В этой неуютной атмосфере Данилюку пришлось провести несколько минут. Кабинку с «глазом« облюбовал очень толстый и ужасно волосатый кавказец. Он так долго делал свои дела, словно его в самом деле прошиб понос. Данилюка не отпускала мысль о том, что это тоже в каком-то смысле ад — такое вот посмертие.

Но в конце концов проход освободился, и Данилюк прошел в четвертый круг. В такой же туалет на парковке, только совершенно пустой. В полной тишине Данилюк вышел под неверный лунный свет и жалостливо посмотрел на одинокую, ездящую кругами машину.

Ее водитель пытался припарковаться. Свободными были все места до единого — но ни одно его не пускало. Стоило машине остановиться, как перед капотом появлялась тень, призрачный гаишник. Он стучал жезлом в окно и хмуро говорил:

— Это место для инвалидов, гражданин. Перепаркуйтесь.

— Да!.. Да-да!.. — панически бормотал водитель, дергая ключ зажигания.

Данилюк не знал, чем ему возможно помочь. Четвертый круг — он из самых трудных. В нем находятся те, кто не может отпустить какой-то свой грех. Какое-то нечаянное преступление или типа того. Они терзаются из-за этого так сильно, что сами себе устраивают ад — и никакие дополнительные мучения им не нужны.

И чаще всего это как раз хорошие, совестливые люди, которые просто где-то оступились. Например, вот этот водитель всего лишь один раз занял место для инвалидов на парковке. Всего-то один раз. Мелкая административная провинность — куча людей делает это регулярно и в ус не дует. И наверняка в жизни этого бедняги было множество куда более серьезных проступков.

Но почему-то именно этот крохотный грешок лег на его душу тяжким камнем. И вот уже несколько месяцев он ездит по кругу, не в силах выйти из машины.

Данилюк некоторое время смотрел, как тот мучается. Он уже неоднократно пытался что-то сделать, но тщетно. Подсознание водителя упорно сопротивлялось. Раз за разом Данилюк возвращался на эту парковку, пробовал все новые и новые варианты.

И сегодня он снова вернулся. Решил опробовать одну мысль. Звучала та глупо, но… чем черт не шутит? Хуже-то все равно не будет.

Данилюк выбрал одно из парковочных мест и внимательно его осмотрел. Там не было знака «Инвалиды«. Его нигде не было. Он возникал только когда злосчастный водитель пытался припарковаться.

И сейчас Данилюк достал из кармана противоположный знак — «Кроме инвалидов«. Там, в мире живых, он бы в кармане не поместился, но для призраков размеры — штука условная.

Кроме знака Данилюк достал столбик — установил его у парковочного места и прикрепил знак. Опершись на него, дух-инспектор принялся ждать, что будет.

Водитель наворачивал круги еще довольно долго. Но в конце концов знак привлек его внимание. Он подъехал… остановился… и вышел из машины.

Вышел из чертовой машины!

— Спасибо, что припарковались в положенном месте, — мягко сказал ему Данилюк.

Водитель робко кивнул, потоптался на тротуаре, словно пытаясь понять, что ему вообще тут нужно, а потом решительно уселся обратно в машину. Включил заднюю передачу, выжал сцепление, отъехал и неспешно тронулся к выходу.

Глядя, как он уезжает с парковки, Данилюк довольно улыбался. Похоже, все. Поедет теперь… либо в первый круг, либо вообще в Рай.

В любом случае, его работа здесь закончена.

Вообще, инспектор Чистилища чем-то похож на работника социальных служб. Нужно знать и уметь все понемножку, общаться с самым разным контингентом, помогать порой совершенно неожиданными способами.

Приходится прибегать и к самообороне. Среди бродящих по Чистилищу духов хватает разного рода неадекватов. Встречается астральная нежить. Попадаются безумцы, утратившие связь с реальностью. Пару раз Данилюк натыкался и на откровенную мразь, каким-то образом избежавшую Ада.

Встречались и чудища иного рода — голодные духи, твари из нижних миров, частично воплотившиеся фантомы. Но с этими Данилюк не связывался, а сразу вызывал чистильщиков.

Вот сейчас он об этом подумал и, как нарочно, сразу встретился взглядом с голодным духом. Мелким, плюгавым, явно недавно образовавшимся. Похожий на крайне уродливую старуху монстр вышел из-за угла на четвереньках и уставился на Данилюка. Тот резко напрягся и вытащил смартфон.

Голодный дух примерился. Он словно размышлял, нападать или не нападать. Поодиночке эти пугала не так уж страшны и реальную опасность представляют только для слабых духов. Да и их редко пожирают целиком — обычно только вырывают клок-другой «мяса«.

Но мозгов у голодных духов очень мало. В их головах брезжат какие-то воспоминания о бытности человеком, но так слабо и смутно, что сложно отличить от животных. Все их естество охвачено одним страшной силы чувством — голодом.

Так что и этот в конце концов решился. Бросился на Данилюка — и рухнул на полпути, судорожно суча лапами. Данилюк ослепил его вспышкой.

Одновременно он нашаривал на смартфоне номер зачистки. Тот был на быстром наборе.

