– Коллеги уже обыскали огороженные выгоны для лошадей в радиусе десяти километров и все соответствующие бары фетишистов, а также проверили все больницы в окрестностях на предмет пропажи рицина, но пока никаких следов по этому убийству.

– Полиция нашла одноногую женщину?

– Поиски продолжаются.

– Вы должны хотя бы дождаться коллег из уголовной полиции, – посоветовала ему Сабина.

– Нет времени, я не могу праздно сидеть здесь, пока следы растворяются в воздухе. – Он целеустремленно пересек улицу и побежал по тротуару. – А вам лучше поехать назад в Висбаден. Если кто-нибудь из коллег увидит, что вы принимаете участие в актуальном расследовании, вас вышвырнут из академии.

– Не пущу же я вас одного в тот бар, да еще в таком состоянии! – запротестовала Сабина. – Вы в любой момент можете упасть.

– У меня все отлично, – возразил он.

– Я вижу. – Она шла рядом и надеялась, что его не заденет случайно какой-нибудь прохожий и не собьет с ног.

– Поезжайте домой! – приказал Снейдер. – Я серьезно, это не игра, Белочка.

– Я провожу вас до клуба и подожду снаружи. Кроме того, мой автомобиль стоит в подземном гараже недалеко от того места. После я могу отвезти вас в больницу.

– Вы упрямая, как…

– …Снейдер!



Клуб «У палача» находился на берегу реки Пегниц рядом с мостом Хенкерштег, недалеко от пешеходной зоны. Клуб можно было узнать лишь по красной неоновой рекламе в форме капюшона палача. Из-за черных стекол доносились глухие басы.

В этой части города на улицах никого не было. Вода в реке медленно, как черная блестящая лава, текла под мостом, отражая лунный свет.

Снейдер открыл железную дверь в ангар. Тут же наружу вырвались громкая музыка и сигаретный дым. Грубый тип, примерно одного со Снейдером роста, но в два раза шире, преградил им путь.

– Малышка может войти, ты нет.

Снейдер без каких-либо эмоций на мертвенно-бледном лице оглядел парня.

– Ты сегодня уже налакался, старик.

Снейдер расстегнул пиджак и полез было во внутренний карман, но Сабина остановила его движение. Он или искал служебный значок, или хотел сразу выхватить оружие. Ни то ни другое не дало бы здесь результатов.

– Он со мной, – сказала Сабина.

– Твой сутенер?

– Мой друг. Он всегда очень щедрый.

– О’кей, заходите. – Шкаф сделал шаг в сторону.

– Друг? – презрительно шепнул ей Снейдер.

– Папик было бы лучше?

Снейдер заплатил в гардеробе шестьдесят евро, и они получили по талону на бесплатный напиток и по штампу на тыльной стороне ладони.

– Будете должны мне тридцать евро, – перекрикивая музыку, заявил Снейдер.

– Да, любимый, – ответила она, но он сделал вид, будто не услышал.

Через занавес они прошли к бару. Помещение пронизывал мигающий оранжевый и темно-фиолетовый свет. Под потолочным сводом висела люстра с электрическими свечами, на стенах эротические картины в неоновых красках. Старая каменная кладка, но психоделический интерьер. Внутри пахло табаком и травой – что наверняка нравилось Снейдеру.

На танцполе еще никого не было, но у барной стойки уже собралось несколько клиентов с напитками. Правда, они напоминали не столько гостей, сколько сутенеров.

Когда Сабина последовала за Снейдером к бару, диджей включил песню группы U2.

– Что вы хотите выпить? – спросил Снейдер.

Сабина покосилась на доску с напитками.

– Adios Amigo.

Снейдер удивленно приподнял бровь.

Она улыбнулась.

– Я могу пить что хочу, я не на службе.

Снейдер передал барменше оба талона на напиток.

– Два Adios Amigo.

Женщина пошла к холодильнику и достала несколько бутылок, чтобы смешать напитки.

Сабина быстро перегнулась через стойку, потом начала двигать бедрами под музыку U2.

– Рад, что вы так хорошо развлекаетесь, – проворчал Снейдер.

Сабина танцевала рядом со Снейдером, опасно прижимаясь к нему телом.

– Женщина на полголовы ниже меня, – сказала она, когда их щеки соприкоснулись. – К тому же она хромает.

– Я заметил, – ответил Снейдер. Затем приблизился к Сабине. – Возможно, у нее протез.

– Мне тоже так кажется. Что будем делать?

Снейдер залпом осушил свой бокал и поморщился.

– Продолжайте танцевать и наблюдайте, – прохрипел он. – Но следите, чтобы никто не заметил ваше оружие. У вас наручники тоже с собой?

Она помотала головой:

– Только кабельные стяжки.

– Этого достаточно.

Сабина тоже сделала глоток бурды, но решила, что заведение может оставить этот бесплатный напиток себе.

Через полчаса бар наполнился. Две трети гостей были мужчины с пухлыми кошельками. Остальная часть – расфуфыренные высокие женщины лет тридцати или чуть старше, однако Сабина не была уверена, что за тем или иным густым макияжем не скрывается трансвестит.

– Становится интересно, – сказал Снейдер. – Только что заявились пять трансов.

Между тем уже звучала песня Depeche Mode.

– Почему вы так уверены?

– У женщин не такие выдающиеся кадыки.

Барные стулья перед стойкой заполнялись, и Сабина и Снейдер должны были защищать свои места. Она заметила, что Снейдер все сильнее бледнел. Наверное, сейчас ему больше всего хотелось воткнуть в ладони акупунктурные иглы против головной боли и покрутить их.

– Вам нехорошо?

– Я ненавижу толпы. К тому же могу работать, только если вокруг не слишком много людей, которые лишают меня кислорода.

– Мне застрелить нескольких?

– Нет, идите в туалет! – крикнул Снейдер ей в ухо. – Позвоните в нюрнбергскую полицию. Пусть пришлют сюда две машины.

В джинсах и куртке Сабина выглядела немного потерянной, протискиваясь между причудливыми посетителями бара. В туалете она, к счастью, была одна и могла спокойно позвонить.

Когда она вернулась, Снейдер спросил:

– Все в порядке?

Сабина кивнула.

В тот же момент к ним через стойку наклонилась барменша:

– Что-нибудь еще желаете?

Снейдер подался вперед.

– Да, я хочу, чтобы вы оттрахали меня резиновым пенисом в задницу!

Женщина внимательно посмотрела на Снейдера, потом ее взгляд на долю секунды переместился на высокого широкоплечего мужчину с угловатым лицом, который сидел через два места от Сабины у бара.

Парень оглядел Сабину, потом Снейдера, отошел от стойки и направился к туалетам.

Снейдер тут же соскользнул с табурета и протиснулся мимо Сабины.

– Это он, – шепнул он ей.

Друг за другом они прокладывали себе дорогу к туалетам. Внезапно музыка оборвалась посередине припева. Вместо этого из колонок раздался пронзительный звук, который совсем не сочетался с предыдущей музыкой. Словно по сигналу, предупреждающему о полицейской облаве, все гости вдруг ринулись в сторону выхода.

Сабина проталкивалась между парнями и напоминала себе лосося, который плывет против течения. Наконец она добралась до туалетов. Снейдер как раз вышел из одной из кабин и кивнул на темный коридор в направлении заднего выхода.

Сабина вытащила пистолет и первой вышла через дверь на улицу.

– Подождите! – шикнул Снейдер, но она была уже во внутреннем дворе.

Мигающая лампочка освещала небольшую булыжную площадку. Под козырьком стояли мусорные контейнеры.

Мужчина из бара балансировал на одном мусорном контейнере и собирался забраться на стену, чтобы сбежать по крыше.

– Стоять! – выкрикнул Снейдер и выстрелил в воздух.

Мужчина на секунду замер, но уже в следующий момент приготовился прыгать. Однако тут подоспел Снейдер и выбил у него из-под ног мусорный контейнер. Мужчина пошатнулся, повалился на мусорные контейнеры и затем со всей силы ударился лицом о булыжную площадку.

Снейдер набросился на него и заломил одну руку за спину.

– Поднимайтесь! Вы арестованы по подозрению в убийстве. Встаньте лицом к стене, ноги шире, руки вытяните перед собой!

Снейдер сунул пистолет в кобуру и обыскал карманы мужчины.

– Я ничего не сделал! – кричал здоровенный парень. – К тому же выбил себе зуб из-за этого педика.

Из уголка рта у него действительно текла кровь.

