет десять назад прямо перед окном ее магазина Родни Карвер застрелил Генри Доусона из ружья 12-го калибра. Приятель Генри, как его звали в Хеншо, слишком приятельствовал с женой Родни, и Родни на него за это обиделся. В округе Хеншо шутить не любят.
Роуз заложила руки за голову, потянулась – и спина громко хрустнула. Она прокашлялась и яростно выплюнула накопившуюся в горле слизь.
– Эх, старушка, пора на свалку. На свалку, – проворчала она себе под нос.
Роуз стрельнула окурком в землю и тут же растоптала его. Посмотрела направо – что-то там вдалеке появилось. Прищурилась – это машина, едет в сторону ее бензоколонки. Она молча смотрела, как машина поднимается по дороге, и улыбнулась, увидев, как замигал указатель левого поворота.
– Вот тебе и работа, – буркнула она и повернулась, чтобы войти в магазин.
Открывая дверь, краешком глаза она увидела, что с противоположной стороны приближается другая машина. Вот она почти скрылась из вида в уклоне на трассе 82, и внутри у Роуз все напряглось. Она успела разглядеть, что это восемнадцатиколесная фура, прицеп цилиндрический, значит, тащит какое-то топливо. Роуз медленно вернулась к своим насосам и стала смотреть. Фура вынырнула из уклона и снова стала хорошо видна, Бэтсон перевела взгляд на перекресток – красная «Хонда Аккорд» начала делать левый поворот.
«Господи», – подумала Роуз, и руки инстинктивно метнулись к щекам, а сердце затрепетало.
2
Дьюи Ньютон был с похмелья и к тому же опаздывал. Это не дело, он сам прекрасно знал. «Чертов диспетчер обещал, что телега будет готова к девяти – жди-дожидайся. И при чем тут я? – Дьюи покачал головой. – Какая, на фиг, разница?» Джек шкуру спустит именно с него, с кого же еще? По маршруту Таскалуса – Монтгомери Дьюи уже пару раз гонял – ничего особенного. Прямиком по трассе 82, полтора часа, если не превышать скорость, час двадцать, если чуть-чуть поднажать.
«Но когда ты сел за руль в десять, а там надо быть в одиннадцать…»
Одной рукой Дьюи вцепился в руль, другой начал крутить настройку радио, стараясь найти канал с кантри – не новое кантри а-ля хип-хоп, которое он терпеть не мог, а старое доброе, вроде Джорджа Джонса или Мерла Хаггарда. Впереди замаячила бензоколонка «Тексако» и светофор. Он проехал мимо ветхой зеленой таблички «Хеншо» и глянул на часы в приборной панели.
10.35 утра.
По опыту Дьюи знал: Хеншо – это полдороги. Немного времени он нагнал, но все равно в пункт назначения приедет с опозданием в пятнадцать минут.
Дьюи потер щетину, вытер пот со лба – черт бы подрал его босса! Вот сукин сын, никуда от него не деться! Джек Дэниэл Уиллистоун. Ходит по парковке, изо рта торчит сигарета. Рожа красная от натуги, роба вся в пятнах от пота. Смотрит злобно, пощады не жди…
«Работаем дольше, быстрее, умнее» – вот такая у Джека мантра, и Дьюи прекрасно знал, что это означает. Надо ездить больше одиннадцати часов, разрешенных по американским стандартам, а в путевках писать, что все как положено. При этом и на дороге жать на полную. Если при нормальной езде уходит час, изволь уложиться в пятьдесят минут.
Таковы были негласные правила, и все их водилы по этим правилам жили. Дьюи знал: дальше будет только хуже. Ходили слухи, что Джек подумывает о слиянии с несколькими крупняками на востоке, сделка потянет на сотни миллионов. А что надо Джеку, чтобы получить выгодную цену? Больше доходов и больше клиентов.
А это значит, что мой и без того охренительный график станет еще охренительнее.
Дьюи заскрежетал зубами – взять бы да уйти к чертовой матери! У него дома две девчонки. Жена. И все мимо. «Вся их жизнь – мимо меня. Но уйдешь – паши где-нибудь за семь долларов в час, меняй одну работу на другую, один город на другой, а перспектива – ноль. С Уилмой об этом уж сколько переговорено! Да, Уиллистоун – сукин сын, но платит почти вдвое больше, чем Дьюи дадут в любом другом месте». В последний раз он получил штраф за превышение скорости – и уже совсем собрался уходить. Даже бланк уведомления заполнил. Но Уилма не отпустила. «Девчонки должны учиться. Официантками, как я, они не будут. Все сделаем, что от нас зависит, лишь бы они пошли учиться».
