Станислав Сергеевич Говорухин

Тайны мадам Вонг

«Веселый. Роджер»... Кому не известен этот зловещий пиратский флаг — оскаленный череп со скрещенными внизу костями?

В двадцатом веке, с изобретением радио, с появлением самолетов и радаров, «Веселый Роджер» уже не взвивается над мачтами ко­раблей.

Но исчез только флаг. Пиратство же при­няло новые формы.

Несколько фактов.

Начало века. Подводная лодка отправила на дно трансокеанский лайнер «Лузитания» с двумя тысячами пассажиров на борту. По­гибли все — женщины, дети...

1922 год. Армия Блюхера подходит к Влади­востоку. Актив Русско-Азиатского Дальне­восточного Банка — несколько пудов золота в слитках — тайно грузится на рыбацкую шху­ну и отправляется в Шанхай. Однако судно не пришло в порт назначения. Русское золото осело в пиратских тайниках.

Белое безжизненное старческое лицо, покры­тое маской из крема. Молодые женские руки гладят его, втирая крем в кожу. Узкие, без ресниц глаза, редкие волосы на голове, кожа черепа просвечивается сквозь .них. Под мочкой уха продолговатый шрам — след пластической операции.

Год 1966-й. Исчезло бельгийское судно «Мадей», с грузом урановой руды в трюмах. Че­рез несколько лет судно было обнаружено под другим флагом и с другим названием на бор­ту. Ценный груз стал добычей пиратов.

Молодые женские руки привычным движе­нием натягивают на жидковолосый затылок пышный парик. Шрам от пластической опера­ции скрывается под волосами.

Во второй половине двадцатого века со страниц газет не сходит имя таинственной мадам Вонг. Вдова жестокого пирата Вонга, нынешняя руководительница крупнейшего пи­ратского синдиката в Юго-Восточной Азии, она время от времени напоминает о себе кровавыми нападениями на беззащитные тор­говые суда. Она неуловима, эта таинственная мадам, полиции абсолютно ничего неизвестно о ней, в досье, заведенном на нее, нет даже фотографии. В 1974 году британская разведка в Сингапуре назначила премию в десять тысяч стерлингов тому, кто доставит . фотографию мадам Вонг последних лет.

В это раннее сентябрьское утро из ворот полицейского участка в Гонконге выехали че­тыре автомобиля. Без спецсигналов, с потушен­ными фарами, они быстро помчались по ули­цам спящего города.

В одном из них ехал окружной комиссар фон Крумофф, мужчина под шестьдесят, сухо­щавый, крупный, с мужественными складками у рта и чуть выдающимися скулами. Машина остановилась на узкой улице, комиссар вышел, достал пистолет и, прихрамывая, пошел вперед.

Полицейские, прячась за деревьями, медлен­но окружали дом. Тем временем двое в штат­ском направились по гравийной дорожке к подъезду. Поднялись на крыльцо, дернули бронзовую ручку звонка.

Вдруг дверь, перед которой стояли переоде­тые полицейские, вспухла рваными отверстия­ми, полетела щепа, пули отбросили полицей­ских с крыльца.

Взорвалось стекло, и пули просвистели над головой комиссара. Он упал на землю, прямо на осколки. Рядом упал еще один полицей­ский. Откинувшись на бок, он достал противо­газ, натянул на лицо, потом сорвал с пояса гранату и кинул в окно. Оттуда повалил дым. Полицейские в легких противогазах ворвались в дом.

Наверху, на темной лестнице, ведущей в бельэтаж, мелькнула какая-то тень. Комиссар выстрелил. Стукнула дверь наверху. Комиссар поднялся по лестнице. Сзади его прикрывал полицейский с автоматом. Комиссар тронул ногой дверь и спрятался за косяк. Изнутри грохнул выстрел, послышался кашель.

— Брать живым!— приказал комиссар поли­цейскому.

Тот кивнул, сбоку, пинком, распахнул дверь. Один за другим раздались два выстрела и за ними сухой щелчок. Оба полицейских ворва­лись в комнату.

— Руки!—крикнул комиссар.

Человек, стоящий посреди комнаты, выро­нил пистолет и поднял руки. Дыма в комнате почти не было, но человек все еще кашлял, узкие глаза его слезились. С поднятыми рука­ми он отступал к стене и как-то странно и обреченно улыбался. Взгляд комиссара упал на воротничок его рубашки. Угол воротника был порван.

Комиссар вдруг резко, скользящим ударом хватил обезоруженного рукояткой пистолета но голове. Тот обмяк. Комиссар подхватил его у самого пола, с усилием разжал челюсти. Под языком лежала маленькая ампула. Осторожно, чтобы не раздавить, комиссар извлек ее... Сорвав с лица противогаз, фон Крумофф спу­стился вниз. Двое сотрудников вскрывали сейф. К комиссару подкатился Стэн, его помощник, толстый астматик с живыми и умными гла­зами.

— Кто он?— Стэн закашлялся, сплюнул на ковер.

— Ван Хуэй...

— Неужели?!—Стэн опять закашлялся, судорожно хватил ртом воздух.—Секретарь мадам Вонг! Собственной персоной! Поздравляю, комиссар! Но хотел бы я знать, где сама мадам?

— Вопрос легкий, Стэн. Ответ — проще про­стого.

Стэн удивленно посмотрел на начальника.

— В Австралии.— Комиссар вынул из кар­мана утреннюю газету, протянул помощнику. На первой полосе жирным шрифтом было на­брано: «Нападение пиратов на новозеландское торговое судно! Десять тысяч тонн первосорт­ной шерсти перекочевали в трюмы пиратского корабля!..»

Наконец вскрыли сейф. Комиссар наскоро проглядел бумажный ворох, которым были за­полнены отделения сейфа, помощник склады­вал документы в большой кожаный чемодан. Среди десятков незаполненных бланков пас­портов, фальшивых документов, среди банков­ских счетов, чековых книжек и прочих бумаг внимание комиссара привлекла неприметная папочка в кожаном переплете. В папке нахо­дился один-единственный листок бумаги свет­ло-лимонного цвета. Комиссар повертел стран­ный листок в руках, догадался посмотреть на свет.

И увидел водяные знаки.

Он подошел к окну, приложил листок к стеклу. На бумаге была какая-то схема, а, может быть, часть крупномасштабной кар­ты. Скорее, пожалуй, карта. Извилистая линия внизу могла бы обозначать берег. Да, берег моря — об этом говорят точки и треугольники, рассыпанные вокруг. Рифы. Другая линия, еще более неровная, ориентирована перпендикуляр­но к первой, напоминает ручей или реку, впа­дающую в море...

Ночью комиссара разбудил звонок из Ран­гуна. Звонила дочь. Он долго не мог ничего понять — в трубке слышались сдавленные ры­дания.

— Джуди, соберись и расскажи толком!— кричал комиссар в трубку.— Кого похитили?

— Твоего внука!—с усилием выкрикнула Джуди.—Александра, нашего мальчика...—Она снова заплакала.

— Выкуп?!—комиссар подскочил и сел в по­стели: взял почему-то очки с ночного столика, надел и снова снял их.—Сто тысяч долларов! Тебя перепутали с дочерью миллионера...

— Это не ошибка,— сказала Джуди,— Мы получили письмо.

.Комиссар слушал голос дочери, и лицо его несколько раз менялось по мере того, как она читала письмо. Одной рукой он расстегнул пу­говицы на пижаме, стянул ее с плеч, кинул на постель.

— ...Тут есть еще приписка, папа,—сказала Джуди.— Вот, слушай: «Советуем вам позво­нить папаше, комиссару полиции. Если захо­чет, он найдет деньги».— И Джуди снова за­плакала.

Комиссар слушал рыдания дочери, будучи уже одетым. Пора было действовать. Но как? Он безвольно свесил руку с телефонной труб­кой. Оттуда все еще неслись тихие всхлипы...

На свежевымытой палубе стояли плетеные кресла, с моря тянул легкий бриз. Гонконгский миллионер Чинь Лу принимал комиссара в ку­пальном халате, мокрые волосы его блестели под солнцем — он только что вылез из бас­сейна. Они были одного возраста с комисса­ром, но Чинь Лу выглядел моложе и жизне­радостнее. Слуга-китаец принес кофе в малень­ких фарфоровых чашечках. Лу своей крепкой загорелой рукой яхтсмена взял крохотный со­суд, прикоснулся губами к обжигающему на­питку.

— Нет,— сказал он.— Нет и еще раз нет! Конечно, сто тысяч не такие уж большие день­ги. Но выбросить их в пустоту, за борт... Сделай я так раз, второй — и рассыпется все здание, остановится машина, которая делает мне миллионы...

— Что вы такое несете, Лу?— раздраженно сказал комиссар.— Вы меня знаете не первый день. В конце концов, я честный человек, дьявол вас побери!

— Да, да, это правда,—закивал китаец.— Печальная правда. Вы честный человек, у вас принципы. Значит, ваш арсенал в борьбе с врагами ограничен — в нем отсутствуют те приемы, которыми так охотно пользуются ваши противники. А стало быть, вы всегда будете терпеть поражение.

Комиссар улыбнулся одними губами.

— Подумайте, старина!— продолжал Лу.— Что дали лично вам эти сорок лет борьбы? Пулю в бедро? Вдова Вонга женщина реши­тельная, у нее нет принципов, она пойдет на все! Армия пиратов сильнее вашей. Они лучше организованы, у них больше денег. И, наконец, они в темном зале, а вы на освещенной сцене. Они вас видят, а вы их нет.— Китаец бросил быстрый оценивающий взгляд на комиссара:— Пока вы по эту сторону фронта, вы ничего не стоите, старина. Сделайте шаг, одно движе-

ние, даже намек на то, что вы не прочь пере­шагнуть рубикон, и деньги сами потекут к вам. Что я со своими миллионами! Другая, более могущественная и щедрая рука... — Лу осекся, с опаской посмотрел на комиссара.

— Продолжайте Лу,— кивнул комиссар.— Вы знаете, я не выдаю друзей.

— Вы думаете, что воюете с бандой,— ки­таец перешел на шепот.— А вы воюете с госу­дарством! Сегодня оно хозяйничает здесь, в Юго-Восточной Азии, завтра ему будет при­надлежать полмира!..

— Вас к телефону,— за спиной китайца не­слышно возник слуга.— Мистер Стоун у аппа­рата.

Лу прошлепал босыми ногами в каюту, дверь которой была напротив. Комиссар услышал его чуть раздраженный голос:

— Алло-у!

Стоун говорил из своего кабинета на верфи. За его спиной сквозь стекло виднелись изящ­ные обводы новой яхты, стоящей на стапелях.

— Доброе утро, сэр!—сказал он.— Я с вер­фи. Яхта готова. Вы обещали придумать на­звание.

— Название... да, да...— Лу записал что-то в блокноте.— Дайте подумать до вечера. Что еще?

— Фирма предложила новые навигационные приборы. Сплошная электроника.

— Берите.

— Но, сэр, мы и так давно уже перебрали смету.

Комиссар невольно прислушался к разгово­ру. Сюда, на палубу, отчетливо доносилось каждое слово.

— Кто знает о тайнике?— вместо ответа спросил Лу.

— Только инженер, который монтировал оборудование.

Китаец покосился на дверь, понизил голос:

— Надо, чтобы он молчал, Стоун!

— Деньги? Китаец хмыкнул:

— Если нет другого способа, то деньги... Когда Лу снова появился на палубе, ко­миссара уже не было.

Комиссар вел допрос секретаря мадам Вонг один, без свидетелей. Секретарь, молодой бледный человек без клочка растительности на лице, упорно не хотел отвечать ни на один вопрос. Сидел, опустив глаза в пол, и молчал. Комиссар тяжело обошел вокруг стола, взял его за волосы и задрал лицо кверху. Сказал, глядя прямо в глаза:

— Ты знаешь, что тебя ждет?

Парень тоскливо глядел на комиссара, с трудом разлепил губы:

— Тут — веревка, там — пуля в затылок.

— От твоих дружков тебя защитят стены тюрьмы.

Секретарь покачал головой: . — Вы знаете их. Они пройдут сквозь любую стену...

Комиссар снова обошел стол и сел в свое кресло. Достал из стола папку, вынул и под­нес к свету лампы листок с водяными зна­ками.

— Что это?

Секретарь испуганно отшатнулся от листка.

— Можешь не отвечать. Я тебе сам скажу. Это карта. Вот этот крестик — место, где спря­таны сокровища мадам Вонг. Сокровища, на­грабленные за сорок лет пиратства в восточ­ных морях!..

Секретарь затравленно озирался по сторо­нам.

— Я ничего не скажу! Ничего...

— Где это место?

— Нет...

— Это остров? Какой? Ну!

— Я не зна...

— Одно слово! Слышишь, одно слово, и я спасу тебя! Это говорю тебе я, комиссар фон Крумофф!

Клаукк оглянулся, сунул в замок один ключ, второй... Ключ повернулся. Он открыл дверцу автомобиля, сел на сиденье водителя, осмот­релся. Не спеша, методично стал ощупывать каждый сантиметр салона... Вскоре он нашел то, что искал.

Это был миниатюрный фотоаппарат, вмонти­рованный в зажигалку.

Он вылез из машины, прошел между рядами других автомобилей, поднялся по железной лесенке, вызвал лифт.

Лифт проехал немного и остановился. Клаукк вышел, прошел сверкающим коридором, толк­нул тяжелую стеклянную дверь и оказался на палубе океанского лайнера. В лицо пахнул ласковый влажный ветер. Над головой Клаук-ка висело несколько шлюпок, на корме каж­дой из них надпись: «Т/х «Иван Бунин», Владивосток».

Клаукк прошел палубой, снова сквозь стек­лянную дверь попал в богатый коридор люк-совых- кают, постучал в одну из дверей.

Дверь ему открыл низкорослый парень с хитрым, лисьим лицом.

- Ну?—спросил он.

Клаукк утвердительно кивнул и прошел в гостиную. Здесь играли в карты.

Играющих было трое. Кореец в темных очках, маленький, чуть возвышающийся над столом,— мистер Пак. Европеец, одетый в подчеркнуто элегантный белый костюм,—мистер Доул.

И дама. На ней было открытое вечернее платье. Красивые плечи, полная, не потеряв­шая формы грудь, какое-то неживое, кукольное лицо с тонкими, как на китайской миниатюре, чертами, мало что говорили о возрасте — ско­рее молода, чем стара.

Ее выдавали руки, державшие карты — со вздувшимися венами, морщинистые руки старухи. Она курила темные сигареты, встав­ленные в длинный серебряный мундштук. Всматриваясь в карты, щурилась от дыма, и тогда ее продолговатые глаза превращались в узкие щели.

Клаукк прошел мимо играющих, сел в крес­ло за спиной корейца и встретился взглядом с Доулом. Клаукк достал зажигалку-фотоаппа­рат, щелкнул, прикурил сигарету.

За столом среди игравших возникло ожив­ление.

— Я увеличиваю, мадам,— сказал кореец и подвинул к центру стола несколько столбиков разноцветных фишек и пачку долларов. Доул положил на стол свои карты.

— Попалась сильная карта, Пак?—улыбну­лась дама.— Тиоти!—позвала она.

В двери спальни показалась хорошенькая горничная в кимоно. Дама подала ей знак, Тиоти вернулась в спальню и через секунду выкатила столик на колесиках. На столике лежали десять пачек ассигнаций.

— Я поддержу вашу игру, Пак. Здесь де­сять тысяч английских фунтов стерлингов.

Видно было, как выпрямилась спина корей­ца. Клаукк встал с кресла и отошел к стене. Из прихожей вышел другой парень и тоже встал за спиной корейца.

— Но у меня нет таких денег, мадам,— сказал кореец.

— Разве?—жестко спросила дама.— Ведь здесь как раз та сумма, которую британская разведка назначила за фотографию мадам Вонг! А теперь откроем карты!

— Но это недоразумение...— вскрикнул ко­реец. Он хотел встать, но двое отделились от стены, взяли его за руки и усадили в кресло. Деловито обыскали. Клаукк сорвал с его гру­ди золотой медальон, висевший на цепочке, открыл — на стол упала кассета с микроплен­кой. Клаукк вынул зажигалку-фотоаппарат и тоже бросил на стол. Рывком приподняв ко­рейца, они потащили его в прихожую.

— Это наговор!..— севшим от страха голо­сом кричал Пак.— Умоляю, не делайте этого, мадам! Проявите пленку-...

Клаукк притворил дверь в гостиную, дру­гой бандит держал Пака, который бился в руках. Темные очки свалились на пол — склеенное веко закрывало пустую глазницу. Клаукк достал из кармана пистолет, сказал почти ласково:

— Ну, чего ты испугался, дурачок? Иди вперед! — И он сильно ткнул дулом под реб­ро корейцу.

Пак запнулся на полуслове, лицо переко­силось, подогнулись колени, он упал на мяг­кий ковер прихожей. Клаукк разогнулся с пи­столетом в руках — перед дулом торчало острое лезвие ножа. Он вытер лезвие о спину убитого, нажал на кнопку, и стальное жало убралось внутрь. . .

В двенадцать часов ночи в машинном от­делении зазвонил телефон. Парень лет двадца­ти пяти, в белой, чуть испачканной маслом форменной рубашке с короткими рукавами и золотыми лычками на погонах, появился из глубины и пошел по скользкой стальной ре­шетке между двумя рядами двигающихся механизмов.

— Третий механик Сергей Ушаков слу­шает,— сказал он в трубку.— Понял, бегу!.. Игна-а-т!— крикнул он куда-то в глубину.— Я наверх за радиограммой. Сейчас вернусь!

Миновав три-четыре узких металлических трапа, Сергей появился в коридоре команды, пробежал по нему, несколькими прыжками одолел еще два широких, покрытых дорогим ковром трапа и оказался в просторном вести­бюле. В него выходили двери музыкального салона, там царил полумрак, тихо играла му­зыка, двигались пары. Сергей завистливо поко­сился в сторону салона и подошел к бюро информации. Там дежурили две симпатичные девушки, одетые в строгую морскую форму, обе — Светы. Одна — высокая, крупная, дру­гая — маленькая.

— Сережа, пляши!— сказала Света-боль­шая.—Дочь!

— Как — дочь?—Сергей смотрел на радио­грамму и ничего не понимал.— Каким обра­зом?

— Ты что, маленький?— строго спросила

Света-большая.— Не знаешь, каким образом дети рождаются?

— Но... ей еще носить два месяца...

— Семимесячные тоже бывают,— объяснила Света-маленькая.— Ты разве не знал?

— Понимаешь, я все рассчитал. Девять ме­сяцев, рейс... Как раз к приходу... Теперь уж все, да? Уже ничего не сделаешь?..

Девчонки расхохотались.

— Это не опасно?

— Я семимесячная.— Света-большая подня­лась со стула, встала во весь рост.— Посмот­ри на меня!

— Где док?

— Там, в салоне...

Сергей кинулся в салон. Доктора он увидел сразу. Он сидел рядом с пассажирским помощ­ником за столиком в дальнем углу салона. Оба офицера с тоской слушали излияния фрау Шульц, пожилой немки, представительницы фирмы, фрахтовавшей корабль.

— Я буду просить фирма продлять фрахт. Мой аргумент: комфорт — айн, много деше­во — цвай...

— Док, на минутку!— Сергей коснулся пле­ча доктора.

Доктор, обрадовавшись возможности поки­нуть фрау Шульц, встал. Поднялся и пассажирский помощник.

— Прошу простить, фрау Шульц. Ждет ка­питан.

— Понимай,— сказала фрау Щульц.— Когда мужчина хочет бросать дама, всегда ждет ка­питан. Я прощай вас...

Сергей и оба офицера стали пробираться к выходу, обходя танцующих. Сергей что-то рассказывал доктору, тот ободряюще похлопал его по спине. Они вышли в вестибюль.

— У-уф,— облегченно вздохнул пассажир­ский помощник.— Спасибо, что вытащил. Эта фрау меня доканает.

— Так что не дрейфь!— сказал доктор.— Все в порядке.

— А это правда?..— обратился Сергей к по­мощнику.— Правду она говорит?

— О чем?

— Что фрахт продлят?

— А-а, ерунда! Еще один рейс в Сидней и обратно, и — домой! До чего же хочется по­бывать дома, хоть денек...

Офицеры разошлись по каютам, а Сергей вышел на палубу глотнуть воздуха. Он подо­шел к фальшборту, перегнулся через него... и тут же отпрянул назад.

Краем глаза он увидел, как двое мужчин в стороне от него выбросили через борт в море какой-то продолговатый предмет, завернутый в белое.

Прижавшись к стене, Сергей видел, как оба типа, оглянувшись по сторонам, нырнули в коридор. Сергей быстро перебежал по палубе и успел увидеть через стеклянную дверь, как закрывалась дверь одного из люксов. Осве­щенные иллюминаторы этих огромных аппарта-ментов выходили не на прогулочную палубу, а прямо на море. Сергей поднялся по трапу, пролез под шлюпкой, висевшей как раз над подозрительной каютой, поколебавшись, ступил ногой на выгнутую шлюпбалку.

Внизу, в двадцати метрах под ним, пенилась вода, разрезаемая носом парохода. Сидя на шлюпбалке, он попытался заглянуть в иллю­минатор. Не дотянулся. Тогда он снял ремень, накинул петлю на металлическую опору, на­мотал конец на кулак и, таким образом под­страховавшись, повис на согнутых коленях головой вниз. Теперь ему было видно, что де­лалось в каюте...

— Тихо?—спросил Доул, когда двое убийц вернулись в каюту.

— Да, никто не заметил.

— Завтра хватятся одного пассажира. Могут быть неприятности.

Клаукк вытолкнул вперед своего напарника, сказал:

— Вот-он может сыграть его роль. Скажем, завтракать и обедать за него. Соседи по сто­лику, пожилая чета, не заметят. Покойный был неразговорчив.

Напарник Клаукка вынул из кармана чер­ные очки убитого, надел и, действительно,стал похож на корейца — тот же рост, восточные черты лица...

— Для европейцев все корейцы на одно ли­цо,— ухмыльнулся Клаукк.

Мадам Вонг бросила на него острый взгляд.

— Так же, как для корейцев — все евро­пейцы...

Ухмылка мгновенно сползла с лица Клаукка, он отступил на шаг и поклонился. Мадам бы­ла китаянкой. Те, кто работал с ней много лет, как-то забывали об этом. Мадам одева­лась по-парижски, кухню предпочитала евро­пейскую, бога же у нее не было никакого.

Она подняла карты убитого партнера.

— Бедный Чан Пак,— вздохнула она, бро­сила открытые карты на стол.— Он выиграл.

Доул усмехнулся:

— Покойнику повезло...

Мадам Вонг отодвинула от себя столик с десятью тысячами фунтов, приказала, ни к кому не обращаясь:

— Пошлите эти деньги его семье!..

...И тут же из кармана Сергея выскочила зажигалка, ударилась о край иллюминатора и упала в море. Сергей рывком подтянулся за ремень, сел на шлюпбалку, прислушался...

В каюте стало тихо. Клаукк переглянулся с приятелем, на цыпочках пошел к двери. Доул выхватил из-под мышки пистолет, быстро на­винтил глушитель, осторожно выглянул в иллю­минатор и бросился вон из каюты.

...Бандиты ждали Сергея под трапом неосве­щенной прогулочной палубы. Сергей успел заметить руку с зажатым в ней пистолетом, выкинутую в его сторону. Он резко ударил по руке снизу — пистолет вылетел. Тут же сильный удар с другой стороны отбросил Сергея к борту, он ударился спиной о желез­ные прутья леера. Обезоруженный бандит в прыжке ударил его ногой в грудь, Сергей охнул, сел, двое бандитов нагнулись, подняли его за ноги и перекинули через борт.

Пролетев два десятка метров, он мягко во­шел в пенный гребень волны, его тут же вы­бросило на поверхность и тогда Доул, пере­гнувшись через борт, выстрелил в удаляющую­ся от корабля фигурку..,

Прошло два часа, и команда теплохода бы­ла поднята на ноги.

В самых отдаленных закоулках огромного корабля-города двигались матросы, высвечива­ли фонариками каждый сантиметр палубы.

Капитан стоял на крыле мостика, смотрел на океан. По правому борту небо покрылось фиолетовыми и золотыми полосами, их пере­межали гряды пассатных облаков. Вот на кромке горизонта показался из воды краешек раскаленного шара.

На крыло поднялся возбужденный вахтен­ный.

— Нигде!— прошептал он, таинственно округ­ляя глаза.— Смотрели всюду!

Капитан вошел в рубку. Тут было темно. Только слабо светились локатор да картушка компаса, перед которой застыл рулевой.

— Определитесь, где мы были в двадцать четыре ноль-ноль!— приказал капитан штурма­ну.— Ложимся на обратный курс!

Он встал за спиной рулевого, помолчал се­кунду, раздумывая.

— Право руля!—тихо сказал он.

— Доул, они повернули назад! Они ищут его!—Мадам Вонг нервничала, она прошлась из угла в угол каюты.— Черт вас дернул по­садить меня на этот корабль!

Доул пожал плечами:

— Корабль как корабль. Безопаснее, чем другой. Да и вряд ли он жив.

— Вы говорите — вряд ли!

— Всякое бывает,—Доул пожал плечами.

— Если он жив и они найдут его, мы про­пали, Доул!

— Тогда мы захватим корабль!— неожидан­но сказал Доул.

— Втроем?

— Мы заставим его идти туда, куда вы прикажете!— Доул повернулся к телохраните­лям мадам Вонг.— Ну-ка, ребятки, будьте на­готове! Ты, Клаукк, возьмешь на себя радио­станцию. Действовать по моему сигналу.

Трудно в это поверить, но Сергей Ушаков остался жив. Одна половина его лица превра­тилась в сплошной синяк — от удара об воду; обессиленный, изнывающий от жажды, избе­жавший встреч с прожорливыми акулами, он проболтался в океане несколько часов и на рассвете увидел на горизонте парус.

Прошло не меньше часа, прежде чем Сергей понял, что это большая двухмачтовая яхта, идущая курсом на юго-восток. Сергей стал кричать, махать руками, \'попытался даже по­плыть вперед, чтобы оказаться по курсу яхты. Но она и так шла прямо на него.

Странное дело, ни на палубе, ни на мостике яхты не было видно ни одного человека. Он был уже рядом, спасительный борт, но никто не откликнулся на его хриплые крики о по­мощи. И Сергей с ужасом понял, что судно проплывает мимо.

Вдруг он увидел болтающийся в воде линь, спущенный с кормы. Он схватился за него и его потащило вперед. Несколькими судорож­ными движениями, перехватывая ослабевшими руками линь, он сумел добраться до кормы. Собрав последние силы, выбрался наверх и упал на горячие доски палубы...

Уже несколько часов теплоход «Иван Бунин» рыскал в квадрате поиска. Безрезультатно. До боли в глазах люди всматривались в слепя­щую поверхность океана.

Капитан и штурман стояли на мостике, смотрели в бинокли.

Среди пассажиров — в этот час на палубах уже появились люди — стояли Доул и двое

телохранителей мадам Вонг. Они тоже напря­женно смотрели вдаль.

Вдруг Доул подался вперед и указал рукой в сторону кормы.

Кильватерная полоса за кормой — пенный след на поверхности воды, оставленный суд­ном,— выгнулся дугой.

— Они возвращаются!— Доул торжествую­ще усмехнулся,

Придя в себя, Сергей обошел яхту.

Все было цело. Никаких повреждений, ника­ких следов борьбы, никакого намека на обстоятельства, при которых экипаж в панике покидает судно. Всюду было прибрано, все вещи — и на камбузе, и в кубрике — стояли на своих местах.

Это была современная яхта с двумя мачта­ми, которые несли на себе семь парусов. Па­руса ставились и убирались автоматически — с пульта, расположенного на мостике. Яхтой мог легко управлять один человек. Разобрав­шись в несложной механике управления суд­ном, Сергей переложил руль на северо-запад, в ту сторону, куда ушел его теплоход. Низкое солнце, висевшее в горячем туманном мареве, осталось за кормой.

В рубке Сергей обнаружил карту, на кото­рой был обозначен курс судна и его место­нахождение в океане. Однако, откуда вышла и куда направлялась яхта, было неясно. Карта представляла отдельный регион океана, обозна­ченный координатами, а других карт в рубке не оказалось. Отсутствовал и бортовой жур­нал.

Вдруг Сергей увидел, что солнце с кормы переместилось на нос судна. Яхта взяла преж­ний курс — на юго-восток.

Удивившись, он повернул яхту в обратную сторону и закрепил руль.

Затем продолжил осмотр судна. Внизу, ря­дом с кубриком, он обнаружил крепкую пере­борку, отделявшую от остальных помещений какую-то внутреннюю кормовую часть. Однако ни двери, ни замочной скважины в толстой деревянной перегородке не было. Что там, за этой переборкой, Сергей так и не понял.

Он поднялся на палубу и сразу увидел, что яхта опять легла на прежний курс. Легкое шуршание заставило его оглянуться. Что за чертовщина? Косой белый парус, бизань-стак­сель, сам пополз вверх и встал на место, сразу наполнившись ветром.

Сергей бросился в рубку — там было пусто.

Тут ему показалось, что кто-то смотрит на него. Он оглянулся — никого.

Повернув судно на северо-запад, он сел в капитанское кресло и решил не отлучаться с мостика. Ощущение, что за ним наблюдают, не пропадало. Он все время чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Но встать и еще раз осмотреть яхту не мог. Силы остави­ли его, и он провалился в глубокий сон.

Как только голова его упала на грудь, яхта застопорила ход и стала медленно поворачи­ваться. На секунду беспомощно обвисли пару­са и снова наполнились ветром.

Наступила ночь. Яхта шла прежним кур­сом...

Проснувшись, Сергей увидел, что яхта снова плывет на юго-восток. Туманная пелена впе­реди окрасилась нежным розовым светом восходящего солнца.

Сергей понял, что судно управляется каки­ми-то таинственными силами, у него своя не­ведомая цель н ему нельзя мешать.

...К полудню впереди показалась неясная, похожая на гряду облаков земля.

Сергей прошел в рубку, карандашом на листе бумаги написал какой-то текст по-анг­лийски. Затем сходил на камбуз, нашел пустую бутылку и вложил в нее записку. Надежно запечатав бутылку, он привязал ее к оранже­вому спасательному кругу и выбросил за борт.

К вечеру земля была уже близко. Всхолм­ленная лесистая местность без признаков чело­веческого жилья. Белые пенистые водовороты у берега говорили о присутствии рифов.

Вдруг он услышал грохот — яхта вставала на якорь. Судно достигло своей цели. За спи­ной Сергея кто-то деликатно покашлял. Он резко повернулся. Перед ним стоял высокий старик.

— Я долго присматривался к вам,— сказал он.— Вы мне подходите.

Сергей оцепенело смотрел на него. Он был еще крепок, этот странный старик с открытым и суровым взглядом. Загорелое лицо, трени­рованное тело, узлы мышц на руках. Он про­шел к фок-матче, и Сергей заметил, что он прихрахмывает. Это был комиссар фон Кру-мофф.

— Вот мои условия,— продолжал старик.— Ничего не спрашивая, не задавая лишних во­просов, вы пойдете туда, куда пойду я, и раз­делите со мной все тяготы и опасности путе­шествия. Предупреждаю, путь будет нелегкий. Взамен я обязуюсь доставить вас на ваше судно.

На рассвете 26 сентября теплоход «Иван Бунин» уже находился вблизи Гонконга. С ко­рабля в окуляры бинокля видны были порто­вые краны, маяк... Со стороны порта показал­ся быстроходный катер таможенной службы. Он приказал судну остановиться.

Машина застопорила ход. Бросили трап, не­сколько вооруженных жандармов поднялись на палубу. Трое из них сразу бросились в ко­ридор люксовых кают. Старший приставил руку к козырьку:

— Таможенная служба, капитан! Нас инте­ресуют пассажиры каюты номер два!

Вскоре на палубе в сопровождении жандар­мов появилась экстравагантная дама, пасса­жирка второй каюты, за ней семенила корот­кими шажками горничная в узком кимоно. Трое мужчин несли чемоданы.

Пассажиры сошли на катер.

— Вот и все, капитан!—таможенник снова козырнул.— Счастливого пути!

Катер отвалил от борта, развернулся и на большой скорости пошел в сторону порта.

— Странно,— сказал капитан, кивнул помощ­нику.— Свяжитесь с портом!

У края пирса, к которому скоро должен был причалить «Иван Бунин», стояли три полицей­ские машины. Толстяк Стэн, облокотившись на капот, смотрел в сторону моря. Из-за мая­ка показался нос большого океанского лай­нера.

Из того автомобиля, что с антенной, выско­чил сотрудник, подбежал к Стэну.

— Ее уже нет на борту, комиссар!— крикнул он.— Только что сообщили из Управления пор­та. Подошел таможенный катер и взял пяте­рых пассажиров.

Стэн сплюнул, выругался, сел в машину. Рессоры охнули под ним, взревел двигатель, автомобиль помчался в город...

Дождь. Полицейский фургон едет по улице.

В кабине — водитель и сержант. В брониро­ванном фургоне — секретарь мадам Вонг в на­ручниках. Салон разделен решеткой. За ней — охранник с автоматом.

Из-за угла навстречу фургону неожиданно выскочил рикша, везущий пустую тележку. Скрип тормозов. Машина боком задела рикшу, он перекувырнулся через голову и растянулся на тротуаре. Никто не выскочил из кабины — нельзя, таков порядок. Машина только при­остановилась, полицейские вытянули шеи — жив ли рикша? Из-за зарешеченного оконца фургона выглянуло лицо охранника: что там произошло?— и тут же попало в круг опти­ческого прицела снайперской винтовки. Выст­рел. Лицо охранника залилось кровью.

Еще выстрелы. Теперь по кабине.

Два человека, одетые в полицейскую фор­му, заняли места охранников.

Фургон рванулся с места. Поднялся с зем­ли рикша и, прихрамывая, побежал за угол дома..,

Терраса на вилле над морем. В креслах — Доул, мадам Вонг и ее секретарь.

— Я ничего не сказал,— бормочет секре­тарь.— Я попросту не знал...

— Ты видел у него в руках этот листок?— спросил Доул.— Он понял, что это?

— Да.

Неслышно подошла Тиоти, неся на подносе два бокала — в обоих виски со льдом. Доул машинально протянул к ним руку, -но Тиоти опередила его — сама подала стакан секрета­рю, Доулу протянула другой. Доул встретил­ся с ней взглядом. Она прикрыла глаза, мол­ча поклонилась.

Секретарь поднес было стакан ко рту, но I вдруг быстро поставил его на стол, расплескав часть содержимого. У него перехватило дыха­ние, он рванул ворот рубашки, откинулся на спинку кресла.

— За что?— задыхаясь, спросил он. Мадам Вонг резко поднялась с кресла.

— Прощайте, Ван!—сказала она и, не обо­рачиваясь, ушла в дом.

— Мадам!—крикнул секретарь, рванувшись за ней. Доул удержал его.

— Не валяй дурака, Ван! Пей!

— Нет!

— Пей. Ты же знаешь наши законы!

— Я не хочу!..—хрипло сказал секретарь.— Не хочу умирать! Как ты этого не пони­маешь?— он тоскливо посмотрел в сторону голубого залива. Море искрилось под солнцем, виднелись белые паруса яхт, перекликались гудки пароходов.

— Все там будем,— почти миролюбиво ска­зал Доул.

Секретарь опустил лицо в ладони и запла­кал. Доул положил ему руку на плечо:

— Не тяни!..

Джунгли. Влажный полумрак под тяжелыми сводами деревьев, опутанные лианами заросли, туман болотистых испарений. Крики птиц, ис-

пуганный клекот попугаев, бесшумный извив ядовитой змеи.

«Чокк! Чокк!» Мачете рубит лианы и ползу­чие растения. По старой заросшей тропе в деб­рях прокладывают себе дорогу два путника. Впереди — Сергей Ушаков, сзади — комиссар. У каждого из путников за спиной охотничий винчестер, патронташ на поясе. Каждый несет рюкзак, поверх него моток веревки. Тропа идет вдоль узкой и быстрой реки.

— Уф, не могу!..— комиссар приостановился, вытер мокрое от пота лицо.— Ну и темп вы взяли, мой друг. Куда вы так торопитесь?

— Я уже сказал, мне хочется скорее покон­чить с этим делом,— сухо ответил Сергей.

— Вам не терпится вернуться на корабль, Но тех, с кем вы торопитесь рассчитаться, уже нет на судне. Они сошли в первом же порту.

— Как знать...

— А ну-ка, мой друг, еще раз вспомните, как выглядела та дама?

— Ну такая... за пятьдесят... Узкие глаза. Курит... Играет в карты...

— Так, так...

— Вот горничную я рассмотрел хорошо...

— Молодая, красивая?.. Сергей кивнул.

— Одета в кимоно? Руки все время дер­жит так?—комиссар скрестил руки у пояса.

— Да,— удивился Сергей.

— Вам повезло, мой друг; мало кому уда­валось увидеть хозяйку вашей хорошенькой горничной.

— Вы знаете ее?

— Это очень опасные люди. Благодарите провидение, что вам не придется больше встретиться с ними. Такая встреча принесла бы вам мало радости.

Крупная змея прошмыгнула поперек тропы прямо перед Сергеем. Он пошел осторожнее, внимательно глядя под ноги и держа мачете наготове.

— А откуда вы так хорошо знаете англий­ский?— спросил комиссар.

Сергей улыбнулся:

— Это язык моряков, сэр. Я хотел вас спро­сить...

— Знаю. Почему я не открылся сразу? Там, на яхте?

— Да.

— Мне хотелось понаблюдать за вами. Еще только увидев вас в море, я подумал, что это судьба—сам господь Бог посылает мне това­рища в моем опасном деле.

— Вы заговорили о Боге,— сказал Сергей,— Это значит, вы полагаете, что господь Бог

в вашем предприятии был бы на вашей сто­роне?