— Нет, — решительно говорю я. — Всё хорошо, — и я отдаю телефон обратно Дениэлу.

Подняв бровь, он удивленно смотрит на меня, затем берет телефон, встает и говорит низким голосом:

— Дэйзи, милая, почему бы тебе не отдать трубочку обратно Николаю?

Через секунду он переходит на иностранный язык, будто выплевывая слова. Я не понимаю большинство из них, а могу расслышать только Гомес и Рэйган вперемешку, кажется, с русским. Или украинский. Я не знаю ни того, ни другого. Он специально говорит обо мне на другом языке, чтобы я не могла разобрать, о чем они говорят.

Хлопнув в ладони, я собираю их на коленях и стараюсь держаться, но во мне кипит горе после разговора с Дэйзи. Похоже, когда меня продали в бордель, она бежала обратно в Соединенные Штаты со своим парнем — тем самым, который втянул нас всех в это.

И раз они не могли жить спокойно, то послали кого-то найти меня.

Конечно, я уверена, что это не вся история. Это имело бы смысл для меня, если бы я была рационалисткой. Но больше я не рационалистка. Я — часть шоу уродов, которая пытается трахнуть мужчин, даже если они этого не хотят, и чуть что сразу плачет.

«Тебя они взяли, потому что ты симпатичная».

У меня скрючиваются пальцы, и я борюсь с желанием выцарапать себе глаза, не желая оставаться достаточно симпатичной, чтобы быть шлюхой. Хотя Дениэл так смотрит на меня после того, как я пыталась… ну, после того, что случилось утром. После всего этого, может быть, меня уже никто не захочет.

Могу поспорить, что если бы Дэйзи была продана в бордель, её бы сразу нашли. Её опасный американский парень сразу же узнал бы об этом. А мой парень Майк. Майк не пришел за мной. Никто не пришел.

Кроме Дениэла. А я так ужасно обошлась с ним.

Как будто поняв, что я думаю о нем, Дениэл поворачивается, гавкает какое-то слово в трубку и с силой закрывает телефон. Понятно, что он все еще кипит, но не хочет набрасываться на меня.

— Прости, — бормочу я хриплым голосом. — Знаю, я ненормальная.

Мужчина раздраженно смотрит на меня и идет на кухню. Вижу, как он берет бутылку какого-то ликера и два стакана. Вернувшись в гостиную, он присаживается на другой край дивана, ставит стаканы на край стола и начинает разливать напиток.

— Рэйган, ты прошла через ад, который я даже представить себе не могу. Никто не ждет, что ты теперь будешь вести себя, как ромашка. Но мы должны стараться вместе вытащить тебя отсюда. Хорошо? Мне нужно знать, что происходит, чтобы я смог спасти наши задницы.

Понаблюдав за ним мгновение, я предполагаю, что извинений не достаточно.

— Я запаниковала тогда. Вот, почему я… пыталась соблазнить тебя. Думала, ты собираешься послать меня куда подальше, и увидела трусики, которые ты мне купил, — слезы льются из моих глаз, но я стираю их. — Прости, мне очень жаль, я не подумала. Я была просто… в отчаянии и не знала, что делать, поэтому я просто… выступила. Теперь я такая же плохая, как и мужчины в борделе.

Сопли бегут из моего носа, и я ужасно выгляжу, но не знаю, что сделать, чтобы исправить это. Я пытаюсь улучшить свое положение, но становится только хуже.

Дениэл выходит из комнаты, но через мгновение возвращается с рулоном туалетной бумаги в руках и вручает мне. Я послушно вытираю слезы и высмаркиваюсь.

— Да, — качает он головой. — Ты облажалась. Не буду врать, я больше, чем злюсь на эту ситуацию. Слушай, — он протягивает мне стакан, очевидно, спиртного, — правда в том, что я думаю, ты великолепна, хорошо? Но я не думаю членом. Я не прикоснулся бы к тебе, потому что знаю, что ты пережила. Со мной ты в безопасности. Я купил тебе такие трусики, потому что только они продавались в том магазине, где я был, а я не хотел оставлять тебя одну надолго. Мне жаль, если я так послал неправильный сигнал. Я здесь не затем, чтобы трахнуть тебя, понятно? Я здесь, чтобы спасти твою задницу.

Он берет свой напиток и поднимает бокал в качестве тоста.

— Тем не менее, это было отлично.

Неожиданная полуулыбка касается моего рта. Я смотрю на свой напиток и нюхаю его. Пахнет… странно.

— Что это?

— Местный напиток. Cachaça, — говорит он что-то похожее на ка-ша-са. — Это что-то типа рома.

— А почему мы пьем?

— Потому что я уверен, что нужно выпить после всего дерьма, что произошло сегодня утром, — говорит он, наливая себе еще. — А тебе нужно отдохнуть. Давай, до дна.

