Рори слабо улыбался.

– Я рассказал ей всю историю, как мы оба увидели, что девочка забирает Карамельку, и как мы оба сбежали от взрослых и следили за ней и ее матерью до самого автобуса, а потом всю дорогу до самого города, и как гнались за ней по О’Коннелл-стрит, и забежали за ними в «Клерс», и как за нами погнался привратник, а мы спрятались от него под огромным зонтом. А потом помешали воришке, пихнув его зонтиком, и оказалось, что он украл у девочкиной мамы кошелек, и они нам были очень благодарны, и девочка отдала Карамельку, а потом они посадили нас в карету, запряженную лошадками, и отправили домой.

Иисус всепрощающий, к этому моменту меня бы из ресторана уже ветром сдуло, я бы на полдороге к дому была, звонила своей подружке Лизе и, лопаясь от смеха, обещала больше никогда не ходить на свидания.

– Теперь я понимаю, что вы имели в виду, когда говорили о чудесных свиданиях, – сказала я с мягкой улыбкой. – Это так мило.

– Они и были чудесными. Понимаю, звучит глупо, но в то время я чувствовал… – Он решительно задрал подбородок. – Я чувствовал себя как в сказке. Будто все это действительно произошло, но забылось, и рассказ просто все оживил. Ашлин смеялась и добавляла свои подробности. Она все повторяла: «Мы были ужасно голодные, и продавец пончиков на О’Коннелл-стрит угостил нас пончиками» и «Собака учуяла нас под зонтиком, и мы бросили ей кусочек пончика, чтобы она ушла». Ей понравилось вместе выдумывать всякие истории про нас. Ей хотелось еще. Она потом рассказывала их своим приятелям.

В его рассказе это была этакая вселенская милота, Ашлин бегала по лугу с маргаритками и рассыпала свои мечты. Но я сильно сомневалась в истинности подобной картины. Вспоминала, как она появилась в Пропавших и вывалила на меня целый воз, чтобы пробудить мое воображение: тайны, слезы, обрывки информации об отце, клочки детских переживаний. Если бы я тогда поддалась – а я, может, и поддалась бы, вот только вся эта папочкина чушь вывела меня из себя, – я бы с гораздо большей вероятностью дала ей то, что она искала. И тогда гениальный детектив решил проблему бедной сиротки, и жили они долго и счастливо. С Гэри это сработало, Ашлин знала, как использовать свои чары.

Но не со мной. Мысленно покачав головой, я сказала вслух:

– И вы думаете, что это как-то связано с произошедшим?

Рори закивал:

– Да. Да. У мечтаний есть одна проблема. Они не длятся вечно. Один щелчок реальности – и им конец. Я знаю, что кажусь вам полным чудаком, но это даже я понимаю.

Его голос прозвучал неожиданно резко, глаза блеснули. Все это тут же исчезло, но я следила очень внимательно. Рори – не только розовая вата и воздушные замки, внутри у него есть твердое и острое. Как и у Ашлин. Именно эта комбинация толкнула их друг к другу, а потом обратилась против них.

– Для таких, как я, – сказал Рори, – это не имеет значения. Половина моей жизни происходит у меня в голове. Так всегда было. Я это прекрасно понимаю. – Снова острый угол. – Поэтому, когда реальность врывается ко мне и очередной пузырь лопается, это не конец света. Мне не привыкать. В глубине души я все время этого жду.

А теперь уже похоже на косвенное объяснение «почему я не мог этого сделать, честное слово, детектив». Ты получаешь кучу таких объяснений. Особенно от убийц. Я кивнула, снова полностью сосредоточенная на его бесценных откровениях.

Рори продолжал:

– Но большинство людей совсем не такие. Когда я был моложе, то довольно долго не мог осознать: есть люди, которые все свое время тратят только на то, что происходит в действительности.

– Я понимаю, о чем вы. Между нами, таких особенно много среди копов. Никакого воображения.

Это вызвало механическую полуулыбку, но Рори слишком глубоко погрузился в свою историю, чтобы обращать на меня внимание.

– Поэтому если такой человек столкнулся с Ашлин, он не знал бы, как ему быть, когда пузырь лопнет. И когда это произошло…

– Очень интересно… Расскажите, какую картинку вы себе нарисовали. Конкретно.

Рори выписывал пальцем какие-то узоры на столе.

– Я думаю, что он не появился на ваших радарах, потому что был мало знаком с Ашлин. Они повстречались в ночном клубе или, может, у нее на работе, разговорились. Он узнал номер ее телефона, позвонил, они встретились и пошли в паб, а может, и до этого не дошло. Но у него в голове уже вертелись ее истории, он был отравлен ими. Ведь для него-то они были в диковинку.

Бреслин уже наверняка торчит в наблюдательной комнате, умоляя меня двигаться дальше, пока наш кофе не остыл. Пусть торчит. Если Рори понадобится целый день, чтобы разговориться, он его получит.

– А потом по какой-то причине Ашлин решила прервать отношения. – Рори взглянул на меня. Его пальцы со всей силы уперлись в стол. – Если ты не привык к этой проверке реальностью, это может оказаться разрушительно. Сродни героиновой ломке. Настоящие муки, физические и душевные. Разум и тело отказываются тебе служить.

– И поэтому он пришел за ней?

Рори резко замотал головой:

– Нет. Не так. Тот, кто нападает на женщину из-за того, что она решила порвать с ним после одного-двух свиданий, – чудовище. Психопат. Ашлин никогда бы не стала встречаться с психом. То, что она любила мечтать, не значит, что она не замечала реальность. Он наверняка хороший парень. Просто все вышло из-под контроля.

Невиновный человек, у которого убили девушку, обычно описывает преступника как животное с пеной у рта, заслуживающее семь электрических стульев. Рори не мог себе этого позволить.

– Звучит логично, – сказала я, записывая за ним и кивая. – И что же он сделал?

– Если он не может быть с Ашлин, то ему нужно больше материала для грез. Чем-то питать их. Он знает, где она работает, поэтому начал шататься поблизости, чтобы увидеть ее. Однажды вечером он шел за ней до самого дома. – Голос Рори наполнился силой, как электрическим зарядом. Мне больше не нужно было его подгонять. – А когда он узнал, где она живет, это превратилось в пагубное пристрастие. Он не мог остановиться. Он пытался, но каждые несколько дней ноги сами несли его в Стонибаттер еще до того, как он успевал понять, что делает. Он шатался по улицам и думал о ее ногах, которые касаются тех же самых мостовых, покупал шоколадные батончики, которых ему совершенно не хотелось, просто чтобы делать покупки там же, где и она. Он подходил к ее дому и смотрел, как она заваривает себе цветочный чай, как она гладит одежду. Он был тенью за ее спиной.

Он подошел очень близко к правде, шел параллельным курсом, едва ее не касаясь. Хороший ход. Из-за этого вся история звучит весьма достоверно.

– Он привык стоять там, тенью за окном, в темноте, переминаться с ноги на ногу, чтобы не замерзнуть. Смотреть на свет в ее окнах. Представлять, как он отпирает замок, входит в это тепло, как она устремляется к нему, целует. Представлять, как они готовят ужин на этой светлой кухне. Он нашел свой распорядок, свое равновесие, свое счастье. Он мог жить так до бесконечности.

Рори изменился. Он больше не был маленькой серой мышкой. Он выпрямился на стуле, жесты быстрые и уверенные. Сила в голосе нарастала, пока не заполнила всю комнату. В первый раз я поняла, как Ашлин могла в него влюбиться. Вся эта патетика – последнее, что я ищу в мужчине, но есть в ней притягательность. Рори как будто вырос из своего бежевого свитера, и стало понятно: войди он в комнату – непременно задержишь на нем взгляд, будешь смотреть и смотреть.

– И вот субботний вечер. Человек отправился, как обычно, подсматривать за Ашлин, но увидел что-то новое. Он увидел ее нарядно одетой и накрашенной, она сияла. Увидел, что она готовит ужин не для себя одной, а на двоих, достает два винных бокала из буфета, несет в гостиную. Увидел, как она поет в штопор, точно в микрофон, как танцует, как развеваются ее волосы, как она хохочет. Он увидел, как она счастлива. Как она ждет.

Готовлюсь и пою в штопор, как тинейджер в щетку для волос. Запах крови снова поплыл по комнате, словно в лавке мясника. У Рори прекрасное воображение, но он же не ясновидящий. Он подсматривал за Ашлин вечером в субботу.

– У него перехватывает дыхание. Он чувствует, что мир словно перевернулся, наверное, думает, что он так сильно мечтал, что мечты превратились в реальность… Но в реальности такое не срабатывает. – Горькая морщинка залегла у Рори в уголке рта. – Он поверил, что каким-то чудом Ашлин принарядилась для него, готовит ужин для него. А когда дыхание восстановилось, он вышел из темноты, смахнул с себя капли дождя и постучал в дверь.

Прекрасный финал. Рори сложил руки, глубоко вздохнул и выжидающе посмотрел на меня. Он хотел все оставить так.

Мне нравился этот допрос. Не только потому что он хорошо продвигался. Мне он нравился, потому что все было ясно.

Никакие «если» и «может быть» не дергались по углам, не болтались в воздухе и не зудели под одеждой. Никаких наслоений маловероятных событий и гипотетических предположений, которые надо учитывать всякий раз, когда открываешь рот или выслушиваешь ответ. Только я и этот парень напротив меня. И то, что, как мы оба знаем, он сделал. Это лежало прямо перед нами на столе, тяжелое, темное, поблескивающее, и тот, кто победит, получит все.

Я спросила:

– И что потом?

Рори пожал плечами. Но я смотрела на него с вопросительно приподнятыми бровями, и он сказал:

– Ну… Естественно, Ашлин готовилась к встрече не с ним. Она готовилась к встрече со мной. Она и не вспоминала о нем в последние месяцы. Она изумилась, увидев его. Наверное, попросила уйти. И в этот момент он сорвался.

Мой взгляд остался вопросительным.

– И?…

Голос ослаб и ушел в пол:

– И сделал ей больно.

