– В Караганде, – Мурат явно хотел подразнить молодого сталкера. – Ты географию хоть немного учил?

«Назовет меня дурашкой-барашкой – стукну», – решил парень, но ответил:

– Немного. Знаю, где Греция. Сильно на юго-западе.

– А Швеция сильно на северо-западе, между Гренландией и Кореей. – Мурат захохотал.

Гренландия… Женя принялся вспоминать, где и когда он слышал это слово, но так и не вспомнил, вместо этого спросил:

– А почему они раньше не улетели? Что их тут держит? Явно не дефицит патронов.

– Наши инженеры бьются и не могут решить одну задачку. Дирижабль – он почти как воздушный шар. Движок совсем слабый, и его ветром сносит. Швеция – на северо-западе, а у нас здесь преобладают именно северо-западные ветра. То есть, оттуда, а не туда. Они учат дирижабль летать против ветра. Пока у них получается хреново. Если мотором пользоваться, никакого топлива не хватит. Проще самолет собрать. Сейчас они экспериментировали с парусами, их можно подобрать так, чтобы против ветра лететь. Но объем баллона не позволяет. Они злятся. В прошлый раз сделали небольшой круг, от вичух еле отбились, патронов извели море.

– Гнерландия… почему ты ее упомянул?

– Гренландия – это остров еще дальше Швеции, на северо-западе.

– Ее, кстати, тоже вряд ли бомбили, – сказал Давид. – Там лед один, что там бомбить?

Женя подскочил на месте. Он вспомнил обо всем, и сразу несколько мыслей взметнулись в его мозгу.

– Мне… Это… Есть что сказать вашим главным…

– Думаешь, они так и захотят с ним говорить? – спросил Давид у Мурата.

– Почему бы нет?

Главные захотели. Через час Женя, как школьник, стоял перед Свеном, облаченным в новый клетчатый пиджак и белоснежную рубашку немыслимой чистоты. Швед молча выслушал пожелание гостя рассказать что-то важное, кивнул и показал на перегородку, за которой ждала Эрика. Сегодня она была необыкновенно красива. Женя никогда раньше не видел косметики, и сейчас лицо Эрики казалось ему безупречным. У Жени перехватило дыхание, он забыл, зачем пришел. Эрика понимающе, мило улыбнулась ему и величавым жестом руки дала знак говорить.

Сталкер сбивчиво рассказал о бабушке Юле, о ее исследовании климата и о грядущем обледенении планеты.

Старики внимательно выслушали его и принялись спорить между собой на шведском. Плечи Эрики поникли, а глаза Свена выглядели потухшими. Он вывел Женю назад, к братьям Ежидзе, и сказал:

– Мы принять решение. Если ты хотеть, остаться в здесь община. Велкам. Давай. Мы примать тебя.

Парень задумался. Но не о себе. Деду бы тут понравилось?

– Спасибо, я должен подумать.

Швед пожал плечами. Он по-прежнему был очень грустный.



Женя спускался вниз, скача стрекозлом по ступенькам и вызывая неудовольствие двух мрачных, одетых торговцами мужиков из грибной общины. Те тащили тяжеленные рюкзаки.

«Интересно, у кого из них хвост, а у кого перепонки?» – брезгливо подумал парень.

До спуска с метромоста никто из животных не беспокоил маленький караван. Дирижабль грозно темнел в сером небе. Ствол его пулемета лишь описывал полудуги, но молчал. Позже всякие-разные твари несколько раз попробовали напасть на караван, но, получив в зубы пару очередей, прекратили атаки. Жене было приятно думать, что хищники отставали, почуяв его.

Недалеко от станции Улица 1905 года торговцы засуетились: на пути стоял неподвижно длинный стигмат. Обычно опасный хищник, сейчас монстр не излучал никакой угрозы. Евгений некоторое время рассматривал мох и плесень, сплошь покрывавшие тело чудовища, опущенные морщинистые веки. «Жертва, – догадался он. – Просто старый, меня ждет». Не обращая внимания на окрики торговцев, Женя подошел к твари вплотную, переставил флажок автомата на одиночный выстрел и всадил пулю в переносицу зверя.

Группа двинулась дальше тем же порядком, но теперь, даже через окуляры противогазов, парень чувствовал уважительные взгляды. Он уже придумал историю, как торговцы спасли его от выродков.

Только Деду решил рассказать про общину «солянщиков» на высотке, тот болтать не станет.

Встретили Женю, как ни в чем не бывало, словно он вернулся из обычной вылазки с приборами. Сталкера поопытнее такое равнодушие насторожило бы, а парень подвоха не заподозрил. Он выпрыгнул из ОЗК после дезактивации и вдруг почувствовал себя в воздухе. Кто-то очень сильный приподнял его над полом и прижал его руки к бокам. Женя задергался, но освободиться не смог. Военный в форме Ганзы ощупал его карманы, повертел в руках пузырек и сказал:

– Он чист, в кабинет его!

В каморке начальника станции – самого его нигде не было видно – Евгений сумел разглядеть того, кто держал его. Таких великанов в метро он еще не видел.

– Моя фамилия Лагутин, я – следователь, – представился человек за столом. Холеное лицо чуть портили скулы, выпиравшие, словно мозоли, да и морщины пересекали лоб не как у всех людей, а вертикально.

– Я ничего не сделал! – запротестовал Женя и немедленно получил затрещину от великана.

– Говорить, только когда тебя спрашивают, понял?

– Да.

Затрещина отодвинула неизбежный приступ.

– Сейчас я тебе покажу несколько картинок, – Лагутин выложил на стол стопку бумажек. – Узнаешь кого?

Три женских портрета, парень сразу узнал только «шелковую попку».

– Вот ее.

– А он? – следователь достал четвертую картинку.

– Это Дед, мой дед, – и, наткнувшись на буравящий взгляд собеседника, уточнил, – Серов Виталий Максимович.

Женя недоумевал. Чем мог привлечь ганзейцев безобидный старикан?

– О допросах с пристрастием слышал? – Лагутин криво улыбнулся.

– Да.

– Так вот, хорошие следователи всегда добиваются показаний, – продолжил следователь без угрозы в голосе и потер верхнюю губу. – Тебе повезло. Качество рисунков отвратительное, но, думаю, эту ты тоже должен узнать!

Женя присмотрелся. Горбинка на носу, как у девушки в балахоне, «сопрано» с Беговой. Вроде она и есть, но на всякий случай парень решил не узнавать.

– Мы говорим с тобой мягко по двум причинам. Во-первых, у тебя железное алиби по случаю на Краснопресненской.

Лагутин указал на третий портрет.

– Там ты не был. Или был, но мы об этом не знаем?! – колючий взгляд впился в глаза Евгения, следователь продолжил: – А во-вторых, я рассчитываю на сотрудничество. Выбор у тебя простой: или камера до конца следствия, или поможешь найти его.

Лагутин постучал толстым ногтем по портрету Серова и добавил:

– Будешь слушаться – все будет хорошо.

– А зачем вы его ищете? – спросил Женя.

Теперь он смотрел только на пузырек, грудь сдавило судорогой, но обморок задерживался.

– Три девушки пропали с разных станций за короткое время. Народ взбеленился, хотят сами искать сексуального маньяка. Ганза прислала меня помочь. Кто-то распустил слух, что Серов спятил к старости на той самой почве. Девушки, как на подбор, молодые, красивые, вот эта вообще – дочь знаешь кого?

Лагутин многозначительно поднял глаза к потолку.

– Да не может такого быть! – парень инстинктивно втянул голову в плечи, но удара не последовало. – Дед совершенно безобиден, вон хоть бабушка Юля может подтвердить!

– Бабушка Юля умерла.

Дурацкая мысль мелькнула у Жени: и кому теперь рассказать, что приборы пропали?

– Хорошо, помогу, только я не верю, что Дед их похитил!

– Вот найдем, и докажешь. Макс, задержанного в камеру! Вечером выходим. Эй! Ты чего?

Парень повалился на стол грудью, протягивая руку к пузырьку. Конвоир блокировал, прижал его к столу.

– У… меня… – прохрипел сталкер, – болезнь… Клауса…

Лагутин переглянулся с охранником и коротко кивнул. Удар кулака по макушке помог справиться с приступом клаустрофобии и окунул Женю в беспамятство.

В поисковый отряд, кроме следователя Лагутина, здоровяка Макса и Жени, вошли несколько сталкеров во главе с Богданом и худенькая девочка лет двенадцати, одетая в тщательно подогнанную форму Ганзы.

Отряд пересек Баррикадную, встретил у выхода выделенного Акопяном больничного фельдшера Арсения и выбрался на поверхность.

«Опаньки», – подумал Евгений, увидев, что цвет девочки немного отличается от человеческого, но эту информацию решил оставить при себе. Его очень расстраивало, что, сколько он ни старался, так и не смог разглядеть, кто теперь живет в дедовой комнатушке.

