— К счастью, Патрик приехал вместе со мной на такси. — Клара проигнорировала мое замечание. — Он, как джентльмен, ждал, пока я войду в дом. Но у меня не было ключа, и я поехала к нему. Кстати, он спал на диване.

Селина встала туда, куда показывала Плющ. Ничего.

– Придется поверить тебе на слово. – Она махнула рукой в сторону машины. – Холма нет, проверить не на чем.

— Да уж! — завопил Пит.

– Я знаю. Просто хотела ненадолго выбраться из города.

— Вы целовались? — Я села за стол.

– Мне надо было сразу догадаться. – Селина прикусила губу. – И никто так и не придумал, как воспользоваться энергией лей-линий? Здесь или где-то еще?

Клара довольно вздохнула и подлила себе молока в чашку.

Плющ помотала головой, полотно рыжих волос заволновалось, как шелковая река.

— Он очень милый. И забавный.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Собираешься снова с ним встретиться?

Селина прошла по узкой тропинке через мусор и траву, меряя линию шагами.

Клара пожала плечами.

– Слышала когда-нибудь про Ямы Лазаря?

— Вряд ли. Может быть. Не знаю. Я учусь, а он работает…

Плющ на секунду замолкла. Селина посмотрела на нее через плечо, и когда та заговорила, по ее запястьям уже торопливо извивались стебли, будто им тоже не терпелось узнать ответ.

Я поняла, что это наигранное безразличие — а вдруг он ее не пригласит? Патрик ей понравился. Очень понравился.

– Нет, что это?

— От тебя до него час езды, — благоразумно заметил Пит и поставил в шкаф бокалы. — Это недалеко, и работает он в Лондоне.

Селина снова стала мерять линию шагами.

«Как быстро он взял дело в свои руки. Обрадовался, что Патрик мною больше не интересуется».

– Во всем мире их всего несколько десятков. Ямы Лазаря – это резервуары естественного происхождения, которые обладают целебными силами. И все расположены над лей-линиями.

— Ты не сердишься на то, что я с ним целовалась? — Клара осторожно на меня покосилась.

– Никогда не слышала об этом.

— Сержусь? С какой стати? — рассмеялась я. — Мне совершенно все равно. — Я взяла тост и принялась намазывать его маслом. — Ты дала ему номер телефона?

– Потому что их владельцы этого не хотят.

У Клары был лукавый вид.

– И ты еще надо мной смеялась из-за фокусов-покусов?

— Конечно. И взяла его номер. — Она ждала моей реакции, но я молчала. — Его фамилия Макдональд?

Селина пожала плечами:

— А как же твоя поездка в Барселону? Разве ты больше не интересуешься парнем по имени Адам? — спросила я с надеждой.

– Легенда гласит, что Яма Лазаря может обратить вспять болезни и старение. Даже оживить мертвого.

— Кем? — не поняла она. — Ах, этим. Далее не знаю, поеду ли я теперь. Пожалуй, лучше останусь. Поближе к дому. Если, конечно, ты меня понимаешь.

– Вот почему владельцы так оберегают эти Ямы. И почему они так называются.

И Клара лукаво улыбнулась.

Селина кивнула и развернулась, стоя на одной ноге – она проделывала точно такое же движение сотни раз на гимнастическом бревне, когда занималась в ИМКА, – и пошла вдоль по линии назад к Плющу.

В полдень я довезла сестру до вокзала и усадила в поезд. Вернулась. Дом без нее казался пустым и одиноким. Пит работал в кабинете, а я потерянно бродила по комнатам, не зная, чем себя занять. Мой друг и моя сестра… И тут, словно подслушав мои мысли, звякнул мобильник с сообщением от Патрика.

– Но воспользоваться Ямой можно только один раз. После этого она пересыхает навсегда. Как одноразовая карточка «бесплатное освобождение из тюрьмы».[20]

«Как ты относишься к тому, что вчера произошло? Не сердишься на меня? Надеюсь, ты не станешь меня осуждать, но мне очень хотелось бы позвонить Кларе. Не возражаешь?»

– Как ты вообще о них узнала, если они такие секретные?

Ну что я могла на это сказать? Тут же ответила, что все хорошо. В каком-то смысле так оно и было. Я очень любила Клару, и если такой чудесный парень, как Патрик, хочет войти в ее жизнь, это замечательно. Она нормальная девушка, он «милый и забавный», к тому же добрый, преданный, вдумчивый и великодушный. Именно такого мужчину я бы и пожелала своей сестре.

Селина остановилась.

Я вспомнила, как они флиртовали… Когда-то и я была на месте Клары. Да, очень похоже.

– Там, где я проходила подготовку…

Потом я подумала, что нужно напоминать Питу о том, как хорошо у нас с ним все было. И взялась за телефон…

Плющ напряглась, услышав это, осознав, что подразумевает это слово. Подготовку. По одному слову она поняла, что Селина собой представляет. Что она держит ответ перед силами куда более смертоносными, чем Фальконе или Джокер.

…В воскресенье после завтрака мы выехали за город. Прошло полчаса, прежде чем он догадался, куда мы направились.

– Там в катакомбах была Яма Лазаря. Ее охраняли день и ночь. Сначала я об этом узнала от других учениц. Они говорили, что слышали, как об этом шепчутся преподаватели.

— Мы едем в «Браун Траут»? — взглянул он на меня, и я застенчиво кивнула.

От Талии и Ниссы она бы об этом никогда не узнала.

Последний раз мы ездили туда полтора года назад. Еда была изумительная, мы обедали на террасе, выходившей на великолепный летний луг, залитый солнцем. Потом, держась за руки, отправились на прогулку, прихватив по бокалу с «Пиммсом»[29]. В бокалах звякал лед. Ворковали упитанные горлицы, шелестели на ветру листья. Это место казалось нам воплощением отрешенное от бытия. Мы обрели там мир и спокойствие.

Плющ скрестила руки на груди.

К сожалению, с тех пор здесь кое-что изменилось. Когда мы приехали, терраса оказалась закрыта, повсюду лежали груды мокрых листьев, а зонты, в прошлый раз лениво колыхавшиеся под летним ветерком, были сложены и отставлены в сторону. Впрочем, вряд ли это имело значение: в такую пору не станешь сидеть на улице. Я надеялась, что в баре у них гостеприимно горит камин.

– Я не удивлена, что богатые и сильные хотят, чтобы это природное чудо и дар оставались у них.

Однако сердце мое сжалось, едва мы вошли в здание. Похоже, здесь сменилась администрация. Теплую, гостеприимную традиционную обстановку — укромные уголки, балки с трещинками — заменили современные бездушные столы, меню с коктейлями и гладкая барная стойка, черная с серым.

Селина изучала землю у себя под ногами.

– Я тоже не удивлена.

Там, где прежде пылал огонь, устроили композицию из красной кочерги и строгих лилий. Вместо ростбифа Питу предложили каннелони[30], а мне — тайского лосося с гарниром из пастернака и лука-порея. Когда заказ подали… от блюда Пита пахнуло жаром микроволновки, словно от кратера действующего вулкана, лосось был чуть теплым, гарнир — вялым и безвкусным, как воск. Я пыталась поддержать разговор, но мысли Пита витали где-то далеко. Он по-прежнему был безупречно вежлив и в то же время словно отсутствовал. Далее не старался поддерживать разговор.

– Если ты знала о лей-линиях, почему прикинулась, что впервые об этом слышишь? – спросила Плющ.

Потом я предложила прогуляться. Мы пошли к калитке, но Пит с сомнением посмотрел на болото, подобравшееся к лугу.

– Я о них знала очень мало – просто собирала слухи. А ты загоняешься по науке, – ответила она. – Хотела посмотреть, вдруг ты знаешь больше, чем я. – Селина пнула грязь. Она не чувствовала ни единой вибрации, по крайней мере, не через толстые подошвы ботинок. – Ну и… может, мне тоже хотелось выбраться из города ненадолго.

— Я не хочу испачкать ботинки.

Пока Харли была занята. Чем там Харли занималась в свободное время.

— Да все будет нормально! — Я постаралась произнести это как можно убедительнее. — Мы его обойдем. Пошли!

Плющ улыбнулась:

Я взяла его под руку, и мы двинулись, осторожно выбирая дорогу.

– В следующий раз можешь просто позвать меня потусить.

— Помнишь, как мы гуляли здесь летом? — спросила я минут через пятнадцать.

Селина рассмеялась:

— Тогда было гораздо теплее и суше. — Пит задрожал, отцепился от меня и застегнул куртку. — Думаю, нам пора возвращаться. Глупо идти дальше.

– Теперь-то это до меня дошло.

— Еще немного, — настаивала я оптимистически, хотя никакого оптимизма не ощущала. — Вон до тех деревьев.

— Ну ладно. — Пит поскользнулся при попытке перешагнуть через грязную палку и обошел лужу с другой стороны. — Слава богу, мы не взяли собаку. Вот бы она сейчас перемазалась. О черт!

Я с тревогой вскинула глаза и увидела, что Пит одной ногой увяз в луже. Он сердито повернулся ко мне.

Глава 24

— Вот почему я возражал против твоей затеи, — пробормотал он сквозь зубы.

Люк рассыпался в благодарностях перед родителями за бал и извинялся за разбитое ночью стекло.

Пит изо всех сил тянул ногу, пока, с громким чавканьем, не вырвал ее из лужи. Я не удержалась и фыркнула: с огромным довеском на ботинке он выглядел таким нелепым!

«Какой-то пьяница набрался и забыл, что пора домой», – объяснил он маме. Она так выразительно на него посмотрела, что стало ясно: не очень-то она ему верит, но вопросов задавать не стала.

— Не вижу ничего смешного, Миа! Моему ботинку пришел конец — погляди! — Он задрал ногу и закачался от налипшего на ботинок груза. — Черт! — снова воскликнул Пит.

А его отцу вообще не было нужды задавать вопросы, когда Люк настоятельно попросил его забрать маму и уехать на время в их замок в Провансе.

Он поскользнулся, и второй ботинок увяз в грязевой ванне.

Мы оба примолкли.

Он только заверил, что прикажет заправить их частный самолет и они улетят после обеда. Люк не представлял, как отец сумел объяснить это маме. Но когда он уезжал из поместья, отец его крепко обнял. Может быть, переживал, что больше ему никогда не придется обнимать сына? Может, он до сих пор помнил, как ему позвонили ночью, когда Люка доставили в полевой госпиталь после взрыва СВУ?

— По крайней мере, теперь они одинаковые, — утешила я.

Несколько часов спустя его родители уже летели над Атлантическим океаном.

Мы переглянулись, посмотрели на его ноги и расхохотались.

Это было три дня назад. И с тех пор Люк залег в поместье Уэйнов. Ну, на самом деле, под поместьем. Читал личные дела на всех известных членов Лиги.

— Извини! — Я задыхалась от смеха. — Ты такой смешной!

Тигрис: умерла. Он сам это вписал в базу. А потом прочесал архивы Брюса, выискивая следы Женщины-Кошки.

Я хохотала до слез.

Ничего не нашел. Ни крупицы. Эта кличка у нее появилась только здесь. Либо она была слишком молода, чтобы получить имя в Лиге, либо Нисса и Талия намеренно держали ее в секрете, чтобы однажды спустить с поводка и натравить на целый мир.

— Ну ладно, — сказал Пит. — Я совсем замерз. Когда успокоишься, подойди и вызволи меня отсюда.

Но вместо этого она вырвала поводок из их рук.

На обратном пути, в машине — его носки сохли на приборной доске — он повернулся ко мне.

Вне зависимости от того, что она там собиралась продавать готэмскому подполью… Он не мог этого допустить. Она, как и ее убеждения, существовала в серой зоне: сначала собиралась убить жертву, а потом читала над ее телом молитву. Поэтому он не сомневался, что она попытается воплотить свой план в жизнь. И поставит под угрозу весь Готэм.

— Спасибо за ланч и за прогулку. Все вышло чудесно.

Или нет? Он продолжал думать об этом, возвращаясь наконец домой. Она предупредила его, чтобы он мог защитить Готэм от Лиги. Защитить хороших людей.

Он сжал мне руку, и мое сердце переполнилось любовью.

Не сходится.

Позже, когда он уснул, я спустилась на первый этаж, прошла мимо выставленных сушиться ботинок (при взгляде на них я невольно улыбнулась) и, следуя новому ритуалу, принялась искать его мобильник. Я уже так привыкла к этому занятию, что почти не боялась новых неприятных открытий. То, что я увидела, стало для меня страшным ударом, я невольно задохнулась. Когда загорелся экран и я открыла входящую почту, меня словно опустили к ванну с ледяной водой.

И времени мало. Завтра вечером состоится бал в честь ГДПГ, чтобы воздать полицейским должное за службу на благо городу. Там будут все заметные полицейские, политики и благотворители. Она обожает наносить удары именно по таким целям – заявлять о себе.

«Ха-ха! Должно быть, ты выглядел забавно. Придется купить тебе новые ботинки. Не извиняйся. Я тебя люблю!»

В этот раз Люк не собирался упускать возможность схватить ее. Остановить это безумие.

Маленький огонек надежды, зажегшийся днем, неожиданно потух. Я стояла в темноте неподвижно, как вкопанная.

Он уже предупредил Гордона, чтобы тот обеспечил дополнительную безопасность: вооруженную охрану, собак, натренированных на поиск взрывчатки, рамки-металлоискатели, снайперов на крышах близлежащих зданий. Он все продумал.

Зайдя в пентхаус, Люк открыл холодильник и нахмурился, увидев пустые полки. Точно – еда. У него нет еды. Последние несколько дней он жил за счет Альфреда: старик приносил ему сэндвичи, снэки, куски торта и печенье.

Глава 20

Но Альфред заботился не только о еде. У них с Брюсом был такой уровень доверия… Подобная связь складывается в одном случае на миллион. Найти или выстроить ее не просто. Но эта связь далась Брюсу дорогой ценой, непомерно дорогой – она не укладывалась у Люка в голове. Такой, что до сих пор преследовала Брюса даже десятки лет спустя после убийства его родителей.

Ровно в девять, в понедельник, я послала на работу еще одно сообщение: «Как ни странно, я все еще болею». Затем пошла на почту, купила конверт и марку. Взяла открытку, которую на прошлой неделе украла из спальни Лиз, отрезала верхнюю половину, чтобы исчезло ее имя, но остались слова «Всегда буду любить тебя. Пит».

Люк закрыл холодильник, дверца хлопнула, почти перекрыв сигнал прибывшего на этаж лифта.

Затем, изменив почерк, написала на конверте свое имя и адрес, сунула в него открытку, запечатала и послала. Верхняя половина открытки лежала в моей сумке. Я мрачно зашагала к метро. Этого я больше не потерплю.

Это значит…

Какой же он жалкий, подумал Люк, подбежав к глазку в двери и наблюдая, как Холли подходит к своей квартире. У нее в руках снова были пакеты из магазинов. Тяжелые.

Час спустя Дебс держала для меня конец сантиметровой ленты, а я притворялась, будто делаю замеры для будущих занавесок.

В последний раз он видел ее на балу у родителей. Их последний разговор был странным, напряженным. Но нормальным. И она все еще была относительно нормальной.

— Жаль, что Лиззи снова нет дома. Вам с ней как-то не везет.

Не то что та женщина с холодным голосом, которая сражалась с наемными убийцами и затем исчезала, заставляя его стискивать зубы. Та, чьего лица он никогда не видел, но чей тихий смех преследовал его.

— Ничего страшного. — Я отпустила сантиметр. Он с визгом свернулся и пришел в исходное положение. — Когда я позвонила вам утром, вы сказали, что ее точно не будет. Ну ничего, скоро я ее увижу.

Нормальность. Он нуждался в нормальности, желал ее. Даже если Холли его предупредила, что это ловушка, ему было наплевать.

— Ну конечно, — просияла Дебс. — Я так рада, что вы снова пришли. Номер, который вы мне дали, почему-то оказался ошибочным. Такая уж я блондинка. Должно быть, неправильно переписала. А Марк сейчас в Сан-Франциско, так что мне не удалось вас найти.

Люк распахнул дверь.

Господи, спасибо тебе за Марка и его длинные каникулы.

Холли резко обернулась: глаза широко раскрыты, а ключи торчат в замочной скважине.

— Ну, не беда, раз вы здесь. — Дебс снова улыбнулась. — Вы, значит, решили снять комнату?

Люк поежился. Возможно, он как-то перестарался с дверью.

Я заколебалась, а потом тихо сказала:

Слишком обрадовался.

— Да. Могу я въехать прямо сейчас?

Он прислонился к дверному косяку.

Дебс театрально взвизгнула, быстро и неискренно меня обняла.

– Привет.

— Ну конечно! Нам будет весело. — И без промедления, заглянув мне в глаза, добавила: — Мне нужен чек прямо сегодня.

Она окинула его взглядом, открыла дверь и закинула пакеты в квартиру, слегка расслабившись. Пакеты приземлились с глухим стуком.

— Без проблем, — непринужденно ответила я.

– Ну привет.

— Тогда я принесу вам ключ, соседка! — взвизгнула она и выскочила в прихожую.

Не слишком радостное приветствие. Если взглянуть правде в глаза, оно тянет только на приветствие от кого-то вроде Брюса.

Оставшись одна, я оглядела комнату. Неужели я это сделаю? Сердце бешено билось в груди. Я на мгновение закрыла глаза. Какое-то безумие.

– Как по магазинам сходила?

Дебс вернулась и подала мне ключ.

У него в голове была пусто, и он искал, нащупывал вопрос, что-то подходящее, что можно ей сказать.

— Вот, возьмите.

Она подняла брови:

Я неуверенно взяла ключ.

– Бесподобно.

— Спасибо, — ответила я и сунула ключ в сумку.

Люк постучал босой ногой по полу.

Дебс выжидающе смотрела на меня, и я поняла: она ждет чек.

– А ты уже ела?

— Ах да, конечно.

Молчание. У нее немного напряглись плечи.

Порывшись в сумке, я нашарила чековую книжку и вдруг обмерла: ведь там написано мое имя, а Дебс думает, что я Лотти… Черт!

– Нет, – ответила она осторожно.

Чтобы потянуть время, я притворилась, будто не могу найти книжку.

Люк пытался казаться бесстрастным, когда спросил:

— Где же она, черт возьми… — бормотала я. — Сегодня утром держала ее в руках…

– Может, пиццу?

Лицо Дебс поскучнело.

Холли задумалась. Посмотрела на пакеты, на него.

— Придется мне заплатить вам в следующий раз. — Я посмотрела ей прямо в глаза.

Но Дебс трудно было провести.

– Мне нужно пять минут, чтобы переодеться.

— Ладно, — протянула она неуверенно. — Не хочу показаться невежливой, но в таком случае верните мне ключ. Это не значит, что я вам не доверяю…

Люк подавил вздох облегчения.

Мы обе застыли, но в этот момент в кармане Дебс зазвенел мобильник.

– В этот раз закажи две, – сказала она, слегка улыбнувшись.

— Прошу прощения, Лотс. — Она вынула телефон. — Алло! Да, почему? Что? Черт! Я совсем забыла. Черт! Передайте, что я сейчас же выезжаю. О, я так виновата! Да, да. Знаю. Сейчас буду, пока!

Несмотря на то что низкий, знойный голос Женщины-Кошки все еще нашептывал ему что-то на ухо, призрачная улыбка на губах Холли стерла все без следа.

Она захлопнула мобильник и посмотрела на меня дикими глазами.

* * *

— Я позабыла о подкладках для париков. Очень жаль, но мне нужно ехать. — Дебс протянула руку за ключом.

– Не могу пошевелиться, – простонал Люк сорок минут спустя, похлопывая по ноющему животу. Они с Холли сидели перед телевизором на почтительном расстоянии друг от друга. Горел камин, мерцал экран. Люк не помнил, чтобы у него в апартаментах в обозримом прошлом было так же уютно.

Холли положила ноги с безупречным педикюром на кожаный пуф и потянулась:

— Знаете что, — сказала я. — Мне бы хотелось закончить измерения. Когда все будет готово, я брошу ключ в почтовый ящик. Понимаю, что без чека вы не можете меня впустить. Заскочу завтра утром и отдам наличными.

– Кажется, я столько съела, что мне грозит кома.

Глаза Дебс жадно блеснули.

Люк улыбнулся ей и стал переключать каналы.

— Замечательно! Вы просто душка, Лотс. Значит, вы и Лиз увидите. Она будет дома в это время.

– Хочешь, кино посмотрим?

Ну ладно, я помчалась. Уже опаздываю! Они меня вздрючат! — Она рассмеялась, словно это ее не слишком пугало, схватила пальто, сумку и, галопом несясь по ступенькам, бросила через плечо: — Увидимся завтра, соседка!

Вопрос, брошенный как ни в чем не бывало. Заданный в другом месте и в другое время, он вполне мог бы потянуть на приглашение к свиданию.

— Договорились, соседка! — крикнула я вслед.

Холли промолчала. Люк уже готовился услышать отказ, но она согласилась:

Прилипшая к моему лицу улыбка исчезла, как только внизу хлопнула дверь. Я подождала минуту другую облегченно выдохнула.

– Давай.

Взглянув на часы, сообразила, что и я едва успею добраться до театра, однако решила переждать минут пять. Нельзя явиться туда одновременно с Дебс, но и опаздывать тоже не годится. Я хотела увидеть утреннее представление.

Люк разглядывал ее:

В театре я узнала, что билет обойдется мне в тридцать фунтов. Ну надо же! С превеликим неудовольствием подсунула под стеклянное окошко кассы три десятифунтовые купюры. Плачу ради того, чтобы увидеть выступление Лиз. Фактически обеспечиваю ей зарплату.

– Ты… не злишься.

– А должна?

Свет медленно погас, заиграл оркестр. Я напряглась. Поднялся занавес, начался большой вводный номер. Я оглядывала сцену, отыскивая Лиз среди артистов. Вот она: длинные ресницы, белые зубы, гибкие конечности, блестящий костюм. Это был шок. Я не могла отвести от нее глаз, как зевака от автомобильной катастрофы. Мне не хотелось смотреть. От этого зрелища мне становилось дурно, но взгляд неотрывно следовал за ней.

– Нет, я просто… не был уверен, на чем мы остановились на балу у моих родителей.

Я наблюдала за ее танцем, и душа изнывала от ревности. Она хорошо танцевала, даже я это понимала. Двигалась грациозно, а когда надо, сексуально. Без усилий вскидывала ногу, перебрасывала ее через плечо партнера, склоняла голову, когда он скользил рукой по ее груди. Сексуальные, интимные позы, медлительные и томные. В следующее мгновение партнер Лиз поднял ее над головой, и она улыбнулась публике. В том числе и мне. Свет отражался от ее костюма, она переливалась, как бриллиант. И эта девушка была любовницей моего бойфренда.

Она открыла рот, чтобы ответить, но на диване между ними загудел телефон Люка, и ее взгляд упал вниз.

Рядом с ней я почувствовала себя серой, скучной и плоской. Вспомнила, как я крашу волосы: всегда выбираю традиционные оттенки, чтобы отросшие корни не бросались в глаза. А заурядность моей одежды? Я старалась не выделяться, а она манила к себе.

Брюс Уэйн – гласили большие буквы на экране его телефона. Господи.

Ну, зачем я вздумала пойти в театр? На сцене Лиз казалась воплощением секса. Она словно предлагала себя на тарелочке. Почему я раньше этого не увидела? Почему не заметила ее, когда мы с Патриком ходили сюда? Как я могла пропустить?

Люк, словно извиняясь, посмотрел на нее и стремительно скрылся в своей спальне, предусмотрительно закрыв за собой дверь.

Я вонзила ногти в подлокотники. Слава богу, зрители по обе стороны от меня не отрывали глаз от сцены. Интересно, что будет, если я встану прямо сейчас и заору «сука!»? Помню, как в школе на собраниях, сидя на полу рядом с другими скучающими школьниками, я думала: что произойдет, если вдруг встану и нецензурно выругаюсь?

Он успел взять трубку до того, как звонок переключили на голосовую почту.

Внутри у меня все кипело от ненависти и ревности. Казалось, в животе крутятся змеи. Но вряд ли кто-то мог заметить мое состояние. Все смотрели на сцену.

– Привет.

Люк почти услышал, как Брюс нахмурился на том конце телефона.

Ведь я молчала. Сидела и смотрела, как она сгибается и разгибается, мои глаза ловили каждое движение. Я увидела и Дебс — вопрос с париком она решила. Дебс была вполне хороша, но я искала глазами Лиз. Подошел конец первого акта, и все танцовщики застыли в ожидании занавеса. Лиз замерла, глядя в зал, на ее лице сияла улыбка. Я неотрывно смотрела на нее, и на мгновение мне показалось, что ее глаза повернулись в мою сторону и сузились. Да нет, это смешно. Она не может меня видеть: я сижу на заднем ряду, а весь свет направлен на нее. Или все-таки может?

– Ну привет.

Занавес опустился, и я вышла из театра. На улице моросил дождь. Я насмотрелась на эти блески и гламур, пора возвращаться. Мне еще предстоит дело. Пока они обе в театре.

Люк прошел в гардеробную и закрыл за собой еще и дверь гардеробной. На всякий случай.

Ключ заскрежетал в замке, и дверь открылась. Я поднялась наверх. Пикси даже не тявкнула, когда я вошла в гостиную, лишь с неодобрением посмотрела на меня и молча вернулась на свое место.

– Как оно?

С тумбочки на меня по-прежнему смотрело улыбающееся лицо Пита. Я быстро порылась в шкафу Лиз. Сумка на прежнем месте. Теперь я внимательнее оглядела ее вещи и нашла в тумбочке пакет с презервативами — мне сразу сделалось тошно — и вибратор, отчего стало еще хуже. Было бы так же гадко, если бы я обнаружила, что мой бойфренд увлекается порнофильмами. Вот такая у него девушка-куколка, с квартирой, сексуальными игрушками и его фотографией. Все кажется нереальным. Я ничего об этом не знала. И до сих пор не знаю, когда и как они встретились, давно ли. И что она для него значит? Секс? Хорошо бы только это, а не любовь.

Снова молчание, долгое и тяжелое.

– Что у вас там, черт возьми, творится?

Я подошла к кровати, взяла подушку, понюхала. Лосьоном Пита не пахло. Наволочка чистая и накрахмаленная. Положила подушку на место. Повернулась к туалетному сосновому столику, где лежали нитки ярких бус и блестящая бижутерия. Просмотрела открытки в ящике. Надписи были скучные. Затем я заметила на столе кредитную карточку.

Вот он. Звонок, которого он ждал последние несколько недель.

Взяла ее и пошла в гостиную. Шары сдулись и бессильно болтались. Я была так зла на Лиз, что не знала, что делать. Мне хотелось причинить ей душевную боль: пусть пострадает, как я. Это пострашнее физической боли.

– У меня все под контролем.

Пусть ее примут за сумасшедшую.

– А так и не скажешь.

Я быстро дозвонилась до компании, торгующей воздушными шарами. Приятный мужской голос на миг умолк, услышав мой заказ, но тут же рассмеялся, когда я объяснила, что это для вечеринки.

Люк стиснул зубы.

От сопроводительной записки я отказалась. Сообщила адрес, по которому надо доставить шары. Назвала день — ровно через неделю. Сообщила номер кредитной карты и назвала имя: «мисс Э. Андерсен». Сказала, что квитанция не нужна, и мужчина пожелал мне всего хорошего.

– Я перед тобой отчитываться не обязан.

Я положила кредитку туда, где нашла, чтобы Лиз ни о чем не догадалась. Зашла в ванную и, поддавшись внезапному порыву, протерла зубными щетками внутренность унитаза (немного жестоко по отношению к Дебс). Пора было уходить. Я тихо закрыла входную дверь и положила ключ в почтовый ящик.

– А перед жителями Готэма – обязан.

– У меня все под контролем, – повторил Люк.

Только дойдя до метро, я поняла, что я наделала. Оглянулась и почувствовала головокружение. Прислонилась к стене, стала хватать ртом воздух, откинула прядь волос… лоб был покрыт испариной. Двое прохожих с любопытством взглянули на меня — старая женщина в шляпке чайного цвета, тащившая за собой сумку на колесиках, и пожилой мужчина в грязной куртке и очках с толстыми стеклами. Поскольку дело было в Лондоне, никто ничего не сказал.

– И трех женщин, которые сеют в Готэме хаос, ты тоже держишь под контролем? Ядовитый Плющ еще вполне безобидная. Эколог-фанатичка, но безобидная.

Отдышалась, пощупала пульс. Заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть. Смотрела на квартиру, где только что была. Мне хотелось представить соперницу сумасшедшей, но я понимала, что сама действую иррационально. Но могу ли я остановиться? Я так боюсь, что Лиз любит его по-настоящему. Говорил ли ей Пит о любви? Я не хочу, чтобы он меня бросил. Я должна с кем-то поговорить об этом, иначе сойду с ума.

Люк готов был поклясться, что слышал, как Брюс загибает пальцы.

Я достала мобильник.

– Харли Квинн. Не такая безобидная, но сидела тихо с тех пор, как ее бывшего упекли в Аркхэм. И я думаю, что эта новенькая – Женщина-Кошка, или как там вы ее зовете, – у них всем заправляет.

— Привет, это я. Может, пообедаем вместе? Ну, пожалуйста… Ох, спасибо. — Я закрыла глаза. — Увидимся через час.

– Я знаю.

Какое облегчение. Слава богу. Мне сразу стало лучше. Я одернула пальто, пригладила волосы и спустилась в метро.

– Ее ты и должен закрыть в первую очередь, – продолжал Брюс.

– Я знаю, – огрызнулся Люк.

Снова одна из тех пауз Брюса Уэйна.

Глава 21

– Я должен вернуться.

Я сидела у окна и вертела в руках меню. Дверь открылась, и в ресторан вошла Аманда. При виде меня она широко улыбнулась.

– Нет, – зарычал Люк. – Ты не должен. Во-первых, у меня все под контролем. Во-вторых, ты тоже сейчас на задании.

— Привет! — Она наклонилась и поцеловала меня.

О котором Брюс ему так ничего и не рассказал.

Несмотря на холодную погоду, щека ее была теплой и розовой. Аманда выпрямилась, размотала шарф, сняла пальто и уселась в кресло против меня.

Люк чувствовал себя немного виноватым – совсем немного. Потому что, если даже не брать во внимание раздражение, мысль, что Брюс лицом к лицу встретится с Женщиной-Кошкой… От этой мысли у него слегка свело живот. Этого хватило, чтобы он не захотел видеть Брюса в Готэме в ближайшие дни, вне зависимости от его задания.

— Какой приятный сюрприз! — сказала она. — Я так обрадовалась твоему звонку! Мне нужно кое-что тебе рассказать. Но сначала ты. Что-то случилось? У тебя по телефону был странный голос.

Брюс тяжело вздохнул:

Я набрала в грудь воздуха. Пока подыскивала слова, явился официант с бутылкой красного вина, которое я заказала заранее, налил немного в мой бокал и подождал, пока я попробую.

– Звони, если что-то понадобится.

— Вино замечательное, благодарю вас. — Я подняла на него глаза, а он скромно поклонился, словно сам давил виноград. После чего ловко разлил вино по бокалам.

Люка подмывало напомнить ему, что он не какой-то там салага, но он просто ответил:

— Вы готовы сделать заказ?

– Не сомневайся.

— Мне достаточно салата из тунца, — пожала плечами Аманда, когда я сказала, что нам нужно подумать.

Брюс положил трубку, не попрощавшись.

— Тогда и мне тоже, — согласилась я. — Я еще не проголодалась.

Люк вздохнул, разглядывая дубовые полки в гардеробной. Нет, он не был обязан отчитываться перед Брюсом. Никогда не был обязан и не будет. Он был обязан Готэму – обеспечить хотя бы видимость безопасности.

Отхлебнула большой глоток вина — успокоить нервы.

Постояв минуту, собираясь с силами, Брюс шумно выдохнул и вернулся в гостиную.

Аманда с любопытством взглянула на меня.

– Прошу прощения, – сказал Люк, положив телефон на столик прежде, чем снова сесть на диван.

— Не припомню, чтобы ты увлекалась вином за ланчем.

Холли подняла ухоженную бровь:

— Да и ты ведешь себя не так, как раньше. — Я кивнула на ее нетронутый бокал.

– Вы с ним друзья?

Она взяла бокал, но не поднесла его ко рту. Нерешительно взглянула на меня из-под ресниц. Я вдруг заметила, что глаза ее светятся от радостного возбуждения.

– Ну, да, он мой начальник, а что такого?

— Я тебе должна кое-что рассказать, — тихо произнесла она. — Пока еще рано, нужно держать это в секрете, и я никому не говорила, за исключением Ника и наших родителей. Я беременна. Девять недель.