Я вращаю посох с немыслимой скоростью, даже волосы развеваются на ветру.
Глава сорок четвёртая
— Правда, что ли?
Слушая речь директора ФБР Гэвина Милнера перед собранием коллег, друзей и близких Люси, Райли с трудом могла сдержать слёзы. Она много плакала последние несколько дней, а боль в груди почти не стихала. Она надеялась, что после похоронной службы ей станет легче.
Я в смятении опускаю посох.
Как всегда аккуратный невысокий мужчина говорил своим знаменитым мурлыкающим голосом:
— Я ответил, чтобы он тоже подыскал себе танцевальный коллектив и не завидовал.
– Почему храбрость молодых агентов вроде Люси Варгас обращает на себя внимание? Думаю, потому, что они прекрасно осознают риск. Они проводят бесчисленные часы в академии, узнавая о том, насколько опасна их работа. Но они всё равно выходят на службу. Они принимают клятву и выполняют свой долг любой ценой, которая иногда оказывается слишком высокой.
Я смеюсь, но Дебра, закидывая сумку на плечо, по-прежнему хмурится.
Райли с трудом могла поверить, что она слушает того же человека, который говорил в той же аудитории Квантико всего две недели назад. Тогда он говорил Райли: «Давайте отдадим ей дань благодарности за упорство и пример для остальных».
— Скоро проверка перед отбоем, Эвер.
Сейчас Райли не очень гордилась своим примером.
Когда Дебра и Лина уходят, я оглядываюсь на Рика, который все еще похохатывает.
— Именно этого нашему танцу и не хватало. Все равно что вставить в часы последнюю шестеренку.
Она, разумеется, не считала, что её можно сравнивать с Люси. За свою короткую карьеру Люси показала себя лучше, чем большинство агентов за всю жизнь. Всего несколько дней назад Райли и Билл побывали на похоронах Люси в Сакраменто. То был день открытой скорби, прочувствованной и выраженной боли – и в то же время чествование безвременно закончившейся храброй, успешной жизни. Масштаб похорон поразил Райли. Большинство людей говорили на испанском, и Райли радовалась, что достаточно хорошо знает испанский, чтобы понимать хоть что-то.
Рик снова крутит посох, и он снова выскальзывает.
В Квантико собралось меньше людей, и процесс был более формальным. Тем не менее пришли и родители с братьями Люси: Райли и Билл настояли на том, чтобы ФБР оплатило им дорогу.
— Я все-таки научусь, — клянется он.
От вида важности на лицах братьев Люси во время перечислении достоинств сестры у Райли потеплело на сердце. Даже родители Люси выглядели гордыми, несмотря на всю боль. Она чувствовала, что они наконец обрели какой-то покой после своей ужасной потери.
Я опять проворачиваю посохом полное колесо.
Райли глубоко огорчало надломленное выражение лица Сэма Флореса. Мысль о начинающих распускаться между ними романтических чувствах разбивала сердце.
— Ты такой настырный.
Теперь им не суждено окрепнуть никогда.
Мы направляемся к общежитию, Рик подбрасывает и ловит посох.
— Я не хочу портить твой номер.
Райли сидела рядом с Биллом. Она сунула свою ладонь ему под руку и почувствовала, как он дрожит. Она знала, что ему очень тяжело даётся всё, что произошло. Он винил в смерти Люси себя – за то, что пришёл секундой позже рокового выстрела, что ошибся и застрелил человека, который хотел ей помочь. К счастью, Стэнли Поуп был ранен не опасно и должен был полностью восстановиться.
— А ты и не портишь.
Никто не корил Билла за его ошибку – и меньше всего Райли.
Рик широко разводит руки и заключает меня в самые влажные объятия в истории.
Но она знала, что прежде, чем Билл перестанет винить себя, пройдёт ещё немало времени. Он видел в Люси будущее.
— Фу, ты весь вспотел!
А теперь оно ушло безвозвратно.
Я отпихиваю его, он хватает меня за руку и трясет своими потными волосами, а я визжу:
— Рик! Перестань!
