Таран Матару

Новичок

Посвящается моей матери, которая всегда была рядом, Элис, против чьей воли эта книга была написана, и моим читателям в Wattpad, без которых ничего этого бы не произошло.




1

СЕЙЧАС ИЛИ НИКОГДА. Если Флетчер не совершит это убийство, он сегодня ночью останется голодным. Опускались сумерки, и он уже опаздывал. Нужно было скорее добраться до деревни, иначе ворота закроются. В этом случае ему придется либо подкупить стражников, хотя и нечем, либо рискнуть и провести в лесу всю ночь.

Молодой лось только закончил тереть свои рога о высокую сосну, царапая мягкий покрывавший их вельвет, чтобы оставить острые зубцы под ними. По его небольшому размеру и фигуре Флетчер определил, что это подросток, щеголявший своими первыми рогами. Хороший образец с гладкой шкурой и ясными, умными глазами.

Флетчеру было почти стыдно охотиться на такое величественное существо, но он уже подсчитывал в уме его ценность. Толстая шкура хорошо послужит, когда торговцы мехамибудут проездом в деревне, особенно учитывая то, что сейчас зима. Она, скорее всего, будет стоить, по меньшей мере, пять шиллингов. Рога были в хорошем состоянии, хотя и маловаты, за них можно будет выручить четыре шиллинга, если ему повезет. Но больше всего он жаждал мяса, красной оленины с душком и стекающим жиром, шипящим при попадании в костер.

Плотный туман висел в воздухе, окутывая Флетчера тонким влажным слоем. Лес был необычайно тих. Обычно, ветер шелестел листьями деревьев, позволяя ему передвигаться бесшумно. Сейчас он едва ли позволял ему дышать.

Он достал из-за плеча лук и наложил на него стрелу. Это была отличная стрела, древко прямое, оперение из хороших гусиных перьев вместо дешевых индюшачьих, купленных на рынке. Он глубоко вздохнул и натянул тетиву. Она скользила под пальцами; он смазал ее гусиным жиром, чтобы защитить от влаги.

Наконечник плавал в поле зрения, пока он целился в лося. Флетчер припал к земле в добрых тридцати метрах от цели, спрятавшись в высокой траве. Трудный выстрел, но отсутствие ветра приносило свои плоды — никакой порыв не отклонит стрелу в полете.

Он выдохнул и одним плавным движением выстрелил, поймав момент полной неподвижности своего тела и спокойствия в мыслях. Этому приему его научил мучительный голодный опыт. Раздался звук спущенной тетивы и глухой стук, когда стрела попала в цель.

Выстрел получился красивым, он поразил лося прямо в грудь, в легкие и сердце. Он рухнул и забился в конвульсиях, дергая ногами, его копыта стучали по земле в предсмертной агонии.

Он бросился к своей добыче, вытаскивая нож для срезания шкуры из ножен на бедре, но лось был мертв до того, как он до него добрался. Хорошее чистое убийство, сказал бы Бердон. Флетчер никогда этого не понимал. Убийство всегда было грязным делом. Пузырящаяся у рта лося кровавая пена была тому подтверждением.

Он аккуратно вытащил стрелу и обрадовался, что древко не треснуло, и наконечник не сломался о ребра лося. Хотя его и звали Флетчером,[1] его раздражало количество времени, которое он тратил на изготовление своих стрел. Ему больше нравилась работа с железом в кузнице, которую Бердон время от времени поручал ему. Возможно, причиной тому был жар или то, как мышцы приятно болели после тяжелого рабочего дня. Или может то, как монета оттягивала его карман после оплаты.

Молодой лось был тяжелым, но они были недалеко от деревни. За рога было удобно ухватиться, и туша достаточно легко скользила по влажной траве. Сейчас единственной заботой оставались волки или даже рыси. Были известны случаи, когда они забирали добычу охотника, если не его жизнь, когда он нес свой трофей домой.

Он охотился в Горах Медвежьего Клыка, названных так за отличительные двойные пики, напоминающие два клыка. Деревня располагалась на зубчатом гребне между ними. Единственной дорогой к ней была крутая и скалистая тропа, хорошая просматриваемая с ворот. Толстый деревянный частокол с маленькими сторожевыми башенками по всей длине окружал деревню. На деревню уже давно никто не нападал, только однажды, когда Флетчеру было пятнадцать лет. Даже в тот раз это была небольшая банда воров, а не отряд орков, так как деревня лежала далеко на севере от джунглей. Несмотря на это, совет деревни подошел к вопросу безопасности серьезно, и попытка пробраться внутрь после девятого удара колокола всегда оборачивалась кошмаром для опоздавших.

Флетчер тащил звериную тушу по густой траве, росшей рядом с каменистой тропой. Он не хотел попортить шкуру; это самая ценная часть лося. Мех был одним из немногих ресурсов, которыми торговала деревня, откуда и произошло ее название: Пэлт.[2]

Идти было тяжело, тропа была коварная, особенно в темноте. Солнце уже скрылось за склоном горы, и звон колокола мог раздаться в любую минуту. Флетчер стиснул зубы и прибавил шаг, спотыкаясь, падая и чертыхаясь, обдирая колени о гравий.

Когда он добрался до ворот, сердце его упало. Они были закрыты, лампы над ними зажжены на все ночное дежурство. Ленивые стражники заперли ворота раньше, торопясь выпить в деревенской таверне.

— Эй вы, ленивые придурки! Девятого удара колокола еще даже не было. — Флетчер пробормотал ругательство и опустил лосиные рога на землю. — Впустите меня! Я не собираюсь тут ночевать только потому, что вам не терпится напиться.— Он пнул дверь.

— Тише, тише, Флетчер, успокойся. Тут вообще-то хорошие люди спят, — раздался голос сверху. Это был Дидрик. Он перегнулся через парапет над Флетчером, его большое круглое лицо гадко ухмылялось.

Флетчер поморщился. Из всех стражников, которые могли дежурить сегодня ночью, это был именно Дидрик Кэвел, наихудший из них. Ему было пятнадцать, столько же, сколько и Флетчеру, но он мнил себя взрослым мужчиной. Флетчеру не нравился Дидрик. Стражник был задирой и постоянно искал повод продемонстрировать свой авторитет.

— Я отпустил дневную стражу пораньше. Видишь ли, я отношусь к своим обязанностям очень серьезно. Нужно быть осторожным с торговцами, которые прибывают завтра. Никогда не знаешь, что за отбросы будут шнырять снаружи. — Он ухмыльнулся своей шутке.

— Впусти меня, Дидрик. Мы оба знаем, что ворота должны оставаться открытыми до девятого удара, — произнес Флетчер. Пока он говорил, был слышен громкий похоронный звон колокола, разносящегося эхом в долине под ними.

— Что это? Я тебя не слышу, — крикнул Дидрик, театрально приложив ладонь к уху.

— Я сказать впусти меня, болван. Это незаконно! Я буду вынужден пожаловаться на тебя, если ты не откроешь ворота сию же минуту, — прокричал он, гневно глядя на бледное лицо над частоколом.

— Ну, ты можешь это сделать, но я тебе не завидую. Скорее всего, накажут нас обоих, и ничего хорошего из этого не выйдет. Так что, почему бы нам не заключить сделку? Ты отдаешь мне лося, а я взамен спасаю тебя от ночевки в лесу.

— Засунь свое предложение себе в задницу. — Флетчер сплюнул, не веря. Даже для Дидрика это был вопиющий шантаж.

— Да ладно тебе, Флетчер, будь благоразумен. Волки и рыси будут рыскать вокруг, и даже свет костра не отпугнет их зимой. Ты можешь либо удрать от них, либо стать закуской. В любом случае, даже если ты продержишься до утра, ты войдешь в эти ворота с пустыми руками. Позволь мне помочь тебе. — Голос Дидрика был почти дружелюбным, как будто он делал Флетчеру одолжение.

Лицо Флетчера налилось краской. Это не шло ни в какое сравнение с тем, через что он проходил раньше. Несправедливость часто встречалась в Пэлте, и среди тех, кто имел все или не имел ничего, Флетчер определенно был последним. Но сейчас это поганое отродье, сын одного из богатейших людей в деревне, обкрадывало его.

— Вот значит как? — спросил Флетчер низким сердитым голосом. — Ты, должно быть, считаешь себя очень умным, не так ли?

— Это логически вытекает из ситуации, в которой мне сталось иметь преимущество, — сказал Дидрик, смахивая светлую челку с глаз. Все знали, что Дидрик проходил индивидуальное обучение, выставляя напоказ свое образование витиеватыми речами. Его отец надеялся, что однажды Дидрик станет судьей, в конце концов, поступив в юридическую школу в одном из крупнейших городов Гоминиума.

— Ты забываешь об одном, — прорычал Флетчер. — Я скорее предпочту спать в лесу, чем смотреть, как ты забираешь мою добычу.

— Ха! Думаю, ты блефуешь. У меня вся ночь впереди. Будет забавно понаблюдать, как ты пытаешься отогнать волков,— со смехом сказал Дидрик.

Флетчер прекрасно понимал, что Дидрик провоцирует его, но кровь все равно закипела в жилах. Он подавил свой гнев, но не смог полностью вытеснить его из мыслей.

— Я не отдам тебе лося. Одна только шкура стоит пять шиллингов, а мясо потянет еще на три. Просто впусти меня, и я не буду на тебя жаловаться. Мы можем забыть обо все этом, — предложил Флетчер, с трудом проглотив свою гордость.

— Вот что я тебе скажу. Я не могу уйти с пустыми руками, так не пойдет, понимаешь? Но так как я сегодня очень щедрый, если ты дашь мне те рога, которые ты не счел нужным упомянуть, мы на этом закончим, и каждый получит то, что хочет.

Флетчер оцепенел от этого предложения. С минуту он боролся с собой, а потом решился. Стоило отдать четыре шиллинга за ночь в своей собственной постели, а для Дидрика это была всего лишь мелочь в кармане. Он застонал и вытащил нож для срезания шкуры. Лезвие было бритвенно острым, но оно не предназначалось для разрезания рогов. Он ненавидел мысль о том, чтобы уродовать лося, но голова была ему не нужна.

Через минуту орудования ножом как пилой голова лося была в его руках, кровь из нее заливала его мокасины. Он поморщился и протянул ее Дидрику, чтобы тот осмотрел.

— Хорошо, Дидрик, спускайся за ней, — произнес Флетчер, потрясая грязным трофеем.

— Брось ее сюда, — сказал Дидрик. — Я не доверяю тебе, ты потом не отдашь.

— Что? — вскричал Флетчер в неверии.

— Брось ее сюда сейчас же или сделка отменяется. Не хочу рисковать, что потом придется выдирать ее из твоих рук и залить кровью всю мою униформу, — пригрозил Дидрик. Флетчер застонал и швырнул голову вверх, при этом забрызгав свою собственную тунику. Она пролетела над головой Дидрика и с грохотом упала на парапет. Дидрик даже не шелохнулся, чтобы поймать ее.

— С тобой приятно иметь дело, Флетчер. Увидимся завтра. Хорошо повеселиться в лесу, — весело сказал он.

— Постой, — крикнул Флетчер. — А как же наша сделка?

— Я выполнил свою половину, Флетчер. Я сказал, что мы на этом закончим, и каждый получит то, что хочет. А ты ранее говорил, что ты скорее предпочтешь спать в лесу, чем отдашь мне лося. Таким образом, ты получил то, что ты хотел, а я то, что хотел я. Тебе стоит быть внимательнее к устным сделкам, Флетчер. Это самое первое правило на уроках для судей. — Его лицо начало скрываться за перилами.

— Сделка не совершена! Впусти меня, ты, жалкий червяк, — взревел Флетчер, пиная дверь.

— Нет-нет, моя теплая постель ждет меня дома. Не могу сказать того же о тебе, — засмеялся Дидрик, отворачиваясь.

— Ты на дежурстве сегодня. Ты не можешь пойти домой, — крикнул Флетчер. Если Дидрик покинет свой пост, Флетчер сможет пожаловаться на него и тем самым отомстить. Он никогда не был доносчиком, но ради Дидрика можно сделать исключение.

— О, я не на дежурстве, — донесся голос Дидрика, пока он спускался с частокола. — Я тебе этого и не говорил. Я сказал Якову, что послежу за воротами, пока он в уборной. Он должен вернуться с минуты на минуту.

Флетчер сжал кулаки, почти не осознавая всю полноту обмана Дидрика. Он посмотрел на безголовую тушу, лежащую у его испорченной обуви. Ярость желчью разливалась в его душе, и только одна мысль была в его голове. Это еще не конец. Отнюдь нет.

 

2

— ВЫЛЕЗАЙ ИЗ ПОСТЕЛИ, ФЛЕТЧЕР. Это единственное время года, когда ты мне действительно нужен рано утром. Я не могу одновременно следить за прилавком и подковывать лошадей. — Румяное лицо Бердона показалось в поле зрения, когда Флетчер открыл глаза.

Флетчер застонал и натянул меха поверх головы. Это была долгая ночь. Яков заставил его ждать снаружи целый час, прежде чем впустить, и то с условием, что Флетчер угостит его выпивкой, когда они в следующий раз окажутся в таверне.

Прежде чем лечь спать, ему пришлось выпотрошить и содрать шкуру с лося, заодно обработав мясо и повесив его сушиться у очага. Он позволил себе съесть только один сочный кусок, успевший прожариться лишь наполовину, прежде чем он потерял терпение и запихал его себе в рот. Зимой следовало запастись мясом на будущее; Флетчер даже в лучшие времена не мог предугадать, когда ему удастся добыть еще еды.

— Вставай сейчас же, Флетчер! И помойся. От тебя несет, как от свиньи. Ты распугаешь всех покупателей. Никто не захочет иметь дело с бродягой. — Бердон сорвал с него меха и вышел из комнатушки Флетчера, расположенной в задней части кузницы.

Флетчер вздрогнул и сел. В комнате было теплее, чем он ожидал. Бердон должно быть провел всю ночь в жаркой кузнице, готовясь ко дню торговли. Флетчер давно привык спать несмотря на лязг металла, рев горна и шипение остужаемого оружия.

Он поплелся через кузницу к маленькому колодцу снаружи, в котором Бердон набирал воду для того, чтобы остужать готовые изделия. Он вытащил ведро и после секундного колебания опрокинул ледяную воду себе на голову. Его туника и штаны промокли насквозь, но, учитывая то, что они все еще были покрыты кровью с прошлой ночи, это даже к лучшему. Облившись еще несколько раз и как следует потерев себя пемзой, Флетчер вернулся в кузницу, дрожа и прижимая руки к груди.

— Иди сюда. Давай-ка поглядим на тебя. — Бердон стоял в дверях своей комнаты, свет очага освещал его длинные рыжие волосы. Он был, ни много ни мало, самым крупным мужчиной в деревне, долгие часы работы с металлом в кузнице наградили его широкими плечами и бочкообразной грудью. Рядом с ним Флетчер, который и так был невысок и жилист для своего возраста, казался еще меньше.

— Так я и думал. Тебе надо побриться. У моей сестры Герлы усы и то гуще. Избавься от этого пушка, пока не сможешь отрастить нормальные усы, как у меня. — Бердон сверкнул глазами, подкручивая свои рыжие усы, которые топорщились над седой бородой. Флетчер понимал, что он был прав. Сегодня прибывали торговцы, а они часто привозили с собой своих городских дочерей в длинных плиссированных юбках и с завитыми волосами. Хотя он по горькому опыту знал, что они будут воротить нос от него, все же не помешает выглядеть прилично.

— Иди уже. Я приготовлю вещи, которые ты сегодня наденешь. И никаких возражений! Чем профессиональнее ты будешь выглядеть, тем лучше будет идти торговля.

Флетчер потащился назад в леденящий холод. Кузница располагалась прямо рядом с деревенскими воротами, деревянный частокол заканчивался всего в нескольких футах от задней стенки комнаты Флетчера. Зеркало и небольшой умывальник валялись неподалеку. Флетчер достал свой нож для срезания шкуры и сбрил тонкие черные усы, после чего принялся разглядывать свое отражение.

Он был бледен, что было неудивительно так далеко на севере от Гоминиума. Лето в Пэлте было недолгим, с несколькими короткими, но счастливыми неделями, которые он проводил с другими ребятами в лесу, ловя руками форель в реке и жаря на огне лесные орехи. Только в этот период Флетчер не чувствовал себя чужаком.

У него были жесткие черты лица, с острыми скулами и темно-карими слегка впалыми глазами. Его густые черные волосы в беспорядке торчали в разные стороны, Бердон их буквально срубал, когда они становились слишком непослушными. Флетчер знал, что он был не уродлив, но он также не был и красив по сравнению с богатыми, упитанными парнями с румяными щеками и светлыми волосами, населявшими деревню. Темные волосы редко встречались в северных поселениях; с тех пор, как ребенком его оставили у ворот, Флетчер не был удивлен, что он был непохож на других — это было всего лишь еще одной вещью, отдалявшей его от остальных.

Бердон выложил на его кровать бледно-голубую тунику и ярко-зеленые штаны. Флетчер побелел от сочетания цветов, но проглотил свои комментарии, когда увидел выразительный взгляд Бердона. В день торговли цвета не будут выделяться. Торговцы были хорошо известны своими цветастыми нарядами.

— Я дам тебе одеться, — ухмыльнулся Бердон, выходя из комнаты.

Флетчер знал, что поддразнивания были для Бердона способом проявления любви, так что он не обиделся. Флетчер никогда не был любителем поговорить, предпочитая одиночество. Бердон всегда уважал его личное пространство, даже когда он только учился разговаривать. Между ними были странные отношения — грубоватый, добродушный холостяк и его замкнутый подмастерье — тем не менее, они каким-то образом поладили. Флетчер всегда будет благодарен Бердону за то, что тот приютил его, когда никто другой не захотел.

Его оставили ни с чем, даже без корзинки или пеленок. Только голый малыш в снегу, кричащий во всю силу легких, с наружной стороны ворот. Высокомерные богачи не взяли бы его, а бедняки не могли себе этого позволить. Это была самая суровая зима, которую когда-либо переживал Пэлт, еды было недостаточно. В конце концов, Бердон предложил оставить его у себя, раз уж он был тем, кто первым нашел ребенка. Он не был состоятелен, но у него не было ртов, которые надо было бы кормить, и его работа не зависела от времени года, так что во многих отношениях он был идеален.

Флетчер затаил глубоко внутри ненависть к своей матери, даже не имея понятия о том, кто она. Что за человек оставит свое беззащитное дитя умирать в снегу? Он всегда задавался вопросом, была ли она девушкой из Пэлта, которая не могла или не хотела вырастить его сама. Он часто заглядывал в лица женщин вокруг него, сопоставляя их черты со своими. Он не понимал, почему его это беспокоило. Никто из них не был похож на него.

Прилавок Флетчера, нагруженный сияющими мечами и кинжалами, был уже открыт возле главной дороги, ведущей от ворот вглубь города. И не только его. Вдоль дороги было установлено множество лавок, ломившихся от мяса и шкур. Другие товары также были выставлены на обозрение, мебель, вырезанная из высоких сосен, растущих в Горах Медвежьего Клыка, и серебряные горные цветы в горшках для садов богатых городских домохозяек.

Пэлт также славился кожаными изделиями, их куртки и жакеты ценились выше других за качественную выделку и крой. В этот день Флетчер приглядел одну куртку. Он за год продал большинство добытых шкур другим охотникам и сумел накопить около трехсот шиллингов на эту покупку. Он видел ее в лавке дальше по дороге, хотя Жанет — торговка, которая потратила несколько недель на ее изготовление — сказала ему, что он сможет купить ее за триста шиллингов, только если никто другой не предложит больше до конца дня.

Куртка была великолепна. Изнутри она была выделана пушистым мехом горного кролика, мягким и серым, с вкраплениями светло-коричневого. Сама кожа была насыщенного цвета красного дерева, прочная и гладкая. Она была водоотталкивающей, и ее будет нелегко испачкать или порвать, когда он будет преследовать свою добычу, продираясь через лесные кусты. Застежками служили простые деревянные пуговицы, и еще имелся глубокий остроконечный капюшон. Флетчер уже представлял себя в тепле, несмотря на дождь, пригнувшегося и спрятавшегося с луком наизготовку.

Бердон расположился позади него, рядом с наковальней и грудой подков. Хотя его оружие и доспехи были высокого качества, он придерживался мнения, что можно выручить изрядное количество денег, подковывая вьючных лошадей торговцев, чей долгий путь к отдаленным деревням вдоль Гор Медвежьего Клыка только начинался.

Когда торговцы проезжали мимо в прошлом году, Флетчер был занят весь день, затачивая их мечи даже после закрытия лавки. Это был хороший год для продажи оружия. Гоминиумская Империя объявила войну на новых фронтах северной стороны Гор Медвежьего Клыка. Эльфийские кланы отказались платить ежегодный налог — деньги, которые Гоминиумская Империя требовала в обмен на защиту от племен орков из южных дебрей с другой стороны Гоминиума. Империя объявила войну, чтобы получить то, что им принадлежало, и торговцы страшились эльфийских налетчиков. В итоге это превратилось в противостояние принципов с несколькими стычками, не более, и закончилось джентльменским соглашением о перемирии. В одном оба народа были согласны безоговорочно: это орки были их настоящими врагами.

— В этом году у меня будет время передохнуть? — спросил Флетчер.

— Думаю да. Оружие на данный момент особо не заказывают. Армия Медвежьего Клыка может быть и состоит из стариков и калек, но торговцы уверены, что наличие войск убедит разбойников не бродить вокруг и не грабить их караваны. Хуже всего то, что они скорее всего правы. От них нам пользы не будет. Но, по крайней мере мы знаем, что армии все еще требуются мои услуги, после твоего визита на передовую линию в прошлом месяце.

Флетчер содрогнулся при воспоминаниях о его походе через горы к ближайшей крепости. Передовая линия была мрачным местом, полным мужчин с пустыми глазами, которые только и ждали окончания своего военного контракта. На сражения с эльфами отправляли тех, кого не жаловали в армии, это была своего рода свалка для тех, кто не мог больше сражаться.

Отпевание. Вот как солдаты называли это. Кто-то считал это благословением, находиться далеко от ужасов войны в джунглях. Люди тысячами гибли в сражениях с орками, их головы забирали в качестве трофеев и насаживали на копья на границах джунглей. Орки были дикой, неразумной расой, темными беспощадными тварями с садистскими намерениями.

Однако на эльфийской границе были другие разновидности кошмара. Неуклонная деградация. Медленное истощение от скудного рациона. Бесконечная муштра от уставших сержантов, которые не знали, чем еще заняться. Упавшие духом генералы, которые сидели в теплых кабинетах, пока бойцы ежились на своих койках.

Начальник штаба не хотел ничего покупать, но его часть нужно было обеспечивать, а снабжение через Медвежий Клык давно сократилось донельзя, в тот момент, когда нужды армии орочьего фронта возросли. Связка мечей, которую Флетчер нес на спине тем утром, была продана гораздо дороже, чем она того стоила, оставив его с тяжелой, но все же более легкой, чем ранее, ношей в виде сумки серебряных шиллингов. Если бы он принес мушкеты, ему бы заплатили полновесными золотыми. Бердон надеялся, что торговцы обменяют огнестрельное оружие на мечи. В этом случае он сможет дорого продать мушкеты главе штаба в следующем сезоне.

Когда той ночью Флетчер лежал на снятой на ночь койке в бараках в ожидании утра, чтобы вернуться в Пэлт при свете дня, он решил, что если когда-нибудь пойдет в армию, то никогда не закончит в таком месте, как это.

— Эй, парень. Отодвинь лавку от ворот. Ты загораживаешь проход торговцам, — властный голос прервал его мысли.

Это был отец Дидрика, Каспар, высокий, стройный мужчина, одетый в добротный вельветовый костюм, сшитый вручную из фиолетовой ткани и изысканно расшитый золотом. Он смотрел на Флетчера так, как будто само его существование оскорбляло его. Дидрик стоял позади него с широкой ухмылкой на лице, его светлые волосы уложены воском и разделены напробор.Флетчер бросил взгляд на другую лавку, которая была значительно ближе к дороге, чем его.

— Я не буду повторять дважды. Пошевеливайся, или я позову стражу, — рявкнулКаспар. Флетчер глянул на Бердона, который ответил ему пожатием широких плеч и кивком. В целом, это ничего не изменит. Если кому-то понадобится оружие, он их найдет.

Дидрик подмигнул и сделал руками движение, означающее «Кыш!». Флетчер покраснел, но сделал так, как Каспар приказал. Время Дидрика еще придет, но его отец был невероятно влиятельной персоной. Он был ростовщиком, и почти вся деревня была у него в кармане. Когда ребенок нуждался в городском лечении, Каспар был тут как тут. Когда сезон охоты был неудачным, Каспар был уже здесь. Когда огонь разрушал дом, Каспар был наготове. Как мог деревенский житель, который едва ли мог вписать свое имя в договор займа, понять механизм сложного процента или трудные числа, написанные в договоре? В конце концов, они все обнаруживали, что цена их спасения намного выше, чем они могли заплатить. Флетчер ненавидел, что Каспара почитали многие в деревне, хотя он был не более чем мошенником.

Когда Флетчер с трудом пытался отодвинуть лавку в сторону, уронив при этом несколько тщательно отполированных кинжалов в грязь, послышался удар деревенского колокола. Торговцы прибыли.

 

3

ВСЕ НАЧАЛОСЬ, КАК ВСЕГДА, со скрипа колес и щелчков кнутов. Тропа вверх по склону была неровной и крутой, тем не менее, торговцы загоняли своих лошадей до предела на последних подходах к деревне, стремясь занять лучшие места в конце главной дороги. Отстающие неизбежно застревали у входа в деревню, далеко от оживленной толпы в глубине деревни.

Каспар стоял у входа и махал торговцам, кивая и улыбаясь каждому вознице в доверху нагруженной повозке, пока она въезжала в ворота. Флетчер заметил, что лошадей в этой поездке не жалели; их бока лоснились от пота и взгляд был диким от усталости. При взгляде на них на его лице проступила виноватая улыбка, он понял, что Бердон сегодня будет занят. Он только надеялся, что у них хватит подков для всех.

Когда последние телеги прошли через ворота, двое мужчин с густыми светлыми усами и остроконечными шапками рысью въехали в деревню. Их лошади были не простыми рабочими лошадьми, которые тащили повозки, а мощными боевыми конями с широкими боками и копытами размером с тарелку. Они ослабили поводья, когда вступили с грязной дороги на неровную мостовую. Флетчер услышал, как Бердон позади него чертыхнулся, и улыбнулся.

По темно-синим униформам с латунными пуговицами мужчин можно было идентифицировать как Пинкертонцев — городских законодателей. Мушкеты в руках не оставляли сомнений в их статусе. Флетчер бросил взгляд на дубинки с металлическими шипами в кобуре на седлах. Они легко могли сломать руку или ногу, не колеблясь, так как Пинкертонцы держали ответ только перед королем. Флетчер не имел ни малейшего представления, почему они сопровождали караван, но их присутствие означало, что защита на протяжении всего маршрута торговцам не понадобится. Значит, продажи в его лавке сегодня будут низкими.

Двое мужчин были так похожи друг на друга вьющимися светлыми волосами и холодными серыми глазами, что они могли бы быть братьями. Они спешились, и более высокий направился к Флетчеру, свободно держа мушкет в руках.

— Парень, отведи наших лошадей в деревенскую конюшню, накорми их и напои, — приказал он. Флетчер уставился на него, застигнутый врасплох прямотой приказа. Мужчина указал на лошадей, когда Флетчер помедлил, не желая оставлять лавку без присмотра.

— Не обращайте на него внимания. Он медленно соображает, — вклинился Каспар. — У нас нет деревенской конюшни. Мой сын позаботится о ваших лошадях. Дидрик, отведи их в нашу личную конюшню и скажи конюху сделать все в лучшем виде.

— Но, отец, я хотел… — заискивающе начал Дидрик.

— Сейчас же, и поторопись! — перебил Каспар. Дидрик покраснел и мрачно взглянул на Флетчера, прежде чем взять поводья лошадей и увести их вниз по улице. — Итак, что привело Пинкертонцев в Пэлт? Мы не видели никого нового в течение нескольких недель, на случай, если вы преследуете разбойников, — сказал Каспар, протягивая руку.

Высокий Пинкертонец неохотно пожал его руку, вынужденный быть вежливым теперь, когда его конь был на попечении Каспара.

— Мы по военным делам касательно эльфийской границы. Король изъявил желание призвать преступников в армию, тем самым отменив их тюремное заключение. Мы от его имени наводим справки, подчинятся ли генералы такому решению.

— Очаровательно. Конечно, мы знаем, что число призывников в последнее время сократилось, но это все же удивительно. Какое изящное решение проблемы, — произнес Каспар с натянутой улыбкой. — Может, мы сможем обсудить это за обедом и бокалом бренди? Между нами, местный постоялый двор отвратителен, и мы будем рады обеспечить вас удобными кроватями после долгого путешествия.

— Мы были бы благодарны. Мы прошли весь путь от Корсилиума и не спали в чистой постели почти неделю, — признал Пинкертонец, снимая шапку.

— Тогда нам надо набрать для вас ванну и приготовить горячий завтрак. Меня зовут Каспар Кэвел, я старейшина деревни… — сказал Каспар, ведя их вниз по дороге.

Флетчер обдумывал новости, пока их голоса затихали. Он никогда не думал, что преступников можно принудить служить в армии. Ходили слухи, что принудительный набор в армию для всех молодых людей проходил прямо за углом, это одновременно и нервировало его, и возбуждало. Призыв был внедрен во время Второй Орочьей Войны, века назад. Эта война велась против орков-налетчиков, которые крали домашний скот и вырезали городское население в зарождающейся Гоминиумской Империи. Сотни деревенских жителей были уничтожены, прежде чем орков удалось изгнать обратно в джунгли.

В этот раз Гоминиум сам начал это, вырубая их леса в качестве топлива для начинающейся промышленной революции. Это было семь лет назад, и конца войны не было видно.

— Если бы я мог ковать эти мушкеты, в лавке вообще не было бы нужны, — проворчал Бердон позади него. Флетчер кивнул в знак согласия. Мушкеты были очень востребованы на передовой линии, они изготавливались гномами-механиками, что жили в недрах Корсилиума. Технология изготовления прямых стволов и механизма хранилась в строжайшем секрете, который гномы ревностно оберегали. Это было прибыльное дело, хотя технология только недавно была внедрена в армию. Если раньше в битве орки часто могли выдержать град стрел, то теперь вал мушкетного огня был гораздо эффективнее.

В этот момент Флетчер заметил последнего путника, проходящего через ворота. Это был седой солдат с серыми волосами и небритым лицом. На нем была красная с белым униформа, ткань рваная и поношенная, забрызганная грязью и покрытая дорожной пылью. Большинство пуговиц на плаще отсутствовали или свободно болтались. Он был не вооружен, что было необычно для члена торгового каравана и тем более для солдата.

У него не было лошади или тележки, но вместо этого он вел мула, нагруженного седельными сумками. Его ботинки находились в плачевном состоянии, подошва была стоптана и хлюпала при каждом нетвердом шаге. Флетчер наблюдал, как он разместился напротив него и привязал мула к угловой стойке ближайшей лавки, прежде чем продавец успел возмутиться.

Он распаковал седельные сумки, вытащив связку одежды и положив несколько предметов поверх нее. Солдат, скорее всего, направлялся к эльфийскому фронту, вызванный из-за того, что был уже слишком стар для реальных сражений, но так и не дослужился до офицера. Будто почувствовав его взгляд, старик выпрямился и ухмыльнулся любопытству Флетчера почти беззубым ртом.

Флетчер вытянул шею, пытаясь рассмотреть солдата получше, и его глаза округлились, когда он увидел, что тот выставил на продажу. Там были огромные кремниевые наконечники размером с кулак, края заточены в форме шипов, которые раздирают плоть. Ожерелья из зубов и высушенных ушей были разложены как величайшие драгоценности. Рог носорога с железным острием был выставлен впереди всей коллекции. В центре находился огромный череп орка, вдвое больше человеческого. Он был гладко отполирован и выбелен солнцем джунглей, с тяжелыми надбровными дугами над глазницами. Нижние клыки орка были больше, чем Флетчер представлял, почти бивни в три дюйма длиной. Это были сувениры с передовой линии, предназначенные как диковины для продажи в северных городах, далеко от места настоящих сражений.

Флетчер повернулся и умоляюще посмотрел на Бердона, который тоже заметил, что мужчина продавал. Он покачал головой и кивнул на прилавок. Флетчер вздохнул и занялся своим ассортиментом товаров. День обещал быть долгим и бессмысленным.



4

СОЛДАТА ОКРУЖИЛА НЕБОЛЬШАЯ ТОЛПА, состоящая преимущественно из детей, хотя также там было несколько стражников, у которых не было ничего на обмен и не было денег на покупку.

— Подходите ближе! Все, что перед вами — оригиналы. Каждая вещица имеет историю, от которой у вас кровь в жилах застынет, и вы поймете, что вы везунчики, что обосновались на севере, — кричал он, со сноровкой торговца фруктами, подкидывая наконечники высоко в воздух и ловко ловя их между пальцами.

— Может вас заинтересует набедренная повязка гремлина или орочье кольцо для носа? Вы, сэр, что скажете? — обратился он к юноше, ковыряющему в ухе, которому определенно не подходило обращение «сэр».

— Что такое гремлин? — спросил парнишка, широко распахивая глаза.

— Гремлины — это рабы орков. Их можно сравнить с оруженосцами рыцарей в древности, выполняющими каждый приказ. Войны из них так себе, быть слугами заложено у них в крови. Это, и то, что они ростом едва ли по колено человеку, — сказал он, показывая рукой.

Флетчер взглянул на безделушки по-новому. Большинство людей имело представление о гремлинах, даже так далеко на севере. Они ходили на двух ногах, как и орки, но из одежды носили только оборванные полосы ткани вокруг талии. У них были характерные уши как у летучих мышей, длинные изогнутые носы и вытянутые гибкие пальцы, идеально подходящие для выковыривания улиток из панцирей и насекомых из гнилых бревен. У гремлинов была серая кожа, как и у орков, и большие выпуклые глаза с огромными зрачками. С взрослым орком высотой в восемь футов, картина гремлинов, кланяющихся их хозяевам-оркам, напомнила Флетчеру о слепых щенках рядом с горным волком.

— Где ты все это достал? — спросил парнишка, опускаясь на колени, чтобы получше рассмотреть товары.

— Я взял их у мертвых, мой мальчик. Им это больше не понадобится, не там, куда они направляются. Таким образом, я привнес сюда небольшой привкус войны.

— Ты направляешься на эльфийский фронт? — спросил стражник. Флетчер узнал в нем Якова и нырнул за прилавок. Если Яков его заметит, то может вспомнить о выпивке, которую Флетчер ему пообещал. А ему нужны были все его деньги, чтобы купить куртку.

— Да, я действительно туда направляюсь, но не потому, что я бесполезный мешок с костями, точно нет. Я один выжил из моего отряда. Был схвачен ночным рейдом во время разведывательной операции. У нас едва ли был шанс, — в его голосе прозвучал намек на горе, но Флетчер не был уверен, не притворство ли это.

— Что случилось? — спросил Яков, его голос сочился неверием, пока он оглядывал старика с головы до ног.

— Я предпочту не рассказывать. Это не то событие, о котором приятно вспоминать, — пробормотал солдат, избегая взгляда Якова. Он склонил голову в явной печали. Послышались насмешки, и толпа начала расходиться, принимая его за лжеца.

— Ладно, ладно! — закричал солдат, видя, что его упускает покупателей. Это возможно была последняя остановка перед тем, как он дойдет до эльфийского фронта, и скорее всего, будет трудно продать его товары солдатам оттуда.

— Нашим заданием было собрать сведения о следующей наступательной линии, — начал он, когда толпа вновь повернулась к нему. — Линии опять продвигались. Видите ли, лес позади нас весь был чист, и нам надо было передвинуть рвы вверх.

Он начинал говорить все с большей уверенностью, и Флетчеру стало ясно, что он был прирожденным рассказчиком.

— Ночь была темнее, чем стая черных кошек, тусклый серебряный свет луны лишь немного освещал наш путь. Могу поклясться, мы производили больше шума, чем разъяренный носорог, пока прокладывали себе дорогу через чащу. Это чудо, что нас заметили только спустя десять минут, — он говорил нараспев, его глаза затуманились, будто он снова был там.

— Давай продолжай уже! — крикнул один из мальчишек позади толпы, но его комментарий был встречен свирепыми взглядами и шиканьем, так как толпа внимательно слушала.

— Наш боевой маг вел нас, его демон хорошо видел в темноте, что было полезно; это все, что мы могли сделать, чтобы нечаянно не выстрелить из мушкетов. Эта операция была самоубийством. Трата хороших мужчин, это точно, — продолжил солдат, вертя наконечник в пальцах.

— Они отправили с вами призывателя? Вот это точно трата. Я думал, их осталось всего несколько сотен, — промолвил Яков, его скептицизм сменился очарованием.

— Операция была важная, даже если и была неправильно спланирована. Мы не были близки, но он был довольно хорошим парнем, хотя точно не был сильным призывателем. Он был очарован шаманами орков, все время расспрашивал солдатов о том, что они знают о них и их демонах. Он постоянно что-то записывал и чертил в своей книге, изучая остатки орочьих деревень, мимо которых мы проходили, копируя руны, которые они рисовали на стенах своих хижин. — Солдат, наверное, заметил, как их лица становились все незаинтересованнее по мере того, как он отдалялся от темы, так что он заторопился.

— В любом случае, незадолго до того, как мы потерялись, несколько звезд, по которым мы ориентировались, затянуло тучами. Наша судьба была определена, когда начало моросить. Вы когда-нибудь пытались выстрелить из мушкета с намокшим порохом? Это была одна катастрофа за другой. — Он уронил наконечник на кучу тряпья и с чувством сжал кулаки.

— Любимое метательное оружие орков — это стрелы размером с копье. Когда одна пронзает тебя, ты летишь как пушечное ядро, и она пришпиливает тебя к земле, если не пройдет насквозь и прямо в человека за тобой. Они просвистели среди деревьев и сбивали нас с ног, как будто земля перевернулась. Мы даже не видели, кто стрелял, но половина людей полегла от первого залпа, и мне не хотелось задерживаться ни на секунду. Призыватель прорвался, и я последовал за ним. Если кто-нибудь и мог пробиться через это ужасное месиво, это был он. Мы бежали в панике, следуя за его верещавшим демоном.

— Что это был за демон? — спросил Яков, его руки были сцеплены в восхищении.

— Я в темноте толком не разглядел его. Он выглядел как летающий жук и был страшен, как смертный грех, но я ему благодарен; без него я был бы мертв. Под конец призыватель споткнулся и упал, и я увидел копье в его боку. Мудак истекал кровью, как свинья на убое. Я немногое мог, но чертов демон не ушел бы без него, так что я поднял его и понес. Несчастный ублюдок, должно быть, умер еще до того, как мы достигли рвов, но демон все равно довел меня. Маленький негодяй не покинул его, когда я принес тело назад. Они пытались обвинить меня в дезертирстве, но я сказал им, что нес раненного, а остальная часть отряда потерялась позади. Они не знали, что со мной делать, с моим мертвым отрядом и прожитыми годами. Так что в итоге они сослали меня. Моим единственным утешением была сумка призывателя, полная товаров, которые вы видите перед собой. Но они не были настоящими драгоценностями… — Он порылся в седельных сумках у его ног и внезапно Флетчер осознал, к чему все шло. Наверное, солдат поступал так с каждой толпой, насаживая их на крючок своей историей, затем доставая самый дорогой товар.

Однако то, что солдат торжественно достал, было не сморщенной головой или заспиртованным демоном, как он ожидал. Это была книга, в переплете из толстой коричневой кожи с плотными пергаментными страницами. Это была книга призывателя!



5

ЕСЛИ СОЛДАТ ЖДАЛ, что толпа будет впечатлена, он ошибся. Выражение лиц многих было неоднозначно, послышалось даже несколько стонов. В такой маленькой охотничьей деревушке как Пэлт умение читать было в самом низу списка приоритетов. Многие жители с трудом прочтут первую страницу, не говоря уже о целой толстой книге. Флетчер, с одной стороны, был ответственен за финансы Бердона, что требовало разбираться в математике и быть грамотным. Долгие часы, что он корпел над цифрами и письмами, стоили ему драгоценного времени на игры с другими детьми, но он был горд своей образованностью и уверен, что он так же грамотен, как и Дидрик, если не более.

Солдат улыбался, пока махал книгой, подняв ее высоко в сером зимнем свете и перелистывая страницы, и перед Флетчером промелькнула завораживающая неразборчивая писанина и замысловатые схемы.

— Что еще у тебя есть? — спросил Яков, разочарование явственно прозвучало в его голосе.

— Много чего! Но они ничуть не лучше этого, если позволите объяснить. Давайте я вам покажу, прежде чем мы перейдем к следующей вещице, — умолял солдат.

Толпа, хотя и незаинтересованная в книге, не собиралась пропускать бесплатное развлечение. Люди покивали в знак согласия и подбодрили его, и солдат улыбнулся, обнажив кривые зубы. Он запрыгнул на пустой ящик соседней лавки и поманил толпу поближе, держа том над головой, где его было видно всем.

— Этот боевой маг был самого низкого ранга, который призыватель мог получить, второй лейтенант полка, который даже не окончил обучение. Но он вызвался на эту провальную миссию, и когда я просмотрел книгу, я понял, почему. Парень искал способ призвать что-то новое. — Он завладел их вниманием и прекрасно это осознавал.

Флетчер оглядел битком забитую улицу, услышал предупреждающий кашель Бердона. Он выпрямился и занялся своим прилавком, хотя все и так было идеально разложено.

— Шаманы орков призывают все виды демонов, но это в большинстве базовые, слабые создания, даже не сравнятся с тем, что могут призвать наши собственные призыватели. Тем не менее, существует только несколько классов демонов, которых наши призыватели могут пленить в потустороннем мире, с редкими исключениями. Так что хотя наши призыватели и могущественнее орочьих во много раз, у нас мало разновидностей оружия, так сказать. И что этот боевой маг пытался сделать, так это найти способ использовать технику орков, чтобы вызывать действительно сильных демонов.

Во время той ночи в бараках эльфийского фронта Флетчер услышал несколько рассказов об ужасающих демонах, которые подкрадываются под покровом темноты, перерезают глотки спящим и ускользают прочь. Чудовища, что вылетали из дебрей как пушечные ядра и сражались до тех пор, пока их тела не дырявили мушкетные пули. Если это были базовые слабые создания, о которых говорил солдат, то ему не хотелось бы встретить демона полностью обученного боевого мага.

— И мы должны поверить в то, что эта книга хранит секрет, который изменит ход войны? Или содержит инструкции, как вызвать наших собственных демонов? Наверное, она стоит столько золотых, сколько весит сама, — с издевкой промолвил знакомый голос, сочась сарказмом.

Это был Дидрик, вернувшийся из конюшен. Он стоял позади соседней лавки, вне поля зрения Флетчера.

— Ваши слова, не мои, уважаемый господин, — ответил солдат, многозначительно подмигнув.

— Лучше вложить деньги в это жалкое оружие через дорогу, нежели в твою книгу! — ухмыльнулся Дидрик, в то время как Флетчер покраснел от этого замечания, затем обошел ящик и встал впереди толпы, при этом уронив рог носорога.

— Зачем призывателю добровольно идти на такую миссию, если он уже обнаружил этот великий секрет? И зачем тебе продавать ее здесь, если она такая ценная? Она содержит руководства для призывателя, а мы все знаем, что только люди благородных кровей и несколько других счастливчиков благословлены таким даром. — Он усмехнулся, когда солдат разинул рот от удивления, но затем солдат оправился с поражающей быстротой.

— Ну, сейчас, сэр, он скорее всего стремился близко увидеть демона орка. Я не умею читать, поэтому не знаю ее ценности, и как только я попытался бы продать ее боевому магу, ее бы конфисковали, так как она была украдена у одного из них. — Он развел руками с выражением самой невинности на лице.

— Конечно, — продолжил он, — если она изменит ход войны, я, наверное, отдам ее, когда доберусь до эльфийского фронта. Но если я могу заработать на ней несколько шиллингов, зная, что в конце концов книга дойдет до боевого мага в любой случае, ну, кто может осуждать меня за это, после того как я пронес парня через все джунгли? — Он опустил голову в ложной скромности, поглядывая на толпу через жирные патлы. Толпа была беспокойна, не уверенная, чью сторону принять. Дидрик определенно был популярен, особенно в таверне без присмотра Каспара и с его деньгами в кармане. Все же солдат захватил их внимание, и Флетчер видел, что толпа хочет, чтобы его история оказалась правдой, даже зная в глубине души, что это не так.

Даже когда толпа начала насмехаться и Флетчер начал ухмыляться тому, что задира проигрывает эту битву остроумия простому солдату, Дидрик вмешался.

— Погоди. Не ты ли говорил раньше, что понял суть его исследований, просмотрев страницы книги? Естественно, тебе надо уметь читать, чтобы понять все это. Ты лжец и мошенник, и я собираюсь послать за Пинкертонцами. Они могут даже обвинить тебя в дезертирстве. — Он захохотал при виде перепуганного солдата.

— Ты раскусил его, — сказал Яков, положив руку на эфес меча. Флетчер не представлял, как солдат собирается оправдываться.

— В книге есть картинки... — заикнулся было солдат, но был немедленно подавлен толпой, которая начала издеваться над ним. Дидрик повысил голос и поднял руку, требуя тишины.

— Вот что я тебе скажу. Мне нравится, как эта книга выглядит. Мной движет любопытство и жажда знаний, а не страсть к богатству, — благородно заявил он, в то время как золотая отделка на его одежде сверкала в лучах солнца.

— Я вернусь позже и заберу ее. Давай за… четыре шиллинга? Я прошлой ночью как раз продал пару хороших рогов за эту цену, — сказал он, бросив на Флетчера торжествующий взгляд. Не дожидаясь ответа, он победно удалился, за ним потянулся Яков и большинство покупателей солдата.

Мужчина с яростью глядел ему вслед, но вскоре уныние взяло верх. Он опустился на ящик с громким вздохом, уронив книгу на землю. Удрученный победой Дидрика, Флетчер смотрел, как ветер переворачивает страницы.

Он не знал, каким образом, но этой ночью Дидрик поплатится. Так или иначе.



6

ДЕНЬ ПРОТЕКАЛ МЕДЛЕННО И МУЧИТЕЛЬНО. Бердон целый день был занят, и резкая вонь раскаленного металла подков становилась все невыносимее. Каждые несколько минут мягкая куча лошадиного навоза падала позади него, добавляя запах к уже существующему. В этот день была только одна сделка: маленький кинжал был продан торговцу, который решил поскорее завершить покупку, чтобы убраться подальше от запаха, и расплатился двенадцатью серебряными шиллингами.

Солдат напротив уже не был таким крикливым, как раньше, но он хорошо справлялся, продав большинство вещей, разложенных перед ним на куске ткани. Оставалось только несколько безделушек, рог носорога с железным наконечником и, конечно, книга. Флетчер полностью верил в историю торговца, но подозревал, что никаких ценных секретов книга не содержит. Он не понимал, почему мужчина соврал насчет способности читать; что бы там ни было, книга дает представление о скрытной жизни боевых магов. Само по себе это было ценной наградой, той, за которую Флетчер уже сейчас бы торговался, если бы не хотел так отчаянно ту кожаную куртку.

Пока он смотрел на книгу, солдат поймал его взгляд и одарил его понимающей улыбкой. Видя, что поблизости нет потенциальных покупателей, он вальяжно перешел дорогу и указал на один из лучших мечей на прилавке Флетчера.

— Сколько? — спросил он, подняв его и взмахнув им натренированным движением. Он рассек воздух стремительно, как стрекоза, ловкость и скорость мужчины не сочетались с его седеющими волосами и морщинистым лицом.

— Тридцать шиллингов, но к нему еще прилагаются ножны за дополнительные семь шиллингов,— ответил Флетчер, игнорируя блеск крутящегося меча и следя за другой рукой солдата. Он знал каждый трюк, и поведение солдата было классикой. Отвлечь внимание представлением с чем-то дорогим, затем спрятать что-то меньшее, например кинжал, в глубокий карман, пока продавец не смотрит. Солдат стукнул костяшками по столу, привлекая внимание Флетчера обратно к мечу в руке.

— Я возьму его. Он хорошо сбалансирован и заточен. Не то, что эта фехтовальная дребедень, над которой шутят офицеры. Думаешь, если ты кольнешь орка, это помешает ему оторвать тебе голову? Это то же самое, что тыкать волка зубочисткой. Я быстро усвоил: ты рубишь по ногам орка и он упадет, как и любой на его месте. Не то чтобы мне нужен был приличный меч на северном фронте, но от старых привычек трудно избавиться.

На последнем предложении он воткнул меч в землю, потом достал кошель и начал отсчитывать деньги. Флетчер достал ножны из задней части прилавка, простые, но крепкие, сделанные из остова дуба и обтянутые сыромятной кожей.

— Они не допытывались, откуда вы?— спросил Флетчер, взяв деньги.

— Конечно, допытывались. Мне не понравилось, как тот маленький ублюдок говорил о твоей лавке. Враг моего врага— мой друг, не так ли говорят? Надеюсь, эльфы считают так же. Хотя у них это скорее «враг моего врага уязвим, давайте ударим его в спину, пока он не смотрит», — проворчал солдат. Флетчер молчал, не рискуя влезать в политику. Вокруг было много тех, кто симпатизировал эльфам, и громкое обсуждение могло привести к тому, что торговцы не захотят подковывать своих лошадей у них.

— Я с удовольствием слушал вашу историю, пока он не пришел. Не сочтите за дерзость, но в ней есть правда?— Флетчер заглянул мужчине в глаза, провоцируя его на ложь. Солдат смотрел на него мгновение, потом заметно расслабился и улыбнулся.

— Я мог… приукрасить немного. Я частично читал книгу, но я не так хорошо читаю, так что я просто пролистал ее. Из того, что я узнал, он изучал орков, пытаясь перенять их знания. Тут везде орочьи символы и в основном наполовину переведенные отрывки про их кланы и предков. Так же тут есть зарисовки демонов, некоторые чертовски хороши. Он был хорошим художником, даже если и не был величайшим Призывателем.

Солдат пожал плечами, взял с прилавка кинжал и начал выковыривать им грязь из-под ногтей.

— Жаль. Было бы неплохо сбагрить ее здесь. Мне придется задешево продать ее на эльфийской границе. В отрядах есть те, кто ненавидит боевых магов, но ни у одного из них нет ни монеты. Возможно, я продам ее нескольким из них, по страничке. — Он выглядел довольным этой идеей и кивнул самому себе, как будто его проблема была решена.

— Что насчет Дидрика? Его отец— влиятельный человек, и Пинкертонцы остановились в его доме! Ваше слово против слова Дидрика. Я не уверен, как лягут карты, — предупредил его Флетчер.

— Тьфу! Я видел вещи и похуже отродья, рожденного с бронзовой ложечкой во рту. Нет, те двое видели меня и раньше, когда я пытался продать книгу, и ни слова не сказали. Они любят солдат, эти Пинкертонцы, думают, мы сделаны из того же теста, даже если они всего лишь избивают гномов, которые кажутся им смешными. Поставь Пинкертонца против орка и он наделает то же, что эти лошади позади тебя, — сказал он, сморщив нос.

— Ну, тогда убедитесь, что я не пропущу, как Дидрик вернется за книгой. Я хочу видеть его лицо, когда вы скажете ему, что он может убираться, — Флетчер с ликованием потер руки.

— Конечно,— подмигнул солдат, затем убрал меч в ножны и побрел назад через дорогу, насвистывая походную мелодию.

Зрелище обещало быть хорошим.



7

СОЛНЦЕ КЛОНИЛОСЬ К ГОРИЗОНТУ, и солдат становился все добродушнее, когда его товары исчезали с импровизированной лавки. Ничего не осталось, кроме книги, которая оптимистично лежала на квадрате ткани у его ног. В течение дня солдат нахваливал товары Флетчера, как только покупатель начинал к ним присматриваться. Благодаря его уговорам Флетчер продал еще два кинжала и один из самых простых мечей по хорошей цене. В итоге продажи за день были не так плохи, и Флетчер с нетерпением ждал, когда же куртка попадет в его руки.

— Может, выпьем в таверне после этого и отметим нашу удачу? — предложил солдат, проходя мимо и улыбаясь.

— Звучит заманчиво, если только вы позволите мне зайти в один магазин перед этим. Есть кое-что, что я хочу купить, — ответил Флетчер с улыбкой, показав тяжелый кошель солдату и звякнув содержимым.

— Это для книги? — спросил солдат полушутливо, но с оттенком надежды в голосе.

— Нет, но если честно, если бы у меня были лишние монеты, я бы купил ее за справедливую цену. Это куртка, которая мне приглянулась, и у меня хватает только на нее. Лавка принадлежит моему… учителю, Бердону, так что деньги, что мы сегодня заработали, пойдут ему.

При звуке своего имени, Бердон поднял голову от подковы, зажатой в его огромных руках, и уважительно кивнул солдату, прежде чем вернуться к работе.

— Меня зовут Флетчер. А вас? — спросил Флетчер, протягивая руку.

— Я Ротерем, но друзья зовут меня Роттер, — сказал он, сжал руку Флетчера грубой ладонью. Рукопожатие показалось Флетчеру твердым и искренним. Бердон всегда говорил ему, что можно многое сказать о человеке по его рукопожатию.

— Можешь идти, Флетчер. Ты хорошо поработал сегодня, — окликнул его Бердон. — Я сам закрою лавку.

— Вы уверены? — спросил Флетчер, ему не терпелось убраться подальше от лошадей и послушать военные рассказы солдата в теплой таверне.

— Иди уже, пока я не передумал, — сказал Бердон сквозь шипение горячей подковы.

Лавка кожевника была не так далеко, тем не менее, сердце Флетчера упало, когда он заметил, что желанная куртка больше там не висела. Он обогнал Ротерема и побежал вниз по улице в надежде, что ее убрали случайно. Жанет взглянула на него, после того как пересчитала выручку за день и прикрыла ее руками, здоровенную кучу серебряный шиллингов и полновесных золотых.

— Я знаю, о чем ты собираешься спросить меня, Флетчер, но боюсь, тебе не повезло. Я продала ее около часа назад. Но не волнуйся. Я знаю, что обещала тебе куртку, так что я начну работать над другой прямо сейчас. Через несколько недель будет готово.

Флетчер сжал кулаки от разочарования, но кивнул в знак согласия. Ему следовало быть терпеливее.

— Пойдем, парень. Я куплю тебе выпивку. Завтра будет новый день,— Ротерем похлопал его по плечу. Флетчер совладал с разочарованием и выдавил улыбку.

— Сезон охоты почти закончился, — сказал он, борясь с тревогой. — Зимой от нее будет мало пользы, я буду в жаркой кузнице, готовиться к следующему походу к эльфийскому фронту. Им крайне нужно оружие для их войск.

— Мы им все равно не будем пользоваться, — засмеялся Ротерем.

В таверне было шумно и много народу, местные и торговцы отмечали завершение дел. Несмотря на это Флетчер и Ротерем протиснулись к углу, каждый с большим кувшином, умудрившись как-то не пролить ни капли эля на пол, который уже был липким от выпивки. Они разместились в нише с двумя стульями и шатким столом, где было тише, и они могли слышать друг друга.

— Вы не против, если я спрошу о войне, или это тема, которую вы предпочли бы избегать? — спросил Флетчер, вспомнив чувства, которые мужчина продемонстрировал, когда рассказывал о ночи, в которую он потерял своих товарищей в лесу.

— Ничуть, Флетчер. Это все, что я узнал за последние несколько десятилетий, так что мало о чем могу рассказать,— сказал Ротерем, подкрепляя свои слова большим глотком. Пиво потекло по его серому подбородку, он причмокнул губами и вздохнул.

— Мы слышали слухи о том, что война для нас не очень хорошо проходит. Что орки становятся наглее, организованнее. Почему? — Флетчер понизил голос. Считалось непатриотичным, даже изменническим, пессимистично отзываться о войне. Это было одной из причин, почему новости с орочьего фронта доходили до Пэлта так медленно.

— Могу лишь пересказать другие слухи, но их источники лучше, чем твой, — он наклонился вперед, на Флетчера дыхнуло алкоголем.— Говорят, что один орк объединяет племена под одним знаменем, возглавляя их как вождь. Мы немного знаем о нем, только то, что он был рожден альбиносом и что он самый большой орк из когда-либо известных. Племена верят, что он кто-то вроде спасителя, посланный, чтобы избавить их от нас, так что они следуют за ним без вопросов. Мы знаем еще об одном со времен Первой Орочьей Войны две тысячи лет назад. Благодаря альбиносу шаманы орков делятся знаниями и силой и могут посылать на нас демонов волну за волной и швырять огненные шары в небо, чтобы бомбардировать нас по ночам.

По мере рассказа глаза Флетчера все расширялись, пиво было благополучно забыто. Все оказалось даже хуже, чем он предполагал. Неудивительно, что прощения обменивались на службу преступников в армии.

— Иногда они прорываются через линии и отправляют отряд налетчиков вглубь Гоминиума. Наши патрули, в конце концов, их ловят, но недостаточно быстро. Я видел много деревень, сожженных дотла, ничего не осталось, кроме обугленных костей и пепла.— Ротерем раскачивался, брызги пива летели во все стороны, когда он отпивал.

— Я рад, что живу так далеко на севере,— пробормотал Флетчер, стараясь выкинуть картинки из головы.

— Они избавляются от старых ветеранов как я, вручают мушкет ребенку, и говорят ему, что он солдат. Тебе следует посмотреть, что случается, когда орки дерутся во всем великолепии. Если нам повезет, они делают один залп, затем разворачиваются и убегают. Что за гребаный позор,— воскликнул он, грохая кувшином по столу.

— Слишком много наших мальчиков погибают, и во всем вина короля. Это Гоминиум превратил случайный рейд в полноправную войну. Когда Король Гарольд унаследовал трон от отца, он начал вторгаться в джунгли, посылая своих людей рубить деревья и рыть землю.

Ротерем помедлил и уставился на дно своего кувшина. Он сделал глубокий глоток, затем заговорил снова.

— Я расскажу тебе кое-что. Если бы не призыватели, мы были бы в большой беде. Они хвастливые ублюдки и слишком высокого о себе мнения, но они нам нужны как никто. Их демоны присматривают за границей и дают знать, когда надвигается атака, и сильный демон — это единственная чертова штука, которая может остановить войну, лучше, чем пушка или сотня мушкетов. Когда огненные шары дождем сыплются на нас, боевые маги ставят щит вокруг. Он освещает небо, как сверкающий стеклянный купол. Щит требует подзарядки и иногда их пробивают чем-нибудь в течение ночи, но худшее, что с нами случалось, это бессонница. — Ротерем сделал еще один глоток из своего кувшина, затем провозгласил тост. — Да благослови Господь этих великолепных ублюдков.

Ротерем хлопнул по колену и махом прикончил свою кружку пива. Как только он встал, чтобы дойти до стойки и заказать еще одну, тяжелая рука опустила его назад на сиденье.

— Так-так. Как предсказуемо, что вы двое спелись. Говорят, змеи держатся парами,— сказал Дидрик со злобной улыбкой на лице.

Яков убрал руку с плеча Ротерема и начал театрально вытирать ее о штаны, чем вызвал хихиканье Дидрика. Оба были в униформе стражников, тяжелая броня под оранжевым плащом, которая сочеталась по цвету с горящими факелами в таверне.

— Как я помню, мы заключили сделку ранее. Вот четыре шиллинга, как договаривались. Больше, чем ты заслуживаешь, но мы всегда должны быть милосердными к тем, кто менее удачлив, чем мы сами. Не так ли, Яков? — спросил Дидрик, швырнув четыре монеты на стол.

Яков ухмыльнулся и кивнул в знак согласия. Флетчер фыркнул; Яков был едва ли состоятельнее Флетчера и такого же низкого происхождения. Его лицо было красным от алкоголя, и Флетчер подозревал, что Дидрик спаивал его пивом всю ночь, чтобы переманить на свою сторону. Не то чтобы Якова надо было убеждать; он бы продал собственную мать за несколько шиллингов.

Ротерем не пошевелился, чтобы собрать монеты, вместо этого в упор глядя на Дидрика, пока тот не заерзал от дискомфорта.

— Да ладно тебе. Сделка есть сделка. Не моя вина, что ты жулик. Тебе повезло, что ты не угодил в цепи и все еще на пути к слушанию о дезертирстве, — сказал Дидрик, отступив за спину Якова. Флетчер начал осознавать всю сложившуюся ситуацию и по-новому посмотрел на Якова. Стражник был крупным мужчиной, возвышаясь над Ротеремом по крайней мере на фут, и сложенным почти так же, как Бердон. Его наняли стражником не за ум, это точно.

Даже Дидрик был на полголовы выше Флетчера, и его дряблое тело было вдвое шире жилистого Флетчера.

Ротерем продолжал смотреть, нервируя Флетчера, его стальной взгляд буравил толстое лицо Дидрика. Напряжение в нише повысилось еще на несколько делений, когда рука Якова поползла к эфесу меча.

— Проверь его сумку. Она, скорее всего там, — приказал Дидрик, но в его голосе была тень сомнения. Когда Яков потянулся к его сумке, Ротерем резко встал, заставляя парочку отступить на шаг. Флетчер поднялся вместе с ним, со сжатыми кулаками. Его пульс ускорился и он слышал свое бешеное сердцебиение, когда адреналин завладел им. Он ощутил приступ удовлетворения, когда брови Дидрика поползли вверх.

— Если собираешься достать меч, тебе лучше уметь им пользоваться, — прорычал Ротерем, его собственная рука покоилась на эфесе меча, который он купил у Флетчера.

Дидрик побледнел при виде него. Он видел, что у солдата не было оружия на рынке, и очевидно не ожидал, что сейчас тот будет вооружен. Он украдкой метнул взгляд на Якова. В битве на мечах солдат одержит верх.

— Без оружия,— объявил он, расстегнув перевязь меча и позволив ему упасть на пол. Яков поступил так же.

— Ага, без оружия, — сказал Флетчер, поднимая кулаки. — Я помню, как ты боялся испачкать кровью униформу.

Ротерем хмыкнул в знак согласия и положил ножны на стол.

— Давненько я не бывал в старомодной кабацкой драке, — объявил он с наслаждением, схватив кружку Флетчера и поднеся ее к губам.

— Дерись грязно и целься в лицо. Джентельменские правила оставь джентльменам,— пробормотал Ротерем краем рта, и с этим он крутанулся и плеснул пиво в лицо Якова, ослепив его. Со скоростью молнии его колено оказалось в паху ублюдка, и, когда Яков сгорбился пополам, Ротерем с треском головой ударил его в нос.

Затем Флетчер оказался в самой гуще схватки, врезав в круглое лицо Дидрика. Цель была легкой, и первым же ударом он попал в нос Дидрика, который прыснул красным как перезрелый помидор. Кулак Флетчера обожгло болью, но он не обратил на нее внимания, пользуясь моментом, чтобы толкнуть Дидрика плечом в грудь и свалить его на землю. Это было ошибкой. Пока они боролись на липком полу, Дидрик использовал свой вес как преимущество. Он схватил мясистой рукой Флетчера за горло и начал сдавливать. Зрение Флетчера затуманилось, и сознание ускользало от него. Последним усилием он вонзил зубы в голое запястье Дидрика, так крепко, что услышал, как хрустнули кости. Визг боли отозвался в его ушах и рука исчезла. От облегчения закружилась голова, и он хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Он ударил локтем в нагрудник Дидрика, перевернулся и встал на корточки.

Почти сразу же Дидрик оказался на нем, стараясь вдавить его в пол. В этот раз Флетчер был готов, потянувшись в том же направлении, что и Дидрик, и используя импульс толстого парня, чтобы взгромоздиться на него. Затем его пальцы обхватили горло Дидрика, сдавливая изо всех сил, на которые его руки были способны. Дидрик хлопнул по шее, потом его рука понеслась к нему.

— Берегись! — крикнул Ротерем, и Флетчер отпрыгнул как раз вовремя. Изогнутый кинжал вспорол его голубую тунику, и полоса огня обожгла болью. Брызнула кровь, и туника окрасилась красным, но, тем не менее, Флетчер ощущал, что это всего лишь царапина. Дидрик вскарабкался на ноги и опять бросился на него, но Флетчер уклонился.

Ротерем был тут как тут, острие его меча прижато к кадыку Дидрика.

— Что стало со «сделка есть сделка»? — прорычал Ротерем, двигаясь вперед, так что Дидрик споткнулся о бесчувственное тело Якова. Флетчер понял, что вся таверна наблюдала за ними. Единственным звуком были резкие вдохи Дидрика, когда он пытался что-то сказать, но ни слова не сорвалось с его губ.

— Что скажешь, Флетчер? Сделаем с ним то, что он пытался сделать с нами? Твои кишки сейчас были бы размазаны по полу, если бы я не увидел, как он достал кинжал, — объявил Ротерем так, чтобы вся толпа могла услышать. В этот раз шепотки были в пользу солдата.

—Нет. Не думаю, Ротерем. Мы всегда должны быть милосердными к тем, кто менее удачлив, чем мы сами. — Флетчер обронил слова с презрением, опустив меч Ротерема. Прежде чем слова сорвались с его губ, Дидрик заспешил к двери, забыл и о Якове на полу, и о своем мече.

Когда дверь захлопнулась за торопящимся уйти Дидриком, люди в таверне повысили голоса, презирая его. Скоро зазвучал смех, веселье продолжилось.

— Пошлите,— сказал Флетчер Ротерему, его сознание затопило облегчение. — Я постелю вам постель в нашей кузнице. Этой ночью вы больше нигде не будете в безопасности.



8

ФЛЕТЧЕР ОТКРЫЛ ГЛАЗА и тут же об этом пожалел. Серый свет, проникающий через открытое окно, был нестерпимо ярким. Он сел и, дрожа и спотыкаясь, побрел его закрывать, его дыхание облачком вырывалось в прохладный воздух. Он, должно быть, оставил окно открытым в пьяном состоянии.

Он моргнул, но в темной комнате не смог разглядеть солдата, только кучу мехов, сваленных в углу. С растущим страхом Флетчер пробрался наружу и увидел, что мул Ротерема исчез; нигде не было и следа.

— Наконец-то проснулся, да? — спросил Бердон позади него, в его голосе звенело осуждение. Он стоял около кузницы со скрещенными на груди руками и озадаченным выражением лица.

Флетчер кивнул, так как не мог говорить, почувствовав первую волну тошноты. Он больше никогда не будет пить.

— Солдат посветил меня в события прошлой ночи перед отъездом. Не могу сказать, что я одобряю драку, или то, что тебя насильно побрили. Но я рад, что ты проучил этого маленького выскочку, — сказал Бердон с печальной улыбкой. Он с грубой привязанностью взъерошил Флетчеру волосы, оставив их в растрепанном состоянии. Флетчер зажал рот и выскочил наружу, прежде чем опустошить содержимое желудка на мостовую.

— Так тебе и надо! Будет тебе урок,— крикнул Бердон, ухмыльнувшись невезучести Флетчера. — Подожди, вот попробуешь крепкий алкоголь. Наутро после этого ты будешь молить о том, чтобы чувствовать себя как сейчас.

Флетчер застонал и попытался выкашлять горький вкус кислоты с задней стенки горла, затем поковылял обратно в кузницу. Он собрал меха, которые образовывали постель Ротерема, и тяжело опустился на койку в своей комнате.

— Похоже, все вышло,— сказал он, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Ага, ты оставил хороший обед для крыс снаружи,— отозвался Бердон из кузницы. — Я пожарю тебе свиных сосисок и принесу ледяную воду из колодца.

Флетчеру поплохело при мысли о еде, но он решил, что от нее станет лучше. Он перевернулся, чтобы вернуться ко сну, и полежал некоторое время в уютном тепле свежих мехов. Жарящиеся сосиски начали шипеть, и он поерзал, стараясь устроиться с комфортом.

Под ним было что-то, упирающееся ему в бок. Он потянулся и достал это, чтобы рассмотреть.

Мешок с приколотым куском пергамента был оставлен среди мехов Ротерема. Флетчер оторвал пергамент и прищурился, глядя на почти неразборчивые каракули.

Флетчер, ету ноч я зпомню новсегда. Надеюс, тебе пнравится мой прщальный подарок.

Роттер.

Солдат не врал, когда сказал, что он не знал буквы, но Флетчер все понял. Хитрый старик ускользнул с утра пораньше, но оставил Флетчеру подарок вместо прощания. Флетчер не возражал. Он был уверен, что скоро увидит Ротерема, хотя и не знал, что будет делать с набедренной повязкой гремлина, если это то, что ему оставили.

Он потянул шнурок на мешке, и его рука наткнулась на что-то твердое и продолговатое. Это не могло быть… или могло? Он вытряхнул содержимое мешка и открыл рот от изумления, сжимая предмет обеими руками. Это была книга призывателя.

Он погладил мягкую коричневую кожу с вытисненной пентаграммой на обложке. Странные символы окаймляли каждую вершину звезды, один необычнее другого. Он пролистал страницы и обнаружил, что каждый дюйм каждой страницы испещрен аккуратными записями, иногда прерывающимися набросками символов или странных созданий, которых Флетчер не узнал. Книга была толщиной с железный слиток и весила примерно так же. Понадобятся месяцы, чтобы прочитать все.

До него донеслось, как Бердон накладывает еду на тарелку, и он поторопился спрятать книгу под мехами.

Бердон принес сосиски и положил их на кровать с преувеличенной осторожностью. Флетчер видел, что они были идеально подрумянены со всех сторон и приправлены солью и перцем.

— Съешь это. Скоро полегчает. — Бердон одарил его сочувствующей улыбкой и вышел из комнаты, закрыв дверь.

Несмотря на восхитительный аромат, заполнивший комнату, Флетчер не обратил на еду внимания и снова достал книгу.

Из самого конца тома выпал листочек, бумага была изготовлена из странного кожаного материала, отличного от других. Флетчер открыл книгу на том месте, откуда он выпал и прочитал слова, вписанные в книгу.


Сегодня год с тех пор, как Лорд Этерингтон приказал мне начать исследования; я все еще ни на шаг не приблизился к нахождению нового пути в эфир. Пентаграммы, которые используют шаманы орков, имеют отличные от наших ключи, в этом я уверен. Еще они заметают свои следы с удивительным постоянством. Я с успехом воссоздаю их, но уверен, что если рискну беспрепятственно проникнуть через касание Гоминиума, ответы на то, чем они являются, могут быть найдены. Поэтому, я должен сделать все, что требуется, чтобы пробраться за передовую линию, где я смогу увидеть, как орки совершают призыв и возможно мельком увидеть их пентаграмму. Очень важно обнаружить, какие ключи они используют и в каком порядке.
Сегодня мои поиски, наконец, принесли плоды, но не те, на которые я надеялся. В раскопках остатков старого орочьего лагеря я нашел заклинание, вытисненное на свитке из человечьей кожи. Его перевод мне приносит удивительное наслаждение; язык орков груб в выражениях, но в нем есть какая-то неукрощенная красота, которую я не могу объяснить.
Я подозреваю, что свиток переносит демона к адепту, который читает его. Скорее всего, этот демон будет бесом низшего уровня, подаренным старшим шаманом своему ученику для начала изучения темного искусства. Это будет редкая возможность изучить демона из другой части эфира. Возможно, при более тщательном исследовании этот демон укажет мне правильное направление. С каждым провалом моя решимость крепнет, но я никак не могу избавиться от ощущения, что мои коллеги воспринимают мою миссию как бессмысленную затею. Пусть мой демон слаб, я докажу тем кто против, что у меня столько же прав быть офицером, как и у людей благородных кровей.
Мне пора идти, мой командующий офицер вызвал меня в свой шатер. Может быть, это будет моей первой возможностью попасть на территорию врага.