– Как проходит сигнал, Мартин?

Самуэль Мартин, человек с массивной головой, сдвинул наушник с одного уха. Толстые пальцы тяжеловеса слушались его плохо, но были на удивление нежными, когда он вращал ими миниатюрные кнопки аппаратуры.

– Хорошо, мистер Кейн.

– И аудио и видео?

– Да, сэр. Послушайте, какое дерьмо я записываю. Они напоминают пару неловких юнцов. Понимаете, что я имею в виду? Юнцов, которые ничего не понимают в любви, но тем не менее уверены, что влюблены друг в друга.

– Правда?

– Но они не любят друг друга, мистер Кейн. Уж я-то знаю, что такое любовь.

– Вы в этом деле большой знаток, да?

Мартин заерзал всем своим громоздким телом и сделал вид, будто подносит ко рту микрофон.

– Да, сэр. И это «Любовная связь». Сегодня в спектакле заняты Питер Джеймисон и Мелисса Корли, двое родившихся под несчастливой звездой…

– Все комнаты просматриваются и прослушиваются?

Мартин выпрямился и положил воображаемый микрофон на карточный столик.

– Да, сэр. У нас есть небольшое мертвое пространство в прихожей. Но только там.

– Хорошо. Продолжайте.

– Мистер Кейн, там есть кое-какие документы «Диллон». Хотите, чтобы я сходил и изъял их?

Здоровяк улыбнулся. Его большие голубые глаза напоминали глаза моряка, которому страшно хочется в море. Ему хотелось прикончить Джеймисона и получить за убийство премиальные. Возможно, так и следовало сделать. Пойти убить и получить обратно конфиденциальную документацию «Диллон». Хорошо, просто и чисто.

Но Джеймисон любитель. Эта бабенка Корли – тоже. Кейн может прикончить их, когда захочет. Он мог подождать еще немного и принести их в жертву. Возможно, именно возможно, имеется более приемлемый путь использовать Джеймисона, остановить утечку конфиденциальной информации и вернуть документы, никого не убивая. Кейн наблюдал, как ерзает на своем месте массивный Мартин.

– Вы полагаете, Мартин, нам следует это сделать?

– Никак нет, сэр. Я хочу сказать, не знаю, сэр. Просто подумал и все тут.

— О докторе Фрэнке Пилгриме.

– Спасибо, Мартин. Если я решу отправить за документацией Кордемана, вы сможете остаться здесь и руководить им так, чтобы он не столкнулся с Джеймисоном и Корли.

Женщина недоуменно покачала головой:

– Так точно, сэр, мистер Кейн. Как скажете.

— Не понимаю.



— Всего несколько вопросов, — сказал Логан, и женщина отступила от двери, по-прежнему недоумевая.

Джеймисон проспал до шести утра. Это для него было очень рано, но он знал, как Мелиссе не нравилось вставать по утрам, и рассчитал, что ему хватит времени привести вещи в порядок до того, как она проснется. Он прошел в ванную комнату принять душ и, проходя через комнату Мелиссы, заглянул туда. Мелисса лежала на животе, закутавшись в простыни. Тенниска поднята до талии, отчего были видны черные трусики. Он постоял несколько минут, больше всего на свете желая залезть к ней в постель, почувствовать запах ее тела… В тот момент, кроме этого желания, ничто не имело значения. Он все отдал бы за то, чтобы еще раз заключить ее в свои объятия.

Дана прошла вслед за Логаном в приемную, где стояла низенькая мебель, а в углу примостился ящик с потертыми детскими игрушками.

Но Питер вынудил себя отойти, встал под душ и попытался забыть, что в соседней комнате лежит полураздетая любимая женщина. Он вытерся и оделся, прошел обратно через ее комнату, заставив себя не смотреть в сторону кровати. Когда Мелисса час спустя вышла, спотыкаясь, с заспанными глазами, он уже стоял рядом с пятью кипами документов.

— Я видела вашу регистрационную табличку, — сказала Дана. — Вы ведь здешний доктор, не правда ли?

– Как спалось?

— Да.

Она прошлепала дальше, обняла его и повисла на нем подобно спагетти.

— А Фрэнка Пилгрима вы хорошо знали?

– Хорошо. А тебе?

Женщина разразилась смехом. Нервным смехом.

Он обнял ее, беспокоясь, что она вот-вот полностью проснется и поймет, что они держат друг друга в объятиях.

