— Я сейчас разговаривал с Лютером Йерксом. Кто-то из его «лейтенантов» тоже присутствовал в зале и заметил тебя. Я только что узнал, как прошел сегодняшний день. Хотел сам поехать в суд на помощь Джерри, чтобы своими глазами увидеть, что происходит, но доктор Тримбл наложил вето. Он считал, что мое присутствие будет смущать Джерри. Пришлось подчиниться приказам доктора. К тому же у меня было важное дело в Сан-Диего. Я там просидел все утро на совещании, но сразу после его окончания вернулся домой, узнать, как дела. Я приехал сразу после Джерри, но мой сыночек ничего не рассказал. Закрылся, как раковина, спрятался у себя и заперся. Как тебе нравится такая благодарность за все, что мы для него сделали? Как только процесс закончится и с его собственным делом будет покончено, я возьмусь за него и научу выказывать больше почтения.
— Что это значит?
— Это значит, что мы были слишком мягки с ним, баловали его, и теперь сама видишь, что получилось в результате. Ничего. Когда придет время, он у меня сразу сделается паинькой.
Когда он произносил последние слова, его круглая физиономия вдруг стала мерзкой, но лишь на какую-то долю секунды. Он продолжал наслаждаться триумфом. Ликование по поводу публичной победы быстро вернуло ему хорошее настроение. «О господи, — подумала Мэгги, — как я его ненавижу!»
— Но все по порядку! — громко проговорил Фрэнк Гриффит. — Мы выиграли, и это главное. Лютер Йеркс только что подробно рассказал мне обо всем, что произошло в суде сегодня утром. Я знал, что мы заставим этих адвокатишек поджать хвосты и заткнуться. — Он радостно обнял Мэгги рукой за талию и поволок в гостиную. — Пошли, Мэгги, ты была там. Я хочу услышать, что ты обо всем этом думаешь. Не могу наслушаться.
Мэгги не понравилась его вольность, но ей удалось освободиться только в гостиной.
— Что вы хотите услышать? — спросила она.
— Как Элмо заставил их взмолиться о пощаде и как Джерри вел себя. Мое имя было упомянуто?
— Не помню. Что касается Джерри, то он вел себя великолепно. Я горжусь им.
— Я же тебе говорил, что он будет молодцом. Впредь слушай мои слова. Все эти дни вы с Этель носились с ним, как с ребенком, канючили, чтобы не выступал на суде, обращались с ним как с каким-то инвалидом, а я с самого начала знал, что в нем есть закваска, как в его старике. Сейчас тебе придется признать, что я был прав, так ведь?
— Ничего я не признаю, дядя Фрэнк. Это было ужасное испытание для Джерри. Вы бы только видели, как он переживал. Он перенес его только потому… потому что мистер Барретт не стал задавать ему вопросы.
— Чушь. Он бы и твоего дружка Барретта положил на лопатки. Почему, по-твоему, Барретт поджал хвост? Понимал, что ему ничего не светит. Он видел, как мы натаскали Джерри, поэтому и отказался от перекрестного допроса. Решил постараться заработать симпатии зрителей, как подметил Лютер. Однако на самом деле и мне жаль, если ты обидишься, Мэгги, но ты все равно рано или поздно поймешь, что твой дружок Барретт трус. Он испугался допрашивать Джерри.
Мэгги не могла поверить своим ушам. Тупость и бесчувственность Фрэнка Гриффита переходила все мыслимые и немыслимые границы. Ненависть едва не задушила ее. Все эти недели в ней копилось раздражение и злость на него, и сейчас они бились внутри, требуя, чтобы им дали слово. Что дядя сейчас сказал? Что Майк трус?
— Мистер Барретт отказался от перекрестного допроса не потому, что боялся, — наконец выговорила Мэгги, — а потому что он порядочный и добрый человек.
— Порядочный и добрый? — Гриффит запрокинул голову и заржал. — Это самая лучшая шутка, какую я слышал. Адвокатишко, который работает за гонорар, отказывается заработать несколько очков, потому что он… кто?.. хо!.. порядочный и добрый. — Он потряс головой. — Мэгги, ты так же плохо разбираешься в людях, как и твоя мать. Возможно, даже хуже. Послушайте меня, юная леди, вам пора вырасти. Я занимаюсь делом, в котором необходимо знание людей. В один прекрасный день ты еще поблагодаришь меня за то, что я вовремя предупредил тебя. У твоего дружка адвоката во всем теле не найти ни унции храбрости.
— Он такой же смелый, как и вы! — вспыхнула девушка. Этого она не могла вытерпеть. Пришло время дать отпор. — Если хотите знать правду, Майк Барретт отказался от перекрестного допроса Джерри потому, что я попросила его об этом. Существовали и другие причины, в том числе то, что он понимает вашего сына лучше, чем вы. Он был готов пожертвовать частью своего дела, потому что согласился, что речь идет о судьбе Джерри, а это куда больше, чем вы готовы сделать или понять.
Лицо Фрэнка Гриффита исказила отвратительная гримаса.
— Послушайте, юная леди, вы сейчас слишком далеко зашли. Не смей сравнивать меня со своим жеребцом. Он не стал задавать Джерри вопросы, потому что ты попросила его не делать этого? С какой стати он должен слушать тебя, когда на карту поставлена вся его карьера? А может… Нет, я понял… может, ты умеешь заставлять мужчин выполнять свои просьбы, Мэгги, а? Может, некоторые мужики готовы на все ради того, чтобы посидеть с тобой в укромном уголке?
После последних злобных слов Мэгги захотелось ударить его. Будь она мужчиной, она бы схватила его за горло, но он и пытался унизить ее именно потому, что она была женщиной.
«Нет, я стою здесь слева, позади тебя. Большая часть на полу и письменном столе. Кое-что на моей кровати. Какие свиньи!»
— Как подло и низко! — воскликнула она.
«Да, такие уж свиньи… Что, по-твоему, они будут делать сейчас?»
— Я вижу выгоду для Барретта, — продолжал Гриффит, — но не вижу твоей выгоды, Мэгги. Тебе-то что нужно?
«Будут ждать нас снаружи, пожалуй. В любом случае мы явно не превратимся в копчёную салаку».
— О чем с вами можно разговаривать? — Голос девушки дрожал от ярости. — Вы даже не стараетесь понять. Мы с Майком оба хотим одного: жить в мире со своей совестью. Независимо от того, что я могла предложить Майку Барретту, его окончательное решение основывалось на одной вещи, которой я в этом доме давно не видела… На порядочности. — О, как она хотела стереть в порошок этого здорового, улыбающегося сквернослова! — Хотите знать, как это произошло? С удовольствием расскажу. Я пошла к Майку Барретту и рассказала ему, что вы со своими друзьями-мафиози из высшего общества хотите заставить Джерри выступить в качестве свидетеля, несмотря на то что Джерри умоляет вас не делать этого. Куда там, вы были полны решимости заставить его, чтобы переложить вину за деяние Джерри на книгу. И я рассказала Майку то, о чем он уже догадывался сам: что Джерри болен и собирается убить себя, что если он кое-как вытерпит вопросы Дункана, то никогда не переживет перекрестного допроса Майка. Я напомнила Майку, что однажды он уже был свидетелем того, как Джерри пытался покончить жизнь самоубийством. На днях сыщики защиты узнали о том, что он пытался убить себя еще до выхода «Семи минут». Сейчас у него такое состояние, что, если испытание в суде окажется слишком трудным, он попытается вновь. И на этот раз может преуспеть.
Они засмеялись, почти истерически, третий раз за Монашескую ночь.
Лицо Фрэнка Гриффита побелело, как снег.
Там снаружи слышался скрип мебели. Что-то придвинули к двери.
— Что это за чушь собачья? — заорал он. — Где ты нахваталась этой дряни? У своих друзей-порнографистов?
«Это, вероятно, диван из комнаты отдыха, — прошептал Пьер. — Они блокировали дверь, чтобы закрыть нас в этом дерьме. Что мы будем делать сейчас?»
— Неужели вы не можете хоть раз в жизни посмотреть правде в лицо? Мы сейчас говорим не о сказочках, с которыми вы имеете дело в своей рекламе. Мы говорим о жизни вашего сына и о правде. Частные сыщики выяснили, что у Джерри в прошлом году произошел нервный срыв и что он пытался совершить самоубийство. А пару недель назад Джерри принял большую дозу снотворного в своей машине. Его нашел Майк Барретт и спас.
«Ничего, я полагаю. Мы представим, что сидим в деревенском сортире. Слышишь, как жужжат шмели? Там где-то вдалеке мычит корова, разве не так?»
— Так вот оно что! Значит, ты нахваталась этого дерьма у своего дружка Барретта? Как же я сразу не догадался! Надо же сочинить эту дикую историю с самоубийством и вдолбить ее тебе в голову, чтобы промыть мозги… Все эти разговоры о спасении Джерри… Он спас Джерри? Ха!.. Значит, ты обязана ему? Какая скотина! Ты обрабатываешь Этель, чтобы не допустить Джерри в суд, а этот Барретт тем временем выигрывает процесс! И ты клюнула, по-настоящему клюнула на это!
«Да, я слышу это совершенно явно. Ты у нас в деревне. Сейчас летние каникулы, и мы находимся в трёхстах пятидесяти километрах от Щернсберга. У нас там обычный сортир, и иногда, когда он полон, надо закапывать дерьмо».
Наступил момент истины, когда необходимо сказать, что дело не только в Барретте, что она сама спасла Джерри после первой попытки самоубийства, что она возила его в Сан-Франциско к врачу, что она привезла Джерри домой от доктора после звонка Барретта. Но Мэгги не могла заставить себя сказать это. Гриффит все равно не поверит. Но самое худшее — он немедленно бросится к сыну и начнет требовать от него правды. Он доведет Джерри до истерики, сам в конце концов все равно поверит в то, во что захочет поверить, а проигравшим окажется Джерри.
«Мм, я знаю. Копают яму, а потом надевают перчатки и тащат бочку, а потом ее туда опрокидывают».
«И засыпают дерьмо».
— Это правда, — наконец сказала Мэгги. — Если вы не можете принять ее, очень плохо: и для вас, и для Джерри.
«Да, хотя нам надо подождать немного с этим. Надо, собственно, сделать перекур».
— Если бы у меня были мозги, я бы вышвырнул тебя отсюда сию минуту, — злобно заявил Гриффит, не сводя с девушки гневного взгляда. — Но сейчас я вижу, что такое плохое поведение и дурной язык — не твоя вина и ты не несешь ответственности за то, что говоришь. Тебя загипнотизировал своими манипуляциями этот артист Барретт, и ты перестала различать, где правда, а где ложь. Поэтому, возможно, я дам вам еще один шанс, юная леди. Возможно… Сейчас меня больше беспокоит не Джерри, а ты. В таком состоянии ты можешь вляпаться в какое-нибудь дерьмо и впутать всех нас, потому что мы несем за тебя ответственность.
«Хорошо бы, но наши сигареты в пластиковом пакете в лесу».
«Черта с два ты несешь за меня ответственность, скотина, — злобно подумала Мэгги. — Тебя беспокоит только, то, что, выгнав меня, ты наживешь еще одного врага, который может рассказать людям правду о Фрэнке Гриффите».
«Вовсе нет. Я передаю зажжённую сигарету тебе, принимай».
Но она не сказала этих слов, она ждала.
Они пошарили руками в темноте, пока не нашли друг друга, и Эрик смог передать воображаемую сигарету.
— В то же самое время я не позволю, чтобы этот спектакль сошел вам с рук, юная леди, — продолжал Гриффит, все еще пытаясь взять себя в руки. — Я считаю, что ты должна немедленно сделать выбор, на чьей ты стороне. Не забывай, что это я поддерживаю тебя, плачу деньги и мирюсь со многим, с чем никогда не стал бы мириться никакой другой родственник. Ты здесь как сыр в масле катаешься. А сейчас решай, с кем ты — со мной или с ними.
«Чёрт, — сказал Пьер, — Джон Сильвер. Я предпочитаю Мальборо».
— Я ни на чьей стороне, — ответила Мэгги Рассел. — Не на вашей. Не на их. Я за Джерри и его благо.
«К сожалению, приходится довольствоваться тем, что имеем».
Они продолжали таким же образом, пока им не показалось, что совет убрался восвояси. Хотя это, конечно, могло оказаться уловкой. Но враги явно заблокировали выход. Эрик наклонился вперёд и потрогал дверь. Да, так оно и было.
— Значит, так, да? Меня на это не купить, юная леди! Ты говоришь мне, что за Джерри, а хочешь лишь продолжать жировать в этом доме, и одновременно готова отдаться этому адвокатишке-жеребцу, этому бесстрашному сексуальному крестоносцу, который каждую ночь ублажает тебя ниже пояса, чтобы ты играла роль маленькой троянской лошадки в этом доме. Позволь мне тебе кое-что сказать, юная леди. Я уже сыт этим по горло и больше не потерплю. Нельзя играть на обеих сторонах улицы, особенно сейчас, когда ставки так высоки. Есть только одна сторона, моя, и либо ты на ней, либо уходишь отсюда. Я не предоставляю тебе выбора и считаю, что поступаю очень по-джентльменски. Я могу поставить вопрос и по-другому. Тебе нужно место, где жить и есть, и тебе никогда не найти лучшего дома. Ты хочешь остаться среди своих родственников и, как ты сказала, быть рядом с Джерри, так? Ладно, тогда с этой минуты будешь делать то, что я тебе скажу. И я тебе говорю: больше никакого Майка Барретта. Если ты встретишься с этим адвокатишкой хоть один раз, тебе конец, ты будешь уволена и получишь под зад. С этой самой минуты я приказываю тебе больше не встречаться с ним. Если ты надумаешь поехать к нему, можешь не возвращаться. Теперь поняла?
Тогда, вероятно, всё закончилось. Они задумали, что диван должен оставаться там до утра.
Мэгги почувствовала, что вся дрожит.
И в любом случае отпала необходимость ждать атаку со стороны коридора.
— Вы не имеете права распоряжаться моей личной жизнью. Я не принадлежу вам. И вы не оказываете мне никакой благотворительности. Я работаю и отрабатываю свои деньги и право проводить свободное время так, как хочу. Я не крепостная, как ваши жена и сын. Я это я, свободный человек, и я могу встречаться с любым мужчиной, которого выберу. Если им окажется Майк Барретт, я буду встречаться с ним. Я сегодня же намерена встретиться с ним.
«Может, мы включим свет?» — поинтересовался Пьер.
— Мне плевать на то, что ты намерена сделать. Я изложил закон, который должен исполняться в моем доме. Если у тебя свидание с Барреттом, тебе лучше побыстрее отменить его и вычеркнуть этого адвокатишку из своей жизни, коли хочешь остаться здесь. Но если ты все равно собираешься отправиться вечером к нему, Мэгги, лучше сначала собери свои чемоданы. Решай. Ответ мне нужен прямо сейчас. Ты уходишь или остаешься?
«Нет, чёрт возьми! Вспомни, что мы находимся в деревенском сортире, а не в загаженной комнате».
Мэгги хотела плюнуть ему в лицо, убежать, навсегда освободиться от его гнета.
«Но нам надо, пожалуй, открыть окно?»
И она хотела Майка Барретта, если после того, что произошло сегодня, он не изменил к ней отношения.
«Нет, чёрт возьми, окна намертво закреплены проволокой».
Но потом она мысленно поднялась наверх и по пути к своей комнате задержалась у комнаты Джерри.
«Конечно, это была гениальная идея заматывать окна».
Впереди Джерри ждут черные дни.
«Да, и они знают сейчас, что мы должны открыть окно. Подними занавеску, и увидим».
Как она могла бросить юношу прямо сейчас, один на один с таким чудовищем?
Пьер, осторожно ступая по облитому полу, добрался до письменного стола, так чтобы иметь возможность наклониться вперёд и приподнять занавеску. Потом они с минуту вглядывались в темноту и дождь, но не увидели ничего. Вонь начала становиться невыносимой.
Мэгги заколебалась.
Может, члены совета стояли там под дождём и ждали, пока они откроют окно? Ждали, пока кто-то из них выпрыгнет наружу, чтобы пройти вокруг через главный вход, пробраться внутрь и отодвинуть диван? Или они собрались у главного входа? Все эти варианты выглядели вполне правдоподобными.
Она вспомнила старинную загадку, которая заканчивалась вопросительным знаком.
Пьер шарил руками по письменному столу, чтобы найти плоскогубцы. Время от времени, когда его рука натыкалась на что-то не то, он взрывался ругательствами. Потом повозился немного со стальной проволокой на оконных запорах. В конце концов смог отворить окно и высунулся наружу, чтобы поискать глазами спрятавшихся членов совета.
«Леди или тигр»?
В комнату ворвался холодный свежий воздух.
Да.
«Если они находятся там, снаружи, то смогут увидеть нас. Но мы их не различим, если зажжем свет, — заметил Пьер. — Однако пора подумать, как хотя бы слегка прибраться».
Кого же ей сейчас выбрать? И что случится после этого?
«Да, и тогда нам придётся отодвинуть диван. Может, стоит подождать ещё немного?»
До четверти шестого Майк Барретт не беспокоился.
Они вертели ситуацию и так и этак. Выходит, относительно собранного дерьма всё оказалось правдой. Не составляло труда, кстати, понять, где члены совета хранили его, продолжая накапливать. Но они наверняка не собирались довольствоваться тем, чтобы просто швырнуть всё наугад в комнату Эрика и Пьера. Вероятно, они задумали сперва пленить Эрика, притащить куда-нибудь и связать, для того чтобы облить его из ведра «повсеместно». Но сейчас они остались без своего дерьма. И, наверное, посчитали, что справились с умиротворением. Хотя существовала возможность, что они ждут у главного входа в жилой корпус, чтобы перехватить того, кто попытается оттащить диван. Сейчас они вряд ли испытывали желание ворваться в изгвазданную, пропахшую комнату. Нет, вероятно, они разошлись по домам или стояли в ожидании у главного входа. Или пошли умиротворять других.
Он вернулся в контору к пяти, не ожидая никаких звонков от Мэгги Рассел, и Донна подтвердила, что та не звонила. Майк и не ждал от Мэгги пунктуальности, потому что большинство женщин, особенно самые женственные, редко бывают точны, а он считал, что Мэгги относится к их числу.
Так или этак, не годилось сидеть в деревенском сортире всю оставшуюся ночь.
Барретт попытался занять себя материалами по оставшимся свидетелям, хотя и так знал, что это слабое, почти никчемное воинство. Он принялся искать папку с материалами по Касси Макгро, спасительнице защиты, женщине, способной сотворить чудо, их богине Афине.
«Вот что мы сделаем, — сказал Эрик. — Я выпрыгну через окно и обегу дом с другой стороны за еловой изгородью. Потом попытаюсь проверить, чист ли горизонт, а потом пойду внутрь и уберу диван. Если я доберусь до дивана, то скажу, что я там. Ты же приготовься закрыть окно на случай, если они пойдут в атаку снова. Там в темноте я наверняка справлюсь».
Найдя папку, Майк погрузился в чтение. Он понимал, что времени осталось не больше двух-трех дней, а потом все будет зависеть именно от Касси. Но как ни старался, он не мог сосредоточиться на ее прошлом, потому что его интересовала Касси сегодняшняя. Время от времени Барретт бросал взгляды на открытую дверь, вздрагивал от каждого скрипа и ждал, когда появится живая Касси Макгро в лице Мэгги Рассел.
Пять минут, десять, пятнадцать. Целая вечность.
Мэгги нет.
На шестнадцатой минуте он отложил папку с Касси из прошлого и встал, чтобы приготовиться к встрече с Касси из настоящего.
Барретт слонялся по кабинету, опустошал пепельницы, поправлял подушки на диване, подобрал нитку, наткнулся на стол и все время прислушивался к жужжанию электрических часов на столе. Двадцать минут, двадцать пять, половина шестого.
Мэгги нет.
Может, трубка поможет успокоиться, подумал Майк и достал ее из кармана пиджака. Он нашел кисет, набил трубку и закурил, но пыхал так быстро, что трубка сразу нагрелась. Теперь Майк Барретт уже не степенно расхаживал по кабинету, а быстро мерил его шагами.
Он боялся взглянуть на часы, но в конце концов не выдержал и бросил взгляд.
Без пяти шесть.
«Уверен?»
Майк стоял у высокого окна и мрачно смотрел на машины внизу, крошечные фигурки людей на улицах, но среди них не было Мэгги Рассел.
«Да. Никто ведь не запрещает убегать от членов совета. Они никогда не смогут представить это так, как будто я удрал от обыска в связи с незаконным курением. Выходит, у меня есть право убежать».
Он попытался объяснить ее опоздание. Причин могло быть множество. Возможно, он ослышался, когда речь шла о времени встречи.
Или несчастный случай? В Лос-Анджелесе на дорогах постоянно происходили аварии. Мэгги могла попасть в аварию где-нибудь на шоссе между Палисэйдз и Лос-Анджелесом.
«И получить только лишение выходных за неподчинение приказу? Это, конечно, того стоит».
Или болезнь. Утром в зале суда Мэгги выглядела прекрасно, но человеческая плоть слаба и подвержена миллиону недугов. Она устала и, возможно, сейчас лежит в постели с высокой температурой.
«Тогда так и поступим. Операция Говняная Месть начинается».
Или работа. В конце концов, у нее была работа, и, может, тетя Этель дала ей поручение, которое и задержало ее.
Эрик надел кроссовки. Забравшись на письменный стол, чтобы добраться до окна, он положил руку прямо в кучу кала.
Или Джерри. Джерри пощадили в суде, но сам факт появления в зале мог оказаться слишком тяжелым испытанием для его ослабленной нервной системы. Может, у него произошел нервный срыв, и Мэгги, помогая ему, совсем забыла о времени.
Спрыгнув на землю за окном, он сразу же метнулся в сторону, чтобы избежать возможной атаки. Но никто, похоже, не ждал его на улице. Чистый воздух ощущался как глоток холодной воды, когда тебя одолевает жажда.
Но если так, она бы позвонила или попросила кого-то позвонить. Конечно, Мэгги могла потерять сознание или погибнуть… Нет, конечно же, с ней все в порядке, но, как бы там ни было, за последний час телефон не звонил ни разу.
Потом он крался вокруг дома вдоль еловой изгороди. Пока ничто не предвещало опасности.
Майк Барретт отвернулся от окна и посмотрел на открытую дверь. Интересно, когда вернется Эйб и что он скажет, увидев ждущего Барретта.
У наружной двери он не увидел ни одного человека. Возможно, они ждали внутри в коридоре? Там было самое удобное место для засады.
Все выходило, как они и предсказывали. Сейчас, в двадцать минут седьмого, он был вынужден взглянуть правде в глаза. Под словом «они» подразумевались Зелкин, Сэнфорд и Кимура. Во время перерыва они вынесли единодушный вердикт. День был на исходе, но до спасительного сна оставалось еще много времени.
На всякий случай он прошёлся вокруг двух ближайших жилых корпусов. Нигде не горел свет, за исключением комнаты Силверхиелма на втором этаже в Малой Медведице. Эрик вскарабкался на один из больших вязов. Да, они сидели там внутри и болтали. Второй этаж, третья дверь с правой стороны.
Зелкин сказал: «Если эта почтовая открытка существует», «я верю осязаемому» и «ты все еще веришь?».
Ага. Тогда, вероятно, горизонт был чист. Он всё равно открыл входную дверь в Кассиопею рывком, чтобы возможная засада разоблачила себя.
Сейчас безжалостный голос в его мозгу впервые ответил: «Эйб, я не знаю…»
Ни звука. Нигде никакого движения.
Кто-то показался в дверях. Барретт быстро поднял голову, и его охватило разочарование. Это была Донна Новик с плащом, переброшенным через руку.
Он позволил входной двери закрыться за собой. Оставался чулан уборщицы с правой стороны. Распахнув входную дверь настежь, так чтобы оставить себе путь для отступления, он рывком открыл дверь чулана, пока входная ещё не успела захлопнуться.
— Если нет заданий, босс, я пойду домой.
Нет, там тоже никого не было.
— Спасибо, Донна, ничего… — Но оставалось последнее дело: необходимо сообщить Мэгги, что она ему устроила и что он о ней думал. — Окажите мне одну услугу перед тем, как пойдете домой.
Тогда он включил свет в коридоре. Ни звука, абсолютная тишина.
— Конечно, босс.
Члены совета могли, конечно, ждать в какой-нибудь комнате на его пути по коридору. Стоило им его ущучить, он оказался бы в плену одномоментно. В конце коридора находилась только запертая дверь в квартиру коменданта.
— У вас же есть телефон мисс Рассел? Я хочу, чтобы вы позвонили ей, позвали к телефону, а потом я возьму трубку, и вы пойдете домой. Это займет одну секунду. Если ответит кто-то другой, это маловероятно, но все же… не говорите о нашей конторе или обо мне. Хорошо?
Он шёл вперёд, бесстрашно открывая и закрывая дверь за дверью. Повсюду только спящие ученики реальной школы.
— Все поняла.
Выходит, умиротворение закончилось.
Донна исчезла, а Майк вернулся к окну, рассеянно глядя на темнеющую улицу. Он молил Бога, чтобы с Мэгги случилось какое-нибудь мелкое происшествие, чтобы она немного приболела, но только не предала.
Из приемной донесся приглушенный голос Донны, разговаривавшей по телефону.
Он постучал в свою комнату, прежде чем отодвинул диван, и объяснил, почему это заняло так много времени.
Барретт подошел к столу. Его рука нависла над светящейся кнопкой, но Донна уже вошла в его кабинет с листом бумаги в руке.
Когда они включили свет, урон оказался сильнее, чем они предполагали. Весь пол был перепачкан, частично они заляпали всё это сами, когда на ощупь двигались в темноте. Залитой оказалась кровать Пьера и весь письменный стол. Кое-где от брызг досталось и книжным полкам.
— Что случилось? — тревожно спросил он.
«Ага, — сказал Пьер. — В чулане уборщицы есть всё, что нам надо. Вёдра, тряпки, моющие средства и резиновые скребки. Все… Какие они все-таки свиньи…»
— Я набрала номер мисс Рассел, телефон долго звонил, и я уже собиралась положить трубку, когда подошел мужчина.
«Хуже чем свиньи. Ты знаешь, свиньи это как Полифем. Так вот. Но Силверхиелма ждёт сюрприз этой ночью, какого он и представить себе не мог».
— Пожилой или молодой?
При помощи резиновых скребков им удалось собрать достаточно много мочи, смешанной с калом, так что жёлтое пластмассовое ведро заполнилось более чем наполовину.
— Это был Фрэнк Гриффит.
— Черт побери!
Потом они потратили два часа на уборку в комнате, всё время с окнами, открытыми нараспашку, и с открытой дверью. Распухший мешок для белья они вынесли в чулан уборщицы. Время перевалило за три, когда они закончили. Свет наверху в комнате Силверхиелма погас уже около половины второго.
— Я сказала, что хотела бы поговорить с мисс Рассел, а он ответил, — она посмотрела на лист бумаги, — что «мисс Рассел больше не живет здесь. Она улетела сегодня в Нью-Йорк и будет теперь жить там». Я хотела узнать ее нью-йоркский адрес, но он положил трубку. Позвонить ему еще раз и спросить?
В конце концов они снова поставили комод перед дверью и закрепили проволокой оконные крючки.
— Нет, — едва слышно ответил Майк Барретт. — В этом нет необходимости. Спасибо, Донна. Можете идти.
«Это должно занять примерно десять минут, — сказал Эрик, — потом я вернусь. Первый, кого ты услышишь бегущим, буду я».
— До завтра, босс.
Спустя пять минут он прошёлся два раза вокруг Малой Медведицы по большому кругу. Везде царили тишина и покой.
— Да, до завтра.
Входная дверь оказалась открытой.
Барретт остался один и почувствовал внутри холод и пустоту.
Он крался шаг за шагом вверх по лестнице на второй этаж. В коридоре остановился и прислушался. Кто-то храпел, конечно, в одной из дальних комнат. И более ни звука. Он шёл в третью комнату с правой стороны.
Он был не в силах пошевелиться. Да и куда же теперь идти?
Он медленно открыл заветную дверь. Закрыл её за собой. Постоял неподвижно полминуты, прислушиваясь к ровному дыханию двух обитателей комнаты.
В руке он держал жёлтое пластмассовое ведро.
Майк задержался в дверях приемной, чтобы выключить свет. В этот миг зазвонил телефон на столе Донны. Сердце Барретта забилось. Он в два шага приблизился к столу.
Его целью был именно Силверхиелм. Но который из двух?
— Алло?
Он положил руку на выключатель и задумался. Ошибка стоила бы слишком дорого. Ему требовалось увидеть две вещи. Потом он включил и сразу же выключил свет. Прислушался. Всё то же спокойное дыхание.
— Майк, это я.
Силверхиелм спал, значит, слева. На спине. Розетка для бра над кроватями и лампы на письменном столе находилась под столом.
Это была Мэгги.
— Где ты, Мэгги?
Он осторожно поставил ведро. Зловоние начало распространяться по комнате. Существовала опасность, что они почувствуют запах во сне и откроют глаза. Он все-таки полез под письменный стол и вскорости нащупал там сетевую вилку. Но одновременно задел ногою стул, так что послышался тихий скрип. Второй парень беспокойно зашевелился. Следовало поспешить, но при этом держать себя в руках, иначе всё провалилось бы. Он вытащил вилку из розетки и медленно выбрался из-под письменного стола. Переставил стулья на середину комнаты. Потом поднял пластмассовое ведро и свободной рукой осторожно нащупал край подушки Силверхиелма. Сейчас о неудаче не могло быть и речи.
— В телефонной будке на заправке «Тексако» в квартале от дома. Я не могла позвонить раньше.
Он торопливо опрокинул ведро прямо на голову спящего Силверхиелма и вышел, закрыв за собой дверь как можно тише.
— Твой дядя сказал, что ты уехала…
Пробегая по коридору, он услышал истерический крик Силверхиелма и звук падения мебели в комнате, которую только что покинул. Спустя пятьдесят секунд он снова находился около клюшки для хоккея с мячом и кресла позади закреплённого соответствующим образом комода.
— Ты говорил с ним?
Снова звучал только дождь. Эрик посчитал свой пульс указательным пальцем на шее. Пятьдесят ударов, почти состояние отдыха. Это означало, по крайней мере, что тело успокоилось независимо от рассуждений разума о вариантах мести членов совета. Прошло довольно много времени, прежде чем Пьер нарушил тишину, Эрик даже подумал, что он спит.
— Моя секретарша разговаривала.
«Ты бросил дерьмо в его комнату?» — поинтересовался Пьер.
— Да, я ушла из дому. Между нами произошло объяснение, и я ушла.
«Нет, я подошёл к нему и надел ведро ему на лицо».
— А открытка Касси Макгро… она у тебя?
«Ты с ума сошёл».
Он ждал ответа с замирающим сердцем.
«Вовсе нет. Это худший вариант для Силверхиелма и его обещаний умиротворения».
— Майк, я сейчас…
«Они поколотят тебя на всю катушку».
— Она у тебя? — повторил он.
«Силверхиелм всё равно станет посмешищем».
— Нет.
Они засунули Библию между дверной ручкой и дверным косяком. Если бы кто-нибудь попытался открыть библейский замок среди ночи, они успели бы проснуться.
— Нет?
— Послушай, я все объясню позже. Пожалуйста, приезжай сюда. Мне нужна твоя помощь. Я больше не могу оставаться в этой будке. Я все тебе расскажу, когда ты приедешь. Буду ждать около заправки. Приедешь, Майк?
Эрик заснул сразу же и спал без сновидений, пока будильник не заставил его выпрыгнуть из кровати и инстинктивно схватиться за клюшку.
— Не знаю, — ответил он и положил трубку.
Сейчас настал день после Монашеской ночи. Эрик достал красную рубашку, чтобы кровь не слишком бросалась в глаза, когда, вероятно, случится неизбежное.
Но через полчаса он был на бульваре Сансет в Пэсифик-Палисэйдз и увидел Мэгги на тротуаре рядом с заправочной станцией «Тексако». Мэгги стояла к нему спиной и, прикрывая глаза ладонью от света фонарей, смотрела на холм, на котором стоял дом Гриффитов.
Но за завтраком старший по столу Силверхиелм отсутствовал. В остальном всё выглядело как обычно. Народ посматривал на Эрика тайком, но в этом не виделось ничего странного, скорей всего их удивляло, что он, вопреки всем ожиданиям, остался целым и невредимым после Монашеской ночи.
Майк Барретт не знал, что заставило его приехать сюда.
Но, увидев под фонарем девушку с развевающимися на ветру волосами, он понял причину. Он приехал сюда, потому что любил и хотел узнать, почему она предала его любовь. Он приехал, потому что все влюбленные дураки, а он оказался самым большим дураком. Он приехал, потому что ему больше некуда было ехать ни как адвокату, ни как человеку. Он был в тупике.
Хотя история с жёлтым ведром уже начала распространяться по школе. Потому что, когда Эрик шёл из столовой, к нему подошли двое из первого класса гимназии и спросили, правда ли, что он фактически вылил дерьмо в лицо Силверхиелма. Эрик ответил, что он, естественно, не мог сделать ничего подобного с руководителем Совета. Хотя, с другой стороны, речь, наверное, шла о том самом дерьме, которое Силверхиелм пытался бросить ему в лицо, но промахнулся.
Майк Барретт заехал на заправку, подкатил к колонкам и попросил залить бак.
А потом он подмигнул первоклассникам и быстро выскочил из столовой.
Потом направился к Мэгги, которая заметила его, лишь когда он подошел почти вплотную.
Истории с дерьмом, таким образом, уже к обеду предстояло распространиться. С естественной массой домыслов и фантастических деталей. Это означало, что после обеда, в крайнем случае ужина, члены совета постараются изловить его для расправы. Но что именно они задумали сделать?
Ее губы задрожали, она прижала ко рту кулак, и ему показалось, что девушка вот-вот расплачется.
После обеда уроки шли своим чередом. Ему вернули вторую контрольную за этот семестр с отметкой «ВА», стало быть, он успел за полгода восполнить свои пробелы в математике. Да и вообще, теперь не ожидалось плохих отметок, поскольку времени под арестом более чем хватало, чтобы наверстать физику и химию.
— О Майк!.. — воскликнула Мэгги. — Я думала, ты не приедешь. — Потом она обняла его и прильнула головой к его груди. — Ты даже не знаешь, как я хотела, чтобы ты приехал. Слава богу, что ты приехал.
Барретт отстранил Мэгги и так стиснул ее плечи, что она вздрогнула от боли.
Но мысли о предстоящей расплате не могли его не тревожить. Самое главное, что ему теперь предстояло, — никоим образом не утратить лица в противостоянии Силверхиелму. Небольшая или даже приличная трёпка не лишила бы Эрика морального преимущества. Но понимал ли это свежеиспеченный префект? Какого рода УНИЖЕНИЕ он спланировал? Имелся ли у совета вариант мести вообще? Принцип «око за око, зуб за зуб» был маловероятен. Придя к власти на волне критики реалистов, буквально с первого дня получить такой облом… Впервые в истории Щернсберга. За чьей еще спиной могли более смеяться?
— Что с тобой? — сердито спросил он. — Почему ты меня обманула?
Силверхиелм не пришёл также и на обед. Школа уже бурлила от подробных сведений о подвиге Эрика. Он, конечно, отнекивался на словах, но подтверждал гипотезы выражением лица.
— Не злись на меня, Майк. Я не виновата. Я не хотела обманывать тебя. Просто все пошло не так, как надо. Ты даже представить себе не можешь, что произошло между Фрэнком Гриффитом и мной в этом ужасном доме. У меня не было времени объяснить по телефону, потому что я не хотела отвлекаться от наблюдения за домом. Из телефонной будки не видна подъездная дорога к нему. Она видна только отсюда. Я должна следить, чтобы не упустить шанс.
Скорей всего, после ужина ему предстояло держать ответ за свой ночной поступок. Ясно, мстители могут подождать до наступления темноты. А вот полезут ли в комнату, где можно нарваться на клюшку? Хотя почему нет, если двое недавних узников мыслили о дымных факелах со склада самообороны.
— Мэгги, бога ради, ты несешь какую-то чепуху. Расскажи мне, что произошло? Где адрес Касси?
И потому надобно, полагал Эрик, спровоцировать столкновение сразу же после, а лучше во время вечерней трапезы. У всех на глазах. Он покажет зрителям, что не боится кулаков префекта. А завести Силверхиелма не составляло труда. Если бы он явился, конечно.
— У меня его нет, — в отчаянии ответила девушка. — Дай мне объяснить…
И Силверхиелм явился. Он уже сидел за столом, когда Эрик, как ни в чем не бывало, вступил в наполовину заполненный зал. По пути к своему месту он приостановился за спиной префекта и буквально кожей ощутил напряженную тишину зала.
— Ну, объясняй.
Потом демонстративно и шумно втянул носом воздух.
Она бросила взгляд поверх его плеча в сторону холма и быстро заговорила:
«Странно, — сказал он. — По-моему, здесь пахнет дерьмом. Вам не кажется? — Этот вопрос был адресован публике. — Неужели ты не помылся как следует, Силверхиелм?»
— Я не обманывала тебя, если ты это подумал. После того как я вышла из зала суда, я сделала несколько остановок по дороге домой… Я гордилась твоим поступком, Майк… но, когда я приехала домой, там был дядя Фрэнк. Обычно он работает до вечера. А тут уехал из города, рано закончил дела и решил вернуться домой, а не в контору. Он разговаривал в кабинете по телефону, и я не могла пробраться к столу. Я же тебе говорила, что открытка лежит там. В нижнем ящике, под стопкой писем, на которые я должна ответить. Я переоделась, надеясь, что он уйдет из кабинета. Когда я спустилась, чтобы посмотреть, ушел он или нет, он как раз выходил из кабинета. Он был весел. Ты отказался от перекрестного допроса Джерри…
Народ разразился приступом смеха. Большинство, видимо, просто не смогло удержаться, несмотря на опасность конфронтации с префектом. Кое-кто, осекаясь, прикрывал рот ладонями.
— Еще бы ему не веселиться, — с горечью произнес Барретт.
Силверхиелм вскочил и голосом, в котором сквозь истерические нотки проглядывало едва сдерживаемое желание расплакаться, закричал, что Эрик должен пойти, и сесть, и заткнуться, и что они, конечно, позаботятся об Эрике быстрее некуда.
— Я никак не могла попасть в кабинет, потому что он хотел поговорить со мной, выслушать мое мнение о том, что произошло в суде. Слово за слово, он начал говорить гадости о Джерри, потом о тебе, и я не выдержала. Я взорвалась и рассказала ему всю правду. Ну, не всю, конечно, я не стала говорить об открытке…
«Ладно, успокойся, — ответил Эрик, — я просто подумал, что тебе стоило помыться получше, раз уж ты сидишь за столом и всё такое».
— Что он сказал?
А потом он повернулся и пошёл, демонстративно принюхиваясь, по проходу между столами под аккомпанемент новых взрывов смеха.
Вопрос сейчас состоял в том, насколько далеко следовало зайти такой дорогой во время самой трапезы. Это означало каким-то образом сжечь все мосты за собой. Означало также, что ему уже во время следующей встречи в столовой, когда бы таковая ни случилась, требовалось продолжать в том же духе. Пока кто-то не сдастся первым. Сам-то он не собирался капитулировать. То есть для префекта не было возможности выиграть, какую бы грандиозную трёпку он ни устроил. Поэтому вперёд, и только вперёд.
— Он не поверил. Сказал, что с помощью этой лжи ты стараешься промыть мне мозги, чтобы я уговорила его не разрешать Джерри выступать в суде свидетелем. У нас произошла ужасная ссора, Майк, просто кошмарная. Он объявил мне ультиматум. Если я хочу остаться в доме, работать на него и находиться около Джерри, я должна поклясться больше не встречаться с тобой. Мы не должны были видеться даже сегодня. Если я буду стоять на своем, тогда мне лучше собрать чемоданы и уйти. Я не знала, что делать. Предстояло выбирать: оставить Джерри на милость отца или отказаться от тебя. В тот момент я совсем забыла о карточке Касси Макгро. Если бы я осталась дома на условиях дяди Фрэнка, я могла бы достать открытку и как-нибудь переправить тебе, по крайней мере мне казалось, что могу сделать это до окончания процесса. Но… но не это повлияло на мое решение. Я не могла… Не знаю, как это сказать, Майк… Я не могла согласиться больше не встречаться с тобой.
После молитвы он крикнул Силверхиелму, что запах чувствуется по всему столу, а потом пожелал приятного аппетита.
Майк Барретт был глубоко тронут. Это был тот редкий миг, когда чувства воплотились в словах. Он взял ее за плечи и прижал к себе.
Силверхиелм не ответил. Спустя немного Эрик снова дал знать о себе.
— Я рад, — прошептал Майк. — Я испытываю те же самые чувства, Мэгги.
«Ну и как тебе дерьмо четырёхклассников и членов совета? Наверное, повкуснее, чем наше, из реальной школы?»
Несколько секунд Мэгги блаженствовала в его объятиях, потом ее глаза раскрылись и она сказала:
Силверхиелм не ответил.
— Я почти забыла о Касси Макгро, Майк. Ведь она для тебя очень важна, да?
— Да.
«Хотя дерьмо-то отчасти твоё собственное. Если повезло, оно и попало тебе в рот».
Странно, что Силверхиелму удавалось держать себя в руках. В этом виделось что-то зловещее. Неужели он так хорошо все рассчитал? И теперь проводит свой план без малейших колебаний.
— Майк, боюсь, я все испортила, — объявила она, освобождаясь из его объятий. — Я сообщила дяде Фрэнку, что собираюсь встретиться с тобой сегодня вечером. Он еще больше разъярился и приказал мне немедленно убираться из дома и больше никогда там не показываться. Он велел мне собрать самые необходимые вещи, а остальное пришлет, когда я поселюсь на новом месте. Немедленно собираться и проваливать — таков был его приказ, но самое худшее заключалось в том, что он ни на минуту не оставлял меня одну. Я хотела схитрить и сказала, что мне нужно забрать личные вещи у него из стола, но он не пустил меня в кабинет. Он велел забирать одежду и катиться. Потом поднялся со мной наверх, стоял в дверях и следил, как я собираюсь. После этого пошел со мной вниз, забрал ключи от дома и ждал, пока я не выйду, чтобы запереть за мной дверь. Я принесла чемоданы сюда… Они возле водоохладителя.
— И открытка Касси Макгро по-прежнему лежит у него в столе?
По окончании ужина четырёхклассникам, старшим по столам и членам совета полагалось покидать столовую ранее прочих гимназистов и учеников реальной школы. Эрик тоже мог бы смыться поскорее, да не имело смысла. Во-первых, они поймают его в любом случае, а во-вторых, если показать, что боишься, это никак не поможет заработать очки в свою пользу. Надо победить в следующем раунде. То есть не проявлять страха. Лучше всего спровоцировать Силверхиелма здесь и сейчас — в столовой. Это ослабило бы эффект трёпки после ужина.
— Да, извини. Я чувствую себя ужасно из-за того, что подвела тебя. Когда я пришла сюда, то не могла тебе сразу позвонить, потому что из телефонной будки не видно подъездной дороги к дому дяди Фрэнка. Я решила подождать, может, он уедет. Как только это произойдет, я собиралась пробраться в дом и взять открытку.
«Похоже, наше сегодняшнее меню тебя совсем не интересует, Шлем из Дерьма. Что-то не нравится?» — вопросил Эрик с деланым сочувствием, однако, акцентируя прозвище. Отныне ему предстояло использовать только это имя. Рано или поздно оно должно было приклеиться.
— Мэгги, ты должна проникнуть в дом сегодня же вечером. Это возможно? Ты сказала, что он забрал ключи?
Силверхиелм положил нож и вилку и ударил кулаком по столу. Но не поднял взгляд от тарелки. Хорошо, сейчас он уже заводится.
— От парадной двери, — кивнула девушка. Она открыла сумочку и достала металлический ключ. — Но он забыл о ключе от черного хода, которым пользуются слуги. С его помощью я могу попасть в дом. Но как я попаду туда, если там дядя Фрэнк?
«А если шоколадный пудинг на десерт? — продолжил Эрик. — И с таким золотистым ванильным соусом, а? Тогда я, наверное, смогу получить твою порцию, Шлем из Дерьма?»
— Никак. Его нужно выманить из дома.
Сейчас наконец его уловка сработала. Силверхиелм поднялся со своего места.
— Каким образом?
Эрик тоже встал и сделал два шага назад. Теперь стена прикрывала его с тыла.
После недолгих раздумий Барретт неожиданно улыбнулся.
Он заложил руки за спину и правой рукой взялся крепко за левое запястье. Ему требовалось сконцентрироваться на трёх вещах:
— Придумал. Может, и сработает. По крайней мере, стоит попробовать. Сейчас все сгодится. Лютер Йеркс в городе?
Не падать, не позволять сбить себя на пол, что бы ни случилось.
— Да. Он звонил дяде Фрэнку перед нашей ссорой.
Не бить в ответ, что бы ни случилось.
— Где он живет?
Не плакать, не показывать боли и, кроме того, продолжать издеваться, что бы ни случилось.
— Последнее время в Бель-Эйре.
Силверхиелм остановился прямо перед ним. У него был истерический вид, и дрожало всё тело.
— У него там есть секретарша?
Шум в столовой затих. Краешком одного глаза Эрик увидел, как публика с дальних столов взлетела на стулья, чтобы обеспечить обзор. А краешком другого — что директор и дежурный учитель продолжают есть и разговаривать, как будто не замечают и не ведают, что грядет столкновение. До которого менее трёх метров.
— Да. Когда звонит Йеркс, она всегда первой берет трубку.
— Хорошо, попробуем.
Эрик хотел встретиться глазами с Силверхиелмом. Но все равно на первом плане возник папаша то ли с собачьим хлыстом, то ли с рожком для обуви. Он почувствовал, как правая рука крепче сжала за спиной левое запястье, как напряглись мышцы бёдер и живота. Он повернулся чуточку боком, чтобы защититься от удара коленом в пах. Только в случае прямого в лицо ему следовало уклониться. При любых других движениях префекта — буквально столбенеть, что бы ни случилось.
Он взял Мэгги за руку и повел к бензоколонке.
Он ощутил свои мысли как отдалённое эхо, словно они принадлежали другому человеку, стоящему в стороне.