Линвуд Баркли
Двадцать три
Linwood Barclay
THE TWENTY-THREE
Печатается с разрешения NJSB Entertainment, Inc. и литературных агентств The Helen Heller Agency и The Marsh Agency Ltd.
© Linwood Barclay
© Перевод. Н. В. Рейн, наследники, 2018
© Издание на русском языке AST Publishers, 2018
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
***
Линвуд Баркли – мастер остросюжетного романа. Этот писатель добился невозможного – совершив настоящий прорыв, потеснил таких звезд, как Майкл Коннелли, Джеффри Дивер и Патрисия Корнуэлл. Все книги Линвуда Баркли были высоко оценены и критиками, и читателями и переведены на 40 языков, а тираж его романа «Исчезнуть не простившись» составил 1 500 000 экземпляров!
***
Потрясающе! Замечательная работа истинного мастера напряженных сюжетов!
Стивен Кинг
Линвуду Баркли нет равных в умении увлечь и испугать читателя.
Тесс Герритсен
***
Посвящается Ните
ОДИН
Знаю, что не получится покарать их всех. Но надеюсь покарать как можно больше.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
ДВА
Патриция Хендерсон, сорока одного года, разведена, работала библиотекаршей компьютерного отдела в системе публичных библиотек Промис-Фоллз на Уэстон-стрит, была среди первых, кто умер в ту субботу утром в мае перед долгим уик-эндом.
В тот день она должна была выйти на работу. Патрицию возмущал тот факт, что дирекция сочла необходимым не закрывать все городские библиотеки. Ведь в воскресенье у них законный выходной, а в понедельник – День поминовения
[1]. Так если библиотеки не работают в воскресенье и в понедельник, почему бы не устроить всем сотрудникам выходной и в субботу и продлить уик-энд?
Так нет же!
Впрочем, Патриции и пойти-то было особенно некуда.
И все равно ей казалось это совершенно диким. Ведь она знала: во время долгого уик-энда в библиотеке посетителей мало. Может, в этом городе в самом разгаре финансовый кризис? Так к чему держать библиотеку открытой? Да, по пятницам здесь бывает настоящий наплыв посетителей, особенно из тех, у кого есть коттеджи за городом или другие места для отдыха, – вот и набирают книжек, чтоб было чем заняться до вторника. А вся остальная неделя проходит относительно спокойно.
Патриция должна была появиться в библиотеке к девяти, то есть к открытию. Но на самом деле это означало, что приходила она без пятнадцати десять утра, чтобы успеть загрузить все компьютеры, которые в целях экономии электричества выключали каждый вечер – и это несмотря на то, что все «спящие» тридцать компьютеров отдела потребляли за ночь мизерное количество электроэнергии. Однако в этом вопросе дирекция библиотек придерживалась линии «зеленых», а это подразумевало не только экономию электричества, но и установку в библиотеке устройств для переработки отходов, а также призывы к гражданам, приколотые к доскам объявлений, не употреблять бутилированную воду. Дело в том, что одному из членов библиотечного совета довелось побывать на фабрике, где производили эту самую бутилированную воду, а также цех, где изготавливали пластиковые бутылки, и она назвала это одним из величайших зол современного мира и не желала видеть эту продукцию ни в одном из заведений Промис-Фоллз. «Следует обеспечить всех бумажными стаканчиками, которые наполнялись бы водой из фонтанчиков, из натуральных источников прямо на местах, – такое заключение выдала она. – А это, в свою очередь, означает, что в устройство по переработке отходов будут поступать бумажные стаканчики, а не пластиковые бутылки».
А теперь догадайтесь, кто бесновался, узнав эту новость. Как там его имя, но этот тип по фамилии Финли некогда был мэром города, а теперь владел компанией по производству бутилированной воды. В первый и, как надеялась Патриция, последний раз она увидела его в кинотеатре под открытым небом под названием «Созвездие». В тот вечер она решила взять с собой племянницу Кайли и ее маленькую подружку Алисию. Мать Кайли – она же сестра Патриции Вэл – одолжила ей свой минивэн, поскольку «Хёндай» пребывал в непотребном виде для столь торжественного мероприятия. Боже, какую же роковую ошибку она совершила! И дело не только в том, что огромный экран вдруг обвалился, до смерти напугав девчушек, но затем на сцене появился Финли, полагая, что его появление как-то утешит собравшихся.
Политики, подумала тогда Патриция. Как же она ненавидела политиков и все, что с ними связано.
