Екатерина Вильмонт
Мужлан и флейтистка
© Вильмонт Е.Н., 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
* * *
Глава первая
– Федор Федорович у себя?
– У себя, – кивнула секретарша.
– Принимает?
– Нет.
– Натуля, мне по личному делу буквально на три минутки!
Секретарша опять кивнула.
– Попробую. Федор Федорович, к вам Юрий Викторович по личному делу на три минутки.
– Хорошо. Приму.
Юрий Викторович поспешно открыл дверь кабинета.
– Федор Федорович, прости, что я так…
– Да ладно, Юра, я рад тебя видеть. Что случилось?
– Федор Федорыч, ты когда в Москву?
– Да завтра, с утра.
– Просьба у меня нижайшая. Я только позавчера узнал, что в Москве умер мой старый друг. Умер уж почти год назад, а я не знал. Такая жизнь собачья… Все некогда…
– Так в чем просьба-то?
– Можешь передать его матери деньги? Я когда-то… вернее, мы в юности поклялись, что если кто-то из нас помрет, другой, чем сможет, поможет матери. Времена такие были…
– Святое дело!
– Вот конверт. Здесь десять тысяч долларов.
– Щедро!
– Сам же говоришь – святое дело.
– Хорошо, передам. Адрес, телефон?
– Все в конверте.
– Понял. А там жена, дети есть?
– Жена уехала в Европу. Детей нет.
– А ты уверен, что мать жива?
– Уверен-уверен! Я позвонил Пашке, хотел с днем рождения поздравить… Ну и узнал…
– Слушай, а перевод послать не проще было бы?
– Да нет, не проще. Мало ли, на почту пойдет старуха, ее и ограбить могут, мало ли… А ты уж не сочти за труд, тем более она живет в двух кварталах от тебя.
– Все! Нет вопросов, передам.
– Соскучился по семье-то?
– Конечно, больше двух месяцев дома не был. По дочке очень скучаю… Растет фактически без отца…
– А ты надолго?
– Может, и насовсем.
– Как? – побледнел Юрий Викторович.
– Да вот предлагают в Москве в головной конторе поработать.
– Федор Федорыч, ты что! Здесь же без тебя все может прахом пойти…
– Ну уж и прахом… По-моему, я тут все хорошо отладил. И ты на что? Кстати, пока меня не будет, ты пригляди за Хлыновым. Он мужик толковый, но чересчур горячий, как бы дров не наломал.
– То есть ты еще вернешься?
– Ну а как же! Даже если останусь в Москве работать, все равно не брошу на произвол судьбы то, что сам создал практически с нуля.
– Эх, Федор Федорыч, не чиновный ты человек, тебя в Москве сожрут!
– Подавятся, – невозмутимо ответил Федор Федорович.
– Так ты уже решил?
– Ну, в общем… А впрочем, поглядим, что там и как.
– Сам же говоришь, тут все с нуля…
– То-то и оно. Пора еще где-то с нуля начинать, пока еще силенки есть и запал не исчез.
– То есть…
– Отстань, Юра, сам еще ничего не знаю.
В этот момент заглянула секретарша:
– Юрий Викторович, вас там обыскались…
– Иду! Ну, Федор Федорович, бывай!
– И ты! Как передам конверт, свяжусь с тобой.
– Спасибо!
Федор Федорович Свиридов лукавил, говоря, что соскучился по семье. Скучал он только по дочке, даже не столько скучал, сколько чувствовал угрызения совести в связи с нею. Кем ее вырастят эти бабы, жена и теща? Жену он не любил, а тещу вообще ненавидел. Жена Вера, красивая блондинка, наверняка ему изменяет, как-то отстраненно и холодно думал он, впрочем, и он не хранил ей верность. Мы оба живые люди, вернее, организмы, я бываю в Москве редко, так какие претензии у меня могут быть? Уезжать из Москвы Вера отказалась наотрез, что ж… Пусть. А дочке уже восемь лет, боюсь, она уже многое понимает. Я общаюсь с ней по скайпу часто, она хорошенькая и умненькая, ей важно знать, что у нее есть папа и мама, ну и ладно. Значит, так и будем жить. Хотя если меня переведут в Москву… наверняка с большим повышением. Вера этому обрадуется. Нет, не моему постоянному присутствию, а повышению по службе. Будет хвастаться перед подружками… Потребует переезда в новую большую квартиру, хотя и сейчас у нас квартира хорошая. Будет канючить… Тоска! Нет, лучше попрошусь на какой-нибудь дальний объект, хоть в Африку…
Все эти мысли одолевали его в самолете. Жену он всегда предупреждал о своем приезде, чтобы не попасть в положение мужа, внезапно вернувшегося из командировки. Встречать в аэропорт она не приедет, но дома его будет ждать хороший обед и бурные ласки, которые должны свидетельствовать о неукоснительной верности истосковавшейся супруги. Ха! Ну что ж, бывает и хуже.
Из головного офиса за ним прислали машину. Ого! Значит, повышение явно будет. Что ж, это неплохо. Впрочем, поживем-увидим, что от меня за это потребуется.
Жена повисла у него на шее.
– Феденька! Приехал! Как я соскучилась, если б ты знал!
– А где Сашурка?
– На даче, с мамой, – многозначительно-томным голосом проговорила жена. – Ну, мы же так давно не были вместе, Федечка, я уж вся извелась без тебя.
Непохоже, подумал Федор Федорович, но промолчал.
– Ну садись, ты небось голодный? Как ты там вообще питаешься?
– Нормально питаюсь.
– Скажи, а ты надолго к нам?
– Боюсь, надолго.
– Недельки на две?
– Да нет, может статься, что и насовсем. Переводят меня в Москву.
Жена побледнела, но тут же попыталась сыграть радость несказанную.
– Правда? Наконец-то! Счастье-то какое! Вот Сашурка-то обрадуется! А что ты тут делать будешь? В министерство пойдешь или…
– Этот вопрос еще будет решаться.
– Но ты на свой объект уже не вернешься?
– Вернусь, конечно, надо же будет передать дела и вообще… Я ж его не брошу.
После действительно вкусного обеда жена начала ластиться к нему вполне недвусмысленно, а он был еще достаточно молод, чтобы не остаться равнодушным к ласкам красивой женщины.
Вечером он позвонил по телефону, данному Юрием Викторовичем. Ответил женский голос, какой-то неуверенный, как показалось Федору Федоровичу.
– Алло, я вас слушаю!
– Добрый вечер! Могу я поговорить с Елизаветой Марковной?
– Я у телефона. А вы кто?
– Елизавета Марковна, я к вам по поручению Юрия Коломенского.
– Юра Коломенский?
– Ну да.
– А разве он… в России?
– Да-да! Мы с ним вместе работаем и он просил меня передать вам кое-что в память о… его друге.
– Да? Это очень мило с его стороны. Он звонил мне недавно. Но я почему-то решила, что он за границей.
– Елизавета Марковна, вы позволите завтра в первой половине дня зайти к вам?
– Разумеется. А как вас зовут, голубчик?
– Федор, Федор Свиридов.
– А по батюшке?
– Федорович.
– То есть Федор Федорович?
– Совершенно верно.
– Федор Федорович, если вас не очень затруднит, могли бы вы прийти часиков в одиннадцать?
– Да, очень хорошо! Я живу в двух кварталах от вас. Ровно в одиннадцать буду. Адрес у меня есть.
– Бесконечно вам благодарна.
– Да не за что. До завтра.
– Куда это ты с утра завтра намылился? – полюбопытствовала Вера.
– Юрка Коломенский попросил передать какие-то документы матери его покойного друга. А уж оттуда на дачу, к Сашурке.
– Феденька, а у тебя отпуск-то будет?
– Конечно. Может, махнем куда-нибудь к морю? Шурка говорила, что научилась плавать. Да и вообще, хочется погреться на солнышке.
– Хорошо бы, но…
– Какое «но»?
– Видишь ли, Федя, мне врач не рекомендовал пока ехать на юг.
– Врач? А что с тобой?
– Ничего особенного… Это по женской линии… Сказал, в этом году лучше не надо… Может, ты вдвоем с Шуркой поедешь?
– Даже так? Что ж, поеду, – в душе Федор Федорович возликовал. Поехать к морю вдвоем с дочкой – просто мечта.
– Но если она будет тебе в тягость, возьми с собой маму.
– Маму? – взвился Федор Федорович. – Чтобы я там утопился? Да ни за что на свете! И как это Шурка может мне быть в тягость? А маму свою… отправь в какой-нибудь санаторий. Пускай там со старперами сюсюрится!