Глава сорок пятая
С тихим скрипом открываются двери вестибюля. На улицу выходит Ксавье, ускользая из-под света ламп в ночной сумрак. Он смотрит вниз, в его руках альбом. Ветер треплет волнистые черные волосы, падающие ему на лицо, на черную рубашку. Затем взгляд Ксавье встречается с моим, и я вырываюсь из объятий Рика.
Когда Райли вернулась домой после службы, она рассчитывала на спокойный вечер, но к её удивлению, в гостиной вместе с Эприл и Джилли сидел Лиам. Все они были хмурыми.
— Ксавье…
– Что здесь происходит? – спросила Райли.
Он поворачивается на пятках, и альбом выпадает из пальцев.
Эприл сказала:
— Ксавье, подожди! — кричу я, но его уже и след простыл.
– Отец Лиама выгнал его из дома. И теперь ему некуда пойти.
— Мне жаль. — Посох Рика замер у него в руках. — Это из-за меня. Я приведу его к тебе.
Эприл и Джилли смотрели на Райли с выражением безмолвной мольбы.
Мои руки дрожат, когда я поднимаю альбом Ксавье и пытаюсь его открыть.
Райли знала, о чём её просят дочери этим взглядом. Они хотели знать, может ли Лиам остаться у них, хотя бы на время.
— Нет, это я виновата. Надо было раньше с ним поговорить.
Райли не поддалась импульсу сразу сказать нет. Вместо этого она села с дочерями и несчастным на вид мальчиком.
– Давайте обсудим всё, – сказала она. – Всё очень сложно.
— У меня хорошие и плохие новости, — сообщает Софи, пока парикмахер выливает на ее сухие волосы гору вспененного шампуня. — С каких предпочитаешь начать?
– Но Лиам нравится тебе, разве нет? – спросила её Джилли.
Мне тоже массируют кожу головы, и это потрясающее ощущение. Салоны массажа головы, подобные этому, — еще одна тайваньская диковинка. Мы завалились сюда, чтобы отпраздновать окончание факультативов и наш последний вечер перед поездкой по югу острова.
Райли просто кивнула. Она познакомилась с Лиамом совсем недавно, но она уже чувствовала к нему симпатию. Он хорошо влиял на Эприл. Её оценки за последнее время стали лучше, чем были. Лиам увлёк Эприл шахматами и позвал с собой в шахматный лагерь. Кроме того, у него было хорошо с языками – он был на удивление одарённым мальчиком.
Что касается хороших и плохих новостей, то плохие заставляют меня вспомнить про последнюю, до сих пор не найденную фотографию. Хотя Рик и девочки помогают мне в поисках, никто не в курсе, куда она запропастилась.
Но он уже повидал в жизни всякое – его отец выпивал и был склонен к насилию, а мать ушла много лет назад.
— Начинай с хороших, — выбираю я.
«Он заслуживает доброго отношения», – думала Райли.
— Твой наряд для соло почти готов. Портной согласился взять половину оплаты рекламными площадями, так что цена вполне доступная. Наряд красный, как мы и решили, — ты будешь секси.
Но может ли она дать ему его?
Видимо, мне не дают покоя мои снимки, так что я не хочу выглядеть на сцене секси, когда на меня будут устремлены все взгляды. Жаль, что я не контролирую пошив костюмов, но все, что я успела между репетициями и завершающимися занятиями, — переслала понравившиеся фотографии из интернета Софи.
Ей и так приходится решать в своей жизни слишком много проблем – профессиональная жизнь поглощает слишком много времени и привносит в её собственный дом опасность, а семья растёт быстрей, чем она ожидала.
— Вырез низкий? А юбка насколько короткая? — Я совсем как мама. Но на этот раз говорю от своего, а не от ее имени.
Райли не знала, что сказать. Она не знала, каким должен быть её ответ.
— Я прослежу, чтобы с этим не перестарались. Обещаю.
