Но нет. Твари только выли хором внизу, но пытаться вылезти наружу не стали. Видимо, слишком светло было здесь для них. Да и вообще это была уже чужая охотничья территория, куда никакой представитель животного мира не сунется без крайней необходимости.
А мы с Виктором стояли и смотрели на мир, в который мы попали.
Мир будущего Зоны.
Которого у нее просто не было…
Кругом расстилалась выжженная пустыня. Черная, спекшаяся земля под ногами напоминала засохшую кровяную корку на громадной ране. Деревьев не было, даже мутировавших. Сгорели дотла. Зато вместо них то тут, то там оживляли мертвый пейзаж танки. Сгоревшие. Черные. Оплавленные. Местами ржавые, но еще не успевшие окончательно сгнить под кислотными дождями.
А над этим унылым пейзажем по-прежнему вздымалась кверху знаменитая вентиляционная труба третьего и четвертого энергоблоков Чернобыльской АЭС. Вечная, как сама Зона, которую ничто не способно убить. Даже атомный взрыв, который, судя по последствиям, грохнул где-то неподалеку несколько лет назад.
– Влипли, – сказал Виктор, усаживаясь на землю и скрещивая ноги. – По ходу, в будущем человечеству не избежать ядерной войны. И это печально. Потому, что в постап-мире, где всё сгорело нафиг, нам будет тупо нечего жрать.
– Ну, может, на то ты и полиция времени, чтоб предотвратить всё это? – неуверенно поинтересовался я, одновременно прикидывая наши шансы раздобыть еду и воду. Получалось, невелики они. Река Припять наверняка выкипела от взрыва, а пища… Неужто придется спускаться вниз и охотиться на белоглазых подземных тварей? Во-первых, вопрос, кто в этом случае на кого охотиться будет, и, во-вторых, сможем ли мы с Виктором питаться столь отвратной добычей.
– Неважная из меня сейчас полиция, – невесело усмехнулся Японец. – После всего мне б желательно сутки-другие в себя прийти, отдохнуть, чтоб мы с тобой не застряли навечно в стране Токоё.
Я призадумался.
– А знаешь, тот Масурао, что на тебя охотился, обошелся без всяких Токоё. Он свалил не в туман этой твоей страны мертвых, а в портал, разрубив пространство голыми руками.
– И при этом в воздухе были видны полупрозрачные следы от его ладоней, похожие на какие-то знаки? – быстро спросил Савельев.
– Так точно, – кивнул я. – Штук семь-восемь знаков точно было.
– Девять, – нахмурился Виктор. – Это кудзи-кири, искусство «вспарывания девятью знаками». Владеющий им может убивать людей на расстоянии одним движением руки, а также свободно проходить через пространство и время.
– А ты так можешь? – поинтересовался я.
Виктор покачал головой.
– Я вплотную подошел к границе, отделяющей обычного синоби от воина стихии Пустоты. Но я не стал убивать неживого, и поэтому кудзи-кири и некоторые другие сверхспособности остались для меня недоступными.
– И почему не стал? – удивился я. – Неживому-то не по барабану ли, убьют его или нет.
– Всё не так просто, – вздохнул Виктор. – Даже те предметы, которые мы считаем неживыми, имеют свое ками. Душу, проще говоря. Не такую, как у нас, но она у них есть. И когда я увидел это своими глазами, то просто не смог убить беззащитное существо, которое, оказывается, тоже хочет жить.
Я кивнул.
– Сложно всё это понять, но беззащитного я бы тоже не убил. Рука б не поднялась. Даже ради способности ходить из вселенной во вселенную как к себе домой.
– Как видишь, для Масурао это не явилось препятствием, – хмыкнул Савельев. – Ладно, давай глянем, чем мы с тобой богаты в плане еды и боеприпасов.
Подсчет наших запасов оказался неутешительным. В карманах своего комбеза я нашел пару галет, завернутых в фольгу, а Виктор – шоколадку с культовой щекастой девочкой на обертке.
– Негусто у нас с жратвенькой, – покачал я головой. – Если ничего приличного в этом плане не найдем, труба дело.
Экономить тут было нечего, поэтому скудные запасы разделили поровну и съели. После чего пить захотелось зверски. Но, к сожалению, флягами черные костюмы не комплектовались, исходя из чего перспектива сдохнуть в этой ядерной пустыне от голода и жажды вырисовывалась всё четче и четче. С голодухи и обезвоживания Виктор вряд ли осилит переход через страну мертвых, да и я уже от усталости еле на ногах держусь… Так что самое время задуматься о ночлеге, тем более что дело шло к вечеру и тёмно-серые, мрачные сумерки уже начали потихоньку окутывать Зону.
Но шоколад свое дело сделал. Мозг, который, как известно, питается глюкозой и кислородом, схомячил свою дозу сахара – и выдал идею.
Из внутреннего кармана комбеза я вытащил сложенную в несколько раз карту подземелий Зоны, которую переложил туда, когда переодевался. Память человеческая та еще обманщица. Обещает, мол, всё запомню, не парься, братан. Но проходит время, и нужная инфа напрочь стирается из извилин. Поэтому памяти своей я доверял ограниченно, и если есть возможность ее освежить, то лучше это сделать.
Карту я разложил прямо на земле, твердой, словно панцирь черепахи. Виктор тоже склонился над чертежом, даже не спросив, откуда он у меня. Любопытство никогда не было его сильной стороной, видать, в школе ниндзя отбили привычку задавать лишние вопросы.
– Так, мы здесь, – сказал я, ткнув в точку на карте. – Не думаю, что все подземные лаборатории разрушились при ядерном ударе – в СССР строили на совесть. Если б ты своим воплем коридор не сломал, думаю, он бы еще лет сто простоял как миленький.
Виктор повернул голову, послушал грустные подвывания мутантов из-под земли и кивнул:
– Ну да. Если б не сломал, и зверюшкам бы сейчас было веселее. Покушали б – и в люлю. А так тоскуют, бедные, на голодный желудок. Но это всё так, лирика. Поясни-ка мне, а зачем нам лаборатории? Сюда сунуться не логичнее будет?
Он ткнул пальцем в прямоугольник на карте, над которым была надпись: «Складские помещения».
– Я не утверждаю, что там осталось что-то интересное для нас, но это всяко лучше, чем ломиться в храм науки, где кроме колб и автоклавов нет ничего сто́ящего.
С Японцем трудно было не согласиться. Я-то по сталкерской привычке всё знакомые объекты для сбора хабара выискивал, Савельев же сразу ухватил суть.
– Вот что значит свежий взгляд японского разведчика, – сказал я. – Не поспоришь. Давай попробуем, вдруг нам и правда повезет.
* * *
Судя по карте, подземные склады были расположены в полукилометре от того места, где мы находились. Всего-то дел было дойти до того места и проникнуть под землю, спекшуюся в твердую корку. Не знаю, чем это так шибанули – ядерной боеголовкой или еще чем, но подобного эффекта я никогда не видел. Мы шли будто по растрескавшемуся местами панцирю мертвого чудовища. Интересно, далеко простирается эта расплавившаяся и потом застывшая пустыня?
Ответ на данный вопрос пришел сам собой. Чем больше мы удалялись от пролома, из которого выбрались, тем чаще под ногами попадались трещины. Причем из одной, что была пошире других, пробился блёклый, хилый цветок. Практически бесцветный, с нездоровой прозеленью на стебле и четырех сморщенных листьях…
Но – живой.
Я присел на корточки и осторожно погладил его. Будто дикого зверька, доверчиво подошедшего за подачкой.
– Интересно, он один выжил здесь? – поинтересовался Виктор.
– Боюсь, мы скоро это узнаем, – отозвался я, поднимаясь на ноги.
Возле земли лучше слышен шум. И мне показалось, что откуда-то снизу доносится тихое, монотонное гудение. То ли мутанты решили хором спеть скорбную песню по поводу неудачной охоты, то ли под землей мощный генератор работает.
Неподалеку от нас возвышалась эпическая фигура из металла: два столкнувшихся танка. Похоже, один, расстреляв все снаряды, пошел на таран, а второй в это время выстрелил в упор. В результате получилась каша из металла, которую потом еще и оплавил ядерный взрыв. А может они просто ехали рядом, в момент взрыва от неожиданности водители тупанули, машины столкнулись – ну и вот. Человеческое воображение часто рисует героические картины там, где подвигом и не пахло. Кстати, под танковым колесом я заметил, будто что-то блеснуло. Подошел, наклонился, поднял.
Это была «батарейка». Дешевый артефакт, часто встречающийся в Зоне. В той, которая осталась в прошлом.
Ага, понятно. Если здесь есть артефакты, значит, «мусорщики» по-прежнему используют Зону как свалку для отходов своего мира. А если здесь есть арты и где-то остались живые люди, то тут поблизости наверняка должны быть сталкеры. Если есть хабар, значит, должны быть и те, кто в нем заинтересован.
Кстати, гул уже явственно слышался за стальной танковой инсталляцией. Мы с Виктором обогнули ее – и увидели странное.
Это была нора. Прямоугольная дыра в спекшейся земле с двумя мощными стальными створками по бокам. Видимо, в момент опасности эти створки закрывались, наглухо запечатывая нору.
Сейчас эти створки были распахнуты. Подойдя поближе, мы увидели, что от края норы вниз ведут ступени, изрядно протертые посредине ногами многочисленных посетителей.
– Судя по твоей карте, это и есть вход в подземные склады, – сказал Виктор.
– Безмерно рад данному факту, – задумчиво произнес я, осматривая створки, снабженные мощными приводами. Не исключаю, что, как только мы начнем спускаться, они захлопнутся, словно лепестки хищной дионеи. И что будет дальше, одной Зоне ведомо.
– Выбора-то все равно нет, – словно прочитав мои мысли, сказал Японец. – Что тут, на поверхности сдохнем, что там, под землей. Невелика разница.
– Логично, – согласился я.
Ну, мы и пошли.
Десяток ступенек вниз закончились поворотом налево, за которым обнаружились еще десять ступенек. За ступеньками находилась площадка два метра на два, на которой стоял стандартный, «зоновский», знакомый до боли экзоскелет, на которые я насмотрелся по самые «не хочу». Изрядно побитый, поцарапанный, со следами сварки и стальными заплатками на груди и животе. Но – наш. Оттуда. Из моей Зоны, оставшейся в прошлом. Только вот интересно, есть в нем кто-то или он тут ради сомнительной красоты поставлен, как пустые рыцарские доспехи в музее.
За спиной экзоскелета находилась тяжелая с виду стальная дверь, над которой имелась надпись, выполненная без изысков, черной краской из баллончика:
Бар «Смертельная доза»
И криво нарисованная под нею пивная кружка, в край которой на манер коктейльного лимона был воткнут знак радиационной опасности. Похоже, художник имел очень слабое представление о том, как подавалось пиво в мире, существовавшем до апокалипсиса.
В стальных лапах экзоскелета покоился автомат Калашникова самой первой серии, которую еще неверно называют АК-47. Харизматичное оружие с деревянным прикладом и цевьем благородно-красноватого цвета. В данном случае тоже изрядно побитое и поцарапанное, что, впрочем, на боевые качества «калаша» никогда не влияло.
Увидев нас, экзоскелет немедленно направил автомат в нашу сторону и глухо прогудел через мембрану шлема:
– Чё надо?
Был бы я сентиментальным, от такого обращения прям всплакнул бы. Судя по пейзажу наверху, тут ничего не должно было остаться, кроме подземных мутантов, адаптировавшихся к постапокалипсису. А вот поди ж ты. Бар, экзоскелет, «калаш» и неприветливое «чё надо?», произнесенное по-русски, без акцента. Если еще матом пошлет, реально впору разрыдаться от умиления. После чего, конечно, прикончить хама. Чисто чтоб больше не хамил.
– Мы в бар, – сказал я, чтобы что-то сказать, при этом спускаясь еще на одну ступеньку и прикидывая, как я сейчас, значит, поднырнув под линию выстрела, скачусь вниз, долбану снизу ногой по автомату, после чего резко встану на ноги, суну ствол MP5 под шлем неприветливого охранника, и…
– Чё сразу не сказали? – прогудел экзоскелет. – Проходите, не задерживайтесь.
И, опустив автомат, потянул за ручку стальной двери, которая со скрипом отворилась.
О как!
– Интересно, а куда мы здесь еще могли идти? – негромко поинтересовался Виктор, направляясь следом за мной в облако едкого сигаретного дыма и изрядно усилившегося гула – того самого, что я слышал на поверхности.
– Хороший вопрос для размышления на досуге, – отозвался я, перешагивая порог бара и пытаясь разглядеть, что он собой представляет.
Глаза быстро адаптировались к практически полной темноте, рассеиваемой тусклым светом двух лампочек под потолком.
И я разглядел.
Блин. Лучше было бы вообще не видеть такое…
В баре находилось человек двадцать. Хотя «человек» – это я по привычке сказал. Бар же, в нем людям по идее положено оттягиваться.
По идее…
Но в баре отдыхали не люди, а похожие на них антропоморфные мутанты, одетые при этом в нормальные, человеческие шмотки. Правда, некоторым, видимо, людская одежда не совсем пришлась впору, и они прорезали в ней дырки для дополнительных отростков. Которые и высовывались из нее – у кого на спине, у кого из живота, в общем, у всех по-разному.
Рожи у присутствующих были соответствующие. У одного левая сторона хари вообще на плечо съехала, и лежала там, словно кусок холодца, из которого торчал внимательный глаз. У второго губастый рот растянулся от уха до уха, и он в него запихивал лапшу из тарелки, сноровисто работая всеми тремя руками – двумя нормальными и третьей, поменьше, растущей из основания шеи. Короче, всякие тут красавцы были, включая вполне себе цивилизованного ктулху нормального человеческого роста, одетого в камуфляж и вооруженного автоматом, болтающимся за спиной.
Естественно, когда мы с Виктором перешагнули порог, все взгляды собравшихся скрестились на нас, включая пронизывающий бармена, протиравшего стаканы за стойкой. Глаз у бармена был один, посреди лба. А вместо носа и рта росло костяное образование, напоминавшее мощный птичий клюв. В остальном это был мощный, грузный мужик с крупными когтистыми трехпалыми лапами, которыми он работал на удивление ловко.
Когда попадаешь в подобную компанию, основное – это делать вид, что всё так и должно быть. Поэтому мы с Виктором подошли к барной стойке и уселись на свободные, явно самодельные, но, тем не менее, крутящиеся табуреты.
Бармен хлопнул пару раз вертикальными кожистыми веками, покосился на мечи Виктора, на наши автоматы – и тоже счел за лучшее изобразить, что мы такие же вполне себе нормальные уроды, как и остальные окружающие. Сместившись в нашу сторону, он разинул клюв и вполне нормальным, вежливо-услужливым человеческим голосом поинтересовался:
– А можно поинтересоваться, хомо, какого хрена вы тут забыли?
Говорил он, характерно прищелкивая клювом, я аж засмотрелся на этот необычный процесс. Поэтому Виктор среагировал быстрее.
– Нам бы воды, – сказал он.
– Вода в этих местах удовольствие недешевое, – прошелестел ктулху, задумчиво двигая ротовыми щупальцами, из-за которых он слегка шепелявил. Он сидел рядом с Виктором и потягивал из высокого бокала через трубочку густой напиток подозрительно вишневого цвета. Психоделическая картина. Сталкер-ктулху, культурно заправляющийся кровью в баре, больше похожем на паноптикум.
– Хащщ верно сказал, – кивнул бармен. – Чем платить собираетесь, уважаемые?
В принципе, вопрос был по делу. Завсегдатаям такие вопросы задавать не принято. Когда же в заведение впервые приперся не пойми кто, вполне логично поинтересоваться, не собирается ли он подзаправиться на халяву.
Я вытащил из кармана найденную возле танка «батарейку» и положил на барную стойку.
Несколько секунд бармен смотрел на нее, после чего раскрыл клюв и разразился каким-то куриным, квохчущим хохотом. Мне сразу почему-то пришла в голову мысль, что вот так, обхватив трехпалыми лапами брюхо, мог бы смеяться беременный попугай.
Следом за барменом принялись хохотать все присутствующие – каждый на свой лад. Я тоже ухмыльнулся, глядя на то, как смеется ктулху, по-лошадиному фыркая ротовыми щупальцами. Забавное зрелище, никогда ничего подобного не видел.
Отсмеявшись, бармен вытер с клюва скатившуюся на него слезу и сказал:
– Знатный хабар, хомо. Пустые консервные банки не пробовал собирать?
– А поновее ничего нет? – поинтересовался я, потихоньку свирепея.
Не люблю я, когда надо мной вот так ухохатываются. Судя по прищуренным глазам Виктора, он тоже был готов в случае чего начать веселиться по-своему. Конечно, случись серьезная бойня, в баре с кучей вооруженных мутантов наши шансы выжить были бы невелики. Но обычно многие драки так и начинаются – сначала смеются, потом начинают пытаться забить до смерти. Но с нами такое вряд ли прокатит безнаказанно.
Похоже, бармен почуял недвусмысленные флюиды, исходящие от нас с Японцем, и примирительно поднял лапы:
– Всё-всё, хомо, не кипятитесь. Вы, похоже, не местные, так я поясню. После Большого Выброса такие «батарейки» в Зоне чуть не на каждом шагу валяются. Только энергии в них кот наплакал. Если к обычной лампочке ее подсоединить, едва на сутки хватит, после чего артефакт можно смело выбрасывать. Их даже уже почти никто не подбирает. Если хотите, из жалости я вам за нее полстакана воды на двоих налью…
– Мы подачек не берем, – сказал я, приподнимаясь со стула с твердым намерением уйти, пока не вспылил и не зарядил в клюв развеселому бармену… Но тут вдруг посетила меня одна мыслишка. Залез я за пазуху и, вытащив из внутреннего кармана светящийся шарик, подобранный в подземелье, положил его рядом с «батарейкой».
– Может, в этом артефакте энергии побольше будет?
В следующий момент я изрядно удивился.
Бармен хлопнул глазом раз, другой – и вдруг его циклопо-птичья морда изменила цвет на ярко-красный. Который тут же сменился ядовито-зеленым, в свою очередь быстро обесцветившийся до бледно-серого. Теперь я наглядно понял, что значит словосочетание «гамма переживаний».
– Он сейчас или дуба даст, или снесётся, – негромко произнес Виктор.
Кстати, надо отметить, что в баре повисла мертвая тишина. Взгляды всех присутствующих уперлись в безобидный артефакт, светившийся мягким, ровным светом и при этом довольно качественно разгоняющий полутьму помещения.
– Где… вы это взяли? – наконец немного придя в себя, выдохнул бармен.
– Внизу, – пожал я плечами.
– В одном подземном коридоре неподалеку отсюда, – уточнил Японец.
За нашими спинами начались перешептывания. Сначала тихие, потом всё громче и громче. Но их прервал рык бармена, окончательно пришедшего в себя от увиденного.
– Ты врешь!
Единственный глаз стремительно наливался кровью. Это нормально. У многих страх гасится яростью. Компенсаторная реакция индивида, пытающегося оправдаться перед собой и окружающими за кратковременное малодушие.
– Ты врешь, хомо! Никто не может спуститься в катакомбы Подземных и остаться в живых!
Я безразлично пожал плечами, при этом готовый в любую секунду начать стрелять, резать, втыкать пальцы в глаза, когда обезоружат…
– Мы, как видишь, живы, – сказал я. – И орать совершенно необязательно. Так ты берешь арт или нет?
Я протянул руку за шариком, но бармен, мгновенно пришедший в себя, поспешно накрыл его лапой.
– Беру-беру! Сколько ты за него хочешь?
Судя по блеску в его воспаленной гляделке, шарик этот стоил не меньше всего содержимого бара вместе с находящимися в нем мутантами и самим барменом впридачу. Но мне не нужен был личный подземный кабак, и уж тем более куча уродливых мутов в качестве довеска к сомнительному приобретению. Нам бы с Виктором перекусить по-человечески да выспаться как следует. Патронами разжиться, так как мы практически все их в подземелье оставили. Гранаты бы не помешали. Ну и с собой продуктов прихватить было б вообще замечательно.
Что я и озвучил.
– Чистой, обеззараженной воды пять литров. Две литровые поясные фляги. Пятьсот парабеллумовских патронов девять на девятнадцать. Две «эргэдэшки», две «эфки». Армейские рюкзаки, в которые надо будет загрузить консервы, сахар и галеты на три дня для нас обоих. И отдельную комнату с двумя койками, чтоб можно было нормально выспаться.
В лапах бармена словно ниоткуда появился блокнот, куда он всё быстро записал обгрызенным, облезлым карандашом. После чего выжидательно поднял на нас единственный глаз.
– Всё?
– Одно условие. Чтоб нас никто не тревожил, пока отдыхать будем. А отдыхать мы будем столько, сколько захотим.
– Это без проблем, – довольно щелкнул клювом бармен. – Только вот гранат нет, не обессудьте. Разобрали их все подчистую еще неделю назад, а новых я пока не достал. Зато всё остальное организуем в лучшем виде. Давайте я вместо гранат вам колбасы накину собственного производства. Отменная колбаса, не пожалеете!
Прикинул я, из чего бармен может колбасу делать – или из кого, – и мотнул головой.
– Не, обойдемся без колбасы. Тогда еще четыре банки тушенки прибавь к заказу – и нормально.
– Годится, договорились, – отозвался бармен, явно довольный сделкой.
– Продешевил ты, хомо, – прошелестел ктулху. – Конкретно продешевил.
– А ты, Хащщ, лучше помолчи, – наставительно заметил хозяин заведения. – Хомо сами назначили цену!
– Они просто не знают, что это за арт, – хмыкнул ктулху.
– И не надо им знать лишнего, – отрезал бармен. – Пойдемте, уважаемые, покажу вам комнату. Через пятнадцать минут вам всё туда доставят в лучшем виде. Эй, Ик, сюда иди!
Откуда-то из-за боковой перегородки выкатился очередной замечательный экспонат этой кунсткамеры – длиннорукое подобие человека, несущее на двоих ногах сегментированное тело огромной сороконожки. Лица у мутанта не было. Вместо него на верхней части туловища торчали мощные хитиновые челюсти, похожие на плоскогубцы, над которыми колыхались два глаза на длинных отростках, какие обычно бывают у раков-отшельников.
– Список бери, всё укомплектуй по высшему разряду и отнеси во второй номер, – распорядился бармен. – Понял?
Плоскогубцы молодцевато щелкнули.
– Хорошо. И пустые бутылки забери из-под стойки в подсобку, задолбался я их ногами пинать.
Челюсти щелкнули вторично. Длинная рука Ика аккуратно забрала список из лап бармена, в то время как вторая уже шустро шарила под стойкой, вытаскивая оттуда стеклотару и суя ее в короткие боковые лапки, расположенные по обеим сторонам туловища.
Не прошло и минуты, как Ик загрузился полностью, и выглядело это феерично. Справа и слева от сороконожьего туловища образовались два ряда разнокалиберных пустых бутылок, а между верхних челюстей мутанта торчала бумажка, которую, покачиваясь, внимательно рассматривали подвижные рачьи глаза.
– Выполняй, – скомандовал бармен, и Ик направился обратно за перегородку, позвякивая бутылками и не переставая изучать список на ходу.
– Пойдемте, уважаемые, – слегка поклонился бармен, вытягивая лапу в приглашающем жесте. – Апартаменты ждут.
За второй перегородкой был небольшой коридор, на обшарпанной стене которого можно было различить выцветшую надпись: «Складские помещения». Ясно-понятно. Тут реально когда-то давно был большой склад. А теперь – забегаловка для мутантов с комнатами для посетителей, желающих за отдельную плату проспаться после пьянки.
«Второй номер» оказался конурой, изрядно смахивающей на тюремную камеру без окон. Тусклая вечная лампочка под потолком. Две старые металлические армейские кровати, облезлые, с криво наваренными стальными полосами, заменявшими сетки, и каким-то тряпьем на них вместо матрацев. Деревянный стол, криво сколоченный из досок и прикрытый сверху пожелтевшими от времени газетами, заменявшими скатерть. Мятое ведро с крышкой, видимо, для отправления естественной нужды. Всё.
Виктор покрутил носом, скривился. Я про себя отметил, что сделал то же самое.
– Лучший номер для лучших клиентов! – торжественно произнес бармен.
– Оно и видно, – буркнул Савельев.
– А посвежее ничего не найдется? – спросил я, кивнув на жалкое подобие матраца.
– Чем богаты, – развел лапами бармен. – У других постояльцев и этого нет.
Я подошел поближе к кровати.
М-да. На тряпках, прикрывавших сетку, виднелись мелкие пятнышки запекшейся крови. Характерный признак.
– Не, хозяин, спасибо, но матрацы свои ты лучше забери, – сказал я.
– А что так? – оскорбился бармен.
– Да мы йоги, любим спать на жестком.
– Кто???
– Мутанты такие, – успокоил я бармена. – С виду вроде как хомо, а на самом деле муты каких поискать.
– Ааа, вон оно чё, – хозяин подземного кабака облегченно выдохнул через ноздри в клюве, представлявшие собой две маленькие дырочки. – А я и думаю, чего это вы сюда приперлись, на верную смерть? Обычные хомо никогда б не смогли выйти живыми из подземелий. Йоги, надо же… Всё понял, забираю удобства. Ик сейчас всё принесет, что вы заказали. Спокойной ночи.
Бармен сноровисто собрал тряпки с обеих кроватей в большой ком, пятясь, вышел в коридор и ногой захлопнул дверь. Вот и ладушки, вот и хорошо.
Я же собрал древние газеты со стола, положил на него автомат и принялся скатывать из бумаги некие подобия факелов.
– Это то, что я думаю? – поинтересовался Виктор, становясь в дальний угол и беря на прицел дверь. Всё верно делает Японец, в навыках ему не откажешь.
– Сто процентов, – ответил я, доставая из кармана комбинезона зажигалку, доставшуюся мне в наследство от прежнего хозяина вместе с черной униформой. Щелчок, импровизированный факел занялся пламенем, после чего я встал на колени и принялся снизу прожаривать огнем все укромные уголки стальной кровати.
Почти сразу послышался хлопок. Потом еще один. И еще. Завоняло паленой кровью.
– Жирные клопы, насосавшиеся, – прокомментировал процесс Виктор.
– Ага, – сипло отозвался я, стараясь просунуть руку подальше. Факел горел быстро, и нужно было охватить огнем максимум площади.
Газет хватило на обе кровати. Правда, после окончания прожарки воняло в комнате препаскуднейше, поэтому я пошел открывать дверь – где и столкнулся носом к носу с Иком, тащившим на себе обговоренный с барменом хабар. Надо же, не кинул барыга. Хотя мог. Или же просто впечатлился способностями таинственных йогов, умеющих добывать ценные артефакты из гиблых мест.
Так или иначе, Ик припер всё, что нам причиталось. Сложил хабар на стол, слегка поклонился, качнув глазами, после чего степенно удалился.
– Значительная тварюга, – сказал Японец, морщась от дыма, заполнившего комнату. Впрочем, похоже, здесь работала принудительная вентиляция – не зря ж столь надрывно гудел где-то за стеной мощный дизель. Так что дым вместе с вонью от горелых газет и сожженных клопов медленно, но верно улетучивались. Но всё равно пока что в помещении находиться было невозможно, поэтому мы до поры до времени вышли в тесный коридор. Где и встретили ктулху, направляющегося к соседней комнате.
– Клопов жарите? – повел мутант носом, больше похожим на фурункул, вспухший над ротовыми щупальцами.
– Типа того, – кивнул я. И, коль уж мут затеял беседу первым, поинтересовался:
– У вас в округе хомо больше не встречаются?
– Тут редко попадаются, – хмыкнул ктулху. – Говорят, ближе к границе Зоны надо их искать. Только редко кто до нее доходит.
– В смысле?
– Далеко, – пожал плечами ктулху. – Даже и не знаю насколько. Поговоривают, что куча городов хомо стерлась с лица земли, когда по ней прошелся Большой Выброс. Была старая Зона, а стала новая, на сотни километров больше, чем раньше.
– Большой Выброс? Это еще что такое?
Мутант по имени Хащщ прищурился.
– А вы точно не с Луны свалились? Хотя… Если издалека пришли, то, может, у вас другие версии случившегося. Короче, несколько лет назад из Саркофага поднялось красное облако, которое накрыло Зону. Земля спеклась в корку, но те, кто был в старой Зоне, выжили. Правда, мутировали потом очень быстро, включая мутов, которые тоже изменились.
– По тебе не скажешь, – заметил я. – Разве только ростом стал пониже обычного ктулху, да разговариваешь словно человек.
– А я и не мутировал, – пожал плечами наш странный собеседник, поправив автоматный ремень на плече. – Мне дедушка наследство оставил, которое меня от таких напастей бережет.
И вытянул лапу, на которой я разглядел черное кольцо, почти слившееся с темной кожей мутанта.
– Называется «кольцо Черного сталкера». Правда, дед так и не сказал, кто был тот Черный сталкер.
Мы с Виктором переглянулись. Похоже, Японец тоже слышал о легендарном кольце. Вот, значит, как сложилась его судьба в будущем – превратилось в фамильную реликвию, наделяющую довольно тупого мутанта вполне человеческим интеллектом.
– Ладно, пойду я, – сказал ктулху. – Заболтался с вами, пора и поспать.
Мы посторонились, пропуская мута, после чего зашли в свой номер, где теперь можно было сносно дышать. Хорошо, что советские строители позаботились о вентиляции, а бармен сумел ее восстановить – иначе дышать в этом подземелье было бы нереально.
Достав из рюкзаков фляги, консервы и сухари, мы принялись за нехитрый ужин – который с голодухи показался нереально вкусным. Умяв по банке тушенки, мы с ходу вскрыли еще по одной, которые пошли уже медленнее – когда первый голод утолен, со вторым уже можно разбираться не спеша.
– Ну как, не обманул тебя Кречетов? – поинтересовался я. – Удалось спасти своих?
Судя по тому, как помрачнел Виктор, стало сразу понятно – вопрос задавать не следовало. Но Японец справился с собой и рассказал всё.
– Жесть жесточайшая, – покачал я головой. – Так твой учитель умер или нет?
– Не знаю, – покачал головой Савельев. – У нас говорят, что ветра синоби непостоянны, и мне пока не всегда понятно, в каком направлении они дуют. Возможно, я видел лишь ками сихана, избежавшее страны Токоё и теперь живущее в тонком мире, доступном лишь избранным.
– Понятно, – кивнул я, хотя на самом деле ни черта не понял. Восток – дело непростое, а уж когда вопрос касается всех этих заморочек с ниндзями, ду́хами, древнеяпонскими странами мертвых и прочими подобными делами, мутными для европейца, то тут вообще туши свет – сливай масло…
– Ну, а теперь ты расскажи, что успел натворить такого, пока мы не виделись, – сказал Японец. – Судя по тому, что сказал сихан, ты как-то прикоснулся к тайне изменения времени, и теперь тебя за это хотят убить.
– Иногда мне кажется, что каждый встречный хочет меня убить, – усмехнулся я. – А если и не хочет, то просто потому, что пока не знает, кто я такой на самом деле.
И, в свою очередь, коротко рассказал о своих недавних приключениях, которых вполне хватит на новый роман, которому я уже придумал название – «Закон Припяти». Осталось только найти время, чтоб записать его в КПК и отправить моему редактору, с которым, надеюсь, я когда-нибудь всё-таки познакомлюсь.
– Значит, этот Хронос убил всех твоих друзей, – задумчиво произнес Виктор.
– Не всех, – заметил я, отправляя в рот очередной кусок тушенки. – Ты ж вот живой.
– Боюсь, это ненадолго, – покачал головой Савельев. – Масурао жаждет моей крови, и сейчас он сильнее меня.
– Думаю, это временно, – заметил я. – А чтобы сил стало побольше, нам нужен полноценный отдых. Так что доедаем – и на боковую.
Закончив с ужином, мы придвинули стол к двери, заблокировав ее, после чего рухнули в кровати как убитые. И тут же вырубились, словно дизели, в которых закончилось горючее.
* * *
Разбудили нас крики и выстрелы – надежный будильник для любого сталкера. Я даже не заметил, как оказался на ногах с автоматом наперевес. Виктор – то же самое, только с одним из мечей в руках. Это нормально. Японцу так привычнее, когда автомат за спиной, а сам он крошит врагов своей стальной зубочисткой.
Одним ударом ноги Савельев расколошматил стол, который с грохотом разлетелся на доски. После чего освобожденная от подпорки дверь со скрипом медленно распахнулась сама…
И сразу же после этого ударила очередь совсем близко, в коридоре. Плохо. Выскакивать сейчас наружу – это практически сто процентов подставиться под пулю в узком пространстве.
Однако Савельева это не остановило.
Он присел и плавным таким мячиком выкатился в коридор. После чего практически сразу раздался вопль, полный боли. Блин…
Мне ничего не оставалось делать, как броситься вслед за ним – не оставлять же друга в беде. Хотя, когда я высунулся из-за косяка, оказалось, еще вопрос, кто в беде.
Слева стоял знакомый ктулху, держа автомат на изготовку. А справа замер Виктор с обнаженным мечом, по клинку которого медленно стекала темная капля крови. Под ногами Японца лежали два трупа: один изрешеченный пулями, второй – разрубленный надвое, от плеча до пояса.
На мертвецах была темно-серая одежда, что-то типа комбинезона, оставляющего открытыми только глаза. Удобная маскировка для того, чтобы скрываться в сумерках или в густом предрассветном тумане. Да и ночью человека в такой униформе непросто будет заметить. В руках у трупов были японские мечи, которые мертвецы продолжали сжимать коченеющими пальцами даже после смерти. Помимо того, в окровавленных складках балахона того бойца, которого зарубил Виктор, я заметил небольшой автомат типа израильского «Узи», спрятанный в специальную кобуру.
– Кто это? – спросил ктулху, подходя ближе. – Никогда таких хомо не видел.
– Тэпподама, – отозвался Виктор. – Убийцы-смертники из моего времени. И я даже догадываюсь, кто их отправил сюда на разведку.
– На разведку? – переспросил я.
– Нормальная тактика клана Ямагути-гуми, – пожал плечами Виктор. – Раскидать смертников по площадям, найти наиболее слабое место противника, после чего ударить. Уверен, что сейчас они разбросали их по точкам вероятности и через ментальную сеть смотрели их глазами. Жаль, но, похоже, вот этот, прежде чем я его зарубил, успел увидеть меня. И теперь лишь вопрос очень недалекого времени, когда сюда ввалится толпа убийц из клана Ямагути-гуми.
– Яма… кого? – недопонял ктулху.
– Неважно, – сказал я. – Мочить нас будут. Толпой. Пойдем-ка лучше глянем, что там с баром.
С баром было предсказуемо. На полу валялись три трупа – мутанты, задержавшиеся в баре до ночи и убитые просто потому, что оказались на пути. Прежде чем погибнуть, они пытались сопротивляться – на полу были рассыпаны разнокалиберные гильзы, в лапах одного из мутов до сих пор был зажат автомат. Правда, головы у хозяина автомата не было – она валялась в двух шагах от тела, и кровь на срезе шеи еще не успела свернуться.
– Быстро они их сделали, – качнул щупальцами ктулху.
– Они могут, – негромко отозвался Виктор. И тут же развернулся всем телом, занося меч для удара.
– Тихо, тихо, свои, – просипел бармен, поднимаясь из-за стойки, за которой прятался. – Они ушли? Эти, которые в сером?
– Ушли, – отозвался я. – В Край Вечной войны.
– Вы их убили?
Голос бармена дрожал и срывался на хрип, единственный глаз был выпучен от страха.
– Типа того, – самодовольно хмыкнул ктулху. – Так что с тебя, клюворылый, стакан свежей крови в благодарность за спасение твоей задницы.
Бармен осторожно выглянул из-за стойки.
– Свежую вон на полу собирай, – произнес он. – У меня только консервированная. Будете?
Это уже, видимо, относилось и к нам тоже.
– Хватит с нас на сегодня крови, – сказал Виктор. – Сделай нам по стакану воды, да и пойдем мы.
Бармен кивнул и шустро заработал лапами. Видно, что навык оттачивался годами. Как и у Ика, который, вынырнув из подсобки, уже сбегал к нам в номер и сейчас услужливо, с полупоклоном складывал на стойку наши плотно набитые рюкзаки.
– Самая невысокая цена за мою жизнь, которую мне приходилось платить, – произнес бармен, ставя стаканы на стойку – один с темно-вишневым содержимым и два с водой. – Спасибо.
– Обращайся, – хмыкнул ктулху, хватая стакан с кровью, который опорожнил моментально. – Ух, хорошо пошла, зараза! Ты что, никак на «Кровавую Мэри» расщедрился?
– А то, – надменно посмотрел на него бармен. – Самый дорогой коктейль в баре! Восстановленная кровушка плюс чистый спирт. Еще налить?
– Давай, – махнул лапой ктулху, усаживаясь на круглый стул.
– Расслабляться не советую, – сказал я, забрасывая за плечи свой рюкзак и направляясь к выходу вслед за Виктором, только что сделавшим то же самое. – Тут еще к вам могут гости нагрянуть, и тогда будет неслабая заварушка.
– Встретим, – сказал бармен, легко доставая из-под стойки пулемет ПК. – Это просто они неожиданно ворвались, я не успел среагировать.
– Ну-ну, – хмыкнул я. – Удачного реагирования.
* * *
Хмурое утро – обычная тема в Зоне. В любой из тех, где мне удалось побывать. И эта не была исключением.
Где-то там, за тучами, вставало бледно-красное солнце, похожее на лужу крови, разбавленную грязной водой. Слева, за оплавленным танком, надрывно выла какая-то тварь, а справа подпирала небо труба третьего энергоблока, немного склонившаяся в сторону изуродованного объекта «Укрытие». Вчера вечером я особенно не присматривался, да и темновато было уже. А сейчас разглядел: у знаменитого Саркофага была начисто сорвана крыша, лишь жалкие, почерневшие обломки ее торчали кверху, словно щупальцами неведомого монстра перевитые обрывками арматуры. Теперь понятно, в чем дело. Оттуда, из недр Саркофага, шарахнул Большой Выброс, превративший Зону и прилегающие к ней территории в оплавленную пустыню. Даже не решусь предположить, что же там такого могло произойти.
Внезапно наверху, в пелене туч сверкнула молния, которая ударила метрах в тридцати от нас. И сразу за ней – вторая, долбанувшая туда же. Причем грома не было. Просто изломанный росчерк, вздрогнувшая земля под ногами и сеть трещин, расходящаяся во все стороны от места попадания разряда толщиной с мою ногу.
Виктор проверил автомат и взял его на изготовку, будто готовясь выстрелить в противника, который вот-вот должен появиться. Интересно девки пляшут. С чего бы это Японец насторожился? Вроде пусто вокруг…
– Молнии бьют в место силы, которая их притягивает, – ответил Савельев на мой немой вопрос. – Судя по всему, сейчас в этом месте откроется портал, из которого полезут тэпподама.
– Забавно, – сказал я, тоже приподнимая свой MP5. – А ты еще не готов свалить отсюда через страну Токоё? Может, тупо смыться будет лучшей идеей, чем отстреливаться от этих уродов?
Виктор покачал головой.
– Выражаясь современным языком, загрузка у меня сейчас примерно процентов на пятьдесят. Открыть сёдзи, может, и открою, но вот выйти вряд ли получится.
– Ясно-понятно, – вздохнул я. – Значит, опять ждем рубилова-мочилова.
– Надоело? – усмехнулся Виктор.
– Ты не поверишь насколько, – отозвался я. – Но куда деваться. Мироздание не поймет, если перестану следовать своему предназначению. Да и читатели тоже. Редактор вон на КПК пишет, мол, они новых книг про Снайпера требуют.
– Понимаю их, – улыбнулся Савельев. – Писать про кровь, дерьмо и паутину у тебя знатно получается… Так, приготовились. Сейчас начнется.
Я и сам видел, что следующая молния, ударившая в «место силы», не исчезла, а словно зависла в воздухе, дрожа и трясясь, словно от ярости. Потом внезапно раздался треск – и пространство, прожженное той молнией, разорвалось, словно бумага.
И тут я онемел. Потому что из разрыва вышла девушка. И не потому замер я в легком офигении, что дева была очень красивая, – повидал всяких на своем веку. Просто на ней было надето красное платье с высоким разрезом, при ходьбе полностью открывающее одну из стройных, сильных ног, а также подчеркивающее высокую грудь. Медальон на стройной шее в виде знака «инь-ян» был подобран словно специально для того, чтобы привлечь внимание к ложбинке между двумя роскошными полушариями. На ногах девушки были туфли на каблуках, что вкупе с вечерним платьем в Зоне смотрелось просто нелепо. Но факт оставался фактом. Перед нами стояла эффектная брюнетка, которая, похоже, только что со званого ужина сбежала – и каким-то образом попала в этот мрачный мир.
Но еще больше, чем появление девушки из портала, удивила меня реакция Виктора. Невозмутимый ученик якудзы опустил автомат и приоткрыл рот, став на мгновение похожим на деревенского паренька, увидевшего в поле космический корабль вместо коровы. Что он, раньше красивых девушек не видал?
– Здоро́во, Витёк, – подойдя ближе, с легкой усмешкой произнесла девушка. – Не ожидал меня здесь увидеть?
– Привет, Шурик, – произнес Савельев, немного отойдя от шока. – Какими судьбами?
– Не называй меня так, – поморщилась «Шурик». – Не люблю.
– Да и я от Витька не в восторге, – хмыкнул Японец, уже немного пришедший в себя от шока. – Хотя ностальгией повеяло, не скрою. А ты чего так разрядилась?
– Сбежала с приема в резиденции одного очень влиятельного лица. Случайно услышала, что в этот лепесток Розы Миров направляется большой отряд карателей, чтобы уничтожить некоего Оми-но ками – ренегата, предавшего закон якудзы и клятву синоби.
– Вот, значит, как они это дело обставили, – сказал Виктор. – Не удивлен. Была бы причина, а повод всегда найдется. Правда, так и не понял – зачем ты здесь?
– Надо, – коротко отрезала девушка. – Дай свой меч. Нет, не ниндзя-то. Катану. Мне традиционное оружие привычнее.
– Бери.
Виктор вытащил требуемое из-за спины. Луч тусклого солнечного света скользнул по клинку – и мне показалось, что блик не отразился от полированной поверхности, а забился внутри металла, словно заяц, попавший в болото и не способный вырваться наружу из трясины.
– Ниндзя-то? – переспросил я.
– Меч ниндзя, – пояснил Виктор. – Его выковал в семнадцатом веке великий мастер Сигэтака из Эдо вместе вот с этой катаной. Но, в отличие от катаны, это легендарное оружие воинов ночи помимо самого клинка полно других неожиданных сюрпризов для врагов.
– Да, твой ниндзя-то прекрасен, но всё-таки мне больше нравится твоя катана, жадная до крови, словно вечно голодный вампир-каппа, – произнесла девушка, с восхищением рассматривая совершенный клинок. – Ты никогда не задумывался, зачем в древности великие мастера создавали мечи, умеющие собирать души убитых?
Виктор пожал плечами.
– Не знаю.
– Чтобы в любой момент открыть портал Душ и перейти туда, куда захочется. Думаю, что в этом мече накоплено достаточно ками для того, чтоб портал оказался качественным и пригодным для прохода трех человек.
– Кстати, его зовут Снайпер, – Японец наконец удосужился представить меня.
– Александра, – кивнула девушка. – Правда, сомневаюсь, что это знакомство окажется для меня полезным.
«Ну и вредные же знакомые дамы у Витька», – подумал я, с восхищением наблюдая, как девушка, взмахнув мечом над головой, перетекла в боевую стойку – из которой смазанным от скорости движением рубанула пространство так, словно хотела вырезать из него идеально круглую заплатку диаметром с человеческий рост.
И пространство поддалось.
Окружность, очерченная клинком меча, ярко загорелась по краям. Пламя это мгновенно охватило «заплатку», и через мгновение перед нами пылал неистовый круг огня, очень похожий на тот, что я сам высверливал когда-то при помощи покойного Кэпа. Только намного больше по диаметру.
А между тем метрах в двадцати от нас в землю ударила еще одна беззвучная молния…
– Быстрее! – крикнула Александра. – Каратели близко!
И первая шагнула прямо в пламя.
Мы с Виктором, не сговариваясь, бросились следом – и буквально через мгновение вышли с другой стороны. Реально сильный портал, с мгновенным переходом. Помню, как приходилось болтаться в «кротовых норах», словно сопля в аэродинамической трубе. Здесь же совершенно иные ощущения. Зашел-вышел. Правда, еще бы разобраться, куда именно вышел…
На первый взгляд это тоже была Зона. Только не с оплавленным, растрескавшимся зеркалом вместо земли, а с асфальтом, пусть даже с развалившимся от времени на неровные фрагменты, между которыми пробивалась хилая, отравленная трава. Но это лично меня порадовало. Всё-таки я предпочитаю постапокалипсис в его обычной версии, а не в хард-варианте.
Впрочем, асфальт, сгнивший грузовик и какое-то месиво, вероятно, бывшее человеком до того, как его разорвали, – это всё, что я успел увидеть. Потому что Виктор, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вдруг начал стрелять. Повторив его маневр, я увидел, в кого он разряжает магазин своего автомата короткими, экономными очередями.
Там, с другой стороны портала, в нашу сторону бежало около десятка шустрых бойцов в таких же серых балахонах, как и те, что были на двух убитых в баре. В руках у бегунов были автоматы, за плечами торчали рукояти японских мечей. И, надо отметить, подготовка у них была на уровне. Вся эта команда на бегу умело «качала маятники», уходила в кувырки, уворачиваясь от пуль, и при этом умудрялась не толкаться друг с другом. Правда, многовато их было, поэтому стрелять им оказалось не особо удобно – свои же мешали. Двое попытались, но получилось у них неважно – в портал залетели лишь несколько пуль, одна из которых мерзко взвизгнула, пролетев в сантиметре от моего уха.
Не люблю я, когда в меня стреляют. Аллергия у меня на это начинается, проявляющаяся в остром желании завалить паразита, который решил меня грохнуть. Не сказать, что я особо цепляюсь за эту жизнь, просто неприятны мне люди, лезущие в нее со своими пулями, выпущенными в меня.
Я не стал по примеру Виктора экономить патроны, а просто тупо выхлестнул весь магазин, поливая врагов огнем, словно из брандспойта. Не особо верная тактика при затяжном боестолкновении, но вот так, в скоротечном бою на короткой дистанции, против юрких врагов, умеющих уворачиваться от выстрелов, – в самый раз.
Двоих я сре́зал точно, аж красным брызнуло во все стороны, когда пули вышибли из серых тел кровавые облачка. Но остальные продолжали бежать к порталу… который оказался очень качественным, зараза такая, и закрывался очень медленно. Еще пара секунд, и серые прорвутся в эту реальность…
И тогда нам несдобровать.
Автомат, что был в моих руках, – машинка неплохая, но со своими недостатками. Бей я по толпе серых из «калаша», положил бы больше раза в два, так как отдача у MP5 адова и мне стоило немалых сил удержать в руках неслабо прыгающее оружие. К тому же быстро сменить магазин тоже не получилось бы. Это у MP5 выглядит так: оттянув затвор, нужно поместить рукоятку в паз затворной задержки, после чего сменить магазин и только тогда снять затвор с задержки нажатием на рукоятку. Целое дело, короче. А враги – вот они, уже через портал лезут.