Патриция Корнуэлл

След Оборотня



Необычная татуировка с изображением желтых глаз олицетворяет зло. Так считает судмедэксперт Кей Скарпетта. Возможно, именно этот странный символ наведет на след жестокого убийцы, которого необходимо обезвредить, прежде чем он нанесет очередной удар.



Письмо



6 декабря 1996 г.

Ладингтон, штат Мичиган



Дорогая Кей!

Я сижу на крыльце, смотрю на озеро Мичиган и вспоминаю, как мы были здесь с тобой в последний раз. Кей, прошу, выслушай меня.

Ты читаешь эти строки, потому что меня нет в живых. Решив написать письмо, я попросил сенатора Лорда передать его тебе лично в руки в первых числах декабря через год после моей смерти. Я знаю, как нелегко тебе всегда на Рождество, а теперь, должно быть, совсем тяжко. Моя жизнь началась с любви к тебе. Она оборвалась, но ты должна продолжать жить, и это будет мне подарком.

От горя ты, конечно же, еще не оправилась. Мчишься как угорелая то на одно, то на другое место преступления, проводишь больше вскрытий, чем прежде. Безвылазно сидишь в суде, руководишь институтом, читаешь лекции, тревожишься за Люси, злишься на Марино, избегаешь соседей и боишься ночей.

Хватит прятаться от боли. Позволь мне утешить тебя. Представь, что держишь меня за руку, и вспомни, сколько раз мы говорили с тобой о смерти и соглашались, что болезнь, несчастный случай или рука убийцы не способны полностью уничтожить человека, ибо наши тела – всего лишь одежда, которую мы носим, а сами мы – нечто гораздо большее.

Кей, поверь, я неким таинственным образом приглядываю за тобой и вижу, как ты читаешь мое письмо. Поверь, что все будет хорошо. Хочу попросить тебя об одолжении. Позвони Марино и Люси. Пригласи их сегодня на ужин. Приготовь что-нибудь повкуснее и оставь за столом место для меня.

Я люблю тебя и всегда буду любить.

Бентон

Глава 1

Я не замечала ни синевы утреннего неба, ни красок осени. Глядя в окно на сгребавшего листья соседа, я чувствовала себя беспомощной, разбитой и потерянной.

Письмо Бентона воскресило в воображении кошмарные картины, которые я упорно загоняла в самые дальние закоулки памяти. Я вновь видела обгорелые кости, выхваченные прожекторами из месива размокшего мусора. Видела обезображенную голову без лица, клочья серебристо-пепельных волос.

Я сидела за кухонным столом и потягивала горячий чай, который заварил для меня сенатор Фрэнк Лорд.

– Опять листьев навалило. Нужно убрать, – проговорила я, обращаясь к своему старому другу. – Шестое декабря, а будто октябрь. Вы только посмотрите, Фрэнк, желуди огромные. Говорят, это к суровой зиме, а зимой пока и не пахнет.

Я закрыла лицо руками и разрыдалась. Он поднялся из-за стола и подошел ко мне. Я, как и сенатор Лорд, выросла в Майами, училась в одной с ним школе – правда, много лет спустя после того, как он ее окончил. В его бытность окружным прокурором я работала в отделе судебно-медицинской экспертизы округа Дейд и часто свидетельствовала в суде по делам, которые он вел. Когда его избрали в Сенат США и затем назначили председателем Комитета по вопросам судоустройства, я стала главным судмедэкспертом Виргинии, и в те времена он неоднократно прибегал к моим услугам.

Вчера вечером он сообщил по телефону, что приедет ко мне, чтобы передать нечто важное. За всю ночь я почти не сомкнула глаз. Когда он вошел в дом и извлек из кармана пиджака простой белый конверт, я уже была на пределе.

Теперь я сидела с ним и думала, что понимаю, почему Бентон столь безгранично ему доверял. Он знал, что сенатор Лорд искренне привязан ко мне и никогда меня не предаст. Бентон не изменил себе: как всегда, придумал план, который, он не сомневался, и без его личного участия будет исполнен в совершенстве. И даже до малейших деталей предсказал мое поведение после своей смерти. Как же все это на него похоже.

– Кей.

Я все плакала.

– Понимаю, тебе сейчас очень тяжело. Прости, что никак не могу облегчить твою боль.

Я выдернула из коробочки салфетку и вытерла слезы.

– Спасибо, что приехали. Представляю, чего вам это стоило. У вас ведь каждая минута расписана.

– Не скрою, я прилетел из Флориды. И, кстати, там я справился о Люси. Она делает большие успехи.

Люси, моя племянница, которую я фактически вырастила, была агентом Бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия (АТО). Несколько месяцев назад ее перевели в Майами, и с тех пор мы с ней не виделись.

– Она знает про письмо? – спросила я.

– Нет. Думаю, ты сама должна ей позвонить. И смею добавить, ей кажется, будто ты пренебрегаешь общением с ней.

– Я пренебрегаю? – удивилась я. – Это до нее вечно не дозвониться. Во всяком случае, не я под чужим именем гоняюсь за торговцами оружием и им подобными. Она даже по телефону нормально поговорить не может – только когда звонит из офиса или из автомата.

– Тебя тоже нелегко найти. После гибели Бентона вообще не сидишь на месте.

На глаза вновь навернулись слезы. Я поднялась со стула. Сенатор Лорд, я заметила, уже несколько раз украдкой взглянул на часы.

– Возвращаетесь во Флориду? – поинтересовалась я.

– Да нет, – отвечал он, – в Вашингтон. Снова выступаю в передаче «Лицом к народу». Меня уже тошнит от всей этой политики.

– Хотела бы я как-то вам помочь, – сказала я.

– Грязное это дело, Кей. Впрочем, зря я разнылся. У тебя своих забот хватает.

Я повела его к выходу мимо красивой мебели, мимо произведений искусства и старинных медицинских инструментов – я их коллекционировала. Все здесь отвечало моему вкусу, но не все было так, как во времена Бентона. Теперь я заботилась о доме не больше, чем о себе.

Сенатор Лорд не мог не заметить раскрытого портфеля на диване в большой комнате, разбросанных по полу блокнотов, бумаг, в беспорядке громоздившихся на журнальном столике, и грязной пепельницы – я снова начала курить.

– Боже, во что я превратила свой дом. Совсем разучилась убираться. А ведь была такая аккуратная. – Я горько рассмеялась. – Вечно с Бентоном ругались из-за порядка. Если он перекладывал что-то из моих вещей или совал не в тот ящик… Вот что происходит, когда тебе за тридцать, живешь одна и сама себе хозяйка.

Я остановилась в холле и бессильно махнула рукой.

– И что с того? Будь он проклят, этот дом! Пусть бы Бентон вывалил здесь кучу мусора. Пусть бы изодрал все в клочья. Какая разница, Фрэнк? Я хотела бы одного: чтобы вернулось прошлое. Я ни в чем бы его больше не упрекала. Каждое утро я просыпаюсь со светлой головой, но сразу накатывают воспоминания, и я с трудом поднимаюсь с постели.

– Бентон был счастлив с тобой, – мягко сказал сенатор Лорд. – Он всегда так тепло отзывался о тебе, говорил, что ты понимаешь его, знаешь, с какими ужасами он сталкивается по долгу службы.

Бентон работал психологом в ФБР и считался крупным специалистом по прогнозированию поведения преступников.

– И я знаю, он хотел бы теперь видеть тебя счастливой, – продолжал сенатор Лорд. – И если ты заживо погребешь себя, значит, любовь к Бентону Уэсли не принесла тебе ничего, кроме страданий. Значит, твоя любовь к нему была ошибкой. Хоть это-то тебе ясно?

– Да, – согласилась я. – Конечно. Я знаю, чего хотел бы он. Знаю, чего хочу я сама. Я не желаю жить, как сейчас. Это почти невыносимо. Порой мне кажется, что я вот-вот сорвусь.

– Нет, не сорвешься. – Он взял меня за руку. – Ты справишься с любыми трудностями. Всегда справлялась.

– Спасибо, – прошептала я, обнимая его. – За то, что не похоронили письмо в какой-нибудь папке. За то, что не забыли, взяли на себя труд.

– Если понадоблюсь, позвони, ясно? – приказным тоном сказал он, когда я открыла входную дверь. – В офисе всегда знают, где меня найти.

Он сел в черный «линкольн» и покатил прочь. Я проводила его взглядом и вернулась в большую комнату. Перечитала письмо Бентона. В голове у меня звучал его голос.

Его слова несли одновременно успокоение и муку. Я с одержимой настойчивостью анализировала их, выискивала подтекст во фразах и тоне. Порой я почти верила, что Бентон иносказательно дает мне понять, будто на самом деле он не погиб, будто его мнимая смерть – часть какого-то замысла, какого-то плана, разработанного ФБР или ЦРУ.

Но я твердо знала: перед смертью Бентона пытали, а потом бросили гореть в адском огне. Анализ ДНК, данные стоматологической карты, личные вещи подтвердили, что останки принадлежат ему. Убийцам Бентона – Кэрри Грезен и Ньютону Джойсу – отомстила моя племянница Люси, сбив их вертолет над Атлантикой.