Сила покинула комнату, его голос, его лицо, он сам снова был маленький и жалкий. Сказочная история лопнула, как он и говорил, из-за каменной реальности – смерти Ашлин. После затянувшегося молчания Рори добавил едва слышно:

– Убил ее.

– А как бы он это сделал?

Рори замотал головой.

– Рори, помогите мне, пожалуйста.

– Вы сами знаете.

– Сделайте одолжение, – сказала я мягко, наклоняясь к нему и пытаясь поймать его взгляд. – Притворитесь, что это выдуманная история, хорошо? Как те, которые вы рассказывали Ашлин. Пожалуйста, закончите ее для меня.

– Я не… Все, что я знаю, – у него не было с собой оружия. Ножа или чего-то в этом роде. Он ведь не планировал ее… Может быть, торшер или что-то такое… – Судорога прошла по его лицу. – Я не могу…

Он не собирался выдавать, что ему известно, как она умерла. Неважно. Мы и так глубоко забрались.

– Вау! – Я откинулась на спинку стула, шумно выдохнула и взъерошила волосы. – Ох. Это было сильно.

– А это… – Рори глубоко вздохнул, надел очки и сверкнул ими на меня, фокусируя взгляд. – Это может пригодиться? Вы думаете?

– Может, – ответила я. – Очень даже может. По понятным причинам я не могу делиться с вами всеми своими мыслями, но есть шанс, что вы дали нам что-то очень существенное. Спасибо вам. Спасибо большое.

– Не за что. Вы считаете…

– Олее-оле-оле-оле! – энергично пропел Бреслин, распахивая дверь локтем и покачивая чашками. – Простите, что задержался. В этой шайке дикарей ни один не приподнимет задницу, чтобы вернуть чашку в буфет, уж не говоря о том, чтобы помыть. Пришлось все собирать со столов. Но с другой стороны… – он поставил чашки на стол и, сияя, вытащил из кармана коробку печенья, – тайник О’Гормана не подвел. Леди и джентльмены, шоколадные «Орео»! Кто молодец?

– Ты просто герой, – сказала я. – Умираю от голода.

– К вашим услугам. – Бреслин подтолкнул коробку с «Орео» ко мне и Рори, который, разумеется, тут же уронил печеньку на пол и нагнулся, чтобы поднять. Он рассматривал печенье, словно не совсем понимал его предназначение.

– Их надо глотать, – сказал ему Бреслин. – Пока не пришел О’Горман.

– Вот послушай, – сказала я, макая печенье в кофе. – У Рори есть версия.

– Слава Всевышнему. Хоть у кого-то есть. Что-то интересное?

– Может быть, – сказала я с набитым ртом. – Короче, он считает, что Ашлин была из тех, кто заставляет парней начинать мечтать о «жили долго и счастливо» значительно быстрее, чем другие девушки. Так вот, есть некий парень, с которым Ашлин встречалась, но так недолго, что наши радары не засекли его. И после того как она его бросила, этот парень мог думать только о ней. Начал выслеживать ее. А когда увидел, что она готовится к ужину на двоих, то убедил себя, что она ждет именно его. Постучался в дверь, впал в шок, когда понял, что она вовсе не рада ему, и нанес удар.

– Интересно. – Бреслин сосредоточенно жевал. – Мне нравится. Неплохо вписывается в то, что нам уже известно.

Рори не то чтобы выглядел очень ободренным. Он весь вжался в стул, смахивая ворсинки коврового покрытия со своей печеньки. С той минуты, как Бреслин зашел в комнату, он весь полинял и скукожился – как шерстяной свитер после машинной стирки.

– Вот именно, – сказала я. – Я тоже это почувствовала. На этой работе ты учишься чувствовать, когда что-то правильно.

– Мы все обожаем это чувство, – сообщил Бреслин Рори. – Мы за ним охотимся. Должен признаться, сын мой, твоя версия очень близка к этому чувству. Мы копнем поглубже среди случайных знакомств Ашлин, ночные клубы, работа. Если такой парень существует, Рори, мы действительно будем должны тебе билет на Барбадос.

Он откинулся на спинку стула и сделал большой глоток кофе, после чего разложил перед собой бумаги.

– А пока, раз мы все равно уже здесь, не мог бы ты прояснить пару пустяков? Просто чтобы мы могли вычеркнуть?

– Господи, снова ты со своим списком, – простонала я, закатывая глаза. – Не обращайте на него внимания, Рори. У этого человека имеется даже список содержимого его карманов, чтобы проверять, не обронил ли он что-нибудь. Не поддавайтесь. Просто вставайте и уходите.

– Не трогай мои списки, ты, – Бреслин ткнул пальцем в мою сторону. – Они частенько спасали наши задницы.

– Ну да, как же.

– Рори? Все нормально? Всего несколько минут.

Мы оба знали, что Рори не уйдет. Ему некуда идти, кроме как снова выписывать бесконечные круги по своей квартире и в своей голове.

– Думаю, что да.

– Вот видишь, – глянул на меня Бреслин, – Рори готов немного посодействовать. Верно, Рори?

– Да. Наверное.

