Джоди Пиколт
Коричневой бумагой.[i]
Разве недостаточно того, что я признался публично?
Март 2000 года
Сейлем-Фоллз,
Нью-Хэмпшир
Второй худший день в жизни Эдди Пибоди случился тогда, когда одновременно сломались и холодильник, и посудомоечная машина, как будто эти два агрегата были давними любовниками, не представлявшими себе жизни друг без друга. Для любого человека это суровое испытание, но учитывая, что Эдди являлась владелицей закусочной «Приятного аппетита!», поломка превращалась в катастрофу невиданных масштабов. Эдди стояла, прижав руки к металлической дверце большого холодильника, как будто могла одной силой веры заставить его мотор работать.
Решение, что важнее — здоровье или потеря потенциального дохода, далось непросто. Десять килограммов сухого льда — все, что могла предложить аптека, — роли не сыграли бы. Через несколько часов Эдди придется вылить подливку и куриный суп и выбросить тушеное мясо, приготовленное только сегодня утром.
— Похоже, — сказала она после некоторого размышления, — мне придется слепить снеговика.
— Сейчас? — удивилась Делайла, повар. Скрестив на груди сильные, как у кузнеца, руки, она нахмурилась. — Знаешь, Эдди, я никогда не слушала, как вокруг болтают, что ты немного чокнутая, но…
— Засуну его в холодильник. Может быть, еда не успеет испортиться, пока придет мастер.
— Снеговик растает, — возразила Делайла, но Эдди видела, что она обдумывает ее идею.
— Тогда мы вытрем воду и слепим нового.
— Надеюсь, посетителей ты не будешь в это вовлекать?
— Буду, — ответила Эдди. — Попрошу их нам помочь. Принесешь сапожки для Хло?
В десять утра в закусочной было малолюдно. Из шести столиков заняты были всего два: за одним сидела мама с малышкой, за которым какой-то мужчина делового вида смахивал с ноутбука крошки кекса. За стойкой ссутулились двое пожилых завсегдатаев, Стюарт и Уоллес. Они пили кофе и обсуждали последние местные новости, вычитанные в газете.
— Дамы и господа! — объявила Эдди. — Мы рады вам сообщить, что в нашем заведении начинается зимний карнавал. Первый этап — конкурс снеговых скульптур, и если вы все на минутку выйдете на задний двор, то мы сможем начать.
— Там чертовски холодно! — воскликнул Уоллес.
— Конечно, холодно. Иначе это был бы летний карнавал. Победитель конкурса получит… месяц бесплатных завтраков.
Стюарт с Уоллесом пожали плечами — хороший знак. Малышка запрыгала на сиденье, как попкорн на сковороде. Только мужчина остался безучастным. Когда остальные поспешили на улицу, Эдди подошла к его столику.
— Послушайте, — опередил ее бизнесмен, — я не хочу лепить снеговиков, понятно? Я пришел сюда только для того, чтобы позавтракать.
— А мы сейчас не обслуживаем клиентов. Мы лепим снеговиков.
Эдди подарила ему свою самую очаровательную улыбку.
Посетитель, похоже, растерялся. Он швырнул на стол деньги, взял свою куртку и ноутбук и поднялся.
— Вы все чокнутые!
Эдди посмотрела ему вслед.
— Да, — пробормотала она. — Так и говорят.
На улице Стюарт с Уоллесом, обмотавшись шарфами, сооружали огромного броненосца. Делайла вылепила из снега курочку, ножку ягненка и вьющуюся фасоль. Малышка, которую запихнули в зимний комбинезон серого цвета, лежала на спине, изображая ангела. Однажды Хло спросила: «Небеса выше или ниже того места, откуда падает снег?»
— Тебе чертовски повезло, — сказала Делайла, обращаясь к Эдди. — А если бы не было снега?
— Когда это у нас в марте не было снега? Кроме того, разве это называется «повезло»? «Повезло» — это если бы мастер пришел вчера.
Эдди как будто напророчила. Раздался мужской голос:
— Есть кто-нибудь?
— Мы здесь, на заднем дворе.
Эдди расстроилась, увидев вместо мастера по ремонту холодильников молодого полицейского. Тот как раз показался из-за угла.
— Привет, Оррен! Пришел выпить кофейку?
— Да нет, Эдди. Я тут по работе.
Эдди растерялась. Неужели бухгалтер уже успел донести в отдел здравоохранения? Но разве полицейский обладает достаточными полномочиями, чтобы заставить ее закрыть заведение? Не успела она высказать свои сомнения вслух, как полицейский продолжил:
— Речь идет о твоем отце, — покраснев, объяснил он. — Его арестовали.
Эдди с такой скоростью влетела в полицейский участок, что чуть не снесла двойные двери с петель. За ней ворвался морозный воздух.
— Святые угодники! — воскликнул дежурный сержант. — Надеюсь, Куртманш хорошо спрятался.
— Где он? — требовательно спросила Эдди.
— Дай угадаю. Наверное, укрылся в мужском туалете, в кабинке. Или просочился через пустые шкафчики в дежурку. — Сержант почесал подбородок. — Представь, я однажды спрятался в багажнике полицейской машины, когда моя жена вышла на тропу войны.
— Я имела в виду не офицера Куртманша, — сквозь зубы сказала Эдди, — а своего отца.
— А-а, Рой в обезьяннике. — Он поморщился, как будто что-то вспомнил. — Но если ты хочешь, чтобы его освободили, все равно придется побеседовать с Уэсом, поскольку это он его арестовал. — Дежурный снял трубку. — Присядь, Эдди. Я скажу, когда Уэс освободится.
Эдди нахмурилась.
— Уверена, я и сама узнаю. Скунса слышно по запаху, даже когда его еще не видно.
— Зачем же, Эдди, говорить так о человеке, который спас жизнь твоему отцу?
В синей форме полицейского, со значком, сверкающим, словно третий глаз, Уэс Куртманш был довольно красив, и женщины в городке Сейлем-Фоллз втайне мечтали о том, чтобы совершить какое-нибудь преступление и привлечь к себе его внимание. Однако Эдди лишь мельком взглянула на него и подумала — уже не в первый раз! — что некоторые мужчины должны рождаться с определенным сроком годности.
— По-твоему, арестовать шестидесятипятилетнего старика означает спасти ему жизнь? — гневно спросила Эдди.
Уэс взял ее за локоть и неспешно повел по коридору, подальше от любопытных ушей и глаз дежурного сержанта.
— Твой отец опять сел пьяным за руль, Эдди.
Ее щеки запылали. Ни для кого в Сейлем-Фоллз не было секретом, что Рой Пибоди прикладывается к бутылке, но в прошлом месяце он зашел слишком далеко — врезался в памятник Джайлса Кори, богатого фермера, пострадавшего во время охоты пуритан на ведьм. Права у Роя отобрали. И Эдди, ради его же безопасности, избавилась от машины. Ее собственная «мазда» стояла у закусочной. На чем же он ездил?
Как будто прочитав ее мысли, Уэс сказал:
— Он ехал по аварийной полосе по дороге № 10 на газонокосилке.
— На газонокосилке? — переспросила Эдди. — Уэс, этот тарантас больше семи километров в час выдать не может.
— Тридцати. Но дело не в этом. Суть в том, что у него нет водительского удостоверения. А чтобы сесть за руль любого транспортного средства с мотором и ехать по улице, нужны права.
— Возможно, возникла крайняя необходимость…
— Похоже, что именно так и было, Эдди. Мы также изъяли у него непочатую литровую бутылку водки. — Уэс помолчал. — Он возвращался домой из ликеро-водочного магазина в Северном Хейверхилле. — Он увидел, что Эдди потерла виски. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Ты уже мне помог, Уэс! Черт, я имею в виду то, что ты арестовал человека, который решил прокатиться на газонокосилке. Тебя, разумеется, наградят Пурпурным сердцем. Или как-то еще отметят твои подвиги по защите общественной безопасности.
— Подожди секунду. Верно, я обеспечивал безопасность… но безопасность Роя. А если бы из-за поворота вылетел грузовик и переехал твоего отца? А если бы он уснул за рулем?
— Я могу его сейчас забрать?
Уэс задумчиво посмотрел на нее. Эдди показалось, что он копается у нее в мозгах, внимательно изучает одни мысли и отбрасывает в сторону другие. Она закрыла глаза.
— Конечно, — ответил Уэс. — Иди за мной.
Он провел ее по коридору в комнату в глубине полицейского участка. Здесь находился стол, за которым сидел еще один полицейский, стояла высокая стойка с чернильными подушечками для снятия отпечатков пальцев, а чуть дальше виднелись три крошечные камеры. Уэс коснулся ее плеча.
— Я не стану его регистрировать, Эдди.
— Да ты просто благодетель!
Он засмеялся и отошел. Она услышала, как заскрипела, открываясь, решетчатая дверь, как будто меч вытащили из ножен.
— Угадай, кто к тебе пришел, Рой.
Голос ее отца тек елеем, словно мед.
— Моя Маргарет?
— Боюсь, что нет. Маргарет умерла пять лет назад.
Они показались из-за угла. Уэс тащил ее отца на себе.
Рой Пибоди был красивым мужчиной: густые седые волосы, словно голубиное оперение, и голубые глаза, скрывающие какую-то тайну.
— Эдди! — обрадовался он, увидев дочь. — С днем рождения! Он бросился к ней. Эдди чуть не упала.
— Папа, прекрати. Я отвезу тебя домой.
Уэс засунул большой палец за ремень.
— Тебе помочь довести его до машины?
— Нет, спасибо. Мы сами справимся.
В эту секунду отец показался ей еще легче и невесомее, чем Хло. Они причудливыми зигзагами направились к выходу, словно участники забега среди трехногих.
Уэс придержал дверь.
— О черт, Эдди! Жаль, что пришлось потревожить тебя в день рождения.
Она даже не остановилась.
— Сегодня не мой день рождения, — ответила она, выводя отца из участка.
В половине седьмого утра Джиллиан Дункан зажгла спичку и нагрела над ней термометр, чтобы температура на градуснике забавила отца поверить, что она по-настоящему больна и не может идти в школу. Вместо этого она все утро провела в постели, слушала Аланис Моррисетт, заплетала свои длинные рыжие волосы и красила ногти на руках и ногах в стальной цвет. Несмотря на то что ей было уже почти семнадцать и она прекрасно могла позаботиться о себе, отец взял выходной и остался дома. Это возмутило и порадовало ее одновременно. Амос Дункан, будучи владельцем «Дункан фармасьютикалз» — крупнейшего предприятия, фармацевтического завода в Сейлем-Фоллз, считался в округе самым богатым и занятым человеком. Но он всегда находил время, чтобы позаботиться о дочери, и делал это с тех пор, как умерла мать Джилли. Девочке тогда только-только исполнилось восемь.
От безделья она сходила с ума в своей комнате и уже хотела сделать что-нибудь по-настоящему радикальное (например, взяться за учебники), как в дверь позвонили. Джилли прислушалась и различила внизу голоса подруг.
— Здравствуйте, мистер Дункан! — сказала Мэг. — Как Джиллиан?
Отец не успел ответить, как его перебила Уитни:
— Мы принесли ей мятных конфет. Мама говорит, что они сбивают температуру. А если даже и нет, то они такие вкусные, что уже не обращаешь на нее внимания.
— А еще домашнее задание, — добавила Челси, долговязая, неловкая и застенчивая, одна из новых подружек Джилли.
— Слава богу, что вы пришли, — ответил отец. — Я не узнаю Джилли, если она не в вашей компании. Вот только посмотрю, проснулась ли она.
Джилли нырнула под одеяло, изо всех сил пытаясь выглядеть больной. Отец приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
— Джилли, ты готова принимать гостей?
— Только ненадолго.
Он кивнул и окликнул девочек. По ступенькам затопали ноги в кроссовках, это Мэг вела подруг в комнату Джиллиан.
— Да в этой спальне может уместиться весь наш дом! — ахнула Челси, входя в комнату Джиллиан.
— Точно, — поддержала подругу Уитни. — Ты ведь здесь первый раз?
Джиллиан бросила взгляд на отца. В городке часто шутили, что Дункан построил дом, который смотрел на восток, в то время как дороги и предприятия располагались на западе, потому что хотел иметь дворец, стоящий отдельно от его королевства.
— Этой весной, — с непроницаемым лицом заявил Амос, — мы будем строить разводной мост.
У Челси чуть глаза не вылезли из орбит.
— Правда?
Уитни засмеялась. Ей нравился отец Джиллиан. Его все любили. Он знал, как дать подростку почувствовать, что он желанный гость.
— Если вы заболтаете мою дочь, — предупредил он, — я заставлю вас копать ров.
Он подмигнул Челси и закрыл за собой дверь.
Девочки расселись на ковре — словно лилии в пруду.
— Ну? — спросила Мэг. — Ты посмотрела «Страсти»?
Мэг Сакстон первая стала подругой Джиллиан. Даже повзрослев, она не растеряла детской пухлости, а ее каштановые волосы обрамляли лицо непослушными кудряшками.
— Я не смотрю сериалы. Я просто спала.
— Спала? Я думала, ты прикидываешься больной.
Джиллиан пожала плечами.
— Я не прикидываюсь, я вживаюсь в роль.
— К твоему сведению, контрольную по тригонометрии мы провалили, — сказала Уитни. Единственная дочь одного из членов городской управы, она была настоящей красавицей. — Почему нельзя воспользоваться заклинанием, чтобы получить пятерку?
Челси с беспокойством оглядела большую красивую спальню, потом перевела взгляд на Джиллиан.
— А ты уверена, что мы можем заниматься колдовством, когда твой папа дома?
Разумеется, они могли — и обязательно будут! — заниматься колдовством. Они почти год занимались оккультными науками и именно для этого сегодня здесь и собрались.
— Я бы не стала приглашать вас, если бы не была уверена в безопасности, — ответила Джиллиан, доставая из-под матраса черно-белую тетрадь. Буквами, больше похожими на иероглифы, на ней было написано «Книга теней».
Джиллиан встала с кровати и направилась в примыкавшую к спальне ванную комнату. Остальные слышали, как она открыла там кран. Потом вернулась со стаканом воды.
— Держи, — протянула она стакан Уитни, — пей.
Уитни сделала глоток и выплюнула воду на пол.
— Какая гадость! Она соленая!
— И что? — удивилась Джиллиан, потом принялась ходить вокруг подруг и разбрасывать соль по ковру. — Предпочитаете тратить время на принятие ванны? Или знаете лучший способ очиститься?
Скривившись, Уитни снова сделала глоток и передала стакан подругам.
— Давайте сегодня побыстрее закончим, — предложила Мэг. — Мама меня убьет, если я в половине пятого не буду дома.
Она поспешно заняла свое место напротив Джиллиан, Уитни с Челси расселись по бокам, обозначив остальные углы их квадрата. Когда Джиллиан протянула руку, чтобы коснуться руки Уитни, сквозь приоткрытое окно подул холодный ветер. Когда ладонь Уитни попыталась нащупать ладонь Мэг, свет лампы на ночном столике потускнел. Когда Мэг протянула руку Челси, страницы тетради затрепетали. А когда Челси ухватилась за руку Джиллиан, в комнате стало трудно дышать.
— Какого цвета твой круг? — спросила Джиллиан у Челси.
— Голубой.
— А ваш?
Мэг закрыла глаза.
— Розовый.
— А мой серебристый, — пробормотала Уитни.
— Чистое золото, — сказала Джиллиан.
Теперь все сидели с закрытыми глазами. За прошлый год они поняли: необязательно открывать глаза, чтобы видеть. Подружки не двигались, их разум сосредоточился лишь на этой силе, пока одна за другой разноцветные змеи окружали их, брали в плотное кольцо, запечатывали внутри его.
— Только не это! — вздохнула Делайла, когда Эдди затащила Роя в кухню.
— Только твоих нравоучений не хватало!
Эдди крепче стиснула зубы, когда отец споткнулся о ее ногу и чуть не упал.
— Кого я вижу? — обрадовался Рой, оглядевшись. — Делайлу, самую красивую повариху в Нью-Хэмпшире!
Эдди удалось втолкнуть отца на первую ступеньку узкой лестницы, ведущей наверх в его комнату.
— Хло не безобразничала? — через плечо спросила она.
— Нет, дорогая, — вздохнула Делайла. — Какое там безобразие!
Исключительно силой воли Эдди удалось подняться с Роем по лестнице.
— Папа, может быть, присядешь? — негромко предложила она, подводя его к потертому креслу, которое, сколько Эдди себя помнила, всегда стояло на этом месте.
Она чувствовала запах тушеного мяса, которое приготовила на обед Делайла. Запах просачивался через пол, через нити ковра: морковь, телятина (задняя часть), тимьян… В детстве она верила, что запахи кухни стали такой же неотъемлемой частью ее организма, как кровь и кости. Раньше и ее отец был таким. Но вот уже несколько лет, как он не становится к плите. Неужели он страдает от фантомной боли, как человек, потерявший жизненно важный орган? Неужели он пьет, чтобы заглушить эту боль? Эдди наклонилась к отцу.
— Папа, — прошептала она.
Рой прищурился.
— Девочка моя…
Из ее глаз брызнули слезы.
— Ты должен помочь мне. Закусочная… Там слишком много работы, я сама не успеваю. Мне нужен ты.
— Ох, Эдди, прекрати!
— Просто посиди на кассе. В кухню даже заходить не придется.
— На кассе я тебе ни к чему. Ты просто хочешь, чтобы я был у тебя на глазах.
Эдди залилась краской.
— Неправда!
— Да ладно. — Он накрыл ее руку ладонью. — Приятно осознавать, что кому-то не все равно, что со мной.
Эдди открыла было рот, чтобы произнести слова, которые должна была сказать отцу много лет назад, давным-давно, когда умерла мама, но она была так занята тем, чтобы удержать закусочную на плаву, что не заметила, как отец тонет.
И сейчас ей помешал телефонный звонок. Звонила Делайла.
— Спустись, — попросила она. — Говоришь, плохой день? Это были только цветочки.
— Ты что-то сказал?
Водитель такси встретился с Джеком взглядом в зеркале заднего вида.
— Нет.
— А этот городишко не навевает никаких воспоминаний?
Джек солгал водителю — еще одна ложь в длинной череде других? — признавшись, что не помнит названия города, куда направляется, но дорога № 10 проходит прямо по его середине. Он сказал, что узнает его, как только увидит главную улицу.
Сейчас, сорок минут спустя, он смотрел в окно. Они проезжали по городку, небольшому, но на вид зажиточному, с белой новоанглийской церковью с колокольней. Женщины в сапогах для верховой езды спешили за покупками в магазин. Все это так сильно напоминало Лойал, что Джек покачал головой:
— Нет, не этот.
Ему необходимо было место, где он мог бы хоть ненадолго исчезнуть. Место, где он мог бы решить, как жить дальше. Пойти преподавать — теперь об этом не могло быть и речи. Но учить детей — единственное, что он умел делать. Он четыре года проработал в академии Уэстонбрук. Невероятно большой временной отрезок, чтобы можно было не упоминать о нем во время собеседования на соискание места в любой смежной области. Даже управляющий в «Макдоналдсе» может спросить его о судимости.
Такси ехало по шоссе, и Джек задремал. Ему приснился сокамерник, с которым они работали на ферме. Девушка Альдо часто приезжала в Хейверхилл и оставляла для него в поле настоящее богатство: виски, суп и растворимый кофе. Однажды она уселась голая на одеяло, дожидаясь, пока Альдо подъедет на тракторе.
— Поезжай медленнее, — говаривал Альдо, когда они убирали урожай. — Никогда не знаешь, что найдешь…
— Впереди Сейлем-Фоллз! — разбудил Джека голос водителя.
Большими синими буквами на указателе значилось название городка и сообщалось, что здесь расположен завод «Дункан фармасьютикалз». В центре находился парк, который украшал памятник, сильно накренившийся влево, как будто его протаранили сбоку. Банк, универсальный магазин и городская управа выстроились вдоль парка — все здания аккуратно выкрашены, тротуары очищены от снега. На углу — вот уж нелепость! — стоял старый железнодорожный вагон. Когда такси повернуло, чтобы объехать парк, поскольку движение здесь было односторонним, Джек вгляделся внимательнее и понял, что это закусочная.
В окне виднелась небольшая вывеска.
— Останови, — попросил Джек. — Приехали.
Харлан Петтигрю сидел за стойкой бара перед глубокой тарелкой с тушеным мясом. Поверх галстука-бабочки он засунул салфетку, чтобы не испачкаться. Но вот его глаза забегали по закусочной, метнулись к часам.
Эдди толкнула вращающиеся двери.
— Мистер Петтигрю… — начала она.
Мужчина вытер рот салфеткой и встал.
— Пора.
— Сперва я должна вам кое-что сказать. Понимаете, у нас кое-какое оборудование вышло из строя…
Петтигрю нахмурил брови.
— Понятно.
Внезапно двери распахнулись. Вошел мужчина в потрепанной одежде. Он, похоже, замерз и заблудился. Его туфли, совершенно не предназначенные для такой погоды, оставляли на линолеуме лужицы. Он заметил на Эдди розовый фартук и направился прямо к ней.
— Прошу прощения, хозяин у себя?
Услышав его голос, Эдди подумала о кофе, крепком, черном и насыщенном, который бы затронул все ее рецепторы.
— Это я.
— Ох! — Он, похоже, удивился. — Что ж, я здесь потому, что…
На лице Эдди заиграла широкая улыбка.
— Потому что я вас вызывала! — Она схватила его за руку, стараясь не обращать внимания на то, что мужчина застыл от удивления. — Я как раз говорила мистеру Петтигрю из отдела здравоохранения, что мастер вот-вот приедет и починит наш холодильник и посудомоечную машину. Проходите прямо туда.
Она потащила незнакомца в кухню, но мистер Петтигрю счел нужным вмешаться.
— Постойте, — нахмурился он. — Вы не похожи на мастера по ремонту холодильников.
Эдди замерла. Наверное, незнакомец подумал, что она сумасшедшая. Что ж, и черт с ним! Так думают все в Сейлем-Фоллз.
Хозяйка была безумна. И — о боже! — она коснулась его. Протянула правую руку и схватила его за локоть как ни в чем не бывало, как будто прошло всего восемь минут, а не восемь месяцев с тех пор, как к нему прикасалась женщина.
Если она что-то скрывает от проверяющего из отдела здравоохранения, значит, в закусочной есть нарушения. Он начал пятиться, но тут женщина наклонила голову.
Именно это — ее покорность — сломило его.
Сквозь темные волосы виднелся изгиб шеи, розовой, как у младенца. Джек едва удержался, чтобы не протянуть палец и не коснуться ее, но только поглубже засунул руки в карманы. Ему лучше других было известно, что нельзя доверять женщинам, которые утверждают, что говорят правду.
Но что, если ты с самого начала знал, что она лжет?
Джек откашлялся.
— Я пришел как только смог, мэм, — сказал он и взглянул на Петтигрю. — Меня вытащили из-за стола — у моей тети день рождения, — поэтому я не заехал домой и не переоделся. Показывайте, что тут у вас поломалось.
Кухня была до боли похожа на тюремную. Джек кивнул высоченной женщине, стоявшей у плиты, и отчаянно попытался припомнить технические подробности посудомоечных машин. Он открыл раздвижные дверцы, вынул поднос и заглянул внутрь.
— Наверное, сломался насос… или засорился входной клапан.
И в первый раз посмотрел на владелицу заведения. Она была хрупкого телосложения, невысокого роста и едва доходила ему до плеча. Но, похоже, от ежедневной нелегкой работы мышцы на ее руках достаточно накачаны. Ее каштановые волосы были стянуты на затылке в узел, который не распадался благодаря воткнутому в него карандашу. Глаза необычного хризолитового оттенка. Насколько помнил Джек, этот камень, согласно верованиям древних гавайцев, не что иное, как слезы, которые разбросала богиня вулкана. Сейчас в этих глазах плескалось изумление.
— Я не взял с собой инструменты, но до…
Он сделал вид, что подсчитывает, сколько понадобится времени, тайком пытаясь поймать взгляд хозяйки.
«Завтра», — одними губами прошептала она.
— До завтра починю, — заверил Джек. — Так, а что у нас с холодильником?
Петтигрю перевел взгляд с хозяйки на Джека, потом обратно.
— Бессмысленно проверять остальную кухню, если все равно придется вернуться, — сказал он. — Я приду на следующей неделе.
Коротко кивнув, он ушел.
Владелица заведения бросилась обнимать повариху. Продолжая улыбаться, она повернулась к Джеку и протянула руку… но на этот раз он успел отстраниться.
— Я Эдди Пибоди, а это Делайла Пиггетт. Мы так вам благодарны! Вы разговаривали, как настоящий мастер. — Внезапно она замолчала, сообразив. — На самом деле вы не знаете, как чинить холодильники, верно?
— Да. Я просто кое-что слышал на последнем месте работы. — Он понял, что проговорился, и сменил тему. — Я хотел спросить о работе. Увидел объявление «Требуется…».
Повариха заулыбалась.
— Вы приняты на работу.
— Делайла, а чего это ты командуешь? — Эдди повернулась к Джеку. — Вы приняты.
— Вы не против, если я спрошу, что за работа?
— Да, то есть нет, не против. Нам нужен посудомойщик.
Губы Джека невольно растянулись в улыбке.
— Я слышал.
— Даже если мы починим машину, нам будет нужен человек, чтобы убирать со столов.
— Полный рабочий день?
— Нет, только по вечерам. Минимальная оплата.
Джек погрустнел. Он, кандидат исторических наук, нашел работу, за которую платят пять долларов пятнадцать центов в час! Делайла, неверно истолковав выражение его лица, добавила:
— Я уже просила Эдди нанять мне помощника по кухне. На неполный рабочий день… по утрам. Верно, Эдди?
Эдди колебалась.
— Вы раньше работали на кухне, мистер…
— Сент-Брайд. Меня зовут Джек. Да, работал.
Он не стал говорить, где находилась эта кухня и что некоторое время он пребывал «в гостях» у властей штата.
— В отличие от последнего нанятого тобой парня, — заметила Делайла. — Помнишь, мы видели, что он колется прямо над омлетом?
— Об этой привычке он на собеседовании не упоминал. — Эдди повернулась к Джеку. — Сколько вам лет?
Вот он и настал, тот момент, когда она спросит его, почему мужчина его возраста соглашается на такую низкооплачиваемую работу.
— Тридцать один.
Она кивнула.
— Если вам нужна работа, вы приняты.
Никаких заявлений, никаких рекомендаций, никаких вопросов о его прошлом месте работы. И анонимность — никто и никогда не подумает, что он станет мыть посуду в закусочной. Для человека, который твердо решил начать жизнь с чистого листа, подобная ситуация казалась слишком хорошей, чтобы быть правдой.
— Очень нужна, — выдавил он.
— Тогда надевайте фартук, — велела его новая хозяйка.
Внезапно он вспомнил, что ему необходимо сделать, если Сейлем-Фоллз станет его новым местом обитания.
— Мне нужен час, чтобы кое-что уладить, — сказал он.
— Без проблем. Это самое малое, что я могу сделать для человека, который меня спас.
«Смешно, — сказал себе Джек, — но я подумал о том же самом».
Лейтенант полиции Чарли Сакстон несколько минут крутил, настраивая, радио в патрульной машине, потом вообще выключил его. Прислушался, как хлюпают по воде шины его «Форда-Бронко», и в который раз задался вопросом, не напрасно ли он уволился из полицейского управления в Майами.
Трудно быть блюстителем порядка в городе, где прошло твое детство. Ты ходишь по улицам и, вместо того чтобы замечать нарушителей правопорядка, вспоминаешь кладовую, где какой-то подросток прирезал свою подружку. Проходишь мимо школьной спортивной площадки и думаешь о том, как конфисковал наркотики у детей местных шишек. Там, где другие видят идеальную картинку колониального городка своей юности, ты видишь все его неприглядное нутро.
Когда он повернул на главную улицу, радио ожило.
— Сакстон.