Прошла минута, другая, третья…
Вышла из строя система охлаждения первого ходового генератора. Лозински отстрелил генератор, тут же исчезнувший в горниле Солнца без следа.
Четвертая минута…
Отказали ловушки обратной связи, усиливающие изоляцию основного корпуса крейсера. Лозински врубил реактор на форсажный режим.
Пятая минута, шестая…
Вал огня бросил связанные друг с другом крейсер и станцию в глубь хромосферного пятна. Вышли из строя экраны обзора. Лозински с трудом удержался на грани беспамятства от боли в желудке.
Седьмая минута…
Координатор выдал аварийный сигнал всей автоматике корабля: вышли из строя навигационные системы. Лозински скомандовал отстрел автоматики и перешел на ручное управление.
Восьмая минута…
Крейсер стало трясти так, что тошнота подкатывала к горлу. Начала плавиться обшивка моторной гондолы и реакторной группы.
– Что делать, командир? - крикнул бортинженер-два, не успевающий следить за всеми сигналами мелких поломок и аварий, которые непрерывно устранялись киб-ремонтной системой корабля. Пока устранялись…
Лозински не ответил, он ждал…
Климов подал сигнал на исходе двенадцатой минуты:
– Все на борту! Уходим!
Корабль еще держался, но уйти на планетарных двигателях уже не мог. И тогда Лозински принял решение стартовать из Солнца в режиме \"призрак\". У него не было иного выбора.
В тот момент, когда их повлекло в сторону рождающегося хромосферного факела, он включил спейс-прокол, успев подумать, что крейсер может просто превратиться в протуберанец. А потом…
– Как это случилось? - спросил Спенсер, устремив на Шелгунова твердый и властный взгляд.
Начальник меркурианского Центра аварийно-спасательной службы встретил взгляд, не дрогнув коричневым от загара лицом.
– Что случилось на самой станции, никто не знает. Что касается крейсера… по всей видимости, Лозински состыковался со станцией и успел снять ее экипаж, а потом включил режим \"призрак\".
– Это факты или догадки?
– Те обрывки донесений, что поймали наши антенны, почти не поддаются дешифровке, тем не менее смею утверждать, что дело обстояло именно так.
– Тогда они погибли. Старт в спейс-режиме в таких условиях…
Шелгунов пожал плечами.
– Специалисты пока воздерживаются от прогнозов. Никто из теоретиков спейс-плавания не просчитывал всерьез подобного варианта. Возможно, \"Славутич\" выбросило из Солнца, и он где-то в Системе.
– Но возможно и то, что его забросило глубже в недра Солнца.
Шелгунов воздержался от возражений.
– Понятно. - Директор Управления аварийно-спасательной службы встал из-за стола-пульта и подошел к видеопласту, изображавшему Солнце в радиоспектре. - Прочешите Систему обычными средствами. СПАС переведем на это время на форму \"Поиск-экстра\". Поторопите ученых с расчетами. Как только они будут готовы - сообщите.
Шелгунов безмолвно наклонил голову в знак согласия.
Спустя трое суток в кабинете директора Управления аварийно-спасательной службы (УАСС) состоялось совещание, в котором приняли участие ведущие специалисты теории мгновенной спейс-связи и руководители секторов и отделов аварийно-спасательной службы.
– Сегодня я могу с уверенностью сказать, - начал совещание Шелгунов, - что экипаж крейсера \"Славутич\" до конца выполнил свой долг. Он успел снять экипаж станции, но время пребывания крейсера в экстремальных условиях превысило расчетное время безопасности. Обычные планетарные двигатели вышли из строя, и командир крейсера Лозински принял единственно возможное решение - стартовать в режиме \"призрак\". Всесторонний анализ последствий старта показал, что \"Славутич\" не взорвался. Это пока все, что мы знаем. Дальнейшая его судьба неизвестна. Но ученые имеют кое-какие интересные соображения на этот счет.
– Разрешите? - встал светловолосый и голубоглазый директор Института спейс-связи Холод-Ладыженский.
– Говорите, - кивнул Спенсер.
– Хочу высказать мнение ученых нашего института. В дебри спейс-теории вдаваться не буду, методы нашей работы тоже не интересны и практически лишены наглядности. Итак, мы приближенно решили задачу, к чему может привести спейс-старт в условиях внешней энергетической подкачки. Получилась любопытная картина. Решение неоднозначно: вероятно, мы еще чего-то не понимаем в теории или наш математический аппарат не способен адекватно отобразить все ее следствия. Модель первая - крейсер \"вывернуло\" в субквантовую область, то есть он превратился в элементарную частицу. Модель вторая - его зашвырнуло далеко в космос: при том выделении энергии, которое зафиксировали приборы слежения, он может оказаться с равной вероятностью в любой точке сферы радиусом в сто парсеков. Третья модель - крейсер вышел из спейс-струны в минус-вселенной. Есть и четвертая модель, но она и вовсе экзотична. Какая из моделей окажется верной, мы пока не знаем.
– Когда это станет известно?
– Все крупнейшие специалисты по спейс-теории сейчас заняты разработками моделей и экспериментальными их проверками. Думаю, для окончательного выбора единственно верной модели нам понадобится не меньше месяца.
– Это океан времени! А нам прикажете пока бездействовать?
Холод-Ладыженский с укором посмотрел на директора УАСС.
– Зачем же? Можете начинать поиск крейсера теми средствами, которые имеются у спасательной службы. Вполне может оказаться верной гипотеза, что крейсер выпал где-то в космосе в радиусе до ста парсеков.
Никто в кабинете не улыбнулся, хотя фраза, прозвучала, как только что родившийся анекдот.
– Что ж, и на этом спасибо, - сказал Спенсер, вставая. - Тогда не будем терять времени.
Дивизион подняли по тревоге, ночью, и Гордоншах, одеваясь на ходу, перебрал в уме все возможные причины тревоги. Подбегая к бетонному укрытию командного пункта, он окончательно решил, что над Атланторией летят бомбовозы противника.
Сирена смолкла, и наступила пульсирующая тишина, в которой совсем недалеко, в сотне фаттах от КП по радиусу зашевелилась земля и массивные металлические крышки поползли в стороны, сдирая дерн по пути и открывая фермы пусковых установок.
Гордоншах, оглянувшись, в последний раз окинул взглядом коричневое в инфраочках небо, такой же коричневый с черным лес вокруг, багровые решетки антенн радиолокационной станции, и нырнул в проем люка.
В кабине командного пункта царила синяя полумгла, льдисто мерцали экраны индикаторов воздушной обстановки, перекликались операторы сопровождения, низкий подземный гул работающих генераторов питания стушевывал все звуки - шел контроль функционирования систем зенитно-ракетного комплекса. Дивизион Гордоншаха представлял собой одну из единиц воздушной обороны Иранистана со стороны горной гряды Пеласгекона и прикрывал полуостров на глубину в пятьдесят пять зхобов.
– Приказ центра, - доложил с места дежурный офицер наведения Ширмамад, он же заместитель Гордоншаха по связи. - Занять по тревоге боевые места и ждать распоряжений.
– Понятно, - отмахнулся Гордоншах и тут же удивился. - То есть как это ждать распоряжений? Разве тревога учебная?
Ширмамад пожал плечами и уступил сидение.
– Я запрашивал связистов, те твердят что-то невразумительное о пришельце из космоса, разведке неверных и так далее.
– Ну и дела! - Гордоншах сел на вращающийся стул, окинул взглядом аппаратуру - на панели горели зеленые сигналы готовности ракет к пуску - и надел шлем связи.
– Высокое на антенну!
– Есть высокое.
Засветился сизо-белым светом квадрат общего наведения, накалился, и по нему побежала неровная темная дорожка радиовысвета поверхности земли. Гигантский палец радиоизлучения начал прощупывание неба над горизонтом в радиусе трехсот зхобов.
– Поет-три, поет-три, - пробился в наушниках голос оперативного офицера центра управления. - Выйти на антенну!
– Вышел, - лаконично ответил Гордоншах.
– Сектор поиска: двести десять - триста, высота от пятнадцати до восьмидесяти. Повторяю…
Вверху звякнул люк, и в помещение КП скатился по лесенке заместитель Гордоншаха по вооружению капитан Абдулхарун.
– Ну, что? - бросил он, торопливо натягивая дугу с наушниками.
Гордоншах покосился на его распахнутый френч и мотнул головой: не мешай.
– Внимание! Поиск в секторе двести десять-триста. О целях докладывать немедленно! - Он положил руку на штурвал наведения и, подняв радиолуч, повел им вправо в указанном секторе.
Пять минут в помещении КП царила напряженная тишина: гул дизельных электрогенераторов был так привычен, что на слух не воспринимался. Потом луч локатора вырвал из глубин неба ярко просиявшую точку, и невольный вздох вырвался из грудей офицеров.
– Очевидно, разведчик, - доложил Гордоншах центру. - Азимут двести сорок, дальность триста, высота пятьдесят два. Цель одиночная, скоростная, приближается…
– Сопровождайте, - отозвался далекий писк. - На дальности восемьдесят включите оптику. Пуск ракет только по команде.
– Принял, - сказал Гордоншах и рявкнул операторам: - Перейти на автомат! Метеорологи, что слышно?
– В ста зхобах фронт циклона, уходит к югу. Скорость ветра сто и пять.
– Норма, примем почти без помех, - буркнул как бы про себя командир. - Интересно, соседи тоже сидят по тревоге?
– Наверняка, - усмехнулся Абдулхарун. - Они, как и мы, получают тревожный сигнал и разносы в первую очередь.
Офицеры обменялись улыбками. Абдулхарун в отличие от атлетически сложенного Гордоншаха был худ, длиннорук, лысоват. Он был старше командира всего на шесть лет, но морщины, унылое вислое лицо и усталый взгляд старили его на все двадцать. Ирония его часто доходила до цинизма, однако, нельзя было сказать, что это не нравится младшему обслуживающему персоналу дивизиона.
Сияющая точка на экранах быстро увеличивалась, вскоре она превратилась в туманное пятно света.
– Дальность сто двадцать, высота пятьдесят, азимут двести сорок пять, цель идет со скоростью семь и три.
