– До сих пор трясет всю. Но вроде ничего не сломала.

— Пусть совесть тебя не мучит, приятель. Через час, а может, и раньше, тебя заберут к себе федералы. Им ты можешь рассказать правду. Возможно, среди них будет парень по фамилии Харрингтон. Ему ты можешь рассказать вообще все, но если ты проболтаешься копам, своим приятелям или даже своей невесте, что это я застрелил Шеймаса, — мне конец. Рано или поздно террористы узнают, что произошло, и тогда меня убьют. Ты понял?

Хотела спросить Полуянова, как она выглядит – но не стала. Наверняка кошмарно.

— Почему я должен тебе верить?

Милицейские сирены выли совсем уж рядом, и Дима деловито произнес:

— Потому что это, как ни странно, правда.

– Ты номер той «девятки» запомнила?

Солдат быстро заморгал. В его широко раскрытых глазах мелькнули недоумение и непонимание, но страх понемногу рассеивался.

Надя не сомневалась ни секунды:

— Но я думаю, мне лучше...

– Да. Н 200 Н К. Двадцать третий регион. Я сразу, как они к нам прицепились, посмотрела. На всякий случай.

— Думать от тебя не требуется. Либо ты сделаешь, как я тебе сказал, либо нет. Сейчас я хочу знать, как ты поступишь. Решай скорее, — поторопил я его.

– Умничка, – расплылся в улыбке Дима. – А то у меня в памяти провал. Только помню, что местные, краснодарские. Но основные цифры из головы вон, хоть убей.

Несколько мгновений Райан напряженно, мучительно соображал, но я ясно видел, что ему очень хочется мне поверить. Вряд ли он притворялся: на такую убедительную игру мог быть способен только гениальный актер.

– Ну, ты же водитель, на дороге сосредоточен, а я твой штурман. Мне по должности положено все детали запоминать. – Надя тоже растянула губы в слабой улыбке.

— О\'кей, я сделаю, как ты говорил, — сказал он наконец.

– Значит, гаишники найдут мерзавцев в два счета, – продолжил свою мысль журналист. – Тем более что их тачка тоже теперь битая.

— Только не обманывай меня, приятель. От этого зависит моя жизнь. И не только моя — десятки, сотни людей могут умереть, если ты солжешь.

А Надя задумчиво произнесла:

— Я не лгу.

– Хорошо же в Краснодарском крае учат «чайников».

И он уставился на рукоятку пистолета, торчавшую из моего кармана. Он смотрел на нее так пристально, что мне пришлось пощелкать пальцами у него перед носом, чтобы привлечь его внимание.

– Хорошо, если бы все было так просто, – процедил Полуянов.

— Расскажи-ка мне, что именно ты должен будешь сделать. Что я тебе велел?

В этот миг завизжали автомобильные тормоза. Сверху, с дороги, полыхнул прожектор, донесся мужской крик:

— Я ничего не должен говорить копам, но должен рассказать все ФБР.

– Есть кто живой?

— Молодец!

– Не прошло и получаса, – с иронией констатировал журналист. – А ведь за нами поток машин шел. Видели, конечно, что случилось. Но никто не остановился. Добрые в России люди.

Кажется, мне удалось добиться своего, но я хотел быть уверен на сто процентов, что Райан меня не подведет.

– Я б сама не остановилась. Ночью, в горах, – малодушно призналась Надя.

— Еще одно, Дэвид... Моя жизнь в твоих руках, так что постарайся не облажаться, договорились?

– Мы здесь! – замахал руками Полуянов.

— Я не подведу. Ведь я твой должник.

– Носилки нужны? – крикнули с дороги.

— Ни слова легавым! — повторил я на всякий случай. — Разговаривать можно только с агентами ФБР. Ты понял?

– Нет! – прокричал в ответ Дима.

— Я все понял, — ответил Райан на удивление серьезно. — Ты как... как разведчик-нелегал, который работает под прикрытием в чужой стране.

А Митрофанова неожиданно для себя самой расхохоталась.

— В самую точку, приятель! Слава богу... Ты уловил самую суть. А теперь мне пора идти. Дай мне минут десять, потом можешь звать полицию. Усек?

– Ты чего? – удивился Полуянов.

— Да.

Но девушка не ответила. Просто вдыхала горный воздух, грелась в холодном свете звезд, ощущала шершавую кору древнего, много повидавшего дерева. И была счастлива: несмотря ни на что, она жива. И рядом с ней Дима.

Я поднялся.

* * *

Райан посмотрел на меня. Ему явно хотелось что-то сказать. Я немного подождал.

Формальности тянулись бесконечно долго. Первым делом, хотя Надя с Димой и отнекивались, обоих отвезли в травмпункт. Переломов и вывихов не обнаружили, констатировали лишь многочисленные ссадины и синяки. И сотрясение мозга, конечно. Велели:

— Спасибо, что спас меня, — проговорил он с трудом. — И... желаю удачи.

– Ждите в коридоре, сейчас справки выпишем.

— Удача мне понадобится! — сказал я.

– Да зачем они нам? – Наде хотелось поскорее сбежать из учреждения, несмотря на поздний час, наводненного болящими.

Вынув из кармана кольт, я зашвырнул его в реку и побежал так быстро, как только позволяли заболоченные заросли. Примерно с четверть часа я двигался на север, пока не достиг настоящего, густого леса. Там я снова поправил ремни протеза, немного отдышался и попытался собраться с мыслями.

– Как – зачем? – удивился травматолог. – Вы попали в аварию, получили легкие телесные повреждения! Потом с виновника взыщете по суду расходы на лечение и за моральный ущерб.

Что мне делать дальше?

– Вряд ли мы с ним судиться будем, – усмехнулся Полуянов.

Возвращаться к Джерри?

– Мое дело документ вам выдать, – пожал плечами врач. На секунду взглянул в Надино осунувшееся лицо и посоветовал Диме: – Водки ей купи и выпить заставь. Тут за углом ларек.

Как?

– Ох, я и сам бы выпил, – оживился журналист, когда они вышли за дверь.

Пешедралом — вот как!

«Будет, что об отпуске вспомнить, – мелькнула мысль у Нади. – Ночь, провинциальный травмпункт, и мы с любимым человеком пьем паленую водку из ларька!»

Плам-Айленд представляет собой вытянутую песчаную отмель, расположенную почти параллельно океанскому побережью северного Массачусетса. На всех картах он обозначен как остров, но во время отлива Плам-Айленд оказывается соединен с материком узкой полоской заболоченной земли. Оттуда, где я находился, добраться до острова не составляло труда: для этого нужно было только повернуть на восток и пробраться через обнажившийся с отливом перешеек. Чтобы не привлекать внимания, на берег следовало выйти в районе заповедника. Я помнил, что в этом месте ширина острова составляет всего около четверти мили. Мне оставалось только пройти эти четверть мили и по пляжу добраться до дома Джерри Маккагана. Возвращение должно было занять от силы час.

Но вслух она произнесла:

Я еще немного подумал об этом и, найдя свой план достаточно разумным, уже собрался было двинуться дальше, когда в моем извращенном мозгу промелькнула новая идея.

– Лучше не надо, Дим. Мы ж еще в ГАИ не были – вдруг тебя заставят в трубочку дышать?

И она была гораздо лучше.

– Да, Надька. Ты, как всегда, мудрая, – грустно вздохнул Полуянов. И лукаво добавил: – Но скучная смертельно!

Гораздо, гораздо лучше!

– О тебе, дураке, забочусь, – ответила девушка ему в тон.

Увы, человек слаб.

Впрочем, беспокоилась зря – о том, чтоб дыхнуть, речи на посту ДПС не зашло. Деловитый (и сам с запахом спиртного) капитан чуть ни с порога огорошил:

Как это я сказал — «сделаю, что могу»? Но ведь я действительно спас операцию, и теперь она передо мной в долгу.

– Пробили мы уже ваших обидчиков. Порадовать нечем – номера на их тачке краденые. Сняты позавчера в Геленджике, с 412-го «Москвича», заявление об утрате поступило тогда же. А просто черную «девятку» искать бесполезно. – Он развел руками. – Их в крае зарегистрировано больше десяти тысяч.

– Эта вся навороченная была, – вспомнила Надя. – Диски такие красивые, глушитель хромированный.

Гаишник лишь хмыкнул:

– Полезная, конечно, деталь.

Мазнул взглядом по Наде, хмуро воззрился на Полуянова. Подытожил:

Я поднялся и вместо того, чтобы двигаться на восток, в сторону Плам-Айленда, повернул на запад, к шоссе. Некоторое время я продирался сквозь густые ежевичные заросли, потом миновал старое кладбище. Наконец деревья расступились, и я увидел впереди шоссе. Так, прекрасно... Теперь уже недалеко. Я снова повернул на север, прячась в зарослях вдоль дороги. Почти перед самым Ньюберипортом я залег в лесу напротив заправочной станции, которую заметил еще днем.

– Так что дела у нас с вами хреновые. Виновника аварии установить невозможно. И свидетелей нет.

– Перед нами «Мазда» ехала, красная. Новенькая совсем, – вспомнила Митрофанова. – В номере, кажется, единичка была. И восьмерка. Может, ее найти? Они наверняка все видели. Хотя бы в зеркало заднего вида.

– И кто этим будем заниматься? – хрюкнул капитан.

Надя растерялась:

– Как – кто? Вы. Ну или не вы, а группа разбора.

Тут и Полуянов улыбнулся. А гаишник ласково, будто ребенку, сказал:

– У группы разбора в производстве – полсотни дел. С летальными исходами. С наездами на пешеходов. А у вас – легкие телесные.

– Вы еще скажите, что мы сами во всем виноваты, – буркнула Митрофанова.

– Чем вы недовольны, вообще не понимаю, – пожал плечами капитан. – Сами целы. Машину чинить не надо, возмещать ущерб тоже. Вы ведь тачку напрокат брали?

– Ну, – коротко кивнул Полуянов.

– Значит, застрахована она по расширенному КАСКО. Вне зависимости от причины аварии, возмещается полная стоимость. Так что заявляйте завтра с утра в контору, где машину арендовали, берите у них новую, если дадут, и нам голову не морочьте.

– Вот и поговорили, – подытожила Надя, когда они вышли из будки поста. Повернулась к Диме: – А ты-то чего молчал?

– Потому что сразу понял: дело тухлое, – вздохнул журналист. – И расследовать его никто не станет. Если мы, конечно, денег не предложим.

– За зарплату менты – или кто они теперь, полицейские? – значит, не работают, – протянула Митрофанова.

И внимательно посмотрела на Диму:

– А ты сам-то что думаешь? Хулиганство? Случайность?

– Боюсь, что нет, – поморщился он.

– Я тоже боюсь, – согласилась Надя. – И что нам теперь делать?

– Как – что? – Журналист взглянул на нее даже с недоумением. – Естественно, самим разбираться. Кто нам эту случайность устроил и зачем.

И всем своим видом показывает: он не отступится, он – герой. А ей вот – особенно сейчас – совсем не хотелось быть героиней. Зарыться бы носом в подушку или хотя бы прижаться к Диминому плечу и просто выплакаться.

Надя поежилась – по спине полз противный холодок.

– Замерзла? – Полуянов накрыл ее плечо своей лапой.

– Да нет. От нервов, наверно, – жалобно вымолвила девушка. – Еще и ночь бессонная…

Дима взглянул на часы, неохотно признал:

– Поспать, конечно, надо.

– Только сначала как-то домой бы добраться.

– Куда? – Полуянов спросил с удивлением.

– Ну, в смысле, в гостиницу, – поправилась она.

– А я вот думаю… – начал Полуянов, но договорить не успел.

Из милицейской будки выскочил давешний капитан, крикнул:

– Эй, пострадавшие! Не уехали еще? Сюда давайте. У меня экипаж в Приморск едет, подбросит вас.

Отказываться они не стали.

Времени было что-то около десяти, но заправка уже закрылась на ночь. Все же я оставался в укрытии до тех пор, пока не убедился, что на станции нет ни одного человека. Выбрав момент, когда шоссе ненадолго опустело, я перебежал на другую сторону.

И к четырем утра уже миновали неизбежное на въезде во все небольшие городки кладбище.

– Куда вам в Приморске? – неохотно поинтересовался милицейский водитель.

Заправочная станция действительно была пуста, и платный телефон-автомат оказался в полной исправности. Отсюда я мог позвонить Саманте, не боясь, что наш разговор будет перехвачен.

«Ворчать будет, что до гостиницы от трассы крюк».

Я подобрал с земли увесистый камень и после нескольких неудачных попыток сумел разбить фонарь, освещавший зону обслуживания станции.

Надя обаятельно улыбнулась и приготовилась его уговаривать.

Потом я бросил в автомат четвертак и набрал номер Саманты.

Однако Полуянов ее опередил:

— Алло?

– На автостанции выйдем. Она через километр, прямо на шоссе.

— Саманта, это я. Ты должна заехать за мной. Я нахожусь на заправочной станции на шоссе номер один у южного выезда из Ньюберипорта. Жду пятнадцать минут, потом ухожу.

– Знаю, – кивнул гаишник и сразу повеселел.

Прежде чем она успела что-то сказать, я повесил трубку и поспешил скрыться в темноте.

– Но… – Девушка удивленно взглянула на Диму.

Ее «ягуар» цвета бордо появился буквально минут через десять. Саманта и впрямь торопилась: я заметил, что ее плащ надет прямо на ночную рубашку. Глаза смотрели недоверчиво, губы были сжаты решительно и яростно. Не говоря ни слова, она распахнула передо мной дверцу.

– Нормально, Надя. Прогуляемся.

Я уселся на переднее сиденье, Саманта развернула машину, и мы помчались назад, в Ньюберипорт.

И зыркнул сурово: не спорь, мол.

— Майкл, что ты себе... — начала она, но я заставил ее замолчать, положив ей на бедро руку.

Надя обиженно отвернулась.

И набросилась на него, лишь когда вышли из милицейского «Форда»:

— Сначала выслушай меня... Ты должна знать, что произошло. «Сыновья» планируют серию терактов. Мы пробрались на военную базу Национальной гвардии, чтобы украсть взрывчатку. На наше несчастье, там оставался дежурный солдат. Прежде чем Шеймас успел его схватить, солдат вызвал легавых, и нам пришлось сматываться. Джеки убежал вперед, а мы отстали, потому что с нами был этот чертов Райан. Потом он упал, и Шеймас решил убить его, потому что парень видел наши лица. Чтобы спасти солдата, мне пришлось застрелить Шеймаса. Перед тем как оставить его, я объяснил парню, что я агент ФБР и что он не должен ничего рассказывать полицейским — только федералам. Я говорил очень убедительно, и мне кажется, что он сделает все так, как я сказал.

– Что ты с ними миндальничаешь?! Отвезли бы, не расклеились!

Некоторое время Саманта переваривала услышанное.

– А ты что, действительно собралась возвращаться в гостиницу?

— Кто еще в этом участвовал? — спросила она наконец.

– Не понимаю тебя, – растерянно пробормотала Митрофанова.

— Нас было только трое: Шеймас, Джеки и я.

Полуянов сказал снисходительно:

Она подумала еще немного.

– Жить надоело? Прямиком решила в их лапы? Они знали, на какой мы машине. А уж выяснить, где мы живем, еще проще.

— Ты уверен, что солдат не выложит всю историю полицейским? — спросила Саманта после небольшой паузы.

– Господи, Дима, – ахнула девушка. – Неужели ты думаешь… что все настолько серьезно?

— Ручаться, конечно, не могу, но мне кажется, он будет дожидаться ФБР. Впрочем, на твоем месте я бы не стал тянуть резину, а позвонил кому следует.

– В любом случае рисковать тобой я не могу, – отрезал он. – Кстати. В восемь утра из Краснодара есть самолет до Москвы.

— Хорошо. А теперь помолчи немного. Мой телефон защищен от прослушивания, я позабочусь обо всем прямо сейчас.

– Я согласна, – поспешно откликнулась она. – Но только вместе с тобой.

Она сняла трубку автомобильного спутникового телефона и связалась с кем-то, кто сообщил ей, что агенты ФБР уже едут в Роули. Потом Саманта попросила соединить ее со Стивеном Харрингтоном. Рассказав ему в двух словах, что произошло, она попросила его как можно скорее забрать специалиста Райана у копов под тем предлогом, что дело расследуется ФБР. Закончив разговор, Саманта положила трубку на рычаг и послала мне воздушный поцелуй.

– Исключено.

— Ты отлично справился, Майкл. Если б не ты, наша операция накрылась бы, — сказала она и улыбнулась, но меня нельзя было купить так легко. И я мысленно поклялся, что не дам себе размякнуть.

– Ты прекрасно знаешь: я тебя не брошу, – вздохнула Надя. И устало добавила: – Значит, надо искать, где нам жить. Что ты предлагаешь?

* * *

— Ты чертовски права, — сказал я. — Я спас всю операцию, и не только потому, что научил солдата, что и кому он должен говорить. Я мог бы сам сдаться легавым. Тогда моя легенда была бы раскрыта, и тебе пришлось бы вывести меня из игры. В этом последнем случае ты не получила бы ничего: вы могли бы арестовать Джеки за попытку ограбления, и только. Джерри, Трахнутый и прочие остались бы в стороне и сделались бы еще более осторожными. И в миллион раз более подозрительными. Кстати, напоминаю еще раз: не показывайся вблизи дома Джерри в этой своей лиловой тачке. Она слишком бросается в глаза.

…Предложил Полуянов настоящую душегубку. На окраине городка, километрах в трех от моря, на пыльной, немощеной улице. Постучали во двор, один из многих, на калитке которого красовалась табличка: «СДАЮ ЖИЛЬЕ». Выглянул сонный хозяин. Заученно оттарабанил:

Саманта кивнула.

– Стольник за койко-место, деньги вперед.

— Извини. Я приехала туда сегодня только для того, чтобы удостовериться, что у тебя все в порядке, а заодно изучить местность вокруг особняка. А что, кто-нибудь что-нибудь говорил?

Паспортов не спросил, даже именами не поинтересовался. Принял оплату, провел их в домик. Буркнул:

— Никто ничего не говорил, но ты все равно больше этого не делай. Трахнутый — парень наблюдательный, он замечает вещи, на которые другие не обращают внимания. И пешком по берегу разгуливать тоже не стоит, даже если ты собираешься меня о чем-то предупредить. Пока у тебя есть я, ты можешь расслабиться. И постарайся поменьше меня опекать, дай мне развернуться как следует, и ты не пожалеешь.

– Сортир направо. Летний душ во дворе.

Она кивнула. Саманта прекрасно понимала, что совершила ошибку и что я прав, поставив ее на место.

И утопал на хозяйскую половину.

Вскоре мы добрались до Ньюберипорта. Саманта проехала по Стейт-стрит, свернула на Плезант и остановила «ягуар» на площадке позади своего магазинчика. Выключив фары, она посмотрела на меня. Очевидно, она почувствовала, что я чего-то от нее хочу.

Новое жилище представляло собой компактный фанерный домик – крайний слева в унылом ряду таких же, наскоро сколоченных будок. По площади – не больше кухни в хрущевке. Окно крошечное и почему-то под потолком. Внутреннее убранство спартанское: две узкие кровати. Вешалка. Трехногая тумбочка (чтоб не упала, опирается на кирпич). Да голая лампочка под потолком.

Надя присела на жесткую кровать. От постельного белья пахло хозяйственным мылом, от пола – хлоркой.

— Что? — спросила она.

– Как писал Зощенко, спи скорей, ибо твоя подушка нужна другому, – пробормотала она.

— Будем разговаривать здесь или поднимемся к тебе?

– В армии и похуже бывало, – беспечно прокомментировал Полуянов.

— Мы вроде уже обо всем договорились.

А Митрофанова поискала глазами зеркало (не нашла) и растерянно добавила:

— Не обо всем, — не сдавался я.

– Но мне даже не во что переодеться. И лицо протереть надо. И крем мой нужен. И, и… шампунь, гель для душа.

— Что еще тебе нужно, Майкл? Лучше не серди меня. Я уже сказала тебе, что ты отлично справился со сложной ситуацией, так чего же еще?

Он ласково обнял ее:

— Ты и в самом деле думаешь, что я удовлетворюсь просто похлопыванием по спине? Ведь я действительно спас операцию!

– Надюшка, ну не ищи ты проблемы там, где их нет. Мы ж не в лесу! Купим тебе все, что нужно! До утра только подожди. А сейчас поспала бы ты! На тебе лица нет.

Саманта полезла в сумочку и достала пачку сигарет. Она предложила мне закурить, но я отказался, и она закурила сама.

– А, смысла уже нет спать. Почти шесть, – вздохнула она.

— Что ты хочешь? — спросила она напрямик.

Но на ветхий топчан, не раздеваясь, прилегла, закрыла глаза. И сразу голова закружилась, и кровать уже вроде кажется не столь жесткой…

— Я хочу миллион долларов. По полмиллиона за головы Джерри и Трахнутого, если вам удастся их осудить.

А Полуянов долго еще курил у открытого окошка.

— Ты хочешь денег? — недоверчиво переспросила Саманта.

– Чего спать не ложишься? – сонным голосом проворчала Митрофанова.

— Да, хочу. ФБР выплачивало мне пособие — около пятисот баксов в неделю, но ведь это сущая ерунда! Я хочу обеспечить себя на всю жизнь. Сейчас мне предоставилась такая возможность, и я не собираюсь ее упускать.

– Думаю, – коротко откликнулся тот.

— И ты требуешь миллион?! Не будь таким наивным, Майкл; МИ-шесть никогда не пойдет на...

А Надя внезапно, рывком провалилась в сон. Ей снились гонки, дороги, аварии. И атаковавшая их «девятка» присутствовала – за рулем почему-то сидела милая библиотекарша из Института моря, Зинаида Николаевна.

— Еще как пойдет! — перебил я. — Ты была права, Саманта: «Сыновья Кухулина» не какие-нибудь прожектеры или болтуны. Это ребята серьезные. Ты что-нибудь слышала о группировке, которая называет себя «Настоящая ИРА»?

А Дима склонился над ней. Прислушался к ровному дыханию. И на цыпочках, чтобы не разбудить, вышел из комнаты.

— Да, слышала. Это группа «несогласных» республиканцев, отколовшаяся от ИРА после объявления перемирия. О них можно не беспокоиться, их слишком мало...

* * *

Митрич шоферил чуть не с рождения – еще когда грудным был, папаня давал за руль подержаться. Потому насчет профессии себе никогда голову не ломал. Водить машину – и точка. Грузовик, легковушку, автобус – без разницы. Главное, чтоб постоянно картинка за окном менялась и деньги платили.

— Ты действительно так считаешь? А у меня другие данные. Насколько я знаю, Джерри и Трахнутый надеются заключить союз с НИРА, и произойти это должно в течение ближайших месяцев. Джерри, не тратя время попусту, рассчитывает организовать несколько боевых ячеек и осуществить широкомасштабную серию террористических актов. К Рождеству он и Трахнутый планируют взорвать значительное количество частных коммерческих предприятий и фирм, чтобы получить признание и одобрение НИРА. После этого они перейдут к политическим убийствам. «Сыновья Кухулина» будут убивать британских дипломатов, бизнесменов, высокопоставленных армейских офицеров в отставке. Как видишь, все очень, очень серьезно, и я — единственный человек, который может уничтожить группу Джерри, прежде чем она начнет действовать. Я спасу множество жизней, предотвращу значительный материальный ущерб, а кроме того, твоя служба наконец-то возьмет подонков на горячем. Другой возможности просто не существует. «Сыновья Кухулина» — крутые парни, и никакими угрозами и давлением их не проймешь. Они заточили по здоровенному зубу и на ИРА, и на британцев, и на американское правительство — на всех, кто стоит у них на пути. И они по-настоящему опасны.

Карьеры сделать – допустим, до начальника гаража дорасти – никогда не планировал. Зачем ему? Мороки много, а прибавка в зарплате небольшая. Лучше уж виртуозно исполнять, что умеет, – баранку вертеть. У шофера, даже если он на голом окладе сидит, вариантов подзаработать всегда полно.

Саманта смерила меня презрительным взглядом.

И крутил руль почти до полтинника. На персоналке, на автобусе рейсовом. Таксовал на «Фольксвагене» собственном. А на старости лет все-таки довелось выбиться в начальники.

— Если все это правда, тогда ты просто обязан сделать так, чтобы они...

Еще пару лет назад в Приморске все хлебные точки держали гости с Кавказа. К автовокзалу или к пляжу русских не подпускали. Только и удавалось клиентов «от бордюра» брать. А потом вдруг почти революция свершилась. Горцев из городка стали выдавливать, а частным водителям – местным – предложили в сообщество объединиться. Митрич (как и коллеги) сначала кривился. Боялся: только перепишут всех и после в налоговую стуканут. Но те немногие, кто согласился, рассказывали: это удобно. Точку себе сам выбираешь – восточные гости больше пикнуть не смеют. И платишь только диспетчеру за то, что заказы подбросит.

— Давай не будем говорить об обязанностях. Сегодня у меня была идеальная возможность выйти из этого грязного дельца. Ты знаешь об этом не хуже меня, как знаешь и то, что, если бы я воспользовался этой возможностью, ты не сумела бы мне помешать. К примеру, я мог сдаться полиции, и тогда — конец моей маскировке, но... я этого не сделал. И мне пришлось убить человека. Я убил своего приятеля, чтобы спасти жизнь этому увальню Райану.

Решил попробовать – пошло дело! Куда приятней не рыскать больше по городу, а ждать, пока диспетчер вызовет или когда клиент к тебе сам подойдет.

— Но Шеймас вовсе не был твоим...

А скоро ему, как самому солидному из всей их братии, повышение предложили. Сначала у пляжа клиентов зазывал. Получалось неплохо, народ за представительным пожилым мужчиной шел охотно. А потом и вовсе доверили за всей точкой надзирать. Хлопот особых нет, денежка капает. Наскучит стоять-прогуливаться – всегда можно самому клиента доставить, это только приветствовалось.

— Неважно, был или не был. Главное, это было нелегко, понятно? Одним словом, я уже пошел на определенные жертвы, и, если ты хочешь, чтобы ваша операция имела продолжение, позаботься о том, чтобы я получил деньги. В конце концов, что такое миллион для важной государственной службы вроде МИ-шесть? Эта сумма наверняка не превышает и одной десятой процента ее годового бюджета. Миллион долларов для МИ-шесть — ерунда, мелочь. А если дело выгорит, это будет грандиозный успех. Благодарность янки, престиж, разнообразные повышения и награждения и тому подобное...

В общем, начальствовал.

Саманта немного подумала:

Но и баранку крутил. Для души.

— Что ж, мне кажется, я могла бы попытаться. От этого, я думаю, вреда не будет.

Сегодня выехал с утра пораньше по холодку. И почти у дома, на Вишневой, пассажир голосует. Парень. Вида в целом приличного, но всклокоченный. Накануне хорошо погулял, наверно. И еще странность: вроде не встречал его никогда, но лицо знакомым кажется.

— Черт побери, ты не только попытаешься — ты сделаешь это!

Митрич притормозил. Приветливо улыбнулся клиенту, пригласил:

— Я ничего не могу обещать, дорогой, но я постараюсь узнать, что можно сделать, — сказала она.

– Прошу!

Я покачал головой:

И лишь когда тот уселся, спросил:

— Нет, мне это не подходит. Не нужно ничего узнавать, детка. Мы договоримся сейчас и договоримся со всей определенностью, а уже завтра ты должна будешь выполнить свою часть договора. Мне нужна полная амнистия со стороны мексиканских и испанских властей, еще вы должны будете уничтожить мое досье и выплатить мне миллион долларов за сведения, которые помогут вам привлечь к судебной ответственности Трахнутого и Джерри.

– Куда вас доставить?

Саманта в последний раз затянулась, раздавила окурок в пепельнице и достала из пачки новую сигарету.

Новое правило: никогда, прежде чем пассажир в машину не погрузился, не спрашивать: «Куда ехать?» Все теперь как в Европе, блин!

— Ну? — спросил я.

– К Институту моря, – спокойно попросил парень. – На пляж.

Она посмотрела на меня и кивнула.

Митрич взглянул на него в заднее зеркало. И понял наконец, где видел. На фотографии, что ему показывали вчера.

— О\'кей, Майкл, — сказала Саманта негромко.

Вот уж верно говорят: кто рано встает, тому бог дает. Проснулся до зари – и улыбнулась ему неслыханная удача.

— Ты сделаешь все, о чем я тебе сказал?

Только б не спугнуть!

— Да, сделаю.

И Митрич спокойно озвучил таксу:

— Вот и хорошо. У тебя нет чего-нибудь попить? Я просто умираю от жажды.

– Двести рублей, как обычно.

Саманта сунула руку за сиденье и достала бутылку минеральной воды. Я поднес ее к губам и осушил практически одним глотком.

С тех, кто по виду курортник, обычно по триста до коммерческого пляжа брали, но в данном случае главное – не профит, а чтоб с крючка не сорвался.

— Можешь зайти ко мне, принять душ, — предложила она.

– Договорились, – кивнул парень.

— Нет. — Я слегка пожал плечами.

Такси выехало с тихой Вишневой, влилось в поток машин, спешащих к морю. А прежде чем вывернуть на трассу, Митрич просительным тоном сказал:

— Что ты собираешься делать дальше? — спросила Саманта, и в ее голосе снова послышалась озабоченность.

– Вы не против, если я на секунду у магазина тормозну? Сигареты закончились.

— Мне нужно вернуться на Плам-Айленд и все объяснить Трахнутому. Скажу, что потерял Шеймаса и солдата в темноте и не знаю, что с ними случилось.

– Могу угостить. – Пассажир протянул ему пачку пижонских, американских.

Саманта ненадолго задумалась и произнесла:

– Не, я такие не могу. Мне б «примочки» родной, – виновато пробормотал водитель. – Да вы не бойтесь, я мигом!

— О\'кей, я договорюсь, чтобы ФБР взяло расследование на себя. Завтра они опубликуют соответствующее коммюнике для прессы. В нем можно будет сказать, что имела место неудачная попытка ограбления военной базы, что грабители взяли одного из военнослужащих в заложники, но он сумел сбежать.

Остановился, выскочил из машины, нырнул в магазинчик, тут же вытащил телефон. Стекла здесь, знал, тонированные, с улицы не заметят.

— Шеймас работал у Джерри, поэтому, после того как вы найдете тело, вам придется послать агентов в его строительную фирму, чтобы взять показания у всех, с кем он работал. Если этого не сделать, Джерри и Трахнутый могут насторожиться, — сказал я.

На другом конце провода откликнулись мигом:

– Да?

— Разумеется, мы пошлем туда своих людей и даже вызовем на допрос самого Джерри. Чего-то подобного он наверняка ожидает. Надеюсь, теперь нам удастся получить судебное разрешение на прослушивание его телефонов, хотя в этой стране власти относятся к подобным вопросам, пожалуй, чересчур щепетильно.

И мужчина быстро и тихо отрапортовал:

— Делайте что хотите, только не припутывайте к этому меня. Я не стану носить с собой никаких микрофонов!

– Парень, которого фотку показывали, у меня в машине. В Институт моря везу.

— Я и не собиралась просить тебя о чем-то подобном. Ты и так делаешь для нас достаточно много, — ответила Саманта, и по ее губам вновь скользнула улыбка.

* * *

— Вот и хорошо.

Беспокоил Хозяина журналист. Реально беспокоил.

Она моргнула, словно собираясь что-то сказать. Я опустил оконное стекло, чтобы не пропахнуть табачным дымом.

Почему он едет в институт на рассвете? Что хочет там найти? Продолжает свою тему про безвинно погибшую девицу Лидку? То был бы идеальный вариант.

— Скажи, Майкл... мне нужно знать: нельзя было не убивать Шеймаса?

Однако нужно иметь в виду и другие расклады. В том числе самые неблагоприятные. Нет хуже недооценить противника.

— Спроси у солдата, он тебе расскажет. Вопрос стоял так: или он, или мы.

В любом случае, и охрана выставлена на всех постах, и ребята, что территорию патрулируют, предупреждены. Парень незамеченным шагу не ступит.

— О\'кей, — проговорила она негромко.

* * *

— Ну все, мне пора, — сказал я. — Отвези меня к дороге, которая ведет на Плам-Айленд, оттуда я сам доберусь.

Путей, чтоб проникнуть в Институт моря, существовало несколько.

Саманта кивнула, затушила сигарету и включила мотор. В молчании мы доехали до въезда в заповедник. В этот поздний час там не было ни единой живой души и никто не мог видеть, как я выхожу из ее машины.

Официальный – по пропуску – Полуянову не подходил.