– Все это вы расскажете завтра судье. – Снейдер отцепил пару наручников с пояса.

В это время Сабина стояла с пистолетом наготове рядом с подозреваемым и целилась ему в грудь. Снейдер уже защелкнул один наручник на запястье мужчины, когда Сабина краем глаза заметила тень позади себя. Маленькая барменша неуклюже ковыляла к ней с поднятой рукой. В мерцающем свете блеснуло лезвие ножа. В тот же момент Сабина поняла, что острие неминуемо заденет ее, но Снейдер схватил девушку за плечо и оттолкнул в сторону.

Лезвие вошло Снейдеру в бок между ребрами. Он жадно глотнул воздух и опустился на колени. Теперь женщина стояла перед Сабиной. Можно было стрелять, но у нее тряслись руки. Сабина не могла просто так застрелить эту невооруженную женщину с протезом.

– Давай, нажимай, шлюха! – крикнула ей женщина.

Сабина бросилась к барменше, заломила руку за спину и силой уложила ее на землю. Женщина сопротивлялась как сумасшедшая, но Сабина вытащила кабельную стяжку из кармана и связала женщине руки за спиной.

Потом повернулась к Снейдеру. Тот, покачиваясь, стоял на коленях, в боку торчал нож. Дрожащими руками он нащупал рукоятку. По пальцам текла кровь.

Здоровенный парень с наручником на одном запястье присел на корточки рядом со Снейдером и вытащил у него из кобуры пистолет.

– Белоч… – прохрипел Снейдер.

Парень вскинул пистолет и нацелился на Сабину.

В ту же секунду она выстрелила ему два раза в грудь. Он упал на спину на землю, сделав ответный выстрел из пистолета. Пуля ушла в ночное небо.

В этот момент перед клубом раздались сирены нескольких полицейских автомобилей.

VI. Суббота, 7 сентября

Жизнь – это постоянный урок о взаимосвязи причины и следствия. Ральф Уолдо Эмерсон
40

Как Мелани и опасалась, она провела бессонную ночь. То и дело просыпалась от кошмаров, связанных с Кларой. В них девочка жила в детском приюте, где ее дразнили другие дети постарше – они срывали с нее ночную рубашку, чтобы рассмотреть демонические татуировки на спине.

В шесть утра Мелани наконец поднялась и села с чашкой горячего какао за свой письменный стол. Пока туман еще висел над камышами, она начала составлять обвинительный акт против Рудольфа Брайншмидта из-за убийства его жены. Затем поехала в Ведомство по уголовным делам города Вены, где уже час допрашивали доктора Михаэля Лазло. Хаузер встретил ее у входа и проводил к комнате для допросов.

За стеклянной стеной сидел высокий мужчина в спортивных штанах, лаковых туфлях, белой рубашке Tom Tailor с закатанными рукавами.

– Что мы о нем узнали? – спросила Мелани.

– Я могу лишь сказать, чего мы не узнали. – Хаузер хлопнул ладонью по папке, в которой, очевидно, были собраны данные по Лазло. – У него, конечно, нет судимости, он не связан с татуировщиками и не замечен под своим настоящим именем ни в Фейсбуке, ни в Твиттере, ни в каких-либо блогах или форумах. Он живет один на своей вилле, по выходным играет с коллегами в гольф, никогда не уезжает в отпуск больше чем на неделю – летом на озеро Вёртер, зимой в Китцбю-эль, – регулярно принимает участие в конференциях адвокатов и имеет алиби в день исчезновения Клары.

– Где он был?

– На мероприятии Венской адвокатской палаты.

– Проверьте это.

– Уже занимаемся.

Мелани вошла в комнату для допросов, в которой вчера уже разговаривала с Брайншмидтом. На этот раз будет не так просто уличить подозреваемого.

Она закрыла за собой дверь, и Лазло на крутящемся стуле развернулся к ней. На столе перед ним стояла чашка черного кофе, который наверняка уже был ледяным. На вид Мелани дала бы Лазло чуть больше пятидесяти. С короткими седыми колючими волосами и угловатым лицом с острым носом, он выглядел как ушлый опасный пес. На подбородке серой тенью лежала щетина.

– Сейчас суббота, десять часов утра, и вы удерживаете меня здесь безо всякой причины. Это бессовестное издевательство. – Его гнусавый голос звучал надменно.