Федор Федорович и вообще-то терпеть не мог свою тещу, по многим причинам, но особенно, до зубовного скрежета, его раздражали некоторые ее словечки, такие как, например, «сюсюрики» и производные от него, а еще «кукусики». В устах тещи эти слова могли означать все что угодно. Иной раз, когда к Шурке приходил кто-то из детишек и они не в меру резвились и шумели, теща говорила снисходительно: «Ну и что? Пусть кукусики посюсюрятся!» Федор Федорович готов был ее убить. Впрочем, теща отвечала ему взаимностью. И за глаза говорила о нем «серость непроцарапанная!». Она была твердо уверена, что дочь ее достойна куда лучшего мужа, более богатого, более гламурного, или, по крайней мере, знаменитого.
Утром Федор Федорович тщательно побрился. И вышел из дому за полчаса до назначенного времени, хотел по дороге купить цветы. Он подумал, что старой женщине это будет приятно. Интересно все-таки, почему Вера отказалась ехать на юг? Он как-то слабо верил в запрет врачей. Скорее уж у нее какой-то роман и она жаждет сбагрить мужа и дочку. Ну что ж, сделаю вид, что поверил. А поехать к морю вдвоем с дочкой – просто идеальный вариант. Он думал обо всем этом как-то отстраненно, холодно. Как-то это все, вероятно, неправильно… Неправильно не ощущать даже укола ревности, разве что легкую брезгливость… которая, впрочем, не помешала ему вчера днем, а потом еще и ночью воспользоваться своими супружескими правами. Нужна женщина, так почему бы и нет?
– Федор Федорович? – донеслось из-за двери.
– Да! Елизавета Марковна, это я!
На пороге стояла пожилая женщина со следами былой красоты на безнадежно увядшем интеллигентном лице и неуверенно улыбалась.
– Здравствуйте, проходите, пожалуйста, в комнату. О, вы с цветами… Это мне? Как мило… Хотите кофе?
– С удовольствием, – неожиданно для самого себя согласился Федор Федорович.
– Садитесь, прошу вас! Какой вы большой, просто Илья Муромец!
– Да что вы! – рассмеялся Федор Федорович. – Ну на Илью Муромца я все-таки не тяну, хотя бы уж потому, что сидеть на печи тридцать лет и три года для меня неприемлемо. Но за сравнение спасибо!
– Минутку, и я подам кофе!
Хозяйка вышла из комнаты. Федор Федорович огляделся вокруг. Комната была обставлена старомодно, но очень уютно. На стенах картины и фотографии в большом количестве, шелковый абажур над круглым столом и всюду книги, книги… Ему вдруг стало хорошо здесь. А почему – пойди пойми.
Вскоре вернулась хозяйка с подносом, на котором стоял фарфоровый кофейник, чашки, сахарница и сливочник.
– Вот, прошу вас! Ох, я растяпа…
Елизавета Марковна вынула из старинного буфета красного дерева вазочку с печеньем.
– Ох, я уж и забыл, что существуют такие кофейники! Здорово! Спасибо!
Она налила в изящную чашку кофе.
– Берите сахар, сливки…
– Благодарю вас, но я предпочитаю черный кофе.
– Ну как вам будет угодно, а я люблю со сливками и сладкий…
– Елизавета Марковна, у вас так хорошо, уютно, что я чуть не забыл, зачем, собственно, явился. Вот! – он протягивал ей пухлый конверт. – Юра просил вам передать.
– А что это? – слегка испуганно спросила старая женщина.
– Это деньги. Десять тысяч долларов.
– Что? Вы с ума сошли?
– Да я-то здесь при чем? Юра сказал, что они с вашим сыном когда-то договорились… Если с кем-то из них что-то случится, во что бы то ни стало помочь матери.
– Боже мой! Они об этом думали? – по щекам ее катились крупные слезы. – Но это же огромные деньги…
– Да, сумма существенная…
– Но что же мне с ними делать? – растерянно спросила Елизавета Марковна.
– Ну, для начала поменять какую-то сумму на рубли, а остальное лучше все-таки положить в банк.
– Боже мой! – она сжала пальцами виски. – Но в какой именно? Я совсем не разбираюсь… Кругом только и слышишь – тот банк прогорел и этот…
– Есть еще вариант – снять в банке ячейку и хранить там. Вы теряете проценты, но зато это без риска. И еще совет. Ни одной живой душе не говорите об этих деньгах.
– Знаете, Федор Федорович, я просто в панике…
– Елизавета Марковна, не нужно паниковать! – улыбнулся Федор Федорович. – Вы сейчас хорошенько спрячьте деньги и подумайте до понедельника, как вы ими распорядитесь.
– А в понедельник?
– А в понедельник, если угодно, я за вами заеду и помогу вам либо открыть счет в банке, либо снять ячейку.
– Боже мой, вы так любезны…
– Просто когда у женщины появляются деньги и это приводит ее в панику, то она нуждается в некотором разумном руководстве, – ласково улыбнулся Федор Федорович.
– Вы чудесный человек, Федор Федорович! – и она погладила его по руке.
– Я думаю, с вами мало кто согласился бы.
– А ваша жена?
– О, она в последнюю очередь! – рассмеялся Федор Федорович.
Елизавета Марковна очень пристально смотрела на него.
– Хорошо, Федор Федорович, я сделаю так, как вы советуете, и если вас это не слишком затруднит, я с удовольствием приму вашу помощь. И прошу вас, передайте Юре мою бесконечную благодарность. Вы скоро его увидите?
– Не знаю еще. Я приехал в Москву за новым назначением.
– Ох, я даже не спросила от испуга, чем, собственно, вы занимаетесь.
– Строительством газопроводов.
– О, кажется, сейчас это весьма актуально?
– Это всегда актуально, дорогая моя Елизавета Марковна. Я, пожалуй, пойду и позвоню вам в воскресенье вечером. А кофе у вас отменный!
Машина Федора Федоровича стояла в гараже на даче, поэтому он вызвал такси. Хотелось поскорее увидеть дочку, но мысль о встрече с тещей, особенно после визита к Елизавете Марковне, внушала глубокое отвращение. Знала Вера, что не стоит знакомить меня с матерью до свадьбы, чуяла. А я ведь не женился бы на ней, если б заранее познакомился с будущей тещей. Но тогда у меня не было бы моей Шурки… И так как он не привык тратить время зря, то достал телефон и углубился в изучение возможностей туристического рынка. Куда бы поехать с дочкой? Турцию и Египет он отмел сразу. Пожалуй, наиболее приемлемым вариантом был Кипр. Хотя сейчас, конечно, поздновато, все путевки наверняка расхватаны уже, но если обратиться к Ксении в министерстве, она поможет. У них там всегда есть какие-то варианты, бронь, то, се…
Машина остановилась. Приехали!
Калерия Степановна возилась в саду.
– Добрый день, Калерия Степановна!
– А, зятек! Соизволил прибыть… Ну здравствуй!
– А Сашурка где?
– Да у подружки, тут за три дома.
– Скоро придет?
– К обеду должна.
– Я ей позвоню.
– А она телефон забыла, растеряха.
– Пойду схожу за ней.
– Да не стоит, пусть с подружкой посюсюрится, сама придет. Ну, надолго к нам пожаловал, кукусик?
Федор Федорович скрипнул зубами. Сколько раз он просил не называть его кукусиком!
– Не знаю еще, может и навсегда.
– Нешто тебя с работы погнали?
– Не дождетесь! Я вот что хотел спросить: что там у Веры со здоровьем? Она мне сказала, что врачи не разрешают ей ехать сейчас на юг.
Глаза у тещи хитро блеснули.
– Ага! Точно. Они там у ней какую-то бабскую хворобу насюсюрили… Лечится. Просто в ближайшие месяцы сюсюриться на юге не советуют.
– Понял. Ладно, пойду машину погляжу.
– Вот-вот, пойди, кукусик, погляди…
Я хочу ее убить! И любой суд меня оправдает!
Его любимая коричневая «Вольво» стояла в гараже. Он сел и вдруг ощутил какой-то чужой запах. Вера машину не водит, и это не был запах женских духов. Это был явный запах табака. Федор Федорович бросил курить уже пять лет назад и запах табака распознавал на раз. И какого черта я все это терплю? Из-за дочки? Но ведь она растет и скоро начнет понимать всю лживость этой семьи. И надо ее спасать от кукусиков и сюсюриков. Но что я могу? Впрочем, я многое могу, уйти из дома, снять квартиру, забрать дочку и машину, квартиру и дачу оставить этим бабам, найти для дочки хорошую няню… Это все вполне реально. Работы мне в любом случае предстоит непочатый край. А возвращаться каждый божий день и слышать вранье жены, а по выходным сюсюриться с тещей? Нет, не могу больше! Он опять заскрипел зубами. Ладно, пока не определюсь с работой, никаких шагов предпринимать не стану. А вдруг меня пошлют на какой-то новый объект? Хорошо бы… Встреча в министерстве назначена на вторник. Вот и поглядим.
Он вылез из машины с ощущением, что ее осквернили. Продам ее к чертям, не хочу!
Вошел в свою комнату. И тут же услышал:
– Иди, кукуся, там твой папашка приехал!
Он ожидал услышать восторженный дочкин вопль, но его не последовало.
– Сашурка! Где ты? Э, да что с тобой?
Девочка стояла в дверях и глядела на него исподлобья. Как-то набыченно.
– Сашка, ты чего? – растерялся Федор Федорович.
– Здравствуй, папа.
– Шур, ты чего? Обиделась? На что? Мы же с тобой на днях говорили по скайпу… Я что-то не то сказал?
– Да нет, папа… Просто… А, ладно…
И она бросилась к нему в объятия.
Он подхватил ее на руки, прижал к себе, покрыл поцелуями лицо.
– Сашка, детка моя, как я соскучился! А ты чего мне козью морду тут строила, а?
– Бабушка сказала, что обниматься и целоваться со взрослыми мужчинами нельзя.
– Здрасьте. Я ваша тетя! Я же твой отец… Вот дура!
– Это ты про бабушку?
– Ладно, проехали! Сашурка, хочешь поехать к морю, со мной вдвоем?
– К морю? А мама?
– А мама не может. Ей врачи запрещают сейчас ехать на юг. Я вот думаю на Кипр поехать…
– К морю хочется… Но ты же там будешь за тетками бегать, а я буду одна сюсюриться…
– Что за бред? Когда это я бегал за тетками, а тебя одну оставлял?
– Мама с бабушкой говорили, что неплохо было бы меня отправить к морю с тобой…
– И бабушка сказала про теток?
– Да!
– Это все чепуха! Ты что, своему папке не доверяешь?
– Я не знаю… – растерянно пробормотала девочка.
Он рассердился.
– Короче, я спрашиваю в последний раз: мы едем к морю или нет?
– А когда?
– В ближайшие дни, самое позднее на той неделе. У меня отпуск с понедельника. Так мне заниматься путевками? Или барышня не желает?
– Пап, я не знаю… А если я не поеду?
– А можно узнать почему?
– А бабушку нельзя взять?
– Нельзя! – отрезал Федор Федорович.
– Пап, ну…
– Обещаю за тетками не бегать!
– Бабушка говорит, ты бухать будешь… и чего доброго, не углядишь за мной, а я утону…
– Все! Вопрос закрыт. Ты никуда не едешь!
– А ты?
– А я непременно поеду и буду там бухать и бегать за тетками и утону с пьяных глаз, о чем, вероятно, мечтает твоя бабушка! Все! Меня это достало!
Он побежал в гараж, сел в машину и уехал. Его трясло! Что это за люди, что за жизнь я себе устроил! Но нет, я не дамся! Эти суки восстанавливают ребенка против отца. Я им чем-то мешаю? Но ведь я так редко бываю в Москве… Да, Федор Федорович, умеешь ты устраиваться. Может, если б сегодня я не провел полтора часа у Елизаветы Марковны, в ее скромном и в высшей степени интеллигентном доме, так напомнившем мне дом приемной матери, я бы так не взбесился? Ерунда! Просто чаша переполнилась… Но как бы там ни было, а Шурку надо спасать. Во что она превратится в скором времени? Даже представить себе тошно… Мысль о возвращении домой была непереносима. Впрочем, жена говорила, что сегодня поедет на спа-процедуры. Вот и отлично! Заеду домой, соберу самое необходимое на первое время и сниму номер в гостинице. А там уж буду думать о дальнейших шагах. В критические минуты он умел собираться и принимать, как правило, верные решения. Так он и сделал. Взял вещи, окинул прощальным взглядом квартиру, которую когда-то даже любил, нашел в Интернете небольшой отель в одном из Сретенских переулков, завез туда вещи и первым делом занялся продажей машины. Я же начинаю новую жизнь, без кукусиков и сюсюриков!
Глава вторая
Он с наслаждением поужинал в хорошем ресторане, выпил триста граммов водки, так, для аппетита, потом заказал такси и поехал в гостиницу. Номер был небольшой, но уютный. Ах, хорошо! Вот разберусь с новым назначением и уйду в отпуск. Поеду все-таки к морю. А они не хотят, ну и не надо. Он долго стоял под душем, смывая с себя липкую гадость сегодняшнего дня. Потом лег в постель и включил телевизор. Там был футбол! Федор Федорович был равнодушен к футболу, он любил хоккей, в футболе ему недоставало темпа, но тем не менее обрадовался. Смешно, ей-богу! И вдруг позвонила жена. Он помедлил, но все же решил ответить.
– Федя, что это значит? Где ты?
– Меня нет. Ты можешь быть абсолютно свободна, зачем тебе такой муж?
– Ты о чем? Что у тебя вышло с Сашкой?
– Она отказалась со мной ехать. Твоя матушка постаралась! Объяснила внучке все про папу, который будет бухать, бегать за тетками, а ребенок утонет… И вообще папаша у нее серость непроцарапанная…
– Послушай, Феденька, ты же знаешь маму…
– Знаю. И маму, и тебя. Скажи честно, какой гламурный персонаж маячит на горизонте?
Он сам удивлялся, как спокойно и насмешливо звучит его голос. Он и в самом деле не кричал, не бесился… И это здорово напугало Веру.
– Федя, ну что ты завелся? Какой такой персонаж, о чем ты?
– А тот, который курил в моей машине, да еще имел наглость ездить на ней!
– Что за чепуха! Никто на ней не ездил! – довольно фальшиво воскликнула Вера. – И вообще, что происходит?
– Уже произошло!
– Что произошло?
– Я от тебя ушел! Квартиру и дачу я оставляю тебе, на Сашку буду давать деньги, на все, что ей необходимо, а ты, пожалуй, пойди поработай, вряд ли тип, которому охота покрасоваться в чужой машине премиум-класса, сможет достойно содержать тебя с твоей мамашей!
– Федя!
– Федя съел медведя!
И он швырнул трубку. Он нарочно не сказал ей, что намерен забрать дочь. А то они там насочиняют про него таких гадостей… Накукусят и насюсюрят столько, что никому мало не покажется!
И хотя сегодня рухнула его налаженная и, казалось бы, вполне благополучная жизнь, ему почему-то было весело. Раз, Федя, и ничего у тебя нет! Ни работы, ни жилья, ни семьи… А тебе, дураку, серости непроцарапанной, весело! Однако не зря он считался незаурядным организатором. Он отыскал телефон одного старого друга, блестящего адвоката, и позвонил.
– Алло, Илья Станиславович, ты?
– Неужто сам господин Свиридов вспомнил о нашей малости? Рад! Душевно рад! Как дела, Федя?
– Да идут дела. Вот еще одно дело возбудить задумал.
– Я не ослышался?
– Да нет! Разводиться хочу!
– Давно надумал?
– Сегодня.
– И сразу к адвокату? Чего делить хочешь?
– Ничего! Все движимое и недвижимое оставляю ей. Ребенка хочу забрать.
Илья Станиславович рассмеялся.
– Чего смеешься?
– Знаешь, я помню, ты как-то лет пять назад рассказывал про свою тещу. Какие у нее там любимые словечки были, за которые тебе хотелось ее убить? Одно я запомнил – сюсюрики! Супер! Я тогда еще подумал – не вынесет Федька мысли о том, что его дочурка тоже будет про сюсюриков говорить…
– Говорит уже! Надо забирать… Поможешь?
– Я бракоразводными делами не занимаюсь, но могу порекомендовать коллегу. Она в этих делах собаку съела, можно сказать, ротвейлера…
– Спасибо, друг!
– А ты сейчас в Москве, что ли?
– Да, приехал за новым назначением, может еще в Москве и останусь.
– Это было бы хорошо, в интересах дела, коль скоро речь пойдет о ребенке.
– Да, ты прав, – вдруг обрадовался Федор Федорович. – Конечно.
– Но все же предварительно дам кое-какие рекомендации.
– Внимательно слушаю.
– Чтобы отобрать ребенка у матери, ты должен, как минимум, иметь постоянную работу и постоянное, не съемное, жилье. С репутацией, как я понимаю, у тебя пока все в порядке.
– Почему пока? – фыркнул Федор Федорович.