Куда же тут уйдешь? Дьюи снова посмотрел на часы. 10.36.
Из колонок вырвался голос Джорджа Стрейта, «Попасть к утру в Амарилло». Наконец-то этот диджей выбрал что-то стоящее! Дьюи глубоко вздохнул, попытался расслабиться. Трасса чуть нырнула вниз, но верх бензоколонки он все равно видел, равно как и зеленый сигнал светофора.
Не переключайся, зеленый друг…
Ограничение скорости на этом участке – сто километров в час. Дьюи нажал на педаль газа – спидометр добрался до цифры сто тридцать – и начал подниматься из уклона на трассе 82.
* * *
Боб Брэдшо трассу 82 ненавидел. Но от Монтгомери до Таскалусы это самый быстрый путь, к тому же самый прямой. А доехать надо быстро, подумал он, хотя прекрасно знал, что слово «быстро» его теще чуждо. Боб покачал головой, подумал о Ричарде Макмерфи, его партнере и боссе: вот уж тот завалит его работой, когда он вернется после восьми дней на пляже.
– Коровы! – крикнула Николь с заднего сиденья, оборвав тревожные мысли Боба.
Он глянул налево – они ехали мимо животноводческой фермы. Он увидел, а через несколько секунд и унюхал веские тому доказательства. Навоз. Прекрасно. У него и без навоза настроение хоть куда.
– Точно, милая. Ты у меня сообразительная. А как делают коровы? – спросила Джинни Брэдшо, мама Николь.
– Му-уу! – ответила Николь и улыбнулась.
Улыбнулся и Боб. Если кто и способен поднять ему настроение, так это его дочурка. Николь все время что-то для себя открывала и всякий раз выкрикивала с заднего сиденья название увиденного – новая невинная шалость.
– Можешь себе представить, что через два месяца ей будет три года? – спросил Боб, держа руль одной рукой, а другой нажимая на кнопку «стоп» их си-ди-плеера.
– Я даже не могу себе представить, что ей уже два, – сказала Джинни со вздохом. – Кажется, только вчера… – Она не закончила мысль, но этого и не требовалось. Боб и так все понял. Кажется, только вчера мы привезли ее из больницы. Жизнь летит стрелой, и, если повезет, у Николь через год-другой появится братик или сестренка.
– Знак! – выкрикнула Николь сзади – они проехали мимо зеленой таблички «Таскалуса 50 миль». Боб взглянул на часы. 10.30.
– Хорошо едем, – сказал он скорее себе, чем Джинни, та просто кивнула. Выехали они спозаранку, к шести вечера должны добраться до дома. Боб поморщился, подумав о неизбежных горах бумаги на его рабочем столе. И снова о Макмерфи. Разве юристы не должны отдыхать, они ведь тоже люди. Но возвращаться к своим соляным копям – радости мало.
Боб вздохнул, глянул на датчик топлива – стрелка была в опасной близости к нулю.
– Черт! – выругался Боб, опять же скорее про себя.
– Бензин? – спросила Джинни, читая его мысли.
– Угу. – Зря он согласился на этот крюк. На работе полный завал, а Таскалуса совсем не по пути. Рут Энн все равно скоро приедет к ним в Хантсвилл.
– Но она же очень хочет нас видеть, – сказала Джинни. За девять лет супружеской жизни Джинни стала спецом по чтению мыслей мужа.
– Знаю, солнышко. Просто…
– Все свои дела разгребешь, не первый раз. Но маме после смерти папы нелегко, и мы обещали.
– Хорошо, – сказал Боб. Эту битву он проиграл еще две недели назад, чего теперь дуться? Тем более что в своих планах он этот визит учел. Посидят у Рут немного, пообедают, к половине третьего или к трем вернутся на трассу, к шести будут в Хантсвилле. Не задержатся.
«Легко сказать, – подумал Боб обескураженно, словно его одурачили. – Когда Джинни с матушкой собираются вместе, самые лучшие планы разбиваются вдребезги. Рут Энн виделась с Джинни и Николь около месяца назад. Пообедают, потом обмен подарками, потом о своем девичьем и бог знает о чем еще – повезет, если удастся выехать до темноты. Вот тебе и план. Что тут скажешь – женщины…» Он прервал ход этих печальных мыслей. Впереди показалась бензоколонка.
