Майкл Салливан

Восход империи

Книга четвертая

Изумрудная буря

Глава 1

УБИЙЦА

Меррик Мариус вложил стрелу в маленький арбалет и спрятал оружие под плащ. Скрываясь во мраке ночи, он стоял на Центральной площади, а легкие, словно дым, тучки, то и дело наплывавшие на серп месяца, делали темноту и вовсе непроглядной. Сколько он ни присматривался, не заметил ничего, кроме грязных пустынных улиц, застроенных ветхими домами. В этот час город совсем обезлюдел.

«Может, Ратибор и выгребная яма, — подумал он, — но работать здесь легко».

Недавняя победа патриотов была ему только на руку. В отсутствие имперских стражников прекратились регулярные обходы патрулей. В городе не было даже опытного шерифа, поскольку новая градоначальница отказалась нанимать военных, которые следили бы за так называемым законом и порядком. В этом вопросе она полагалась на лавочников, сапожников и молочников. В душе Меррик не одобрял ее выбора, но от неопытной дворянки можно было ожидать подобных ошибок. Впрочем, ему-то как раз не на что жаловаться: он ценил все, что шло ему на пользу.

А вообще действия Аристы Эссендон его восхищали. В Меленгаре правил ее брат, король Алрик, и у незамужней принцессы не было реальной власти. Тогда она приехала в Ратибор, взбунтовала народ, и выжившие простолюдины вручили ей ключи от города, радуясь, что она, чужестранка королевской крови, будет ими править. Гениально! Лучше он бы и сам не мог придумать.

По губам Меррика скользнула легкая улыбка. Он наблюдал за принцессой с улицы. Несмотря на столь поздний час, на втором этаже ратуши все еще горела свеча. За занавеской мелькнул силуэт принцессы, вставшей из-за стола.

«Скоро», — подумал он.

Меррик покрепче обхватил оружие под плащом. Арбалет был всего полтора фута длиной, а дуга еще короче, и его нельзя было назвать мощным. Однако и этого вполне достаточно. Его цель не носит доспехов, да и полагался Меррик отнюдь не на силу стрелы. Зазубренный стальной кончик был покрыт венденской оспой. Не лучший выбор для убийства. Этот яд убивал медленно и даже не вызывал у жертвы паралича. Смерть, разумеется, была неизбежна, но только спустя какое-то время, которое Меррику, привыкшему убивать наповал, казалось неоправданно долгим. Раньше он никогда не использовал этот яд, но недавно узнал об одном важном его свойстве — венденская оспа обладала устойчивостью к магии. Меррик знал из надежных источников, что перед этим ядом бессильны даже самые мощные заклинания. Лучше не придумаешь, если вспомнить, в кого вонзится отравленная стрела.

В кабинете Аристы показался второй силуэт, и она резко села. Меррик решил, что ей сообщили какие-то интересные новости, и как раз собирался перейти через дорогу, чтобы под окном подслушать разговор, как вдруг дверь трактира позади него отворилась. Вышли двое посетителей. Судя по нетвердой походке и громким возгласам, этой ночью они осушили не одну кружку.

— Нестор, а кто это там стоит возле столба? — спросил один из них, указывая в сторону Меррика.

Высокий дородный мужчина, чей нос формой и цветом походил на спелую ягоду клубники, прищурился, вглядываясь в темноту, и шагнул вперед.

— А мне почем знать? — воскликнул второй, худощавый человек со следами пивной пены на усах.

— Что это он там делает в столь поздний час?

— Да откуда же я знаю, болван?

— Ну так спроси его!

Высокий выступил вперед.

— Эй, господин, что вы там делаете? Держите столб, чтоб крыльцо не упало?

Нестор захохотал, согнувшись пополам и упершись руками в колени.

— Жду человека, — серьезным тоном сказал Меррик, — которого за самый глупый вопрос мог бы назначить на пост городского дурака. Поздравляю! Вы победили!

Худой похлопал товарища по плечу.

— Вот видишь? Я тебе всю ночь доказывал, какой я весельчак, а ты ни разу не засмеялся. Теперь у меня будет новая работа… и денег небось побольше, чем у тебя.

— О да, ты умеешь развлекать народ, — заверил его друг, и они, пошатываясь, пошли прочь. — Тебе бы в театре выступать! Для градоначальницы скоро поставят «Заговор против короны». День, когда я увижу тебя на сцене… будет самым веселым.

Упоминание о «Заговоре против короны» подпортило Меррику настроение. Он видел это представление несколько лет назад. Хотя двух изображенных в нем воров звали иначе, он был уверен, что под этими персонажами скрываются Ройс Мельборн и Адриан Блэкуотер. Когда-то Ройс был лучшим другом Меррика, и оба они были наемными убийцами в «Черном алмазе». Их дружбе пришел конец, когда однажды, теплой летней ночью семнадцать лет назад, Ройс убил Нефрит.

Меррик при сем не присутствовал, но много раз представлял себе эту сцену. У Ройса тогда еще не было кинжала с белым лезвием, и он использовал пару изогнутых харолей с черными рукоятями. Меррик хорошо знал, как действует Ройс в таких случаях, и мог представить, как он вонзает одновременно оба кинжала в тело Нефрит. Не имело значения, что Ройса обманом вынудили это сделать и он не знал, кого убивает. Единственное, что имело для Меррика значение, это то, что женщина, которую он любил, мертва и убил ее его лучший друг.

С тех пор прошло почти два десятилетия, но призраки Нефрит и Ройса все еще мучили его. Он не мог думать об одной, не вспоминая второго, но и забыть о них тоже не мог. Любовь и жгучая ненависть навечно переплелись в его душе, и этот крепкий узел невозможно было разрубить.

Шум и громкий разговор, донесшиеся из комнаты Аристы, вернули Меррика к настоящему. Проверив оружие, он перешел на другую сторону улицы.



— Ваше высочество? — воскликнул солдат, входя в кабинет градоначальницы.

Ариста была растрепанная, под глазами залегли темные круги. Она подняла глаза от заваленного бумагами стола и оценивающе посмотрела на вошедшего. Человек в плохо сочетающихся друг с другом доспехах выглядел очень раздраженным.

«Разговор предстоит нелегкий», — подумала она.

