– Не знаю.

– А почему их похоронили в такой позе? Они даже не сгнили и не высохли! Забальзамированы?

– Возможно, была использована какая-то магия.

– Я в магию не верю, – отмахнулась девушка, жадно разглядывая неподвижные фигуры. – Посмотри, один из них, наверно, знатный воин, а второй нет, у него и доспехи попроще, без украшений и наворотов. И рукоять меча совсем простая, ремешком обтянута. А у того – с золотом и драгоценными камнями.

– Это Чернага, княжеский сотник. А его противник – русский светлый воин Боривой.

– Откуда ты знаешь?

– Сорока на хвосте весточку принесла.

Дмитрий подошёл ближе, разглядывая мечи, которыми воины проткнули друг друга. Оба меча – чёрный и льдисто-металлический – свободно пронзили кольчуги противника и вышли из спины того и другого бойца.

Дмитрий протянул руку к застывшему Боривою, лицо которого, в отличие от искажённого лица противника, было спокойным и умиротворённым, хотел потрогать меч, но почувствовал ледяной озноб, отдёрнул руку.

И тотчас же в святилище объявился новый гость, монах в рясе, с мощным фонарём в одной руке и с помповым ружьём в другой. Дмитрий узнал его – это был тот самый монах, что навещал Витюшу Костина в Москве и который, очевидно, сидел в засаде у городища прошлой ночью.

– Стоять! – каркнул он, красноречиво оскалясь. – Назад!

Дмитрий послушно попятился. Ему показалось, что от последних слов монаха меч Боривоя засветился изнутри и погас.

– Ты тоже! – Ствол ружья повернулся в сторону Кати.

– Кто вы такой? – возмутилась девушка. – По какому праву командуете? Что вам здесь надо?

– Назад, я сказал!

– Отойди, – мягко посоветовал Дмитрий, поискав глазами карабин и жалея, что тот недоступен. – Это прямой потомок распинателей.

– Кто?!

– У тебя шибко умный дружок, – скривил губы монах. – Чересчур умный. Такие долго не живут. К стене!

– Да что вам нужно?!

– Ему нужен меч, – сказал Дмитрий.

Оскал монаха стал шире.

– Правильно, господин Храбров. Мне нужен Меч Крестителя. Он ещё послужит нашему Делу. А вот ты зря встрял в эту историю, да и знаешь больше, чем нужно. Придётся оставить тебя здесь. – Монах хихикнул. – Ещё на тысячу лет. И девку твою тоже.

– Вы не посмеете… – дрожащим голосом проговорила Катя, отступая вдоль стены к проёму, из которого вылез гость.

– Стой, где стоишь, а то умрёшь раньше времени. А ты, мастер, стань на колени, руки на затылок.

Дмитрий помедлил, прикидывая свои возможности. Он мог бы в прыжке достать гостя, но вряд ли это позволило бы ему увернуться от пули.

– На колени! Быстро!

Дмитрий опустился на одно колено.

Монах перестал сверлить его яростными белыми глазами, подошёл к застывшим в последнем движении воинам, оглядел их, ощерясь, и вдруг толкнул ближайшего к нему в плечо. Тела воинов со стуком упали на пол святилища и… рассыпались в прах! Зазвенели раскатившиеся по полу мечи.

Дмитрий вздрогнул.

Тихо вскрикнула Катя, сделав ещё один маленький шажок к дыре в стене.

Монах сбросил с головы монашеский клобук, открывая бритый наголо череп, шевельнул носком сапога меч Чернаги, длинный, чёрный, с богатым эфесом, потом осенил себя крестом и одним движением поднял меч над головой. С рукояти меча стекла ему на лоб голубая электрическая змейка. Он вскрикнул, пошатнулся, однако на ногах удержался. Глаза его засияли, как два рубина.

– Он мой! – прорычал монах хрипло. – Он мой! Теперь я – Креститель! Я буду карать и миловать! Я довершу то, что начали предки, да не закончили! Я стану…

Его речь прервал выстрел.

Пуля вжикнула мимо уха монаха, влипла в стену.

Катя успела-таки схватить карабин, играя испуганную до смерти женщину.

Монах оглянулся в недоумении, ощерился, вытянул в сторону девушки меч.

– Отдай!

– Держи его на мушке! – быстро сказал Дмитрий, вскакивая. – Этот новоявленный Навуходоносор запросто может отправить нас на тот свет.

С кончика чёрного меча сорвалась молния, угодила прямо в карабин Кати. Та вскрикнула, отшатнулась, бледнея и роняя оружие, и осела по стене на пол. Закрыла глаза.

– Не-е-ет!.. – вскочил Храбров.

Луч фонаря упёрся в Дмитрия.

– Теперь твоя очередь, мастер. Сможешь ли ты теперь посоревноваться со мной?

Новая молния сорвалась с кончика меча.

Но Дмитрий уже подчинялся трансу боя и начал действовать, не давая противнику времени насладиться победой.

Прыжок в сторону, нырок на землю, перекат…

Молния опалила волосы на виске, но пролетела мимо.

Ещё прыжок.

Рукоять меча Боривоя легла в ладонь. Судорога свела руку, сладкая боль вонзилась в сердце, аж искры из глаз посыпались! И тут же в голову хлынула удивительная холодная ясность, а в мышцы – неукротимая жгучая сила. Это включился меч, доверившись человеку, который взял на себя ответственность за будущее Рода.

– Умри! – выдохнул монах, бросаясь к лежащему Дмитрию, обрушил на него чёрный меч.

Клинки скрестились, высекая длинные шипящие искры.

Дмитрий сделал разножку и подбил противника под колено, заставив его отступить Вскочил разгибом вперёд, отбил ещё один выпад и ударил монаха ногой в грудь.

Он давно не брал в руки холодное оружие, со времени ухода из Школы и тренировок с учителем, но верил, что тело само вспомнит приёмы фехтования и ответит адекватно. А ещё он чувствовал необыкновенную лёгкость в теле, уверенность и силу, стекающую по мечу в руку и дальше – в сердце.

Глаза монаха метнули молнии.

Дмитрий ощутил удар в лоб, зрение на секунду помутилось.

Дьявол! Это не простой монах, это колдун! Так он запросто может подобраться ближе и укокошить, не ведая стыда!

Дмитрий отскочил, автоматически выполняя «мельницу» – приём веерной защиты. Приём сработал. Монах вынужден был отступить. Но тут же снова бросился в бой.

Длился этот бой не больше минуты.

Фонарь, упавший на пол святилища, не погас и помогал бойцам видеть друг друга. Хотя в состоянии боевого транса Дмитрий мог обходиться и вообще без света. Впрочем, как и его могучий противник.

Если бы не умение уходить в пустоту изменённого состояния сознания и не хорошая школа кэндо[11], которую прошёл в своё время путешественник, он не смог бы на равных сражаться с новым хозяином чёрного меча. Монах же рубился умело и яростно, его тоже подпитывала энергия меча, и Дмитрию пришлось какое-то время биться на пределе физических и психических возможностей, отбивая не только выпады меча, но и магические удары противника. Лишь научившись впитывать силу своего меча и предвидеть атаки монаха, он смог наконец остановить беспрестанные атаки противника.

Однажды он чуть не поплатился жизнью, отвлёкшись на застонавшую Катю (жива, душа моя!), и получил удар в бок, еле уйдя от выпада. Меч монаха скользнул по ребру, разрезал кожу и вспорол мышцы. Особой боли в горячке боя Дмитрий не почувствовал, но понял, что с потерей крови потеряет и жизнь, и удвоил скорость движений. Но и монах не собирался уступать, налитый злобой и бычьей силой, понимая, что время играет против него. В любой момент к кургану могли прибежать археологи, и тогда ему пришлось бы или убивать всех, что вряд ли было выполнимо, либо бежать.

Кровь продолжала струиться из раны, и Дмитрий решил использовать тридцать восьмую китайскую стратагему, которая позволяла обмануть противника, заставить его играть по твоим правилам. Он сделал вид, что теряет силы, стал отступать, спотыкаться, уклоняться, неловко атаковать, и монах, воспрянувший духом, усилил натиск.

Удар, удар, звон мечей, снопы искр, гул, свистящее дыхание… силы на исходе… держись, парень, конец близок…

Ещё удар!

Дмитрий неловко отклонился, упал на колено…

Монах взревел, поднимая меч, бросился на него… и споткнулся о протянутую ногу Кати. Качнулся вбок, вытаращив глаза. В то же мгновение Дмитрий взвился вверх, на лету выбил меч из руки противника и обратным движением своего меча отрубил монаху кисть правой руки.

Монах взвыл, кинулся было за упавшим мечом, норовя схватить его левой рукой, но удар ногой в лицо отбросил его к стене. Он упруго вскочил – из раны толчком выплеснулась кровь, – снова закричал… и метнулся к дыре входа, исчез в ней.

– Я найду тебя! – донёсся его удаляющийся голос, и всё стихло.

Дмитрий сел на пол, ощутив волну слабости. Посмотрел на девушку, подтянувшую к груди колени и глядевшую на него огромными тёмными глазами.

– Ты ранен?!

– Пустяки. Спасибо за помощь. Ты вовремя подставила ему ногу.

Катя нашла в себе силы подползти к нему, обняла.

– Он мог нас… убить!

– Мог, – согласился Дмитрий, чувствуя в ушах нарастающий звон. – Но не смог.

– Я не знала, что ты можешь так сражаться…

– Я ещё вязать могу, – улыбнулся Дмитрий через силу, – и первое готовить. Пойдёшь за меня замуж?

– Пойду, – сказала Катя. И поцеловала его. Губы у неё были холодные как лёд, пришлось их отогревать.

Потом она перевязала ему рану собственной кофточкой, и они с трудом поднялись на ноги.

– Что будем делать?

– Будить наших. Только сначала спрячем мечи.

– Зачем?

– Это не простые мечи, в них спит сила. Они не должны попасть в плохие руки.

– Мы же не имеем права…

– Имеем! – твёрдо сказал Дмитрий. – Там в коридоре я видел мешок, принеси его. Но сначала посмотри, где эти… заговорщики.

Катя покачала головой, однако послушалась и вскоре принесла обычный холщовый мешок, в котором лежали какие-то крючья, мотки бечевы, нитяные перчатки и рулон толстой полиэтиленовой плёнки чёрного цвета.

– Там никого нет.

– Сбежали со своим командиром. Тем лучше.

Дмитрий вытряхнул содержимое мешка на пол, удовлетворённо кивнул.

– Они знали, за чем шли, и подготовились.

Он полюбовался своим оставшимся чистым, сверкающим мечом, с неохотой опустил его.

– Дай подержать, – загорелась Катя.

– Не стоит, – покачал он головой. – Это оружие мужчин.

Натянув перчатки, он осторожно завернул мечи по отдельности в плёнку, перевязал бечевой.

– Пошли.

В тоннеле ему стало плохо от слабости, но Катя поддержала его и помогла вылезти из раскопа.

– Что теперь?

– Чёрный меч мы притопим в реке, а второй я заберу с собой.

– Зачем?

– Ты мне веришь?

– Верю.

– Тогда помогай мне и ничего не спрашивай. Обещаю позже всё рассказать, всё, что знаю сам. Только никому ни слова! Это очень важно.

Катя подошла к нему и молча обняла.

В облаках над головой обозначился просвет, на замерших людей глянули яркие звёзды. А в душе Дмитрия проросла вдруг уверенность, что всё только начинается и что его спокойной – в каком-то смысле – жизни путешественника пришёл конец. Мечи, олицетворявшие собой два разных подхода к жизни и к человеку, две разные веры, вышли на волю. Сможет ли он сохранить их?

Свёрток в руке Дмитрия шевельнулся как живой. Тоненький лучик невидимого света протёк от меча Боривоя по руке к голове путешественника. Меч словно успокаивал вновь обретённого друга. Затем волна света прянула от него во все стороны, осветила городище и погасла. Изумлённые молодые люди молча смотрели на меч и молчали. Они не знали, что сказал им русский меч, но в силу врождённого оптимизма ещё верили, что всё могут изменить к лучшему.

В этой жизни.

2002 год

Драйв № 2. Мечи мира

Азъ

В Новгород Олега Северцева привела «социальная необходимость».

Пятнадцатого августа позвонил Виталий Сундаков, учитель и друг Олега, и попросил приехать в Новгород на съезд Общества любителей древности. Общество представляло собой единственную общественную структуру, которую действительно волновало состояние памятников древнего зодчества и культуры Новгородской губернии. Съезд оно решило созвать не ради красного словца или организации красочного телешоу во имя отцов города – того требовали обстоятельства. Обстоятельства же эти были таковы, что пора было бить тревогу, чтобы защитить памятники не покорённой даже татаро-монголами твердыни земли русской.

Новгород уже потерял Рюриково городище, откуда «есть пошла» первая династия русских царей (до неё власть предержали выборные князья): на месте городища образовалась свалка. Превращена была в общежитие церковь Петра и Павла на Славнее. Фёдоровский ручей – «стержень» Торговой стороны города – засыпан щебнем. На месте кладбища Духова монастыря построен жилой дом. Языческая могила-курган времён Киевской Руси – Хутынская сопка – также была «реконструирована»: в обход закона на ней пробурили скважины, залили бетоном и поставили часовню.

Мало того, существовал план застройки исторической части старого города особняками и гостиницами. Археологи Общества не протестовали против строительства гостиниц, но требовали учитывать «дух места» и не сносить памятники старины, как был снесён дом Павловского, на территории которого нашли ценнейшие берестяные грамоты двенадцатого века, а также десятки других – более ценных с культурной точки зрения – старинных строений.

– Или чего стоит проект дирекции национального музея «Валдайский», – добавил Сундаков, – заменить Игнач-крест, дойдя до которого, по легенде, Батый развернул коней? Такое впечатление, что автор монумента – личный скульптор какого-то местного «авторитета». В эскизе памятник напоминает модные монументальные работы «великого зодчего всех времён и народов» Церетели. Приедешь, посмотришь. Или нет желания постоять за наши корни исторические?

– Поеду, – подумав, ответил Олег.

И поехал. Утром семнадцатого августа он был уже в Новгороде.

Северцеву стукнул тридцать один год.

За высокий рост его ещё в школе прозвали Оглоблей, хотя атлетом он не выглядел. При том всегда мог за себя постоять. Волосы у него были чуть темнее русых, а длину их он варьировал – то отпускал до плеч, то укорачивал до сантиметра. Серые глаза Олега всегда смотрели прямо и открыто, что говорило об изначальной доброжелательной настроенности путешественника, но если взгляд его загорался холодным огнём предупреждения, с ним лучше было не связываться. Много лет он занимался русскими единоборствами, владел барсом[12] и всегда мог окоротить обидчика, а то и двух-трёх.

В Новгороде Северцев бывал не однажды, так как в начале своей карьеры путешественника участвовал в археологической экспедиции профессора Дёмина, изучавшей курганы Новгородской губернии. Сойдя с поезда, он собрался было поймать частника, чтобы доехать до гостиницы «Береста» на Студенческой улице, где он уже останавливался, и в этот момент напротив него у тротуара остановилась старенькая чёрная «Волга». Олег обратил внимание на её номера – машина была зарегистрирована в Челябинске, но тут же забыл об этом, глядя на двух монахов в чёрных рясах и клобуках, вылезавших из машины.

Один был старый, седой, сгорбленный, глядел исподлобья круглыми совиными глазами. Второй выглядел спортсменом, шагал упруго и широко, пряча руки в складках рясы. У него были тонкие усики, аккуратная бородка, хищный нос и не просто прозрачные, а чуть ли не белые глаза, в которых мерцал огонь жестокой воли и неприветливости.

– Олег Васильевич Северцев? – спросил он, останавливаясь в трёх шагах от Олега.

– Он самый, – кивнул путешественник, недоумевая, откуда монахам известны его имя и фамилия.

– Приятно познакомиться. Мы наслышаны о вас.

Олег поклонился, не зная, что ответить. Монахи ему не понравились, он чувствовал их странную недобрую силу, хотя служители православной веры всегда вызывали у него если не уважение, то благорасположение. С некоторыми из них он был даже дружен, в том числе с келарем Новгородской церкви Успения Богородицы.

– Вы, наверное, прибыли на съезд Общества любителей старины? – продолжал монах с бородкой как ни в чём не бывало, словно молчание Северцева ничего не значило. – Можем подвезти до гостиницы.

– Собственно, вы по какому делу? – не выдержал Олег. – По-моему, мы не знакомы и раньше не встречались.

– Вас знают наши прихожане, этого достаточно. Вы поедете в гостиницу? Или остережётесь?

Северцев оглядел монахов, пожал плечами. Он уже давно никого не боялся, хотя предпочитал знакомиться с людьми по собственной инициативе.

– Поехали.

Монах помоложе распахнул дверцу «Волги», и Северцев заметил, что на правой руке у него чёрная кожаная перчатка. Захотелось отказаться от поездки, но он пересилил чувство неприязни, залез в кабину.

Молодой монах сел впереди, рядом с водителем в кожаной куртке, круглоголовым, коротко стриженным. Оглянулся, заметил взгляд Северцева, показал белые острые зубы. Кивнул на свою руку в перчатке:

– Протез.

Олег промолчал.

Служитель церкви постарше сел рядом. «Волга» тронулась с места.

– Хотелось бы всё-таки прояснить ситуацию. Чего вы от меня хотите?

– Таким вас и описали, – с прежней холодной улыбкой оглянулся молодой. – Вы предпочитаете сразу брать быка за рога. Хорошо, и мы не будем тянуть кота за хвост. Вам знаком этот молодой человек?

Монах протянул цветное фото.

Северцев с удивлением узнал на фотографии своего давнего приятеля, соратника и ученика – в каком-то плане – Диму Храброва. С Димой, почти что своим ровесником – тот был моложе всего на один год, – он познакомился восемь лет назад. Храбров работал тогда журналистом, но увлёкся экстремальными видами спорта и путешествиями, после чего бросил журналистику, хотя и писал иногда статьи и отчёты о путешествиях в журналы и газеты, развёлся с женой и окунулся в увлекательнейшее занятие – странствия по свету. Какое-то время Олег и Дмитрий даже путешествовали вместе, побывали в Малайзии, в Непале, в Мексике и на севере Чукотки. Потом пути путешественников разошлись. Каждый был законченным индивидуалистом, искал своё, воспринимал мир также по-своему, хотя и очень близко по эмоциональному наполнению. Однако они не теряли связи и редко, но встречались в Москве после очередных вояжей по миру; у Олега тоже имелась квартира в столице, хотя он чаще жил в Подмосковье, недалеко от Славянского подворья, которое построил для своих друзей и гостей Виталий Сундаков, знаменитый путешественник, писатель и поэт.

– Допустим, я его знаю, – сказал Северцев, возвращая фото. – Что дальше?

– Вы в курсе, что он недавно вернулся из экспедиции?

– Нет. А вы откуда знаете?

– Мир слухом полнится, – неожиданным басом заговорил молчавший до сих пор пожилой монах.

По губам его спутника скользнула тонкая усмешка.

– Ваш друг посетил городище Костьра в Зауралье, на севере от знаменитого Аркаима. Слышали о таком?

– Краем уха.

– Городище обнаружил доктор археологии Костин, приятель вашего друга, и он же предложил Храброву поучаствовать в раскопках.

– Ну и что?

– Всё дело в том, что Дмитрий Храбров нашёл там нечто весьма ценное, что интересует и нас, служителей церкви.

– Что именно?

– Меч.

– Два меча, – поправил молодого старик монах.

– Два меча. И унёс оба с собой. Нам бы очень хотелось заполучить эти мечи.

– Купить, – снова прогудел старик монах.

– Купить. Мы готовы заплатить очень большую цену.

Северцев с недоверием поднял бровь.

– Вы серьёзно?

– Более чем, – заверил монах с протезом. – Эти мечи – святые реликвии времён раннего христианства. Им надлежит быть в церкви.

Северцев покачал головой.

– Что-то не слышал я, чтобы церковь нуждалась в подобных реликвиях. Какой именно церкви вы принадлежите?

Монахи переглянулись.

– Святой церкви Второго Пришествия, – сказал молодой.

– Первый раз о такой слышу. И где она располагается?

– Под Новгородом, на Волхове.

– А машина ваша, судя по номерам, челябинская.

Ещё один быстрый обмен взглядами.

– Вы очень наблюдательны, Олег Васильевич. Но это не наша машина, она состоит на учёте в Синоде старшин Второго Пришествия, который действительно располагается в Челябинске. Однако мы не о том говорим. Вы согласны помочь святому делу?

«Святому ли?» – хотел ответить Северцев, но передумал.

– Почему вы не обратитесь прямо к Дмитрию?

– Один раз мы уже предлагали ему… продать мечи, он отказался. Попробуйте уговорить его. Мы отблагодарим вас за участие.

– Миллион, – пробасил старец.

– Что?!

– Миллион долларов, – с бледной улыбкой подтвердил монах с протезом. – Вам. За помощь. И три миллиона за мечи. Я думаю, ни один музей или государственная структура не даст вам столько.

Северцев снова качнул головой.

«Волга» остановилась напротив гостиницы «Береста». Олег вспомнил, что не называл адреса. Встретил взгляд монаха с протезом. Тот обозначил улыбку.

– Вы хотели в другую гостиницу?

– Нет, спасибо. – Северцев взялся за ручку дверцы.

– Итак, что вы решили?

– Я подумаю.

– Только недолго, ради Христа. Мечи не должны попасть в… недобрые руки.

Северцев вылез.

«Волга» тронулась с места, развернулась, в кабине мелькнула чёрная рука – монах помахал Олегу.

Постояв немного, он двинулся в гостиницу.



На съезд Новгородского общества любителей древности собралось более двухсот человек, причём не только жители города, но и заинтересованные люди из других уголков России. Северцев встретил там многих знакомых, археологов, геологов, ценителей старины и общественных деятелей, радеющих за сохранение древних памятников по всей стране. Был там и Виталий Сундаков, мало изменившийся со времени последней встречи. Они перекинулись парой фраз до заседания, договорились встретиться вечером в гостинице, и настроение у Северцева слегка поднялось. Он собирался поделиться с учителем обстоятельствами встречи со странными монахами, предложившими неслыханную сумму за мечи, которые якобы увёз с места раскопок Дима Храбров.

Съезд, открывшийся в помещении местной филармонии, длился весь день.

Выступали все, кто искренне желал сохранить исторический облик Новгорода и призывал властей предержащих соблюдать закон. Говорили о сносе старинных домов, о разграблении трёхсотлетних кладбищ, о жалком состоянии новгородского кремля, на территории которого обнаружили даже водопровод из деревянных труб, работающий более пятисот лет! Какой-то умник повелел трубы эти вынуть, ров засыпать, а потом стены и башни кремля начали вдруг в этом месте наклоняться, грозя когда-нибудь рухнуть. Начала расползаться и кладка основания кремля, из которой вынули брёвна «грунтовой армированной подушки» – по терминологии гидрологов и градостроителей.

Говорили о судьбе Горбатого моста, соединявшего левый берег Волхова с кремлём. На этом мосту сотни лет сходились в кулачном бою лихие новгородцы.

Вспоминали памятники, на месте которых ещё в советские времена были поставлены деловые конторы и фабрики. Предостерегали от подобных шагов администрацию города, зачастую идущую на поводу у «новых русских».

Выступил мэр Новгорода, депутаты местной Думы, иерархи церкви, которые больше всех сопротивлялись предложениям археологов и музейных работников и чуть ли не предали анафеме тех, кто хранил берестяные грамоты «богопротивных языческих» времён. Именно они утверждали, что у русских до христианизации не было ни истории, ни письменности, ни культуры.

Возразили им только двое: академик Валентин Яншин и Виталий Сундаков, убедительно доказавшие, что западноевропейская историография преступно умалчивает основополагающую роль Русской Протоимперии в создании всех мировых цивилизаций.

И всё же переговоры можно было считать успешными. Власти города пообещали сделать все, что в их силах, дабы сохранить культурное наследие древности и не допустить разграбления оставшихся памятников старины.

Северцев не выступал, слушал, анализировал. Проголосовал за общее решение «беречь и пестовать».

Вечером он встретился с Виталием, но поговорить с ним по душам не удалось. Знаменитый путешественник, посвящённый во многие тайны цивилизаций, участник магических ритуалов и колдовских причащений, торопился куда-то и уделил Северцеву всего несколько минут. Но обещал найти Олега в столице через пару дней и пригласил его на своё подворье. Так Олег и не рассказал ему о желании монахов выкупить у Димы Храброва некие таинственные мечи.

Поздним вечером Северцев дозвонился до Витюши Костина, приятеля Димы, с которым тот нередко участвовал в совместных походах по России.

– Я только что прилетел, – сообщил Витюша заплетающимся от усталости языком. – Ещё не мылся. Кое-какие экспонаты привёз. Димка был вместе со мной на раскопе городища, но вдруг исчез ночью, ничего не сказав. Не знаю даже, где его искать.

– Что вы там нашли? – поинтересовался Северцев.

– Да много чего. Если хочешь, приезжай, покажу. Могилу какого-то воина раскопали, вытащили доспехи, оружие, утварь.

– И мечи?

– Какие мечи?

– Разве вы не нашли на могиле мечи?

В трубке хмыкнули.

– Никаких мечей я не видел. Хотя, по идее, они должны были сохраниться. Легенда гласит, что мы раскопали место последней битвы рыцаря христова воинства и защитника исконно русской православной Веры. Однако мечей-то как раз и не нашлось. Будем ещё копать, территория городища большая, курган тоже не полностью вскрыли.

– Интересно! Почему же вы мне не предложили поучаствовать в раскопках?

– Так вас в Москве не было, а тут Димка подвернулся. Я ему предложил, он согласился, хотя времени на сборы практически не было. Вы где, Олег Василич? Не в Москве?

– В Новгороде.

– Приезжайте, поговорим. Я ещё на сутки в столице задержусь, оргвопросы экспедиции решать буду. Если захотите, возьму вас с собой.

– Хорошо, созвонимся. А Дмитрий не говорил, куда оглобли повернёт?

– В том-то всё и дело, исчез, как привидение, ни слова не сказал, ни записочки не оставил. И Катьку с собой увёл.

– Какую Катьку?

– Была у меня практикантка, студентка четвёртого курса МИАИ. И она той же ночью исчезла. Понравились они друг другу.

Северцев усмехнулся.

– Дима парень видный.

– Да и она не уродина. Почти все мужики отряда на неё заглядывались. В общем, звоните, Олег Василич, и приезжайте.

Северцев повесил трубку, побродил по гостиничному номеру, размышляя обо всём, что услышал, лёг спать.

Наутро он быстренько умылся, собрался и поехал на вокзал, отказавшись от намерения побродить по старому городу. Тайна мечей, о которых говорили монахи, будоражила душу и звала в дорогу.

Садясь в вагон поезда, он заметил мелькнувшие в толпе пассажиров монашеские рясы и понял, что за ним следят.

Буки

Сойдя с поезда на Белорусском вокзале, он, однако, своих соглядатаев не заметил. Но интуиция подсказывала, что в покое его не оставили. Монахи вели себя как опытные агенты наружного наблюдения, не спеша показываться на глаза ведомого объекта, либо использовали для этого дела профессионалов. Чувствуя спиной внимательный взгляд невидимого наблюдателя, Северцев спустился в метро, попытался вычислить «хвост» и оторваться от преследования, никого так и не обнаружил и поехал домой, на Карамышевскую набережную.

Переоделся, позвонил Костину, сначала по домашнему телефону, потом по мобильному. Договорились встретиться в ресторане, пообедать и пообщаться. Телефоны Храброва, известные Олегу, по-прежнему молчали. То ли путешественник был далеко от столицы, то ли не хотел отвечать.

В душе Северцева поселилась тревога. Дмитрий Храбров не принадлежал к так называемым «чёрным археологам», раскапывающим древние курганы и могилы с целью наживы, и уж если он унёс мечи из раскопа, то имел какие-то уважительные резоны. Вряд ли он собирался их продавать, даже за большие деньги.

«Три миллиона долларов», – услышал Олег голос монаха. Покачал головой. Если покупатели готовы были выложить за мечи такую сумму, то находка стоила того. А может быть, и вообще была бесценной.

В два часа дня Северцев подъехал к ресторану «Колумб» на улице Левитана. Зашёл внутрь ресторана и сразу увидел Костина с каким-то пожилым субъектом в клетчатой рубахе. Археолог махнул рукой, Олег подошёл, поздоровался.

– Садитесь, я ещё не заказывал, – сказал Костин, вытирая потное лицо салфеткой. – Хорошо, что здесь не жарко. Пить будете?

– Так я пойду, Виктор Фомич? – поднялся спутник археолога. – Заберу документы, калькуляцию, сетку и приборы и поеду в аэропорт.

– Езжай.

Мужчина в клетчатой рубахе ушёл.

Олег огляделся.

Ресторанчик был небольшой, мрачноватый, но тихий. За столиками в это время сидели только молодая пара и сам Костин. Можно было расположиться на втором этаже, на веранде, нависающей над основным залом, но Витюша уже занял столик у стены и переходить не захотел.

Подошёл официант.

– Винца? – предложил Костин. – За встречу. Или вы за рулём?

– Лучше пивка холодненького, – сказал Олег. – Вино в такую жару – моветон. Хотя я бы выпил, если бы не сидел за рулём.

– Можно и пивка. У них тут разливной «хайнекен» есть.

Заказали пива, с удовольствием отпили по полкружки.

– Рассказывайте, – сказал Северцев. – Вы меня заинтриговали своим городищем. Я слышал, что оно больше Аркаима и других подобных городищ, но не представлял истинных масштабов.

Костин, сняв пиджак, оживился.

– Я фотографии привёз, дома лежат. Если есть время, поедем и посмотрим. А вообще открытие серьёзное. Одно дело – легенда о былом сражении, другое – находка реального города, где это сражение произошло. Если бы нам не мешали, мы бы давно закончили работу. Я и Димку пригласил больше в надежде на то, что он поможет отбиться от ворья и разного чиновничьего люда, слетевшегося к городищу поживиться. Кстати, он действительно помог. В первую же ночь пуганул каких-то гробокопателей. – Костин поморщился. – А во вторую сам пропал.

Северцев допил пиво.

– А не могли его… убить?

– Ну да, – криво усмехнулся археолог, – его убьёшь… Он же мастер боя, спец по выживанию. Вы же сами его учили.

– Гибнут и мастера. Странно, что он ушёл, не попрощавшись, на него это не похоже.

– Вот и я говорю. Что-то произошло. Кстати, в самом куде нашли следы крови. И затоптано всё. Будто там дрались.

Северцев нахмурился.

– Надо было вызвать милицию.

– Да мы вызывали. – Костин махнул рукой. – Только время потеряли. Приехали двое, посмотрели, порасспрашивали всех и уехали, даже экспертизу не стали делать. А Димка потом мне перезвонил, извинился.

Северцев вздохнул с облегчением, выругался в душе. Витюша, как всегда, забывал самые важные детали происшествий и вспоминал о них не сразу.

– Когда он звонил?

– На другой день уже. Сказал, что у него появилась проблема и что Катька с ним, помогает.

– Куда поедет, не сказал?

– Я так понял, что в Москву, куда ещё? Менты тоже спрашивали, чем он занимался и куда может отправиться. Я сказал, что он поехал на Дальний Восток.

Северцев покачал головой.

– Странно… милиции-то зачем знать, чем вы занимаетесь?

– Вот и я говорю.

– Адреса этой практикантки, Кати, у вас, случайно, нет?

– Нет, только телефон. – Костин извлёк мобильник, пощёлкал кнопками, вывел номер на дисплей. – Вот, записывайте.

– Я запомню.

Официант принёс заказ.

Костин жадно набросился на еду. Было видно, что он голоден.

В ресторан заглянули двое парней в камуфляже.

Северцев почувствовал беспокойство. У парней были цепкие холодные глаза профессионалов спецназа, и смотрели они не вообще на зал, а прицельно, на сидящих, оценивая обстановку.

Костин посмотрел на часы, заторопился.

– Чёрт, ничего не успеваю! Как бы не пришлось тут куковать ещё день. Так что вы решили, Олег Василич? Летите со мной?

Северцев не успел ответить.

В ресторан быстрым шагом вошли давешние парни в пятнистом и с ними ещё трое в таких же комбинезонах, с масками на головах. Подскочили к сидящим, навели пистолеты.

– Встать! Руки за голову!

Глаза Костина округлились, он с удивлением оглядел грозные фигуры спецназовцев.

– Вы чего, ребята?! В чём дело?!

Его ударили по лицу, один из парней рывком поднял на ноги за ворот рубахи.

Двое других бросились к Северцеву, но тот уже встал сам, сцепил пальцы на затылке. Его сноровисто обыскали, ткнули пистолетом в спину.

– Шагай!

– Что происходит?! – пискнул Витюша. – Я учёный, археолог…

– Ты нам и нужен, – скривил губы парень в камуфляже, без маски, заглянувший в ресторан первым. – Скажешь, где спрятал ценные экспонаты, – отпустим.

Северцев напрягся. Спецназовцы, какой бы структуре они ни принадлежали, не могли знать о том, что Виктор Костин возглавляет археологическую экспедицию, занимавшуюся раскопками на юге Урала. А если и знали, то уж никак не подробности этой работы. Командир группы захвата проговорился. Обычно такие предложения делают высокие начальники в кабинетах спецслужб, а не простые оперативники без знаков отличия на форме.