— Надо думать! Это мой отец. Я доктор Эмили Пилгрим.

– Мне спалось хорошо. Хочешь кофе?

— Сочувствую вашему горю, — сказала Дана.

Она потерлась головой о его шею, потом отстранилась и начала тереть глаза.

— Значит, вам известно, что он умер.

– Было бы прекрасно. Спасибо.

— Я прочла в газете некролог.

– Подожди минутку.

— Вы были знакомы с отцом?

Она махнула рукой и плюхнулась в кресло рядом с документами.

— Нет. Нет. Не знакома, — сказала Дана.

На кухне он отправил на хранение в память все блаженство, которое принесли ему объятия на тот случай, если такого больше не случится. Налил кофе и вернулся в комнату. У Мелиссы в руке был свернувшийся воронкой лист бумаги. Другой рукой она прикрывала раскрывшийся халатик. Красивые очки в изящной оправе дополняли производящий большое впечатление вид человека большого ума.

— Тогда не понимаю. Что вам угодно? Это несколько странно.

Она потянулась за кофе, не поднимая глаз.

— Простите за беспокойство. Не хочу бередить вашу рану. Но где именно находился ваш отец в момент смерти, доктор Пилгрим? — спросил Логан.

– Надеюсь, ты не против, что я уже начала?

Эмили Пилгрим пожала плечами и чуть прикрыла веки — по привычке, решила Дана.

– Никаких возражений. А почему бы мне не заняться приготовлением завтрака, пока ты набираешь скорость?

— Находился там же, где почти всегда находился по вечерам в последние сорок восемь лет. В своем служебном кабинете, разбирал бумаги.

– Звучит заманчиво.

— От чего умер ваш отец? — спросил Логан.

Она взяла несколько документов и пошла в свою спальню. Джеймисон направился на кухню и занялся поиском сковороды с ручкой. Через пятнадцать минут Мелисса вернулась на кухню с полотенцем на голове, одетая в тенниску и джинсы. Склонилась над стойкой бара, держа в руке часть его документов.

— От чего? От сердечного приступа.

– Почему в «Диллон» используется старая технология при разработке системы наведения для «Вомбата»? Ведь микропроцессорная технология за последнее время так усовершенствовалась! Я не могу представить, где вам сейчас смогут производить подобные схемы.

— Как у него было со здоровьем, доктор Пилгрим? Известно ли вам о каких-нибудь его недугах?

– Хороший вопрос. Что интересно, мы платим за них бешеные деньги. – Он махнул рукой в сторону гостиной. – Копии бухгалтерских счетов находятся там, в другой стопке. Экономия в результате трансформации этого изделия намного превысит расходы на модификацию инструментальной оснастки, а нынешняя система значительно улучшит безопасность полетов.

— Отец? Нет. Недугов у него не было. Ему было семьдесят восемь лет, но на здоровье он не жаловался и в этом году, как и всегда, собирался участвовать в городском марафоне.

– Наверное, так оно и есть. Неужели никто не предлагал этого раньше?

Логан улыбнулся.

Она задала вопрос, не переставая просматривать документ.

— Такое сделало бы честь и молодому.

– Если кто-то и предлагал, то имел не больший успех, чем я. Когда просмотришь материалы, найдешь великое множество причин для перехода на новую систему. Не может быть, чтобы я оказался первым, кто выдвигал подобное предложение.

— Отец не допускал и мысли, что больше не может позволить себе того, что делал в молодости. Участием в марафоне он как бы доказывал всем свою правоту. Так что о каких недугах может идти речь? А почему вы интересуетесь?

Он сдвинул омлет со сковороды на тарелки.

— Значит, учитывая его хорошее здоровье, можно предположить, что смерть его явилась для вас неожиданностью?

– Как насчет того, чтобы переориентироваться на столовое серебро и кувшин с апельсиновым соком?

Доктор Пилгрим слегка передернула плечами.

Мелисса отложила документы.

— Да, конечно, это было для нас неожиданным, но все-таки ему было семьдесят восемь лет. Здоровье здоровьем, но слабое сердце не всегда дает о себе знать.

– Питер, я уже натолкнулась на множество вещей, которые мне хотелось бы сверить с информацией в моем компьютере. Ты не против, если я изучу документы у себя на работе? Ты можешь зайти туда, или я могла бы позвонить тебе, если возникнет какой-то вопрос.

— Понятно. Это ведь педиатрическая клиника?

– Хорошо. Только будь осторожна и не говори об этом с кем попало.

— Да.

– Ни одна душа не узнает. Да и едва ли найдется любитель работать по субботам.

— И отец ваш был педиатр?

– Ладно. Позвонишь мне потом?

— Целых сорок восемь лет.

– Конечно.

— Он вышел на пенсию?

Через полчаса он собрал свои вещи и приготовился уходить. Мелисса подошла к нему, посмотрела вокруг, вдруг он что-то забыл.

— Нет. — Эмили Пилгрим опять прикрыла веки. — Восемь лет назад я выкупила у него клинику в надежде, что он уйдет на покой, но он отказался. Было решено, что он проработает еще года два, а потом уйдет, чтобы они с матерью могли… — К горлу ее подступили слезы, и Дана протянула ей бумажную салфетку из коробки на столе. Эмили Пилгрим смахнула слезу со щеки и вытерла нос.

– Какие у тебя планы на сегодня?

— Вы были с отцом в тот вечер, когда он умер? — спросила Дана.

– Сначала в гимнастический зал, потом пробежка. Может быть, встретимся, когда ты закончишь.

Пилгрим покачала головой, комкая салфетку.

Она взяла его за руку, провела пальцем по ладони.

— Почему вы задаете мне все эти вопросы? Что вы выведываете?

– Звучит заманчиво. Договоримся, когда позвоню.

Дана решила ответить ей, в свою очередь спросив напрямую:

– Прекрасно. Удачный день сегодня.

— Ваш отец, как мы поняли из некролога, лечил Роберта Мейерса, не так ли?

Он смотрел на ее палец, скользящий по его ладони. У Питера из-за этого чуть крыша не поехала. Стоило большого труда сдерживать эмоции. Руки так и тянулись обнять Мелиссу.

Рука Эмили Пилгрим, державшая салфетку, застыла в воздухе. Она переводила взгляд с Даны на Логана.

Она отпустила его руку, но глаз не поднимала. Потом открыла дверь.

– Удачи в боксе.

— Не так уж много лет, но да, лечил, он всех детей Мейерса лечил, и Боба в том числе. И отца его он лечил также. — Она повернулась к столу, где лежали открытки с соболезнованием. Помедлив секунду, она выбрала одну открытку из вороха. — Он прислал нам написанную от руки открытку, когда отец умер. И позвонил моей матери. Она была очень растрогана.

Мелисса закрыла за ним дверь, а когда он дошел до лестницы, услышал, как она запирает ее на засов.

— Надо думать, что его медицинская карта в клинике не сохранилась? — спросила Дана.

Большую часть боксерской разминки он провел, испытывая боль и отчаяние из-за того, что рушилась карьера его друзей. В четыре часа начал размышлять над тем, когда же Мелисса сообщит об их планах на сегодняшний вечер. Питер надеялся на нее. Если кому-нибудь и дано найти способ сохранить рабочие места для его друзей, так только ей.

— Чья медицинская карта?

Направляясь в душевую, он задержался на кухне, все еще потея после десятимильной пробежки. Зазвонил телефон.

— Роберта Мейерса.

– Алло?

Эмили Пилгрим мотнула головой:

– Это я. Ты можешь разговаривать?

— Было бы логично так думать, но, как я и сказала, отец не очень-то охотно шел на перемены. Когда я купила клинику, я попыталась оборудовать ее по-современному, но он заупрямился вплоть до того, что потребовал оставить все его карты, в том числе и старые, в его кабинете. Мы компьютеризировали все, кроме его кабинета.

Питер взял рулон бумажных полотенец, оторвал несколько и вытер горячий пот с глаз.

Эти слова воодушевили Дану, и она попыталась несколько умерить воинственность Пилгрим.

– Конечно. Что нового?

— Мой отец использовал свой компьютер лишь как тяжелое пресс-папье.

– Я весь день занималась просмотром твоих материалов и не знаю, как сказать это, не превращая в простую болтовню. Новость поистине хорошая. Или плохая. Зависит от того, как ты на нее посмотришь.

— Значит, карта эта все еще может находиться в кабинете вашего отца? — высказал предположение Логан.

Он вытер пот с правого плеча и перенес трубку к правому уху.

Эмили Пилгрим пожала плечами:

– Ну?

— Да. Может быть, и так, но…

– Я проанализировала все твои данные и пришла к тем же выводам, которые содержатся в твоем синопсисе. Но твой проект «Вомбат» уже не имеет значения.

— А не могли бы мы это проверить? — спросила Дана.

– Как? Почему? Что ты имеешь в виду?

Эмили Пилгрим качнулась на каблуках. Она покачала головой и закрыла глаза:

– Ну, прежде всего я должна признаться, что еще не закончила, так что мое мнение может измениться.

— Только по распоряжению властей.

– Понятно.

— Мы не собираемся читать эту карту, — заверила ее Дана. — И не просим вас читать ее для нас. Нам просто надо знать, здесь ли она.

– Хорошо. Ты помнишь предложенные цены и выставленные счета, те самые, что ты взял в бухгалтерии?

Эмили Пилгрим скрестила руки на груди.

– Конечно.

— Могу я спросить, зачем вам это надо? Странно, ей-богу! Какова ваша цель?

– Я перепроверила их по данным досье тех же субподрядчиков, большая часть которых получена из материалов «Закона о свободе информации», налоговых деклараций, годовых отчетов и материалов разглашения конфиденциальных данных. Часть этих сведений мы получили за счет проникновения в компьютерную сеть Пентагона.

— Доктор Пилгрим, — вежливо проговорила Дана, — наверняка вопросы наши кажутся вам странными и неожиданными, и мне очень жаль огорчать вас, заставляя вновь и вновь переживать смерть вашего отца. Я тоже совсем недавно потеряла брата. Но подробное объяснение оказалось бы очень долгим и запутанным. Прежде чем мы станем отнимать у вас время, не можете ли ответить, здесь карточка или нет?

– Ну и?..

Пилгрим глубоко вздохнула и прикрыла веки. Дана испугалась, что теперь она окончательно замкнется и откажется говорить с ними.

– Теперь это несомненно. «Диллон» в своих отношениях с государством на протяжении многих лет занималась преступным мошенничеством. Десятки лет. Как мы и подозревали. Однако следует признать, что, если бы не твоя помощь, нам потребовался бы еще год, чтобы собрать необходимые доказательства. Получается, «Диллон» мошенническим путем обобрала американских налогоплательщиков на… ох, не знаю, на сколько точно, но с тех пор как это оружие было принято на вооружение, больше чем на миллиард долларов. Владея такой информацией, мы можем инициировать уголовное преследование компании. А может, и получить возмещение убытков.

— Вы узнаете почерк вашего отца? — спросила Дана.

По лицу Джеймисона снова потек пот, и он взял еще одно полотенце.

Пилгрим открыла глаза:

– Ты уверена?

— Конечно, узнаю.

– Окончательные расчеты смогу сделать только завтра. Но уверена ли я в мошенничестве? Да, абсолютно.

Дана вытащила из портфеля пустую картонную папку, ту, что они обнаружили на квартире Питера

Ему хотелось переспросить, может быть, как-то иначе перефразировать вопрос. Но он этого не сделал. Раз Мелисса сказала, что уверена, значит, так и есть.

Бутера. Она передала папку Пилгрим, и та вгляделась в выведенную потускневшими чернилами фамилию на ней, после чего открыла папку.

– Хорошо. И что дальше?

— Откуда это у вас?

– Ну… Я подумала, тебе, возможно, потребуется хотя бы обдумать услышанное.

— Узнаете? — спросила Дана.

– Нет, я все понял.

— Это его почерк, там, наверху? — осведомился Логан.

– О\'кей. Но если понадобятся дополнительные объяснения, ты просто скажи.

— Да. Совершенно точно. — Она открыла папку. — Видите эти каракули на внутренней стороне? — Она указывала пальцем на какие-то выцветшие чернильные следы. — Это отец чертил. Он исчеркивал все своими каракулями. Ни одной бумажки, даже важной, нельзя было оставить возле телефона — обязательно всю ее исчертит. — Она покачала головой. — Что происходит? Где вы раздобыли карту и где остальное?

– То, что ты говоришь, не вызывает сомнений. А что нам делать теперь?

Дана кивнула.

Мелисса была взволнована, он слышал это. Она крадучись приближается к своей жертве, и это ей нравится.

— Проверьте, пожалуйста, сохранилась ли у вашего отца карта Роберта Мейерса?

– Существует два варианта решения проблемы. Первый – «Коалиция» могла бы опубликовать полное разоблачение и инициировать возбуждение уголовного преследования. Сделать факт мошенничества достоянием гласности и надавить как на администрацию «Диллон», так и на руководство министерства обороны, которые смотрели на мошенничество сквозь пальцы. Единственная проблема – это ставит тебя в неудобное положение. Могут обвинить в разглашении секретных сведений, если нам не удастся оговорить для тебя защиту, которую ФБР обеспечивает своим осведомителям.

— Так вот же она. По крайней мере, папка от нее!

Она замолчала в ожидании, но Джеймисон не собирался ничего говорить, не услышав другой вариант.

— А проверить нельзя?

– С моей точки зрения, наилучший выход – отдать все факты, которыми располагаем мы, в твое распоряжение и дать тебе возможность самому отнести их на «Холм».[2] Это обеспечило бы тебе защиту, поскольку не будет доказательств того, что ты сообщал нам что-либо.

Судя по ее виду, Пилгрим начинала терять терпение.

– Кому же я их сообщу? Сомневаюсь, чтобы там был какой-нибудь отдел жалоб по подобным делам.

— Мы ничего там не нарушим! — поспешила заверить ее Дана. — Только проверим.

– Сенатор Драммонд из комиссии по делам вооруженных сил. Я давно знаю его и уже работала с ним. Это настоящий бульдог и всегда готов вцепиться кому-нибудь в горло. Могу с большой долей уверенности гарантировать, что он инициирует сенатское расследование и, возможно, добьется назначения специального обвинителя.

Пилгрим еще на секунду задержала на них взгляд. Потом со вздохом сказала:

— Пойдемте.

Джеймисон не очень доверял политикам. Это из-за них он участвовал в грязной войне Макнамарры и не забыл, как далеки они могут быть от реальной жизни. Но ему хотелось довериться Мелиссе. В конце концов, ведь это ее работа. Она справлялась с ней прекрасно, а сам он ничего лучшего предложить не мог.

Она повела их куда-то в задние помещения, по дороге занимая разговором:

— Отец практиковал здесь в течение сорока восьми лет. Его кабинет забит всяким хламом, как лавка старьевщика. А у меня не было ни времени, ни смелости попробовать разобраться тут и вычистить ненужное. Думаю, что и теперь я не скоро смогу приняться за это.

– Когда твои ребята смогут представить факты в таком виде, чтобы Драммонд смог их понять?

Эмили Пилгрим толкнула дверь в кабинет.

– Мне хочется побыстрее заняться этим, так что я обзвоню моих людей сейчас же, чтобы завтра они уже могли начать работу.

— Здесь вы и нашли отца? — входя, спросил Логан.

– Я позвоню по домашнему телефону Драммонду и организую встречу с ним в понедельник. Ты готов к таким темпам?

— Да, здесь, он лежал на полу. Мама позвонила и сказала, что отца до сих пор нет. — Пилгрим поглядела вниз, на синий с разводами ковер серийного производства, лежавший на полу. — Казалось, он хотел потянуться через стол к телефону, позвать на помощь, но потерял сознание.

– Надеюсь, да. Должен ли я заняться делами «Диллон» в этот уик-энд и поискать там еще что-нибудь?

Встав у стола к ним спиной, Логан поглядел через плечо на зеленый шкаф с картотекой и маленьким телевизором наверху.

– Ни в коем случае. Это уже и так довольно опасно. Многие годы ходили слухи о том, какие ответные удары наносит «Диллон». Не дразни гусей, пока мы не будем готовы. Обещаешь?

— В котором часу вы его нашли?

– Да.

— Мама позвонила мне около одиннадцати. С отцом она говорила до этого вечером, и он сказал, что едет домой. У них было так заведено. Перезваниваться ровно в десять. В десять тридцать отец приезжал домой. Когда он вовремя не приехал, она заволновалась. Дозвониться ему в кабинет она не смогла и позвонила мне.

– У нас есть все необходимое. Больше ничего делать не надо. Я звоню Драммонду прямо сейчас.

— И вы нашли его здесь?

Джеймисон долго сомневался. Поможет ли его сотрудникам задуманное? Скорее всего нет. Нанесет ли более ощутимый вред? Опять-таки нет. С ними будет все в порядке. А может, и не будет, независимо от того, что он делает сейчас. А поступает он правильно и верит в это.

— Да.

– Звучит прекрасно. Мы сможем встретиться позднее, чтобы прояснить кое-какие детали?

— Долго он, по вашему мнению, здесь пролежал?

– Почему бы тебе не прийти ко мне домой? Но ты подумывай об этом время от времени, Питер, потому что будет довольно неприятно.

— Наверное, час. Или полтора.

– Думать-то особенно не о чем.

— А что он делал здесь так поздно, в десять часов вечера? — спросил Логан.

– Если ты уверен…

— Но я же говорила: разбирал бумаги, смотрел игру по телевизору, если играл его любимый «Маринер».

– Уверен.

— Так можно проверить карту?



Пройдя к картотеке, Эмили Пилгрим проглядывала буквы на белых табличках ящиков. Найдя ящик с бывшими пациентами на букву «М», она выдвинула его, собираясь пролистывать папки, но остановилась: одна из папок была чуть приподнята над рядом и поставлена немного косо, как это делал отец, отмечая вынутую. Эмили Пилгрим взглянула на папку, потом на ту, что была у нее в руке, потом выпрямилась, обернулась:

Когда Мартин встал, чтобы пообедать, он уже чувствовал дискомфорт. Его мускулистое тело не было приспособлено для многочасового сидения на твердом стуле в холодном складском помещении. Он был слишком велик и силен, слишком привык применять эту силу во всех случаях – со своими штангами, с людьми, со всем тем, что его раздражало.

— Думаю, вам все-таки следует рассказать, что вас сюда привело.

Прямо сейчас ему чертовски досаждал Питер Джеймисон. Мартин весь день просидел, ожидая, когда этот хрен появится в квартире Корли. Он читал журналы, играл в глупые интеллектуальные игры и ел дрянь, на которую в обычных условиях и смотреть бы не стал. И все из-за Джеймисона. И Кейна. Если бы Кейн послушался его, он бы закончил наблюдение еще прошлой ночью, убив Джеймисона, а может, и эту бабенку Корли. Перерезал бы им глотки и забрал бы то, что Джеймисон украл в «Диллон». А сейчас он ходил бы по очереди в бары, в места, которые он любил посещать по субботним вечерам и производить впечатление на девушек своей неограниченной властью, бросая вызов каждому, кто осмеливался оспаривать это его право.

Тридцать минут спустя Эмили Пилгрим сидела у себя в кабинете, опершись локтями на стол и сложив домиком сцепленные пальцы, точно на молитве. Позади нее на стене виднелись развешанные грамоты и фамильные фото. На этих фото отец ее был похож на постаревшего Берта Ланкастера — изящного вида джентльмен с водянисто-голубыми глазами и поредевшей седой шевелюрой.

Джеймисон вернулся к Мелиссе с наступлением темноты, около шести часов, и принес с собой чемодан, словно собирался остаться у нее на некоторое время. Вскоре пришла и Корли. С той минуты они сидели на полу ее гостиной, рассматривая пачку квитанций, будь они прокляты, и рассуждали о том, какими обличительными эти клочки бумаги могли бы быть.

— Так этот человек украл у отца карту? — спросила Пилгрим.

Никакого интереса ко всему этому Мартин не проявлял. Щебетание этих двух влюбленных зеленых попугайчиков не пробудило в душе Мартина ничего, кроме острого желания убраться поскорее из темного, кишащего тараканами помещения, принять душ, выйти в город и напиться.

— Да.

Около полуночи он решил проявить инициативу и позвонить Кейну, хотя получил совершенно четкие инструкции на этот счет.

Дана понимала, что они с Логаном сильно ее озадачили. Сейчас все сводилось к тому, поверит ли она им.

– Мистер Кейн, это Мартин. Вы знаете, что Джеймисон и эта бабенка планируют нападение на компанию? Он, несомненно, в сговоре с ней. Передает еще больше сведений, которые могут быть использованы «Коалицией» против «Диллон». Мне кажется, я должен что-то предпринять, мистер Кейн.

— Наверное, тело вашего отца вы не вскрывали, — предположил Логан.

– Мартин?

Она покачала головой и пожала плечами:

Мартин съежился, услышав металл в голосе Кейна.

— Не было причины. А теперь… Его же кремировали. Но зачем? Зачем кому-то понадобилась медицинская карта Роберта Мейерса? Зачем надо было убивать моего отца? Это бессмысленно. Не могу понять, зачем кому-то это все было нужно.

– Да, мистер Кейн?

Отец всю свою жизнь посвятил здоровью детей. Врагов у него не было. Совершенно.

– Вы не поняли, что я вам сказал перед этим?

— Не думаю, что причина в вашем отце, доктор Пилгрим, — сказала Дана. — Думаю, она связана с тем, что хранилось в этой папке и что было известно вашему отцу. Так или иначе, это что-то уничтожено.

– Да, сэр. Не делать ничего, если в этом не возникнет абсолютной необходимости. Но мне показалось, возможно…

Эмили Пилгрим подняла взгляд и поглядела на них через стол.

– Мартин?

– Да, сэр.

— Простите меня, одну минуточку. — Она нажала кнопку двусторонней связи. — Ты не могла бы зайти ко мне, Мишель?

– Не подгоняйте меня.

– Да, сэр, мистер Кейн, я понимаю.

Через секунду в дверь постучали, и в кабинет просунулась голова маленькой брюнетки. Пилгрим представила женщину Дане и Логану. Эта сотрудница модернизировала компьютерную систему клиники и обновляла информацию.

– Вы уверены?

— Ты уже ввела в систему все отцовские карты, Мишель?

– Так точно, сэр.

— Простите меня, доктор Пилгрим, но я весь месяц была завалена счетами. Компьютер почему-то барахлил, и каждый счет приходилось проверять вручную. — Эмили Пилгрим досадливо потерла затылок. — Простите, доктор Пилгрим. Я могу продолжить работу сегодня же, прямо с утра.

– Хорошо.

Пилгрим перестала тереть затылок и подняла глаза.

Кейн повесил трубку, и Мартин облегченно вздохнул.

— Продолжить?

Он настроил и проверил мониторы, потом смотрел, как Джеймисон смеется и обнимает свою бабенку. И все из-за Джеймисона, этого мелкого ублюдка. Терпение у Мартина иссякало, он с вожделением ждал момента, когда можно будет посчитаться с ним. А пока придется сидеть на этом дерьмовом металлическом стуле, слушать, как в темноте на полу шуршат насекомые, и бессмысленно терять субботний вечер.

61

Он вытянул сцепленные пальцы и сжал их так, что побелели кончики. Мейерс ждал в личном своем кабинете, и звучавший внутри голос все не умолкал. Эта чертова негритянка наотрез отказывалась сообщить, куда она увезла Элизабет, и какое бы наказание для нее ни придумывал Мейерс, он знал, что любое из них ни к чему не приведет. Ничего поделать с ней он не мог. У него были связаны руки. Кармен Дюпри послала его к черту. Вот вам и вся благодарность.

Он попал в переплет. Он принял все меры предосторожности, чтобы никто из обслуги, за исключением Питера Бутера, не узнал об измене Элизабет. Когда Элизабет исчезла, он сообщил охранникам, что у нее, очевидно, нервный срыв — видимо, напряженная общественная жизнь оказалась ей не по силам — и что он беспокоится, не захочет ли она что-нибудь с собой сделать. Он попросил срочно разыскать ее, но шума не поднимать — не дай бог, прознают официальные лица или пресса. Все это было сутки назад.

Он опять сцепил руки и стал крутить большими пальцами.

Глава пятая

Она ослушалась. Намеренно выказала неповиновение. Унизила тебя.

Джеймисон проснулся субботним утром на диване Мелиссы, чувствуя себя значительно лучше, чем во все триста восемьдесят два других утра, прошедших после их разрыва. Последние два вечера он провел рядом с ней. Блуждал по ее квартире, спал в соседней комнате и слушал по ночам ее дыхание. Такая близость приводила его в нервную дрожь.

Он закрыл глаза. Руки его тряслись. Чего он только не делал, на какие жертвы не шел, желая, чтобы она повзрослела! Разве он нарушал данное ей слово? Разве не учил всему, что нужно знать женщине? Не дал ей все, о чем только можно мечтать? Он вскочил, вдруг поняв, что не в силах усидеть на месте, и, сжав кулаки, стал бегать взад-вперед по комнате. Мало у него волнений? Мало обязанностей, ответственности? Ему надо эту чертову кампанию проводить, а вместо этого его охрана рыскает по городу, разыскивая его жену! Его собственную жену! Кукла чертова! Но будь он проклят, если отпустит ее на все четыре стороны! Будь он проклят, если позволит разбазарить, развеять в прах все, что он создал с таким трудом! Будь он проклят, если он уступит другому, позволив наслаждаться плодами его усилий!

А особенно волновало то, что ей нравилось его соседство. Она снова дала ему ключи, и их отношения начинали становиться более теплыми. Не так, как в былые времена, но все же… Если дальше так пойдет, у них появится приличный шанс на тлеющих углях былой любви развести костер страсти.

Раздался стук в дверь. Мейерс перестал метаться по комнате. В кабинет вошел охранник:

Джеймисон натянул джинсы и сидел на диване в свете раннего утра, ласково поглаживая ленту, которую Мелисса сняла с головы и оставила на кофейном столике. Он заглядывал в ее открытую спальню и видел, как она спит. Джеймисона очаровывало каждое движение ее тела. Он понимал, что по уши влюблен. То есть значительно сильнее, чем диктовал здравый смысл. Он обожал Мелиссу. Страшно хотелось обладать ею. Питер думать больше ни о чем не мог.

— Она здесь, сенатор. Миссис Мейерс здесь.

Мелисса перевернулась на кровати, натянув на свои стройные ножки простыню. Она дважды, не открывая глаз, убрала с них волосы и пробормотала во сне что-то – Джеймисон не разобрал. Остальное время Мелисса просто лежала, не делая лишних движений. Только грудь вздымалась и опускалась в плотском, дурманившем сознание ритме.

Мейерс перевел дух.

Он слишком сильно любил ее и знал это. Больше, чем она любила его. Джеймисон мысли не допускал, чтобы опять отпустить Мелиссу. Наоборот. Он решил сделать все, чтобы вновь ее завоевать.

— Где вы ее нашли? — Голос его дрожал.

Он чуть ли не радовался, что «зарубили» его проект «Вомбат». Ликвидация проекта послужила катализатором, который вновь объединил его с Мелиссой и придал их отношениям новый импульс. Даже если теперь это не имеет значения, бороться против увольнений все же стоит – объединиться с Мелиссой и защищать своих сотрудников. Такова была изначальная мотивация его действий, и это был благородный поступок. Но ничто из того, что он делал сейчас, рабочих мест для его товарищей не сохранило бы.

— Не мы ее нашли. Она сама вернулась. Вошла через парадную дверь несколько минут назад.

«Мелисса будет гордиться мной, если помогу ей очистить „Диллон“, – размышлял Джеймисон. – А вдруг к ней вернутся чувства, которые она когда-то испытывала ко мне? Повода думать, что Мелисса любит кого-то другого, нет».

Мейерс взглянул на портрет Элизабет над камином. Разумеется, вернулась. Куда же еще ей было идти? Что еще ей было делать? Послонялась, побродила без толку по городу, переночевала разок-другой в отеле, а потом поняла, что ей без него не обойтись. Пришлось вернуться. Он опасался самоубийства — последней ее попытки поступить ему наперекор, назло, но он знал, что этого она не сделает. Не сейчас же, когда она беременна.

Питер решил, что до тех пор пока не убедится, что Мелисса любит его, он свои чувства будет держать при себе. Иначе отпугнет ее.

— Пришлите ее сюда. — И отвернувшись от охранника, он направился к креслу.

Мелисса проснулась около семи тридцати, что, по ее меркам, рано. Ей не нравилось утро, и это была еще одна ее особенность, которую он находил восхитительной. Мелисса вошла нетвердой походкой в гостиную и села рядом с ним. Тенниска едва прикрывала ее трусики.

— Сэр?

Сначала он ничего не сказал. Просто рассматривал ее, не веря, что она так близко. Мелисса открыла глаза. Ох уж эти глаза! Они могли заставить его делать все, что угодно их владелице.

Он остановился, с досадой оглянулся.

– Привет, – пробормотала она, прежде чем снова закрыть глаза и склониться к нему на плечо.

— Я сказал, пришлите ее сюда!

Джеймисону хотелось сжать ее в объятиях, но он этого не сделал. Впрочем, уткнулся в ее волосы и вдыхал их аромат.

Охранник кашлянул: