Питер Свенсон

Все ее страхи

© Peter Swanson, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2018

* * *

Это произведение – чистый вымысел. Имена, герои, места и происшествия – плоды воображения автора, не имеющие никакого отношения к действительности. Все совпадения с реальными событиями, местами, организациями или людьми, живыми либо мертвыми, абсолютно случайны.
Сьюзен, Джиму, Дэвиду и Джереми
Каждый страх – вожделение. Вожделение – страх. Сигареты тлеют под деревьями, Где стаффордширские убийцы ждут своих сообщников И жертв. Каждая жертва – сообщник. Джеймс Фентон Стаффордширский убийца


Часть 1. Длинноногие зверушки

Глава 1

Самый короткий путь от аэропорта имени генерала Логана в центр Бостона пролегал через полуторакилометровый тоннель Самнера. Темный, сырой, с низкими сводами – казалось, что Самнер построен сотню лет назад. Впрочем, это недалеко от истины. И в пятницу, 24 апреля, теплым весенним вечером, у первокурсника Бостонского университета как раз посреди тоннеля кончилось горючее, из-за чего привычная в час пик двухполосная тянучка на дороге преобразовалась в однополосную. Кейт Придди, которая еще ни разу не была в Бостоне и даже представить не могла, что окажется заблокированной под Бостонской бухтой, сидела на заднем сиденье такси, застрявшего в пробке, и уже начала паниковать.

Это был не первый приступ паники за сегодняшний день. Утром, когда она выходила из своей лондонской квартиры в Белсайз-парке в прохладный серый рассвет, ей внезапно показалось, что квартирный обмен – худшая из авантюр, на которую она когда-либо соглашалась. Но она выполнила свои дыхательные упражнения, повторила мантру и сказала себе, что уже слишком поздно идти на попятную. Ее троюродный брат, с которым она никогда не встречалась, в это время летел ночным рейсом из Бостона в Лондон. Он будет обитать в ее жилище на протяжении полугода, а она поживет в его квартире в Бикон-Хилле.

Но приступ паники в застрявшем в темном тоннеле такси был куда хуже всех предыдущих. Она чувствовала себя в нескончаемом тоннеле с изогнутыми гладкими стенами как внутри огромной змеи. У Кейт свело желудок, во рту пересохло.

Такси ползло вперед. От сиденья шел запах тела и цветочного автомобильного дезодоранта. Кейт хотела открыть окно, но постеснялась, ибо не знала, как отреагирует американский таксист. Снова свело желудок, начались колики. Когда же я в последний раз ходила в туалет, подумала она, и ее паника шагнула на следующую ступеньку. Настолько знакомое ощущение, когда сердцебиение учащается, конечности стынут, мир сжимается перед глазами. Но она знала, что делать. В голове звучал голос врача. Это обычный приступ паники, случайный выброс адреналина. Он не ранит тебя и не убьет, никто даже не заметит. Просто прими. Поброди с ним. Оседлай его.

Но сейчас совсем по-другому, размышляла Кейт. Опасность воспринималась как абсолютно реальная. И вдруг она снова увидела себя в коттедже на Уиндермире: она сидит, съежившись, в закрытом шкафу, ее ночная рубашка мокрая от мочи, а Джордж Дэниэлз – с другой стороны двери. Сейчас у нее точно такие же ощущения – как будто чьи-то холодные руки внутри скручивают живот, как кухонное полотенце. Выстрел из ружья – и вселяющая ужас тишина, длившаяся нескончаемые часы. Когда ее наконец вытащили, конечности были закостеневшими, а голосовые связки болели от визга. Она не понимала, как осталась живой, как этот ужас не убил ее.

Звук перекликающихся клаксонов вернул ее обратно в такси. Она отбросила мысли об Уиндермире, о Джордже и сделала глубокий-глубокий вдох, хотя казалось, что грудь что-то сдавливает.

Смирись. Прими. Выпусти это. Пусть время течет своим чередом.

Слова больше не работали, и Кейт почувствовала, как сжимается горло, а легкие неистово пытаются втянуть кислород. В такси стоял такой же запах, как тогда в шкафу, – затхлый и гнилой, как будто там что-то сдохло много лет назад. Кейт думала о побеге, и переполняющие ее мысли вгоняли в еще большую панику. Она вспомнила о назначенных ей транквилизаторах – бензодиазепинах. Кейт редко их принимала, но всегда брала с собой, как ребенок, который не хочет расставаться с одеяльцем, хотя и не нуждается в нем. Однако таблетки находились в чемодане, который лежал в чертовом багажнике. Она пыталась что-то сказать таксисту, попросить его открыть багажник, но слова застряли в пересохшем горле. В этот момент – и такое случалось множество раз – она была уверена, что действительно умирает. Приступы паники не могут убить тебя. Конечно, не могут, думала она. Она зажмурилась, как будто на нее несся поезд. Напрасно она это сделала. Мир растворился в шкафу, заполненном мраком. Смерть подступила слишком близко. Нутро начало плавиться.

Смирись. Прими. Выпусти это. Пусть время течет своим чередом.

Такси продвинулось вперед на расстояние корпуса автомобиля и снова остановилось. От этого непродолжительного движения немного полегчало, словно именно ее мантра заставила машину ехать. Она повторяла спасительные слова снова и снова, чередуя их с дыхательными упражнениями.

Водитель махнул рукой, растопырил пальцы и что-то пробормотал в грязное лобовое стекло на непонятном Кейт языке. У нее почему-то сложился стереотип, что американские таксисты – сплошь и рядом низкорослые дядьки в кепках с недокуренными сигарами в зубах. И у них обязательно должны быть громкие голоса. Но этот – в чалме, с густой бородой, – если исключить тот факт, что он сидит с левой стороны, а не с правой, мог вполне сойти за лондонского.

– Далеко ли еще до конца тоннеля? – спросила Кейт через перегородку. Ее голос показался ей надломленным и робким.

– Там впереди что-то есть.

– Здесь всегда так?

– Иногда, – ответил водитель и пожал плечами.

Кейт махнула рукой и, отодвинувшись от перегородки, потерла коленки. Машина рывками продвигалась вперед, преодолевая по несколько метров за один раз, но когда они миновали пробку, которую создал «Шевроле», открылись обе полосы, и такси медленно, но верно стало приближаться к выезду из тоннеля. Кейт сделала глубокий вдох носом и выдох через рот. Она разжала кулаки, похрустела суставами и начала по очереди постукивать большим пальцем по кончикам остальных. Дыхание немного восстановилось.

Они наконец выехали из тоннеля, и едва Кейт успела заметить проблески распушенных облаков, громоздящихся в небе, как такси нырнуло в следующий тоннель, правда, пронеслось сквозь него без всяких заторов. Прежде чем они выскочили на другую скоростную дорогу, вьющуюся вдоль берега реки Чарльз, таксист успел наверстать потерянное время. Было достаточно светло, и Кейт смогла разглядеть слева задние стены кирпичных домов. По гладкой поверхности реки скользила спортивная гребная лодка.

Неожиданно водитель резко взял влево и выехал на узкую дорогу. Площадь, кирпичные дома на другой стороне, цветущие деревья вдоль тротуара.

– Бери-стрит, – сообщил таксист.

– Дом номер сто один.

– Понял.

Таксист разогнался, затем притормозил и внезапно остановился перед кирпичной аркой с вырезанными цифрами «101», заехав одним колесом на тротуар. Кейт удалось рассмотреть дворик с низеньким фонтанчиком, защищенный с трех сторон стенами трехэтажного п-образного жилого дома. Немного болел желудок – отголоски паники, – и она почувствовала вину перед своим троюродным братом Корбином Деллом, прибывшим в тот же день в ее заурядную квартиру в северной части Лондона. Но он знал, на что шел. Перед этим они обменялись несколькими письмами. Ее двухкомнатная квартира была уютной, недалеко от метро, но Корбин, если верить присланным фото, являлся обладателем чего-то роскошного, как в романах Генри Джеймса[1]. Тем не менее ее удивил вход во двор – прямо как итальянский, совсем не похожий на ту небольшую часть Бостона, которую она успела увидеть.

Она стояла на обочине, а водитель тем временем доставал ее багаж – чемодан на колесиках и большую спортивную сумку. Доллары она купила в своем лондонском банке еще на прошлой неделе, поэтому без проблем заплатила таксисту тонкими бумажными банкнотами. Правда, точно не знала, сколько оставлять чаевых, так что, возможно, дала больше, чем следовало бы. Когда он отъехал, она поставила спортивную сумку на чемодан с колесиками и направилась в арку.

Она прошла через двор, вымощенный плитами и кирпичом, как вдруг распахнулась центральная дверь и из нее вышел темнокожий привратник с седыми, слегка несимметричными усами.

– Эй, привет, – помахал он ей рукой. Он был одет в длинный коричневый плащ поверх костюма и форменную фуражку. Под фуражкой – очки с толстенными линзами в темной оправе.

– Привет, – попыталась улыбнуться Кейт. – Я Кэтрин Придди, должна остановиться в квартире Корбина Делла.

– Ага. Я в курсе. Мистер Делл переезжает на полгода в Лондон, а вы – сюда. Подозреваю, Лондон много потерял, а Бостон приобрел. – Он подмигнул ей, и напряжение, которое все еще сжимало грудь, отступило.

– Не знаю, – призналась Кейт.

– Я редко ошибаюсь, – уверял он. Кейт где-то читала, что бостонцы печально известны отсутствием теплого отношения к приезжим, но душевная щедрость этого швейцара доказывала обратное.

– Гляжу, все свое вы носите с собой, – заметил он, осматривая багаж. Кейт скорее почувствовала, нежели увидела, как мимо нее промелькнула девушка и вошла в здание. Привратник, казалось, не заметил.

– Если вы возьмете чемодан, я потащу сумку, – предложила Кейт. Вдвоем они перебрались через три старые мраморные ступеньки, ведущие в вестибюль. Он оставил чемодан на кафельном полу и живо проскочил на другую сторону стойки регистрации. Учитывая его вес, можно сказать, что он обладал довольно легкой походкой.

– Я обещал миссис Вэлентайн, что позвоню, когда вы прибудете. Она председатель жилищного кооператива и хочет провести для вас экскурсию по квартире.

– О, здорово, – согласилась Кейт, осмотревшись вокруг. Вестибюль был узеньким, но привлекательным. С высокого потолка свисала стеклянная четырехламповая люстра. Стены были окрашены блестящей краской кремового цвета.

– Мисс Придди здесь, в вестибюле, – сообщил он кому-то по телефону и положил трубку. – Она сейчас спустится. Давайте занесем ваш багаж в лифт. Квартира находится в северном крыле на третьем этаже. Оттуда открывается прекрасный вид на реку Чарльз. Вы бывали когда-нибудь в Бостоне?

Пока Кейт рассказывала, что никогда прежде не посещала Штаты, по одной из боковых лестниц спустилась высокая болезненно худая женщина лет семидесяти – ее туфли цокали по кафельным ступеням. На ней было длинное черное платье, вокруг шеи обмотан цветочный шарф. Седые волосы собраны в замысловатый узел. Кейт стало интересно, всегда ли она так одевается или собралась на какую-нибудь встречу. Дамочка представилась как Кэрол и пожала Кейт руку. Ее кисть была похожа на связку палочек, покрытых тонким слоем папиросной бумаги.

– Уверена, Кейт, что вы и сами могли бы освоиться в квартире Корбина, но, думаю, радушный прием комитета не помешает. – Привратник погрузил багаж в лифт, а Кэрол взяла у него ключ и повела Кейт по винтовой лестнице. – Вы не прочь пройтись пешком? Я так ежедневно тренируюсь.

Кейт призналась, что счастлива прогуляться, и с облегчением выдохнула, обрадовавшись, что не придется ехать в лифте.

На третьем этаже Кэрол повернула налево, Кейт последовала за ней – в темный, с ковровым покрытием коридор, в котором виднелись дверные проемы слева, справа и в конце. В дверь слева стучалась девушка примерно одного с ней возраста, и Кейт показалось, что это та самая, которая промелькнула мимо нее во дворе.

– Чем могу помочь? – громко обратилась к посетительнице Кэрол.

Девушка повернулась. Она была в джинсах и свитере с глубоким вырезом. Волосы темные, коротко стриженные – ее лицо вполне могло показаться милым, если бы не отсутствие подбородка. Изъян был так заметен, что Кейт предположила: возможно, она когда-то попала в жуткую аварию.

– Вы работаете здесь? Могу ли я получить ключ от этой двери? Я беспокоюсь о своей подруге, – сказала она гнусавым, высоким от волнения голосом.

– Почему вы беспокоитесь? – спросила Кэрол. – Что случилось?

– Она мне не отвечает. Мы планировали пообедать, но она не пришла. Я позвонила ей на работу, но она там не появлялась. Я ужасно волнуюсь.

– Вы уже говорили с нашим швейцаром?

– Нет, я пошла прямиком сюда. Это так непохоже на нее, я писала и звонила ей тысячу раз.

– Извините, – сказала Кэрол. – У меня нет ключа. Вам следует поговорить с нашим швейцаром Бобом. Он что-нибудь узнает. Как зовут вашу подругу? – Кэрол продолжила движение, и Кейт последовала за ней.

– Одри Маршалл. Вы ее знаете?

– Я знакома с ней, голубушка, но знаю о ней немного. Поговорите с Бобом. Он поможет вам. Нужно было сразу к нему обратиться, как только приехали.

Кейт шла по краю коридора, едва ли не касаясь плечом обшитой панелями стены. Расстроенная подруга соседки своим визгливым от волнения голосом спровоцировала у Кейт новый приступ паники – тревога внутри нее раздувалась, как воздушный шар. Она подумала о таблетках в косметичке, которая по-прежнему находилась в чемодане, а тот, в свою очередь, ехал в лифте.

– Так странно, – заметила Кэрол, всовывая ключ в замочную скважину двери в конце коридора. – Как она прошла мимо швейцара? Надеюсь, ни с кем ничего страшного не случилось. – Она сказала это так, как будто в мире никогда ничего плохого не происходило. Нелепое, хотя и наполненное благими намерениями утверждение – такими часто грешил ее отец. Между тем Кейт с того самого момента, как увидела встревоженную девушку, неистово стучащую в соседнюю дверь, уже знала: кто-то умер. Так работал ее мозг. И понимание особенностей своего мышления – она постоянно запускала логику по пути с наихудшим финалом – не уменьшало ее уверенности. В тот день Кейт уже знала, что подросток в зале ожидания – с потным лбом и едва пробивающимся юношеским пушком над губой – тащил в рюкзаке самодельное взрывное устройство. Она знала, что турбулентный вихрь над Атлантическим океаном разбушуется с такой силой, что разорвет самолет на части с той же легкостью, с какой ребенок-садист отрывает крылья бабочке. Пока ничего не случилось, но это не значит, что за той дверью, дальше по коридору, не было мертвой или умирающей девушки. Конечно же была.

Кейт переключила внимание на Кэрол, которая все еще возилась с ключом. Она успела подумать, что сувальды замка, пожалуй, слишком зажаты для птичьих костяшек Кэрол, и тут же услышала маслянистый щелчок – дверь, к счастью, наконец открылась. Хотя она никогда не была в квартире Корбина, но мысленно уже устремилась туда. Ей ужасно хотелось поскорее попасть внутрь, в уютную безопасность дома. Казалось, прошли годы с тех пор, как она вышла из своей комфортной лондонской квартиры, дважды проверив замок, хотя мини-такси уже стояло на обочине с заведенным двигателем. Кэрол толкнула дверь, и в этот момент в коридоре снова послышались голоса. Кейт повернулась и увидела швейцара Боба, который тащил ее спортивную сумку. Девушка без подбородка тараторила о своем.

– Позвольте мне сначала позаботиться об этой гостье, а затем посмотрим, что там с вашей подругой, – говорил он.

Кэрол провела новую жилицу в ее квартиру, и Кейт сразу же спросила о туалете.

– Конечно, дорогая, один примыкает к спальне, – показала Кэрол, и Кейт поспешила туда, не обращая внимания на роскошную обстановку.

Она закрылась в огромной, выложенной черным и белым кафелем ванной и села на крышку унитаза. Хотя и знала, что таблеток там нет, но все равно открыла свою сумочку. Флакон с транквилизаторами оказался в боковом кармашке. Увидев таблетки, она вспомнила, что утром действительно переложила их из чемодана в сумочку. Как она могла так быстро забыть? Дрожащими руками она вытащила одну таблетку и проглотила ее, не запивая. По всему телу расползлось чувство ужаса – столь же сильное, как недавний приступ паники.

Ей не следовало приезжать в Америку.

Глава 2

Хотя квартира действительно была огромной, Кэрол Вэлентайн не стоило растягивать экскурсию на целых полчаса, но она явно наслаждалась своей ролью. Показала дубовые полы, моренные под орех, кессонные потолки, рабочий камин, а также, как она выразилась, балкон Джульетты, который на самом деле был обычными перилами на уровне бедер, в полуметре от французской двери. Кейт точно знала, что никогда не откроет эту дверь. Квартиру нельзя было назвать особенно высокой, но высоты вполне хватало.

– Вам нравится? – спросила Кэрол, завершив обход, хотя Кейт уже раз тридцать выразила свое восхищение.

– Да. Я в восторге. Очень уютно.

– Она превосходно обставлена, правда? Кто бы мог подумать, что такой молодой человек, как Корбин… – Кэрол не закончила мысль и улыбнулась. Тонкая кожа на ее лице так натянулась, что, казалось, сквозь нее проступили точные контуры женского черепа. – Какая у вас квартира в Лондоне?

– Она вся поместилась бы в этой гостиной, – призналась Кейт. – Мне как-то даже не по себе. Сделка неравноценная.

– Да, но Лондон…

Кейт зевнула, быстро прикрывшись рукой.

– Дорогуша, вы, должно быть, утомились. Я совсем забыла о разнице во времени.

– Да, я устала, – сказала Кейт. – Дома я бы уже давно спала.

– Попробуйте не ложиться дольше обычного, так вы быстрее привыкнете к местному времени. А как только обоснуетесь, обязательно загляните ко мне – нам с вами надо выпить. Я живу на другой стороне, как раз напротив. У меня такая же планировка. Эти крайние квартиры – самые лучшие в доме. Особенно ваша – с видом на город и на реку. – Она понизила голос, как будто другие квартиры могли услышать, что она говорит.

– Жилье превосходное, – в который раз восхитилась Кейт.

– Вы знаете, здание спроектировано по образцу венецианского палаццо[2].

– Я так и подумала, что это итальянский стиль. Внутренний дворик подсказал.

– Архитектор из Бостона, но он вдохновился в Италии. Это, конечно, было много лет назад. Мой муж с удовольствием расскажет подробно, когда вы заглянете к нам на бокальчик чего-нибудь горячительного.

Кэрол ушла. Кейт закрыла за ней дверь и еще с минуту стояла ошарашенная всем происходящим, вспоминая, что случилось в ванной. Начала снова рыться в сумочке в поисках таблеток, забыв, что уже приняла одну. Она успела немного прийти в себя и успокоиться. Возможно, пилюля начала действовать, распространяя успокаивающие лучи по всему организму.

Она снова обошла квартиру, на этот раз самостоятельно, обращая внимание на детали: встроенные книжные полки, изображения на стенах. Каждая комната была великолепно меблирована, но как-то безлико, как будто все предметы подбирались наемным декоратором. В спальне напротив королевского размера кровати с мягким изголовьем стоял низкий комод, загроможденный примерно пятнадцатью фото в рамках. Семейные снимки, в основном черно-белые, большей частью праздничные. Лодки и пляжи. Кейт с интересом рассматривала их. Она узнала отца Корбина, двоюродного брата ее матери, которого она видела только на фотографиях. Он присутствовал на большинстве снимков с Корбином и с другим своим сыном – ее кузеном Филипом. Кейт задумалась, почему у Корбина нет фотографий с его мамой, но потом сообразила, что квартира принадлежала разведенному отцу Корбина, которого уже нет в живых, и, должно быть, фотокарточки принадлежали Деллу-старшему, а не его сыну.

Кейт гадала, что еще в этой квартире осталось в духе отца. Она полагала, что большая часть обстановки была в его стиле. Из того, что она узнала от своей мамы, Ричард Делл переехал в Бостон со своей американской женой примерно в 1970-х. Его работа была как-то связана с финансами («Движение огромных денежных средств», – говорила Люси Придди своей дочери), и в 1980-х он нажил целое состояние. Ричард жил со своей женой Амандой в особняке в городе Нью-Эссекс на северном побережье. Когда их дети достигли подросткового возраста, они развелись. Аманде остался дом на берегу моря, а Ричард купил квартиру на Бери-стрит в Бостоне. Недвижимость перешла к Корбину после смерти Ричарда – тот утонул во время отдыха на Бермудах.

Кейт выведала всю эту информацию двумя месяцами ранее во время воскресного обеда со своими родителями.

– Со мной связался твой троюродный брат Корбин, – сказала Люси. Они сидели в зимнем саду. С обедом уже управились, но продолжали пить вино. Патрик, отец Кейт, ушел гулять с бордер-терьером[3] Элис.

– О! – воскликнула Кейт.

– Думаю, вы никогда не встречались. Ты знакома с ним?

– Он сын твоего двоюродного брата Ричарда, правильно? Того, который погиб несколько лет назад?

– Он утонул, да. Ты действительно познакомилась с Ричардом на свадьбе Шарлотты. Не знаю, помнишь ли ты. Корбина я впервые увидела на похоронах его отца. – Родители Кейт поехали в Массачусетс на автомобиле, совместив печальный повод с путешествием вдоль побережья штата Мэн, куда они давно хотели.

– Он был очень милым. И таким красивым. Почти как актер из сериала «Призраки», которого ты любишь. Руперт, кажется.

– Руперт Пенри-Джонс. Зачем ты мне это рассказываешь? Такое ощущение, будто ты сейчас сообщишь, что вы договорились о моем замужестве с троюродным братом. Нас что, занесло в прошлое?

Люси засмеялась. Спонтанная версия, а не высосанные из пальца разговоры, принятые в социуме.

– Да, милая. Мы договорились. Но не о свадьбе. Я еще не впала в полный маразм. Корбин Делл на шесть месяцев переезжает в Лондон – командировка или что-то типа того. И он написал мне, поскольку знает, что ты живешь в Лондоне.

– Он же не собирается остановиться у меня?

– Нет-нет. Конечно же нет. Но он просил узнать, не заинтересует ли тебя обмен домами. Он сообщил, что ему будет приятно, если ты поживешь в его квартире в Бостоне, а он мог бы остановиться у тебя. Таким образом, он сэкономит немного денег, а у тебя появится возможность провести полгода в Америке.

Кейт глотнула белого вина. Оно было очень сладкое.

– И что мне делать в Бостоне?

– Я подумала: может, ты пошла бы на курсы, о которых говорила. У них должны быть курсы графического дизайна. Ну и, конечно, продолжала бы рисовать.

– А как же моя работа? – Кейт как раз перешла на полный рабочий день в художественном магазине в Хэмпстеде.

– Ну это ведь не та карьера, о которой ты мечтала, правда?

В данном вопросе Кейт была согласна с мамой, но тем не менее на нее накатило раздражение, хотя она ничего и не сказала. Какой-то частью своего сознания она понимала, что глупо отказываться. Шесть месяцев в другой стране. Она никогда не была в Америке, а Бостон, должно быть, приятный город. Она слышала, что он очень удобный, в отличие от Нью-Йорка, Чикаго или Лондона. Жилье у нее будет. Возможно, даже в красивом месте. И чем больше разумных доводов приходило ей в голову, тем больше она тревожилась, понимая, что, вероятно, придется отклонить предложение. Тем более что она еще не оправилась после всего, что произошло.

– У меня такое ощущение, что я только что освоилась в Лондоне и все идет гладко. Не знаю, стоит ли раскачивать лодку.

– Безусловно, Кейт. Он спросил, вот я и решила поинтересоваться у тебя. Я все понимаю.

Кейт показалось, что мама не верит, будто она действительно согласится переехать на полгода в Бостон. Эта мысль не выходила из головы остаток дня. Отец вернулся с прогулки с Элис, и все трое решили заскочить в бар «Белый лебедь» в центре Брейнтри. Вечером Кейт села в поезд, который шел в Лондон. Она была немного навеселе, ее мозг рисовал картинки всего самого хорошего, что могло произойти в Бостоне, затем – самого плохого. Она продолжала размышлять о маминых интонациях. Она разговаривала с ней так, как будто точно знала, что Кейт собирается сказать «нет». Именно этот факт больше, чем что-либо другое, повлиял на Кейт. Возвратившись в свою лондонскую квартиру, она позвонила родителям и сообщила, что передумала.

– О! – воскликнула мама.

– Думаю, глупо не поехать. Ведь именно сейчас меня ничего здесь не держит. Кроме тебя и папы, конечно.

– Мы бы приезжали в гости.

– Скажи Корбину, что я не против переехать. А еще лучше – вышли мне его электронный адрес. Я сама скажу.

В тот же вечер, чтобы не дать себе возможности передумать, она написала Корбину. Она волновалась. Они условились об обмене с конца апреля до начала октября. Кейт предупредила на работе, что уезжает, потом нашла школу графического дизайна, где можно пройти курсы «ИнДизайн» и «Иллюстратор». И вот она здесь, ее первое занятие состоится в понедельник днем. Кейт пошла по коридору в гостиную, где привратник Боб оставил ее сумки. Она решила, что следует их распаковать, но ее накрыло волной усталости. А тут еще и голод дал о себе знать. Она пошла на кухню, оборудованную столешницами с известняковым покрытием и техникой из нержавейки. Кухня выглядела так, словно ею никогда не пользовались. Она открыла холодильник. На средней полке в гордом одиночестве стояла бутылка шампанского, к которой была прилеплена желтая записка. «Добро пожаловать, Кейт! Наслаждайся!» – написал троюродный брат неразборчивым почерком. Кейт испытала чувство вины – она ничего не оставила Корбину в своей квартире, хотя записка ее была гораздо длиннее, с приветствием и описанием района.

Если не считать шампанского и приправ, то холодильник был практически пуст. Она открыла морозилку и обнаружила там груду замороженных обедов от продуктовой сети «Трейдер Джоуз». На обратной стороне упаковки она нашла способ приготовления замороженной говядины по-бургундски и решила, что справится. Инструкция в целом знакомая, только вместо граммов – унции, а энергетическая ценность измеряется в калориях. Она разобралась с микроволновкой и начала разогревать ужин, затем выпила стакан воды из-под крана, не успев подумать, пригодна ли она для питья. На вкус нормальная, но несколько отличается от той, к которой она привыкла. Более минерализованная, что ли. Налив себе шампанского, она пошла с бокалом к входной двери и прижалась к глазку, гадая о том, что же случилось с пропавшей девушкой, которая живет дальше по коридору. Разрешил ли Боб ее подруге войти в квартиру? Вероятно, нет, решила она и попыталась предположить, что подруга будет делать дальше. От полиции, наверное, никакой пользы. Кейт достаточно наблюдала за американскими полицейскими детективами, чтобы понять: нельзя подать заявление о пропаже человека, если он отсутствует менее суток. Коридор был пуст. Может, Кейт приняла ситуацию слишком близко к сердцу и ничего страшного на самом деле нет? Возможно, девушке просто наскучила назойливая приятельница с покатым подбородком.

Кейт съела ужин, на удивление вкусный, устроившись на кухне – на одном из барных стульев у г-образной гранитной стойки островного типа. Налила себе еще бокал шампанского, сделала один глоток и снова почувствовала слабость. Голова отяжелела, в желудке было как-то нехорошо. Она собиралась распаковать багаж, достать ноутбук, отправить сообщения родным, надеялась посмотреть какие-нибудь американские телепередачи, но вместо этого закатила чемодан в спальню, зарылась в него и вытащила оттуда свои туалетные принадлежности, а также трусы-боксеры и футболку, в которых любила спать. Потом почистила зубы, умылась и забралась в чистую свежую постель. Несмотря на усталость, она некоторое время лежала без сна, слушая едва различимые звуки: отдаленный гул уличного движения, приглушенное щелканье системы отопления и что-то еще – какое-то тихое шипение, по звуку она не могла определить, что это. Кровать, подумала она, перед тем как уснуть, была самой удобной из тех, на которых она когда-либо лежала. И девушка отдалась ее власти.



Неожиданно Кейт проснулась. Вдоль диагонали высоких потолков отражались синие проблесковые сигналы. «Где же сирены?» – подумала Кейт. А затем: «Где я?» После нескольких секунд замешательства вспомнила. Во рту пересохло, ее чрезвычайно мучила жажда. Она слышала что-то похожее на звуки далекого поезда. Она перевернулась на другую сторону, выискивая светящийся циферблат часов, чтобы узнать, который час, но, если не считать проблесковых маячков полиции, мелькающих сквозь занавешенные окна, в комнате царила темнота.

Кейт села на кровати, затем снова легла. Она чувствовала себя такой уставшей, что была не в силах встать и пойти в ванную, чтобы выпить воды. Как же звали ее соседку? Пропавшую девушку? Одри Маршалл, вспомнила Кейт. Она отлично запоминала имена. В этом ей не было равных, считал Джордж. Он окрестил ее Девушкой-Никогда-Не-Забывающей-Имена. Кейт закрыла глаза, услышала, как кто-то нашептывает ей во сне, и, вздрогнув, снова проснулась. Голоса исчезли, а комната по-прежнему была погружена в темноту. Может, ей и полицейские огни приснились? «Об этом я узнаю завтра», – подумала она и позволила себе провалиться в черную бездну сна.

Глава 3

Она действительно узнала об этом, но, правда, в конце следующего дня.

Она проснулась рано, в комнате все еще было темно. Она понимала, что нужно попытаться поспать немного дольше, чтобы перестроиться на бостонское время, но организм полностью проснулся и настойчиво требовал кофе.

Пришлось потратить немного времени, но она все же отыскала кофе, кофеварку и разобралась, как все это работает. Пока готовился кофе, она снова обошла огромную квартиру. В окна начинал проникать слабый утренний свет. Из центральной гостиной – самой большой комнаты в квартире – открывался замечательный вид на реку Чарльз, которая неспешно катила свои воды в сумрачном рассвете, и по ее спокойной глади расстилались облака тумана. Дальше, через реку и соседнюю дорогу, раскинулся пешеходный мостик.

Гостиная выглядела так, как будто ее подготовили для коктейльной вечеринки. Об этом свидетельствовали расставленные стулья, а также два больших дивана, стоящих друг напротив друга, а между ними – кофейный столик со стеклянной поверхностью. Кейт ненавидела такую мебель. Когда она ставила что-нибудь на стеклянный стол, ее не покидала мысль, что он должен сию же минуту разбиться вдребезги, ну или, по крайней мере, расколоться. Она всегда жила следующим моментом, причем моментом трагическим. По этой причине она ненавидела низкие перила, дорогу с оживленным движением и официантов, таскающих высокие стопки посуды. Подобные вещи всегда беспокоили, вызывая фобию, но с другой стороны, пятью годами ранее произошел случай с Джорджем, и ее жизнь изменилась навсегда. Она не могла выйти из дома больше года. Нет, хуже. Она не могла даже представить себе, как выходит из дома. Страх и горе сделали ее неподвижной. Родители вместе с врачами медленно вытаскивали Кейт из этой дыры, и жизнь приобретала смысл. Для нее было немыслимо, что она может осуществить поездку в Штаты, оказаться в огромной квартире со стеклянным столиком. Она не любила стеклянные столы, но научилась с ними сосуществовать.

В гостиной не было телевизора, и она ужаснулась, предположив, что в квартире может вообще не оказаться телевизора. Затем вспомнила, как Кэрол Вэлентайн произносила слово «кабинет», имя в виду комнату, обшитую мореными деревянными панелями, с мягким кожаным диваном. Несколько мгновений она не могла вспомнить, где же этот кабинет, – он был за коридором, ведущим к двум гостевым спальням. Она оказалась права: телевизор нашелся – гигантский экран прятался за деревянными дверьми встроенной книжной полки. Перед диваном на столике (к счастью, не стеклянном) поверх ламинированного списка, в котором значилось не меньше ста каналов, лежал универсальный пульт.

В кабинете также стоял большой деревянный письменный стол, и Кейт заметила на нем записку. В ней значилось имя беспроводной сети («Ангелочек») и пароль. Это натолкнуло ее на мысль, что следовало бы дать о себе знать родителям, а также написать Корбину, чтобы убедиться, что он нормально добрался до ее квартиры.

Кейт достала из чемодана ноутбук и адаптер, заскочила на кухню за кружкой черного кофе и вернулась в кабинет. Девушка в очередной раз поразилась размерам квартиры. Она села за стол, кожаное кресло заскрипело. Ей пришло много писем, большей частью спам, но одно было от мамы и еще одно – от Корбина. Первым она открыла письмо от брата:

«Кейт,
Водитель всего несколько раз неправильно повернул, но в конце мы все же отыскали твою прекрасную квартиру. Прочел твою чрезвычайно содержательную записку. Стыдно, что я не написал такую же для тебя, и мне нет оправдания, но как только я привыкну к смене часовых поясов, вышлю исчерпывающий список хороших баров и ресторанов неподалеку от моей квартиры. Обещаю.
Небольшой вопрос: смотрю, у тебя есть стиралка, но нет сушилки. Я что-то пропустил?
Более подробно расскажу потом. Я предвкушаю эти следующие шесть месяцев.
Корбин».

Кейт ответила:

«Я тоже. Когда зашла к тебе, подумала, что ошиблась квартирой. Так пышно! Честное слово, мне стыдно за мою жалкую квартиру со стиралкой и сушилкой «два в одном». Вот почему ты сбит с толку. Инструкция к ней, кажется, в ящике слева от мойки. Однако помни: не стоит ожидать сухой одежды в день стирки. Пожалуйста, не стесняйся писать мне по любому вопросу. Я действительно в восторге от твоей квартиры. С наилучшими пожеланиями, Кейт.
P.S. Спасибо за отличное шампанское, которое, конечно же, уже выпито».


Следующим Кейт прочла сообщение от мамы: «Горжусь тобой, милая» – и тоже ответила на него. Она потягивала свой кофе – он был куда лучше растворимого, к которому она привыкла. Издалека донеслись звуки полицейской сирены, и вдруг она вспомнила ночь и отблески синих маячков на потолке. Явь или сон? Какое-то время она не понимала, и ее снова наполнило чувство страха – то самое, которое охватило ее, когда она нашла в сумочке таблетки, будучи уверенной, что их там нет. «Я схожу с ума? – спросила она себя и тут же ответила: – Нет, это был не сон». Безусловно, что-то происходило. Может, с той девушкой из соседней квартиры действительно случилась беда.

Кейт распаковала свои туалетные принадлежности, затем приняла душ в ванной, смежной со спальней. Он был огромен. Прямо с потолка на нее низвергались мощные потоки воды. Кейт снова вспомнила о своей квартире в Лондоне и о ванне, преобразованной в душ с резиновым шлангом, который всегда выпадал из держателя. Приняв душ, Кейт надела темные колготки, любимое платье из магазина «Боден» и решила бросить вызов внешнему миру. Перед приездом в Бостон она изучила гугл-карты окрестностей и определила местоположение ближайшей аптеки и рынка. Она намеревалась выйти и приобрести предметы первой необходимости, чтобы пережить следующие несколько дней. В понедельник у нее начинались занятия в Институте графики в Кембридже, а до него около пяти остановок на метро. Нельзя сказать, что она ожидала поездки с нетерпением, но была уверена, что справится: Лондоне она проводила подобные тренинги с врачом.

– Метро – это выбор, – говорила Кейт Теодоре. – Такси я могу взять в любом случае.

– Мы всегда делаем выбор, ведь так? – отвечала врач.

Когда Кейт впервые встретилась с Теодорой, безмятежный северный акцент крайне раздражал ее, но она привыкла, точно так же как привыкла к ореолу ее курчавых волос и лиловым джемперам.

– Ну, я предпочитаю не прыгать с парашютом. Вы же не заставите меня, правда?

– Нет, я не стану принуждать вас к экстремальным действиям, но хотела бы убедить пользоваться подземкой, подниматься на десятый этаж на лифте и совершать перелеты. Все это часть полноценной жизни, не так ли, Кейт?

Конечно же, она была права. Жизнь переполнена тесными пространствами и перекрытыми выходами. Она научится справляться с трудностями.

Кейт вышла из квартиры, закрыв за собой дверь. Она замедлила шаг и превратилась в большое ухо, когда проходила мимо двери пропавшей девушки, но так ничего и не услышала. Спустилась в вестибюль, прошла мимо привратника, который сменил Боба, и вышла прямо во двор. Небо было серым и волнистым, а свет таким сумеречным, что Кейт даже встревожилась – не проспала ли она весь день? Ноздри уловили запах сигаретного дыма. Кейт бросила курить сразу после университета, но ей по-прежнему нравился табачный дух. Она поискала источник запаха и увидела мужчину, сидящего на краю центрального фонтана во дворе. Он затушил сигарету о плиту. Кейт как раз проходила мимо него, когда он начал подыматься.

– Извините, – смутился он, показывая на погасшую сигарету.

– Мне все равно, – сказала Кейт, останавливаясь и глядя на него. Он был худой, почти костлявый, но с широкими плечами. На узком лице доминировал большой нос с горбинкой. У него были серовато-зеленые глубоко запавшие глаза, а кожа лица была покрыта редкими оспинами. По идее, он должен выглядеть уродливо, но ничего подобного не наблюдалось. Его нестандартные черты формировали печальное и красивое лицо.

– На самом деле я не курю. Бросил. Но вот нашел сигарету в ящике стола и представил, как выкуриваю ее, чтобы напомнить себе, как это ужасно.

Голос был глубоким и приветливым, и Кейт, которая не успела акклиматизироваться и все еще путалась во времени, почувствовала слабость в ногах.

– Неужто ужасно? – спросила она.

– Нет, конечно же нет. Было здорово.

– Курение – это здорово, – согласилась Кейт.

И почему они общаются как старые друзья? Неужели в Америке так разговаривают с незнакомцами?

– Вы курите?

– Было дело. Бросила. Пришлось нелегко.

– Как вы это сделали?

– Просто не курила.

Мужчина засмеялся. У него были пугающе белые зубы – верхние ровные, а нижние немного искривленные.

– Я Алан Черни.

– Кейт, временно живу здесь. – Она вдруг решила проявить осторожность и не стала называть свою фамилию.

– Вы англичанка? – поинтересовался он.

– Да. Остановилась в квартире кузена, а он – в моей лондонской.

– Вы в какой квартире? – Глаза Алана Черни бегло просканировали здание.

Кейт кивнула в направлении своего крыла:

– Э-э-э, резиденция Корбина Делла. Наверху.

– А, северное крыло. Я живу на другой стороне, третий этаж. Я знаю Корбина. Немножко.

– Вы знаете его лучше меня. Мы никогда с ним не встречались.

– Забавно, – рассмеялся Алан. – Как так вышло?

Кейт рассказала ему историю, упуская то обстоятельство, что к этой поездке ее частично побудила потребность преодолеть травмы прошлого.

– Хорошая сделка, – сказал Алан. – Довольно милые апартаменты.

– Вы долго здесь живете?

– Немногим больше года. Переехал сюда с богатой подругой, а она ушла, и теперь я не могу себе позволить такое жилье, так что пора подыскать новое место.

– Жаль.

– Чего жаль? – лукаво улыбнулся он. – Что я остался без девушки или что мне придется выехать?

Кейт расхохоталась:

– Не знаю. И то и другое.

Он приподнял брови:

– А мне как жаль! Вот привык к богатой девушке и красивой квартире, а в следующем месяце – уже один и в какой-то лачуге.

– Что-то вроде того.

Порыв ветра подхватил мокрый желтый лист с той части двора, которая была вымощена кирпичом, и прилепил его к ботинку Кейт. Она наклонилась, чтобы прогнать непрошеного гостя, а когда выпрямилась – наступила минута тишины. Кейт поняла, что разговаривает с незнакомцем почти пятнадцать минут.

– Ладно, – вздохнула она и запнулась. Отвела от него взгляд и почувствовала, как щеки заливаются румянцем. На один короткий миг Кейт показалось, что, если он попросит, она последует за ним куда угодно – в его апартаменты, прямиком в постель. Он был красив, да, даже большой крючковатый нос его не портил. И она пошла бы за ним, поскольку возникло такое чувство, будто они давно друг друга знают.

– Вам нужно идти, – произнес он ее мысль.

– Да. – И они оба захохотали.

– Я обитаю в квартире 3L, – объявил он. – Похоже, не скоро съеду, так что еще увидимся.

– Отлично, – сказала Кейт.

Она отошла на два шага и остановилась:

– Вы не знаете девушку по имени Одри Маршалл? Она живет здесь.

Алан вскинул бровь:

– Я действительно знаю Одри. Точнее, знаю, кто она. На самом же деле мы незнакомы.

– Когда я въезжала прошлым вечером, ее искала подруга. Беспокоилась, что Одри пропала.

Кейт надеялась, что он как-то успокоит ее, но вместо этого услышала:

– Звучит не очень хорошо. Она не из тех, кто пропадает.

– Что вы имеете ввиду?

– Ой, даже не знаю. Наверное, то, что она постоянно где-то рядом. Я всегда ее вижу. Часто. Уверен, что она вернется.



Кейт достала из сумки распечатанную карту окрестностей, хотя на прошлой неделе так тщательно ее изучила, что могла запросто обойтись без нее. Она пошла вниз по Бери-стрит, свернула на Чарльз-стрит и решила заглянуть в «Старбакс» – там она позавтракала сэндвичем и выпила кофе. Вторая чашка была ошибкой – она стала напряженной и очень нервничала, совершая покупки в престижном продовольственном магазине с узкими, заставленными товаром проходами. Она планировала закупить ингредиенты на свою любимую пасту с копченым лососем, но, почувствовав приближение паники, взяла только буханку хлеба из бездрожжевого теста, сыр чеддер, пакет молока и две бутылки красного вина. На улице теплый дождик смешался с порывистым ветром. Приятно было ощущать его на коже после душного магазина, и она медленно пошла назад вдоль Чарльз-стрит, отмечая, что здесь есть хорошо освещенный приветливый бар, а также кофейня, где не такое столпотворение, как в «Старбаксе».

Она умышленно пошла через освещенную газовыми фонарями улицу, которая вела обратно на холм, к Бери-стрит, и продолжила бродить по окраинам городского сада Паблик-гарден. Сумка с продуктами обрывала руки, но ей очень хотелось увидеть знаменитый парк[4]. Дождь набирал силу, и родители спешно уводили детей от выстроенных в ряд бронзовых уточек. В пруду мерцали ивы. Она почти вошла в парк, но передумала. Она пробудет здесь полгода – успеет еще.

Кейт заскочила в вестибюль. Представилась швейцару по имени Санибел – худому мужчине с высокими скулами и черными волосами. Он предложил помочь с сумками, но она отказалась:

– Нет, спасибо, – улыбнулась Кейт. Белый кот, сидевший на стойке регистрации, спрыгнул на пол и потерся о ее ноги.

– Это Сандерс, – прокомментировал швейцар.

– Ваш?

– Нет-нет. Его хозяйка – миссис Гальперин. Сверху. – Он кивнул в направлении квартиры Кейт. – Хотя он любит бродить по всему дому, чего не скажешь о миссис Гальперин.

Кейт пошла вверх по лестнице, Сандерс побежал следом. Кэрол Вэлентайн упоминала Флоренс Гальперин – она жила в том же крыле, что и Кейт. Проходя мимо ее квартиры, девушка заметила, как дверь со скрипом открылась, вероятно для Сандерса, но кот пошел за Кейт и даже умудрился проскользнуть в ее квартиру, хотя она и пыталась преградить ему путь ногой.

Она сложила купленные продукты и пошла искать Сандерса. Кот по-хозяйски запрыгнул на подоконник и наблюдал в окно за каплями дождя. Кейт резко подхватила его, ожидая, что он начнет вырываться, но четвероногий гость положил голову ей на плечо и тихо замурлыкал. Кейт недолюбливала кошек, но к этому созданию почувствовала некую расположенность, что, впрочем, не помешало выдворить его:

– Ты ошибся квартирой, Сандерс, – сказала она и, бросив его на ковер в коридоре, быстро закрыла дверь.

Кейт пошла в спальню и достала альбом, который привезла с собой из Лондона. Совершенно новый – то, что нужно, чтобы ознаменовать начало ее пребывания в новой стране. Она вытащила угольный карандаш из новой пачки, села на пышно укрытый коврами пол и решила нарисовать Сандерса. Однако вместо кота на бумаге появилось лицо Алана Черни. Оно получилось почти идеальным, но чего-то не хватало: глаза размещены слишком близко друг к другу, волосы немного длиннее, чем нужно. Она достала ластик и подправила рисунок. Понадобилось больше времени, чтобы исправить эскиз, чем на сам портрет, но в итоге все вышло удачно. Она написала его имя, ниже – дату и еще добавила: «БОСТОН, МАССАЧУСЕТС». Она рисовала портреты почти всех людей, которые встречались на ее жизненном пути. У нее была кипа таких альбомов, самые первые – из начальной школы. Она часто перелистывала их, особенно когда не выходила из дома. Это как читать дневник – здесь были лица близких друзей, зарисованные спустя несколько часов после их первой встречи, и лица людей, о которых она позабыла. Глядя на портрет Алана, она пыталась спрогнозировать, узнает ли его через десять лет. А может быть, это портрет ее будущего мужа, нарисованный в день встречи? Вероятнее всего, первое.

Она перевернула лист, закрыла глаза и попыталась представить Кэрол Вэлентайн – старушку, которая показывала ей квартиру. Вспомнила ее глаза, лоб, волосы, шею, но рот и нос всплывали в памяти не очень отчетливо. И вместо того чтобы нарисовать старушку, Кейт изобразила себя. Она прекрасно помнила, как выглядела тем утром в зеркале ванной. Недавно остриженные волосы с одной стороны убраны за ухо. Немного опухшие глаза – сказался длительный обезвоживающий перелет. Она пририсовала себе улыбку – получилась испуганная гримаса взволнованной подружки невесты, которая собирается произнести речь. Настроение передано не совсем точно, но она оставила все как есть. Она почти никогда не подправляла автопортреты.

Следующий лист она посвятила Санибелу – привратнику, с которым только что познакомилась. Она не стала рисовать лицо, а изобразила его в полный рост у стойки регистрации. А внизу еще добавила Сандерса. Раньше она не увлекалась котами, и Сандерс не получился – он выглядел каким-то свирепым, хотя на самом деле был каким угодно, но точно не свирепым.

Кейт закинула альбом под кровать и встала – голод снова позвал на кухню. Она сделала себе бутерброд с сыром и с удовольствием съела. Хотела было открыть вино, но передумала. За окном хлестал дождь, и ей представился художник, взбалтывающий аэрозольную краску перед холстом. Она какое-то время всматривалась в кухонное окно, размышляя о том, как ей хорошо в этих апартаментах. И не потому, что они роскошны: ей нравились высокие потолки и большие окна, она могла здесь дышать. Она решила приготовить себе чай, но вспомнила, что забыла его купить. Правда, потом нашла коробку «Рэд роуз» в одном из высоких буфетов. Наполнила чайник водой, поставила на газовую плиту, пошла в гостиную и стала рассматривать книжные полки, встроенные в стену. Здесь были добротные издания – большей частью в твердом переплете, хотя нашлась целая полка с книгами американского писателя Джона Данна Макдональда в мягкой обложке. Она вытащила одну. «Темнее, чем янтарь». Приключения Трэвиса Макги. На обложке – сочная картинка с изображением сексапильной девушки в коротком топике. Страницы пожелтели от времени. «Книги, должно быть, принадлежали отцу Корбина, – подумала Кейт. – А где же книги Корбина? Были ли они у него?» Под чтивом о Трэвисе Макги располагались другие детективы в мягком переплете. Она достала роман «Перелом» английского писателя Дика Фрэнсиса – кажется, она его еще не читала – и отправилась к длинному бежевому дивану, стоящему под самым большим окном комнаты. Она улеглась, прочла первые несколько абзацев, после чего глаза сами собой закрылись, – и она моментально уснула.

Ей снился парк, пруд, укрытый рябью, и яростный дождь. Она стоит под ивой, под ее желтыми ветвями. На другой стороне пруда – Джордж Дэниэлз. Кейт не удивилась, что он в Бостоне и до сих пор жив – в ее снах он всегда жив и всегда приходит за ней. Внезапно он замечает ее, спрятавшуюся под ивой, и начинает переплывать пруд. Кейт держит винтовку, и, когда Джордж выходит из воды, мокрый и улыбающийся, она несколько раз стреляет в него, но пули лишь оставляют след на рубашке и больше ничего. Одна из пуль попадает ему в подбородок, а он смахивает ее, как слепня, и продолжает идти.

От ужаса она проснулась, шея и грудь покрылись испариной. В воздухе висел запах чего-то горького и острого. Вспомнив о чайнике, она вскочила с дивана и побежала на кухню. Дик Фрэнсис со стуком упал на пол. Чайник выкипел и начал подгорать. Она открыла пошире окно и, ухватив дымящуюся посудину полотенцем, выставила на подоконник. Капли дождя падали с неба на горячий металл, и чайник активно возмущался, издавая резкие шипящие звуки. Капал дождь, и капали слезы из глаз Кейт. Она вспомнила свой сон. Джордж в парке и пули, оставляющие царапины на его рубашке. Кейт глупо улыбнулась, понимая, что в ее снах он последовал за ней в Америку. Конечно же, он поехал за ней. Если бы ее сны были царством, то Джордж оставался бы там королем всю жизнь.

Когда чайник перестал шипеть, она убрала его с подоконника. Дно полностью почернело, так что придется покупать новый. Метал все еще оставался теплым, потому она поставила его в глубокую мойку из нержавейки и вернулась на диван. На этот раз, прежде чем снова уснуть, она успела прочесть половину книги.



Ее разбудил стук в дверь. Она моментально проснулась, не понимая, как долго спала и который теперь час. За окном все еще было светло, но в квартире стало темно и уныло. Снова послышался стук – все громче и громче. Она встала, в коленном суставе что-то хрустнуло. Сколько же она проспала?

Кейт подошла к двери и заглянула в глазок. Она ожидала увидеть Алана, но там оказалось лицо женщины с короткой прической, кофейного цвета кожей и карими глазами, в которых отсутствовал интерес. «Полиция», – догадалась Кейт. «Одри Маршалл мертва», – раздался в голове тихий голос. Это Джордж Дэниэлз шептал у нее в мозгу. Кейт распахнула дверь.

Глава 4

Женщина представилась детективом Джеймс, отстегнула значок от пояса и показала Кейт. Девушка пригласила ее войти и, закрывая дверь, заметила еще двух офицеров в форме, стоящих немного дальше по коридору, у одного из них трещала рация.

– Одри Маршалл мертва? – автоматически спросила Кейт.

– Откуда возник такой вопрос? – поинтересовалась в свою очередь детектив, слегка удивившись.

– Я, э-э-э, слышала, что она пропала.

– Когда слышали?

Кейт рассказала о своем вчерашнем приезде и о подруге, колотившей в соседнюю дверь.

– Когда именно? – задала уточняющий вопрос детектив, вытащив блокнотик из внутреннего кармана темно-серого пиджака.

Кейт назвала приблизительное время и, пока представитель полиции записывала показания, изучала ее. У нее было длинное, с высокими скулами лицо, и девушке показалось, что она никогда не пользуется макияжем. Детектив оторвала глаза от блокнота, и Кейт увидела, как у нее ежеминутно расширяются ноздри.

– Я оставила чайник на плите, – пояснила Кейт.

– Извините. Я не…

– Час назад я забыла выключить чайник и сожгла его. Оттуда и запах.

– Вот оно в чем дело! Я действительно почувствовала запах.

– Не хотите ли присесть?

Детектив бегло осмотрела комнату:

– Нет, спасибо. Сейчас я просто собираю показания. И мне хотелось бы получить от вас немного информации в хронологической последовательности.

– Она мертва, да? – не унималась Кейт.

– Нас направили расследовать подозрительную смерть в соседней квартире. Мы еще должным образом не идентифицировали тело.

– Понятно.

– Вы сказали, что только что переехали из Лондона, правильно? Вы ее не знали?

– Нет, я никого здесь не знаю. Так, значит, это убийство?

– Мы расследуем происшествие как подозрительную смерть. Что вы можете рассказать о владельце данной квартиры?

– Он мой троюродный брат. Корбин Делл. На самом деле я с ним не знакома. Мы никогда не встречались – просто организовали обмен квартирами из-за его командировки в Лондон.

Детектив записала еще что-то в свой блокнот и задала следующий вопрос:

– Полагаю, вам неизвестно, в каких отношениях с Одри Маршалл находился Корбин Делл?

– Понятия не имею.

– Номер телефона вашей лондонской квартиры?

– Как ни странно, там нет телефона. Я пользуюсь мобильным. Но у меня есть электронный адрес Корбина. Могу дать, если хотите.

– Было бы здорово, – обрадовалась детектив.

Кейт прошла в кабинет и, включив компьютер, открыла страничку своей электронной почты. В глаза бросилось несколько непрочитанных сообщений, выделенных жирным шрифтом, включая ответ от Корбина. Она открыла письмо:



«Спасибо за совет насчет бара “Говядина и пудинг”. Вряд ли я туда забрел бы, если бы действовал самостоятельно. Он немного напомнил мне о местечке под названием “Таверна св. Стефана” неподалеку от тебя. Зацени. Познакомился с твоей соседкой Мартой. Она, похоже, узнала меня или, услышав резкий американский акцент, просто угадала. Надеюсь, у тебя все хорошо. К.».



Кейт нашла клочок бумаги и записала электронный адрес Корбина. Позже она будет волноваться о Марте.

Она принесла листочек детективу Джеймс, которая в тот момент смотрела на экран своего смартфона:

– Спасибо. Я напишу ему, – поблагодарила она, согнула листик пополам и засунула в карман пиджака.

– Я хотела бы его предупредить. Только что получила от него сообщение и собираюсь ответить…

– Можете проинформировать его, что была полиция и с ним выйдут на связь. Не стоит делать никаких заявлений насчет Одри Маршалл, пока мы не опознаем ее, хорошо?

– Да, конечно.

– Вы нам очень помогли. – Она повернулась к выходу. Кейт обошла ее и открыла дверь. В коридоре уже собралась небольшая толпа, включая пожилого мужчину в костюме, который сразу же бросился к детективу Джеймс:

– Надо же! Вот вы где!

Перед тем как уйти, детектив предупредила:

– Нам, возможно, придется обыскать ваши апартаменты. Вы дадите согласие?

– Зачем? – не поняла Кейт.

Детектив поджала губы:

– Если найдем связь между смертью девушки и вашим кузеном, мы будем вынуждены провести обыск. Это все, что я могу сказать.

– Думаю, со мной проблем не будет, – пообещала Кейт.

– Большое спасибо. Будем на связи. – Детектив вручила Кейт свою визитку и ушла. Закрыв дверь, девушка уставилась на карточку. «РОБЕРТА ДЖЕЙМС, ДЕТЕКТИВ». Под именем был изображен знак бостонского департамента полиции, номер телефона и электронный адрес.

Кейт прижалась ухом к двери, пытаясь разобрать, что происходит в коридоре. Однако кроме невнятных шумов – треска раций и гула неразличимых голосов – ничего не расслышала. Посмотрела в глазок и увидела, как Роберта Джеймс стучится в третью квартиру, расположенную в коридоре. Дверь распахнулась, детектив показала свой значок, но Кейт не удалось заглянуть в ту квартиру. Пока опрашивали других соседей, с лестницы в коридор зашли двое офицеров в штатском и перекрыли обзор. Оба были плотного телосложения, в темных костюмах, один был чисто выбрит, другой носил седую козлиную бородку.

Кейт накрыла волна паники – не столько из-за убийства, сколько из-за того, что полицейские заблокировали все входы и выходы. Выйти в коридор, заполненный полицейскими и следователями, не представлялось возможным. Кейт направилась обратно в квартиру, методично делая вдохи носом, а выдохи – ртом. Успокоившись, она воссоздала в памяти короткий разговор с детективом. Интересно, это у них обычная практика – после убийства обыскивать соседей? Кейт полагала, что нет. Она подошла к компьютеру и погуглила Одри Маршалл. Обычное имя – выскочило множество сайтов с родословными и несколько профилей «Фейсбука». Она добавила в поисковую строку «Бостон» и нашла заблокированный профиль в социальной сети «ЛинкдИн», но зато с прикрепленным фото. Она щелкнула мышкой – открылась небольшая черно-белая фотография девушки с чрезвычайно огромными глазами и по-мальчишески короткой стрижкой, почти как у Джин Сиберг из фильма «На последнем дыхании». Она работала в издательском доме в Бостоне, а вся ее предыдущая трудовая деятельность проходила в Нью-Йорке. Кейт знала, что это та самая Одри Маршалл. Она пристально вглядывалась в ее мозаичные глаза на мониторе, а те, в свою очередь, буравили Кейт. «Я мертва, – говорили прекрасные глаза, – но так я выглядела при жизни». Одри Маршалл была довольно красивой, и Кейт стало интересно: возможно, Корбин Делл действительно как-то связан с ней. Они, скорее всего, знали друг друга – во всяком случае, в коридоре точно пересекались, и наверняка довольно часто.

Кейт понимала, что нужно сделать. Она очень хорошо осознавала, что хочет сделать. Ей следует самой обследовать квартиру. Пока полиция не пришла с обыском, она может первой осмотреть жилье и, возможно, найти важную улику. Это подскажет ей, что делать дальше. Она начала со спальни – пробежалась по всем ящикам, выискивая тайники и заглядывая под матрац. Она впервые осматривала это место и была поражена отсутствием личных вещей. В углу гардеробной нашла старый обветшалый комод, наполненный фотографиями. Большая часть из них находилась в тех же конвертах, в которых их принесли из фотоателье. Она быстренько перелистнула несколько штук – ясно, что все они принадлежали отцу Корбина. Старые семейные праздники. Празднование Рождества. Целая пленка, похоже, посвящена старенькому спидстеру[5] марки «Порше». А где фотографии Корбина? Там же, где и ее, – в личном компьютере и телефоне.

Она обыскала ванную, затем гостиную и перешла в кухню. Именно в кухне она нашла то, что могло иметь значение. В одном из ящиков за лотком для столовых приборов лежали несколько несвязанных ключей – одни без каких-либо меток, к другим были прикреплены белые круглые бирки с надписями. «КЛАДОВКА», «ДОМ Н.Е» и инициалы «ОМ». Неужели Корбин хранит ключи от квартиры Одри Маршалл? Если да, то почему? Это может означать что угодно. Возможно, у них были романтические отношения, достаточно близкие, и они обменялись ключами. А может, она просто дала ему ключ, чтобы он поливал цветы, когда она в отъезде.

Кейт продолжила поиски в остальной части квартиры и везде находила следы жизнедеятельности исключительно Ричарда Делла, но затем обнаружила нечто, принадлежащее Корбину. В кабинете, в шкафу, она наткнулась на картонную коробку с видеокассетами, на которые были налеплены стикеры типа СВАДЬБА КЛАРИССЫ и ПРОКАТ ЧАТЕМА, 95. В коробке также валялся старый кожаный футбольный мяч. Кейт пробежалась пальцами по пыльной кожаной поверхности. Коробка с видеокассетами и мячом стояла на огромном пластиковом ящике, который, похоже, когда-то служил приложением к шкафу. Кейт сдвинула коробку с видеокассетами и вытащила ящик. Внутри была кипа тетрадок из колледжа – что-то, связанное с экономикой. Там же хранились два диплома в рамочках: магистра бизнеса Колледжа Андруса в Нью-Йорке и бакалавра гуманитарных наук Колледжа Мазера в Коннектикуте. Оба выписаны на имя Корбина Гарримана Делла. Она вытащила ящик на середину кабинета, которая была лучше освещена. Случайно ли Корбин спрятал свои вещи под коробку отца? Она внимательно просмотрела содержимое ящика. Между тетрадками оказалась связка документов, несколько фотографий и маленький блокнотик – все было перевязано бечевкой. Она пролистала края документов и фотографий. Вроде бы какие-то ведомости об успеваемости из колледжа или бизнес-школы. Но тут ей на глаза попалось фото – глянцевое изображение темноволосой девушки, судя по всему студентки, которая сидела на пляже, обдуваемая холодным ветром. На ней были джинсы и большой свитер под горло. Взгляд направлен мимо объектива, рот приоткрыт – видимо, что-то говорит. Кейт перевернула фотографию и прочла на обороте надпись: «РЕЙЧЕЛ НА ПЛЯЖЕ АННИСКВАМ». Без даты. У Кейт застучало в висках: «Где сейчас Рейчел? – В голове возникли сцены трагедий и убитых девушек. Она вздрогнула и сжала пальцы. – Просто оттого, что я что-то придумываю, это не становится правдой», – сказала она себе. Еще одна целительная мантра.

Кейт начала запихивать фотографию обратно, но внезапно решила посмотреть еще и блокнот. Она развязала бечевку и вытащила его. Он был в кожаном переплете, с тисненой печатью Колледжа Андруса. Кейт открыла его, пытаясь избавиться от чувства вины: в конце концов, это обычный ежедневник. Исписанный острым мелким почерком, он был начат шесть лет назад. Она прочла несколько записей – в основном расписания занятий, даты выплаты долгов и, конечно же, время встреч вроде «Выпивка с Г.» или «Вечеринка в Эстерхаусе». Она закрыла дневник, вернула его обратно в связку и положила в ящик.

Девушка прошлась по квартире, размышляя, надо ли отписаться Корбину в Лондон, как вдруг услышала стук в дверь. На пороге снова стояла детектив Роберта Джеймс, на этот раз в сопровождении двух офицеров в форме.

– Мы хотели бы осмотреть ваше жилище, если позволите. – Лицо детектива было напряжено, голос сдержанный.

– Полагаю, что позволю, – сказала Кейт и тут же засомневалась. А вдруг она делает ошибку, позволяя полиции обыскивать апартаменты Корбина? Может, следовало попросить ордер?

– Это не займет много времени, – пообещала детектив, пока ее спутники, направляясь в квартиру, надевали светло-голубые латексные перчатки. Кейт заметила, как они повернули налево, в спальню. Она обратила внимание на пистолеты, которые американские полицейские по обыкновению носят на поясе. Кейт стало интересно, что будет, если она прикоснется к оружию. Ее сразу же бросят на пол и наденут наручники? – У меня возникла парочка вопросов, – продолжила детектив Джеймс. – Мы можем где-нибудь поговорить?

Кейт повела детектива в гостиную, и они уселись на двух диванах, стоящих друг напротив друга.

– Красивые апартаменты, – начала издалека детектив Джеймс.

– Знаю. Вы тоже так думаете? Моя квартира в Лондоне совсем не похожа на эту. Просто обычная каморка.

– Итак, во время ваших переговоров насчет квартирного обмена не было речи о соседях? Упоминал ли Корбин когда-нибудь об Одри Маршалл?

– Нет, ничего подобного. Он вообще ни о ком не говорил. Могу я спросить, что вы надеетесь здесь найти?