Парню странно было, что какой-то месяц назад каморка и станция Баррикадная были для него целым миром. Тогда он и мечтать не смел воочию увидеть все станции Конфедерации. А теперь отряд под командой следователя, ведомый Богданом, свободно преодолевал огромные, по меркам того, прежнего Жени, расстояния.

Лагутин удивлял юного сталкера. Следователь значительно уступал ростом своему телохранителю, но все равно оставался довольно высоким по меркам метро мужчиной. Он двигался, чуть наклонив лобастую голову, словно своды туннелей давили на него. При этом от колючего взгляда следователя возникало такое чувство, будто тебя вскрыли, обнажив самую суть. Это неприятное чувство не пропало, даже когда Лагутин облачился в противогаз и ОЗК.

Ганзеец вывел отряд на поверхность и повел по тому же маршруту, которым следовали Дед и Женя. Парень послушно показывал дорогу, сталкеры внимательно осматривали заснеженную местность.

Женя попробовал было заговорить с Максимом по-дружески, но тот или игнорировал реплики, или отвечал односложно. Его глаза смотрели сквозь очки противогаза недоуменно. Казалось, Максим вот-вот спросит: «Ты че?».

Евгений сообразил, что того смущает его, Жени, статус: то ли конвоируемый, то ли охраняемый. К тому же, Макс Лагутина слушался беспрекословно и старался выполнять команды буквально, потому пресекал попытки наладить контакт. Держал дистанцию.

Когда парень увидел незнакомых людей, занятых раскопками «его» развалин, сердце зашлось от обиды.

Максим заметил его реакцию и кивнул шефу. Отряд подошел к «археологам». Оказалось, что гладкая поверхность, которую Женя видел с башни, – это крыша опрокинувшегося грузовика. Теперь она была аккуратно вскрыта, а обитатели гриба деловито вытаскивали из разверстого КУНГа узкие длинные контейнеры и укладывали их в ряд. Евгений во все глаза смотрел на добычу, которую считал своей, и не слушал реплик, которыми обменивались Лагутин и часовые, выставленные по периметру. Он искал взглядом Мурата, с горечью в сердце понимая, что драться ему не позволят, и заранее страдая от этого. И не находил.

Мурат нашел его сам. Как ни в чем не бывало, он поздоровался с не выказавшим радости Лагутиным и потряс перед носом Жени тощими папками.

– Ты был прав! Здесь стоило покопаться!

Тот не ответил, отвернулся обиженно.

– Я, правда, смысла этих железяк не понял, но наши разберутся, надеюсь.

Макс похлопал Женю по плечу, задавая направление, и до Мурата дошло, что парень под конвоем. Еж растерянно заморгал глазами.

– Ладно, увидимся.

– Да-да, – елейным голосом отозвался следователь. – Мы в ваши дела не лезем и идем дальше своими заниматься…

Отряд остановился около наземного вестибюля метро Улица 1905 года. Лагутин поднял руку и сказал подошедшему Богдану, который всю дорогу шел замыкающим:

– Что-то ремесло сталкера не выглядит столь опасным. В метро спускаться не будем, на Беговую пойдем по поверхности.

– Но, – возразил Богдан, – мы не успеем дойти до рассвета.

– Твари нас почему-то не трогают. Может, заняты другой добычей, а может, еще что. Надо спешить.

– Но… солнце!

– Никаких «но», – отрезал следователь. – Вперед! Не нравится – возвращайся. Вот вход!

Богдан не стал возражать. Отряд быстро построился, и наставник отправился в хвост, со значением, но молча взглянув на Женю.

«Это он меня с ганзейцами оставлять не хочет, предупреждает, чтобы был осторожен», – догадался Евгений.

Не прошло и часа, как выяснилось: Богдан был прав. На полпути к Беговой из густых зарослей по левую сторону улицы потянулись темные полосы. Присмотревшись, Женя узнал в них гибкие стебли растений. В сером мареве близкого рассвета они столь явно напоминали щупальца, что Лагутин дрогнул, остановил отряд и подозвал Богдана.

– Что это?

– Ваганьковское кладбище. Здесь не пройти, – ответил Богдан, почти не злорадствуя.

– Другие варианты есть? – мрачно поинтересовался следователь, не желая признавать поражение.

– Можем через метродепо сунуться в туннель. Там все замуровано, но я знаю лаз.

– Веди! – буркнул Лагутин.

– Но… – начал было Богдан.

– Что? – в этот раз ганзеец решил прислушаться к мнению сталкера.

– Придется оставить засаду, Звереву на Беговой не понравится, если мы приведем в туннель тех, кто идет по нашему следу.

– Звери?

– Хуже. Я сам останусь.

Богдан рубанул воздух ладонью, словно отсекая дальнейшие вопросы, и добавил, переходя на непонятный Жене жаргон:

– Ты, следак, парня мне на Беговой не покарбуй. Лады? Мало ли, кто чего базарит про него.

Эту фразу услышали все. И все услышали утвердительный ответ Лагутина:

– Забились! Я ему специального охранника назначу.

Вопреки ожиданиям, еще до рассвета отряд без приключений добрался до Беговой: указанный Богданом путь практически по прямой вывел в центр станции. Встретили их без особой радости, но и неудовольствие выказывать никто не рискнул. Только перед отбоем Лагутин вспомнил о данном Богдану обещании и подозвал девочку-ганзейку. Огромными темными глазами она разглядывала то Женю, то выданный ей Лагутиным автомат, и слушала инструктаж:

– За арестованного отвечаешь головой! Если что, стреляй без колебаний, как на стрельбище. Поняла?

Парня клонило в сон после долгого перехода, и сил рассматривать девочку не было. «Вот и опять я слушаюсь других, – сердито подумал он. – Теперь эту непонятную девочку. И откуда только взялась такая?»

От потолка отделился лоскут старой краски и палым листом спланировал вниз. Женя залюбовался изяществом его хаотичного падения. Свет костра неравномерно падал на лепесток, и тот словно вспыхивал на свету. Лепесток приземлился на пол между Евгением и девочкой, и парень встретился с ней глазами. Чувство прекрасного незримой нитью на мгновение соединило их и пропало. Нить лопнула, разорвалась. Глаза Жени закрылись, через полминуты он уткнулся головой в рюкзак с влажным после дезактивации ОЗК и отрубился.

Глава 6

Quid pro quo[2]

– Витенька! Родненький мой! Живой?

– Врача!

Вопли, доносившиеся с платформы, разбудили Женю, и он увидел, как врач отряда подошел к лежащему ничком мужчине, возле которого суетилась женщина в балахоне.

– Плохо ему, плохо. Ой, и что ж делать? – женщина заплакала.

Врач наклонился пощупать пульс, но лежавшее лицом вниз тело вдруг шевельнулось, резко выгнулось, камуфляжная куртка на боку потемнела, с треском лопаясь, выпуская из прорехи кровавый склизкий сгусток. Отделившись от обмякшего тела, он стремительно метнулся в туннель.

«Эх, я б его приложил лопатой, как крысу», – с удовольствием подумал Евгений, глубоко вдохнул запах бензина – это же Беговая! – и окончательно проснулся. Вокруг начала собираться толпа. Многие были в балахонах, как и женщина.

– Что здесь?

– Это что сейчас из него выскочило?

Голоса были недружелюбными.

– Рак, – врач потер переносицу под забытыми очками и недоуменно посмотрел на враждебные лица обитателей станции. – У нас теперь такая разновидность онкологии, вы не знали?

– А она… У нее внутри тоже сидит такая тварь?

Врач хотел было еще что-то ответить, но толпа надвинулась на женщину. Та, ничего не понимая, в испуге села прямо на пол рядом с телом мужа и прикрыла рукой сведенный немым криком рот.

– Стоять! – рявкнул Женя. – Она не мутант.

Чтобы понять, человеческий ли цвет у этой женщины, ему был нужен дневной свет. Но интуитивно он чувствовал, что и мертвый муж, и живая жена чисты.

Парень протолкался сквозь толпу, девочка-конвоир шла следом. Женя скосил на нее глаза, взгляд ганзейки был растерянным, но вместе с тем выражал нечто, весьма похожее на… преданность? Да ну, показалось, наверное…

– Ха! Да ты кто такой?! Салага!

– Порядки свои сюда явился устраивать?!

– Вали к себе на Ганзу!

– Это тот крысеныш, чей дед девок ворует!

– Да я его сейчас… – крупная фигура выдвинулась вперед, дыхнув на Женю сивушным перегаром.

«Они найденное топливо пьют, что ли?» – поморщился парень.

– Он безоружен, – попытался вступиться за него одинокий голос из толпы.

– Я тоже буду безоружен, – усмехнулся пьяный громила и положил на пол АКСУ. Женя оценил бицепсы, взбугрившиеся под драной майкой.