Мелани вспомнила, что уже видела его фотографию на каком-то флаере, он был выступающим на конгрессе.

– Поверьте мне, господин доктор, прокуратура ничего не делает без причины. Вы-то как адвокат должны это знать.

– Я-то как адвокат знаю, как работает система. – Лазло оперся локтями о стол. Его волосатые руки были крепкие и мускулистые. Он снял очки в модной черной оправе и повертел их в пальцах. – Я хочу поговорить со своим адвокатом… немедленно!

– Дайте номер телефона, мы позвоним ему. Кроме того, я нахожу забавным, что именно вы требуете себе адвоката, хотя сами более двадцати лет успешно работаете защитником. Я всерьез задаюсь вопросом, кто здесь над кем издевается.

– Я больше ничего не скажу и хочу, чтобы при разговоре присутствовал независимый свидетель.

Мелани кивнула на потолок.

– Этот разговор записывается на видео- и аудиопленку. Так что не переживайте. Мы предоставим вашему адвокату записи. – Она не стала садиться, а прогуливалась по комнате и смотрела на Лазло сверху вниз, обдумывая свои следующие слова.

– Как долго вы уже выдаете себя в Интернете за Мишель?

Лазло оставался спокойным.

– Разве запрещено использовать различные аватары?

Мелани приподняла одну бровь.

– Даже различные аватары? За кого еще вы себя выдавали? Может, за семилетнюю Эмилию, которая хочет накрасить ногти, или пятнадцатилетнюю Корнелию, которая хочет сделать пирсинг, хотя родители против?

– Я не обязан отвечать на ваши вопросы.

Мелани склонилась над столом.

– С ордером мы можем конфисковать ваши компьютеры.

– Ну попробуйте, – невозмутимо ответил Лазло. – Но там хранятся данные моих клиентов, что значительно осложнит ваши усилия.

В дверь постучали, и в комнату вошел сотрудник в штатском. Он подошел к Мелани и прошептал ей на ухо: «Я должен передать вам от Хаузера, что мы проверили его алиби. Он принимал участие в конференции только в первой половине дня. Мы не смогли найти никого, кто подтвердил бы его присутствие после обеда».

– Спасибо.

Мужчина покинул комнату.

Лазло помахал рукой.

– Что это за психологические игры?

Мелани отчетливо видела, как его мускулистое тело напряглось под рубашкой.

– Тот же вопрос я могу задать вам, – парировала она. – Мы проверили ваше алиби в тот день, когда Клару похитили с детской площадки. Никто не может подтвердить, что вы принимали участие в конференции во второй половине дня.

Лазло скривился в саркастической гримасе.

– Мой адвокат посоветовал бы мне отказаться от дачи показаний.

– Господи, вы солгали! И мы записали эту ложь на видео!

– Обвиняемый может лгать, если не вредит тем самым невиновному.

– Речь идет о похищении, незаконном лишении свободы и истязании ребенка! Где вы были двадцать пятого августа прошлого года?

Он улыбнулся.

– Я не нуждаюсь в алиби. Это вам нужны доказательства!

– Где вы были? – повторила Мелани.

– Я имею право молчать в ответ на все обвинения, могу подать заявление на сбор доказательств в мою пользу и вправе в любой момент привлечь защитника, – перечислил Лазло.

– Как вы объясняете, что Клара вплоть до дня похищения контактировала с IP-адресом в вашем доме?

– Я вообще ничего не должен объяснять. Это вы прокурор… Вы должны выяснить причину.

Мерзавец оказался крепким орешком.

– Значит, хотите по-жесткому, – заключила Мелани. – Тогда мы возьмем у вас мазок в ротовой полости для сравнения с материалом, который нашли у Клары под ногтями.

– Я могу отказаться от мазка.

– Только временно. Сейчас для этого достаточно и анализа крови.

Лазло улыбнулся.

– Для этого требуется решение суда, а я уверен, что ни один судья не даст вам на это разрешения.

Ее мутило от надменной улыбки Лазло. Он предусмотрительно даже не притронулся к стаканчику с кофе. Что творилось в голове у этого паршивца? Он действительно был невиновен и наслаждался ложными обвинениями, потому что собирался извлечь для себя пользу из этого допроса в СМИ? Или он был виновен, но знал, что на него не смогут ничего повесить? Или он просто блефовал, охваченный паникой, потому что они так близко подобрались к правде? На его бесстрастном лице она не могла найти ни одного намека на настоящие эмоции – и это заставляло ее чувствовать себя немного беспомощной.

