Я вскрыл два пакета лазаньи «Маунтин пэнтри» и расположил замороженные обеды около плиты. Потом взял рукавичку и снял крышку. В лицо мне ударили влажные клубы пара. Я опустил крышку и налил в каждый контейнер кипящей воды. Через десять минут лазанья была готова, и мы поели. Часовня уже погрузилась в полную тьму. Порывшись в аптечке, я нашел свечу, запалил и поставил на пол между нами.

– Неплохо, а?

– Хорошо.

Дождь прекратился. Ветер стих. Впереди была облачная ночь на острове без электричества и в полной темноте.

– Давно в полиции?

– Полтора года.

Я поставил на пол горячий контейнер и сделал глоток воды из бутылки.

– В машине вы сказали, что беременны.

Короткий вздох. Вайолет шмыгнула носом, сдерживая слезы, и отвернулась к двери.

– Послушайте, я не могу сейчас обсуждать такие вещи. Если не хотите, чтобы я совсем расклеилась, пожалуйста…

Я присмотрелся к ней в свете свечи. Красивая. И такая юная… Ребенок. Вполне могла бы сойти за выпускницу. Вайолет вытерла щеки рукавом моей флисовой толстовки.

Покончив с лазаньей, моя спутница снова переключилась на официальный тон, снова стала копом:

– Вы сказали, что нас привела сюда одна и та же причина. Эта причина – мистер Кайт?

– Да. Я приехал сюда, чтобы найти его. Та женщина, которую повесили на маяке острова Боди… я знал ее. А Бет Лансинг, соседка Уортингтонов, которую похитили, она – жена моего лучшего друга, Уолтера. Я рассказывал вам о нем. Думаю, Лютер убил всю семью, чтобы привлечь внимание к похищению Бет Лансинг. И Карен Прескотт повесил на маяке с той же целью. Все эти убийства демонстративны. Он хотел, чтобы я узнал о них. Чтобы я понял, кто их убил. Это не какое-то бессмысленное помешательство. Полагаю, ему было нужно привести меня сюда. И именно это больше всего пугает меня сейчас. А вдруг Лютеру уже известно, что я здесь?

– Что вы имеете в виду? Где «здесь»? В этой церкви?

– Нет, на Окракоуке. И да поможет нам Бог, если он знает, что мы здесь.

– А действительно, Эндрю, почему мы на этом острове?

– Интересный вопрос. Вам сейчас лучше?

– Мне тепло.

– И ваше пончо высохло. У меня в рюкзаке запасные флисовые штаны и длинная фуфайка. – Я посмотрел на часы. – Сейчас четверть восьмого. Дождь перестал. Да, нам пора.

– Пора куда?

– Я почти уверен, что Бет Лансинг где-то на острове. И Лютер тоже.

– Нет, Эндрю, нет. Пусть этим занимаются правоохранители. Мы можем сообщить, и…

– А как же я? Меня ведь объявили в розыск.

– Ну, я, конечно, могла бы…

– Что? Расскажете, какой я на самом деле невиновный и…

– Нет, конечно. Что бы я ни сказала, никто…

– А если нет, то что остается?

– Вас будут судить.

– Судить… Думаете, мне это нужно?

– Вам нужно что-то. Разве вы не хотите покончить со всем этим дерьмом? Так или иначе подвести черту под прошлым? Обрести покой?

– Я уже обрел покой. Мой дом далеко отсюда, в прекрасной дикой пустыне. Я счастлив там настолько, насколько это возможно. Это рай…

– Так может говорить эскапист.

– Судя по тому, что я видел и как понимаю человеческую натуру, мир вполне заслуживает того, чтобы сбежать от него. Впрочем, не думаю, что вы это понимаете. – Я поднялся со скамьи. Свет и тени вальсировали на лице Вайолет, единственном источнике тепла в этой церквушке. – Кроме того, то, что вы называете «подвести черту», может означать для меня «пойти в тюрьму».

– А вы безвинны?

– Я не заслуживаю тюрьмы.

– Откуда вам известно, чего вы заслуживаете?

– Вы еще слишком наивны. Думаете, что если стараться поступать правильно, то в результате все сработает как надо. Ведь думаете так, да?

– Это называется надеждой. А если и думаю, то что?

– А я надеюсь, что вам никогда не придется сталкиваться с решениями, которые приходилось принимать мне. Когда проигрываешь все.

Я взял со скамьи пистолет и засунул его за пояс, планируя выйти, как только соберу рюкзак.

– А вот оптимизм вам нужен – защищает от того ужаса, который вы видите. Разве убийство Лютером Уортингтонов – не стопроцентное зверство?

– Оно отвратительно.

– Но вы уже нашли что-то, чем утешаете себя? Светлую подкладку у тучки?

– Если они верили, то сейчас уже в раю.

– Уверен, именно об этом и думал мистер Уортингтон, когда его убивал Лютер Кайт. Как я был бы рад иметь такую веру… – Я взглянул на деревянный крест на стене за алтарем. – Вы – христианка?

– Да.

– Тогда скажите, где сейчас Бог? Где Он был, когда Лютер убивал ту семью?

Вайолет сердито взглянула на меня, и ее влажные глаза блеснули.

– Не знаю.

Глава 44

Безлунный и безветренный, холодный, молчаливый и темный, остров хмурился. Оставив в церкви рюкзак, мы прошли по тропе к старому универсаму и на перекрестке повернули на юг и на другую тропу, чтобы выйти к руинам в середине деревни, в глубине острова. Перейдя Докторский ручей, миновали пустующее здание школы и вступили в оливковую рощу. Вайолет шла впереди.

Тишину нарушали лишь шорох мокрого «гортекса» и шлепки ботинок по воде.

Тропа сужалась.

Мы не разговаривали.

Со всех сторон нас окружал буйный, непроходимый подлесок, совершенно дикий, анархический, с мокрыми дубами и цепляющимися за руки и ноги ветвями. Я едва видел Вайолет, а она едва видела вьющуюся перед ней тропинку и порой сбивалась с пути, но, вздохнув, возвращалась на правильный курс. Можно было бы вернуться за фонарем, но от этой мысли я, подумав, отказался. Мы уже прошли четверть мили, и до деревни, если верить карте, оставалось не так уж и много.

В какой-то момент я поймал себя на том, что вполне доверяю Вайолет как проводнику и смотрю не на нее саму, а на задники ее ботинок.

Чего я боялся больше: того, что мы найдем Лютера, или того, что мы его не найдем?

Наконец мы выбрались из чащи и оказались на краю широкого травяного болота.

Я шепнул Вайолет, чтобы та остановилась.

Перед нами лежали руины.

Слева от тропы я заметил останки какого-то строения – разваливающуюся каменную трубу в куче гниющих досок. Другие следы исчезнувшего поселения были разбросаны по ближайшему лесу. Еще одна труба высовывалась прямо из болота, а вот от дома, который она согревала более ста лет назад, ничего не осталось.

Дальше тропа шла по переброшенному через заболоченный участок хлипкому мостику. Где-то шумно плеснуло, над водой пролетел громкий пронзительный крик. На память пришли сказанные Чарли Тейтумом слова: «Есть несколько старых охотничьих домиков». И тут же вспомнился отрывок из дневника Орсона: «У них там есть домик на одном отдаленном островке, идеальное место для отправления ритуала боли».

По другую сторону топи нас снова встретила чаща. Только здесь виргинские дубы сменились виргинскими соснами. Тропинка опять разделялась, и Вайолет остановилась.

– Куда? – шепотом спросила она.

– Не знаю. Попробуем держаться юга.

– А что именно мы ищем?

– Какое-нибудь жилье.

– Мне кажется, Эндрю, на этом острове никого больше нет.

– Да. Я и сам начинаю склоняться к такому же выводу.

