Владимир Валерианович Прибыловский

Война Путина со свободой слова: Хроника построения «информационной вертикали»

Я сейчас очень надеюсь на Владимира Путина. …мне он многим напоминает Иосифа Сталина. …И Путин, надеюсь, пойдет таким же путем. Его трудно понять, много еще плохого делается в стране. Но Сталин тоже не сразу стал решительным. Борьба идет за телевидение, борьба идет с олигархами, борьба идет за здоровье нации, за детей. Священник Дмитрий Дудко (Завтра. 2002. № 8)
Драматургия всех первых трех лет «царствования» Путина держится на двух сюжетах: война в Чечне и война за свободу слова. В первом сюжете Президент выступает в пассивном залоге – сепаратисты борются с ним, во втором сюжете – это Президент борется с журналистами руками «хозяйствующих субъектов», «миноритарных акционеров» и «независимой прокуратуры».

Сразу же после исполнения новогоднего завещания Ельцина, «построение во фрунт» средств массовой информации стало приоритетной темой политики Путина и осталось таковой, опередив по значимости и «наведение конституционного порядка», и «ремонт» федеративных отношений, и налоговую реформу, и попытку судебной реформы, и разговоры о военной реформе.

Был такой анекдот в советское время. Наполеон и маршал Мюрат стоят на Мавзолее и принимают военный парад. Мюрат восхищается мотострелковыми полками, танками и ракетами, всякий раз восклицая: «Если б у нас были такие полки (танки, ракеты), мы бы не проиграли битву при Ватерлоо!». Император же, задумчиво читая «Правду», в конце концов говорит: «Если б у нас были такие СМИ, никто бы никогда не узнал, что мы проиграли битву при Ватерлоо».

Путин как человеческий тип политика, для которого самое главное – казаться (Западу – Горбачевым, Востоку – Сталиным, России – Петром I, интеллигенции – либералом, офицерам – государственником, пенсионерам – заботливым отцом нации, молодежи – горнолыжником и т. д.) вполне следует логике того Наполеона: главное, чтоб никто не узнал об итогах Ватерлоо.

Кажется, что из этой психологии исходит и его тактика: с одной стороны, неостановимая последовательность в построении «информационной вертикали», а с другой стороны, каждый отдельный шаг по подавлению СМИ обставляется как внешне приемлемый для Запада и отечественных либералов: журналист не похищен и передан бандитам, а добровольно перешел в лагерь противника; писатель сидит не за дискредитацию Президента, а за хранение оружия и заговор; частная телекомпания не захвачена государством, а взята за долги; уголовное дело оппозиционного медиа-магната – не за критику, а за мошенничество (поэтому возникают сомнения, действительно ли другой оппозиционный медиа-магнат случайно погиб в авиакатастрофе).

На более низких уровнях власти тактика Президента копируется.

Дело Бабицкого

Война Путина против средств массовой информации начались с «дела Бабицкого».

Во второй половине января 2000 года корреспондент радиостанции «Свобода» Андрей Бабицкий, известный крайне неприятными для властей репортажами из Чечни, пропал в Грозном и, как предполагали на «Свободе», скорее всего, был арестован российскими спецслужбами.

Факт ареста Бабицкого сначала категорически отрицался, но, благодаря неоспоримым свидетельствам очевидцев, был все-таки признан.

И.о. генерального прокурора Владимир Устинов заявил, что Бабицкий нарушил «правила поведения журналистов, действующие в зоне проведения контртеррористической операции», и 27 января 2000 года был арестован по статье 90 УК РФ.

Арест вызвал протесты на Западе. Успокаивая Запад, помощник и.о. Президента Сергей Ястржембский заявил, что инцидент с журналистом находится «под личным контролем» Путина, после чего была распространена информация, что 2 февраля Бабицкий уже освобожден под подписку о невыезде.

Тем не менее, «освобожденный» Бабицкий так и не вышел на связь ни с семьей, ни с коллегами. Далее оказывается, что 3 февраля 2000 года он был, якобы с его добровольного согласия, передан «полевому командиру Саиду Усаходжаеву» в обмен на группу попавших в плен к боевикам российских солдат. При этом С. Ястржембский заявляет, что с момента «обмена», «федеральный центр ответственности за дальнейшую судьбу Бабицкого не несет» и не вспоминает больше про «личный контроль» Путина.

По телевидению была показана съемка «обмена», сделанная ФСБ, на которой Бабицкий отнюдь не похож на человека, действующего добровольно. Напротив, видно и слышно, что съемка производится вопреки его протестам, а сам он передается (людям в масках) под конвоем автоматчиков. Бумага, на которой зафиксировано согласие Бабицкого на передачу его боевикам, была датирована 31 января – т. е. до постановления о его освобождении под подписку о невыезде.

Президент сепаратистов Аслан Масхадов сообщает на «Свободу», что «полевого командира» с узбекской фамилией Усаходжаев у него нет, а о судьбе Бабицкого после ареста ему ничего не известно. Все российские спецслужбы и силовые ведомства отрекаются от своей причастности к обмену – включая Министерство обороны, хотя в то же время министр обороны Игорь Сергеев заявляет по ОРТ, что ему «и десять Бабицких не жалко» отдать за одного из своих солдат.

В средствах массовой информации, не подконтрольных государству, в частности, в газете «Сегодня» из медиа-холдинга Владимира Гусинского, появляются предположения, что обмена вообще не было: просто «кто-то проводит операцию по упрятыванию концов в воду, причем проводит бездарно» .[1]

Наиболее подробно и без снисхождения к лживости властей «дело Бабицкого» комментировалось на телеканале НТВ, в «Общей газете» (был издан спецвыпуск), в «Новой газете», «Новых Известиях», «Московских новостях».

Высказывались опасения, что Бабицкий уже убит спецслужбами, потому что владел какой-то «чудовищной» информацией (например, о взрывах домов в Москве), могущей стоить Путину поражения на выборах. Вероятность того, что Бабицкого уже нет в живых – или вскоре не будет, – была отнюдь не нулевой. Во время первой Чеченской войны неизвестными была похищена, жестоко избита и расстреляна журналистка Надежда Чайкова (не скрывавшая своих симпатий к чеченским сепаратистам).

На защиту от обвинений Путина в ответственности за судьбу Бабицкого выступил известинец («старые» «Известия») Максим Соколов:


…Лазят фанатики «горячих точек», которые без этих точек и без получаемого ими там адреналина существовать уже не могут. …Между тем гарантированное государством право на освежение крови адреналином ни в одной конституции пока не записано. За свой счет, пожалуйста[2]


7 февраля 2000 года А. Бабицкий, официально переданный «боевикам», столь же официально был «вызван на допрос» Генеральной прокуратурой. Представители прокуратуры заявили, что если А. Бабицкий не придет добровольно, он будет объявлен в розыск и после обнаружения его местонахождения арестован .[3]

Весь февраль циркулировала самая противоречивая информация о местонахождении Бабицкого, и не было достоверных данных о том, жив ли он. Официальные лица время от времени называли чеченские села, в которых он находится, и полевых командиров, у которых он якобы гостит, а сепаратисты опровергали эти сведения и продолжали утверждать, что Бабицкого им не передавали.

Наконец, 25 февраля 2000 года было объявлено, что журналист задержан в Дагестане с поддельным паспортом на имя Али Иса-Оглы Мусаева и находится в Махачкале.

Державшие Бабицкого у себя «боевики», как и предполагалось, оказались не сепаратистами, а бойцами из вооруженного формирования промосковской партии «Адамалла» Адама Дениева, которые затем вывезли журналиста в Махачкалу, дали ему поддельные документы и отпустили.

Арестованный в Махачкале журналист объявил голодовку и 29 февраля был освобожден (а в октябре того же года присужден за использование поддельных документов к штрафу, но амнистирован в зале суда). Впоследствии, в апреле 2001 года, А. Дениев был взорван в Чечне сепаратистами (по официальной версии), а его младший брат, подполковник ФСБ Гази Дениев в октябре 2000 года был застрелен в Москве бизнесменом, у которого он вымогал миллион долларов. Была ли какая связь между участием Дениевых в «деле Бабицкого» и их гибелью – неизвестно.

Дело Хинштейна

Параллельно с «делом Бабицкого» в январе-феврале 2000 года в Москве развивалось «дело Хинштейна». Корреспондента газеты «Московский комсомолец» Александра Хинштейна, публиковавшего разоблачительные материалы о чинах МВД во главе с Владимиром Рушайло, милиция пыталась посадить в психушку или хотя бы отдать под суд за фальсификацию документа на право вождения автомобиля (по делу с истекшим сроком давности). В 1999 году А. Хинштейн принимал самое активное участие в «войне компроматов» на стороне группировки Евгения Примакова – Юрия Лужкова, причем неоднократно критически высказывался о директоре ФСБ (а затем премьер-министре) Владимире Путине.

Хотя Хинштейн уже прекратил нападки на Путина, руководство МВД действовало без стеснений, полагая, что расправа с назойливым «компроматчиком» будет молчаливо одобрена. Затем, однако, министру внутренних дел пришлось отступиться – не столько из-за скандальности дела (журналистское сообщество, кстати, особой солидарности по отношению к Хинштейну не проявило, скандал раскручивали только «МК» и лужковский телеканал ТВЦ), сколько из-за соответствующей рекомендации «сверху».

Сравнение «дела Хинштейна» с другими журналистскими «делами» показывает, что, МВД не всесильно – особенно если журналистские расследования о нем вписываются в рамки борьбы между властными группировками, а покровители (в случае с Хинштейном – мэрия и определенные круги в ФСБ) не сдают «своего» журналиста.