В гостиную вошла Габриэлла с подносом прохладительных напитков и бутербродов и села с остальными. Райли видела, что Габриэлла уже в курсе того, о чём идёт беседа.
— А плохие новости?
Джилли начала с жаром говорить:
— Национальный театр полностью забронирован. Дядя Тед пытается втиснуть нас в утреннее представление в качестве разогрева, но это не вдохновляет.
– Послушай, что бы ты ни выбрала, не надо его отправлять в службу опеки, где ему выберут приёмных родителей. Я знаю, что это такое, и это просто ужасно!
Я разочарована сильнее, чем ожидала. Три яруса, почти полторы тысячи обитых бархатом кресел — Национальный театр мог бы стать самым масштабным из моих свершений. Звездный час для последнего танца Эвер Ван.
Райли почувствовала комок в горле: Джилли самой пришлось пройти через этот ад.
— Мы можем что-то сделать, чтобы уговорить их?
Райли никогда не пожелала бы такого никому.
Софи мотает головой:
– Я знаю, Джилли, – сказала она. – Но…
— Я спросила дядю Теда, можно ли нам выступить в будний день. Он ответил, что мы могли бы получить место в понедельник, но тогда там будем только мы. Никакой публики, кроме дяди Теда и тетушки Клэр.
– Но что? – спросила Эприл.
Я закусываю губу.
Райли не знала, что хотела сказать.
— Твои дядя и тетя знают, что танец поставила я? Поддержат ли они нас в таком случае?
Эприл продолжала:
— Я им не сказала, — признается Софи, и мы обе смолкаем.
– У Лиама нет больше друзей, которые могли бы взять его. Мы – его единственный шанс.
Парикмахеры ополаскивают нам волосы теплой водой из ручного душа, каким-то образом умудряясь не забрызгать нас. Когда волосы вытирают полотенцем, я замечаю:
Райли вспомнила, что она чувствовала, когда впервые встретила Джилли – девочка была готова заняться проституцией просто для того, чтобы выжить. Райли не смогла отвернуться от Джилли, как же ей отвернуться от другого ребёнка, который нуждается в её помощи? Как она может оставить его без права выбора касательно своей жизни и своего будущего?
— Если нам предоставят понедельник, мы могли бы провести в театре все шоу талантов целиком. Драконша ухватится за эту возможность.
Это не в характере Райли.
— Все шоу целиком? — поджимает губы Софи. — Ни одно цзяньтаньское шоу талантов еще ни разу не проводили в театре.
Райли посмотрела на Габриэллу и спросила:
— А может, и следовало бы. Майк готовит стендап, который передавали по местному телеканалу у него дома. Дебра познакомилась с пианистом, который выступал в Карнеги-холле. Здесь пятьсот ребят, среди них уйма талантов!
– А ты что думаешь?
Габриэлла улыбнулась своей кроткой улыбкой.
Моя улыбка гаснет. Ксавье тоже должен продемонстрировать свою работу. У меня остался его альбом, в котором много шедевров, но еще больше пустых страниц. Я пыталась застать его на китайском и каллиграфии, но теперь его очередь бегать от меня. Он не станет со мной разговаривать, даже чтобы сообщить, что вчера сдал последний экзамен, — я узнала об этом, когда Драконша вывесила наши оценки. Этот экзамен на двадцать процентов состоял из устного китайского, которым Ксавье владеет в совершенстве, а я сдала благодаря его помощи.
– Я думаю, вы знаете, что я думаю, Señora Райли.
Мы успели подружиться, а теперь я его потеряла.
Райли улыбнулась ей в ответ. Одобрение Габриэллы имело важное значение.
— Я переговорю с Лиханем. И с театром. — Софи хмурится. — Нам понадобится согласие Драконши. Я имею в виду, она должна согласиться, но если это будет исходить от нас…
Она сказала Габриэлле:
— Драконша не откажется от того, что полезно для «Цзяньтаня». ^Впрочем, я тоже беспокоюсь. — Давай решать проблемы по мере поступления.
– Тебе придётся приглядывать ещё за одним ребёнком, пока я в отъездах.
Мы прерываем беседу, чтобы поблагодарить мастеров и вручить им чаевые, после чего возвращаемся в лагерь.
Габриэлла рассмеялась.
— Знаешь, у тебя хорошо получается, — говорю я. — Заключать всякие сделки и договариваться.
– У меня было шесть братьев и сестёр, а двоюродных больше, чем можно сосчитать. Это ничто по сравнению с ними.
— Думаешь? — Софи убирает планшет в сумку.
Потом Габриэлла наклонилась вперёд и строго сказала подросткам:
— Наверное, это наследственное. — Мне вспоминается Рик с его бесконечными состязаниями, чемпионатами и даже поездкой в Гонконг. — Ты обожаешь этим заниматься — не меньше, чем примерять наряды. Или торговаться.
– Но мы введём правила. Вы, девочки, сохраните свои комнаты. В этом конце комнаты будет спальня Лиама, он будет спать на диване. Ему хватит места. Я освобожу для него несколько полок. Он будет пользоваться ванной на первом этаже.
Я улыбаюсь, но Софи не смеется.
От изумления у Лиама отпала челюсть.
— Мама или тетушка Клэр сказали бы… — Ее губы кривятся. — Что девушке неприлично командовать.
– Вы серьёзно? – спросил он.
Будем ли мы когда-нибудь свободны? Я крепко обнимаю подругу:
Райли добродушно рассмеялась.
— Приличия слишком переоценивают.
– Конечно, Лиам, – сказала она.
Габриэлла пригрозила пальчиком Лиаму и Эприл.
Поездка по югу острова проходит на головокружительных скоростях.
– И ещё одно. Здесь, в этом доме, вы двое будете братом и сестрой. Не больше. ¿Comprenden?”
Мы с Риком занимаем задние сиденья одного из одиннадцати роскошных автобусов, которые возят молодежь «Цзяньтаня» по всему острову. Наш караван движется по шоссе на высоких бетонных сваях, так что мы парим над кронами деревьев. Над соседними городами, с их современными зданиями, увенчанными традиционными ярусными кровлями, поднимаются столбы дыма. Городской пейзаж сменяется сельскими угодьями и мерцающими дюнами теплиц. Бетонные дамбы перекрывают серебристо-голубые русла рек. Горы похожи на гигантские зеленые шарики мороженого.
Эприл и Лиам улыбнулись и кивнули.
В ущелье Тароко мы высаживаемся из автобуса среди заоблачных скал, покрытых изумрудными мхами и прорезанных рекой, которая бурлит аквамариновыми, бирюзовыми, сапфировыми водоворотами. Мы с Риком семимильными шагами мчимся вперед. Мне с трудом верится, что эта волшебная голубая вода, мои ноги, танцующие по камням, Рик, прыгающий рядом, — реальны.
– Sí, comprendemos, – ответила Эприл.
— «Все о Эвер Ван», блиц-раунд, — говорит Рик. — Только ответы. Играем?
– Perfectamente, – добавил Лиам.
Его будто прорвало. Мы не смолкаем ни на секунду.
Пока Габриэлла продолжала обсуждать правила и решать организационные вопросы, Райли стало так тепло на душе, как уже давно не было.
— Ты тоже должен отвечать.
«Кажется, всё получится», – подумала она.
— Само собой. Любимая книга?
— «Гарри Поттер».
Позднее тем вечером без приглашения явился Блейн Хилдрет со своей дочерью. Кристал несла букет красивейших цветов.
— «Китаец родом из Америки»[98].
Остановившись в дверях, Блейн сказал:
— Ой, обожаю!
– Кристал рассказала о том, что вам пришлось пережить. Она услышала обо всём от Эприл. Мне очень жаль, что такое случилось с твоим другом.
— Любимая еда?
Он кивнул Кристал, и та передала букет Райли.
— Манго.
– Спасибо, – сказала искренне тронутая Райли. – Не зайдёте ненадолго?
— Говяжья отбивная с подливкой.
Кристал охотно забежала в гостиную к Эприл, Джилли и Лиаму.
— Серьезно? Это же очень вредно.
– Не хочешь выпить? – предложила Райли Блейну.
— Без комментариев!
– С удовольствием, – согласился Блейн.
— Ладно, прости.
Райли пошла на кухню и налила два бокала. Они вместе сели в гостиной.
— Зефирный тест проходила?
Блейн сказал:
— Чего?
– Кристал ещё рассказала, что у вас в семье пополнение.
— Ну, знаешь, вопрос на засыпку, который задают лет в пять. Можешь съесть одну штуку сейчас или подождать и получить две.
Райли улыбнулась и покачала головой
— Э-э… ну… я предпочла одну, но сейчас. А ты?
– Да, я просто не могла отказать. Надеюсь, мы с этим справимся.
— Маму отозвали на десять минут. Все это время я ждал.
Блейн слегка потрепал Райли по плечу.
— Выпендрежник.
– Ты справишься. Ты удивительный, благородный человек.
— Ну так! Чего боишься сильнее всего?
Райли захлестнули эмоции. Но она была полна решимости не плакать. Она и так плакала слишком много последнее время, та что была рада поводу сменить настроение.
— Получить травму, которая больше не позволит танцевать, — мрачно отвечаю я. — Давай не будем об этом.
– Спасибо, Блейн, – сказала она.
Некоторое время они сидели в тишине.
На вечерних рынках мы дегустируем уличную еду: жареные шарики мочи, «ледяную стружку», свиные уши на шпажках. Рик заставляет меня попробовать жаренный во фритюре вонючий тофу[99]. Я плачу тем же, подсовывая ему утиные язычки. Мы едим кузнечиков с бамбуковых листьев. Рик покупает миниатюрные напольные часы для своей мамы, которая коллекционирует кукольные домики, я выбираю для Перл игрушечного утконоса — и на каждом шагу он находит предлог прикоснуться ко мне, сует мне в руку деньги, проводит ладонью по моей спине или изгибу талии.
Потом Блейн сказал:
— Мы друзья-попутчики, не забыл? — Я отмахиваюсь от него, притворно сердясь. — Просто приятели!
– Слушай, насчёт нашей последней встречи – мне очень жаль, что всё так прошло.
— Извини, опять запамятовал.
– Мне тоже, – искренне сказала Райли.
Мой спутник прячет руки за спину и ухмыляется, как Коржик из «Улицы Сезам». На нем то самое канареечно-желтое поло, в котором я вернулась домой из клуба «Поцелуй», и хотя вид у Рика по-прежнему желтушный, мне ужасно хочется, чтобы он опять распустил руки.
– Между нами с Лорой правда ничего нет. Она просто приехала в гости и мы действительно всего лишь друзья. Но я понимаю, как всё выглядело, и…
Он смущённо покачал головой.
– Наверное, я пытался вызвать твою ревность, – сказал он.
По пути к южной оконечности Тайваня, имеющей форму ласточкина хвоста, наши автобусы пересекают Тропик Рака. Пальцы Рика задерживаются на моей руке, когда мы грязными тропинками пробираемся по широким зеленым полям к воде, раскрашенной во все цвета радуги, стоим над местом слияния трех морей, которое выглядит как обычное море, не признающее человеческих границ, разделивших его на части. Я ощущаю соленый привкус ветра, и мы смеемся, когда разросшаяся «Банда четырех» (теперь состоящая из пяти человек: Сэма, Дэвида, Бенджи с его детским личиком, Питера и Марка), молитвенно сложив руки, выстраивается в шеренгу перед скалой в форме головы Никсона.
– И это сработало, – со слабым смешком сказала Райли.
— Кто вы теперь? — интересуюсь я на правах друга-фотографа. — За какой стереотип взялись на сей раз?
Блейн пожал плечами, как будто подыскивая верное слово:
— Пять великих азиатских мудрецов, — отвечает Марк, не открывая глаз.
– Знаешь, мне совершенно нет необходимости быть свободным и встречаться с другими. А ты?
— Мы, азиаты, очень мудры, w нараспев произносит Сэм.
– Честно говоря, я даже не думала о том, чтобы встречаться с кем-то другим, – сказала Райли.
Я чувствую прилив нежности. Этим летом я перестала быть единственным представителем своей национальности в округе.
Блейн взял Райли за руку.
Я достаю телефон:
– Тогда договорились? Только ты и я?
— Улыбайтесь, я делаю кадр для своей коллекции борцов со стереотипами!
Райли пожала его руку в ответ.
Пять великих мудрецов низко кланяются:
– Я целиком и полностью за, – сказала она.
— Хорошо сказано, дочь наша.
Они сидели вместе, взявшись за руки и глядя друг на друга в комфортной тишине.
«Кажется, сегодня всё-таки неплохой день», – подумала Райли.
Времени на репетиции остается мало. После гробниц, пещер и храмов, которые необходимо осмотреть, в каждый следующий пятизвездочный отель наши автобусы прибывают все позднее, после чего мы ищем, где бы поупражняться тайком от Драконши.
Танцевальный зал на цокольном этаже нашего жилья в национальном парке Кэньдин отражается в зеркале во всю стену. Дебра подключает к своему телефону колонки, и мы, все шестнадцать человек, прогоняем номер целиком. Спенсер и Бенджи, завербованные Софи, вкатывают деревянные барабаны размером в человеческий рост.
Глава сорок шестая
— Вот это да, где вы их раздобыли? — спрашиваю я, барабаня кончиками пальцев по кожаной мембране и заставляя ее петь.
На следующий день рано утром Райли разбудил звонок от Брента Мередита.
Спенсер усмехается:
– Агент Пейдж, где вы сейчас находитесь? – в своей обычной грубоватой манере спросил её шеф.
— На вечернем рынке можно купить что угодно.
Райли села и потёрла глаза, пытаясь понять вопрос.
Мои танцовщицы снова выстраиваются на сцене, а Спенсер с Бенджи начинают колотить по барабанам ладонями; звук эхом отражается от стен, перемежаясь треском посохов. Сойдясь с Риком в бою, мы замахиваемся, уворачиваемся, наносим ложные удары. Он оступается, ойкнув, роняет свой бо, я выполняю прыжковый удар, целясь ему в живот, Рик хватает меня за ногу и заставляет бешено скакать на другой ноге в попытке удержать равновесие, а мои танцовщицы бьют его своими лентами, после чего он хохочет, я тоже хохочу, мы все безудержно хохочем.
– В кровати, – ответила она. – Только что проснулась.
Когда мы заканчиваем очередной прогон, раздаются аплодисменты. В двойных дверях теснятся служащие отеля в клетчатых рубашках и женская туристическая группа из Голландии: я и не подозревала, что мы собрали толпу зрителей.
– Дома? – спросил Мередит.
— Вы сами сочинили танец? — интересуется медовая блондинка в штанах для йоги.
– Да.
Софи указывает на меня:
– Что бы вы ни делали, держитесь подальше от дома вашего отца.
— Это она.
Райли выпрямилась на кровати, её сонливость как рукой сняло.
— Фантастика! — сверкая глазами, восклицает Лина. — Я правда так думаю, Эвер. Не каждому под силу свести все вот так воедино.
– Что происходит? – спросила она.
Я краснею. Створка на воровском фонаре треснула. Лучи сверхновой просачиваются наружу.
– Мы нашли там Шейна Хэтчера.
— Мне до сих пор с трудом верится, что все это происходит в реальности.
У Райли сердце подпрыгнуло в груди.
И происходит благодаря мне!
– Как? – ослабевшим голосом спросила она.
Софи протягивает мне коробку печенья из зеленого чая, затем я проверяю, нет ли в коридоре вожатых, и девочки уходят по двое.
– После того, как там погибла женщина, мы попросили шерифа Милладора приглядывать за этим местом – особенно на предмет Хэтчера. Недавно Шериф Гарланд ходил на территории пешком заметил, что дверь в дом широко открыта. Он увидел внутри афроамериканца.
— Готов, Рик? — Спенсер подводит под барабан тележку.
Райли с трудом сдержалась, чтобы не охнуть.
— Ага. — Рик быстро обнимает меня. Когда он отстраняется, у меня в руке оказывается письмо, а Софи задумчиво смотрит на нас поверх своего планшета.
– Хэтчера? – спросила она.
Рик и Спенсер уходят, и я собираю несколько чашек, случайно забытых нами после перекуса. Затем достаю последнюю печенюшку и удаляюсь вместе с Софи.
– Судя по описанию Гарланда сомневаться в этом не приходится.
Когда мы проходим мимо тележки горничной с одеялами и простынями, рядом пробегает Мэйхуа в своей красно-зелено-желтой тайваньской юбке. Она чуть заметно улыбается мне.
Райли вскочила на ноги и стала мерять шагами комнату.
— Ваньань![100] — И скользит дальше, удивительно грациозная.
– А Хэтчер видел шерифа? – спросила она.
– Вроде нет, – ответил Мередит.
На миг меня посещает желание крикнуть ей вслед, что мы танцуем под «Луг орхидей», ее любимую песню, которую Мэйхуа поставила мне той ночью, когда я очутилась на дне. Но у вожатой своя работа, и если она узнает, что мы затеваем, то будет обязана рассказать Драконше, как было с Маттео.
Райли гадала, может ли это быть правдой. Мог ли кто-то подобраться так близко к Шейну Хэтчеру и остаться им незамеченным?
— Она видела, что ты танцуешь с нами? — шепотом спрашивает Софи, пока мы торопливо поднимаемся по лестнице в вестибюль. Отбой для меня наступил уже несколько минут назад.
Мередит продолжал:
— Нет, конечно, — отвечаю я с уверенностью, которой отнюдь не испытываю.
Софи нажимает кнопку лифта и дотрагивается до письма Рика в моей руке:
– Я отправил туда оперативную группу. В неё входят и егеря. Мы ждём, когда прилетит вертолёт, чтобы помочь отследить его, если он будет бежать. Мы полностью окружим его. Он не сможет выбраться. Только не в этот раз. Наши ребята или убьют его, или арестуют. Но я приказал им быть очень осторожными. Мы оба знаем, какую опасность он может представлять.
— Что с Дженной?
Минуту Райли не могла ничего выговорить.
Я давлюсь куском печенья.
– Агент Пейдж? Вы ещё на связи?
— Он тебе не сказал? Они расстались.
Райли сказала:
— С трудом верится, что Дженна отпустила его просто так.
– Спасибо, что сообщили мне, сэр. Пожалуйста, дайте знать об исходе операции.
— Почему? Что ты имеешь в виду?
Райли повесила трубку и стала продолжать ходить по комнате туда-сюда.
Софи не знает всей правды о Дженне, но я доверяю ее мнению. И хочу больше узнать о девушке, которая играла столь важную роль в жизни Рика.
Она мысленно представила тот район. Тридцать акров, почти полностью заросшие лесом, и хижина там единственное строение. С её территорией граничит национальный парк, так что знакомый с лесом человек без труда найдёт себе там укрытие.
Но таков ли Хэтчер?
— Даже не знаю, с чего начать, — поджимает губы подруга. — Дженна любит науку. Она возглавляла школьный клуб юных химиков, а еще посещала кружок вязания на спицах. Можно было ожидать, что с ее внешностью, умом и деньгами она окажется более уверенной в себе. Но хотя Рик без устали твердил Дженне, что она красавица, эта дурища сделала себе операцию по увеличению разреза глаз. А потом бросила волонтерить в детской клинике, потому что какой-то чувак пошутил по этому поводу.
Райли вспомнила, что он сказал ей, когда они говорили по телефону в последний раз:
— Правда?