— Вы за мной посылали? — спросил вошедший, едва сдерживая негодование.

— Да, Ренквист, — ответила она, почувствовав, как ее охватывает то же раздражение, что было написано на его лице. Последние две ночи она почти не спала, и ей было трудно сосредоточиться. — Я пригласила вас, чтобы…

— Принцесса, вы не должны вот так, ни с того ни с сего, меня вызывать! Я командую армией, моя задача — выиграть войну. У меня нет времени на пустую болтовню!

— Болтовню? Я бы не стала вас вызывать, если бы это не было так важно.

Ренквист недовольно скривился.

— Я хочу, чтобы вы вывели войско из города, — сказала Ариста.

— Что?

— Ничего не поделаешь! От ваших солдат одни неприятности. Я каждый день получаю жалобы на то, что они угрожают купцам и уничтожают чужое добро. Было даже одно обвинение в изнасиловании. Вы должны вывести своих людей из города туда, где сможете за ними приглядывать.

— Мои люди рисковали жизнью, сражаясь против имперцев! Этот паршивый город по меньшей мере обязан предоставить им пищу и приют. А вы хотите, чтобы я вытащил их из постелей и отнял крышу над головой?

— Купцы и фермеры отказываются кормить их просто потому, что не могут себе этого позволить, — объяснила Ариста. — Когда империя завоевала город, она конфисковала все, что смогла. В этом году дожди и война уничтожили большую часть урожая. Город не может прокормить даже своих жителей, не говоря уж о солдатах. Наступила осень, скоро похолодает. Горожане не знают, как пережить зиму. Что же им делать, когда тысяча солдат разоряет их лавки и хозяйства? Мы, безусловно, благодарны вам за помощь при взятии города, но ваше присутствие в нем может уничтожить то, ради чего мы все рисковали жизнью. Вы должны уйти.

— Если я снова выгоню солдат в лагерь со скудной пищей и дырявыми палатками, половина дезертирует. Многие и так уже поговаривают о том, чтобы на время сбора урожая вернуться домой. Не мне вам говорить, что если это войско разбежится, Империя отберет у вас город.

Ариста покачала головой.

— Когда во главе стоял Деган Гонт, армия патриотов много месяцев жила в таких условиях, и это ни у кого не вызывало недовольства. Здесь, в Ратиборе, солдаты слишком распустились. Возможно, вам пора начать поход на Аквесту.

Услышав это, Ренквист напрягся.

— Теперь, когда Гонта взяли в плен, захватить Аквесту станет еще труднее. Мне нужно время, чтобы собрать необходимые сведения, и я жду подкрепления и припасов из Делгоса. Атаковать столицу — это вам не захватить Вернес или Ратибор. Имперцы будут защищать свою императрицу до последней капли крови. Нет. Мы должны оставаться здесь, пока не будем готовы.

— Ждите, если надо, но не здесь, — твердо ответила она.

— А если я откажусь? — Он прищурился.

Ариста отложила в сторону листы пергамента, которые держала в руках, но ничего не сказала.

— Мое войско освободило этот город, — жестко сказал Ренквист. — Вы находитесь у власти только потому, что я это позволяю. Вы не имеете права мне приказывать. Здесь вы не принцесса, а я не ваш крепостной. Я в ответе только перед своими солдатами, а не перед вашим городом и уж точно не перед вами.

Ариста медленно встала.

— Я глава этого города, — сказала она. В ее голосе послышались властные нотки. — Меня избрал народ. Более того, я наместник и исполняю обязанности главы всего Ренидда. Так пожелал народ. Вы и ваше войско находитесь здесь с моего позволения.

— Вы принцесса из Меленгара! Я хотя бы родился в Ренидде.

— Неважно, как вы относитесь ко мне лично, но вы должны уважать мою власть и делать так, как я говорю.

— А если не стану? — холодно спросил он.

Поведение Ренквиста не удивило Аристу. Она знала, что он служил наемником в армии короля Урита, затем в имперском войске, а потом, после падения Килнара, перебежал к повстанцам-патриотам. После исчезновения Гонта Ренквиста назначили главнокомандующим. На такое высокое положение он и рассчитывать не мог. Теперь, осознав, какой властью обладает, он начал заявлять о своих правах. Ариста надеялась увидеть в нем ту же силу духа, какая была присуща Эмери, но Ренквист не был простолюдином с благородным сердцем. Если не начать действовать сейчас, в городе может случиться военный переворот.

— Этот город только что освободился от одного тирана, и я не позволю другому захватить здесь власть. Если вы откажетесь подчиниться мне, я заменю вас на другого командующего.

— И как вы намерены это сделать?

Ариста едва заметно улыбнулась.

— Сами подумайте… Уверена, вы догадаетесь.

Ренквист не отрываясь смотрел на нее. Глаза его округлились, на лице читался страх.

— Да-да, — сказала она. — Все, что вы обо мне слышали, — чистая правда. Теперь выведите войско из города, пока я не захотела вам это доказать. Даю вам день. Разведчики нашли подходящую долину на севере. Предлагаю разбить лагерь там, где река пересекается с дорогой. Это достаточно далеко, чтобы предотвратить дальнейшие неприятности. Двигаясь в северном направлении, ваши люди почувствуют, что приближаются к Аквесте. Это поможет поддержать боевой дух.

— Не надо указывать, как мне командовать своим войском, — огрызнулся он, хотя уже не столь громко и уверенно, как раньше.

— Прошу прошения, — сказала она, склонив голову. — Это всего лишь предложение. Однако вывести войско из города — это приказ. Доброй ночи, сударь.

Ренквист колебался, тяжело дыша и сжав кулаки.

— Я сказала вам, доброй ночи.

Выругавшись себе под нос, он вышел и захлопнул за собой дверь.

Ариста в изнеможении упала на стул.

«Как же все сложно!»

Теперь все от нее чего-то хотели: продовольствия, убежища, заверений, что все будет хорошо. Горожане смотрели на нее с надеждой, ее постоянно окружали люди и чужие беды, но она чувствовала себя страшно одинокой.

Ариста положила голову на стол и закрыла глаза.

«Подремлю несколько минут, — решила она. — Потом встану и буду разбираться с нехваткой зерна и просмотрю жалобы на жестокое обращение с заключенными».

С тех пор, как она стала градоначальницей, сотни вопросов требовали ее внимания, как, например, кто имеет право собирать урожай с полей, принадлежавших павшим в сражении. Еды не хватало, приближались холода, и Ариста понимала, что все эти вопросы требуют быстрого решения. Но дневные заботы хотя бы отвлекали ее от мыслей о собственных потерях. Как и многих в городе, Аристу мучили воспоминания. В битве за Ратибор она не была ранена — боль причиняла память, лицо, являвшееся ей по ночам, и тогда сердце болело так, словно его пронзили мечом. Казалось, эта рана никогда не заживет и всю жизнь будет кровоточить.

Когда она наконец заснула, ее сны наводнили мысли об Эмери, от которых она ограждала себя наяву. Как обычно, он сидел на краю ее кровати, озаренный лунным светом. Когда он, улыбаясь, наклонился к ней, она затаила дыхание в предвкушении поцелуя. Но он вдруг застыл, и в уголке его рта показалась капля крови. В груди его торчала арбалетная стрела. Ариста хотела закричать, но не могла издать ни звука. Сон всегда был одинаковый, но на этот раз Эмери заговорил. «Времени не осталось, — сказал он. Его лицо было очень серьезным и сосредоточенным. — Теперь все зависит от вас».

Она хотела спросить, о чем он говорит, как вдруг…

— Ваше высочество!

Она почувствовала мягкое прикосновение руки к своему плечу.

Открыв глаза, Ариста увидела Оррина Флэтли, городского писаря, который когда-то записывал удары плетью при наказании непокорных на Центральной площади. Флэтли добровольно пожелал исполнять обязанности ее секретаря. Его педантичность и отсутствие каких бы то ни было эмоций поначалу настораживали Аристу, но со временем она поняла, что в четком выполнении своей работы нет ничего плохого. Ее решение оказалось мудрым — писарь проявил себя как верный и прилежный помощник. И все же сейчас ей было немного не по себе от того, что, проснувшись, она первым делом увидела его лишенное всякого выражения лицо.

— В чем дело? — спросила она, вытирая глаза, поскольку уже привыкла просыпаться в слезах.

— К вам пришли. Я объяснил, что вы заняты, но он настаивает. Его очень… — Оррин поежился, — сложно не пустить.

— Кто это?

— Он отказался представиться, но сказал, вы его знаете. Утверждает, что у него очень срочное дело. Он настаивает на том, чтобы немедленно говорить с вами.

— Хорошо. — Ариста сонно кивнула. — Дайте мне минутку, а потом впустите его.

Оррин вышел. Она разгладила складки на платье, чтобы привести себя в более-менее приличный вид. Она так давно жила жизнью простолюдинки, что, похоже, совсем опустилась. Взглянув в зеркало, она спросила себя, куда подевалась принцесса Меленгара и вернется ли она когда-нибудь.

Пока она рассматривала свое отражение, дверь открылась.

— Чем могу помочь?..

В дверях стоял Эсрахаддон, одетый в свою вечную мантию, цвет которой Ариста никак не могла определить. Его руки, как обычно, были скрыты под ее сияющими складками. Борода выросла, волосы тронула седина, отчего он выглядел старше, чем Ариста его помнила. Последний раз она видела волшебника тем утром на берегу реки Нидвальден.

— Что ты здесь делаешь? — ледяным тоном спросила принцесса.

— Я тоже рад вас видеть, ваше высочество.

Впустив волшебника, Оррин оставил двери открытыми. Эсрахаддон бросил на них взгляд, и они захлопнулись.

— Вижу, ты теперь неплохо справляешься без рук, — сказала Ариста.

— Пришлось приспособиться, — ответил он, усаживаясь напротив нее.

— Я не приглашала тебя садиться.

— А я тебя не спрашивал.

Стул Аристы ударился о ее ноги, и она упала на него.

— Как ты это делаешь без рук и не издавая ни звука? — спросила она. Любопытство взяло верх над негодованием.

— Занятия окончены, разве ты не помнишь, как сама заявила это во время нашей последней встречи?

Лицо Аристы вновь окаменело.

— Помню. Я также помню, что ясно дала тебе понять, что никогда больше не желаю тебя видеть.

— Да-да, все это замечательно, но мне нужна твоя помощь, чтобы разыскать наследника.

— Что, ты опять его потерял?

Эсрахаддон пропустил ее слова мимо ушей.

— Чтобы его найти, потребуется простое заклинание.

— Твои игры меня не интересуют! Я занята. Мне нужно управлять городом.

— Мы должны немедленно выполнить заклинание. Это можно сделать прямо здесь и сейчас. Я догадываюсь, где он, но времени мало, и я не могу себе позволить пойти в ложном направлении. Так что расчисти стол, и приступим.

— Я не собираюсь делать ничего подобного.

— Ариста, ты знаешь, что я не могу сделать это один. Мне нужна твоя помощь.

Принцесса сердито посмотрела на него.

— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем ты подстроил убийство моего отца. Не приказать ли мне казнить тебя?

— Ты не понимаешь, сколь это важно! На карту поставлены тысячи жизней! Это куда важнее, чем твоя потеря. Важнее, чем потеря сотен королей и тысяч отцов! Ты не единственная, кто пережил страдания. Думаешь, мне нравилось гнить в темнице тысячу лет? Да, я использовал тебя и твоего отца, чтобы бежать. Я сделал это по необходимости — ведь то, что я защищаю, во сто крат важнее жизни одного человека. Ты ведешь себя глупо. У нас мало времени!

— Как же я рада, что могу отказать тебе в помощи, — усмехнулась она. — Я не могу вернуть отца и знаю, что никогда бы не смогла убить тебя, а снова запереть тебя в тюрьме ты не позволишь. Какой величайший дар судьбы — отплатить тебе за то, чего ты меня лишил!

Эсрахаддон вздохнул и покачал головой.

— На самом деле не так уж ты меня и ненавидишь, Ариста. Тебя снедает чувство вины. Ты знаешь, что имела такое же отношение к смерти отца, какое имел я. Но винить надо церковь. Это они подстроили мой побег в расчете, что я приведу их к наследнику. Они заманили тебя в Гутарию, зная, что я непременно этим воспользуюсь.

— Убирайся! — Ариста вскочила на ноги. Лицо ее покраснело от гнева. — Оррин! Стража!

Писарь попытался открыть дверь, и на мгновение ему это даже удалось, но брошенный Эсрахаддоном взгляд снова захлопнул ее.

— Ваше высочество, я приведу помощь, — сказал из-за двери Оррин.

— Ариста, ты не должна винить себя.

— Убирайся! — закричала она. По взмаху ее руки дверь в кабинет раскрылась, едва не слетев с петель.

Эсрахаддон встал и зашагал к двери.

— Пойми наконец — ни ты, ни я не убивали твоего отца!

Ариста захлопнула за ним дверь и села на пол, прислонившись к ней спиной. Ей хотелось кричать: «Я ни в чем не виновата!» — хотя она знала, что это ложь. Все годы, прошедшие со смерти ее отца, она пряталась от правды, но больше не могла этого делать. Трудно было признаться самой себе, что Эсрахаддон прав.



Эсрахаддон вышел на темную Центральную площадь Ратибора, оглянулся и вздохнул. Он искренне любил Аристу и очень сожалел, что не может раскрыть ей все тайны. Слишком велик был риск. Хотя он давно освободился из тюрьмы Гутария, он боялся, что церковь по-прежнему подслушивает его разговоры, — не каждое слово, как тогда, когда он сидел взаперти, но Мавиндулё обладал способностью слышать через большое расстояние, и Эсрахаддон не исключал возможности быть подслушанным. Одна оплошность, одно упоминание имени, и он мог разрушить все.

Время было на исходе, но теперь он хотя бы не сомневался, что Ариста стала сензаром. Он заронил семя, и оно упало в благодатную почву. Он заподозрил это накануне битвы за Ратибор, когда Адриан сказал, что дождь не должен прекращаться. Он догадывался, что Ариста наложила заклинание, сыгравшее главную роль в победе патриотов. С тех пор до него доходило немало слухов о противоестественных способностях новой градоначальницы. Но когда она простым взмахом руки разрушила его заклинание, запирающее двери, он окончательно убедился в том, что Ариста наконец овладела Искусством.

Кроме него и Аркадиуса, среди людей не осталось волшебников, а они вдвоем были лишь жалкими последователями истинных магов. Старых ремесленников вроде Аркадиуса сензары называли факуинами. Это эльфийское слово обозначаю самых неумелых фокусников, обладавших знанием без таланта. Факуины не могли преодолеть пропасть, отделявшую материальную алхимию от подлинной силы Искусства.

Себя Эсрахаддон оценивал не лучше. Без рук он был калекой не только физически, но и в области магии. Однако теперь, когда в мир чародейства вошла Ариста, у человечества вновь появился истинный мастер Искусства. Она была еще совсем новичком, словно дитя, но со временем ее талант окрепнет, и однажды она станет сильнее любого короля, императора, воина или священника.

Он понимал, что она могла бы получить власть над всем человечеством, и это пугало его. В Старой империи существовала защита. За теми, кто занимался Искусством, наблюдал Совет сензаров, следивший, чтобы Искусство применялось правильно. Никого из них уже не осталось. Другие волшебники, его собратья, даже маги более низкого уровня давно сошли в могилу. Теперь, когда он стал калекой, церковь полагала, что ей удалось истребить сензарскую угрозу. Однако вернулся истинный мастер Искусства, и Эсрахаддон был уверен, что все они недооценивают опасность, которую представляет собой эта принцесса.

Она была нужна ему, и, хотя сама об этом еще не знала, он был нужен ей. Он мог объяснить, откуда происходит Искусство и как они начали использовать его. Сензары были хранителями, стражами и защитниками. Они хранили тайны, которые защитят человечество, когда кончится Ули Вермар.

Узнав правду много лет назад, Эсрахаддон почувствовал облегчение — хвала высшим силам, он не доживет до судного дня, ведь впереди еще много столетий. В том, что заточение в тюрьме Гутария продлило его жизнь до этого срока, была некая ирония. До того, что когда-то казалось далеким будущим, оставалось всего несколько месяцев. Он горько усмехнулся и направился на середину площади, намереваясь посидеть и подумать.

Его план был очень слаб и незатейлив, но все кусочки хитроумной головоломки уже легли на свои места. Аристе нужно время, чтобы справиться со своими чувствами, и тогда она одумается. Адриан знал, что он хранитель наследника, и доказал, что достоин своего наследия. И разумеется, сам наследник. Неожиданный выбор, конечно, но, как ни странно, очень логичный.

«Да, все будет хорошо, — заключил Эсрахаддон. — В конце концов все всегда получается, как должно. По крайней мере, так говорил Йолрик».

Йолрик был мудрейшим из них и страстно верил в то, что мир способен сам исправлять свои ошибки. Когда пала Старая империя, Эсрахаддон больше всего боялся, что Йолрик займет сторону Венлина. То, что потомок императора все еще жив, доказывало, что наставник Эсрахаддона не стал помогать патриарху разыскивать скрывавшегося сына императора. Эсрахаддон улыбнулся. Он скучал по старому Йолрику. Наставник давно уже умер. Он был древним даже тогда, когда сам Эсрахаддон еще был мальчишкой.

Эсрахаддон вытянул ноги и попытался очистить разум. Ему нужно было отдохнуть, но на протяжении столетий ему это не удавалось. Покоем наслаждаются люди с чистой совестью, а у него на руках было слишком много крови невинных. Слишком многие расстались с жизнью, и теперь он не мог позволить себе потерпеть неудачу.

Воспоминания о Йолрике открыли врата в прошлое, и он увидел лица давно почивших людей: матери и отца, друзей, женщины, на которой он когда-то хотел жениться. Жизнь до падения империи казалась ему всего лишь сном, но, возможно, сном было как раз теперешнее его состояние — кошмаром, из которого он не мог вырваться. Может, однажды он проснется и обнаружит, что вернулся во дворец к Неврику, Джеришу и своей возлюбленной Элинье.

«Выжила ли она после уничтожения города?»

Ему хотелось в это верить, сколь бы невероятным ни казалось это предположение. Ему нравилось думать, что она избежала гибели, но даже эта мысль приносила слабое утешение.

«Что, если она поверила тому, что потом говорили обо мне? Решила, что я бросил, предал ее, и вышла замуж за другого? А может, Элинья дожила до глубокой старости и умерла, снедаемая ненавистью ко мне?»

Надо перестать об этом думать. Он сказал Аристе правду: жертвы, которые они приносили, были ничтожны в сравнении с их целью. Ему нужно поспать. Эсрахаддон встал и зашагал в сторону постоялого двора. Луну затянула туча, погасив ее слабый свет, и вдруг Эсрахаддон ощутил острую боль в спине. Вскрикнув, он упал на колени, изогнулся всем телом и почувствовал, как мантия липнет к мокрой коже на пояснице.

«У меня идет кровь».

— Вендерия, — прошептал он, и мантия тут же засветилась, озарив площадь.

В сияющем круге он заметил человека в темном плаще. Поначалу он принял его за Ройса — та же небрежная походка… Но человек был выше и шире в плечах.

Эсрахаддон пробормотал заклятие, и четыре столба, поддерживающих крыльцо, разлетелись на мелкие щепки. Тяжелая крыша рухнула, казалось, прямо на голову незнакомцу, но он как ни в чем не бывало вышел из-под нее, и только плащ его слегка колыхнулся.

Лицо Эсрахаддона покрылось потом, по спине разливалась жгучая боль. Он попытался встать, чтобы дать отпор напавшему на него человеку, который спокойно приближался к нему. Волшебник сосредоточился. Когда он произнес следующее заклинание, грязь на площади взметнулась, подхваченная вихрем, атакуя незнакомца. Вихрь поглотил его и зашелся пламенем. Эсрахаддон чувствовал исходящий от него жар. К небу взметнулся столб огня, вновь озаряя площадь страшным сиянием. Человек, окутанный синими языками пламени, остановился, но когда огонь угас, он, по-прежнему невредимый, продолжил идти в сторону Эсрахаддона.

Подойдя вплотную к волшебнику, незнакомец с любопытством посмотрел на него — так ребенок смотрит на диковинного жука перед тем, как его раздавить, и молча показал серебряный медальон, висевший на цепочке у него на шее.

— Узнаешь? — спросил незнакомец. — Говорят, его сделал ты. Боюсь, наследнику он больше не понадобится.

Эсрахаддон резко вздохнул.

— Будь у тебя руки, ты бы мог сорвать его у меня с шеи. Вот тогда бы мне, наверное, не поздоровилось, правда?

От грохота рухнувшей крыши и яркого сияния проснулись жители ближайших домов. В окнах вспыхнули свечи, распахнулись двери.

— Регенты просят передать, что твои услуги им больше не требуются.

Человек в темном плаще холодно улыбнулся. Не сказав больше ни слова, он исчез в лабиринте темных улиц.

Эсрахаддон ничего не мог понять. Стрела, вонзившаяся ему в спину, не казалась смертельной. Он легко дышал, значит, она не попала в легкое и уж тем более в сердце. Кровь шла не очень сильно. Он чувствовал резкую, обжигающую боль в спине, но ноги у него не отнялись, и он был уверен, что может встать и пойти.

«Почему он оставил меня в живых? Зачем… Яд!»

Волшебник сосредоточился и пробормотал песнопение. Ничего не получилось. Он попытался сплести более сильное заклинание. Не помогло. Теперь он чувствовал, как яд от спины разливается по всему телу. Без рук ему с этим не справиться. Кем бы ни был человек в темном плаще, он хорошо знал, что делает.

Эсрахаддон оглянулся в сторону ратуши. Он не должен умереть! Только не сейчас!



Ариста все еще сидела на полу, прислонившись к двери кабинета, когда ее внимание привлекли шум и крики, доносившиеся с улицы. Она не сразу поняла, что происходит, но слова «он умирает» заставили ее вскочить на ноги.

На крыльце собралась небольшая толпа. Посередине Центральной площади горел зловещий тусклый свет, словно туда упала луна. Подойдя ближе, Ариста увидела волшебника. Свет исходил от его мантии и то угасал, то становился ярче, снова разгораясь в такт его медленному, прерывистому дыханию. В бледном сиянии она заметила лужу крови. Эсрахаддон лежал на спине, рядом с ним валялась стрела. Белое как мел лицо излучало призрачное сияние, отчего губы казались темно-синими. Из-под откинутых рукавов виднелись обрубки рук.

— Что здесь произошло? — требовательно спросила Ариста.

— Мы не знаем, ваше высочество, — ответил голос из толпы. — Он звал вас.

— Приведите доктора Геранда, — велела она и встала на колени возле Эсрахаддона, осторожно опустив рукава мантии.

— Слишком поздно, — прошептал волшебник, пристально глядя ей в глаза. — Мне уже не помочь… яд… Ариста, послушай… нет времени. — Он говорил быстро, прерываясь на то, чтобы сделать вдох. На его лице решимость боролась с отчаянием. Он выглядел, как утопающий, который ищет, за что бы ухватиться. — Ты должна взвалить на себя мою ношу… Найди… — Волшебник запнулся, бросив взгляд на собравшуюся толпу. Жестом он велел принцессе наклониться. Когда она поднесла ухо к его губам, он продолжал: — Найди наследника… возьми наследника с собой… без наследника все пропало. — Эсрахаддон закашлялся. Дышать ему становилось все труднее. — Найти Рог Гилиндоры… для этого нужен наследник… похоронен вместе с Новроном в Персепликвисе… — Он сделал еще один вдох. — Поторопись… к Празднику Зимы закончится Ули Вермар… — Еще вдох. — Они придут… без рога все погибнут. — Еще вдох. — Только ты теперь знаешь… только ты сможешь спасти… Патриарх… такой же…

Дыхание остановилось. Последнюю фразу он так и не произнес. Пульсирующее сияние мантии померкло, и площадь погрузилась во мрак.



Ариста наблюдала за тем, как от локона светлых волос исходит неприятный белесый дымок. В неподвижном воздухе ее кабинета не было ни легкого дуновения ветерка, ни сквозняка, но дым, без сомнения, плыл на север, где исчезал, разбиваясь о каменную стену.

Магия поиска требовала сожжения какой-либо частицы человеческого тела. Обычно для этой цели более всего годились волосы, но можно было использовать и кусочек ногтя или кожи. На следующий день после похорон Эсрахаддона Ариста велела доставить ей все, что принадлежало пропавшему вождю патриотов. Паркер прислал пару старых грязных сапог Дегана Гонта, поношенную рубашку и шерстяной плащ. Сапоги оказались бесполезными, но на рубашке и плаще Ариста обнаружила настоящий клад — около дюжины светлых волос и сотни частичек кожи, которые она аккуратно собрала и сложила в бархатный мешочек, убеждая себя, что делает это исключительно для того, чтобы проверить, получится ли у нее заклинание. Поначалу она и в самом деле не намеревалась что-либо предпринимать, но теперь, увидев результат своего опыта, терзалась сомнением, что делать дальше.

Для Эсрахаддона наследник был смыслом жизни. После побега из Гутарии волшебник занимался исключительно поисками потомка императора и даже вынудил Аристу помочь ему наложить в Авемпарте заклинание, чтобы отыскать наследника и хранителя. В хранителе она сразу узнала Адриана, однако наследника никогда раньше не видела. Светловолосый мужчина средних лет так и оставался незнакомцем вплоть до битвы за Ратибор, после которой Адриан рассказал ей, что это Деган Гонт, глава патриотов. Она не сомневалась, что в исчезновении Гонта виновна Новая империя, а цвет дыма и направление его движения подтвердили, что он жив и находится где-то на севере в нескольких днях пути. Ариста снова посмотрела на стену, возле которой исчез дым.

— Это безумие, — вслух сказала она, обращаясь к пустой комнате.

«Я не могу искать наследника. Его захватили имперцы. Они убьют меня, как только обнаружат. К тому же мое присутствие необходимо здесь. Какое мне дело до помешательства Эсрахаддона?»

Если бы Ариста захотела, она могла бы стать правящей королевой Ренидда, и жители только приветствовали бы ее воцарение. Она могла бы править королевством больше Меленгара и быть богатой и любимой народом. После смерти ее имя еще долго воспевалось бы в легендах и песнях, ее лицо было бы увековечено в книгах и статуях.

Она посмотрела на аккуратно сложенную на краю стола мантию. Ее принесли сюда после похорон Эсрахаддона. Мантия была единственным, чем волшебник владел при жизни, которую полностью посвятил поиску наследника, и по прошествии девятисот лет погиб, так и не достигнув цели. И все же Аристу не оставляли сомнения: чем Эсрахаддон занимался на самом деле? Не мог же он всю жизнь отдать только фанатичной преданности потомку мальчика, жившего тысячу лет назад. Было что-то еще.

«Они придут».

Что это значит? Кто придет?

«Без рога все погибнут».

Все? Кто все? Он ведь не имел в виду весь мир? Может, это был просто предсмертный бред? Ведь люди, умирая, нередко не осознают, что говорят.

Она вспомнила его глаза, ясные, сосредоточенные, не подернутые пеленой скорой смерти, вспомнила, как стойко он держался… совсем как… Эмери.

«Времени не осталось. Все зависит от вас».

«Только ты теперь знаешь… только ты можешь спасти…» Стоя на коленях возле умирающего Эсрахаддона, она почти не слушала его слов. Но теперь они не выходили из головы, стоило ей осознать, что на пороге смерти волшебник пытался передать ей тайны, которые хранил тысячу лет. Эти тайны были сродни бесценным драгоценным камням, которые, однако, без его знания превращались в тусклые стекляшки. Не понимая до конца смысла сказанных им слов, она знала, что нужно сделать. Она должна идти. Узнав, где держат Гонта, она разыщет Адриана, и пусть он этим занимается. В конце концов, это он хранитель, Гонт — его забота, а не ее.

Ариста положила в мешок единственную вещь, которой дорожила, — гребень с жемчужной рукояткой из Тур Дель Фура, быстро написала письмо о том, что уходит с поста главы города и наместницы, и оставила его на столе. Подойдя к двери, она остановилась и оглянулась. Почему-то ей пришла в голову мысль взять с собой мантию Эсрахаддона — это казалось ей правильным… почти необходимым. Ариста вернулась и взяла мантию старого волшебника, которая бесформенной тряпкой повисла в ее руках, серая и тусклая. Мантию никто не чистил, но на ней не было ни следа крови и, более того, не было отверстия от прошедшей сквозь нее стрелы. Это было непостижимо. Даже после смерти старый волшебник оставался загадкой. Ариста накинула мантию поверх платья. К ее удивлению, она идеально подошла ей — хотя Эсрахаддон был чуть ли не на голову выше. Не задерживаясь более ни минуты, Ариста вышла на темную площадь.

Воздух был по-осеннему холодным. Ариста поплотнее закуталась в мантию и накинула капюшон. Никогда прежде она не видела ничего похожего на эту ткань — мягкую, легкую, но невероятно теплую и уютную. От нее приятно пахло салифаном.

Поначалу Ариста хотела взять из конюшни лошадь. Никто не отказал бы ей в этом, но путь был не слишком далек, и ей хотелось пройти его пешком. Эсрахаддон дал понять, что время не терпит, но бросаться с головой в неизвестность казалось неразумным. В дороге у нее будет время подумать обо всем таинственном и загадочном, что он оставил ей в наследство. Она была уверена, что сам Эсрахаддон выбрал бы именно такой способ передвижения.

Ариста наполнила бурдюк водой из колодца на площади и взяла немного еды. Фермеры, не желавшие кормить расквартированное в городе войско, для нее всегда оставляли на ступеньках ратуши небольшие дары. Большую часть она раздавала бедным, после чего число даров только росло. Она взяла с собой головку сыра, два хлеба и несколько яблок, луковиц и реп. Не королевский пир, конечно, но достаточно, чтобы утолить голод.

Перекинув полный бурдюк с водой через плечо, она поправила сумку и решительно зашагала к северным воротам. В ночной тишине гулко отдавался звук ее шагов, повсюду чудились зловещие шорохи. Всего несколько недель назад она тайно от всех уехала из Медфорда, что само по себе было полным безрассудством, хотя тогда ее сопровождали Ройс и Адриан. Теперь же она уходила в темноту и неизвестность совсем одна и скоро должна была оказаться в землях, принадлежавших Новой империи. Ариста утешала себя тем, что, путешествуя в одиночестве, привлечет к себе меньше внимания.

— Ваше высочество! — удивленно воскликнул стражник у северных ворот.

Она мило ему улыбнулась.

— Пожалуйста, открой мне ворота!

— Конечно, ваша милость, но зачем? Куда вы идете?

— Немного погулять, — ответила она.

Глаза стражника округлились.

— Погулять? То есть… — Он заглянул ей за спину. — Вы одна?

Она кивнула.

— Уверяю тебя, со мной ничего не случится.

Поколебавшись минуту, стражник отступил, сдвинул засов и отворил одну створку огромных дубовых ворот.

— Будьте осторожны, ваше высочество. Тут ходит какой-то подозрительный чужак.

— Чужак?

— После заката, уже ближе к ночи, к воротам подошел человек в маске и капюшоне и просил впустить его. Я чувствовал, что он замышляет недоброе, поэтому велел ему уходить. Но вдруг он еще там, ждет, когда я на рассвете открою ворота. Прошу вас, ваше высочество, будьте осторожны.

— Спасибо, но я уверена, со мной все будет в порядке, — сказала она, проскользнув мимо него. Ворота закрылись за ней, проскрипел засов.

Ариста быстро пошла по дороге, едва справляясь с охватившим ее волнением. И все же она была уверена, что поступила правильно, покинув Ратибор не прощаясь. Совет непременно настоял бы, чтобы она назначила преемника и давала ему наставления, а это могло бы затянуться надолго. Дело не было настолько срочным, чтобы мчаться на лошади, но она чувствовала, что долгая задержка будет ошибкой. К тому же, оповести она о своем уходе заранее, весть об этом тотчас разнеслась бы по всему городу и, не исключено, достигла бы ушей имперских шпионов, которые подготовили бы засаду на дороге.

Сейчас, одна на темной дороге, она чувствовала себя даже в большей безопасности, нежели в своем кабинете в ратуше, поскольку была уверена, что ни одна живая душа не знает, где она и куда направляется. Эта мысль успокаивала ее не меньше, чем мантия старого волшебника. После смерти Эсрахаддона она постоянно думала о том, что тоже может стать мишенью для убийцы, которого так и не нашли. Единственной найденной уликой был необычно маленький арбалет, обнаруженный в бочке с дождевой водой на Восточной площади. Она была уверена, что убийца был агентом Новой империи, посланным, чтобы устранить возникшую угрозу. Она была ученицей Эсрахаддона, она помогла помешать церкви захватить Меленгар и возглавила восстание в Ратиборе. Конечно же, те, кто стоял у власти, желали ее смерти.

Вдалеке она заметила отблески костра.

«Кто мог остановиться здесь на ночлег? Человек, которого отказались впустить? Может, это убийца?»

Не отводя глаз от далекого огонька, она осторожно прошла мимо. Вскоре она миновала холм, который закрыл от нее свет костра. Через час-другой волнение улеглось, и Ариста начала зевать, почувствовав страшную усталость. До рассвета оставалось несколько часов. Она вытащила из сумки одеяло и нашла подходящее место, чтобы прилечь.

«Так ли Эсрахаддон проводил каждую ночь?»

Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Раньше Хилфред всегда был ее вездесущей тенью, но телохранитель исчез более двух лет назад, получив ожоги на службе. Больше всего ей не хватало Ройса и Адриана, ловкого вора и бывшего наемника. Для них она была всего лишь богатой клиенткой, предоставлявшей выгодные заказы, но они в последнее время стали для нее по меньшей мере самыми близкими друзьями. Она представила, как Ройс исчезает за деревьями, чтобы осмотреть и проверить место, как он делал каждый раз, когда они останавливались на ночлег в лесу. Еще сильнее ей хотелось, чтобы рядом с ней был Адриан. Она представила себе его ироничную кривую усмешку, вспомнила, как он готовит этот свой ужасный суп. С ним она всегда чувствовала себя в безопасности. Она вспомнила, как он обнимал ее на холме Эмбертон Ли, а потом возле оружейного склада после битвы за Ратибор. Он держал ее в объятиях, насквозь мокрую от дождя, с ног до головы покрытую грязью и кровью Эмери… Эти минуты были едва ли не самыми ужасными в ее жизни, но никогда она не чувствовала себя так хорошо, как в его объятиях.

— Как жаль, что вас нет со мной, — прошептала она.

Лежа на спине, она смотрела на звезды, рассыпанные по бескрайнему простору небес, словно пыль. Глядя на них, она чувствовала себя еще более одинокой. Закрыв глаза, она уснула.

Глава 2

ПУСТОЙ ЗАМОК

Ветер раскачивал над головой Адриана деревянную вывеску с изображением колючего стебелька, увенчанного чахлым цветком. Вывеска была старая и настолько облупившаяся, что распознать в цветке розу можно было, только обладая изрядным воображением. Трактир под вывеской выглядел не менее бедно и убого, чем прочие дома на Кривой улице, узкой, извилистой и безлюдной, словно застывшей в сонной неподвижности, которую нарушали лишь гонимые ветром осенние листья да качавшаяся вывеска.

Больше всего Адриана удивило отсутствие народа. Обычно в это время года в Нижнем квартале Медфорда кипела жизнь: крикливые торговцы предлагали яблоки, сидр, тыквы и древесину, из труб вился ароматный дымок, а по крышам плясала зола, вычищенная из каминов, и дети радостно наблюдали, как она летит по воздуху. Однако сейчас двери нескольких лавок были наглухо забиты, и, к разочарованию Адриана, даже трактир «Роза и шип» стоял погруженный в сонную тишину.

Вздохнув, Адриан привязал лошадь. Он ничего не ел с раннего утра и очень рассчитывал на горячий обед в теплом зале трактира. Ясно было, что тяготы войны затронут и Медфорд, но ему и в голову не могло прийти, что «Роза и шип»…

— Адриан!

Он узнал голос прекрасной калианки Гвен, которая в своем небесно-голубом платье больше походила на жену ремесленника, нежели на хозяйку публичного дома. Она сбежала по ступеням Медфордского дома, одного из немногих открытых в эту пору заведений. Проститутки всегда появлялись первыми и уходили последними. Адриан обнял ее и закружил в воздухе. Гвен была маленькая и легкая.

— Мы очень беспокоились, — сказала она, когда Адриан поставил ее на землю. — Почему тебя так долго не было?

— Почему ты вообще вернулся? — спросил появившийся на крыльце Ройс.

Стройный, гибкий вор стоял босиком, в одних только черных штанах и свободной, неподпоясанной рубахе.

— Ариста отправила меня убедиться, что ты благополучно добрался и уговорил Алрика отправить войско на юг.

— Долго же ты ехал! Я здесь уже несколько недель.

Адриан пожал плечами.

— Войска Алрика осадили Колнору, как только я туда приехал. Нужно было время, чтобы выбраться из города.

— И как же ты…

— Ройс, может, сначала позволим Адриану сесть и пообедать? — перебила его Гвен. — Он наверняка даже не завтракал! Дай-ка схожу возьму шаль и попрошу Диксона разжечь огонь в печи.

— Давно трактир закрыт? — спросил Адриан, когда Гвен ушла.

Ройс удивленно поднял брови и покачал головой.

— Да он открыт! Просто посетителей мало, поэтому она открывает не раньше полудня.

— Медфорд похож на город призраков.

— Многие уехали, испугавшись вторжения имперцев, — пояснил Ройс. — Большую часть оставшихся призвали в армию, когда она уходила на юг.

Вышла Гвен, закутанная в шаль, и повела их через улицу к «Розе и шипу». Неподалеку от трактира Адриан заметил какое-то шевеление. Среди мусорных куч спали, съежившись, какие-то нищие. В отличие от Ройса, который внешне ничем не отличался от обычного человека, эти существа, одетые в лохмотья, обладали явными чертами, характерными для эльфов: заостренными ушами, широкими скулами и миндалевидными глазами.

— Армии они оказались не нужны, — сказал Ройс, проследив за взглядом Адриана. — Они никому не нужны.

В зале трактира Диксон, подносчик и управляющий, снимал стулья со столов. Высокий коренастый мужчина потерял правую руку несколько лет назад в битве за Медфорд.

— Адриан! — громко воскликнул он. Адриан инстинктивно подал Диксону левую руку для пожатия. — Ну как ты, парень? Задал им там жару в Ратиборе, а? Где ж ты был все это время?

— Остался, чтобы подмести площадь, — ответил Адриан, улыбнувшись и подмигнув.

— Денни уже здесь? — спросила Гвен, роясь в ящике за барной стойкой.

— He-а, пока только я. Да ну его! Обедать будете? Могу приготовить, если угодно.

— Да, — сказала Гвен. — И приготовь побольше.

Диксон вздохнул.

— Будешь и дальше их кормить, они никогда не уйдут!

Она пропустила замечание мимо ушей.

— Гарри прошлой ночью доставил эль?

— Ага.

— Три бочки?

Пока Гвен говорила с Диксоном, Ройс нежно обнял ее за талию. Адриан не верил своим глазам. Всем было известно, что Ройс давно влюблен в Гвен, но прежде на людях он никогда не позволял себе хотя бы взять ее за руку. Наблюдая за ним сейчас, Адриан заметил, что его друг даже выглядит иначе. Он не сразу понял, в чем дело: Ройс улыбался.

Когда Гвен ушла вслед за Диксоном в кладовую обсудить учет товара, Ройс и Адриан продолжили снимать стулья со столов. За много лет Адриан, наверное, успел посидеть на каждом из них и выпить из каждой деревянной чашки и каждой оловянной кружки, висевшей за стойкой. Более десяти лет «Роза и шип» была его единственным домом, и было странно приходить сюда просто в гости.

— Ну что, ты решил, чем теперь будешь заниматься? — спросил Ройс.

— Собираюсь найти наследника.

Ройс замер со стулом в руке, так и не успев поставить его на пол.

— Тебе никак по голове дали во время битвы за Ратибор! Наследник мертв, ты забыл?

— Выходит, что нет. Более того, я знаю, кто это.

— Но добрый священник рассказал нам, что наследника убили серетские рыцари сорок лет назад, — возразил Ройс.

— Так и было.

— Я что-то неправильно понял?

— Родились близнецы, — сообщил Адриан. — Одного убили, а второго спасла повитуха.

— И кто этот наследник?

— Деган Гонт.

Ройс округлил глаза и саркастически улыбнулся.

— Глава армии патриотов, помешанный на уничтожении Новой империи, на самом деле наследник, которому судьбой предназначено ею править? Вот это ирония судьбы! Не повезло тебе, имперцы-то первыми до него добрались.

— Да, и оказалось, что Гонту во всех его победах в Ренидде помогал Эсрахаддон.

— Эсрахаддон? Откуда ты знаешь?

— Я встретил его в лагере Гонта как раз перед битвой за Ратибор. Кажется, старик-волшебник собирался силой посадить Гонта на трон.

Они расставили стулья и сели за стол возле окна. Мимо по улице прошла одинокая торговка яблоками, очевидно, катившая тележку в Дворянский квартал.

— Я надеюсь, ты не веришь Эсрахаддону на слово, что Гонт наследник. Нельзя знать наверняка, что он задумал, — сказал Ройс.

— Нет… ну да… Но старик только подтвердил, что наследник жив, а о том, кто это, я узнал от сестры Гонта.

— И как ты собираешься искать Гонта? Кто-нибудь из них сообщил тебе, где он?

— Нет. Я уверен, что Эсрахаддон об этом знает или хотя бы догадывается, но он не стал мне говорить, а после битвы я его не видел. Однако он сказал, что скоро мы с тобой ему понадобимся для дела. Думаю, он хочет, чтобы мы помогли спасти Гонта. А к тебе он случайно не заходил?

Ройс покачал головой.

— Рад сообщить, что я его не видел. Ты за этим приехал в город?

— Нет. Он найдет меня, где бы я ни был. Нашел же он нас в Колноре, когда хотел, чтобы мы явились в Дальгрен. Сейчас я собираюсь отправиться в монастырь повидать Майрона. Если кто и знает досконально историю наследника, то это он. Еще я должен был передать Алрику письмо.