Дело НТВ

Причины крайнего недовольства властей позицией СМИ, принадлежавших холдингу «Медиа-Мост» В. Гусинского, и, в первую очередь НТВ, состояли в следующем:

1) критический и сатирический уклон в отношении Путина лично (особенно – «Куклы» и «Итого» Виктора Шендеровича);

2) не апологетическая позиция в освещении «контртеррористической операции» в Чечне;

3) попытки доискаться правды в деле о взрывах жилых домов в Москве и так называемом учебном минировании дома в Рязани, проведенного ФСБ;

4) «копание» в коррупционных делах, в которых фигурировали имена Павла Бородина, Владимира Устинова, Александра Волошина, Михаила Касьянова, Юрия Заостровцева и других сподвижников Президента;

5) неподдержка во время думской и президентской избирательных кампаний блока «Медведь» и Путина (и, наоборот, симпатии, выказанные на выборах в Думу блоку ОВР Примакова-Лужкова и «Яблоку», а затем кандидату в Президенты Григорию Явлинскому);

6) по ходу кампании по введению «управляемой демократии» руководители и журналисты «Медиа-Моста» не только не пошли на сдачу своих позиций (как это произошло с телеканалами Лужкова и Березовского), но, наоборот, пошли на обострение и конфронтацию.

Дело НТВ фактически началось 8 февраля 2000 года, когда в газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилось Заявление членов инициативной группы Санкт-Петербургского университета по выдвижению и.о. Президента В.В. Путина кандидатом в Президенты России.

Соавторы Заявления во главе с ректором Людмилой Вербицкой и деканом юридического факультета Николаем Кропачевым выступили с обвинениями против двух последних передач программы «Куклы» на канале НТВ, которые у них вызвали «чувство глубокого возмущения и негодования и могут служить красноречивым примером злоупотребления свободой слова, с чем в преддверии президентских выборов граждане РФ, как это ни прискорбно, все чаще сталкиваются».

По мнению профессоров alma mater Путина, их ученика пытаются «ошельмовать с особым озлоблением и остервенением, не считаясь с его честью и достоинством». Поскольку это происходит при исполнении им (и.о. Президента) своих служебных обязанностей, действия создателей «Кукол» «…подлежат квалификации по ст.316 УК РФ», причем, как подчеркнуто в заявлении, уголовные дела по этой статье «возбуждаются независимо от воли и желания того лица, которое они затрагивают».

Таким образом, университетские профессора-юристы заранее ограждали и.о. Президента от необходимости личного участия в уголовном преследовании НТВ и выводили его из-под возможной критики за это преследование. Но, как пишет Виктор Шендерович, «насчет авторства есть некоторые сомнения (злые языки утверждают, что факс с текстом письма пришел из Москвы)» .[4]

В особенности Вербицкую и K° возмутила кукольная сказка Виктора Шендеровича «Крошка Цахес» (по мотивам Гофмана), главным героем которой является «Путин-Циннобер» – и.о. Президента, причесанный «волшебным телевизионным гребнем».

Возмущение ленинградских профессоров сказкой отражало реакцию на нее их ученика в Кремле. «…после „Крошки Цахеса“, как сообщают информированные источники, – писала Алла Боссарт в „Новой газете“, – прототип героя якобы заявил: „я его посажу“. Ну не автора, конечно, – у нас ведь свобода слова. А хозяина лавки» .[5]

Сходные сведения дошли и до В. Шендеровича:


…ТАМ (взгляд наверх) особенно обиделись на то, что герой программы оказался существом весьма небольшого роста.[6]


Прямая атака прокуратуры и силовых структур на «хозяина лавки» (т. е. В. Гусинского) началась сразу после инаугурации В. Путина, состоявшейся 7 мая 2000 года. Уже 11 мая были проведены обыски в офисах компании «Медиа-Мост».

Как можно предположить, в выборе методов ведения «дела НТВ» в Кремле не было полного единства. «Чекисты» полагались прежде всего на силовые методы и руками прокуратуры хотели задушить Гусинского раз и навсегда. Более гибкая «Семья» готова была сочетать с кнутом пряник.

Как пишет В. Шендерович,


В мае 2000-го на прямой контакт с одним из руководителей «Медиа-моста» вышел немаленький кремлевский чиновник – и при личной встрече передал листок с условиями, при выполнении которых, по словам оного чиновника, «наезд» на НТВ будет прекращен. Условий было несколько – изменение информационной политики по Чечне, прекращение атаки на т. н. «Семью»… – но первым пунктом числилось изъятие из «Кукол» Первого Лица.[7]


В ближайших «Куклах» Шендерович с согласия гендиректора НТВ Евгения Киселева исполнил это условие хулигански: вместо «Первого Лица» в новелле «Десять заповедей» были облако на горе и куст в пламени, трактуемые «Моисеем-Волошиным» как «… просто Господь Бог. Сокращенно – ГБ».

Через две недели – 13 июня 2000 года – В. Гусинский был арестован.

20 июля 2000 года в обмен на свое освобождение и закрытие уголовных дел В. Гусинский дал письменное обещание продать НТВ государственной компании «Газпром». Но, покинув Россию, В. Гусинский объявил соглашение продуктом государственного рэкета и отказался исполнять его условия.