– Вот, пожалуйста, – сказала Джинни, и Боб знал – это она про табличку «Тексако».
– Мы обещали Рут Энн приехать в полдень? – спросил Боб. Рядом с бензоколонкой был светофор, но он еще не понял, надо ли проехать мимо, чтобы попасть на бензоколонку, или свернуть на светофоре и подъехать к заправке сзади.
– Ага. – Джинни глянула на часы. – Похоже, приедем раньше. Давай я ей позвоню.
Джинни потянулась за мобильником, а Боб включил указатель поворота и стал притормаживать.
Боб Брэдшо подъехал к перекрестку трассы 82 и Лаймстоун Боттом Роуд, и чутье подсказало ему, что поворачивать надо на светофоре. Он посмотрел вперед, никакого встречного транспорта не увидел – и повернул руль.
– Привет, мамочка, – сказала Джинни в мобильник. – Похоже, мы… Боб!
– Грузовик! – закричала Николь с заднего сиденья.
* * *
«Неужели этот придурок…» Да, красная «Хонда» начала поворачивать! Вынырнув из уклона, Дьюи увидел, что красная «Хонда» уже въехала на перекресток! Она еле ползла, будто водитель соображал, как ему поступить.
«Поворачивает! Этот придурок поворачивает прямо передо мной!»
Дьюи ударил по тормозам.
– Мать твою!
Машину повело юзом, прицеп вильнул влево.
Давай, проезжай!
Но красная «Хонда» застряла на перекрестке.
«Сейчас столкнемся».
* * *
Боб Брэдшо увидел фуру в ту же секунду, когда жена и дочь вскрикнули.
Откуда его принесло?
Он утопил педаль газа в пол, шины взвизгнули. Только не это! Джинни отстегнула ремень безопасности и кинулась назад, прикрыть собой Николь. «Хонда» рванулась вперед.
«Успей! – взмолился Боб, услышав могучий рев тягача. – Успей…»
3
Бэтсон открыла глаза, попыталась подняться. «Сколько я была в отключке?» Она перекатилась на бок, шея ныла – и увидела прицеп. В поле, напротив ее заправочной станции. Горел. На боку надпись: «Алтрон»… Бензовоз. Боже правый! Она подобралась, дохромала до магазина и схватила телефонную трубку возле кассы.
– Джимми. Это Роуз, с «Тексако». – Голос хрипел, слова выползали из горла почти шепотом. – Тут авария. Серьезная. Легковушка с бензовозом. Нужна «скорая»…
Роуз умолкла, чтобы наладить дыхание. Каждое слово – удар по ребрам.
– Миз
[1] Роуз, вы?..
– Я-то прорвусь, Джимми, а за этих людей не ручаюсь. – Она кашлянула и от боли в ребрах согнулась пополам. – Вызови «скорую». И пусть Лу из пожарной команды летит сюда что есть мочи. Бензовоз горит, того и гляди огонь переметнется сюда.
– Все сделаю, миз Роуз.
Женщина повесила трубку и заковыляла к выходу. Боже милосердный! «Хонда» лежала вверх колесами в кювете, метрах в пятидесяти дальше по дороге. Она тоже горела. При столкновении тягач протащил «Хонду» по трассе еще метров десять, потом она перевернулась и начала кувыркаться. Роуз все это видела и побежала к месту аварии. Пробежала шагов пять-шесть. Потом ба-бах! И полное затмение.
«Бензовоз взорвался, тут-то меня и откинуло», – подумала она, глядя на горящую цистерну на той стороне дороги. Потерла ребра – либо переломаны, либо сильный ушиб – и поплелась, как могла, вдоль обочины трассы 82. Сначала подошла к тягачу и открыла пассажирскую дверцу.
– Цел? – заорала она в кабину. Водитель тягача завалился на руль, из головы обильно текла кровь. Роуз забралась в кабину и схватила водителя за руку.
– Эй! – крикнула она ему прямо в ухо.
Молчание. Роуз принюхалась – пахнет бензином, эта хреновина вот-вот взорвется! «А ну давай, старушка, шевелись!» Она обхватила торс мужчины и потянула на себя, стараясь перетянуть его на пассажирское сиденье. Потом посмотрела вниз и втянула в себя воздух. Сейчас будет больно. Роуз поставила левую ногу на нижнюю ступеньку и изо всех сил дернулась назад, волоча мужчину за собой. Вдвоем они рухнули на землю – и боль пронзила все тело.
– А-а-ах, Господи, помилуй! – закричала она, отпихнула водителя от себя и перекатилась на бок. «Давай, старушка, действуй». Она заставила себя подняться и оттащила мужчину метров на десять вдоль обочины. Решив, что бензовоз теперь достаточно далеко, она склонилась над ним. Руки были заляпаны его кровью.
– Вы живы? – закричала она. – Вы…
Но ее слова заглушил новый взрыв. Роуз подняла голову – тягач охватило пламя. Дверца, через которую она только что вылезла, куда-то улетела. Она увидела, как плавится руль, как его облизывают оранжевые языки. «Десять секунд, – подумала она, и руки ее задрожали. – Замешкайся я еще на десять секунд»…
– Помогите…
Роуз повернулась на голос и рядом с «Хондой» на земле увидела человека. Побежала, но тут же споткнулась, упала. Ребра разрывались от боли, но она все равно поднялась на ноги. С трудом пошла вперед и оказалась возле лежавшей женщины. Роуз опустилась перед ней на колени.
– Милая, как вы?..
– Ребенок… ребенок… – Женщина всхлипывала, старалась шевельнуться. Подползти к горящей машине. – Пожалуйста, помогите… там ребенок. – Глаза остекленевшие, но они все-таки нашли глаза Роуз.
– Милая, машина горит. Я не могу…
– Нет… можете…
Женщина проползла полметра, и Роуз остановила ее – шеей уловила идущий от машины жар.
– Прошу вас… моя малышка…
Где-то сзади завыли сирены, Роуз повернулась – к ним ехала патрульная машина шерифа Джимми Болларда. За ней – «скорая». Слава тебе господи.
– Прошу вас… – Голос женщины звучал слабее. «Вот-вот улетит», – подумала Роуз.
– Держитесь, милая. Сейчас вам помогут. Все будет…
– Там… моя малышка… – задыхаясь, пробормотала женщина, пытаясь ползти, пальцем она показала на пылающую машину. – Там моя…
– Миз Роуз!
Шериф Боллард бежал к ней, за ним двое санитаров.
Бэтсон отошла в сторонку, позволяя санитарам оказать помощь женщине. Шериф Боллард схватил ее за руку:
– Миз Роуз. Еще жертвы есть?
Бэтсон залилась слезами, закусила до крови губу. В машине ребенок! Ребенок! Горит вместе с машиной.
Не помня себя, она рванулась к «Хонде». Боже! Боже!
– Миз Роуз!
Шериф Боллард обхватил ее за талию, но женщина не слушалась, и ему пришлось свалить ее на землю.
– Пусти, Джимми! Там ребенок этой женщины! Я должна была…
– Миз Роуз, в этой машине уже никому не поможешь. Еще кто-то есть?
Бэт несколько секунд сопротивлялась, потом покорилась. Чему быть, старушка, того не миновать.
– Водитель тягача… возле обочины, – показала она и тут же схватилась за ребра.
Шериф поднялся, отдал распоряжения подошедшему помощнику. Оглянись Роуз на свой магазин, она бы увидела – подъехала еще одна патрульная машина. И добровольная пожарная команда. Но она не оглянулась.
Роуз сидела на траве, вцепившись в ребра и глядя на «Хонду». Боже. Боже.
4
В рабочем прицепе зазвонил телефон, Джек Уиллистоун чуть подался вперед над столом и поморщился, увидев, кто звонит: «Алтрон Газолин». К этому звонку надо отнестись серьезно. Из диспетчерской уже сообщили про аварию, по телефону пришли две просьбы позвонить на местную телестанцию для комментария. «Начнем с главного», – сказал себе Уиллистоун, а телефон зазвонил во второй раз. Потом в третий. Джек прокашлялся, закурил, взглянул на металлическую крышку стола – подписанное соглашение о слиянии еще лежало открытым на разделе «Условия соглашения». После года переговоров крупнейшая автотранспортная компания в Северной Америке, «Флит Атлантик», согласилась выкупить «Уиллистоун Тракинг» – самого большого грузоперевозчика на юге США. Сумма к выплате «Уиллистоуну» была выделена желтым фломастером, и Джек смотрел на нее с удовольствием и гордостью.
