— Попросим его нас впустить, — шепнул Миллер.

— Держитесь за мной, — ответил Холден и направился к охраннику.

— Эй вы, тупицы, вам положено быть в убежище или в казино. Отправляйтесь к своей группе, нах! — прикрикнул сторож, нащупывая рукоять оружия.

Холден умиротворяюще вскинул руки и улыбнулся, не замедлив шага.

— Понимаете, я отбился от своей группы. Запутался. Видите ли, я не здешний.

Охранник ткнул левой рукой, в которой сжимал короткую дубинку, в сторону коридора.

— Шагай туда, пока не наткнешься на эстакаду вниз.

Миллер, словно соткавшись из воздуха в полумраке коридора, навел ствол в голову охраннику. Отчетливо щелкнул сдвинутый предохранитель.

— Почему бы нам не присоединиться к группе, которая уже в убежище? — спросил он. — Откройте-ка.

Сторож глянул на Миллера уголком глаза, не поворачивая головы. Он поднял руки, выронив дубинку.

— Зря ты это, парень, — сказал самозваный коп.

— А мне вот кажется, что не зря, — вмешался Холден. — Вы бы делали, что вам сказано. Он не очень-то милый человек.

Миллер приставил ствол к виску часового и заговорил:

— Помнишь, что у нас на станции называлось удалением мозга? Это когда выстрел вышибает у кого-то из черепа все, что там было. Для этого надо приставить дуло к голове примерно в этом месте. Газ не находит выхода и вышибает мозг прямо через входное отверстие.

— Мне приказали не открывать двери, после того как их запечатают. — Охранник так торопился, что слова сливались. — Они говорили страшно серьезно.

— Это я в последний раз прошу, — сказал Миллер. — Потом возьму карточку с твоего трупа.

Холден развернул сторожа лицом к двери и вытащил у него из кобуры пистолет. Он надеялся, что угроза Миллера — всего лишь слова, но подозревал, что это не так.

— Вы только дверь откройте, и мы вас отпустим, обещаю, — сказал он.

Охранник кивнул и вставил в замок карточку, после чего набрал шифр. Тяжелая противоударная дверь сдвинулась в сторону. За ней тускло горели красным светом аварийные лампочки. В их смутном освещении Холден увидел десятки… сотни тел, неподвижно раскиданных по полу.

— Все умерли? — спросил он.

— Ничего не знаю, — начал охранник, но Миллер оборвал его:

— Ты входишь первый, — и подтолкнул гангстера к двери.

— Постой, — остановил его Холден. — Думаю, глупо так врываться туда.

Три вещи случились одновременно. Охранник сделал несколько шагов вперед и рухнул на пол. Миллер шумно принюхался и тотчас качнулся, как пьяный. А терминалы Миллера и Холдена яростно загудели.

Миллер отшатнулся:

— Дверь!..

Холден нажал кнопку, и дверь скользнула на место.

— Газ, — выдавил Миллер и закашлялся. — Там газ.

Пока отставной коп откашливался, привалившись к стене, Холден достал терминал, чтобы прекратить гудение. Но сигнал на экране предупреждал не о загрязнении воздуха. Холден увидел три клина, направленных остриями к центру. Радиация. У него на глазах символ, которому полагалось быть белым, сменил цвет на тревожный оранжевый, а затем стал багровым.

Миллер тоже смотрел на экран с непроницаемым лицом.

— Мы получили дозу, — сказал Холден.

— Впервые вижу этот детектор активным, — признался Миллер, еще похрипывая после приступа кашля. — Что значит красный цвет?

— Значит, что у нас через шесть часов начнется кровотечение из заднего прохода, — сообщил Холден. — Нам надо на корабль. Там есть все медикаменты.

— Что это за… херня? — спросил Миллер.

Холден сгреб его за плечо и увлек по коридору к эстакаде. Кожа у него горела и зудела. Это могло быть действием радиации или разыгравшегося воображения. Учитывая дозу, которую он сейчас получил, оставалось только радоваться, что запас его спермы хранился в Монтане и на Европе.

При этой мысли у него зачесалась мошонка.

— Они подорвали станцию атомным зарядом, — заговорил Холден. — Черт, скорее, просто объявили, что она подорвана. Потом затащили всех в убежища, у которых радиация только внутри. И усыпили газом, чтобы люди не шумели.

— Есть более простые способы убийства, — сказал Миллер, прерывисто дыша на бегу.

— Значит, это не просто убийство, — ответил Холден. — Вирус, да? Тот, что убил девушку. Он… питается радиацией.

— Инкубатор, — согласно кивнул Миллер.

Они добрались до эстакады, ведущей на нижний уровень, но по ней поднималась группа штатских под охраной двух фальшивых копов. Холден оттащил Миллера в сторону, и они спрятались в тени ларька, недавно торговавшего лапшой.

— Значит, они их заразили, так? — шептал Холден, дожидаясь, пока пройдет группа. — Может, ввели вирус, объявив, что это лекарство от лучевой болезни. Может, разлили по полу ту бурую жижу. И то, что было в вашей Джули…

Он осекся, потому что Миллер вышел из тени и направился прямо к группе, выходившей с эстакады.

— Офицер? — обратился он к одному из подставных копов.

Оба остановились, и один из них начал:

— Вам положено быть…

Миллер выстрелил ему в горло, прямо под забрало шлема. Потом, плавно развернувшись, прострелил второму внутреннюю сторону бедра пониже паха. Когда раненый запрокинулся на спину, вопя от боли, Миллер приблизился и сделал еще один выстрел, на этот раз в шею.

В группе штатских двое подняли крик. Миллер навел на них пистолет, и они угомонились.

— Спускайтесь на второй уровень и найдите место, где спрятаться, — сказал он. — Не слушайте этих людей, даже если они в форме полиции. Они не о вашем спасении пекутся. Идите.

Штатские помялись немного и бросились бежать. Миллер, достав из кармана патроны, начал заменять три истраченных. Холден хотел что-то сказать, но Миллер опередил его.

— Если стрелять, стреляйте в горло. Почти у всех между нагрудником и забралом остается просвет. Если шея закрыта, стреляйте в бедро. Там очень тонкая броня. Иначе она мешала бы двигаться. Такой выстрел остановит почти любого.

Холден кивнул, словно видел в этом какой-то смысл.

— Ладно, — выдавил он. — Слушайте, давайте вернемся на корабль, пока не истекли кровью, а? И постараемся больше никого не убивать, если можно. — Голос его звучал спокойнее, чем был он сам.

Миллер вщелкнул обойму на место и загнал патрон в ствол.

— Думается, еще многих придется подстрелить прежде, чем все кончится, — сказал он. — Но я согласен: сначала — главное.

Глава 28

Миллер

Миллер впервые убил человека на третьем году работы в безопасности. Тогда, в двадцать два года, он только что женился и подумывал о детях. Как новенькому ему поручили дерьмовую работенку: патрулировать уровни, настолько высокие, что он страдал кориолисовой морской болезнью, ходил по вызовам на домашние скандалы в норы не шире чуланов и охранял вытрезвитель, чтобы помешать хищникам насиловать допившихся до бессознательного состояния. Обычное дело. Он знал, чего ждать, и считал, что справится.

Вызвали его в нелегальный ресторан почти у самого центра массы. Меньше одной десятой g, всего лишь намек на силу тяжести, а внутреннее ухо раздражали изменения силы вращения. До сих пор, стоило ему подумать о том дне, как он вспоминал шум раздраженных голосов, звучавших слишком быстро и сливавшихся в ушах. Запах чанового сыра. Тонкую дымку от дешевых электрических сковород.

Все произошло быстро. Извращенец показался из норы с пушкой в руке. Другой рукой он волок за волосы женщину. Напарник Миллера, Карсон, ветеран, отслуживший десять лет, выкрикнул предупреждение. Преступник развернулся, выставил пистолет на вытянутую руку, как на видео. Все время обучения инструкторы твердили им, что никто не знает, как поступит, пока не дойдет до дела. Убить человеческое существо трудно. Не все на это способны. Преступник выронил пистолет, выпустил женщину и закричал. Оказалось, что, по крайней мере для Миллера, не так уж это трудно.

После он прошел обязательный курс психотерапии. Он плакал. Его мучили кошмары, приступы дрожи и все прочее, о чем полицейские не говорят. Но даже тогда все случившееся было как бы отделено расстоянием, будто он, напившись, наблюдал, как блюет. Просто физическая реакция. Пройдет.

Главное, он теперь знал ответ на вопрос. Если надо, он может убить.

Но сейчас, в коридорах Эроса, он наслаждался убийством. Даже убийство того, первого ублюдка было лишь печальной служебной необходимостью. Удовольствие от убийства пришло после Джули, и даже не столько удовольствие, сколько исчезновение боли.

Он не поднимал пистолета. Холден первым вышел на эстакаду, и Миллер держался за ним, позволяя землянину задавать темп. Тот двигался быстрее, к тому же обладал естественным атлетизмом человека, приспособившегося к переменам гравитации. Миллер чувствовал, что заставил Холдена нервничать, и немного сожалел об этом. Чтобы раскрыть тайну Джули, ему нужно было попасть на корабль Холдена.

И между прочим, не умереть от лучевой болезни в ближайшие часы. Это, возможно, окажется не так легко.

— Ну вот, — заговорил Холден, остановившись на выходе с эстакады, — нам надо вернуться вниз, а между нами и Наоми может оказаться немало охранников, которые удивятся при виде двоих, направляющихся не в ту сторону.

— Проблема, — согласился Миллер.

— Есть идеи?

Миллер нахмурился, глядя в пол. На Эросе полы отличались от церерских. Ламинат с золотистыми блестками.

— «Труба» наверняка не работает, — сказал он, — а если и работает, то по измененному графику, высаживает всех только на уровне казино. Значит, это исключается.

— Опять служебные коридоры?

— Если мы сумеем найти переходы с уровня на уровень, — ответил Миллер. — Может оказаться не так просто, но это всяко лучше, чем со стрельбой пробиваться через пару дюжин мудаков в броне. Сколько у нас до контрольного срока?

Холден посмотрел на свой терминал. Радиационная тревога все еще горела багровым светом. Миллер задумался, через какое время она перезагрузится.

— Чуть больше двух часов, — сказал Холден. — Вполне успеваем.

— Тогда поищем, — предложил Миллер.

Коридоры, ближайшие к радиационному убежищу — ловушке-инкубатору, — уже опустели. Широкие проходы, предназначенные пропускать древние строительные механизмы, превращавшие Эрос в человеческое жилье, гулко откликались эхом на шаги двух пар ног и гудение воздуховодов. Миллер не заметил, когда замолкла система оповещения, но сейчас ее молчание представлялось зловещим.

Будь это на Церере, он знал бы, куда идти, куда что ведет, как элегантно перебраться с уровня на уровень. На Эросе приходилось довольствоваться обоснованными предположениями. Не так уж мало.

Однако он видел, что время уходит слишком быстро и, что еще хуже, хотя оба они об этом молчали, они двигались медленнее обычного. Ощущение еще не достигло порога сознания, но Миллер понимал, что последствия облучения начинают сказываться. И улучшения ждать не приходилось.

— Ладно, — сказал Холден. — Где-нибудь здесь должен быть служебный ход.

— Еще можно попробовать станцию «трубы», — предложил Миллер. — Вагоны идут в вакууме, но параллельно должны быть сервисные туннели.

— А вы не думаете, что их закрыли при аварийном предупреждении?

— Возможно, — признал Миллер.

— Эй, вы двое! Какого хрена здесь околачиваетесь?

Миллер оглянулся через плечо. Двое в полицейском снаряжении угрожающе махали им. Холден бросил тихое и резкое словцо. Миллер прищурился.

Штука в том, что это дилетанты. Пока те двое подходили, у него в голове стала зарождаться какая-то мысль. Убить их и взять снаряжение не получится. Кровь и следы пуль яснее ясного скажут, что произошло. Однако…

— Миллер! — предостерегающе шепнул Холден.

— Знаю, — ответил Миллер.

— Я спрашиваю, какого хрена вы здесь болтаетесь? — повторил один из охранников. — На станции чрезвычайное положение. Все должны собраться на уровне казино или находиться в убежищах.

— Мы как раз искали дорогу на… э, уровень казино, — с извиняющейся улыбкой ответил Холден. — Мы не здешние, и…

Ближайший из охранников ловко врезал рукоятью оружия по ноге Холдену. Землянин свалился, и Миллер, выстрелив бандиту под забрало, повернулся к его остолбеневшему напарнику.

— Ты — Мики Ко, так?

Тот побледнел, однако кивнул.

Холден застонал и поднялся.

— Детектив Миллер, — продолжал Миллер. — Взял тебя на Церере четыре года назад. Ты малость перебрал в баре Таппана, помнится. Избил девушку бильярдным кием.

— Ух ты, — с испуганной улыбкой ответил бандит. — Да, я помню. Как поживаете?

— Хорошо и плохо, — ответил Миллер. — Знаешь, как это бывает. Отдай пушку землянину.

Ко перевел взгляд с одного на другого, облизнул губы, оценивая свои шансы. Миллер покачал головой.

— Серьезно, отдай ему пушку.

— Да, конечно. Никаких проблем.

«Вот такие убили Джули, — думал Миллер. — Тупые. Близорукие. Люди, у которых вместо души хватательный рефлекс». Джули в его воображении с грустью и отвращением качала головой, и Миллер задумался, о ком это она. О гангстере, уже протянувшем оружие Холдену, или о нем самом. Может быть, ее чувства относились к обоим.

— Что здесь за дела, Мики? — спросил Миллер.

— Это о чем? — Парень придуривался, словно на допросе в полиции. Тянул время. Вел старую игру в копов и воров, словно она еще что-то значила. Словно ничего не изменилось. Миллер с удивлением ощутил ком в горле. К чему бы это?

— Работа, — сказал он. — На что тебя подписали?

— Не знаю я…

— Эй, — мягко напомнил Миллер, — твоего дружка я уже убил.

— И он сегодня третий, — вставил Холден. — Я сам видел.

Миллер обратил внимание, как изменился взгляд Ко, переключаясь на новую игру. Все старо, знакомо и предсказуемо — как вода, текущая вниз.

— Ну, — принялся рассказывать он, — работа как работа. Этак с год назад заговорили, что мы начинаем большое дело, понимаешь? Но никто не знал, о чем речь. А несколько месяцев назад нас стали вывозить. И обучали на копов, понимаешь?

— Кто вас обучал? — спросил Миллер.

— Прежние ребята. Те, что работали по контракту до нас, — ответил Ко.

— «Протоген»?

— Да, вроде бы. Потом они убрались, а мы — на их место. Просто рабочая сила, знаешь ли. Типа для контрабанды.

— Какая контрабанда?

— Да всякая разная, — буркнул Ко. Страх у него прошел, и это сказывалось и в манере держаться, и в интонациях. — Камеры наблюдения, установки связи, жутко серьезные серверы со встроенными гелевыми софтами. И научное оборудование. Для всяких там анализов воды и воздуха. И такие древние роботы на дистанционке, что используют на рудниках в вакууме. Всякое дерьмо.

— И куда оно шло? — вмешался Холден.

— Сюда. — Ко широко обвел руками воздух, камень, всю станцию. — Все шло сюда. Они месяцами все это устанавливали. А потом, несколько недель, ничего.

— Как понять — «ничего»?

— Вообще ничего. Столько суетились, а потом сели, засунув палец в жопу.

«Что-то пошло не так. Доставка с Фебы сорвалась, но потом появилась Джули, — подумал Миллер, — и игра пошла своим чередом». Он снова увидел ее в том номере. Длинные раскидистые щупальца какой-то чертовщины, выросты костей, прорвавшие кожу, черные нити из глазниц.

— Платят они хорошо, — философски рассуждал Ко, — да и приятно было выбраться с насиженного места.

Миллер согласно кивнул, наклонился ближе, приставил дуло к сочленению доспехов у него на животе и выстрелил.

— Какого черта? — возмутился Холден, когда Миллер вернул пистолет в карман куртки.

— А что было делать? — отозвался Миллер, присаживаясь рядом с раненым в живот человеком. — Он что, так бы нас и отпустил?

— Ну, хорошо, — сказал Холден, — но…

— Поддержи его. — Миллер закинул локоть Ко себе на плечо. Тот вскрикнул, когда его начали поднимать.

— Что?

— Подхвати с другой стороны, — велел Миллер. — Человеку нужен врач, верно?

— Гм, да, — согласился Холден.

— Так поддержи его с той стороны.

До убежищ оказалось не так далеко, как думал Миллер. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, что Ко еще не вырубился и орал, когда они туда добрались. Это увеличивало их шансы — главное, чтобы он не выговорил ничего внятного. Когда они оказались перед первой группой охраны, бормотание Ко было достаточно неразборчивым.

— Эй, — позвал Миллер, — помогите, кто-нибудь.

Четверо охранников у верхнего выхода с эстакады переглянулись и направились к ним — любопытство перевесило выучку. Холден тяжело дышал. Миллер тоже. Плохой признак — Ко весил не так уж и много.

— Что за черт? — начал один из охраны.

— Там внизу засела кучка народу, — сказал Миллер. — Сопротивлялись. Я думал, вы прочесали этот уровень.

— Не наша работа, — ответил парень. — Наше дело — водить от казино к убежищам.

— Ну, кто-то напортачил, — огрызнулся Миллер. — Транспорт у вас есть?

Охранники снова переглянулись.

— Можно вызвать, — предложил тот, что стоял позади.

— Забудь, — перебил Миллер. — Вы, мальчики, валяйте за теми стрелками.

— Минуту, — спохватился первый. — Вы, вообще-то, кто такие?

— Техники из «Протогена», — заявил Холден. — Меняли отказавшие сенсоры. Этот парень должен был нам помогать.

— Ничего такого не слыхал, — сказал первый.

Миллер просунул палец под нагрудник Ко и нажал. Ко взвизгнул и забился у него в руках.

— Можешь потолковать об этом с боссом, когда найдешь время, — бросил Миллер. — Пошли, доставим этого засранца к врачу.

— Стоять! — приказал охранник, и Миллер вздохнул. Четверо. Если бросить Ко и отскочить в укрытие… хотя какое здесь укрытие. И кой черт знает, как поведет себя Холден.

— Где эти стрелки? — рявкнул охранник. Миллер сдержал улыбку.

— В норе в четверти кэмэ против вращения, — ответил он. — Там еще труп лежит, мимо не пройдете.

Миллер повернул к эстакаде. Охранники у него за спиной спорили, что делать, кого вызвать, кого послать.

— Ты совершенно сумасшедший, — проговорил Холден сквозь беспомощный скулеж Ко.

Возможно, он был прав.



«В какой момент, — думал Миллер, — перестаешь быть человеком?» Должен же существовать такой момент, какое-то решение, которое ты принимаешь, и вот до него ты был одним, а после — уже кто-то другой. Проходя уровни Эроса, волоча вдвоем с Холденом окровавленное тело Ко, Миллер рассуждал сам с собой. Возможно, он умирал от лучевой болезни. Он прошел мимо полудюжины охранников на одной привычке внушать страх, а не бояться самому. За последние два часа он убил троих. Четверых, считая Ко. Значит, вернее будет считать — четверых.

Рациональная часть его сознания, слабый тихий голос, который он взращивал годами, наблюдал за ним со стороны и перебирал все принятые решения. Все его действия на тот момент казались абсолютно осмысленными. Выстрелить в Ко. Убить тех троих. Покинуть безопасное укрытие, чтобы пронаблюдать за эвакуацией. С эмоциональной точки зрения все это казалось очевидным. И только при взгляде со стороны становилось заметным, насколько это опасно. Увидев в таком состоянии другого — Мусс, Хэвлока, Сематимбу, — он бы в несколько минут догадался, что человек слетел с катушек. В случае с самим собой ему понадобилось больше времени. Но Холден был прав. Где-то по пути он потерял себя.

Ему хотелось думать, что дело в Джули, что это случилось, когда он нашел ее тело и понял, что не сумел спасти, — но это просто оттого, что сам момент выглядел сентиментальным. По правде сказать, и прежние решения — покинуть Цереру ради вольной охоты за Джули, пропить свою карьеру, хоть на день остаться копом после самого первого убийства — все это, на объективный взгляд, не имело смыла. Он жил по пояс в худшем, что могло предложить человечество. Он потерял жену, которую когда-то любил. Он на опыте узнал, что способен убить человека. И не случалось на всем его пути такой минуты, о которой он мог бы сказать: прежде я был в здравом рассудке, а после — нет.

Возможно, это был кумулятивный процесс, как курение. Одна сигарета мало что меняет. И пять меняют немногим больше. Каждая подавленная эмоция, каждая оборванная связь, любовь, дружба или сочувствие, от которых он отвернулся, на ступень уводили его от себя. До сих пор он умел убивать людей бесстрастно. Принимать собственноручно оборванную жизнь со спокойствием, позволяющим планировать и действовать дальше.

Воображаемая Джули Мао склонила голову, вслушиваясь в его мысли. Ему представилось, как она обнимает его. В этом объятии было мало эротичного. Она утешала. Прощала.

Вот почему он ее искал. Джули стала его частью, способной на человеческие чувства. Символом того, чем бы он был, если бы не был таким, как есть. Придуманная им Джули наверняка не имела ничего общего с реальной женщиной. Встреча стала бы разочарованием для них обоих.

Он должен был в это верить, как верил во все, что отрезало его от прежней любви.

Холден остановился. Тело — теперь уже труп — Ко навалилось на Миллера.

— Что? — спросил он.

Холден кивнул на панель в стене перед ними. Миллер тупо уставился на нее и не сразу узнал. Они дошли. Вернулись к тайнику.

— Ты в порядке? — спросил Холден.

— Ага, — процедил Миллер. — Просто задумался ни о чем. Извини.

Он выпустил Ко, и труп с глухим звуком осел на пол. У Миллера, кажется, затекла рука. Он потряс ею, но покалывание не проходило. Его захлестнула волна головокружения и тошноты. «Симптомы», — подумал он.

— Как у нас со временем? — спросил он.

— Чуть-чуть опоздали к контрольному сроку. На пять минут. Это ничего, — сказал Холден и сдвинул дверь. За ней, там, где оставались Наоми, Алекс и Амос, было пусто.

— Пипец, — сказал Холден.

Глава 29

Холден

— Пипец, — сказал Холден. — Они нас бросили.

Нет, она бросила его. Наоми предупреждала, но, столкнувшись с реальностью, Холден понял, что по-настоящему не верил ей. И вот оно перед ним — доказательство. Пустое место там, где он оставил ее. Сердце у него колотилось, горло перехватило, дыхание срывалось. Болезненное ощущение во внутренностях — то ли отчаяние, то ли отслаивающаяся слизистая кишечника. Он умрет, сидя перед дверями дешевого отеля на Эросе, потому что Наоми точно выполнила свое обещание. Его собственный приказ. Обида в нем не желала слушать доводов разума.

— Мы покойники, — сказал он и сел на край горшка с травой.

— Сколько у нас времени? — спросил Миллер, оглядывая коридор и нащупывая свой пистолет.

— Понятия не имею. — Холден ткнул в мигающий красным значок радиации на терминале. — Думаю, по-настоящему мы это почувствуем через несколько часов, но точно не знаю. Господи, был бы здесь Шед…

— Шед?

— Мой друг, — ответил Холден, не желая вдаваться в подробности. — Хороший медтехник.

— Вызови Наоми, — попросил Миллер.

Холден несколько раз стукнул пальцем по терминалу.

— Сеть так и не включилась, — сказал он.

— Ладно, — кивнул Миллер, — идем к твоему кораблю. Может, он еще в порту.

— Они уйдут. Наоми спасает команду. Она меня предупреждала, но я…

— Все равно идем, — оборвал его Миллер, переступая с ноги на ногу и оглядывая коридор из конца в конец.

— Миллер… — начал Холден и замолчал. Миллер явно был на грани, он уже застрелил четверых. Холден все больше боялся отставного копа. Словно прочитав его мысли, Миллер подступил ближе, двумя метрами возвышаясь над сидящим. Он горестно улыбался, в его взгляде была обескураживающая мягкость. Холден, кажется, предпочел бы угрозу.

— Как я понимаю, у нас три варианта, — сказал Миллер. — Первый: мы застаем твой корабль в доке, получаем необходимое лечение и, может быть, остаемся в живых. Второй: мы пытаемся пробиться на корабль и нарываемся на шайку мафиози. Умираем со славой под градом пуль. Третий: сидим здесь и льем кровь из глазниц и задниц.

Холден молча смотрел на копа и хмурил лоб.

— Мне два первых больше по вкусу, чем последний, — продолжал Миллер, как будто извиняясь. — Ты не хочешь со мной?

Холден, не удержавшись, рассмеялся, но Миллера его смех, кажется, не обидел.

— Конечно, — сказал Холден. — Просто мне нужно было минутку пожалеть себя. Пойдем, получим по пуле от мафиози.

В его голосе было больше бравады, чем в душе. По правде сказать, умирать ему не хотелось. Даже в годы службы на флоте мысль о смерти при исполнении долга представлялась ему далекой и нереальной. Его корабль никогда не погибнет, а если погибнет, он спасется на шлюпке. Мир без него невозможно было вообразить. Он рисковал, он видел, как гибнут другие, даже те, кого он любил. Теперь впервые реальной стала его смерть.

Он смотрел на копа. Он знал этого человека меньше суток, не доверял и вряд ли симпатизировал ему. Вот с кем ему предстоит умереть. Холден вздрогнул и поднялся, вытащил из-за пояса пистолет. Под паникой зародилось ощущение глубокого покоя. Холден надеялся сохранить его.

— Я за тобой, — сказал Холден. — Если мы выберемся, напомни, чтобы я позвонил матерям.



Залы казино походили на пороховую бочку в ожидании спички. Даже если прочесывание выявило не всех, на трех уровнях станции собралось более миллиона человек. Суровые мужчины в полицейском снаряжении двигались в толпе, приказывая всем оставаться на месте, пока их не разведут по убежищам, поддерживая в людях страх. Время от времени небольшую группу штатских уводили. Холден знал — куда, и от этого у него жгло под ложечкой. Хотелось выкрикнуть, что копы подставные, что они ведут людей на смерть. Но бунт в такой тесноте превратился бы в мясорубку. Возможно, избежать ее все равно не удастся, но ему не хотелось начинать.

Начал кто-то другой.

Холден услышал громкие голоса, гневный ропот толпы и следом — усиленный динамиками голос из-под полицейского шлема, приказывающий расступиться. А потом раздался выстрел и, после короткой паузы, целая очередь. Люди завопили. Вся толпа вокруг Холдена и Миллера хлынула в противоположные стороны: кто-то рвался на шум, а кто-то стремился подальше. Холдена закрутило в потоке. Миллер дотянулся и ухватил его за рубашку на спине, зажал ткань в кулаке и крикнул, чтобы держался рядом.

Примерно в дюжине метров дальше по коридору, в кофейне, отделенной черными перильцами высотой по пояс, оказался один из гангстеров, отрезанный штатскими от своих. Выставив пистолет, он пятился и орал: «Разойдитесь!» Люди продолжали надвигаться, их лица искажала безумная ярость бунтующей толпы.

Гангстер выстрелил, и маленькое тело качнулось вперед, рухнув к его ногам. Холден не мог разобрать, мальчик это или девочка, но убитому было не больше тринадцати или четырнадцати лет. Гангстер шагнул вперед, глянул на труп и снова навел пистолет на людей.

Это было уже слишком.

Холден понял, что бежит по коридору к убийце, выставив пистолет и крича, чтобы люди посторонились. Он был метрах в семи, когда толпа расступилась, позволив ему увидеть цель. Половина выстрелов ушла в сторону, в прилавок кафе и в стены, одна пуля раскидала стопку керамических тарелок. Но часть попала в гангстера, отшвырнув его назад.

Холден перепрыгнул перильца и затормозил в трех метрах от самозваного копа и его жертвы. Пистолет выстрелил последний раз, и обойма открылась, показывая, что зарядов больше нет.

Бандит не упал. Он выпрямился, глянул на свое туловище, потом поднял глаза и прицелился в лицо Холдену. У Холдена хватило времени насчитать три вмятины на его нагруднике. «Умрем со славой под градом пуль», — подумал он.

Гангстер процедил:

— Тупой муди… — и голова его запрокинулась, выбросив красный фонтан.

— Просвет на шее, забыл? — сказал у него за спиной Миллер. — Нагрудник из пистолета не пробить.

Приступ тошноты заставил Холдена скрючиться вдвое, хватая ртом воздух. В горле стоял привкус лимона, и он дважды сглотнул, сдерживая рвоту. Он боялся обнаружить в ней кровь и слизистую желудка. Не нужно ему было этого видеть.

— Спасибо, — выдохнул он, обернувшись к Миллеру.

Тот кивнул куда-то в его сторону, потом подошел к охраннику и пошевелил тело ногой.

Холден, выпрямившись, оглядел коридор, ожидая неизбежного: свирепых мафиози, несущихся к ним. И ни одного не увидел. Они с Миллером очутились на островке спокойствия посреди Армагеддона. Кругом хлестали щупальца насилия. Люди разбегались во все стороны, громилы орали в усилители, подчеркивая приказы отдельными выстрелами. Но их были какие-то сотни на многие тысячи разъяренных или охваченных паникой штатских. Миллер указал на этот хаос.

— Вот так оно и бывает, — прокомментировал он. — Дайте банде йеху оружие, и они решат, будто знают, что делают.

Холден склонился над упавшим ребенком. Это оказался мальчик лет тринадцати с азиатскими чертами лица и черными волосами. Пульса Холден найти не смог. Кровь из зиявшей на груди раны текла не потоком, а тонким ручейком. Холден все-таки поднял его, отыскивая взглядом место, куда перенести.

— Он мертв, — сказал Миллер, заменяя истраченный патрон.

— Иди к черту. Мы же не знаем. Если сумеем донести до корабля, может…

Миллер покачал головой, глядя на ребенка на руках у Холдена грустно и отчужденно.

— Стреляли крупным калибром в центр тяжести, — сказал Миллер. — Ему конец.



— Пипец, — сказал Холден.

— Ты это уже говорил.

Яркая неоновая реклама над коридором, выводящим с уровня казино к порту, возвещала: «СПАСИБО ЗА ИГРУ» и «НА ЭРОСЕ ВЫ ВСЕГДА В ВЫИГРЫШЕ». Под ней путь преграждали два ряда охраны в тяжелой боевой броне. Даже отказавшись от мысли навести порядок в казино, они не собирались никого выпускать.

Холден с Миллером присели за перевернутой кофейной тележкой в сотне метров от громил. У них на глазах десяток людей, бежавших на охрану, скосили автоматным огнем, уложив рядом с теми, кто пытался прорваться раньше.

— Я насчитал тридцать четыре, — сообщил Миллер. — Сколько ты возьмешь на себя?

Холден в изумлении обернулся к нему и только по лицу бывшего копа догадался, что тот шутит.

— Кроме шуток, как нам здесь пройти? — спросил он.

— Тридцать человек с автоматами и открытой линией огня. Метров двадцать без всякого прикрытия, — ответил Миллер. — Нам не пробиться.

Глава 30

Миллер

Они сидели на полу, прижавшись спинами к ряду лишившихся игроков автоматов патинко, и наблюдали за приливами и отливами насилия, будто за футбольным матчем. Миллер приспособил свою шляпчонку на согнутое колено. Он спиной чувствовал вибрацию, когда автомат выходил в начало игровой программы. Мигали и переливались огоньки. Холден рядом с ним тяжело отдувался, словно после гонки. Перед ними творилось что-то из Иеронима Босха — казино готовилось к смерти.

Попытка бунта уже затухала. Мужчины и женщины сбивались в тесные группки. Между ними расхаживали охранники, разгоняли слишком большие или непокорные скопления людей угрозами. Где-то что-то горело настолько сильно, что воздухоочистители не справлялись с запахом расплавленной пластмассы. С криками, воплями и стонами отчаяния сливались мелодии Бхангры. Какой-то идиот орал на кого-то из тех, кого считал копами: он, видите ли, адвокат, он записал все на видео, виновным это даром не пройдет. Миллер наблюдал, как на крик стягиваются люди. Парень в шлеме послушал, кивнул и прострелил адвокату коленную чашечку. Толпа рассеялась, только одна женщина, жена или подруга адвоката, склонилась над кричащим мужчиной. А в голове у Миллера все медленно рассыпалось на куски.

Он сознавал, что в нем поселились два разных человека. Один — знакомый ему Миллер. Тот, который обдумывал, что делать, когда они выберутся отсюда, какие предпринять шаги, чтобы связать точки между Фебой, Церерой, Эросом и Джульеттой Мао, как раскрыть дело. Эта часть сознания наблюдала за толпой, как он, бывало, рассматривал место преступления, ожидая проявления подробностей, изменений, которые стоят внимания, подскажут ему разгадку тайны. Близорукая, тупая часть, не желавшая смириться с тем, что впредь его не будет, и уверенная, что наверняка, наверняка остается какое-то «после».

Второй Миллер был иным. Спокойнее. Грустноватый, возможно, зато безмятежный. Много лет назад он прочел стихотворение, называвшееся «Тяга к смерти», но только сейчас понял эти слова. Узел в его душе распускался. Высвобождалась вся энергия, связывавшая воедино его мир: Цереру, его жену, карьеру, его самого. Он за один этот день застрелил больше людей, чем за всю свою службу в охране. Он начал — всего лишь начал — сознавать, что влюблен в объект розыска, только после того, как нашел ее мертвой. Он без тени сомнений видел, что хаос, который он всю жизнь пытался сдержать, сильнее, обширнее и могущественнее, чем он был или когда-нибудь станет. Никакие компромиссы не помогли бы. Тяга к смерти разворачивалась в нем, легко распускала темные лепестки. Она приносила облегчение, расслабление, как долгий медленный выдох для того, кто всю жизнь сдерживал дыхание.

Он разваливался, но это ничего не значило, так как он умирал.

— Эй, — позвал Холден. Миллер не ожидал услышать такую силу в его голосе.

— Да?

— Ты в детстве смотрел «Миско и Мариско»?

Миллер нахмурился.

— Детскую передачу, что ли?

— Это где пять динозавров и злодей в большой розовой шляпе, — напомнил Холден и принялся напевать веселенький скачущий мотив. Миллер прикрыл глаза и вдруг начал подпевать. Когда-то он помнил и слова. Теперь остались только взлеты и падения мелодии, бегущей вверх и вниз по широкой гамме, где каждый диссонанс разрешался следующей нотой.

— Верно, смотрел, — сказал Миллер, когда они допели.

— Я с ума сходил от этой передачи. Наверно, мне лет восемь или девять было, когда я последний раз смотрел, — сказал Холден. — Забавно, как эта ерунда остается в памяти.

— Точно, — согласился Миллер, закашлялся, отвернулся и сплюнул красным. — Ты как, держишься?

— Я в порядке, — сказал Холден и, помолчав, добавил: — Пока не надо вставать.

— Тошнит?

— Есть немного.

— Меня тоже.

— Что же это такое? — спросил Холден. — Я хочу сказать, за каким чертом это делается? Зачем?

Законный вопрос. Прикончить Эрос — как и любую станцию Пояса — было довольно просто. Всякий, владеющий основами орбитальной механики, нашел бы способ расколоть станцию, сбросив камень подходящего размера с подходящей скоростью. «Протоген», затратив не больше усилий, мог испортить систему циркуляции воздуха или отравить ее — да что угодно. Здесь творилось не убийство. Даже не геноцид.

Да еще вся эта аппаратура наблюдения. Камеры, установки связи, сенсоры для анализа воды и воздуха. Для такой затеи могло быть всего две причины. Или какой-то сумасшедший ублюдок из «Протогена» вздумал полюбоваться, как гибнут люди, или…

— Они не знают, — сказал Миллер.

— Чего?

Он повернулся к Холдену. Теперь им правил первый Миллер, детектив и оптимист, которому все нужно было знать. Тяга к смерти не противилась — конечно, нет. Она вообще не имела способности к сопротивлению. Миллер поднял руку, словно наставлял новичка.

— Они не знают, зачем это… или, понимаешь, не знают, что из этого выйдет. Тут даже не камера пыток. За всем этим наблюдают, верно? Сенсоры воды и воздуха. Это чашка Петри.[25] Они не знают, что делает с людьми та дрянь, что убила Джули, и теперь собираются узнать.

Холден нахмурился.

— У них что, лабораторий нет? Можно ведь было испытать это дерьмо на животных или еще как. Для эксперимента все это выглядит грязновато.

— Может, им нужна была большая подборка образцов, — сказал Миллер. — А может, речь не о людях. Они хотят выяснить, что случится со станцией.

— Веселенькие у тебя мысли, — заметил Холден.

Джули Мао в сознании Миллера откинула с глаз локон. Она хмурилась, казалась задумчивой, заинтересованной, озабоченной. Во всем этом должен был таиться какой-то смысл. Это как одна из задач в курсе орбитальной механики — движения и повороты выглядят беспорядочными, пока не расставишь по местам все переменные. Тогда необъяснимое становится единственно возможным. Джули улыбнулась ему. Джули как она есть. Джули, какой он ее выдумал. Тот Миллер, что не смирился со смертью, улыбнулся в ответ. И когда она исчезла, его сознание переключилось на шум автоматов патинко и низкое дьявольское завывание толпы.

Еще одна группа — двадцать пригнувшихся, как полузащитники на футбольном поле, мужчин — рванулась к стражам, прикрывающим выход в порт. Стрелки скосили всех.

— Будь у нас достаточно людей, — заговорил Холден, когда очереди смолкли, — мы бы пробились. Не могут же они убить всех.

— Для того эти громилы и патрулируют толпу, — возразил Миллер. — Чтобы не дать организоваться группе прорыва. Помешивают кашу в горшке.

— Но даже толпа, если она достаточно велика…

— Возможно, — согласился Миллер. В груди щелкнуло что-то, чего минуту назад там не было. Он медленно глубоко вздохнул, и щелчок повторился. Где-то в левом легком.

— Хоть Наоми выбралась, — сказал Холден.

— Это хорошо.

— Она потрясающая. Ни за что не подвергла бы опасности Амоса и Алекса, если б могла ее избежать. Понимаешь, она серьезный профессионал. Она сильная, понимаешь? То есть действительно, по-настоящему…

— И хорошенькая, — вставил Миллер. — Прекрасные волосы. И глаза мне нравятся.

— Да я не об этом, — сказал Холден.

— По-твоему, она не красавица?

— Она мой старпом, — объяснил Холден. — Она… знаешь…

— За чертой?

Холден вздохнул.

— Она ведь выберется?