Я задумалась, как выполнить просьбу Бентона. Рассчитывать на то, что Люси прилетит ужинать в Ричмонд, штат Виргиния, было смешно. Но я все равно сняла трубку и попробовала связаться с ней. Она перезвонила по сотовому минут через пятнадцать.

– Из офиса передали, ты меня ищешь. В чем дело?

– Трудно объяснить, – начала я. – Мне так надоело каждый раз выуживать тебя через твою контору.

– Мне тоже это надоело.

– Я понимаю, что сейчас не могу…

– Что случилось? – перебила она меня.

– Бентон оставил письмо…

– Поговорим в другой раз, – отрезала она.

Я поняла почему. По крайней мере думала, что поняла: сотовый телефон легко прослушать.

– Поворачивай прямо туда, – приказала кому-то Люси и вновь обратилась ко мне: – Извини.

– Он хотел, чтобы я прочитала его именно сегодня. Просил, чтобы ты… Ладно, не бери в голову. Глупости все это.

– Мне пора, – заявила Люси.

– Может, позже позвонишь?

– Обязательно, – все тем же раздраженным тоном пообещала она.

– Ты с кем? – Я пыталась продлить разговор, потому что мне очень нужно было слышать ее голос.

– С напарницей.

– Передай ей привет.

– Тебе привет, – сказала Люси своей напарнице Джо – сотруднице Администрации по борьбе с наркотиками (АБН).

Сейчас они вместе занимались расследованием серии совершенных с особой жестокостью квартирных грабежей. Джо и Люси были партнерами не только по работе, но не афишировали свои отношения.

– Пока, – попрощалась Люси и отключила телефон.



С капитаном полиции Питом Марино мы были знакомы так давно, что казалось, между нами существовала телепатическая связь. Поэтому, когда он позвонил – раньше, чем я успела связаться с ним, – я не удивилась.

– Голос у тебя какой-то странный, – заметил он. – Простыла, что ли?

– Нет. Хорошо, что позвонил. Я как раз собиралась искать тебя. Ты где?

– Езжу по городу, слушаю эфир. В порту Ричмонда только что обнаружили протухший труп. Полагаю, ты в курсе?

Я в курсе не была и потому, переложив трубку к другому уху, прошла в кабинет и села за стол. В трубке раздался щелчок: кто-то звонил по параллельной линии.

– Марино, подожди секунду, – попросила я, услышав повторный щелчок. – Еще кто-то звонит. – Я переключилась на вторую линию. – Скарпетта на проводе.

– Это Джек, – раздался голос моего заместителя Джека Филдинга. – В порту в грузовом контейнере обнаружили труп. Сильно разложившийся.

– Слышала. Марино только что сообщил, – сказала я. – С какого судна контейнер?

– С «Сириуса». Какие будут указания?

– Выезжаю, – не раздумывая бросила я, хотя в голове у меня пульсировали слова Бентона. Я опять торопилась занять себя работой.

– Нет необходимости, доктор Скарпетта, – возразил Филдинг. – Я сам туда отправлюсь. У вас же выходной.

Филдинг на протяжении многих месяцев умолял меня устроить себе передышку – поехать куда-нибудь недели на две или даже взять годичный академический отпуск. Я устала ловить на себе обеспокоенные взгляды, бесилась, когда намекали, будто после смерти Бентона я стала хуже справляться с работой, начала чураться коллег, постоянно выгляжу измотанной и рассеянной.

– К кому там обратиться, когда приеду? – спросила я.

– Нас уведомила детектив Андерсон. Она уже на месте происшествия.

– Кто такая?

– Должно быть, из новеньких. В самом деле, доктор Скарпетта, я и сам прекрасно справлюсь.

– Как туда добраться?

Филдинг объяснил. Тут я вспомнила, что до сих пор держу на проводе Марино и, переговорив со своим офисом, переключилась на его канал, но он уже повесил трубку. С письмом Бентона в руке я поспешила в спальню. Куда бы его положить? Не оставлять же в ящике стола или в картотечном шкафу.

Наконец мой взгляд упал на маленький сейф внизу стенного шкафа. Я заперла письмо туда и позвонила Роуз, моей секретарше, попросив ее направить в порт, куда я намеревалась прибыть через полтора часа, санитарную команду.

– Как вы туда доберетесь? – поинтересовалась Роуз. – Я предложила бы вам взять джип, но Чак уехал на нем менять масло.

– Значит, поеду на своей машине. Роуз, мне понадобятся «Лумалайт» и тридцатиметровый удлинитель. Пусть кто-нибудь встретит меня с ними на стоянке у морга. Я позвоню, когда буду подъезжать.

Роуз работает моим секретарем с тех самых пор, как меня назначили главным судмедэкспертом. А это значит, что я уже много лет нахожусь в полной зависимости от нее.

– Будьте осторожны, доктор Скарпетта. Не забудьте переодеться, прежде чем вновь сядете в свою машину, – напутствовала она так, будто мне никогда не приходилось иметь дела с разложившимися трупами.

– Спасибо, Роуз, – поблагодарила я.



Я поставила дом на сигнализацию, заперла входную дверь и включила свет в гараже. Там я держу туристические ботинки, болотные сапоги, толстые кожаные перчатки, непромокаемый плащ, теплые носки, нательное белье, комбинезоны и прочие предметы одежды, которые никогда не заношу домой. Эти вещи после очередного использования попадают сначала в большую раковину из нержавеющей стали, затем в стиральную машину и сушилку, не предназначенные для моей обычной одежды.

Я бросила в багажник комбинезон, черные кроссовки «Рибок» и бейсболку, потом заглянула в большой алюминиевый чемодан, с которым обычно отправляюсь на место происшествия. В нем было все, что мне могло понадобиться: несколько пар резиновых перчаток, прочные мешки, одноразовые простыни, фотоаппарат и пленка. В путь я тронулась с тяжелым сердцем. В голове снова звучали слова Бентона. Я пыталась заслониться от его голоса, от его глаз и улыбки, пыталась стереть из памяти ощущение его кожи. Я хотела забыть его, но еще больше хотела не забывать никогда.

Я замедлила ход перед контрольным постом на скоростной автостраде, когда в машине зазвонил телефон. Это был Марино.

– Хотел предупредить, что заеду к тебе, – сказал он.

Я свернула на Девятую улицу и сообщила Роуз, что буду через две минуты. На стоянке меня ждал Филдинг с ящиком и удлинителем.

– Джип, конечно, еще не вернулся? – уточнила я.

– Нет, – подтвердил он, укладывая оборудование в багажник моего автомобиля. – Представляю, как вы появитесь там на этой тачке. У докеров глаза на лоб повылезают при виде симпатичной блондинки в черном «мерседесе».

Перед Питерсбергом я свернула, переехала через железнодорожные пути и покатила по узкой дороге, тянущейся через участок бесхозной земли. Дорога обрывалась у контрольно-пропускного пункта, за которым находился погрузочный терминал. Из будки вышел охранник. Я опустила стекло.

– Чем могу служить, мэм? – спросил он по-военному.

– Доктор Кей Скарпетта, главный судмедэксперт штата Виргиния, – представилась я и показала ему свое удостоверение.

Охранник вернулся в будку и связался с кем-то по телефону. Выйдя, он дал мне расписаться в журнале.

– Видите вон там кривую сосну? – показал он. – Возле нее повернете налево и дальше прямо.

Я миновала несколько зданий из красного кирпича. Судя по надписям на их фасадах, там размещались таможня и администрация порта. Далее шли ряды огромных складов, вдоль которых, словно скот возле кормушек, выстроились водруженные на погрузочные платформы оранжевые контейнеры, каждый размером с товарный вагон. У причала на реке Джеймс были пришвартованы два контейнеровоза – «Евро-клип» и «Сириус».

Рядом с контейнером, обнесенным желтой предупреждающей лентой, никого не было. Полиции я тоже нигде не заметила. Только чуть поодаль стоял синий «шевроле-каприс» без опознавательных знаков. Водитель переговаривался через окно с мужчиной в белой рубашке с галстуком.

Я набрала номер своего офиса и попросила к телефону Филдинга.

– Когда нас известили о трупе? – осведомилась я.

– Сейчас проверю. – Он зашелестел бумагами. – В десять пятьдесят три.

– А когда его обнаружили?

– Э… Андерсон, похоже, не знает.

– Что она сказала тебе, когда сообщала о происшествии?

– Прибыл труп. Разложившийся. Попросила, чтобы вы приехали на место происшествия.

– Она просила приехать именно меня?

– Ну да. В первую очередь всегда зовут вас.

Я вылезла из машины и извлекла из багажника алюминиевый чемодан, комбинезон и кроссовки. Сопровождаемая любопытными взглядами портовых рабочих, я направилась к синему автомобилю.

– Я ищу того, кто отвечает за охрану места происшествия, – сказала я.

– Я отвечаю, – отозвался из «каприса» женский голос.