После этого основная тактика Кремля стала экономической и юридической: отнять НТВ у В. Гусинского, используя непогашенные обязательства «Медиа-Моста» перед «Газпромом» по кредитам (так называемый «спор хозяйствующих субъектов», говоря словами Президента). Но поскольку этот путь был долгий, для ускорения дела властям приходилось постоянно прибегать к нарушению юридической процедуры. От несправившихся ФСБ и генпрокуратуры задача покорения НТВ была передана холдингу «Газпром-Медиа» во главе с гендиректором Альфредом Кохом (которого в 1997 году телекомпания Гусинского сильно обидела во время так называемого «дела писателей»; А. Кох был одним из «писателей»). Но и от шантажа Гусинского уголовным делом о мошенничестве Кремль полностью тоже не отказался.

Масштабы давления на НТВ заставили журналистов телекомпании вести себя по принципу «на миру и смерть красна». Хотя Президент пытался держаться версии, что он в этой истории не при чем, все критические стрелы «команды Киселева» метили теперь непосредственно в Путина.

В. Шендерович о Путине (в сравнении с Ельциным):


…прежний хозяин был большой, пьющий и блаженный, а этот маленький, трезвый и злобный. Уж лучше б пил.[8]


9 декабря 2000 года налоговые органы возбудили судебный иск о ликвидации НТВ.

12 декабря В. Гусинский, вновь обвиненный в крупных мошенничествах, был арестован в Испании в связи с запросом Генеральной прокуратуры РФ о его выдаче (вскоре он был освобожден, а в выдаче его было официально отказано – поскольку российская Генпрокуратура не смогла представить убедительных доводов, что он преследуется как уголовный преступник).

Стремясь возбудить против НТВ народную неприязнь, Генпрокуратура стала оглашать сведения о стоимости квартир журналистов и размеры полученных ими – например, Татьяной Митковой – кредитов от Гусинского на покупку этих квартир (стоимость квартиры, между прочим, самого генпрокурора В. Устинова, безвозмездно переданной ему в собственность Управлением делами Президента – более 400 тыс. долларов).

16 января 2001 года был арестован бывший начальник финансового управления холдинга «Медиа-Мост» Антон Титов, которого обвинили в мошенничестве в крупных размерах, хищениях и отмывании денежных средств в сообщничестве с Гусинским; начались его регулярные ночные допросы (в декабре 2002 г. большая часть обвинений была снята судом, Титов осужден на 3 года и освобожден по амнистии). Была вызвана на допрос и Т. Миткова (по поводу кредитов семилетней давности).

Это заставило «команду Киселева» все-таки сделать попытку договориться с Путиным о мире. По просьбе, высказанной в открытом эфире Светланой Сорокиной, 29 января В. Путин принял в Кремле большую группу журналистов во главе с Е. Киселевым. Президент заверил журналистов в своей полной непричастности к давлению «Газпрома», прокуратуры и ФСБ на «Медиа-Мост», но на просьбу освободить А. Титова ответил, что не склонен прибегать к «телефонному праву».

Весной 2001 года ряд журналистов покинул тонущий корабль НТВ:


…в случае согласия на уход с НТВ долги по журналистским кредитам гасились, а зарплаты, наоборот, прибавлялись.[9]


3 апреля «Газпром» провел не вполне кворумное собрание акционеров НТВ, которое сместило Е. Киселева с постов гендиректора и главного редактора и назначило новое руководства телекомпании во главе с А. Кохом и американским бизнесменом Борисом Йорданом. В произошедшем Е. Киселев обвинил лично Президента:


Фирменный стиль Путина – развязать войну и отойти в сторону.[10]


В журналистском коллективе произошел раскол: одна часть журналистов (в частности, Леонид Парфенов, Т. Миткова) согласилась принять новое руководство, другая (Е. Киселев, С. Сорокина, В. Шендерович, Владимир Кара-Мурза, Дмитрий Дибров и др.) не признала собрание акционеров законным и его решения действительными.

В ночь с 13 на 14 апреля 2001 года новое руководство НТВ с помощью сотрудников охранного предприятия «Инвест-секьюрити» заняло телекомпанию.

…«враг прессы» № 22 или даже № 5

В апреле 2001 года международная организация «Репортеры без границ», ежегодно составляющая список «30 врагов прессы», присудила Путину 22-й номер (первые четыре места получили Фидель Кастро, Саддам Хусейн, Ким Чен Ир и Александр Лукашенко).

3 мая 2001 года международный Комитет защиты журналистов (The Committee to Protect Journasilt, CPJ), ежегодно составляющий список «10 худших врагов прессы», дал В. Путину место № 5 в своем списке – вслед за иранским аятоллой Али Хаменеи, президентом Либерии Чарльзом Тейлором, председателем госсовета Китая Цзян Цземинем и президентом Зимбабве Робертом Мугабе.

По мнению CPJ, В. Путин


…возглавил тревожную кампанию по уничтожению свободы прессы в России. Во главе с Путиным, Кремль ввел цензуру в Чечне, начал судебные преследования против владельцев средств массовой информации в регионах России и наделил службу безопасности обширными полномочиями по надзору за информацией. … контролируемая Кремлем компания «Газпром» захватила НТВ, единственную независимую телекомпанию с аудиторией по всей стране. Это явилось очевидным подтверждением того, что режим Путина совершенно не собирается терпеть критику его политики со стороны общественности.


Побочным результатом победы Кремля над «Медиа-Мостом» стало прекращение выхода газеты «Сегодня»; кроме того, сменилось на лояльное к Кремлю руководство журнала «Итоги» (коллектив старых «Итогов» во главе с Сергеем Пархоменко к концу года создал при финансовой поддержке Гусинского «Еженедельный журнал»).

В июне-июле 2001 года «Газпром-Медиа» поставил под свой контроль и радиостанцию «Эхо Москвы». Однако коллективу «Эха» во главе с Алексеем Венедиктовым как будто удалось отстоять права журналистов. Вещание «Эхо Москвы» в целом сохраняет прежнее независимое направление, а руководство «Газпром-медиа» пока что заметным образом не вмешивается в редакционную политику А. Венедиктова.

Дело ТВ-6

Изгнанное с НТВ ядро «команды Е. Киселева» нашло убежище на ранее аполитичном канале ТВ-6, принадлежавшем компании МНВК, остававшейся под контролем Бориса Березовского. Самого Б. Березовского к этому времени оттеснили от власти, лишили телеканала ОРТ и вынудили эмигрировать.

Однако уже в мае 2001 года нефтяной концерн «Лукойл» (часть бывшего Министерства нефтегазовой промышленности СССР, приватизированная бывшим замминистра нефтегазовой промышленности Вагитом Алекперовым) через свой дочерний фонд «Лукойл-Гарант» (миноритарный акционер ТВ-6) инициировал судебный процесс о ликвидации ТВ-6 под предлогом ущемления им интересов своих миноритарных акционеров.

Осенью 2001 года по иску «Лукойл-Гаранта» было принято судебное решение о ликвидации ТВ-6.

В начале января 2002 года кассационная жалоба ТВ-6 на решение суда была отвергнута президиумом Арбитражного суда, несмотря на то что закон, на основании которого было вынесено решение о ликвидации, как раз только что – с 1 января 2002 года – утратил силу.

15 января 2002 года президент Путин заявил о том, что государство не будет вмешиваться в ситуацию вокруг ТВ-6: на телеканале «идет спор между абсолютно независимыми экономическими структурами, к которым государство не имеет практически никакого отношения». В ночь с 21 на 22 января телевещание ТВ-6 было прекращено.

На освободившуюся «шестую кнопку» был объявлен конкурс. 27 марта 2002 года «шестая кнопка» по итогам конкурса была передана некоммерческому партнерству «Медиасоциум» во главе с Евгением Примаковым и Аркадием Вольским, в который дважды изгнанная команда Е. Киселева вошла в качестве младшего партнера. Финансирование канала взял на себя консорциум, созданный несколькими магнатами бизнеса.

Пока «Медиасоциум» готовился возобновить вещание на «шестой кнопке», 17 мая 2002 года Химкинский городской суд Московской области признал «незаконными, нарушающими конституционное право телезрителей на свободное получение информации» действия МНВК по прекращению вещания ТВ-6 и обязал МНВК (продолжающее формально существовать) возобновить вещание ТВ-6.

Решение этого суда не было выполнено (поскольку некому его было выполнять). Тем не менее, на одну и ту же частоту теперь оказались две «законные» лицензии – старая, принадлежавшая МНВК Березовского (уже без Киселева), и новая, полученная «Медиасоциумом» Примакова-Вольского (с Киселевым).

Новый телеканал ТВС, с лета 2002 года начавший вещание, оказался «подвешен» этим судебным решением, которому власти, если «Медиасоциум» не оправдает их надежд, в случае необходимости легко могут дать ход.

При этом ТВС поставлен под многосторонний экономический контроль бизнеса, зависимого от благосклонности Кремля. Финансирование ТВС консорциумом собственников дозируется, а административные функции Е. Киселева на ТВС шаг за шагом сокращаются. В эфир стали выходить невозможные на старом НТВ и ТВ-6 материалы – типа исламофобского сериала «Мужская работа» (о героической борьбе агентов ФСБ против чеченских бандитов; о журналисте-предателе, в котором легко угадывается Бабицкий) или апологетического фильма о полковнике Юрии Буданове, задушившем во время «допроса» 18-летнюю чеченскую девушку.

В полной мере прежний критический тон сохранили сатирическая программа Виктора Шендеровича («Бесплатный сыр», бывшая «Итого»), по-прежнему вызывающая наибольшее недовольство Кремля, и программа «Тушите свет».

Дело Лимонова

7 апреля 2001 года в селе на Алтае по обвинению в незаконном приобретении оружия был арестован и препровожден в «Лефортово» Эдуард Лимонов – эпатажный писатель и лидер Национал-большевистской партии (НБП). Еще через полгода Э. Лимонову были предъявлены дополнительные обвинения – в терроризме и создании незаконного вооруженного формирования (хотя «терроризм» НБП никогда не выходил за пределы хулиганских акций с помидоро – и яйцеметанием).

Аресту вождя НБП предшествовал странный случай покупки членами его партии нескольких автоматов у нацистов из Русского национального единства (РНЕ), после которого покупателей-лимоновцев арестовали, а продавцов-баркашовцев оставили на свободе в качестве «неустановленных следствием лиц».

Э. Лимонов был единственным заметным деятелем из националистического лагеря, который с самого начала (Александр Проханов «прозрел» позже) изощренно и методически подрывал авторитет Путина в коммуно-патриотической части электората, особенно среди молодежи. В каком-то смысле Лимонов выступал как Шендерович (только с других позиций и на другую аудиторию).

Только этим (а еще ведомственными интересами ФСБ, не имеющего успехов в борьбе с реальным терроризмом) можно объяснить арест писателя с мировым именем по основаниям, юридически весьма сомнительным.

Российский Пен-клуб, подчеркнув, что никак не разделяет политических взглядов Лимонова, призвал к освобождению писателя, по крайней мере, до суда, но этот призыв не возымел действия.

9 сентября 2002 года в Саратове начался суд над Лимоновым и несколькими его сподвижниками. Обвинения против Лимонова в «терроризме», «создании вооруженных формирований» и даже просто причастности к покупке автоматов фактически на глазах рассыпаются ,[11] и ФСБ усиленно «работает со свидетелями», чтобы добиться осуждения писателя хотя бы на уже отбытый им в предварительном заключении срок.

Лимонов же взывает из тюрьмы:


Обществу нужно объединиться перед лицом нового деспотизма. Хватит поносить патриотам демократов и наоборот. … В борьбе коммунистов с демократами победили чиновники и спецслужбы: новый деспотизм.[12]


Дело «Новой газеты»

В апреле 2002 года по иску «Межпромбанка» к «Новой газете» суд присудил банку 15 млн рублей (около 500 тыс. долларов) «упущенной выгоды».

Это судебное решение поставило под вопрос дальнейшее существование газеты.

Иску предшествовала публикация в «Новой газете» в ноябре 2001 года, в которой утверждалось, что руководство «Межпромбанка» во главе с Сергеем Пугачевым (близким к Путину лично и группировке «чекистов» в его окружении) причастно к отмыванию денег русской мафии в Bank of New York.

С. Пугачев не стал подавать иска о защите своей личной чести и достоинства – вместо этого «Межпромбанк» подал иск о защите деловой репутации и возмещении ему нанесенного этой публикацией материального ущерба. По версии «Межпромбанка», один из его клиентов, ООО «Вестстройсервис», обеспокоившись возможными последствиями публикации для устойчивости банка, в тот же день изменил условия содержания своего счета в банке, что якобы нанесло банку убытки – реальный ущерб в сумме 15 млн рублей и упущенную выгоду в размере еще 15 млн рублей (то есть в целом около 1 млн долларов).

Хотя для санкций против «Новой газеты» были основания (никаких доказательств преступления С. Пугачева она не привела) беспрецедентно высокая сумма штрафа выдавала желание организаторов иска не просто наказать газету за некорректную статью, но прекратить ее существование.

«…За проблемой выживания „Новой газеты“ стоял заказ, – высказывал уверенность президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов. – Если суды выносят подряд решения о компенсации… в размерах, не поддающихся воображению: миллион долларов, затем полмиллиона долларов… Иск здесь не цель, а средство». И назвал возможных «заказчиков», обиженных публикациями «Новой газеты»: Минобороны (из-за статей Анны Политковской и Вячеслава Измайлова), ФСБ (из-за статей Георгия Рожнова), Совет безопасности, Мосгорсуд .[13]

«Такой элемент российского бизнеса, как ложное банкротство, хорошо известен публике, – писали „Новые Известия“. – Теперь можно говорить о том, что правящая олигархическая группировка изобрела новую технологию „легитимной“ ликвидации политически неугодного СМИ: через ложный ущерб» .[14]

«Новую газету» спасло только то, что в представленной суду аргументации «Межпромбанка» об «ущербе», оказался «незамеченный» судом изъян, который блестяще продемонстрировала обозреватель «Новой газеты» Юлия Латынина: фирмы ООО «Вестстройсервис», ООО «Бизнес-мастер 2000» и ОАО «Концерн „УТЭК“,


…из-за договоров и писем которых Межпромбанк понес убытки, контролируются либо самим ООО «Межпромбанк», либо менеджерами и учредителями Межпромбанка…


Среди названных Ю. Латыниной менеджеров и учредителей – сам С. Пугачев, его жена Галина Пугачева и другие руководители того же «Межпромбанка .[15]

В конце мая 2002 года сама Ю. Латынина и редакция газеты обратились в прокуратуру и ГУВД Москвы с просьбой «расследовать мошеннические действия (ст. 159 УК РФ), совершенные руководством ООО „Межпромбанк“ и рядом аффилиированных с банком фирм против „Новой газеты\"“.

В данном случае в «споре хозяйствующих субъектов» победили журналисты: «Межпромбанк» испугался скандала и в июне 2002 года отказался от выигранных по суду денег.

Закрытие «Общей газеты»

«Новая газета» избежала банкротства и закрытия. Но примерно в те же дни окончательно решилась судьба другого неподконтрольного государству СМИ – «Общей газеты», последнего рупора «шестидесятников».

Ее учредитель и главный редактор Егор Яковлев, отчаявшись найти финансирование для продолжения издания, продал газету петербургскому бизнесмену Вячеславу Лейбману. В. Лейбман же «Общую» сразу закрыл, став вместо нее издавать газету «Консерватор» – совсем другой (откровенно пропутинской) направленности.

Е. Яковлев до последнего момента, как кажется, был уверен, что после продажи «Общая газета» сохранится и что журналистский коллектив не будет разогнан.

Осталось неизвестным, зачем бизнесмен, прежде чем начать выпуск своей газеты, сильно потратился на то, чтобы «зарезать» другую газету. Напрашивается предположение, что Лейбман потратил на покупку не свои деньги, а чьи-то другие, и с единственной целью – чтобы ее не купил кто-нибудь другой (например, враг Путина Березовский).

«Дело Сорокина» и обыск в издательстве «Ad Marginem»

Само «дело Сорокина», раскрученное функционерами молодежной организации путинопоклонников «Идущие вместе», прямого отношения к нашей теме не имеет. Самым кровавым эпизодом преследования Владимира Сорокина было торжественное «замачивание» его книги «Голубое сало» в символическом унитазе, установленном напротив Большого театра.

Это «замачивание» не было инспирировано властями, со стороны которых В. Сорокину ничего не угрожает и не угрожало (со стороны отдельных накрученных «Идущими» идиотических граждан – может, конечно, угрожать). Не исключено, что руководство «Идущих» получило негласную санкцию на свои действия от кураторов в Администрации – но было и гласное осуждение их со стороны видных деятелей режима «управляемой демократии» (С. Ястржембского и министра культуры Михаила Швыдкого).

Кампания просто принесла ощутимую пользу как Сорокину, так и «Идущим» (не случайно некоторые злые и циничные люди даже заподозрили тут предварительный сговор между фюрером путинюгенда и автором «Голубого сала»).

Однако по доносу 49-летнего Артема Магунянца, «идущего вместе» с путинолюбивой молодежью, вскоре было заведено уголовное дело против выпустившего «Голубое сало» издательства «Ad Marginem» по статье 242 УК РФ (распространение порнографии).

На самом деле основная тема «творчества» Сорокина – не секс, а процессы дефекации, а также некрофилические фантазии в духе маньяка Чикатило. Читателю традиционной ориентации близкое знакомство с Сорокиным скорее угрожает ослаблением половых инстинктов, а не наоборот (то есть его сочинения – в некотором смысле «антипорнография»).

Но дело не в этом. Телеканалы, показывающие по ночам самую настоящую порнографию, не подвергаются за это репрессиям. На издателя же печатной продукции, заподозренной в том же, было почему-то заведено уголовное дело.

Мало того, 16 сентября 2002 года, после заключения филологической экспертизы, установившей наличие в «Голубом сале» элементов порнографии (эксперты – члены «патриотического» Союза писателей России Сергей Лыкошин и Сергей Переведенцев), сотрудники ГУВД Москвы произвели в офисе издательства обыск. Было изъято 5 экземпляров «Голубого сала» и документация о тираже.

Не исключено, что директора издательства «Ad Marginem» Александра Иванова под предлогом дела о порнографии наказали (точнее, пока «серьезно предупредили») за издание политического боевика Александра Проханова «Господин Гексоген». «Гексоген» целиком посвящен весьма болезненной для Путина теме – взрывам домов в Москве как чекистской избирательной технологии. Даже старый НТВ лишь поднимал этот вопрос – но не отвечал на него столь однозначно.

Сам Проханов как автор боевиков – не более чем занудный графоман (хотя как памфлетист он почти гениален) и имеет крайне одиозную политическую репутацию. Без обложки «Ad Marginem» «Господин Гексоген» был обречен на прозябание в коммуно-националистическом гетто. Издав его у себя, А. Иванов вывел Проханова из гетто и довел до состояния «Национального бестселлера» – тот есть причинил серьезный ущерб государственной пропаганде.

Поэтому обыск у Иванова есть все основания считать политическим событием. А покушением на свободу печати он безусловно является, даже если «Господин Гексоген» здесь не при чем и «порнография» («антипорнография») была его действительной причиной, а не предлогом.

Отмена указа о «Свободе»

4 октября 2002 года президент В.В. Путин отменил указ Б.Н. Ельцина от 27 августа 1991 года «\"О бюро независимой радиостанции „Свобода\"/\"Свободная Европа\"“, которым первый Президент России предписывал „разрешить дирекции независимой радиостанции „Свобода\"/\"Свободная Европа“ открыть постоянное бюро в г. Москве с корреспондентскими пунктами на территории РСФСР“.

Отмена ельцинского указа непосредственного практического значения не имела, поскольку радиостанция действует в России не на основании этого указа, а на основании закона «О средствах массовой информации».

По мнению руководителя московского бюро радиостанции Андрея Шарого, который сравнивает ельцинский указ 1991 года с медалью «за защиту Белого дома»,


…здесь есть две стороны – формально-юридическая и, так скажем, символическая. Что касается первого аспекта, то никакой трагедии мы из этого не делаем. Статус радиостанции не меняется. Летом (2003 года. – В.П.) наша лицензия на вещание должна проходить перерегистрацию, тогда-то и выяснится, было ли путинское решение пустой формальностью или чем-то большим.[16]


СМИ после «Дубровки»

В конце октября 2002 года случился, пожалуй, самый значительный кризис третьего года путинского правления – захват чеченскими террористами более 800 заложников в театре на Дубровке, а затем гибель около 130 из них от примененного при истреблении террористов отравляющего газа.

Руководители силовых структур не понесли наказания за проникновение террористов в Москву; основные претензии власти предъявили телевизионным журналистам, ошибки которых в ходе освещения событий якобы могли сыграть на руку террористам.

Сам Путин высказал свое личное неодобрение газпромовскому гендиректору НТВ Б. Йордану по поводу того, как его журналисты освещали события на Дубровке. В прессе появились предположения о предстоящем снятии главного редактора НТВ Т. Митковой, ее заместителя Савика Шустера, а также самого Б.Йордана.

Кремль инициировал принятие в Думе сразу в трех чтениях поправок к закону о СМИ, ограничивающих права журналистов.

Однако 25 ноября 2002 года на встрече с руководителями пропрезидентских СМИ Путин объявил о том, что наложил вето на принятые обеими палатами парламента поправки к закону о СМИ, вызвавшие критику в прессе и призывы к Президенту не подписывать их. Но журналисты рано радовались: 27 ноября Президент направил письмо председателям обеих палат парламента с рекомендацией доработать закон о СМИ, предложив ввести


…дополнительную регламентацию деятельности СМИ в условиях режима чрезвычайного положения, режима военного положения, а также при освещении чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера.


По мнению «Новых Известий»,


…путинское вето – это вовсе не отказ от разработки и внедрения в законодательном порядке комплекса ограничений на журналистскую деятельность, …а всего лишь формально выраженное президентское недовольство по поводу несовершенства предложенных мер.[17]


…и отдельные факты

9 марта 2000 года в авиакатастрофе погиб журналист Артем Боровик – владелец медиа-холдинга «Совершенно секретно», газеты которого «Совершенно секретно» и «Версия» подталкивали к президентскому креслу Евгения Примакова и публиковали коррупционный компромат на Путина.

9 сентября 2000 года в соответствии с ранее подписанной «Концепцией национальной безопасности России» Президент утвердил «доктрину информационной безопасности», которая предусматривает восстановление элементов государственной цензуры («укреплять механизм правового комплекса ограничений на доступ к конфиденциальной информации»).

25 декабря 2001 года был осужден на 4 года по обвинению в шпионаже в пользу Японии журналист Григорий Пасько, писавший на экологические темы в японской прессе (25 июня 2002 года Верховный суд подтвердил осуждение Г. Пасько).

В июне 2002 года заместителем председателя ВГТРК (2-й телеканал) по вопросам безопасности назначен бывший начальник Центра общественных связей ФСБ Александр Зданович.

По данным Фонда защиты гласности (ФЗГ) Алексея Симонова, за 11 месяцев 2002 года (без декабря) в России заведено более 40 уголовных дел на журналистов – больше, чем за все 10 лет ельцинского правления. За то же время убито 42 журналиста, зафиксировано нападений на журналистов – 69, нападений на редакции – 19, отключено от эфира и закрыто редакций – 60 .[18]

При Ельцине Россия стала страной «третьего мира» в экономике. Путин делает Россию страной «третьего мира» и в политике.

Вопрос о будущем

Ближайшие перспективы свободы слова в России не внушают оптимизма. Впереди две избирательные кампании федерального уровня. Вряд ли Путин в преддверии думских и президентских выборов потерпит существенные остатки инакомыслия на ТВС – они, скорее всего, будут выкорчеваны.

Мало того, «обновленный» НТВ тоже не вполне удовлетворяет администрацию. После первоначального испуга и одномоментного шараханья в сторону сервилизма а-ля Николай Сванидзе (особенно отличились новые «Куклы»), преобладающим стилем НТВ стал «стиль Парфенова»: эстетизм, интеллектуализм, подчеркнутая политическая нейтральность, но не без кукиша в кармане. «Кукиш» им точно «обрежут» – по крайней мере, на период избирательных кампаний, а может быть, не разрешат и нейтральность.

Сейчас свобода слова ушла в интернет. До сих пор интернет испытывал лишь эпизодические наскоки властей – целенаправленная стратегия создания «управляемого интернета» пока не выработана.

Политика приведения к общему знаменателю бумажной прессы и радио на федеральном уровне несколько пробуксовывает и проводится не столь централизованно и систематически, как было проведено покорение телевидения (в провинции местными властями покорена и основная бумажная пресса – но это фактически произошло еще до Путина).

Один из наиболее интересных вопросов о будущем: будут ли вслед за телеканалами построены в «информационную вертикаль» сайты интернета, радио и еще уцелевшие независимые газеты и журналы?