Толпа заулюлюкала, предвкушая зрелище.

Пришлось атаковать громилу, не дожидаясь первого удара.

Евгений взмахнул руками, чтобы отвлечь внимание противника, и сделал подсечку левой ногой под его правую. Но местный был не настолько пьян, чтобы отвлечься и зевнуть. Он успел отдернуть правую ногу, так что ботинок Жени лишь скользнул по его голени. Подсечка не получилась, но удар оказался болезненным. Громила взревел и нанес удар прямой правой. К счастью, он был на полторы головы выше, и Евгению без особого труда удалось поднырнуть под летящий кулак. Оказавшись сбоку от противника, он коротко и очень сильно ударил в район одиннадцатого ребра. Противник ойкнул и на мгновение потерял равновесие. На ногах громила устоял, но Женя скользнул за его спину и сделал захват. Это было ошибкой. Разница в весе оказалась столь значительной, что о броске можно было забыть. Громила не стал освобождаться от захвата, а затанцевал, целясь Жене в ноги, потом завертелся, пытаясь ударить в голову. Но парень был ниже, эти удары не достигали цели. Выждав момент, он просто съехал по спине противника, ухватив того под коленки. Громила предсказуемо рухнул ничком, чуть не задавив в последний момент успевшего откатиться Женю. Не давая противнику опомниться, Евгений вскочил на ноги и прыгнул сверху. Громила попытался рывком сбросить Женьку и встать, но вместо этого рухнул на четвереньки.

Женя перекинул левую ногу и захватил руку врага, пропустив ее между ног. Из захвата он совершил чудовищной силы рывок вверх и назад, используя обе руки и ноги. Усилия увенчались успехом: Евгений опрокинулся на спину сам и опрокинул изрядно деморализованного соперника. Можно было не доводить прием до конца, и на миг в душе шевельнулась жалость к этому, по глупости, в сущности, попавшему в переплет недоумку.

Колебался парень недолго. «Добить!» – прошипел он сквозь зубы и широким уверенным движением сломал руку врага о колено. Раздался мерзкий хруст. Женя отбросил неестественно вывернутую в локте руку громилы и вскочил на ноги. Внезапно наступившую тишину прорезал истошный вопль побежденного.

Сталкер окинул взглядом замершую толпу, подмигнул ошалевшей девочке, подобрал свой рюкзак с ОЗК, прихватил АКСУ громилы и пулей бросился бежать в туннель в сторону Улицы 1905 года, спиной чувствуя, что девочка-ганзейка безнадежно отстает, а своды словно опускаются за ним, но не успевают раздавить.

Так, бегом, Женя добрался до лежки Богдана, где и смог, наконец, утолить жажду и сунуть в рот кусок свежезажаренного мяса. Чье мясо, он благоразумно решил не спрашивать – мало ли, некоторые вещи лучше не знать, можно испортить себе аппетит.

– Скажешь, смотрел в другую сторону и не смог меня остановить! – с упреком бросил парень Богдану, натягивая ОЗК.

– Без соплей скользко. Да куда ты собрался? – насмешливо спросил наставник.

– Я сам найду дедушку, докажу, что никого он не украдал.

– Не крал. Опять один?

– Один!

– Самостоятельный! И куда пойдешь первым делом?

– Не знаю еще!

Богдан покачал головой, словно удивляясь такой наивной решимости.

– Патроны есть?

– Рожок!

– Рожо-о-ок? Ню-ню.

– Те, кто шел за нами, они где?

– Или след потеряли, или стоят засадой на той стороне. А у тебя патронов – аж целый рожок…

– За мной гонятся!

– Следак?

– Местные, – Женя натянул противогаз.

– И что ты там натворил?

– Подрался.

– Видимо, успешно, раз гонятся. Ладно, удачи, парень! Поганая станция. Мы – команда! Скажу, что вообще тебя не видел. Хотя, стой! – Богдан развернул Женю к себе лицом. – Наш урок помнишь? Кто твой враг?

– Следак Лагутин!

– Ошибаешься! Твой враг – тот, кто на самом деле украл девушек. Теперь ступай!

…На улице светало. Затянутое облаками небо показалось Евгению выше и красивее обычного, но любоваться было некогда. Сталкер на максимально возможной в «химзе» скорости побежал в сторону Баррикадной.