Мы продолжили путь на юг. В воздухе все острее ощущался запах влажной сосны, и наше дыхание срывалось с губ облачками пара.

Часы показывали начало десятого, когда тропинка оборвалась, доставив нас на берег топи, отделявшей Портсмут от острова Эвергрин. Я мысленно представил карту, и мне стало не по себе. Если домик Кайта находится на Эвергрине, нам придется прокладывать путь через заросли, а потом еще и обходить топь по береговой линии. Это могло занять едва ли не всю ночь. Я посмотрел на восток, где за далекими дюнами лежало море.

– Смотрите, – шепнула Вайолет.

Я повернулся лицом к лесу.

– Видите?

Вдалеке, между соснами, мелькнул оранжевый огонек. Лодка в заливе? Шаровая молния?

– Идем, – сказал я. – Опустите капюшон, чтобы лучше слышать.

Она откинула капюшон и убрала волосы за уши.

Сойдя с тропы, мы углубились в лес в поисках источника света. Ботинки чавкали в грязи, и это звучало оглушающе, а пятнышко света не приближалось. Что-то подсказывало, что оно вот-вот погаснет и мы останемся без дороги и в темноте.

Теперь мы шли быстрее, и оранжевое свечение за соснами как будто стало приближаться.

Я достал пистолет из внутреннего кармана дождевика.

– Вижу, – прошептала Вайолет.

Мы притаились в олеандровой рощице.

Между дубами в самом конце ручья затерялась деревянная хижина. В единственном окне мерцал какой-то источник света, фонарь или свеча. У маленького причала покачивалась на воде лодка.

– Оно? – спросила Вайолет.

– Понятия не имею.

Мы двинулись дальше. Я вспотел под тяжелым дождевиком.

В двадцати ярдах от хижины мы укрылись за деревом.

– Ждите здесь и оставайтесь на месте.

Я сдвинул предохранитель и осторожно направился к хижине, но на середине пути остановился и прислушался. Ветер стих, и в полной тишине слышался лишь стук сердца в моей груди.

Я подобрался к окну, но домик стоял на фундаменте в несколько футов над землей, так что заглянуть внутрь не получилось.

Сделав три ровных вдоха, я подошел к ступенькам, которые вели к единственной, передней двери.

Достигнув верхней, я оглянулся – Вайолет стояла, пригнувшись, за деревом – и, прижав ухо к двери, прислушался.

Ни звука.

Я взялся за ручку и медленно повернул ее, чувствуя, как катится по левому боку ледяная струйка пота. Дверь слегка приоткрылась, и я подтолкнул ее мыском ботинка.

Скрипнули петли.

Ничего. Только тени от огня прыгали по стенам и потолку.

Всю обстановку составляли изъеденный крысами матрас, карточный столик с грязными тарелками, чашка с шелухой от фисташек и кувшин с водой. В хижине воняло тухлыми яйцами и рыбой. На подоконнике догорала свеча, единственный источник света.

На секунду я опустился на колени, пытаясь унять дрожь в руках и ногах.

Господи… Какое-то движение в правом углу.

Я обернулся – и едва не выстрелил в Бет Лансинг, привязанную к складному стулу. Зрачки ее расширились от ужаса, голова тряслась, волосы спутались, а щеки потемнели от синяков и грязи.

Я опустил пистолет, шагнул к ней и уже протянул руку, чтобы сорвать со рта полоску клейкой ленты, но остановился и прошептал:

– Бет, Джон Дэвид и Дженна в безопасности. Я пришел сюда за тобой, чтобы отвезти домой. Не кричи, когда я сниму ленту.

Она закивала.

Я сорвал полоску скотча.

– Энди, он ждет тебя.

– Что?

– Человек с длинными черными…

Из леса донесся крик. Вайолет звала меня по имени.

Чьи-то шаги быстро приближались к хижине.

Прежде чем я успел что-то сделать, дверь захлопнулась.

Глава 45

Я окликнул Вайолет и рванул дверь.

Она не открылась.

Снаружи снова вскрикнула Вайолет.

Я подбежал к окну – длинноволосая тень метнулась к лесу. Сняв с подоконника свечу, я поставил ее на пол и рукоятью «сорок пятого» выбил стекло. Размеры окна не позволяли мне выбраться из домика, но Вайолет могла забраться в него.

Я бросился к двери и врезался в нее плечом. Дверь в дюйм толщиной едва сдвинулась. Похоже, кто-то подпер ее снаружи.

Я поднял свечу и перенес ее на карточный столик. Взял с грязной тарелки обвалочный нож и вернулся к Бет.

– Сейчас перережу веревки.

– Куда он ушел?

– Со мной здесь детектив. Молодая женщина. Наверное, пошел за ней.

– У нее есть оружие?

Я показал на стол:

– Вон оно.

Я перерезал ленту у нее на запястьях, потом на лодыжках.

Бет поднялась и повернулась ко мне, изможденная, полуголая, в одной рваной сорочке.

Я снял дождевик и флисовую фуфайку и помог ей одеться.

– Поверь, смерть Уолтера не на моей совести.

– Не надо. Просто уведи меня отсюда.

– Не знаю, получится ли.

– Стреляй в дверь.

Я взял со стола пистолет и нажал кнопку выброса. Обойма выскочила. Я пересчитал патроны.

– Девять. Потрачу три на дверь, но не больше. – Я вставил обойму на место.

– Подожди, – шепнула Бет. – А если он не знает, что у тебя есть оружие?

– И что?

– Пусть он и дальше так думает. Откроет дверь – тут ты его и подстрелишь.

– Ладно. Давай сядем. Стоять мне как-то не хочется.

Я подумал о Вайолет. Как она там? Как выживет в лесу? Удастся ли ей выжить? В это мне как-то не верилось. Если она погибнет, ее смерть будет на моей совести.

В домике было холодно, и я не знал, что сказать Бет.

Вдове моего лучшего друга.

Столько между нами осталось недосказанного, столько вопросов ждали ответа… Я сидел рядом с ней, чувствуя на себе давящий груз прошлого.

– Что он с тобой сделал?

– Ничего такого. Где мы?

– На Внешних отмелях. Ты давно здесь?

– Нет. Только лишь с сегодняшнего вечера. Где он держал меня до этого, не знаю. Помню только темноту и камень вокруг. Какой сегодня день?

– Четверг, шестое ноября.

– Десять дней.

– Что?

– Десять дней дети без меня. – Она поежилась, и пламя задрожало.

Мы снова замолчали.

– Расскажи, как он умер, – сказала наконец Бет.

– Не надо…

– Я хочу знать, Энди. Хочу услышать это от тебя. Но сначала подай мне тот кувшин. Он позволил мне сделать несколько глотков, но я все равно умираю от жажды.

Я принес ей наполовину пустую емкость, и Бет жадно приникла к горлышку, а потом вернула кувшин мне.

Мы молча сидели в углу, время от времени прикладываясь к кувшину.

Вода была прохладная и чуточку сладкая.

В конце концов я сдался: рассказал Бет об Орсоне и Пустоши, об угрозах по адресу ее семьи, ее детей. Рассказал, как мы с Уолтером нашли и похитили Орсона из его дома в тот пятничный вечер семь лет назад.

– Чуть раньше мы выкопали яму и теперь повезли моего брата к ней. Сначала в багажнике, потом на заднем сиденье. Мы хотели узнать, где Лютер, тот человек, который похитил тебя. Орсон уже тогда отправил его найти тебя. Вернувшись, брат разозлил Уолтера рассказом о том, что Лютер намерен сделать с тобой и детьми. Уолтер хотел застрелить его на месте. Просто голову потерял. Но я знал, что если мы не вытянем из Орсона, где скрывается Лютер, то тебе и детям грозит смертельная опасность. Без вопросов.

Я сглотнул. Бет слушала, не спуская с меня глаз. Даже в тусклом свете она выглядела так, словно состарилась намного больше, чем на те семь лет, что мы не виделись.

– Уолтер навел оружие на Орсона. Я сказал, чтобы он не стрелял. Уолтер не послушал. Он как будто обезумел. Глупо, конечно, но я прицелился в Уолтера. Сказал ему – я хорошо это помню, – что, убив Орсона, он убьет и свою семью. И тут, совершенно неожиданно, Орсон пнул меня сзади ногой, и мой «Глок» выстрелил. Уолтер умер мгновенно. Клянусь тебе, Бет.

Она закрыла глаза, едва слышно вздохнула и затихла.

Теперь я слышал только, как шумят, качаясь под ветром, сосны.

Тишина давила.

– Ты похоронил его? – прошептала она после долгой-долгой паузы.

– Я отвезу тебя туда, когда мы выберемся отсюда.

– Ненавижу тебя, Энди, – со слезами в голосе произнесла она. – Знаешь, как я ненавижу тебя?

– Да. Знаю.

Бет прислонилась ко мне, и я обнял ее за плечи.

Пока она тихонько плакала, свеча догорела и погасла, и в хижине стало так темно, что я не видел уже ничего, кроме прямоугольника темно-синего неба в окне.

Из-под двери и через трещины в полу поползли сквозняки.

Я ждал, что глаза в конце концов адаптируются к темноте, но ничего такого не случилось.

– Энди, – прошептала Бет, и голос ее прозвучал странно, глухо, словно она звала меня со дна глубокого колодца.

– Да?

– Что-то не так.

– Ты о чем?

– Голова… кружится… и такая тяжелая…

Теперь, прислушавшись к себе, я обнаружил, что и с моей головой что-то не так.

Может, это просто от голода?

Лишь когда взгляд упал на стоящий между ногами пустой кувшин, до меня стало доходить, что именно с нами случилось.

– Ох, Бет, похоже, мы облажались по полной.

Глава 46

Эндрю вошел в хижину, и Вайолет, прислонившись к дубу, стала ждать. Окаймленный болотной травой, черный ручей убегал на запад, извиваясь между соснами. Будь ночь ясной, Ви видела бы, как он расширяется перед тем, как соединиться с далеким заливом.

Краем глаза она уловила какое-то движение – черная тень оторвалась от леса и быстро преодолела расстояние до хижины.

В первый момент Ви подумала, что это олень, но уже в следующий кровь ее застыла, словно при виде демона. Онемев от ужаса, она наблюдала, как тень приближается к ступенькам, и наконец разлепила губы:

– Эндрю!

Существо с длинными черными волосами захлопнуло дверь и щелкнуло замком. Из хижины долетел крик Эндрю:

– Вайолет!

Тварь повернулась и посмотрела на нее.

Рука машинально потянулась к бедру…

Ви еще не успела подняться, как тень уже слетела со ступенек и устремилась к ней.

Она вскрикнула, вскочила и помчалась в лес. Деревья пролетали мимо, а хриплое, как у загнанного зверя, дыхание заглушало даже шаги преследователя.

Ви бежала и бежала, не оглядываясь, ожидая, что вынырнувшая из темноты рука вот-вот схватит ее за плечо и бросит на землю.

Дубовая роща обратилась чащей.

Вайолет зацепилась ногой за лозу.

И упала, распластавшись на земле.

Где-то вдалеке рыскал, ломая ветки, длинноволосый преследователь.

Потом и он притих.

Вайолет задержала дыхание.

Тишина.

Прислушалась.

Теперь она ясно слышала и его дыхание. Куда более близкое, чем ей казалось.

Только бы лес был таким же непроглядным для него, как и для нее…

Сердце успокоилось, и теперь она слышала, как моргают глаза, – и ничего больше.

Мгновение… другое… И шорох, словно шаги по хрупким листьям.

Вывернув шею, Вайолет оглянулась и увидела тень, осторожно пробирающуюся через чащу. Тень остановилась футах в пятнадцати от нее, за высоким голым кустом между ними.

Поможет ли куст? Скроет ли от него?

Тварь подошла к кусту так близко, что Ви чувствовала ее запах. Ветка под ней хрустнула с оглушающим, как ей показалось, треском.

Монстр вздрогнул и убрал волосы за уши.

Несколько секунд, растянувшихся для нее в часы, он стоял неподвижно, вслушиваясь в тишину леса. Потом повернулся и направился к хижине.

Вайолет осталась лежать, не в силах подняться даже после того, как его шаги слились с другими ночными звуками острова.

Она не хотела ни вставать, ни шевелиться. Если только я сдвинусь с места, он услышит, вернется, найдет меня и убьет. И все же с острова нужно убираться.

Еще с час Вайолет пролежала в чаще, моля Бога даровать ей силу, чтобы подняться и идти.

* * *

Минут тридцать Ви пробиралась через лес, но потом вдруг остановилась и села в подлеске. Закрыла глаза и сжала переносицу, стараясь избавиться от адреналина и паники, свести ситуацию к фактам и плясать уже от них. Именно так поступил бы на ее месте опытный коп.

Она несколько раз медленно и глубоко вдохнула, потом снова поднялась и двинулась дальше, отгоняя мысль о том, что впереди у нее мили и мили пути через чащу.

В полном соответствии с трендом дня, дела шли не лучше, а хуже. Трава и кусты хватали за лодыжки, так что на каждый шаг тратилось секунд по тридцать, и выпутаться из колючего лабиринта становилось труднее и труднее.

Столкнувшись с очередным, особенно цепким и неуступчивым вьюнком, она шлепнулась лицом в грязь.

И уже не встала.

Вайолет лежала и плакала. Потом лежала и злилась на себя саму за эти слезы, пытаясь не поддаться отчаянию и не позволить тяжкому бремени этого «чертовски поганого дня» сломать ее. Не думай об этом. Встань и займись делом, Викинг. Могло быть хуже. Намного хуже. Тебя могли убить. А теперь… Вставай.

Преодолевая себя, она поднялась и побрела дальше. Обессилевшая. На грани срыва.

Еще десяток шагов… Еще… И Вайолет вырвалась из чащи. Из давящих, обступающих со всех сторон зарослей на растянувшееся вширь открытое пространство с далекими дюнами, из-за которых ветер приносил соленый запах моря. Призрачные черные растения поднимались из солончаковой почвы – сформированные солью скульптуры, загадочные и демонические, как свидетельства случившегося ядерного апокалипсиса. С севера на юг равнина расстилалась насколько хватало глаз, от горизонта до горизонта, ботинки утопали в грязи, и ветер холодил спину. Вайолет бежала, активно работая руками и хватая ртом воздух. За тонкой, рваной паутинкой облаков вынырнул рожок луны.

Ясная ночь принесла холод. Звезды вспыхивали то здесь, то там, а Вайолет все бежала – строго вперед, к невысокой гряде дюн, хотя о том, что это дюны, она даже не догадывалась. Не знала, что за ними лежит море, не знала, что пересекает береговую линию. У Вайолет, прожившей всю жизнь на континенте, знания о море ограничивались Гранд-Стрендом в Мертл-Бич. Буфетами с морепродуктами «Все-Что-Вы-Можете-Съесть». Забрызганными грязью киосками с лимонадом. Бипланами, растягивающими рекламные баннеры поперек выцветшего денима неба. Обрюзгшими телами. Пивом «Корона» с лаймом и зонтиком за 25 долларов в день. Вечерними прогулкам по пляжу с Максом, туманным мерцанием отелей, отмечающим изгиб южнокаролинского побережья.

Вся суть лета. Каждая последняя неделя июля. Вот что такое берег и пляж.

Здесь берег был совсем другой. Дикий. Отсюда не вернешься в мотель, чтобы посмотреть телевизор.