И вот, размышляя о политиках, Патриция проснулась в четыре утра и обнаружила, что смотрит в потолок и с тревожными предвкушениями ожидает собрания по «фильтрации Интернета», которое должно было состояться на следующей неделе. Дебаты на эту тему шли уже несколько лет и, похоже, прекращаться не собирались. Следует ли библиотеке снабдить фильтрами компьютеры, используемые патронами, и ограничить тем самым доступ к определенным веб-сайтам? Это ограничило бы доступ молодежи к порнографии, но постепенно дискуссия превращалась в какое-то бесконечное топтание на месте. Фильтры зачастую оказывались неэффективными, блокирующий материал не был ориентирован на взрослую аудиторию в отличие от разрешенного. Да и потом, как быть со свободой слова и свободным доступом ко всем источникам информации?
Патриция понимала: и эта встреча закончится тем же, что и всегда. Превратится в ожесточенный спор между ультраконсерваторами, узревшими непристойный подтекст в «Телепузиках» и не желавшими видеть ничего подобного в компьютерах библиотек, и ультралевым крылом. Последние были убеждены, что «Случай портного»
[2] следует читать еще с раннего детсадовского возраста.
Где-то без десяти пять она поняла, что уснуть уже не удастся, откинула одеяло и решила двинуться навстречу новому дню.
Прошла в ванную, включила свет и принялась рассматривать свое отражение в зеркале.
– Гадость, – пробормотала она и принялась растирать щеки кончиками пальцев. – П.У.
То была мантра от Шарлин, ее личного тренера. Постоянное Увлажнение. А это означало, что она должна выпивать минимум семь полных стаканов воды за день.
Патриция потянулась за стаканом, стоявшим у раковины, повернула кран, пустила холодную воду, наполнила стакан и выпила содержимое залпом. Потом подошла к душевой кабине, включила краны, подсунула руку под струю, убедиться, что вода стала достаточно теплой, стянула через голову длинную белую майку, в которой спала, и шагнула под душ.
И стояла под ним до тех пор, пока напор горячей воды не начал ослабевать. Намылила волосы шампунем, тело мылом и снова долго стояла под струями воды, чувствуя, как она стекает по лицу.
Теперь обтереться полотенцем и высушиться.
Одеться.
Почувствовала – и то было неприятное ощущение, – что вся кожа зудит.
Причесалась, накрасилась.
Ко времени, когда она вошла в кухню, было половина седьмого. До выхода на работу еще целая уйма времени, ведь жила она в десяти минутах езды на общественном транспорте. А если решит поехать на велосипеде – минут двадцать пять или около того.
Патриция полезла в буфет, достала небольшой металлический поднос с доброй дюжиной пузырьков с разными пилюлями и витаминами. Открыла крышечки на четырех из них, вытряхнула на ладонь таблетку кальция, аспирина в низкой дозировке, витамина D и мультивитамина, который тоже содержал витамин D, но, как ей казалось, в незначительном количестве.
Разом забросила все это в рот и запила небольшим количеством воды из кухонного крана. Потом как-то неловко развернулась верхней частью тела, словно на ней был свитер из колючей шерсти.
Патриция открыла холодильник, заглянула в него. Может, съесть яйцо? В мешочек? Или поджарить? Слишком много возни. Она закрыла дверцу холодильника, вернулась к буфету и достала коробку с хлопьями «Особые К».
– Вау, – вдруг протянула она.
На нее словно волна нахлынула. Головокружение. Словно она стояла на гребне холма на ветру и ее буквально сдувало с ног.
Она ухватилась за край разделочного столика, чтобы не упасть. Сейчас пройдет, сказала она себе. Ничего страшного. Просто встала сегодня слишком рано.
А потом вроде бы все прошло. Она достала небольшую мисочку и начала сыпать в нее хлопья.
И заморгала.
Снова моргнула.
Она вполне отчетливо различала букву «К» на коробке с хлопьями. А вот слово «Особые» как-то расплывалось и стиралось по краям. Что довольно странно, ведь шрифт был довольно крупный и разборчивый. Не газетный шрифт. Каждая буква в слове «Особые» – добрый дюйм в высоту.
Патриция сощурилась.
– Особые, – пробормотала она.
Потом закрыла глаза и потрясла головой, полагая, что это поможет. Но стоило открыть глаза, как тотчас снова ощутила головокружение.
Надо бы присесть.
Она оставила коробку с хлопьями на буфете, подошла к столу, выдвинула стул. Что это, комната вращается? Ну так, слегка.