Вроде бы духи постарше связываются друг с другом как-то иначе. Все-таки мобильный телефон — очень недавнее изобретение, и в загробном мире к нему пока не привыкли. Но Данилюк использовал мобильную связь.

Замечательная это штука — смартфон.

Чистильщики прибыли мгновенно. Им ведь не требовалось идти через «глаза« — просто явились на вызов, прямо к месту сигнала. Уже через минуту шипящего и фыркающего голодного духа окружили четыре призрака — с топором, кастетом, моргенштерном и мухобойкой.

Мухобойкой орудовала Алина. Приветливо кивнув Данилюку, она шваркнула голодного духа так, что того размазало в блин.

В бригаду зачистки она перешла в прошлом месяце. Инспектирование оказалось не ее стезей, а вот охота на всякую гнусь пришлась по зубам. В глазах девушки горел огонь, лицо светилось азартом — и не скажешь, что при жизни была безобидным инструктором по йоге.

Очень скоро чистильщики со своей добычей удалились, а Данилюк остался на пустынной парковке. Он сошел с нее и зашагал по темной аллее, выискивая взглядом… что угодно. Любые признаки жизни… хотя какой там жизни? Активности. Движение, звук, свет. Неизвестно, где и кому здесь требуется его помощь.

Смартфон издал тихий щелчок. На экране всплыло сообщение от шефа: «Дойди до перекрестка Шести Дорог, клиент по твоей части«.

Данилюк включил навигатор. О упомянутом перекрестке он раньше не слышал, и где искать его — не знал. Но навигатор, разумеется, знал и любезно ему подсказал.

Не близко. Но и не сказать, чтобы далеко.

Данилюк повернулся и зашагал в нужном направлении, применяя навык, которым овладел еще в Загробье — сокращение пути. Пространство вокруг стало незаметно сжиматься гармошкой, здания мерцали, перетекая одно в другое. По сторонам Данилюк не глядел — любая запинка приведет к остановке.

Через несколько минут он достиг цели. Вполне обычный, современного вида перекресток трех магистралей.

По ним с бешеной скоростью неслись машины. Не настоящие, понятно, и даже не призрачные — просто тени, порожденные чьим-то сознанием миражи. Внутри даже нет водителей.

Однако сбить Данилюка они могут запросто. Он не погибнет, но удовольствия тоже не получит.

Какое-то время Данилюк выжидал на обочине. Осматривался, искал свою цель. И довольно быстро ее заметил — сидящего в самом центре мужика. Закрыв лицо ладонями, тот мерно раскачивался из стороны в сторону. Машины мчались в каких-то сантиметрах, лишь каким-то чудом его огибая, но дух не обращал на них внимания.

Пробраться через этот поток Данилюк не мог. Так что он сделал несколько шагов вверх и двинулся словно по невидимой эстакаде. Остановился над стенающим мужиком и окликнул его.

— Что вам? — ответил тот, ничуть не удивившись стоящему на воздухе человеку.

— Да просто шел мимо, гляжу — вы тут… в не самой удобной обстановке. Может, помочь чем-нибудь?

— Да ничем вы мне не поможете… — тяжко вздохнул мужик.

Данилюк прищурился. Лицо этого типа показалось ему знакомым. Кажется, он где-то его видел… только вот где?

— Ну отчего же так категорично? — спросил Данилюк. — Вдруг да смогу что-нибудь сделать, откуда вы знаете?

— Да не сможете…

— Ну а вдруг? Вы расскажите, что у вас случилось. Не помогу, так хоть выслушаю. А то мне, знаете, любопытно.

Мужик снова тяжко вздохнул. По-прежнему не обращая внимания на призрачные машины, он стал медленно и печально рассказывать. Мол, жил себе не тужил, все было хорошо. Семья была, дети, друзей куча, работа хорошая, на Фейсбуке триста френдов, в Таиланд собирался лететь… как вдруг раз — и убил человека.

Данилюк сочувственно спросил, как же это так вышло. Намеренно или несчастный случай?

— Да ненамеренно, конечно, — поморщился мужик. — Я его не знал даже. Но все равно я виноват. Ворон за рулем считал, по телефону болтал, на красный свет проехал… и убил. Человека убил. И парень-то молодой был совсем…

— Да, это не очень хорошо, — задумчиво кивнул Данилюк. — И что потом было?

— Ну судили, конечно, уголовное дело же… Я вины не отрицал, признался во всем. Но не посадили меня. Условный срок дали.

— Ну так это же хорошо.

— Да что ж хорошего?! Я же его убил, понимаете?! Не нарочно, конечно, но убил ведь! А меня оштрафовали только, да прав лишили… ну и в Таиланд не полетел, конечно. На условном-то сроке. Но он-то погиб!

— Да, скверная история, ничего не скажешь, — согласился Данилюк. — И давно это было?

— Пару лет назад…

— А сами вы… давно здесь?

— Не знаю. День… два… неделю?.. Я сбился… не уверен… Тут так… это ведь ад, да? Я в аду?

— Нет, не совсем… а вы как сами умерли-то?

— Да так же почти, — криво усмехнулся мужик. — Трамвай меня сбил. Зазевался я. Как будто ослеп на секунду — и вот уже здесь. Карма. Судьба. Не уйдешь от судьбы-то… Вселенная — она все видит…

Данилюк задумался. Ситуация, в общем, ясная. Совершил нечаянное убийство и был наказан легче, чем ожидал. Сам себя в итоге простить так и не смог, долго мучился угрызениями совести, а когда тоже погиб в ДТП — уверился, что это ему кара свыше.

В итоге завяз в четвертом круге и сам себе сотворил миниатюрный ад.

К тому же история этого типа показалась Данилюку странно знакомой. Да и сам он какой-то знакомый. Не может ли быть так, что…

— А где у вас дело происходило? — спросил Данилюк. — Не в Самаре ли?

— В ней. А вы откуда знаете?

— На перекрестке Ново-Вокзальной и Карла Маркса?

— Там. Вы… вы здесь, чтобы меня судить?.. Этот… как его… ну этот-то, с волчьей головой… который взвешивал еще… чтоб тебя, помнил же…

— Не понимаю, о чем вы говорите, — покачал головой Данилюк. — Я не судить вас здесь. Я… а вы меня не помните?

— М-м… нет, — пристально глянул на него мужик. — Не помню, простите. А должен?

— Да нет, конечно, вы меня видели недолго и… не в лучшей форме.

— А-а-а!.. — вдруг выпучил глаза мужик. — Это же вы!.. вы!.. А!.. А!.. я-а-а…

Данилюк терпеливо ждал, пока он оправится. Эмоции понятны — мало кто останется спокоен, встретив того, кого убил.

Сам Данилюк, правда, сохранял хладнокровие. Раньше, может, он тоже бы взволновался, увидев своего нечаянного убийцу, но теперь… он уже давно не переживал. Два года уже как мертв, два года уже как призрак.

Привык.

— Я не злюсь, — наконец сказал он. — Нет, конечно, вы могли бы и аккуратнее водить… но я не злюсь. Не собираюсь мстить или что-то в этом роде. Вас зовут-то как?

— Ге… Геннадием. Геннадий Ефимович.

— Приятно. А я…

— Алексей, — перебил Геннадий. — Вы Алексей, я помню. Вы… правда… не в обиде?

— Ну не то чтобы совсем не в обиде, конечно, — хмыкнул Данилюк. — Но мы все равно уже оба мертвы. Тут уж не до взаимных счетов.

— А… меня… здесь… накажут… ну… как-нибудь?.. — запинаясь на каждом слове, спросил Геннадий. — Или… вот это… было… то, что было… там, с трамваем… оно мне зачлось, или как? Это… карма была, да? Наказание мне?

— Я не знаю, существует ли такая штука, как карма, — задумчиво ответил Данилюк. — Конечно, я тут сам не так уж и давно, о многих нюансах пока еще не в курсе. Может, и карма. Но думаю, просто несчастный случай. Или вы сами… под колеса шагнули…

— Да я бы ни за что!.. Я же не самоубийца!..

— Я не настаиваю. Просто подсознание — оно и не такие шутки шутит. Неважно. Как бы там ни было, раз вы здесь, а не в Аду, значит убийство… меня, вам зачли как несчастный случай. Где-то там посчитали, что раз не было намерения, то грех простительный. А наказание… вы его себе сами отлично обеспечили. Большего не требуется.

— Уф… но все равно… как-то оно… я же все равно… я же вас убил… — жалобно глянул Геннадий.

— А я вас прощаю, — спокойно сказал Данилюк.

Плечи Геннадия резко опустились. На глазах выступили слезы. А носящиеся вокруг машины начали таять, растворяться. Несколько секунд — и перекресток стал тих и пустынен.

— Пойдемте, — опустился на землю Данилюк. — Я провожу вас в Город.

Глава 24

Шеф как будто и вовсе не смотрел на Данилюка. Читал себе какую-то бумагу, пока тот переминался перед столом. Гадал, зачем его вызвали в кабинет директора.

Хотя как директора… У Доменико Кабрини есть какая-то официальная должность, но звучит она так длинно и заковыристо, что все в управлении называют его просто шефом.

В Чистилище Данилюк еще не встречал духов старше фра Доменико. Он жил и умер во Флоренции четырнадцатого века. Причем полагалось ему вовсе не Чистилище, а Рай, но он отказался. Стал тоже чем-то вроде бодхисатвы, добровольно взвалил на себя эти обязанности, быстро получил несколько повышений — и вот уже третье столетие возглавляет отдел инспекции.

— Итак, вы благополучно закрыли дело Геннадия Старовойтова, — наконец поднял глаза шеф. — Недурно сработали, Алессио. Есть за что похвалить.

— Спасибо. А… это ведь было не случайностью — что он достался именно мне?

— Ну разумеется нет. Считайте, что это было вам персональным испытанием. Экзаменом. Я давно уже к вам приглядываюсь. Возникло тут, знаете, такое мнение, что вам можно и более интересные задачки поручать. Вы как насчет этого, Алессио?

— Любопытное предложение, — кивнул Данилюк. — Так что же, прошел я экзамен?

— Успешно прошли. Простить своего убийцу — это, знаете, многого стоит.

