Станислав Богомолов
Метро 2033. Нити Ариадны
© Д. А. Глуховский, 2018
© С. А. Богомолов, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
* * *
Лабиринт Минотавра. Объяснительная записка Анастасии Калябиной
Станислав Богомолов написал роман, о котором кто-нибудь да скажет: «Героям слишком везет – не верю». А я вот верю. Не потому, что мне нужно так говорить, а потому что знаю: Богомолов бережет их только сейчас. Он сплел паутину для своих маленьких наивных детушек. Он готовит для них нечто воистину страшное…
На окраинах своя жизнь, и довольно тихая. Там не шумят машины по ночам и в окнах многоэтажек не горит свет, там соседи здороваются, входя в подъезд – все друг друга знают. Там почти нет злобы и коварства, там просто спокойнее. Так вот, на конечных станциях синей ветки выжили люди. Они отрезаны от центра Москвы, но у них для жизни вроде бы все есть. Они и живут. Более-менее мирно, спокойно, до определенного момента даже не догадываясь о том, что жизнь есть где-то еще. Но… Вы же понимаете, что этот роман не может существовать без «но». Митинцы попадают в беду, и им необходимо достать антирад. Срочно. И появляется идея отправить экспедицию в Большое Метро.
Яков Круглов и его компания должны совершить одно доброе дело – дойти до московской подземки и купить там таблетки. Что может быть проще, если ты – взрослый интеллигентный человек, рядом с тобой прекрасный стрелок, безбашенный безмолвный головорез, профессиональный сталкер – сын-исследователя-всякой-нечисти, и прекрасная девушка с медицинским образованием, по совместительству дочь-исследователя-всякой-нечисти? Казалось бы, самая большая проблема – дойти. Но нет.
Просто в один прекрасный день прозвучало слово. И слово это прозвучало не одно, слов прозвучало много, они не были произнесены митинцами, они даже не были произнесены людьми, знакомыми с митинцами. В один прекрасный момент кто-то решил сотворить нечто, а последствия придется пожинать горстке людей, которая просто пытается выжить.
Митинцы невольно стали крохотными фигурками в чужой шахматной партии – разменной монетой, даже не догадываясь об этом. И выхода у них нет, как не было выхода у двенадцати юношей и двенадцати девушек, которых отправляли на остров Крит. И нету у жителей Митинского Содружества волшебного клубка Ариадны, и самой Ариадны у них нет – она из прозрачных сфер смотрит на них и обливается слезами. Герои упорно идут вперед, хотя, возможно, им лучше бы бежать назад, но Ариадна не может сказать им ни слова – ведь боги покинули землю, а Минотавры остались…
Якову Круглову и его друзьям приходится туго – они, подобно Безумному Максу, проваливаются в бесконечный экшен. Им кажется, что само провидение на их стороне, что кто-то свыше освещает им путь… Но они не догадываются о том, что идут в кромешной тьме. Тот путь – нитка, а они – ворсинки на ней, и ножницы уже близко. Им кажется, что Минотавры живут в Метро, но простоватые жители окраин и понятия не имеют о другом лабиринте, в котором они очутились – лабиринте интриг сильных мира сего. Распутывая нехитрые махинации, которые плетут вокруг них ушлые ганзенские торговцы и коварные жители околокольцевых станций, герои не догадываются о том, что они под микроскопом смотрят на слона – настоящее зло идет совершенно с другой стороны и, боюсь, выхода у них не будет.
Впрочем, самоуверенные поначалу герои уже поняли, что попали в беспощадный мир. Спесь сбита, самомнения поубавилось, и потихоньку они учатся мимикрировать под среду. Они уже осознали, что доброго соседского отношения в мире После не найти. Манеры здесь нужны только для показухи, а улыбаться всем подряд и пытаться договориться – занятие бессмысленное. Может, они дорастут до того, чтобы осознать… Может им удастся понять…
Времени осталось мало.
Тик-так.
Пролог
– Блин, да чтоб тебя! – выругался Серый, от души при этом выматерившись.
– Что случилось? – поинтересовался Виктор Рыжов по прозвищу Рыжий.
– О камень ногу ударил, чтоб его…
Рыжий тяжело вздохнул. Он знал, что у Сереги и так скверный и вспыльчивый характер. А уж когда его дружок в плохом настроении, так все. Теперь точно не отделаться от его брюзжания. И мужчина не ошибся.
– Задрало это все! Вот это! – слегка прихрамывающий ходок картинно обвел рукой окрестности.
Честно говоря, в них не было ничего особенного. Обычный заснеженный лесок на краю огромного города. Под ногами – снежный покров высотой подчас до голени, над головой – хмурое серое небо. И ни души. Лишь двое мужиков с автоматами да время от времени налетающий ветер. Впрочем, дело не в пейзаже. А в том, что Рыжий все это видел не раз. И даже не одну сотню раз. Зимой, весной, летом и осенью. Вот уже двадцать лет… Почти как в том старом фильме, «День сурка»… Нет, у Виктора, конечно, дни были условно разными. Но локации – те же. День за днем на одном и том же клочке земли, который в его Общине подчас называли просто Районом. И хрен его покинешь: на границах либо фон зашкаливает, либо чертовщина какая-то непонятная творится. Хотя была какая-никакая возможность это место покинуть. По шоссе за город уйти. Но ведь пешком сейчас далеко не протопаешь – машина нужна. А все немногочисленные авто руководство общины под замком да без горючки держит. Будто назло.
– Вот если бы где-то нормальная машина нашлась, – продолжал гундеть Серега. – Ну хоть какая-то. Это моя заветная мечта! Честно, я даже заплатить готов!
– Чем ты заплатишь? – хохотнул Рыжов.
– Да чем угодно. Руку себе отрежу, если надо!
– Ой, да ладно!
– Клянусь…
Вите его клятвы и даром не сдались. Однако мысли их были в чем-то схожи. Да и вообще они с закадычным другом во многом были на одной волне. Только более импульсивный Серый чаще выражал свои мысли вслух. Валить надо. Надо! Ибо каждый день шляться здесь, на мутантов драгоценные патроны тратить, хабар искать, а толку? Неужели так и придется здесь подохнуть из-за кучки осевших в метро и не желающих ничего менять болванов? Нет уж, Витька с Серегой – не такие. Вот прямо сейчас они идут в деревушку Сабурово, где у них обустроен тайный схрон. Там ходоки припасли немного продуктов, воды и лекарств. Даже дефицитные фильтры для противогазов и респираторов добыли. Все для того, чтобы в нужный момент погрузить это все в багажник или кузов да дать деру. Остается только один, но самый важный пункт – машина. Эх, если только найдется место мало-мальски подходящее, то…
– Зырь! – внезапно воскликнул Серега, застыв на месте.
– Ого… – произнес Рыжов.
Удивляться было чему. Посреди той небольшой не тронутой лесом земли, что когда-то была главной деревенской улицей, стоял УАЗ «буханка». Друзья не раз ходили этой дорогой и знали, что еще два дня назад его тут не было. Значит, на нем кто-то приехал!
– Боже, скажи, что это не сон! – заорал Серый, бегом бросаясь к автомобилю. Виктор окликнул кореша, но тот уже ничего не слышал, так что пришлось мчаться за ним. Но Рыжего не покидало ощущение, что здесь что-то не так. Не может быть все так просто! И точно, когда Серый уже подбежал к машине, дверь кабины «уазика» открылась, и оттуда выскочил человек с автоматом в руках.
– Стоять! Оружие на землю! – прокричал он.
– А то что? – с вызовом спросил Серега. – Пристрелишь, что ли? Ну, рискни…
– Да вы что, охренели? – возмутился незнакомец. – Вас снайпер на мушке держит, дебилы! Стволы бросили, живо!
– Ладно, братан, не кипишуй, – заявил Виктор, опуская «калаш» и поднимая руки вверх. – Все, видишь, я безоружен. Теперь давай побазарим. Скажи, откуда ты.
– С лучших мест, – последовал ответ.
– Это вы к нам сюда на машине приехали издалека, да? – спросил Серега.
– Ну.
– Слушай, возьми нас с собой, – взмолился Серый. Рыжову даже показалось, что тот готов упасть на колени и целовать незнакомому мужику берцы. – Мы места много не займем.
– Боюсь, не получится, – замялся автоматчик, чуть отстранивший оружие. – Все забито. Нас целая группа тут. Люди еще ходят и дома проверяют. Но если вас сочтут нужными, то, уверяю, доложим руководству, и оно наверняка что-нибудь пришлет…
– Что ты мелешь? – вспылил Серега. – То снайпер у тебя где-то, то еще группа какая-то. Врешь, как дышишь! Давай машину сюда, на!