Этих приступов с эффектом противного головокружения не было у нее уже довольно давно. Случались они несколько раз, когда она напивалась вместе со своим бывшим, Стэнли. Но даже тогда ей ни разу не доводилось допиться до такого состояния, чтоб вся комната вдруг начинала вращаться перед глазами. Чтоб вспомнить это, ей пришлось возвратиться в студенческие свои времена, когда она обучалась в Университете Теккерея.
Но теперь Патриция не пила. Да и вообще теперешние ее ощущения были не слишком похожи на те, которые она испытывала тогда.
Начать с того, что биение сердца участилось.
Она положила руку на грудь, на холмик, в том месте, где набухала левая, – решила проверить, верны ли ее ощущения.
Ту-тук. Ту-тук. Ту-ту-тук.
Ничего не учащенное у нее сердцебиение. Просто бьется с какими-то интервалами.
Патриция переместила руку с груди на лоб. Кожа холодная и липкая.
Может, у нее сердечный приступ? Но ведь она не так уж и стара, чтоб случилось нечто подобное, разве нет? И вообще в хорошей физической форме. Занималась в спортзале. Часто гоняла на работу на велосипеде. Да у нее даже персональный тренер имеется, если уж на то пошло.
Таблетки.
Патриция решила, что, должно быть, приняла не те таблетки. Но, с другой стороны, разве было нечто в этом наборе, что могло бы вызвать такую реакцию?
Нет.
Она встала, осторожно коснулась ступнями пола, словно в Промис-Фоллз происходило землетрясение, как это часто случалось в северной части штата Нью-Йорк. Нет, что-то не похоже.
Может, подумала она, все же стоит съездить в городскую больницу Промис-Фоллз?..
Джил Пикенс стоял у стола в центре кухни, читал в ноутбуке «Нью-Йорк таймс» и пил вот уже третью чашку кофе. И не слишком удивился, когда вошла Марла, его дочь, с десятимесячным внуком Мэтью на руках.
– Не перестает капризничать, – сказала Марла. – Вот и решила встать и накормить его чем-нибудь. О, слава тебе господи ты уже сварил кофе.
Джил поморщился:
– Только что добил первый кофейник. Сейчас сварю еще.
– Да ладно тебе. Я и сама…
– Нет уж, позволь мне. Лучше займись Мэтью.
– А ты, смотрю, сегодня рано поднялся, – сказала Марла отцу, усаживая Мэтью на высокий стульчик.
– Не спалось, – пояснил он.
– Опять?
Джил Пикенс пожал плечами.
– Господи, Марла, прошло чуть больше двух недель. И кстати, все это время я очень плохо спал. Хочешь сказать, что ты как следует высыпалась?
– Иногда удавалось, – ответила Марла. – Мне давали какие-то таблетки.
Верно. Она принимала успокоительные, помогающие ослабить стресс, вызванный смертью матери, та скончалась в этом месяце. А потом узнав, что ребенок, которого, как ей казалось, она потеряла при родах, на самом деле жив.
Мэтью.
Но даже несмотря на то, что все эти пилюли и предписания врачей помогали ей спать лучше, чем отцу, по крайней мере время от времени, ей казалось, что над их домом нависла какая-то тяжелая темная туча, и рассеиваться она не спешит. Джил на работу так и не вышел, отчасти потому, что ему просто не хотелось, но еще и потому, что местные социальные службы по надзору и опеке разрешили Марле заботиться о Мэтью до тех пор, пока та живет под одной крышей с отцом.
И Джил чувствовал необходимость своего присутствия в доме, хотя порой задавался вопросом: сколько же это еще продлится? Все говорило в пользу того, что Марла – прекрасная любящая мать. И еще хорошие новости – она начала адекватно воспринимать реальность. В первые дни, последовавшие за роковым прыжком Агнесс в водопад, Марла почему-то считала, что мать ее жива и скоро вернется, чтоб помочь ей с младенцем.
Теперь Марла понимала, что этого никогда не случится.
Она наполнила кофейник горячей водой из-под крана, поставила его на разделочный столик, а не на плиту. Затем достала из холодильника бутылочку со смесью, которую приготовила еще накануне, и сунула ее в кофейник.
Мэтью весь извертелся на своем стульчике, хотел видеть, что происходит. Вот взгляд его остановился на бутылочке, и он указал на нее крошечным пальцем.
– Га, – сказал он.
– Уже почти готово, – откликнулась Марла. – Я просто ее подогреваю. Ну а пока что есть у нас кое-что другое.