Я нагнулась к окну машины и увидела за рулем молодую женщину – загорелую, с коротко стриженными каштановыми волосами, волевым подбородком и резко очерченным носом. Потертые джинсы, черные кожаные ботинки, белая футболка. На бедре – кобура с пистолетом, с шеи на цепочке свисает бляха полицейского.

– Полагаю, вы детектив Андерсон, – уточнила я.

– Рин Андерсон. Единственная и неповторимая. А вы, наверно, та самая доктор, о которой я столько слышала, – надменным тоном произнесла она.

– А я – Джо Шоу, начальник порта, – представился мужчина. – Должно быть, это о вас мне докладывал охранник.

– Почему полиция не оцепила место происшествия? – обратилась я к Андерсон.

– В этом нет необходимости, – отвечала она. – Как вы сами могли убедиться, сюда просто так не пройдешь.

Я поставила алюминиевый чемодан на землю. Андерсон выбралась из машины. Меня удивило, какая она маленькая и хрупкая.

– Детектив Андерсон, – начала я, – при каких обстоятельствах был обнаружен труп? В котором часу? Вы его видели? Кто-нибудь вертелся возле него? Появлялись ли на месте происшествия посторонние? Отрицательный ответ на последний вопрос избавит вас от серьезных неприятностей.

Андерсон рассмеялась. Я стала натягивать комбинезон.

– Никто и близко не подходил, – заверила она меня.

– От него страшно смердит, – добавил Шоу.

Я переобулась в кроссовки и надела бейсболку. Андерсон тем временем разглядывала мой «мерседес».

– Может, и мне пойти поработать на правительство штата, – съязвила она.

Я смерила ее ледяным взглядом и заметила:

– Вам следовало бы переодеться, прежде чем пойдете туда.

– Мне надо позвонить, – бросила она, удаляясь.

– Мистер Шоу, какой груз везли в этом контейнере? – поинтересовалась я.

– Киноаппаратуру. Кстати, пломба на контейнере не была повреждена. Значит, груз, по всей видимости, не тронут.

– Пломбировали его за рубежом?

– Так точно.

– Значит, жертва, живая или мертвая, попала в контейнер до того, как его опломбировали?

– Похоже на то. Номер на пломбе соответствует указанному в декларации. Собственно груз был растаможен еще пять дней назад.

– Откуда прибыло судно? – спросила я у Шоу.

– Из Бельгии. Вышло из Антверпена две недели назад, – ответил он, поглядывая на «Сириус» с «Евроклипом».

На правом борту «Евроклипа» стоял мужчина и наблюдал за нами в бинокль. Мне показалось странным, что в такую теплынь он одет в брюки и рубашку с длинными рукавами.

– Может, это был безбилетник? – высказала я догадку. – Хотя, конечно, трудно представить, чтобы кто-то решился на две недели замуровать себя в контейнере.

– Я тоже о таких не слышал. Это не первый порт захода. Судно заходило в Честер, штат Пенсильвания. Безбилетник наверняка сошел бы на берег там. Зачем плыть до Ричмонда?

Я в изумлении смотрела на Пита Марино, выбиравшегося из полицейского автомобиля, который затормозил у моей машины. Сколько я знаю Марино, он всегда был детективом, и мне еще не случалось видеть его в форме.

К нам вернулась Андерсон.

– Слава Богу, что мне не приходится больше напяливать этот наряд, – сказала она, жуя жвачку.

– Почему он в форме?

– Получил новое назначение. За последние несколько месяцев, с тех пор как заместителем начальника стала Брэй, в департаменте произошло много перемен, – почти с гордостью объяснила Андерсон.

Я не представляла, зачем кому-то понадобилось понижать в должности столь ценного специалиста. Мне было больно, что Марино скрыл это от меня, и одновременно я злилась на себя за то, что сама не дозналась о его неприятностях. Последний раз я интересовалась его делами несколько недель назад, может быть, даже месяц.

– В чем дело? – рявкнул Марино вместо приветствия. – Андерсон, тебе вздумалось поработать в одиночку? Или просто не нашлось никого, кто бы пожелал связываться с тобой?

Она ответила ему сердитым взглядом.

Марино был утянут в белую рубашку с короткими рукавами, застегнутую по самое горло. Как и полагается, ее украшал пристегивающийся галстук. Его огромный живот был втиснут в темно-синие форменные брюки и опоясан жестким кожаным ремнем. На ремне болтались пистолет «зиг-зауэр» 9-го калибра, наручники, запасные обоймы, баллончик со слезоточивым газом и прочие атрибуты патрульного полицейского. Лицо его раскраснелось.

– Нам нужно поговорить, – сказала я и попыталась отвести Марино в сторону, но тот не двинулся с места.

