Да, она мне потребуется. Не успеваю я повернуться, как мне в голову прилетает обух топора. Митяй нанёс удар так быстро, что я даже не заметил начало атаки. Выпускаю топор из рук и падаю. В глазах темнеет. Сознание вроде не теряю. В ушах стоит странный шум. Словно издалека, до слуха долетают слова Митяя:
– Вставай падла! Вставай!
Трясу головой, озираюсь по сторонам и к ужасу понимаю, что я ничего не вижу. Ни языков пламени, ни тени, ни света. Ни…че…го. Не могу дышать. Прошибает холодный пот. Паника накатывает волной. Я слышал что-то про временную слепоту, или про слепоту из-за удара по голове. Сколько их уже было в моей жизни! Много. Видимо, накопилось. Вопрос лишь в том, что делать дальше. Сказать? Не поверят. Или посчитают за поражение и убьют всех, а меня… слепого… я едва не ржу в голос от этой мысли, заставят смотреть. Надо потянуть время.
– Сейчас, – говорю я, – сейчас, что-то я потерялся.
– Давай! – орёт Митяй. – Хватит прикидываться! – я слышу, как над головой заносится топор.
– Митяй! – рявкает Колесников. – Обожди! Дай ему шанс!
Я часто дышу, пытаясь вызвать свою способность видеть в темноте. Но кроме раскалывающей головной боли ничего не получаю. Из груди вырывается безмолвный крик и уносится ввысь.
«Неее…т!.. Господи! Нет! Только не сейчас! Дай мне шанс доказать тебе, что я достоин твоей помощи!»
Если бы злость к себе можно было бы трансформировать в силу, то думаю, я бы смог поднять железнодорожный вагон. Время растягивается, удлиняется как резина. Я словно вижу себя со стороны, лежащего на снегу с разбитой головой, а рядом беснуется Митяй. Слышу тихий говор из-за дверей храма. Различаю голоса. Там молятся. Просят за меня. Среди всех выделяю Авдия. Мальчик будто смотрит на меня. Его губы что-то беззвучно шепчут. Наполняют силой. Оглядываюсь и словно оказываюсь на полчаса в прошлом.
Я вижу, как на нас наседает передовой отряд чистильщиков. Бойцы, прикрывая друг друга, словно выныривают из чёрного дыма, низко стелящегося над дорогой. Стреляют в нас. Мы, стреляя из арбалетов, отступаем. Пули выбивают фонтанчики снега. Ложатся ближе. В ночи мелькают трассеры. Нам нечем по-настоящему им ответить. Остаётся только прятаться, скользя вдоль стен, надеясь, что ночь укроет.
В череде выстрелов неожиданно слышатся крики. Это орут чистильщики. Оборачиваюсь. Замечаю, как сзади карателей, выбежав из дыма, появляется человек с мечом в руках. Это Азат. «Откуда он выскочил? – думаю я. – Неважно, он покупает нам время».
Кузнец, что-то крича, несётся по дороге и рубит наотмашь, разваливая одного из бойцов от плеча до груди. Вонзает меч во второго и прежде, чем чистильщики соображают, что делать дальше, вгоняет лезвие в живот третьего. Меч застревает. Азат дергает его, но секунды потеряны. Выстрел! Голова татарина дёргается, пуля выбивает мозги, и кузнец валится в снег.
Мертвый он смотрит на меня. Что-то говорит. Мне кажется губы Азата шепчут: «Вставай! Поднимайся! Давай!..»
Затемнение. Вспышка. Теперь я вижу, как чистильщики обстреливают из гранатомётов братский корпус. Откуда эти образы? Знает лишь память. Обрывки видений складываются в картинки. Они мелькают одна за другой. Это похоже на пленку, заправленную в старый кинопроектор. И кто-то заставляет смотреть меня этот фильм.
Чистильщики, сорвав с корпуса входную дверь, лупят из АГС прямой наводкой, забрасывая выстрелы в коридор. Остальные пасут выбитые окна. Стреляют по ним, пока очередного бойца не пробивает навылет арбалетный болт. Слышатся крики:
– Где эта тварь?
– Там!
Крик сменяется глухим ударом и из груди другого бойца показывается стрела. Яр знает, как убивать. Мутант тоже дарит нам время, оттягивая чистильщиков на себя. У входа в корпус лежит несколько карателей. Они думали, что мутанта можно взять одной группой. Глупцы! Не сумев войти в здание, чистильщики решили сровнять его с землёй.
АГС стучит очередями. Гранаты рвутся внутри корпуса. Пауза. К окнам подбегают бойцы и под прикрытием напарников закидывают в окна «феньки».
Бах!
Со стен сыплется штукатурка. Дым не успевает развеяться, как из окна вылетает арбалетный болт и втыкается в глаз чистильщика.
Мат.
Частая стрельба.
Каратели палят уже без разбору, всаживая пулю за пулей куда попало. Отступают. АГС снова оживает. Расчёт выпускает целую коробку. Боковое крыло здания загорается. Ко входу подтягиваются две штурмовых группы. Я почти слышу, как стучат из сердца. Страх затмевает разум. Страх перед существом, способным в одиночку противостоять хорошо вооруженному отряду.
Раздаётся команда:
– Заходим!
Бойцы исчезают в раздолбанном проёме как во чреве. Снова крики и мат. Стрельба. Вопли. Пули бешено колотят по стенам. Слышу переговоры чистильщиков:
– Он здесь, под полом, в какой-то дыре заныкался! Утащил туда Бума и Витька! Гасим его, гасим пока опять не вылез!
Раздаётся взрыв гранаты. Затем ещё один. Секунды кажутся бесконечными. Те, кто остался снаружи, вздрагивают, когда из огня и дыма выбегают бойцы, волоча за собой Яра. Окровавленного мутанта бросают в снег. У него перебиты ноги и оторвана рука. Чистильщики срывают с него маску и разглядывают лицо. Яр молчит. Смотрит на них. Каратели часто дышат и, точно сговорившись, начинают молотить моего друга прикладами автоматов. Бьют молча, вымещая всю злобу за убитых. Сопят, пока не разбивают череп. Яр хрипит, из провала носа, вбитого в голову, хлещет кровь. Другой бы на его месте уже умер. Мутант обводит затуманенным взглядом сгрудившихся вокруг него чистильщиков и разжимает огромный кулак, из которого выкатывается Ф-1. Успел значит снять с какого-то трупа, пока его выкуривали. Я почти вижу, как вспухает рубленое тело «феньки».
– У него граната!!!
Чистильщики, как в замедленной съёмке, бегут в разные стороны. Хлопок. Бух! Неяркая вспышка. Осколки секут бойцов, и их ударной волной бросает в снег. Мертвые к мертвому…
Прошлое как всполохи в голове. Секунда. Было и прошло. Память – эта услужливая сука, точно открывает во мне второе дыхание. Придаёт сил. Теперь, звуки, раздающиеся вокруг меня, проявляют образы. Дают ориентиры в пространстве. Мне кажется, что я улавливаю каждый скрип снежинки под ботинками Митяя.
«До него меньше метра, – предполагаю я, – а теперь повернулся на носках. Нагнулся. Перехватил топор. Я вижу тебя!» – хочу я заорать, но приказываю себе заткнуться. Эта способность похожа на то, прошлое моё умение видеть в темноте, но только другого порядка. Там из звуков складывались образы. Мутные, но затем обретающие четкость. Сейчас из звуков складывается ощущение пространства.
«Вставай, тварь! Вставай! – приказываю я сам себе. – Докажи, что они умерли не зря! Поднимайся, Тень!»
Скрежещу зубами до крошева на языке. Не знаю, что происходит у меня в голове, но я чувствую, как храмовники смотрят на меня. Верят. И я не могу их подвести. Забиваю боль, раскалывающую голову на части, в глубину нутра и, сомкнув пальцы на рукояти топора, поднимаюсь. Как бы я ни ненавидел Митяя, сейчас мне нужен холодный рассудок. Человеческие чувства в сторону! Слышу, как топор Митяя рассекает воздух. Руки, опережая разум, действуют сами. Поднимаю топор и парирую удар. Получаю рукояткой по пальцам. Шиплю от боли и едва не выпускаю оружие из рук.
Отскок!
Выпад!
Лезвие проносится в сантиметре от моей головы, обдавая холодным ветерком. Успеваю отклониться и, резко присев на правую ногу, рублю наотмашь сверху вниз. Судя по крику, задеваю Митяя, но лишь слегка. Нельзя чтобы он понял, что я слепой. Его самоуверенность – мой козырь. По хрусту снега понимаю, что Митяй обходит меня по кругу. Он перебрасывает топор из руки в руку. Замахивается и начинает крутить оружие. Я пячусь. Пытаясь понять, где находится его топор. Громкий хруст слева! Значит, он опирается на правую ногу. Топор поднимается вверх и…
Я стою, выделяя из всех звуков – от треска горящих построек до подбадривающих криков чистильщиков, только один – свист лезвия, рассекающего воздух. Резко разворачиваюсь в тот момент, когда мне уже почти раскроили башку, я словно вижу, как Митяй, по инерции, проваливается вниз, а я, делая шаг назад, с коротким замахом опускаю топор ему на шею. Вкладываю в удар всю боль, всю ненависть, злость и желание его убить.
Хрясть!
Лезвие врубается в мышцы, сухожилия и перерубает позвонки.
Тук.
Это отрубленная голова Митяя падает в утоптанный снег, на который льётся кровь.
Я ещё не верю в то, что у меня получилось это сделать, как слышу бешеный вопль главы чистильщиков.
– Тварь! Тварь!
Его злоба передаётся остальным как заразная болезнь. Щелкает затвор. Колесников орёт:
– Сжечь здесь всё! Всех, кто остался, загнать в пристройку и тоже сжечь, а этот пусть смотрит! За неисполнение пристрелю!!!
Хочу заорать: «Ты же дал слово!», – но меня отрезвляет звук одиночного выстрела. Плечо жалит огнём. Топор валится из рук. Падаю. Сквозь крики храмовников, мат и выстрелы чистильщиков слышу, как Колесников направляется к машине.
«Все, конец, – думаю я, – но всё же я выиграл немного времени. Вот только для чего?»
Меня окружают. Бьют ногами. Закрываю голову. Затем куда-то тащат. Привязывают к бревну. Слышу, как снаружи заколачивают двери церкви. Молотки часто стучат. Изнутри доносятся крики ужаса женщин и детский плач. Затем что-то катят. Бочки. Судя по запаху, храм обливают топливом. Топот ног. Со стуком открываются крышки ящиков. Доносится приказ: «Осторожнее с запалами». Значит, не всю взрывчатку рванули в грузовике. Минируют церковь? Судьба снова горько посмеялась надо мной. Круг замкнулся с того, с чего начался. Я снова ничего не могу сделать, только в прошлый раз они убили Машеньку и моего сына, а сейчас из-за меня погибнут десятки ни в чём неповинных людей.
Пытаюсь вырваться. Кричу. Осыпаю всех проклятиями. Прошу убить только меня, но чистильщикам нет до этого дела. Они как машины, тупо исполняют приказ. Наверное, нет справедливости на этом свете и, хотя я убил Митяя, это не приносит мне радости. Колесников всё ещё жив, и я снова убеждаюсь в том, что стоит мне взять в руки оружие, погибает тот, кто мне дорог.
В голове крутятся цифры обратного отсчёта. Перед глазами возникают образы погибших. Они протягивают ко мне руки. Ждут. Если говорят, что перед смертью вспоминаешь всю свою жизнь, то я не вижу никого кроме мертвых. Значит, так я и жил. Мертвым. Я словно воскрешаю их в памяти и больше ничего. Хочется рыдать от бессилия, но не могу выдавить даже слезинку. Всё, это конец. Так я и сдохну, забрав с собой Авдия и остальных…
Внезапно до слуха долетают отдалённые нечленораздельные вопли. Хлопают ружейные выстрелы. Затем раздаются автоматные очереди и крики чистильщиков. Ещё и ещё. Ворчит пулемёт. Снова гортанные крики. Топот десятков ног. На этот раз гораздо ближе. Словно приближается орда. Прислушиваюсь. Сомнений нет. Так могут вопить только потрошители.
Слышу быстрые шаги. Кто-то отдаёт приказ:
– Перегруппироваться! Живо!
– Они наступают!
– Назад! Назад! К воротам!
Голоса чистильщиков забивает грохот пальбы и вопли.
«Интересно, что здесь понадобилось каннибалам. Или пришли поживиться человечиной, не рановато ли?»
Не успеваю я об этом подумать, как недалеко от меня что-то громко бухает. Слышится нарастающий грохот, меня обдаёт потоком обжигающего воздуха, пламенем и швыряет в снег…
* * *
Монастырь. Полчаса спустя
Я лежу на спине. Руки и ноги свободны. Дышать тяжело и больно. Кашляю. Сплевываю вязкую жижу, отдающую медным привкусом. Хлопаю себя по бокам. Одежда обгорела. Чувствую, как на лицо что-то падает. Это не снег. Что-то совсем невесомое, сухое и пахнет гарью. Пепел. Пытаюсь сообразить, что произошло, и не понимаю. Звуки не складываются в картину. Где я? Сколько провалялся без сознания? Слышу шаги. Кто-то идёт по насту. Останавливается рядом. Видимо смотрит на меня. К запаху пожарища добавляется ещё один, хорошо мне знакомый. Пахнет кровью и металлом. Видимо меня разглядывают.
– Кто здесь? – спрашиваю я.
Некто молчит. Тяжело дышит. Ногу обхватывают сильные пальцы. Меня куда-то тащат. Через пару минут меня бросают в снег. Переворачиваюсь на живот. Ползу, шаря вокруг себя рукой. Пальцами чувствую что-то липкое на снегу. Ощупываю наст дальше и натыкаюсь на труп. Ещё и ещё. Тела лежат вокруг меня. Очень много тел. Судя по одежде – это чистильщики. Оружия при них нет. У многих колотые и рубленые раны, или отрублены головы.
«Значит, их убили потрошители? – мысль молнией проносится в мозгу. – А где все храмовники? – от ужаса я холодею».
Слышу крики.
Звуки ударов.
Топоры?!
Раздаются вопли.
Хрясть!
Крик обрывается. Затем слышится уханье и гортанные выкрики. Кручу головой. Приподнимаюсь. Ползу на шум, часто работая локтями и переваливаясь через тела чистильщиков. Неожиданно рядом раздаётся громкое сопение.
– Тень!..
Пытаюсь сообразить, почему мне знаком этот голос. И, пока до меня доходит, на моём горле смыкаются сильные руки.
– Су…ка!.. – шипит человек. – У…ду…шу… тварь!
Я хриплю. Сжимаю кулак и бью Колесникова по морде.
Раз!
Раз!
Раз!
Вкладываю всю силу. Разбиваю костяшки в кровь. Пальцы хрустят. Наверное, сломал, но я не чувствую боли. Я просто дубасю его, стараясь расквасить нос, выбить зубы, изуродовать, убить. Колесников сильнее меня, даже несмотря на возраст он словно как каменный. Он вдавливает меня в снег. Ощущение, что на меня навалили мешки с цементом. Задыхаюсь. В голове одна муть. В ушах стоит звон. Неужели я вот так и подохну, не прикончив его?!
«Нет!.. – это вопит моё второе «я». – Нет!..»
Машулька словно смотрит на меня из тьмы. В её слепых глазах я вижу отражение себя. Она произносит моё имя: «Сергей… – тихо срывается с мертвенно-бледных губ, – Сергей!!! Убей его… Убей!!!»
Ненависть к себе перерастает в страшенную злобу. Судьба подарила мне шанс и так просто я не сдамся! Я вспоминаю всё, чему меня учили за эти годы. Если не можешь убить при помощи силы, сделай это хитростью. У меня нет оружия под рукой. Нет камня, ножа или отвёртки. Нет даже карандаша.
Я перестаю бить Колесникова. Вытянув руку, ощупываю его лицо. На нём нет маски и противогаза. Тогда… Выпрямляю указательный палец и резко втыкаю его в левый глаз врага. Слышится истошный вопль. Колесников сдавливает мою шею так, что хрустят позвонки. Отступать нельзя. Милосердию нет места, когда надо выиграть драку любой ценой. Сгибаю палец как крючок и чувствую, как он погружается в что-то, наподобие вязкого теплого желе.
Рывок назад и по чавкающему звуку я понимаю, что вырвал Колесникову глаз.
Хозяин Подольска что-то нечленораздельно орёт.
На моё лицо капает кровь. Хватка Колесникова ослабевает. Я, схватив его за отворот разорванного защитного костюма, дубасю что есть сил.
– На, получай, сука! – кричу я. – Получай!
Колесников хрипит. Слышится хруст. Видимо сломал нос. Вцепляюсь зубами в его запястье. Он орёт от боли. Рву кожу, вгрызаюсь в мясо, как пёс треплет свою жертву. Во рту привкус меди с горечью. Откусываю и выплёвываю в снег шмат. Снова осатанело бью Колесникова, уже толком не понимаю, куда попадаю, чувствуя, как превращаю его харю в кровавое месиво.
Противник разжимает пальцы, вопит. Теперь надо его добить. Хочется разможжить ему голову. Вскрыть голыми руками грудину. Вырвать сердце и кишки и жрать их у него на глазах, погружая лицо в кровоточащую плоть. Чтобы эта сука, подыхая, видела. Чувствовала всю ту боль, что испытал я за всё это время. Месть страшна, если её творит доведённый до отчаянья человек. Я пытаюсь скинуть с себя Колесникова, но это всё равно, что выжимать бетонный столб.
– Ааа!.. – кричу я. – Давай!
Внезапно моего врага словно отрывает от меня неведомая сила. Судя по звуку, он падает в паре метров. Слышу шаги. Много шагов. Кто-то приближается. В нос бьёт резкий характерный запах давно немытых тел. С трудом поднимаюсь. Слышу вокруг себя неясный говор. Понимаю, что я стою в окружении десятков потрошителей. Они смотрят на меня, пожирают глазами. Снег скрипит под тяжестью поступи. Резко поворачиваю голову. Чувствую полный ненависти взгляд. Существо смотрит на меня сверху вниз. Наклоняется. Его лицо замирает в нескольких сантиметрах от моего. Тварь рассматривает меня. Даже в дыму пожарищ, я могу учуять его вонь. Догадываюсь, кто это может быть. Над ухом раздаётся тяжелый бас, от которого я вздрагиваю, а по телу бежит волна холода.
– Тень! – шипит Расчленитель и одновременно раздаётся приглушенное рычание.
Судя по тяжелому дыханию, недалеко стоит крупное животное. Оно идёт ко мне. Лапы проминают наст. Волкособ останавливается. Разевается огромная пасть. Челюсти клацают, и монстр издаёт душераздирающий вой.
– Цербер! – рявкает Расчленитель. – Нельзя! Он мой!
Хищник отходит от меня. В следующую секунду шею обжигает холодная сталь. Я словно вижу со стороны, как Расчленитель, вытянув руку, упирает в меня покрытую зазубринами пилу, примотанную к его правому предплечью.
Я не испытываю страха. Теперь мне уже всё равно. Даже если я сдохну, то Колесникову не жить. Я почти угандошил его и эта мысль греет мне душу. Догадываюсь, что потрошители просто ждали и смотрели, как мы мутузим друг друга. Зачем мешать людям убивать себе подобных. Лучше посмотреть кто кого. И только когда я стал побеждать, Потрошитель отшвырнул от меня противника. Почему?
Слышу позади себя сдавленный хриплый смех. Так смеются сумасшедшие. Расчленитель отходит от меня. Направляется к Колесникову. Мутант рывком поднимает хозяина Подольска и ставит его перед собой. Смотрит на него. Молчит. Затем наклоняется и что-то шепчет ему на ухо, от чего Колесников вздрагивает и раззявливает окровавленный рот в немом вопле. Короткий замах. Выпад! Слышится звук рвущейся ткани и громкий вскрик. Затем воцаряется мёртвая тишина.
– Подойди! – приказывает мне каннибал.
Вытянув руку, я делаю несколько шагов вперёд. Пальцы утыкаются в ткань защитного костюма, измазанного кровью. Веду рукой вверх. Чувствую острые зубья пилы, которая торчит из спины Колесникова.
– Чтоб меня! – шепчу я.
Разрозненные образы складываются в единую картинку. Расчленитель держит на весу тело моего главного врага, пробив его насквозь своим оружием. Слышится чавкающий звук и шум падения. Тело Колесникова валится в снег. Раздаётся команда мутанта:
– Уходим! Все!
Я не верю своим ушам.
– Постой! – кричу я.
Шаги замедляются. Расчленитель останавливается. Я ощущаю его тяжелый взгляд.
– Почему ты меня не убил?
Мутант буравит меня глазами. Пауза затягивается. Наконец, он нехотя выдавливает:
– Эльза просила.
– А его почему? – я смотрю в сторону, где лежит Колесников.
– Он… – едва слышно отвечает Расчленитель, – был моим отцом!
Мутант и потрошители уходит. Теперь всё сходится. Всё становится понятным. Разрозненные детали, слухи и мои догадки складываются в единую картину. Эльза столько лет держала в тайне этот секрет. Вынашивала план мести. Теперь я понял, что она говорила об искуплении, и зачем принесла себя в жертву. Убив себя, она защитила нас, обрушив всю ярость и мощь потрошителей и Расчленителя, которого она когда-то спасла, на чистильщиков и их предводителя.
– А где остальные? – кричу я вслед Расчленителю.
– Там! – доносится издалека вместе с протяжным рыком волкособа. – Прячутся! А с тобой… – тянет мутант, – мы ещё встретимся!
Я стою ошеломлённый. Задираю голову и долго протяжно ору, словно пытаясь докричаться до небес. Вскоре позади меня раздаются тихие шаги.
– Сергий!
Я вздрагиваю и оборачиваюсь на голос священника. Старик подходит ко мне и обнимает. Я чувствую, как он сотрясается от рыданий.
– Теперь… ты понял… – всхлипывает старик, – всю мудрость его замысла?
В этот момент у меня в голове словно вспыхивает пламя. Я знаю, что должен сделать потом, после. Киваю. Затем спрашиваю:
– Кто выжил?
Старик берёт меня за руку.
– Идём, нас ждут.
Мы шагаем по снежному насту. Священник ведёт меня к церкви, из которой раздаётся гомон множества голосов. Мы поднимаемся по ступеням. Становимся на крыльцо. Я кладу пятерню на посечённую осколками толстую кирпичную кладку. Прислоняюсь к ней. Она пахнет дымом и гарью. Прочная. Не обрушилась при взрыве. Раньше умели строить. Заходим внутрь. Чувствую на себе десятки пар глаз. Храмовники смотрят на меня. Ко мне кто-то подходит. Ощупывает моё израненное лицо. По запаху узнаю Ольгу – слепую старуху, с которой я встретился в трапезной. Он тихо шепчет:
– Сергий, теперь ты один из нас…
Эпилог
Монастырь. Две недели спустя
Я иду, опираясь на посох, по утоптанной дороге к воротам. Со всех сторон раздаётся шум работающих инструментов, визг пил и стук топоров. Даже сквозь грохот парового двигателя, который Николай приспособил для привода на лесопилке, слышно возбуждённое многоголосье. Обитель быстро залечивает раны, восстанавливая строения и храм. Погибших мы похоронили в одной могиле. Всех, не делая разницы между своими и чужими. Так приказал священник. Только Эльзу и Яра закопали отдельно от всех на монастырском погосте и справили оградку. Из карателей почти никто не выжил. Потрошители просто смели их, взяв числом. Забрав оружие, каннибалы ушли. Тех, кто уцелел в бойне, мы отпустили с наказом рассказать о монастыре людям в Убежище в Подольске. Прийти ли к нам, они решат сами, но что-то мне подсказывает, что скоро в обители изрядно прибавится народа.
Задираю голову, подставляя лицо жарким лучам. Поправляю защитные очки. Я больше никогда не увижу солнца, но могу чувствовать его тепло. За плечами у меня арбалет и запас стрел. Как раньше стрелять я конечно не смогу, но на сто-двести шагов, ориентируясь на слух, попаду точно. На плече висит котомка. У пояса приторочен топор. Скидываю капюшон накидки. Лысую голову приятно холодит ветерок. Подхожу к воротам. Со сторожевых вышек, которые мы восстановили в первую очередь, громко кричат:
– Отмыкай!
Створки со скрипом открываются. Меня кто-то хлопает по плечу. Говорят слова напутствия. Уверенно обхожу обгоревшие остовы мотолыги и БТР. Выхожу из ворот. Смотрю на дорогу. Я потерял зрение, но обрёл нечто большее. Способность видеть не глазами. Можете назвать это шестым чувством.
Слышу позади себя топот ног. Поворачиваю голову. Судя по хрусту снега, бежит ребёнок.
– Сергей! – раздаётся голос Авдия.
Подбежав ко мне, мальчик обнимает меня.
– Не уходи!
– Ты знаешь, – тихо отвечаю я, – я должен это сделать. Мы уже говорили об этом на сходе.
– Я не хочу, чтобы ты уходил! – настаивает мальчуган.
Мне сложно ему это объяснить, но в тот день, когда мы выжили, я дал себе слово, что уйду из монастыря. Только так я обрету покой. Слишком высокую цену мы заплатили. Если не оборвать нить сейчас, то моё проклятье снова подставит всех под удар. Так или иначе, но спасение в одиночестве.
– Когда вырастешь, то поймешь, – я беру Авдия за подбородок. Смотрю ему в глаза. – Береги мать! Иди!
Малец шмыгает носом, утирает слезы.
– Мужчины не плачут, – говорю я ему, – или не показывают это другим.
– Угу, – отвечает Авдий, – мы ещё увидимся?
Я не знаю, что ему ответить. Не хочу врать.
– Беги! – говорю я ему. – И знай, если что крепко задумал, то обязательно сбудется!
Авдий убегает, но недалеко, так, чтобы видеть меня. Почувствовав взгляд, я чуть поворачиваю голову. На меня смотрит Ксения. Она прижимает сына к себе и тихо говорит: «Спасибо!»
Слышу конское ржанье. Поворачиваюсь. Понимаю, что на дороге стоит Данила. Ему повезло. Пуля, выпущенная Колесниковым, прошла навылет. Под уздцы он держит пластовня.
– Я подумал, – смеётся он, – что Буран тебе пригодится.
Протягиваю руку, ощупывая морду «коня». Треплю Бурана за гриву.
«Неплохо, – думаю я, – котомка тяжелая, а я далеко не Яр, чтобы всё время таскать припасы и Лада на себе. Полагаю, он не будет против».
Раскрываю мешок. Заглядываю в него и, хотя я не вижу мутанта, опускаю руку, со следами свежих отметин от зубов, вниз. Глажу Лада по голове. Что-то напеваю ему. Мутант улыбается. Как обычно недовольно ворчит и, судя по звуку, сворачивается калачиком. Пусть поспит. Перекидываю котомку через спину Бурана. Беру повод и жму руку Данилы. Не люблю долгих прощаний и лишних разговоров. Просто говорю: «Ну, бывайте!», – и делаю шаг вперёд.
Вслед мне раздаётся звон колокола, который мы уже подняли на звонницу. Его голос несётся над лесом и рекой, замирая где-то вдали. Я знаю, что старик молится за меня. Я сжимаю простой деревянный крест, висящий на груди. Передо мной расстилается бесконечная дорога. Куда я пойду и что буду делать – зависит только от меня. Ведь как сказал мне священник, бог там, где ты, если несёшь его в сердце…
T|R30.03.2018
Приветствую тебя, Читатель! Я – Ринат Таштабанов и вы держите в руках мою вторую книгу – «Воскрешая мертвых» – прямое продолжение «Обратного отсчета», теперь уже в серии «Метро 2035».
За те два года, что прошли с момента публикации первой части, изменилось многое. Изменился главный герой романа, а вместе с ним изменился и я. В какой-то момент я почувствовал, что Сергей, по прозвищу Тень, живёт своей жизнью и теперь не я веду его по страницам, а он рассказывает мне свою страшную историю боли и отчаянья, предательства и смерти. Строчка за строчкой, только успевай записывать.
Время – это роскошь, которой у нас нет. За время написания книги я не раз вспоминал это изречение. Роман «Воскрешая мертвых» писался долго. Не потому, что не было мыслей или желания, жизнь сама диктовала ритм и доступный объём текста в день. Работа отнимала большую часть времени и был период, когда над романом успевал трудиться лишь урывками, буквально вырывая из плотного графика час, полтора, а то и вовсе пропуская дни. Но, тем не менее, книга росла. Сначала рукопись превысила минимальный задуманный объём для продолжения. Затем максимальный, а после того как вышла на финишную прямую, стала пухнуть как на дрожжах, становясь все больше и больше.
Количество знаков увеличивалось день за днем, неделя за неделей, как цифры на одометре автомобиля: 600 тыс., 650 тыс., 700 тыс., 750… На этом этапе появились мысли поделить книгу на две части, но затем я их отбросил. Произведение должно быть цельным и законченным. Только так оно оставит след в душе и вызовет эмоции.
Некоторые сюжетные линии сокращались, другие, наоборот, увеличивались. Появились новые колоритные персонажи и главное, я узнал – роман идет в более взрослую серию 18+ «Метро 2035», что вдохнуло в меня уверенность, что текст получится именно такой, как я его и задумал.
Как говорится – все знаки сошлись воедино. Теперь можно было писать книгу, не зажимая персонажей в тесные для них рамки 16+. Почему это так важно? Настоящий мир постапокалипсиса – это мир крови, жестокости и боли. Здесь нет места светлым тонам. Это время, по большей части, рисуется серыми, черными и грязно-бурыми красками. Оно – как выстрел в голову, удар топора или свист леденящего ветра в ушах. Лучше всего его можно охарактеризовать словами: «Когда наступает голод, забываешь о принципах…»
В романе «Воскрешая мертвых» за каждым углом таится смерть. Сострадание к себе подобным забыто и растоптано. Морозный воздух пропитан смрадом гниющей плоти, запахом пороха, раскаленной стали и удушающим дымом пожарищ. Те, кому ты доверял вчера, сегодня могут предать. В качестве оружия используется все, что есть под рукой. Каждый преследует свою цель и, если нужно, чтобы ее достичь, приносит себя в жертву. Например, ради спасения друзей. Несмотря на все ужасы, описываемые в книге, не все в этом мире ожесточились, добро осталось, а многие сохранили истинную веру в бога, неся ее в сердце.
Не буду рассказывать о перипетиях сюжета или раскрывать детали романа. Надеюсь, каждый найдёт в нём что-то для себя. Любители пострелять – масштабное финальное сражение с использованием бронетехники, нескольких видов огнестрельного оружия, а также мечей, топоров, копий и арбалетов. Появятся новые мутанты. Поклонники всего неизведанного попадут в настоящую сумеречную зону, территорию, где оживают самые затаенные страхи и откуда почти никто не возвращался живым. Тем читателям, кто ждал чего-то эдакого, в стиле охоты беспилотного летательного аппарата за людьми, этой бездушной машины для убийства, момента, который всем так понравился в романе «Обратный отсчет», я приготовил сюрприз. Не буду объяснять, что это за оружие, скажу лишь одно – вас ждем стимпанк. Это и эксперимент в жанре и одновременно задел на будущее…
Немного забегая вперёд: все, кто писал мне Вконтакте и спрашивал, что случится с Яром и кого он носит с собой в мешке; будет ли мстить Сергей за убийство жены и не рождённого ребенка; что произойдет с Колесниковым и Митяем; какая судьба ждет Эльзу и волкособа Цербера, какую роль в итоге сыграет племя каннибалов и их предводитель – Расчленитель, на все эти вопросы вы найдёте ответы в романе «Воскрешая мертвых».
В персонажах книги, может быть, кто-то узнает себя, свой характер или черты своего знакомого. Ведь «Воскрешая мертвых» – эта калька с мира настоящего, перенесённая в будущее, где надежда всё еще согревает сердца выживших после ядерной войны.
И в завершение, пользуясь моментом, хотел бы выразить огромную признательность редактору проекта «Вселенная Метро 2033» Вячеславу Бакулину. За его неподдельный интерес к роману. За рекомендации и правки, которые всегда били прямо в цель, помогая намного лучше раскрыть мотивацию персонажей и превратить книгу именно в тот роман, который вы держите в руках.
Ещё хочу сказать огромное спасибо руководителю направления фантастики «Издательства АСТ» Вадиму Чекунову, а также Анне Калинкиной, Ольге Швецовой, Леониду Добкачу и Анастасии Калябиной, за неоценимую поддержку, веру в меня и советы! Благодарю художника серии Павла Бондаренко за точную передачу образа главного героя книги, как я его видел, и отличную обложку, с суровым постап-характером, которая правильно раскрывает суть книги.
Спасибо всем читателям первой части романа – «Обратный отсчет», за ваши многочисленные отзывы, комментарии, критику и сопереживание героям книги. Вы тоже внесли свой вклад в развитие персонажей.
Отдельное спасибо основателю серии «Метро 2033» Дмитрию Глуховскому, за этот безграничный мир и возможность рассказать о нём!
И в завершение, пожелание всем читателям этой книги – берегите своих близких, свою семью, всегда помните о родителях и тех, кто вас по-настоящему любит…
T|R