Клайв Касслер, Рассел Блейк

«Око небес»

ПРОЛОГ

Где-то в Лабрадорском море[1],

1085 год н. э.

Вспышки молний опаляли темное ночное небо. Они озаряли осунувшиеся лица людей, налегавших на длинные деревянные весла драккара в битве с безжалостным морем. Капитан покачивался в такт неослабно вздымающимся волнам, наблюдая, как громадные пенистые валы ударяют в корму.

Отвесные стены черной воды, гонимой ледяным ветром, угрожали в любую минуту опрокинуть дерзкое судно. Струи ливня хлестали мрачных гребцов, старающихся выполнить свою задачу, — жизни этих людей зависели от их упорных усилий. Капитан, нахмурившись, решительно смотрел на гребцов. Похожий на потоп ливень сек его кожу, и вода стекала по лицу вдоль бледного шрама, который тянулся от уголка левого глаза до светлой бороды. Он вырос в море — яркий представитель закаленного народа авантюристов и грабителей, — и безудержное неистовство стихий было для него не в новинку. Бессчетные ночи этот человек тревожил веслами предательское Северное море, но даже для него теперешний шторм был из тех, какие встречаешь лишь раз в жизни.

Деревянное судно сильно уклонилось от курса, его гнало на север. Если бы драккар продолжал придерживаться ранее намеченного курса, одна из гигантских волн наверняка уже разбила бы ему нос и опрокинула его, — а то была бы верная смерть. Лучшее, что мог сделать капитан, — это направлять корабль по ветру, пережидая неистовство бури.

Ослепительная вспышка молнии пропорола несущиеся над головами моряков тучи и долгое мгновение горела, прежде чем угаснуть в хмуром небе. Соленая вода капала с капитанского плаща из медвежьей шкуры, мускулы его могучих рук вздувались от усилий. Еще одна яркая вспышка. Свет отразился в злобном профиле вырезанного из дерева дракона, вздымающегося над кормой прямо над головой капитана, — дракон был мокрым от брызг, что летели с разгневанного моря.

Высокий мужчина с дубленой кожей и лохматой рыжей гривой прошел раскачивающейся походкой между рядами измученных гребцов. Даже в таких скверных условиях он твердо ступал по грубым дубовым доскам палубы.

— Нынче ночью Тор ярится, а, Видар?! — прокричал сквозь вой ветра своему товарищу капитан.

— Воистину так, господин! — отозвался тот. — Но я думаю, самое худшее позади. Похоже, волны стали меньше, чем несколько часов тому назад!

— Надеюсь, ты прав. У меня так ноют руки, будто я всю ночь боролся с медведем!

— Мне это знакомо. Ты же видел мою жену!

Двое бывалых моряков обменялись безрадостными улыбками, а потом друг капитана встал рядом с ним и взял румпель из его рук.

— Нечего и надеяться поспать в этом ночном кошмаре! Как держатся люди? — спросил капитан.

— Как и следовало ожидать. Замерзли. Устали.

Видар не сказал «напуганы». Не в натуре этих воинов было позволить себе страх.

— Они провели достаточно времени, хлебая эль и наслаждаясь гостеприимством туземцев. Это даст им возможность кое о чем задуматься — на тот случай, если они стали мягкими, как платье девицы.

— Угу, капитан! Это проверит их на прочность, что и говорить…

Оглушительный удар потряс под ними палубу, и оба товарища посмотрели на ослепительную вспышку глазами, привычными ко всему после многих лет морских странствий и битв.

Капитан мельком увидел поднимающийся за ним силуэт и инстинктивно повернулся. Оба викинга уставились на корму, расщепленную массивной волной. Единственным звуком в тот момент был шум моря, врывающегося в пролом. На короткое мгновение зависнув на гребне огромной волны, корабль постепенно скользнул к подножию этого черного монстра, исчезающего в темноте.

— Представляешь, что было бы, если бы она ударила в нос? — приглушенно спросил Видар.

— Или в борт. Все мы сейчас были бы на пути в Вальгаллу, — мрачно ответил капитан.

Они перевели взгляды на мачту, теперь расколотую и бесполезную. Верхушка ее была сорвана, словно ветка, вместе с большей частью паруса, став жертвой внезапно налетевшего шторма. Дорого им обошлась ошибка в расчетах!

Капитану следовало бы спустить шерстяной тканый парус прежде, чем ветер успел его сорвать, но он пытался выжать из судна предельную скорость. Руки его людей были могучи, но после почти суток гребли, пусть и посменной, силы гребцов были на исходе.

«Сигрун» была одним из самых впечатляющих драккаров, когда-либо спущенных на воду. Построенная в соответствии с самыми высокими требованиями, она была рассчитана на команду из девяноста человек, а на веслах в ней могли сидеть до восьмидесяти — по двое на каждом из сорока. Судно могло похвалиться сто двадцатью футами длины и шестнадцатью ширины и имело съемную мачту высотой в пятьдесят футов. Киль его был вытесан из одного массивного дуба, а балластом служили квадратные камни. Под парусом в спокойную погоду «Сигрун» могла идти со скоростью до четырнадцати узлов, но во время такого ужасного зимнего шторма, в самых дальних пределах Северной Атлантики, скорость не имела большого значения — важнее всего было не потонуть.

У «Сигрун» была типичная для судов викингов обшивка внахлест, а нос и корма имели одинаковую форму, однако у корабля был более высокий планшир, рассчитанный на походы в открытом море. Корму и нос украшали одинаковые драконьи головы. Такие суда имели в прошлом много заслуг, бороздя самый опасный океан на планете, а их плавучесть и скорость стали легендарными. Но даже самое надежное судно имеет пределы прочности, и шторм подтолкнул «Сигрун» и ее команду далеко за эти пределы: за все годы, проведенные вместе, этим морякам не доводилось переживать ничего подобного.

Тянулись долгие часы, и, когда сквозь тяжелые серые тучи пробились первые проблески рассвета, море начало успокаиваться.

Капитан выкрикнул измученным гребцам приказ отдыхать. Самое опасное было позади… Но потом глаза его заметили новую угрозу: лед. В пятидесяти ярдах впереди в тумане угрожающе обрисовался айсберг, который вполне можно было сравнить по размеру с небольшим холмом.

Командир судна повернулся к члену экипажа, управлявшемуся с румпелем, и выкрикнул предупреждение:

— Впереди лед!

Несмотря на небольшую осадку корабля, пенящиеся волны могли подтолкнуть его слишком близко к наполовину затонувшей глыбе, которая расколола бы деревянный корпус и потопила бы драккар — тогда ледяная вода убила бы всех за несколько минут.

Нос драккара медленно повернулся: он не спешил слушаться румпеля из-за сопротивления вздымающегося за кормой моря. Еще одна волна подтолкнула его ближе к айсбергу… Слишком близко, чтобы это понравилось капитану.

— Напрягите спины! — закричал он. — Гребите, проклятье, гребите, или мы покойники!

Судно скользнуло мимо нависшего льда тихо, как призрак. Капитан окинул взглядом застывший монолит айсберга — островок скорби посреди океана — и вознес еще одну молчаливую молитву богам. Если судно попало во льды, значит, шторм забросил их гораздо дальше на север, чем он опасался, а из-за нависших облаков невозможно было проложить курс с помощью примитивных методов, которые были в его распоряжении.

— Принесите из трюма ворона, — приказал капитан.

Видар передал распоряжение ближайшему члену команды, который поспешил прочь. Штормовые волны почти улеглись, пора было прибегнуть к одному из тайных средств мореходов-викингов — птицам.

Двое людей откинули крышку в палубном настиле и спустились в передний грузовой трюм. Несколько мгновений спустя они появились снова, неся грубую деревянную клетку с большой взбудораженной черной птицей. Тот из пары, что был повыше, принес клетку к площадке на корме и поставил ее у ног капитана. Бросив на море последний сердитый взгляд, моряк присел на корточки и посмотрел на ворона:

— Что ж, мой друг, пора. Да полетишь ты прямо и точно к цели! Не подведи меня. Наши жизни зависят от твоего чутья. Путь тебя направит Один!

Он выпрямился и коротко кивнул товарищу:

— Выпускай его и пожелай ему удачи.

Викинг поднял клетку на уровень груди, когда к нему приблизился Видар. Повозившись с кожаными шнурками, которыми была завязана дверца, друг капитана отворил ее и сунул внутрь руку. Пернатый пленник вздрогнул, но Видар замерзшими руками легко загнал его в угол. Он вытащил птицу и, вознеся собственную молитву, подбросил ворона в воздух.

Черная птица обогнула корабль, разминая крылья, а потом полетела влево.

— Не медлите, разверните нос! Следуйте за вороном! — скомандовал капитан.

Все взгляды проследили за черной точкой, которая скрылась вдалеке, и наводящего страх дракона на носу живо направили туда, куда улетела птица.

— Сколько у нас осталось воронов, Видар? — повернулся капитан к своему помощнику.

— Всего один. Два других померли от страха, — ответил тот.

— Я понимаю, каково им пришлось. Это был один из штормов, о которых мы будем рассказывать у очага, когда состаримся и поседеем.

— Верно. Но мы выжили. И теперь знаем, где берег.

— Единственный вопрос — насколько он далеко.

— Да. И насколько он гостеприимен.

— Держу пари, там не теплые берега с уступчивыми девицами — судя по льду и усиливающемуся холоду.

— Наверное, ты прав.

Мужчины замолчали, уйдя в свои мысли. Пока они не очень четко представляли, куда же плыть. Но как только они обнаружат землю и облака разойдутся, они смогут найти дорогу домой с помощью солнца.

— Прикажи остальным людям сесть на весла, Видар, — распорядился командир судна. — Нужно поспешить, пока светло. Я не хочу провести еще одну ночь в открытом море, где айсберги так и ждут, как бы нас потопить.

Его друг повернулся к отдыхающим людям, которые дремали на палубе — везде, где нашлось для них свободное местечко:

— Пора отработать свое содержание. На весла, викинги, на весла!

Ближе к вечеру моряки смогли разглядеть вдалеке покрытые снегом горы. Если они будут грести с такой же скоростью, как сейчас, возможно, до берега останется всего полдня. Вид желанной земли придал энергии измученным людям, и они удвоили усилия — их цель была уже близка.

Видар стоял на румпеле, а капитан со своей площадки смотрел туда, где виднелась земля, в то же время внимательно приглядывая и за водой. Когда судно подошло ближе к берегу, в море появилось полно плавающих льдинок, среди которых время от времени встречались и более массивные глыбы льда.

— Что думаешь? — спросил капитан.

Его лицо было бледным после двух дней неослабного напряжения.

— Это земля, без сомнения, — проговорил его товарищ. — Мы найдем безопасную гавань и остановимся на ночь, а как только отдохнем, составим план.

— Люди на грани срыва. Можно будет худо-бедно починить мачту. Если нам придется всю дорогу грести, путь домой будет долгим.

Видар кивнул:

— Это точно.

— Посмотри… Фьорд. Если мы пойдем по нему, то сможем найти подходящее местечко для лагеря, — сказал предводитель моряков, показав узловатым пальцем на разрыв в береговой линии. — Если повезет хоть немного, там даже может оказаться устье реки.

— Возможно, — согласился Видар, прищурившись, чтобы лучше разглядеть приближающийся берег.

— А устье реки означает свежую воду. И, возможно, животных.

— И то, и другое будет желанным пополнением наших убывающих припасов.

— Нужно пройти по фьорду и посмотреть, насколько далеко он тянется, — решил капитан. — Я не вижу лучшего пути, да к тому же скоро опять стемнеет.

— Да что угодно, лишь бы убраться с этого ветра! По крайней мере, утесы укроют нас от самых резких порывов.

— Значит, правим на фьорд.

Видар уставился на гребцов сердитым решительным взглядом:

— Давайте, парни. Гребите! Мы почти добрались!

Единственным звуком, раздавшимся ему в ответ, было поскрипывание весел, когда люди налегли на них, стремясь выполнить приказ. Казалось, что они единственные живые существа на Земле. Быть может, их занесло в мерзлое чистилище в преддверии какого-нибудь отдаленного ада.

— Так держать, люди. Так держать! — крикнул Видар, когда они обогнули глыбу плавучего льда, направляясь к голубовато-белым утесам на другой стороне фьорда.

Затем помощник подался к капитану:

— Ты можешь разглядеть, что там, вдалеке? Похоже на узкий канал.

— Да, я вижу его. Скорее всего, за ним еще одна бухта. В любом случае нам нужно продолжать идти вперед до тех пор, пока мы не найдем место, где сможем остановиться на ночь. Скорее всего, на этом безжалостном берегу нет места для высадки.

Судно вошло в брешь в береговой линии и очутилось в чрезвычайно плотном скоплении плавающих льдин. Скалистые стены каньона вздымались в небо и затеняли тускнеющие лучи закатного солнца.

Чем дальше они продвигались вперед, тем темнее становилось вокруг, но, к счастью, самое худшее волнение осталось позади, возле устья канала, а здесь вода была спокойной.

Капитан вытянул руку вперед:

— Там. У подножия ледника. Может, там и тесно, но, похоже, нам удастся хотя бы частично вытащить судно на берег, и ночью оно будет в безопасности. А потом закатим пирушку и посмотрим, чем нас встретит земля завтра на рассвете!

Видар прищурился на полоску плоского льда, кивнул, налег на румпель и повернул нос «Сигрун» к пологому углублению в берегу.

Скудный свет уходящего дня отражался в усеянном льдинами фьорде, и люди истратили остаток сил на то, чтобы провести драккар по последней части пути. Резной нос толкнул корку льда, царапнул ее, и команда выпрыгнула, чтобы вытащить судно дальше на сушу и не позволить ему уплыть во время прибывающего прилива. Люди пустили в ход боевые топоры, вырубая во льду опору для рук, и им удалось наполовину вытащить огромный драккар из воды — похвала конструкции и легкости судов викингов!

Капитан дал сигнал отдыхать. Все выложились по полной, и в последних отблесках дня, в быстро надвигающихся сумерках лучше было поберечь силы и остаться ночевать на палубе.

Командир судна посмотрел в небо, на гобелен звезд, и вознес молчаливую мольбу богам, чтобы те помогли ему доставить людей в безопасное место. Завтра, вооружившись длинными луками, они сделают вылазку и, если повезет, добудут оленину, чтобы питаться ею все то время, что они будут чинить расколотую мачту. Хотя вполне возможно было и добраться до лежащих на востоке родных земель на веслах, даже отчасти залатанный парус увеличит шансы на доставку их бесценного груза.

Перед тем как задремать, капитан подумал: «Я должен во что бы то ни стало добраться обратно». Он дал в том священную клятву вождю экспедиции, который умер в чужой земле, лежащей так далеко от дома…



Восход осветил зловещий сумрачный задник неба. Видар шевельнулся, и с его плаща скатилась тонкая корка растрескавшегося льда. Он с трудом открыл глаза и обнаружил, что все судно запорошено белым — прошедший в полночь снегопад укрыл команду, словно плащом. В нескольких шагах от него шевельнулся, а потом и встал капитан. Он обвел взглядом спящую команду, прежде чем глаза его остановились на том, что было водой, а теперь стало льдом. Зловещий горизонт штормовых туч нависал над океаном. Понаблюдав за приближением темной линии, командир «Сигрун» двинулся туда, где силился сесть Видар — руки и ноги его окоченели от холода.

— Боюсь, приближается еще один шторм. Пусть люди развернут остатки паруса, используем его как укрытие, — приказал капитан. — Судя по виду этих туч, мы еще не выбрались из беды.

Его друг кивнул и прищурился на небеса:

— У нас немного времени, прежде чем шторм вернется.

Капитан повернулся к своей команде:

— Люди! Вставайте! Вытащите парус, разверните его над палубой — и у нас будет укрытие. Да поторапливайтесь, если не хотите очутиться по шею в снегу и воде!

Сонные моряки принялись за дело, и к тому времени, как на судно обрушился ледяной потоп, они уже соорудили импровизированный тент и забились под него. Первая волна града с силой ударила по ткани, а когда непогода накинулась на корабль с яростью демона, все до последнего человека возблагодарили капитана за его смекалку.

Шторм бушевал и бушевал — до самого полудня. Но постепенно по ткани перестало барабанить. Теперь единственным звуком было тяжелое дыхание людей, согревавшее воздух в укрытии, пока стихал ураган.

Когда капитан откинул край паруса и вылез на застывший воздух, вокруг, насколько хватал глаз, все было ослепительно-белым. Снег засыпал судно до верха планшира. Предводитель прикинул, как быть: их перспективы с каждым мгновением становились все мрачнее. Его команда оказалась в ловушке, драккар не мог сдвинуться с места, и шансов на выживание, которые могли бы подбодрить викинга, осталось теперь совсем мало.

Голова Видара высунулась рядом, а потом команда медленно свернула парус. Люди помедлили, осматривая громадное пространство арктической пустыни. Их командир огляделся по сторонам и расправил плечи:

— Хорошо. Худшее позади. Соберите группу разведчиков и осмотритесь, пока погода дает нам передышку. Доложитесь до темноты. Я хочу знать, с чем мы имеем дело.

Видар повернулся к людям. Выражение его лица было суровым, зубы решительно сжаты.

— Тридцать лучших лучников, возьмите луки и стрелы и добудьте столько еды, чтобы хватило на сегодня! — приказал он. — Мы выступим, как только будем готовы.

Викинги поспешили за своим оружием, взбудораженные шансом наконец-то убраться с корабля. Было много добродушных споров о том, кто лучший лучник и, следовательно, более достоин выполнить поручение, и после коротких сборов путешественники проложили себе путь по свежевыпавшему снегу. Косматые грубые люди медленно двигались гуськом к леднику, выискивая дорогу, по которой можно спуститься к кромке воды. В конце концов, Видар закричал и показал на узкую брешь во льду, зажатую с двух сторон зазубренными крутыми утесами. Цепочка викингов повернула в сторону этого многообещающего места, и наконец люди один за другим исчезли из виду.

Сумерки затемнили небо, когда капитан увидел знакомую рыжую бороду своего друга, который приближался по льду, возвращаясь из бреши. За ним тащились лучники. Взойдя на судно, Видар коротко кивнул командиру, и двое мужчин перешли на корму, где могли побеседовать с глазу на глаз.

— Мы шли четыре часа. Ничего, кроме льда. Не видели даже птиц.

— Лед не может тянуться бесконечно, — покачал головой капитан. — А что насчет окрестностей?

— С каждой стороны вдалеке виднеются горы. Думаю, наш единственный шанс — это попытаться завтра добраться до них. Там, где есть земля, может быть и жизнь, и, если нам повезет, мы сумеем выследить дичь и вернуться с добычей.

Капитан подумал над словами помощника:

— Прекрасно. С первыми же лучами солнца составь два отряда по сорок человек в каждом. Ты возьмешь под командование один, я — другой. Разделимся и будем прокладывать путь со льда, идя в противоположных направлениях. Это увеличит шансы на то, что, по крайней мере, один из нас найдет еду. Остальных оставим с кораблем.

На следующее утро люди выступили на рассвете — длинная цепочка храбрых воинов, которых не мог одолеть ни один враг, кроме холода и голода. Едва они очутились на леднике, капитан хлопнул Видара сильной рукой по плечу и обнял его:

— Удачи тебе. Да будет полон до краев твой ягдташ к концу дня! — пожелал он.

— И твой. Когда мы добудем на охоте все, что сможем унести, вернемся к кораблю.

Командир корабля кивнул, вглядываясь в глаза помощника. Оба воина знали, что будущее их туманно и нет никакой гарантии, что впереди их ждет что-нибудь, кроме невзгод и голодной смерти. Но они были викингами и рвались бы вперед до тех пор, пока не полегли бы все до единого. Капитан определил направление на далекий пик и показал в ту сторону. Голос его был сдержанным и сильным:

— Вперед, люди! Чистые ручьи и жирные лоси жаждут знакомства с вами. Не будем заставлять их ждать!

С этими словами он сделал несколько первых длинных шагов в сторону далеких гор, двигаясь с грацией хищной кошки и, как всегда, возглавляя людей с уверенностью прирожденного лидера.

1

Картахена, Испания. Наши дни

«Бермудез» лениво покачивался на небольших волнах лазурного моря, натягивая якорную цепь, как возбужденный пес дергает короткий поводок. Экспедиционное судно с девяностошестифутовым корпусом со стальной обшивкой было устойчивее, чем большинство судов его размера, и смахивало скорее на торговый рыболовецкий траулер, чем на морской археологический корабль. Маленький красно-белый флажок качался в тридцати пяти ярдах за кормой.

На поверхности рядом с огромной площадкой для дайвинга вскипели пузырьки: Реми Фарго всплыла из глубины. Она подтянулась на уходящем в воду трапе, и по ее черному мокрому гидрокостюму побежали капельки стекающей воды. Реми подняла маску на макушку, с наслаждением подставив лицо теплому летнему солнцу, а потом упала обратно в воду и выскользнула из своего жилета-компенсатора.

Сэм Фарго прошлепал по палубе и спустился к ней по ступенькам, помедлив на мгновение, чтобы оценить ее красоту. Затем он ухмыльнулся и протянул руки, чтобы помочь ей с ластами и снаряжением.

— Кто же это прекрасное видение из моря? Может, русалка? Или сирена? — шутливо спросил мужчина.

Аквалангистка скептически посмотрела на Сэма и похлопала его по голой груди:

— Начинаешь наглеть?

Он пожал плечами:

— Подумал, что лесть никогда не повредит.

— Далеко пойдете, молодой человек. Вас ждет блестящее будущее.

Сильными, слегка загорелыми руками Фарго поднял сбрую жилета-компенсатора. Мышцы его едва напряглись под сорокафутовым снаряжением.

— Нашла еще что-нибудь? — поинтересовался он.

— Не-а. Думаю, мы уже все внесли в каталог, — покачала головой его жена.

На поверхности всплыли новые пузырьки, и из воды показалась еще одна голова.

— Вижу, Доминик прибыл, — заметил Сэм.

Второй ныряльщик выбрался на платформу и сбросил кислородный баллон вместе с прочим снаряжением. У него были коротко стриженные черные волосы, слегка тронутые сединой, и худое смуглое лицо. Доминик улыбнулся и показал большие пальцы.

— Думаю, мы закончили, нет? — спросил он.

То было скорее утверждение, чем вопрос. Закончили они или нет, должен был решать сам Доминик как капитан судна и глава испанской команды дайверов, нанятой университетом Севильи для исследования корабля, затонувшего на глубине тридцати пяти футов. Однако он из вежливости считался с мнением своих американских коллег, прославленных охотников за сокровищами, которые обнаружили этот корабль и доложили о нем испанскому департаменту морской истории. Исследования Сэма и Реми привели их к выводу, что это, вероятно, торговый корабль семнадцатого века, затонувший во время зимнего шторма. Он лежал, зарывшись в ил на шельфе, за которым морское дно резко обрывалось. Затонувшее судно оказалось именно таким, как они и предполагали, и к нему была отправлена группа дайверов и морских археологов. Супруги Фарго помогали исследовать корабль, чтобы определить его историческое значение.

— Да, похоже, мы закончили, — согласилась Реми, запустив пальцы в шевелюру.

Волосы ее, начиная высыхать, слабо отливали бронзой. Она расстегнула молнию влажного гидрокостюма, и рука женщины невольно потянулась к крошечному золотому скарабею, висящему у нее на шее на кожаном шнурке. То был новый амулет на удачу, который со всевозможными церемониями преподнес ей Доминик, когда они прибыли сюда. Скарабей действительно принес исследователям успех — несмотря на глубину, погружения были сравнительно легкими, и они провели неделю в идиллическом месте, за делом, которое любили. Капитан был очаровательным, команда — учтивой и умелой.

«Если бы все наши приключения были такими спокойными!» — подумала Реми и повернулась к Сэму:

— Где здесь девушке можно привести себя в порядок?

— Твоя каюта ждет. Шампанское во льду, шоколад на подушке, — сказал тот с легким поклоном.

— Насколько я тебя знаю, ты выпил шампанское и слопал шоколад, — поддразнила его ныряльщица.

— Я для тебя открытая книга, не так ли? И что меня выдало?

— Коричневое пятно на подбородке.

Над водой разнесся низкий гул могучих дизельных двигателей, и собеседники повернулись, чтобы понаблюдать за большой белой частной яхтой, которая приблизилась на двести ярдов и сбавила ход. Реми вгляделась в транец, но название и порт приписки были заслонены длинным рядом кислородных баллонов на самодельной подставке.

— Подойди она еще ближе — и нам с ней пришлось бы покупать друг другу обручальные кольца, — хмыкнул Сэм.

Супруги продолжали наблюдать за судном.

— Большая, верно? — заметила Реми.

— Наверное, не меньше ста пятидесяти футов.

— Много баллонов. Похоже, они серьезно относятся к дайвингу.

Один из членов экипажа роскошного судна перешел на нос, и несколько мгновений спустя был отдан якорь: длинная цепь загрохотала, когда его спустили в море.

В двух с половиной милях от этого места в летнее небо поднималась изломанная береговая линия. Ближе всего был Исла де Лас-Паломос с его флотилией лодочников-любителей и маленькими яхтами, явившимися на один день из ближайших бухточек. Белый, как полярный снег, пассажирский корабль медленно входил в гавань Картахены, популярного порта многих средиземноморских круизов.

— Тебе не кажется странным, Доминик, что судно бросило якорь так близко от затонувшего корабля? — спросил Сэм.

— Почему это обязательно должно быть странным? — отозвался капитан. — Многие здешние суда любят останавливаться на ночь в пределах видимости других судов, на случай, если им понадобится помощь.

— И все-таки мы вдалеке от проторенных путей, тебе не кажется? — добавила Реми.

— Может, они тоже любопытствуют, что мы тут делаем, — привел довод ее муж. — В конце концов, мы стоим тут на якоре уже неделю, и сигнальный флажок бросается в глаза.

— Наверное, так и есть. Такова природа человека, — сказал Доминик, явно не интересуясь темой разговора.

Миссис Фарго подняла руку, прикрывая глаза: она наблюдала, как корабль размотал еще одну якорную цепь.

— Я надеюсь только, что они не обнаружат затонувшее судно и не потревожат артефакты, прежде чем сюда прибудут правительственные специалисты.

— Я бы об этом не тревожился, — успокоил ее капитан. — Большинство дайверов знают, что не следует забираться в затонувшие суда, которые почти полностью погрузились в ил, — как этот корабль. Никто не хочет оказаться в ловушке. Это смертный приговор…

— Наверное, ты прав.

Реми запрокинула голову, вновь подставив лицо лучам утреннего солнца, и закрыла глаза, а потом открыла их и посмотрела на Сэма:

— Разве ты не обольщаешь меня шампанским и шоколадом?

— То была скорее завуалированная угроза.

— Ты должен знать, что меня нелегко напугать — завуалированной угрозой или любой другой.

Убрав снаряжение, супруги добрались до своей каюты. По морским стандартам, это обшитое панелями из темного твердого дерева помещение было довольно большим. Красновато-коричневый цвет его стен с годами потускнел, но все еще сохранил теплую глубину.

Сэм уселся у маленького встроенного столика рядом с одним из двух иллюминаторов каюты, а Реми пошла в душ, который вскоре наполнился обильным паром.

— Ты купился на то, что это безобидное судно? — окликнула миссис Фарго мужа из душа.

— Нет причин полагать иначе, — отозвался тот.

— На затонувшем корабле множество очень ценных скульптур, — напомнила женщина.

Торговое судно затонуло вместе со всем экипажем, и ходили слухи, что оно контрабандой перевозило бесценные античные предметы из Греции в Британию, где для них нашелся бы большой рынок сбыта среди членов королевской семьи и представителей высшего класса. Проведенная супругами Фарго тщательная инвентаризация подтвердила многовековые подозрения: на борту хранились невиданные греческие реликвии, стоившие бесчисленные миллионы долларов… Конечно, то было сокровище, отличное от обычного золота и драгоценностей, но, тем не менее, сказочно дорогое.

Фарго надеялись сохранить свое открытие в тайне до тех пор, пока правительство не сумеет организовать подъем скульптур со дна моря. Всегда следовало опасаться вмешательства охотников за сокровищами, которые могли повредить статуи в попытке украсть их, хотя вероятность такого вмешательства была невелика.

— Скульптур много, это точно, — сказал Сэм. — Я уверен, что народ Испании не захочет, чтобы кто-то попытался улизнуть с его собственностью.

Они с женой сошлись на том, что все, найденное ими, будет передано испанскому правительству. Такова была их политика, благодаря которой эти двое были желанными членами многих самых интересных экспедиций по всему миру. Они участвовали в этой игре ради волнующих открытий, а не ради денег. Сэм давно перестал увеличивать свое состояние, много лет тому назад продав свою компанию крупной корпорации.

— Доминик как будто не слишком встревожен. А он хорошо знает здешние воды, — заметила миссис Фарго.

Душ выключился, и дверь распахнулась. Реми вышла и завернулась в толстое полотенце. Она сушила волосы вторым полотенцем перед туалетным столиком возле душа, пока Сэм стучал по клавишам лежащего перед ним ноутбука.

— Верно, знает, — ответил он жене.

— Но я все же думаю, мы должны приглядывать за этой яхтой.

— Есть, есть, капитан.

Сэм перевел взгляд с монитора на дверной проем душевой кабинки — он мог частично видеть в нем Реми, которая расчесывала свою спутанную рыжеватую гриву.

— Я упоминал, что ты выглядишь просто сказочно? — поинтересовался он игриво.

— Маловато упоминал. А теперь — где шоколад и шампанское?

— Я мог преувеличивать, чтобы заманить тебя в каюту.

— Это сработало. Надеюсь, у тебя есть подходящая замена и тому и другому.

Фарго выключил ноутбук и закрыл его:

— У меня есть на этот счет кое-какие мыслишки…

2

Вернувшись на главную палубу, Сэм и Реми посмотрели вверх, на палубу второго яруса — там команда сидела вокруг уставленного бутылками пива карточного стола, смеясь, швыряя монеты в банк и изучая карты у себя на руках. Над игроками вился дымок самокруток. Экспедиция была закончена, пришло время расслабиться, в чем испанцы были первостатейными мастерами.

Реми, веселясь, наблюдала, как один из людей обвинил главу дайверов в жульничестве. Предсказуемой реакцией обвиняемого была ярость и оскорбленная гордость, каковые должным образом были успокоены рядом тостов, прославляющих его честность. Миссис Фарго повернулась к мужу, но тот уже перешел на корму и стоял там, глядя на горизонт. Легкий южный бриз ерошил его волосы и надувал белую льняную рубашку. Жена присоединилась к нему, и они вместе наблюдали, как четыре аквалангиста с чужой яхты надели костюмы для подводного плавания и опрокинулись в воду.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил Сэм.

— Что нам, возможно, грозит опасность? — спросила Реми.

— Вообще-то я больше склоняюсь к мысли о том, какой это милый денек для расслабляющего дайвинга.

— Я не могу погрузиться очень глубоко. Я все еще не провела нужного времени на поверхности.

— Вряд ли тебе придется глубоко нырять. Я просто хочу оглядеться и убедиться, что наши подозрения напрасны.

— Если у тебя паранойя, это вовсе не значит, что за тобой на самом деле не охотятся.

— Именно. Итак, что думаешь?

— Что пора вернуться и надеть наши купальные костюмы? Но когда мы закончим последнее погружение, ты должен будешь мне за это серьезную спа-процедуру.

— Ты ведь знаешь, что я бы пошел с тобой раньше, если бы мог. Но декомпрессионные таблицы[2] не лгут.

— Что означает, что у вас тоже ограниченное время погружения, мистер Кусто, — предупредила Реми. Ее лицо на мгновение стало озабоченным.

— Да, мэм. Как скажете, мэм.

— Вот это другой разговор!

Спустя пять минут супруги были готовы. Команда все еще от души веселилась, и никто не заметил, как Сэм и Реми приблизились к площадке для дайвинга.

— Видимость все еще футов шестьдесят? — спросил Фарго, надев маску.

— Примерно так. Возможно, чуть лучше.

— Тогда нам не придется долго пробыть на дне. Просто повеселимся — этакий развлекательный дайвинг.

— Рядом с затонувшим кораблем, само собой.

— Это естественное место для дайвинга, разве не так?

— А как насчет того, что нас могут заметить?

— Мы проследуем по такой траектории, чтобы как можно больше времени провести под корпусом «Бермудеза», — объяснил Сэм. — Кроме того, если я прав, они не будут смотреть вверх. Ты же знаешь, как это бывает, когда ныряешь на затонувший корабль. Поле зрения резко сужается.

Реми кивнула в знак согласия:

— Хороший план.

Они спустили с площадки тяжелый стальной трап и, вместо того чтобы упасть в воду, осторожно опустились в нее, пока не погрузились полностью. Сэм знаком показал жене, что все в порядке, и она ответила таким же жестом, дав ему понять, что готова.

Дайверы постепенно погрузились на глубину в шестьдесят футов, направляясь к затонувшему кораблю тем непростым маршрутом, о котором только что договорились. В сорока футах от остова Сэм дал Реми сигнал остановиться, а сам поплыл дальше в темнеющие глубины. Прошло десять минут, и женщина только-только начала беспокоиться, когда ее супруг вернулся, сверяясь со своим хронометром, и показал вверх.

Когда они добрались до поверхности, Фарго выплюнул регулятор. Большая белая яхта была всего в пятидесяти футах от них.

— Я их накрыл. Двое дайверов были внутри судна, двое других — снаружи. Я видел их рабочие фонари, — доложил ныряльщик. — А потом еще пятеро выплыли из затонувшего корабля. Тащили статую. Итак, те четверо, которых мы видели — только малая часть шайки. Их может быть десять и больше.

— Но откуда? Откуда они узнали?

— Они явно приперлись сюда подготовленными…

— Из чего вытекает вопрос: кто они такие и кто выдал им информацию?

— Им мог дать координаты кто угодно, знающий о затонувшем корабле. А это включает в себя довольно длинный список испанских чиновников.

— Предположим. И эти пираты — они..? — начала было Реми, но осеклась.

— Есть только один способ выяснить, кто это.

Миссис Фарго покачала головой:

— Ты же не думаешь…

— Лучшая оборона — нападение.

— А не лучше ли будет известить власти?

— То есть тех самых людей, которые, возможно, и навели этих парней на судно? Спорим на что угодно, это ни к чему не приведет!

Реми вздохнула:

— Думаю, до сих пор все шло слишком спокойно, чтобы это было тебе по душе. Само собой, как же иначе!

— Да ладно тебе! Пошли, посмотрим, как живут люди из другого мира!

— Мы и есть люди из другого мира.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Да, Сэм. Очень боюсь, что знаю.

Аквалангисты приблизились к яхте незваных гостей, плывя на глубине в пятьдесят футов, и когда они оказались прямо под корпусом судна, Фарго отметил на своем GPS-навигаторе точку маршрута. Бросив еще один взгляд на местонахождение затонувшего корабля, он показал вверх, на корму, и Реми дала понять, что готова. Вместе они поднялись к трапу, который висел под ступенькой для купания, и Фарго выбрался на него. Супруга следовала за ним по пятам.

— Давай оставим наше снаряжение здесь. Мы будем выглядеть в точности, как остальные дайверы. Если нас заметят, просто помаши им рукой, — сказал Сэм.

— Не знаю, дорогой… Я чуток пофигуристей, чем среднестатистический промышленный дайвер.

— И это одна из многих причин, по которым я тебя люблю.

— По крайней мере, я могу не беспокоиться, что ты сбежишь от меня с другой ныряльщицей.

— Бегать слишком утомительно, тем более в ластах.

Реми в ответ лишь стукнула мужа.

Незаметно осмотрев пустую нижнюю палубу рядом с транцем, ныряльщики поднялись на нее по трапу. Яхта была четырехъярусной, и с палубы второго яруса доносились негромкие звуки джазовой музыки.

— Похоже, там вечеринка, — прошептала миссис Фарго.

Сэм кивнул:

— Вопрос в том — хотим ли мы к ней присоединиться.

— Благоразумие предписывает быть осторожными.

— Поэтому мы вломимся туда?

Реми бросила на супруга проницательный взгляд:

— Если я скажу — «нет», тебя это остановит?

— Хороший довод. Давай прокрадемся и посмотрим, с кем же мы имеем дело.

— Прокрадемся? В гидрокостюмах? На мега-яхту?

— Я не говорил, что этот план не нуждается в некоторой доработке, — признал Сэм.

Женщина ухмыльнулась:

— Веди же меня, о, великий охотник!

Фарго поднялся на палубу второго яруса и очутился лицом к лицу с тремя чрезвычайно загорелыми красавицами, одетыми почти в одни улыбки — они возлежали в шезлонгах вокруг бассейна с горячей водой. Одна из них подняла взгляд и уставилась на Сэма в упор, а потом медленно опустила солнцезащитные очки, чтобы рассмотреть его получше. Четверо мужчин, выглядевших куда старше девиц, собрались вокруг большого тикового стола, заставленного эпикурейскими яствами и шампанским — их сигары едко дымили на благоуханном ветерке. Пятый мужчина, помоложе, стоял у релинга левого борта, наблюдая в бинокль за «Бермудезом».

Пока Сэм рассматривал сидящих, один из них встал. Он выглядел весьма импозантно в цветастой рубашке от Роберта Грэма, в шелково-льняных штанах цвета слоновой кости от Армани и легких туфлях от Прады.

Фарго улыбнулся, встретившись с ним взглядом. На несколько секунд этот человек не смог скрыть своего потрясения, но лицо его быстро расплылось в привычной улыбке, такой же элегантной, как и его кремовая панама, небрежно надетая набекрень.

— Сэм и Реми Фарго. Какая приятная неожиданность! Как мило с вашей стороны, что вы к нам заглянули! — сказал мужчина с безошибочно узнаваемым аристократическим британским акцентом.

Сэм ощутил, как сзади к нему подошла жена. Не оглядываясь на нее, он с такой же дружеской улыбкой подошел к столу и протянул руку, чтобы вынуть одну из бутылок шампанского из запотевшего серебряного ведерка. Несколько секунд дайвер рассматривал этикетку, а затем уронил бутылку обратно на лед.

— Да, не кто иной, как Янус Бенедикт. Все еще пьет «Билькар-Сальмон» урожая тысяча девятьсот девяносто шестого, как я посмотрю, — сказал Фарго.

— Не вижу причин менять лошадей, имея уже испытанного фаворита, — отозвался его давний знакомый. — Осмелюсь спросить, чему мы обязаны удовольствием находиться в вашей компании?

— Мы были на том корабле, увидели ваш и задумались — нет ли у вас случайно горчицы «Грей Пупон».

— А, дает о себе знать знаменитое чувство юмора Фарго! Рад встрече, — ответил Янус.

Его тон был — сама элегантная вежливость, идеально укомплектованная седеющими, тонкими, как ниточка, усами.

Остальные трое мужчин, сидевшие у стола, смотрели на неожиданного гостя настороженно, но весело, наслаждаясь представлением. Всем было ясно, что Бенедикт и Фарго — давние враги.

Младший из мужчин приблизился к Янусу и пробормотал ему на ухо:

— Эй, что ты делаешь? Вышвырни их отсюда, немедленно. А еще лучше…

Янус резким жестом заставил его замолчать и, отведя в сторону, прошипел ему на ухо:

— Реджинальд, прекрати. Прекрати немедленно! Человек всегда должен держать своих врагов поблизости, чтобы лучше знать, что у них на уме.

— Это безумие!

Собеседник Бенедикта потянулся к своему поясу, где под свободной рубашкой был спрятан пистолет.

— Реджинальд, ты, может, и мой брат, но, если ты вытащишь это на моем судне, плата будет дьявольски высока, — предупредил его Янус. — Подумай. Просто подумай секунду. Введи в это уравнение оружие — и у нас не останется других путей. Поэтому прекрати немедленно и возвращайся к изучению своего пупка, пока взрослые будут вести игру.

С этими словами Бенедикт отодвинулся и снова сосредоточился на вновь прибывших: