Ли Чайлд

ДЛИННАЯ ИГРА

Прикрепленный куратор Ричера сказал ему, что это вряд ли будет легко. Похоже, будут сложности, многочисленные и разнообразные, и это прозвучало, как реальный вызов. Парень был не очень тактичен — обычно кураторы начинали с хороших новостей.

А может, хороших новостей просто нет, подумал Ричер.

Куратор был полковником разведки по имени Корнелиус Кристофер, но это было единственным, что с ним было не так. Выглядел он порядочным парнем. Несмотря на необычное имя, он, похоже, был вполне простым и практичным человеком. Ричеру он бы понравился, если бы не то, что они никогда не встречались раньше. Работа под прикрытием с куратором, с которым ты никогда не встречался до этого, обычно не очень эффективна, или того хуже.

Кристофер спросил: — Они что-нибудь рассказали вам вчера?

Ричер ответил: — Вчера я был во Франкфурте, что находится в Германии. Никто ничего мне не говорил, за исключением того, что нужно вылететь в аэропорт Даллеса, а затем явиться с докладом о прибытии в этот офис.

— Понятно: — сказал Кристофер.

— И что же они должны были мне рассказать?

— Вы действительно ничего не знаете?

— Какие-то местные проблемы с офицерами штаба.

— Значит, они всё же сказали вам кое-что.

— Никто ничего мне не говорил. Но я следователь, и это моё ремесло. Некоторые вещи вполне очевидны. Я относительно новый парень, до сих пор находился почти постоянно за рубежом. Поэтому я почти наверняка не знаком штабным офицерам, не выезжающим далеко.

— Далеко откуда?

— От кольцевой дороги Бэлтвей, например. Скажем, в пределах радиуса в две мили от этого самого офиса. Может, у них и имеется рыбацкий домик где-нибудь на озере, но это не то место, где я обычно бываю.

— Вы не очень довольны, не так ли?

— У меня бывали и более удачные дни.

— Есть проблемы?

— Когда начинаем?

— Сегодня после обеда.

— Именно в этом и заключается проблема. У меня есть куратор, с которым мы никогда не встречались, и ситуация, о которой я не знаю ничего.

— И это вас пугает?

— Это некачественная работа, дешевая и неаккуратная. Такой работой не станешь гордиться. Всё потому что вы, ребята, не меняетесь. В названии, если вы помните, есть небольшая подсказка.

— Каком названии?

— Вашем. Военная разведка. В идеале оба эти слова должны означать что-то для вас. Но, в действительности, вам важно только одно из них. Одно за раз. А на следующий день другое.

— Можете не стесняться и говорить откровенно.

Ричер сказал: — Так что же я должен знать?

В эту минуту из проулка где-то вдалеке выехал задом автомобиль, переднеприводный, медленно, со скрипом выворачиваемых шин. Это не было визгом шин на скорости, скорее, наоборот. Примета пригорода, звук резины по ухоженному асфальтовому покрытию, так же, как и запах распылённой воды в летнем воздухе.

Машина остановилась, водитель включил переднюю передачу и автомобиль покатил на юг, мягко переехав «лежачего полицейского», который водитель сам убедил положить здесь для безопасности детей.

Затем автомобиль повернул на запад, в сторону магистрали, собираясь присоединиться к могучему потоку, движущемуся в направлении столицы.

Полковник Корнелий Кристофер подался вперед и расчистил пространство на своём столе, сведя руки тыльными сторонами вместе, а затем разведя их в стороны и сдвигая в стороны мусор. Жест был выразительным, но не имел никакого практического смысла. На столе не было ничего, даже пылинки. Толковый организатор, подумал Ричер. Позволил мне выпустить пар, а теперь мы начинаем работать.

Кристофер сказал: — Пока это не представляет угрозы и может так и остаться лишь разговорами.

Ричер спросил: — Разговорами о чем?

— Вы были правы, речь идет о штабных офицерах, и с одним из них не всё ладно. Их четверо, и все они отвечают за связи с общественностью. В Палате Представителей и в Сенате, они практически живут там. Вы знаете этот тип: добиваются многого, быстро делают карьеру, и лучше не стоять у них на пути.

— А конкретнее?

— Армия просит новую снайперскую винтовку. Мы подтверждаем это для какой-нибудь очередной предварительной комиссии. Выпрашиваем, в основном, у наших контролирующих органов, или что-то вроде этого. В свою очередь, они передают это выше. Иногда мы сами даже не разговариваем с депутатами.

— Теперь вы звучите не очень радостно.

— Я здесь не для того, чтобы радоваться. Офицеры по связям, естественно, присутствуют на этих слушаниях. И один из них сливает информацию. Требования к изделию, нагрузки, категорию, размер, форму, вес и бюджет.

— Сливает кому?

— Вероятный адресат находится за рубежом, как мы предполагаем. Иностранный производитель, другими словами. Кто-то, желающий получить этот заказ и любящий нечестную игру.

— Насколько выгоден заказ? Сколько снайперских винтовок мы покупаем, и сколько мы за них заплатим?

— Это замаскированное разрешение на производство. Они могут продавать копии по пять тысяч за каждую на черном рынке — это стоимость приличного подержанного автомобиля. Именно столько они и хотят. Это так же выгодно, как продавать крэк.

— Кто еще присутствует на этих слушаниях?

— Наши четыре представителя по связям, четыре официальных лица, которых мы должны убедить, плюс специалисты по закупкам — наши ребята и морпехи, плюс снайперы от рейнджеров и морской пехоты для уточняющих комментариев.

— Морские пехотинцы участвуют?

— В некотором смысле меньше остальных. Они не имеют своих представителей по связям, например. Но это, безусловно, совместный проект, и никакого другого способа делать подобные вещи, нет.

— Ну, так почему эта утечка не не может исходить из морской пехоты? От их специалиста по закупкам или снайпера? Почему вы предполагаете, что это наши ребята?

— Утечка происходит с факса, находящегося внутри Капитолия, где находятся офисы наших ребят по связям.

— Насколько вы в этом уверены?

— Абсолютно.

— Может, официальные представители, они ведь тоже находятся в здании Капитолия.

— Разные телефонные сети. Власти используют какое-то новое супер-пупер оборудование, а наши офисы по-прежнему на уровне паровозов.

— Хорошо, — сказал Ричер. — Значит, это кто-то из наших ребят.

— Боюсь, что так, — согласился Кристофер.

— Мотив?

— Деньги, — сказал Кристофер. — Только это. Я никогда не поверю в глубокую идеологическую привязанность к европейскому производителю вооружения. А вы? А вот деньги всегда имеют большое значение для офицеров, подобных этим. Они постоянно общаются с корпоративными юристами и лоббистами. Очень легко почувствовать себя бедным родственником.

— Разве мы не можем просто установить наблюдение за их факсом?

— Только не внутри Капитолия. Власть не любит контроля. Слишком много непредвиденных случайностей.

— Они посылают факс на иностранный номер?

— Нет, это местный номер. Но эти ребята нанимают местных жителей в качестве агентов и журналистов.

— Итак, в чем состоит моя работа?

— Выяснить, кто из этих четверых гнилое яблоко, общаясь с ними.

— Где?

— В комиссии, в первую очередь. Снайпера рейнджеров отозвали по семейным обстоятельствам, и вы должны занять его место.

— В качестве кого?

— Другого снайпера рейнджеров.

— С настоящим снайпером из морской пехоты в одной комнате? У меня спросят моё мнение и расколют в момент.

— Значит, будете из команды Дельта, а не рейнджером. Будьте загадочным, ничего не говорите. Будьте странным и молчаливым, и отрастите бороду.

— К обеду?

— Да не волнуйтесь вы так. Мы видели ваше досье. Вы знаете, с какого конца стрелять из винтовки. Мы верим в вас.

— Спасибо.

— Еще один момент.

— Какой?

— Наши ребята по связям не парни. Они женщины.

— Все?

— Все четыре.

— А это имеет значение?

— Я искренне надеюсь на это. Некоторые беседы будут о жизни. Это легче делать с женщинами — можно делать это один на один. Мужчинам же всегда нравится выпивать в компании.

— Итак, меня вытащили сюда, чтобы я водил этих женщин по барам, и спрашивал, что они будут пить, и, кстати, не они ли сливают военные секреты за рубеж? Я правильно понял?

— Вам придётся действовать более тонко. Но, в общем-то да, это своего рода допрос. Всего лишь. Предполагается, что вы умеете это делать, ведь это ваше ремесло.

— В таком случае, почему бы не арестовать их всех и не допросить должным образом?

— Потому что три из четырех невиновны. Пойдут разговоры. Дыма без огня не бывает, и тому подобное. Их карьера будет разрушена.

— Раньше это никогда не останавливало вас.

— Раньше мы никогда не сталкивались с людьми, быстро сделавшими карьеру. Этот случай особый. Они добились многого, и мы не будем разрушать им всем жизнь. Одна из них может пережить всё и захочет отомстить.

Ричер сказал: — Я просто пытаюсь установить правила ведения боевых действий.

— Все, что не будет отклонено судом из-за явной незаконности.

— Явной?

— Красные мигалки и сирена. Примерно так.

— Это недопустимо?

— Мы не можем допустить такого обращения с иностранным производителем. Мы должны ублажать политиков, а те, в свою очередь, должны защищать интересы своих спонсоров. Американских спонсоров.

— Которым нравится играть нечестно.

— Есть два типа нечестной игры. С нашей стороны и с их.

— Понятно, — сказал Ричер.

— Пока это не представляет угрозы, — снова повторил Кристофер, — всё это только разговоры.

— В чем же тогда сложность?

— Всё очень запутано, — сказал Кристофер.

Автомобиль с передним приводом влился в транспортный поток, мчавшийся по шоссе. Он стал одним из нескольких тысяч, двигавшихся в этом направлении быстро и целеустремлённо, словно огромные продолговатые металлические снаряды, выстреленные из стволов гигантской автоматической пушки, где-то далеко позади. Этот мысленный образ очень нравился самому водителю. Он ощущал себя пулей, неумолимой и беспощадной, имеющей единственную цель. Именно к ней он и направлялся, и его прицел был точен.

Никто не пересекал барьер, чтобы повернуть в другом направлении. Утром все ехали в сторону далекого города, поток автомобилей был быстрым и плотным.

Кристофер снова сделал жест руками, сметая символический мусор со стола и закрывая тему, чтобы перейти к новому разговору, разговору о трудностях. Он сказал: — Время работает против нас. Мы должны действовать быстро, и в то же время всё должно выглядеть обычно для морской пехоты. Нельзя позволить им заподозрить, что у нас утечка. Поэтому, мы не можем остановить переговоры, иначе они всё поймут. Но еще сильнее мы не заинтересованы, чтобы еще больше информации ушло за границу. Таким образом, у вас нет времени на раскачку.

Ричер сказал: — Похоже, это должно быть что-то вроде быстрого флирта?

— Вы новенький в городе, так почему бы и нет?

— Я то не против, — сказал Ричер, — уж поверьте. Но не всегда наши желания становятся реальностью. Для танго нужны двое, и я трезво оцениваю свои возможности. При определённом везении я мог бы привлечь внимание женщины. Это вполне реально. Но четыре женщины одновременно, это уж слишком.

Кристофер ответил, кивнув: — Это здорово всё усложняет, и, конечно же, нас это тоже беспокоит. Кроме того, эти женщины некрасивы. Типичные представительницы Вест-Пойнта. IQ просто зашкаливает, быстрая карьера, многого добились. Можете себе представить.

— Мне и не нужно ничего себе представлять. Я сам из Вест-Пойнта.

— Мы это знаем. Мы проверили, вы не пересекались ни с одной из них.

— Кто-нибудь из них состоит в браке?

— К счастью, нет. Женщины, делающие карьеру, не выходят замуж, пока не наступает подходящий момент.

— Какие-нибудь серьезные отношения?

— Тот же ответ.

— Старше они меня, или моложе?

— Старше. Двадцать девять и тридцать.

— Тогда это еще один минус. Большинство женщин предпочитает мужчин старше себя. И в каком ранге я буду?

— Вы будете представлены сержантом, как и большинство снайперов.

— Женщинам такого типа не нравятся мужчины-военнослужащие срочной службы.

Кристофер снова кивнул: — Я начал с того, что это не будет легко. Но подумайте логически. Вам, может, не придётся работать со всеми четырьмя. Возможно, вы попадете в цель с первого выстрела. Или со второго. А может вы узнаете это по-другому. Мы предполагаем, что виновная будет сопротивляться любому виду контакта. Может случиться, что трое скажут «да», а одна скажет «нет». И это будет она.

— А если они все сопротивляются контакту, и все говорят «нет»?

— Может быть, одна делает это чуть более решительно, чем другие.

— Не уверен, что смогу почувствовать разницу. Для меня это выглядит всегда почти одинаково. Мои способности читать мысли, должно быть, не очень хорошо развиты.

— Мы не видим другого способа сделать это.

Ричер кивнул и продолжил: — Вы приготовили форму для меня?

— Мы приготовили вам костюм.

— Почему?

— Потому что вы будете рейнджером. Или из команды «Дельта». А они любят показываться в штатском. Это помогает им чувствовать себя секретными агентами.

— Он мне не подойдёт.

— Костюм? Он обязательно подойдёт. Ваш рост и вес есть в вашем личном деле. Это было легко, примерно, как что-то заказывать себе по каталогу. Только большого размера.

— Есть ли у вас досье на этих женщин?

— Подробные, — ответил Кристофер, — Плюс стенограммы всего сказанного на слушаниях до сих пор. Вероятно, вам стоит прочитать их в первую очередь. Манера говорить расскажет вам о них больше, чем досье.

В пяти милях к западу, за рекой Потомак, тридцатилетняя женщина застегнула сумку-пояс низко на бедрах и сдвинула её для удобства в сторону, пока та не заняла своё привычное положение. Затем наклонилась, откинув волосы назад, и надела налобную повязку, ослабив её до нужного предела. Потом пнула плинтус в коридоре на удачу носком левой ноги, носком правой, затем открыла дверь, вышла на улицу и начала бежать на месте, сначала медленно, разогреваясь, разминаясь, чтобы приготовиться к борьбе.

Пять миль.

Тридцать минут.

Примерно.

Всё будет зависеть в основном от сигналов светофора. Если больше половины сигналов будет зелеными, она сделает это. Пятьдесят один процент — это все, что ей нужно. Если меньше половины, ничего не получится. Простая арифметика. Факт из жизни. Нечего стыдиться.

Нет, не так. Неудача всегда позор.

Она вдохнула раз, другой, включила секундомер на часах и побежала по своему маршруту, оставаясь на тротуаре и настроившись на первый, не прерванный светофором этап. Длинные, легкие шаги, расслабленные, но упругие, дыхание свободное, движения уверенные, волосы болтаются сзади идеальными круговыми ритмичными движениями, подобно метроному.

Первый светофор был зеленым.

Ричер начал со стенограмм предварительных слушаний. Это были записи двух отдельных сессий: одна двухнедельной давности, вторая состоялась неделю назад. Поэтому и спешка. Подходит время третьей сессии.

Стенограммы были именно такими, какими они и должны быть. Каждый звук, произнесенный в комнате, был записан на бумаге. Каждоем-м, иэ-э, изнаете, каждое неудачное начало и повторение, каждая пауза, запинка и заикание, каждая бессмыслица и незаконченная мысль. Читая стенограммы, он словно слышал голоса. Но не совсем. Это была реальность наполовину. Письменное изложение никогда не заменит живую речь, каким бы хорошим не был стенографист.

Первым выступил один из официальных лиц Сената. Ричер даже представил его себе. Немолодой. Было бы неуважением прислать юношу, если только он не был большим специалистом, но специалиста не посылают впустую тратить время. Следовательно, это должен быть мужчина, солидный и представительный, выглядевший, словно был там всегда, но явно фигура второго плана, тем не менее, потому что фигуру первого плана не посылают выслушивать всё это шестнадцать часов, чтобы потом отказать армии.

Этот образец высокого чиновника второго плана звучал напыщенно и властно. Он начал с того, что назначил себя председателем совещания, просто объявив об этом, и никто не возразил ему. Уж этого Ричер не ожидал. Наверное, все остальные представители имели уже опыт общения с ним, иначе, почему бы армия или морпехи позволили какому-то придурку поступить так? Итак, парень встал и просто зачитал цель встречи, а именно: оценка имеющегося плана действий в свете предполагаемой необходимости в новом пехотном оружии, а именно снайперской винтовке.

Ричеру совсем не понравилась эта фраза из-за слова предполагаемой. Совершенно очевидно, это был аргумент, который собирались использовать. На самом деле она вам не нужна. Нет, это не так. Почему? И здесь крылась огромная бюрократическая ловушка, в которую можно было поймать слона. Привыкших рассуждать практически, снайперов можно было сбить с толку. Вы когда-нибудь промахивались из-за плохого оружия? Черт побери, нет, сэр, мывсегдапопадаем. Проклятье, мы можем стрелять из чего-угодно. Да мы можем сделать свои собственные чертовы снайперские винтовки из старого пугача вашего дедушки, куска водосточного желоба и чертова рулона скотча.

Сэр.

И ответственные за закупки будут уводить их всё дальше и дальше в сторону от темы, пока те не станут выглядеть, как фанаты оружия или члены Национальной Стрелковой Организации, пишущие письмо Санта-Клаусу. Потому что всё это лишь ритуальный танец. В этой битве нет шансов победить. Шёл 1986 год, и всё крутилось вокруг самолетов, ракет, компьютеров и интегрированных систем с лазерным наведением. Огнестрельное оружие устарело. Они были обречены на проигрыш. Но только до того момента, пока характеристики их сокровенной мечты, идеальной снайперской винтовки не уплыли за рубеж. Иностранный производитель может готовиться заранее к следующей попытке, а может просто сделать эту вещь и продать Советам.

Ричер пролистал несколько страниц, и оказалось, что он правильно угадал, как всё будет происходить. Надутый парень, изображающий большого босса, спросил, зачем им нужна новая винтовка, и никто не ответил. Парень попросил их притвориться, что он идиот и совсем не разбирается в этом вопросе. Это совсем не трудно, подумал Ричер. Армейский представитель по закупкам начал говорить, и машинистка, должно быть, почти истёрла клавишум: Ум. Эмм. Умм.(Пауза)Мы… мы… мы.

Босс сказал, что нужно попробовать снова. Он спросил, что именно им необходимо, и все пошло по накатанным рельсам, с пространными рассуждениями о том, какими качествами должна обладать снайперская винтовка. Точность выстрела из холодного ствола, конечно же, возглавляла список. Часто снайпер имеет всего одну возможность выстрелить, и этот выстрел, по определению, будет выполнен из холодного ствола. Он должен попасть в цель. Следовательно, ствол должен иметь абсолютно точные внутренние размеры, а также должен быть изготовлен из высокопрочной оружейной стали, с нарезами, обеспечивающими правое вращение, и, возможно, некоторым гофрированием для жесткости и снижения веса. Готовый ствол должен быть правильно установлен в ложе, которое не должно набухать или усыхать в зависимости от погоды и быть слишком тяжелым, чтобы нести его двадцать миль. И так далее.

Женщины, отвечающие за связь с правительством, говорили много и подробно. Первая, обозначенная инициалами C.R.,сказала: — Мы говорим здесь о высокотехнологичном изделии. И нам потребуется принципиально новая оптика, возможно, стоит предусмотреть лазерный прицел. Может получиться очень интересно. Здесь есть прекрасная возможность для исследований.

Умная женщина. Она говорила законченными предложениями, причем грамотно составленными, пыталась рассказывать развёрнуто, но не скучно. Она намекала на крупные суммы, которые собирались потратить в чьем-то округе, что по сути являлось векселем, который любой сенатор с радостью отложит в свой жилетный карман. Хорошая тактика.

Но она не сработала. Председатель совещания спросил: — Кто будет платить за все это?

На этом месте стенографистка напечатала: Пауза.

Ричер перешел к листам с анкетными данными и обнаружил, что C.R. означало Кристин Ричардсон. Из округа Ориндж, штат Калифорния. Частная подготовительная школа, частная средняя школа, Вест Пойнт. Ей всего тридцать лет, а она уже подполковник. Быстрая карьера и политическая деятельность — отличная возможность получить всё, что ты хочешь. Хорошая работа, если вам удаётся заполучить её.

Тридцатилетняя женщина с сумкой-поясом и налобной повязкой пересекла три пешеходных перехода на зеленый и задержалась на следующих трех на красном. Седьмой сменил цвет на зелёный, когда она оказалась там, но был заполнен пешеходами, двигавшимися очень медленно, поэтому она плелась за ними, продолжая бежать на месте целых две секунды, затем протиснулась, уклоняясь вправо-влево, но не срезая по диагонали, потому что тогда расстояние будет меньше, чем полные пять миль, и это будет обман, а она никогда не обманывает. По крайней мере, во всём, связанном с бегом. Она пробилась через толпу на противоположную сторону, повернула направо и отметила этот переход в своём сознании как наполовину красный, наполовину зеленый, что показалось ей справедливым, и это означало, что до сих пор она бежала точно пятьдесят на пятьдесят: три с половиной зеленых, три с половиной красных, что, конечно же, не было катастрофой, но не было и большим достижением, потому что она любила, чтобы у неё был запас зеленых для продвижения к центру, где всё давалось намного тяжелее.

Она продолжила бег по очередному безостановочному этапу, набирая темп. Её шаги всё еще были длинными и легкими, все еще расслабленные, но чуть более упругие, дыхание всё еще ровное, движения свободные, а волосы всё так же болтаются сзади идеальными круговыми ритмичными движениями, по-прежнему подобные метроному.

Сигнал на следующем переходе был красным.

Человек в машине застрял в пробке там, где 270-е шоссе сближалось с Кольцевой дорогой. Неизбежно и предсказуемо. Послушно замедлившись, весь поток двигался по-прежнему вместе, как очередь из тысячи снарядов, выпущенных из далекой автоматической пушки, летевших уже с околозвуковой скоростью, медленных, жирных от смазки и незаметных в воздухе. На 355-м шоссе в сторону Висконсин-авеню будет затор, поэтому он решил направиться к 16-й улице, восточнее Парка Рок Крик. Она, конечно, тоже не была похожа на гоночную трассу, но всё же была лучше, и по ней можно было ехать прямо до Скотт Сёркл, а затем по Массачусетс Авеню добраться до Капитолия.

Он всё еще был пулей, летевшей к своей цели.

А в офисе в это время Корнелиус Кристофер сказал: — Ну что ж, библиотечный час окончен. Теперь идите за своим костюмом. Можете взять документы с собой, но не выносите их из здания.

Отдел снабжения размещался двумя этажами ниже. Он не был полон взрывающихся авторучек или камер, спрятанных в бутоньерке, но полон вещей, отдалённо связанных со всем этим, и, конечно, полон всего того, что необходимо для превращения достойного человека в мошенника. Костюм был выбран удачно. Не слишком дорогой или модный, но и не старомодный, тем не менее. Какая-то серая блестящая ткань, вероятно, из искусственного волокна, с широкими лацканами, как пять лет назад. То, что надел бы сержант на собеседование в банке или на слушание о залоге. Он был искусно помят в некоторых местах после нескольких лет, проведенных в воображаемом шкафу, и на воротнике даже лежала комнатная пыль. Похоже, он подойдет, кроме рук и плеч. В досье Ричера было указано шесть футов пять дюймов и двести пятьдесят фунтов, он был сложен довольно пропорционально, как обычный мужчина, увеличенный в размере, за исключением рук, длинных, как у гориллы, и плеч, похожих на баскетбольные мячи, уложенные в сумку.

Ещё была рубашка на пуговицах, которая, похоже, была ему мала в вороте, но это было нормально, потому что солдаты в костюмах всегда выглядят так, словно им неловко и неудобно. Рубашка была голубой, к ней был красный галстук с небольшими голубыми гербами, который мог указывать на принадлежность к какому-то стрелковому клубу. Это был хороший выбор. Белые майка и боксеры были стандартным набором из гарнизонной лавки, что было отлично, потому что Ричер никогда не слышал, чтобы кто-то покупал такие вещи в где-нибудь в другом месте. Ещё была пара черных носков, тоже из лавки, и пара черных форменных ботинок. Кажется, они были подходящего размера.

Парень из службы снабжения сказал: — Примерьте всё это. Если потребуется, мы можем что-то поменять. Если нет, вам нужно переодеться. Привыкните к нему, походите в нём какое-то время. Вы же были в нём в автобусе или самолете, пока добирались откуда-то.

Рукава рубашки заканчивались намного выше того места, где положено, а воротник не сходился на шее, но эффект был в порядке. Каждый сержант в штатском, которых Ричер видел в своей жизни, распускал свой галстук уже через десять минут. Костюм было тесноват в плечах, а рукава не доходил ручки на стороне его запястья. Он отступил назад и посмотрел в зеркало.

Отлично. Зарплата сержанта была ошеломляюще близка к черте бедности. И сержанты, как правило, не читают глянцевые журналы для мужчин. Весь комплект выглядел на сто долларов, с неохотой потраченных на распродаже перед второй свадьбой золовки.

Снабженец сказал: — Оставляем, так сойдет.

Ричер должен был обзавестись своим собственным мусором в карманах, поэтому на очереди было удостоверение личнности. В нём были его настоящее имя и фотография, а звание мастер-сержанта в пехотном полку было вполне правдоподобным для парня из спецназа, стреляющего по живым мишеням с расстояния в милю.

— Как я буду держать связь с полковником? — спросил Ричер.

— Попробуйте по телефону, — сказал парень-снабженец.

— Иногда трудно в спешке найти телефон.

— Никакой опасности нет, — сказал снабженец, — Все это одни разговоры.

Женщина с сумкой-поясом и налобной повязкой пересекла реку Потомак по мосту Френсиса Скотта Ки, высоко над водой, точно по прямой, сквозь горячий и влажный воздух упорно продолжая свою чудесную, не ненарушенную ничем пробежку, направленную в сторону Джорджтауна, хотя она и не планировала оказаться там. Она собиралась повернуть направо на М-стрит, переходящую в Пенсильвания Авеню, бежать до Вашингтон Сёркл, затем по Нью Гемпшир Авеню до Дюпон Сёркл, и по Массачусетс Авеню остальную часть пути прямо до Капитолия.

Неудачный маршрут с географической точки зрения, но любой другой вариант был либо меньше, либо больше пяти миль, а она бежала именно пять миль. С точностью до дюйма. Кто-нибудь другой тихим воскресным утром использовал бы одометр своего автомобиля, она же купила колесо землемера, большую желтую штуковину на палочке, и шла с ним целых четыре раза, пока не прошла точно восемь тысяч восемьсот ярдов и ни на один шаг меньше или больше. Точность имеет важное значение.

Она продолжала свой бег. К этому моменту пот струился по её спине рекой, а горло горело. Смог облаком висел над медленной рекой. Но она собралась с силами и устремилась вперед длинными шагами, в быстром ритме, помогая себе руками. Её налобная повязка пропиталась потом. Но она опережала график. Уже. Еще многое может измениться, но у нее есть шанс сделать это. Пять миль за тридцать минут. Восемь тысяч восемьсот ярдов за тысячу восемьсот секунд. Четырнадцать целых и две трети фута в секунду. Расстояние, не принятое на международных соревнованиях, значит, это не считается мировым рекордом. Так же, как и национальным, и олимпийским. Но великие могли сделать это за двадцать четыре минуты, поэтому тридцать было вполне приемлемо. По крайней мере, для неё, учитывая дорожное движение, светофоры, и служащих, спешивших на работу.

Она поднажала, тяжело дыша, все еще двигаясь легко, полностью сосредоточившись на этом.

Движение по 16-й улице состояло из сплошных остановок и разгонов, и раздражение росло с каждым кварталом. Вот пройдена Джунипер Стрит, и Айрис, и Хемлок, и Холли, и Джераниум, и Флорал, вот он миновал госпиталь имени Уолтера Рида и парк, раскинувшийся справа, зеленый и безмятежный. Водитель не был больше пулей. Он был, в лучшем случае, подверженной аэродинамическим силам шрапнелью, бросаясь вправо и влево с одной полосы движения на другую, пытаясь выиграть малейшее преимущество на абсолютно прямой дороге. Южный город, построенный для лошадей, повозок и обливающихся потом джентльменов в шляпах и жилетах, отгоняющих москитов, был теперь заполнен сбившимися в кучу автомобилями, перегретым воздухом, колышущимся над их капотами, и дорогой краской, переливающейся на солнце.

Ему еще предстоял долгий путь, и он уже опаздывал.

Ричер бродил по коридорам, пока не учуял офис с работающей кофемашиной. Он скользнул внутрь и организовал себе чашечку, надев на себя образ сержанта, снаружи излучающего спокойствие и почтительность, и со стальной уверенностью внутри. Его усилия пропали впустую, потому что офис был пуст, хотя кофе и был уже сварен. Пришлось забрать его с собой в офис Корнелиуса Кристофера, кофе в одной руке, пачка документов в другой.

Кристофер отметил: — Выглядите реалистично.

Ричер спросил: — Правда?

— В вашем деле отмечено, что вы очень хорошо стреляете из винтовки.

— Стараюсь.

— Вы могли бы стать настоящим снайпером.

— Слишком много приходится ждать, и слишком много грязи вокруг. Лучшие снайперы всегда получаются из деревенских мальчиков.

— А вы городской мальчик?

— Я мальчик из ниоткуда. Я вырос на морских базах.

— Тем не менее, вы вступили в армию?

— Я всегда всё делаю наоборот.

— Вы закончили изучать бумаги?

— Нет еще.

— Мы проверили всех на предмет финансовых нарушений, — сказал Кристофер. — Или лишних трат, точнее. Все они живут по средствам. Соответствующие доходам квартиры, четырехцилиндровые машины, хорошая одежда, но небольшой гардероб, скромные украшения, не берут отпуск, даже не собираются, похоже. Не карьеристки. Разве, что собираются стать начальником штаба однажды. Или лоббировать оборонную промышленность.

Ричер переложил папку тридцатилетней женщины-подполковника Кристин Ричардсон в низ стопки, и начал читать досье второй из женщин: двадцать девять лет, пока только майор, по имени Бриони Уокер, дочь отставного морского офицера, воспитывалась в основном в Сиэтле и Сан-Диего, обычная начальная школа, обычная средняя школа, выпуск, Вест Пойнт.

Кристофер сказал: — Надеюсь, что это не она.

Ричер спросил: — Почему?

— Это связано с флотом.

— Вам нравится флот?

— Не в этом дело, просто это настоящая военная семья.

Третий кандидат — тоже подполковник, по имени Дарвин ДеВитт, и тут уж Ричер знал точно, что она вышла не из военной семьи. Только не с таким именем. Действительно, она была дочерью бизнесмена из Хьюстона, который владел сотней точек по ремонту вмятин на автомобилях. Частное образование всю жизнь, звезда софтбола, Вест Пойнт.

Четвертая, Элис Ваз, возраст — тридцать лет, подполковник и внучка подполковника, только звали его Михаил Васильевич, и он был подполковником Красной, точнее, Советской Армии. Его сын, отец Элис, выехал из Венгрии с беременной женой как раз вовремя, и Элис родилась в Соединенных Штатах. Гражданка США. Калифорния, обычная начальная школа, обычная средняя школа, Вест Пойнт.

— Что-нибудь привлекло ваше внимание? — спросил Кристофер.

Ричер ответил: — Их имена прекрасно выстраиваются в алфавитном порядке. Элис, Бриони, Кристина и Дарвин.

— Хорошо, а кроме этого.

— Две из них — богатые девушки. Как это стыкуется с вашей гипотезой, о том, что мотивом являются деньги?

— Возможно, стремление к деньгам — привычка богатых людей. Может, именно поэтому они и становятся богатыми. Вы заметили что-нибудь еще?

— Нет.

— То же самое и у нас.

Женщина с сумкой-поясом и налобной повязкой была на Нью-Гемпшир Авеню, прилагая все усилия, чтобы преодолеть тяжелый подъем. Суета на Дюпон Сёркл уже была видна в дымке впереди. Её отделяли всего лишь два зеленых сигнала на перекрестках, она видела их, достигнув ступеней Капитолия, и хлопнула рукой по часам на запястье, чтобы остановить их. Хватая ртом воздух раз, другой, она согнулась, упираясь руками в колени. Затем, подняв голову, медленно вытерла пот с глаз и сфокусировала взгляд на блёклом ЖК-дисплее, увидев магические цифры: двадцать девять с чем-то.

Она смогла сделать это.

Она двигалась на подъем короткими шагами, дышать было действительно больно, но это не мешало её движению.

Человек в машине был всё еще на 16-й улице. Кондиционер был включен на максимум, но даже с ним он чувствовал пот на спине. Виниловая обивка, и четырехцилиндровый мотор, недостаточно мощный для большого компрессора. Он миновал Гарвард стрит, оказавшись там, где молодые и не имеющие своего жилья были вынуждены снимать его. У них не было машин, и они шли на работу пешком, рядом с ним и примерно с той же скоростью.

Он смотрел на одну из них, девушку, быстро стриженную нейлоновыми ножницами, носившую колготки, несмотря на жару, неуклюжие белые спортивные кроссовки на ногах и гетры. Обувь, подходящая под платье, несомненно, находилась в большой сумке, которую она несла, вместе с кратким резюме, программными документами и перечнем тем для разговора и, возможно, набором косметики, в надежде на то, что все, кроме неё, будут чем-то заняты, и её возьмут в программу телевизионных новостей комментатором.

Были также и мужские версии того же самого, одетые с распродажи от братьев Брукс и идущие с высоко поднятыми головами. С каждым кварталом их добавлялось, по двое, по трое, пока не заполнились оба тротуара. Все они шли в одном направлении, энергично, целая армия, непреодолимая сила, порядочные и идеалистически настроенные молодые люди, желающие приносить пользу своей стране.

Они доберутся на свою работу раньше него из-за этого ужасного движения.

Стенограмма показала, что второе предварительное слушание началось, более или менее точно, с того же места, где закончилось первое, строго в форме технического обсуждения мелочей, таких, как затворы, стволы, ложи, спусковые крючки и прицелы. Было похоже, словно было принято коллективное, но негласное соглашение, чтобы избежать неприятных проблем, и не тратить время зря, обсуждая вещеи, о которых любят поговорить стрелки.

Четыре женщины-специалиста по связям цеплялись к мелочам, вытягивая из мужчин бесконечные подробности, снова и снова уточняя детали, пока Ричер практически не увидел новое оружие своим мысленным взором. Три из них делали это только, чтобы поддержать разговор, но четвертая просто наслаждалась всем этим, без сомнения, представляя, как её контакт в иностранном конференц-зале читает факс от неё, не в силах поверить, что держит в руках точные характеристики.

Кто же из них был этой четвертой?

Кристин Ричардсон и Дарвин ДеВитт вели большую часть переговоров. Стенограмма была похожа на сценарий фильма, где C.R. и D.D. были главными звездами. У каждой из них было много текста, но их подходы отличались. Ричардсон немного превозносила армию, каждый вопрос и каждое утверждение несло своего рода попытку заставить политиков почувствовать вину за то, что те не спешат сделать мир более безопасным местом. ДеВитт больше заботилась о том, как на это посмотрит Конгресс. Она вела себя, как пятый скептик. Может, она исполняла роль адвоката дьявола (выступала в защиту неправого дела), хотя, возможно, просто симпатизировала другой стороне. А может, хьюстонское воспитание, основанное на ремонте вмятин, сделало её сторонником экономического консерватизма. Но, из какой бы она семьи ни происходила, она вникала в детали секретной спецификации так же, как и все остальные.

Бриони Уокер и Элис Ваз говорили меньше. Уокер волновала только точность. Военно-морская семья. Она хотела винтовку, похожую на пушки на кораблях своего отца, артиллерийский инструмент, непогрешимый при правильном прицеле. И еще, её как-то странно интересовал конечный результат. Она расспрашивала о выстрелах в голову и в грудь, о том, что они чувствовали, пока пуля летела, и что они видели через прицел потом. Создавалось ощущение, что её это как-то возбуждает.

Элис Ваз задавала, главным образом, более общие вопросы. Все обсуждали винтовочные ложи, изготовленные из композитных материалов, которые не будут сжиматься или расширяться вне зависимости от условий, и она поинтересовалась этими условиями. В какой точке земного шара эта винтовка, предположительно, будет применяться? В какую жару и при каком морозе? На какой высоте и при какой влажности? Не получив четких ответов ни на один вопрос, она через какое-то время сдалась, и на последних двадцати страницах стенограммы инициалов А.V. уже не было.

Кристофер спросил: — Ваше первое впечатление?

Ричер уточнил: — Только из этого?

— Почему бы и нет?

— Тогда бы я сказал, что это Кристин Ричардсон. Она не даёт никому остановиться и хочет, чтобы не осталось ни одной неясной детали. От этой женщины ничего не скроешь.

— Я бы сказал, она пытается показать товар лицом. Мне кажется, она думает, что политиков всё это заинтересует.

— Нет, она знает, что этого не будет, но продолжает говорить, тем не менее, не позволяя им оставить что-нибудь расплывчатым или неопределенным. Почему?

— Может, у нее ОКР?

— Что это?

— Обсессивно-компульсивное расстройство (невроз навязчивых состояний). Например, раскладывание белья в алфавитном порядке.

— Как вы разложите белье в алфавитном порядке?

— Это просто пример.

— Таким образом, вас устроит Ричардсон?

— Нет, — сказал Кристофер. — Мы тоже решили, что это она. По некоторым деталям в стенограммах, по крайней мере. Осталось только доказать.

Женщина с сумкой-поясом и налобной повязкой была на Массачусетс Авеню, приближаясь к Скотт Сёркл, а человек в машине был на 16-й улице и тоже приближался к Скотт Сёркл. Их средняя скорость последние несколько минут была более или менее одинаковой, около десяти миль в час, но её продвижение было стабильным, решительным и неумолимым, а его раздражало постоянное чередование стоп-старт-быстро-быстро-медленно. Она бежала, сильно отталкиваясь, готовая к классическому энергичному рывку и уже решившаяся на него, а он следил за стрелками часов, беспокоясь, чтобы не опоздать, и мечтая о том, чтобы припарковаться, доехать на метро и, вернувшись назад в конце дня, не обнаружить, что все колеса сняты.

Всё случилось так: она находилась на левом тротуаре Массачусетс Авеню, а он был под прямым углом к​ ней, в крайнем правом ряду 16-й стрит, желая прорваться на кольцо. Она смотрела прямо перед собой, оценивая движение и наблюдая за переключающимися сигналами светофора, пытаясь поймать момент и почему-то уверенная, что если у неё получится, она выиграет. Он смотрел на три машины, движущиеся далеко слева, прямо напротив неё, наблюдая за автомобилями, выезжающими на кольцо и имеющими преимущественное право проезда. Он ждал разрыва в потоке, пытаясь рассчитать всё, в надежде пересечь линию и вписаться в поток, не останавливаясь.

Она рванулась, разгоняясь всё быстрее и быстрее, он тоже тронулся, наклонившись влево в поисках разрыва, который смог бы использовать, увидел интервал длиной в половину автомобиля, катится, катится, автомобили впереди тронулись, разрыв становится всё меньше. Это уже и не разрыв вовсе, но это его последний шанс, поэтому он направил машину туда, нажав на газ и вцепившись в рулевое колесо, и врезался в женщину, когда та вбежала в разрыв, уверенная, что он так и останется незанятым, потому что, конечно же, ни один водитель не попытается использовать его.

Она взлетела в воздух, затем упала вниз, на лобовое стекло, с невыносимым грохотом ударившись о металл, он резко затормозил, и она, вращаясь на блестящей крыше, съехала по наклонной задней двери, приземлившись головой прямо на асфальт.

Ричер сложил все документы в аккуратную стопку и положил её обратно на стол Кристофера. Кристофер сказал: — Самое время перейти к делу. Вы знаете номер комнаты заседаний?

Ричер ответил: — Да.

— Вы знаете, где она находится?

— Нет.

— Хорошо. Я не собираюсь говорить вам ничего, потому что хочу, чтобы вы побродили вокруг, как заблудившийся маленький деревенский мальчик. Я хочу, чтобы всё было реалистично с самого начала.

— Во всём этом нет ничего реалистичного, и это никогда не сработает.

— Ищите во всём светлую сторону. Вам может повезти. Может, одна из них любит играть в госпожу и раба. Всё за счет армии.

Ричер ничего не ответил. Он вышел через дверь на F-стрит, повернул направо и оставался на ней до Нью-Джерси-авеню, вот уже и здание Капитолия прямо перед ним, в полумиле впереди, большое, белое и сверкающее на солнце. Он оглядел всю площадь и пошел вверх по ступеням. Полицейский Капитолия взглянул на его удостоверение и выплеснул на него целый поток указаний, настолько запутанных, что Ричер понял, что ему потребуется еще пара подсказок по пути. Что он и получил, сначала от другого охранника, а затем от служителя.

Названный номер комнаты имел внушительную дверь, сделанную из полированного красного дерева, внутри находился внушительный стол, сделанный из того же дерева. Вокруг стола сидели четыре человека, один из них — стенографист. Он был в рубашке с коротким рукавом, перед ним стояла печатная машинка. Остальные трое были явно: армейский офицер по закупкам, офицер по закупкам морской пехоты и снайпер ВМФ. Оба офицера были в форме, а снайпер был в дешевом костюме. Наверное, «Морские котики», аналог «Дельты». Офицеры пожали Ричеру руку, а снайпер изобразил миллиметровый кивок, который тот ему вернул, такой же краткий, что для двух приглашенных снайперов было чрезмерным, а уж для первой встречи пехотинца и военного моряка практически являлось катанием по полу в бурных медвежих объятия.

В комнате больше никого не было, ни официальных представителей политиков, ни женщин-специалистов по связям. Часы в голове Ричера подсказали ему, что встреча должна была начаться примерно через минуту. Часы на стене спешили на минуту, так что, согласно Капитолийскому времени, встреча шла уже полным ходом. Но ничего не происходило. Казалось, никого это не волновало. Снайпер-моряк, похоже, был немым, а парни из офиса закупок были явно счастливы тратить время сидит тихо, как тратить это говорить бурю о безнадежен. Часы тикали. Все молчали. Моряк смотрел куда-то в пространство, бесконечно спокойный. Офицеры устроились поудобнее на своих местах. Ричер копировал моряка.

В конечном итоге официальные представители появились, за ними следовали три женщины в армейской форме класса А. Три женщины, а не четыре. Форма класса А, женщина-офицер, табличка с фамилией учитывает индивидуальные особенности фигуры и размещается строго горизонтально, справа, на один — два дюйма выше верхней пуговицы кителя. Ричер присмотрелся к черным пластиковым прямоугольникам. Здесь были ДеВитт, Ваз и Уокер, но не было Ричардсон. А, В и D присутствовали, но С не было. Не было Кристины.

Все четыре сотрудника выглядели слегка расстроенными, а три женщины даже печальными. Все они сели на места, к которым, явно, привыкли, оставив один стул пустым, и мужчина, сидевший во главе стола сказал: — Джентльмены, боюсь, у нас есть очень плохая новость. Сегодня рано утром полковник Ричардсон была сбита автомобилем, когда бежала на работу. На Скотт Сёркл.

Первой мыслью Ричера было: — Бежала? Почему? Она опаздывала? Но затем он понял. Бег, фитнес, душ и свежая одежда в офисе. Он уже видел таких людей.

Мужчина продолжил: — Водитель автомобиля — работник почтового отделения Капитолия. Очевидцы считают, что виновны обе стороны.

Армейский представитель по закупкам спросил: — Как она? Как Кристина?

И мужчина ответил: — Она умерла на месте.

Тишина в комнате.

Он продолжил: — Черепная травма, вызванная ударом либо о рамку лобового стекла, либо о землю.

Молчание. Ни звука в комнате, кроме стука машинки стенографиста, допечатывавшего то, что было сказано. Затем даже он затих.

Мужчина во главе стола сказал: — Итак, я предлагаю закрыть сейчас это обсуждение и возобновить его в более подходящее время.

Армейский представитель по закупкам спросил: — Когда?

— Давйте, внесем это в график следующего обсуждения бюджета.

— И когда это будет?

— Где-то через год или около того.

Молчание.

Потом Бриони Уокер сказала: — Нет, сэр. Закончить это — наш долг. Обсуждение необходимо завершить. Полковник Ричардсон вряд ли хотела бы, чтобы всё закончилось по другому.

Её слова остались без ответа.

Уокер сказала: — Армия заслуживает, чтобы всё было сделано достойным образом, и все её требования были отображены. Люди быстро забудут причину прекращения нашего обсуждения. Они решат, что нам это просто не было интересно. Поэтому я предлагаю, чтобы мы закончили нашу миссию, убедившись, что каждая деталь и каждый параметр были адекватно оценены, и точно записаны. Тогда, по крайней мере, наши законодатели будут знать точно, что они принимают. Или отвергают, в зависимости от обстоятельств.

Мужчина во главе стола сказал: — Кто-нибудь хочет высказаться против?

Нет ответа.

— Хорошо, — продолжил он. — Мы поступим так, как предлагает майор Уокер, и за оставшееся время сегодня пройдёмся по всему списку все еще раз. На случай, если мы что-нибудь упустили.

Так они и сделали. Ричер узнавал последовательность отдельных обсуждений, знакомых ему по стенограммам. Они начали с самого начала и прошли весь путь до конца. Большинство пунктов просто повторилось и подтвердилось, но были и некоторые постоянно обсуждаемые проблемы. Бриони Уокер была сторонницей скользящего затвора. Семья военного моряка, а это был вопрос точности. Скользящий затвор открывается и закрывается вручную, так нежно, как вам захочется, поэтому винтовка остается после этого неподвижной, даже микроскопические колебания не воздействуют на неё. С другой стороны, полуавтоматический затвор приводится в действие пороховыми взрывами и абсолютно гарантированно передаёт толчки в винтовку. Возможно, довольно продолжительное время.

— Как долго? — спросил один из официальных представителей.

— Что именно? — ответила вопросом на вопрос Уокер.

— Как долго продолжаются эти толчки?

— Доли секунды, наверное.

— Насколько велики толчки?

— Определённо, достаточно велики, чтобы воздействовать на точность выстрела на тысячу ярдов и больше.

Официальный представитель оглядел всех, сидящих за столом и спросил: — Господа?