9. All is fun[80]

– Но жена – это не только уборка дома. А вдруг я в постели бревно? – Ольга решилась первой.

– Человек, чувствительный к деталям? – фыркнул Рик. – Да брось ты. Ну так что? Согласна?

– Мне надо подумать.

– Так ты француз? – спросила Микаэла, обернувшись к скорчившемуся за сиденьями Джослину.

* * *

– Кто он? – Арсений ждал ее возле двери.

– Из Пари-и…

Ольга скосила глаза на облезлый кухонный стол, маячивший за его спиной и доставлявший ей страшную боль. Так и есть, открытая бутылка водки, наполовину пустая.

Оранжевые губки округлились и выпустили восторженное вау-у-у! Закинув ноги на приборную доску, Микаэла заголосила во всё горло Quand il me prend dans ses bra-a-as…[81]

Домой она вернулась за полночь, сказав Рику, что не хочет, чтобы он ее провожал. Он не стал спорить, и это ей понравилось. Она все-таки взяла такси и всю недолгую поездку мучительно размышляла, прижавшись лбом к холодному окну. Вот так вот раз и уехать в неизвестность, к приятному, но незнакомому мужчине. А вдруг он Синяя Борода и закопает ее где-нибудь в подвале? Или посадит на цепь? Кто его знает. Разве нормальные мужчины ищут свое счастье в Интернете?

Она без обиняков спросила, почему он не мог найти себе супругу в Америке. Рик не стал юлить. Пояснил, что развелся десять лет тому назад, с женой остался в хороших отношениях («Она тебе понравится», – пообещал он Ольге). О причинах развода распространяться не стал, да она и не настаивала. Вряд ли была грязь, раз дружат до сих пор. Всех остальных, кто жил в его городке и окрестностях, он знал с детства и не представлял никого в качестве жены, кроме его Синди. А потом два его клиента привезли себе жен из России, и он подумал – а чем черт не шутит? Вернулся домой, почитал форумы, посмотрел сайты, был сражен красотой русских женщин, а потом увидел ее и понял, что должен быть первым.

– Всё такая же суфражетка, а? – крикнул Космо в ухо Дидо, выворачивая руль, чтобы не сбить разносчика, катившего ручную тележку с товаром.

Ответ показался Ольге удовлетворительным, и домой она ехала в тяжких раздумьях. Да, она готовила себя к отъезду и к жизни с другим мужчиной, но не думала, что все произойдет так быстро. С другой стороны – из того, что она успела увидеть в Интернете, Рик действительно был очень приличным вариантом, и она будет дурой, если его упустит. Это как прыжок на глубину. Надо лишь покрепче зажмуриться, набрать полные легкие воздуха и прыгнуть.

– Всё с такой же гражданской позицией.

И она была готова прыгнуть, пока не увидела Арсения. И сердце тут же раскололось на части. Он был таким несчастным и жалким, что она испугалась – как же он без нее? Пропадет, не выживет. Тут же на ум пришла страховка, которую она нашла у него в портфеле. Что, если… Господи, как это все пережить?

Не говоря лишних слов, она поцеловала Арсения и увлекла его за собой. Затем закружило и завертело, как в последний раз. Она отдавала себя всю и забирала его. Отчаяние, безысходность, как перед прыжком в пропасть.

Они свернули на Западную 78-ю улицу, едва не врезавшись в темно- синий «додж кастом», который вырулил со встречной и на всех парах промчался мимо.

Затем он уснул, а она, так и не ответив на его вопрос, тихонько собралась (большую часть вещей она продала при переезде в съемную квартиру), взяла только то, что дорого. Написала ему письмо, от руки. Объяснила, что он должен ее дождаться, иначе она там пропадет, и если он сделает какую глупость, ей ничего не останется, как самой шагнуть под поезд. Не сомневалась, что поверит, он слишком хорошо ее знал. Сказала, что позвонит сразу же. И что любит. И всегда будет любить.

– Странно. Этот тип меня не обложил, – заметил Космо.

Спустя полчаса она была в гостинице у Рика. Он не спал. Она просто постучала в дверь, сказала, что согласна, и отправилась в соседний номер, который он снял по ее просьбе. До утра не сомкнула глаз, гадая, не совершает ли она самую большую ошибку в своей жизни.

НИНА

Он проследил в зеркальце заднего вида траекторию удаляющегося «доджа» и заключил:

После ночевки в Амстердаме были бестолковые сборы, шведский стол, буквально оглушивший ее, да и Валеру тоже, изобилием. Они привыкли есть на завтрак кашу на молоке, но Дуглас сказал, что это «факин шит» и в Америке завтракают хлопьями с молоком или яичницей с беконом.

Невыспавшаяся (влоги Богданы она смотрела до утра) Нина решила сделать шаг в новую жизнь и начать с настоящего американского завтрака – яичницы с беконом.

– Не иначе, скрывается. От любовницы едет, руку даю на отсечение.

Результат не заставил себя ждать – практически все последующее время ожидания рейса, да и сам трансатлантический перелет Нина провела в походах в туалет, каждый раз пряча смущенный взгляд от Дугласа, время от времени что-то бурчавшего.

«Бьюик» затормозил у пансиона, как раз когда умолк Чарли Паркер, закончив Donkey Serenade.

– Что он говорит? – поинтересовалась Нина у сына.

– Паркер выступает в «Тин-Пан-Клубе», – сказал Космо. – Когда бывает в форме. С Диззи… Тебе обязательно надо это послушать, Джо.

– Спрашивает, ты что, голодала, что ли, еды нормальной никогда не ела? – перевел тот.

Джослин выкарабкался из-за сидений, чтобы открыть дверцу Дидо.

– Нет, – рассмеялась Нина, – просто я пока не привыкла к американским завтракам, слишком тяжелые.

И снова огляделась в поисках туалета, горевшего зеленым светом, словно луч надежды. На свое состояние ей было плевать. Но каждый раз отправляясь к заветным буквам WC, мерцающим в темноте, она кидала взгляд на сына. Тот был полностью поглощен происходящим на экране маленького, вмонтированного в соседское кресло экрана и не обращал на мать ни малейшего внимания.

– Когда захочешь.

Кажется, он вообще не сомкнул глаз. Время от времени вызывал стюардессу, чтобы принесла небольшой перекус или что-то попить, и в целом наслаждался происходящим. При взгляде на Валеру у Нины екало сердце – вот он, момент истины, возможно, он поймет, что жизнь без наркотиков, жизнь нормального человека, намного лучше и привлекательней, чем то, что у него было. Она дарит массу возможностей, позволяет пересекать океан в комфортабельном кресле и вызывать симпатичных стюардесс по первому требованию.

Нина тоже не спала. Смотрела фильмы, время от времени бросала взгляд на храпящего Дугласа. Тот к путешествию подготовился основательно – взял с собой надувную подушку, потребовал у стюардессы плед, еще в аэропорту пропустил несколько стаканов виски и благополучно уснул, едва пилот завел двигатели. Просыпался несколько раз, кидал неодобрительный взгляд на мятущуюся Нину и снова засыпал.

Он с волнением вспоминал вечер с Сарой Воан. Она тогда спела специально для него April in Paris…[82] У него до сих пор бежали мурашки по спине.

Нина прислушалась к своим ощущениям – с одной стороны, было странно осознавать, что вот этот крепкий старик вскоре будет зваться ее мужем, а с другой – Дуглас не вызывал раздражения, и Нина сочла это добрым знаком. Возможно, со временем она привыкнет к нему и они заживут душа в душу.

– Спасибо, Космо. Bonsoir, ma chère[83], – попрощался он, склонившись к ручке Микаэлы, чего она наверняка ожидала от француза из Пари-и.

Остаток полета она смотрела современные фильмы, на которые вечно не хватало времени. Один тронул ее до слез, и она едва не расплакалась. Впрочем, тогда, в больнице, когда ей сообщили, что Сережа умер, она выплакала почти все слезы, больше не осталось.

Пилот объявил о том, что самолет заходит на посадку в Нью-Йорке, и Дуглас немедленно открыл глаза и пахнул на Нину перегаром.

Дидо уже притопывала от нетерпения у ограды.

– Эй, Валерий, спроси у матери, почему она шмыгает носом? Боится, что самолет рухнет? – обратился он через голову Нины к ее сыну.

– Родители предоставляют мне шале в Вермонте на ближайший уик-энд, – сообщил Космо. – Там можно покататься на лыжах, на санках, а если повезет, задружиться с гризли…

– Питаться снегом, политым кленовым сиропом, и сладко скучать, – продолжила Микаэла.

– Нет, – попыталась улыбнуться Нина, когда сын перевел ей вопрос, – фильм за душу взял.

– Как тебе такая перспектива, Джо?

– Не волнуйся, это все не по-настоящему, – попытался утешить Нину Дуглас и неловко похлопал по плечу огромной ручищей.

Валера фыркнул и обратился к матери:

– Покататься на лыжах с кленовым сиропом? Почему бы нет.

– Мам, он что, тебя идиоткой считает?

– Бери с собой кого хочешь, – добавил Космо, скосив глаза над туфлей-лодочкой, служившей ему носом. – Шале большое!

– Нет, милый, он так шутит, – и, обратившись к Дугласу выдала фразу, подсказанную ей переводчицей: – Йес, хани.

Стоя на тротуаре, Джослин и Дидо махали руками, пока «бьюик» не скрылся за углом. После чего, на пустынной в этот час улице, под защитой вечерних теней и ограды, они смогли предаться своему любимому занятию.

Переводчица утверждала, что в любой непонятной ситуации лучше соглашаться и добавлять ласковое слово.

– Ты поедешь со мной в Вермонт? – выдохнул он в ноздри Дидо.

– Там будет Космо.

Затем они долго ждали пересадку на рейс до Денвера, что-то произошло, и вылет задержался почти на восемь часов. Дуглас громко ругался, вокруг гомонили огромные мужчины в шляпах и сапогах, увешанных шпорами.

– Ну и что?

– Мам, смотри, реально ковбои. Я думал, их только в кино показывают. Интересно, у Дугласа тоже есть такие сапоги или лассо? – не переставал удивляться Валера, постоянно крутя головой по сторонам. Все было в новинку и, пожалуй, в удовольствие.