— Ну не знаю, — усомнился Данилюк. — Может, я просто слабохарактерный?

— Слабохарактерный на словах бы простил, а внутри все едино злобу таил бы. А у вас не так, — указал пальцем куда-то на темя Данилюка шеф. — Я вижу. Вы его и в самом деле простили.

— Ну это-то да, но… он же и в самом деле нечаянно.

— Это безусловно. Если б он нарочно, тут бы сложней было, конечно. Но такого мы от вас и не требуем. Пока что.

— Пока что?

— Пока что, — повторил шеф. — Дальше видно будет.

— А зачем меня вообще так проверяли?

— Ну как зачем? Мы ж тут, знаете, не картошку окучиваем. У нас Чистилище, мы с людьми работаем. За добро вознаграждаем добром, за зло — справедливостью. Но справедливостью, а не местью. Ненавидеть своих клиентов мы не должны, пусть они хоть страшнейшие грешники на белом свете.

— Ну, некоторых все-таки очень сложно… любить, — дипломатично заметил Данилюк.

— Это безусловно. Любить доброго, милого и симпатичного — дело нехитрое. Был вот такой скверный человечек, Гитлер Адольф, так даже он жену свою любил. Или животное неразумное взять — собачку коли гладишь, так она хвостом виляет, любит тебя. А ногой ей наподдашь — так завизжит и цапнет. А ты вот полюби того, кто тебя ненавидит. Вот это непросто, это мало кому удается.

— Я, боюсь, не настолько… хороший человек, — виновато сказал Данилюк.

— Да любить-то мы вас и не заставляем. У нас и не Рай все-таки, мы не по этой части. Мы — Чистилище, мы для того здесь, чтоб каждому по справедливости дадено было. Кого в Рай, а кого и в Ад — но главное, чтоб не перепутать. Чтоб объективно все было. Вот ваш убийца — он как, по-вашему, ада заслуживает ли?

— Нет, — без раздумий ответил Данилюк. — Он хороший человек, это видно. Хотя и невнимательный на дороге.

— Вот этого мы от вас и ждем, — довольно скрестил руки на животе шеф. — Объективности. Объективности даже по отношению к своему убийце. Подходите вы нам, Алессио. Данной мне властью я повышаю вас до инспектора-изыскателя и объявляю освобожденным духом.

Данилюк недоверчиво моргнул. Он уже знал, кто такие освобожденные духи. Это все те же призраки, только с более высокими… полномочиями. У них как бы открытая виза, позволяющая свободно посещать любые астральные миры.

Точнее, все-таки не совсем любые. Только общедоступные и те, с которыми у Рая (а Чистилище таки подконтрольно Раю) договор о сотрудничестве.

Но тем не менее это очень здорово. Это открывает большие возможности, дает широкий простор для путешествий.

Стать инспектором-изыскателем — тоже весьма почетно. Инспектор-изыскатель — это такой инспектор, который работает не только во внешних кругах Чистилища, но и за его пределами. В основном они разыскивают духов, выпавших из системы и оказавшихся там, где не должны.

Данилюк сам был одним из таких духов, так что ему это близко.

— Ну поздравляю, Алессио, — кивнул шеф. — Сходите там, запишитесь на курсы повышения квалификации. А как закончите — будем вас напрягать.

Данилюк поблагодарил за оказанное доверие и отправился повышать квалификацию.

Инструктировала его снова сеньора Каэтана. Только теперь уже не в составе группы, а индивидуально. Инспекторов-изыскателей в несколько раз меньше, чем обычных инспекторов.

— Приветствую, — бесстрастно кивнула ему инструкторша. — Сегодня будем учиться ориентировке и перемещению. Но основы вы уже знаете. Ориентироваться и перемещаться между мирами будете так же, как между внешними кругами.

Разницы и в самом деле оказалось не так много. Внешние круги Чистилища являются глубинными слоями Тени. Чтобы перемещаться еще дальше, в другие миры, надо научиться менять направление. Отыскивать «глаза«, ведущие не «вглубь«, а «вбок«. Типа той лестницы в небо, по которой Данилюк перешел из Загробья в Рай. Или прохода в тупике Пустот, что ведет из Тени в Загробье.

Однако такие «глаза« встречаются гораздо реже. При случае можно пользоваться и ими, но лучше научиться «прокалывать« их самостоятельно. Это не слишком сложно.

— Проще всего следовать через Лимбо, — объясняла Каэтана. — Попасть туда — как хлеб съесть. Вам это должно быть известно. А уже оттуда можно выбраться куда угодно.

— Да, я уже знаю, — кивнул Данилюк. — Надо спускаться все глубже и глубже… а потом шагнуть вбок. Там и будет Лимбо.

— Верно. Но пешком это довольно долго. Вам будет проще обзавестись транспортом.

— В смысле? — не понял Данилюк. — Каким транспортом?

— Любым средством передвижения, — пожала плечами Каэтана. — Из Рая в Чистилище вы как попали?

— На такси… а, понял. И где мне взять такой транспорт?

— Так же, как Клинок Духа — воплотить посредством духовной силы. Просто представьте то, что для вас наиболее комфортно, и оно появится.

— А ездящее или летающее?

— Оно в любом случае будет летать. Точнее… двигаться в любом направлении. Мы же духи — для нас такие мелочи неважны. Хоть гигантскую улитку воображайте.

Но разумеется, Данилюк не собирался воображать гигантскую улитку. Он бы и не смог, пожалуй. Чем-чем, а богатой фантазией он никогда не отличался.

На некоторое время он крепко задумался…

— Когда мне раньше доводилось совершать выезды, я воплощала коня, — поделилась Каэтана. — Чистокровного андалузца белой масти. При жизни мне нередко доводилось на таком кататься. Но вам, полагаю, предпочтительнее будет моторизованная повозка.

— Безусловно, — рассеянно согласился Данилюк, пытаясь как можно отчетливее представить автомобиль.

Однако он не стал представлять «Ладу«, на которой погиб. Не стал представлять и отцовскую «Тойоту«, на которой учился ездить и часто пользовался, пока не купил собственную машину.

Вместо этого Данилюк представил кабриолет. Ярко-красный «Кадиллак« пятьдесят девятого года.

При жизни ему всегда хотелось такой. С младых ногтей, с самого раннего детства. Еще в младшем школьном возрасте увидел картинку в журнале — и глазенки загорелись.

Однако при жизни мечта оставалась мечтой. Даже если забыть о стоимости этого раритета, с российским климатом автомобиль с открытым кузовом — не самая мудрая покупка.

Но духу, которому безразличен снег и дождик… почему нет?

И «Кадиллак« воплотился у Данилюка удивительно легко. Возник в облаке пара, лаская взор изящными обводами. Его хвостовые плавники вздымались, словно у самолета, а радиатор сверкал хромированным подобием самоцветов.

— Интересный выбор, — погладила дверцу Каэтана. — У вас есть вкус, Алехо.

Данилюк поблагодарил, не отрывая взгляда от воплощения своей духовной силы. Ему уже не терпелось усесться за руль. Опробовать эту штуку на дороге.

— Давайте-ка сделаем пробный вылет, — словно услышала его мысли инструкторша. — Позволите?..

Не дожидаясь разрешения, она уселась на заднее сиденье и зачем-то достала блокнотик. Данилюку невольно вспомнился экзамен в ГАИ.

Но в этот раз все было гораздо проще. Не возникло и тени той нервозности, скованности, что владела всем телом, когда сзади вот так же сидел инспектор патрульной службы. Данилюк взялся за руль, дернул рычаг коробки передач, и машина… взлетела.

Управлять этой штукой не требовалось. Данилюк просто смотрел вперед, а кабриолет летел, куда ему хотелось. Педалей под ногами — и тех не было. Ни газа, ни тормоза, ни сцепления. Машина подчинялась, как подчиняются собственные ноги — слушаясь даже не мыслей, а желаний, инстинктов.

Ветрового стекла тоже не было. Зачем оно духу? В астральной среде нет воздуха, нет ветра. Есть призраки насекомых и прочие мелкие духи, но у них нет массы. Даже на самой огромной скорости столкновение двух призраков — это как столкновение двух теней.

Вместе с Каэтаной Данилюк совершил несколько витков по внешним кругам. Инструкторша сидела молча и строчила что-то в блокноте. Данилюк держал на руле только правую руку — левую свесил наружу и разглядывал плывущий внизу пейзаж.

Странно они выглядели с высоты птичьего полета — внешние круги Чистилища. Как мозаика из случайных частей. Нередко бывало так, что глядишь на какую-нибудь деталь пейзажа, отвел взгляд на минуту, а когда снова посмотрел — этой детали уже нет. Или она сильно изменилась.

Но многое оставалось и неизменным. Те детали, что уже хорошо запомнились многим духам, «вросли« в обстановку. В третьем круге Данилюк пролетел над знакомой парковкой, разглядел даже шестерых оборванцев вокруг костра.

— Теперь посмотрим, как вы провезете нас в Лимбо, — промолвила Каэтана.

Данилюк хотел спросить, с чего начать, но передумал. Решил попробовать сначала сам.

Надо опуститься глубже в Тень. На максимально возможную глубину. А уже там — скользнуть «вбок«. Это очень просто звучит на словах, но на словах и велосипедная езда звучит просто. Садись, держи равновесие и крути педали — только-то.

Однако чтобы в самом деле научиться это делать, нужна практика…

По внешним кругам кабриолет возил Данилюка легко. Но по ним он умел ходить и пешком — находи «глаза«, и только-то.

А вот переместиться в Лимбо…

Данилюк пошарил рассеянным взглядом по приборной панели. На манометре и индикаторе топлива мерцали перевернутые восьмерки. Стрелка спидометра мерно ходила из стороны в сторону, причем делений на шкале было всего два — ноль и почему-то буква «c«. Одометр вместо количества оборотов колеса показывал время.

А потом Данилюк обратил внимание на рычаг коробки передач. Обычная механика, но переключает явно не скорости. Семь позиций, семь значков.

Знать бы еще, что они означают…

Но Данилюк обязан это знать. Ведь эту машину создал он сам, своей духовной силой. Она — порождение его подсознания. Фактически часть его самого. Здесь не может быть ничего такого, о чем он не знает или не может догадаться. Надо только самую малость поразмыслить.

Проще всего со стрелочками. Их всего две. «Вверх« и «вниз«. Видимо, с их помощью можно подниматься или опускаться по четвертому измерению.

Проверяя догадку, Данилюк перевел рычаг в положение «вниз« — и пейзаж в самом деле стал меняться! Безо всякого «глаза« Данилюк переместился из третьего круга во второй.

Он вернул рычаг на позицию «ноль«. С ней тоже все понятно — нейтралка. Если ехать на ней, машина просто возит по этому миру, этому слою реальности. Ни выше, ни ниже.

Остаются еще четыре позиции. Еще четыре значка. И вот они не так очевидны.

Стрелка вправо-влево. Пунктирный круг. Круг с волнистой линией. Кофейная чашка.

Кофейная чашка смущала Данилюка особенно сильно.

На самом деле позиций было больше семи. Круг с волнистой линией разделялся в двух направлениях, причем одно мерцало голубовато-белым, а другое пылало алым огоньком. Стрелка вправо-влево и вовсе уходила в кольцо на аж восемь малых позиций.

Данилюк задумчиво стиснул рычаг. Сеньора Каэтана терпеливо ожидала на заднем сиденье.

Если вдуматься, она вряд ли сможет тут чем помочь. Ее-то духовный транспорт — конь. Там всяко управление совсем другое. На астральных авто она, безусловно, каталась и раньше, но водить — вряд ли. В Чистилище можно водить только собственную машину.

Данилюк вздохнул. И остановил выбор на пунктирном круге.

Догадка оказалась верной. Едва он дернул рычаг, как вокруг стал сгущаться такой знакомый, такой привычный туман. Несколько секунд, и все утонуло в белесой мгле, а снизу повалил снег.

Лимбо.

— Хорошо, — сказала Каэтана, делая отметку в блокноте. — Теперь верните нас обратно, и я поставлю вам зачет.

Данилюк снова задумался. Рука ненадолго зависла над рычагом. «Вверх« и «вниз« тут явно не годятся — в Лимбо нет никаких слоев Тени, нету Семи Сфер. Нейтралка тоже не то. Значит, либо стрелка вправо-влево, либо с волнистой линией, либо кофейная чашка.

Хм, а может, чашка — это возвращение на базу? Такой символ дома, отдыха… звучит вроде логично.

Гордый своей догадливостью, Данилюк перевел рычаг в эту позицию и завертел головой, ожидая исчезновения тумана. Но тот не исчезал, вокруг по-прежнему царило Лимбо. Машина никуда не перемещалась.

Однако рядом с приборной панелью что-то зажужжало. Послышался звук текущей воды. А потом откинулась крышка, и на небольшом подносике выехала кофейная чашка.

С кофе.

Данилюк уставился на нее в немалом изумлении. И даже сеньора Каэтана издала сдавленный звук и подалась вперед.

— Ваша моторизованная повозка только что сварила кофе? — переспросила она.

— Сам в шоке, — ответил Данилюк.

Вот чего-чего, а подобной функции он не ожидал. Подсознание совершило весьма странный выверт, наделив кабриолет такой возможностью.

— Я… я сам не знаю, как это у меня получилось… — пробормотал Данилюк.

— Да, такого мой андалузец не умеет, — согласилась Каэтана, беря чашку и делая глоток. — Хотя кофе неплохой.

Глава 25

Вокруг иногда появлялись кусочки сотворенного. Возникали из ниоткуда, из ничего. Летишь-летишь в бесконечном тумане, а потом хоп — внизу-то домик.

С возвращением в Чистилище Данилюк разобрался быстро. Не так уж и много вариантов было на рычаге. Сдал экзамены, стал полноценным освобожденным духом и теперь работал не только во внешних кругах, но и других астральных зонах.

В первую очередь — Лимбо и Загробье. Дальше его пока не посылали.

Сейчас он летел именно по Лимбо. Без конкретного задания, просто в поиске. Если начальству он вдруг понадобится, на смартфон придет сообщение.

Работал так Данилюк уже почти месяц. За это время разыскал пятерых выпавших из системы и отвез их в Чистилище. Может показаться, что всего пятеро за месяц — не так уж и много, но найти в Лимбо кого-то конкретного — задача адски трудная. Данилюк рыскал практически… даже не практически, а просто вслепую. Шарил в тумане на ощупь.

И сегодня он снова нашел человека. То есть духа. Туман под колесами слегка сгустился, принял определенную форму, и Данилюк сбавил ход. Несколько секунд спустя он приземлился возле большой войлочной юрты.

У входа, как и полтора года назад, сидел низенький коренастый киргиз. По-прежнему в синем халате и с пиалой, только теперь еще и с казаном плова. Глянув на Данилюка без малейшего удивления, он спросил:

— Ты что, не нашел станцию? Заблудился, что ли?

— Э-э… вообще-то нашел и уехал… — растерянно заморгал Данилюк. — Я… меня очень долго не было.

— Несколько часов — это для тебя очень долго?

— Вообще-то, года полтора…

— Правда, что ли?

Киргиза эта информация вроде бы не расстроила. Он повел рукой, предлагая присесть, и спросил, хочет ли Данилюк кумыса. Тот, в свою очередь, предложил хозяину юрты кофе.

Киргиз не отказался.

Некоторое время они с Данилюком молча сидели и пили. Торопиться было некуда. В загробных мирах вообще никто никогда не торопится.

Потом Данилюк предложил киргизу переехать. В Чистилище его всяко пустят, а если даже нет или он вдруг сам туда не хочет — в Черный Город. Или в любое другое место по его выбору.

Киргиз неспешно прихлебнул кофе и покачал головой.

— Я могу уйти сам, — напомнил он. — Когда захочу. Я уже уходил, а потом возвращался. Мне здесь нравится.

— Уверен? Там ты хоть имя свое вспомнишь.

— А что мне с того имени? Есть мне его? Спать на нем? Кому какая разница, как меня зовут? Ты вот как меня зовешь?

— Ну… вслух никак. А про себя… про себя — киргизом. Хотя я даже не уверен, что ты киргиз. Может, ты узбек?

— Да зови ты как хочешь, кому какая разница? У животных вот нет имен — страдают они от этого? Меня устраивает моя юрта посреди Лимбо.

— Ну устраивает так устраивает, насильно мил не будешь, — не стал спорить Данилюк. — Но если вдруг передумаешь…

— Если передумаю — просто сяду на поезд и уеду, куда мне захочется, — налил себе еще кумыса киргиз. — Твое здоровье.

Возвращался в машину и набирал высоту Данилюк слегка рассеянно. Потому и не заметил, что слишком сильно задрал бампер. Обнаружил, когда летел уже перпендикулярно земле… хотя какой земле? В Лимбо нет никакой земли. Тут можно спокойно стоять в любом месте и шагать в любом направлении. Здесь нигде нет поверхности и одновременно все — поверхность.

Так что Данилюк не стал менять курса. Лимбо — это даже не космос, тут все равно, в какую сторону двигаться. Он просто продолжал лететь, пока в кармане не запиликал смартфон.

Сообщение пришло от Збышека. Бывший коллега по просьбе Данилюка покопался в архиве и теперь сообщал, что нашел нужные сведения. Файл-досье прикреплен к телу письма.

Оставив руль и позволив кабриолету лететь самому, Данилюк пару минут вдумчиво читал. Дочитав, перепроверил основные данные, уверяясь, что нет ошибки. Вроде бы все верно, фамилия совпадает, даты совпадают, положения совпадают.

Он еще раз глянул, нет ли новых сообщений, не нужен ли он начальству прямо сейчас. Нет, никаких поручений, в данный момент предоставлен самому себе. Значит, вполне можно сделать небольшой крюк, наведаться к еще одному старому знакомому.

Данилюк перевел рычаг к нулю. Как в итоге оказалось, это вовсе не нейтралка. И даже и не ноль — а просто круг. Означает упорядоченные миры — то есть все сущее кроме Лимбо и Хаоса. Если ты в одном из таких миров находишься — да, работает как нейтралка. Если же находишься в Лимбо — позволяет его покинуть.

Не мгновенно, правда. Принцип знакомый — надо ехать, ехать, ехать и как можно отчетливее представлять, а лучше вспоминать мир, который тебе нужен. Рано или поздно Лимбо тебя выпустит.

Других способов нет. В Лимбо ведь нет «глаз«. Точнее, весь Лимбо — это и есть один огромный «глаз«. Штукатурка между миров-кирпичей.

И сейчас Данилюк как можно отчетливее представлял Загробье. Вспоминал Стигийские болота, Стикс, Перевозчика… и всего через несколько минут туман стал рассеиваться. Внизу появилась земля, блеснула водная гладь…

Данилюк летел над Рекой, пока не поравнялся с рыбачащими фигурками. В одной из них он узнал Вальдемара Петровского — и приземлился рядом.

— Клев на уду, — поздоровался Данилюк, выходя из машины.

— А, это ты? — отвлекся от удочки Петровский. — И на авто, надо же. Как дела?

— Идут потихоньку. Я тебе, кажется, денег должен…

— Господи Иисусе, и ты приехал ради этой срамной монеты? — изумился Петровский. — Да нужна она мне, как псу часы!

— Долг есть долг, даже мелкий, — не согласился Данилюк. — Только… у меня денег-то нету.

— А чего тогда приперся-то?! — едва не рассмеялся Петровский. — Вот ты странный человек, ей-богу.

— А я тебе другое кое-что привез, — спокойно ответил Данилюк. — Бумажку одну… думаю, двадцать тысяч злотых она стоит.

— Бумажку?.. Что за бумажку?..

— Секунду.

Данилюк достал смартфон и вызвал на экран файл-досье. Ткнул в кнопку «распечатать«. В воздухе материализовалась бумага с текстом — ее Данилюк Петровскому и протянул.

— Это что? — насторожился тот. — Повестка?.. Штраф?..

— Да какой штраф? Справка это, из жилконторы. Ты ведь жену свою ждешь, я верно помню? Ягоду Петровскую, урожденную Мазуровну? Годы жизни — 1945–2014?

— Да, а ты откуда… погоди!.. Как это две тысячи четырнадцатый?! Она что, уже…

— Уже три года как умерла.

— А где она?! — бросил удочку и схватил бумагу Петровский.

— Да у нас, в Чистилище. Тоже тебя ждет. Ищет. Волнуется. Кучу запросов уже подала. Только вот здесь, на берегу Реки, тебя найти-то не могли. Ты ж тут без регистрации. В слепой зоне, считай.

— Вот курва… — растерянно вымолвил Петровский. — И в Чистилище… А как мне туда…

— Так я для того и приехал. Садись.

Воссоединить супругов Петровских оказалось делом несложным. После рассмотрения вопроса выяснилось, что не совпали они просто из-за накладки. Муж не был крещеным, а вот жена была. Но поскольку к религии оба относились индифферентно, при жизни они об этом ни разу не говорили. И как-то так вышло, что муж был уверен, что и жена у него некрещеная, а жена была уверена в обратном насчет него. Вот и ждали друг друга в разных местах.

Поскольку Петровские хотели остаться вместе, теперь либо Вальдемару предстояло получать вид на жительство в Чистилище, либо Ягоде — перебираться в Загробье. Но оба варианта не слишком затруднительны, Данилюк по себе знал.

Чистилище — не Рай, так что впускает всех, кроме совсем уж конченых. Но Чистилище — и не Ад, так что покинуть его можно в любой момент, выход свободный.

Данилюку здесь нравилось. Он уже привык к Городу и нынешней работе, обзавелся друзьями и пару раз вступал в случайные связи. Ничего серьезного пока — так, приятно провести время без обязательств.

Может, как-нибудь попозже…

Снова запиликал смартфон. На этот раз шеф. Доменико Кабрини зачем-то хотел видеть лично одного из своих инспекторов.

Всегда немного нервозно, когда начальство вызывает на ковер. Но в этот раз ничего плохого Данилюка не ожидало. Наоборот, ему снова предложили… не повышение, правда, но довольно ответственную миссию.

— Ты у нас, конечно, без году неделя, Алессио… — задумчиво произнес шеф.

— Вообще-то, уже больше года, — рискнул поправить Данилюк.

— Я образно. По нашим меркам год — вообще не стаж. Но ты хорошо начал. И я хочу попробовать тебя в одной программе. Мне кажется, ты впишешься. Как, не против?

— Сделаю, что смогу, — осторожно ответил Данилюк. — Но не могу обещать, что… смогу. Что за программа-то?

— Выборочной инспекции. Понимаешь, мы тут, в Чистилище, сами доставкой душ не занимаемся…

— Но… как же…

— Из мира живых, — уточнил Кабрини. — Тех, что умерли, но затерялись на полпути — это да. А вот нить перерезать — это не к нам. Это ангелы делают. Или демоны со специальными полномочиями. А мы — нет. Зато мы, освобожденные духи, играем роль третейских судей. Поскольку занимаем нейтральную позицию между Раем и Адом. Пока что все понятно?

— Звучит просто, — согласился Данилюк.

— Ну и отлично. Будучи, значит, третейскими судьями, мы время от времени проверяем, насколько добросовестно все эти сборщики душ работают. Райские и адские. В основном адские, конечно, — ангелы-то редко нарушают, а вот черти только и ищут, где бы смухлевать. И есть у нас такая программа — выборочной инспекции. В нее я тебя и включу.

— Услышал вас, — кивнул Данилюк. — И в чем будут заключаться… мои обязанности?

— Ничего сложного. Просто присутствовать, наблюдать, потом подать отчет. Ну помочь там, если попросят или ситуация возникнет внештатная. Отправишься по адресу… я его тебе вышлю на звонилку эту твою. Там тебе все скажут, дадут напарника… ну это сам увидишь уже. Ничего сложного.

— Услышал вас, — повторил Данилюк. — Но… я правильно понимаю, что… мне придется отправиться в мир живых?..

— Да, разумеется, как же без этого… — рассеянно ответил Кабрини.

— Но… но я не могу.

— Теперь можешь. Полномочия твои мы повышаем, из освобожденных духов переводим в воплощенные…

Данилюк едва не поперхнулся от такой новости. Воплощенный дух — это очень большая ответственность. Он может посещать уже не только астральные миры, но и материальные. Может становиться видимым для живых и говорить с ними.

Такое кому попало не доверяют.

— И… и живые будут меня видеть? — все еще с сомнением переспросил Данилюк.

— Если ты того пожелаешь. Только не злоупотребляй, — нахмурился шеф. — Смотри, не вздумай заявиться к родне или друзьям.

Данилюк пожал плечами. Он особо-то и не стремился. Проведя столько времени в загробном мире, он принял, что рано или поздно все и так здесь будут. Тогда и повидаемся.

А время… для духа оно некритично.

— И… и как это сделать? Стать… видимым?

— Это уже сам разберешься, — поморщился шеф. — Ничего сложного. Будут проблемы — напарника попросишь помочь.

Данилюк, уже ожидавший новых курсов у сеньоры Каэтаны, неуверенно кивнул.