Я пожимаю плечами. Он прав. Мне действительно нужно расслабиться. Чувствую, что последние двадцать четыре часа прожила в режиме паники. Наклонив стакан, я выпиваю содержимое. Поначалу вкус напомнил мне ром, но потом, будто что-то взорвалось в моем горле. Я кашляю. Мое горло и так разодрано утренней тошнотой.

— Вау.

— Да, это что-то, — он снова наполняет мой стакан кашасой. — Теперь ты выпьешь это, и мы поговорим.

Я выпиваю еще глоток кашасы, чувствуя, как алкоголь обжигает и начинает заполнять мои конечности.

— Что, — спрашивает он, — теперь чувствуешь себя лучше?

— Лучше, — соглашаюсь я, и мне действительно лучше. — Спасибо.

— Как так вышло, что ты не захотела поговорить с Дэйзи?

Я смотрю на него с подозрением:

— Так, план был в том, чтобы напоить меня и допросить?

— Бинго, — говорит Дениэл, наливая мне снова.

Я выпиваю еще, определенно ощущая, как расслабленно растекаюсь и замечаю, что Дениэл держит один и тот же стакан, пока я пью один за другим. Подлый человек. Пришедшая мысль заставляет меня напрячься.

— Тебе не удастся напоить меня.

Глаза Дениэла расширяются:

— Боже, нет. Все мои фантазии были убиты твоим видом над унитазом.

Я вздрагиваю:

— Плохой звоночек.

— Да, — категорично говорит он.

— Тьфу ты! У меня склонность к насилию.

— Эх. Звучит осмысленно, главное не облажаться в пути, а ты в отчаянии, — мужчина наполняет мой стакан, прежде чем я успеваю что-то спросить. — Когда ты в отчаянии, ты творишь сумасшедшие вещи. Я был там.

В томлении я раздумываю о его словах, а алкоголь всё-таки проявляет свою волшебную силу. Так секс со мной все-таки был его фантазией. Если бы он только знал.

— Возможно, к лучшему, что секс-фантазия разрушена, — делюсь я с ним.

Мужчина фыркает:

— Дорогая, ты просто олицетворение проблем.

Я хихикаю, не в силах сдержаться. Мне стоило бы оскорбиться, но он прав. «Я все порчу», — признаюсь я сама себе, и вздыхаю, глядя на свой стакан:

— По крайней мере, я испортила только секс. Значит, я не совсем пропащая.

— Не может быть!

Я смотрю на него и вновь напоминаю себе, что он довольно симпатичный. Дениэл — классический американский красавец. Если бы мы вместе учились в колледже, я бы точно в него влюбилась.

— Знаешь, не то, чтобы и раньше это было здорово. У меня никогда не было оргазма с парнем, поэтому я почти уверена, что всё это фигня.

Дениэл стонет:

— Рэйган, ты решительно убиваешь меня здесь.

— Почему?

Он трясет головой:

— Сменим тему. Почему разговор с Дэйзи был таким коротким?

Я облизываю край своего стакан, так как он все еще пуст. Наверное, мне нужно быть пьяной весь следующий месяц.

— Потому что не хочу злиться на неё.

— Почему ты злишься на неё?

— Потому что она сбежала, — шепчу я. — Сбежала и бросила меня. Все бросили.

Я сглатываю, ставлю стакан и смотрю на Дениэла:

— Ты же не собираешься меня бросить, да?

— Я нет, милая. Даю тебе слово, — мужчина задумчиво смотрит на меня и выпивает. — Но ты должна рассказать мне, почему ты не хочешь идти в посольство? Что там так пугает тебя?

— Я видела там мужчину, — шепчу я. — Охранника мистера Фриза.

— Мистер Фриз? Арнольд Шварцнеггер? Как из дерьмовых фильмов про Бэтмена?

Покачав головой, я растираю руки, будто они замерзли. Меня больше не согревает алкоголь.

— Белобрысый парень. Ужасающий. Он покупает девушек, и он купил меня. Это он отправил меня в Рио, чтобы меня «сломали». Они могли быть со мной, сколько угодно грубыми и жестокими до тех пор, пока не испортили мне лицо, пока я использую презервативы и чищу зубы.

— Зубы? Презервативы?

Я задумчиво тру пальцем свои передние зубы.

— Думаю, у него какой-то гигиенический фетиш. Он приходил ко мне в бордель, но не для того, чтобы трахнуть меня. Он просто надел резиновые перчатки, прежде чем прикоснуться ко мне и осмотрел всё. Спросил, бреют ли меня. Везде, — я вздрагиваю. — Он пугает меня.

— Может, он — гермофоб.

Я качаю головой, вспоминая охранника, что был с ним:

— Его все боятся. Даже сеньор Гомес.

— Значит, какой-то богатый парень зациклен на тебе? И отправил тебя к Гомесу? Для тренировки? Думаю, это объясняет использование презервативов и слежение за гигиеной, и почему Гомес так хочет тебя вернуть.

Дениэл не выглядит счастливым от этих новостей.

— И ты говоришь, что видела его в посольстве?

— Его телохранителя.

Я снова дрожу не в силах держать себя в руках и тут впервые понимаю, что сижу на диване в одном только лифчике. Упс.

Дениэл замечает мою дрожь и натягивает одеяло вокруг меня, заправляя, будто я ребенок.

— Хорошо, что я это знаю. Я сделаю несколько звонков и посмотрю, что смогу узнать о том, что происходит, а потом нам придется двигаться.

— Двигаться? — я моргаю, глядя на него все еще пьяными глазами от кашасы. — Зачем?

— Потому что они выяснят, что мы в этом районе, узнав, что я убил маленького разведчика Гомеса, — говорит он так, будто комментирует погоду. — Сейчас мы в безопасности, но сегодня же нужно двигаться дальше.

Я сильнее вжимаюсь в одеяло:

— И ты возьмешь меня с собой?

— Боюсь, ты со мной, пока все эти дела не кончатся, — он потирает шею, выглядя раздраженным, но не на меня. — Здесь чертовский беспорядок, да?

— Можно мне пистолет?

Дениэл долго смотрит на меня:

— А ты обещаешь перестать плакать?

— Обещаю, если ты дашь мне пистолет. А потом пристрелю тебя, если расстроюсь.

По какой-то причине, это заставляет его смеяться:

— Я думаю, мы с этим справимся.

Глава 10

Дениэл

Рэйган все еще смотрит так, будто готова расплакаться. Я скучаю по армии, ведь там допустим очень узкий диапазон эмоций, по крайней мере, в отряде Дельта. В основном, это были самоуверенная бравада и усталое приятие. Мне трудно принять чувства Рэйган, потому что самоанализ в армии не поощрялся. Я восемь лет душил свои чувства, чтобы стать идеальной машиной для убийства. Это была отличная подготовка для наемного убийцы вне военных действий, я мог творить дерьмо, но не помогать раненным девушкам.

У меня нет сомнений в том, что если она прилипнет ко мне, то это испортит её еще больше. Но я лучше разорву себе задницу, чем позволю ей снова пропасть. Я приму удар на себя и дам ей то, что её подымет, хотя и нехорошим способом, поэтому говорю:

— Они бы отправились тебя искать, но Ник должен был прикинуться мертвым. Он не может разгуливать здесь по Рио, потому что, если кто-то узнает его, Дэйзи останется снова одна. Плюс Ник дерьмовый человек. Он бы не смог вытащить тебя от Гомеса, не устроив кровавой перестрелки.

Не знаю, зачем всё объясняю ей, ведь Ник не друг мне вовсе. Он просто знакомый. Пожалуй, его можно назвать коллегой по работе. Часть братского коллектива Чертовых Парней, которые не могут функционировать без пистолета. Я наблюдал за ним какое-то время, потому что всегда искал того, кто мог бы привести меня к моей сестре. Ник работал с такими подонками с самого детства. Он стал платным убийцей, работающим в одиночку, в пятнадцать лет. Несмотря на его двадцать пять, его взгляд говорит о том, что он видел и делал такие отвратительные вещи, которые мужчины и в восемьдесят лет не увидят в своих страшных кошмарах. Я ввязался в дела Ника с покойным боссом русской мафии, потому что они впервые за долгое время дали мне хорошую зацепку. Блондинка, похищенная из Канкуна, появилась на аукционе в Рио полтора года назад по тому же каналу, что Рэйган. Бум. Две пташки. Один чертовски тяжелый путь для меня.

Теперь Рэйган у меня, и мне нужно найти сестру. Рэйган выглядит зажатой и смотрит на меня раненным взглядом, который словно затягивает узел на моей шее. Она не заплачет снова. Я наливаю ей еще, потому что худшее в состоянии алкогольного опьянения — прекращение употребления спиртных напитков. И если кто-то нуждается в мире, который может принести маленькая коричневая бутылка, так это Рэйган.

— Так они не бросили меня? — спрашивает она сильным голосом без дрожи.

— Нет, они послали меня. Доверься мне. Я гораздо симпатичнее и лучше стреляю. Не говоря уже о чувстве юмора. Разве не лучше быть со мной?

Я нагибаюсь к ней, и она хихикает, как я и рассчитывал.

— Думаю, да. Имею в виду, мне нравится Дэйзи, и это так глупо после всего через что мне пришлось пройти, быть брошенной ей — это очень больно.

— Милая, ты можешь чувствовать все чертовы эмоции, какие захочешь.

«Только не плачь, потому что твои слезы ранят больнее ножа в живот».

Девушка медленно кивает, будто пытается изменить свои внутренние чувства к Дэйзи. Я полагаю, что предательство близкого человека хуже, чем постоянное насилие от незнакомых людей.