Она со вкусом завершила поцелуй и только тогда ответила:

– Почему бы тебе самому у него об этом не спросить? – робко предложила Нина, продолжая наводить мосты между сыном и будущим мужем.

– Он мне не нравится.

– Что ты имеешь против него?

В животе предательски заурчало. Со времени вчерашнего завтрака она больше ничего не ела и очень неудобно себя чувствовала, постоянно бегая в туалет самолета. Но попросить Дугласа купить еды почему-то постеснялась. А свои гроши, которые она собрала в дорогу, тратить на перекус не хотелось.

– Не люблю Лигу Плюща.

Дуглас был сильно раздражен, и Валера предпочел не лезть к нему с вопросами. Ближе к обеду старику удалось выбить из авиакомпании три бесплатных сэндвича и три бутылки кока-колы.

Разговор прервался – они снова перешли от слов к делу.

– А есть просто вода? – спросила Нина, которая не пила таких сладких напитков.

– Что это значит? – спросил Джослин, когда отдышался.

– За воду надо платить, эти чертовы авиакомпании все решают за нас, даже что мы будем пить! – злобно буркнул Дуглас и вручил Нине сэндвич и бутылку: – Ешь и пей, кола помогает от проблем с животом, тебе полезно.

– Сынок богатых белых родителей с Восточного побережья. Учится непременно в Йеле, Гарварде или Принстоне.

Валера впился в предложенный ему сэндвич, продолжая глазеть вокруг, а Нина, откусив небольшой кусок клеклого хлеба, пропитанного непонятным соусом, предложила свою порцию сыну, робко улыбнувшись Дугласу. Ничего, потерпит.

– Вот и не угадала. Ни в Йеле, ни в Гарварде, ни в Принстоне. Космо бездельничает. Смотрит на мир, на людей.

В результате всех перипетий до ранчо они добрались глубокой ночью. Полет над ночным Денвером ошеломил ее, она даже спросила, какая часть Америки, залитая огнями, лежит сейчас под ними.

– Особенно с оранжевыми губками.

– Это всего лишь Денвер, беби, – снисходительно улыбнулся Дуглас, – наконец-то ты увидишь цивилизацию.

Снова пауза – они были очень заняты.

От аэропорта они ехали еще полтора часа на старом пикапе, а Нина думала о том, что в их семье снова появится машина. Дом в ночной темноте она толком не рассмотрела, Дуглас провел ее на второй этаж в небольшую комнату и сказал, что это будет ее спальня.

– Пожалуйста… Зачем мне Вермонт без тебя?

– Falling leaves of a sycamore, – пропела она ему в щеку. – Moonlight in Vermont[84]…

Нина хлопнула глазами, не в силах справиться с нахлынувшей радостью – у нее будет своя собственная комната? Ей не придется делить спальню с храпящим Дугласом? Нет, безусловно, он наверняка будет приходить в гости, но собственная спальня – о таком она и мечтать не могла!

Шестой поцелуй затянулся надолго. Времени хватило, чтобы решиться на то, что он будет последним.

С трудом приняв душ и добравшись до постели, Нина закрыла глаза и рухнула в черную дыру. Завтра у нее начнется новая жизнь.

– Мне надо спросить папу.

– Уж постарайся, чтобы он разрешил. Иначе я не поеду.

ОЛЬГА

Они обнялись, поцеловались – в последний, самый последний раз, ну правда, самый-самый! – и Дидо побежала домой, а Джослин пошел к себе в подвал.

У Ольги была пятилетняя американская виза, оставшаяся с последнего путешествия. Они проконсультировались с юристами и решили, что лучше им будет расписаться в Америке и там уже улаживать все формальности. Рик сказал ни о чем не беспокоиться, его юристы решат все вопросы. Осталось лишь купить билеты на удобный рейс.

За все время ожидания Ольга вышла из гостиницы лишь один раз, чтобы подписать документы о продаже галереи. Ей удалось выручить даже больше, чем она рассчитывала, уж слишком Воеводин боялся американского конкурента, а Лане не терпелось воцариться в роли хозяйки. Ольга думала, что будет больно расставаться со своим детищем, но по сравнению с тем, что происходило в ее душе и сердце каждый раз, когда она думала об Арсении, потеря галереи была ничем.

* * *

Она перевела деньги ему на счет – этого хватит, чтобы отдать часть долга. Лана, кстати, все пыталась спросить, где ее… она затруднялась с формулировкой, и Ольга сама пришла ей на помощь – «любовник»? Дала девочке возможность почувствовать себя в чем-то лучше, у нее ведь муж законный, не чета Ольгиному. Потом объяснила, что он сейчас занят, проводит оценку нескольких картин. Лана попросила телефон – она в этом ничего не смыслит, нужно будет обращаться к эксперту, мало ли что. Ольга равнодушно продиктовала. Соперницы она не боялась, а Арсению работа не помешает, отвлечется.

«Полиш Фолк Холл» в Мидтауне был не самым приятным воспоминанием, вернувшим Шик в тот ледяной декабрьский вечер, когда она повела себя с Уайти как последняя дура, в тот вечер, когда он захлопнул дверцу такси перед ее поцелуем.

Однако на внутреннем топливе, питавшемся из истоков ее детства гимнастки, чемпионки Калифорнии среди юниоров, она вошла в этот кабак геройским решительным шагом.

На этом основные дела были закончены, и они улетели в Америку. Ольга уже жила там, когда-то давно, еще студенткой, ездила по обмену. Страну не любила и землей обетованной вовсе не считала, но мыслила трезво – в Америке полно богатых людей, заинтересованных в предметах старины. Они с Арсением обязательно найдут место под солнцем.

Ее обдало знакомым запахом сухой колбасы, пота, водки. Зал был битком набит. Она отыскала местечко и заказала чай, поглядывая на танцующих. Чай здесь подавали в стаканах под венгерские рапсодии.

Она краем уха слушала рассказы Рика о доме, он даже показал ей несколько фотографий. Ольга отметила, что выглядит жилище Рика как типичный дом американского нувориша – большой и с претензией, но на проверку гипсокартонная обитель трех поросят. Что было внутри, ее особо не интересовало – ну кого интересует, как выглядят номера в гостинице?

Медленно, методично осмотрела она большой зал, вглядываясь в каждое лицо. Уайти здесь не было. Шик вздохнула. За соседним столиком польская семья с тремя детьми угощалась блинами и сельдью в сметане. Оркестр грянул польку.

А зря. Ей стоило подготовиться, потому что увиденное ее потрясло. Дом находился в квартале богачей и охранялся специальной компанией, машины которой время от времени ездили по району, создавая иллюзию порядка. Возле дома небольшая лужайка, засаженная без особой фантазии газонной травой, а за домом – большой и такой же скучный двор. Рик пояснил, что к нему часто приходят гости и они устраивают барбекю, игры и даже соревнования с домашними концертами. Ольга вздохнула – доморощенные экзерсисы она не любила.

Мать, молодая краснощекая женщина, покосилась на столик Шик. Положив на блин селедку и целую горку сметаны, она протянула его одному из своих малышей и что-то ему сказала. Поупиравшись немного, мальчик слез со стула и принес блин Шик.

Сам дом был трехэтажным, выкрашенным в уже выцветший на солнце персиковый цвет с белыми узорами. Черепичная крыша навевала воспоминания о вальяжной и неспешной Испании, но стоило Ольге открыть дверь, как она замерла на пороге в ужасе.

– О, большое спасибо, вы так любезны.

– Это моя мама, – перевел он стрелки.

Дом был похож на чудовище, корчащееся в судорогах в бессмысленном ожидании красавицы. Большой холл выложен плиткой того бесхарактерного бежево-серого оттенка, который она ненавидела больше всего. Высокий потолок обит вагонкой, словно Рик решил не заморачиваться и создать антураж дачного домика. На блеклых белых стенах в устрашающем количестве развешаны старые афиши концертов кантри-групп, рекламные постеры, картинки с кошечками и собачками и фотографии самого Рика – с друзьями или без, на рыбалке или барбекю, на спортивных соревнованиях.

– Скажи ей от меня спасибо. Как тебя зовут?

Ольга вздрогнула. Рик оказался достаточно чуток, чтобы заметить впечатление, произведенное на нее домом.

Но он уже убежал. Шик благодарно улыбнулась польке, тремя пальцами приподняв блин. Соблазн съесть его был велик, но она колебалась. А что, если сейчас войдет Уайти? Даже самую романтическую встречу может погубить полный рот селедки.

– Добро пожаловать. Здесь я и живу. Наверняка это не то, о чем ты мечтала всю жизнь, но если захочешь, можешь переделать все по своему вкусу.

Она съела блин быстро и пожалела, что так быстро. Он был маслянистый, изумительно вкусный. Она с удовольствием уплела бы целую горку таких блинов.

– Танцевать?

Не удержавшись, Ольга фыркнула, представив, во сколько обойдется переделка по ее вкусу.

Шик обернулась и узнала волосы ежиком, юную пухлогубую улыбку, оранжевый галстук. В прошлый раз они много танцевали вместе. Почему бы нет? Чем тупо сидеть и ждать неведомо чего… Она допила чай, показала матери малыша на свою сумочку – мол, последите, пожалуйста, – и упорхнула в объятиях кавалера.

– Нет, правда, ты ведь еще и антиквар? – поспешил успокоить ее Рик. – У нас тут часто проводят блошиные рынки, ты можешь поездить, поискать что-то интересное. Найди, что тебе нравится, я оплачу. Честно, я сам в этом ничего не понимаю, просто вешал на стены, что меня радует, это ведь дом, а не музей. Но я понимаю, что вряд ли тебя сделают счастливой фото моей рыбалки с одноклассниками.

Их тела сами узнали друг друга сразу. Это было приятно. По правде сказать, никак иначе договориться было практически невозможно, потому что парень почти не понимал по-английски. Он танцевал всё так же весело, его живость была заразительна. В прошлый раз они даже не познакомились. Шик дождалась затишья и, когда полька сменилась вальсом, решила восполнить этот пробел.

– Шик, – сказала она, ткнув себя указательным пальцем в грудь. – Ты?

Не выдержав, Ольга рассмеялась. А у Рика определенно было чувство юмора, и ей это нравилось.

– Марек.

Своей сильной рукой он крепко обнимал ее за талию и так прижимал к себе, что она чувствовала пуговицы его пиджака. Он долго что-то обдумывал и наконец сказал:

– В чем подвох, Рик? – повернувшись, она посмотрела ему прямо в глаза и задала вопрос, не дававший ей покоя все это время.

– Ты… красивая.

– А ты хорошо танцуешь, – засмеялась она.

После вальса они станцевали еще польку и две мазурки. Потом выпили пахты у стойки бара. Она дала ему понять, что устала. Это была правда. И накатила грусть. Слишком всё было похоже на прошлый раз. И в то же время всё наоборот.

– Ты… искать что-то? – спросил он, когда она в сотый раз шарила по залу взглядом.

– Кого-то.

Рик был обаятелен, прост в общении, не нагл и за все то время, что они жили в гостинице, даже ни разу не попытался войти к ней в номер. Да еще и щедрое предложение обставить дом по своему вкусу. Неужели он сейчас достанет бензопилу и начнет резать ее на кусочки?

– Парня?

– Всё того же, – вздохнула Шик. – Помнишь? Я искала его в прошлый раз. Так до сих пор и ищу.

– Какой подвох, Олья? – почему-то ему очень понравился краткий вариант ее имени, и он стал называть ее именно так, что было даже мило.

Марек понял не всё, но суть уловил.

– Скажи честно, ты маньяк, убийца, извращенец? – вдохновенно принялась перечислять Ольга.

– Любовь?

Шик вскинула на него глаза. Как это мило, что он такой внимательный и так искренне огорчен.

– А это обязательно?

– Нет, – сказала она, помешав ложечкой пахту. – Не любовь.

Он прикурил сигарету, дал ей, прикурил вторую и затянулся сам. У него были сильные пальцы, под коротко остриженными ногтями что-то белело.

Несмотря на серьезность момента, Ольга рассмеялась.

– Ты работаешь?

– Я красить, – сказал он. – Красить дома. Ты? Ты работаешь?

– Должен тебя разочаровать, – покачал головой Рик, – ничто из вышеперечисленного, но если ты настаиваешь…

Она? Впервые в жизни Шик не знала, что ответить. Я глотаю супы из банок, от которых меня тянет блевать, с улыбкой обрызгиваю собак спреем от блох, дефилирую перед дамочками, у которых только духи стоят столько, сколько я зарабатываю за полгода…

Глаза предательски защипало.

Снова засмеявшись, Ольга махнула рукой.

– Нет работа? – пожалел он ее. – Не плачь. Я поискать тебе работа.

– Нет, нет. Всё в порядке.

– Давай я проведу тебе экскурсию, – предложил Рик и взял ее за руку, – конечно, через месяц этот дом надоест тебе до чертиков, но сейчас…

Она высморкалась в валявшуюся на стойке бумажную салфетку, поморгала, удерживая готовые вновь пролиться слезы, и подняла голову.

– Ты правда не знаешь Уайти? Его еще зовут Арланом. Уайти – это прозвище. Арлан… не знаю, как дальше.

Бросив чемоданы прямо в коридоре, они отправились бродить по пустому гулкому дому. Справа от входа располагалась комната с роялем.

– Арлан? – повторил почти детский голосок совсем рядом. – Это его вы хотите видеть?

Салфетка, сделав в воздухе пируэт, упала на пол. Молодая девушка, рыженькая, миниатюрная, сидела в одиночестве на высоком табурете, потягивая айс-крим-сода через две соломинки.

– Ты играешь, Рик?

– Арлана, который воевал в Бирме? – продолжала она. – Который пишет романы?

Шик тупо посмотрела на нее, не понимая. Потом, разочарованная до глубины души, тяжело вздохнула.

– Нет, – покачал он головой, – это Синди играла, а мне просто нравится, как выглядит рояль. Заставляет других думать, что я очень утонченный. Смотри, вот столовая, а здесь небольшой внутренний дворик, за ними кухня и гостиная. Отсюда можно выйти на задний двор, где мы обычно готовим барбекю.

– Нет. Тот, которого я знаю, не пишет. Он работает… работал осветителем на Си-би-эс.

Она прищурилась. Эти веснушки, улыбка, открывшая мелкие зубки…

Ольга кивнула, осматриваясь – дом выглядел добротно, даже не нуждался в особой переделке. Разве что стены она бы выкрасила в другие оттенки, а деревянный потолок облагородила бы балками и поменяла бы освещение на что-то более впечатляющее. Высота позволяет.

– Мы знакомы, не так ли?

Рыженькая, хихикнув, перебросилась парой слов на польском с Мареком.

– Пойдем на второй этаж, – развернувшись, Рик снова направился к холлу, из которого широкая деревянная лестница вела наверх, и принялся по ней подниматься.

– Да, мы уже виделись, – сказала она. – В тот вечер я была здесь с Арланом. А потом пришли вы.

Она вроде бы закончила фразу, но за ней угадывалось многоточие, полное обиды и упрека. И тут Шик вдруг вспомнила.

– У меня четыре спальни. Три гостевые, потому что вечно кто-то остается ночевать, и одна моя, то есть наша, – смутился Рик и распахнул дверь в большое помещение.

– Салина… Сабрина?..

– Сарина. Память у вас всё-таки неплохая.

Ольга успела только заметить, что из него идут еще две двери – наверное, в ванную и гардеробную, но ничего спросить не успела. Рик подошел к ней сзади и поцеловал в шею. Ну что же, все логично. Куда же без тест-драйва?

– Значит, мы говорим об одном и том же Уайти. Или Арлане, не важно. Вы с ним видитесь?

– Здесь он Арлан. Если вы скажете Уайти, никто не поймет. Нет, мы его не видели с того самого вечера.

Ольга повернулась к нему и поцеловала.

Снова многоточие, как будто для нее присутствие Шик было связано с исчезновением Арлана в тот декабрьский вечер. И опять она заговорила с Мареком на их языке.

– Вы знаете, где он работает? Где… живет?

* * *

– Нет. Здесь о таком не говорят. Здесь мы танцуем, едим, пьем, рассказываем друг другу, что помним о родине или других местах. Вот и всё.

Шик закусила губу.

Рик купил ей новый телефон с американской сим-картой, но старый она сохранила и спрятала в обувной коробке в гардеробной. Как только Рик уезжал на работу, она пряталась в глубине шкафа (Ольга параноила, ничто не должно было помешать ее планам, поэтому ей придется прятаться от Рика, чтобы общаться с Арсением) и набирала номер, который помнила наизусть.

– И что рассказывает он… Арлан?

Девушка погрузила обе соломинки в остаток айс-крим-сода.

В первый раз, когда он ответил, она просто расплакалась. Беззвучно глотала слезы, но обмануть Арсения ей не удалось. Он просто спросил:

– Что он провел полвойны в Бирме. И пишет об этом книжку. Вроде роман, не помню точно.

Шик молча переварила информацию. Уайти, осветитель на Си-би-эс, оказывается, писал книжку.

– Зачем ты это сделала?

– Он печатался?

– Кабы так, он был бы у нас знаменитостью. Его книжка была бы здесь у каждого, даже у тех, кто вообще не читает. Знаете, как бы мы гордились нашим соотечественником!

И она с трудом прошептала в ответ:

– У меня тут его книги. Может быть, они нужны ему для работы. Вы не знаете, как бы я могла их ему вернуть?

Девушка поджала губы. Нет. Шик почувствовала, как рука Марека стиснула ее плечо. Ей стало ясно, как ему жаль, что они не могут поговорить. Она подавила рыдание. Боже, что с ней происходит? В последний раз она плакала в пятнадцать лет. Когда отец запретил ей отпраздновать свой день рождения в «Голливудском буфете» в Соледад с Хетер и Розали, ее лучшими подругами.

– Так было лучше для всех.

Тогда ей казалось, что хуже горя быть не может… Совсем приуныв, она сменила тему:

– Еще содовой, Сарина? Марек, еще что-нибудь?

Он не стал спорить. Ольга пыталась узнать, как он, но отвечал Арсений лаконично – хреново. Лана пытается его привлечь к работе в галерее, он даже согласился, но дойдя до успевшего стать родным здания, развернулся и ушел. Не смог переступить порог, зная, что увидит там другую женщину.

Себе она заказала шнапс. Спиртного она терпеть не могла и никогда не пила, но чувствовала, что иначе завизжит и станет кататься по полу.

От рюмки, опрокинутой залпом, защипало глаза, горло запылало огнем. Она простилась с Сариной и Мареком.

Ничего не радовало, еще и погода словно оплакивала ее отъезд. Лето выдалось холодным и дождливым, солнце так и не раскочегарилось.

– Ты приходить еще? – спросил он, удержав ее за руку.

Она высвободилась, ничего не ответив. Вернулась к своему столику. Семьи с тремя детьми не было. Ее вещи спокойно лежали на стуле. По легкому кивку пожилого мужчины, сидевшего рядом в одиночестве, она поняла, что охрану препоручили ему.

– Мне кажется, мы совершили самую большую ошибку в нашей жизни, – тихо сказал Арсений, слушая, как на другом конце земного шара прозрачные слезы падают на дубовый пол гардеробной.

Час был поздний, книги тяжелые. Хотелось домой, и она позволила себе такси.

* * *

– Нет, – взяв себя в руки, возразила Ольга, – это не ошибка, это жертва, мы ее принесем, чтобы боги были к нам милостивы.

А тем временем наверху…

Морщинистая рука старого Дракона отодвинула занавеску на окне. Чуть раньше Артемисия сделала то же самое, чтобы понаблюдать за Джослином и Дидо, когда они обнимались у ограды. На сей раз она следила за фигуркой Шик, пока та не скрылась за дверью, и опустила занавеску не сразу, поэтому видела, как медленно проехал темно- синий «додж-кастом».

– Как ты живешь? – наконец решился задать болезненно мучивший его вопрос Арсений, подразумевая вовсе не интерес к ее рутинной жизни.

– Я не могу сравнить его с тобой, – ответила она на то, что действительно волновало Арсения, – он просто хороший парень, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Арсений кивнул, хоть она не могла его видеть, но ему стало одновременно и легче, и горше. Легче, потому что он мог не бояться, что новый муж – господи, это слово резало без ножа – обидит ее. А горько, потому что есть шанс, что она привяжется к этому хорошему парню. Впрочем, это глупости, пустое, неужели в нем поднимает голову ревность? Это же его Ольга, она не любит просто хороших людей, она любит только тех, в ком есть искра божья. И красота.

10. Between a kiss and a sigh[85]

– Я приеду, – выдохнул он.

– Нет, сейчас не надо, – жестко оборвала его Ольга, – я скажу когда.

– Заклинаю вас, – взмолилась она срывающимся от рыданий голосом. – Не трогайте меня. Если вы только коснетесь моей щеки, уха… Я, наверно, вас убью.

Она прислушалась, ей показалось, что хлопнула входная дверь.

Она выгнулась, уворачиваясь от его рук, и добавила тихо:

– Милый, мне пора, люблю тебя, – быстро выплеснула она в трубку, нажала на отбой и спрятала телефон.

Минуту спустя она стояла внизу, делая вид, что только проснулась.

– …или упаду в обморок.

– Я на секунду, дорогая, – Рик поцеловал ее в щеку, и ему немедленно захотелось снова увлечь ее в спальню, но он сдержался. Не надо на нее давить. Он очень старался, чтобы ей было с ним хорошо, и, кажется, она это оценила, но сказать наверняка он не мог. Ольга была глубже и сложнее, чем жены Дуга и Джорджа.

– Я привез тебе машину, чтобы ты могла свободно передвигаться, – Рик протянул ей ключи, – ничего особенного, это одна из моих служебных, если ты хочешь что-то определенное, ты можешь мне сказать.

– Мне нравятся оба варианта. Даже очень.

– Что ты будешь делать, если я потребую «Феррари»? – улыбнулась Ольга, а Рик закашлялся.

Она залилась переливистым смехом и дружески похлопала его по руке. Ей нравилось в Рике то, что с ним можно было шутить. Этого ей хватит, чтобы продержаться.

Он принялся играть с локоном девушки. Та попятилась, но вовремя вспомнила, что половица за ней отчаянно скрипит. Это могло погубить всю их сцену. Она снова шагнула к нему.

– Я бы мог продать почку и даже себя в рабство, но боюсь, что этого будет недостаточно, – откашлявшись, сообщил Рик.

– Я шучу, расслабься, мне все равно, на чем ездить, – пожала плечами Ольга и вышла во двор. Летнее солнце грело словно забытый кем-то обогреватель.

– Я не отказался бы увидеть себя мертвым, – насмешливо бросил он. – Равно как и вас в обмороке. Выберите за меня, будьте добры.

Рик привез ей черный джип «Чероки». Мощная машина, придется к ней привыкнуть. Сама Ольга предпочитала небольшие и элегантные авто типа «Мини-Купера», но не просить же у него машину, в самом деле? Потом не расплатиться.

– Если тебе скучно, я мог бы познакомить тебя с двумя женщинами из России, я знаю их мужей, – предложил Рик.

Их взгляды встретились, и повисла тягостная пауза, показавшаяся черным провалом. Девушка прильнула к нему, дала себя обнять, прижалась к его рубашке.

– Не надо, – покачала головой Ольга. Ей никогда не бывало скучно с самой собой, а заводить новые связи и прорастать корнями она остерегалась. К тому же, кто знает, что там за женщины, потом не избавишься.

– Я выбрала, – сказала она, потупив взгляд. – Убейте меня, Натанаэль.

– Мне кажется, что одна из них тебе точно понравится, а по поводу второй, – Рик вспомнил роскошную фемину, которую привез Джордж и которая постоянно снимала видео у него в магазине, и засомневался, – я не уверен. Но я все равно хочу организовать вечеринку в честь твоего приезда.

– Нет, не стоит, я пока не готова, – тряхнула волосами Ольга, взяла ключи и кивнула Рику: – Спасибо за машину. Попробую обкатать ее сегодня.

– Возможно, тебе будет интересно, в окрестностях есть несколько магазинов антиквариата.

Несколько долгих секунд было слышно только дыхание, их и публики.

Он заметил, как вспыхнули потухшие и покрасневшие глаза Ольги. До его прихода она наверняка плакала. Интересно, что заставило ее уехать с ним? Такая женщина не могла быть обделена мужским вниманием, но что-то произошло, что заставило ее все бросить. Вопрос не давал ему покоя, но он не стал задавать его до того, как убедился, что она уедет с ним.

– Почему ты уехала, Олья? – Рик подошел к машине, которую Ольга уже успела завести, и придержал дверь. Она подняла на него глаза – голубые, с едва заметными прожилками.

Пейдж высвободилась, почти отскочив в сторону. Уэйн, ее партнер, пригладил рукой волосы. В тревожном ожидании они одновременно повернули головы к преподавателю.

– Потому что я хочу жить счастливо, Рик, – серьезно ответила она, и в этом не было ни слова неправды. Она действительно хотела жить счастливо. Но не с ним.

Несколько секунд спустя она выехала со двора, махнув ему рукой на прощание. Рик смотрел ей вслед задумавшись – а не сделал ли он ошибку? Могло ли его звериное чутье подвести его впервые в жизни? Но тут же махнул рукой – даже если это ошибка, он рад, что совершил ее. А Ольга все равно рано или поздно поймет, что он – лучший. Надо только дать ей возможность увидеть его жизнь изнутри.

Лестер Лэнг, сидя по-турецки на краю сцены, покусывал карандаш, которым только что исчеркал страницу блокнота. Он встал, по-кошачьи гибко, и шагнул за рампу. Полтора десятка учеников ловили каждое его движение с прилежным любопытством.

* * *

– Недуг, смертельный недуг актера, – высказался он наконец, – опережение персонажа. Пейдж?..

Она с трудом пережила эти два часа кошмара, показавшиеся ей бесконечными. Рик повел ее на концерт любимой кантри-группы. Проходило это мероприятие в огромном деревянном ангаре, где, казалось, абсолютно все знали Рика и испытывали горячее желание познакомиться с его женой. Кто-то тянулся с поцелуями, самые эмоциональные трясли ее руку так, словно хотели выдернуть ее вместе с плечом. Все это сопровождалось сизым дымом сигарет, пенящимися реками пива и орущей музыкой. Публика была одета тематически – многие пришли в сапогах со шпорами и даже в ковбойских шляпах, и Ольге казалось, что она попала в театр абсурда.

– Я просто хотел показать тебе, как я люблю проводить время, – сообщил ей Рик, когда они все-таки вырвались из этого ада и поехали в ресторан.

Он выдержал паузу, не глядя на нее. Она стояла, сцепив руки за спиной и затаив дыхание, охваченная внезапным и горьким чувством одиночества.

Ольга опустила окно в машине, стараясь дышать как можно глубже. Ей казалось, что сигаретный дым забил легкие.

– Вы сделали шаг назад, а потом вновь подошли к Уэйну. Почему?

– Интересно, – только и смогла выдавить она.

– Ты лгунья, Олья, – рассмеялся Рик, – ты ненавидела каждую секунду этого концерта.

– Я… я не знаю, – растерялась Пейдж.

Вместо ответа она рассмеялась. Рик был прав, возражать не хотелось.

– Но я надеюсь реабилитироваться и везу тебя в свой любимый ресторан. Его держат мои друзья, которые всегда закупают у меня продукты. Поэтому этот ресторан самый лучший.

Она ожидала массы замечаний, но не этого. И ей не хватило духу сказать про скрипучую половицу, это было слишком глупо.

Ольга молча кивнула, прикрыв глаза и не подозревая, что впереди ее ожидает испытание похлеще концерта кантри-исполнителей.

Десять минут спустя Рик затормозил перед небольшим одноэтажным зданием, сиявшим в темноте голубой вывеской – «Бургеры Дина».

– Я как-то не заметила.

– «Бургеры Дина»? – Ольга повернулась к Рику.

– Только не говори, что ты их не ешь! – опешил Рик.

– И всё же… Все мы видели, как вы попятились от партнера и вдруг вернулись. Не заметили, говорите?

Два промаха за вечер – да не может этого быть. Ольга молча пожала плечами.

– Бьюсь об заклад, ты просто никогда не ела ничего подобного, – забормотал Рик, выбираясь из машины и открывая перед Ольгой дверь.

Прошлым летом Пейдж слушала по радио сериал «Час частного сыска», где детектив, разоблачая виновного, сыпал точно такими вопросами. Вы не заметили крови на окне, мисс Понедельник? Свидетель видел в ваших руках тупой предмет, мистер Вторник. Вы утверждаете, будто не знали, что миссис Четверг завещала вам всё свое состояние, мисс Суббота? Тот же ледяной тон.

Та продолжала сидеть, прикрыв глаза. Фастфуд и всякую дрянь она перестала употреблять лет пятнадцать назад, осознав, что еда – это тоже своего рода искусство и было бы преступлением просто класть котлету в булку, засовывать туда лист салата и все это щедро поливать соусом. Ведь есть тысяча и один способ приготовить все эти продукты по отдельности и куда как более интересно.

– Я сделала это не думая. Я… слушалась инстинкта, – отважно пустилась она в объяснения. – Инстинкта персонажа.

Она начала готовить сама, с вдохновением и отдачей, задолго до эпохи повального увлечения здоровым образом жизни, когда тысячи блогов с рецептами наводнили Интернет. Ольга сама придумывала, как сделать вкусной здоровую еду, и обходила рестораны быстрого питания десятой дорогой. Арсений полностью разделял ее взгляды, продукты они закупали максимум на два дня – никогда ничего не замораживали, отдавали предпочтение фермерским хозяйствам, внимательно читали этикетки и не употребляли пищу с большим сроком годности.

Но сейчас единомышленника Арсения не было рядом, а был Рик, которого не стоило драконить. Ведь она и так ясно дала понять, что концерт кантри-музыки не оценила.

Дыхание с трепетом вырывалось из ее губ.

– Хорошо, дам бургерам шанс. – Через силу улыбнувшись, Ольга вышла из машины.

Двадцать минут спустя перед ними поставили деревянные дощечки с бургерами и корзинки с жареной картошкой. Рик принялся за еду, а Ольга с трудом заставила себя сжевать один ломтик хрустящего картофеля.

– Мисс Гиббс, вы сказали две прямо противоположные вещи. Нельзя следовать одновременно своему инстинкту и инстинкту персонажа.

Рик внезапно закашлялся, Ольга пристально посмотрела на него:

Детектив Лестер повернулся спиной. Какой резкий у него голос, подумала Пейдж.