– Есть два варианта, – продолжил Эван. – Вы спускаетесь вниз на служебном лифте к парковке, тихо и спокойно. Или я выбрасываю вас в мусоропровод. Что выбираете?

– Служебный лифт, – выдавил из себя Мартс.

Эван поднял Алонзо на ноги, и тот, пошатываясь от боли, встал рядом с напарником.

Мия перебирала ногами, пытаясь взобраться в диван.

– Не вызывай полицию, – сказал ей Эван. – Пожалуйста. Я сейчас вернусь.

Мия уставилась на него пустыми глазами. Ее грудь вздымалась в судорожных всхлипываниях, а разум, казалось, находился в другом месте.

– Хорошо? – спросил Эван.

Ее кивок напоминал конвульсию.

Эван поволок преступников к входной двери. Мия поползла в спальню Питера. Эван выглянул в глазок, проверяя коридор, а затем вытолкнул обоих мужчин наружу. Закрывая за собой дверь, он услышал приглушенный плач Питера и тихий голос Мии, пытавшейся его успокоить.

Поездка на служебном лифте к парковке прошла без инцидентов. Алонзо тяжело дышал. Мартс потел. Они были готовы к сотрудничеству, будто сломленные военнопленные.

Эван вынул из переднего кармана штанов Мартса ключи.

– Твоя машина, – произнес он, – где она стоит?

– В той стороне, в двух кварталах.

Они пересекли парковку и вышли через боковую лестницу. Мартс и Алонзо брели, дрожа от боли. Это было похоже на сцену из «Ходячих мертвецов».

Окна квартир были освещены, но пешеходов на улицах не было – одно из преимуществ переполненного машинами Лос-Анджелеса. Эван, Мартс и Алонзо дошли до машины – побитого «бьюика» – без происшествий. Эван открыл багажник, вынул оттуда запасное колесо и выкинул его на бордюр.

– Нет, – сказал Мартс. – О, нет!

– Пожалуйста! – взмолился Алонзо.

Эван лишь посмотрел на них.

Оба преступника залезли в багажник, двигаясь медленно и с явным трудом.

– Может, ты просто… – выдавил из себя Мартс.

Эван захлопнул багажник.

Он проехал по Четыреста пятому шоссе, вырулил на Малхолланд и повернул на запад, где знаменитая аллея переходит в грунтовую дорогу, затем проследовал по извилистой дороге вдоль каньонов мимо заброшенной ракетной базы. Шины шуршали по земле, и Эван неоднократно слышал сзади стоны боли. Он выехал на возвышенность, откуда открывался вид на Долину. В море огней черным пятном выделялось водохранилище.

Эван вышел из машины, открыл багажник и помог пленникам выбраться наружу. Их татуировки блестели от пота. Мужчины стояли почти не двигаясь, лишь вертели головами, пытаясь понять, где они оказались. Кругом росли дубы и кустарники. В воздухе оседала поднятая колесами машины пыль, колеблясь, будто призрачный туман. Где-то вдалеке ухнула сова.

– Ты нас убьешь, – сказал Мартс.

В лунном свете лицо Алонзо казалось обескровленным. Сломанная ключица не прорвала кожу, но под неестественным углом выпирала сквозь футболку.

– Мы не собирались причинять ей серьезный вред, – произнес он. – Просто хотели припугнуть. Чтобы она поняла, каково нам пришлось.

– Если бы я вам не верил, вы были бы уже мертвы, – сказал Эван.

– Тогда… – Слова Мартса прервал сухой кашель. – Тогда что мы здесь делаем?

– Малхолланд находится в трех милях с той стороны. – Эван махнул рукой. – Я оставлю вашу машину там, где начинается шоссе.

Мартс и Алонзо повернули головы, уставившись во тьму остекленевшими глазами.

– Мне известно, что вы знаете крутых парней, – продолжил Эван. – Тех, что над вами. А над ними есть еще люди. Но они не на том уровне, чтобы добраться до меня. Понимаете, о чем я говорю?

Оба послушно закивали.

– Считайте, что я ангел-хранитель Мии Холл, – добавил Эван. – Если она хотя бы услышит снова ваши имена, я вас закопаю.

Вертя ключи на указательном пальце, он направился к машине.

Когда «бьюик» развернулся, свет фар выхватил из темноты лица Мартса и Алонзо. В клубах поднятой колесами пыли они стояли на месте, будто вросли в землю, и дрожали.

Эван затормозил рядом с ними, опустил стекло.

– Начинайте идти, – приказал он.

Вздрогнув от боли, они развернулись, посмотрев на темную дорогу.

– Ты страшный, страшный человек, – сказал Мартс.

Эван поехал прочь. Он смотрел в зеркало заднего вида на бредущие по дороге силуэты. Казалось, у них едва хватало сил, чтобы держаться на ногах.