Рэйган начинает раскачивать головой. Легко. Я мог бы выпить целую бутылку, и мне бы ничего не было. Это мой трюк. Василий Петрович — новый глава банды и я соревновались, пока ждали Ника, прежде чем идти убивать дядю Василия. Он клялся, что ни один человек с запада не сможет выпить столько, сколько сможет русский. Я принял вызов, а Петрович отправил меня на поиски хакера. «Черт, и почему все в Рио?» Я потряс головой.

Теперь я помогаю Рэйган, потому что Ник Андерс больше не киллер. Он теперь студент колледжа искусств. Трудно убить главу банды и остаться в живых, поэтому Николай Андрюшко мертв, убит Василием за смерть дяди. А из пепла поднялся Ник Андерс — тихий задумчивый американец. Так что Ник не может бегать по трущобам в поисках блондинок из США, да и Дэйзи… не нашла бы никого для спасения своей лучшей подруги.

— Ты засыпаешь? — вежливо спрашиваю я, и она кивает. — Я возьму тебя и отнесу в спальню.

Девушка передвигает головой вверх-вниз, возможно, это согласие, а может, она слишком пьяна, чтобы держать голову прямо. Я беру её на руки, и она не возражает. Наоборот, прижимается щекой к моей оголенной коже, что заставляет колотиться мое сердце.

— Нам нужно отвести тебя к врачу и убедится, что с тобой все в порядке.

Рэйган игнорирует мои слова, прижимаясь кончиком носа к моей щеке, от чего я дрожу как подросток. Мне нужно избавиться от этого, меня просто переполняет сперма.

— Ты хорошо пахнешь, — бормочет она.

Подняв ногу, я усаживаю её на кровать. Девушка немного подпрыгивает на скрипящем матрасе, но кажется, ей на это наплевать.

Магазинные пакеты еще не полностью распакованы, поэтому я вываливаю всё на стол и перекладываю в новую сумку, которую купил. У меня замирают руки, когда я касаюсь атласных с кружевом трусиков и бюстгальтера. Они выглядят сексуально, но я не вижу логики между хорошими тканями и быть отраханной Дениэлом, чтобы он не бросил меня. Будем надеяться, Рэйган выкинет это из головы, или для нас обоих наступит непростое время.

Я набиваю сумку оставшимися вещами и оставляю её на столе. Пожав плечами, я собираю свои вещи в сумку и ставлю её рядом с сумкой Рэйган. Еще я засовываю оба заряженных ствола в кобуру.

Я припираю стулом ручку входной двери и проверяю, заперты ли окна, а затем ложусь рядом с Рэйган. В квартире очень жарко с запертыми дверями и окнами, но лучше изнемогать от жары в безопасности, чем чувствовать прохладу там, куда любой может попасть.

У меня жужжит телефон, и я достаю его. Это сообщение от Перея — контакт, который я завел, чтобы знакомится с плохими людьми, и хорошими тоже. Думаю, он может достать всё: от медицинского оборудования до пушки. У него процветающий черный бизнес.

«Информатор на Холме Обезьян. Футбольное поле. На рассвете».

«Разве это не чертовски здорово?» Я должен взять Рэйган в один из самых опасных районов, чтобы собрать разведанную информацию. Держу пари, что, если бы я запер её даже во дворце, она бы сбежала, что уж говорить о самом хорошем отеле в Рио. «А футбольное поле?» Последнее, что я слышал об этом месте, там был круг выжженной травы, потому что одна из наркобанд закинула там жертв в круг из горящих шин, обливала их бензином и сжигала живьем.

Но если то, что говорит Рэйган про посольство, правда, то я не могу отвести её туда. Откровенно говоря, меня не должно удивлять, что один из охранников в посольстве работает на торговцев людьми, но удивляет. Не сомневаюсь, что он — морской пехотинец. Многие посольства нанимают подрядчиков, большинство из них бывшие военные, которые должны пройти проверку, но правительство часто забивает на внутренние расследования. Так что можно сфабриковать свое личное дело, если у вас есть достаточно денег, а уж у торговцев людьми есть тонны монет.

Телефон снова жужжит — это сообщение от Василия.

«Все дороги ведут в Рио. Я иду. Найти его. В».

Еще лучше. Я заставляю себя ослабить хватку, чтобы не раздавить пластмассовую раскладушку. Новый босс русской мафии в поисках компьютерного гения едет в Рио. И мы должны залезть в самую дыру фавел, где в нас будут стрелять, пока не останется в живых ни одного мужчины — я смотрю на Рэйган — или женщины. Держать её при себе в мои планы не входило. Я собирался найти её, сдать в посольство, а затем искать свою сестру. Но теперь наши судьбы связаны. Судьба, карма или еще какое-то дурацкое веление свыше, которое ничтожно светит, свело нас вместе. Быть по сему. Мы пойдем вместе и вместе выберемся.

Я пишу сообщению своему контакту на Холме Обезьян.

«Спасибо. Потребуется вознаграждение. Доллары наличными?»

«Доллары хорошо».

И так как ей необходимо это, я снова пишу.

«Нужны женские документы, чтобы пройти несколько тестов. Кровавая работа».

«Без проблем».

Ничего не может стать проблемой для Перея.

Завтра я раздобуду больше оружия, проверю Рэйган, поговорю с информатором, найду хакера для Василия, спасу сестру и уберусь из Южной Америки. А прямо сейчас мне чертовски необходимо прикрыть глаза, или я буду полностью бесполезен. Я позволяю себе задремать, положив руку на свой ругер. Кто бы сюда не вошел, я сниму ему башку. Сейчас мне плевать, пусть это будет сам Василий.

* * *

Царапающий звук в комнате будит меня. Рэйган прижимается ко мне во сне, закинув на меня свои длинные голые ноги. Я удивлен, что не проснулся от того, как она близко. Мое тело мгновенно реагирует на близость, и член становится слегка твердым в одно мгновение. Черт. Сейчас на это нет времени.

Я выпутываюсь из её хватки и скатываюсь с кровати, но увлекаю Рэйган за собой к краю. Я зажимаю ей рот одной рукой, а другой — сдерживаю ноги. Она просыпается напуганной.

— Рэйган, это Дениэл, — шепчу я. — Там кто-то есть. Я отпущу тебя, но ты должна молчать. Кивни, если поняла.

Через пару секунд девушка кивает. Когда я отпускаю её, она сворачивается клубком.

— Не волнуйся, — говорю я ей. — Но ползи в ванну.

Покачав головой, Рэйган сползает с кровати, садится на корточки позади меня и вплетается пальцами в брючный ремень. Полагаю, она не верит моим обещаниям вернуться.

— Я оставлю тебя здесь, ты не можешь меня удерживать.

Если придется вступить в рукопашный бой, она мне помешает.

Я прижимаюсь к полу и ползу к выходу. Освободившись от Рэйган, я хватаюсь за ручку и опускаю её. Дверь отворяется, и возня в комнате прекращается. Через секунду потолок из гипсокартона над нашими головами взрывается. Штукатурка и строительный мусор обрушивается вниз, словно выстрелы.

— В ванну. Быстро, — приказываю я.

На этот раз Рэйган не колеблется. Она вскакивает и мчится ванную комнату, когда я дважды стреляю в приоткрытую дверь. Затем слышу треск от того, что незваный гость напарывается на стол. Я сам себе ехидно улыбаюсь. Стреляешь первым, значит, выдаешь свое местонахождение, мудак. Выползаю на животе с пистолетом в одной руке и ножом в другой и вижу черный ботинок. Я направляю свой пистолет на ногу выше двух футов от пола, и громкий выстрел порождает пронзительный визг. Знаю, я попал в коленную чашечку. Делаю еще один выстрел, но на этот раз немного правее, и слышу глухой удар, пришедшийся явно в плечо. Люди предсказуемы. Если выстрелить им в ногу, они наклоняются, чтобы схватиться за рану. Легче было бы выстрелить в голову и учить сразу, но я хотел, чтобы этот тип выжил.

Все еще пригнувшись, я продвигаюсь внутрь комнаты и включаю лазерный прицел. Маленькая красная точка никогда не перестает пугать людей, а если еще и боль слишком сильная, это не позволит ему сосредоточиться. Я приношу дары. Моя жертва корчится на полу, перемещая руку от плеча к ноге и обратно, будто не зная, какую рану стоит зажать. Но это не важно. После того, как он ответит на несколько моих вопросов, я прослежу, чтобы раны его больше не беспокоили. Быстрый осмотр комнаты показывает, что здесь пусто. Отрыто окно рядом с диваном, из которого вниз болтается веревка. Должно быть, он действовал в одиночку, потому что напарник уже забрался бы наверх, услышав выстрелы. Несмотря на глушитель, невозможно скрыть звук выстрела и уж тем более визг, вызванный прострелом коленной чашечки. Это серьезная травма.

Я подхожу, забираю его пистолет и засовываю его за ремень. Подойдя к окну, я наступаю на плечо раненному, и это заставляет его рыдать от боли. Я нагибаюсь и дергаю за веревку, но никакого сопротивления нет, значит, она закреплена только здесь. Развязав веревку, я затаскиваю её вверх. Нет смысла афишировать проникновение.

— Сеньору Гомесу действительно дорога эта девушка, да? — спрашиваю я, сматывая веревку и убирая её в сумку. — Рэйган, — зову я, — мне нужно опознание, пожалуйста.

Может, она узнает его. Абсолютно уверен, что узнает.

Рэйган выходит на цыпочках.

— Оставайся в дверях.

Этот мудак сейчас не смог бы напасть даже на котенка, но я хочу быть уверен, что Рэйган ничего не грозит. Присев рядом со злоумышленником, я рывком поднимаю его голову за волосы:

— Ты знаешь этого парня?

Крик гнева вырывается из неё, и она мчится к нам. Он вытягивает руки, чтобы защитится от её атаки, но её ярость сильнее. Она пинает его в живот, затем в колено снова и снова. Он начинает лепетать на португальском мольбы, обращаясь ко мне, чтобы я остановил эту дьявольскую женщину. Думаю, она точно знает этого парня.

Неохотно, я прекращаю её действия, хотя было забавно наблюдать за её темной стороной.

— Рэйган, хорош. Мне нужно задать этому мудаку несколько вопросов, так что погоди.

Пыхтя и отдуваясь, она сдерживает себя. На её ноге кровь, вероятно, она коснулась раны на колене.

— Лучше иди и смой это, неизвестно, чем он болен.

Девушка осматривает себя и вздрагивает. С коротким кивком она поворачивается и идет в ванну. Слышу, как включается вода, я поднимаю парня с пола, усаживаю на ближайший стул и связываю ему руки.

— Ai meu Deus do Céu! — благодарит он бога на португальском.

Я заслуживаю немного симпатии у насильника.

— Ни один бог не поможет тебе сегодня.

Я снова давлю ему на колено, и он начинает всхлипывать. А пока он плачет, я анализирую его пистолет.

— Что это?

Рэйган возвращается. В лунном свете её голые ноги блестят от воды, и я пялюсь на них, и наш друг, без сомнения, тоже.

— Это африканский Вектор СП-1. Хороший образец, странно, что он оказался у парня из трущоб. Обычно у них автомат АК-47 или самоделы из трубы и бойка.

Я поднимаю пистолет.

— Ну, он хотя бы доказывает, что этот парень из хорошо финансируемой и отлично вооруженной банды.

Я обращаюсь к Рэйган:

— Иди и надень какие-нибудь штаны.

Девушка вспыхивает, но спешит к сумке и достает из неё пару льняных брюк, натягивая их прямо перед нами, и я понимаю, что она до смерти напугана и не выпустит меня из виду. Поход в ванную комнату был актом крайнего мужества с её стороны. Она достойна награды за это.

Я передаю ей Вектор ручкой вперед:

— Держи, сувенир на память о времени, проведенном в Рио. Он девятимиллиметровый. Неплохо для тебя. Магазин на тринадцать, но думаю, семь он уже потратил.

Я возвращаюсь к нашему другу и поворачиваю его стул:

— Вот, что сейчас будет. Ты расскажешь нам, почему ты здесь, а я потом избавлю тебя от боли. Хорошо?

Парень кивает.

— Я знаю, что Гомес хочет мою девушку обратно, но этого не произойдет, поэтому начинай говорить. Да, и на английском языке для леди, por favor.

— Гомес послал меня, чтобы забрать девушку. Тебя убить.

— Что потом?

Парень пожимает плечами, но морщится от боли в плече:

— Ничего.

— Ты из личной охраны или наемник?

— Наемник, — отвечает он, и что-то мелькает в его взгляде, возможно, он думает, что сможет выторговать свою свободу у меня.

— У тебя есть вопросы к нему, Рэйган?

— Хочет ли он сожрать свой член? Потому что именно это должно с ним случиться.

— Хочешь? — спрашиваю я у него.

— Она шлюха. Я могу найти десятки девушек лучше, чем она, — говорит он мне на португальском.

— Он пытается подкупить меня другими девушками, если я отпущу его, — перевожу я для Рэйган. — По-английски, козел, — говорю я ему, пиная его в голень, парень кричит и качается на стуле, пытаясь спастись от боли. — Хочешь ударить его? — спрашиваю я Рэйган.

— Да, — решительно говорит девушка.

Она хочет большего, чем просто пнуть его.

— Погоди.

Я вытаскиваю стул, который блокирует входную дверь, и отламываю от него ножку.

— Используй это. Не хочу, чтобы тебе снова пришлось принимать душ.

Рэйган держит ножку стула, словно биту, и наносит удары не ниже колен, как я думал, а по лицу. Раз. Два. Я ловлю её, и следующую секунду мы боремся, она дышит, как дикая собака, а я жду, когда понимание снизойдет на неё.

— Нам нужно, чтобы он был в сознании еще какое-то время, чтобы ответить на несколько вопросов, — говорю я.

Повернувшись к нашему злоумышленнику, я вижу, что он уже чуть ли не теряет сознание.

— Сладкая, сходи на кухню и принеси мне кастрюлю воды, мы выльем её ему в лицо. Он должен очнуться.

Полагаю, эта задача поможет ей сконцентрироваться. Её дыхание выравнивается, и девушка даже не ударяет его кастрюлей. Он что-то бормочит и приходит в сознание.

— Ты ей не сильно-то нравишься, да и я не хочу никого, кроме неё. Имею в виду, где я еще найду девушку, размахивающую ножкой стула, словно Бейб Рут?

Он не реагирует или не слышит, потому что беспомощно смотрит на меня.

— Мне не нравится, что ты наемник. Гомес не из тех, кто будет тратиться. Он скуп. Да у него нет таких денег, чтобы содержать армию наемников. Кто тебя нанял?

Наемник не отвечает, просто смотрит в сторону. Очевидно, он прошел какую-то подготовку, и видимо, решил, что удары по ногам всё, чего от меня можно ждать.

— Может, мне ударить его еще раз? — нетерпеливо спрашивает Рэйган.

— Не-а. Думаю, он слишком напуган твоим мистером Фризом, чтобы делится информацией. Нам нужно двигаться.

Она выглядит расстроенной.

— Тебе не нужно собрать что-нибудь в спальне? Может, проверишь всё, чтобы после нас не осталось следов?

Она ставит кастрюлю рядом с ножкой стула и с некоторой неохотой идет в спальню.

После того, как она скрывается из вида, я поворачиваюсь к ублюдку и выстреливаю ему в голову. Дважды. Рэйган прибегает обратно в гостиную на звук выстрелов:

— Что ты сделал?

— Положил конец его страданиям.

Разочарование на её лице заставляет мои внутренности съежиться. У меня нет ни единого шанса заняться с ней сексом. На таком бриллианте никогда не окажутся мои грязные руки. Я скидываю парня вниз и обшариваю его карманы. Полный магазин патронов, нож, прикрепленный к ноге, и плотная карточка с моим адресом. Я провожу руками вдоль его штанов и рубашки в поисках скрытых карманов, но ничего не нахожу. Я собираю его одежду в бак, поливаю спиртом и поджигаю.

— Почему ты сжигаешь его одежду? Чтобы скрыть улики? Ты ведь не в перчатках, — она поднимает руки. — И я! О, бог мой! Меня за это посадят?

— Нет. Никто не знает, что ты здесь, дорогая. И меня не волнует, узнает ли кто-нибудь, что я здесь. Просто хочу, чтобы нашего ночного гостя было сложнее опознать.

В гостиной я накрываю покойника белой простыней, будто белая ткань способна скрыть мои грехи. Все мои плохие поступки выгравированы на мне. Как татуировки на душе несмываемыми чернилами. Я хотел бы убедить себя, что не все мои жертвы вели праведную жизнь. Но правда состоит в том, что, когда совершаешь первое убийство, становишься другим человеком. И парни вроде меня никогда не заслужат такую девушку, как Рэйган, как бы сильно я её не хотел. С этой удручающей мыслью я беру наши сумки.

— Пошли. Нам нужно найти новое пристанище, а потом у нас встреча на Холме Обезьян.

Глава 11

Рэйган

— Ну, как я вижу, куколка, у нас есть три большие проблемы, — говорит мне Дениэл, вручая таксисту пачку денег.

Тот высаживает нас посреди отвратительных трущоб и мчится прочь.

Уверена, это прозвище должно заставить меня отвлечься от того ада, в котором мы оказываемся, но я не попадусь на эту уловку:

— Куколка? Ты серьезно?

— О, я серьезно.

Он одаривает меня плутоватой улыбкой:

— Сто процентов самое распространенное клише.

Закатив глаза, я закидываю рюкзак на плечи. С тех пор, как мы покинули квартиру, он постоянно подкалывает меня. Знаю, он делает это нарочно. Это очевидно. Обычно Дениэл все понимает и дает мне свободу, сейчас же постоянно подпихивает меня локтем и называет то «сладким пирожком», то «куколкой». Подозреваю, ему кажется, что, если я раздражена и хочу его убить, то не впаду в слезливую истерику.

И он прав. Должна признать, я до сих пор в шоке. Я пытаюсь выйти из него, но Дениэл сегодня убил человека посреди гостиной. А я ведь отвернулась всего на минутку, и бах! Бах! У человека две дыры в голове, а Дениэл даже не моргнул.

И хоть я ненавидела того человека, но все еще потрясена до глубины души. Это третий человек за последние два дня, которого Дениэл послал на тот свет без особых усилий, делая вид, что ничего особенного не происходит. За этими дьявольскими усмешками и милыми прозвищами прячется очень опасный человек.

Жутковато, хотя я ему доверяю. Я верю, что кому-то суждено было умереть. Не думаю, что Дениэл стал бы бездумно убивать людей. У него было несколько возможностей убить с тех пор, как он спас меня, но он всегда сначала пытался говорить. Пушка была последним шагом.

И то, что ему столько раз приходилось доставать пистолет, лишний раз подчеркивает, в каком дерьме мы оказались.

Дениэл глазами прочесывает трущобы Холма Обезьян.

— Дом, милая дыра, — говорит он. — Держись ближе ко мне, куколка. В этом месте не стоит отдаляться друг от друга.

— Хватит этих твоих «куколок», — говорю я ему, но тем не менее придвигаюсь ближе. Он кладет руку мне на талию и притягивает лицом к лицу. Я уже собираюсь протестовать, но замечаю несколько человек, прятавшихся в тени неподалеку. Хорошо, что ж, если нужно мило обнимать Дениэла, я буду.

— Итак, куда мы идем? — спрашиваю я своим самым сексуальным, самым похотливым голосом, и еще я посылаю ему горячий взгляд, чтобы мы выглядели, словно парочка на полуночном свидании, надеясь, нас никто не остановит и не спросит, что мы здесь делаем.

Дениэл должно быть разгадывает причину моего поведения, потому что в его взгляде мелькает благодарность. Его рука все еще лежит на моей талии, но я знаю, что на самом деле, он держится за пистолет, который засунул мне под рубашку.

— Я тебе говорил, это сюрприз… но ты должна быть хорошей девочкой.

Мы идем мимо скрывающихся в тени парней, и я делаю всё возможное, чтобы расслабиться. Я игриво пересчитываю пуговицы его рубашки:

— О, я могу быть очень хорошей девочкой для тебя.

Как ни странно, рвотный рефлекс от его прикосновений пропадает. Наверное, из меня вышло уже все, что возможно.

— Черт, — хрипло говорит Дениэл, и мне хочется посмеяться над его реакцией.

Кажется, будто просто делать вид ему становится сложно. Я продолжаю поглаживать ему грудь, глядя на него, как любящая распутная подружка, которой не терпится оказаться с ним наедине.

Мы проходим мимо людей без приключений, и Дениэл с задержкой, но убирает руку с моей талии, в знак того, что опасность миновала, но нашу игру нужно продолжить. Мы проходим несколько кварталов по трущобам, и Дениэл говорит мне, что они называются фавелы. Шаткие шлакобетонные или деревянные домики, скрепленные мусором и исписанные граффити, наползают друг на друга, как тараканы. В Бразилии, наверное, неплохо, но я до сих пор видела только трущобы.

— Так, — спрашиваю я его, пока мы идем. — Ты так и не рассказал мне о трех проблемах?

— Хм?

Мужчина рассеянно проводит по мне рукой и замирает, словно вспоминает, что мне не нравятся чужие прикосновения. А я снова удивляюсь, что прикосновения Дениэла не вызывают рвоты. Может быть, наше уродливое маленькое представление этим утром стало для меня последней точкой.

— Ах, да. Три проблемы. Первая в том, что у твоей миленькой задницы нет документов. Вторая — мы не можем пойти в посольство, чтобы их получить по очевидным причинам. А третья — ублюдок Гомес продолжит посылать парней из трущоб за тобой. Мистер Фриз хочет тебя вернуть и навредить тебе.

— Не знаю, почему. Во мне нет ничего особенного.

— Ох, сладкая крошка, да ты сама особенность.

— Ты был бы худшим в придумывании имен домашних животных.

— Это мой талант, — усмехается он, жестом указывая куда-то вниз по улице. — Идем туда.

— Туда?

Я смотрю на здание, стараясь не паниковать. Оно напоминает мне бордель. Это узкое трехэтажное здание из красного кирпича. На окнах болтаются бельевые веревки, а на крыше виднеется клубок проводов, значит, в здании есть электричество.

— Серьезно, туда?

— Боюсь, что да, — небрежно говорит Дениэл. — Мы спрячемся прямо у них под носом на несколько дней. Я подергаю за ниточки и посмотрю, что смогу узнать, мой компаньон поможет.

Дениэл не кажется напуганным видом этого здания, и я проглатываю свой страх, позволяя ему увлечь меня за собой. В мои штаны заправлен пистолет, и я использую все пули, прежде чем позволю кому-нибудь затащить меня обратно в бордель.

Мы приближаемся к зданию, а из соседнего доносится дребезжащая музыка. Двери широко распахнуты с развалившимися людьми прямо в грязном коридоре. Я почти уверена, что в углу кто-то стреляет. Здесь пахнет мочой, дерьмом, мокрыми собаками и еще черти чем. Дениэл заходит с улыбкой и направляется к ближайшему человеку:

— Перея, — говорит он, и это скорее требование встречи, чем вопрос.

Человек изучает Дениэла, и его резкий взгляд скользит по мне. На всякий случай, я бочком пододвигаюсь к Дениэлу, и он берет меня за руку.

Дениэл произносит что-то дружелюбное на португальском языке и поправляет куртку, невзначай показывая пистолет.

— Добудь мне Перея, — снова говорит он. — Быстро.

Мужчина кивает и растворяется внутри дома.

Через пару мгновений выходит еще один человек, и все улыбаются. Он одет в майку Манчестер Юнайтед, хотя это британская команда, и бейсболку. Еще у него тощая длиннющая бородка. Он с улыбкой протягивает Дениэлу руку:

— Чувак.

— Перея. Как дела?

Они обмениваются запутанными рукопожатиями, будто закадычные приятели.

— Не могу жаловаться, не могу жаловаться. Дела идут.

Перея оглядывает меня сверху вниз:

— Сладенькая маленькая конфеточка.

— Она моя, — обыденно говорит Дениэл, будто я и не человек вовсе.