Лиза Скоттолине
Улыбка убийцы
Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями.
Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.
Глава 1
— «Розато и товарищи», — сказала в трубку Мэри Динунцио, и ей тут же захотелось дать себе хорошего пинка за то, что она вообще ответила на звонок. Звонил Том-ПМС, человек, который желал судиться со всеми сразу — с Управлением полиции Филадельфии, с конгрессом и даже с местной дыней-канталупой. У бедняги явно закончились лекарства, вот он и названивал в одну из немногих адвокатских контор города, по горло загруженных работой и не имевших ни малейшего желания судиться еще и с дыней.
— Это мистер Томас Котт, — громогласно сообщил он. — С кем я говорю?
— С Мэри Динунцио. Мы с вами разговаривали вчера…
— Мне нужна мисс Бенедетта Розато!
— Мисс Розато сегодня не будет, сэр. — Мэри взглянула на часы. 22.16. Все разошлись по домам уже не один час назад, и в офисе стояла благословенная тишина. — Офис закрыт.
— А чего тогда вы там делаете, мисс Мэри Динунцио?
Хороший вопрос, мистер Томас Котт. Мэри снова заработалась допоздна. Бумаги покрывали стол для совещаний подобно снежному ковру.
— Мистер Котт, я готова передать Бенни…
— Я не собираюсь ничего передавать. Позовите к телефону мисс Бенедетту Розато. Я хочу знать, почему она отказывается представлять мои интересы.
— Мистер Котт, ни один адвокат не берется за любое предложенное ему дело, — ответила Мэри и поколебалась немного, прежде чем продолжить. Бенни велела своим сотрудникам не связываться с Коттом, но, может быть, если объяснить ему все, он перестанет названивать? — Думаю, Бенни уже сказала вам, что, по ее мнению, ваше дело никаких шансов в суде не имеет.
— Все ваши судьи заодно, а городской совет — шайка заговорщиков и коррупционеров.
— Мистер Котт…
— Вы меня не надуете, ни вы, ни кто другой! Немедленно позовите мисс Розато. Она наверняка в офисе. Дома ее нет.
Мэри встревоженно заморгала:
— Откуда вам известно, что ее…
— Я приезжал к ней. Стучал в дверь.
Мэри застыла:
— Как вы узнали адрес?
— Нашел в телефонном справочнике. По-вашему, я кто? Умственно отсталый? — Теперь он орал во все горло, почти визжал: — Говорю вам, давайте сюда мисс Розато!
— Мистер Котт, если вы…
— Не врите мне! Не смейте мне врать!
— Мистер Котт, я не…
— Лживая шлюха! А вот я сейчас приеду к вам и всех перестреляю…
Кинув трубку, Мэри поняла, что ее трясет. Стоявшая в переговорной тишина вдруг показалась ей абсолютной. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать случившееся. Итак, Том-ПМС внезапно превратился в Тома-психа, и это уже не смешно. Бенни была на званом ужине Американского союза защиты гражданских свобод, однако ужин этот того и гляди закончится. Может, она уже едет домой. Необходимо предупредить ее. И Мэри, собираясь позвонить своей начальнице на сотовый, протянула руку к трубке телефона.
Дзынь, дзыыыынь! Телефон затрезвонил прямо под ее ладонью. Она стиснула зубы, подождала, пока отзвучат два сигнала и заработает голосовая почта. Нет уж, больше она с Томом-ПМС общаться не будет. Когда же она наконец научится хоть чему-нибудь? Это все ее привычки хорошей девочки — помогать людям, быть милой, говорить только правду, — хоть она и была адвокатом, но все это так при ней и осталось.
Мэри позвонила Бенни, однако ответа не получила. Она оставила подробное сообщение и положила трубку. Минут через пять надо будет позвонить еще раз.
Она откинулась на спинку кресла и вдруг пожалела о том, что в офисе никого, кроме нее, нет. А взглянув на дверь переговорной, с удивлением обнаружила, что за ней темно. Кто же это, интересно, выключил свет в приемной? Может, уборщица?
«А вот я сейчас приеду к вам и всех перестреляю…» Ладно, забудем. Том-ПМС выпустил пар, в вестибюле здания всегда сидит охранник. Не позвонив ей, он никого наверх не пропустит.
Мэри вернулась к работе. Намотав на палец локон светло-русых волос, она снова взяла со стола документ, который читала перед тем, как зазвонил телефон. Это было письмо, датированное 17 декабря 1941 года, — письмо из Управления начальника военной полиции, учреждения, давно прекратившего свое существование. Печать была плохой, зернистой, поскольку документ представлял собой ксерокс с фотокопии, сделанной со второго или третьего отпечатанного под копирку экземпляра. Все, кто работал в офисе, называли дело, которым Мэри занималась, «до жути скучным», однако ей оно пришлось по душе.
Мэри написала на желтом стикере: «БЕСПОЛЕЗНО», прилепила листок к документу и положила его в стопку других БЕСПОЛЕЗНЫХ бумаг. Высоту, которую уже приобрела эта стопка, она игнорировала, потому что обращать на нее внимание было тоже бесполезно. Бумагами, которые лежали перед Мэри на столе, ее запасы не исчерпывались — вдоль стен переговорной стояли коробки, забитые документами. Где-то среди них должна была находиться папка с делом Амадео Брандолини. Амадео эмигрировал из Италии, обосновался в Филадельфии, создал маленькую рыболовецкую компанию. Когда началась Вторая мировая война, ФБР арестовало его вместе с тысячами других итальянских иммигрантов, опираясь на закон, который, вообще-то говоря, требовал интернирования японцев. Амадео потерял все, что у него было, и в конце концов покончил с собой в лагере для интернированных. И вот теперь фонд наследуемого имущества его сына подрядил Мэри, чтобы она попыталась добиться через суд возмещения понесенных семьей убытков.
Дзыынь! Телефон затрезвонил снова, и Мэри аж подпрыгнула от неожиданности. Наверняка звонил Том-ПМС. Бенни должна была перезвонить на сотовый, а больше звонить ей было некому. Поэтому, собственно говоря, Мэри и работала допоздна. Она снова напряглась. Дзыыыынь!
Телефон наконец умолк. И в переговорной стало тихо. Мэри попыталась успокоиться, но не смогла.
«А вот я сейчас приеду к вам и всех перестреляю…»
Мэри позвонила Бенни. Ответа она снова не получила и потому оставила еще одно предупреждение, несколько более истеричное. Положив трубку, она взглянула на часы. 22.36. Ладно, сосредоточиться ей уже все равно не удастся. Пора уходить.
Мэри набила портфель документами и вышла из переговорной. В темноте приемной смутно рисовались силуэты кожаных кресел и дивана. Проскочив приемную, Мэри быстро ступила в лифт и сразу почувствовала, что дышать ей стало немного легче. Когда лифт достиг первого этажа, она вышла и огляделась. Залитый ярким светом вестибюль был пуст — если не считать охранника, слишком сонного, чтобы внушить Мэри хоть какую-то уверенность в ее безопасности: Бобби Трончелло, боксер-любитель. Когда-то они были соседями — жили в одном квартале.
— Проснись, Бобби, — сказала Мэри. — У нас неприятности.
— Ты о чем это? — Бобби поднял на нее взгляд, поправив сползшую до густых черных бровей темно-бордовую фуражку. На столе перед ним лежал раскрытый номер «Дейли ньюс».
— Мне только что позвонил странный человек, Том Котт. Он пообещал приехать сюда и пристрелить меня.
— Слушай. Мар, что ты болтаешь? Все путем. Ты просто слишком много работаешь, сидишь тут по ночам. Давай-ка я тебе лучше такси поймаю. — Бобби обошел вокруг стола, взял у Мэри портфель, приобнял ее за плечи. — Кстати, ты насчет моего дружка Джимми решила что-нибудь? Познакомить вас?
Мэри постаралась скрыть недовольство. Бобби то и дело пытался свести ее со своими дружками-боксерами.
— Спасибо, но, я думаю, не стоит.
— Уверена? — Бобби открыл перед ней полированную дверь. Свежий вечерний воздух ударил в лицо. — Слушай, Мар, а может, все-таки дашь Джимми шанс?
— Спасибо, в другой раз.
Бобби остановил такси, Мэри устроилась на заднем сиденье, на прощание помахав Бобби, и назвала водителю адрес. Тот лишь кивнул в ответ — неразговорчивость для филадельфийского таксиста странная. До ее района они доехали в молчании, и, когда машина остановилась перед домом Мэри, она протянула водителю бумажку в десять долларов.
— Сдачи не надо, — сказала она, и таксист еще раз молча кивнул. А едва Мэри выбралась на тротуар, такси унеслось, оставив ее одну.
«А вот я сейчас приеду к вам и всех перестреляю…»
Эти слова эхом отдавались у нее в голове. Она уже предвидела развитие событий: Том-ПМС выяснил ее адрес и поджидает здесь. Мэри окинула взглядом улицу — пустые тротуары, редкие деревья, невысокие кирпичные дома в три этажа.
Страх твердил Мэри: войди в дом, скорее. Она побежала в темноте к подъезду, на ходу нащупывая в сумочке ключи. И еще возилась с ними, когда в квартире зазвонил телефон. Мэри вставила ключ в замочную скважину, повернула его, заскочила в квартиру и помчалась к телефону в гостиной.
— Алло? — произнесла она и сразу же услышала смех Бенни.
— Начальства следует слушаться, Динунцио. Я же сказала вам всем: не разговаривайте с ним.
— Я думала, что смогу помочь ему. Я только что вошла. Вы где? — Мэри еще никогда не испытывала такого облегчения, слыша по телефону голос своей начальницы.
— Дома, и прекрасно себя чувствую. Впрочем, за заботу спасибо. Напомни мне об этом, когда я начну прикидывать, кому из вас повысить зарплату. — И Бенни снова засмеялась.
— Бенни, по-моему, следует отнестись к этому серьезнее.
— Расслабься, нам нечего его бояться.
— Откуда вы знаете?
— Знаю.
— На сто процентов? Ведь это такая гадина!
— Гадина, тут и сомневаться не приходится.
Почти успокоившись, Мэри плюхнулась на кровать, включила стоявшую на столике матовую лампу, сбросила туфли. Они заскользили по полу, и левая замерла каблуком кверху у входной двери. Мэри, взглянув на нее, нахмурилась. Из-под двери пробивалась узкая полоска света. А заперла ли она за собой дверь?
— Ты уж поверь мне, — продолжала Бенни. — Я лет сто как убийц в суде защищаю. Есть гадины, которых следует бояться, а есть такие, которые неопасны.
Мэри смотрела на дверь. Закрыта или открыта? И где, спрашивается, ключи? В руках нет. Может, она оставила их в двери?
— И гадины, которых следует бояться, угрозами не балуются. Поверь, они-то самые опасные и есть. Они о своих намерениях не сообщают, от них ты никаких предупреждений не дождешься.
Входная дверь чуть приотворилась. Сквозняк? Или там кто-то есть? За дверью.
— Люди опасные, настоящие убийцы, затаиваются и ждут. А потом, выбрав момент, наносят удар.
— Черт! — вскрикнула Мэри и, бросив трубку, полетела к двери. Она выдернула ключ и захлопнула ее. Слава богу. Уф.
Мэри крутанула ручку, заперла замок. Потом повернулась, хотела подойти к телефону и тут увидела — тень, скользнувшую по шторам. Мэри застыла на месте. Тень исчезла. Мэри прислушалась. Звука шагов не слышно. Она подбежала к телефону и теперь уже не смогла скрыть свой страх.
— Бенни, — задыхаясь, произнесла она, — тут происходит что-то странное. Только что мимо моего окна проскочил мужчина!
— На кого он был похож?
— На тень!
— Успокойся. Когда ты входила в дом, ты кого-нибудь видела?
— Нет.
Бенни хмыкнула:
— Ну, значит, и за окном никого нет.
— Но я же его видела!
— Тень. Ты видела тень, а не мужчину, Динунцио.
— А если это Том-ПМС? Он же выяснил, где вы живете, мог и про меня все разузнать. Он ведь не умственно отсталый.
Бенни рассмеялась:
— А, так он и тебе тоже про «умственно отсталого» рассказывал? Не заводись. Ну испугалась немного, с кем не бывает.
Немного?
— Послушай, ложись спать. А нашим лучшим другом я прямо с утра и займусь. Предоставь это мне. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — машинально ответила Мэри, однако тревога ее не покинула.
Видела она мужчину у окна или не видела? Мэри неуверенно встала с кровати, босиком подошла к окну. Шторы были задернуты неплотно, и она глянула в узкую щелку между ними. Но различила только маленький отрезок улицы.
Вряд ли, конечно, Том-ПМС околачивается где-то поблизости, однако не исключено. Опасных людей в городе предостаточно, Мэри хорошо знала это, потому что один из них убил ее мужа. Майка сбил грузовик, когда он ехал на велосипеде по Уэст-Ривер-драйв. Убийцу нашли, но Мэри это не принесло утешения. Как юрист она все еще пыталась понять, что такое правосудие. Что такое утрата, она теперь понимала.
Мэри поплотнее задернула шторы, отошла от окна и выключила свет.
Глава 2
— Уйди, — не оборачиваясь, произнесла Мэри.
Она сидела в переговорной, потратив очередной день на чтение официальных бумаг. Дело Амадео она пока так и не нашла, и просмотреть ей оставалось еще три миллиарда бумаг. Многие на ее месте давно бы сдались — но только не Мэри. Она выросла в Южном Филли, она умела надувать пузыри из жевательной резинки, ходить на высоких каблуках и не чуралась сверхурочной работы. Одно из этих умений может оказаться очень полезным в жизни. Сами догадайтесь какое.
— Брось, тебе необходимо прерваться, — донесся с порога голос Джуди Кэриер, коллеги Мэри и ее лучшей подруги.
Мэри дочитала документ и взялась за следующий.
— Уже почти семь. Тебе что, совсем не хочется есть? Я вот жуть как проголодалась.
— Это оттого, что ты слишком много двигаешься. А ты сиди спокойно. И работай.
Но Джуди не унималась.
— Пойдем скорей, а то к звонку Тома-ПМС не успеем вернуться. Ну же! — Она весь день дразнила Мэри вчерашним телефонным разговором.
— Ты мне очень помогаешь. А теперь уходи. Дай поработать.
В ответ на просьбу Джуди вошла в переговорную и плюхнулась в кресло.
Мэри не без некоторого раздражения оторвалась от бумаг и подняла на нее взгляд. Джуди была красива: яркие синие глаза, маленький носик, быстрая улыбка. Ее стриженые волосы были выкрашены в канареечные тона обложки юридического блокнота. И в отличие от Мэри с ее строгим темно-синим костюмом Джуди была одета в футболку радужной раскраски, мешковатые джинсы и желтые сабо.
— Ну и что, ты собираешься есть меня глазами?
— Ага, пока ты не поднимешься с места.
— Сначала я должна отыскать папку с делом Амадео. — Мэри потрясла перед собой пачкой документов: — Это списки собственности и банковских счетов других интернированных. Если я найду список собственности Амадео, то узнаю, что произошло с его рыболовецкими судами.
— А зачем тебе это?
— Выяснив, что случилось с судами Амадео, я смогу добиться возмещения убытков его фонду наследуемого имущества. Когда его интернировали, он лишился всех вложенных им в свой бизнес денег. Ты же читала дело Корэмацу, знаешь об особом мнении Бреннана. Так что правосудию найдется чем заняться.
— Все верно, если не считать того, что в случае Корэмацу с особым мнением выступили Мерфи и Джексон. Бреннан тогда в Верховном суде еще не состоял. — Джуди улыбнулась. — А правосудие может и подождать, пока мы пообедаем.
Мэри понимала, что Джуди шутит, во всяком случае насчет правосудия. С блеском окончившая юридический факультет Калифорнийского университета и занимавшая пост главного редактора университетского журнала «Правовое ревю», Джуди Кэриер обладала познаниями, позволявшими ей ловить на ошибках каждого, кто работал в офисе.
— Серьезно, Мэри, мне кажется, ты попусту тратишь время.
— Официально мое время ничего не стоит. Это pro bono, ты не забыла?
— Ладно, хорошо. Ты вынуждаешь меня перейти к плану Б.
Джуди выудила из кармана джинсов шоколадку «Херши» с миндалем, развернула фольгу.
— Ты мне только документы шоколадом не перепачкай.
Джуди с хрустом разгрызла орех и взяла со стола первые попавшиеся листки.
— Ой, а это что такое?
Мэри тут же отняла у нее документы.
— Прошу тебя! Это личные бумаги Амадео. — Мэри отодвинула стопку подальше от Джуди, а когда подняла глаза, увидела, что подруга уже взялась за что-то другое. — Перестань! Это к тому же еще и оригинал!
— Оригинал чего?
— Регистрационной книжки иностранца. — Мэри отобрала у Джуди книжечку. Розовый буклетик едва превышал размером ее ладонь, на выцветшей бумажной обложке стоял круглый лиловый штемпель с датой: 6 марта 1941 года. — Амадео пришлось зарегистрироваться как врагу страны, даже притом что его сын сражался за нее в войне. До сих пор не могу поверить, что наша страна поступала так со своими. Это не по-американски.
— Не напрягайся ты так, а то трусики лопнут. Они у тебя хоть и прозрачные, но все-таки…
— Я не ношу прозрачных трусиков! — завопила Мэри и сама поняла, что перегнула палку.
Джуди смотрела на нее как на чокнутую.
— Ты просто голодная. Потому и дергаешься. Пойдем прогуляем мою собаку, а потом поедим.
Но Мэри уже увлеклась буклетом. На обложке значилось: «МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ», а под этим стояло: «УДОСТОВЕРЕНИЕ ЛИЧНОСТИ». Внутри был слева отпечаток пальца, а справа — черно-белая фотография Амадео Брандолини. Он был красив, как кинозвезда: темные глаза, густые волосы.
Мэри показала фотографию Джуди:
— Правда, он похож на Джорджа Клуни?
Джуди прищурилась, вглядываясь в крошечный снимок.
— Нет, чудачка. Ни на какого Джорджа Клуни он не похож. Знаешь, в твоем поведении начали появляться странности. Уж не влюбилась ли ты в него?
— Не говори ерунды.
Мэри снова посмотрела на буклет. На правой странице, под фотографией, значилось, что рост у Брандолини был пять футов семь дюймов, а весил он всего 155 фунтов. Здесь указывалось также, что родился он 30 августа 1903 года в городе Асколи-Пичено, а проживал в Филадельфии, в доме номер 4933 по Томпсон-стрит. В графе «Срок проживания в США» стояло: 32 года. Мэри покачала головой. Амадео прожил в стране тридцать два года, но заявления на получение гражданства никогда не подавал, поскольку не умел ни читать, ни писать. Это его и погубило.
— Откуда у тебя это? Из Национального архива?
— Нет. Ее сохранил сын Амадео, Тони. А мне передал поверенный его фонда наследуемого имущества, Фрэнк Кавуто.
Мэри взглянула на последнюю страницу буклета. Напротив слов «Подпись владельца» было выведено кривоватое X. Рядом с ним кто-то написал: «Поставлено его рукой». Мэри не могла оторвать взгляда. Мистер Икс.
— Девушки! — послышался громкий, напугавший их обеих окрик. На пороге возвышалась Бенни Розато, густые светлые волосы собраны на затылке в пучок, джинсы, майка яхт-клуба «Фэрмаунт», в руках черный чемодан и тяжелый, набитый до отказа саквояж, саквояж юриста. — Я уезжаю в Нью-Йорк. Меня вызывают на понедельник в суд Престона. Пробуду там пару недель, самое большее. Вы сможете держать тут без меня оборону?
— А прибавку мы за это получим? — улыбнувшись, поинтересовалась Джуди.
— Почти смешно, Кэриер. Так, Динунцио. — Бенни перевела на Мэри взгляд пронзительных синих глаз. — Я оставила на твоем столе два дела. По обоим на этой неделе слушаются показания свидетелей. Одни будешь снимать ты, другие постарайся оспорить. Спасибо.
— Конечно. Да. Хорошо. — Вот тебе и на! — А как насчет Тома-ПМС? Он ведь опять сегодня звонил.
— Я трубку не взяла, и вы, пока меня не будет, тоже не берите. Домой он вчера ко мне не приходил, в офис сегодня тоже не приходил. Значит, отправился искать других адвокатов.
— А человек за моим окном? — спросила Мэри.
— Это была тень, а не человек. — И Бенни покачала головой. — Ладно, что у нас нового по «Алькору» и Рейтману? Я слышала, там какой-то шум поднимается.
— Нет. Пока все тихо. — Потому что я этим делом совсем не занимаюсь, подумала Мэри.
— Я не хочу, чтобы ты тратила все свое время на Брандолини. И уже говорила тебе об этом. — Глаза Бенни сузились. — Вы бы все-таки попробовали заработать хоть какие-нибудь деньги, дамочки. Клиенты, которые платят, тоже заслуживают правосудия.
— Хорошо. Я поняла.
Мэри принялась наводить порядок на столе, а Бенни пнула носком кроссовки по креслу, в котором сидела Джуди.
— Да, Кэриер, чуть не забыла. Я оставила на твоем столе папку с делом «Нили-Электрик». Просмотри ее. К концу недели мне понадобится черновой набросок ходатайства, которое мы подадим в суд. Скажи мне сейчас же, что справишься с этим.
Джуди только рассмеялась в ответ.
— Вот и отлично. Ладно, мне пора на поезд. Я велела Маршалл позвонить, если Том-ПМС объявится снова. Так, Динунцио, Кэриер не забывайте о своих клиентах. Все, счастливо.
Бенни исчезла. Ее помощницы молчали, пока не услышали гудение увозившего Бенни лифта.
Когда лифт стих, Джуди схватила Мэри за рукав пиджака.
— На выход! — Она потянула ее к двери.
— Нет, погоди. Куда мы?
Мэри попыталась устоять на месте, но толку от этого было мало. Если она и походила на вросший в мостовую пожарный гидрант, то Джуди была бульдозером.
— У меня есть одна идея.
Джуди рывками дотянула Мэри до лифта, спустила ее вниз и запихала в такси. И наконец сказала, куда они направляются.
Мерсер-стрит — типичная улочка Южного Филли, шириной в один «форд». Вдоль нее стояли впритык двухэтажные дома из красного кирпича. В окнах домов были выставлены изображения Девы Марии и маленькие флажки — итальянские, американские и флажки футбольного клуба «Иглз». Входные двери у всех были разными, но за ними неизменно скрывалась дверь с сеткой, украшенная всевозможными вензелями и инициалами владельцев домов. Первой из инициалов на Мерсер-стрит обычно оказывалась буква «Д». В детстве Мэри полагала, что «Д» обозначает «дверь», но, когда такую же заметила и на двери их дома, сообразила, что «Д» означает: Динунцио. Динунцио, Д’Орацио, Дитицио, Д’Агостино, Демарко, Дианджели, Дела Кава и, наконец, Данфи. Который, кстати, был женат на Датуно.
Мэри поднялась вместе с Джуди на крыльцо дома, где жили ее родители, и почти открыла сетчатую дверь, когда услышала гул мчавшейся машины. По Мерсер никто так никогда не ездил! Мэри сердито обернулась — черный «кадиллак-эскалада» пронесся мимо, она едва разглядела водителя: крепкого сложения мужчину с щербатым лицом. Мэри собралась было крикнуть ему, чтобы ездил помедленнее, но Джуди уже втащила ее в дом.
Крошечную кухню наполняли знакомые запахи свежего базилика, домашнего томатного соуса и моющего средства с лимонной отдушкой. На стенах висели старые, потертые открытки с изображениями сцен из Святого Писания и фотографии. В доме Динунцио, обитатели которого все еще с горечью вспоминали времена, когда церковные службы шли на латыни, годами ничего не менялось. Мэри тоже скучала по тем временам, хотя после гибели Майка решила, что она и Бог говорят на разных языках.
— Мария, Мария! — Вита Динунцио с чувством обняла дочь.
— Ма, как ты? — Мэри прижала ее к себе посильнее, зарылась лицом в жесткие, рыжевато-седые волосы матери. От волос чудесно пахло сушеным орегано и лаком.
— Прекрасно, Мария, — промурлыкала мать, ее карие глаза улыбались за невозможно толстыми стеклами очков. Нос у Виты был большим, улыбка мягкой, и она все прихлопывала Мэри по руке. — Как хорошо, что ты пришла. Садись. — Одутловатая, бледная ладонь соскользнула с руки Мэри, она подвела дочь к кухонному столу.
Мать готовила итальянские клецки, ньокки, и стол был весь в просеянной муке. Мэри присела на стул, и теперь мать радостно смотрела на нее.
— Сейчас будет кофе. Подожди, только воду поставлю.
— Миссис Ди, я проголодалась! — вдруг воскликнула Джуди, появившись на пороге кухни.
Ей такие выходки сходили с рук, потому что родители Мэри ее обожали. Ей вообще все сходило с рук, даже манера заявляться в гости со своим золотистым ретривером. По счастью, Пенни, повсюду хвостом ходившая за хозяйкой, была очень воспитанной.
— Спасайте, миссис Ди! Покормите меня!
— Джуд, Джуд! — Мать Мэри, рассмеявшись, обняла Джуди, а Пенни принялась шумно лакать воду из миски, которую отец Мэри предусмотрительно поставил на пол.
Отец, выглядевший сегодня очень деловитым, обнял Мэри еще в дверях, едва не раздавив ее щеку о свою накрахмаленную белую рубашку. Когда-то он работал укладчиком черепицы, теперь они с мамой все чаще были дома. Однако к приходу Мэри отец неизменно облачался в белую рубашку с короткими рукавами, черные бермуды и надевал слуховой аппарат. И отец очень любил принимать в своем доме Джуди.
Вот и Джуди, как всегда, уже начала свою театральную речь:
— Миссис Ди, Мэри не ходит больше есть со мной, и знаете почему? Потому что она слишком много работает.
— Мария, — укоризненно сказала мать. — Я же тебе говорила: не работай слишком много. А ты опять не слушаешь.
— Не начинай, ма. Я занимаюсь Амадео Брандолини. А та-ам… конца и края не видно.
— Но первым делом нужно поесть, — подхватила Джуди и уселась за стол напротив Мэри.
Пенни неторопливо протрусила к ним.
— Ладно, сейчас будет кофе и ньокки, — сказала хозяйка.
— А какие новости от Энджи? — спросила Мэри.
Ее сестра Энджи, бывшая монахиня, отправилась с миссией в Таджикистан, чтобы преподавать английский и помогать строить дома для бедных. Благодаря трудам Энджи, всю семью Динунцио ожидал бесплатный проезд в рай. Эта женщина подняла pro bono на совершенно новый уровень.
— С прошлого месяца ничего, — ответил отец. — Но расскажи-ка нам о Брандолини. Меня о нем в церкви расспрашивают.
— Я пока ничего не добилась. Даже папку с его делом не нашла, — начала Мэри и рассказала все, что знала.
— Брандолини послали в лагерь в Монтану? — Глаза отца удивленно расширились. Динунцио и из дома-то выходили редко, а уж ездить — никогда в жизни никуда не ездили. — Почему?
— Не знаю и ничего не узнаю, пока не найду папку с его делом. У нас было одиннадцать лагерей, а в правилах, которые определяли, куда рассылать людей, я пока не разобралась.
— Да, но Монтана! — Отец пришлепнул себя ладонью по лысой голове — так, точно речь шла о Плутоне.
— Интернированных свозили в Мизулу. Они называли это место bella vista.
— «Прекрасный вид», — перевел отец.
— Правильно, потому что там горы, и все такое. По крайней мере так расписывала эти места официальная пропаганда. — Мэри уже выяснила, что представлял собой форт Мизула, и начала рассказывать о том, что узнала из дел других интернированных. — Когда разразилась война, большинство итальянцев, которые попали потом в форт Мизула, были на пути в Штаты, плыли на кораблях, но некоторые уже работали официантами в итальянском павильоне Нью-Йоркской всемирной выставки. Из Филли был только один Амадео.
— А где хранились записи о заключенных? — Отец был человеком необразованным, но умным. Мэри, окончившая Пенсильванский университет и юридическую школу, даже и не надеялась набраться когда-нибудь такого же ума.
— Насколько я знаю, их держали в форте Мизула, а когда лагеря закрыли и интернированных выпустили, документы отправили в Национальный архив.
— Так, может, туда не все дела попали.
Мэри пожала плечами. Кофе сварился, и ей захотелось помочь родителям — расставить чашки, убрать со стола, но это было бы нарушением правил. Отец уже сунул ноги в шлепанцы, снял кофейник с плиты и понес его к столику, а мама, выключив плиту, стала доставать что-то из ящичков — это был самый изящный их танец. Мариано и Вита Динунцио были женаты уже целую вечность и буквально сроднились во всем.
— Может быть, его дело изъяли потому, что он умер в лагере, — сказал отец, наливая кофе Джуди. Она поблагодарила его и положила в чашку три ложки сахара. — А может, дело отправили куда-то после его смерти. Кто-нибудь еще в лагере умирал?
— Я обнаружила трех других скончавшихся в лагере итальянцев, однако все они умерли естественной смертью. Покончил с собой только Амадео. — Мэри слышала, как за ее спиной мать опускает в кипяток ньокки. — Я сейчас просматриваю все документы по второму разу, ищу его имя. Может быть, так мне удастся выяснить, что стало с его судами и бизнесом.
— Бедняга. — Отец налил кофе Мэри. — Ну а что еще у вас нового, девочки?
— На Мэри надвигается очередное свидание, — прочирикала Джуди. — С юристом, другом Энн.
— Это хорошо, — сказал отец. Мэри и рта не успела открыть. — Самое время, Мар. Дай молодому человеку возможность показать себя. — И отец направился с кофейником к плите.
— Дам, пап. Обязательно, — кивнула Мэри. Она понимала, что проигрывает на всех фронтах. Ее родители любили Майка не меньше, чем она, однако в последнее время даже они пытались как-то устроить ее судьбу.
Отец вернулся к столу, а мать стала сливать воду с готовых ньокки в дуршлаг. Над раковиной поднимались клубы пара.
— Готово! — Миссис Динунцио перенесла блюдо с горячими ньокки на стол и полила их томатным соусом.
При виде еды все оживились. Миссис Динунцио с гордостью придвинула блюдо к Джуди:
— Свеженькие, для Джуд. Сыр на столе.
— Спасибо, миссис Ди, — сказала Джуди и, схватив столовую ложку, положила себе горку ньокки.
Мэри не отставала от подруги.
— Выглядит замечательно, ма, — сказала она. — Спасибо.
— Ладно-ладно. — Мать погладила Мэри по спине. — Мария, а ты попросила святого Антония помочь тебе с документами?
— С какими документами?
— Брандолини. Ты же ищешь его документы.
Мэри не сразу поняла, что мать слышала весь разговор за столом, — а ведь могла бы и догадаться. Итальянские мамы обычно отличаются способностью слышать все, о чем говорят их дети.
— А, ты насчет дела Амадео.
— Si. Ты просила святого Антония помочь тебе в поисках?
— В общем-то да, — призналась Мэри.
Эту молитву она выучила еще в начальной школе: «Святой Антоний, святой Антоний, пожалуйста, помоги. Я кое-что потеряла и не могу найти». На всякий случай она помолилась и святому Иуде, потому что не очень хорошо понимала, кто из них главный в подобных делах.
— Ну, тогда их, выходит, забрали, — постановила с типичной для нее категоричностью мать.
— Кто кого забрал? — нахмурилась Мэри.
— Документы Брандолини. Кто-то забрал их!
— Ты думаешь, кто-то забрал его дело?
— Si. Не хотел, чтобы его увидели. Вот и забрал.
Джуди вдруг отложила вилку, в ее лазурных глазах появилось сомнение.
— Очень может быть, миссис Ди. Я бы, узнав, что кто-то попытался зарыть поглубже документы о самоубийстве в лагере, поверила в это сразу.
— Хм, вполне возможно, — сказала, словно размышляя вслух, Мэри. — Самоубийство Амадео бросило тень на лагерь. Его начальство долгое время пыталось скрыть случившееся даже от интернированных итальянцев.
Вита Динунцио пригрозила дочери пальцем:
— Мария, я чувствую, здесь есть что-то недоброе. Ты помолилась и ничего не нашла? Значит, кто-то забрал документы!
Глава 3
Мэри разглядывала очередного мужчину, с которым ей подруги устроили свидание. Джейсон Пагонис пристально изучал меню. Ровесник Мэри, высокий, довольно красивый, с приличной стрижкой и карими глазами. Одет он был в черную спортивную куртку, футболку и джинсы. Короче говоря, все в норме. Мэри придется постараться, чтобы найти в нем какой-нибудь изъян.
— Так что вы будете? — неожиданно спросил Джейсон.
Черт, задумалась! Мэри покраснела:
— Не знаю. А что здесь вкусно?
— Здесь все вкусно. Ресторан принадлежит Масахару Моримото, «Железному шефу». Слышали о таких?
— Конечно, — кивнула Мэри. У нее мама была «Железным шефом».
— И дизайн мне нравится. Интересный, да?
— Пожалуй.
Мэри огляделась вокруг. Такое она видела только в мультиках. Столы и кресла были сделаны из акрилового пластика, люцита, и подсвечивались лампочками разных цветов. Цвета эти постоянно менялись. Вот сейчас, например, кресло Мэри было синим, и стало быть, ее попа тоже, а минуту назад попа была зеленой.
— А какой у них сайт, с ума можно сойти.
— Да уж наверное.
Рестораны, у которых есть сайты, всегда внушали Мэри подозрение. Хотя, если быть честной, сегодня она вообще была склонна к подозрительности. Проработала целый день, а дела Амадео так и не нашла, даже святой Антоний не помог. Может быть, его действительно конфисковало правительство?
— Если говорить о закуске, я бы выбрал «шира-ае». — Глянув на свою спутницу, Джейсон снисходительно улыбнулся: — Это спаржа в кунжутном масле.
Брр!
— Мм, а что здесь хорошего из основных блюд?
— «Иши яки берл боп».
— А это что такое? — прямо спросила Мэри.
— Желтохвост с рисом, очень вкусный. Что касается десерта, я выбрал бы «тогараши» — это японские оладьи из батата.
— Прекрасно. Люблю оладьи. Оладьи — это я понимаю.
Мэри закрыла свое меню, Джейсон свое.
— Прекрасно.
Теперь, когда все было прекрасно, Мэри сильно захотелось уйти, но она понимала: от нее ожидают, что она будет вести беседу.
— Так вы учились в Стэнфорде вместе с Энн?
— Да. Как она?
— Сейчас она в отпуске на Сент-Барте.
Едва успев начать разговор о своей коллеге по фирме, Мэри сообразила, что лучше бы его сразу и закончить. Энн Мерфи была очень яркой девушкой, и любой мужчина, подумав об Энн, тут же расхотел бы сидеть в разноцветном ресторане с кем-то еще. И Мэри постаралась придумать другую тему:
— Так вы работали в «Правовом ревю»?
— Да, пока не ушел, чтобы больше заниматься музыкой. Мы играем альтернативный рок. Когда у нас все получается, мы звучим почти как «Флеминг Липс». Слышали о таких?
— Нет. — Мэри совершенно не интересовалась рок-музыкой, к тому же мысли ее то и дело возвращались к Амадео. Мэри боялась, что так ничего об Амадео выяснить и не сможет. Почему ее это так волнует? И вдруг она поняла — потому что, если не сможет, получится, что Амадео никакого значения не имел, а он имел. Каждый человек имеет значение. И Майк имеет, хоть его больше нет. Она все еще любила его. Она давно уже поняла, что со смертью человека любовь к нему не кончается.
— Тогда какую музыку вы предпочитаете, Мэри?
Задумавшись о своем, Мэри не успела придумать что-нибудь впечатляющее и сказала правду:
— Синатру.
— Фрэнка Синатру? Неожиданно, — сказал Джейсон. — Я слышал, где-то в городе есть фреска с его изображением.
— Есть, на углу Брод и Уортон. — Наконец-то разговор коснулся того, что Мэри знала. — Высотой почти в семь этажей. А еще есть фреска с портретом Марио Ланца.
— Марио Ланца? А кто это?
Это классика, голубчик. Мэри прошиб пот.
— Ланца был великим тенором. Он пел в сороковых.
— Так давно? Да… — Джейсон покашлял. — Так Энн говорила, что вы работаете над одним очень интересным делом. Не расскажете о нем?
Нет.
— Конечно. Я пытаюсь добиться возмещения ущерба, который был причинен человеку, интернированному во время Второй мировой войны и покончившему с собой.
Джейсон чуть не поперхнулся. Самоубийство — не лучшая тема для первого свидания, и Мэри попыталась исправить ошибку:
— В Национальном архиве я работала с документами, которые печатались еще на настоящих пишущих машинках под копирку, представляете?
Джейсон негромко фыркнул:
— Мэри, у вас душа старушки.
— Правда? — опешила Мэри.
— А вы послушайте себя. — Джейсон помолчал. — Вам нравится все старое. Старая музыка. Прошлое.
Разве это плохо? — хотела спросить Мэри, но не смогла. Ей вдруг стало неловко, а потом на нее навалилась такая печаль. Печаль, потому что после смерти Майка она словно оборвала все связи с миром. Она не принимала ни в чем участия. Даже своему поколению она больше не принадлежала. И сейчас она каждой клеточкой своего существа хотела одного: уйти домой.
— Готовы сделать заказ? — спросила официантка, подойдя к их светящемуся столику.