– О моем новом обличье? – усмехнулся он, вынимая сигарету из пачки «Мальборо». – Заместитель начальника Брэй сочла, что мне следует сменить форму одежды.

– Марино, в твоем присутствии нет необходимости, – заявила Андерсон. – В сущности, думаю, ты и сам не желаешь, чтобы кто-нибудь прознал про твою инициативу.

– Для тебя я капитан Марино. – Он затянулся и выпустил облако дыма. – И вообще, детка, выбирай выражения, когда разговариваешь со старшим по званию.

– С некоторых пор женщин-полицейских больше не называют «детками», – парировала Андерсон.

– Я должна осмотреть труп, – вмешалась я.

– Пойдемте, – сказал Шоу.

– Что ж, за дело, – кивнула я.

Мы с Шоу, Марино и Андерсон подошли к контейнеру и остановились у открытой двери, перетянутой желтой лентой. В контейнере жужжали мухи.

– Внутрь никто не входил? – еще раз уточнила я.

– Даже не сомневайтесь, мэм, – заверил меня Шоу.

Я откинула крышку алюминиевого чемодана, бросила в него ключи от машины, затем натянула на руки несколько пар перчаток, на лицо нацепила хирургическую маску. К фотоаппарату «Никон» я прикрепила вспышку и 28-миллиметровый объектив.

Надев поверх кроссовок бахилы, я поднырнула под ленту и ступила в темный контейнер. Аккуратно уложенные белые коробки заполняли его только наполовину. Я медленно пошла вглубь, поводя из стороны в сторону фонарем.

Возле дальней стенки контейнера луч фонаря выхватил из темноты туфли, потом колени, туловище и, наконец, распухшее бородатое лицо с выпученными белесыми глазами. Мертвец словно насмехался надо мной.

Труп был усажен в углу, металлические стенки контейнера не давали ему упасть. Ноги вытянуты, ладони на коленях. Я осмотрела тело, выискивая ушибы, синяки, сломанные ногти, которые свидетельствовали бы о том, что жертва защищалась или пыталась вырваться на свободу. На одежде не было ни пятнышка крови. Явных повреждений и прочих признаков борьбы я тоже не заметила.

Пробираясь на полусогнутых ногах между рядами коробок, я в поисках следов освещала фонарем пол. Разумеется, отпечатки ботинок были всюду. Я обследовала каждый сантиметр, но нашла только пустую мусорную корзину и две серебряные монеты. Одна оказалась немецкой маркой, вторую я не узнала. Трогать я ничего не стала.

– Возьми в чемодане ключи от машины, – крикнула я Марино, который стоял у открытой двери контейнера. – Принеси, пожалуйста, «Лумалайт». Захвати переходник и удлинитель. Мистер Шоу, надеюсь, подскажет тебе, куда его подключить. Только чтоб розетка была с заземлением.

«Лумалайт» – это мощная дуговая лампа. В ее лучах становятся хорошо заметными следы крови, спермы, наркотиков, а также отпечатки пальцев и еще многое другое, чего не видно при обычном освещении. Чтобы случайно не занести в контейнер частицы, налипшие на лампу на предыдущем месте преступления, я сунула ее алюминиевый штатив в одноразовый пластиковый чехол.

Появился Марино. Он принес две пары защитных очков с янтарными стеклами. Я заметила, что Марино не надел комбинезон – только перчатки и бахилы.

– Неужели собираешься в этом наряде ехать домой? – поинтересовалась я.

– В багажнике есть запасная форма. На случай, если на меня что-нибудь прольется и так далее.

– На случай, если ты что-нибудь прольешь на себя и так далее, – поправила я его.

– Заметила, как Андерсон ловко ретировалась? Я понял, что так будет, в ту самую минуту, когда узнал про труп.

– С чего это ей стали поручать расследования убийств?

– Лижет задницу Брэй. Говорят, Андерсон у нее на побегушках: гоняет на мойку ее новенький «форд-краун-виктория», а может, еще точит карандаши и чистит туфли.

– Все готово. Можно приступать, – сказала я.

Янтарные стекла очков преобразили внутренности контейнера в непроницаемо-черное пространство. Под синеватым светом лампы то тут, то там вспыхивали яркие пятна, флюоресцирующие всевозможными оттенками белого и желтого. Следов было очень много. Другого я и не ожидала, ведь при погрузке в контейнере успело перебывать множество людей.

Я перенесла «Лумалайт» глубже в контейнер.

– Передай, пожалуйста, оптико-волоконный щуп, – попросила я Марино.

Направляясь ко мне, он задел коробки.

– Осторожно! – воскликнула я, забирая у него прибор. – Я тут сама все доделаю. Санитарная команда прибыла?

Марино поднес ко рту рацию:

– Вызывает «девятый».

– Говорите, «девятый», – отозвался диспетчер.

– Свяжитесь с Рин Андерсон, – приказал Марино. – Не знаю ее позывного. Передайте ей, пусть, если это ее не затруднит, пришлет сюда санитарную команду.

– Вас понял, «девятый».

Я прикрепила кабель оптико-волоконного щупа к «Лумалайту». Голубой луч сузился до толщины карандашного грифеля. Держа щуп, как паяльник, я принялась внимательнейшим образом изучать поверхности, которые оставались недоступными для широкого луча. Я наклонила вперед труп, чтобы проверить стенки контейнера у него за спиной, обследовала пол между его ногами, затем ладони, но ничего интересного не обнаружила.

– Держу пари, он попал сюда уже мертвым, – сказал Марино.

– Отвезем его в город, тогда и будем делать выводы.

Я выпрямилась, и луч упал на угол коробки, которую по неосторожности сдвинул с места Марино. В темноте неоново-зеленым светом сверкнул как будто бы хвостик буквы «Y».

– Марино, – окликнула я, – взгляни-ка.

Буква за буквой я высветила слова, выведенные по-французски от руки. Я не сразу уловила смысл написанного.

– «Bon voyage, le loup-garou», – прочитала я. Марино склонился надо мной.

– Что еще за «loup-garou», черт побери? – спросил он.

– Не знаю. – Я тщательно осмотрела коробку.

– На коробке есть отпечатки пальцев?

– Отпечатков уйма, как и всюду здесь, – ответила я.

– Думаешь, тот, кто писал это, хотел, чтобы его послание обнаружили?

– Возможно. Что ж, попробуем изучить отпечатки. Коробку возьмем в лабораторию и волосы с пола тоже – на случай, если возникнет необходимость в анализе ДНК. Потом сделаем снимки и можем уезжать.

– И монеты надо прихватить, – сказал Марино.

– Да, пожалуй.

Спустя час мы закончили и вышли из смердящей темноты на свет. Неподалеку от контейнера стояла Андерсон и разговаривала с мужчиной, в котором я узнала Эла Карсона, заместителя начальника управления полиции. Заметив возле припаркованного чуть в стороне темно-синего фургона двоих мужчин в комбинезонах, я вздохнула с облегчением – они были из санитарной команды. Мужчины беседовали с Шоу.

– Как дела, Эл? – обратилась я к Карсону.

– Да так, потихоньку, – ответил он. – Был в городе, вот и решил заскочить – посмотреть, все ли в порядке.

На место происшествия Карсон никогда просто так не «заскакивал». Сейчас вид у него был встревоженный и подавленный, а главное, на Андерсон он обращал не больше внимания, чем мы с Марино.

– Уже заканчиваем, – заявила Карсону Андерсон, бесцеремонно нарушая субординацию. – Я разговаривала с начальником порта… – Заметив Марино, она осеклась.

– Привет, Пит. – Лицо Карсона прояснилось. – Какие новости?

– Детектив Андерсон, – начала я, – почему санитарная команда прибыла так поздно? И почему вы не пошли в контейнер собирать вещественные доказательства и вообще не стали нам помогать?

– Я перед вами не отчитываюсь.

– Если есть труп, вы отчитываетесь лично передо мной.

– Эл, что происходит? – спросил Марино. – Почему не подъехал никто из нормальных детективов?

Вдалеке показался блестящий черный «форд-краун-виктория».

– Мне пора, – неожиданно заявил Карсон Марино. – Давай как-нибудь встретимся, выпьем. Твоя очередь ставить пиво. Помнишь, старина, ты его проиграл, когда «Шарлотт» продул «Луисвиллу»?

С этими словами Карсон удалился, даже не взглянув на Андерсон. Было ясно, что он над ней не властен.

– Эй, Андерсон. – Марино хлопнул ее по спине. – Как тебе нравится работать на Карсона? Приятный парень, верно?

Она попятилась, но Марино не отступал.

– Оставь меня в покое!

Марино не послушался. Она металась из стороны в сторону, но он надвигался на нее, как гора, пока не припер к мешкам, предназначенным для отправки в Вест-Индию.

– Что ты о себе возомнила? – рявкнул он. – Это ж твое первое дело. В грузовом контейнере на территории международного порта найден разлагающийся труп, и ты думаешь самостоятельно вести расследование?

На подъездной дорожке захрустел гравий – черный «форд» быстро приближался.