Она развернула кухонный стул и уселась прямо напротив Мэтью. Потом отвинтила крышку на маленькой баночке с абрикосовым пюре, подцепила немного крохотной пластиковой ложечкой и поднесла ко рту ребенка.
– Ты ведь это любишь, верно? – спросила она и покосилась на отца – тот не сводил глаз с экрана ноутбука. И как-то напряженно щурился.
– Тебе нужны очки, да, пап?
Он поднял глаза. Она увидела, как Джил вдруг сильно побледнел.
– Что?
– Просто подумала, ты плохо разбираешь все эти тексты на экране.
– Зачем ты это делаешь? – спросил ее он.
Мэтью ударил рукой по ложечке, забрызгал стульчик пюре.
– Что я делаю? – уточнила Марла.
– Двигаешься… вот так.
– Я просто сижу, – ответила она и подцепила ложечкой новую порцию пюре. – Хочешь подать мне бутылочку?
Кофейник с бутылочкой стоял справа от ноутбука, но Джилу никак не удавалось сфокусировать на нем взгляд.
– Странно как-то все здесь, верно? – заметил он и поставил кружку из-под кофе на самый краешек стола. Она тут же свалилась. Упала на пол и разлетелась на мелкие кусочки, но Джил даже не взглянул на нее.
– Пап?.. – Марла поднялась и быстро подошла к отцу. – С тобой все нормально?
– Надо отвезти Мэтью в больницу, – произнес он.
– Мэтью? Но зачем же Мютью отвозить в больницу?
Джил всмотрелся в лицо дочери.
– С Мэтью что-то не так, да? Думаешь, у него то же самое, что и у меня?
Он приложил ладонь к груди, сквозь ткань халата почувствовал биение сердца.
– Кажется, меня сейчас вырвет, – пробормотал он.
Но его не вырвало. Вместо этого он свалился на пол.
Хилари и Джош Лайдекер не находили себе места вот уже четыре дня.
В последний раз они видели своего сына, двадцатидвухлетнего Джорджа Лайдекера во вторник. А сегодня утро субботы, и они понятия не имеют, где он пропадает.
В среду рано утром семья должна была вылететь в Ванкувер, навестить родственников Джоша. Уходя из дома во вторник вечером, он обещал не задерживаться, вернуться пораньше, чтоб поспать хотя бы несколько часов перед тем, как за ними заедет такси.
Родителей не удивил тот факт, что сын пораньше не вернулся. Однако удивились, что тем вечером он вообще не вернулся домой. Как это похоже на Джорджа – появиться в доме, когда вся семья укладывает сумки в багажник такси. Подойти, глупо улыбаясь, и сказать нечто вроде: «Ну, видите, я же сказал, что приду».
Но этого не случилось.
Джордж всегда был непослушным ребенком, в отличие от их шестнадцатилетней дочурки Кассандры, та пока что была сущим ангелом. Он вечно вляпывался в какие-то неприятные истории, последнее время чаще всего в колледже Теккерея. Там, среди прочих выходок, за ним числились две – он перевернул машину профессора Смарта на крышу (никаких особых повреждений, но сам факт!), а также запустил маленького аллигатора в пруд на территории колледжа. Он слишком много пил, даже по стандартам своих соучеников, парней из колледжа, часто действовал импульсивно, не задумываясь о последствиях. Сам нарывался на риск. А когда был еще подростком, его дважды застукивали бродящим по холлам высшего учебного заведения среди ночи, где все входы и выходы полагалось держать запертыми.
– Что он натворил? – то и дело спрашивала Хилари мужа. – Что опять натворил этот чертов придурок?
Джош Лайдекер лишь удрученно качал головой. И на протяжении первых двух дней твердил:
– Он вернется. Непременно вернется. Просто отсыпается где-то, раздолбай. Вот и все.
Но на третий день даже Джош поверил, что с сыном произошло что-то серьезное.
Наутро первого дня Хилари обзвонила всех дружков Джорджа, в том числе переговорила и с Дереком Каттером, спрашивала, не видел ли кто ее сына. Потом заставила сестру Джорджа Кассандру распространить эту новость по всему городу, чтобы все знали, что семья разыскивает Джорджа.
Никакого результата.