– Странно, - не удержался Ширмамад. - Для стратегического разведчика скорость явно велика, да и для спутника тоже.
Гордоншах включил вогнутый экран оптического усилителя. Экран вспыхнул, пригасил сияние и показал в центре не конус спутника или треугольник скоростного авиаразведчика, как ожидали офицеры, а нечто странное, не похожее на привычные глазу формы.
– Ух ты! - воскликнул Ширмамад.
Они увидели яйцевидное тело, проткнутое семью трубами. Размеры конструкции потрясали: яйцо с трубами вытянулось на ползхоба, и на концах труб горели светлые серебристые венцы.
– Это не спутник! - пробормотал хмуро Абдулхарун. - И не самолет-разведчик.
Гордон озадаченно посмотрел на него.
– Не спутник?! А что?
– Спроси что-нибудь полегче. - Абдулхарун облизнул пересохшие губы. - Спутников такой формы и таких размеров не существует.
– А вдруг неверные опередили нас и теперь демонстрируют свою мощь?
– Оставь подобные заявления нашему шейху.
– Размеры цели: двести в поперечнике, четыреста по длине, - педантично доложил оптик-фотометрист.
Конструкция на экране быстро увеличивалась, и теперь стало заметно, что с каждой пульсацией света на концах труб все гигантское сооружение искажается, расплываясь в очертаниях, и тут же резко, скачком, обретает былую четкость контуров.
– Доложите обстановку, - запищал в наушниках центр.
Гордоншах некоторое время соображал, что докладывать:
– Цель вижу хорошо, огромное тело необычных форм. Предполагаю, что это чужой…
– Продолжайте наблюдение, - оборвал его центр, - фотографируйте. Об эволюциях докладывайте каждые две минуты.
– Принял, - со вздохом сказал Гордоншах.
Неизвестное тело полностью закрыло экран своими страшными трубами, в жерло каждой из которых свободно мог уместиться весь дивизион со всей его техникой.
– Цель прошла зенит. Скорость семь, высота сорок восемь…
– Ну и чудище! - сказал Ширмамад и закашлялся. - Вот было бы смешно, влупи мы в него свои ракеты!
– Не отвлекайся, - пробормотал сквозь зубы недовольный Гордоншах. - Может, еще придется.
Летящий за пределами тропосферы исполин пересек линию терминатора и укатился за горизонт.
– Ушел, - с сожалением сказал Гордоншах, снимая наушники. - Неужели не узнаем, что это было? - Подумав, отдал наушники Ширмамаду. - Посиди один. Если будет что срочное - позовешь, мы подышим свежим воздухом.
Офицеры полезли из помещения КП в наступающее утро.
Тишина в ходовой рубке крейсера стояла такая, что биение собственного сердца отзывалось в ушах канонадой. Лозински покосился на бесстрастного Сонина и вспомнил старинное изречение: \"Научи меня, господь, спокойно воспринимать события, ход которых я не могу изменить, дай мне энергию и силу вмешиваться в события, мне подвластные, и научи мудрости отличать первые от вторых\". Что ж, в их положении изречение полностью отвечало состоянию вещей. Старт из Солнца в спейс-режиме закончился в неизвестности и изменить здесь что-нибудь было уже невозможно.
Беззвучно открылся люк, и в рубку вошел Климов. Был он невысок, хрупок, изящен, и лишь мелькавшие в слегка запавших черных глазах иронические огоньки позволяли отнести его в разряд людей, знающих, на что они способны. Подойдя к подкове пульта, в выемке которого стояли кресла командира и бортинженеров, он бросил в пустое кресло шлем мыслесвязи - эмкан - и сел рядом с Лозински.
– Дистанционное управление не работает. Мыслесвязь сейчас бесполезна, как бинокль слепому.
Лозински исподтишка разглядывал двоих спасателей и думал, что эти в общем-то очень разные люди в чем-то разительно схожи. Не холодным спокойствием глаз, неподвижностью лиц, одинаковостью реакций, нет - работники аварийно-спасательной службы постоянно готовы к действию, риску, и эта готовность, ставшая чертой характера, состоянием души и тела, наложила свой отпечаток на натуры, вылепила мужское в мужчинах, - но эти двое были похожи чем-то еще, заложенном в глубинах психики и жизненного опыта. Как же они оценивают ситуацию?
– Где Апхазава? - спросил Лозински, не меняя позы.
– Вот он я, - отозвался из коридора голос бортинженера-два, и в рубку вошел смуглый, черноволосый Булат Апхазава, перепачканный чем-то маслянисто-желтым. Он был хмур и неприветлив.
– Твоя оценка?
Апхазава постоял у пульта, рассеянно пощелкал кнопками бездействующего ручного управления.
– Автоматика не работает аж до седьмого уровня. И не будет работать, даже если координатор починит все свои исполнительные цепи.
– Это почему же? - спросил Сонин.
– Нештатный режим съел почти все запасы энергии. К тому же мы ослепли - ни один видеоканал не работает.
– Ручное управление тоже. - Лозински бросил взгляд на темный пульт. - Видимо, где-то порваны аксиальные цепи.
– Дела-а! - Климов оттянул воротник свитера. - Одним вам не справиться. Придется начинать ремонт без связи с координатором. И начать надо прежде всего с видео. Чем быстрее мы прозреем, тем раньше определим свои координаты.
– Как себя чувствуют спасенные?
– Почти все нуждаются в стационарном лечении. Не пострадали только женщины и Данич. Кстати, пятеро моих получили ожоги разной степени тяжести.
– Медикам что-нибудь нужно? Наша помощь?
– Нет.
– Тогда начинаем чиниться.
Спустя сутки координатор крейсера сумел устранить обрывы в информационных цепях (команд он все еще не слышал), и люди наконец узнали полный объем разрушений корабля. Ни о каком старте, конечно, речь идти не могла.
Прозрели и видеосистемы. Апхазава обнаружил это случайно, задев на пульте сенсор, включающий аппаратуру видеопередачи. Слепые стены рубки стали \"прозрачными\", распахнув людям пугающе близкий зев пространства.
Слева от корабля медленно поворачивалась голубовато-зеленая выпуклая стена планеты, из-за которой вынесло вдруг ослепительно желтый диск светила. Пятеро в немом изумлении долго смотрели на диск, заливающий рубку потоком золотого света, потом с тем же чувством разглядывали планету. Крейсер скользил над Землей, сомнений не было, а светилом было Солнце. Корабль вели автоматы, координатор, не имея связи с хозяевами, сам принял командование на себя. Люди пока ничем не могли ему помочь.
– Вот так удача! - воскликнул наконец Апхазава. - Вынесло прямо к Земле, как в сказке! И вы еще будете уверять, что удачи не существует?! Я думал, нас забросило по крайней мере в другую галактику! А теперь живем! Не понимаю только, почему нас до сих пор не перехватили спасатели земного сектора - сутки крутимся у них на виду, если не больше.
Внезапно корабль содрогнулся, звенящий грохот донесся из его недр, по экрану мелькнули беззвучные синие полосы пламени. На панели координатора перемигнулись оранжево-красные огни и вспыхнула надпись: \"Ракетная атака. Эквивалент до двух тротилединиц\".
Лозински послал мысленный приказ, но аппаратура мыслеуправления еще не работала, координатор не отозвался.
– А это еще больший сюрприз! - с угрюмым недоверием сказал Апхазава. - Час от часу не легче! Ракетная атака?! Кто это нас так встречает? Может быть, координатор поврежден и не способен правильно оценивать обстановку?
Никто ему не ответил.
Прошел час, другой, третий.
Еще два раза корабль был атакован ракетами - по оценке координатора. Приборы отмечали направленный поток радиоизлучения: за движением крейсера следили земные локаторы, но и этот факт тоже не укладывался в рамки привычных представлений, потому что поток излучения не соответствовал тому, что знали о земной технике локации инженеры корабля.
– Странное излучение, - бормотал Лозински, изредка посматривая на виом. - В таком диапазоне наземные РЛС не работали никогда. Что у них, пока мы летали, сменили диапазоны?
– Надо как можно быстрее ввести в строй бортовую станцию связи, - негромко произнес Сонин. - Истина станет известна лишь после налаживания связи.
– У меня такое впечатление, будто нас приняли за старинную военную ракету, - сказал Климов. - Но с другой стороны \"ракетные залпы\" - явная чушь! Если бы нас захотеяи сбить - давно сбили бы и без всяких ракет. Какое-то дикое несоответствие между современным техническим потенциалом и тем, ка^ нас встречают. Куда-то подевалась вся орбитальная техника: ни тебе капсул метеопатруля, ни энергоузлов, ни орбитальных лифтов!..
– Шеф, - позвал Лозински бортинженер-один Олег Малютин. - К вам на прием просится один из спасенных.
– Проводи его, не то без лифтов заблудится в переходах. Кто он?
– Некто Боримир Данич.
Лозински и Климов обменялись взглядами.
– Интересно, - пробормотал командир крейсера. - Что нам хочет сообщить этот юный представитель хомо-супер?
Малютин вышел из рубки и через полчаса привел из медицинского отсека Данича.
Климов и Лозински уже были знакомы с Даничем, остальные его видели впервые, и лишь умение сдерживать себя не позволило им выйти за рамки приличного удивления.
Боримиру Даничу шел двенадцатый год. Это был хрупкий, прозрачноглазый мальчик, в меру подвижный, застенчивый и добрый. Ничего \"демонического\" в его облике не было: детское личико, чуть более серьезное, чем положено по возрасту, светлые вьющиеся волосы, тонкая детская шея.
Родился он и рос до пяти лет обыкновенным ребенком, не обнаруживая никаких данных с приставкой \"сверх\". Но потом вдруг в нем проснулся исполин, сверхинтеллект, мальчик за четыре года закончил школу, институт Солнца, вошел в состав Ученого Совета Земли и стал автором двух открытий в физике вакуума, оставаясь все тем же пареньком, любящим детские игры, не чуравшимся материнской ласки.
Он безропотно дал обследовать себя медикам, но светила медицины в конце концов только развели руками, поговорили о \"ковергентных мутациях\", \"генном ускорении\", \"биодевиации\" и о прочих премудрых вещах и нарекли Данича первым представителем будущего рода хомо-супер. Родители \"супера\" души в нем не чаяли и продолжали воспитывать так, как предписывали правила воспитания нормальных детей в соответствующем возрасте, изредка прибегая к советам психологов. Боримир рос, как и его сверстники - по виду оставаясь ребенком, но обладая интеллектом, редким даже для взрослого. Поговаривали, что Боримир способен читать мысли. Было такое или нет, неизвестно, но то, что он мгновенно мог разобраться в любом человеке, соответствовало истине. Интуиция у мальчугана была развита, как ни у одного человека на Земле.
Данич, нисколько не теряясь под взглядами, бегло осмотрел присутствующих в рубке и подошел прямо к Лозински, будто знал, что он командир крейсера.
– Извините, Питер Лозински, не соблаговолите ли вы меня выслушать?
Несколько обалдевший Лозински \"соблаговолил\".
– Я немного знаком со спейс-теорией, - продолжал мальчишка с некоторым смущением, и Лозински в ответ стало неловко, что онто как раз с этой теорией знаком меньше, чем \"немного\". - Видимо, при спейс-проколе произошел не обычный пространственный выверт корабля, а редкий по вероятности хроновыверт, в теории заложена и такая возможность.
– Вы хотите сказать, что… - начал Климов.
– Совершенно верно, - кивнул мальчик. - Нас вывернуло не только в пространстве, но и во времени, и теперь под нами Земля прошлых лет. Судя по встрече, нас выкинуло в начало двадцать первого или конец двадцатого столетия. Точнее можно будет сказать, когда заговорят приемники.
– Я думал об этом, - признался с облегчением Лозински, - но счел это… - Он пошевелил пальцами, подбирая выражение.
Данич улыбнулся, и все в рубке заулыбались в ответ, столько озорного и детского лукавства было в этой улыбке.
– Я понял. Не хотел бы оказаться на вашем месте. Вы позволите остаться в рубке? Я мог бы помочь в наладке приемной аппаратуры.
– Конечно, - кивнул Лозински, поняв, что с этим малышом надо разговаривать, как с равным.
– Пусть идет со мной, - сказал Климов.
Данич с готовностью повернулся к нему, и в это время корабль заметно качнулся с боку на бок, экраны мигнули и погасли. Снова дернулся и мелко-мелко задрожал пол рубки, сдавленный стон донесся из-под пульта, словно тот был живым существом. Потом пол встал почти вертикально и наступила невесомость.
– Ракетная… - прорезался голос у координатора, в динамиках захрипело. - Ракетно-ядерная атака. Повреждены следящие системы. Произвожу аварийную посадку.
– Держитесь! - крикнул Лозински, ныряя в люк. - Сейчас будет до десяти \"же\"!
Климов отстал от него на полсекунды, схватил Данича на руки, усадил в кресло и через мгновение перегрузка громом отдалась в его напряженном теле.
Дивизион Гордоншаха \"сидел\" на готовности уже девять часов подряд. Воздух в помещении КП нагрелся до того, что командир приказал всем снять верхнюю одежду. Пятый раз они встретили и проводили чужой космический корабль - об этом догадалось даже высокое начальство в Сарвар-центре. Три раза его пытались сбить: над Чатралом и Патаном, но чужак словно не замечал взрывов в своем странном скачущем движении, сбил военный спутник и не ответил на приказы приземлиться в указанном районе. Он пролетал и над территорией неверных - Пеласгулом и Атланторией, но хеттары не пытались его сбить и лишь слали радиозапросы, да предъявили ноту протеста в Организацию Всемирного Индпака против преступных попыток уничтожения чужого звездолета.
Гордоншах знал об этом не только со слов заместителя, но и по радиопередачам, однако открыто осуждать действия командования не хотел.
– Когда-то это должно было случиться, - сказал он Абдулхаруну, когда они в очередной раз вылезали из-под земли, одуревшие от гула, жары и запахов кабины. - Наши писаки давно прогнозировали встречу с пришельцами, правда, прогнозы у них мрачные… Интересно, почему о н не отвечает на наши выпады? Посмотри на его трубы, ведь есть, чем ответить!
Заместитель вдохнул всей грудью холодный утренний воздух и посмотрел на командира как-то странно - внимательно, оценивающе и в то же время с подозрением.
– Ты прав, он не беззащитен. Вот бы захватить его со всем оружием на борту! Представляешь, какое у него вооружение?
– Ты большой специалист по фэнтези, - с иронией ответил Гордоншах. - А также большой шутник.
– А если я серьезно? - Абдулхарун усмехнулся, хотя глаза его остались угрюмыми.
– А если серьезно, то вспомни поговорку: не ищи беды, она сама тебя сыщет. И еще одну: нашему б шакалу тигра съесть… Ты посмотри на это страшилище: крепость, рассчитанная на звездные катаклизмы! А ты - захватить!.. К тому же, идеи звездных войн мне, честно говоря, не особенно по душе.
Абдулхарун задумчиво рассматривал своего всегда сдержанного и немного сумрачного командира.
– Что-то есть в твоих словах, - изрек он наконец, меняя тему разговора. - Ты меня отпустишь сегодня в город?
Гордоншах покосился на проходящую смену операторов.
– Снова опоздаешь к разводу или поднимешь бучу в баре.
Абдулхарун хмыкнул.
– Уже донесли? Впрочем, плевать. Так что?
Гордоншах ответить не успел.
Коротко провыл ревун тревоги.
– Снова этот! - Гордоншах поднял глаза к небу. Затем кивнул, в три шага достиг люка и нырнул в кабину, как в воду.
– Сектор двести сорок - двести пять, - прокричал сквозь гул Ширмамад. - Снова \"призрак\". Получен приказ сбить!
– Пост-три, пост-три, - пропищало в наушниках. - Будьте готовы к Эйч-атаке. Основной выстрел через пост-четыре, вы пока в резерве. Готовность - три минуты.
– Внимание! - повысил голос Гордоншах. - Цель одиночная, высотная! Залп тремя по середине отметки!
Операторы застыли в ожидании. Чужой звездолет приближался со скоростью около семи зхобов в секунду, и курс его пересекался с сектором стрельбы дивизиона.
– Фарид! - окликнул Гордоншаха Абдулхарун. Пробрался между аппаратными стойками и зашептал на ухо командиру: - Надо сбить его так, чтобы он упал поближе к нам. Сможешь?
– Чокнутый! - Гордоншах высвободился и сам сел за пульт наведения. - Совсем одурели в штабе! Промазать мы не промажем, но убежать вряд ли успеем, если он ответит на удар.
– Соседи атакуют! - воскликнул Ширмамад.
На экране возникли три огненные черточки и помчались навстречу огромному телу пришельца. Через мгновение на группку ракет налетел черный силуэт, и экран вспыхнул и потемнел.
– Падает! - закричал оптик-фотометрист.
– Р-разговорчики! - рявкнул Гордоншах. - По цели, залпом, огонь!
Кнопка ушла в панель и тотчас же задрожали стены, глухой подземный рев проник в кабину и ушел в небо.
– Упреждение пять на дальности сто сорок! Два залпа с интервалом три секунды!
Дважды заревело, дрожь земли отозвалась в телах людей, и наступила тишина. На высоте сорока, потом тридцати двух и двадцати пяти зхобов распустились ярчайшие \"цветы\" атомных взрывов, но Абдулхарун успел заметить, что взрывы каждый раз возникали сзади снижающегося звездолета. То ли Гордоншах не учитывал чего-то при наведении, то ли звездолет маневрировал, избегая прямых попаданий, хотя невозможно было представить, как он это делает при таких габаритах и массе.
– Как пришелец? - осведомился командир, сбрасывая дугу наушников. - Сбили мы его или нет? - Он подхватился со стула и направился к лестнице. Голос радиста догнал его уже наверху:
– Он упал совсем близко, в районе озера Hyp.
Гордоншах выскочил на холм, загородился от солнца козырьком руки и увидел на горизонте застывший дымный столб. Очень медленно столб потолстел и постепенно осел серо-сине-зеленым облаком.
Далекий гул и треск пришел оттуда, не утихая долгое время.
Сзади прошелестели шаги Абдулхаруна.
– Все-таки мы его сбили, как я и рассчитывал. Поздравляю.
– Не уверен, - глухо отозвался Гордоншах, не оборачиваясь. - По-моему, он сел сам.
Перегрузки длились недолго, спустя несколько секунд наступила невесомость, потом вернулся нормальный вес - корабль боролся за жизнь.
В рубке было тихо, как в подземелье, лишь из-за неплотно закрытого люка доносился из глубин корабля стон аварийного автомата.
Содрогание прошло по рубке, вздыбился и опал пол, что-то посыпалось со стеклянным звоном. Климов едва не. выпал из кресла, но удержался за пульт. Еще раз дернулся пол рубки, накренился и так и остался под углом двадцать градусов к горизонтали.
– Приехали, - пробормотал Климов будничным тоном.
Час спустя люди сумели запустить линию ремонта следящих систем и наладили двухстороннюю мыслесвязь с координатором - теперь они могли командовать автоматикой крейсера из рубки.
– Посмотрим, куда мы упали, - сказал Апхазава с напускной небрежностью. - Прошу дам не падать в обморок.
Стены центрального зала скачком прозрели, и люди наконец увидели местность, где совершил вынужденную посадку \"Славу - тич\".
Очевидно, крейсер опустился в озеро. Основная масса вод озера испарилась, и эта пароводяная туча, охватившая корпус корабля до середины, колыхаясь и вспучиваясь, закрывала от взора саму котловину озера в радиусе нескольких километров. Оттуда, где в облако пара погружались концы черных труб - генераторов спейс-прокола, - доносилось клокотание, пар, тая, то и дело взлетал султанами: трубы остывали медленно, нагретые до звездных температур.
Озеро сильно обмелело, обнажив коричневое и черное кое-где дно. За этой темной полосой вставала холмистая равнина, покрытая изумрудной травой и низким кустарником. Справа холмы уходили за горизонт, постепенно теряясь в дымке, а слева равнина понижалась и сменялась болотом с ржавой стоячей водой, редкими кустиками вишнево-сиреневого цвета и россыпями коричнево-желтых кочек.
Белесовато-голубое небо казалось пустым и недосягаемо высоким. Четко очерченный золотой диск солнца на нем невозможно было рассматривать без светофильтров, и он ничем не напоминал то чудовищное огненное горнило, из которого почти чудом вырвался крейсер.
– Здорово! - нарушил молчание Апхазава. - Только вот следов цивилизации не видно. Кто же нас сбивал?
– По-моему, они, - показал на экран внимательный Климов. Бортинженер дал вариацию увеличения, один из холмов километрах в пятнадцати от них ринулся навстречу, расползся в стороны, остановился. На голой от кустов вершине холма стояла приземистая машина неизвестного назначения, одетая в броню, с крупнокалиберным пулеметом на башне. А возле машины неподвижно высились две человеческие фигуры.
– Положение серьезное, - сказал Климов, разглядывая переносицу Лозински. - Каковы у нас шансы отремонтировать крейсер и пополнить запасы энергии?
От этих слов Лозински почувствовал себя виноватым. Сознание собственного бессилия мучило его давно и остро, но он, превозмогая себя, старался выглядеть так же бесстрастно и уверенно, как и спасатели.
– Своими силами справиться с ремонтом корабля в полевых условиях мы не в состоянии, для этого нужен как минимум завод. А накопление энергии в планетарных условиях - фикция, вам сие должно быть известно. Отсюда - необходим контакт с нашими предками, в целях нашей же собственной безопасности. Сбили нас, очевидно\" в Азии; большего не скажу, я не географ и не историк. Но раз уж хозяева встретили нас так, как встретили, они не остановятся на достигнутом. Ждать нужно всего. Хотя я никак не могу понять мотивов их враждебных действий.
Климов нахмурился, отчего его смуглое и тонкое лицо приобрело жесткое выражение.
– Понять их не просто. Может быть, они приняли нас за чужих агрессивных существ и решили применить превентивные меры. Но опасность в другом: в нашем положении трудно сохранить статускво, и чем дольше мы остаемся для них таинственными и страшными пришельцами, тем больше возрастает вероятность нового ядерного удара. А защищаться, пассивно отражая удары, мы долго не сможем. Я тоже за контакт. - Он вздохнул. - Как гласит старая добрая поговорка: худой мир лучше доброй ссоры. Хотя, может быть, это и не лучшее решение. Как скоро мы сможем начать с ними радиоконтакт?
Лозински перевел взгляд на Малютина.
– Послезавтра, - ответил бортинженер-один. - Если сумеем запустить электронику связи. В противном случае останемся без связи вообще. Если бы жизнеобеспечение заработало…
– Если бы… - пробурчал Лозински, глядя на экран.
Далеко по горизонту несколько раз просверкивали яркие блики: какие-то угрожающего вида машины цепью охватывали крейсер, старательно и бестолково маскируясь кустарниковой растительностью холмов. Они были еще далеко, но космонавты знали - расстояния в век ракет не имеют значения для ведения боевых действий.
Дивизион Гордоншаха располагался в пятнадцати зхобах от озера Hyp. К вечеру грузовые вертопланы перевезли на территорию дивизиона полк передвижных реактивных систем залпового огня, который тут же снялся и начал окружение чужого звездолета. Глубокой ночью окружение закончилось: вокруг озера с пришельцем строго по кругу диаметром в сорок зхобов разместилось восемьдесят ракетных установок, одновременный залп которых, как рассчитал Гордоншах, мог превратить местность площадью в сто квадратных зхобов в огненный ад.
Командовал операцией окружения полковник Абу л-Хасан, высокий, худой, с острым лицом и почти безволосым черепом. Прибыл он на вертоплане, перебрался в бронетранспортер, и Гордоншах счел за благо не показываться начальству на глаза, откозыряв при встрече и ответив на все вопросы, которые задал ему полковник.
Официально Гордоншах, по званию фарак - майор ВВС, не подчинялся Абу л-Хасану, джемаладдину - полковнику сухопутных сил быстрого развертывания: они принадлежали к разным родам войск, соперничавшим между собой в вопросах престижа. Но когда под боком в твоем хозяйстве распоряжаются чужие высокопоставленные лица, чувствуешь себя прескверно.
В подземном бункере управления висел дымный полумрак.
Гордоншах прошел за прозрачный лист координатографа и успокаивающе кивнул встрепенувшемуся оператору. За шкафами с личным оружием операторов спал Абдулхарун, подсунув под правую щеку кулак и полуоткрыв рот. От него, как всегда, несло спиртным.
Гордоншах секунду постоял, принюхиваясь к запаху перегара и наркотика, и вернулся обратно к аппаратуре связи. Здесь пульсировали и шептали голоса далеких и близких радиостанций: передавал сводку погоды метеоцентр, кто-то истерично кричал об угрозе с неба, гнусавил скороговоркой служитель Веры, знаменитый солист пел о \"страсти любви, превышающей ядерный вихрь\", и четкий голос размеренно сообщал о том, что ракетные войска Черного Континента и Желтых Островов приведены в полную боевую готовность в связи с предложением неверных передать звездолет на изучение специалистам международной научной экспедиции.