– А я не готова. Еще одного списка я не выдержу.

– Терпи, Конвей.

Он зашелестел бумагами. Я тяжело вздохнула и стянула волосы резинкой. Бреслин прав. Мы хорошо ведем допрос. А это старое правило: если хорошо работается вместе, то к черту все остальное. Уголком глаза я уловила тень за односторонним стеклом и подумала, не вернулся ли Стив.

– Ах! – упоенно воскликнул Бреслин. – Замечательный списочек. Поехали. Вопрос первый. «В субботу вечером Ашлин говорила со своей подругой о том, что пригласила тебя на ужин. Такое впечатление, что она очень его ждала». – Он улыбнулся Рори и не переставал улыбаться, пока Рори не выдавил из себя ответную улыбку. – Чудесно. А подруга ей ответила… – Он притворился, будто проверяет свои записи. – «Будь осторожна, хорошо?» Почему бы ей так говорить?

Рори выглядел совершенно сбитым с толку:

– Кто это сказал?

– А на кого бы ты подумал?

– Я не знаю. Я едва знаком с подругами Ашлин. Кто…

– Погоди, – оборвал его Бреслин, поднимая руку. – Ты хочешь сказать, что если бы подруги Ашлин хорошо тебя знали, у них были бы причины для подобного предостережения? Какие?

– Нет. Я этого не говорил. У них бы не было причин.

– Но одна из них как раз думала, что есть.

– Нет, не было. Ни у кого не могло быть такой причины. Абсолютно.

– Должно быть, это недоразумение, – вмешалась я. – Наверное, подруга могла неправильно понять… Знаете, появился новый парень, старые друзья могут насторожиться и начинают видеть везде красные флажки…

– Или ревновать, – предположил Бреслин. – Может, у этих подружек-то и парней нет. Слюнки у них текут, вот и раздувают всякие мелочи, только чтобы разлучить вас. Что они могли раздуть?

Рори провел пальцами под очками. «Орео» осталось лежать на столе нетронутым. Рори уже сообразил, что мы больше не играем. Мы с Бреслином все еще улыбались, но атмосфера в комнате изменилась. Пульс бился быстрее, жестче, и темп задавал Бреслин, а не Рори.

– Единственное, что в голову приходит… (Мы ждали.) Я уже говорил вам в прошлый раз, что с Ашлин было очень трудно назначать свидания. Но я не переставал пытаться, даже если она отменяла встречи. Может быть, кто-то воспринял это как… Я не знаю… излишнюю настойчивость? То есть я знаю, Ашлин так не думала, иначе бы она все это закончила, но, может, подруга решила…

– Ооо! – протянул Бреслин. – Не так быстро. Ты только что сказал, что не оставлял попыток встретиться с Ашлин, даже если она отменяла свидания. Но тут же заявляешь, что если бы она сказала тебе «проваливай», ты бы исчез. Что из этого правда?

– Да нет. Это же не одно и то же. Она никогда не говорила, что не хочет больше меня видеть. Если бы сказала, я бы ушел. Сказать «В четверг я занята» – это не то же самое, это абсолютно…

Рори сам мотал клубок из возмущения и оправданий.

– Хэй! Нас ни в чем убеждать не надо, – сказала я. – Волновалась подруга. Мы только хотим выяснить почему.

– Это единственное, что я могу вообразить. Больше ничего.

Бреслин поднялся, прошелся, разминая спину, чтобы Рори вынужден был следить за нами обоими сразу.

– Звучит слабовато.

– Мне тоже так кажется, – согласилась я. – Подруга же не истеричка, понимаете, о чем я? Если она считала, что Ашлин нужно была остерегаться, должна же быть причина.

– Возможно… – Рори прочистил горло. – Если я прав насчет парня, который следил за Ашлин… Вдруг Ашлин заметила его и рассказала подруге? А та подумала, что он может разозлиться, если узнает про меня?

Бреслин остановился и бросил на Рори долгий насмешливый взгляд, Рори заморгал.

– Ашлин когда-нибудь упоминала о бывшем ухажере, которого боялась?

Рори покачал головой.

– Скажи это громко, на запись.

– Нет. Не упоминала.

– Мало кто стал бы рассказывать о своих бывших новому бойфренду, – заметила я, – еще подумает, что она мужчин в очередь пропускает.

Бреслин пожал плечами.

– Логично. Она упоминала какого-нибудь соглядатая?

От этого слова Рори буквально передернуло.

– Нет.

– Ни разу?

– Нет. Но может быть, она не хотела, я не знаю… напугать меня.

– Она думала, что ты сбежишь при одном упоминании о психе, который шатается по округе? Ты бы сбежал?

– Нет. Я…

– Ну конечно, не сбежал бы. И Ашлин понимала это, она же не идиотка. Разве она стала бы с тобой встречаться, если бы думала, что ты такая тряпка? Конвей! Ты бы стала встречаться с парнем, которого так легко напугать?

– Не-а. Мне нравится, когда у парня есть хотя бы пол-яйца.

– Именно. Готов поспорить, Ашлин тоже.

Рори попробовал иначе:

– Хорошо. Она могла не знать, что кто-то за ней следит.

– Могла, – согласился Бреслин.

Он внезапно подался к столу, и Рори отпрянул, но Бреслин просто отхлебнул кофе.

– В таком случае мы снова возвращаемся к исходной точке: почему подруга советовала Ашлин быть осторожной, если не знала о бывшем возлюбленном, который преследует ее? Которого не существует нигде, кроме как в твоей голове.

Меня подбросило так, как будто в зубе внезапно оголился нерв. Любовник существовал и в голове у Люси! По ее словам, именно он отчасти причина того сообщения.

Бреслин поставил чашку на стол с точно рассчитанным стуком.

– Ну что? Так о чем говорила подруга?

Рори покачал головой. Он весь осел, будто кучка тряпья.

– Громко. На запись.

– Я не знаю, о чем она говорила.

– Жаль. Объяснение нам бы очень пригодилось. Но если ты ничем не можешь нам помочь… – Бреслин сделал паузу, давая возможность Рори вступить, но тот молчал. – Я думаю, что мы пока оставим эту тему. Давай двинемся дальше по списку, хорошо? – Он склонился над своими записями. – А вот. Все правильно. Вопрос номер два.

Листок бумаги, появившийся из кармана пиджака, зашелестел так громко, что Рори дернулся. Бреслин сделал еще один круг по комнате, проглядывая листок, выдерживая паузу, раздумывая за спиной у Рори, а не развернуть ли его на стуле к себе.

– Только не говори мне, что это еще один список, – взмолилась я.

– Это, – Бреслин постучал по листу, – график передвижений Рори в вечер cубботы.

Плечи Рори окаменели.

– А. Да. Тогда мы сейчас быстренько все выясним.

– Ты, наверное, права. Давай попробуем.

– Что… – Голос у Рори дрожал. Он откашлялся и предпринял еще одну попытку: – В чем дело?

– Хм… Это немножко сложно, Рори, поэтому останови меня, если не сможешь за мной уследить. Согласно твоим показаниям, ты сел в автобус маршрута 39А незадолго до семи часов и сошел с него в Стонибаттере около половины восьмого. Прошелся по Викинг-Гарденз, чтобы найти дом, что дает нам 19:32, примерно. Потом отправился за цветами в «Теско», это семь минут ходу. То есть там ты был около 19:40.

Рори давно перестал следить за бреслиновскими расхаживаниями. Он сидел неподвижно, глядя перед собой.

– По твоим словам, ты провел пару минут в «Теско». Предположим, ты ушел оттуда в 19:43. Еще семь-восемь минут, чтобы дойти до Викинг-Гарденз. А то и меньше – ты сказал, что торопился. К двери Ашлин ты должен был подойти в 19:50. Успеваешь следить за мной?

– Если нет, – встряла я, – заставь Бреслина записать все это на бумаге. Пусть отрабатывает свое жалованье.

Не глядя в мою сторону, Рори сказал:

– Я вполне успеваю следить.

– Ну конечно, успеваешь, – подхватил Бреслин. – Вот только ты сказал, что у дома Ашлин был ровно в восемь. На что ты потратил оставшиеся восемь или девять минут?

Плечи Рори опали с облегчением, он решил, что соскочил с крючка. Он расслабился – и физически, и психологически.

– Я не понимаю. То есть, господи, может, автобус пришел чуть позже или я немного дольше выбирал цветы, а может, я добрался до дома Ашлин несколькими минутами раньше, чем думал. Или все вместе. Я ведь не засекал время. У меня же нет такой практики, как у вас. Я не могу с точностью до восьми минут сказать, который сейчас час или сколько времени мы здесь находимся.

Бреслин смущенно потер нос.

– Ну, если так это рассматривать…

– Видите, – сказала я довольно, – это пустяки.

– Профессиональная деформация, – скорбно улыбнулся Бреслин и тут же рассмеялся.

Я тоже рассмеялась, и чуть позже к нам присоединился Рори – со слегка истерическим смешком.

– Господи, иногда я забываю, что значит быть обычным человеком. То есть, нормальный же человек не может ошибиться во времени на час? Или даже на полчаса? Ты не мог прийти к дому Ашлин в половине восьмого и думать, что уже восемь? Плюс-минус десять минут, но не полчаса?

– Наверное. – Рори вспомнил о своем кофе и сделал маленький торопливый глоток. – Наверняка.

– Вот. – Бреслин перевернул листок. – У меня здесь есть другой график, ты пей, пей кофе, он тебе понадобится.

– Да и мне тоже. – Я отсалютовала Рори чашкой и подмигнула: – Держись, друг. Этот список когда-нибудь иссякнет.

– Да-да. И чем скорее вы двое перестанете ныть, тем быстрее. – Бреслин перешел на мою сторону стола, выходя на огневую позицию. – Итак, вот график, построенный на основании показаний камер наружного наблюдения. Согласно им, ты сел в автобус в 18:50 и сошел пятнадцатью минутами позже. Это не совсем согласуется с тем, что ты нам говорил, но, как мы и сказали, пару минут туда, пару минут сюда для нормальных людей… – Он улыбнулся, и Рори сохранил достаточно спокойствия, чтобы улыбнуться в ответ. – Вот только в следующий раз мы можем подтвердить твое местоположение только в 19:51. Камеры засекли тебя, когда ты покупал цветы в «Теско».

Улыбка с лица Рори исчезла. Он начал соображать. Голос Бреслина сделался тяжелее, слова падали на стол вязкими и холодными каплями.

– Как мы уже обсудили, от дома Ашлин до «Теско» около семи минут ходьбы. Если ты расплачивался за цветы в 19:51, то должен был покинуть Викинг-Гарденз примерно в 19:40. Это дает нам неучтенный промежуток времени – с 19:15, когда ты сошел с автобуса, до 19:40. Двадцать пять минут, Рори. Как мы только что установили, даже обычный человек не может потерять счет времени на целых двадцать пять минут. Хочешь поведать нам, чем ты занимался все это время?

Рори уставился в пространство между мной и Бреслином, скрутившись в один сплошной узел. Почти не открывая рта, он выдавил:

– Я вам уже говорил.

– Мне и казалось, что говорили, – окрысилась я. От мысли, что он теряет такого прекрасного союзника, дыхание у Рори участилось, но на меня он не посмотрел. – Однако теперь выясняется, что вы просто навешали нам на уши целую кастрюлю лапши. Хотите попробовать еще разок, пока мы не решили, что у вас есть веские причины скрывать от нас, чем вы занимались тем вечером?

– Я уже рассказал, что делал. Если это не совпадает с вашими графиками, ничем не могу вам помочь.

Неплохая тактика. Выбрать историю и не отходить от нее ни на дюйм, что бы ни случилось. Если начинаешь изворачиваться, мы выбьем тебя из равновесия и шаг за шагом притащим туда, куда нам надо. Нам нужно, чтобы Рори начал изворачиваться.

Бреслин придвинул стул к столу и оседлал его. Я отодвинулась назад. Теперь его очередь, а Рори пусть гадает, остаюсь ли я по-прежнему на его стороне.

– Как ты узнал, что в кухне Ашлин не было штор? – начал Бреслин.

Удар попал точно в цель. Рори дернулся и уставился на него:

– Что?

– И о проулке позади дома. Откуда ты все это знаешь?

– Я не знал, то есть не знаю. Какой проулок?

– Ты описывал, как воображаемый соглядатай смотрел, как Ашлин готовит ужин, достает бокалы. Этим она должна была заниматься на кухне, окна которой выходят в проулок позади дома. У тебя он наблюдал не за тем, как она накрывает на стол, что происходило бы в гостиной. Другими словами, ты знал, что следить за ней надо было, обойдя дом сзади.

Сбитый с толку Рори часто заморгал. Ухмыляясь, Бреслин сказал:

– Дружок, видишь это зеркало? Я стоял за ним и очень внимательно слушал всю вашу беседу. Антуанетта классный детектив, но, как бы это сказать, чтобы не получить по шее…

– Поосторожней! – прикрикнула я.

– Спокойно, тигрица, – сказал Бреслин, уклоняясь и изображая блок. – Видишь ли, ей больше, чем мне, хочется верить, что ты на нашей стороне. Оптимистка. Все ей кажется, что в этом деле скрыта какая-то поразительная тайна. – Легкий кивок в мою сторону, чуть заметная улыбка, которая может означать все что угодно. – Я работаю здесь подольше. И я очень подозрительный. Еще одно следствие профессиональной деформации. Поэтому я обращаю внимание на мелочи. Я слышал каждое сказанное тобой слово. И я задаю тебе вопрос: как ты узнал, что следить за Ашлин надо через кухонное окно, если ты сам не следил за ней?

– Я просто предположил. То есть это просто логика. Если он не хотел чтобы соседи его заметили… – Дыхание у Рори сбилось. – А кухня – это то место, где Ашлин готовила ужин, если она ждала меня. В смысле, она и ждала меня.

Он терял под ногами почву. Я сказала с оттенком тревоги, озабоченная тем, какой оборот все принимает:

– Но тут вот еще что. Вы сказали, что подглядывающий видел, как Ашлин поет в штопор. Из ее текстовых сообщений ясно, что именно этим она и занималась в тот вечер. Как вы об этом могли узнать, если не сами подсматривали за ней?

Еще до того, как Рори набрал воздух в грудь, чтобы ответить, Бреслин вставил:

– Сделай одолжение. Не говори, что это просто догадки. Если только ты не телепат, то нет ни одного шанса догадаться о таком. Ты телепат, Рори?

– Что? Нет. Как же я… Я не…

– Это упрощает дело. Тогда расскажи нам, откуда ты узнал о штопоре.

Рори покачал головой, бледный, онемевший.

– Тогда я тебе расскажу. Ты подглядывал за Ашлин, стоя в проулке на задах дома. Так?

Спустя долгое время Рори потерянно кивнул:

– Да.

– Именно так ты и провел недостающие двадцать пять минут?

Снова кивок. И я опять уловила какое-то едва различимое движение за стеклом. Я надеялась, что это Стив. Что он стоит там, весь красный от стыда.