К середине дня Хилари решила обратиться в полицию Промис-Фоллз. Поначалу Джош был против этой идеи, все еще верил, что Джордж вот-вот появится. К тому же он не был уверен, что предположительные причины, по которым Джордж мог не вернуться домой, понравятся полиции. Он не поделился этими соображениями с женой, опасался, что, возможно, Джордж со своими дружками празднуют окончание учебного года, пользуясь услугами проституток. А может, они закатились в Олбани и вытворяют там черт знает что.
Но Хилари все же вызвала полицию.
Они записали всю имеющуюся на данный момент информацию. Но история исчезновения молодого человека, любящего развлекаться, да к тому же замешанного в разных сомнительных историях, не представляла приоритетного интереса для местной полиции. К тому же и без него им было чем заняться. На днях в прачечной самообслуживания состоялась бешеная перестрелка, мало того – меньше недели тому назад какой-то псих врезался в автомобили на стоянке перед кинотеатром под открытым небом на окраинах Промис-Фоллз и погубил четырех человек.
И кто это сделал – вопрос до сих пор оставался открытым.
Последние четыре дня семья Лайдекер не сидела сложа руки. Каждый день они выходили на улицу, объезжали город, наведывались в колледж, обходили местные бары, вновь и вновь расспрашивали друзей Джорджа. Они считали, что надо что-то делать.
Еще раз побывали в полиции – теперь там уже относились к этой истории с большей серьезностью. В четверг к ним домой прислали детектива по имени Ангус Карлсон. Он сидел с родителями и Кассандрой в гостиной, что-то записывал в блокнот. Чуть позже даже отвел Кассандру в сторонку и стал спрашивать: может, ей известно о брате нечто такое, о чем она не хочет говорить в присутствии родителей. Ну что-то такое, что поможет найти Джорджа.
– Ну, – протянула она, – ему нравится вламываться в гаражи разных людей и искать там всякую всячину.
– А родители об этом знают?
Кассандра отрицательно покачала головой. И заметила, что, наверное, должна была рассказать им.
Карлсон и это записал в блокнот.
И вот настала суббота. Хилари и Джош с утра сидели на кухне. Кассандра была наверху, еще не вставала с постели. Хилари проснулась в пять, поставила чайник на плиту, а затем принялась составлять список мероприятий на сегодня, входящих в план поисков Джорджа.
Список сводился к следующему:
– позвонить детективу Карлсону, узнать, нет ли новостей;
– еще раз обзвонить друзей. Д. Каттер;
– проверить места, которые мог обследовать Джордж, в том числе заброшенные фабрики, парк «Пяти гор», стоянку перед кинотеатром, где произошла катастрофа;
– сделать объявления с фотографией Джорджа, размножить их на принтере, расклеить по всему городу.
Когда в комнату вошел Джош, Хилари снова поставила чайник на плиту. И показала мужу список.
– Ладно, – устало произнес он. – Я тоже подумывал о парке «Пяти гор». Возможно, он туда заглянул, но ведь сейчас его закрыли. И он там заперт и не может выбраться. Могу позвонить в управление или попросить сделать это детектива.
– Джордж бы сумел выбраться, даже если все заперто. Сам знаешь, какой он ловкач. Вечно везде сует свой нос.
Джош колебался.
– Да, кстати. Вчера вечером Касси мне кое-что рассказала.
– Что именно?
– Ну, что-то насчет того… Короче, Джордж забирается в разные места. Нет, не в школу или нечто подобное, просто чтоб покуражиться. Он ищет незапертые гаражи, заходит туда, забирает разные вещи.
– Быть того не может! – возмутилась Хилари. Лицо раскраснелось, на лбу выступили капельки пота.
– Просто повторяю тебе ее слова. И думаю… Нет, сперва я не хотел посвящать в это полицию, на тот случай, если Джордж действительно сотворил какую-то глупость, но теперь думаю иначе. Мы должны узнать, не жаловался ли кто из местных на вторжения. В гаражи, я имею в виду. Может, удастся нащупать какую ниточку, и она поможет выяснить… Да что это с тобой, а, Хилари? Ты в порядке?
– Ты это серьезно? – спросила Хилари. – Я на этой неделе спала всего часа три. А теперь ты говоришь, что наш сын вор, и еще спрашиваешь, в порядке ли я?!
– Спросил просто потому, что выглядишь ты скверно.
– У меня бессонница. Я с ума схожу от тревоги за нашего ребенка, и еще мне кажется, у меня вот-вот случится сердечный приступ, и…
Тут завибрировал мобильник Хилари, лежащий на столике рядом с чашкой чая. Поступило сообщение.
– О господи! Может, это Джордж! – воскликнула она, рванулась к телефону, нажала на кнопку. – Нет, это от Касси.
– От Касси? – удивился Джош. – Но ведь она наверху, вроде бы спит. Он пожал плечами. – Я прав?
Хилари с искаженным лицом протягивала телефон мужу.
На экранчике высветилась надпись:
Кажется, я умираю
…
Али Брансон сказал:
– Потерпи еще немного, Одри. Не сдавайся. Все будет отлично. Просто тебе придется потерпеть еще немного.
За все время своей работы парамедиком Али говорил эти слова бесчисленное множество раз, причем довольно часто не верил в них ни на секунду. Похоже, та же история и на этот раз.
Одри Макмишель, возраст пятьдесят три года, вес 173 фунта, чернокожая, работала страховым агентом, последние двадцать два года проживает по адресу: 21 Форсайт-авеню вместе с мужем Клиффордом. И в данный момент явно выказывает намерение прекратить борьбу.
Али позвонил Тамми Фэарвезер, которая сидела за рулем «скорой» и гнала машину по направлению к городской больнице Промис-Фоллз. Хорошая новость – сегодня суббота, раннее утро, и движения на дорогах практически никакого. Плохая новость – возможно, это уже не имеет никакого значения. Потому как давление у Одри падало со скоростью лифта, у которого оборвались тросы. Едва-едва дотягивало до шестидесяти на сорок.
Когда Али и Тамми прибыли к дому Макмишелей, Одри рвало. Если верить мужу, на протяжении последнего часа она жаловалась на тошноту, головокружение и сильную головную боль. Дыхание, прерывистое и неглубокое, все учащалось. А в какой-то момент она вдруг сказала, что ничего не видит.
И состояние больной продолжило ухудшаться после того, как ее поместили в машину «скорой».
– Ну как там у вас дела? – окликнула его Тамми.
– Обо мне не беспокойся. Главное – это вовремя поспеть на отпевание, – ответил ей Али спокойным, ровным голосом.
– Уж я-то людей знаю, – голос Тамми прозвучал сквозь завывание сирены, которую она включила для поднятия духа. – Тебе надобно доставить ее пусть еле живой, но доставить. А я – как раз та девушка, которая знает, как это сделать.
Закрякала рация. Их диспетчер.
– Дайте знать, как только отъедете от городской больницы, – произнес мужской голос.
– Да ее еще и в волнах не видно, – ответила Тамми. – Какие будут указания?
– Вас ждут в другом месте. Как можно скорее.
– Да в чем дело? – вскричала Тамми. – Что, все остальные парамедики взяли больничный? Или скопом отправились на рыбалку?
Ответ отрицательный. Все заняты.
– Что?
– Похоже, что в городе разразилась эпидемия гриппа, – ответил диспетчер. – Дайте знать, как только освободитесь. – Связь оборвалась.
– Что он сказал? – спросил Али.
Тамми резво вывернула руль. В отдалении над купами деревьев показалась большая синяя буква «Б», означающая, что именно здесь находится городская клиническая больница Промис-Фоллз. До нее не больше мили.
– Что-то странное происходит, – заметила Тамми. – Совсем не то субботнее утро, которого я ожидала.
Когда Али и Тамми выпадала утренняя смена в выходные, они начинали рабочий день с чашки кофе в «Данкинс», разогревались перед первым вызовом.
Но сегодня никакого тебе кофе. Одри Макмишель стала их вторым вызовом с утра. Первым был вызов в дом на Бреконвуд-драйв, где проживал Теренс Родд, вышедший на пенсию бывший статистик восьмидесяти восьми лет. Он сам позвонил по 911 и жаловался на боли в груди и головокружение. Тамми не преминула заметить, что жил он прямо рядом с тем домом, где несколько недель тому назад была убита женщина по фамилии Гейнор.
Довезти до реанимации живым Теренса так и не удалось.
Гипотония, подумал тогда Али. Пониженное кровяное давление.
И вот еще один аналогичный случай с другим пациентом, и там тоже отмечалось критически пониженное кровяное давление.
Вдруг Тамми резко ударила по тормозам и вскрикнула:
– Господи! – Али поднял голову – посмотреть через лобовое стекло, что случилось.
Прямо посреди дороги, перегораживая путь «скорой», стоял мужчина. «Стоял» – не совсем точное в данном случае выражение. Он скрючился, прижав одну руку к груди, другая с растопыренной пятерней поднята, видно, просил «скорую» остановиться. Потом мужчина согнулся пополам, и его вырвало прямо на асфальт.
– Черт побери! – воскликнула Тамми и схватилась за рацию. – Нужна помощь!
– Постарайся его объехать, – сказал Али. – У нас нет времени помогать какому-то алкашу, который выполз на проезжую часть.
– Да не могу я, Али! Смотри, он на колени упал! Мать твою, господи, прости и помилуй!..
Тамми поставила машину на ручник, крикнула:
– Сейчас вернусь! – и выпрыгнула из «скорой».
– Что у вас происходит? – спросил диспетчер.
Али не мог оставить Одри Макмишель, а потому не ответил ему.
– Сэр? – окликнула Тамми, подбегая к мужчине. На вид ему было около шестидесяти или шестьдесят с небольшим. – Что с вами, сэр?
– Помогите, – прошептал он.
– Как ваше имя, сэр? – спросила она.
Мужчина пробормотал что-то неразборчивое.
– Как-как?..
– Фишер, – выдавил он. – Уолден Фишер. Я… мне что-то не по себе. И с желудком тоже… вот, только что вырвало.
Тамми положила ему руку на плечо.
– Поговорите со мной, мистер Фишер. Какие еще у вас симптомы? На что жалуетесь?
– Голова кружится. Тошнота. Короче, плохо мне, очень паршиво. – Он испуганно смотрел ей в глаза. – И еще сердце. Сердце вроде бы прихватило.
– Идемте со мной, сэр, – сказала она и повела его к машине «скорой». Распахнула задние дверцы, поместила его в отсек, где лежала Одри.
Чем дальше, тем веселее, подумала она, недоуменно качая головой. Интересно, кто следующий?
И тут вдруг она услышала взрыв.
Эмили Таунсенд поднесла чашку к губам, отпила первый глоток и сочла, что кофе немного горчит.
И тогда она вылила все содержимое кофеварки в раковину – шесть чашек, это как минимум, вынула фильтр с приставшими к нему частичками кофе и начала все сначала.
Воду из крана спускала добрые полминуты, прежде чем залить ее в кофеварку – хотела убедиться, что пошла уже совсем свежая. Затем вставила новый фильтр и насыпала из банки шесть полных ложек молотого кофе.
Нажала на кнопку.
Стала ждать.
Когда кофеварка запищала, она налила кофе в чашку – взяла новую, чистую, а прежнюю положила в раковину – добавила одну ложку сахара и капельку сливок и размешала.
Затем поднесла теплую чашку к губам и осторожно отпила глоток.
Может, прежде ей просто показалось? Вкус просто превосходный.
Может, все дело в зубной пасте? И именно она испортила вкус кофе в первой чашке?..
Кэл Уивер завтракал – если это вообще можно было назвать завтраком – в маленьком кафе, выгороженном в вестибюле гостиницы «Бест Бэт», что находилась на трассе 9, в четверти мили от съезда на автомагистраль 87, примерно на полпути между Промис-Фоллз и Олбани.
Он провел здесь большую часть недели.
И поселился он в этой убогой «Бест Бэт» (бесплатный вай-фай!) вовсе не из-за того, что наблюдал за кем-то или по какой иной надобности, имеющей отношение к работе частного детектива. Нет, просто потому, что то был единственный самый близкий к Промис-Фоллз отель, где имелись свободные номера. И поселился он здесь, пока подыскивал себе новое жилье. Кто-то запустил файер и поджег книжный магазин, над которым находилась его квартира, и хотя помещение не выгорело дотла, жить там было уже невозможно. В квартире стоял едкий удушливый запах дыма, к тому же в здании отключили электричество.
Кэлу меньше всего на свете хотелось бы жить с сестрой Селестой и ее мужем Дуэйном. Его присутствие в этом доме лишь усугубляло и без того напряженные отношения между сестрой и его зятем. Тот занимался ремонтом городских дорог, и в связи с недавним урезанием бюджета работы у него было совсем немного.
И Кэл решил поселиться в гостинице.
В «Бест Бэт» обещали бесплатные завтраки, и не соврали. Всегда получаешь ровно столько, сколько платишь. В первый день Кэл, спустившись вниз, ожидал, что ему подадут омлет с беконом и сыром чеддер, картофель по-домашнему и поджаристый тост. Но он с отвращением обнаружил, что выбор здесь весьма ограничен: можно было взять овсяную кашу в запечатанном пластиковом контейнере, яйца вкрутую (предварительно очищенные от скорлупы – уже хоть что-то!), булочки вчерашней выпечки и пончики, бананы и апельсиновый сок, коробочки с йогуртом и – слава тебе, господи! – кофе.
Официант появился всего лишь раз – принес кофе в высоком алюминиевом кофейнике.
Просто чудо из чудес! Кофе был вполне себе ничего, пить можно.
В вестибюле он взял бесплатную газету, издаваемую в Олбани, и теперь пролистывал ее, сидя за столиком у окна, чтоб можно было наблюдать за движением по трассе, запивая черствую булочку с черникой кофе в пластиковом стаканчике. Он уже дважды наполнял этот стаканчик.
Впрочем, он не рассчитывал найти объявления о сдаче жилья внаем в этой газете и оказался прав. И поскольку раздобыть здесь в «Промис-Фоллз стандард» другую газету было невозможно, решил после завтрака пошарить в Сети, может, там появились новые объявления.
Тут у него зазвонил мобильник.
Он достал его из кармана, посмотрел, кто звонит.
Люси Брайтон.
Она уже не в первый раз пыталась дозвониться ему со дня их последней встречи в начале недели. Пару раз он ей ответил, а потом перестал реагировать на ее звонки. Он уже знал, что скажет ему Люси, о чем собирается спросить. Все то же самое, о чем спрашивала и прежде.
Что он собирается делать?
Он и сам пока что еще не знал.
Должен ли он сообщить полиции о том, что стало ему известно? А может, стоит позвонить старому другу из Промис-Фоллз, детективу полиции Барри Дакворту, и рассказать все, что ему известно об убийстве Мириам Чалмерс?
Кэл понимал – наверное, все же стоит. Но не был уверен, что это будет правильный поступок.
И все из-за Кристэл, одиннадцатилетней дочери Люси. Люси растила и воспитывала девочку одна, с тех пор как ее муж Джеральд отвалил в Сан-Франциско и крайне редко с тех пор возникал на горизонте.
Кэл не знал, что произойдет с Кристэл, если ее мать упекут в тюрьму. Отец Люси Адам погиб во время того трагического происшествия у кинотеатра под открытым небом. Мать умерла несколько лет тому назад. Разве это справедливо и хорошо – оставить маленькую девочку без матери?
Да и потом: разве это его, Кэла, проблема? Разве не сама Люси должна была подумать о последствиях, прежде…
А телефон все продолжал звонить.
Народу в этом так называемом кафе при гостинице было немного, но те, кто пришел завтракать, время от времени с любопытством косились на Кэла и гадали, ответит ли он наконец на эти чертовы звонки.
Он провел пальцем по экрану и отключился.
Вот вам, пожалуйста.
И снова взялся за газету, где подробно описывались последние события в Промис-Фоллз. Полиции так до сих пор и не удалось выяснить, кто разрушил огромный экран в кинотеатре под открытым небом. Цитировалось высказывание Дакворта о том, что полиция работает сразу в нескольких направлениях и надеется в самом скором времени произвести арест.
А стало быть, заключил Кэл, настоящего подозреваемого у них пока что нет.
Телефон опять зазвонил. Снова Люси.
Нельзя же позволить, чтоб он трезвонил бесконечно. Надо или отключиться, или ответить.
Он провел пальцем по экрану, поднес мобильник к уху.
– Привет, Люси, – сказал он.
– Это не Люси, – отозвался чей-то юный голосок.
– Кристэл? – спросил Кэл.
– Это мистер Уивер?
– Да. Это ты, Кристэл?
– Да, – глухо произнесла она.
Кристэл, как быстро понял Кэл, была странноватым, но необыкновенно талантливым ребенком. Она непрерывно создавала какие-то графические новеллы, с головой погружалась в свой воображаемый мир. Со всеми людьми, кроме матери, вела себя робко и застенчиво, хотя заметно потеплела к Кэлу, когда тот проявил интерес к ее работам.
Неужели Люси использует дочь, чтобы убедить Кэла не обращаться в полицию? Использует, чтобы вызвать у него сострадание или симпатию? Неужели это она заставила дочь названивать ему по мобильнику?
– Что случилось, Кристэл? – спросил он. – Это твоя мама попросила тебя позвонить мне?
– Нет, – ответила девочка. – Мама заболела.
– Печально слышать. У нее что, грипп?
– Я не знаю. Но ей правда очень плохо.
– Надеюсь, что скоро станет лучше. Зачем ты мне звонишь, Кристэл?
– Потому что она очень больна.
Тут Кэл встревожился: