Желудок подскакивает к горлу. Не хочу никого видеть!
Она по-прежнему не могла оправиться от удивления.
— Кто… кто там? — Мой голос обрывается.
– Прилетел на денек вместе с нашими летчиками.
— Это Эрин, хостес, — приглушенно слышится из-за деревянной двери. — Я хотела узнать, как вы устроились, не нужно ли чего-нибудь.
– Рада тебя видеть. – Татьяне и вправду было приятно появление Чехова. – Как там погода в Москве?
Я открываю дверь. На пороге стоит девушка, которая нас встречала. Тогда я не могла ее рассмотреть, а сейчас — могу. Она худая и загорелая, с блестящими каштановыми волосами, одета в аккуратную белую блузу, заправленную в темно-синие джинсы. Спокойная и уверенная, полная моя противоположность.
– Ты не поверишь: снег, слякоть и минус два.
Общее впечатление нарушает лишь одна деталь — тонкий розовый шрам, пересекающий правую скулу и уходящий под волосы. Гостья одаривает меня улыбкой, от чего шрам растягивается, и я испытываю удивление. Любая девушка попыталась бы замаскировать такую штуку макияжем, а эта… нет.
– Бр-р.
Хочется узнать, откуда у нее шрам, но вопрос, наверное, не очень уместный. Раньше я спросила бы в лоб. Со временем усвоила на горьком опыте, что подобная прямолинейность кажется другим странной.
– К хорошему быстро привыкаешь, верно?
— Здравствуйте, я Эрин, — по-прежнему улыбаясь, говорит хостес. — Хотела проверить, все ли вас устраивает в номере, и сообщить, что перед ужином в фойе подадут напитки, затем покажут небольшую презентацию. Начало в шесть сорок пять.
– Все равно я по Москве соскучилась. По Москве, по родным и даже – ты не поверишь! – по офису.
— Презентация? — Я одергиваю платье. — О курорте?
– Хорошо там, где нас нет.
— Нет, бизнес-презентация, по-моему. Разве у вас в расписании не указано?
– А что случилось? Почему ты здесь? – повторила она.
Я нахожу в чемодане смятую программу, которую Иниго прислал по электронной почте несколько дней назад. Я изучала расписание чуть ли не каждую свободную секунду, пыталась вообразить, как сложится эта неделя, поэтому мне отлично известно — на первый вечер ничего не запланировано. Тем не менее я должна убедиться, что не схожу с ума.
– Знаешь, специально, чтобы ты не скучала, привез для тебя небольшое дело. Можно сказать, задание.
— Ничего не указано, — говорю с укоризненной ноткой.
– Взорвать этот туристский рай к чертовой матери?
Девушка пожимает плечами:
– Фу, как грубо. А потом, взрывы – не наши методы. Нет, все гораздо проще… Я хотел бы для начала, чтобы ты охарактеризовала всех своих ухажеров.
— Может, добавили в последнюю минуту? Ваша коллега — Ани, правильно? — попросила установить в кабинете проектор.
– Всех? Да мне ночи не хватит, чтобы рассказать обо всех.
У меня едва не слетает с языка, что Ани не коллега. Я с ней не работала. Собственно, я почти никого из нынешней компании не знаю, кроме четверки организаторов — Рика, Эллиота, Евы и Тофера.
– Нет, мелкие сошки: продюсеры, режиссеры, операторы и прочие осветители – нас не интересуют.
Объяснять некогда, я пытаюсь сообразить, что к чему.
– А кто интересует?
Ани — помощница Евы. Значит, презентацию подготовила Ева, а она — настоящий гуру стратегии. Ева не забыла бы включить мероприятие в расписание. Следовательно, она сделала это умышленно. Ева претворяет в жизнь некий план.
– Трое. Теннисист Лаваль, компьютерщик Тэд Уэйтс и шейх Ансар Аль Кайаль.
Только какой?
– А вы неплохо информированы.
— Вы знаете, о чем она? — уточняю я. — Презентация.
– Работаем.
— Нет, простите. Мне известно лишь время. Напитки — в шесть сорок пять, презентация — в семь.
– Но ухажерами, в полном смысле слова, их и назвать нельзя. Так, встречались пару раз. Даже шантажировать их связью со мной не получится.
— И… что мне надеть? — Спрашивать не хочется, но я в отчаянии.
– Ради бога, зачем шантажировать? Да ведь ты и не спала ни с одним из них, разве нет?
Девушка улыбается, на лице появляется легкое недоумение:
– У тебя очень точные данные. Такое впечатление, что вы следите за мной.
— В каком смысле? В «Персе-Неж» все очень неформально, к ужину никто не наряжается. Наденьте то, в чем вам будет удобно.
– Я просто знаю твой характер. Без любви ты вряд ли прыгнешь к кому-то в койку.
— Вечная история! — неожиданно для себя выпаливаю я. — Говорят «надевай, что хочешь», а сами пользуются каким-то тайным дресс-кодом, о котором неизвестно лишь мне. Если я в элегантном, то народ вокруг в джинсах, и я выгляжу нелепо. Если я в повседневном, то остальные в костюмах и платьях. Как будто у всех на свете есть ключ к этой загадке, а у меня — нет!
– А вдруг я кого-нибудь из них полюбила?
Я тут же жалею о вырвавшихся словах. Чувствую себя голой и беззащитной. Поздно. Сказанного не вернуть.
– Думаю, пока вряд ли. Ну, прошу тебя, рассказывай. У меня мало времени.
Девушка вновь улыбается. По-доброму, но в глазах жалость. К моим щекам приливает кровь.
Татьяна коротко охарактеризовала каждого из поклонников.
— У нас тут и правда демократично, — говорит хостес. — Я уверена, что многие даже переодеваться не станут. Вы будете выглядеть прекрасно в любой одежде.
Об Ансаре она неосознанно рассказала о последнем. И потому, что он был явно богаче других. И потому, что шейх – положа руку на сердце – понравился ей больше прочих. Гораздо больше.
— Спасибо, — отвечаю уныло.
– Ясно. Спасибо, – молвил Чехов, когда Садовникова закончила свой доклад.
Девушка лжет, и мы обе это знаем.
А потом минуту помедлил и сказал:
– Скажи, а этот Ансар… Он тебе вообще нравится?.. Как человек? Как мужчина?
Эрин
– А что?
Снуп ID: LITTLEMY
Тут Володя встал со своего кресла и подошел к тому, где сидела Татьяна. Уперся руками в ручки. Его глаза оказались на уровне ее глаз, сантиметрах в двадцати. Внимательно вглядываясь ей в лицо, сказал:
Слушает: снупит за XTOPHER
– Нам очень нужно, чтобы ты приняла его ухаживания. Очень. Мы бы хотели, чтобы ты была с ним .
Снупобъекты: 1
Предложение Чехова прозвучало совершенно недвусмысленно.
Снупписчики: 1
У Тани похолодело в животе – и одновременно бросило в жар.
Она должна отдаться мужчине… По чужому велению… Но она ведь, кажется, сама хочет этого?..
При виде людей, собирающихся в фойе, в голове начинает звучать не чилийский ритм-н-блюз, который я слушала до их прихода (да, я снупила за Тофером), а песня «Rotterdam» группы «The Beautiful South». Конечно, не все тут блондины, как в песне. Однако все, несомненно, красивы. Красивы до абсурда. Вот улыбается кому-то помощница Евы, милая крошка Ани с личиком-сердечком и лютиковыми волосами. Иниго, правая рука Тофера, к вечеру щеголяет легкой щетиной — ни дать ни взять актер на съемочной площадке. Даже в юристе Карле с воинственным лицом и коренастой фигурой — пожалуй, наименее привлекательном из всей компании — есть определенное обаяние.
Покраснев и отведя глаза, Татьяна прошептала:
— Аппетитный, — одобрительно шепчет мне на ухо Дэнни, разнося канапе. — Я бы попробовал, а ты?
– А если я скажу «нет»?
— Карл? Ой, нет, — тихонько отвечаю я.
– На «нет» и суда нет. Никто тебя неволить не станет. Но нам это необходимо.
Дэнни смеется очаровательным гортанным смехом, весьма заразительным. Спрашивает:
– «Нам» – это кому?
— Тогда кто? Парниша-программист?
– Нашей службе. И, извини за высокопарный стиль, России. Поэтому, если ты не сделаешь этого, я буду страшно разочарован.
Он кивает на Эллиота, который вновь стоит на облюбованном месте и ни на кого не смотрит. Я тоже смеюсь, качаю головой, но не потому, что Эллиот неинтересный. Да, он напоминает неуклюжего школьника — и все равно умудряется быть по-гиковски сексуальным. Его костяк словно не вмещается под кожу, Эллиот весь какой-то угловатый: запястья острые, скулы выступают, косточки на щиколотке торчат из-под коротких брюк. Зато губы на удивление чувственные, а когда пробирающаяся сквозь толпу коллега кладет руку ему на талию, выглядит это… да, выглядит интимно. Причем Эллиот не уклоняется, как я ожидала.
«Я тоже…» – вдруг, против воли, подумалось Тане.
— Народ, — перекрикивает гул голосов Тофер. — Пора начинать вечеринку. Карл, Иниго, вы разберетесь с акустической системой? Боже, ну кто поверит, что мы технари?
Однако вслух она сказала совсем другое:
Откуда ни возьмись начинает играть музыка. «Golden Years» в исполнении Дэвида Боуи. Не знаю, кто ее включил, но выбор подходящий. Эту компанию определенно можно назвать золотой и беспечной.
– Ты же обещал, что не будешь принуждать меня спать с мужчинами.
— Приветствую. — К нашей группке подходит та самая девушка, которая приобнимала Эллиота.
– Особые обстоятельства, – развел руками Чехов. – Ансар нам очень интересен. Чрезвычайно. Он – и все, что он делает. А ты подобралась к нему ближе всех.
Она покачивается в такт музыке, коротенькое платье-свитер открывает стройные подтянутые ноги, худобу которых еще больше подчеркивают массивные ботинки-мартинсы. С минуту я не могу сообразить, кто это, и холодею от паники, а потом замечаю омбре на волосах и колечко в носу. Девушка с ковриком для йоги! Я тут же вспоминаю. Йога. Тайгер. Тайгер-Блю Эспозито. Повелительница нирваны.
— Добрый вечер, Тайгер. — Протягиваю ей поднос с коктейлями. — Не желаете выпить? Здесь мартини с ягодным джином, а слева — традиционный, с мармеладом.
— Вообще-то я хотела раздобыть еды.
– Почему именно Ансар? – Я не могу пока тебе ответить. Просто потому, что не имею всей информации.
Чехов отстранился от нее. Стоял, приблизившись к стене. Лампы дневного света бросали на его лицо тени, делая неузнаваемым, даже страшноватым.
Новоявленная Мата Хари спросила:
– А что – потом?
– В смысле?
– Ну, если я вдруг начну жить с ним, что я должна буду делать? Для вас?
– Ничего.
– Как ничего?
– Ровным счетом – ничего. Нам не нужна никакая информация о его жизни, бизнесе или каких-нибудь тайных делишках.
– Тогда – зачем?
– Нам нужен человек рядом с ним. Вот, кстати, возьми. Хочу сделать тебе небольшой подарок.
Куратор вытащил из заднего кармана своих шортов бархатную коробочку. Протянул ее Тане.
Садовникова открыла ее. На бархатной подушечке лежали часы. «Лонжин». Может, золотые, но скорее все-таки позолоченные.
– Спасибо, конечно, – протянула она. – Но ведь в них наверняка встроена какая-нибудь система Джи– пи-эс [10] …
Чехов помедлил, но потом кивнул:
– Спорить не буду. Встроена. Я потрясен твоей догадливостью.
– Мне уже приходилось жить под колпаком…
Владимир ничего не ответил. Уж наверное, они там, в своей службе, раскопали историю, случившуюся с Татьяной в мае девяносто девятого из-за бабушкиного завещания… [11]
Садовникова пробурчала:
– Чтобы следить за мной, мало вам, что ли, моего мобильника? По нему же можно отслеживать все перемещения… Или вы в часы микрофон вмонтировали? А то и видеокамеру?
Чехов махнул рукой:
– Да брось ты, Танечка. Какие там микрофоны… Вот если бы Ансар был американским президентом – камера имела бы смысл… А он не официальное лицо – просто богатый бездельник…
– А если я не приму сей щедрый дар? – вдруг ощетинилась Таня.
Ощетинилась, наверное, оттого, что в последней реплике куратора ей послышалось: мол, надо будет для дела – мы тебя и микрофоном с камерой снабдим, и будешь снимать интим как миленькая.
– А сей дар очень для тебя самой полезен, – бросил Чехов.
– Чем же?
– Это твоя страховка.
– В каком смысле?
– Показываю. Если вытащишь на полную винт для завода и нажмешь его – это означает сигнал «SOS». Мы тут же примем меры для того, чтобы тебе помочь, что бы ни произошло и где бы ты ни находилась.
– Ох, Чехов, Чехов…
– Что «Чехов»?
– По-моему, ты слишком веришь во всемогущество своей организации. Или делаешь вид.
– Эх, Таня, Таня… – в тон ей вздохнул куратор. – Знаешь, ты можешь мне не верить, но если что в России за последние годы и НЕ развалилось, так это силы ядерного сдерживания и внешняя разведка. Поверь уж мне на слово. Поэтому, если тебе будет действительно плохо, мы сделаем все, чтобы тебя вытащить. Чего бы это нам ни стоило.
Говорил Чехов столь убедительно, что Татьяна поверила ему. Ей очень хотелось верить.
– Скажи… Володя… – Таня помедлила. – Ансар – он что, враг?
– Мы не знаем. Пока – ничего не знаем. Может – враг. Может – нейтрал, которому на нашу страну плевать. А может, друг, который собирается вложить в российскую экономику миллиарды. Мы и в этом тоже хотим разобраться.
Таня откинулась в кресле. Прикрыла глаза. Пробормотала:
– Вечно ты, Чехов, мне все портишь. Теперь никакого удовольствия ни от каких здешних процедур я уже не получу.
– Почему? – искренне изумился Владимир. – Я через секунду исчезаю и пришлю к тебе твою филиппинку. А педикюр, кстати, здесь делают классно. Первый раз в жизни мне женщина мыла ноги.
На прощание Чехов по-братски поцеловал Татьяну в щечку:
– Пока, милая, – и отправился к двери.
– Постой! Где мне найти этого Ансара?
– Ты знаешь, мне почему-то кажется, что он сам тебя найдет.
Она обворожительно улыбается, демонстрируя белоснежные ровные зубы и ямочку на нежной персиковой щеке. Голос у Тайгер низкий, хрипловатый, напоминает урчание кошки — удивительно подходит к необычному имени.
— Простите, я знаю, что некрасиво хватать канапе прямо у кухонной двери, но они ужасно вкусные, а я умираю от голода. В самолете не кормили, и, если не считать завтрака, я целый день не ела, только «Крюг» пила. — Помолчав, Тайгер заявляет с неожиданно грубым смешком: — Кого я обманываю? Я просто патологическая обжора!
* * *
— Не извиняйтесь. — Дэнни протягивает ей поднос, где аккуратными рядами выстроилась армия любовно приготовленных канапе. — Люблю девушек с хорошим аппетитом. Вот это — профитроли с начинкой из сыра гауда. — Дэнни указывает на крошечные пушистые комочки. — А справа перепелиные яйца с копченой рикоттой.
Вопреки тому, что сказала Володе, от оставшихся процедур Таня получила громадное удовольствие. Из СПА она вышла уже ближе к полуночи – чаевые сыграли свою роль, – размягченная, расплавленная, расслабленная.
— И то, и то вегетарианское? — уточняет Тайгер.
Побрела по берегу в свое бунгало. Спать хотелось неимоверно. После всеобъемлющей релаксации глаза закрывались прямо на ходу.
Дэнни кивает.
Она обошла сторонкой «Сансет-бар», где до сих пор гуляла съемочная группа. Завтра все они уедут – кроме продюсера и Тани. Садовникова останется на острове еще на три дня, отдыхать – так записано у нее в контракте.
— Без глютена?
Отдыхать – значит нежиться в шезлонге, купаться, есть, спать, загорать и ни о чем не думать. Ни о чем – включая Чехова, его задание и Ансара.
— Перепелиные яйца.
Луна взошла, и небо было покрыто мириадами звезд. Столько звезд разом Таня еще никогда не видела. Некоторые светили столь ярко, что на черной глади океана от них пролегали дорожки. Ничего подобного в своей жизни Садовникова тоже ни разу не лицезрела: дорожка не от солнца, не от луны, а от звезд.
— Отлично.
За исключением киношников, остров угомонился. Татьяна дошла до своего коттеджа. Включила кондиционер. Шлепая босиком к кровати, стянула по пути с себя шорты и футболку. Рухнула в постель и немедленно погрузилась в сон. Так быстро она, кажется, еще ни разу в жизни не засыпала.
Вновь мелькает ямочка на щеке, Тайгер кладет в рот перепелиное яйцо и в блаженстве закрывает глаза. Прожевав, томно говорит:
— Это какой-то канапеобразный оргазм. Можно еще?
* * *
— Конечно, — расплывается в улыбке Дэнни. — Обязательно оставьте место для чая.
Проснулась Таня на заре. В буквальном смысле слова на заре – часы только шесть показывали. И спать не хотелось совершенно. Она ли это? Ей ведь в Белокаменной и к десяти на работу подняться было трудно! А тут – с ума сойти! Бодрая, веселая, здоровая – и на ногах в такую рань. И сна ни в одном глазу!
Тайгер запихивает в рот очередное яйцо и, еле ворочая языком, выдает:
Вот она, целительная сила массажей, обертываний, шоколадных ванн. А может, местного здорового климата. Или того, что Таня теперь совершенно не ограничена в деньгах. И может позволить себе все, вместе взятое: и отдых на Мальдивах, и СПА-процедуры.
— Спасите меня от меня! Скорее спрячьте поднос, не то я превращусь в Гомера Симпсона и начну пускать слюни на пол.
Дэнни отвешивает шутливый поклон и удаляется к Эллиоту, Тайгер смотрит повару вслед, явно любуясь. Я ее понимаю. Дэнни добрый, он шикарно готовит и чертовски мил. К тому же свободен. Жаль, девушками не интересуется.
Таня оделась – то есть, как на острове уже стало привычно, натянула шорты с футболкой – и вышла на улицу. В сопроводительных документах, посвященных Мальдивским островам (их заботливо вручил всем участникам группы помощник продюсера), кроме прогноза погоды (каждый день плюс двадцать восемь), значилось: sunrise – 6.15 a.m:, sunset – 6.15 p.m. [12]
— Тайгер! — раздается за спиной отрывистый властный голос.
И так – каждый день. И круглый год. Солнце в одно и то же время выныривает из океана, чтобы спустя двенадцать часов погрузиться в него – уже с противоположной стороны острова.
К нам через всю комнату шествует пиар-дама, Миранда. Черные атласные волосы распущены, шикарный комбинезон из черного шелка подчеркивает тонкую талию. Темно-синие бархатные туфли на шпильках оставляют небольшие вмятины на отполированном деревянном полу, я подмечаю это с неудовольствием, но сказать ничего не могу. Молча протягиваю поднос с напитками. Миранда, не глядя на меня, берет бокал и швыряет на поднос недоеденную копченую утку на шпажке.
Наверное, прожить здесь целый год было бы скучно. Или даже – очень скучно. Тем более Татьяне, с ее деятельной натурой. А вот три дня – в самый раз. Даже маловато. Неделю было бы лучше.
— Нужно поговорить, — обращается она к Тайгер.
Ну, ничего. Как писал Чехов (Антон Палыч): «Лопай, что дают!» Надо наслаждаться тем, что имеется.
Голос у Миранды высокий и резкий, дикция четкая, почти как у принцессы Маргарет.
И для начала… Таня подумала, что она еще ни разу в жизни не встречала рассвет. Нет, светило, выныривавшее из-за горизонта, она порой наблюдала. Например, когда возвращалась домой из ночных клубов. Или, бывало, со свиданий. Или даже с работы. Но целенаправленно наблюдать восход – как зрелище, как природное (и бесплатное) представление – такого в ее жизни не случалось никогда.
— Ладно, — добродушно отвечает Тайгер и, дожевав, вытирает рот. — Ты пробовала перепелиные яйца? Просто мечта.
Во-первых, даже зимой солнце поднималось слишком (для нее) рано. А во-вторых, даже летом смотреть на восход в нашей полосе было слишком холодно.
— Бог с ними, с яйцами. Тайг, послушай, давай обсудим маркетинговую стратегию по геоснупу, новой разработке Эллиота. Мне позвонили насчет нее две минуты назад. Помнишь настырного гаденыша из «Безкабеля»?
А тут – красота! Шесть утра, а на дворе тепло. Тепло без всяких кофт и свитеров. Босиком, в шортах и маечке. Тепло – особенно в сравнении с кондиционированной прохладой ее люкса. И уже светло. И поют птички. И необыкновенное свечение разливается над океаном на востоке…
Чтобы наслаждаться зрелищем со всеми удобствами, Татьяна вскипятила чайник, имеющийся в бунгало, заварила себе кофе (он тоже наличествовал в номере). Села за столик на веранде.
— Как? — Тайгер поражена. — Откуда они узнали?! Геоснуп даже в бета-версии еще не запущен!
На берегу ни души. Только акация покачивает своими красными цветками, стрекочут под ветром узкие листья пальм. Цапля недвижно стоит на маленьком необитаемом островке. И полное ощущение, что это шоу под названием восход исполняется для одного-единственного зрителя. Для нее, Татьяны Садовниковой.
И от этого на душе – невероятный восторг.
— Без понятия. Наверняка Эллиот разболтал. Он не умеет держать язык за зубами; рассказывает всем желающим, какую «крутую» штуку создал. — Миранда изображает пальцами кавычки. — С «Безкабелем» я пока разобралась, хотя рано или поздно информация всплывет, и меня очень беспокоит реакция прессы. Сама понимаешь, приватность нынче тема номер один в соцсетях. Вряд ли кто-нибудь уже заметил изменения в пользовательских настройках, но это лишь вопрос времени… Господи, да что за жуткий грохот! Можно его приглушить, пожалуйста?
И когда солнце вынырнуло из океана – стремительно, словно поплавок, – а затем быстренько, будто засмущавшись, скрылось за облачком, настроение у Тани, и без того восторженное, подпрыгнуло в такт солнцу еще на несколько делений.
Она поворачивается ко мне, прижимая пальцы к виску, и я понимаю, что речь о музыке.
С ума сойти! Она впервые в жизни наблюдала рассвет.
— Музыку включил кто-то из ваших коллег, — сообщаю. — Сейчас сделаю тише.
Я отправляюсь на поиски пульта от динамиков.
И не нужен ей никто рядом, никакое пресловутое любящее сердце, для того чтобы вместе восхищаться сим потрясающим зрелищем!
— Думаю, нужно разработать два подхода, — продолжает Миранда. — План А: новость объявляем в оговоренные сроки — маркетинг, пиар, шумиха в соцсетях и так далее. Это мы уже набросали в общих чертах. План Б: на случай утечки информации раньше времени. Если такое произойдет, будем ли мы проводить маркетинговую кампанию? Нам крайне необходимо контролировать обсуждения в соцсетях!
* * *
Они продолжают обговаривать детали, но я уже не слышу. Пульт отыскивается под грязной салфеткой, я немного приглушаю музыку и бросаю взгляд на часы на каминной полке. Без пяти семь. Компании пора перемещаться в кабинет, но кого-то не хватает.
А дальше день потек лениво-лениво, словно в сказке или в раю.
— Не прошло и полгода, черт возьми! — долетает сзади мужской голос, и я обнаруживаю за спиной Тофера. — Ну и обслуживание у вас, от жажды умереть можно.
Раз уж проснулась так рано – она приняла душ и потопала на завтрак. Кстати, из-за вчерашних процедур Таня пропустила ужин, поэтому аппетит развился прямо-таки зверский.
Он смахивает с глаз светлые волосы, затем смягчает грубость улыбкой, обаятельной лишь самую малость.
В ресторане на берегу народу было мало. Никто из киногруппы, как и следовало ожидать, после вчерашней гулянки до сих пор не проснулся. Однако все те мужики, что присутствовали в ресторации, сделали на Татьяну стойку. Все, как один. Невзирая на свой возраст. Несмотря на то что почти каждый был с подругой или женой.
— Прошу прощения! — Я протягиваю поднос, вежливо улыбаюсь, маскируя раздражение. — Ягодный мартини?
Провожали долгими, влажными, похотливыми взглядами. Прекращали жевать, отрывались от тарелки, обрывали на полуслове разговор со спутницами. Когда она проходила мимо столика, улыбались по-глупому, радостно приветствовали: «Good morning!»
Тофер опустошает бокал с пугающей скоростью. Так и хочется предупредить, что коктейль почти наполовину состоит из джина, но я молчу.
Уткнувшись в омлет, под перекрестием мужских взглядов, Таня задумалась.
— Карл? — предлагаю напитки юристу.
Тот серьезно кивает и берет с подноса последний традиционный мартини:
Ведь в ней ровным счетом ничего за последний год не изменилось. Она не отрастила себе ноги от ушей. Не изготовила силиконовую грудь пятого номера. Не надела какое-нибудь сногсшибательное платье и не сделала супермакияж. Она – такая же, как всегда, да еще босиком и в самых затрапезных шортиках и маечке.
— Ваше здоровье. Хотя, честно говоря, спиртного мне хватит. Лучше бы еды. Есть еще сырные пирожки? Я зверски проголодался.
В Москве она тоже, конечно, на невнимание сильного пола не жаловалась. Никогда не была дурнушкой. Ее всегда замечали. Однако тогдашний интерес мужиков, честно признаться, и в сравнение не шел с тем, что появился сейчас, когда она стала моделью. В Первопрестольной идешь, бывало, по улице – один из пяти, конечно, обратит внимание, пошлет улыбочку. Один из десяти обернется, пристанет, попытается познакомиться. Но не все же поголовно!..
— Сырные пирожки! — смеется Тофер. — А как же физическая форма, друг мой Карл? Лыжи выдержат? — Он хлопает Карла по солидному животу, выпирающему под клетчатой рубашкой.
А тут… Мужики за соседними столиками просто млеют. И белокурый красавец швед. И чудной австралиец, похожий на Гурвинека из детской книжки. И муж соседки-швейцарки, явный банкир. И мускулистый негр – сам вместе с очаровательной белой красавицей, но туда же, на Таню зыркает, а его спутница дуется!..
— Углеводы, старина, — отвечает Карл, подмигивая мне. — Важная часть моих тренировок.
Причина столь разительного преображения, решила Таня, заключается лишь в одном. В ее внутреннем самочувствии. Она – благодаря победе на конкурсе красоты, благодаря многочисленным съемкам – стала примой. К тому же короля, как известно, играет свита – а вокруг нее вьются киношники, обращаются с нею со всей почтительностью… Поэтому она стала чувствовать себя звездой . И это, наверное, самое важное.
— Дэнни разносит канапе, сейчас и к вам подойдет, — заверяю я.
Самое важное – самоощущение.
Карл не видит, что за его спиной Дэнни попался в лапы к Эллиоту: тот методично берет с подноса профитроли с гаудой и по одному закидывает в рот, словно чипсы. Надеюсь, на кухне есть еще.
Наверное, если любая дурнушка сможет почувствовать себя так, как сейчас Таня, – успех ей со стороны мужского пола обеспечен.
Тофер тоже это замечает и, подавшись вперед, хватает Эллиота за плечо.
— Эллиот, приятель, хорош монополизировать официанта. Карлу нужны углеводы.
Доев, Таня направилась к выходу из ресторана. Народу прибавилось, и она продолжала купаться в лучах взглядов, продолжала отвечать на радушные мужские и кривоватые женские приветствия…
Воспользовавшись возможностью, я незаметно отхожу проверить, как дела у остальной компании.
* * *
Часы над печью показывают семь ноль пять, я насчитываю лишь девять гостей. Кто-то опаздывает, и это замечаю не я одна. Ева постукивает ногой, обеспокоенно оглядывается.
Садовникова улеглась в шезлонг у бассейна рядом с рестораном. Честно говоря, потому что просто лень было после сытного завтрака тащиться (целых сто метров!) в свой домик.
— Где Лиз, сколько можно? — шипит помощнику Тофера.
Утреннее солнце, еще совсем не жгучее, ласкало кожу. Радушнейший официант принес ей коктейль из авокадо и других тропических фруктов – для алкогольных коктейлей восемь утра явно не время.
Он шепчет в ответ какие-то оправдания. Затем его лицо светлеет, и он касается руки Евы.
Со своего места она прекрасно могла наблюдать центровую жизнь острова. Как люди входили-выходили из ресторана… Как собиралась на открытом рецепшене экскурсия на необитаемый остров… Как отправился на свое рабочее место дюжий рыжий американец – управляющий отелем…
Ева поднимает взгляд на площадку между этажами. Я — тоже. Наверху спиральной лестницы стоит Лиз. Она приобнимает себя за плечи, и на фоне ее напряженной неловкости даже Эллиот кажется расслабленным.
— Лиз! — зовет Ева. — Иди к нам, выпей.
Мысли текли лениво-лениво… Надо бы попрощаться с киногруппой – они как раз сегодня уезжают… Хорошо бы искупаться – да влом пока тащиться в бунгало за купальником… Она все смаковала коктейль, прикрыв глаза своими любимыми очками от «Версаче»…
Медленно, даже неохотно, Лиз спускается. На ней то самое бесформенное черное платье, в котором я застала ее час назад. Сердце екает от жалости. Наряд совершенно не идет Лиз — в нем она похожа на мешок с картошкой, явно это сознает и потому беспокойно разглаживает ткань над проступающими контурами трусиков. У подножия лестницы Лиз замирает и, сжав кулаки, хрустит пальцами — привычный жест, нечто вроде нервного тика. Звук получается до крайности неприятным, будто полено в огне трещит.
И вдруг по административным кулуарам прошел легкий бемц. Выскочил из своего кабинета красномордый американец-управляющий. Следом за ним – его постоянный спутник, заместитель и переводчик, наголо бритый чернокожий из местных. Выбралась из-за стойки администраторша-тайка. Из ресторана прибежал «заведующий столовой» (как его про себя называла Таня) – добродушный прохиндей Назим. К ним присоединилась еще парочка из числа отельного руководства – кажется, начальник охраны и «зав. культурно-массовой работой» (как опять же именовала его для себя Садовникова).
Я направляюсь к ней с напитками, меня опережает Тофер. Подхватывает с подноса ягодный мартини и спешит к Лиз, протягивая ей бокал. На лице — выражение щенячьего нетерпения, которое не вяжется с образом Тофера.
Вся эта группа, построившись «свиньей», поспешила на длинный деревянный пирс и с энтузиазмом зашагала к тому месту, где причаливали катера. Построились точно по ранжиру. Впереди шел управляющий, на шаг за его спиной – черный заместитель, далее семенила администраторша, а замыкали группу начальник охраны, «зав. общепитом» и «массовик». Вид весь высший персонал имел заранее подобострастный, из чего Татьяна заключила, что на остров прибывает какое-то большое начальство.
Не вяжется настолько, что я недоуменно моргаю.
И верно: к причалу подруливал ослепительно белый скоростной катер на подводных крыльях. Встречающие уже подошли к месту швартовки и застыли в раболепных позах.
Кто эта женщина? Почему ее так обхаживают? Словно… Я задумчиво хмурюсь. Словно боятся.
«Какой же я стала на отдыхе деревенщиной! – усмехнулась про себя Татьяна. – На все вокруг глазею».
Бред какой-то.
Она прихлебнула из запотевшего бокала, но за встречей гостей следить не переставала – благо, кресло ее оказалось развернуто так, что пристань была как на ладони.
Из катера выскочил черноволосый человек в сверкающем белом костюме. Лица не разглядеть, однако в его фигуре и жестах Тане почудилось нечто знакомое. Следом за ним с борта вывалились еще двое чернявых ребят.
Лиз
Снуп ID: ANON101
Группа встречающих, включая отельного босса, выказала первому приехавшему все возможные знаки почтения: и кланялись, и долго жали руку, и искательно смотрели снизу вверх. Тане со своего места было любопытно наблюдать, как через невербальную коммуникацию проявляется социальная иерархия (кто она, в конце концов: психолог или модель пустоголовая!). А говоря на языке моделей, приезжий был крутым боссом, и местное начальство прогибалось перед ним по полной программе.
Слушает: не в сети
По длинному причалу депутация, вместе с высоким гостем, направилась назад, к берегу. Теперь они перестроились – опять же в соответствии с иерархией. Впереди следовал приезжий. На полшага сзади него – начальник отеля. Дальше – все прочие местные менеджеры среднего звена, и замыкали процессию двое чернявых, прибывших вместе с самым главным (из чего стало ясно, что они либо мелкие сошки, либо вообще охрана).
По мере приближения фигура и походка вновь прибывшего казались Татьяне все более знакомыми, и, когда группа оказалась на середине причала, она вдруг поняла: это – не кто иной, как арабский шейх Ансар. Сердце у нее екнуло.
* * *
Татьяна замерла. Что за встреча! Будто на заказ! Словно она специально тут, у бассейна, его дожидалась.
Но что теперь делать? Не бежать же. Как можно ленивей откинувшись в шезлонге и попивая коктейль, она пристально наблюдала из-под очков за приближением группы, которую возглавлял Аль Кайаль.
Тот, казалось, не смотрел в ее сторону. Но вот они ступили с причала на берег, сделали пару шагов в направлении административных домиков – и вдруг мультимиллионер круто изменил курс.
Он прямиком направился к шезлонгу, где восседала Таня.
Снупписчики: 0
Сопровождавшая его группа на секунду смешалась, а затем покорно последовала за ним.
Они ждут, толпятся у подножия лестницы — Ева, Тофер, Иниго, Рик. На Еве длинное платье из белой шерсти. Наверное, кашемировое. Я чувствую себя замухрышкой. Тофер, одетый в джинсы и рубашку с распахнутым воротом, машет перед моим лицом бокалом с мартини.
Ансар смотрел прямо на девушку и широко улыбался.
— Коктейль, Лиз?
— Нет, спасибо.
Подошел к ней вплотную – при этом успел сделать жест, чтобы сопровождающие лица тормознули в приличном отдалении. Таня не пошевелилась, не приподнялась навстречу. Сидеть в присутствии сильных мира сего – женская привилегия. Она только сдернула с носа очки и улыбнулась шейху.
— Соглашайся, — вкрадчиво говорит он — не Тофер, а само обаяние. — Такой повод, вся банда вновь в сборе!
Ансар поклонился ей – причем гораздо ниже, чем отвешивали ему поклоны администраторы острова, – и тихо молвил:
Нужно бы улыбнуться, но мне не до улыбок. Платье очень тесное. Я надела утягивающее белье, от чего стало только хуже: белье впивается в тело, режет живот. И музыка слишком громкая.
– Я приехал сюда ради вас, Таня. – Он говорил по-французски, видимо, для того, чтобы оттенить обращение на «вы».
— Спасибо, не буду. Голова болит.
– Я очень рада, – светски ответила она, протянув руку.
Не хочу говорить правду — я больше не пью спиртного. Тофер может заинтересоваться почему.
Галантный восточный человек поцеловал ее кисть.
— Бедняжка, — произносит он. — У меня в номере есть «Ибупрофен». Иниго…
В рядах встречающих случился легкий шок – нечто вроде немой сцены из «Ревизора»: как! У них на острове присутствует столь значительная персона! Девушка, пред которой преклоняется арабский шейх, – а они ничегошеньки о ней не знают!
— Нет, спасибо. — Сердце странно трепыхается, мне немного не по себе. — Не хочу обезболивающих. Лучше просто воды.
– Я привез вам небольшой подарок, – сказал Ансар и вытянул руку. Каким-то волшебным образом – не иначе один из сопровождавших его чернявеньких ребят перелетел по воздуху – в ней оказалась небольшая, красиво упакованная коробочка. – Это вам. Пожалуйста, откройте позже.
— Это, наверное, из-за высоты, — заботливо говорит Ева. — И сухого воздуха. Тут легко получить обезвоживание. Ты молодец, что не пьешь спиртное, очень благоразумно.
– Как скажете.
Тофер сердито смотрит на Иниго, дергает головой в сторону кухни. Помощник кивает и быстро уходит. Видимо, за водой.
Таня приняла дар и получила еще один страстный взгляд и поцелуй руки.
Тофер берет стакан у вернувшегося Иниго, командует остальным:
– Я хотел бы пригласить вас сегодня на ужин, – молвил восточный владыка. – Только вас одну. В ресторан на берегу. Вы почтите меня своим присутствием? В семь вечера вам будет удобно?
— Расступитесь немного, дайте Лиз воздуха!
– Мм… В семь?.. Ну, пожалуй.
После чего увлекает меня к небольшому дивану, жестом предлагает сесть. Выхода я не вижу и подчиняюсь. Тофер устраивается рядом, слишком близко. Берет меня за руку.
– О! Вы доставите мне истинное удовольствие. Вы, Таня, даже не можете себе представить, до какой степени я рад видеть вас. Вы настолько прелестны, умны, очаровательны и независимы, что способны украсить жизнь любого мужчины. И я счастлив, что минуты вашего пребывания рядом со мною озаряют и, я надеюсь, будут озарять мою жизнь.
Паника нарастает.
Он приложил руку к сердцу.
Я знаю, что сейчас услышу.
– А сейчас прошу простить меня. С громадным сожалением я вынужден оторваться от вас – и буду теперь считать минуты до нашей новой встречи. Простите меня, Таня. Бизнес…
— Лиз, хочу заметить… — начинает Тофер.
– Бизнес? Какой может быть бизнес здесь? Здесь все отдыхают…
В ужасе оглядываюсь. Сердце по-прежнему бьется неровно. Вдруг это инфаркт?
– Я подумываю купить этот остров. Вместе с отелем, разумеется.
Тофер повествует о своей гордости за то, что он помог мне встать на ноги, о выгодном впечатлении, которое я произвела во время собеседования, о моем вкладе в «Снуп» и о нашем «совместном пути».
– Возможно, это неплохая инвестиция.
Слова едва различимы из-за громкой пронзительной музыки и необычного свиста в ушах. Однако слышать Тофера не обязательно, я и без того понимаю, что он говорит.
– А как вам тут? – Шейх слегка возвысил голос. – Понравилось?
Я поддержал тебя.
Группа местных администраторов в отдалении заметно напряглась. Они наверняка расслышали вопрос и теперь с ужасом и надеждой ждали ответа. На Таню устремились молящие и испуганные взоры.
Я дал тебе шанс.
– Неплохо, – милостиво ответила Садовникова. – Довольно мило.
Без меня тебя здесь не было бы.
У административной верхушки явно отлегло от сердца. Апоплексический американец-директор готов был, кажется, словно давешняя филиппинка из СПА, рухнуть Тане в ноги.
Ты передо мной в долгу.