– Я доложу о твоем поведении в отдел служебных расследований, – взвизгнула Андерсон, – и ты – труп!

– Нет. Труп там. – Марино махнул рукой в сторону контейнера. – А вот тебе точно не жить после выступления по этому делу в суде.

– Марино, перестань, – сказала я.

«Краун-виктория» тем временем нагло выскочил на причал, где машинам было не место.

– Эй! – за автомобилем бежал Шоу. – Здесь парковка запрещена!

– Ты всего лишь неотесанный мужлан и конченый неудачник, – бросила Андерсон Марино и поспешила прочь.

Марино сдернул с рук перчатки и стащил с ботинок бахилы из синей бумаги с пластиковой пропиткой. Я молча подобрала их и вместе со своими бросила в красный мешок для заразных вещей.

Андерсон торопливо направлялась к подъехавшей машине. Портовые рабочие во все глаза смотрели на выбравшуюся с заднего сиденья красивую женщину в форме, сияющей медными пуговицами и пряжками. Она обвела взглядом зрителей. Кто-то присвистнул. Потом кто-то еще. Вскоре причал стал похож на футбольное поле, на котором, протестуя против всех мыслимых нарушений, разом свистят все арбитры.

– Полагаю, не ошибусь, – сказала я Марино, – если предположу, что к нам пожаловала мисс Брэй.

Глава 2

Работники санитарной команды ждали меня с носилками.

– Ну и ну, – протянул один из них, с отвращением поморщившись.

– Знаю, знаю, – отозвалась я, надевая чистые перчатки и бахилы. – Я пойду первой. Управимся быстро. Обещаю.

Мужчины последовали за мной в контейнер, крепко держа ручки носилок на уровне пояса, словно несли паланкин. Мы переложили труп на носилки и обернули в простыню. Я застегнула молнию на мешке, и санитары унесли нашего клиента прочь. Они отвезут его в морг, а уж там я выпытаю у него все, что смогу.

Вслед за санитарами я вышла на солнечный свет. Марино беседовал с Андерсон и Брэй. Похоже было, что в присутствии Брэй он старался держать себя в руках. Она заметила мое приближение, но не представилась, поэтому я, не подав руки, назвалась первой.

– Я – доктор Скарпетта. Главный судмедэксперт.

Брэй кивком отозвала меня в сторону. Мы оставили Марино с Андерсон и удалились на край причала.

– Мне следовало бы раньше познакомиться с вами, но я была очень занята. Так или иначе, мы наконец встретились. И как раз вовремя, надо признать. – Она улыбнулась.

Темноволосая Диана Брэй обладала идеальными чертами лица и потрясающей фигурой.

– Видите ли, – продолжала она все тем же холодным тоном, – возникло небольшое недоразумение. Капитан Марино находится в моем подчинении, но почему-то считает, что работает на вас.

– Ничего подобного, – сказала я. – А вот вы лишили город опытного и порядочного детектива.

– Пора дать дорогу молодым следователям, которые не чураются компьютера. Вам известно, что Марино даже не умеет работать с текстовым редактором? И учиться не желает. Он позорит все полицейское управление.

– Что привело вас сюда? – спросила я.

– Мне сообщили, что здесь Марино, – ответила она. – Он уже получил предупреждение. Я хотела лично убедиться, что он снова нагло ослушался моего приказа.

– Он прибыл, потому что здесь нужно кому-то быть.

– Он здесь, потому что ему так захотелось. – Она посмотрела мне в лицо. – И потому, что так захотелось вам. Верно, доктор Скарпетта? Марино – ваш личный детектив. Является таковым на протяжении многих лет.

– Оставьте его в покое, – сказала я. – Весь сыр-бор из-за того, что вы не способны его контролировать.

– Его вообще никто не способен контролировать, – возразила она. – А следователь Андерсон – свежий человек. Управлению полиции нужны молодые специалисты, Кей.

– Следователь Андерсон – неквалифицированный и неопытный работник. К тому же трусиха. – Я больше не могла сдерживаться. – Впредь даже не думайте вызывать на место происшествия меня или кого-то из моих людей, если назначаете такого «помощника», который не берет на себя труд собирать вещественные доказательства. И не смейте обращаться ко мне по имени.

– Как-нибудь пообедаем вместе, – сказала она и подала знак своему водителю.

Я направилась к своей машине. Марино нагнал меня.

– Видала, как задается? – спросил он.

– Заметила. Расскажи о ней.

– Замужем никогда не была, не нашла достойного. Говорят, путается с женатыми из влиятельных. Ей нужна власть, док. Молва гласит, она надеется стать министром общественной безопасности штата.

– Мечтать не вредно.