Дюны были уже близко. Полынь и песколюб цеплялись за склоны песчаных холмиков, причудливо белевших в лунном свете.

Забравшись наверх, Вайолет увидела море, мерцающее, пенящееся, накатывающее на берег и отступающее. Даже после всего случившегося за последние восемь часов зимняя красота этого заброшенного побережья очаровала ее.

По выровненному прибоем и затвердевшему склону она спустилась вниз, на песок. Весь берег был покрыт раковинами моллюсков и панцирями крабов, водорослями, раздавленными морскими ежами и серыми деревяшками, жертвами северо-восточного ветра.

Ветер дул, сметая шапки песка и гоня белую пургу у нее между ног. Шорох этого песка заглушал даже шум моря.

На севере мелькнул свет.

Полной уверенности не было, но источник света, похоже, находился на берегу.

Смертельно уставшая, Вайолет направилась на свет – сначала шагом, потом бегом. Под ногами хрустели раковины, от песка слезились глаза. Сил могло и не хватить. Если источник света не приблизится, если окажется, что это маяк Окракоука и до него несколько миль да еще залив, то придется найти тихое местечко у подножия дюны, свернуться калачиком и проспать до утра. Утром ситуация предстанет в ином свет. Не такой сюрреалистической.

Через какое-то время свет, к которому стремилась Вайолет, погас, но теперь она уже видела его источник.

Неподалеку, на мягком песке, куда не долетали брызги прибоя, трепыхалась под ветром белая палатка.

Глава 47

Подойдя ближе, Вайолет услышала голоса. На песке лежал «Бостон уэйлер», оснащенный небольшим внешним мотором. Ярдах в пятидесяти от берега, за линией прибоя, на тихой воде покачивалась яхта.

У входа в палатку Вайолет остановилась и прислушалась. Вжикнула «молния» спального мешка.

– Я поставил возле тебя ведро, – произнес мужской голос. – Почему бы тебе не постараться воспользоваться им?

– Я в порядке. Просто не могла больше оставаться на яхте и… – Женщину вырвало.

– Черт побери, Глория.

Глорию снова вырвало. Она застонала.

– Я вынесу ведро.

Ви отступила.

Снова вжикнула «молния», и из палатки, держа красное ведро, вышел пожилой мужчина с хохолком седых волос.

– Сэр?

Мужчина вздрогнул и обернулся.

– Господи, ну и напугали же вы меня…

– Всё в порядке, сэр. Я из полиции.

– Сэм, кто там? – донеслось из палатки.

– Оставайся на месте.

– Кто там?

– Черт возьми, Глория! Я же сказал, оставайся на месте!

Вайолет шагнула вперед. Мужчина затянул пояс халата.

– Сэр, меня зовут Вайолет Кинг. Я – детектив из Дэвидсона, Северная Каролина. Могу я воспользоваться вашим сотовым?

– Что вы здесь делаете?

– Это долгая история. Мне необходим телефон.

– Здесь нет связи. Я всю ночь пытался дозвониться…

– Это ваша лодка?

– Да, а что?

Вайолет взглянула на яхту.

– Сэр, мне нужно, чтобы вы доставили меня на Окракоук.

– Что?

– Будь это дорога, я бы реквизировала ваш «Лексус». Извините, но случай чрезвычайный.

– Сэм, что там происходит? – снова вмешалась Глория.

– Да помолчи же хотя бы минуту! – Сэм взъерошил пальцами волосы. – Мэм, мы только-только прибыли сюда. Собираемся ложиться. У моей жены последние двенадцать часов морская болезнь. Каждые пять минут ее выворачивает наизнанку.

– Понимаю, но…

– Мы идем от Джексонвилла к Норфолку. Утром, с первым светом, подбросим вас куда надо.

– Мне нужно было быть там час назад.

– У вас есть жетон?

– Номер моего жетона шесть-ноль-девять-два. И я не могу позволить себе…

– У вас нет жетона? Откуда же мне знать, что вы – коп?