История российской внешней разведки

Том V

1945–1965 годы

Очерки





Главный редактор С.Н. ЛЕБЕДЕВ Зам. главного редактора В.А. КИРПИЧЕНКО Ответственный секретарь Ю.И. ЖУРАВЛЕВ

Авторский коллектив:

В.С. АНТОНОВ (24,41), В.А. АРГУНОВ (12), И.В. БАЙБАКОВ (35), В.В. БОНДАРЕВ (26), Л.М. ВАВИЛОВ (13), А.В. ВАСИЛЬЕВ (1), Л.И. ВОРОБЬЕВ (20,25,33), С.М. ГОЛУБЕВ (5), Б.Н. СИБИРСКИЙ (2), М.М. ДОНСКОЙ (19), Н.А. ЕРМАКОВ (6,7,14,15,16, ЗО), А.Н. ИЦКОВ (24), Ю.В. КОТОВ (28), Э.К. КОЛБЕНЕВ (3,8,40), А.Н. КОНСТАНТИНОВ (23), В.В. КОРОТКОВ (10), Л.П. КОСТРОМИН (13,27,29,31,42), Н.Ф. КСЕНИН (1), В.А. КУЗИКОВ (18), Б.Я. НАЛИВАЙКО (21), О.И. НАЖЕСТКИН (предисл., 27,36,37), Г.А. ОРЛОВ (44,46), А.А. ПЕТРОВ (32), Е.В. ПОМОРЦЕВ (38), Л.Г. ПРОСВЕТОВ (11), Ю.С. СОКОЛОВ (17), А.С. ТИТОВ (34), И.М. УТКИН (39), Э.П. ШАРАПОВ (22,41,47), Б.Д. ЮРИНОВ (4,9,43,45)

Литературный редактор Л.П. ЗАМОЙСКИЙ

Предисловие

Пятый том «Истории российской внешней разведки» охватывает два первых послевоенных десятилетия — от окончания Второй мировой войны в сентябре 1945 года до 1965 года, когда после Карибского кризиса в международных отношениях наступила некоторая разрядка.

Это был сложный период, порой носивший драматический характер. Раскол мира на военно-политические блоки и окружение Советского Союза сетью военных баз, на многих из которых было размещено ядерное оружие; отход бывших союзников от прежних договоренностей; распад колониальной системы и борьба колониальных держав за сохранение своих позиций в бывших владениях, в том числе и военными методами; война в Корее, Берлинский и Суэцкий кризисы; обострение ситуации на Ближнем Востоке; наконец, агрессия против Кубы, поставившая мир на грань ядерной войны, — такова была канва событий этих двадцати лет.

На смену союзу государств с различными политическими системами, объединенных стремлением покончить с агрессией фашистского блока, пришла холодная война с ее непримиримой конфронтацией, обусловленной коренным различием геополитических интересов и подходов к послевоенному мироустройству.

Советский Союз стремился к такому урегулированию, которое бы исключало повторение агрессии со стороны Германии и гарантировало безопасность его западных границ. Он проводил политику укрепления своих позиций в Восточной Европе, освобожденной главным образом его армиями, стремился поддерживать здесь антифашистские силы, а также партии и группы, дружественно расположенные к СССР.

Эти действия страны Запада рассматривали как угрозу собственным геополитическим интересам, своим экономическим, политическим и военным позициям на Европейском континенте.

Запад не мог примириться с коренным изменением геополитической ситуации в мире, сложившейся в результате Второй мировой войны. Он предпринимал максимальные усилия, чтобы ограничить влияние СССР в мире, и прежде всего в Восточной Европе, принизить значение Советского Союза как самостоятельного фактора мировой политики. Наиболее приемлемым на первом этапе представлялось формирование пояса прозападных государств по всему периметру Советского Союза, изоляция его от остального мира. Но в те годы эти расчеты Запада потерпели неудачу.

В конце войны советская внешняя разведка получила информацию о намерениях союзников попытаться ограничить влияние СССР на процесс послевоенного мирного урегулирования. Советскому руководству стало известно о содержании секретных телеграмм Черчилля, которые он направлял Трумэну по поводу продвижения Красной Армии в Польшу, на Балканы и в глубь Германии. Черчилль призывал Вашингтон отказаться от договоренностей, достигнутых на Ялтинской конференции, относительно пределов продвижения и линий разграничения их войск в ходе разгрома Германии и ее союзников, убеждал пойти на решительные меры, вплоть до военной конфронтации, чтобы не пропускать советские войска далее на Запад, не отводить американские части в зоны, определенные для них ялтинскими соглашениями.

Тогда же внешняя разведка стала получать информацию о том, что в английских и американских политических кругах не исключают возможность возникновения войны между СССР и бывшими западными союзниками из-за потенциальной угрозы объединения под эгидой Москвы восточноевропейских стран и распространения советского влияния на Западную Европу. Были получены разведданные о ряде мер, которые можно было рассматривать как практическую подготовку к военным действиям: переоборудование немецких аэродромов и других военных сооружений для их использования англо-американскими войсками, попытки сохранить под ружьем ряд воинских контингентов германской армии, в том числе и частей СС, вооружение и увеличение численного состава армии польского эмигрантского правительства под командованием генерала Андерса.

В июне 1945 года Комитет начальников штабов Генерального штаба Великобритании — высший орган военно-стратегического и военнополитического планирования страны — направил правительству доклад, озаглавленный «Безопасность Британской империи», в котором обосновывался тезис о том, что в послевоенный период Советский Союз представляет угрозу безопасности для Британской империи и является главным противником западных стран. Британские военные стратеги рекомендовали руководству страны укреплять отношения с США в целях создания системы военно-политических блоков, направленных против СССР, окружить его сетью военных баз, изолировать путем создания системы региональных организаций, использовать в этих целях ООН и другие международные организации. Это была продуманная на долгое время стратегия и тактика борьбы с Советским Союзом.

Внешняя разведка получила изложение этого доклада, а затем и весь документ.

Речь Черчилля 5 марта 1946 года в Фултоне, объявившего Советский Союз преемником «фашистского врага», и провозглашенная годом позже так называемая «доктрина Трумэна», обосновывавшая право США на оказание военной и политической помощи третьим странам в борьбе с «советским тоталитаризмом», подтвердили выводы разведки о курсе Запада на конфронтацию.

В новых условиях возросла значимость добываемой разведкой информации. Крайне важно было вскрыть секретные военно-политические планы США и Англии в отношении Советского Союза, осветить ход англо-американских переговоров, касающихся действий на случай военного столкновения с СССР, разработку планов перевооружения, создания НАТО и других военно-политических блоков. Но главная задача внешней разведки в послевоенные годы, поставленная руководством страны, состояла в том, чтобы держать в поле зрения подготовку военного нападения на Советский Союз с применением ядерного оружия. Как показывает полученная в те годы информация, в том числе и документальная, такие планы разрабатывались военными кругами США и Англии.

Наряду с этим ставились задачи по информационному обеспечению текущих вопросов внешней политики советского государства. Среди них, например, получение сведений о планах западных держав по германскому вопросу, освещение кризисных ситуаций, связанных с проблемами Западного Берлина, Ближнего Востока, распада колониальной системы.

Для решения столь важных задач требовалось совершенствование разведки, ее структуры, организации управления и методов ведения работы. В 1947–1953 годах имела место структурная перестройка военной и политической разведок, направленная на повышение эффективности их деятельности и поиск оптимальных форм управления в условиях нарастания конфронтационных тенденций.

30 мая 1947 года Совет Министров СССР принял постановление о создании Комитета информации (КИ) при Совете Министров, на который возлагались задачи политической, военной и научно-технической разведки. В результате разведывательные службы Министерства государственной безопасности и Министерства обороны были слиты в единый орган, который возглавил В.М. Молотов, бывший в то время заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременно министром иностранных дел. Его заместителем, который занимался участком внешней разведки, был назначен опытный чекист, в прошлом руководивший работой разведывательных и контрразведывательных подразделений Министерства госбезопасности, П.В. Федотов. Заместителями председателя КИ стали также Я.А. Малик, заместитель министра иностранных дел, и Ф.Ф. Кузнецов от Министерства обороны. Они представляли в Комитете интересы своих ведомств.

Такая структура, по замыслу реформаторов, должна была способствовать лучшей координации различных разведывательных звеньев, сосредоточению их усилий на основных направлениях, а главное, позволила бы поставить разведку под непосредственный контроль руководства страны. За границей, в разведываемых странах, был создан институт главных резидентов. Им надлежало обеспечивать большую целенаправленность деятельности «легальных» резидентур исходя из внешнеполитических установок советского правительства.

В таком статусе Комитет информации просуществовал до февраля 1949 года, когда после ухода В.М. Молотова с поста министра иностранных дел Комитет был передан под эгиду МИД, а его руководителем стал новый министр иностранных дел А.Я. Вышинский. Руководителем КИ он оставался недолго. В том же 1949 году председателем Комитета был назначен заместитель министра иностранных дел В.А. Зорин. Первым заместителем, ответственным за текущую оперативную работу разведки, стал С.Р. Савченко, до этого возглавлявший Министерство госбезопасности Украины. П.В. Федотов остался одним из заместителей председателя КИ и продолжал заниматься оперативной деятельностью внешней разведки.

За время функционирования Комитет информации улучшил деятельность центрального аппарата разведки и резидентур, укрепил их опытными сотрудниками, подготовил разведывательные органы к работе в условиях послевоенной обстановки, в том числе и в новых районах мира, где до этого разведка еще не работала в полную силу.

На определенном этапе создание Комитета информации способствовало повышению эффективности деятельности разведки. Однако объединение разных ее ведомств в рамках одного органа, при всех преимуществах, затрудняло процесс управления работой столь специфичных по методам деятельности военной и внешнеполитической разведок. Уже в январе 1949 года правительство приняло решение о выведении из Комитета информации военной разведки. Она была возвращена в Министерство обороны. В январе 1951 года было принято решение об объединении внешней разведки и внешней контрразведки под руководством Министерства госбезопасности и создании за границей единых резидентур.

Комитет информации как разведывательный орган перестал существовать. Внешняя разведка стала Первым главным управлением Министерства госбезопасности СССР. В 1949–1953 годах ее возглавляли поочередно С.Р. Савченко, В.С. Рясной, а с 1953 по 1955 год — А.С. Панюшкин. В 1956 году начальником разведки был назначен А.М. Сахаровский, который оставался на этом посту до 1971 года.

Последовавшая за кончиной Сталина в марте 1953 года борьба в руководстве страны отрицательно сказалась на деятельности внешней разведки. Рвавшийся к единоличной власти Берия провел неоправданные с точки зрения интересов работы разведки реорганизации и чистки. Многие оперативные работники «легальных» резидентур были отозваны, часть из них уволена; подверглась «чистке» агентурная сеть, с рядом источников была прекращена связь. Это привело к их потере для разведки.

После отстранения Берии последовали указания руководства страны о восстановлении жизнедеятельности разведки. В марте 1954 года пленум ЦК КПСС принял развернутое решение о путях улучшения деятельности органов безопасности, кардинальной перестройке их работы, искоренении применявшихся ранее незаконных методов, об опоре на общественность, о подконтрольности государственным и партийным органам. Решением правительства в марте 1954 года был образован Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР, внешняя разведка вошла в его состав как Первое главное управление (ПГУ КГБ при СМ СССР).

Важное для разведки значение имело решение ЦК КПСС от 30 июня 1954 года «О мерах по усилению разведывательной работы органов государственной безопасности за границей». Было предложено сосредоточить усилия на организации разведки в главных странах Запада — США и Англии, а также на «используемых ими для борьбы против Советского Союза странах, в первую очередь Западной Германии, Франции, Австрии, Турции, Иране, Пакистане и Японии». Таков в то время был перечень приоритетов, определенный руководством страны.

Совет Министров утвердил Положение о Первом главном управлении КГБ, которое закрепляло его право на ведение разведывательной деятельности за рубежом, определяло структуру внешней разведки, ее функции, задачи, штатный состав. Соответствующим ведомствам было вменено в обязанность выделить должности прикрытия как за границей, так и внутри СССР, оказывать содействие, строго соблюдая требования конспирации.

Принятые в 1954 году нормативные документы долгие годы служили основной правовой базой работы внешней разведки.

Постановления директивных органов предусматривали и меры по улучшению подготовки разведчиков.

В сентябре 1948 года по решению Политбюро ЦК ВКП(б) Комитет информации отдал приказ о создании на базе существовавшей в то время Разведывательной школы (РШ) своей Высшей разведывательной школы (ВРШ). В приказе подчеркивалось, что основной задачей Школы должна быть подготовка высококвалифицированных кадров внешней разведки, способных выполнять задачи в новых, послевоенных условиях.

Разведчики, указывалось в приказе, должны уметь не только на высоком профессиональном уровне вести политическую, экономическую и научно-техническую разведку, осуществлять контрразведывательную работу за границей, но по уровню своей подготовки быть в состоянии занимать ответственные посты в дипломатических, военно-дипломатических, торговых и других советских представительствах и учреждениях в зарубежных странах.

Это был принципиально новый подход к вопросу подготовки кадров: учить не только разведывательному искусству, но и готовить к работе в области внешних сношений.

С созданием Комитета информации система набора кадров во внешнюю разведку несколько изменилась. По-прежнему слушатели Школы подбирались кадровым аппаратом по специальной разверстке и персонально утверждались в аппарате ЦК ВКП(б). Однако теперь наряду с сотрудниками органов безопасности в разведку стали направляться в гораздо большем количестве работники партийных и советских органов, внешнеполитических ведомств, выпускники высших учебных заведений, преимущественно прошедшие войну. В результате общеобразовательный и культурный уровень подбираемых кадров резко вырос.

В соответствии с новыми задачами был укреплен преподавательский состав Школы. Наряду с опытными разведчиками он пополнился и специалистами-страноведами, международниками, юристами, преподавателями западных и восточных языков. Существенно была укреплена и материально-техническая база. Библиотечные фонды получили большое количество единиц специальной и открытой, в основном страноведческой, литературы на различных языках.

Возглавляли Высшую разведывательную школу в эти годы Н.Ф. Маланичев (1948–1950 гг.), В.В. Гриднев (1950–1960 гг.) и А.В. Тишков (1960–1967 гг.).

К концу Второй мировой войны разведка располагала хорошими возможностями по добыванию секретной информации по многим политическим и военным вопросам, затрагивающим безопасность страны. Особенно сильные позиции у нее были в Англии, где «кембриджская пятерка» имела доступ к документам основных государственных учреждений страны, включая МИД и секретные службы.

С окончанием войны положение начало меняться. Выполнять поставленные руководством страны задачи внешней разведке пришлось в далеко не простой обстановке. Одни источники утратили возможности, другие отошли от сотрудничества, считая, что с разгромом фашизма они выполнили свои задачи. Были и такие, кто не рискнул продолжить сотрудничество с советской разведкой в условиях развернутой с началом холодной войны антисоветской кампании, раздувания шпиономании и запугивания «угрозой коммунизма».

Внешняя разведка проделала масштабную и сложную работу по созданию практически нового агентурного аппарата, проникновению в новые объекты, прежде всего в штабы и органы управления создаваемых против Советского Союза военно-политических блоков, развертыванию своей сети в странах, где ранее она не работала.

В конечном счете разведке удалось решить эти задачи. На смену антифашистской основе в работе с источниками все шире приходили идеи общности интересов в борьбе за мир, разоружение, запрещение испытаний и распространения атомного оружия, против создания военно-политических блоков и размещения иностранных военных баз на чужих территориях, в поддержку национально-освободительной борьбы колониальных народов.

Увеличение объема и важности информации поставили перед внешней разведкой вопрос о дальнейшем улучшении информационно-аналитической работы. Самостоятельное информационное подразделение было создано в 1943 году. Сложность международной обстановки, скоротечность и многофакторность ее развития требовали всестороннего анализа, перепроверки и обобщения полученных сведений.

Большая заслуга в этом принадлежит Ф.А. Скрягину — человеку большого природного ума, проницательности, развитого чувства долга. Ему удалось создать надежный костяк информационной службы из наиболее подготовленных аналитиков, глубоко знавших проблемы международных отношений.

Благодаря усилиям внешней разведки советское руководство было хорошо информировано об основных этапах секретных переговоров США, Англии, Франции и стран Бенилюкса по созданию Западного союза, НАТО, экономической интеграции Западной Европы на базе «плана Маршалла», об образовании в нарушение ялтинских и потсдамских договоренностей Федеративной Республики Германии и ее включении в НАТО.

Разведка была осведомлена о планах и деятельности руководящих органов НАТО. В частности, было получено документальное подтверждение существования в НАТО планов ядерных ударов по СССР с указанием городов, подлежащих уничтожению, военных, промышленных и других целей с расчетом количества ядерных зарядов, необходимых для их поражения.

Об этом читатель может узнать в публикуемых очерках. Приближенность к нашим дням описываемых событий не позволяет авторам ряда публикуемых материалов упоминать о способах получения той уникальной по своему сверхсекретному содержанию информации, которую добывала в те годы советская разведка.

В ряде случаев авторы вынуждены ограничиваться лишь характеристикой информационной значимости хранящихся в архивах разведки документов тех лет. Однако и в таком виде материалы, написанные на основе архивных материалов, часть из которых разведкой рассекречена и впервые публикуется в приложении, дают основание сделать вывод, что внешнеполитические мероприятия советского правительства после Второй мировой войны, направленные на обеспечение безопасности СССР, вытекали из складывающейся обстановки и были ответом на действия бывших партнеров по антигитлеровской коалиции.

Сложные и масштабные задачи были поставлены перед внешней разведкой в связи с начавшимся в послевоенный период распадом колониальной системы и глобальной активизацией различных форм национально-освободительного движения. Советское руководство рассматривало борьбу народов колониальных стран за свою независимость как часть мирового революционного процесса, ослаблявшего позиции Запада в противостоянии двух мировых систем в период холодной войны. Исходя из принципов своей внешней политики, Советский Союз оказывал помощь национально-освободительным партиям и движениям народов колониальных стран, выступал в их поддержку в международных организациях. По инициативе СССР в январе 1960 года Генеральная Ассамблея ООН приняла Декларацию о предоставлении независимости колониальным и зависимым странам и легализовала внешнюю помощь борьбе народов колониальных стран.

Для того чтобы помогать национально-освободительным движениям, руководству страны требовалась информация о положении в них, о политике Запада по отношению к ним. Эти задачи были возложены на внешнюю разведку. Она должна была создать новые подразделения в своей структуре, открыть резидентуры в странах, в которых она до этого не работала, освоить должности прикрытий, подготовить кадры специалистов, чтобы обеспечить руководство страны, определяющее политику в области поддержки антиколониальных движений, потоком информации о ходе освободительной борьбы народов колониальных стран, возглавляющих их партиях и движениях, их идеологической и внешнеполитической ориентации, влиянии в массах, реальных возможностях вести борьбу и завоевать власть и о работе западных стран по проникновению в освободительные движения в целях их переориентации.

В тех случаях, когда освободительные организации были вынуждены действовать в условиях подполья и активного противодействия колониальных властей и их спецслужб, поддержание регулярных контактов с их лидерами поручалось разведке, которая должна была проводить с ними постоянную политическую работу, передавать предназначенные для них материалы. Это была не в полном смысле разведывательная работа. Но выполнение заданий руководства по связям с действовавшими в подполье организациями и их лидерами требовало от разведки организованности, собранности и оперативного искусства. Ответственность была высока. Провалы грозили подчас серьезными политическими последствиями.

Конфронтация в годы холодной войны сопровождалась развертыванием в невиданных до этого масштабах информационных войн. Перед советской разведкой стояла задача противостоять специфическими методами и средствами угрозам, вытекающим из деятельности Запада, направленной против интересов Советского Союза.

Такого рода деятельность, имевшая условное название «активные мероприятия», позже — «акции содействия», в послевоенные годы получила дальнейшее развитие. До 1959 года, однако, в структуре внешней разведки не было подразделения, которое координировало бы работу по подготовке и проведению активных мероприятий. Эта задача решалась географическими (линейными) подразделениями разведки с использованием курируемых ими резидентур.

В январе 1959 года руководство страны приняло решение о создании во внешней разведке отдела «Д», на который были возложены задачи подготовки и проведения активных мероприятий за рубежом. Возглавил его опытный разведчик И.И. Агаянц. Впоследствии отдел «Д» постоянно расширялся, а в 1962 году был преобразован в службу «А».

Подготовленные отделом «Д» (службой «А») информация, тезисы, документы доводились до адресатов с использованием имеющихся у разведки средств. За два послевоенных десятилетия, которым посвящен данный том, внешняя разведка провела значительное число акций, которые оказали существенное влияние на внешнеполитические процессы.

Нелегальная разведка после войны добилась заметных успехов. Всему миру известны имена советских разведчиков-нелегалов Р.И. Абеля, К.Т. Молодого, супругов Морриса и Леонтины Коэн и ряда других. Этим далеко не исчерпывается их число, и, естественно, не обо всех можно говорить сегодня.

До 1954 года в структуре внешней разведки не было подразделения, которое занималось бы разработкой спецслужб противника и обеспечением безопасности разведывательной деятельности резидентур. В июне 1954 года такое подразделение было создано. Концентрация контрразведывательной работы в рамках одного подразделения, укомплектованного опытными сотрудниками, принесла свои плоды. Внешняя контрразведка сумела добиться ощутимых результатов. О некоторых из них сегодня уже можно сказать. Так, приобретенный в аппарате министерства юстиции США агент внешней контрразведки за несколько лет сотрудничества передал советской разведке около пяти тысяч копий документов о работе ФБР против граждан и учреждений СССР в США.

На территории Западной Германии действовала разветвленная сеть американских и английских разведывательных органов, занимавшихся вербовочной работой против советских граждан. Однако их руководители не знали, что эта деятельность контролировалась советской разведкой через внедренную в их сеть агентуру. Только от одного из источников были получены документальные данные на несколько сот американских агентов, занимавшихся вербовкой советских граждан.

Большой объем материалов о структуре, кадрах и оперативной деятельности разведок Англии и США, в том числе о заброске агентуры на территорию СССР и в страны народной демократии, был получен от Кима Филби. Его информация позволила принять меры по предотвращению ряда провалов.

Другим ценным источником внешней контрразведки был кадровый сотрудник английской разведки Джордж Блейк. На основе полученных от него материалов были разоблачены десятки английских агентов, сорваны операции английских и американских разведок по прослушиванию в Берлине и Австрии линий связи советских войск.

В годы холодной войны особое значение для укрепления обороноспособности страны и обеспечения ее безопасности приобрело научно-техническое направление внешней разведки. В середине 1945 года в целях сосредоточения усилий и координации работы всех ветвей добывающего соответствующую информацию аппарата на решение главных задач отделение научно-технической разведки было преобразовано в самостоятельный отдел, который впоследствии стал управлением. НТР была укомплектована кадрами, не только имеющими опыт разведывательной деятельности, но и специалистами в различных областях науки и техники. Сочетание оперативного опыта и специальных знаний привело к положительным результатам.

Главной задачей научно-технического направления внешней разведки в течение всего послевоенного периода было держать в поле зрения военно-технические мероприятия Запада по созданию условий для внезапного нападения на СССР.

Чтобы не допустить прорыва вероятного противника в области вооружений, научно-техническая разведка внимательно отслеживала возможное появление на Западе принципиально новых решений в области совершенствования ракетно-ядерного оружия и средств защиты от него, вела поиск и разработку нетрадиционных видов оружия массового поражения, выявляла направления развития военной научно-технической мысли США и их союзников по НАТО.

НТР осуществляла активную разведывательную работу и в интересах народнохозяйственной проблематики. Она следила за развитием новых тенденций мировой фундаментальной и прикладной науки; отдельных научно-технических достижений, которые качественно изменяли технологическую базу экономики; используя свои агентурнооперативные возможности, добывала секретную информацию о ведущихся в капиталистических странах исследованиях и разработках, направленных на создание принципиально новых и совершенствование традиционных технологических процессов, материалов и оборудования, что представляло значительный интерес для народного хозяйства страны. Были годы, когда внешняя разведка направляла в народное хозяйство десятки тысяч информационных материалов, включая образцы новейшей западной техники, перспективных новых материалов, штаммов и т. д.

В начале 60-х годов произошло резкое обострение советско-американских отношений, вызванное различием позиций сторон по отношению к Кубе. США продолжали рассматривать Кубу как часть латиноамериканского мира, входящую в зону непосредственных интересов США.

Уже вскоре после ликвидации господства Батисты на Кубе советская разведка все чаще стала получать информацию, свидетельствующую о подготовке американским правительством мероприятий по свержению на Кубе революционного режима силами кубинских эмигрантов путем прямой военной интервенции с помощью США. Разведка знала об утвержденном президентом Кеннеди плане вооруженного вторжения на Кубу, о дате и возможном месте вторжения.

После провала операции на Плайя-Хирон внешняя разведка получила сведения о подготовке нового, более широкого вторжения на Кубу с участием американских регулярных войск.

Советское руководство в качестве меры сдерживания и оказания помощи Кубе в защите от внешней агрессии приняло совместное с кубинскими властями решение о размещении на острове советского воинского контингента и переброске туда тактических ракет среднего радиуса действия.

Получив в октябре 1962 года данные авиаразведки о переброске на Кубу советских ракет и бомбардировщиков Ил-28, американское руководство стало открыто готовить вторжение на Кубу и в жесткой форме потребовало вывода советских ракет.

Отношения между СССР и США обострились до предела. В этот критический момент советская внешняя разведка не только обеспечивала руководство страны секретной информацией о позиции США, но и способствовала неофициальному обмену мнениями между конфликтующими сторонами в поисках взаимоприемлемого компромисса. США, как известно, отказались от планов интервенции на Кубу, а Советский Союз вывез свои ракеты.

Разрешение Карибского кризиса как бы подвело черту под периодом нарастающей эскалации напряженности международных отношений. Наступил период, называемый «разрядкой». Конфронтация двух мировых блоков хотя и продолжилась, но уже в иных формах.

Новым направлением в деятельности внешней разведки в послевоенные годы было ее сотрудничество с разведками стран социалистического содружества. Оно зарождалось по мере становления в них государственных структур, возникновения и укрепления органов безопасности, в которые, по примеру Советского Союза, входили и внешние разведки. На первых порах это сотрудничество носило в основном односторонний характер. Это была помощь, главным образом советническая, в создании и укреплении органов разведки молодых социалистических государств, передача им накопленного опыта, помощь в подготовке кадров, оснащении средствами оперативной техники.

Сотрудничество разведок социалистических стран прошло большой и сложный путь от простых форм обмена информацией до сложных совместных операций по всем направлениям разведывательной деятельности, включая и агентурную работу по проникновению в объекты разведывательной заинтересованности. Год от года оно становилось все более глубоким, целеустремленным и взаимополезным. Повышались его оперативная эффективность и результативность. По существу и по форме это было взаимодействие равноправных специальных служб дружественных государств. Оно отвечало интересам этих стран, способствовало укреплению их внешнеполитических позиций в мире.

В работе по подготовке тома использовались в основном архивы, а также опубликованные у нас и за рубежом документы и материалы. Многие из авторов являются свидетелями либо участниками событий послевоенных лет. Сопричастность к тому, что происходило в жизни страны, дала возможность сохранить свежесть впечатлений, а знакомство с архивными сведениями позволило глубже взглянуть на этот драматический период отечественной истории.

В архивах внешней разведки среди директивных указаний руководства страны, определявших ее деятельность и ставивших перед ней задачи, среди отчетов руководства разведки о ее деятельности не обнаружено ничего, что свидетельствовало бы о наличии у советского руководства каких-либо агрессивных замыслов.

Советский Союз, как отмечалось, оказывал помощь близким ему в политическом отношении зарубежным партиям, организациям, движениям, поддерживал дружественные государства, нередко с использованием возможностей внешней разведки. В послевоенные годы это была обычная практика многих государств. Те же США и западные страны поддерживали националистические движения в различных регионах нашей страны, диссидентские движения и их лидеров. В задачу внешней разведки входило оказание противодействия этой деятельности западных стран.

Вместе с тем информация, добываемая разведкой, свидетельствовала о наличии реальной угрозы безопасности СССР. Были получены секретные документы правительственных, политических и военных кругов Англии, США, других стран НАТО, свидетельствующие о реальных военных приготовлениях против СССР, создании военнополитических блоков, военных баз, планировании атомных и ядерных ударов, создании невыгодных для экономического развития СССР условий.

Внешняя разведка уже в 1948 году получила информацию о намерениях США, Англии и Франции увязать возможность предоставления Западом займов Советскому Союзу на условиях, которые поставили бы экономику СССР под контроль западного капитала. В документальной информации о позиции американского руководства по вопросу предоставления займов Советскому Союзу говорилось, например: «…что касается займа на сумму в 6 млрд, то предполагается, что получить такой заем СССР едва ли удастся. Даже в том случае, если правительство США согласится предоставить СССР такой заем, оно предоставит его в рассрочку отдельными ссудами, с таким расчетом, чтобы в обмен за предоставление каждой ссуды правительство США могло бы получать какие-либо политические уступки. При этом не будет никаких гарантий, что, получив одну часть займа, СССР сможет получить и остальные части. Предоставление таких периодических ссуд будет каждый раз предметом переговоров».

Авторы выражают надежду, что, ознакомившись с материалами пятого тома очерков, читатель сможет сформировать собственное мнение по вопросу о том, кто несет главную ответственность за холодную войну, которая почти полстолетия мешала развитию нормальных, добрососедских отношений в мире.

Публикуемые очерки не претендуют на летопись всех свершений внешней разведки за обозначенный период. Тем не менее они отражают наиболее существенные моменты деятельности, направленной на обеспечение внешней безопасности советского государства.

Как и в предыдущих очерках, некоторые фамилии и псевдонимы, названия учреждений и места действия по соображениям конспирации изменены. Но фактическая основа событий сохранена и документально выверена.

Приведенные в пятом томе выдержки из документов, на которые нет специальных ссылок, взяты из архивных дел СВР.

1. Холодная война: истоки и следствия

Термин «холодная война» выражает состояние конфронтации Запада в отношении Советского Союза, не переходящее в военный конфликт после победы над гитлеровской Германией. Схематически период международных отношений под таким названием длился в своих наиболее ярких проявлениях до середины 60-х годов двадцатого столетия. Можно спорить, в какой степени он завершен и завершен ли с точки зрения геополитики вообще. Но ответ на этот вопрос надлежит дать политологам. Данный же очерк посвящен разведке и имеет целью осветить острейшее противостояние бывших союзников, опираясь в первую очередь на сохранившиеся в архивах разведки документы.

Важность самого периода, его поворотный характер для всей системы отношений между Востоком и Западом не может вызвать споров. Несомненно то, что за очень короткий срок эти отношения от сотрудничества и успешных совместных действий по сокрушению самой опасной для человечества попытки установления всемирного господства со стороны Германии, Италии и Японии, а также их сателлитов переросли в соперничество и враждебность, не раз ставившие мир на грань нового конфликта.

Поэтому представляется существенным обозначить, какие причины стояли за столь резким и опасным поворотом истории, а также проследить за основными последствиями, которые вытекали из этого для Советского Союза — и не только для него — в военно-политической, экономической, психологической и других сферах.

Это поможет прояснить, в частности, вопрос, какая из сторон в большей степени несет ответственность за холодную войну и ее «горячие» отблески.

Как и всякий поворот, переход к холодной войне вызревал заблаговременно и втайне. Не секрет, что только крайняя степень угрозы со стороны фашизма объединила в ходе войны вместе Советский

Союз, Англию и США — страны с различными социально-политическими системами. Руководитель Англии того времени Уинстон Черчилль не скрывал своей враждебности к СССР и еще на ранних стадиях его существования участвовал в организации интервенций против него. А президент США Гарри Трумэн, будучи сенатором в момент нападения Германии на СССР, публично высказал пожелание, чтобы обе стороны «убивали друг друга как можно больше». Только в случае, если бы верх начали одерживать гитлеровцы, он допускал возможность оказания помощи русским.

Война, нацистско-фашистская агрессия притушили, но не устранили антагонизм. Это нашло, например, выражение в затягивании со стороны США и Англии в течение трех долгих лет открытия второго фронта, в борьбе за сферы политического влияния в освобождаемой Европе.

Однако своего апогея враждебность к восточному союзнику достигла в двух документах: «Меморандуме 121» в США и «Немыслимом плане» Черчилля. «Меморандум 121» был составлен в августе 1943 года руководителем Управления стратегических служб США Уильямом Дж. Донованом, утвержден Объединенным комитетом начальников штабов, то есть высшим военным руководством США, и был передан на рассмотрение президента США. «Меморандум» намечал возможные направления стратегии и политики «в отношении Германии и России». Третьим его пунктом было обозначено: «Попытаться повернуть против России всю мощь непобежденной Германии, все еще управляемой нацистами или генералами».

«Это, вероятно, — говорилось далее, — приведет к завоеванию Советского Союза той самой могущественной и агрессивной Германией, которая объявила войну против России и против нас в 1941 году».

В «Меморандуме» рассматривались и направления политики США и Англии при таком развитии событий: «Чтобы не допустить последующего господства Германии над всей мощью Европы, мы вместе с Великобританией будем обязаны после завоевания России Германией взяться еще раз и без помощи России за трудную, а может быть, невыполнимую задачу нанести поражение Германии». Учитывалось и то, что в США и Великобритании «общественное мнение решительно мобилизовано против Германии».

Отсюда вывод: предпочтительнее все-таки добиваться поражения гитлеровской Германии, но вместе с тем осуществить «некое урегулирование, враждебное интересам России».

Эта рекомендация была дана незадолго до встречи президента США Рузвельта с Черчиллем в Квебеке, где предстояло окончательно решить вопрос об открытии второго фронта. И хотя после трех лет затяжек Вашингтон и Лондон наконец согласились на десант во Франции, они в то же время планировали ущемить интересы СССР-России, то есть заложить мины под дальнейшие с ней отношения.

О решениях, планировавшихся и принятых США и Англией в Квебеке, внешняя разведка в полной мере информировала Сталина. Что касается, в частности, «Меморандума 121», то с ним можно ныне ознакомиться в рассекреченном в 1978 году американцами сборнике документов.

Для реализации своих планов «повредить России» Черчилль поручил военным разработать и представить ему план англо-американского нападения на Советский Союз совместно с немцами немедленно после окончания войны союзников с Германией. План этот был доложен премьер-министру Великобритании 22 мая 1945 года, через 14 дней после капитуляции гитлеровцев. Он предусматривал совместное нападение на советские войска 1 июля 1945 года! На ничего не ожидавшие войска советского союзника должны были обрушиться 10 германских дивизий и 47 дивизий США и Англии. Разведка располагала сведениями об уже начатых союзниками после капитуляции Германии военных приготовлениях. В частности, много немцев было занято на реконструкции и строительстве аэродромов. На них базировалось большое количество истребителей и бомбардировщиков, готовых к бою. Некоторые части германской армии сохраняли свои формирования, включая подразделения войск СС, не были разоружены. Они размещались в казармах, получали американские рационы питания и жалование.

Кодовое название плана «Немыслимая операция» вполне соответствовало замыслу. Цель операции состояла в том, чтобы «принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи». Центральной ареной военных действий была намечена Польша с расчетом на поддержку антисоветских вооруженных сил в самой Польше. Планировалось до наступления зимы провести главное танковое сражение западнее линии Одер-Нейсе.

План был затем представлен на рассмотрение Комитета начальников штабов — высшего органа военного руководства Великобритании.

В октябре 1998 года этот чудовищный план был рассекречен, материалы Государственного архива Великобритании были опубликованы. Какова была дальнейшая судьба плана? 8 июня 1945 года начальник Имперского генерального штаба А. Брук и начальники штабов ВМС и ВВС направили Черчиллю свое заключение. Взвесив соотношение сил и техники, они пришли к выводу: «Достигнуть быстрого ограниченного успеха будет вне наших возможностей, и мы окажемся втянутыми в длительную войну против превосходящих сил».

К тому времени начиная с 5 июля 1945 года стала проводиться демобилизация личного состава армии и флота СССР, его численность была сокращена с 11 до менее чем 3 млн. Значительно уменьшилось количество войск в Восточной Германии, Польше, Румынии и других странах, освобожденных в результате военных действий Советского Союза.

СССР во Второй мировой войне понес огромные потери. Основные промышленные области страны на оккупированных территориях были опустошены, города и села разрушены и сожжены. В этих условиях главной задачей, стоявшей перед страной и ее руководством, было восстановление хозяйства, возрождение всех земель, пострадавших от войны.

Для СССР, таким образом, важнейшей задачей было не допустить фашистского реванша, обеспечить безопасность своих границ как на Западе, так и на Востоке, предотвратить милитаризацию Германии, сохранить в целом благоприятную обстановку, созданную победоносным для нашей страны окончанием мирового конфликта. Сюда входило и стремление добиться утверждения в соседних государствах, освобожденных Советской Армией, дружественных режимов.

Согласованные в Ялте и Потсдаме в ходе встреч руководителей великих держав на высшем уровне условия послевоенного устройства благоприятствовали достижению этих целей. Вместе с тем разделение Германии, затем Кореи и Вьетнама, попытки изолировать СССР, окружить его сетью военно-политических блоков возлагали на советскую разведку нелегкие задачи по отслеживанию ситуации и выявлению намерений бывших партнеров.

А Запад? Для него кардинальной была линия на ревизию ялтинских и потсдамских соглашений, особенно по Германии, противодействие усилиям СССР по созданию дружественных режимов в странах Восточной Европы, формирование с этой целью военных союзов для политического и военного давления.

Западные исследователи, как правило, возлагают на СССР ответственность за конфронтацию с Западом либо склоняются к тезису о равной ответственности США и СССР за начало холодной войны.

О чем, однако, говорят архивные материалы советской разведки того времени?

Добытая внешней разведкой информация свидетельствует, что после войны в Вашингтоне исходили из того, что Соединенные Штаты были единственным государством, которое располагало избыточными ресурсами, и стремились как можно эффективнее использовать этот фактор для закрепления за собой лидирующих позиций в мировой политике и экономике. В этих целях они хотели максимально ограничить возросшие в результате победы над фашизмом авторитет и влияние СССР в странах Европы.

Как видно из документов разведки, бывшие партнеры СССР по антигитлеровской коалиции шли к выдвижению лозунга о «борьбе с советской угрозой» постепенно. Сразу после окончания Второй мировой войны общественное мнение Запада было благоприятным для Советского Союза, и резкие выпады в его адрес были бы обречены на провал. Президент США Рузвельт до своей кончины в апреле 1945 года верил в реалистичность концепции обеспечения послевоенного мира и безопасности согласованными усилиями великих держав, включая Советский Союз.

Однако затем антисоветские тенденции в США взяли верх. Как отмечалось уже в начале 1943 года в докладе разведки советскому правительству, в госдепартаменте США начали формироваться предположения о том, что «настоящим победителем в войне может оказаться СССР, и в результате этого в Польше, Германии, Чехословакии и на Балканах может быть установлен советский строй».

В декабре 1945 года разведка информировала советское руководство о высказываниях назначенного в СССР военного атташе США генерал-майора Фрэнка Робертса, точка зрения которого, по его словам, разделялась «высшим руководством США»:

«…Все военные, знающие реальную обстановку, убеждены, что именно сейчас или в ближайшем будущем демократия должна уничтожить всякого рода диктатуру, где бы она ни существовала… Русские настолько устали, настолько проголодались, что даже те из них, которые не поймут истины, падут духом и не смогут сопротивляться.

Вот почему война не должна откладываться, тем более что мы владеем величайшим оружием нашей эпохи — атомной бомбой, а русские — нет».

Лондонской резидентурой внешней разведки был получен текст секретного доклада министра иностранных дел Идена «О политике в отношении России» от января 1942 года. Британский министр выразил тогда опасение о возможности такого роста престижа СССР после войны, при котором «Москва в европейской политике перестала бы считаться с интересами Англии и США».

6 ноября 1945 года Сталину внешней разведкой был доложен меморандум «Безопасность Британской империи», подготовленный Объединенным комитетом начальников штабов Генерального штаба Великобритании в июне того же года, то есть еще до Потсдамской конференции, когда СССР и Англия находились в союзнических отношениях. Меморандум определял СССР как главного противника Великобритании и рекомендовал правительству ряд мер по нейтрализации «советской угрозы». Среди них — установление «особых отношений с США», подключение их к обороне Западной Европы, создание военно-политических блоков и военных баз в Европе и других регионах мира.

«…Британская империя и США, — говорилось в меморандуме, — сохранят то же единство в области основных вопросов обороны, какое наблюдается сейчас. С СССР нас не связывают подобные узы… СССР доказал наличие у него военного потенциала, могущего составить серьезную угрозу Британской империи…»

В марте 1946 года экс-премьер Англии Черчилль в присутствии президента Трумэна выступил в США в Вестминстерском колледже в Фултоне с речью, которую с тех пор расценивают как манифест холодной войны. Разведка знала, что Черчилль заблаговременно согласовал свою речь с Трумэном, и поэтому оба они были соавторами призыва «возглавить антикоммунистический крестовый поход христианской демократии».

Вот выдержки из выступления Черчилля в Фултоне:

«Я глубоко восхищаюсь и чту доблестный русский народ и моего товарища военного времени маршала Сталина… Мы понимаем, что русские должны чувствовать себя в безопасности на своих западных границах от какого-либо возобновления германской агрессии», — говорил автор «Немыслимой операции», планировавшейся против русских сразу после войны. Далее, однако, тон речи ужесточился: «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике железный занавес спустился на континент… По тому, что я наблюдал у наших русских союзников во время войны, я убедился, что русские больше всего восхищаются силой, и нет ничего такого, к чему бы они питали меньше уважения, чем военная слабость».

Черчилль предлагал отказаться от доктрины «равновесия сил» и призывал к «братской ассоциации народов, говорящих на английском языке». «Это означает особые отношения между Британским содружеством наций и империей, с одной стороны, и Соединенными Штатами — с другой». Он призвал к совместному использованию «всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам, во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации…» И так далее в смысле усиления военно-политического нажима на «доблестный русский» и другие дружественные ему народы.

Этот стратегический замысел министр иностранных дел Англии Бевин сформулировал несколько позднее на встрече со своими западными коллегами. Судя по полученной советской разведкой секретной стенограмме, он акцентировал внимание собеседников на том, что «экспансия с Востока является не только коммунистической, но и славянской» и что «нельзя мириться в дальнейшем со славянской активностью».

Утверждения об угрозе «экспансии с Востока» были для Запада ширмой, за которой разворачивались военные приготовления. В апреле 1946 года разведка направила советскому руководству сообщение об усиленном распространении в европейских государствах утверждений о предстоящей войне Англии и США против СССР. В большинстве случаев речь шла о том, что эта война начнется уже в 1946 году.

В сообщении отмечалось, что активную роль в распространении слухов о готовящейся войне против Советского Союза играют английские и американские представители. Так, посол США в Испании в беседе с главой режима генералом Франко задал вопрос, сможет ли

Мадрид выделить 1 млн человек в случае войны с Советским Союзом (Франко пообещал выделить 2 млн). Глава военной миссии США в Бухаресте генерал Скайлер на встречах с местными и иностранными представителями не исключал начала военных действий против СССР в 1946 году.

В информации разведки подчеркивалось также, что на политической арене освобожденных Красной Армией государств стали возникать силы, проявляющие заинтересованность в военном столкновении между западными державами и Советским Союзом. Так, в Польше в антиправительственном подполье активно велась пропаганда о необходимости подготовки к войне. Утверждалось, что США и Англия нападут на СССР, используя, в частности, армию Андерса. В свою очередь, лондонское польское правительство связывало свои планы на будущее прежде всего с вероятным конфликтом между западными союзниками и СССР. В Венгрии представители партии мелких землевладельцев открыто заявляли, что война вспыхнет в 1946 году и англосаксы выйдут победителями, так как будут использовать атомное оружие.

Вывод разведки о переходе США и их западных союзников к политике «с позиции силы» в отношении СССР был правильным. В архиве разведки хранится копия меморандума МИД Англии от июля 1945 года о внешней политике страны после победы в Европе, в котором говорилось: «Советский Союз настолько ослаблен, что Сталин вряд ли в состоянии будет осуществлять свою политику идеологического проникновения силой… Можно с уверенностью сказать, что он не может пойти на новую войну в Европе». В меморандуме МИД Англии от октября 1948 года для правительственной делегации на конференции стран Британского содружества констатировалось: «Нет признаков, что Советский Союз или его сателлиты готовятся к агрессивной войне». Таким образом, политика Запада «с позиции силы» не может рассматриваться как адекватный ответ на планы или действия СССР.

Особый интерес в этой связи представляют оценки западными спецслужбами «советской угрозы» уже после появления у СССР атомного оружия. Например, в еженедельной сводке разведывательного управления штаба Верховного комиссара США в Германии от 30 декабря 1949 г. указывалось: «Советский Союз, несмотря на обладание атомной бомбой, не намерен в настоящее время предпринимать военные действия против Запада, а продолжит свою хорошо разработанную тактику политической борьбы». В сводке от 20 января 1950 года отмечалось, что «послевоенное строительство вооруженных сил стран — сателлитов СССР было слишком бессистемным для того, чтобы иметь основание согласиться с положением о едином планировании… Отсутствуют признаки того, что Советский Союз желает или пытается осуществить взаимодействие между вооруженными силами сателлитов».

Правительство США, руководствуясь провозглашенной в марте 1947 года «доктриной Трумэна», утверждавшей право США на оказание третьим странам военной и политической помощи в борьбе с «советским тоталитаризмом», взяло курс на создание сети военных блоков, нацеленных на СССР. Возобновление американо-английскоканадского военного сотрудничества, заключение англо-французского Дюнкеркского договора (1947 г.) по вопросам безопасности, а также образование Западного союза (1948 г.) явились основными этапами военного объединения западных стран под эгидой США.

В апреле 1949 года был создан Североатлантический блок с участием США, Канады и первоначально десяти западноевропейских стран. При этом на одном из заключительных совещаний западных представителей в Вашингтоне по подготовке договора о НАТО, стенограмма которого стала достоянием советской разведки, подчеркивалось, что, «хотя в настоящий момент и нет оснований для предположения, что советское правительство намечает военную агрессию, надо объединяться и исходить из того, что СССР представляет собой непримиримого врага западной цивилизации».

Напомним, что Организация Варшавского договора была создана в 1955 году, спустя шесть лет после создания НАТО.

Созданием НАТО Запад перевел холодную войну в острую фазу, началась разработка планов ядерной войны участниками блока против СССР и стран Восточной Европы. Так, один из военных сценариев под кодовым названием «Дропшот» от 1949 года предусматривал применение сотен атомных бомб для вывода из строя военного и промышленного потенциала СССР. Почти 250 дивизий общей численностью более 6 млн военнослужащих стран НАТО должны были в конечном счете оккупировать территорию Советского Союза и Восточную Европу. Предусматривалось развертывание затем мощного наступления США и их союзников на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии, в первую очередь против Китая и Кореи. Победа революции в Китае в 1949 году, где США и Англия потеряли былые сильные позиции, вызвала дополнительную озабоченность Запада и желание форсировать военно-политические приготовления.

Разведкой были получены сведения о весьма симптоматичной реакции НАТО на уход с политической арены И.В. Сталина. На закрытом заседании сессии Совета Североатлантического блока в апреле 1953 года государственный секретарь США Даллес заявил, что «в наших планах ничего не должно быть изменено», несмотря на перемены в Кремле.

Проводя «блоковую» политику, западные государства организовали в 50-е годы военно-политический союз АНЗЮС (США, Австралия, Новая Зеландия), Европейское оборонительное сообщество (Франция, Италия, ФРГ, Бельгия, Голландия, Люксембург), СЕАТО (США, Англия, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Таиланд, Филиппины и Пакистан) и Багдадский пакт (Англия, Турция, Иран, Ирак, Пакистан). Были предприняты усилия к тесной координации и фактическому подчинению их деятельности Североатлантическому блоку.

Последовало вовлечение в милитаристскую орбиту НАТО Федеративной Республики Германии. Благодаря агентурным позициям советской разведки в ФРГ у СССР имелось четкое представление о замыслах Бонна. В частности, было известно, что канцлер Аденауэр настойчиво требовал принятия ФРГ в НАТО, обещая взамен, помимо прочего, активизировать подрывную работу против социалистических стран с западногерманской территории: расширить американо-германский центр «психологической войны» в Мюнхене, усилить враждебную СССР деятельность различных эмигрантских формирований, осуществлять выброску парашютистов-диверсантов в СССР, Чехословакию и т. д.

Германская проблема, как одно из узловых противоречий холодной войны, была многоаспектной. Она включала расхождения бывших союзников по вопросам денацификации и демилитаризации Германии, недопущения условий для возрождения в будущем реваншистских походов с ее территории, юридического закрепления послевоенных германских границ, определения перспектив воссоединения страны и по ряду других вопросов. При этом нарушение США, Англией и Францией потсдамских договоренностей наносило прямой ущерб интересам безопасности Советского Союза, который даже в напряженные моменты холодной войны твердо выступал в германском вопросе за выполнение решений Потсдамской конференции.

Свидетельством этого является оценка, данная верховным комиссаром Англии в Германии Киркпатриком в конфиденциальном послании министру иностранных дел Идену. Он указывал на то, что «у русских установилась постоянная тенденция следовать в своей зоне за мероприятиями западных союзников в их зонах. Создание немецкой бизональной экономической администрации во Франкфурте в мае 1947 года сопровождалось созданием в феврале 1948 года немецкой экономической комиссии. После проведения валютной реформы в западных зонах в июне 1948 года почти немедленно была проведена валютная реформа в советской зоне. Вслед за созданием Верховной союзнической комиссии в 1949 году была создана Советская контрольная комиссия. После создания Федеративной республики была образована ГДР».

Западные державы, закрепляя за ФРГ статус полноправного члена НАТО, одновременно развивали сотрудничество в рамках блока и усиливали холодную войну, чтобы, по словам Черчилля, «в советском блоке лет через 10–15 появились симптомы разложения».

Стремясь извлечь максимум политических выгод из югославосоветских разногласий, США и Англия в начале 50-х годов вели подготовку к созданию военно-политического блока в составе Югославии, Греции и Турции. Советская разведка получала сведения о том, что в Белград на специальные переговоры по этому вопросу выезжали, в частности, Иден и министр обороны США Пейс. Турецкий министр иностранных дел Кепрелю встречался тайно с послом Югославии в Париже, предлагая сформировать «непрерывный фронт Альпы-Дарданеллы».

Белград, однако, не пошел на заключение пакта под эгидой НАТО, руководствуясь прежде всего внутриполитическими соображениями. К тому же негативно прореагировала Италия, которая опасалась снижения своей роли в регионе в случае создания нового блока, уменьшения в этой связи объема американской помощи Риму, а также невыгодного для себя решения территориального вопроса о Триесте.

Одновременно с военными приготовлениями США наращивали тайные мероприятия «в области экономической, политической и психологической войны с целью вызвать и поддержать волнения и восстания в избранных стратегически важных странах-сателлитах» (имелись в виду союзники СССР. — Ред.), а также «осуществить внутренние изменения советской системы», действуя согласно директиве Совета национальной безопасности-68. В 1951 году бывший поверенный в делах США в СССР Кеннан раскрыл смысл желаемых Западом изменений: ликвидация советской власти, образование «капиталистической, либерально-демократической России», расчленение Советского Союза, в первую очередь путем отторжения Прибалтики и Украины, подрыв союза СССР со странами Восточной Европы[1].

Американские правящие круги нацеливались на проведение активной подрывной работы в Восточной Европе для устранения «советской сферы влияния». В этой связи, по архивным данным разведки, в апреле 1953 года советник дипломатической миссии США в Венгрии Аббат в документе «Американская политика в целях освобождения Венгрии» писал в госдепартамент: «Каким образом Венгрия может быть свободной? а) Посредством свержения существующего строя с помощью внутренней революции; б) путем отрыва настоящего правительства от Москвы; в) благодаря победе над Россией в новой мировой войне, после чего, по всей видимости, был бы осуществим пункт “а”».

Тема подрыва устоев власти в государствах Восточной Европы и в самом Советском Союзе была перманентной в работе руководящих органов НАТО. Особое внимание было уделено развертыванию против стран социализма «психологической войны», в которой ведущую роль играли западные спецслужбы. В 1951 году президент Трумэн утверждает орган руководства ею — Управление психологической стратегии. Соответствующий координационный орган был создан в штаб-квартире Североатлантического блока. Позднее журнал «Ныосуик» в номере от 26 января 1953 года отметил, что «правительство Эйзенхауэра намеревается при проведении более активной холодной войны против Советов делать больший упор на подрывную деятельность и саботаж».

Одним из основных направлений холодной войны было свертывание Западом экономических отношений с СССР и государствами Восточной Европы, с тем чтобы затормозить их экономическое развитие, законсервировать отставание от Запада. По сведениям советской разведки, Соединенные Штаты оказывали постоянный нажим на западноевропейские страны, стремясь ограничить их экономические связи с СССР и его союзниками. Этот нажим осуществлялся, в частности, через КОКОМ[2], который не только препятствовал расширению торговли Западной Европы с соцстранами, но и в ряде случаев принуждал к аннулированию уже заключенных сделок. Согласно американским данным, в 1948–1953 годах поставки из СССР в США были сокращены в стоимостном выражении более чем в 8 раз. Соответственно упал экспорт США в СССР: уже в 1946 году он сократился в 2,5 раза[3].

Что касается «плана Маршалла», по которому западноевропейским странам США за четыре года предоставили 16 млрд долларов, то внешняя разведка своевременно получила информацию о секретных переговорах госсекретаря США Маршалла и его заместителя Клейтона с министрами иностранных дел Англии и Франции. Речь на них шла об экономической интеграции западноевропейских стран и создании экономических объединений. При этом США рассчитывали, что в случае согласия Советского Союза с таким порядком предоставления помощи западные страны получат возможность навязывать ему свою волю и распространят свое влияние на страны Восточной Европы.

Советский Союз высказывался за предоставление помощи только на основе двусторонних договоренностей. Он возражал против поспешного возрождения германского экономического потенциала до выполнения Германией требований Потсдамской конференции о денацификации, демилитаризации и демократизации страны как гарантии от возрождения германского милитаризма. Впрочем, Запад и не очень рассчитывал на то, что Советский Союз попадет в расставленную для него ловушку. По словам госсекретаря США Ачесона, американцы заранее предвидели, что их «узкие политические цели политики помощи» не будут приемлемыми для социалистических стран.

История принятия «плана Маршалла» — еще одно свидетельство того, на ком в действительности лежит ответственность за углубление холодной войны.

Как показывает разведывательная информация, организаторы «психологической войны» и другой подрывной работы в своих внутренних документах были достаточно откровенны. Это позже, после публичных разоблачений их враждебной деятельности со стороны СССР и его союзников, зачастую с использованием добытых разведкой западных документов, они начали применять эзопов язык или прикрывать свои устремления аргументами гуманитарного свойства. Так, например, в одной из первых инструкций радиостанции «Свободная Европа» предлагалось: «…Используйте прием натравливания одного народа на другой, одной группы населения на другую… Никогда не упоминайте о тех фактах, которые могут нанести ущерб вашему делу… Заимствуйте основные пропагандистские идеи и аргументы у вашего противника и используйте их против него самого». Сессия Совета НАТО в конце 1952 года рекомендовала совместным органам блока и отдельным странам-участницам «по-настоящему пропагандировать антисемитизм в странах Восточной Европы (с учетом возможной негативной реакции в западных кругах)».

Конечно, в развернувшейся борьбе оценки и выводы разведки охватывали далеко не все аспекты внутриполитической обстановки в той или иной стране Восточной Европы. Для понимания сложности того периода заслуживает внимания точка зрения бывшего начальника разведки ГДР Маркуса Вольфа о том, что «толкование конфликтов в странах Восточной Европы, как спровоцированных извне «контрреволюцией», так и официально представленных на Западе как «народное восстание», является упрощением, препятствующим уяснению сложных и противоречивых процессов. При этом фактом остается то, что активное вмешательство западных организаций всегда имело место. Западные спецслужбы вели свою деятельность, не считаясь с принципом неприкосновенности границ, и активно вмешивались[4].

Но так или иначе, из полученных советской разведкой материалов следовало, что США и Англия взяли курс на создание такой структуры международных отношений, в которой их сила обеспечивала бы им главенствующее положение в мире, а СССР отводилась лишь второстепенная, подчиненная роль. Столкновение интересов бывших союзников было неизбежным, и разведкам всех стран предстояло сыграть в нем не последнюю роль.

В 1946 году задачи по освещению планов и деятельности США были поставлены перед всеми без исключения резидентурами. Им предстояло много работы: требовалась достоверная информация о планах перевооружения США и Англии, создания НАТО и других военно-политических блоков, о вопросах урегулирования германской проблемы, о будущем стран Восточной Европы, об отношении Запада к событиям в Индии, КНР и Корее. Тематика холодной войны быстро заняла центральное место в деятельности советской разведки.

В 1950 году в ее документах впервые по отношению к США был употреблен термин «главный противник».

Такова была картина, которая складывалась из сведений, полученных советской разведкой в начальный период холодной войны, но затем последовали события, которые привели к еще большей международной напряженности. За берлинскими кризисами, Корейской войной, вторжением во Вьетнам французских, а потом и американских вооруженных сил последовал распад колониальной системы, когда противостояние Запада и Востока перенеслось в «третий мир», в бывшие колонии Азии и Африки. А потом это противостояние развернулось у берегов США, в Карибском бассейне, когда упорное стремление США вернуть Кубу в подчиненное состояние и шаги советского руководства по ввозу ракетного оружия на остров с целью противовеса американской угрозе породили беспрецедентную напряженность, грозившую перерасти в ядерную войну.

2. Разведка раскрывает планы США по использованию ядерного оружия

В наше время прежде широко известное наименование «Манхэттенский проект» все реже встречается в военной периодике. А между тем этот проект стал источником произошедшего в 1945 году события, перед которым меркнут самые тяжкие потрясения и бедствия человечества. В победном 1945 году Соединенные Штаты Америки создали ядерное оружие: 16 июля в США была испытана первая в мире атомная бомба. Желая показать всему миру силу своей военной машины, США приняли решение применить новое оружие в Японии. 6 и 9 августа атомные бомбы были взорваны над японскими городами Хиросима и Нагасаки. А затем США приступили к интенсивной подготовке средств массового поражения.

Так открылась новая эра в мировой истории — атомная. Одним из ее апокалиптических признаков явилось создание громадных ядерных арсеналов, сотой доли которых было достаточно для уничтожения планеты. А все началось в небольшом американском городке Лос-Аламос. И вот парадокс: один из создателей атомной бомбы, научный руководитель проекта Роберт Оппенгеймер, потрясенный результатами применения своего детища, был убежден, что человечество проклянет само название «Лос-Аламос».

Добывание информации о создании на Западе ядерного оружия, а затем о планах его использования являлось одной из самых приоритетных задач внешней разведки России. Выполнение этой задачи началось еще до начала Великой Отечественной войны.

С середины 1943 года внешняя разведка СССР сосредоточила большие усилия на получении конкретных сведений о создании ядерной бомбы в США. Это объяснялось, помимо прочего, тем, что в Германии, по имевшимся достоверным данным, теоретические исследования немецких ученых в ядерной области зашли в тупик, и научные разработки переместились в США и Англию. Приоритетным же направлением в области германских вооружений стали работы по созданию «самолетов-снарядов» (так называемого «оружия возмездия»), предназначавшихся для бомбардировок британских островов, где, по данным немецкой разведки, началось сосредоточение англо-американских вооруженных сил для вторжения на континент. Главной задачей научно-технического отдела нашей разведки стало отслеживание работ, ведущихся в рамках Манхэттенского проекта.

«Генеральная задача Манхэттенского проекта, — отмечал его руководитель генерал Лесли Гровс, — была двоякой: во-первых, создать оружие, способное обеспечить нашу победу в войне, и, во-вторых, сделать это раньше наших противников. Чтобы справиться с этими задачами, мы должны были работать ускоренными темпами…» И такие темпы реализации Манхэттенского проекта не только выдерживались, но и превратились в опасную спешку, хотя необходимости в этом, исходя из стратегической ситуации, сложившейся к середине 1943 года (особенно после поражения немцев на Курской дуге), уже не было.

Манхэттенский проект представлял собой обособленную организацию, включавшую несколько строго засекреченных и изолированных друг от друга объектов, подчиненных генералу Л. Гровсу, который был подотчетен только военному министру, а через него — президенту США. Главным объектом проекта была научно-исследовательская лаборатория в Лос-Аламосе, где разрабатывались конструкция и технология атомной бомбы (численность личного состава лаборатории с обслуживающим персоналом составляла 45 тысяч человек).

В составе Манхэттенского проекта была сформирована Служба безопасности, которая действовала независимо от ФБР и военной контрразведки, также опекавших главные объекты. Соблюдение конспирации осуществлялось с особой тщательностью. Все сотрудники, имевшие отношение к проекту, проверялись «до третьего колена», за ними был установлен контроль, как говорится, по полной программе: анкетирование, наблюдение, цензура, прослушивание телефонных переговоров и т. п. К ведущим специалистам были приставлены личные охранники, сопровождавшие их повсюду. Главной особо оберегаемой тайной являлась конечная цель проекта. Из 150 тысяч сотрудников, занятых в Манхэттенском проекте, только 10–15 человек были в курсе задач и всего объема работ. Переписка между объектами была сведена к минимуму и тщательно кодировалась. Вот, например, текст телеграммы о пуске в Чикаго ядерного реактора 2 декабря 1942 года, адресованной генералу Гровсу: «Итальянский мореплаватель благополучно высадился в Новом свете. Туземцы настроены дружелюбно». Итальянский мореплаватель — это создатель реактора Энрико Ферми (он — итальянец), туземцы — комиссия по проверке и оценке работы реактора.

Манхэттенский проект оставался секретом в том числе и для руководящего состава администрации США. Даже госдепартамент до начала Ялтинской конференции 1945 года ничего не знал о проекте, а вице-президент Г. Трумэн был полностью проинформирован о нем только после смерти президента Ф. Рузвельта. В беседах с окружением генерал Гровс не раз с гордостью подчеркивал, что ему удалось создать непроницаемую завесу, сохранившую секреты Манхэттенского проекта. Однако для советской разведки эта «завеса» оказалась не такой уж непроницаемой.

При оценке Манхэттенского проекта нельзя не сказать об условиях его реализации, которые оказались исключительно благоприятными для Соединенных Штатов. В западной военной периодике подчеркивается, что программа создания сверхоружия, осуществленная, к тому же, в ходе войны, была под силу только такому государству, как США, располагавшему мощным научно-техническим потенциалом, колоссальным ВПК, огромными запасами промышленных и материальных ресурсов, развитой инфраструктурой, почти неограниченными финансовыми возможностями (общие затраты на реализацию Манхэттенского проекта оцениваются в пределах 2–4 млрд долларов, сумма по тому времени огромная) и, конечно же, известной американской деловитостью. Все это так. Однако ко всем этим факторам необходимо добавить еще два, значение которых в реализации проекта, судя по всему, можно считать решающим.

Итак, фактор первый: теоретическое, научно-исследовательское обеспечение Манхэттенского проекта. В этом отношении Соединенным Штатам крупно повезло: на их территории в конце 1930-х годов оказалось немало виднейших ученых в области ядерной физики, бежавших от преследований фашистских режимов в Европе. Среди них были такие звезды первой величины, как Альберт Эйнштейн — автор теории относительности; Лео Сциллард, обосновавший возможность цепной ядерной реакции; Нильс Бор — крупнейший теоретик в области ядерных исследований; Энрико Ферми — создатель ядерного реактора, и ряд других ученых, в том числе талантливый немецкий физик Клаус Фукс, внесший большой вклад в успех Манхэттенского проекта. Одних только лауреатов Нобелевской премии, занятых в реализации проекта, насчитывалось 12 человек.

Фактор второй: Манхэттенский проект осуществлялся в условиях стабильной, спокойной стратегической ситуации. В самом деле, территория США не подвергалась ни воздушным бомбардировкам, ни ударам с моря, ни вторжению вражеских войск. От всего этого Америка была прикрыта двумя океанами. Американцы не испытывали голода, лишений, они не знали, что такое массовая эвакуация людей и промышленных предприятий. Все американские заводы, фабрики, транспорт, связь, энергетика, учебные заведения функционировали в нормальном режиме, обслуживая объекты Манхэттенского проекта, заказы которых по решению правительства считались первоочередными.

Таким образом, совокупность упомянутых факторов позволила Соединенным Штатам успешно завершить реализацию Манхэттенского проекта. 16 июля 1945 года ранним утром на полигоне Аламогордо (штат Нью-Мексико) был осуществлен взрыв первой в мире атомной бомбы, установленной на специальной башне высотой 33 метра. «Успех испытания, — писал генерал Гровс в докладной записке военному министру Стимсону, — превзошел самые оптимистические прогнозы…» Мощность бомбы оценивалась «как эквивалентная энергии взрыва 15–20 тыс. тонн тринитротолуола… Однако наша основная цель еще не достигнута, только проверка бомбы в боевых условиях может решить исход войны с Японией».

В целом, оценивая успех реализации Манхэттенского проекта, следует подчеркнуть, что при всех указанных благоприятных условиях американцам потребовалось четыре года для создания атомной бомбы. В Советском Союзе эта задача была решена практически в такие же сроки, но в условиях подорванной войной экономики, ограниченности научно-технической базы, нехватки людских ресурсов и материальных средств. Это произошло прежде всего в результате самоотверженного труда многих тысяч ученых, конструкторов, инженеров, рабочих. Но при всем этом нельзя не сказать о том, что советская разведка сумела решить неимоверно трудную задачу, добыв материалы, позволившие проникнуть в секреты Манхэттенского проекта, включая его святая святых — лаборатории в Лос-Аламосе, а также в Великобритании, где тоже велись научно-технические исследования в интересах Манхэттенского проекта.

В послевоенное время атомное направление стало ведущим в обеспечении безопасности страны. После Хиросимы И.В. Сталин вызвал в Кремль руководителей работ по созданию атомной бомбы И.В. Курчатова и Б.Л. Ванникова, обратившись к ним, по их свидетельству, с требованием дать атомное оружие как можно скорее. Сталин отметил, что использование Соединенными Штатами атомного оружия в Японии нарушило равновесие.

Первая советская атомная бомба, созданная по образцу взорванной в Аламогордо американской бомбы, была успешно испытана 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне. Тем не менее, как отмечали академики Ю.Б. Харитон и Ю.Н. Смирнов, еще в 1948 году была начата экспериментальная отработка оригинальной российской конструкции «ядерного заряда», который был успешно испытан 24 сентября 1951 года, и его взрыв «представлял собой второе испытание атомного оружия в СССР».

В «Арзамасе-16», где создавалась российская атомная бомба, она имела обозначение РДС-1, которое расшифровывалось по-разному: «Россия делает сама», «Реактивный двигатель Сталина», «Реактивный двигатель специальный». Мощность РДС-1 была эквивалентна 22 килотоннам тринитротолуола.

В США первую советскую бомбу назвали «Джо-1», имея в виду Иосифа Сталина (Иосиф по-английски Джозеф).

Итак, Соединенные Штаты успешно завершили реализацию Манхэттенского проекта. Не менее успешной была и деятельность советской внешней разведки, обеспечившей «атомный проект» СССР достоверными научно-техническими данными об американском проекте. В освещении Манхэттенского проекта советская разведка отслеживала не только его технологический процесс, но одновременно добывала важную информацию о влиянии этого процесса на политику администрации США в отношении Советского Союза.

В течение всего периода Второй мировой войны США тщательно скрывали работы по Манхэттенскому проекту, только Англия была в курсе этих работ. Более того, в англо-американском соглашении, подписанном в Квебеке в июле 1943 года, указывалось, что атомная бомба будет «решающим фактором в послевоенном мире и даст абсолютный контроль тем, кто обладает ее секретом». Президент Ф. Рузвельт и премьер У. Черчилль обязались не передавать третьей стороне информацию о Манхэттенском проекте «без взаимного согласия». Этим же соглашением предусматривалось, что решение об использовании атомного оружия должно приниматься также по взаимному соглашению.

После Хиросимы и Нагасаки ученые, создавшие в Лос-Аламосе атомную бомбу, поняли, что они «сделали работу за дьявола». Альберт Эйнштейн говорил после войны: «Если бы я знал, что немцам не удастся создать бомбу, я бы и пальцем не пошевельнул». Возможно, это побудило великого физика перед смертью сжечь свои последние научные работы, поскольку содержавшиеся в них знания могли, по его убеждению, навредить человечеству.

После окончания Второй мировой войны задачи внешней разведки СССР в атомной области намного расширились. Наряду с продолжением добывания в США и Англии технологических сведений об атомном оружии возникла необходимость получения информации об увеличении и совершенствовании американского ядерного арсенала, а главное — о планах атомной войны США против Советского Союза. В сущности, это было уже новым, причем главенствующим направлением деятельности внешней разведки, появление которого было вызвано радикальными изменениями в политической и военной стратегии США. Основная идея этих изменений, изложенная в секретной директиве Объединенного комитета начальников штабов США № 1496/2, разработанной в сентябре 1945 года, заключалась в том, что СССР уже рассматривался не как союзник, а как враг номер один, войну с которым следует вести с помощью атомного оружия.

С этого времени во исполнение упомянутой директивы в США начались интенсивные разработки планов применения атомного оружия против СССР. Масштабы этих планов расширялись по мере накопления ядерных боеприпасов и их носителей. Так, к началу 1950 года количество тяжелых бомбардировщиков увеличилось в 4 раза (с 60 до 250, а к концу 1953 года их уже насчитывалось свыше 1000). Если в начале 1946 года США располагали 30–35 атомными бомбами, то в январе 1953 года, по заключению правительственной комиссии по атомной энергии, США вступили в эпоху «атомного изобилия». Быстрое накопление ядерных боеприпасов позволило военно-политическому руководству США сделать вывод о необходимости преднамеренного форсирования начала войны с СССР в ближайшем будущем, пока русские не создали свое атомное оружие.

Планы атомной войны против СССР, разработанные Объединенным комитетом начальников США в период 1945–1959 годов, составлялись и уточнялись почти ежегодно. Изложить все эти планы, большинство из которых было своевременно раскрыто советской разведкой, в рамках одного очерка не представляется возможным. Поэтому рассмотрим некоторые из них, наиболее показательные по своим целям и масштабам.

Первый такой план, получивший кодовое наименование «Тота-лити», был готов в конце 1945 года. Он был составлен с учетом атомных ударов по японским городам Хиросима и Нагасаки. В нем учитывались стратегическая уязвимость территории СССР и возможные последствия нанесения первого атомного удара с использованием 20 атомных бомб. Планом предусматривалась бомбардировка 17 городов СССР, включая Москву, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов… При этом разработчики плана исходили из того, что Советский Союз не сможет нанести по США ответный удар из-за отсутствия у него атомного оружия. Иными словами, ставка делалась на безнаказанность для США, обеспечиваемую «атомной монополией», которая использовалась администрацией Трумэна для оказания давления на СССР. Впервые такое давление было предпринято госсекретарем США Бирнсом, который на сессии Совета министров иностранных дел четырех великих держав, проходившей в сентябре 1945 года в Лондоне, заявил со зловещим юмором представителю СССР: «Если вы не откажетесь от своей позиции, я выхвачу из кармана атомную бомбу и обрушу ее на вас». Р. Оппенгеймер, которому стало известно об этой грубой выходке Бирнса, назвал ее отвратительной. Более грубое и открытое давление имело место со стороны США при решении «иранской проблемы».

И это было всего лишь через четыре месяца после Потсдамской конференции, где все ее участники — главы государств СССР, США и Великобритании дали торжественное обещание установить прочный мир во всем мире. А вместо этого появилось «ядерное устрашение» — новый термин, который с тех пор стал основой политической и военной стратегии США, а позднее был взят на вооружение и другими ядерными державами. Но приоритет здесь принадлежит Соединенным Штатам Америки.

Разработка следующего (второго) американского плана атомной войны против СССР, получившего кодовое наименование «Пинчер» («Клещи»), была завершена в июле 1946 года. Планом предусматривалось нанесение атомных ударов по 20 крупнейшим городам СССР (в первую очередь по Москве, району Баку, Уральскому промышленному району), а также по основным группировкам советских вооруженных сил. Намечалось вторжение американских войск на территорию Советского Союза через Польшу, Балканы и Средний Восток с последующей оккупацией страны. Предполагалось, что военные действия США против СССР, включая атомные удары с использованием 50 бомб, могут состояться с середины 1946-го до середины 1947 года.

В последующих американских планах количество намечаемых атомных ударов возрастало. Так, в плане «Сиззл» («Испепеляющий удар»), разработанном к концу 1948 года, предусматривалось применение 133 атомных бомб по 70 городам СССР, включая Москву (8 бомб) и Ленинград (7 бомб). В целом следует подчеркнуть, что направленность и принципы американского ядерного планирования в этот период сохраняли в своей основе идею «атомной монополии» и «атомного изобилия».

В конце августа 1949 года, однако, произошло событие, которое вызвало подлинную сумятицу в умах военно-политического руководства США, породило растерянность и затем существенные корректировки в ядерном планировании. Этим событием стало испытание в СССР атомной бомбы на 5–7 лет раньше самых смелых американских прогнозов. Когда президенту Трумэну доложили проверенные данные о том, что «Советский Союз располагает собственной атомной бомбой», он отреагировал на это сообщение вопросом: «Что же нам теперь делать?». И первое, что он сделал, это отправил в отставку директора ЦРУ адмирала Генри Хилленкойтера, утверждавшего, что атомная бомба появится в России скорее всего в 1953 году. Между тем «политический генштаб» американского президента требовал принятия экстренных мер. Теперь уже речь шла о «тотальной войне» против СССР с нанесением ударов прежде всего по его атомным объектам.

К началу 1950 года Объединенный комитет начальников штабов США подготовил новый широкомасштабный план ведения атомной войны против СССР, которому было дано условное наименование «Дропшот» («Моментальный удар»). Главная стратегическая цель плана «Дропшот» заключалась в ликвидации Советского Союза как государства (!). План включал четыре этапа.

Первый — бомбардировка 200 советских городов с применением 300 атомных бомб и обычных боевых средств с общей целью уничтожения не менее 85 % экономического потенциала, основных группировок вооруженных сил, баз снабжения и главных административных центров Советского Союза. Продолжительность первого этапа должна была составить шесть месяцев.

Второй этап предусматривал развертывание войск США и их союзников (свыше 160 дивизий) для наступательных действий против стран Восточной Европы и СССР.

Третий этап — ведение боевых действий на территории СССР с целью разгрома его вооруженных сил и лишения возможности активного сопротивления.

Четвертый этап — завершение военных действий, ликвидация существующего в СССР общественно-политического строя и оккупация его территории.

Таким образом, план «Дропшот» по своим целям, масштабам и боевым средствам поражения (атомные бомбы) намного превосходил известный германский план «Барбаросса». «Дропшот», несмотря на его детальную проработку, постоянно уточнялся и корректировался, причем количество планируемых атомных ударов даже уменьшалось. Так, в очередном уточненном варианте, каковым фактически был новый план «Шейкдаун» («Встряска»), подготовленном в середине 1950 года, предусматривалось нанесение атомных ударов по 104 городам СССР с применением «всего» 220 атомных бомб. Вопрос стоял только в определении оптимальных сроков реализации этого нового плана. В связи с этим в Пентагоне было подсчитано, что к середине 50-х годов СССР будет уже иметь достаточное количество атомных бомб, чтобы нанести «небольшой, но все же довольно ощутимый ответный удар по США». Исходя из этого, американские планировщики атомной войны определили так называемый «день А» — последнюю благоприятную для США возможность безнаказанного (т. е. без опасения ответных действий) нанесения атомных ударов по Советскому Союзу. Согласно их расчетам, «день А» приходился на 1954 год. С учетом этого в директиве Совета национальной безопасности СНБ-68 указывалось: «Военные преимущества при нанесении удара первыми требуют от нас быть в постоянной готовности, чтобы обрушить на противника всю нашу мощь, по возможности до того, как удар со стороны Советского Союза станет свершившимся фактом. На начальной фазе атомной войны преимущество инициативы и внезапности будет чрезвычайно велико».

Известно, что составление сценариев, по которым могут развиваться военные действия, является достаточно обычной практикой для военных. Но здесь имели место не сценарии, а именно планы внезапного нападения на СССР, причем с конкретными сроками начала войны.

Конечно, план «Дропшот» представлял серьезную угрозу для СССР, однако это не было неожиданностью для руководства Советского Союза: советская внешняя разведка сумела своевременно добыть копию «Дропшота», а также получить достоверную информацию об американских расчетах «дня А», что позволяло руководству страны принимать соответствующие меры для нейтрализации атомной угрозы.

Итак, план «Дропшот» и его последующие варианты явились завершением первого периода планирования Соединенными Штатами атомной войны против СССР. Характерными признаками этого периода являлись такие факторы, как «атомная монополия» и «атомное изобилие» США, обеспечивавшие им безнаказанность нанесения атомных ударов по Советскому Союзу. При изучении этого периода возникает закономерный вопрос: почему во второй половине 40 — начале 50-х годов Соединенные Штаты при наличии упомянутых факторов все же не решились на превентивную атомную атаку против СССР?

В политическом и стратегическом аспектах такую сдержанность руководства США можно объяснить влиянием тех здравомыслящих американских аналитиков, которые реально оценивали стратегическую ситуацию, сложившуюся в то время в Европе. Анализ этой ситуации на основе имевшихся в упомянутый период разведывательных данных показывает, что основными сдерживающими аргументами американских аналитиков были следующие:

— после окончания войны группировка советских войск в Европе не имела себе равных по численности, оснащенности, боевому опыту и эффективности управления. В случае возобновления военных действий эта группировка, втрое превосходившая по боевому составу группировку войск западных союзников, могла в считанные недели сломить сопротивление англо-американских войск, выйти к Ла-Маншу и Средиземноморью, закрыть доступ США и их союзникам к нефтяным ресурсам Ближнего и Среднего Востока. Такие оперативные возможности советских войск у американских аналитиков сомнений не вызывали. Они хорошо помнили тяжелое положение союзных войск, которые не смогли отразить контрудар немцев в Арденнах в декабре 1944 года. И только быстрое наступление советских фронтов, начатое по отчаянной просьбе союзников, позволило стабилизировать обстановку на западном фронте (в связи с этим следует отметить, что генерал Д. Эйзенхауэр и фельдмаршал Б. Монтгомери на своей секретной встрече, состоявшейся в сентябре 1945 года, пришли к выводу, что если бы Красная Армия предприняла в Европе наступление, то западные союзники были бы не в силах ему противостоять);

— применение против наступающих советских войск атомного оружия было бы чревато многими «европейскими хиросимами» и неминуемыми большими потерями американских войск (даже от собственных атомных бомб), что, несомненно, вызвало бы бурю негодования в США с непредсказуемыми последствиями;

— заключение в феврале 1950 года советско-китайского военнополитического союза означало, что в случае войны против СССР Соединенным Штатам пришлось бы воевать и с Китаем.

Однако ближе к середине 50-х годов сдерживающее влияние реалистичных американских аналитиков заметно ослабло. Высшее военное руководство США в очередной раз активизировало деятельность по подготовке превентивной атомной войны против СССР. Из резидентур советской внешней разведки поступали тревожные донесения, в которых сообщались секретные сведения в области ядерного планирования и производства ядерных средств в Соединенных Штатах. Так, разведке стало известно содержание совершенно секретного доклада начальника штаба ВВС США генерала Туайнинга «Приближающийся национальный кризис», в котором, в частности, подчеркивалось, что в случае дальнейшего промедления «превентивная война против СССР обернется для США небольшим, но эффективным ответным ударом по американской территории». Не остался тайной для нашей разведки и «Основной план войны», разработанный в 1954 году Стратегическим авиационным командованием (САК) ВВС США. Согласно этому плану, главная цель войны заключалась в том, чтобы «уничтожить нацию», то есть Советский Союз. В плане предусматривалось нанесение упреждающих ударов с воздуха по более чем 2100 важнейшим промышленным и военным объектам СССР с применением 600–750 атомных бомб. Командующий САК генерал К. Лимэй считал, что это будет началом третьей мировой войны, продолжительность которой составит не более 30 суток, после чего от России останутся лишь «дымящиеся радиоактивные руины».

В рассматриваемый период военно-промышленный комплекс США непрерывно поставлял в вооруженные силы страны новые виды вооружений и военной техники. Поэтому советская внешняя разведка в этот период предпринимала активные усилия для добывания информации о производстве новейших типов оружия, особенно ядерных средств и их носителей. В частности, были получены достоверные данные об оснащении ВВС США стратегическими бомбардировщиками В-52, способными нести четыре атомные бомбы (предыдущие типы бомбардировщиков могли нести только одну атомную бомбу). В 50-х годах, по разведывательным данным, в стратегической авиации США насчитывалось свыше 1850 бомбардировщиков В-52 и В-47, базировавшихся на 65 авиабазах, в том числе на 25, расположенных на территории стран, граничащих с СССР. В 1955 году США провели успешное испытание первой американской баллистической ракеты с дальностью 3200 километров, в 1958–1962 годах в Турции и Италии были развернуты 45 пусковых установок ракет «Юпитер», а в Англии — 60 пусковых установок ракет «Тор». Таким образом, западная часть территории СССР оказалась в пределах досягаемости американских ракет средней дальности. И наконец, как сообщалось в разведывательных донесениях, в США в середине 50-х годов было развернуто строительство принципиально нового вида стратегических ядерных средств — атомных подводных лодок, оснащенных баллистическими ракетами.

В конце 1949 года резидентура внешней разведки в Лондоне добыла ценные документальные материалы о создании в США нового, намного более мощного вида атомного оружия — термоядерного. В частности, были получены принципиальная схема водородной бомбы, ее теоретические расчеты и основные параметры конструкции. Позднее, в 1952–1954 годах, из лондонской резидентуры поступили подробные сведения о результатах испытаний американских водородных бомб на Маршалловых островах, где США осуществили 67 термоядерных взрывов общей мощностью 108 мегатонн (что эквивалентно взрывам примерно 7200 «хиросимских бомб»).

Но вот в 1957 году снова произошли «чрезвычайные события», вызвавшие очередную панику среди военно-политического руководства США: в августе в Советском Союзе было проведено успешное испытание межконтинентальной (!) баллистической ракеты, а 4 октября был осуществлен вывод на околоземную орбиту искусственного спутника Земли. Американские военные вновь стали призывать президента начать превентивную атомную войну против СССР, «пока США обладают превосходством». Однако президент Д. Эйзенхауэр так ответил на эти призывы: «Мы не пойдем на такой вид войны. У нас недостаточно бульдозеров, чтобы очистить улицы от трупов». И снова идея превентивной атомной войны против СССР оказалась в архивах ядерного планирования. Но, увы, ненадолго…

В начале 1960 года внешней разведке стало известно о разработках в США ядерных боеприпасов малой и сверхмалой мощности (до 1 килотонны), имеющих оперативно-тактическое и диверсионное назначение. В частности, были добыты тактико-технические данные так называемых «ранцевых атомных фугасов» мощностью 0,1–0,2 килотонны, предназначавшихся для уничтожения важных стратегических объектов в тылу противника, куда эти фугасы должны были доставляться созданными для этой цели диверсионными подразделениями. Что же касается оперативно-тактического использования ядерных боеприпасов малой мощности, то можно отметить, что взрыв одного такого устройства мощностью в 1 килотонну превышает поражающую эффективность одновременного залпа всех штатных огневых средств дивизии.

В 1959 году советская внешняя разведка добыла в США совершенно секретный перечень нескольких тысяч целей, подлежащих «немедленному уничтожению» ядерным оружием «в первые часы с момента начала вооруженного конфликта». Анализ этого документа показал, что он является частью нового общего плана ядерной войны против СССР и Китая. Появление такого плана (который нашей разведке через некоторое время также удалось добыть) было вызвано кардинальными изменениями в стратегическом планировании Объединенного комитета начальников штабов США. Сущность этих изменений сводилась к следующему. К концу 50-х годов качественное развитие и количественное наращивание ядерных средств в США обусловили переход к централизованному ядерному планированию, для чего был создан Объединенный штаб планирования стратегических целей с подчинением его Объединенному комитету начальников штабов. Основными функциями Объединенного штаба являлись: определение объектов, подлежащих уничтожению ядерным оружием («ядерные цели»), разработка отдельных планов ядерных операций и ядерной войны в целом.

В декабре 1960 года был составлен первый общий план ядерной войны, получивший наименование «Единый комплексный оперативный план» («Single Integrated Operation Plan», SIOP) — СИОП, в основе которого, как и в плане «Дропшот», сохранялась стратегия «массированного возмездия». Эта стратегия предусматривала ведение против СССР, других стран Организации Варшавского договора и Китая всеобщей ядерной войны, которая начиналась бы с неограниченного применения всего арсенала американских ядерных средств, обеспечивающих «гарантированное уничтожение» экономического и военного потенциалов противника. Так, планом СИОП-1 намечалось нанесение ядерных ударов по Советскому Союзу и Китаю с применением 3,5 тысячи ядерных боеприпасов общей мощностью 780 мегатонн. По подсчетам американских специалистов, в результате этих ударов в СССР и КНР могло быть уничтожено до 280 млн человек. В последующие планы СИОП вносились изменения и уточнения, отражавшие в основном новые стратегические концепции США и увеличение числа «ядерных целей». Так, в СИОП-2 (1961 г.) таких целей насчитывалось 6 тысяч, в СИОП-3 (1967 г.) — 10 тысяч, в СИОП-4 (1971 г.) — 16 тысяч, в СИОП-5 — 25 тысяч. Особо следует отметить СИОП-3, в котором с учетом Карибского кризиса предусматривалось, что первым («разоружающим») ядерным ударом должны быть уничтожены стратегические ядерные силы СССР, 2530 % его населения и 60 % промышленного потенциала. Это, согласно плану, считалось причинением противнику «неприемлемого ущерба», а главное — лишало бы его возможности наносить ответные ядерные удары.

Итак, планы СИОП явились принципиально новым этапом ядерного планирования в США. Основными характеристиками этого этапа были: централизованное планирование ядерных операций и ядерной войны; появление новых типов ядерных средств и их носителей, образовавших впоследствии известную «триаду стратегических ядерных сил» США; гипотетическая проверка концепции ядерной войны путем проведения стратегических командно-штабных учений. Этот новый этап ядерного планирования в США, естественно, вынудил советское руководство поставить новые задачи перед внешней разведкой СССР.

3. На границе двух эпох (1945–1950 гг.)

На заключительном этапе Великой Отечественной войны территория стран Центральной и Восточной Европы стала зоной активных боевых действий. Советская внешняя разведка осуществляла в этих регионах интенсивную агентурно-оперативную деятельность, необходимую для приближения разгрома гитлеровской Германии, ее союзников и пособников.

После Победы советским разведчикам пришлось решать не менее ответственные задачи в связи со сложными и противоречивыми социально-политическими процессами в восточноевропейских странах, освобожденных из-под власти гитлеровской Германии и режимов, бывших на ее стороне.

Нашей разведке было поручено противодействовать конкретным акциям недавних союзников СССР по антигитлеровской коалиции, стремившихся создать в Восточной Европе и на Балканах выгодную для себя ситуацию, не отвечающую государственным интересам Советского Союза. В архиве СВР России нет недостатка в доказательствах того, что американские и английские спецслужбы всячески препятствовали приходу к власти в государствах упомянутых регионов тех общественно-политических сил, которые ориентировались на сотрудничество с СССР. Не жалели они ни сил, ни средств для подрыва симпатий народов этих стран к их восточному соседу. Разведки США и Англии активно содействовали тому, чтобы склонить влиятельных представителей правительственных, политических и общественных кругов стран Восточной Европы к принятию решения о присоединении к «плану Маршалла» и к разрыву с Советским Союзом. При этом внедрялся тезис о том, что «США ни при каких обстоятельствах не пойдут на оказание экономической помощи Советскому Союзу, так как их стратегическая цель состоит в том, чтобы довести Советы до экономического краха и тем самым доказать несостоятельность коммунизма и неспособность самостоятельно решать хозяйственные проблемы». Если учесть, что основная внутриполитическая борьба велась в тот период как раз по вопросу о выборе стратегического пути дальнейшего государственного развития, то ясно, что усилия разведок бывших союзников осознанно содействовали расколу послевоенного мира.

Принципиально новым направлением работы советских разведчиков стало оказание помощи нарождавшимся органам государственной безопасности стран народной демократии. В частности, им передавались важные в политическом и оперативном отношениях материалы, подготовленные на основе служебной документации Главного управления имперской безопасности Германии. Речь шла прежде всего о деятельности немецких спецслужб и их агентуры на территории восточноевропейских стран. Советские разведчики делились со своими новыми коллегами также информацией о работе американской, английской и французской разведок. Эти контакты помогали друзьям налаживать эффективную работу по проблемам, затрагивавшим их интересы.

Когда становление народной власти в странах Центральной и Восточной Европы в основном завершилось, Политбюро ЦК Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) и Совет Министров СССР сочли возможным и желательным прекращение там разведывательной деятельности. Соответствующая директива руководства внешней разведки была направлена 30 июля 1949 года в зарубежные аппараты в Албании, Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии и Чехословакии. В ней подчеркивалась необходимость поблагодарить негласных помощников за оказанные услуги и в благожелательной форме разъяснить, что отныне отношения между Советским Союзом и странами народной демократии будут строиться на основе доверия и сотрудничества, которые исключают ведение друг против друга разведывательной деятельности.

Надо признать, что это решение было воспринято многими нашими негласными помощниками неоднозначно. С большинством агентов и доверительных связей отношения сравнительно безболезненно были переведены в открытые товарищеские и даже дружественные. Эта часть граждан стран народной демократии теперь уже на официальной основе в меру своих сил, возможностей и служебного положения продолжала содействовать расширению и укреплению отношений и дружбы с Советским Союзом. Но немало было и тех, кто считал, что прекращение советской стороной работы с ними на конспиративной основе является преждевременным, во многом продиктовано эмоциональным политическим подходом к проблемам стратегического характера. При этом они указывали на те «подводные течения и рифы, на которые в скором времени может натолкнуться дело строительства социализма в странах народной демократии». Достаточно распространенной эта точка зрения была среди лиц, сотрудничавших с нашей разведкой на строго идеологической основе, в Венгрии, Югославии и Польше. Они убеждали оперативных работников, что «в наших странах еще очень много работы для советской разведки».

Когда это деликатное прощание с агентурой было в основном завершено, руководство СССР поставило точку в данном вопросе по дипломатическим каналам. В соответствии с поручением Политбюро ЦК ВКП(б) и Совета Министров Союза ССР от 13 апреля 1950 года советские послы в Будапеште, Бухаресте, Варшаве, Праге, Софии и Тиране официально известили первых лиц соответствующих стран о том, что деятельность советской внешней разведки в Центральной и Восточной Европе полностью прекращена. При этом было подчеркнуто, что «такое решение принято, исходя из единства политических целей и задач, а также взаимного доверия между СССР и странами народной демократии». Одновременно советская сторона высказалась за установление сотрудничества между внешними разведками на двусторонней и многосторонней основах.

Внимательный читатель, конечно, заметит, что в приведенном выше списке стран отсутствуют Германская Демократическая Республика и Югославия. О специфике отношений с ними в этой деликатной сфере речь пойдет в наших очерках особо. А теперь расскажем об отдельных эпизодах работы советской внешней разведки в некоторых странах народной демократии в послевоенный, переломный для них период.

Болгария

В ходе успешного наступления Красной Армии на Балканах в конце 1944 года немецкие войска и пособники германских фашистов были выброшены из Болгарии. 9 сентября 1944 года там совершилась демократическая революция, и к власти пришло многопартийное правительство Отечественного фронта. Страна вступила в период серьезных внутриполитических перемен и преобразований. В связи с этим перед резидентурой советской разведки встали новые задачи. Теперь от нее требовалось всестороннее, объективное и глубокое разведывательное освещение в корне изменившейся внутренней обстановки, начавшихся после Сентябрьской революции сложных и противоречивых социальных процессов в болгарском обществе. Это остро поставило вопрос о создании нового агентурного аппарата, поскольку многие прежние негласные помощники, оказывавшие неоценимые услуги во время войны, в значительной степени утратили свои былые возможности в мирных условиях. Например, агент «Бунтарь» добывал в военные годы важную информацию о пособничестве ряда местных церковных иерархов немецким оккупантам, а также выполнял рискованные обязанности связного с болгарскими партизанами. Когда народные мстители подошли к Софии, «Бунтарь» открыто присоединился к ним. С крестом в одной руке и с маузером в другой его часто видели в первых рядах атакующих: вдохновенным словом и личным примером он поднимал соотечественников на священный бой с врагами Родины.

Другой агент, «Мельник», снабжал резидентуру ценными сведениями о прогерманских интригах царского правительства. В ходе Сентябрьской революции он создал и возглавил группу антифашистов и выступил в поддержку Отечественного фронта, чем, естественно, отрезал себе выходы на свое монархически и прогермански настроенное окружение.

Многие наши помощники из буржуазно-помещичьей среды и консервативного офицерства оказались в эмиграции, и связь с ними была утеряна.

Несмотря на объективные трудности, новый агентурный аппарат был создан в сжатые сроки и к середине 1945 года резидентура не испытывала серьезных затруднений при освещении наиболее важных и актуальных проблем. Особое внимание наши разведчики уделяли сбору сведений о подрывной деятельности спецслужб и политических структур западных стран, в первую очередь США, влияние которых прослеживалось в акциях и выступлениях противников Отечественного фронта.

При содействии руководства Болгарской коммунистической партии, игравшей важную роль в Отечественном фронте, резидентура установила контакт с Управлением государственной безопасности (УГБ) МВД Болгарии. Был налажен обмен информацией. Проводились совместные оперативные мероприятия, объектом которых являлся в основном главный противник, то есть американская разведка, которая взаимодействовала со спецслужбами других стран Запада. Можно хотя бы вкратце поведать о некоторых таких операциях.

Выборы в Народное Собрание Болгарии были намечены на 26 августа 1945 года. При морально-политической и финансовой поддержке западных стран и их разведок оппозиционная часть функционеров Болгарского земледельческого народного союза (БЗНС) во главе с Николой Петковым и болгарских социал-демократов Косты Лул-чева в ходе предвыборной кампании добивалась изменения в свою пользу расстановки политических сил и прихода к власти прозападно настроенных деятелей. Советская разведка приложила немало усилий, чтобы помочь Отечественному фронту сорвать провокации реакционных группировок, действиями которых дирижировали англо-американцы. Когда же их усилия оказались тщетными, они попытались сорвать проведение выборов, но преуспели лишь в их переносе на 18 ноября. И все равно это им не помогло: за Отечественный фронт отдали голоса 88,18 % избирателей. Затем сформированное Фронтом правительство подготовило и провело 8 сентября 1946 года всенародный референдум по вопросу о ликвидации монархии и объявлении Болгарии демократической республикой. За изменение государственного строя высказалось 92,7 % населения. Эту убедительную победу вместе с подавляющим большинством болгар праздновали и советские разведчики, сумевшие в силу своих оперативных возможностей эффективно переиграть в напряженной «войне умов» главного противника.

Существенный вклад внесла софийская резидентура в разоблачение планов США и Англии по отторжению от Болгарии ряда районов и передаче их в состав Греции, Турции и Югославии. На основе разведывательной информации делегация СССР на Парижской мирной конференции 10 февраля 1947 года заняла твердую позицию и добилась при подписании мирного договора с Болгарией сохранения ее территориальной целостности в границах на 1 января 1941 года.

В 1946 году советские разведчики совместно с сотрудниками Управления государственной безопасности МВД Болгарии сорвали создание в Софии Балканского объединенного разведывательного центра западных спецслужб. Эта ответственная миссия была поручена западными союзниками английскому полковнику Бейли, действовавшему под прикрытием офицера Союзной контрольной комиссии по Болгарии. Когда он завершил подготовительную работу, проходившую под неусыпным наблюдением нашей разведки и болгарских друзей, и ожидал прибытия выделенных под его начало американских и английских разведчиков, началось осуществление серии оперативных мероприятий, направленных, по словам Г.М. Димитрова, на «разорение этого змеиного гнезда». Ими руководили с болгарской стороны начальник УГБ МВД Болгарии Христозов, с советской — резидент Г.П. Шнюков.

Каждое воскресенье Бейли выезжал «для отдыха» на гору Вито-шу, у подножия которой раскинулась София. Он катался там на лыжах, обедал в ресторане, гулял, встречался со своими знакомыми, среди которых прятал часть своих оперативно значимых связей. В очередной приезд Бейли обнаружил свою любимую лыжню занятой группой молодых болгарских лыжников. Эти же самые шумливые юноши оккупировали все места в ресторане. Англичанин высокомерно потребовал от хозяина очистить его любимый столик. Когда же местные спортсмены не уступили, Бейли не сдержался и употребил «сильные выражения, задевшие национальную гордость болгар». Вспыхнувшая ссора переросла в драку. Полковнику и его адъютанту изрядно намяли бока. Вдобавок к синякам у них еще и отобрали личное оружие.

Через несколько дней болгарские автомобилисты создали на одной из дорог, по которой обычно ездил Бейли, такую ситуацию, при которой англичанину пришлось «грубо нарушить правила движения», за что он был сурово наказан представителем местной дорожной полиции. Среди членов «Юнион клуба», завсегдатаем которого был Бейли, распространился слух о том, что «этот на вид благородный английский офицер» не платит карточных долгов и в ходе игры очень напоминает опытного шулера. Вскоре одна из официанток ресторана «София» подала на Бейли в суд, обвинив его в попытке изнасилования. По этому делу нашлись свидетели, подтвердившие сексуальные домогательства англичанина (кстати сказать, поведение Бейли давало повод именно так квалифицировать показания «потерпевшей»).

Бейли был вынужден покинуть Софию, а Объединенный разведцентр союзникам пришлось развертывать в Греции.

Выше упоминалось о группе оппозиционного БЗНС во главе с Н. Петковым. Сведения резидентуры не оставляли сомнения в том, что этот политический деятель является агентом американской разведки и своей тайной деятельностью наносит немалый ущерб развитию болгаро-советских отношений. При этом он был весьма осторожен, разборчив в связях и не допускал малоизученных лиц в свое ближайшее окружение, избирательно и дозированно делился с приближенными информацией и планами. Н. Петков в то же время пользовался немалым влиянием среди сельской буржуазии и в торгово-промышленных кругах как сын одного из создателей БЗНС, являвшегося близким другом национального героя А. Стамболий-ского.

Для проникновения в окружение Н. Петкова резидентуре важную помощь оказал Центр, командировав в Болгарию надежного агента «Девушку» — корреспондента одной из респектабельных западных газет. Выбор на нее пал потому, что она была ранее хорошо знакома с Н. Петковым. Изучение верхушки оппозиционного БЗНС показало, что там нет единства, а сам Петков в отношениях с соратниками допускает массу ошибок. Таким образом, благодаря сведениям «Девушки» была вскрыта подноготная «опасного противника болгаро-советской дружбы». Серия специальных мероприятий позволила высвободить многих видных функционеров БЗНС из-под влияния Н. Петкова, существенно подорвать его авторитет в партийных массах и собрать материал, изобличавший его как американского наймита. Примечательно, что один из доверенных лиц Н. Петкова, завербованный резидентурой (назовем его «Грач»), с возмущением признавался: «Когда я начал внимательнее присматриваться к тому, что происходит в доме Петкова, и прислушиваться к его телефонным разговорам, когда я почитал его корреспонденцию, то быстро убедился, что он никакой не национальный герой, за которого себя выдавал, а самый обыкновенный американский шпион, выполняющий указания своих заокеанских патронов». «Грач» даже просил у нас разрешения на физическую ликвидацию этого выявленного предателя, в чем ему было отказано. Позднее заслуженная кара постигла Н. Петкова по приговору законного суда.

Венгрия

На заключительном этапе Великой Отечественной войны и вплоть до 1950 года советская внешняя разведка и военная контрразведка вели самостоятельную агентурно-оперативную работу на территории Венгрии. К концу 1945 года по просьбе руководства Венгерской партии труда в Будапешт была направлена специальная группа сотрудников органов госбезопасности СССР для оказания содействия в формировании новых венгерских спецслужб. (Разведка и контрразведка хортистского режима занимали в отношении народной власти явно враждебную позицию и в связи с этим были распущены.) На первых порах молодые руководители венгерской разведки нередко допускали ошибки, а для их исправления прибегали к услугам советских коллег. Надо также признать, что трения в отношениях с партнерами порой возникали и из-за несогласованности в действиях между резидентурой Комитета информации (КИ) СССР и советническим аппаратом МГБ СССР. В частности, были случаи, когда по просьбе резидентуры КИ местные органы проводили оперативные мероприятия, а результаты этой работы передавали представителям МГБ СССР, и наоборот. При этом венгерские друзья оправдывались тем, что им бывало трудно найти или определить разницу между этими двумя советскими ведомствами. Тем не менее сотрудничество развивалось достаточно успешно. Оно выражалось главным образом в интенсивном обмене информацией по широкому кругу вопросов и проведении на территории Венгрии, а затем и за рубежом совместных оперативных мероприятий. Например, в 1950 году одобренный обеими сторонами перечень информационных вопросов включал такие проблемы, как подрывная деятельность американской разведки в Венгрии, вербовочная работа французов в странах народной демократии, внутриполитическая обстановка в Австрии и Турции, сотрудничество контрразведок США, Англии, Швейцарии и Голландии, политика Ватикана в Венгрии, положение в венгерской зарубежной эмиграции и т. д.

Что касается оперативной деятельности, то можно отметить совместное активное выявление среди иностранцев кадровых разведчиков недружественных СССР и Венгрии стран и их агентур. Заслуживают также упоминания совместные агентурные мероприятия против разведок США и Англии в ряде азиатских стран и даже в Новом Свете.

Несмотря на сложности, трудности и проблемы объективного и субъективного характера, к середине 1953 года в рамках Управления государственной безопасности Венгрии с нашей помощью была со-здана собственная венгерская разведывательная служба, разработана ее нормативно-правовая база, сформированы основные подразделения центрального аппарата и налажена агентурно-оперативная работа в ряде зарубежных стран.

Румыния

Резидентура советской внешней разведки была создана в Бухаресте сразу после вывода Румынии из войны. Вначале она действовала как часть аппарата представителя СССР в Союзной контрольной комиссии, а с августа 1945 года приют ей дало под своей крышей советское посольство, начавшее функционировать после восстановления дипломатических отношений между СССР и Румынией. Ведение активной разведывательной работы в тот период было обусловлено исключительно необходимостью не допустить ущемления государственных интересов нашей страны.

Поэтому почивать на лаврах после Победы советские разведчики во всем мире, в том числе в Румынии, никак не могли. Холодная война была не нашим выбором. А первые ее признаки выявились в Румынии уже через полгода после разгрома Германии. Так, 8 ноября 1945 года, в день рождения короля Михая, монархисты и активисты так называемых исторических партий устроили в Бухаресте и ряде других городов митинги и демонстрации, переросшие в погромы народно-демократических организаций и правительственных учреждений с человеческими жертвами. По сведениям нашей разведки, этими событиями закулисно манипулировали западные спецслужбы. Их цель состояла в том, чтобы добиться свержения правительства П. Грозы, накалить антисоветские настроения и «пресечь дальнейшее развитие тенденции стратегической ориентации Румынии на Советский Союз». Вскрытие и срыв этих планов благотворно сказались на изменениях в расстановке политических сил. В мае 1946 года был образован Блок демократических партий, который в ноябре того же года одержал убедительную победу на парламентских выборах. 30 декабря 1947 года король Михай отрекся от престола, Румыния была провозглашена Народной республикой.

Радикальные политические изменения в Румынии и дальнейшее обострение холодной войны потребовали уточнения и частичного пересмотра как целей нашей разведывательной работы, так и способов их достижения. На передний план выдвинулась в качестве главной задача противодействия попыткам разведок западных стран, в первую очередь США и Англии, реставрировать в Румынии режим антисоветской направленности. В короткие сроки был создан практически новый агентурный аппарат, позволявший организовать освещение основных проблем и объектов приоритетного внимания. Многие румынские граждане-антифашисты считали своим патриотическим долгом оказывать безвозмездную помощь советской разведке. Были среди ее негласных помощников также бывшие функционеры буржуазных партий и участники легионерского движения, которые сотрудничеством с советской разведкой пытались загладить вину за прошлое пособничество фашистам. Именно от этих лиц в начале 1948 года поступили сведения о том, что группа бойцов «железной гвардии», освобожденных из-под ареста под честное слово и обещание прекратить антиправительственную борьбу, нарушила обязательство и ведет под руководством американцев подготовку ряда серьезных подрывных акций. По указанию Центра эта информация была передана румынскому правительству, и уже по его распоряжению МВД Румынии провело операцию по ликвидации опасного подполья.

В резидентуру регулярно поступала информация, в том числе секретные документы миссий США и Англии, позволявшая составить четкое представление об идущих из Вашингтона и Лондона указаниях. К середине 1949 года румынские друзья получили от нашей разведки полные данные на 84 агента американской разведки и на 164 агента других западных спецслужб, действовавших в Румынии. Наши разведчики на деле показывали румынским коллегам свою полезность, искренность в сотрудничестве. Пока эти отношения носили не совсем официальный характер. Тем не менее руководители органов госбезопасности Румынии рассматривали советских разведчиков как опытных и авторитетных специалистов своего дела, встречи с которыми использовались не только для обмена информацией, но и для обращения за помощью в решении оперативных вопросов. Но на этот счет имелся запрет Центра — не вмешиваться во внутренние дела румынских спецслужб. В частности, однажды резидентура по просьбе румынских друзей попросила санкции Москвы на оказание содействия в реорганизации разведывательных и контрразведывательных органов Румынии. Эти предложения были тщательно изучены, на поставленные вопросы даны четкие ответы. И в то же время строго указывалось, что «нельзя навязывать румынам наше мнение ни в коем случае и ни в какой форме».

4 февраля 1948 года между Румынией и Советским Союзом был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Он не только качественно изменил отношения между обеими странами, но и послужил основой перехода к иным формам и методам деятельности советской разведки в этой стране.

Чехословакия

В мае 1944 года в рамках отдела «Смерш» при Чехословацком корпусе была создана самостоятельная оперативная группа внешнеполитической разведки, которой поручалось по мере освобождения Чехословакии от немецких захватчиков:

— установление связи и продолжение работы с агентами советской разведки, заброшенными на территорию этой страны во время войны;

— восстановление контакта с агентами, работу с которыми мы были вынуждены прекратить с началом оккупации Чехословакии германскими войсками;

— приобретение новых источников разведывательной информации.

К весне 1945 года упомянутая группа в основном решила поставленные задачи. Центр стал регулярно получать ценные сведения о политической и военно-политической обстановке в Чехословакии и о закулисной работе американской и английской разведок, которая была нацелена на подрыв позиций и авторитета Советского Союза в чехословацких общественно-политических кругах и превращение этой важной восточноевропейской страны в плацдарм для развертывания холодной войны. В частности, наши разведчики были хорошо осведомлены о деятельности нескольких резидентов английской разведки на территории Словакии, особенно в тех ее районах, которые позднее вошли в состав советской Украины.

25 мая 1945 года в Праге была воссоздана резидентура советской внешней разведки. Ее возглавил опытный разведчик Иван Андреевич Чичаев. Кроме того, в 1946 году начали функционировать специальная оперативная группа по обеспечению безопасности Яхимов-ского уранового рудника и подрезидентура в Братиславе по освещению и пресечению подрывных акций Организации украинских националистов, руководившей подпольем на территории Украинской ССР.

Советским разведчикам приходилось работать в сложной политической и оперативной обстановке. Наивысшего накала ситуация в Чехословакии достигла к началу 1948 года. Непрерывным потоком поступали сведения о подготовке правыми партиями переворота под кодовым названием «Правда победит». Заговорщики добились от президента Э. Бенеша решения об открытии западной границы Чехословакии, через которую хлынули поток подготовленных к часу X мятежников, крупные партии оружия, боеприпасов и прочего снаряжения. Американцы и англичане не скупились и щедро снабжали чехословацких пособников для «решительной схватки с коммунистами за восстановление демократии в Чехословакии».

Добываемые советской внешней разведкой сведения по этим острым вопросам передавались руководству МВД Чехословакии, однако министр Носек не всегда реагировал на них адекватно. Ряд его подчиненных также предавался благодушным настроениям и вместо принятия решительных мер ограничивался порой разговорами и увещеваниями в адрес выявленных путчистов. Вот как, например, об этом вспоминает резидент советской разведки в Болгарии Г.П. Шнюков, побывавший в Чехословакии в январе-феврале 1948 года в составе специальной оперативной группы Д.Г. Федичкина по оказанию срочной помощи чехословацким органам госбезопасности:

«На нашу достоверную информацию о том, что лидеры контрреволюционных партий и группировок беспрепятственно вылетают в американскую зону оккупации Германии для встреч с представителями военных и разведывательных органов США, Носек беспечно ответил:

— Ну и пусть себе летают. Могут вообще не возвращаться.

Когда мы выражали министру недоумение по поводу того, что некоторые его подчиненные вместо строгой изоляции задержанных с поличным путчистов подвергают их всего лишь административной высылке в провинцию сроком до двух месяцев, он отмахивался:

— Когда мы работали в подполье и попадались, полиция высылала нас в деревню и интернировала там на два-три месяца».

Надо отдать должное чехословацким коммунистам, в первую очередь К. Готвальду и генералу Л. Свободе, которые воспринимали нашу информацию со всей серьезностью и незамедлительно принимали меры. Главным образом благодаря им планировавшийся переворот был разоблачен и сорван. О размахе тайной операции, готовившейся под эгидой американской разведки, говорит хотя бы то, что в ходе ликвидации лишь одного ее вооруженного звена чехословацкими органами госбезопасности было задержано с поличным и обезврежено около 400 боевиков.

Югославия

Югославия была, пожалуй, единственной европейской страной, в которой после нападения фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года боевые действия возникших партизанских отрядов против немецких оккупантов начались уже в июле. В результате всенародного восстания и развернувшихся затем боевых действий, которыми руководили коммунисты во главе с И.Б. Тито, уже к осени 1941 года в Боснии и южной Сербии югославские партизаны контролировали обширные территории.

Первая резидентура внешней разведки СССР была создана в Югославии в марте 1944 года. Ее сотрудники были официально представлены югославам. Они вели самостоятельную разведывательную деятельность, а также выступали в роли советников при местных органах безопасности — Отделе защиты народа (ОЗНА). Наши разведывательные группы базировались в Белграде, Загребе и Любляне. Одновременно в составе советской военной миссии при штабе Движения сопротивления находился советник НКГБ СССР.

Совместная борьба против фашистов, исторические российскоюгославские связи способствовали тому, что между советскими разведчиками и работниками югославских органов безопасности подт держивались дружеские и доверительные отношения. Между нашей резидентурой и ОЗНА происходил оживленный обмен информацией по широкому кругу вопросов. Например, югославы передавали советским коллегам данные на гестаповцев и других военных преступников, бежавших из Югославии и укрывавшихся в Венгрии и Австрии; документальные материалы о немецкой и венгерской закордонной агентуре; о высших венгерских офицерах, предлагавших во время войны свои услуги американской и английской разведкам. Совместно с ОЗНА были проведены оперативные мероприятия по разгрому Организации украинских националистов, действовавшей против СССР с территории Югославии.

Со второй половины 1945 года наша резидентура полностью переключилась на разведывательное освещение действий, замыслов и планов США, Англии и других стран Запада и их разведок на Балканах. Нашим разведчикам в связи с этим разрешалась вербовка агентов из числа югославских граждан только для использования их возможностей в работе по американцам и западникам. Оставался в силе строжайший запрет на привлечение к негласному сотрудничеству работников югославского партийно-государственного аппарата, вооруженных сил и ОЗНА.

В послевоенные годы работа советской разведки по спецслужбам США и Англии давала ощутимые результаты. Например, Москва была доподлинно и документально осведомлена о большинстве мероприятий разведки штаба англо-американских союзных сил на Средиземном море, пристально следила за антисоветскими акциями американской разведки на Балканах. Многие ее сотрудники были известны в лицо. Конечный продукт разведки, добытый в Югославии, высоко оценивался Центром и активно использовался при разработке и осуществлении практических внешнеполитических мероприятий Советского Союза.

В работе белградской резидентуры была одна деликатная особенность — освещение с разведывательных позиций отношения части югославского руководства к Советскому Союзу. Как бы ни казалось странным, но это направление приложения усилий обозначилось, а затем отпочковалось от общей работы по выявлению и пресечению антисоветских акций американцев. Сведения о недружественных по отношению к СССР замыслах и действиях таких югославских руководителей, как Тито, Ранкович, Джилас и Кардель, были добыты вначале как раз из аппарата объединенной англо-американской военной миссии при штабе Тито, возглавлявшейся бригадным генералом Маклином. Из этих источников стало известно, что Тито и его соратники развивали контакты с американцами и англичанами за спиной СССР, в частности соглашались с их предложением не допустить вступления частей Красной Армии на территорию Югославии. Поначалу советское руководство, включая И.В. Сталина, сдержанно и настороженно воспринимало подобные сведения. Так, например, Центр потребовал от белградской резидентуры 13 августа 1945 года соблюдать повышенную осторожность при оценке деятельности югославского руководства, «допуская возможность осуществления англичанами и американцами акции, направленной на создание атмосферы недоверия, а также попытки убрать нашими руками наиболее верных и преданных коммунистов».

Однако ухудшавшиеся советско-югославские отношения (далеко не всегда по вине советской стороны) все чаще подтверждали информацию разведки и доказывали, что дело здесь не только в происках главного противника, но и в особых взглядах и устремлениях Тито и его окружения. Политическая линия Союза коммунистов Югославии и не всегда адекватная реакция на нее руководства СССР и ВКП(б) к июню 1948 года привели, как известно, к разрыву отношений между СССР и Югославией. Деятельность нашей разведки в этой стране была прекращена, в том числе и контакты с югославскими органами безопасности. Часть наших негласных помощников, которых югославским контрразведчикам удалось выявить, была жестоко репрессирована. Эти трагические события оставили печальный след в истории советско-югославских отношений. Глубокие шрамы от, казалось бы, заживших ран не однажды давали о себе знать в конце 50-х годов и позднее, когда отношения между Советским Союзом и Югославией были в целом нормализованы по государственной и партийной линиям, а также в сфере взаимодействия внешних разведок.

4. Так создавался НАТО

В настоящее время Организация Североатлантического договора (НАТО) поглотила большую часть стран Западной Европы и готова принять в свои ряды восточноевропейские государства, а также ряд стран, не входящих в европейский регион.

Вот почему обращение к начальному периоду создания НАТО имеет не только исторический смысл, но и представляется актуальным для современного мира. При этом возникают вопросы: зачем США вместе с Великобританией вскоре после разгрома фашизма предприняли большие усилия по сколачиванию этой группировки? Какие цели ставили?

Детальный ответ на это могут дать документы, добытые советской внешней разведкой в тот период, в момент, когда на горизонте обозначился силуэт самого крупного в мире военно-политического блока. Какая логика побуждала форсировать действия по его сколачиванию? Ведь после войны была создана Организация Объединенных Наций с целью обеспечивать мир и международную безопасность. Особое место уделялось Совету Безопасности ООН, на который возлагались функции регулятора миротворческой деятельности.

В своей аргументации за создание НАТО США и их союзники ссылались на статью Устава ООН о праве на коллективную оборону. Но при этом роль Совета Безопасности обходилась. Впоследствии тенденция действовать в обход ООН и ее Устава укрепилась, усиливались попытки пересмотреть положения международного права, в частности о невмешательстве во внутренние дела государства, принятые на базе консенсуса государств, входящих в Объединенные Нации.

Опубликование документов, имеющих до сих пор на Западе высший гриф секретности и отражающих внутреннюю логику создания НАТО, проливает свет на движущие силы и тайные соображения, стоявшие за конкретными шагами бывших союзников СССР по борьбе с фашистской агрессией.

Несомненно, что для США (и Великобритании) в указанных действиях доминировали геополитические соображения. Они стремились обеспечить себе влияние и контроль над политикой ряда стран Европы, особенно там, где антифашистская борьба подняла широкое движение масс, во главе которого стояли левые партии. Это касалось прежде всего Франции, Италии, Греции. Документы показывают, что США были готовы к актам прямой интервенции, чтобы не допустить прихода к власти левых сил, даже путем парламентских выборов. Отсюда применявшиеся в отношении Южной Европы аргументы о возникновении «косвенной агрессии». Отсюда же и гиперболизирование «советской угрозы», под флагом которой мотивировалось создание НАТО.

Из документов ясно, что за понятием «коллективная оборона» стояли прежде всего специфические интересы англосаксонских союзников во главе с США. Вместе с тем видны и соперничество участников, их ревнивое отношение друг к другу.