– Громче, для записи, – потребовал Бреслин.

Рори с трудом выговорил:

– Я просто хотел… Я просто хотел насладиться моментом. Хотел почувствовать, что все происходит в действительности. Больше ничего.

– И ты не смог придумать ничего лучшего, как заглядывать в окна Ашлин.

В его устах это прозвучало премерзко. Рори вздрогнул.

– Я не… Я только стоял там. И чувствовал себя счастливым. Я не знаю, как объяснить…

– Думаю, понимаю, – сказала я задумчиво. – Вроде. Ты же не в ду2ше за ней подсматривал. Или подсматривал?

– Нет. Даже если бы хотел, а я не хотел. Я бы ушел, если бы…

Бреслин насмешливо фыркнул. Рори ухитрился пропустить это мимо ушей, полностью сконцентрировавшись на мне. Говорил он правду или лгал, но ему удалось взять себя в руки, выровнять дыхание.

– В любом случае я бы не смог подглядеть. Окна в ванной комнате матовые. Ашлин была на кухне. Она поставила какую-то музыку, но я не мог слышать, это было что-то быстрое, судя по тому, как она танцевала и пела в… в штопор.

Он глянул на меня с такой печалью, что для вызова во взгляде не осталось места.

– Она была одета в розовый свитер и джинсы, доставала продукты из холодильника, распаковывала, раскладывала по мискам и танцевала все время. Потом она вышла из кухни, я ждал, а когда вернулась, то была уже в голубом платье… Она выглядела… вся в голубом с золотом – это было будто явление святой, как столетия назад… И она улыбалась. А я не мог поверить, что через несколько минут буду там, внутри. И она будет улыбаться мне.

В его голосе было только горе, глубокое. Но это могло быть притворством.

– А потом я подумал о цветах и пошел в «Теско». А если бы не пошел… – Рори судорожно втянул носом воздух, будто его пронзили в сердце. – Если бы я только вспомнил про эти азалии заранее, если бы остался и следил за ней… я бы был там, когда он пришел. А тогда бы я, тогда бы…

Его рот стал кривиться. Он прижал к губам костяшки пальцев. Я физически ощущала, что Бреслин едва удерживается от смеха, представляя, как Рори в плаще и трико Супермена бросается на злодея и побеждает его. Рори, наверное, прокрутил в голове пару сотен таких сценариев. Он сказал, не отнимая пальцев от рта:

– Но я ничего этого не сделал. Я как идиот пошел в «Теско», и пока меня не было, кто-то пришел и убил Ашлин. Я мог даже видеть его, но я никого не замечал, потому что был слишком погружен в пузырь своего счастья. А когда она не ответила на звонок в дверь, я все ждал и ждал, потому что никак не мог поверить, что она передумала. Ведь всего несколько минут назад она вела себя так, будто не могла дождаться моего прихода. Я стоял на холоде, пытался понять, как такое возможно, а она в это время лежала внутри, мертвая или умирающая. А потом, вместо того чтобы сообразить, что случилось что-то, взломать дверь, я пошел домой, жалея себя. Вот и все. Вот что произошло.

– Господи, Рори, – сказала я укоризненно, – почему вы нам сразу не сказали?

– Потому что я знаю, как это звучит! Как будто я какой-то… Я не жду, что вы поймете, поверите…

– Я стараюсь. Все было бы гораздо проще, если бы вы с самого начала говорили правду.

– Я говорю вам ее сейчас.

Под столом я пнула Бреслина в щиколотку. Он тут же включился:

– Да. По крайней мере, отчасти. Это был не единственный раз, когда ты следил за Ашлин. Правда?

Рори сверкнул глазами на Бреслина, на меня, отвел их в сторону.

– Это был первый раз.

– Нет, не первый, – возразила я. – Именно поэтому вы прошли сразу за дом. Для того чтобы убедиться, что все это по-настоящему. Потому что уже не раз видели ее на этой кухне и мечтали о том, как войдете туда. Верно?

– Прямо как тот парень в твоей истории, – напомнил Бреслин. – В твоей гипотетической истории.

– Она и была гипотетической. Вы сами попросили меня придумать…

– В тот момент вы чувствовали себя на седьмом небе, правда? – спросила я. – После всех разов, когда вам приходилось развернуться и возвращаться домой…

– Да. Это было прекрасно. Но не потому что… Я не преследовал Ашлин. Я не… – Рори перешел на неразборчивое бормотание.

– Шшш…

– Что?

– Шшш… – Бреслин открыл свою папку. – Я хочу показать тебе кое-что.

Он спокойно перелистывал содержимое папки, останавливаясь временами, чтобы лизнуть палец. Рори следил за ним, вцепившись в край стола, будто в любую минуту готовый вскочить, но рта не открывал. Он не полностью утратил контроль над собой.

– Вот. – Бреслин бросил на стол несколько больших фотографий формата А4. Рори оттолкнул их от себя. Потом взял одну, кинул взгляд и испустил высокий испуганный всхлип. – Остальные посмотри.

Рори не шевельнулся. Он смотрел на снимок, но явно ничего не видел.

– Посмотри!

Руки Рори шевельнулись, начали перебирать фотографии, пальцы дрожали.

– Посмотри на них.

Он весь подобрался, прежде чем начать рассматривать, но каждый новый снимок заставлял его зажмуриваться.

Бреслин сказал в видеокамеру:

– Только что я показал мистеру Феллону изображения с камер видеонаблюдения в районе Стонибаттер за прошедший месяц.

Молчание.

– Рори. Это ты изображен на фото. Ты подтверждаешь это?

Молчание. Затем Рори едва кивнул – да.

– На запись.

– Да.

Бреслин наклонился вперед, Рори отпрянул. Бреслин ткнул пальцем в фотографию, которая лежала сверху. Лицо глядело прямо в объектив – в «Теско».

– Это ты. Четырнадцатого числа этого месяца.

– Да. Я просто делал покупки. Я был там, чтобы…

Его мозг барахтался в поисках новой легенды.

Я сказала:

– Вы нам говорили, что никогда не были в Стонибаттере до того вечера. Что вам пришлось разыскивать ближайший «Теско» при помощи карты в телефоне.

Кадык дернулся, будто Рори пытался что-то проглотить.

Палец Бреслина все еще тер его лицо на фотографии.

– Итак, – сказал он мягко, – твоя милая история о каком-то парне, который шпионил за Ашлин, основана на реальных событиях, как принято говорить. Верно?

– Нет. Нет. Не та часть, в которой… – Дыхание снова начало сбоить. – Я никогда. Я…

Если он упадет в обморок, всю бумажную работу придется начинать заново.

Я сказала спокойно и твердо:

– Рори. Та часть про парня, который шатался по Стонибаттеру, чтобы чувствовать себя ближе к Ашлин. Это ведь вы были тенью за ее спиной. Правда?

– Да. Но…

– Погодите. Не все сразу. Та часть, в которой он наблюдает за ней из переулка. Вы и этим занимались. Да?

– Я всего лишь… – Рори тер губы ладонью с такой силой, что губы налились кровью. – Нет. Я…

– Рори, бросьте. Вы действительно хотите уверить нас, что никогда не приближались к дому Ашлин до того вечера, когда ее убили? Потому что мне не нравится, как это звучит.

– Нет. Погодите. – Он взмахнул руками. Его так легко было загнать в тот угол, из которого ему уже не выбраться. – Я смотрел на нее всего несколько минут. Просто для…

Бреслин, вытащив фотографию и внимательно ее разглядывая, проговорил:

– Но в субботу вечером Ашлин застала тебя за этим занятием. – Он это сказал легко, непринужденно, почти по-дружески, но слова заполнили всю комнату, не оставив места ни для чего другого. – Как это произошло? Она зачем-то вышла на задний дворик и увидела тебя карабкающимся на стену? Или ты сказал что-то о своем походе в «Теско» и стало понятно, что ты хорошо знаком со Стонибаттером? Или сказал, что эта новая картина очень хорошо смотрится на кухне? Или упомянул, что любишь стейки? – Итак, – Бреслин поднял руку и с глухим стуком уронил ее на фотографии, – твои маленькие грязные тайны оказались раскрыты.

Лицо Рори заблестело матовым, болезненным потным блеском.

– Я никогда. Никогда… не был у нее дома.

Бреслин не обратил на эту реплику никакого внимания.

– Ты зашел в дом, думая, что тебе открылись врата рая, а за пять следующих минут все пошло прахом. Боже, парень. Ох. Да я сам краснею, как только это себе представлю. – Садистская усмешка, спрятанная в уголках губ, превращала все в шутку. – Как Ашлин это восприняла?

– Она. Она не… Я никогда, этого не было, ничего из этого…

– Готов поспорить, ты и сейчас помнишь, как она на тебя смотрела. Готов спорить, что ты не можешь выкинуть этот ее взгляд из головы. Ты был ей отвратителен? Она тебя боялась? Решила, что ты чокнутый? Психопат? Что она сказала, Рори?

Рори пытался все отрицать, но Бреслин не дал ему такой возможности, он перегнулся через стол, приблизил свое лицо к лицу Рори, так чтобы тот ощутил его дыхание, запах его одеколона, жар его кожи.

– Что? Она смеялась над тобой? Сказала тебе проваливать? Угрожала, что позвонит в полицию? Что там произошло? Из-за чего ты сорвался?

– Я ничего не делал!

Это был визг. Бреслин сверлил Рори взглядом.

– Что за херню ты мне тут несешь? Ты преследовал ее, подглядывал в замочную скважину, и это ты называешь «ничего»? Она тоже думала, что это ничего?

– Она не знала. Я…

– Это все херня! Ты тут лепетал о том, что тебе «нужна была минутка», но двадцать пять минут – это не «минутка». Двадцать пять минут – это более чем достаточно, чтобы провести «минутку» на заднем дворе, слететь с катушек, убить Ашлин, прибрать за собой, понять, что тебе нужно будет сообщить, где ты провел все это время, и отправиться в «Теско». Именно так ты и поступил.