Бестселлеры Голливуда

БЕГЛЕЦ

ТРЮКАЧ

Дж. М. Диллард

БЕГЛЕЦ

Посвящается С.
ГЛАВА ПЕРВАЯ

В тот день, когда разрушился привычный мир доктора Ричарда Кимбла, суеты было больше обычного: из дома в госпиталь, там — обход, потом прием больных, с приема — в операционную, и некогда отдохнуть и перекусить. Но он привык к такому ритму, это его не утомляло, даже в тот, оказавшийся особенно напряженным рабочий день.

Выйдя на скользкий тротуар из такси, Кимбл остановился и поднял голову, вглядываясь в ночное небо над Чикаго. Ветер закручивал снежные завихрения в свете уличных фонарей, отдельные тяжелые серебристые хлопья падали на землю в какой-то безысходности. Эта картина напомнила ему строки из рассказа Джеймса Джойса, где речь шла о том, как живые исчезали, спускаясь в лоно земли, подобно снежинкам, и растворяясь один за другим, оставляли после себя лишь воспоминания.

Мягкие и холодные снежинки целовали его лицо, руки и таяли, словно умирая от поцелуя. Это было ни на что не похоже. Только на какое-то мгновение прикоснуться, восхититься и… расстаться навсегда.

Кимбл с трудом вернулся к действительности и зашагал по тротуару, осторожно обходя застывшие лужи, к грязному обшарпанному входу в гостиницу. С легкой ухмылкой швейцар отдал ему честь. Кимбл в ответ лишь кивнул. Струя теплого воздуха из кондиционера обдала его и полностью растопила снег, облепивший одежду и волосы. Он решил не ждать лифт и быстро взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, сдал пальто в гардероб и вошел в огромный переполненный зал.

Внутри стоял такой шум, что он с трудом мог разобрать мелодию, которую наигрывал оркестр, и еле слышал голос ведущего, а через головы публики едва можно было разглядеть манекенщиц, дефилировавших по подиуму. Но надпись над сценой была отчетливо видна:


ДЕТСКИЙ ФОНД ПОМОЩИ И РАЗВИТИЯ


Проходивший мимо официант буквально насильно впихнул ему в руку бокал с шампанским. Но Кимбл не притронулся к нему, поставив бокал на соседний столик, а сам, вытягивая шею, начал разглядывать толпу. Найти здесь Элен было просто невозможно.

— Ричард! — воскликнул кто-то рядом глубоким низким голосом, и большая рука сжала его локоть.

Он обернулся и прямо перед собой увидел раскрасневшееся, улыбающееся лицо Джейка Робертса, который выдохнул ему в нос клуб сигарного дыма. Кимбл закашлялся. Джейк был большим добродушным увальнем с медвежьей хваткой. Он почему-то всегда умудрялся выглядеть каким-то помятым, а большой живот нависал над ремнем. Но под этой внешностью скрывался блестящий, широко образованный хирург с огромным опытом. Даже в смокинге он выглядел как слесарь, но никто из его коллег не обращал на это внимания, потому что Джейк

Робертс был лучшим детским хирургом в стране. Кимбл не переставал удивляться и восхищаться, как эти огромные руки с таким изяществом и точностью трудились над маленькими пациентами.

Джейк говорил что-то, не выпуская изо рта сигару, и звуки, казалось, исходили из него, вращаясь вместе с кольцами дыма, и заглушались шумом толпы. Кимбл придвинулся к нему, пытаясь разобрать хоть слово.

— …Канкун, — закончил свою речь Джейк и потащил Кимбла к группе коллег-хирургов, столпившихся около бара. Клубы дыма лениво ползли вверх от этой кучи людей и, собираясь над головами, образовывали целое облако. — Нэт только что уговорил всех…

Нэт Стейн, администратор госпиталя, как раз принимал заказы на выпивку от окруживших его коллег, но когда увидел Кимбла, отмахнулся от них и протянул ему сигару. Нэт был подвижным, ловким и, пожалуй, самым льстивым человеком из тех, с кем приходилось встречаться Кимблу. Кимбл помотал головой и, иронически улыбнувшись, спросил:

— Так, и какая же тут сделка? Если госпиталь покупает десять новых…

— Нет-нет… — с глазами, полными наигранной откровенности, Нэт помахал перед собой поднятой ладонью, как бы отметая даже намек на такое предположение, — никакого давления, доктор Кимбл. У оптовых поставщиков оборудования для госпиталя нет никаких скрытых мотивов.

Джейк Робертс загоготал. Кимбл кивнул в сторону бара:

— За счет приглашающей стороны, а?

Нэт энергично закивал.

— Тоник с долькой лимона, — заказал Кимбл напиток бармену, потом откашлялся и громким голосом, перекрывая другие разговоры, заявил: — Меня не заставите предать душу ни за одну из таких поездок.

Воцарилась тишина. Все хмуро посмотрели на него. С. каменным выражением лица Кимбл взял свой бокал, отпил глоток и, обернувшись, подмигнул ошарашенному администратору.

— Но если ты сможешь снова достать билеты на игру «Булз», Нэт, обязательно позвони мне…

Группа облегченно рассмеялась — и Нэт громче всех. Кимбл воспользовался моментом и проскользнул в толпу, где ему сразу же чуть не влепили импровизированной клюшкой для гольфа — только благодаря отличной реакции он не расплескал тоник на смокинг. «Игроком» в гольф оказался Дейв Остин, один из ординаторов.

— Ты срезаешь, Дейв, — заметил Кимбл, — не выворачивай бедро.

Дейв крутанул головой так, словно его шея была на шарнирах, и расплылся в улыбке.

— Спасибо за совет, Ричард.

Кимблу удалось продвинуться на несколько метров и тут он увидел перед собой Кэти Валунд. Она стояла к нему спиной и, приподнявшись на цыпочки, разглядывала происходившее на помосте, но он все равно узнал ее по поношенному кожаному пиджаку, который она всегда носила. На мгновение она обернулась, хмуро оглядывая толпу, но его не заметила. Зато он успел разглядеть ее майку с надписью «С благодарностью от почитателей» и ухмыльнулся про себя. Кэти имела степень доктора медицинских наук, но занималась больше лабораторными исследованиями, нежели врачебной практикой из-за своего неуемного темперамента. Она никогда не носила халата и сейчас тоже наплевала на правила этикета и выделялась в нарядной толпе в своем старом пиджаке и майке, но ее причуды терпели по той простой причине, что она была выдающейся личностью. Кимблу она нравилась потому, что была искренней и страстной (если не слишком откровенной) в своих убеждениях, и еще потому, что он очень давно понял, что своим ядовитым язычком и вызывающим поведением она пыталась замаскировать легко ранимую душу.

Кимбл подошел к ней сзади слева, слегка похлопал ее по правому плечу и быстро убрал руку. Она обернулась, но никого справа от себя не обнаружила, но туг же сообразила, в чем дело и резко мотнула головой влево, рассыпав веером волосы. Увидев Кимбла, она огорченно кокнула языком, но не смогла сдержать дружелюбной улыбки.

— Я так рада, что ты уговорил меня прийти сюда, Ричард, — но в ее тоне сквозила горькая ирония, когда она снова обвела взглядом зал с неприкрытым отвращением. — Могу даже подобрать себе здесь гардероб для круиза.

Проследив за ее взглядом, Кимбл слегка улыбнулся. Кэти не очень-то уживалась с большинством сотрудников госпиталя по той или иной причине, но больше всех она презирала Нэта Стейна, При их первой встрече она назвала его «беспринципным гнусным ублюдком» и швырнула в него папкой с документами.

А Нэт почему-то всегда «забывал» сообщать Кэти о заказах на новое оборудование.

Кимбл похлопал ее по плечу.

— Это все во благо, Кэт… Да и вообще тебе нужно почаще выбираться из своей лаборатории. У тебя вон уже загар от твоего электронного микроскопа.

Она скорчила гримасу, которая должна была выражать улыбку.

Кимбл двинулся дальше, внимательно разглядывая толпу. Элен нигде не было видно, но в нескольких шагах он заметил своего хорошего приятеля.

— Эй, Чарли!

Доктор Чарльз Николс, заведующий отделением патологии в Чикагском Мемориальном госпитале, обернулся. Ему, как и Кимблу, было около сорока лет, но выглядел он по-юношески подтянутым и тренированны. Он широко улыбнулся, обнажив белоснежную полоску зубов на загорелом лице. Николс был опытным администратором, и благодаря его энтузиазму и энергии, вечно нуждающейся в средствах госпиталь превратился в процветающее заведение.

— Ричард! — Николс протянул через головы руку Кимблу. — Я только что видел кое-кого, кто хотел с тобой встретиться…

Но тут он заметил в толпе Элен и не придал значения словам Николса. Она показалась самой красивой женщиной в зале, куда более привлекательной, чем все эти разряженные и раскрашенные манекенщицы на возвышении, и он даже удивился, почему так долго не мог ее отыскать. Она была одета в простое черное вечернее платье, единственным украшением на ней была нитка жемчуга, которая еще больше подчеркивала изысканные очертания ее лебединой шеи. Как всегда, ее окружала группа источавших любезности поклонников, но они, видимо, мало интересовали ее. Она, казалось, почувствовала взгляд мужа и, обернувшись в его сторону, улыбнулась. И сразу же Кимблу почудилось, что стены зала расширились и в нем стало как-то теплее, светлее и уютнее. Его плохое настроение почти совсем улетучилось, остался лишь какой-то смутный осадок в душе.

Ему совсем не хотелось приходить сюда, на это празднество. Лучше было бы остаться дома с Элен. Он был уверен, что в глубине души и она желала того же, но тем не менее они уговаривали друг друга, настраиваясь позитивно на этот вечер, с энтузиазмом обсуждали, какую пользу извлечет из всего этого такая «замечательная организация, как Детский Фонд помощи и развития» и скольким больным детям она сможет помочь.

Голос Николса прервал его размышления, он понял, что его с кем-то знакомят, и машинально протянул руку,

— Ричард Кимбл… — представлял Николс и, указывая на стоявшего рядом мужчину, подмигнул. — Алекс Ленц.

Кимбл ухватил протянутую Ленцем руку и энергично встряхнул ее. Ленц был молод — не больше сорока — улыбающийся и загорелый. И Кимбл как-то сразу почувствовал, что у Ленца была ученая степень. Имя показалось ему знакомым: то ли он слышал его от кого-то из врачей, то ли видел в каком-то медицинском журнале. Ленц, казалось, был из одной когорты с Николсом и, вероятно, мечтал в один прекрасный день занять его место.

— Алекс работает над новым препаратом РДУ90 в компании «Девлин-Макгрегор», — добавил Николс.

— Доктор Кимбл, — с энтузиазмом начал Ленц, — простите, мне кажется, мы пытались связаться с вами. По-моему, по поводу результатов биопсии, которые я вам направил…

В голове Кимбла прозвучал сигнал тревоги: он вспомнил имя на специальном розовом бланке «В ваше отсутствие вам звонил…» Теперь он внимательно взглянул на Ленца.

— Да, их было целых три. И все эти печенки показались мне с признаками гепатита.

Он замолчал на мгновение, потом решил не продолжать, чтобы не ставить молодого врача в неловкое положение перед Николсом. Не было смысла говорить что-то, чтобы уличить Ленца в нерадивости и небрежности, ведь эти бумажки с результатами анализов могли просто перепутать. Но Кимбл-то уж точно мог определить серьезно пораженную печень, а за эту неделю ему попалось целых три. Он даже Пошутил тогда по поводу такой странной тенденции. В течение шести месяцев не попадалось ни одной затронутой болезнью, а потом за одну неделю — бах! целых полдюжины! На прошлой неделе шли почки с камнями, теперь вот — печень! Три случая пред-циррозного состояния, и три результата биопсии, в которых не отмечалось никаких отклонений. И все эти результаты вернулись из лаборатории доктора Ленца.

На лице Ленца все еще играла улыбка, но Кимбл заметил, как внезапно напряглись его глаза и губы.

— Завтра утром я буду у себя в лаборатории и поищу эти срезы, — предложил с излишней готовностью Ленц. — Вам будет удобно в это время?

— Конечно, — кивнул Кимбл.

Несколько секунд Ленц смотрел на Кимбла в упор; в его глазах появилось жестокое выражение, потом он повернулся к Николсу и взгляд его потеплел.

— До встречи, Чарли!

Он двинулся через толпу к центру зала. Кимбл проводил его взглядом, потом попытался снова найти Элен, но она исчезла. Лавируя между приглашенными, он отправился к тому месту, где она только что стояла. Николс проталкивался через толпу за ним, шаря в карманах. Наконец он извлек квитанцию с парковки и, ткнув в спину Кимбла, протянул ему бумажку.

— Чуть не забыл… Я сегодня заезжал на станцию и забрал свой «феррари». Спасибо за то, что одолжил свою машину.

Кимбл положил квитанцию в карман.

— Ну, что, починили наконец?

У Николса была страсть к дорогим спортивным машинам, но его «Феррари» почему-то большую часть времени находился в ремонте, чем на ходу.

Николс беспечно пожал плечами:

— Посмотрим…

Кимбл возвел глаза к потолку, испустил тяжелый вздох… и тут же обнаружил перед собой жену. Он потянул ее к себе и поцеловал. Она нежно взяла его за руку и заглянула в глаза, потом грустно посмотрела на седину в его бороде — он заметил беспокойство и сочувствие в ее взгляде.

— Ты выглядишь потрясающе, — отметил Николс и запечатлел легкий официальный поцелуй на ее с готовностью подставленной щеке.

— Привет, Чарли, — она вежливо улыбнулась в ответ, — но Николс, уже поглощенный другими мыслями, снова повернулся к Кимблу:

— Завтра в три часа встречаемся на корте.

— Обязательно приду, — ответил Кимбл. Николс кивнул им на прощанье и двинулся дальше сквозь толпу.

Кимбл почувствовал под ладонью шелк платья Элен, он потянулся к ней и погладил по руке. Ее кожа была такой нежной и теплой…

Он вдруг вспомнил о снежинках, и ему страшно захотелось оказаться где-нибудь подальше of этой толпы, от шума, света и смеха, где-нибудь в тишине и полумраке. Он повернулся к ней с напускной скукой на лице.

— Ну, я, кажется, со всеми повидался. Мы можем уйти.

— А ты не думаешь, что это слишком рано?

Она повернулась к нему всем телом, словно он был единственным существом в этом зале, медленно подняла его руку к губам, поцеловала и потом прижала к своей щеке. В этом жесте было столько любви, печали и успокоения, что Кимбл был готов сделать для нее все в этот момент, был готов даже умереть за нее.

И потом, много часов, дней и месяцев спустя, он жалел, что не сделал этого.



Он отправился на обед исключительно ради Элен и проскучал все это время, ничуть не сомневаясь, что куда приятнее было бы провести вечер, посмотрев игру команды «Булз», чем слушать всю эту чепуху. Его жена оказалась за столом между двумя научными сотрудниками, и ей даже удавалось каким-то образом притворяться заинтересованной, когда они долго и занудно описывали подробности их последних опытов. Кимбл же в это время терпел идиотские рассуждения о жизни их жен.

— Где сейчас твой муж?

— Он работает в ортопедическом отделении в Северо-западном госпитале.

— Какое на тебе замечательное платье…

— Правда? Тебе нравится?

— А мой муж говорит, что оно похоже на «четырехсторонний перелом»…

Кимбл терпел все это целый час. Поймав взгляд Элен, он показал глазами на часы и беззвучно произнес: «пора».

Она едва заметно покачала головой. Кимбл закатил глаза, выразив отчаяние, насколько это было возможно, чтобы не привлечь внимание сидевших за столом, затем снова наклонился над тарелкой и принялся топить кусочки лосося в соусе из киви со сливками.

— Я сказала своему мужу, что он нас всех погубит, если не прекратит оперировать, — вдруг громко произнесла одна молодая жена какого-то врача — видимо, она выпила не один бокал вина. Все за столом замолчали. — Кругом СПИД, он рискует заразиться и нас всех подвергает опасности.

Элен никак не отреагировала на это замечание, но ее глаза стали холодными. Она взглянула на мужа и одними губами произнесла: «пора».

— Простите, — сказала она сидевшим рядом с ней, — но мне необходимо доставить своего мужа домой.

Кимбл поднялся, посмотрев на нее с благодарностью, и в то же время стараясь, чтобы на его лице не очень явно читалось облегчение.

Проходя мимо столика, за которым сидел Николс, Кимбл пожал протянутую им руку и вдруг перехватил мрачный взгляд Алекса Ленца из другого угла комнаты.

Чувство какого-то непонятного умиротворения снизошло на Кимбла, когда они ехали домой. Снег прекратился, и весь город застыл в тишине, как огромный сверкающий бриллиант. Элен удобно устроилась около него и нежно поглаживала по волосам. Он чувствовал, что она тоже была рада сбежать с этого обеда.

— Ты сегодня был такой импозантный, — прошептала она.

— Спасибо, — он взглянул на нее и улыбнулся.

По его улыбке она поняла, что ему был очень приятен комплимент и решила его немного разбавить. Сузив глаза, она промурлыкала:

— Да-да. Большинство мужчин в смокингах похожи на официантов…

— И я тоже? — он вопросительно и обиженно поднял бровь.

— Нет, ты был больше похож… на дирижера.

Он остановился на красный сигнал светофора, притянул ее к себе и поцеловал долгим поцелуем. Высвободившись, она прерывисто прошептала:

— Мы что, уже дома?

Он улыбнулся ей, потом увидев, что зеленый свет уже сменился желтым, рванул машину с места и понесся, как сумасшедший. И всю дорогу до дома они с Элен целовались и хохотали, как школьники.

Но как только они подъехали к дому, одновременно зазвонил телефон в машине и загудел его личный сигнал вызова. Они обменялись с Элен отчаянными взглядами, и Кимбл поднял трубку.

— Доктор Кимбл? — это была Рея Гейтс, дежурная сестра. — Простите, что я беспокою вас так поздно, но меня просил вам позвонить доктор Прайс. Они с доктором Фалави сейчас в операционной, и им очень нужна ваша помощь…

Кимбл откинулся на спинку сиденья.

— Когда?

— Прямо сейчас. У одного из больных открылось кровотечение. Случай довольно сложный…

— Хорошо. Передайте, что я буду через десять минут, — он положил трубку на рычаг и виновато взглянул на Элен. — У Тима проблемы…

Она поцеловала его, легонько пробежалась пальцами по волосам и по щеке и открыла дверцу машины.

— Позвони мне, когда будешь возвращаться домой.

Он подождал, пока она подойдет к дому, и заметил, что снежинки снова начали кружиться в свете фонарей, и когда она поднялась по ступенькам, снег вдруг повалил хлопьями и закрыл ее от него белой пеленой.



— Кавалерия прибыла, — сообщил Кимбл, просунув голову в операционную, где суетились озабоченные Фалави и Прайс. Оба взглянули на него испуганно поверх масок. Кимбл ретировался в предоперационную и начал тщательно мыть руки с мылом и щеткой. Мохамед Фалави, старший ординатор Чикагского Мемориального госпиталя, вышел из операционной поторопить Кимбла. Фалави был пухлый смуглый человек с постоянными темными кругами под глазами — сегодня они напоминали два лиловых полумесяца.

— Пациент — мужчина сорока трех лет, — проинформировал Фалави, тяжело вздохнув, но сохраняя деловой тон, продолжил: — Мы начали операцию на желчном пузыре, и тут началось кровотечение.

— Какой у него пульс?

— Упал до тридцати шести… — угрюмо пробурчал Фалави.

Кимбл не сразу среагировал на эту информацию.

— Так что случай очень серьезный, сильное кровотечение, — продолжал Фалави.

Кимбл продолжал смывать намыленные по локоть руки. — А семье вы сообщили?

Врач отрицательно покачал головой:

— Нет, его привезли с улицы.

Фалави помог Кимблу надеть резиновые перчатки и маску, и они оба прошли сквозь пружинящие двери в операционную, где их ждали Тим Прайс и анестезиолог Жозефина Муньос. Операционной сестрой оказалась Мария Джонсон, что очень воодушевило Кимбла. Мария была одной из самых опытных сестер в госпитале. Никто не поздоровался с Кимблом. Напряжение в комнате казалось буквально материальным… Все внимание было сконцентрировано на человеке, истекавшем кровью на столе посреди комнаты.

Сначала Кимбл видел только кровь… слишком много крови. Затем он обратил внимание на фиброзную, изборожденную рубцами увеличенную печень. И только потом рассмотрел этого безродного беднягу, который слишком хорошо выглядел и казался вполне упитанным для уличного алкоголика сорока трех лет — или, в данном случае, для человека с такой печенью.

Все это он рассмотрел за одну секунду, затем вздохнул и отметил про себя, что на этой неделе ему странным образом попадаются больные печенки, загадочно больные. И особенно, когда это связано с Алексом Ленцем. И в то же самое время он соображал, где находится источник кровотечения и как его обнаружить.

— Ну, что же, я ставлю зажимы. Как он, справится? — спросил он у Муньос.

Ее темные глаза смотрели неуверенно поверх зеленой операционной маски:

— Он очень плох.

Кимбл вздохнул. Если не поставить зажимы, пациент умрет.

— У нас есть выход?

Сестра тоже вздохнула:

— Делать нечего, рискнем.

— Мария, — приказал Кимбл, не глядя на нее, — дайте мне зажим.

Он даже не взглянул на инструмент, который она вложила ему в руку, но по весу понял, что это именно, то, что нужно. Он принялся медленно пробиваться сквозь кровавую массу органов к поврежденной артерии. В комнате стояла гробовая тишина. Это действовало на нервы. Кимбл решил разрядить обстановку.

— Мария, а твой муж знает, что ты сегодня здесь? А? — хмыкнул он.

Она в ответ тоже хихикнула. Мария была значительно старше его, коренастая пуританка, строгая во всех отношениях, но когда однажды после долгой ночной операции он сказал ей «мы должны прекратить встречаться таким образом», это ей ужасно понравилось, и эта фраза стала их маленькой шуткой.

Он нащупал пальцами разрыв и наложил зажим. Теперь надо было ждать.

— А что с его печенью? — спросил он уже совсем другим тоном, обращаясь к Фалави и Прайсу.

— Неясная картина, — ответил Фалави, — скорее всего, алкоголик…

Но что-то заставило Кимбла усомниться в этом заключении.

— Кто осматривал его? И кто направил сюда?

И тут последовал ответ, которого он ожидал:

— Он находился на обследовании в лаборатории, где исследуется РДУ90.

Так! Опять Ленц!

Кимбл уже говорил с Тимом Прайсом об этой лаборатории и об истории с больными печенками. Сейчас они только обменялись взглядами.

— Да, этого препарата большое будущее, — сухо сказал Кимбл, переведя Взгляд на зажатую артерию. Кровотечение ослабло. Это означало, что разрыв произошел только в одном месте. Ну, что ж, все оказалось очень легко. И теперь он сможет отправиться домой к Элен. К нему вернулось прежнее хорошее настроение, и он снова начал подтрунивать над операционной сестрой.

— Мария, а ты уже сказала Фрэнку?

Фрэнк был мужем Марии. Кимбл подмигнул Тиму и доверительным тоном продолжил:

— Фрэнк так ревнует, когда мы с Марией задерживаемся допоздна здесь…

— Но вы ведь обещали сказать обо всем Элен, — напомнила ему Мария.

— Я не смог. Это разобьет ее сердце, — Кимбл взглянул на Тима. — Ну, все, теперь продержится. Кровотечение прекратилось.

Он замолчал на секунду. Потом предложил:

— Послушай, давай возьмем биопсию этой пече-ночки, — и когда Прайс одобрительно кивнул, добавил, — отошлите пробы вниз и, пожалуйста, проследите, чтобы и Кэти достался кусочек.

Пробы, конечно, по обыкновению будут направлены в лабораторию Ленца и он, вероятно, опять проморгает все и скажет, что анализы абсолютно нормальные. Конечно, это нарушение правил и привычной процедуры посылать дополнительные пробы Кэти, но Кимбл это делал уже не в первый раз с тех пор, как получил сомнительный ответ от Ленца. И не потому, что он подозревал, что Ленц намеренно старается смухлевать в отчетах — по крайней мере в двух первых случаях этого не произошло — а скорее потому, что он хотел знать мнение такого компетентного специалиста, как Кэти Валунд, хотел, чтобы она либо подтвердила, либо опровергла его мнение о том, что лаборатория Ленца работает непростительно небрежно.

У Кэти столько работы, что она скорее всего не заметит лишний срез ткани. Но если она обнаружит, что Кимбл заставляет ее дублировать анализы, она ему устроит!

Прайс взглянул на Кимбла, в его глазах было явное облегчение.

— Ты останешься его заштопать, Рич?

Но Кимбл уже отошел от стола и снимал перчатки.

— Нет… — он улыбнулся, подумав об Элен, которая с нетерпением ждала его дома, — у меня свидание.

Он отправился в моечную, сдернул шапочку и маску и бросил их в корзину. Позади него открылась дверь, он обернулся и увидел Тима Прайса, тот был еще в маске.

— Эй, Ричард…

Кимбл замер. Прайс улыбнулся ему.

— Спасибо.

Кимбл тоже улыбнулся, ничего не ответил и вышел в коридор. У него было прекрасное настроение, он с удовольствием возвращался домой к Элен. Но где-то в глубине души осталась смутная тревога, причину которой он не мог понять уже несколько месяцев. А имя ей было, оказывается, РДУ90.

Элен решила дождаться мужа в гостиной, поэтому она не стала раздеваться, а уселась на кушетку с книгой, набросив на ноги красный клетчатый плед. Спустя некоторое время тишину комнаты разорвал резкий телефонный звонок. Улыбнувшись, она подняла трубку и с удовольствием услышала бодрый голос Ричарда:

— Привет. Я в пяти минутах езды от тебя…

— Как ты быстро! Тебе удалось помочь Тиму?

— Да-а. Там был такой случай… сильное кровотечение… Но все удалось скоренько залатать. Парень выживет.

— Я рада, что все хорошо кончилось, — она понизила голос и соблазнительно проворковала: — Надеюсь, что тебя больше ничего не задержит?

Он ничего не ответа, но она представила, как муж счастливо улыбается. Элен, положила трубку, выключила торшер около кушетки и пошла наверх в спальню.

И тут на лестнице, когда она потянулась к выключателю, что-то словно толкнуло ее — сердце бешено заколотилось и по спине поползли мурашки страха. Инстинктивно она бросила взгляд через плечо, словно ожидая увидеть кого-то в темном коридоре.

Но там никого не оказалось. Она включила свет и вошла в спальню, пытаясь отделаться от растущего чувства беспокойства от этой гнетущей тишины. Она успокаивала себя тем, что Ричард через одну-две минуты будет дома и эти страхи напрасны. Она вошла в просторную кладовку-гардеробную, дернула за шнурок выключателя и остановилась в ярком свете, намереваясь раздеться.

Нет. Пусть лучше Ричард поможет ей в этом. Она улыбнулась такой мысли и по привычке протянула руку, чтобы прикрыть дверцу шкафа, которую Ричард всегда забывает закрывать.

То, что произошло в следующий момент, было так неожиданно и молниеносно, что она не успела даже ничего понять, тем более отреагировать. Какое-то видение… Тень… Рука, тянущаяся из шкафа с одеждой к горлу, хватает ее с такой силой, что, кажется, весь воздух просто выжимает.

Она не почувствовала страха: выброс адреналина произвел реакцию, которую нельзя было даже приблизительно сравнить с каким-либо чувством. Ее тело одновременно ощущало холод, жар, пульсирующий электрический ток, который пробежал по позвоночнику и отключил волю и мысли…

Сильная рука, нажимавшая на дыхательное горло, вдавила крупный жемчуг в нежную кожу шеи. Элен дернулась, но не могла издать ни звука. Тогда она начала царапать ногтями эту смертоносную руку, одновременно пытаясь вырваться, но лишь порвала колье, и жемчужины крупным градом посыпались на пол. Нападавший выбрался из шкафа на свет, но у нее перед глазами уже все плыло, и она увидела лишь огромную расплывчатую тень.

Элен снова попыталась вырваться, и каким-то образом ей это удалось. Она бросилась из кладовки в спальню, где на ночном столике, был телефон. Она схватила трубку, но тут последовало два коротких щелчка, которые странным образом совпали сначала с резкой болью в бедре, а затем тупым хрустом отдались где-то в голове. Она закачалась, инстинктивным движением все же пытаясь, несмотря на раны, поднять трубку — но что-то толкнуло ее назад, и она упала на ковер, потащив за собой телефон.

На мгновение все потемнело, она ничего не видела, не понимала. Но потом, моргнув несколько раз, она начала что-то различать.

Тень человека маячила где-то на границе ее зрения, но она его больше не боялась. И вообще она никогда ничего больше не будет бояться — из темноты шел теплый лучезарный свет, и она потянулась к нему.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда Ричард Кимбл подъехал к дому, началась настоящая метель. Дорожки занесло. Пока он шел от машины к дому и поднимался по ступенькам, снег буквально слепил глаза. Ветер завывал у входной двери и ворвался в прихожую вместе со снежными хлопьями. Порыв был настолько сильным, что ему пришлось приложить усилие, чтобы закрыть за собой дверь. Отряхнув пальто и шарф, он повесил их на вешалку и вошел в гостиную.

Там было тихо, слышалось лишь тиканье часов, доставшихся еще от деда. Кимбл бросил ключи на столик у входа и заметил пачку писем, лежавших там.

— Я пришел, — крикнул он громко, чтобы было слышно наверху. — Ты не знаешь, кто выиграл сегодня в футбол?

Ответа не последовало. Странно. У Элен был очень чуткий слух — ее даже называли «бионической женщиной» в честь героини фантастического телесериала. Видимо, она заснула сразу после разговора с ним. Но когда он вошел в кухню, огонек на телефонном аппарате привлек его внимание: она с кем-то разговаривала. Не слишком ли поздно для звонков? Не дай Бог, опять вызов! Но тогда бы отозвался его личный сигнал.

Он начал просматривать почту, но в это время зазвенел таймер на стиральной машине. Он переложил мокрое белье в сушилку, включил ее, потом заглянул в кладовку, где хранилось вино. Выбрав бутылку особо любимого женой вина и подхватив двумя пальцами пару бокалов, он начал подниматься по лестнице.

В коридоре горел свет. Не доходя трех ступенек до площадки второго этажа, Кимбл остановился, увидев что-то белое и блестящее на ковре под ногой. Машинально он нагнулся, чтобы поднять этот предмет — это была жемчужина из колье Элен.

В этом не было ничего ужасного, но когда Кимбл выпрямился, его сердце забилось учащенно. Теперь тишина, струившаяся из спальни, показалась зловещей.

Он вытянул шею, пытаясь заглянуть в спальню с того места, где стоял. Между дверью в кладовку и кроватью на полу он увидел перевернутую лампу.

Крадучись он поднялся на оставшиеся три ступеньки, тихо подошел к дверям спальни и остановился, боясь даже громко дышать.

В щели между дверью и плинтусом он заметил темную фигуру какого-то человека — слишком высокую и крупную для Элен. Значит, это не она прячется там, чтобы в шутку напугать его. В тишине слышалось прерывистое дыхание — этот человек ждал его за дверью.

Страх выбросил адреналин в кровь, вливая в него первобытные, нечеловеческие силы. Он ударил по двери со своей стороны с такой мощью, которой никогда не обладал и видимо больше не будет иметь. С глухим звуком дверь вмяла тело незнакомца в сухую штукатурку стены; человек за дверью вскрикнул, кз его руки на деревянный пол выпал тяжелый металлический предмет.

Пистолет! Кимбл бросился за ним, не размышляя, но тут же был сбит с ног сильным ударом кулака. Обернувшись, он увидел, как мощный, тяжеловесный мужчина кинулся к оружию, но не успел поднять его: Кимбл схватил незнакомца за ногу и дернул изо всех сил. Человек упал и случайно толкнул пистолет, который отлетел по скользкому деревянному полу к лестнице и свалился в низ. Было слышно, как он стукнулся об пол где-то в холле.

Вдалеке завыли сирены.

Человек вырвался от Кимбла и бросился к лестнице, но Кимбл метнулся ему наперерез и схватил за руку, прежде чем тот успел проскочить мимо. Рука показалась Кимблу какой-то необычной, слишком холодной на ощупь, и когда Кимбл потянул ее, она неестественно вывернулась — обычно при таком повороте мог быть перелом.

Кимбл дернул сильнее, и… рука отделилась от тела, где-то между плечом и локтем, и осталась у него. Это был протез с множеством проводов и электродов внутри. Кимбл в изумлении смотрел на этот предмет, затем взглянул в ошеломленное лицо человека — загорелое, темноглазое, обрамленное черными вьющимися волосами.

И тут — тень приближающегося кулака — и Кимбл распластался на полу, получив удар в челюсть. Пока он приходил в себя, неизвестный схватил свой протез и слетел вниз по ступеням.

Снаружи приближался звук сирен.

Кимбл с трудом поднялся на ноги и хотел последовать за ним, но тут услышал сзади слабый тревожный шепот:

— Он здесь… он еще в доме…

Он резко обернулся. С другой стороны кровати на полу в полосе света, идущего из кладовки, лежала Элен. На ней все еще было вечернее платье, веером разлетевшееся вокруг ног — черный материал резко контрастировал с мертвенно бледной кожей. Одной рукой она сжимала трубку, плотно прижав ее к губам, другой — держалась за голову.

Из трубки доносился взволнованный, наряженный голос:

— Я правильно вас понял? Человек, напавший на вас, все еще в доме?

— Он пытается убить меня, — сказала Элен шепотом, похожим на крик. Ее глаза казались стеклянными и смотрели в пустоту. Кимбл подошел к ней. Увидев его, она вздрогнула, и трубка выпала из ее слабеющей руки.

— Повторите, пожалуйста, — раздался громкий голос из трубки.

— Ричард… Он хочет убить меня…

Он опустился на колени около нее. Через его руки прошли тысячи экстренных случаев, когда вопрос стоял о жизни или смерти, и он никогда не терял самообладания, всегда оставался собранным и спокойным — только так можно было спасти жизнь пациента. Но это-то был не просто пациент! Это была Элен! И ему хотелось кричать и выть от такой несправедливости. И уничтожить того человека, который причинил ей боль! Он собрал свою волю в кулак — только ради нее! Но когда он прикоснулся к ней, руки его задрожали: ее тело было холодным, вялым и влажным.

— Голова… — простонала она, и тут он увидел сизое ожерелье синяков на ее шее. Он нежно погладил ее дрожащими пальцами, словно пытаясь унять боль.

— Держись, моя девочка, все будет хорошо, — сказал он своим профессиональным тоном заботливого врача и быстро осмотрел ее. Так, рана в бедре. Крови было не очень много, но пуля могла задеть бедренную артерию, поскольку губы у нее были серые и дыхание учащено. Она впадала в шок. Но почему? Он провел рукой по шелку платья — оно было сухое за исключением одного места величиной с теннисный мяч. Он зажал его рукой, чтобы остановить кровь, но внутреннее чутье и опыт подсказывали, что кровотечение было где-то еще.

— Голова…, — опять застонала Элен и попыталась схватить его другой рукой. Он отстранился инстинктивно, когда ее ногти царапнули его по щеке. Она впилась ногтями в его руку.



— Ричард, ты… держи меня.

Ее глаза закатились к потолку в каком-то невыразимом ужасе. Вторую руку она все еще прижимала к голове.

С внезапным ужасным предчувствием Кимбл понял, откуда шла кровь. Осторожно он отвел ее руку, которая прилипла к волосам из-за спекшейся крови.

Из-под этого месива из отверстия в черепе просвечивала блестящая беловато-серая ткань мозга…

Телефон на полу около Элен продолжал бубнить:

— Алло? Вы сказали, что его зовут Ричард? Вы можете говорить?

Кимбл скрючился под тяжестью слепящей, затмевающей разум боли. Он взял жену на руки и держал ее так в каком-то пароксизме, который он в последний раз испытал три года тому назад и надеялся никогда больше не ведать. И когда он услышал снизу звук взламываемой двери и крики полицейских, он никак не отреагировал. Он не мог реагировать, не мог сдвинуться с места. Да он и не хотел двигаться.

Грохот. Топот десятков ног по лестнице.

Кимбл качал Элен на руках.

Он не пошевелился, когда полицейские ворвались в спальню, направили на него оружие. Он перевел взгляд на них, только когда сержант приказал:

— Отойдите от нее!

Только тогда он поднял глаза, но все равно не увидел никого. Его взгляд блуждал поверх их голов, где-то за окном спальни, где вокруг уличного фонаря водила белый хоровод равнодушная метель.



И все-таки они заставили его отдать Элен и вывели в холл. Приказали оставить ее лежать на полу в одиночестве, в спальне. Отвели его на кухню, где он отмывал руки над раковиной, как автомат. Один из полицейских снял с него замазанный кровью смокинг, другой принес еще теплую куртку из сушилки.

Ему не дали оплакать ее. На это не было времени. Дом был забит полицией, и снаружи тоже полно полицейских машин, любопытных соседей и телерепортеров. Появились судебно-медицинские эксперты и начали снимать отпечатки пальцев, фотографировать все: Элен, синяки на ее шее, ее раны, спальню, его пистолет, который был спрятан в нижнем ящике комода. Камеры вспыхивали, пока свет не померк в глазах Кимбла.

Они задавали вопросы. Он отвечал. Они вывели его наружу, мимо всего этого балагана, на покрытую снегом улицу, усадили в патрульную машину и увезли в полицейский участок на 11-ой улице.

Там его провели в комнатушку с тремя стульями и столом. Вошли двое мужчин и представились как «инспектор Келли и инспектор Розетта». Он плохо запомнил Розетта, который в основном молчал во время допроса. Келли же, тучный и агрессивный — открыто выражал свою враждебность.

Большую часть допроса Кимбл просидел, закрыв лицо рукой, уставившись на грязный пол, но перед глазами у него была зияющая рана в голове Элен и белый непрекращающийся снег.

Вопросы шли потоком. Казалось, они никогда не кончатся. Он не помнил большинства из них, но некоторые засели в голове.

— Какое оружие у него было?

— Это был пистолет… 38-го калибра, по-моему…

Я видел его какое-то мгновение. Я выбил его из руки.

— А у вас есть оружие, доктор Кимбл?

— Да.

— Какое?

— Смит… 38-го калибра…

— У вас был с собой ключ, доктор Кимбл?

— Да, конечно…

— Ваша жена была хорошо упакована? Я имею в виду, она имела достаточно денег?

Он посмотрел на них с изумлением, которое затем переросло в возмущение. Он убрал руку от лица и нагнулся вперед на своем деревянном стуле, вглядываясь сперва в лицо Келли, на котором ничего нельзя было прочесть, затем в лицо Розетта.

— Что здесь происходит? Этот парень пытался ограбить нас!

Он поднялся в гневе и негодовании и направился к дверям. Но охранник загородил ему дорогу. Кимбл повернулся и посмотрел на Келли, который скривил губы в усмешке.

— Итак, доктор Кимбл, начнем с самого начала. Что вы ели на завтрак?

Они оставили его на ночь в одной рубашке от смокинга и черном галстуке-бабочке. Ему нужно было позвонить родственникам Элен, ее близким друзьям, чтобы сообщить о случившемся, выплакаться вместе с ними. Вместо этого ему позволили позвонить лишь его адвокату — Уолтеру Гутери — и поговорить с ним две минуты. Ему даже пришлось искать номер телефона Гутери в телефонной книге.

Гутери хотел было даже повесить трубку, поскольку время шло к рассвету и его голос был хриплым со сна.

— Кто это?

Кимбл попытался коротко изложить все, что произошло в этот вечер, но ничего связного у него не получилось.

— Черт побери!

— Уолтер, не клади трубку Это Ричард Кимбл!

— Ричард? — его зловещий тон сразу сменился сочувствием. — Ричард, у тебя жуткий голос. Что случилось?

Он задыхался, выдавливая из себя слова:

— Элен умерла… Она… ее убили…

— О, Боже! — прошептал Уолтер. Последовала долгая пауза.

Гутери не был таким уж близким другом семьи, чтобы его будили среди ночи только для того, чтобы сообщить эту ужасную новость, и он, видимо понял, что дело плохо.

Прошло несколько секунд, прежде чем Кимбл смог снова говорить. Он собрался с силами и выдохнул разом:

— Уолтер, они обвиняют меня.

В голосе Гутери зазвучала профессиональная озабоченность:

— Где ты находишься?

— В полицейском участке. Я не… Я не помню, в каком именно.

— На 1-ой улице, — подсказал стоявший рядом с. Кимблом полицейский.

Гутери услышал.

— Я сейчас там буду.



Его поместили в тюрьму округа Кук без права выхода под залог. Вместо смокинга ему дали тюремный комбинезон ярких неоновых цветов. У него забрали часы и обручальное кольцо и запечатали их в пластиковые пакетики.

Кимблу казалось, что внешние события лишь отражали его внутреннее состояние. Долгими бессонными ночами лежа на грубом сбившемся матрасе, на котором и отдохнуть-то было нельзя, он восстанавливал в памяти последние секунды жизни Элен, вспоминал схватку с одноруким убийцей, надеясь найти хоть какое-нибудь доказательство, которое смогло бы оправдать его. Когда ему наконец удавалось уснуть, он и во сне опять видел Элен, держал ее в своих объятиях и наблюдал, как она умирает, как медленно жизнь уходит из нее.

Просыпаясь, он понимал, что действительность еще хуже, чем сон.

По сравнению с тюрьмой ад показался бы терпимым прибежищем. Переполненные камеры, полумрак, сырость, никаких признаков нормальных человеческих условий. Застоявшийся запах мочи, пота и влажной штукатурки.

Когда Кимбл спросил Гутери о возможности выхода под залог, тот пожал плечами и промямлил что-то о предвыборной борьбе, о судье, который хочет показать, как строго он намерен бороться с преступностью — самыми жесткими мерами.

Список дел, назначенных к слушанию; был довольно длинным. Прошла зима, наступила весна, потом лето. Когда наконец подошла очередь Кимбла, Уолтер Гутери подал заявку о продлении срока на доследование, чтобы, как он выразился, лучше подготовиться. И, может быть, найти однорукого убийцу. Кимбл постоянно спрашивал Гутери, как идет расследование, но тот обычно отвечал уклончиво.

На свидании с Гутери, за несколько дней до суда, Кимбл вдруг осознал, что он проиграет дело. Гутери и его молодой помощник Рэндолф встретились с Кимблом в тюремной комнате для свиданий. Как обычно, в основном говорил Гутери и, как обычно, он не решался смотреть в глаза Кимблу. И в тот день Кимбл понял причину.

Когда охранник провел Кимбла в помещение для свиданий, Гутери уже был там и смотрел через окно на тюремный двор. Молодой адвокат Рэндолф, потерявший всякий интерес к делу, не отрываясь вглядывался в Гутери. Уолтер лишь мельком взглянул на садившегося за стол Кимбла, небрежно кивнул ему и снова уставился в окно, словно пытался разглядеть там будущее Кимбла. Он был абсолютно серьезен, ни тени улыбки. Да и вообще в последние дни Гутери и Кимблу было не до улыбок.

Гутери откашлялся и начал, видимо, заранее подготовленную речь.