Двести миллионов долларов.
Четвертый звонок.
Со дня заключения сделки не прошло и двух суток, кажется, чернила на подписях еще не высохли, и их можно смазать. Сделка вступает в силу через полгода. «Если не случится какая-нибудь хрень, – подумал Джек, вперив глаза в телефон, – вроде этой аварии, будь она неладна».
Пятый звонок.
Наконец Джек поднял трубку.
– Да, – сказал он, откинулся в кресле и положил ноги на стол.
– Джек, ты уже слышал?
В трубку ворвался хриплый и усталый голос Бака Бальярда, директора завода «Алтрон» в Таскалусе.
– Аварии – как поход в сортир, Бак. Они неизбежны. Наверняка «Алтрон» в такое дерьмо уже попадал.
– Попадал, Джек, но каша может завариться серьезная. Ньютон уехал с заправки только в 10 утра. Двое сотрудников это помнят, а в накладной проштамповано время. Девять пятьдесят семь, мать его! А на первой заправочной станции его ждали в одиннадцать. Но чтобы попасть в Монтгомери в одиннадцать, твой малый должен нарушать скоростной режим.
На линии повисла тишина, Джек ждал продолжения.
– Хреновая история, Джек, – заговорил Бак, в голосе звенела паника. – Совсем хреновая. Молодая семья. В прессе раздуют так, что мало не покажется; уже звонили из следственного управления Алабамы, мол, надо встретиться.
Джек закрыл глаза – да, конечно, дорожно-транспортными происшествиями занимается следственное управление Алабамы.
– Когда эти парни хотят встретиться? – спросил Джек.
– Выбора у меня не было, – ответил Бак. – Приедут в восемь утра. Представляешь, если они…
– Смотри не наложи в штаны, Бак, – перебил Джек, открывая глаза. – Кто эти два сотрудника?
– Уиллард Кармайкл и Дик Моррис. У Дика кличка Мул. Они заправляли бензовоз и все точно помнят.
– Кто-нибудь с ними говорил, кроме тебя?
– Ни в коем разе. Я что, вчера на свет родился?
Джек заставил себя улыбнуться.
– Больше никому ничего не известно – это точно? – спросил он, снова посерьезнев.
– Точно. Есть накладная и то, что помнят Уиллард и Мул. Но мы-то с тобой знаем, Джек, – такое происходит регулярно. Если завтра следователи начнут копать…
– Что? – воскликнул Джек, покрываясь мурашками. – Ты же не штампуешь время на всех твоих накладных, черт бы их драл?
– Штампую, Джек. Требование корпорации, – сказал Бак, и слова эти ударили Джека мощной пощечиной. – На всех накладных стоит время загрузки и время предполагаемой разгрузки бензина на заправочной станции.
– Бак, ты издеваешься? – вскричал Джек. – Ты же знаешь, как мы работаем. Мы доставляем больше товара, чтобы твои клиенты были довольны, у нас на то есть свои хитрости, тебе про них прекрасно известно. Теперь ты мне говоришь, что всю эту хрень можно отследить на бумаге? Да ты понимаешь, что, если следователи сравнят твои накладные с путевыми листами моих водителей, мы все можем надолго загреметь в тюрягу?
– Я тебя не очень понимаю, Джек, – сказал Бак, и голос его дрожал от страха. – Если…
– Не прикидывайся дурачком, Бак, – перебил Джек. – Ты знаешь, что и как именно мы делаем. И прекрасно понимаешь, чем это может кончиться.
Снова повисла тишина, Бак ничего не ответил. Джек судорожно затянулся, прижал пальцы к вискам – надо что-то решать.
Завтра утром к Баку заявятся парни из следственного управления и увидят накладные, из которых станет ясно: водители Джека работают по графику, который заставляет их превышать дозволенную скорость, а это – нарушение федерального устава транспортных перевозок. Хуже того, если сравнить накладные с путевыми листами водителей Джека, сразу откроются несовпадения. Из путевых листов будет следовать, что водитель Уиллистоуна либо спал в машине после смены, либо вообще отдыхал, а по накладным «Алтрона» получится, что в это же самое время этот водитель перевозил груз для «Алтрона». Следователи все сообщат в офис генерального инспектора министерства транспорта США, и у тех возникнут все основания, чтобы начать полномасштабное расследование компаний «Уиллистоун Тракинг» и «Алтрон». Генеральная прокуратура США может обвинить Джека и всех водителей его компании в подделке путевых листов; такое тянет на пять лет тюрьмы – за одно нарушение. Компанию «Алтрон» и персонально Бака Бальярда обвинят в сговоре с целью нарушить федеральный устав транспортных перевозок, а это тоже преступление. С «Алтроном» компания Джека работает относительно недавно, но объем перевозок уже исчисляется сотнями. То есть речь идет о сотнях возможных нарушений в разных обвинительных актах. Суммарно набежит…
«Все дружно загремим в тюрьму до конца жизни».
А тут еще это слияние. Джек перевел взгляд на условия соглашения. Перелистал несколько страниц до части «Расторжение» и, полный ярости, принялся читать. Последнее предложение абзаца, выделенное жирным шрифтом и подчеркнутое, гласило:
Если в любое время до завершения сделки компания «Уиллистоун Тракинг» станет объектом расследования за нарушение федерального устава транспортных перевозок либо ей предъявят судебный иск, вследствие которого она может стать неплатежеспособной, «Флит Атлантик» оставляет право расторгнуть настоящее соглашение либо приостановить его действие до завершения расследования или судебного иска.
– Черт, – прошептал Джек, – все может пойти прахом. Все, ради чего я трубил всю свою жизнь…
– Джек, что…
– Заткнись, Бак, – оборвал его Джек, поднимая глаза от контракта.
Он сделал последнюю затяжку, раздавил сигарету в пепельнице. «Что ж, есть только один способ выбраться из этой заварухи».
– Бак, если кто-то начнет копать, где находятся слитки золота? – спросил он.
– Здесь, – ответил Бак.
– Где именно «здесь»?
– В нашей конторе. В той самой, где мы подписывали контракт.
– Ты так и сидишь на территории старого склада?
– Да. Всю текущую документацию, примерно за полгода, Фейт держит у себя в шкафу с выдвижными ящиками, остальное в архиве, дальше по коридору. Джек, что будем…
– Надеюсь, склад застрахован от всяких неожиданностей, – прервал его Джек. – Таких как… не знаю… ураган… ливень… пожар?
– Конечно, – подтвердил Бак. – А почему ты… – Тут до Бака дошло. – Джек, не вздумай. Господи, как тебе такое… Мы не можем…
– Отлично.
– Джек…
– Бак, твое дело – держать язык за зубами. Никому ни полслова, тем более прессе. С ней я разберусь сам. И… мой совет – сегодня вечером в конторе не засиживайся.
– Джек, ты не можешь этого сделать. Это твоя проблема, а не моя. Это твой грузовик и твой водитель.
– Ошибаешься, Бак. Если следственное управление пронюхает про эти накладные, ты будешь сидеть в соседней камере. Проблема у нас общая. Но не переживай. Я ее решу.
– Как же, решишь! Ты не можешь…
– Могу – и сделаю. А если болтнешь кому-нибудь хоть слово, Фейт и твои мальчишки узнают, чем ты занимаешься на досуге. – Джек сделал паузу. – В баре Майкла по субботам. Мне все известно, Бак. Я даже знаю, какой смазкой ты пользуешься, так что меня лучше не злить.
– Ч… что? – с трудом выдавил из себя Бак. – Да как ты… Откуда тебе…
– Деньги правят бал, Бак. При любой сделке моя задница всегда прикрыта. У меня есть фотографии. Есть и видео – как ты сосешь под звуки кантри. – Джек замолчал. – Этого разговора не было, ясно?
На другом конце линии – только прерывистое дыхание.
– Скажи, что тебе ясно, – велел Джек.
Тишина.
– Скажи, что тебе ясно, Бак, или вся Таскалуса узнает, что ты даешь и нашим, и вашим.
– Ясно, – наконец еле слышно выдавил Бак.
– Отлично, – сказал Джек и повесил трубку.
* * *
Бальярда подвел мочевой пузырь – по ноге заструилась теплая влага. Телефон смолк, и Бак бросил трубку, не в силах унять дрожь в руках. Он посмотрел на фотографии на своем столе. Фейт, его жена с двадцатилетним стажем. Сыновья, Бак-младший и Дэнни. «Что я натворил?» Бак сел, вся спина взмокла. По комнате распространился запах мочи, но он почти не обратил на это внимания – думал о своем последнем визите в бар Майкла, о молодом человеке, в чьем обществе провел целый час.
Авария. Его работа. Навалятся журналисты и следователи. Но сейчас главное – не это.
– Что я натворил? – произнес он вслух, глядя перед собой и ничего не видя.
5
Рут Энн Уилкокс сидела в комнате ожидания в отделении неотложной помощи. «Ничего, – говорила она себе, – Джинни – настоящий боец, выдержит. – Когда возникали мысли о Николь и Бобе, она заставляла себя вернуться к Джинни. – Ведь Джинни еще жива. Она будет сражаться… она не…» Две распашные двери перед ней открылись, и женщину на каталке увезли куда-то в недра отделения. Навстречу Рут Энн из дверей вышел невысокий мужчина с историей болезни в руках. Врач. Рут Энн хотела подняться, но ее словно приковало к стулу. «Она жива. Я верю, что она жива. Если он скажет мне…»
– Миз Уилкокс?
Он стоял перед ней. Зеленая одежда, в какой оперируют; снимал резиновые перчатки.
– Да.
Голос ее звучал тихо, в глазах мольба. Пусть с ней все будет хорошо. Она должна выдержать.
– Пожалуйста, идемте со мной.
Он повернулся, и она пошла следом. «Дыши», – напоминала она себе.
Прошла за ним через двери, и там врач остановился.
– Миз Уилкокс, я доктор Мерт. Ваша дочь получила в аварии множественные внутренние травмы. Мы пытались привести ее в стабильное состояние, но…
Наверное, он увидел взгляд Рут, потому что замолчал.
– Я взрослая девочка, доктор.
Она выдержала его пристальный взгляд, готовясь к тому, что предстоит услышать.
– Искренне соболезную.
6
«Господи, прости и помилуй!» – взмолился Бальярд, остановив машину перед горящим складом. Он всю ночь проездил взад-вперед по бульвару Макфарленда, зная, что должно произойти. Увидев, как над складом занимается дымок, зарулил на стоянку и выключил фары. Он знал, что выход у него только один. На крючке у Джека Уиллистоуна он будет всегда. Если Бак пригрозит расторгнуть контракт, Джек затянет ту же песню: только пикни, Фейт и пацаны узнают, чем ты занимаешься на досуге.
Бак вздохнул. Если бы только одна Фейт, он, может, еще и выдержал бы. Но парни…
Баку-младшему – шестнадцать, Дэнни – четырнадцать. Оба футболисты, у обоих девушки, в школе на хорошем счету. Их это просто убьет. Ведь дети в этом возрасте – жуткие мерзавцы. Злодеи. Парней задразнят, хоть волком вой. Ваш папочка – петух, голубой, заднепроходец.
Бак покачал головой, вытер слезы на глазах. «Нет, так их подставить я не могу. Лучше смерть, чем это».
На ватных ногах Бак вышел из машины и посмотрел на пылающий ад. Схватив мобильник, он набрал 911.
– Служба спасения слушает.
– Это Бак Бальярд, президент компании «Алтрон Газолин»! – прокричал Бак, стараясь наполнить голос истерикой. – Горит наша контора. Срочно пожарную машину сюда! У меня есть огнетушитель. Я сейчас попробую все погасить.
– Мистер Бальярд, не надо этого делать. Вы не…
Но Бак уже отключился. Он вытащил огнетушитель, взглянул напоследок на фото Дэнни и Бака-младшего, которые всегда держал рядом с одометром, позади руля, провел по снимкам рукой: «Простите меня, парни!»
Бак застонал, заставил себя отойти от машины, для эффекта оставил дверцу открытой. Потом зажмурился, крепко схватил огнетушитель – и кинулся в пламя.
7
Из своего дома, выходящего на бульвар Макфарленда, Джек Уиллистоун увидел огненные сполохи.
– Все шито-крыто? – спросил он, поворачиваясь к человеку, что стоял рядом с ним у окна.
– И концы в воду, – сказал тот.
– Стояк, я тут с тобой не в игрушки играю. Точно?
– Уверен на все сто, босс.
– Послушай, я первый раз подрочил, когда мне было двенадцать лет. Так вот, я был на сто процентов уверен, что буду дрочить и дальше. Больше ни во что на сто процентов не верил и не верю. Ты говоришь, замел следы?
– Хорошенько поработал, как вы своим двенадцатилетним кулачком, босс. Стояк знает, как подпалить дом и выдать все за несчастный случай.
Джек осклабился на него, потом медленно потянул из стакана разбавленный виски. Расплылся в улыбке:
– Бумаги у тебя?
– Вот они.
Он протянул боссу две желтоватые папки, на одной было написано «Уиллард Кармайкл», на другой – «Дик Моррис».
Джек взял папки и быстро пролистал их.
– Они на нашей стороне?
– Да. Согласились, глазом не моргнув. Пять тысяч налом каждому – и мгновенная потеря памяти. Ни хрена не помнят. Утро как утро. Никакой гонки, никакой спешки, обычная отгрузка. Проще пареной репы.
Джек положил папки на стол у себя за спиной, из нагрудного кармана достал две сигары.
– Стало быть, никто не узнает, – заключил Джек. Не спросил, а заключил.
– Ни одна душа.
Они закурили сигары и вернулись к окну. Внизу, по соседству с заводом «Алтрон», горел склад – со всеми находившимися в нем документами. У Джека отлегло от сердца. Бал правят деньги, а не болтовня. Это было одно из правил, которыми он руководствовался по жизни. Второе – такое же простое. Задница всегда должна быть прикрыта. Глядя, как над бульваром Макфарленда поднимаются клубы дыма, Уиллистоун знал – он поступил правильно.
Ни одна душа не проведает.
Часть вторая
8
Когда они стали заходить друг за дружкой, он сидел на столе перед доской, спиной к ним. Наступил первый день второго семестра, и многие из этих второкурсников его в глаза не видели, разве слышали что-то от своих предшественников. Они начали рассаживаться по рядам, уходившим амфитеатром до самого верха, кто-то заглянул ему через плечо – прочитать, что написано на доске. Те, кто знал, понимающе улыбнулись про себя. На большинство тех, кто не знал, написанное не произвело никакого впечатления. Но все-таки кое в ком проснулось любопытство, закрались сомнения, хотя преподаватель еще не произнес ни слова. На доске рядком заглавными буквами было написано следующее: СУЩЕСТВЕННОСТЬ, ОБОСНОВАННОСТЬ, ДОМЫСЛЫ, ПОДТВЕРЖДЕНИЕ и ПРИОРИТЕТ. Пять пунктов по Макмертри – для сведущих. Сегодня первый день курса «Доказательства». И вести его будет Томас Джексон Макмертри. Профессор. Тот самый, который и написал книгу о доказательствах в практике Алабамы.
Повернувшись к аудитории, Том улыбнулся про себя – как обычно, когда перед ним столько молодых лиц, он ловит на себе самые разные взгляды. Страх. Опасение. Заносчивость. И то, что он терпеть не мог, – апатия. Том вполне уживался с работягами, пусть и слегка запуганными. Уживался он и с придурками, которые считали, что разбираются в праве лучше, чем он. Но он не выносил и не собирается выносить тех, кому все по барабану. С этих он будет драть три шкуры, пока не уйдут. «Говнюки нам в команде не нужны», – как говаривал Великий.
– Ну что ж, меня зовут Том Макмертри, наш курс называется «Доказательства». Задача моя проста, и она состоит из двух частей. Во-первых, я хочу, чтобы все вы, все до единого, в мае вышли из этой аудитории юристами, подкованными по этим пяти пунктам. Во-вторых, кто не хочет работать и платить цену за то, чтобы стать подкованным по пяти пунктам юристом, тому лучше уйти сейчас, чтобы не получилось, что однажды вы уйдете от клиента. – Том сделал паузу, давая студентам понять смысл сказанного.
На лице девушки в первом ряду он прочитал озабоченность. Он взглянул на журнал курса, где были фотографии всех студентов. Девушку звали Дон Мерфи. Двадцать шесть лет, из Элбы, штат Алабама.
– Миз Мерфи, – зарычал Том, достаточно громко, чтобы говнюкам на задних рядах не пришлось нагибаться вперед.
Девушка, возможно, вполне привлекательная, когда лицо не перекошено от страха господня, оторвала руку от желтого блокнота, в котором лихорадочно что-то писала, и подняла ее до уровня плеча.
Держа ее в воздухе, она пролепетала:
– Ой… Да, сэр?
– Вы – миз Дон Мерфи? – спросил Том.