– Да ты… – начал было незнакомец, но Серый, так и не бросивший оружие, дал короткую очередь из автомата, попав приезжему точно в голову.
Виктор поднял свой автомат, рванулся к закрытой двери кабины, дернул за ручку. Заперто! Значит, в машине был кто-то еще? Рыжов метнулся было к двери водителя, но тут его что-то ударило в грудь, с силой швырнуло о кузов «уазика». В следующее мгновение мужчина рухнул в снег. Серега увидел, как на груди его кореша расплывается кровавое пятно, выругался и помчался к лесу. Но, немного не добежав, споткнулся и тоже упал. Пуля прошила его грудь навылет, не оставив человеку никаких шансов выжить.
– Вот черт! – ругался Николай, разглядывая тело своего товарища Ильи, который еще пять минут назад сидел с ним в машине. – Дружище, ну как же, а…
– Совсем охренели кроты, – произнес спрыгнувший с дерева снайпер с «винторезом». – Разговаривают как со скотиной, нападают. Правы все-таки радикалы – истребить их всех к дьяволу. Не жалко!
– Это ты виноват, Змей, – с укором произнес Николай. – Мог бы и пораньше выстрелить. Хорошо хоть, я внутри заперся, а то…
– Чего? – воскликнул снайпер. – А кто вздумал с этими языками чесать? Я, что ли? Скажи спасибо, что у меня реакция на уровне. А то и тебя бы шлепнули. А друг твой сам не прав. Мы не на прогулке здесь!
– Наверное, да, – вздохнул водитель. – Но нашим-то теперь как сказать?
– Как-как, спокойно! Это все же война, дружок, и на ней возможны потери. Но, поверь мне, наша верхушка этого так не оставит. Накажут всю общину по полной.
– И как же? – поинтересовался Николай.
– Не волнуйся, – хохотнул Змей. – Ты знаешь высшее сословие, у них в этом плане воображение о-го-го какое. Придумают что-нибудь. Так, что кроты век помнить будут…
Глава 1. Содружество
Человек больше не царь природы. Это давно уже стало аксиомой. Именно поэтому добытчиков учат в первую очередь скрытности и осторожности. Быстро и как можно незаметнее подняться на поверхность, тихо проскользнуть, схватить нужное и драпать назад. И только в случае крайней необходимости вступать в бой. При этом шансы уцелеть в любом случае минимальны.
Именно поэтому я, Яков Круглов, шагая посреди широкой улицы, смотрелся дико на фоне руин мертвого города. Если бы у меня не было респиратора на лице и короткоствольного «калаша» в руках, то можно было подумать, будто я просто прогуливаюсь по улице. На это намекала и вальяжная, неспешная походка, и то, как я, спокойно, даже лениво, осматривался по сторонам.
На самом деле я вовсе не был рассеян. Наоборот, выходя на поверхность, я никогда не позволял себе расслабиться ни на секунду. Я прекрасно знал, что необходимо отмечать каждую мелочь. Как говорится в старой поговорке: «Дьявол кроется в деталях»…
Мои глаза – глаза опытного добытчика – старательно осматривали бетонные стены домов, задерживались на окнах, с особым вниманием следили за происходящим в переулках и подворотнях. Митинская улица была пуста. В оконных проемах не мелькали даже тени, за стальными дверьми подъездов – тишина. Все зверюшки попрятались от начинающейся непогоды… Вот и отлично, пусть сидят в покинутых людьми квартирках. Я направлялся домой – станция метро «Пятницкое шоссе» находилась в двух шагах от меня. Заплечный рюкзак сегодня был полон, так что найду, чем порадовать своих соседей. Благо, в жилых митинских высотках пока что можно найти немало ценного. Правда, ради некоторых вещичек приходится серьезно рисковать. Но меня никто не может назвать трусом.
На пересечении с Ангеловым переулком пришлось замереть и целиком превратиться в слух. Тихо? Да вроде, никто не шумит. Хотя всего пару часов назад мне довелось столкнуться здесь с летунами – мутантами, представляющими собой дикую помесь мотылька и летучей мыши. Маленькие, а прыткие, сволочи, да еще и уродливые. Вроде морда мышиная, но глаза фасетчатые, да еще и с антеннами на башке. И крылья странные, покрытые чешуйками. Мерзость, одним словом. Даже на их трупы, до сих пор валяющиеся в снегу, никто из падальщиков не позарился. Тогда я пристрелил летунов, а сам даже царапины не получил – этих гадов всего-то парочка и была. Наверное, от стаи отбились или чувство голода их совсем с ума свело: обычно такие твари нападают, только если их не меньше дюжины. Вдруг остальная стая сейчас где-то неподалеку? Недавно вон в тридцать пятом доме по Дубравной пришлось целое гнездо выжигать – расплодились эти паразиты сильно, пришлось наделать коктейлей Молотова и забросать ими подвал высотки. Сколько стекла и дефицитного бензина тогда потратили… Зато выжгли несколько сотен летучих кровопийц.
Но сегодня их больше не наблюдалось. И в зданиях активной жизни тоже не чувствовалось, на первый взгляд. Супермаркет по правую руку пуст, торговый центр по левую – тоже. Даже в высотной башне, находящейся рядом, тихо. Кроме завываний ветра ничего не слышно. Вялая, сонная тишина везде.
Что ж, тем лучше. Значит, никто не помешает добраться до входа в метро. Осталось пройти чуть-чуть до вон того проржавленного остова автобуса, обогнуть его, и…
Интуиция – очень странное чувство.
Она уже не раз спасала меня. И именно поэтому я резко остановился, хотя находился прямо напротив заветного подземного перехода. Совсем рядом меня подстерегает смертельная опасность. Но где? Наверняка в зданиях, больше негде. По правую руку – продуктовые магазины и торговый центр. Все это давно уже вычищено. Здания пустовали с самого Разрушения, и ни одна тварь там почему-то никогда не селилась. Строения были мертвы, я чувствовал это. Нет, опасностью разило точно не оттуда.
Жилые дома? В шестнадцатиэтажках по Митинской часто устраивали берлоги всякие плотоядные зверюшки. Но сейчас, бегло осмотрев ближайшие высотки через прицельную планку автомата, я не увидел ничего угрожающего.
Ладно, черт с ним. Потом разберемся. А сейчас пора домой.
Но сдвинуться с места я не смог. Потому что вдруг понял, куда мне не следует идти. Опасность притаилась вообще не на поверхности. Она ждала внизу. В метро.
– Что за хрень? – пробормотал я.
Там, под землей, находится мой дом. При этом на припорошенных снегом ступеньках, ведущих вниз, не наблюдалось совершенно никаких следов. Значит, никто не заходил внутрь через единственный уцелевший вход на станцию. И почему же тогда на меня напал такой дикий страх?
Я еще раз внимательно осмотрел ту часть перехода, которая находилась у меня в поле зрения, до боли в глазах изучая каждую трещинку на камнях. Зачем-то принюхался и с шумом выдохнул. Вот только без всякой пользы – респиратор не пропускал запахи, а снимать его здесь и сейчас – величайшее табу.
А может, это не шестое чувство вовсе? Просто у меня крыша поехала. С кем не бывает? А уж с моей-то профессией…
Нет, с катушек просто так не слетают. И если внутренний голос подсказывает, что не стоит заходить в переход, то лучше не рисковать.
Я развернулся и быстрым шагом направился туда, откуда пришел. Да ну его, это «Пятницкое шоссе». Лучше через «Митино» зайдем…
А ведь все же есть немалые плюсы в том, чтобы ходить в рейды в одиночку. Я отвечаю только за себя, могу сам обозначать и менять свой маршрут, как душе угодно. А вот с напарником пришлось бы долго и нудно спорить, доказывать, настаивать, а то и умолять. И, вообще-то, со стороны мой поступок и в самом деле выглядит дико. Развернуться прямо на пороге родного убежища, испугавшись незнамо чего, и пойти к другой станции метрополитена – этого точно никто бы не понял. Сам бы покрутил пальцем у виска, учуди мой товарищ подобное. Так что хорошо, что рядом никого нет…
Как и прежде, я держался середины дороги. Хотя со стороны и это решение могло показаться абсурдным: человека здесь не увидит только слепой. Но зато и на меня неожиданно не нападешь – охотник сам окажется на виду. К тому же, вплотную к высоткам идти слишком опасно – паучки вряд ли спят… Паучки… Смешно. Это скорее паучищи. Размером с людей вымахали со времен Разрушения. С внешней стороны улиц они обычно не охотятся. Предпочитают внутренние дворы и подворотни. Вот там порой приходится искать лазейки, чтобы пробраться между их сетями-ловушками. И горе тому добытчику, кто этих лазеек не знает: в лучшем случае напарники успеют подстрелить мутанта и спасти незадачливого товарища, а в худшем… Не раз мне приходилось натыкаться на высушенные трупы тех, кто считался пропавшим без вести.
А кроме больших пауков, попадались особи и поменьше – «всего лишь» с человеческую голову или с ладонь. Вот эти предпочитали нападать на жертву сверху, с подоконников, карнизов, а то и просто со стен. Из-за них и приходилось выбирать для прогулок проезжую часть.
На пересечении с Третьим Митинским переулком я заметил цепочку следов, которая шла мне наперерез. Какая-то тварюшка прошла здесь совсем недавно. А ведь двадцать минут назад следов еще не было. Впрочем, бояться нападения неведомого мутанта не стоит. Зверь направился как раз туда, где не так давно сплел сеть огромный паучище. Скатертью дорога. Кому-то сегодня повезет с ужином…
Вот и знакомый до боли перекресток Митинской и Дубравной. Все те же подземные переходы, соединенные со входом на станцию «Митино», все та же серая буква «М». И никакого чувства скрытой угрозы. Интуиция замолчала сразу же, как только я ушел от «Пятницкого шоссе». Да, именно интуиция, не паранойя. Теперь я был уверен в этом на все сто. Интересно все же, от чего меня пыталось уберечь шестое чувство? Скоро выясним…
Перед тем как спуститься, я не удержался и посмотрел на запад, в сторону Красногорска. Моему взору открылись высотные дома, все еще стоявшие по обе стороны широкой Дубравной улицы, и здание РТС в самом ее конце. Все, как и прежде.
Интересно, решусь ли я когда-нибудь?..
Тяжело вздохнув, я начал спускаться вниз.
* * *
Митинское Содружество состоит из трех северо-западных станций Арбатско-Покровской Линии – Пятницкого шоссе, Митино и Волоколамской. В первые дни после Катастрофы этот отрезок московского метро стал домом для тысячи с лишним человек. Хотя за двадцать лет население трех станций сильно уменьшилось – в 2033 году во всей общине осталось не больше пятисот жителей.
Митинцам, волею случая выжившим в тот роковой день, пришлось очень нелегко. Сильных разрушений станция избежала. Спальный район, да еще и замкадный, что с него взять… Зато ближайшим окрестностям досталось сполна. Практически вплотную к столичным домам примыкал город Красногорск, славившийся знаменитым оптическим заводом имени Зверева. Оптику делали для всей страны, да еще и по заказу министерства обороны. Разумеется, этот город враг в свое время не пожалел, ударил от души. От Красногорска одни фонящие развалины остались. Соваться туда после Разрушения было сущим самоубийством. Вдобавок ко всему, взрывной волной были уничтожены два моста – Мякининский, для метропоездов, и автомобильный, являвшийся частью МКАД. Так что с западной и с южной стороны в Митино теперь было не пробраться. Все ниточки с «большой землей» оказались оборваны. Путь в район был закрыт и с востока: на Волоколамском шоссе творилась такая чертовщина, что возвращавшиеся оттуда разведчики порой сходили с ума.
Северное направление оказалось под кронами густого леса, со своими жителями и законами. Гостей там совсем не жаловали. Пройти в сторону Зеленограда, хоть и с некоторыми сложностями, можно было. Вот только куда? Деревеньки и поселки по зеленоградской трассе стояли брошенными. Да и фон в тех местах был опасен, хоть и не так, как в самом Красногорске. За двадцать лет, прошедшие после Разрушения, в Митино оттуда никто не явился. Так что и там тоже делать было нечего.
Жители трех станций метро оказались предоставлены самим себе. Впрочем, это было не так плохо. Когда люди понимают, что помощи ждать неоткуда, то начинают активнее бороться за свою жизнь. Поэтому, когда встал вопрос – либо погибнуть всем поодиночке, либо, сплотясь, выжить, – был выбран второй вариант. В итоге митинцы сумели кое-как наладить свой быт. Станция «Волоколамская» со временем превратилась в военный гарнизон. Южные туннели, ведущие к Москве-реке, часто навещались разными кровожадными зверушками, защищаться от которых нужно было только мощным огнестрельным оружием. Станция «Митино» представляла собой своеобразный центр Содружества – здесь находились жилые палатки. А также роддом, ясли, школа и церковь. «Пятницкое шоссе», как самая маленькая и отдаленная станция, была приспособлена под ферму. Пожалуй, на ее создание ушло больше всего сил и времени. В ближайшем лесу после Разрушения сильно расплодились птицы размером с уток, мясо которых, как ни странно, не фонило и было вполне съедобно для человека. Людям удалось поймать с десяток таких птиц и усадить в наспех сделанные клетки. С тех пор птичек разводили почти так же, как кур. К корму те были неприхотливы, размножались быстро, поэтому проблема с едой через некоторое время была частично решена.
Однако все до единого жители Содружества понимали, что их быт слишком хрупок и зависит от многих обстоятельств. Территория, доступная митинцам, была не такой уж и большой. Замкнутое пространство с невидимыми границами вокруг спального района. И как долго люди смогут продержаться на том, что удавалось добыть на поверхности, – неясно. А многие вещи можно было добыть только наверху. Например, чагу – грибы, которые употребляли, чтобы не заболеть цингой. Они росли только на территории бывшего митинского парка. И кто мог дать гарантию того, что они не исчезнут в скором времени? А одежда и обувь, которую не из чего шить? А топливо для генераторов? Что будет, если оно в скором времени закончится полностью?
И лишь сведения добытчиков, возвращающихся с поверхности, вселяли в людей надежду на светлое будущее. Пока что вселяли…
* * *
Стук приклада автомата в гермоворота отозвался гулким эхом от стен подземного перехода. Некоторое время ничего не происходило, затем тяжелая стальная дверь медленно и с лязгом начала отъезжать в сторону. Но открылась ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель можно было просунуть ствол ружья. Что и было немедленно сделано тем, кто находился по ту сторону гермы.
– Хто там? – раздался скрипучий старческий голос. – Вот ща всажу пульку куды следует, без причиндал останешьси!
– Да свои это, Антоныч, свои, – хмыкнул я.
– Яша, ты, что ль?
Высунутый ствол ружья моментально исчез. А через несколько секунд гермодверь открылась уже настолько, чтобы туда смог протиснуться человек.
– Как оно? Не замотался по чужим дворам шастать, сорванец? – спросил смотритель, когда я пролез внутрь.
– Ну, как сказать… Сегодня полегче, чем бывает иногда, – ответил я с улыбкой на лице.
Вот и первый признак того, что я дома. Антоныч. Он стоит на страже этой гермы уже лет пятнадцать, и за это время превратился в такой же атрибут убежища, как и рельсы на путях или потолок станции над головой.
– А у меня здесь все в порядочке, – ухмыльнулся щербатым ртом старик. – Никто лишний не проскакивал. А если бы попробовал, я бы ввалил ему по самые кругляши! – Сказав это, Антоныч нарочито грозно тряхнул двустволкой, а я едва не согнулся пополам от смеха.
Хотя, стоит отдать сторожу должное, – он четко соблюдал все меры предосторожности. Несмотря на то, что в Содружестве не было чужих людей, открывать ворота без предварительных вопросов строго запрещалось. Тем паче, что пару раз особо хитрые мутанты умудрялись точь-в-точь повторить условный сигнал, постучав в герму…
Да и с оружием Антоныч обращаться умел – разок пристрелил неведомую зверюшку практически вслепую, попав ей четко в пузо – единственное уязвимое место покрытой костяной броней твари. Так что не зря стоял старик на своем посту.
Перекинувшись еще парой фраз с дружелюбным сторожем, я отправился в душевую. Чем хороша поздняя осень и зима – радиоактивной пыли в разы меньше, можно даже не надевать «химзу» и противогаз, довольствуясь лишь теплой одеждой да респиратором. Тем не менее, душ все равно принимать надо после каждого похода. А еще тщательно чистить одежку и обувь. Но, как ни крути, хлопот гораздо меньше, чем летом.
Когда с дезактивацией было покончено, я сдал респиратор на склад и направился в жилую часть. Взору моему открылась огромная односводчатая станция с длинной платформой. В свое время «Митино» спроектировали так, что сюда без проблем мог заехать не только стандартный «восьмивагонник», но и поезд с десятью вагонами. Видимо, архитекторы при проектировании станции рассчитывали, что в будущем метропоезда станут длиннее. Увы, их мечты не сбылись. Зато станция стала домом для нескольких сотен людей. Ее когда-то белоснежный, а теперь тускло-серый железобетонный свод покрылся грязью, освещение было тусклым, а на платформе не осталось ни одной лавочки. Вместо них поставили палатки разных цветов и размеров. Конечно, в качестве жилища станцию метро было использовать не слишком удобно. Но другого выбора у людей не было.
Я шагал по мраморным плитам платформы, всматриваясь в лица проходящих мимо людей. Не проявляют ли они беспокойства? Но нет, внешне все было в порядке. Значит, никакой внештатной ситуации на «пятнице» нет, иначе все Содружество бы уже на ушах стояло. Выходит, я зря мотался туда-сюда по улице? Что ж, пусть так…
– Привет, Яша! – поприветствовал меня кто-то из толпы. – Слушай, тебя Макаров просил к нему зайти, как вернешься. Кстати, ты вроде с «пятницы» должен был сюда прийти?
– Планы изменились, – уклончиво ответил я. – А что там Сеня, срочно просит?
– Да не очень.
– Тогда пусть подождет чуть. Поем с дороги да зайду. А то голодный, как цербер.
С этими словами я отправился на кухню, расположенную в служебном помещении станции. Получив там свою миску с едой, я вернулся на платформу и нашел свободную палатку, приготовленную специально для меня. Внутри – матрас с подушкой и одеялом, небольшое зеркальце и бритва. Скромно, но, в принципе, что человеку еще нужно для отдыха? Тем более, палатка не моя собственная.
На ужин на сей раз был рис с небольшим куском птичьего мяса. Уплетая горячую еду за обе щеки, я жалел только об одном – не хватает хлеба. Большого ломтя ржаной буханки. А если еще и плавленого сыра немного сюда, было бы совсем великолепно. Увы…
Неожиданно полог палатки откинулся, и внутрь, не сказав ни слова, залез человек. Слова возмущения застряли у меня в горле, когда я узнал нежданного гостя. Им оказался сам Семен Макаров, управляющий станцией «Митино» и мой лучший друг.
– Здорово, Яш! Ужинаешь? – прогудел Семен. – Ничего, что я без стука?
– Как будто я могу тебе запретить, – хмыкнул я. – Мне передали, что ты просил меня навестить, но я решил…
– Ну, ничего, я уже сам приперся, – сказал Макаров, усевшись на матрас. При этом его крепкая широкоплечая фигура полностью заслонила вход в палатку. – Слушай, ты в каких именно местах сегодня гулял?
– Митинская, Ангелов, Барышиха… – начал перечислять я.
– Понятно. А в лес не ходил?
– Нет. Далековато от него был.
– Хм… Видишь ли, в чем дело, – Семен задумчиво обхватил рукой подбородок, заросший седой косматой бороденкой, – сегодня Жорка мне доложил, что видел двух человек, идущих к лесу. При этом мне никто не докладывал о том, что туда потопают. Сегодня кроме тебя еще Витька Рыжов с Серым выходили. Возможно, они туда и поперлись. Ты на «пятнице» их не видел?
– Я пришел к Митино по поверхности. На летунов нарвался, пришлось свернуть.
– Блин… Придется ждать, пока вернутся, – Семен внимательно посмотрел на меня. – А где ты мотался? Опять, небось, жилые дома обчищал?
– Было дело.
– Ну, ты даешь. Все даже в подъезды жилых высоток боятся заходить, а ты по квартирам шаришься, как нечего делать. И ведь не сжирают нифига. Нет, ты не думай, что я этого хочу, просто удивляюсь. Другие бы сгинули давно там, где ты гуляешь, а тебя будто заколдовали.
– Просто везет, – пожал я плечами.
Не говорить же Сеньке, что везение у меня во многом зависит от неординарных решений. Вроде сегодняшнего. Он этого не поймет, заволнуется еще.
– Бабу тебе надо, Яша, – сказал Семен. – Тебе уже за тридцать давно, а все ведешь себя, как мальчуган. Лазаешь по этим развалинам, будто угорелый, на поверхности часами пропадаешь. Некому тебя удержать здесь. У меня хотя бы внук есть, ради него, а ты…
– А я ради всех вас, – парировал я. – А бабы меня чураются. Я же псих, видите ли. Коль найдется какая сумасшедшая, так я с радостью. А сейчас, извини, ужинать да спать. Рюкзак с хабаром забери, сам распределишь, что куда.
– А патроны в рожке не все расстрелял? – спросил Семен.
– Нет. Если ты про то, что мне надо их в оружейку сдать, то, если позволишь, я завтра…
– Можешь не сдавать, – перебил меня Управляющий. – Я еще вот почему зашел, в туннельный дозор тебя отправить хотел. У Лехи жена скоро родить должна, он рядом с ней почти неотлучно сейчас сидит. Я человека уважил, освободил от вахты пока. А то сам знаешь, дело это тяжелое нынче. Девушка и умереть может при родах… А тебе я выходные дам, завтра и послезавтра.
– Понял. Ладно, так и быть, посижу в туннеле. Тем более, я там не один буду, так что не соскучусь.
– Вот-вот. В левом перегоне со стороны «пятницы» человека не хватает, если что. Туда и иди. А я к себе почапаю. Надо узнать, не вернулись ли Витька с Серегой. Вставлю им пистонов. А то удумали, мля… Без разрешения в лес ходить, да еще и такой крохотной группой.
Макаров встал и, откинув полог палатки, вышел наружу. Я ухмыльнулся. Да, Сеня вставить может. Человеку уже больше шестидесяти, но держится молодцом. Характер как кремень, да и телом пока не сильно дряхлеет. Рука тяжелая, влепит зуботычину, мало не покажется. Под стать хозяину было и его личное оружие – огромный револьвер «Кольт Питон», который Макаров носит на поясе, практически не расставаясь с ним. В былое время из этой пушки немало звериных черепушек разнес, пока до управляющего не дорос…
Доев рис, я подхватил АКСУ и направился к туннелю в сторону «пятницы». Очень хотелось плюнуть на дозор, давно уже превратившийся в простую формальность, и лечь спать. Но работа есть работа, от нее отказываться нельзя. Даже если ты – лучший друг управляющего. Иначе я стану обузой для общины. Ведь тем Содружество и отличается от оставшегося в далеком прошлом мира. Здесь практически не существует частной собственности. Из личных вещей у людей имеются только одежда, обувь и оружие. Все остальное – еда, палатки, матрасы, белье, книги, костюмы химзащиты, патроны являются общими и выдаются со склада только по личному распоряжению одного из управляющих станциями. Для того чтобы получить разрешение, необходимо работать на благо Содружества. Поэтому ни один из митинцев не сидит без дела – все распределены по профессиям. Врачи, солдаты, учителя, инженеры, фермеры. Уборщики, наконец. Я – добытчик и, в целом, всегда выполняю свою работу. Но иногда приходится еще и дополнительные обязанности на себя брать. Как сегодня, например.
На блокпосту в туннеле стояла печка-буржуйка, от которой шел уютный жар. Вокруг печки собралось несколько человек, рассевшись на табуретках и складных стульчиках. Слышался чей-то монолог, кто-то из парней увлеченно что-то рассказывал остальным. Дозорные. Опять байки травят. Впрочем, все равно делать уже нечего. Туннель давно был безопасен, твари не проникали сюда лет восемь. Дозоры стали чистой формальностью. Только и остается коротать время разговорами.
– Здорово, мужики! – сказал я, подойдя к дозорным.
– Привет, Яш, – вразнобой загалдели мужики.
Я пожал каждому руку и, отыскав взглядом свободный стул, уселся на него. Несколько пар любопытных глаз уставились на меня, но никто не спешил заводить разговор. Отношение ко мне в Содружестве вообще было неоднозначным. С одной стороны, все меня ценят, знают, что я из кожи вон лезу ради блага Содружества, и потому не испытывают ко мне неприязни. Но с другой стороны, мои чудаковатые повадки и нестандартное мышление отталкивают людей от более тесного общения. Получалось ни то ни се – практически любого человека с общины я мог назвать своим товарищем. Но вот другом – только Сеньку.
Ну и ладно. Зато никто не учит меня жить, что уже хорошо.
Дозорные, помявшись, все же задали мне пару вопросов. Спросили, почему я пришел сегодня не со стороны «пятницы». Но видя, что я вымотан рейдом, решили не приставать и вернулись к прерванной байке. Рассказчик, парнишка по имени Саня, продолжил повествование:
– И, в общем, идет он по парку. К самой железной дороге спустился. И вдруг слышит шум такой, будто поезд идет. А между деревьев что-то огромное такое мелькает, и быстро так. Бросился Пашка напролом через кусты, страшно захотелось посмотреть ему, что там за хренотень такая. И чуть на заросли терновника не налетел. Еле успел затормозить. И звук вдруг исчез. Причем не так, как обычно бывает при ушедшем поезде. Все прервалось мгновенно, будто ножом отрезало. И мелькать тоже перестало. В общем, вернулся Пашка домой, и так и не понял, что это было…
– Известно что, – хмыкнул один из дозорных, которого все звали Болтуном. – Проглючило его знатно. Хмеля, видимо, друган твой нанюхался, вот и понесло. Не могут поезда ходить больше по железке. По крайней мере, не у нас. В Красногорске пути завалило обломками напрочь, а у Трикотажки еще и товарняк-наливник встал. Если кто помнит, мы из цистерн тех соляру до сих пор таскаем. Так что лечиться корешу твоему надо.
– Кстати, – оживился еще один дозорный. – А летом ведь то еще событие произошло, с товарняком связанное. Колян Дроздов как-то раз проходил мимо этого товарняка летом, и представляете, что увидел? Как какие-то люди в химзах и с пушками крутятся у товарняка, затем топливо сливать начали… Коля к ним подойти хотел, но потом передумал. У них ведь огнестрела при себе было выше крыши, даже пулеметы кое у кого. А вдруг пристрелят? В общем, помчался Дрозд на Волоколамку бегом, доложил Алексееву. Тот группу солдат собрал, отправил к Трикотажке. Но пока наши бежали, пришлые уже успели свалить. Кто это был, откуда, до сих пор гадаем.
– Ну, тут вроде вариантов нет, – буркнул Саня. – С фиолетовой ветки, откуда еще? Больше прийти-то и неоткуда к нам. Не из Красногорска же приперлись.
– Погодите-ка, – вступил в разговор мужик по кличке Прут, – так что это, на Тушинской или Сходненской жизнь есть?
– Здравствуй, дерево! – хохотнул Болтун. – Давно уже известно, что в метро люди выжили. Нам же тот Строгинец» все рассказал. Яш, ты Строгинца помнишь?
Я молча кивнул. «Строгинцем» в Содружестве называли человека, который пришел к нам в январе с южной стороны, перейдя Москву-реку по льду. Назвался Александром Зурко, сказал, что пришел со станции Строгино. Много чего рассказывал. Про то, как сложно ему пришлось до Митино добираться, что торговлю между его станцией и Содружеством невозможно наладить из-за мутантов, кишащих в округе, и из-за отсутствия нормальной переправы через реку. О своей станции, о нынешних особенностях района Строгино, о большом метро, и еще много о чем. Благодаря ему мы узнали немало интересного о том, что творится в столице. А потом наш гость просто ушел обратно в Строгино, даже не уточнив, каким именно путем он добирался до Содружества.
– Так вот, – сказал Болтун, – там же, в метро, народу дофига живет. Причем все на группировки поделены. По интересам, так сказать. Даже коммунисты есть. И еще какая-то группировка, на Кольцевой линии обосновавшаяся, с чудным названием. Как ее… Кванза, что ли. Короче, людей там немало, и фиолетовая ветка тоже заселена. Почему бы на «тушке» не обитать какой-нибудь общинке?
Они еще о чем-то говорили, но я их уже не слышал, так как, умаявшись за день, не выдержал и все-таки заснул. Видимо, я все-таки переволновался, так как сон мой был весьма тревожен. Я вдруг снова оказался в Митино. На платформе не было палаток, и она вся была заполнена людьми. Их было так много и стояли они так тесно, что, казалось, станция вот-вот лопнет, как воздушный шарик. И где-то среди этих людей был и я сам. Не добытчик, живущий в Митинском Содружестве, а всего лишь пятнадцатилетний пацан, растерянный и не понимающий, в чем дело. Именно в тот день привычный для меня мир сгорел навсегда, а с ним – родные и близкие. Осознание произошедших перемен придет потом, а пока что я просто смотрю на закрывающиеся гермоворота и, через гул людских голосов, различаю чей-то истошный крик:
– Быстрее! Быстрее сюда! Иначе нам капут всем! Ей, вы! Торопитесь! Шевелите булками, мать вашу!!! Герма закрывается!
Я вздрогнул и открыл глаза. Поначалу я даже не понял, где нахожусь. Потому что, хоть я и проснулся, но все равно слышал те же слова, что и во сне:
– Шевелитесь! Герма закрывается! Сюда, быстрее!!!
Сквозь сон я начал понимать, что слова эти доносятся со станции Митино. И огромные стальные двери, находящиеся у начала туннеля, действительно начинают закрываться. При этом дозорные, застыв как истуканы, стоят и, оторопев, молча смотрят на происходящее.
– Бежим на станцию! – заорал уже я сам. – Иначе нам реально крышка! Бегом!
И рванул в сторону Митино. Мужики, оправившись от шока, ринулись за мной. А я мчался, буквально осязая затылком незримую угрозу, идущую из черноты туннеля. В голове крутилась одна и та же мысль: «Пятница! Опасность! Я был прав! Пятница! Опасность!».
Когда всем дозорным удалось добраться до гермоворот, пространства между ними едва хватало для того, чтобы человек мог пролезть. И всего через несколько секунд после того, как на станцию протиснулся последний беглец, стальные створки с лязгом сомкнулись.
Глава 2. Эпидемия
Уже заснувшие было после дневной смены митинцы повыскакивали из своих палаток, будто ошпаренные. Некоторые тупо пялились на закрытые створки гермоворот, другие отчаянно вертелись, стремясь понять, что случилось. А когда народ увидел поднимающихся на платформу дозорных, то мигом окружил нас, не дав больше сделать ни шагу.
– Тихо! А ну тихо!!! – орал я, тщетно пытаясь перекричать галдящую толпу. – Да отцепитесь вы, блин! Нихрена я сам не знаю! Макаров придет, у него и узнаете!
Куда там. Легче перебодать метропоезд…
Наконец, после нескольких долгих минут ора и крика, появился управляющий с мегафоном в руке. И, как ни странно, при виде него все сразу же замолкли. Что-то настораживало людей. Я сам не мог разобраться, что творится с Сенькой – идет неуверенно, чуть ли не шатается. Глазками по сторонам стреляет. Начальник явно сильно волновался.
– Товарищи! – крикнул Макаров в мегафон. При этом от меня не укрылась тщательно скрываемая дрожь в его голосе. – Друзья… Прошу не поддаваться панике! Гермоворота в туннелях были закрыты по моему личному распоряжению. Дело в том, что на станции «Пятницкое Шоссе» выявлен очаг неизвестной до сегодняшнего дня болезни…
Волна удивления и страха прокатилась по нестройным рядам жителей Содружества. Народ взволнованно загудел. Послышался чей-то истошный, истеричный визг.
– А ну тихо! – голос Семена благодаря громкоговорителю стал воистину громоподобным. – Нестеров, хорош визжать, ты же мужик, едрить твою душу в танк! Ничего страшного не произошло! Опасности для жизни нет, слышите?!
– А симптомы, симптомы-то какие? – крикнул кто-то из толпы.
– Воспалившиеся лимфоузлы, – последовал ответ, – головная боль, слабость. Заражено около дюжины людей, при этом пока непонятно, каким путем передается болезнь – через прикосновения или воздушно-капельным… Так или иначе – во всем Содружестве объявлен карантин. Все гермы будут закрыты – и внешние, и внутренние. Отныне без приказа управляющих запрещены перемещения между станциями и походы на поверхность до тех пор, пока не будет выяснена ситуация на «пятнице». Если кто-то почувствует себя плохо, сразу бегите к медикам. Еще вопросы есть?
– А как?.. – раздался робкий старческий голос из толпы. – Как мне с родными связаться-то? У меня ж дочка на ферме осталась. И сынок на «волоке»…
– Никак! – отрезал Макаров. – Телефонной связи на всех не напасешься, а за открытие гермы без моего ведома я лично пущу пулю в лоб нарушителю. Без суда и следствия, – рука управляющего сжала рукоять огромного револьвера. – Ситуация серьезная. Мы даже не знаем, откуда эта дрянь взялась. Считайте, у нас военное положение. Поэтому любые преступления будут караться по закону военного времени. Всем все ясно?
Очевидно, у людей было немало вопросов по поводу произошедшего. Однако, видя настроение управляющего, никому не хотелось озвучивать их. К тому же, никаких просьб и возражений начальник все равно не потерпит.
Ворча, народ начал расходиться по домам. Заметив это, Макаров развернулся и побрел в подсобное помещение, где жил сам. Я глядел на его сгорбившуюся спину и понимал, что ситуация на самом деле хуже, чем кажется на первый взгляд. Очень хотелось догнать друга. Но я знал, что ответов пока что от него не добьюсь. Надо будет, Сеня сам все расскажет.
Возвратившись в свою палатку, я лег спать. Но сон не шел. Беспокойство грызло меня изнутри. Хотя, казалось бы, ну чего такого-то? Ну, болезнь и болезнь. Не лучевая же. Она больше похожа на новый вид простуды, судя по симптомам. Медики что, зря паек получают? Ну, посидят люди недельку на станциях безвылазно для подстраховки, с них не убудет. А может, уже через денек-другой гермы снова откроются…
И тем не менее, провалиться в царство Морфея так и не получилось. Промучившись до утра, я понял, что спать уже нет смысла. Я глотнул воды из фляжки и, откинув полог палатки, вышел наружу.
На станции уже начался новый день. Прохаживаясь по платформе, я прищуренными глазами оглядывал людей. Митинцы изо всех сил старались вести себя так, будто ничего не произошло. Дети пошли в школу, взрослые, кто работал здесь же, – на работу. А вот те, чье рабочее место было на Волоколамской или на «пятнице», маялись от безделья. Большинство оказавшихся не у дел коротало время в столовке либо в библиотеке. Небольшая очередь образовалась у маленького щитового домика, где располагалась церковь. В целом тишь да гладь. Вот только люди нет-нет да хмурились мрачно, глядя на сомкнутые стальные двери. И иногда, замерев, впопыхах ощупывали себя. Все ли в порядке с лимфоузлами?
Глядя на них, я сам порой непроизвольно тянулся руками к шее. Да нет, я здоров как бык. Разве что в голове тяжесть, да и в целом усталость, будто всю ночь перегоны драил. Но это все последствия бессонницы. Тем не менее, я старался вести себя максимально радушно, не скупясь на приветливые улыбки встречным.
А вот народ, встречая меня, вел себя не всегда дружелюбно. Многие смотрели совсем не ласковым взглядом. Попадались и те, кто сразу же стремился перебежать на другой край платформы, подобно горным козлам. Чуть ли не по палаткам порой скакали. Странное дело, мир в привычном понимании давно уже умер, а суеверия живее всех живых. Ну да ладно, не стоит обижаться на соседей, их тоже можно понять.
– Простите… – внезапно прозвучал рядом чей-то голос.
И тут же кто-то дернул меня за рукав куртки. Обернувшись, я увидел юношу лет семнадцати на вид.
– Вы ведь Яков Круглов, да?
– Ну, я.
– Простите еще раз, – замявшись, сказал мальчишка, – но вас Семен Валентинович ищет. Требует к нему срочно зайти.
Макаров? Так-так…
– Ну так бы сразу и сказал, – хмыкнул я, направляясь в сторону «квартиры» управляющего, – без извинений.
– Так неудобно же, вы насколько меня старше, – ответил юноша, засеменив рядом. – Позвольте, я провожу вас.
– Спасибо, это не обязательно, – я шагал достаточно быстро, так что попутчик едва поспевал за мной. – Будь добр, посторожи-ка лучше вход. Пусть никто посторонний не беспокоит нас.
Последние слова я произнес уже возле служебного помещения в торце станции. Я быстро открыл дверь и, быстро прошмыгнув внутрь, захлопнул ее перед самым носом ошалевшего юнца. Бесцеремонно получилось, конечно, но все извинения позже. Сейчас не до этого.
Кабинет у Сеньки небольшой, но уютный. С одной стороны – стол с двумя стульями и шкаф для посуды, с другой – небольшой диван и, опять же шкаф, но с книгами. И столовая, и спальня, и кабинет одновременно. Все это мне хорошо знакомо – я здесь частый гость. Но вот чего здесь никогда не было раньше, так это запаха табака. Сеня бросил курить почти двадцать лет как, и тут на тебе, снова потянуло. Притом, судя по аромату, довоенные запасы распаковал. Странно…
– Яша, привет… – послышался хриплый голос Макарова. Сам хозяин вальяжно развалился на стуле. Разве что ноги на стол не положил. Перед ним стояла большая початая бутыль дорогого коньяка. – Заходи, хлопнем по рюмашке.
– Сеня, ну и какого хрена?! Ты что меня бухать сюда позвал? Прекрасно ведь знаешь, я не пью. Да и ты завязал. Вроде как…
– Завязал, – пробормотал управляющий. – Да вот только помянуть надо обязательно. Без этого никак, извиняй.
– Кого помянуть? – я почувствовал, как по спине пробежали мурашки. – Кто-то умер?
– Мы, мой друг, – на лице Макарова появилась натянутая улыбка. – Всем нам трындец зубастый настал. Ну так что, коньячку?
– Сеня, твою ж дивизию! – мой легкий испуг испарился без следа, уступив место раздражению. – Надраться решил, и меня заодно напоить! Как мальчишка, блин. Я-то думал, реально что-нибудь важное…
– Да не понимаешь ты ни шиша! – Семен внезапно вскочил, едва не опрокинув стул, и схватил меня за грудки. – Нам всем хана, Яша. «Пятницы» больше нет. Совсем! А скоро и мы сдохнем тут!
– Да отстань ты! – я с негодованием отцепил от себя руки управляющего. – Вздумал, тоже мне… Объясни нормально, как это, «пятницы» больше нет?
– Как-как… – хмыкнул Макаров. – А вот так. Полегли все в один момент. Почти сто человек разом… Эпидемия эта гребаная никого не пощадила. Никого!
– Что за чушь? – я перевел взгляд на бутылку со спиртным, обратив внимание, что она почти полна, затем снова на Семена. – Так-так, постой, – я плюхнулся на диван, не сводя глаз с Макарова. – Давай-ка, Сеня, по порядку. Что произошло? И как ты об этом узнал?
– По телефону, вот как, – буркнул Семен. – А началось все вот с чего. После того, как ты ушел в туннель уже, звонит мне док с «пятницы», Игнатов. И начинает нести ахинею полную. Сто раз переспросил его, прежде чем чего-то внятного добился… Короче, сказал он мне, что на станции у них жуть какая-то творится. Дескать, куры начали падать и умирать, а вслед за ними и люди. Причем у них лимфоузлы вздувались до невероятных размеров, и у людей, и у птиц. Все стали похожи на пузыри какие-то, наполненные жидкостью. Несколько минут агонии, а затем – раз… И нету человека.
Макаров во время разговора нервно расхаживал туда-сюда, крутя в руках изломанную раритетную папиросу, которую, загодя достав из пачки, так и не закурил.
– Док сумел запереться в своем кабинете и набрать мне. Велел срочно закрыть гермы. Потом заорал, что эта пакость добралась и до него. Ты бы слышал его голос, Яш! Он рыдал… А потом попрощался и бросил трубку…
– Нихрена себе… – выдавил я из себя. – Сеня, но почему ты принял все это за чистую монету? Кто знает, может, Игнатов сбрендил вдруг? Или, может, просто прикололся…
– Ну да, – процедил управляющий, – пошутил, мля… – несчастная сигарета улетела в угол. – Прекрасно зная, что за такое можно огрести по самое не хочу. Не шутят так! Да и мне сразу бы перезвонили и разъяснили все. Док ведь такой ор поднял, что на всю станцию слышно было. Так что, веришь ты или нет, Яша, но нету больше ничего. Ни птиц, ни фермы, ни людей на «пятнице». НИ-ЧЕ-ГО!
Семен замер, задумчиво глядя в одну точку.
Я молчал, переваривая услышанное. В моей голове творился полный сумбур. Конечно, я подозревал, что ситуация на самом деле куда серьезнее, но чтобы настолько… Погибла уйма народа. Доктора, инженеры, добытчики. Да и, в конце концов, просто ЛЮДИ. И фермы в момент не стало. А это, между тем, основной источник пищи для нас. Что теперь делать без нее?!
– Знаешь… – говорить было трудно, и я буквально выталкивал слова из горла, – а ведь все не так плохо. Ведь ферму можно возродить. Людей, конечно, не вернешь, но мало ли мы за последние годы смертей повидали. В конце концов, мы еще живы, болезнь не добралась, значит, надежда есть…
Господи, что я несу? Кого можно успокоить этим жалким лепетом? И почему Сеня замолчал? Ну, блин, скажи же, что-нибудь! Ты же руководитель, мать твою!
– Это еще не все, – произнес Макаров. – Игнатов потом мне перезвонил. Минуты через три. Я уж подумал было, что услышу извинения от этого психопата, а фигушки. Радостно так проорал, что нашел причину эпидемии. Якобы все это из-за таблеток антирада. Их недавно, мол, распаковали на «пятнице». Он отнес их к канализационному коллектору и высыпал туда. Дескать, больше никто не умрет из-за этой гадости. В итоге док уничтожил почти все наши запасы антирада.
– Елки… – только и смог выдавить я. – Ну что за идиот?! Таблетки из этого мешка уже дня три как людям раздавали. И никто от них еще не умер!
– Ежу ясно, что док сглупил, – ответил Семен. – Но винить его особо-то и не за что, у него крышу к тому времени напрочь снесло.
– Сеня… – прошептал я. – Скажи, пожалуйста, что ты шутишь, а.
«Бэха» – единственное средство к существованию Содружества. Все мало-мальски чистые места на поверхности были давно митинцами вычищены, остались труднодоступные – там, куда путь преграждали «локальные пятна» радиации. И имелось их в районе столько, что не счесть. Поэтому ходить без заветных таблеток за тем же топливом для дизельных генераторов попросту невозможно. Да и в лес тоже, и в парк. И в гипермаркеты за едой лучше не лезть.
– Проверь сам, – управляющий показал рукой на телефон, висящий на стене над столом. – Позвони на «пятницу». Если тебе ответят и опровергнут мои слова, клянусь, я оставлю свой пост!
Добытчик бросил взгляд на допотопный дисковый аппарат. Нет, звонить уже некуда. Его друг прав. Не похож он на психа, и не успел еще налакаться так, чтобы нести всякую белиберду. Но что же теперь делать? Что?!
– Слушай! – внезапно воскликнул Семен, подпрыгнув при этом едва ли не до потолка. – У меня идея есть! Идея, слышишь!
– Что? Какая?!
– А тебе все сразу расскажи, – широко ухмыльнулся Макаров. И на сей раз его улыбка вышла почти жизнерадостной по сравнению с теми гримасами, что он выдавал ранее. – Знаешь, что лучше сделаем… Нефиг сопли на кулак мотать. Созовем-ка лучше собрание, так сказать, кадровой верхушки, для начала. Соберемся здесь, обсудим получше, тогда все и расскажу. А то неохота повторять сто раз одно и то же.
– Сеня! Это, как минимум, некрасиво. Сначала позвал, значит, в жилетку поплакаться, а сейчас уперся. А ведь у нас, по сути, второй апокалипсис!
– Ладно, не горячись, – управляющий миролюбиво поднял вверх ладонь. – И извини. Просто мне надо еще все обдумать. А это лучше делать одному. Да и стопроцентного шанса все равно нету нифига. Так, небольшая надежда. В общем, приходи лучше через часок-другой сюда же. Узнаешь все, и даже больше.
С этими словами Макаров подошел к телефону, снял трубку и принялся крутить диск. Кинул взгляд на меня, намекая на то, что больше здесь не задерживает.
– Алло! Алло! Никит, будь другом, позови Алексеева к аппарату, пожалуйста!
Вздохнув, я подошел к двери, распахнул ее и вышел наружу. Что поделаешь, раз сказали ждать, значит, придется ждать.
– Ну что? Как там? Узнали что-то новое?
Ну и ну, тот самый юноша. Все еще стоит здесь. Елки-палки, только любопытных расспросов сейчас не хватало!
– Потом… – процедил я. – Все потом!
– Э, да ты все-таки расскажи, а то малец этот давно уже здесь столб изображает, – хохотнул один из двух здоровенных мужиков, стоящих возле двери в кабинет Макарова. И как это я их в прошлый раз совсем не заметил? – Да и нам тоже интересно! Че за ботва-то творится?
– Нормально все! – воскликнул я, изо всех сил стараясь смотреть собеседнику в лицо. Не привык я так нагло врать, не привык! – Семен Валентинович скоро совещание созовет. Начальство с Волоколамки явится, обсудят все, затем уже народу сообщат.
– Так что это, гермы южные откроют? – глаза солдата радостно заблестели. – Значит, все тип-топ. Скорее бы и с фермы народ отпустили уже. А то у меня жинка там, обнять ее хочу.
Я почувствовал, как пол уходит из-под ног. Так, спокойно, держаться, держаться! Не показывай виду…
– Э, Яков Иванович, вы что? – мальчишка вмиг оказался рядом, подставив мне плечо.
– Устал… – пробормотал я. – Ночью не спал нифига, сон не шел. А сейчас вышел и все, хоть прямо тут падай.
– Не-не, прямо тут не надо. Давайте я Вас до палатки доведу.
Ну, прямо сама заботливость!
– Молодой человек, как тебя зовут? – осведомился я.
– Вася.
– Очень приятно. Знаешь, Вася, будь другом. До палатки не провожай, но разбуди, когда начальство на совещание явится. Мне тоже надо там быть обязательно.
– Без проблем, – улыбнулся мальчишка. Слушайте, а…
Юноша что-то продолжал говорить, но я ничего уже не слышал. Пошатываясь, брел к центру платформы. Человеческие голоса слились для меня в один неясный гул, а сами люди превратились в мелькающие смазанные пятна. Единственное, что я видел более-менее четко, – гранитный пол под ногами. Что ж, это к лучшему. Поднимать голову мне совсем не хотелось. Вдруг митинцы догадаются обо всем?
Впрочем, Сеня им и так все скажет. После, когда пройдет совещание, и у начальства уже все будет схвачено. Возможно, проблему нехватки антирада удастся решить. Но сотню умерших как вернуть?!
А может, они и не погибли? Кто знает, может это реально розыгрыш? Вот приду я на совещание к Сеньке, а тот мне скажет: «Болван ты, Яша. Никакой эпидемии нет. А гермы я просто так приказал закрыть. Пошутил типа! Ты бы видел свое лицо!» Да, это чересчур глупо. Но лучше уж так…
Мечты-мечты!
Я едва заметил, что подошел почти вплотную к брезентовому пологу. Откинув его, я вошел внутрь и без сил рухнул лицом на матрас.
Уснул я сразу. Может быть, мой мозг питал надежду на то, что после пробуждения этот кошмар исчезнет вместе со сновидениями?
* * *
– Яков Иванович! Просыпайтесь!
Голос, внезапно раздавшийся будто над самым ухом, заставил меня вздрогнуть. Ночной кошмар, в котором все жители Содружества превратились в ходячие полуразложившиеся трупы, растворился без следа. Сон. Всего лишь сон…
Сев на матрасе, я судорожно провел рукой по затылку. Лимфоузлы не вздулись.
– Фух. Еклмн!
– Яков Иванович, поторопитесь, – полог палатки был откинут, и через него заглядывал недавний знакомый, Вася, – совещание уже началось. Я просто…
– Ах ты ж! – я не люблю материться, и даже произнесенные кем-нибудь посторонним нецензурные слова режут мне слух. Но сейчас я выдал такое сочное «многоэтажное» выражение, что разбудивший меня юноша аж икнул от удивления и мигом ретировался, задернув полог.
Мне понадобилось совсем немного времени для сборов, благо, я уже был одет. Через несколько секунд я уже бежал по платформе к дому Макарова, бесцеремонно расталкивая всех, кто попадался мне на пути. По мере продвижения, народу становилось все больше, так что пришлось изрядно поработать локтями. А у самого входа в жилище управляющего стоял целый солдатский кордон, отсекающий толпу. Но, видимо, Сеня дал указания охране на мой счет, потому что та, увидев меня, сразу же расступилась. Дорвавшись до заветной двери, я вихрем ворвался в помещение.
На меня тут же уставились четыре пары глаз. Макаров, сидевший на стуле посреди комнаты, взглянул на меня с немым укором. Дескать, нехорошо опаздывать. При этом я заметил, что от былой нервозности Сеньки не осталось и следа. Рядом с ним сидел Виталий Алексеев – управляющий станцией Волоколамская и командующий вооруженными силами Содружества. За бородку клинышком и пышные усы, делающие их владельца похожим на Ивана Билибина, он получил среди митинцев звание командора. Впрочем, оно произносилось больше с уважением, нежели в насмешку: этот человек великолепно зарекомендовал себя в делах военных. На диване сидели двое: маленький худенький старичок лет шестидесяти, лысый как коленка, – главный врач Павел Егерев. Рядом с ним находилась стройная черноволосая женщина средних лет, типичная азиатка по внешнему виду – Гульнара Халимова, завхоз Содружества.
– Здравствуйте, – как можно бодрее произнес я. – Извините за опоздание. Виноват!
– Присаживайся, Яш, – ответил Макаров, улыбнувшись самым краешком рта и показав другу на свободную табуретку, – итак, друзья-товарищи, ситуация, прямо скажем, ху… Хуже некуда. Эпидемия лишила нас фермы, лазарета и антирада, чтоб его… А еще погибло больше ста человек. Их, конечно, жаль больше всего, но я вас прошу сразу – рыдать будем потом. Сейчас нам нужно решить, как выходить из сложившейся ситуации. Нам… Нам нельзя потерять тех, кто еще жив, понимаете?
В комнате повисла тишина. Такая тяжелая, что ее можно было ощущать кожей. Люди переваривали страшную весть. Алексеев задумчиво теребил бородку, тягостно вздыхая время от времени. У него явно что-то вертелось на языке, но он все никак не мог собраться с мыслями. Наконец он решился, и даже открыл рот, но его внезапно опередила Гульнара.
– Да уж, обрадовали вы нас, Семен Валентиныч… Ситуация ужасная, прямо скажем. Ферма погибла, а оставшихся запасов еды не хватит на зиму. Цинга нам не грозит – зелени и корешков собрали предостаточно, а вот с тушенкой и крупами огромные проблемы будут… Правда, есть одно «но» – почти сто человек отпадает. Звучит цинично, но у нас будет меньше голодных ртов… Но еды все равно мало. И ведь просто так не пойдешь в лес сейчас, не поймаешь этих птиц. Мигрировать успели, весной только вернутся… Да и ферму как возрождать на прежнем месте? Этот чертов вирус, не поймешь, откуда он… Вдруг зараза так и осталась там?
– Одну минуточку, Гульнага Захаговна, – вмешался в разговор Егерев. – Тут все не так пгосто. Сначала надо понять пгигоду этой стганной болезни. Возможно, это аллегген, нежели вигус. Но это точно не антигад! И, возможно, здесь все не так пгохо, как мы думаем. Кто знает, может, мы сможем снова обжить «Пятницкое шоссе»… Зато дгугие пгоблемы есть, и они сегьезнее гогаздо. Почти все вгачи на «пятнице» были, когда эта околесица началась. И осталось-то доктогов – газ-два и обчелся…
– О докторах давайте потом, Павел Олегович, – поморщилась Гульнара. – Сначала решим вопросы с продовольствием, а потом перейдем к другим. Предположим, что место для фермы у нас есть, хотя бы в теории. Допустим, мы сможем ее возродить. А как зимой прокормиться, м? Крыс, что ли, ловить? Магазины уже повыгребли все…
– Не все, уважаемая Гульнара Захаровна, не все, – вступил, наконец, в разговор Алексеев. – Есть Гипермаркет «Отрада» не так далеко, есть гипермаркет «Окей» в Путилкове. Не шерстили еще там, стороной обходили места те из-за локалок. Теперь-то полезем, никуда не денемся. Все упирается в антирад. Куда нам без него? Разве что в петлю.
– Чего?! – голос женщины предательски задрожал. – Не несите чушь, пожалуйста. Я ведь заведую распределением и этих самых таблеток в том числе. И знаю… Прекрасно знаю, что на «пятнице» он хранился не весь. Игнатов уничтожил не все. Здесь еще хранится часть. Да и на «волоколамке»…
– Ну так вы прекрасно знаете, сколько антирада имеется на оставшихся двух станциях. – Макаров вертел в руке огрызок карандаша, – жалкие крохи. Добытчики, в основном, в поход с «пятницы» отправлялись, вот и лежала большая часть «бэх» там в хозблоке. Экономия пространства, блин. И по вашей же, между прочим, милости!
– Так вы меня еще и обвиняете?! – лицо Гульнары побагровело, кулачки с силой сжались. Казалось, еще чуть, и она полезет в драку.
– Так, не нужно ссор! – властный голос Алексеева погасил конфликт в зародыше. – Я понимаю, что все мы на нервах сейчас, но все-таки… Значит так, в оба гипермаркета мы организуем масштабные рейды. Надо будет, «Уралы» подгоним, если местечко там для них отыщется. Вот только беда главная не в том, чтобы найти, чего пожрать. Проблема в другом, Гульнара Захаровна. В последнее время у нас такой дефицит всего необходимого, что мы еле концы с концами сводим. Патроны заканчиваются, фильтры, лекарства…
– Медицинские инстгументы! – встрял Егерев.
– Да-да, – кивнул Виталий, – косо взглянув на доктора. – Мы собирались организовать весной большую экспедицию в Красногорский район, по зеленоградской трассе. Заглянуть в больницу Ангеловскую, прошерстить военные части, разведать дорогу до Зеленограда. Антирада требовалось много. Сейчас же его осталось с гулькин нос. Мы все «бэхи» на пополнение продовольствия потратим, а дальше?
– То есть, вы хотите сказать, что тех таблеток, что были бы на «пятнице», хватило бы надолго? – хмыкнула Гульнара. – Да не смешите меня!
– Нет, милая вы наша, – ответил Макаров. – Этих запасов хватило бы на экспедицию для пополнения запасов антирада. Теперь же нам даже до весны оставшегося не хватит. Либо придется вылазки на поверхность прекратить полностью, что нереально. Можно, конечно, взять мужиков да двинуть в больницу Ангеловскую. Но это грозит нам большими бедами. Там ведь твари живут те еще, их надо тяжелыми пушками выбивать. «Утесы» подвозить на грузовиках, да толпу человек пятьдесят, не меньше. А зимой, вдобавок, к этой больнице хрен проедешь. Да и никто не дает гарантии, что там именно те таблетки, что нам нужны. Если тарен, то, считайте, миссия провалена. Вот в частях под Зеликом наверняка есть «бэха», но это ж чопать надо, ох…
– Ну и что вы пгедлагаете? – воскликнул Егерев. – Сидеть пгосто так вот тут, смегти ждать?! Я не буду! Не хочу! – мужчина в сердцах стукнул кулаком по подлокотнику дивана.
– Так, отставить панику! – рявкнул Алексеев. – Мы, что, собрались здесь нюни слушать?! Нытья мы и так наслушаемся от народа. Который, между прочим, ждет от нас исключительно хороших новостей. А жить не один вы хотите, между прочим. Так что, – командор обвел взглядом всех присутствующих в комнате, – предлагайте ваши варианты. Обсудим, разложим все по полочкам…
– Все упирается в антирад, – произнес Семен. – Достанем его, и большая часть наших проблем отпадет. А остальные, хоть и сложны, но не критичны. И я думаю, что знаю, как решить проблему с этими гребаными таблетками, – Макаров усмехнулся, заметив, как собеседники внимательно смотрят на него, не отрывая взглядов, – раз в больницу лезть опасно, а военные части находятся далеко, то нужно попробовать местечко поближе, – старик выдержал еще одну паузу, затем отчеканил: – Надо попросить его у жителей Большого Метро.
– Ну, Валентиныч, ты даешь! – прыснул командор. – Во-первых, туда нужно отправлять группу народа побольше, чем в больницу. Во-вторых, туда хрен доберешься…
– В свое время до нас добрался человек со станции Строгино, – прервал Макаров разглагольствования Виталия, – в одиночку, между прочим. И до Строгино добраться отсюда сейчас несложно. Лед на Москве-реке уже крепок, а станция Мякинино от «волоколамки» находится совсем близко. Ну а дальше уже совсем плевое дело.
– Ну-ну! – хмыкнул Алексеев. – Ты мимо «Крокуса» сначала пройдись туда-обратно, затем уже болтай. Но ведь ты не попрешься сам. Верно, Валентиныч? Вот если хотя бы один доброволец найдется на это дело, тогда еще можно подумать.