– Передадут? - спросил Ширмамад, кивая на радиопанель.
Вместо ответа Гордоншах повернул ручку настройки, и в кабине зазвучал голос шейха, страстно призывающего не верить провокационным заявлениям неверных, которые хотят завладеть сокровищем с неба.
– Да-а, - вздохнул офицер наведения. - Если дело дойдет до стычки… и все из-за этого железного лома. Откуда он свалился, как ты думаешь?
Гордоншах покачал головой.
– Аллах его знает! Не с Марса и не с Венеры, это я знаю точно. Я почему-то считал, что контакт с пришельцами должен начинаться не с обмена ударами.
– Эх вы, политики! - раздался сзади хриплый голос. Из-за шкафов появился Абдулхарун, разминая помятое лицо. - Разве не ясно, почему мы поспешили посадить его на свою сторону?
– Сбить, ты хочешь сказать.
– Именно посадить. Для того, чтобы он не достался неверным. Шейх прав: этот пришелец - самое настоящее сокровище, и если мы договоримся с его хозяевами, то намного опередим Христианский Союз по вооружению и мощи. Вы же видели: даже ядерные залпы пришельцу нипочем! Представляете, какой толчок он даст военной технологии, да и любой другой?
– Много ты понимаешь, - проворчал Гордоншах.
Оператор связи вдруг напрягся и передал наушники командиру.
– Абу л-Хасан.
– Слушаю, - сухо сказал Гордоншах в микрофон.
– Поднимитесь ко мне, - раздался в наушнике тягучий голос.
– Через десять минут у меня спец-связь с центром.
– Плевать! - лаконично ответил Абу л-Хасан и смолк.
Гордоншах хмыкнул, поиграл желваками. Ширмамад смотрел на него встревоженно, Абдулхарун с интересом.
– Так… - Гордоншах почесал кончик носа и еще раз хмыкнул. - Что ему от меня надо, хотел бы я знать?
В мощном двенадцатиколесном бронетранспортере Абу л-Хасана, в котором можно было стоять, не сгибаясь, Гордоншах пробыл недолго. Полковник попросил его еще раз рассказать о том, как реагировал чужой звездолет на первые попытки сбить его.
– Никак, - ответил Гордоншах. - Словно не замечал.
– Но ведь в конце концов вы его сбили?
Гордоншах пожал плечами.
– Не уверен. Я был там, сравнительно недалеко от озера. Мне кажется, чужак совершенно цел. Во всяком случае, следов попаданий не видно и с виду он цел и невредим.
– Вам кажется… - сардонически заметил Абу л-Хасан. - С каких это пор офицеры ВВС вместо точных данных оперируют кажущимися?
Гордоншах покосился на ухмыляющихся охранников.
– Сказал, что думал.
– Думал?! - удивился Абу л-Хасан, приподняв бровь. - Вы еще и думаете?
– Не понял вас!
Полковник нахмурился. Один из охранников как бы невзначай зашел сзади, но Гордоншах положил руку на рукоять армейского пистолета, и Абу л-Хасан отрицательно повел рукой.
– Свободен, фарак. Думай пореже, голова целее будет.
Гордоншах четко повернулся и, так как охранник не уступил дороги, зацепил его плечом так, что тот отлетел к стене кабины. Люк захлопнулся за майором и отрезал начавшийся шум.
Пройдя цепь внешней охраны лагеря, Гордоншах столкнулся с человеком и едва не выломал руку Ширмамаду, приняв его за чужого.
– Ну, что? - прошептал тот, придя в себя после железных объятий командира. - Все в порядке? Жив?
– Твоими молитвами, - буркнул Гордоншах. - Какого дьявола ты выполз меня встречать? А если бы я открыл огонь? Ладно, иди отдыхай.
Оставив растерянного офицера в темноте, он ушел в свой подземный дом. Было два часа ночи.
Он проспал часа четыре - невероятно много по законам боевой готовности. Проснулся сразу и совсем.
В кабине управления светились экраны кругового обзора, кто-то из офицеров сидел на вращающемся стуле и не сводил глаз с экрана, почти закрыв его спиной.
– Что там? - спросил Гордоншах, зевая, посмотрел на часы.
Офицер обернулся, это был Ширмамад, выглядевший абсолютно свежим, словно он только заступил на дежурство.
– Наши пытались подойти к пришельцу, но не смогли и потеряли терпение. Кто-то в верхах приказал обстрелять звездолет ракетами; если он не ответит на вызовы.
Гордоншах помял лицо ладонями, встал и прошел к пульту. На экране виднелся край озера Hyp и выпуклый бок черного яйца с трубами.
– И когда истекает срок ультиматума?
– Утром, через два часа.
– Не понимаю, зачем его расстреливать? А если он не может связаться с нами?
– По-моему, это просто блеф, чтобы заставить хозяев заговорить с нами на нашем языке. Кто же в здравом уме станет бросать на озеро атомную бомбу?
– Да уж, найдется, кому это сделать, - пробормотал Гордоншах. - Нашелся же исполнитель для испытания первой атомной.