Глава 44

Проклятье паранойи

Кэтрин сидела в темном кабинете, прислонившись спиной к стене и глядя на нетронутый пакет с фастфудом, лежавший у ее ног. Ее лишили единственной роскоши – окна, забив его досками и стальными прутьями. Когда она двигалась, пластиковые наручники впивались ей в щиколотку. Они были прикреплены к металлической ножке стола, прикрученной к полу, и за несколько часов, которые Кэтрин провела здесь в одиночестве, ни один из болтов не поддался. По правде говоря, она оставила попытки открутить их после того, как сломала ноготь. Ни болты, ни она сама никуда не денутся.

Постепенно женщина погружалась в стресс. Ее мутило от страха: тошнота накатывала волнами, затем отступала. Стук в висках сменялся головокружением. Кэтрин знала, что ее организм обезвожен, что ей нужно поесть, но одна лишь мысль о еде вызывала у нее дурноту. Воздух пропах средством для мытья ковров. Казалось, оно было у нее во рту, в легких.

Кэтрин слышала грохот тяжелых ботинок по коридору, звук низких голосов. Время от времени она различала голос Кэнди – нежное воркование, за которым следовали взрывы мужского хохота.

Слетчер забрал у Кэтрин все, что у нее было, включая часы и телефон, так что она не могла следить за временем, но Кэнди заходила – кажется, раз в несколько часов, – чтобы отвести ее в уборную.

Вот почему сейчас, когда прошло всего двадцать минут со времени последнего похода в туалет, Кэтрин удивилась, услышав звук ее шагов.

Удивилась и очень испугалась.

Кэнди вошла внутрь, окруженная ароматом духов. В руке у нее был свежий пакет из «Макдональдса». Новая порция еды.

– Голодовка тебе не поможет, Ганди, она только сделает тебя слабее, – произнесла Кэнди. – Не думаю, что ты хочешь быть слабой. От этого не выиграете ни ты, ни Сэм. Поэтому как насчет того, чтобы взять себя в руки и поесть, а, партнер?

Сверкнув улыбкой, она швырнула пакет через комнату, и он с влажным звуком приземлился рядом с Кэтрин.

Кэнди развернулась, умудрившись при этом чрезвычайно выразительно вильнуть бедрами, и вышла.

Кэтрин развернула пакет, и от шелеста бумаги у нее в голове загудело. Женщина ослабела сильнее, чем думала. Но едва она сняла пропитавшуюся жиром обертку чизбургера, как запах заставил ее отложить его. Какое-то время Кэтрин вдыхала запах чистящего средства.

Затем она потянулась за картошкой фри. Пытаясь удержать внутри содержимое желудка, Кэтрин уставилась на нее, держа возле лица.

* * *

Во время поездки на такси от Малхолланда Эван смотрел на экран телефона, ожидая сигнала с передатчика Кэтрин. Экран оставался мертвым.

Эван попросил водителя остановиться в нескольких кварталах от Касл-Хайтса, затем, дойдя до дома пешком, сразу же направился в пентхаус, чтобы убрать трос и обвязку, пока никто не заметил, что они болтаются на ветру. Он невольно подумал, что это похоже на подъем подвесного моста. Джек оценил бы эту метафору – Эван снова был один в своей крепости.

Он забежал в «хранилище», чтобы удалить записи с камер безопасности в доме, на которых он был запечатлен раньше вечером. Записи с камер, за которыми Хоакин следил в реальном времени, когда отвлекался от страниц журнала «Максим», редко кто просматривал после, но Эван предпочитал не полагаться на удачу. Выйдя из пентхауса с заряженным телефоном в руке, он спустился на лифте к квартире Мии и осторожно постучал в дверь. Эван понятия не имел, что будет дальше.

Свет, пробивающийся сквозь дверной глазок, закрыла тень, и дверь открылась. Волосы Мии были влажными после душа. Она посмотрела на Эвана, затем указала на диван. Дверь в комнату Питера была закрыта: наверное, мальчик спал.

Эван прошел к дивану и сел. Мия устроилась в кресле напротив, поджав под себя ноги. Части пистолета, принадлежавшего Мартсу, лежали в полиэтиленовом пакете на кофейном столике между ними, будто принимая участие в разговоре.

«Что, по сути, так и есть», – подумалось Эвану.

Мия осипла от плача.

– Ты… убил их?

– Нет. Но они больше никогда тебя не побеспокоят.

– Спасибо, что защитил меня. Спасибо, что защитил Питера. Я говорю искренне. Правда.

– Но?

Мия подалась вперед, приподняла пакет и опять опустила его на столик.

– Ты так быстро разобрал этот пистолет, что я даже не видела, как двигаются твои пальцы. Ты избил этих мужчин, отсидевших за разбойное нападение. Я никогда не видела, чтобы кто-то так дрался. Ты залез в квартиру через окно Питера, как чертов Человек-паук. Кто ты такой?

Эван отвернулся. Ему никогда раньше не приходилось говорить об этом. И он не собирался вступать в этот разговор. Знак «ВХОД ВОСПРЕЩЕН» с черепом и костями упал с двери Питера, когда Алонзо ломился в комнату к мальчику. Эван подумал, что Питер сейчас мирно спит.

Мия поняла, что ответа дожидаться не стоит.

– Никто ничего не знает о чистящих средствах, верно?

– Да.

– И никто не может завести с тобой разговор о твоей работе.

– Да.

– Эван Смоак. Это хоть твое настоящее имя?

– И да, и нет.

Мия беспомощно открыла и закрыла рот.

– Ты ведь знаешь, кем я работаю, верно? Я не могу узнать о том, что ты…

Эван ждал.

– Не могу узнать о тебе то, чего пока не знаю. – Она хлопнула себя ладонью по лбу. – Господи, это же безумие! Я как будто сошла с ума. Но то, что ты сотворил с этими людьми… – Она раздраженно отбросила прядь волос со лба. – Я окружной прокурор, Эван. Я принимала присягу. Даже несколько. Благодаря этой работе я содержу ребенка. И в этой работе важно – даже необходимо! – чтобы я не нарушала закон.

– Ты хочешь подать на меня в суд?

– Что, если я скажу «да»?

– Я исчезну.

– Тебя найдут.

Эван медленно покачал головой.

– Я сейчас же позвоню начальнику. – Мия встала. – Посмотрим, как мы сможем выпутаться из этих неприятностей. И подумаем, как теперь все исправить.

Но она так и не потянулась за трубкой. Эван и Мия смотрели друг на друга. В комнате царила тишина.

– Кто звонил тебе сегодня во время встречи жильцов? Ты сказала, что это брат. Но у него другой рингтон.

Мия устало моргнула.

– Начальник. Он сказал, что эти парни мне угрожают. Мы отслеживали их последние два месяца.

Эван вспомнил, как вновь и вновь повторялась музыкальная тема из фильма «Челюсти». Все эти неприятные разговоры. Как Мия расхаживала по лужайке перед домом брата. Как они мыли посуду, стоя у нее на кухне. «Нынче любой идиот пишет в фейсбуке. Что они сделали, что собираются сделать».

– Вот почему ты переехала сюда, хотя деньги от страховки мужа закончились пару лет назад. Тут безопаснее.

Лицо Мии окаменело.

– Откуда ты об этом узнал? Откуда тебе известно, когда я получила страховку Роджера?

Эван поколебался. Он о многом не мог ей рассказать, но ответ на этот вопрос она заслужила.

– Меня многие хотят убить, – осторожно произнес он. – Поэтому мне приходится быть начеку.

Изумленно хмыкнув, Мия откинулась на спинку кресла.

– И ты думал, что я тебе лгу? – Понурившись, она оперлась локтями на колени. – Стоп. Ты знал о том, что Роджер умер от рака. О его страховке. Значит… значит, ты и обо мне все знал? О том, когда мы усыновили Питера. О моем доходе. О том, где я работаю. Ты шпионил за мной?

Его молчание было исчерпывающим ответом.

– И ты притворялся? Все это время?

– Нет.

– И с Питером?

– Нет.

– С моими веснушками…

– Нет.

– Ты сделал вид, что удивился. Когда я рассказала тебе о себе. О том, что мой муж умер. А на самом деле ты все это уже знал. – Мия играла желваками, стиснув зубы. – Ты знал.

– Да.

В ее глазах блеснула слезинка. Всего одна.

– Жаль, что ты так всех воспринимаешь. Как потенциальную угрозу. Как лжецов. А ведь на самом деле лгал ты.

Эван неопределенно повел руками, точно пытаясь придать своим словам форму. Но он не знал, что тут сказать. И опустил руки.

– Люди учатся доверять друг другу, Эван, – говорила Мия. – Именно так строятся отношения. Именно в этом и заключаются отношения.

Он даже на физическом уровне ощутил объявшую его печаль – странную грусть оттого, что этому-то он так и не научился. Этого он так и не узнал.

Таково было проклятье паранойи. Ее маховик раскручивался, и чем дольше ты ее подпитывал, тем большего она от тебя требовала.

Эван уже собирался ответить, но тут его что-то отвлекло.

Звук сонара.

Вначале он подумал, что ему это померещилось. Но звук повторился. Он получил GPS-координаты Кэтрин.

Эван вскочил на ноги.

Мия не подняла головы. Она смотрела на телефонную трубку, не зная, звонить или нет.

– Прости, – сказал Эван. – Поступай, как должна. Но сейчас мне нужно уходить.

Женщина слабо кивнула, так и не взглянув на него. Помедлив, Эван забрал пакет с разобранным пистолетом и двинулся к выходу.

На стене у телефона красовался новый стикер: «Нужно дружить с теми, кто желает тебе добра».

«Чертова непозволительная роскошь», – подумал Эван.

Глава 45

Человейник

Грузное тело Слетчера едва помещалось в узком пространстве высоко над мостовой. Несмотря на гудение трансформатора, телефонная связь оставалась отличной и слова Эвана передавались прямо в наушник.

Эван тяжело дышал, будто куда-то бежал. Но Слетчер решил, что сейчас он контролирует игру и может сам сказать Сироте Х, куда ему бежать.

– «Юниверсал-сити». Торгово-развлекательный центр. Рядом с кинотеатрами.

– Отличный выбор, – одобрил Эван. – Сложно представить себе более людное место.

Микрофон Слетчера находился над гортанью, благодаря особому устройству он принимал звуковые волны через кожу, отфильтровывая остальные звуки.

– Благодарю. Полагаю, ты успеешь добраться туда к полуночи.

– Успею.

Замечательно. Слетчер хотел дать Эвану время на то, чтобы проверить окрестности. Но не слишком много.

– Хорошо. Оттуда я отведу тебя к Кэтрин.

– Ну уж нет. Убедившись, что мне не угрожает опасность, я подойду к тебе. На площади ты включишь телефон и покажешь мне Кэтрин в прямом эфире – это будет доказательством того, что она жива. Потом твои ребята отпустят ее в столь же людном месте. Только посмотрев трансляцию этого действа, я пойду с тобой.

– Ты готов за нее умереть?

– Да.

Слетчер едва сдержал ухмылку.

– Что ж, так тому и быть.

– Впрочем, может быть, я убью тебя первым.

– Прости, Сирота Х. Ты не настолько хорош.

– Вот и узна́ем. У меня два условия. Во-первых, никакой группы захвата. Только ты и я. Это не обсуждается. Если я увижу, что ты привел кого-то еще – а ты знаешь, что я сумею вычислить твоих оперативников, – то тут же исчезну. Ты упустишь свой шанс. И я залягу на дно.

– Ты ведь вроде бы готов был умереть за нее.

– Я не сказал, что готов ради нее совершить самоубийство.

Лицо Слетчера заливал неоновый свет. Он вскинул к плечу винтовку «Ремингтон М700», обращаясь с ней осторожно в замкнутом пространстве, и приник к оптическому прицелу фирмы «Леопольд». Слишком много света для приборов ночного видения.

– Справедливо.

– Ладно, тогда скоро мы с тобой еще поговорим.

Эван повесил трубку.

Но Слетчер не собирался с ним разговаривать. Он устроил засаду внутри декоративной гитары высотой в два этажа, украшавшей вход в кафе «Хард-рок». И планировал завершить этот разговор еще до его начала.

Снаружи доносился шум: в ТРЦ было полно людей. Они выходили из ресторанов, баров, ночных клубов, выстраивались в очереди перед сетью кинотеатров «Синеплекс». Молодежь позвякивала светящимися браслетами. Здесь, на уровне второго этажа, Слетчер даже слышал грохот «Американских горок» в парке развлечений, расположенном за торговым центром.

Он выставил дуло винтовки в стилизованное резонаторное отверстие гигантской гитары, озирая «Юниверсал-сити». Эскалаторы, фонтанчики, туристы, уличные актеры, пивные, караоке – шум, гам, гул человейника, этого храма капитализма. Мерцают, переливаясь огнями, вывески, заливая светом монструозную площадь перед торговым центром, способную посрамить даже Таймс-сквер. Чуть дальше на каком-то здании болтается огромный светящийся Кинг-Конг – почему-то синего цвета. Рядом с кинотеатром «Аймакс» парит, поддерживаемый струями воздуха над гигантской аэродинамической трубой, какой-то подросток, а его друзья попивают фреш «Джамба-джус», зажевывая его кренделями «Ветцель-претцель».

Слетчер переключился на главный канал связи.

– Большой Папаша – опергруппам Один и Два. Отмена миссии. Повторяю, отмена миссии. Полет соло.

Послышался треск в канале связи.

– Командир опергруппы Один. Прошу подтвердить приказ.

– Подтверждаю. Он и так опаздывает. Я на позиции, удерживаю точку обзора. Он может проверять окрестности сколько угодно, но найти меня у него нет ни единого шанса.

Слетчер видел командира первой опергруппы – он сидел на балконе второго этажа за столиком в «Томмиз бургерз». Губы мужчины шевелились, но звук поступал с некоторым запозданием.

– Подтверждаю отступление, Большой Папаша. Опергруппа Один отходит.

– Опергруппа Два отходит, – вклинился в разговор новый голос.

– Возвращайтесь на базу. Следите за грузом и помогите Знойной Мамаше.

Поведя прицелом, Слетчер увидел, как командир второй опергруппы встал из-за столика мексиканской забегаловки, прихватив огромную пиццу.

– Принято, Большой Папаша.

Включив прибор ночного видения, Слетчер разглядел, как покидают свои места наемные оперативники. Сирота Х мог опознать его людей, и Слетчер не хотел идти на такой риск.

Эван постарается приехать сюда как можно раньше и проверить торговый центр. Но в отблесках вывесок, во всей этой кутерьме ему ни за что не разглядеть дула винтовки, и блеск лазерного прицела затеряется среди огней, как монетка в океане. В Чайнатауне Слетчер уже просчитался. Он не собирался допускать ту же ошибку.

Он переключился на лазерный прицел, озирая лица проходящих мимо людей.

Теперь оставалось только ждать.

Глава 46

Огненный кошмар

Передача GPS-координат Кэтрин давно прекратилась, но Эван сохранил их в памяти телефона. Сидя в «Форде F-150», который он выбрал за скорость, Эван несколько раз объехал нежилое здание на Сто первой улице. Выключив фары, он выбрал местечко на краю темной парковки. Оттуда можно было обозревать здание, скрытое высокой живой изгородью из ночного жасмина.

Слабая подсветка в коридорах позволяла заглянуть в затемненные окна, но с этого расстояния Эван мог разобрать только смутное копошение каких-то теней.

Где-то за одним из этих окон его ждала Кэтрин Уайт, которую удерживали там против ее воли.

Эван вновь и вновь повторял про себя Четвертую заповедь, пока тактическая ситуация не изменилась: в начале двенадцатого на парковку въехало два синих внедорожника. Из каждого вышло по четыре человека. Оперативники возвращались на базу, как Эван и надеялся.

Ему удалось добиться важного преимущества: во-первых, он на время вывел из игры Слетчера, представлявшего наибольшую угрозу; во-вторых, никто не ждал его здесь.

У него на коленях лежал черный как ночь дробовик «Бенелли М1». Это оружие было надежнее М4 и имело более высокую скорострельность, а более объемный магазин вмещал семь патронов, плюс восьмой в патроннике. Дополнительный патрон можно было зарядить прямо в затвор. Эван воздерживался от новомодных пистолетных рукоятей у дробовиков, поскольку классическая рукоять была удобнее при стрельбе из-за угла. Первые три патрона – весом в семь восьмых унции – содержали каждый по свинцовой пуле, которыми удобно было выбивать дверные петли благодаря направленной силе удара. За ними следовали патроны, содержавшие по девять дробин каждый – это пригодится Эвану, когда он проникнет в здание. Дробь нанесет многочисленные раны, а благодаря радиусу разлета ею можно порвать в кровавые клочья целую толпу. Ему вспомнились слова Джека: «Не стоит стрелять только в одно место».

Учитывая превосходящие силы противника, Эван решил взять с собой дробовик, а не свой любимый кольт 1911, предпочтя силу точности. Дробовик разил противника наповал, даже при попадании в конечность рана обычно оказывалась смертельной.

Эван пробрался сквозь заросли жасмина и обошел периметр дома, обращая внимание на расположение комнат и коридоров. Оружия у людей внутри было достаточно – «глоки» и АК-47, – но они не выставили у дома дозор. Они толклись в коридорах и комнатах, ужинали, занимались какой-то ерундой. Кэнди Макклюр держалась от них в стороне: женщина возилась с чем-то в кладовке в западном крыле дома. Лишь время от времени она выходила оттуда, привлекая восхищенные взгляды оперативников.

Слетчера, как Эван и предполагал, здесь не было. Должно быть, он устроил засаду, заняв снайперскую позицию где-то над «Юниверсал-сити». Но он вернется, как только поймет, что Эван не явился на встречу.

Держась спиной к ограде, Эван пополз к задворкам дома. В пяти комнатах от той кладовки, где с чем-то возилась Кэнди, темнело окно. Присмотревшись, Эван понял, что оно забаррикадировано изнутри.

Значит, тут они держат Кэтрин.

Он насчитал в доме восемь мужчин и Кэнди.

Чтобы без особых проблем проникнуть в здание и выйти оттуда, нужно было, чтобы оперативники рассредоточились по центральному, восточному и западному крыльям дома. Эван заметил в конце восточного коридора распределительный щит. Заглянув в окно комнаты, соединявшей два коридора и представлявшей собой что-то вроде вестибюля, Эван увидел еще несколько наемников, бахвалившихся друг перед другом своим оружием. Он хотел заманить их глубже в восточный коридор, подальше от комнаты Кэтрин.

Эван взял с собой только светошумовые гранаты, опасаясь ранения осколками. Приподняв металлическую крышку распределительного щита, он зажал ею гранату, точно прищепкой, а потом осторожно выдернул чеку и помчался к входу в западное крыло.

Там он поднял дробовик, прицелился в верхнюю дверную петлю и стал ждать. Дул слабый ветерок. На шее у Эвана мерно билась жилка, будто отсчитывая секунды.

На другом конце дома взорвалась граната. Во всем здании погас свет.

Эван снес все дверные петли – бах, бах, бах! – и дверь ввалилась внутрь. Он помчался по коридору. Из вестибюля ему навстречу двинулось четверо, но они сразу направились к Кэтрин, а не к взорвавшемуся распределительному щиту. Хороший тактический ход.

Хотя Эван был слишком далеко от них, он совершил предупредительный выстрел, чтобы отогнать их за угол, а потом помчался в сторону кладовки. Сорванная с петель дверь подрагивала от вибрации его шагов.

Он был в десяти метрах от двери, когда на пороге показалась Кэнди. В поднятой руке – пистолет. Она сразу начала стрелять.

У Эвана не было времени на то, чтобы поднять дробовик, поэтому он повалился на спину и проехал вперед по скользкому полу, метя в ее ноги. Он попытался нанести удар в пяточное сухожилие, но Кэнди подпрыгнула, уворачиваясь. Она подняла руку, целясь, но Эван уже вскочил на ноги и метнулся вперед, перехватывая ее пистолет. Дуло черкнуло его по щеке. Кэнди парировала удар дробовика, и на мгновение они застыли, стоя лицом к лицу в клинче, а потом губы женщины растянулись в улыбке. Она нажала на курок – и пистолет выстрелил в паре дюймов от головы Эвана. Звук оглушил его, казалось, он заполнил все пространство черепной коробки. В глазах у Эвана потемнело, окружающий мир будто дернулся, как покосившаяся картина. Эван отпрянул, но Кэнди, замахнувшись, ударила его лбом в висок. Эван почувствовал исходивший от нее запах клубничной жевательной резинки.

От силы ее удара он качнулся в сторону. Эван едва удержал в руках дробовик. Блеснул пистолет Кэнди. Она была готова стрелять ему в голову. Но вместо того чтобы восстановить равновесие, Эван воспользовался уже начатым движением и повернулся, ударив Кэнди в грудь ногой в прыжке с разворота. Жвачка вылетела у нее изо рта, когда женщину отбросило в дверной проем кладовки.

Кладовки, полной пластиковых канистр.

Они смягчили ее падение.

Некоторые канистры треснули, из них во все стороны полетела жидкость. Кэнди истошно завопила.

Эван захлопнул дверь кладовки и еще раз выстрелил в коридор, чтобы отогнать наемников.

На пол упала гильза дробовика, и Эван носком башмака загнал ее под дверь кладовки, запирая Кэнди внутри.

Она продолжала вопить. Эван никогда не думал, что человек может кричать так громко. Женщина все пыталась выбраться оттуда, но вскоре звук изменился, стал каким-то хлюпающим. Из-под двери потекла жидкость, но она пахла не веществом для растопки дров, а серной кислотой и жженой плотью.

В конце коридора один из наемников высунул руку с зажатым в ней автоматом Калашникова и выпустил очередь по потолку и стенам, прикрывая беспорядочным огнем готовящуюся атаковать опергруппу.

Эван не дал им такого шанса.

Зажав дробовик плечом, он бросился в сторону вестибюля.

Добром для них это не кончится.

* * *

В коридоре разразился огненный кошмар: вспышки, вопли, разлетающиеся щепки, крики боли. Кэтрин прижалась к стене, но пластик на лодыжке удерживал ее ногу, поэтому пришлось вытянуть ее вперед. Женщину трясло, и она уже не понимала, то ли ее бьет дрожь, то ли само здание шатается.

Кровавая бойня продолжалась, но Кэтрин лишь слышала происходящее и чувствовала, что дрожит.

Бах!

Чей-то вопль оборвался.

Бах!

Глухой стук – и предсмертный хрип.

Кэтрин зажмурилась, зажав уши ладонями. Даже сквозь дверь она чувствовала запах дыма, от едкой вони ее подташнивало.

Чей-то жалобный, исполненный мольбы крик: «Погоди, да погоди же, дай мне…»

Бах!

Кэтрин подтянула одно колено к груди, дернула другой ногой, и пластик впился в ее кожу. Женщина рыдала, но не слышала своего плача.

Кто-то начал ломиться в ее комнату.

Рот Кэтрин открылся, и на этот раз она услышала собственный крик. Когда она открыла глаза, верхняя дверная петля была уже сорвана. Еще мгновение – и дверь упала в комнату.

В коридоре столбом стояла пыль, все было затянуто дымом. Вначале Кэтрин увидела черный башмак, а затем в дверном проеме материализовался Эван.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал он.

* * *

Кэтрин выглядела ужасно: челка липла ко лбу, лицо бледное, губы пересохли и потрескались. На женщине была тонкая майка, и Эван видел, как под белоснежной кожей проступают ключицы. Кэтрин пыталась принять позу зародыша.

Опустив дробовик на ковер, Эван подошел к ней, нащупывая в кармане страйдеровский нож. Послышался щелчок, выскочило лезвие, и Эван взрезал пластик, высвобождая ногу Кэтрин. Нога сразу дернулась, будто напружиненная.

Эван убил пятерых оперативников из восьми и вывел из игры Кэнди. Значит, у противника все еще было численное преимущество.

Где-то в глубине здания слышались топот, крики, шипение раций. Сейчас оставшиеся оперативники сгруппировались в восточном крыле у вестибюля, где взорвался распределительный щит. Они готовились ко второй атаке. С того момента, как Эван вошел в здание, это была первая возможность немного передохнуть.

– Кэтрин, послушай. – Он обхватил руками ее лицо, не выпуская ножа, и потому лезвие оказалось у ее щеки. – Нам нужно скорее уходить отсюда.

– Ты убил того здоровяка?

– Нет. Он не здесь. В отличие от остальных.

Эван почувствовал, что говорит слишком громко. В ушах у него по-прежнему шумело.

– Держись строго за мной, на расстоянии вытянутой руки, не дальше. Мы поднимемся на склон холма и обойдем дом с той стороны.

Кэтрин попыталась встать, но у нее подогнулись ноги.

В кармане Эвана завибрировал черный телефон. На мгновение мужчина замер от ужаса, но тут же взял себя в руки и достал телефон, расстегнув карман брюк. Он посмотрел на экран, ожидая увидеть неопределяемый номер Слетчера. Но там высветился номер телефона-автомата с кодом города семьсот два. Лас-Вегас.

Морена Агилар.

Неужели Слетчер добрался до нее, взял в заложники в тот самый момент, когда Эван освобождал Кэтрин?

Не вставая с корточек, Эван поднес телефон к уху.

– Морена? С тобой все в порядке?

– Да, вот только не благодаря вам. – В голосе девушки слышалась злость. – Почему вы все не можете оставить меня с сестренкой в покое? Вы ведь сказали, что теперь все закончится!

В восточном крыле хлопали двери. Оперативники обыскивали комнату за комнатой. Вскоре они поймут, что отряд в западном крыле уничтожен.

Эван положил нож и подхватил дробовик, наведя дуло на дверь.

– Мне нужно идти. Я тебе перезвоню. Оставь мне свой номер. От этого зависит твоя жизнь.

Уже опуская руку с телефоном, он услышал слова Морены:

– Я сделала, что вы сказали, ясно? Я нашла того мужика. Таков был уговор.

Гул в голове усилился. Вокруг все словно замедлилось, как будто само время замерло. Стук в виске, завитки дыма в коридоре, синее мигание сигнализации в зале. Медленно-медленно Эван поднес телефон к уху.

– Мужика?

Это слово все еще бурлило в его голове, пытаясь пробиться на поверхность сознания.

Эван резко развернулся и увидел, как Кэтрин всаживает ему под ребра его же нож.

Глава 47

Мгновение одного вдоха

Кровь хлынула из раны, заливая рубашку. Ткань тут же прилипла к телу. Боль, слившись с гулом в голове, затмила окружающий мир – пара секунд ментальной перезагрузки. Хрупкие, как у птички, плечи женщины поникли. Кэтрин отпрянула в ужасе, зажимая рот рукой. Она билась в истерике. Ее щеки заливала краска, образуя на скулах два багровых пятна, и сейчас Кэтрин особенно походила на куклу. Эван изумленно уставился на нее. Телефон дрожал в его руке, опускаясь, пока Эван не уронил его в открытый карман брюк. Мужчина зажал рану ладонью.

– Прости. – Кэтрин трясла головой, будто отрицая то, что только что совершила. – Я не хотела всего этого. Но они… они меня заставили.

Эван отпрянул на шаг. Вес дробовика оттягивал ему руку. Дуло ткнулось в ковер, и Эван оперся на оружие, как на трость. Он убрал руку от раны и посмотрел на нее. Она была багровой от крови.

Эван смутно слышал голос Кэтрин, дрожавший от переполнявших ее эмоций.

– Слетчер сказал, что не остановится. Что Сэм будет в опасности, пока ты жив. И тут тебе позвонила Морена… Ты бы все узнал.

Слова Морены спасли ему жизнь. Если бы Эван не дернулся в последний момент, сейчас он валялся бы на ковре со смертельной раной в животе. Когда речь идет о ранении в брюшную полость, каждый миллиметр имеет значение.

Но ранение все равно было тяжелым. Оставалось определить насколько.

Гул в голове заглушал остальные звуки. Кэтрин отвернулась. Из-под бретельки майки выглядывала японская татуировка, линии иероглифа напоминали паучьи лапки. Губы Кэтрин шевелились: «Я не хотела, Эван».

Женщина все еще сжимала в руке окровавленный страйдеровский нож, но, похоже, не собиралась наносить еще один удар. Повернувшись к Кэтрин спиной, Эван двинулся к выходу.

Держась за стену, он выбрался в коридор, где все еще столбом стояла пыль от шпаклевки. Дуло дробовика волочилось по полу. Эван пробрался мимо трупов: один лежал у стены, другой раскинул руки в луже крови, оторванная нога валялась в стороне. Сработала противопожарная защита, и вода из оросителя окатила Эвану бок. Кэнди уже не стучала в дверь кладовки, но за вестибюлем, в конце коридора, маячили какие-то тени.

Эван метнулся в первую попавшуюся комнату слева. Чтобы поднять дробовик, ему пришлось пнуть ствол – от этого движения с губ мужчины сорвался крик боли. «Бенелли» чуть не выбило у него из рук отдачей, но Эван стрелял с близкого расстояния, поэтому попал. Осколки вылетели наружу, будто их засосало пылесосом.

Каким-то образом Эвану удалось перелезть через усыпанный битым стеклом подоконник и скатиться на мягкую траву лужайки перед домом.

Но он пошел не на холм, а в сторону вестибюля – по кратчайшему пути к своей машине. Задняя дверь была распахнута, растительность вокруг вытоптана: наемники осматривали местность. Пахло жухлой травой. Эван ввалился внутрь.

Он миновал кухоньку и заглянул в вестибюль. Пусто. В застекленную дверь были видны парковка и его пикап.

Выйдя из укрытия, Эван услышал топот в коридоре. Там было больше одного человека. Ловя губами воздух, Эван привалился плечом к стене у двери. Чтобы поднять ствол «Бенелли», ему пришлось приложить чудовищные усилия. Удержать дробовик как полагается не удавалось, но Эван упер рукоять в плечо, а ствол опустил на согнутую руку. Как же больно ему будет стрелять…

Топот был все ближе. Эван резко развернулся, выходя из-за дверного косяка, и нажал на курок.

Отдачей его отбросило назад, он повалился на колено. Горячая кровь текла по животу, заливала брюки. В углу рта повисла ниточка слюны.

Из коридора слышался предсмертный хрип. Когда Эвану удалось подняться, он увидел там два трупа.

Пошатываясь, он выломал стекло в двери и очутился на парковке. У входа в дом, возле холма, в ряд выстроилось несколько внедорожников – линия обороны. Эван протиснулся между двумя машинами, задевая зеркала заднего вида.

На парковке у него начались галлюцинации: казалось, что заасфальтированный участок растягивается, становясь размером с футбольное поле. Все тело болело.

Эван надеялся, что выживший оперативник останется с Кэтрин и не будет его преследовать, ведь когда Эван станет пересекать открытое пространство парковки, то он окажется на виду и застрелить его не составит особого труда. Каждый вдох болью отдавался в легких, каждый шаг напоминал о мгновении, когда лезвие ножа вошло в его тело. Эван приказал себе идти вперед, и каким-то чудом ноги послушались его.

Добравшись до забора, он не пробрался, а упал сквозь жасминовый куст, ударившись плечом о передний бампер верного «форда». Швырнув дробовик в багажник – там лежала амуниция и катана в сломанных ножнах, – Эван кое-как уселся за руль.

Развернувшись, он выехал на край парковки и двинулся мимо ряда внедорожников, направляя передний бампер в блестящие боковины капотов. От каждого удара его подбрасывало на сиденье. Мини-столкновения приведут к тому, что активируются сенсоры, реагирующие на аварийную ситуацию, и перекроется подача топлива. Благодаря этому преследование некоторое время будет невозможно.

Эван не стал разворачиваться, чтобы выехать с парковки, а промчался по дальнему склону холма и вылетел прямо на эстакаду. От такого маневра его шатнуло в сторону, подкинуло, так что волосы на макушке коснулись крыши. Вытерев с глаз пот, Эван проехал по дороге, разделявшей две лужайки, и вскоре очутился на автостраде. Оглянувшись, он заметил, что с другой стороны к зданию приближается фиолетовая «тойота».

Странно, что Слетчер не сменил машину. Когда тот проезжал мимо, Эвану удалось разглядеть в кресле водителя грузного мужчину. Локоть мясистой руки опирался на дверцу.

Вид у Слетчера был не особо довольный.

Красные огоньки фар проезжавших мимо машин слились в одну полосу, и перед глазами у Эвана все поплыло. В какой-то момент движение замедлилось, и он едва успел нажать на тормоз, чуть не врезавшись в бампер автомобиля впереди. Эван поморщился, дернувшись на сиденье.

При его ранении нельзя было сидеть: такая поза причиняла дополнительную боль. Эвану вспомнился его первый наставник, бородач на конюшне. Тренировки с изогнутым ножом, острие лезвия прокалывает кожу.

Ожидание того, что боль пройдет, вызывает прилив эндорфинов, и боль исчезает. Природное обезболивающее. Разум превозмогает плоть.