БЕСТСЕЛЛЕРЫ ГОЛЛИВУДА

ДЕРЕВО ДЖОШУА

ГРУППА ЛИКВИДАЦИИ

Девид Джонсон

ДЕРЕВО ДЖОШУА

Выжженную, почти бесцветную пустыню рассекала белая извилистая автомобильная дорога под номером 17. И лента дороги, и белесая, ровная каменистая пустыня, которая простиралась до горизонта, были придавлены гнетущей тишиной. Синее безоблачное небо, ровное как холст, нависало над скалами, выщербленными дождями и ветрами.

Слепящий солнечный диск бросал колючие, испепеляющие лучи на острые, как лезвия индейских томагавков, скалы, на чахлые низкие деревья.

Уже несколько недель на эту раскаленную каменистую землю не падало ни капли живительной влаги.

Не проносились над ней с воем и свистом потоки ветра, не скользили по синему глянцу неба облака. Редко, всего лишь одна или две за сутки, появлялись на дороге машины. Они мчались без остановок, сверкая раскаленным металлом, поблескивая хромированными бамперами и ветровыми стеклами.

Сломаться или попасть в аварию здесь, в самом сердце каменистой пустыни, было опасно. Весь этот бесконечный пейзаж таил в себе угрозу самой жизни. Водители не любили эту трассу. Только срочный, особо важный заказ или задание могли заставить сильных мужчин садиться за руль и выбираться на эту дорогу.

Но, однако, безжизненной эта пустыня казалась только на первый взгляд. В ее узких расщелинах, глубоких и темных, более сильный подкарауливал более слабого, чтобы убить и съесть, продолжив свое существование на этой земле.

Гибкое и узкое тело ящерицы отливало серебристым металлом в лучах раскаленного солнца. Из-за другого камня навстречу ей медленно выполз ядовитый тарантул. Паук все ближе и ближе подбирался к ящерице, но та только лениво смотрела на него стеклянным глазом. Паук явно не подозревал об опасности, которая его ожидала. Ящерица уже изготовилась прыгнуть, чтобы съесть паука, но тут оба существа отскочили в сторону: на шоссе показался большой груженый фургон. Машина сверкала в лучах солнца. В ее лакированных плоскостях отражались высокие скалы, уходящие в небо, и легкие облака. Глянцевый серпантин дороги поднимался все выше и выше в горы. И дорога, и земля по обе стороны от нее были настолько выжжены, что казалось — они навсегда утратили свои первозданные краски.

Машина мчалась, оставляя за собой облако горячей жесткой пыли. От гула мощного двигателя осыпались маленькие камушки и стекал песок по выветренным известковым откосам. С одной стороны дороги поднимались отвесные скалы, с другой — тянулась бездонная пропасть. Огромный тягач тянул за собой на седельном прицепе сверкающий зеркальными боками фургон.

В запыленной кабине сидели двое. За рулем — тридцатилетний Норман Энтони Баррет. На нем синяя кепка с козырьком и полувоенная рубашка с расстегнутым воротником. Он спокойно смотрел на дорогу, почти не обращая внимания на крутые повороты. По всему было видно, что это профессионал высокого класса и что эта дорога ему не в новинку. Его сильные руки спокойно лежали на рулевом колесе. Единственное, что отличало его от обыкновенного американца средних лет, так это запоминающаяся татуировка на правой руке — огненный дракон сжимал в когтистых лапах змею. Его утомленный напарник, молодой негр, сладко спал, свесив руку в открытое окно кабины. Его звали Эдди. На темной шее в порывах ветра трепетал пестрый ковбойский платок. Норман и Эдди были знакомы уже много лет и знали друг о друге все, что положено знать мужчинам, понимающим друг друга с полуслова.

Внезапно музыка, звучащая из радиоприемника, оборвалась, ее сменил напряженный голос: «Доброе утро. В эфире радиостанция «Би-би-си». Сегодня в нашей программе много музыки для тех, кто в дороге, и для тех, кто просто балдеет у наших радиоприемников. Оставайтесь с нами на наших частотах и радиоволнах, мы обещаем вам сегодня много рок-н-ролла».

Норман взглянул на спящего Эдди и улыбнулся. Это стало его профессиональной привычкой, выработанной за долгие годы сидения за баранкой. Его невозможно было отвлечь от дела, когда он работал, его внимание было приковано только к этой, выжженной солнцем, убегающей к. горизонту дороге. Машинально, по привычке, укрепившейся за годы странствий по дорогам страны, боковым зрением он увидел появившегося в зеркале заднего обзора силуэт мотоциклиста. Не задумываясь, почти мгновенно, он определил — за рулем полицейский, мотоцикл принадлежит полиции штата Калифорния.

Мотоциклист на большой скорости нагонял фургон, Норман слегка притормозил, взглянул на спящего напарника и слегка тронул его за плечо.

Казалось бы, чего нервничать шоферу, увидевшему на дороге полицейского, который пока даже не пытался их остановить, но Норман Баррет заволновался. Он еще немного нажал на педаль тормоза и взял правее, открывая/мотоциклисту дорогу вперед, но полицейский тоже сбросил скорость и пристроился за ними.

От несильного толчка напарник проснулся, и, глядя на него, никто не сказал бы, что он только что крепко спал

— Что случилось? — спросил Эдди, машинально взглянув в зеркало со своей стороны.

Теперь и он увидел мотоциклиста, который преследовал их. Дальше они ехали молча, решая что делать. Но их молчание прервал звук полицейской сирены. Мотоциклист махнул рукой, чтобы они остановились.

— Эдди, проснись, — сказал Баррет, не отрывая взгляда от дороги.

— Я не сплю.

— Это тебе кажется.

— Да не сплю я.

Эдди раздраженно взглянул на напарника, не понимая, чего тот от него хочет.

— У нас неприятности.

— Да с чего ты взял?

— Посмотри в зеркало.

Эдди протер глаза и еще раз внимательно посмотрел в параболическое зеркало:

— Кто-то появился?

— И не кто-то, а патрульный полицейский. Может, это они послали его?

— Ты думаешь, он хочет нас проверить? Ладно, притормози, — сказал Эдди.

— Придется остановиться.

Зашипев сжатым воздухом, грузовик остановился, свернув на обочину.

Эдди вытащил из-под сиденья армейский «кольт» сорок пятого калибра и спрятал его за пояс.

— Не волнуйся, я разберусь, — сказал он Баррету и спрыгнул на горячую дорогу.

Полицейский, еле успев затормозить, чуть не врезался в фургон.

Мотоцикл занесло, но он выровнял его, остановил и, отбросив подножку, направился к фургону. Глаза полицейского были закрыты черными очками, но по жесткой линии губ было видно — он не доволен.

Эдди насторожился, но на всякий случай улыбнулся, обнажив белые зубы. От волнения на темной коже его лица выступили крупные капли пота.

Полицейский молчал.

Эдди улыбнулся еще шире и заговорил голосом, в котором явно прослушивались заискивающие нотки:

— Почему нас остановили? Офицер, мы же ничего не нарушали. Мы ехали со скоростью пятьдесят миль в час, никого не обгоняли и никому не мешали.

— Если остановил, значит, есть за что, — сказал полицейский.

— Помощь нам не нужна, у нас срочный заказ, нас ждут заказчики. Мы спешим.

Полицейский склонил голову набок и, усмехнувшись, скептически проговорил:

— У вас плохо накачаны задние колеса, или мне это кажется.

— Сейчас проверю, — Эдди бросился к заднему мосту и стукнул ботинком по твердому скату. — Все в порядке, офицер. Давление нормальное.

Когда Эдди наклонялся к колесу, его рубашка приподнялась, и на солнце блеснула ручка кольта. Увидев это, полицейский быстро опустил руку к бедру, расстегнул кобуру и выхватил свой пистолет.

— Да нет, нет. Вроде бы все в порядке, — продолжал говорить Эдди. Он одернул рубашку и разогнулся, с недоумением глядя на выставленный ствол полицейского пистолета.

Он сразу сообразил, в чем дело.

— Да нет, нет, у меня есть разрешение, — проговорил он.

— Но, видно, не от шерифа нашего штата, — сказал полицейский. — Какого черта вы носите пистолет за поясом?

Полицейский повел стволом оружия, показывая Эдди, чтобы тот поднял руки и стал лицом к фургону. Эдди понял, что шутить не стоит, и безропотно подчинился.

— А теперь посмотрим, что вы там везете. Открывай фургон.

Норман, раздосадованный встречей с полицией, наблюдал за происходящим в зеркало. Он еще не знал, что предпримет, но предчувствия были у него самые плохие. Он собрался уже выйти из кабины, чтобы помочь своему напарнику договориться с полицейским, как вдруг из-за поворота выехала черная машина без номеров. В выгнутой поверхности зеркала отразилось тело его напарника, рухнувшее на дорогу перед машиной. Ни секунды не раздумывая, Норман Баррет соскочил с высокой подножки и бросился на помощь.

— Эдди! — крикнул он, но добежать не успел.

Полицейский выстрелил раньше, чем Норман успел выхватить свой «кольт».

Пуля ударила ему в плечо, Нормана отбросило к стенке фургона. Он медленно съехал спиной по зеркальной поверхности на асфальт рядом со своим напарником.

— Эдди, — прохрипел он, — прости меня.

Эдди слабо пошевелил губами, и его голова запрокинулась.

— Не умирай, не умирай, Эдди, — шептал Норман, протягивая к нему окровавленную руку.

Пальцы его чернокожего друга судорожно сжались и замерли. Теперь уже навсегда. Кровавая пелена закрыла глаза Баррету. Он не мог увидеть, как рухнул на пыльный асфальт смертельно раненный офицер полиции, который их остановил.

Субъект в широкополой шляпе и темных очках бросил еще дымящийся пистолет на сиденье машины и сел за руль, захлопнув дверцу.

Черная машина без номеров исчезла за поворотом, оставив после себя тучи пыли. На шоссе лежали три человека. Двоим из них не суждено было снова увидеть этот раскаленный пустынный пейзаж, наводящий на мысль о бренности всего живого.



* * *



Прошло девять месяцев, прежде чем Баррет смог выйти из тюремной больницы. В его ушах еще звучал приговор, зачитанный в суде: пожизненное заключение, содержание в калифорнийской тюрьме строгого режима. Всю оставшуюся жизнь ему предстояло провести за высокими кирпичными стенами и окнами с решеткой. Шагнув на больничное крыльцо, он с непривычки зажмурился от яркого солнца. Прикрыв глаза рукою, он немного постоял, окруженный охранниками, которые терпеливо ожидали его, и неторопливо двинулся к машине.

Баррет сел на жесткое сиденье, положив на колени руки, скованные наручниками. За ним захлопнулась дверь, щелкнул замок. И снова в его голове прозвучал суровый голос судьи: «Норман Энтони Баррет приговаривается к пожизненному заключению за сопротивление, оказанное при аресте, и за преднамеренное убийство полицейского. Приговор обжалованию в Верховном суде Соединенных Штатов не подлежит». Он вспомнил и свое последнее слово: «Я не виноват. Меня просто подставили. Я не убивал полицейского».

За решеткой окна проплывала дорога, по которой Норман ездил много раз. Он вспомнил свои дальние рейсы, вспомнил своего напарника Эдди, и перед его мысленным взором пронеслись годы жизни, проведенные на свободе. Теперь всего этого не будет. Дорога до тюрьмы, куда его перевозили, была неблизкой. И он жадно ловил глазами мелькающие за окном последние картины свободного мира, в котором он пока еще находился, но видел его уже, к сожалению, через решетку.

Норман не обращал внимания на сопровождавших его охранников, он не прислушивался к их разговору, не слышал рева мотора полицейской машины. Он грустно смотрел в окно, запоминая скалистый калифорнийский пейзаж с ветряными электростанциями, меланхолично вращавшими в раскаленном знойном воздухе лопастями своих громадных винтов, словно крыльями.

Притормозив, полицейская машина съехала с автострады на проселочную дорогу и помчалась в гору. Норман понял это, почувствовав по реву мотора, как тяжело машине дается подъем. Внезапно она остановилась, двери открылись, и Норман увидел, что двое охранников, перебрасываясь неторопливыми словами, вышли из машины и закурили, поглядывая вдаль. Повернув к нему головы, они внимательно, словно в первый раз, разглядывали своего пассажира. Норман насторожился. Охранники снова отвернулись, продолжая беседу.

— Послушай…

— Слушаю.

— Как там твоя жена?

— Не хуже твоей.

— А дети?

— Как всегда.

Они замолчали, чувствовалось, они говорят не столько для себя, сколько для Баррета.

— Сделаем, как задумали?

— Ясно, договорились же.

— Ну, тогда действуй…

— Отойди, им займусь я.

Они больше не говорили про дом, про семью, не вспоминали детей. В их словах звучала угроза, пока еще непонятная Норману.

Крылья ветряных электростанций крутились мерно и неумолимо, как ножи гигантских мясорубок. Их темные тени скользили по выжженной траве.

— Подожди немного, — сказал охранник, старший по званию, передавая другому карабин с оптическим прицелом. — У меня есть дело к этому придурку.

Он шагнул в машине, заслонив от Нормана солнце.

— Ты иди пока погуляй, — отправил он своего младшего напарника.

— А ты, козел, вылезай, разберемся.

Норман не спросил, зачем, и остался сидеть.

Полицейский настаивал.

— Нам еще двадцать минут осталось ехать, по моим расчетам.

— Давай вылезай.

Второй раз за этот день Норман зажмурился от яркого света и ступил из машины на горячую каменистую землю. Даже сквозь подошвы ботинок он ощущал, какими острыми были камни на этой проселочной дороге.

Полицейский толкнул его в спину:

— Давай быстрей!

И, подгоняя в спину, повел прочь от машины.

Они шли медленно. Полицейский был явно недоволен этим, но Баррету некуда было спешить.

Боковым зрением Баррет заметил, что второй охранник мирно прогуливается под вертящимися лопастями электростанции. По его виду можно было догадаться, что он ничего не увидит и не услышит, что бы сейчас здесь ни произошло,

— Где мы находимся? — спросил Баррет. — Вы же должны меня в Синг-Синг доставить, а туда еще ехать и ехать, насколько я знаю…

Вместо ответа полицейский размахнулся и резиновой дубинкой больно ударил Баррета по бедру. Тот согнулся от боли, затаив злобу. Сделать сейчас он ничего не мог. Полицейский был вооружен, а руки Нормана были скованы наручниками. Охраннику, видно, это понравилось, он еще раз взмахнул дубинкой и опустил ее на спину Норману-

— Тебе известно, козел, что ты моего друга замочил? А он был хороший полицейский, не то что ты, падла.

Таких козлов, как ты, сволочь, мы сотни с ним переловили, а ты его, гад, замочил! Сейчас я-с тобой посчитаюсь, — проговорив это, полицейский снова ударил дубинкой Бар-рета. На этот раз удар пришелся по шее.

Баррет скорчился, упав на колени, но снова поднялся, превозмогая боль. Он не хотел показывать охраннику свою слабость.

— Ты что, на мне захотел отыграться? — как можно равнодушнее спросил он.

— Заткнись, сволочь! — закричал полицейский и снова замахнулся, чтобы ударить.

Увернувшись от удара, Норман схватил жестяную бочку, которая стояла возле забора, и швырнул ее в охранника. Удар пришелся прямо в голову. Тот покачнулся и, смешно вскинув руки, упал. Баррет прыгнул на него и двумя кулаками ударил в грудь. Полицейский захрипел и замер.

Младший охранник, соблюдая уговор со своим напарником, отвернувшись, смотрел вдаль. Он явно не предвидел такого исхода.

Торопясь и нервничая, Баррет попытался отстегнуть ключ, которым были замкнуты его наручники, от пояса неподвижно лежавшего охранника. Но у него ничего не получилось. Потные руки скользили по металлу, ключ все время выскальзывал.

Второй охранник, наконец, заметил, что его напарник лежит без движения на дороге в стороне от машины. Выхватив пистолет, он вскинул его, стараясь взять Баррета на мушку. Увидев Это, Баррет бросился бежать. Но путь ему преградила колючая проволока, ограждающая поле с ветряными электростанциями. Один за другим хлопнули выстрелы. Но полицейский, явно волнуясь, никак не мог попасть в цель. Фонтанчики пыли и осколков камней взлетали слева и справа, а Баррет все бежал, не оглядываясь, к проволоке. Пригнувшись, он нырнул, проскочив между колючими нитями. Больно ударившись о камни, он покатился по пыльному откосу вниз, не чувствуя боли, хотя все его тело было изранено колючками кактусов и острыми стеблями засохшей травы.

Оглушенный охранник пришел в себя. Он схватил карабин и тоже подбежал к изгороди.

Вслед Баррету стреляли уже из двух стволов.

Гулкое эхо раздавалось в скалах, дробясь на множество постепенно стихающих выстрелов.

Бежать со скованными руками было неудобно, но тренированное тело легко преодолевало препятствия, которые возникали на пути. Баррет перепрыгивал кустарники колючек, небольшие овраги, впадины, перескакивал с камня на камень, все еще не веря в то, что его преследователи остались где-то далеко позади.

Полицейский с карабином, опустив ствол, грязно выругался и хрипло проговорил:

— Ну что, эта сволочь сбежала. Будем объявлять тревогу.

Второй охранник, который прогуливался под крыльями ветряной электростанции, вытер потное лицо, раздоса-дованно плюхнулся на землю, положил рядом пистолет с пустым магазином. Дрожащими руками прикурив сигарету, он снова поднялся и пошел к машине. Там он взял рацию и передал информацию о побеге Нормана Энтони Баррета.

А Баррет все дальше уходил в глубь скалистой пустыни.



* * *



Хоть и говорят, что полиция Калифорнии работает неважно, но на сей раз мгновенно среагировали все посты, включились сирены, и машины с мигалками помчались по всем дорогам штата к полицейскому управлению, где их ждало руководство, чтобы дать указания: как и где задерживать заключенного, совершившего побег. На языке рядовых полицейских ото называлось получить ориентировку, и эту ориентировку они получили.

Пока машины были в пути, в Управлении шелестел бумагой ксерокс, размножая портрет преступника. И пока набивались магазины патронами, над штагом Калифорния спускалась темная, густая, горячая ночь.

И в этой ночи, не обращая внимания на разливающуюся по телу боль, шел узник, сумевший совершить побег. Он продирался сквозь кусты колючек, шел под кактусами по узким ущельям. Он шел сквозь ночь. Он шел к свободе. Наконец, уверившись, что за ним никто не гонится, что он оторвался от погони, Баррет присел, положил скованные руки на камень. Острое ребро базальтовой глыбы никак не хотело перерубить цепь — крошилось в песок и сыпалось в стороны. Наконец, через два часа упорного труда цепь поддалась, и Баррет торжествующе вскрикнул: он смог развести руки в стороны. Избавиться от браслетов уже не представляло труда.

Только теперь Баррет почувствовал острую жажду. Он набрел на полувысохший источник, набрал еще влажной земли в рубаху, свернул ее и выжал теплую, пахнущую болотом влагу себе в горло. Стало легче. За ним из расщелины наблюдала гиена, Баррет обратился к ней, как к своему лучшему другу, как к давнему приятелю:

— Не бойся, — сказал Баррет, — я и тебе оставил воды. Хватит на всех, Постой, ты, наверное, тоже пить хочешь? — кричал Баррет вслед гиене, которая, поджав хвост, отступала за скалу. — Подожди, подожди, не бойся, я уже ухожу.

Он выложил влажный песок на край колодца, встряхнул рубашку и пошел в ночь. Он брел по пустыне, не понимая, куда и зачем идет.

Наконец, серебристый осколок месяца сменился над горизонтом желтым диском солнца, и только тогда он догадался, куда и зачем вывели его ноги. Он вспомнил, что пустыня не бесконечна, что где-то должны быть люди, у которых есть машины, есть вода, есть пища. Перед, ним вдали блеснула дюралевая крыша дома, к которому вела темная нитка дороги. Возле дома виднелись несколько машин, и он побрел на этот блеск, спотыкаясь о камни и увязая в песке.



* * *



Заправочная станция, возле которой разместился приземистый дощатый бар с большими стеклянными витринами, была окружена белым забором. Недавно посаженные молодые деревья не давали ни тени, ни прохлады. В пустом баре сидели двое: парень и девушка. Их столик находился возле самого большого окна. Разговор у них не клеился, кофе казался горьким и невкусным. Девушка избегала смотреть в глаза своему собеседнику, она глядела все время мимо него, как будто видела в окне нечто, не доступное его взгляду. Они были молоды и красивы, и было непонятно, чего им не хватает, что не устраивает их в этой жизни, почему их отношения, до этого безоблачные и ясные, внезапно испортились. Они и сами не понимали этого.

— Прости, Майкл, — говорила девушка. — Я сама не понимаю, что с нами происходит. Может, мы просто не подходим друг другу. — И она снова отвела взгляд в сторону, капризно поджав губы и виновато прикрыв глаза.

— Объясни мне, — настаивал парень.

— Я сама не понимаю, в чем дело, — повторяла девушка.

— Но что, что случилось? — повторял Майкл.

— Я не знаю, может, нам лучше расстаться, — девушка повела головой, и в ее ушах сверкнули сережки.

— Рита, объясни мне, что случилось?

— Я не могу, прости, — девушка поднялась из-за стола.

Майкл попытался остановить ее, взяв за руку, но девушка вырвалась, встряхнула головой и пошла к выходу. Майкл с сожалением проводил ее глазами, так и не поднявшись из-за стола.

— Рита, подожди! — наконец, крикнул Майкл.

Но девушка уже не слышала. Она шла по двору, вытирая тыльной стороной руки слезы.

Двое полицейских, стоя возле машины, присвистнули, увидев ее точеную фигуру и блестящее, будто сшитое из змеиной кожи, платье.

— Идите к черту! — крикнула Рита, махнув на них рукой. Но полицейские не обиделись. Они поправили ремни, фуражки, улыбаясь друг другу. Они давно уже знали Риту, они знали, кто она.

— Хороша.

Полицейский облизнул губы.

— Я и не спорю.

— Ты уже давно на нее засматриваешься.

— Да ну тебя.

— Давно на Риту глаз положил.

— У нее есть жених.

— Вот он тебе и покажет.

Майкл рассчитался с пышнотелой барменшей. Она улыбнулась ему, поблагодарив за хорошие чаевые, и Майкл вышел на крыльцо. Он огляделся, пытаясь увидеть свою подругу. Но Рита уже села в черный грузовичок, до отказа нажала на акселератор, и ее машина покатила прочь от бара.

Проезжая мимо заправочной станции, Рита взглянула на приборный щиток и увидела, что стрелка колеблется на нулевой отметке, что бензин вот-вот кончится. Остановив машину, она вышла, решив залить горючего. Девушка не успела даже вскрикнуть от неожиданности, задергавшись в крепких руках Баррета, Тот зажал ей рот и с силой втолкнул в машину.

— Тихо, девочка! Давай-ка без шума, — прошептал Баррет, вталкивая ее в машину.

Но Рита изогнулась, вырвалась и закричала:

— Майкл! Майкл! — взметнулся над площадкой возле бензозаправочной станции ее пронзительный вопль.

Майкл со всех ног бросился на помощь. Он подбежал к Баррету и замахнулся, но ударить не успел — кулак правой руки Нормана въехал ему прямо в солнечное сплетение.

Майкл согнулся, получил еще пару сильнейших ударов и, теряя сознание, рухнул на белый песок. А Баррет рванул на себя дверь, впрыгнул в машину, втянув за собой вырывавшуюся Риту.

Полицейские, которые еще несколько минут назад присвистывали, глядя на красивую девушку, выхватили пистолеты и побежали за отъезжающей машиной.

— Постой, не стреляй, там Рита! — крикнул один из них. Второй послушно опустил пистолет.

Баррет крутился по двору, ища выход. Он начисто забыл, где ворота. Но Рита, сжавшись в комок на сиденье рядом с ним, отчаянно кричала. Вцепившись в ручку дверцы, она попыталась выпрыгнуть. Баррет схватил ее за плечо и потянул обратно. Второй рукой он выкрутил руль, и машина, набирая скорость, понеслась прямо на забор. Доски разлетелись, и грузовичок вылетел на дорогу.

Две полицейские машины с включенными сиренами и мигалками рванулись вдогонку.

Баррет, поняв, что на дороге ему не уйти от погони, направил машину в кювет. Полицейские не долго думая последовали за ним. Но на самом краю пропасти Баррет выкрутил руль и снова вернул машину на дорогу. Тяжелый полицейский «форд», не справившись с управлением, рухнул в пропасть.

Разлетелись в стороны, сверкнув на солнце, осколки мигалок. Переворачиваясь в воздухе, как консервная банка, машина долго летела с высоты, пока не ударилась внизу об острые камни. «Форд» вспыхнул, прогремел взрыв, тяжелое облако поднялось над каньоном. Горели высохшие кусты, полыхала сухая трава. Черный дым стелился по дну ущелья.

Но Баррет всего этого не видел, ему нужно было уходить от погони, потому что вторая полицейская машина преследовала его.

Рита понемногу приходила в себя. Она внимательнее посмотрела на своего похитителя. Он не походил на обычного уголовника. Его мужественное лицо изредка искажала гримаса боли. Но девушку восхитило то, как уверенно и легко мужчина вел машину, как будто и не думая о ней, словно и не было похищения.

Норман посмотрел в ее сторону, и взгляд его уперся в вырез ее платья. Рита нервно запахнула полы куртки.



* * *



Включились и заработали полицейские передатчики, к месту нового преступления полетели, распугивая грифов и гекконов, вереницы полицейских машин. Ярко сверкали мигалки, ревели сирены, машины одна за одной останавливались у бензоколонки, где только что была похищена девушка и где только что разбилась полицейская машина.

Прибыл и шериф графства. Он тяжело выбрался из машины, снял широкополую ковбойскую шляпу и вытер платком вспотевшую лысину. Помигав маленькими свиными глазками, он смешно наморщил лоб и начал рассматривать место преступления. Он хотел узнать, кто, зачем и почему совершил преступление. Его интересовало все. Он придирчиво знакомился с деталями, дотошно расспрашивая полицейских, которые были свидетелями того, как Баррет похитил девушку и угнал автомобиль.

Спустя еще несколько минут подъехала новая машина. На пыльный пятачок возле бара и бензоколонки из нее вышли двое.

Эта парочка была в гражданских костюмах и шляпах. Старший — в темных очках. Помощник шерифа представил незнакомцев:

— Это парни из Лос-Анджелеса. Лейтенант Франклин Сэверс и его помощник Руди. Они тоже займутся этим делом.

Шериф Патере по привычке провинциального полицейского протянул им руку, но парочка из Лос-Анджелеса не ответила на приветствие. Скептично взглянув на шерифа, на полицейских, которые его окружали, старший по званию сказал:

— Нам нужна ваша помощь.

— У него заложница, — сказал в ответ шериф.

— Какие меры вы приняли? — спросил лейтенант.

— Мы перекроем все дороги, оповестим всех местных жителей. Собираем всех людей, чтобы проинформировать их и принять меры безопасности.

— Извините, шериф, — к Патерсу подошла барменша, ее сопровождала еще одна девушка, официантка.

Официантка держала в дрожащих руках сумочку. Она расстегнула молнию, на дне сумочки блеснула звезда шерифа к шестизарядный револьвер.

Лейтенант Фрэнк Сэверс удивился. Он не ожидал увидеть это в женской сумочке. Звезда и револьвер были самые настоящие, Тут к полицейским подбежал Майкл. Он наконец-то пришел в себя после похищения.

— Рита — помощник шерифа из соседнего графства, она полицейский, — взволнованно говорил он.

— Неужели?

— Можете мне поверить, — настаивал Майкл.

— С какой стати я должен верить вам?

Заезжий лейтенант презрительно посмотрел на провинциального парня.

— Я тоже полицейский, — Майкл показал удостоверение.

— Приходится верить, — пожал плечами лейтенант Сэверс. — Хотя с виду про вас это и не скажешь. Кстати, как вас зовут?

— Майкл…

— Обычно полицейские представляются по званию.

— … я бы хотел принять участие в расследовании.

— Если шериф не против.

Сэверс пристально посмотрел на шерифа Патерса. Тот не долго раздумывал:

— Майкл неплохой полицейский…

Сэверс недовольно поморщился:

— Как я понял из показаний свидетелей, он лицо заинтересованное, знает похищенную, можно сказать, более чем близко.

Майкл растерянно смотрел на шерифа Патерса, ища у него поддержки, но тот раздумывал.

— Прошу вас, шериф!

— Ладно, Майкл. Всю ответственность беру на себя. Приступай к делу.

— Не забудьте про свои слова, шериф! — лейтенант Сэверс недовольно махнул рукой. — Если дело кончится скверно, делить ответственность я с вами не намерен.

Сэверс словно предчувствовал, что попал в скверную историю. И он не ошибся.



* * *



Черный двухместный грузовичок «форд», не снижая скорости, мчался по извилистым дорогам, поднимая густую белую пыль. Полицейская машина, которая гналась за ним, давным-давно его потеряла и вернулась к бензоколонке. Шериф посмотрел на незадачливых преследователей, и в его взгляде они не увидели для себя ничего хорошего. Он был взбешен, хотя уже и привык к нерадивости своих помощников.



Большие и сильные руки Баррета уверенно крутили баранку, и машина быстро уходила в глубь калифорнийской пустыни.

— Ты что — идиот, так лететь? — испуганно кричала Рита, вжавшись в сиденье.

Но Баррет не реагировал на замечания девушки, Он гнал машину, его нога до отказа выжимала педаль акселератора. Если бы в машине Риты была рация и если бы она работала на полицейской волне, то они услышали бы, как шериф обращается ко всем полицейским машинам, дает указания ехать в двадцатый квадрат, где замечена машина, угнанная преступником, бежавшим из тюрьмы. Но, к счастью, а может, к сожалению, в машине Риты рации не было, и Баррету в голову никак не могло прийти, что Рита — помощник шерифа.

— Принять меры к немедленному задержанию! — непрерывно звучало по рации.

И в ответ на приказ шерифа к двадцатому квадрату со всех сторон неслись полицейские \'машины. Вновь непрерывно ревели сирены, неустанно работали мигалки, пронзительно визжали на поворотах тормоза. Полицейские ма-шины были отлично приспособлены к езде по пересеченной местности. Они мчались по проселкам, стягиваясь к двадцатому квадрату, где должен был находиться угнанный грузовичок. Эти джипы были специально изготовлены для работы в условиях пустыни. И, тем не менее, они упустили беглеца, Баррет оторвался от них.

Как и предвидел лейтенант Сэверс, прибывший из Полицейского управления штата, провинциальные копы оказались бессильны.

Рита смотрела в окно, украдкой нащупывая ручку дверцы.

— Если хочешь, прыгай, — сказал Баррет, не глядя на нее. И добавил:

— Но учти, камни здесь острые.

А затем, словно отвечая на вопросительный взгляд девушки, он заметил:

— Полицейские будут здесь не раньше чем через двадцать минут, а я думаю, что они вообще здесь не появятся. И помочь тебе будет некому.

Подумав, Рита оставила дверцу в покое.



В Управлении полиции графства над картой района склонились местный шериф Патере, следователь лейтенант Сэверс, его помощник Руди и еще несколько полицейских, которых привлекли к этому делу.

Руди толстым пальцем с обкусанным ногтем водил по карте, прикидывая, куда мог податься преступник.

Лейтенант снял свои темные очки и голосом, не терпящим возражений, сказал:

— До Лос-Анджелеса двадцать миль. Они могут рвануть туда. Мы должны их остановить. Потому что в городе преступнику легче затеряться.

— К тому же, там не наша территория, — добавил шериф. — И там нам придется действовать на свой страх и риск.

Ему было непонятно, почему Сэверс стремится схватить и обезвредить преступника именно сейчас и именно здесь.



Машина с Барретом и Ритой уходила все дальше и дальше в пустыню. Рита уже успокоилась и не собиралась прыгать из машины. Она ждала более подходящего момента, чтобы улизнуть. Вдруг она вспомнила, что под курткой, на платье, у нее приколот полицейский значок, а если Баррет увидит его — ей несдобровать. Мило улыбнувшись своему спутнику, она незаметно, как бы поправляя бретельку черного лифчика, отколола значок и, высунув руку в окошко, выбросила его на обочину.

В этот самый момент Сэверс рассуждал о том, что лучше всего поставить заслон на второй загородной дороге. Он почему-то считал, что Баррет обязательно проедет там.

Присутствующие удивлялись такой уверенности Сэ-верса, думая, что тот знает что-то такое, о чем не знали они.

Лейтенант не стал долго интриговать присутствующих:

— Не забывайте — Баррет местный. У него здесь масса знакомых. Кроме того, у него здесь родственники, и он может появиться у них,

Майкл попробовал вступить в разговор, но Сэверс остановил его:

— Может, вы и уверены, что Рита хороший полицейский, но Баррет тоже не лыком шит. Так что тебе, парень, следует надеяться на лучшее, но постоянно помнить о худшем, — сказал он, обращаясь к Майклу, и сплюнул в сторону.



Баррет, отпустив одну руку от руля, задрал на себе рубашку. Сквозь повязку сочилась кровь. Он поморщился, поправляя бинт,

В это время Рита потянулась за сигаретами, которые лежали за приборным щитком, и Баррет схватил ее за руку: неизвестно еще что могло крыться за этим ее жестом.

— Закурить-то хоть можно? — спросила Рита.

Баррет улыбнулся, сам удивившись своей подозрительности. Рита вытянула сигарету, прикурила и предложила закурить Баррету, но тот покачал головой отказываясь. Его больше занимал глубокий вырез на платье его спутницы, в котором виднелась крепкая грудь. Баррет, с трудом оторвав взгляд от женского тела, прислушался. Рита тоже прислушалась.

— У тебя барахлит бензонасос, — сказал Баррет.

— А ты-то откуда знаешь?

— В машинах я разбираюсь. И не только в них, — добавил Баррет, усмехнувшись.

— Да нет, — ответила девушка и прекратила опасный для нее разговор.

— Машина у тебя досмотренная?

— А тебе какое дело?

— Нужно же про что-то говорить… — Баррет резко свернул.

— Лучше смотри по сторонам.

— Не беспокойся, не врежемся.

— Это ты мне обещаешь?

— Если я что говорю, то делаю.



По сторонам дороги в небо поднимались острые скалы. Синее небо отражалось в потоках восходящего воздуха. Разогретый знойный воздух подрагивал, деформировал силуэты горных вершин. Южное небо казалось нереально синим. Оно напоминало поверхность перевернутого вверх дном моря.

Узкий проселок привел машину Баррета к небольшому ранчо, разместившемуся в тесном ущелье. Крутились крылья ветряной электростанции, такой привычной в калифорнийском пейзаже, рядом с бензоколонкой припарковались несколько автофургонов. Заправочная станция казалась заброшенной, щитовой дом давно облез, и лишь кое-где сохранились остатки масляной краски. В здешних местах все постройки быстро стареют под знойным солнцем, приходя в упадок без заботы человеческих рук.

Баррет помылся под краном в струе холодной воды и уже веселее смотрел на мир. Хозяин заправки был так же стар, как окрестные скалы и небо. Его подтяжки, кепка, выцветшая рубашка, вытертые джинсы — все указывало в нем на обыкновенного провинциального американца, который просидел здесь безвыездно всю свою жизнь. Он качал ручку водяной помпы и внимательно разглядывал Баррета.

— Зря ты бегаешь, лучше подавайся в Огайо, — проговорил он.

— Качай, качай, старик. Не твое дело, — возразил ему парень.

— Я ж говорю тебе, подавайся лучше в Огайо. А тут тебя еще на электрический стул посадят. Там такой казни нет. А за то, что ты сделал, парень, тебе точно электрический стул светит. Да еще и девушку за собой таскаешь, лучше бы ты ее отпустил.

— Между прочим, это не твое дело!

— Да-да, конечно…

Рита следила за разговором, и ей делалось немного не по себе. Мужчины занялись своими делами. Рита увидела, что им стало не до нее. Она осторожно отошла в сторону и ступила под облезший, пробитый местами навес.

— Смотри, девка, далеко не отходи, — мягко сказал ей старик. — Тут грызунов много, змеи всякие, грифы… И еще смотри — будет хуже, если потеряешься.

Уйти незамеченной не получилось. Еще и собачонка хозяина увязалась и начала лаять, наскакивая на нее со всех сторон.

— Успокойся, плюгавая! Оставь девчонку в покое, — приказал ей старик.

Собака была местной породы, с шерстью такой же седой, как борода у старика. Она отозвалась на голос хозяина радостным лаем, легла на дощатый пол, тут же подхватилась, подбежала к нему и попробовала лизнуть руку. Но старик оттолкнул собаку, и она вернулась под навес — там была спасительная тень, было чуть прохладнее, там ее не доставали изнуряющие лучи жаркого калифорнийского солнца.

Баррет в это время бросил в «форд» ружье и несколько коробок с едой.

— Что, зацепили тебя? — поинтересовался старик, увидев темное пятно на рубашке парня.

— Да, — сказал Баррет, — зацепили, но это не твое дело, Понял?