Мелани поняла, что пришло время ретироваться – не во всей военной кампании, а только в этой битве.

– Отпустите меня, коллега, – добродушно сказал он, когда она направилась к двери. – Иначе я стану первым черным пятном на вашей белоснежной биографии.

Ему не следовало этого говорить. Мелани развернулась.

– Никогда больше не называйте меня коллегой, потому что мы находимся по разные стороны закона.

Лазло вопросительно посмотрел на нее.

Она понизила голос:

– Вы преследовали Клару в Интернете. Вы похитили девочку, целый год татуировали ее на своей вилле, пока ей случайно не удалось сбежать.

– Чепуха!

– И я докажу, что вы убили трех девочек и закопали их в лесу в пластиковых пакетах – и, возможно, не только их.

На этот раз Лазло промолчал. Мелани смотрела на него еще некоторое время, потом без комментариев покинула помещение.

41

В десять часов утра Сабина в своей машине направлялась к востоку от Висбадена. Вскоре началась сельская местность. За окном мелькали поля, виноградники и деревенские гостиницы.

Солнце переползло через гребень горы. Сабина надела солнечные очки и свернула на следующем повороте. Где-то в этой местности жил Снейдер. Навигатор увел ее с трассы и направил по проселочной дороге вдоль небольшого ручья, пока она не добралась до поляны, окруженной лесистыми холмами. Навстречу ей мчалась карета скорой помощи. Когда машина проехала мимо, Сабина увидела, что в конце тупика стоит старая заброшенная мельница.

Сабина взяла с пассажирского сиденья конверт, который она этим утром получила лично от президента Хесса, и вышла из машины. Мельница напомнила ей о баварских крестьянских подворьях. Красная гонтовая крыша со слуховыми окнами, каминная труба с жестяным петушком, оконные ставни, под которыми висели ящики для цветов, и плющ, цепляющийся за деревянную решетку на стене. У входа на участок стояла огромная бочка, на которой висела табличка:



«Мартен С. Снейдер – посетители нежелательны!»



Как это на него похоже!

Ручей, вдоль которого ехала Сабина, протекал через здание. Несколько десятилетий назад в этом доме наверняка еще мололи муку. Теперь здесь жил самый большой мизантроп, какого Сабина знала.

Снейдера сегодня выписали из больницы, и скорая помощь только что привезла его из Нюрнберга. На террасе из натурального камня под козырьком с низко висящей водосточной трубой стояли стол и плетеные кресла. В одном из них сидел Снейдер и жмурился от утреннего солнца. На Снейдере был черный костюм и свежая рубашка, под которой Сабина заметила перебинтованную грудь. В уголке рта торчала самокрутка, которая подозрительно пахла травкой. Наверняка он был накачан болеутоляющими средствами. К тому же, несмотря на ранения, он выглядел лучше, чем когда-либо. Осознание, что он поймал убийцу, придавало ему несказанную энергию. Но этот положительный результат никогда не длился долго.

– Доброе утро, – сказала Сабина.

– Опять хотите навязать мне разговор? – пробурчал он, не поворачивая голову.

Она проигнорировала комментарий.

– Я не знала, что вы живете так далеко от Висбадена. Спрашиваю себя, как вы добираетесь до бюро без машины.

Снейдер кивнул на живую изгородь:

– На служебном автомобиле.

За мельницей находилась маленькая теплица, от которой отражалось солнце. Видимо, здесь Снейдер выращивал то, что курил. К бочке с дождевой водой стоял прислоненный велосипед.

– На этом вы разве что до дороги доберетесь.

– Оттуда меня забирают. Так как я не каждый день бываю в своем бюро или в академии, это возможно. Обычно я работаю здесь. – Снейдер потушил косяк и посмотрел на Сабину. – Почему вы не на занятиях? Если продолжите пропускать уроки, Хесс будет экзаменовать вас по материалу.

– Это уже не понадобится.

В это субботнее утро в учебном плане стояла «Компьютерная и интернет-преступность», но на нее это больше не распространялось. Без комментариев она протянула конверт.

– Он все-таки это сделал, – выругался Снейдер, не открывая конверта. – Недостаток таланта он восполняет переизбытком характера. Значит, этот упрямый пес вышвырнул вас из академии.

Она кивнула, хотя более подходящим словом было бы «уволил». Ее служба была немедленно прекращена.

– У меня есть время до утра понедельника, чтобы освободить комнату в кампусе. Потом я еще получу зарплату за неделю.

У Снейдера заходили желваки.

– Если наступит момент, когда Хесс поймет свою собственную некомпетентность, это будет первым и единственным озарением за всю его жизнь. Садитесь.

– Спасибо, я приехала, чтобы попрощаться.

– Садитесь! – повторил он. – Обещаю вам, я приложу все усилия, чтобы вам разрешили остаться в академии.

Сабина осталась стоять.

– Это бессмысленно. Хесс будет ждать следующей возможности, чтобы вышвырнуть меня, а до того времени превратит мою жизнь в ад.

В этот момент они заметили длинную толстую собаку с короткими лапами, которая через поле мчалась к мельнице. Ее уши развевались на ветру. Сабина не знала, что это за порода – только то, что собака была белая с пятнами горчичного цвета.

– Уберите от меня пса! – закричал Снейдер, но собака уже была на террасе и запрыгнула Снейдеру на колени.

Это был бассет – в ошейнике, но со свалявшейся шерстью. Он положил передние лапы Снейдеру на плечи и принялся лизать его в щеку.

– Фу, вниз! – приказал Снейдер, но бассет не послушался.

– Мне застрелить собаку? – спросила Сабина.

– Вы бы сделали это для меня? – Снейдер пытался заставить пса спрыгнуть на землю, но бассет удобно расположился у него на коленях и свернулся клубком, хотя задняя часть свисала.

– Я понятия не имею, чья это шавка, но пес приходит сюда уже семь лет.

– И вы его кормите, – предположила Сабина.

– Да, иногда он даже ночует в доме.

– Мне кажется, вы относитесь к собаке лучше, чем к людям, которые вас окружают.

– По крайней мере, он внимательно меня слушает.

– Что сказали врачи? – спросила Сабина.

– Насчет собаки?

Сабина закатила глаза.

– Это просто рваная рана, ее зашили пятью стежками. Легкое не задето.

– Это была моя ошибка, мне очень жаль, – пробормотала она.

– Я скажу вам кое-что! – Снейдер посмотрел на нее. – Только тот, кто не работает, не делает ошибок. Не думайте больше об этом. Раны затягиваются. Главное – мы убрали тех двоих на видео из этого бизнеса. – Он кивнул на входную дверь. – Вы не могли бы насыпать в миску собачьего корма из вон того пакета?

Сабина сделала, как просил Снейдер, но бассет проигнорировал еду. Вместо этого он потерся мордой о рубашку Снейдера, словно не видел его уже несколько недель и ужасно соскучился.

Снейдер положил руку на голову пса.

– По дороге из больницы я разговаривал по телефону с Хессом и пытался убедить его, что вы не принимали участия во вчерашнем инциденте.

– Бесполезно – нюрнбергская уголовная полиция исследовала мое оружие и внесла показания в протокол.

– Можно было бы уничтожить ваши свидетельские показания, – тогда официально вы никогда не участвовали в перестрелке. Я хотел взять все случившееся на себя, но Хесс уже знал, что вы были в Нюрнберге. Этот твердолобый ублюдок только и ждал удобного момента, чтобы проучить меня.

Сабина понимала: никто и не вспомнит, что они задержали двух убийц. В действительности речь шла только о том, что ее ночные расследования вышли из-под контроля, был ранен сотрудник БКА и студентка-стажер стреляла в подозреваемого, который лежал сейчас в реанимации.

– Хесс уже много лет ждал этого момента. Больше всего ему хотелось бы избавиться и от меня. Не переживайте, в первую очередь я позабочусь о вашем восстановлении в академии, чтобы вы смогли закончить обучение.

– Спасибо, что вы хотя бы попытались дать мне такую возможность. – Сабина не привыкла видеть Снейдера раскаивающимся. К тому же она сама была виновата в том, что вылетела из академии. Однако кое-что ее насторожило. – Что значит – в первую очередь?

– А, ничего. – Он почесал собаку за ухом, на что та ответила довольным урчанием.

– Нет уж выкладывайте! – не отступалась Сабина.

– Ах… – Он пожал плечами, но тут же скривился от боли. – Хесс попытается привлечь меня к дисциплинарной ответственности за то, что я допустил ваше вмешательство в полицейское расследование.

– Мне очень жаль.

– Ну и пусть! Это уже не первый раз, когда у Хесса в руках оказывается средство давления на меня.

– А если это станет последним ударом?

– Тогда я вернусь на родину, – вздохнул он. – В Европол в Гаагу.

– Вам не будет жаль покинуть БКА?

– БКА, как пепельница, – чем больше людей в нем собирается, тем грязнее оно становится.

– Что произошло между вами и Хессом?

– Не заботьтесь об этом, Белочка.

– Почему вы не боретесь за ваше место, как он?

Он моргнул, глядя на солнце.

– Конечно, я мог бы сопротивляться Хессу, но предпочитаю смотреть, как он обезумеет из-за меня.

– Похоже на мудрое высказывание Акико[24].

– Возможно, это она и есть.

Сабина положила ключ от архива Снейдера и его удостоверение БКА на стол. Потом вытащила из кармана сим-карту от его прежнего телефона.

– В старой голосовой почте вы найдете сообщение от Эрика Дорфера, сделанное перед тем, как в него выстрелили.

Снейдер удивленно взглянул на нее.

– Что он говорит?

– К сожалению, ничего нового. – Она по памяти процитировала слова Эрика. – Там слышен выстрел. Нужно, чтобы техники-криминалисты проанализировали запись.

– И вы говорите мне об этом только сейчас?

– Вы же сами запретили мне самостоятельное расследование, – напомнила она.

– Да, но все равно – вы… стали бы хорошим следователем.

– Возможно, но решение Хесса оправданно. Между тем он уже в курсе, что я получила доступ в тюрьму строгого режима в Вайтерштадте и разговаривала с Белоком.

– Я знаю, бывший следователь по этому делу звонил мне. Законченный идиот! – Снейдер покачал головой. – Вы знаете мое мнение. Для раскрытия убийства все средства хороши. Мое благословение у вас было.

Сабина решила, что ослышалась.

– Вот так вдруг? Два дня назад вы еще предостерегали меня от самостоятельных действий.

Снейдер шумно выдохнул.

– Это был ваш совет, если вы забыли! Я должна была вернуться в реальность и не гоняться за призраками, – добавила она. – Так что не говорите теперь, что были довольным моим вмешательством.

Он понизил голос:

– Вы возненавидите меня за то, что я вам сейчас скажу.

Сабина посмотрела на него прищуренными глазами и уже знала, что не хочет слышать того, что последует.

– Я прошу у вас за это прощения, но я должен был раскрыть ваш потенциал.

– Что?

Снейдер выпрямился, держа собаку на коленях.

– Я предостерегал вас от собственных инициатив, потому что знал: только так я смогу мотивировать вас на креативные действия и наивысшие результаты.

Сабина была в шоке.

– Вы?.. – задохнулась она.

– Эрик Дорфер вышел на что-то крупное, но не посвятил меня в детали, а потом в него стреляли. Я знал, что существует только одна возможность выяснить взаимосвязи. Поэтому поставил на вас.

– Значит, вы все время знали, что эти дела связаны, и поэтому мы разбирали их на занятиях?

– Я подозревал это, – исправил он ее.

– Черт подери! – воскликнула Сабина так громко, что бассет испуганно поднял голову.

– Да, признаюсь, я бессердечная свинья.

– Вы бессердечная, бесстыжая свинья! Манипулятор! – выкрикнула она.

– Да ради бога. Человек без плохих привычек вряд ли является личностью.

– Тогда из вас личность просто бьет ключом. Все равно вы не имеете права играть со мной в такие игры!

– В конечном счете мне было важно найти убийцу и схватить того, кто стрелял в Эрика – не важно каким способом.

– И я стала одним из ваших средств.

– Вам около тридцати, вы рисковая, любопытная, упрямая и к тому же подруга Эрика – мне нужно было просто нажать на правильные кнопки.

Сабина не могла в это поверить. Она приехала сюда, чтобы извиниться перед Снейдером и попрощаться, а теперь ей хотелось задушить его.