Сильный ветер ночью разворошил сугробы, но подготовленные к гололеду берцы дарили надежду успеть до наступления дня. Зимой солнце было не таким яростным и беспощадным, как летом, – более плотная облачность, короткий день и косые лучи смягчали его губительное воздействие. Но рисковать все равно не стоило.

«Похоже, я теперь окончательно перестал делать то, что говорят мне другие», – думал Женя. Эта мысль не тревожила его, но и не радовала уже так, как раньше. Он чувствовал, как оседает на дне души тяжелая взрослая ответственность, неразрывно связанная с правом самому принимать решения.

Разрушенные дома сменил бетонный забор, из проломов в котором на дорогу выплескивались окостеневшие от холода буйные заросли. «Это же зоопарк!» – сообразил парень и тут же вспомнил жуткие рассказы об этом месте.

Сильный ветер врезался в сугробы, ворошил и подбрасывал снег вверх. Налитые свинцовой серостью облака укутывали солнце плотным коконом, из-за чего видимость временами падала до нуля. Даже в те редкие мгновения, когда мутному желтому диску удавалось вырваться из пелены облачности, рассмотреть, что творится вокруг, было трудно. Заросли выглядели подозрительно. «Меня звери же должны бояться!» – подумал Евгений, но вспомнил атаку выродков и, вздрогнув, остановился. Сталкер не понимал, как попал к зоопарку, сейчас он явно шел не туда. Надо было подняться повыше и осмотреться.

По рассказам опытных сталкеров Женя знал, что лучше выбирать полностью выгоревшие здания. Там никто не жил, а бетонные лестницы оставались целыми, в отличие от домов, разрушенных прямым попаданием. Он довольно быстро нашел такой дом и забрался на последний этаж. Крыши не было, высокое небо выглядело беспощадно холодным. Евгений переходил от окна к окну, пытаясь сориентироваться.

Над высоткой около Баррикадной висела вичуха. Она практически не шевелила крыльями и не смотрела вниз в поисках добычи. Распластавшись в восходящих потоках воздуха, вытягивала гибкую шею, явно наслаждаясь парением.

Женя невольно залюбовался пернатым ящером. Словно почувствовав взгляд человека, вичуха вяло шевельнулась, повернула на крыло, совершив изящный вираж, и снова застыла. Евгению стало завидно: в этом мире кто-то умел наслаждаться.

Чудовищный крик вспугнул обоих. Вичуха замахала крыльями и унеслась прочь, поймав северный ветер, а Женя бросился к оконному проему.

Сверху хорошо просматривался зоопарк. На прямой, как по линеечке, дорожке маячили три силуэта в ОЗК. Девочка, имя которой Женя так и не потрудился узнать, доктор и Богдан.

Евгений чувством мутанта ощутил, что сейчас произойдет, и потому совсем не удивился плавно, как в замедленном кино, выдвинувшимся из зарослей косматым силуэтам. Один, два, пять…

Он мешкал. Знал, что сейчас спустится и пойдет туда, в жуткий зоопарк. Потому что своих не бросают.

Послышались первые, сухие на расстоянии звуки выстрелов.

Женя видел, как с другого конца дорожки на помощь Богдану двинулась группа сталкеров с Лагутиным в центре. Пространство вокруг них кишело косматыми тварями, напоминавшими волков, только крупнее и свирепее.

Звери пробовали атаковать, люди отстреливались. Богдан и девочка пропали из вида, доктор поливал нападавших очередями от живота. Сбросив оцепенение, парень бросился вниз, прыгая через три ступеньки.

Он уже бежал по улице, когда услышал взрывы гранат. Раз в дело пошли подствольники, значит, на сцене появился кто-то посерьезнее волков.

«Сейчас у них кончатся боеприпасы. Чего они полезли в зоопарк?»

Женя пробрался сквозь дыру в заборе. Колченогая тварь бросилась было на него через кусты, но атаковать не стала. Хорошо, значит, правило не трогать милосердного убийцу здесь работает.

На месте схватки бесновался цирк уродов. Переродившиеся из земных хищников в адских тварей, обитатели зоопарка атаковали волнами. Благодаря большому количеству они то и дело прорывались сквозь плотный огонь автоматов, выхватывали из периметра людей, убивали и, изрешеченные пулями, гибли сами. Это не было похоже на охоту – звери словно стремились истребить людей любой ценой. Видимо, зоопарк просто защищал территорию.

Отряд Лагутина уполовинился к тому времени, как парень выбежал на дорожку. Богдан и девочка находились ровно между Лагутиным и Женей, и он приготовился прорываться к ним с боем, но зверье, словно по команде, прекратило атаки. Мгновенно стихла стрельба: сталкеры не поняли, что происходит, но патроны зря не расходовали. Сотни чудовищных морд высунулись из сугробов, нор и кустов. Они смотрели на Евгения.

Женя опустил автомат, из которого не успел сделать ни одного выстрела. Живая масса тел всколыхнулась, приблизилась и образовала неровный эллипс. Следователь и сталкеры оказались вне его, а Богдан, врач и девочка – внутри.

«Арена! Я – на арене! Очередной поединок?» – Женя посмотрел на товарищей. Они тоже глядели на него, поблескивая стеклами противогазов. Сейчас любопытство и ожидание объединило людей и животных. Земля дрогнула, и на дорожку выпрыгнул чудовищного размера бык. Под черной до фиолетовости, гладкой, словно резина, кожей вздувались бугры мышц. Большие овальные уши подрагивали под изогнутыми рогами. На поразительно умные глаза свисала черная прядь жестких волос. Упругий хвост метался из стороны в сторону.

Бык окинул взглядом импровизированную арену, медленно повернулся и посмотрел на Евгения. Глаза быка были красными, но абсолютно человеческими, а морда – свирепой. Из сизых, приплюснутых ноздрей валил пар. Бык приблизился. На этой арене Женя не выступал в роли убийцы.

Бык наклонил огромную голову и посмотрел снизу вверх. Аура его вспыхнула ослепительно белым цветом. В красных глазах мелькнула испугавшая Женю искорка веселья.

Что-то подсказало Евгению, что он должен ухватить быка за ноздри. Нелепая, глупая и опасная затея. Да это чудище просто его затопчет. Размажет по земле.

И все-таки Женя протянул руку и схватил быка за ноздри. От огромной силы ментального удара закружилась голова. Мир сделался непроницаемо голубым.

– Ну наконец-то догадался! Теперь мы можем говорить! – раздался в его голове знакомый, но неузнаваемый голос. Евгений не сразу понял, что с ним говорит бык. – Будь добр, не сжимай так мои ноздри, ты их вырвешь!

– Почему я узнаю твой голос?

– Потому что это голос твоего отца!

– Ты – бог?

– Природа божественности не может быть постигнута смертными.

– Не понял…

– Ты глуп, но отважен! И твоя отвага будет вознаграждена!

Ослепительно яркая вспышка взорвалась болью в голове Жени. Боль разлилась мерцающим озером, заполнила череп, прокалывая виски и выдавливая глаза, а когда парень не мог больше терпеть, схлынула, оставив после себя клубок сияющей паутины, в которой неприятно шевелилось что-то тонкое и острое.

Сталкер открыл глаза, чтобы увидеть, как красное закатное солнце над городом стало белым, а потом снова красным.

– Ответь на свой вопрос! – потребовал бык.

– Сущность бога не может быть воплощена в человеке или животном.

– Еще!

– Разум человека или быка не может постичь сущность бога.

– Почему?

– Природа бога больше природы нашего мира. Наш мир лишь часть мира бога.

– Продолжай!

– Для бога уподобиться человеку или быку значит стать мельче, проще, изменить своей божественной сущности.

– Удовлетворительно. Зачем ты вышел на поверхность?

– Найти своего деда и спасти его от несправедливого обвинения.

– И как ты собирался его искать?

Женя не ответил. Сейчас его бегство с Беговой в направлении «куда глаза глядят» казалось нелепым.

– Может, у тебя был план?

– К чему этот разговор? – огрызнулся сталкер. – Как тебя зовут?

– Никак! Я не хочу быть названным.

– Понятно. Это упростило бы твою сущность.

Парень почувствовал, что Бык улыбнулся, и сияние в голове Евгения стало не таким плотным.

– Что ты сделал со мной?

– Каждый день жизни младенца нейроны его мозга создают новые связи, образуют новые комбинации, миллиарды и миллиарды. Каждый из дней, которых не было у тебя. Я помог тебе прожить их сейчас. Тебя больше никто не назовет отсталым. И ты сможешь предвидеть последствия твоих решений. И ты перестанешь бояться подземелий.

– Спасибо. Ответь только, зачем это тебе?

– Мне нужна твоя помощь.

– Что я должен сделать?

– Нас донимают подземные люди. Они охотятся на нас, когда мы вынуждены покидать свою территорию. Они упрямы, безжалостны, вероломны и не убивают нас сразу, как убиваем своих врагов мы. Они не едят нас, как поедаем своих врагов мы. Они не защищают свою территорию, как это делаем мы. Они ловят нас ради забавы и ради забавы убивают на аренах. А потом говорят, что это мы – чудовища.

– Ты же не ждешь, что я один смогу победить их? Как?

– Под землей, на юго-востоке, живет Ужас. Мало кто из людей рискует приближаться к этому месту, и никто из рискнувших не вернулся. Иногда я чувствую волны страха твоих сородичей, несущиеся оттуда. Я хочу, чтобы ты принес сюда Это. Мы отгородимся Ужасом от мира людей.

– Что «это»?

– Не знаю. Ты отважен, благороден, теперь и умен. Найди! Те, кто преследовал тебя, пойдут за тобой. И прежде чем предать, они тебе помогут.

– Те, кто сейчас рядом?

– Не только они.

– И что мне им сказать?

– Ничего. Они не будут задавать вопросов.

– А мой дед?

– После я помогу тебе найти деда. Услуга за услугу. Квипрокво.

– Я согласен.

– Но помни. То, что ты добудешь для меня, не может стать оружием человека и оружием мутанта – тоже. Берегись Этого! Люди не умеют обращаться с Ужасом.

Женя молчал, но Бык ответил на не заданный вопрос:

– Ты придумаешь, как повести за собой подземных людей, не маня их иллюзией абсолютной власти.

– Постой! Можно еще попросить?

– Если это не каприз – проси.

– Здесь недалеко подземные люди раскопали грузовик. В нескольких километрах на юг от твоей территории. Пожалуйста, отправь своих откопать второй. О нем никто не знает.

– Хорошо. А теперь ступай!

Бык щелкнул хвостом и отпрянул, гордо подняв голову. Твари, наблюдавшие за ними, схлынули волной в чащу зоопарка.

Бык какое-то время смотрел на Евгения, как тому показалось – с гордостью за собственное творение. Потом совершил чудовищный, совсем не бычий по степени грации прыжок и тоже скрылся в зарослях.

Богдан, доктор и девочка – кроме них и Жени на дорожке никого не осталось, только поземка, поднятая ветром, – молча смотрели на Евгения. Казалось, они не до конца поверили, что неминуемая смерть отступила, исчезла в зарослях и не грозит больше острыми клыками и загнутыми когтями. Парень подошел к ним, ободряюще улыбаясь.

– Теперь у нас есть миссия.

– Максимыча и девушек больше не ищем?

– Они, – Евгений кивнул за спину, – помогут найти их. Когда вернемся.

– Понятно… – по виду Богдана было ясно, что ему ничего не понятно.

– Где Лагутин? – Женя осмотрел следы на земле.

Сталкер пожал плечами.

– Ты представляешь, сколько ты медитировал с этой коровой?

Теперь Евгений пожал плечами.

– Оставаться днем на поверхности опасно. Мы рискнули, – Богдан ткнул стволом в плотную облачность над головой. – А Лагутин, думаю, увел остальных искать девушек. Куда мы идем?

– Нам надо спуститься в метро. Знаешь, как?

– Есть вход из метродепо на Беговой, в туннель Кольцевой линии. Но его, скорее всего, сторожат ганзейцы. Если вообще не завалило, – Богдан посмотрел на девочку. – Ты слышал, чтобы она разговаривала?

– Меня зовут Маша, и я умею разговаривать, – обиделась девочка.

– Ма-а-а-ша, – задумчиво протянул наставник. – Ты Лагутину кто? Дочь?

– Нет, сестра Максима.

– И зачем он тебя с собой таскает?

– Я – разведчик! – гордо произнесла девочка тонким голосом.

– Разведчик… По трубам вперед себя пускают, значит, – задумчиво проговорил Богдан. – Женя, каковы, по-твоему, шансы, что следователь решит, что ты знаешь, где прячется Серов, и пойдет по твоему следу? За своим разведчиком!

– Высокие.

– И мы идем на территорию Ганзы.

– Богдан, я не меньше вашего хочу найти девушек, – подала голос Маша.

– Но ты пойдешь с нами?

– Да!

– Почему?

– Он – хороший! – разведчица показала на Женю.

Богдан пожал плечами и снова обратился к подопечному:

– А доктор нам зачем?

– Бык сказал – пригодится.

– Да, да, я пригожусь, – доктор потер переносицу между окулярами противогаза.

– Арсений, а как вы тут оказались?

– За девочкой побежал. От толпы.

– Ясненько. А стрелять умеете?