«Ты доставил её в больницу в целости и сохранности, – сказала Кейт. – Ты сделал то, что должен был, и, насколько я могу судить, сделал всё правильно. Остальное сделают врачи. Давай мы посидим в приёмной и не будем мешать врачам делать свою работу, хорошо?»
Он кивнул, не отводя от неё глаз. Он явно немного успокоился, но всё равно не сдвинулся с места, пока Кейт не потянула его за руку и сама не повела в приёмную. Только повернувшись к нему спиной, Кейт позволила паре слёз страха и беспокойства скатиться по лицу.
Глава двадцатая
В 2:02 ночи родилась Мишель Элизабет Эндрюс. Она родилась недоношенной, и во время родов был момент, когда врачи боялись, что она может умереть. Однако полчаса после того, как её извлекли из Мелиссы, её показатели выровнялись. Ей нужно было провести в больнице ещё как минимум неделю, чтобы убедиться, что здоровью ничто не угрожает, но при этом всё указывало на то, что это время она проведёт в больничных стенах, как здоровая – пусть и недоношенная – маленькая девочка.
Эту новость сообщили Кейт, Терри и его родителям, которые все вместе ждали в приёмной в 2:55. Новости окрылили Кейт, но её мысли сразу же обратились к Мелиссе и её восстановлению.
«Я бы как можно скорее хотела видеть дочь», – сказала Кейт.
«Можете пройти к ней прямо сейчас, если хотите, – сказал врач. – Она тоже о вас спрашивала. Она ещё не совсем пришла в себя после анестезии, но вы всё равно можете её увидеть».
Кейт рыдала всю дорогу до палаты. Последние два часа она не знала, как дела ни у малышки, ни у Мелиссы, ни у обеих. И теперь, когда она была уверена, что обе в порядке, и она стала бабушкой, её переполняла радость, схожая с той, которую она испытала при рождении Мелиссы. Кейт вытерла слёзы и постаралась взять себя в руки, входя в палату Мелиссы, но была практически уверена, что ничего скрыть ей не удалось.
Мелисса лежала на кровати и повернула голову в сторону двери, как только та открылась. Она улыбнулась Кейт, и Кейт улыбнулась в ответ. Мелисса выглядела бесконечно уставшей, очень слабой и почти на себя не похожей.
«Мам…»
Кейт подошла к кровати, взяла дочь за руку и поцеловала её в лоб. «Ты такая молодец», – сказала она.
«Ты её уже видела?» – спросила Мелисса.
«Пока нет. Врачи говорят, что нужно немного подождать. Это сводит Терри с ума. Кстати, о нём. Я у тебя на пару минут, чтобы он тоже мог тебя увидеть. Он беспокоится о тебе».
«Я знаю и надеюсь, он поймёт. Но я должна была первой увидеть тебя. Постоянно думаю о том, как бы счастлив сейчас был папа… Боже, я так по нему скучаю, мам».
«И я тоже. Он бы так тобой гордился за то, что пережила всё это и подарила ему внучку».
Мелисса улыбнулась. «Уверена, что так, – сказала она. – Я люблю тебя, мам».
«И я люблю тебя. И сейчас… я по глазам вижу, что ты вот-вот уснёшь…»
«Это точно», – с кривой улыбкой ответила Мелисса. Казалось, она была пьяна.
«Я попрошу Терри зайти. И я никуда не денусь, пока не буду уверенна, что ты полностью пришла в себя. Да и к тому же,… я обязана подержать на руках малышку».
Мелисса кивнула и сжала руку Кейт. Кейт сложно было отнять руку, но она знала, что так нужно. Она всегда знала, когда надо отступить, чтобы позволить дочери жить так, как она хочет, никогда не вмешиваясь в её замужнюю жизнь. Сейчас ей было невероятно сложно это сделать, но она заставила себя выйти из палаты.
Терри стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу, как бык перед выходом на арену. Кейт кивнула ему, и он почти бегом вошёл в палату.
Кейт остановилась на мгновение, замерев в больничном коридоре в 3:05 утра и чувствуя, как меняется её жизнь.
«Я стала бабушкой, – с улыбкой подумала она. – Бабушкой, которая в пятьдесят пять лет снова вернулась к работе в ФБР».
Она крепко сжала губы, чтобы по-детски не рассмеяться. Может, если бы сейчас было не три утра, эта мысль не показалась бы ей такой смешной. Но сейчас она виделась именно такой и заставила её пойти назад по коридору в поисках кофе – Кейт была готова к новой главе своей жизни.
***
Кейт задремала в неудобном кресле в приёмной – кофе не помогло. Её разбудило жужжание мобильного. Резко очнувшись, она увидела, что было уже 4:15. Жужжание телефона было смс-кой от Логана.
Она сонно улыбнулась, вспомнив, что он всегда был полуночником. Она не знала, думал ли он, что она на ночь переводила телефон в беззвучный режим, или специально хотел держать её в постоянном напряжении теперь, когда она вернулась к работе.
«Пишу узнать, как у тебя дела, – гласило сообщение. – Надеюсь, всё хорошо. Дай знать, если понадобится помощь».
Кейт протёрла глаза и встала с кресла. В другом углу приёмной она увидела родителей Терри. Мать спала, сгорбившись в кресле, а отец читал что-то на Kindle. Терри нигде не было видно.
Кейт подошла к его родителям. Мистер Эндрюс оторвался от книги и сонно улыбнулся.
«Я хотел тебя разбудить, – сказал он, – но когда придёт время. Минут десять назад пришли врачи. Они разрешили Терри увидеть дочь. Он придёт и скажет нам, когда – или лучше сказать, если – мы можем тоже с ней познакомиться».
«Спасибо», – сказала Кейт.
«Тебе не странно чувствовать себя бабушкой?» – спросил он.
«Честно скажу, я пока не поняла. Может, когда я возьму её на руки…»
«Тоже так думаю, – сказал он. – Сестра Терри была беременна дважды, но оба раза случились выкидыши. Это наш первый опыт подобного рода, хотя мне кажется, что, теоретически, мы уже были бабушкой и дедушкой».
«И какие были ощущения?» – спросила Кейт.
«Просто удивительные», – ответил мистер Эндрюс.
И снова Кейт услышала тревожные звоночки. Его слова снова напомнили ей о Дебби Мид… И она сразу поняла, что должна как можно скорее с ней поговорить.
Она направилась было к своему креслу, чтобы набрать сообщение для Демарко, но как только она развернулась, то краем глаза заметила, как Терри выходит из-за угла. Он больше не казался уставшим и встревоженным; он выглядел гордым и почти до безумия счастливым.
«Хотите увидеть внучку?»
Конечно, Кейт хотела увидеть внучку. Ещё она хотела узнать, как там дела у Мелиссы.
И пусть мыслями она была на работе, пенсионерка, живущая в её душе, подталкивала её вперёд, чтобы первый раз в жизни подержать на руках внучку.
Глава двадцать первая
Кофе не сумело взбодрить Кейт, но с этим легко справилась внучка, которую ей доверили подержать. Кроме собственной дочери Мелиссы, которой было уже двадцать шесть и которая сама стала матерью, Кейт никогда не питала любви к малышам. Более того, её пугала мысль оказаться с кучей детей наедине.
Однако когда она взяла на руки Мишель, то что-то внутри неё открылось, а круг, начавшийся с рождения Мелиссы двадцать шесть лет назад, сомкнулся. Она словно вернулась в прошлое. Она знала, что перед ней была не Мелисса, но ощущения были теми же. Кейт не ожидала подобного всплеска эмоций при первом знакомстве с внучкой, но всё внутри Кейт обмякло, и она растаяла.
Она уехала из больницы в 7:15. На сон у неё было всего два часа, но она никогда ещё не чувствовала себя такой бодрой. Её подгоняло обещание, данное Мелиссе, – она должна была вернуться в больницу уже днём. Мелисса всё поняла и была рада услышать, что, несмотря на пенсию, мама вернулась на работу в Бюро.
Кейт отправила Демарко сообщение, в котором рассказала о событиях прошлой ночи. Она написала, что день может быть не самым организованным, но у неё была одна мысль, которую она хотела проверить.
Отправив СМС, Кейт позвонила Дебби Мид. Она сделала это неохотно, потому что считала, что со смерти Джули прошло ещё слишком мало времени, чтобы привлекать Дебби к расследованию, но, не в силах выкинуть подругу из головы, Кейт решила, что всё будет нормально.
Дебби спокойно отнеслась к предложению о встрече, правда, не в кофейне, как они обычно делали. Она была пока не готова выходить в люди, потому что с ней случались неожиданные приступы рыданий. И поэтому Дебби пригласила Кейт на кофе к себе. Кейт согласилась, предложив купить по дороге пончики.
Когда в восемь часов утра Дебби открыла дверь, она выглядела бодрой и, казалось, была счастлива видеть Кейт. В доме пахло свежими цветами, которые доставили в знак соболезнования о смерти Джули, и свежезаваренным кофе. Дебби провела Кейт в кухню, где они разместились у барной стойки. Дебби налила кофе в большие чашки, и на секунду могло показаться, что Кейт просто зашла навестить подругу.
«Дебби, я хотела поговорить с тобой наедине, – сказала она. – Когда-то ты нам кое-что сказала. Это было кое-что личное,… и это касалось измены. Мне очень неприятно заставлять тебя ворошить воспоминания так скоро после похорон, но, честно скажу, я просто не знаю, что ещё мне остаётся».
«Ты говоришь о моей измене?» – стыдливо спросила Дебби.
«Да. Если ты считаешь, что время неподходящее…»
«Нет, всё нормально, – сказала Дебби. – Я всё рассказала Джиму, и мы справились. Знаешь, я даже не знаю, почему называла это изменой. Мы встречались всего два раза, а потом я всё прекратила».
«Этот мужчина живёт поблизости?» – спросила Кейт.
Дебби отрицательно покачала головой, отпила кофе и оглядела бар – она была смущена и не могла смотреть Кейт в глаза: «Он приехал в город по делам. Я встретила его на работе. Он продавал новые страховки сотрудникам. Кейт,… я не понимаю, как это относится к делу».
«Может, и не относится, – сказала Кейт. – Просто выяснилось – прошу, чтобы это осталось между нами, – что муж Лейси ей изменял. Он сам в этом признался. И… мне сложно представить, чтобы женщина вроде Лейси, которая большую часть времени проводила дома, ничего об этом не знала».
Дебби виновато улыбнулась. «Ходили слухи, что Лейси и сама развлекалась на стороне, – сказала она. – Я полагаю, ты спросила меня об измене, чтобы понять, что думает и чувствует человек, который не верен супругу?»
«В каком-то смысле да, – сказала Кейт. – Кроме того, ты и Кларисса больше знаете о сплетнях маленького городка, чем я. Я и не знала, что ты в курсе».
«Я могу спорить, что Лейси знала об интрижке Питера. Все вокруг знали об этом. Он паршиво всё скрывал. Если Лейси знала и молчала,… думаю, тогда можно сказать, что слухи, которые я слышала о ней, были правдой».
«О том, что она изменяла мужу? – задумчиво проговорила Кейт. – Не знаешь, с кем?»
«Нет. Кейт, я вижу, к чему ты клонишь. Я знаю, что ты спросишь дальше, поэтому могу сразу тебя остановить. Джули не изменяла мужу. Она очень любила Тайлера. Когда он уезжал по делам, она большую часть времени проводила здесь, со мной или с близкими подругами».
«Пусть так, – подумала Кейт, – но ты сама только что сказала, что Лейси, одна из её подруг, изменяла мужу и довольно хорошо это скрывала».
«Ты же понимаешь, что я должна как минимум всё проверить?» – спросила Кейт.
«Конечно».
Кейт сделала ещё один глоток кофе и поднялась из-за стола: «Спасибо, что нашла время встретиться, Дебби. И спасибо за понимание относительно тяжёлых вопросов».
«Я же сама просила тебя помочь, – ответила Дебби. – Я ценю, что ты держишь слово».
Дебби проводила её до двери, и они быстро обнялись. У Кейт никогда не было друзей вне стен Бюро, поэтому было приятно осознавать, что она и Дебби до сих пор были близки.
По дороге к машине Кейт достала сотовый. Она верила Дебби, когда та утверждала, что Джули была верна мужу, но всё же считала, что версия с неверностью имела основания быть, ведь что-то заставило убийцу убить двух жертв так безжалостно и почти обыденно.
Она нашла имя Демарко среди контактов и написала СМС: «Следующая на очереди – любовница Питера Турмонда. Давайте навестим её. Встретимся через полчаса?»
Она получила ответ, не успев дойти до машины. Кейт улыбнулась и прочитала сообщение, радуясь, что ей досталась такая же шустрая и мотивированная напарница, как и она сама. Логан, будучи отличным агентом, не всегда сразу отвечал на звонки и СМС. Ответственная напарница – это что-то новенькое.
«Договорились, – было написано в сообщении. – Встретимся у моего мотеля?»
Демарко написала адрес, и Кейт поехала по нему, не теряя времени. Было только 8:20 утра. Если дела и дальше пойдут так быстро, то она сможет уже к обеду вернуться в больницу, чтобы понянчиться с внучкой.
Глава двадцать вторая
Имя, которое Питер Турмонд нацарапал вчера на листе блокнота в комнате для допросов, принадлежало Кристал Брайант. Он написал её номер телефона, но Кейт решила по нему не звонить. Она знала, что если у девушки будет время подготовиться к встрече, она может напридумывать историй и соврать с три короба, что только затормозит расследование. Кейт решила застать её врасплох – это была хитрая и почти нечестная тактика, если учитывать, что Кристал Брайант не имела никакого отношения к делу.
Прилежная как всегда, Демарко уже узнала адрес Брайант и всю нужную информацию о ней. В частности, она узнала, что та работала медсестрой в реабилитационном центре с 8:30 до 17:00 с понедельника по пятницу. Эта информация позволила им не тратить время на визит к ней домой и сразу поехать на работу.
Она работала в одной из самых популярных больниц города. Приёмная была полна людей. Кейт не видела смысла вызывать Кристал Брайант, поэтому решила не привлекать к себе лишнего внимания. Когда они с Демарко подошли к окну регистратуры, то не стали показывать удостоверения. Разговаривая с секретарём, Кейт старалась говорить мягко.
«Мне нужно поговорить с вашей медсестрой, – сказала она, – Кристал Брайант».
Секретарь немного оторопела, переводя взгляд с Кейт на Демарко и обратно: «Хорошо. Вам назначено?»
«Нет, – сказала Кейт. – Мы по личному и довольно срочному делу».
«Хорошо. Могу я узнать ваши имена?»
«Нет. Повторюсь,… мы по личному делу».
Явно недовольная ответом, секретарь встала со своего места. Она отошла от стола и скрылась в коридоре по ту сторону стекла. Кейт и Демарко остались ждать. Вскоре одна из дверей, ведущих в приёмную, открылась. К ним шла молодая симпатичная девушка лет двадцати пяти. На ней была идеально отутюженная больничная форма, и она выглядела довольно смущённой.
«Это вы меня спрашивали?» – поинтересовалась она.
«Да, – тихо ответила Кейт. – Я агент Уайз, а это моя напарница, агент Демарко. Мы из ФБР. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов о семье Турмонд».
Кристал Брайант выглядела так, словно только что получила оплеуху. Она огляделась, оглядела всю приёмную, словно проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь.
«Мы не отнимем у вас много времени, – сказала Кейт. – Если вы согласитесь ответить на пару вопросов, то никто не узнает, кто мы и почему здесь. Итак, мы можем поговорить с вами пару минут?»
«Конечно», – смущённо ответила Кристал.
Они нашли три свободных стула в дальнем углу приёмной и присели. Кейт ещё не успела задать первый вопрос, как Кристал уже начала говорить.
«Полагаю, смерть Лэйси заставила Питера во всём признаться?» – спросила она.
«Да, – ответила Кейт. – Вы говорили с ним после её убийства?»
«Нет. Он прислал сообщение и рассказал, что случилось. В том же сообщении он сказал, что разрывает наши отношения,… что больше не может меня видеть. Послушайте, прошу вас,… есть шанс не придавать нашу связь огласке? Я не хочу, чтобы все всё узнали, и это навредило его репутации, особенно после того, что случилось с Лэйси».
«Мы ничего никому не расскажем. Мы пришли поговорить с вами только для того, чтобы понять, что вы знали о Лэйси. Вы не знаете, она могла догадываться о вашей связи или тоже иметь роман на стороне?»
Кристал задумалась. «Я никогда об этом не думала, – сказала она, – но сомневаюсь, чтобы это было так. Она не показалась мне мстительной особой».
«То есть вы были знакомы?» – спросила Демарко.
«Не очень хорошо. У нас были общие друзья, но мы с Лэйси никогда не проводили время вместе».
«И вам ничего не известно об её личной жизни?» – спросила Кейт.
«Только то, что говорил мне Питер».
«Например?»
Кристал пожала плечами, и было видно, что ей становится по-настоящему неловко. Казалось даже, что она вот-вот расплачется: «Он жаловался на неё. Жаловался, что она больше не хочет с ним секса. Говорил, что её интересует только дочь. Говорил, что ему казалось, он стоит для неё на втором месте, но… даже не знаю. Я ему никогда не верила. Я не глупа. Я на десять лет его младше, а он всегда вёл себя… агрессивно, что ли. Он говорил мне всё это, чтобы я его не бросала».
«Получается, вы не знаете никого, кто был бы зол на Питера или Лэйси?»
«Нет, я не очень хорошо знаю обоих».
Кейт разочарованно вздохнула. В душе она предполагала, что так всё и выйдет. За годы работы она вела несколько расследований, в которых ей приходилось иметь дело с изменами. Практически во всех случаях участники любовных треугольников никогда не были близки. Кроме сексуальных предпочтений и рабочих расписаний они мало что знали друг о друге, тем более о супругах любовников.
«Спасибо, что уделили нам время», – сказала Кейт.
«Без проблем. Как он? Я имею в виду, Питер. Вы с ним разговаривали?»
«Он скорбит, – сказала Демарко. – Если он попросил вас уважать его желания и больше с ним не встречаться, пожалуйста, выполните просьбу».
Кристал выглядела удивлённой, услышав такой прямой совет, но всё же кивнула, встала и вернулась к работе. Кейт и Демарко тоже ушли, выйдя на улицу, где утреннее небо начало хмуриться, как перед дождём. Кейт задумалась, копаясь в старых воспоминаниях. Все эти измены как-то будоражили её память, но она пока не могла сказать, чем именно они её зацепили. Это новое дело так цепко засело у неё в голове, что она начинала хвататься за соломинку.
«Было какое-то другое дело, – думала она. – Что-то очень похожее».
«Вы не против сесть за руль? – спросила Кейт. – Мне нужно сделать звонок».
«Конечно, – ответила Демарко, когда Кейт бросила ей ключи. – Куда мы едем?» «Пока не знаю точно. Давайте начнём с ближайшей кофейни. Я уже и забыла, какими тяжёлыми могут быть рабочие будни».
Кейт невольно поёжилась, когда поняла, какой старой этот комментарий сделал её в глазах напарницы. Она села в машину. Демарко завела двигатель, Кейт вытащила телефон и набрала номер. Когда на другом конце линии раздался мягкий знакомый голос, ей показалось, что она попала в прошлое.
«Уайз, ты ли это?» – с лёгким сарказмом сказал Логан.
«Да, это я. Спасибо за СМС и то, что волнуешься обо мне. Это было мило,… но не обязательно».
«Мне дали хорошее воспитание и научили заботиться о старших».
«Иди к чёрту».
«Если с тобой, то хоть сейчас. Что случилось, Уайз?»
Кейт не смогла сдержать улыбку. Боже, как же она скучала по словесным перепалкам с Логаном – их традиции, выработанной за долгие годы работы вместе.
«Пытаюсь вспомнить одно дело, – сказала она. – Думаю, ему не больше десяти лет. Убили два или три человека из-за какой-то вечеринки свингеров. На ней случилась измена, которая привела к проблемам».
«Да, помню это дело. Что тебе нужно? Я могу достать документы и выслать тебе всё, что нужно. Ты нашла сходства с текущим расследованием?»
«Пока не знаю. Надеюсь, старое дело поможет мне найти верный путь. Я пытаюсь вспомнить, кто был убийцей,… его мотивы, слова, которые он говорил на допросах и суде, всё такое».
«Дай мне несколько часов, и документы будут у тебя. Ещё что-нибудь нужно? Хочешь, чтобы я приехал и раскрыл это дело для тебя? Кажется, ты не справляешься».
«Нет, у меня всё отлично. Наслаждайся милым уютным офисом. И спасибо за помощь».
Она отложила телефон и увидела восхищённую улыбку на лице Демарко. «Как вы это делаете?» – спросила та.
«Что делаю?» – спросила Кейт.
«Помните все свои дела».
«У меня хорошая память. Хотя недостаточно хорошая. Иначе я бы помнила имя убийцы».
«В деле десятилетней давности? Вы шутите?»
«Нет. Иногда сложные дела остаются в памяти навсегда».
«Ох, мне ли не знать. Работа в отделе насильственных преступлений быстро научила меня этому. Я заметила ещё одну вещь… Это я поняла ещё в самом начале работы в отделе. В жестоких убийствах нет ничего личного, никакой страсти. Я слышала, как по телефону вы говорили о вечеринке свингеров и измене. По своему опыту могу сказать, что убийства, основанные на страсти, или похоти, или даже любви обычно очень жуткие. Убийца как будто специально хочет всем показать, зачем он сделал то, что сделал».
«Я тоже так считаю, – согласилась Кейт, – но при этом не могу не думать о том, что наше убийство может быть как-то повязано на тайнах. Измены держатся в секрете… Может, убийца хочет отразить это в своей работе. Может, он хочет показать, что он тоже может хранить секрет, не хуже его жертв».
«Простите моё любопытство, – сказала Демарко, – но, может, есть какая-то особая причина, по которой вы думаете, что в основе всего лежит измена?»
«Я так не думаю… Это вовсе необязательно. Просто нужно изучить тот факт, что обе женщины были замужем за мужчинами, которые редко бывали дома. На это указывает и тот факт, что один из них был уличён в измене».
«Вы правы, – кивая, сказала Демарко и свернула на парковку у Starbucks. – Отсутствие мужа – это хорошая зацепка. Я хочу сказать, что у Хикс муж отсутствовал по необходимости – его работа предполагает частые разъезды. Отсутствие дома из-за интрижки…»
«Да, это как два цвета одного спектра».
«Теперь осталось понять, может ли эта зацепка привести нас к чему-нибудь стоящему», – сказала Демарко.
Кейт кивнула, соглашаясь и думая о грязной рюмке в раковине Лэйси Турмонд.
«От чего спасала её выпивка? – гадала Кейт. – От факта измены мужа или собственных секретов?»
Глава двадцать третья
Логан сказал, что на то, чтобы найти дело, у него уйдёт несколько часов, но телефон Кейт зазвонил уже меньше чем через час. Они с Демарко сидели в архиве в участке Бадда, внимательно изучая детали убийств Хикс и Турмонд. Новая информация поступала по обеим смертям, но не было ничего, что могло бы привести их к убийце.
«Привет, Логан, – сказала Кейт, листая копию отчёта коронера по вскрытию Джули Хикс. – Быстро ты. Уверен, что сделал всё правильно?»
«Абсолютно, – ответил он. – У меня для тебя отличные новости. У меня не только есть стенограмма допроса убийцы, которая лежит прямо передо мной на столе, но я также знаю, что сейчас он содержится в тюрьме в Честерфилде, а это, если я прав, меньше чем в часе езды от тебя».
«Почему его перевели? – спросила Кейт. – Разве его посадили не в Лортонскую тюрьму в Фэрфаксе?»
«Всё так, но из-за переполненности тюрьмы и его исключительного поведения его перевели в заведение помягче».
«Что за исключительное поведение?» – спросила Кейт.
«Детали мне не известны, – сказал Логан, – но это всё, что я знаю. Ты всё ещё хочешь, чтобы я переслал тебе документы? Они отсканированы, так что я могу просто скинуть на почту».
«Это было бы отлично, – сказала Кейт. – Мне будет что почитать по дороге в Честерфилд».
«Держи меня в курсе новостей, – сказал Логан. – Кроме шуток, Кейт, я держу за тебя кулачки. Многие из твоих вашингтонских коллег болеют за тебя».
«Я очень это ценю, Логан. Спасибо».
Закончив разговор и зная точный маршрут следования, Кейт начала убирать на место папки и документы, которые только что изучала.
«Значит, Честерфилд?» – спросила Демарко.
«Да. Это не зацепка, но убийца из старого дела, которое чем-то напоминает нынешнее, отбывает там наказание».
«О», – сказала Демарко. Она замялась, словно пытаясь понять связь.
«Поговорив с ним и, возможно, попытавшись понять, зачем он их убил, я надеюсь понять ход мыслей нашего безымянного убийцы».
Демарко улыбнулась и тоже начала собирать документы: «Сможете по дороге рассказать больше о том деле?»
«Конечно», – ответила Кейт. Она снова поразилась желанию Демарко узнавать что-то новое. Она вдруг поняла, почему Дьюран выбрал для неё именно такую напарницу. Это была не просто подготовка; так он мог проверить, как Демарко справляется с разными задачами.
Со своей стороны Кейт считала, что пока Демарко блестяще справилась со всем. Кейт была очень рада стать её наставницей.
***
Большую часть пути до Честерфилда Кейт рассказывала Демарко о старом деле. Она забыла некоторые подробности, поэтому, пока Кейт делилась тем, что знала, Демарко читала файлы, которые переслал Логан. Это ещё раз показывало, как хорошо они работали вместе: Кейт вспоминала подробности, а Демарко восполняла пробелы.
Расследование десятилетней давности касалось, как Кейт правильно запомнила, вечеринки свингеров, на которой всё пошло не по плану. В вечеринке участвовали четыре пары, которые встречались ради этой цели раз в месяц. Так продолжалось в течение семи месяцев, пока муж из одной пары и жена из другой не решили, что вместе им было лучше, чем с супругами. Обманутые супруги притворялись, что им всё равно, и как ни странно, ещё два месяца вечеринки проходили в обычном режиме. Последней стала встреча номер девять. Отвергнутый муж по имени Тейт О’Брайан убил трёх участников вечеринки, включая жену и её любовника. Он пробыл в доме, где проходила вечеринка до приезда полиции, с готовностью сознался в убийствах и признал, что «жалел, что у него не хватило смелости убить всех, кто тут был».
Он не просто убил троих. Он изрезал их на куски. К тому же после убийства жены он занялся сексом с её трупом. Разные отчёты говорят по-разному, но всё указывает на то, что О’Брайан сломал правую ногу любовника жены молотком и заставил его смотреть, как он убивает жену, а потом занимается с ней сексом, пока та истекает кровью.
«Господи Иисусе, – сказала Демарко. – Не знаю, могу ли назвать это убийство преступлением на основе страсти, но оно явно спровоцировано какими-то сильными чувствами».
«Верно, – сказала Кейт. – А наш убийца, кажется, действует хладнокровно. Если даже им руководят эмоции, то он тщательно их скрывает. Меня интересует вот что: говоря об убийствах, О’Брайан относился к ним, как к чему-то обыденному. Ну да, я это сделал. И что? В таком духе. Это очень схоже с подходом нашего убийцы».
«Да, обыденный подход. Однако он не сидит и не ждёт, когда мы его схватим».
Кейт кивнула, гадая, не цепляется ли за соломинку, желая поговорить с О’Брайаном через десять лет после убийств. Чёрт, она должна проверить всё, особенно когда у них не было ни единой зацепки.
Они были близки к Честерфилду. И мысли Кейт вернулись к судебному заседанию несколько дней назад. Она вспомнила Патрика Эллиса – постаревшего, но в целом не изменившегося. Он был вроде призрака из прошлого, который вдруг вернулся её преследовать, не спросив на это разрешения. Ей было интересно, почувствует ли она то же самое, когда встретится лицом к лицу с Тейтом О’Брайаном. Она видела его всего два раза, потому что расследование завершилось легко и быстро. Тем не менее, она запомнила почти отсутствующий взгляд и скучающий вид человека, который в буквальном смысле плевать хотел на содеянное.
Логан сказал, что в отчётах было написано, что О’Брайан изменился. И вот, о чём думала Кейт: мог ли человек, способный на такое зло, действительно измениться?
***
Это было не так, как показывают в кино, когда Кейт пришлось бы говорить с О’Брайаном через стеклянную перегородку. Вместо этого её и Демарко провели через боковой коридор, который начинался в передней части здания и, петляя, заканчивался где-то в его глубине. Там провожатый передал их вооружённому охраннику, который стоял у большой металлической двери. Охранник открыл её и вернулся на пост у двери.
«Рад снова видеть вас на работе», – сказал охранник.
Это было странное замечание, потому что лицо охранника было Кейт не знакомо. В такие моменты она напоминала себе, что, хотела она того или нет, но Кейт сделала себе неплохое имя, работая на ФБР.
«Я буду здесь, если понадоблюсь», – безучастно добавил охранник.
Кейт и Демарко вошли в помещение. В комнате из кирпича и бетона находилось всего несколько предметов: старый поцарапанный металлический стол, четыре стула и Тейт О’Брайан. Он сидел на противоположной стороне стола от того места, где они стояли. Левая рука была наручниками прикована к небольшой металлической ручке, которая была болтами прикручена к столу. В целом казалось, что он был рад увидеть гостей.
Кейт изучающе смотрела на него, пока шла к столу. Он сильно постарел – десять лет жизни состарили его лет на пятнадцать-двадцать. Она решила, что виной тому были годы заточения в Фэрфаксе до перевода сюда. У него были длинные волосы, спадавшие ниже плеч. Они были кудрявыми и сальными на вид. Кроме того, у него была большая борода, которая отчаянно нуждалась в уходе.
«Вы случайно меня не помните?» – спросила Кейт, когда они с Демарко усаживались на ближайшие стулья.
О’Брайан отрицательно покачал головой, глядя на агентов. «А должен?» – спросил он.
«Я была одной из тех, кто вас арестовал», – ответила Кейт.
«А, – с усмешкой сказал О’Брайан. – Это было так давно. Я стараюсь не вспоминать прошлое».
«Боюсь, что мы здесь именно из-за вашего прошлого, – сказала Кейт. – Я хотела поговорить с вами о том, что вы сделали».
«Зачем? – спросил О’Брайан. – Дело закрыто. Я их убил. Вопросов нет. Я всё признаю. Когда-то я с радостью во всём сознался».
«А сейчас вы сознаете это уже без радости?» – спросила Кейт.
«Да, – печально качая головой, сказал О’Брайан. – За последние несколько лет я сильно изменился. Я уже не знаю того мужчину, который совершил те убийства».
«Я не понимаю, – сказала Демарко. – Хотите сказать, что оставили то событие в прошлом? Теперь вы дистанцируетесь от своих деяний?»
«Можно сказать и так, – ответил он. – Знаете, до того, как меня перевели в Честерфилд, в Фэрфаксе ко мне приходил один мужчина. Он приходил в тюрьму с церковной миссией, читал нам Библию, учил нас о грехе и прощении. Я много думал о его словах, и через полгода принял Иисуса. Поэтому, да,… я больше не идентифицирую себя с тем, кто убил тех людей. Да, это сделал я. От этого уже никуда не деться. Но сейчас я свободен от своего греха и верю, что искупил его».
Кейт не верила своей удаче. Если О’Брайан так изменился, то от него можно было ожидать большей помощи, чем она изначально рассчитывала. Всё получится, если она всё сделает правильно.
«Я рада это слышать, – сказала Кейт. – Сейчас мы занимаемся расследованием, которое пока заглохло на месте. Я вспомнила вас, потому что новые убийства похожи на совершённые вами. Я не говорю об убийстве на почве страсти или похоти, но общая идея та же».
«И как я могу вам помочь? – спросил О’Брайан. – Я же сказал,… я стал другим».
«И это к лучшему, – ответила Кейт. – Если вы дистанцировались от вашего преступления и больше не идентифицируете себя с тем, кем были раньше, вы сможете чётко описать ваши мысли и чувства десятилетней давности. Подумайте о себе, как о другом человеке. Опишите мне этого человека. Расскажите, что он думал, когда убивал своих жертв».
Впервые с их появления в комнате О’Брайан помрачнел. Он сделал глубокий вдох и медленно кивнул: «Мне больно возвращаться к этим воспоминаниям. Иногда я это делаю, просто чтобы напомнить себе, что даже если я прощён, я всё равно совершил те ужасные поступки. Это не похоже на воспоминания о человеке. Это воспоминания о демоне, о монстре. Я помню, как я тогда думал. Вспоминая, я помню всё довольно чётко».
«Я понимаю, что это сложно, – сказала Кейт, стараясь звучать сочувственно, – но вы можете сильно нам помочь. Расскажите всё, что помните».
Она говорила, а он смотрел в сторону. Он смотрел вправо на пустую стену в другой стороне комнаты. Ему было стыдно. Это заставило Кейт думать, что О’Брайан действительно в какой-то степени переродился. Кейт хоть и верила в Бога, но не очень верила во фразы типа «отдал свою жизнь Иисусу». Видимо, О’Брайан верил в подобное, и это изменило его к лучшему.
«Я помню, думал, что если их убью, то не случится ничего страшного, – сказал он. – Она изменяла мне, но я сам это позволил. Я хочу сказать, что на наших вечеринках тоже ей изменял. Мне было больно слышать, что она полюбила другого. Её слова ранили больше, чем мысли о том, как она занимается с ним сексом. Что-то во мне… Внутри меня зародился мрак. Я думал, что если я убью её, потому что люблю, то это будет не так страшно. Но если бы я убил её в порыве ярости, то тогда это стало бы чем-то очень и очень ужасным. Так я себе говорил. Я говорил себе, что убиваю её, потому что люблю, потому что вместе мы разрушили наш брак, но умереть за это должна была она, потому что позволила изменить своё отношение ко мне. Тогда свингерство казалось мне нормальным. Всё было весело и невинно, потому что мы оба были согласны. Но когда в дело вмешались чувства,… мне стало легче их убить».
«Для вас это было что-то обыденное, – сказала Кейт. – Вы смогли убедить себя, что её убийство было актом любви, пусть и извращённой, и поэтому было допустимо?»
«Да».
«Поэтому вы так легко во всём сознались? Я помню, как говорила не только с вами, но и с полицией, которая первой прибыла на место преступления. Офицеры сказали, что вы сразу сознались во всём, словно не понимали, из-за чего начался весь сыр-бор».
«Вы правы. Тогда я действительно не понимал».
«До этого вы думали об убийстве?» – спросила Демарко.
«Я довольно много думал об убийстве. Я с детства думал о том, чтобы убить мачеху. И соседскую собаку. Я почти сделал это, когда мне было шестнадцать».
«Получается, вы убили из любви? – спросила Демарко. – Всех троих?»
«Нет, из любви я убил только жену. Её любовника я убил из ярости. А третью… Если говорить честно, меня просто понесло. К тому моменту всё это стало казаться… даже забавным».
Он был близок к тому, чтобы разрыдаться, и Кейт не могла знать, как долго он ещё выдержит. Она была довольна. Она знала, что выжала из него всё, что могла. Информации было немного, но она смогла проникнуть в сознание человека с обыденным отношением к убийству.
«Вы сказали, что чуть не убили собаку, когда были подростком, – сказала Демарко. – Почему чуть?»
Кейт была приятно удивлена. Она и сама хотела задать тот же вопрос, но решила, что он не относится к делу – так они могли отвлечься от темы разговора. Но со стороны молодого агента это был отличный вопрос.
«Понимаете, там дело было в злобе. Собака постоянно гоняла нашего кота. Когда у кошки родились котята, собака добралась до них и убила всех, кроме одного. У меня было ружьё двадцать второго калибра, с которым я ходил на охоту, и однажды, когда пёс показался во дворе, я вышел с ружьём на заднее крыльцо. Я прицелился и практически нажал на спусковой крючок».
«Вы уже тогда понимали, что это решение было основано на ярости, а не на любви?» – спросила Демарко.
«Знаете, я никогда об этом не задумывался, но вы правы».
«Вы обсуждали это с другими заключёнными?» – спросила Кейт.
«Случай с собакой? Конечно. И даже обсуждал с ними разницу между тем, что я понимал под убийством из любви и ярости. Когда меня избавили от моего греха, я понял, что нет такого понятия, как убийство из любви. Даже если речь идёт об убийстве разбойника, угрожающего вашей семье. И в этом случае любовь к семье не имеет ничего общего с причиной убийства. Всё дело в самозащите».
«И как вы соотносите это с убийством жены и тех двоих?» – спросила Кейт.
О’Брайан задумался, а потом кивнул, словно сам только что всё понял: «Думаю, тогда дело тоже было в самозащите. Тот другой мужчина схватил мою жену. Я должен был защищать свою честь и мою любовь к ней».
«И вы считаете, что причиной всех убийств, особенно тех, которые каким-то образом связаны с вожделением, является любовь? Вы думаете, все убийцы перекладывают вину на любовь, а не на ярость?»
«Да. Теперь я это вижу совершенно ясно. Ни одно убийство не основано на любви, как бы убийцы себя в этом ни убеждали».
Кейт подумала об узком круге друзей и любовников в Амбер-Хиллс и попыталась применить этот принцип к ним. Как ни странно, сделать это было легко. И пусть в речь О’Брайана была вмешана религиозная бессмыслица, она ни разу за всю карьеру не базировала свои выводы на предложенном им принципе.
А в отношении текущего расследования его слова казались до ужаса логичными.
Убийца был как-то связан с жертвами, но, скорее всего, он не был связан с ними любовью.
«Мистер О’Брайан, большое спасибо вам, что уделили нам время, – вставая со стула, сказала Кейт. – Я очень рада видеть, что вы изменились».
«Жаль, что не могу сделать для вас большего, – ответил он. – Честно говоря,… я как будто смотрел на другого человека, когда всё вспоминал. Но я могу сказать вам следующее. Тот, кто убивает подобным образом, без заботы и страсти,… не пытается ничего сказать убийством. Я готов спорить, что он не хочет ничего доказывать. А это делает его ещё более опасным, я прав?»
Он высказал мудрую мысль, но Кейт не знала, насколько та была верна. Действительно, казалось, убийца ничего не хотел сказать своими действиями, но географическая близость убийств и тот факт, что жертвы принадлежали к одному кругу друзей, заставляли Кейт думать, что убийца всё же хотел что-то доказать.
Но что?
Самозащита, сказал О’Брайан. Убийца хочет себя защитить? Если так, то кого он боится?
Глава двадцать четвёртая
«Вы купились на его разговоры о Боге?» – спросила Демарко.
Вопрос застал Кейт врасплох. Он был прямым и, наверное, самым личным вопросом, который они успели задать друг другу за время знакомства. К тому же, Кейт было нелегко на него ответить.
«Я не знаю, – подбирая слова, ответила она. – Я могу сказать вам, что верю в Бога, но когда дело доходит до Святого Духа и Воскресения Господня, меня начинают одолевать сомнения. А почему вы спрашиваете?»
Демарко пожала плечами: «Потому что я ему не поверила. Ни на секунду. Я верю, что люди могут меняться – даже такие, как Тейт О’Брайан, – но не думаю, что это может случиться как следствие того, что они символически вложили свою жизнь в руки человека, который может никогда и не жил вовсе».
«Но вы верите, что убийца может измениться?» – спросила Кейт.
«Безусловно».
«Говорят, в тюрьме Джеффри Дамер стал истинным христианином, – сказала Кейт, – так что, наверное, его можно считать неопровержимым доказательством этой теории».
«Да, а потом его убил сокамерник. А значит, Иисус, которому он отдал свою жизнь, плевать на него хотел».
Кейт не смогла скрыть ухмылки. Было очевидно, что Демарко затронула эту тему не для того, чтобы спорить впустую. Она искренне хотела узнать, что думает Кейт о том, что им только что сказал О’Брайан, и как это может относиться к убийце.
«Знаете, я вот о чём думаю, – сказала Кейт. – Мы говорили с подругами, с которыми тесно общались жертвы. Если в их жизни есть секреты, например, касающиеся измен, то нет гарантии, что они нам о них расскажут. При этом в Амбер-Хиллс должны быть те, кто знает этих женщин,… и, может, они им не нравятся. Знаете, как это обычно бывает,… когда соседи недолюбливают друг друга».
«Думаете, для того, чтобы узнать непредвзятое мнение, нам следует поговорить с соседями?» – спросила Демарко.
«Ну, соседи вряд ли будут непредвзяты, но в целом, идея такая. Если мы хотим узнать правду об этих подружках, искать её придётся вне их круга. Возможно, эта правда будет не совсем правдой, но это всё же лучше, чем секреты и тайны».
«Иными словами, мы предполагаем, что Тейлор Вудворд и Венди Хадсон были нечестны с нами?»
«Вовсе нет. Это в принципе очень опасное предположение. Я просто думаю, что существует вероятность, что они хотели защитить репутацию подруг, если та была неидеальной».
«Считаю, стоит попробовать», – сказала Демарко.
«Не говорите мне, что вы одна из тех, кто всегда видит в людях только хорошее», – пошутила Кейт.
«Так и есть, если дело касается скорби».
Кейт кивнула. Она сама была такой. Однако когда дело касалось ограниченного сообщества, где – она знала это наверняка – имела место измена и, возможно, не одна, нельзя было никому доверять. Одно дело – скорбь, а вот стыд – это совсем другой разговор. Стыд – чувство сильное, которое иногда заставляет людей вести себя иррационально.
***
Прежде чем вернуться в Амбер-Хиллс, Кейт завезла Демарко в мотель. Затем, верная слову, данному Мелиссе, она поехала в больницу. И мать, и ребёнок были здоровы, поэтому ей разрешили сразу пройти в палату. Сейчас та выглядела совсем не так, как утром. Когда Кейт вошла в палату, Мелисса светилась от счастья, держа на руках завёрнутую в одеялко Мишель.
Кроме неё в палате никого не было, что немало удивило Кейт. Она ожидала, что Терри не оставит жену ни на минуту. Он был хорошим человеком, и Кейт была благодарна Богу за то, что он достался Мелиссе.
«Как дела?» – спросила Кейт, гордо подойдя к больничной койке.
«Хорошо, – сказала Мелисса. – После операции у меня онемел живот, но я так нервничаю, что не обращаю на это внимания».
«Нервничаешь?»
«Думаю, это адреналин и удушающий страх, что из меня выйдет плохая мать».
«Глупости, – сказала Кейт. – За последние девять месяцев сколько книг ты прочитала о родах и материнстве?»
«Все, что смогла найти. И всё же… сейчас, когда она родилась, кажется, что всё, что я узнала из книг, не имеет значения».
«Всё придёт само собой, – сказала Кейт. – Поверь мне. Кстати, где Терри?»
«Спустился в кафетерий посмотреть, что у них там есть. Он тоже нервничает. Он ничего не ел с того момента, как у меня отошли воды. Ещё он тоже нервничает из-за маленькой Мишель. Скоро её заберут. Несколько дней она проведёт в отделении реанимации новорожденных. Врачи сказали, мне нужно было её увидеть, что она должна ко мне привыкнуть».
«Солнышко, прости, что мне пришлось тебя оставить. Работа на Бюро… случилась неожиданно, и расследование никак не движется».
«Пенсия проходит отлично, да?»
«Нет, пенсия была сущим адом. Именно поэтому я с радостью согласилась вернуться, но сейчас такое неподходящее время – появилась Мишель и всё остальное».
«Мам, я привыкла к твоему насыщенному графику. Я всю жизнь жила по нему. Знаешь, ты была хорошим примером для подражания».
Кейт покачала головой и присела на край кровати: «Не начинай, Лисса».
«Мам, всё решено. Я не зря потратила столько времени на учёбу в колледже».
«Разве моих бесчисленных страшилок было не достаточно, чтобы отвадить тебя от Бюро?»
«Ты мне много чего рассказывала, но мне кажется, что добилась обратного эффекта».
Кейт ничего не сказала. Когда в пятнадцать лет Мелисса впервые проявила интерес к тому, чтобы последовать по стопам матери и пойти в ФБР, Кейт была до смерти напугана. Мелисса не изменила решения даже после убийства отца. Более того, Кейт была уверена, что его смерть только укрепила её решимость. Поэтому Мелисса стала одной из лучших студенток своего курса в Маркетском университете и так внимательно следила за карьерой матери.
Кейт безрезультатно надеялась, что рождение ребёнка заставит Мелиссу передумать.
Но почему? Сама Кейт не передумала после рождения Мелиссы.
«Сейчас мы не будем об этом говорить, – сказала Кейт. – Лучше расскажи мне, как вы обустроили детскую».
«О, она до умиления очаровательна», – сказала Мелисса.
И вот так запросто они сменили тему разговора. Обе понимали, что между ними живёт безмолвная печаль из-за того, что дедушка никогда не сможет увидеть свою маленькую внучку. Кейт никогда не спрашивала, но думала, что имя Мишель было женской версией имени Майкл – Мелисса назвала дочь в честь покойного отца и покойного мужа Кейт.
«Я хочу кое-что тебе сказать, мам, – сказала Мелисса. – Я хочу, чтобы ты знала, что это очень круто, что ты вернулась на работу. Эта перемена пошла тебе на пользу. Знаешь, ты можешь продолжать работать хоть в семьдесят, и это всё равно будет казаться нормальным».
«Ну,… спасибо».
«Жду не дождусь того дня, когда ты сможешь поделиться со мной профессиональными хитростями», – сказала Мелисса с хитрой улыбкой.
«Я же сказала, что мы не будем…»
«Расслабься, мам. Я просто не сдержалась».
Кейт закатила глаза, наклонилась и поцеловала дочь в лоб. Только в эту секунду она поняла, что в палате находились три поколения их семьи, и все – на одной больничной койке. Было в этом что-то невероятно трогательное и немного пугающее для неё как для матери и теперь бабушки.
Может, потому что она знала, что выйдя из палаты, она вернётся к поискам человека, который убивал женщин – женщин, которые были не сильно старше Мелиссы.