Питер Мэй

Поджигатель

Моим родителям
Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет. Послание святого апостола Павла к галатам, 6:7
От Автора


События, описанные в этой книге, вымышлены, однако фон, на котором они происходят, и место действия исполнены пугающей реальности. Богатейший фактологический материал для работы я никогда не получил бы без неоценимой помощи тех, кто делился со мной своими знаниями и опытом. Не могу не выразить глубочайшей признательности доктору Ричарду X. Уарду, профессору криминологии и члену ученого совета университета штата Иллинойс, Чикаго; эксперту по генетике профессору Джо Каммингсу, университет Западного Онтарио; Джо — Чжоу Чжэнсюну, международное бюро криминальной полиции, Чикаго; профессору Дай Ишэну, бывшему директору Четвертого Института криминологии, Пекин; профессору Хэ Цзяхуну, доктору юриспруденции и преподавателю юридической школы при Народном университете, Пекин; профессору Пи Ицзюню, вице-президенту института социологии и исследований в области детской преступности при Пекинском университете политических наук; профессору Ван Дачжуну, декану факультета криминалистики университета общественной безопасности, Пекин; господину Чэнь Цзюню, руководителю киностудии «Истерн филмз энд ТВ продакшн», Пекин; комиссару полиции У Хэпину, министерство общественной безопасности, Пекин; доктору Стивену С. Кэмпмену, ведущему специалисту института судебной медицины, Северная Калифорния; патологоанатому доктору Роберту Д. Кардиффу, профессору медицинской школы в Дэвисе при Калифорнийском университете; Кевину Синклеру, писателю и журналисту, корреспонденту газеты «Саут Чайна морнинг пост»; Лю Сюю и его матери Цзян Шимэй — моим неустанным гидам по городу Пекину.
Этот список был бы неполным, если бы я не упомянул, что главным помощником в создании книги стал Интернет. Без него я не сумел бы поддерживать постоянный контакте людьми, консультации и советы которых явились залогом успешного осуществления моего замысла. Всемирная сеть обеспечила мне безотказный доступ к информации, необходимой для написания этой книги.


Пролог

В утренней тишине негромкий смех детей звучал чуть печально, словно колокольчик, звонящий в память об усопших. На пыльных тропинках пекинского парка Житань беззаботно резвились маленькие сестры-двойняшки, одна в розовом платьице, другая — в белом. Темные глазки обеих сияли восторгом. Простодушно счастливые, девочки еще не знали, как близко может оказаться тьма небытия.

Мать попросила няньку, молодую жительницу пригорода со скучным деревенским лицом, сначала прогуляться с дочерьми по парку и лишь затем вести их в детский сад. Утром воздух свеж и прохладен, когда же солнце поднимется над горизонтом, его лучи беспощадно выжгут зеленоватое очарование листвы, зной обесцветит все краски дня.

Под раскидистой кроной седовласый старец в отутюженном синем кителе — такой же носил председатель Мао — и белых перчатках занимался гимнастикой тайцзи.^[1] Плавные движения полны грации; руки разведены в стороны ладонями вверх, левая нога слегка согнута, в ее медленном взмахе ощущался полный контроль над телом — тот контроль, который был недоступен старцу над собственной жизнью. Девочек пожилой пекинец не заинтересовал: их внимание привлекли непонятные звуки, что доносились из-за поворота тропинки. Сестры со всех ног устремились вперед, не слыша негодующих воплей няньки.

Позади остались пять или шесть человек у ствола тополя, которые нараспев читали стих древнего поэта, скамейка с двумя старушками в теплых вязаных жакетах. Топот детских ножек заставил обеих осуждающе покачать головой: в дни их молодости такое воспитанным чадам не дозволялось, да и до боли спеленутые ступни^[2] пресекли бы саму мысль о подобной забаве.

Странные звуки становились все громче. Подбежав ко входу на круглую, выложенную каменными плитами площадку, которую окружала высокая стена, девочки в изумлении замерли. Десятки пар — совсем юных, среднего возраста и уже в преклонных годах — в немыслимых па двигались по отшлифованным веками гранитным плитам, полностью отдавшись во власть причудливого ритма. Глаза конторских служащих, домохозяек, армейских офицеров и скромных школьных учительниц были обращены к ступеням древнего алтаря, что возвышался в центре площадки. Там, на самом верху, где столетия назад проливалась кровь приносимых в жертву дневному светилу^[3] животных, извивались в танце две одетые в черное фигуры — юноши и девушки. Из медной трубы старинного граммофона неслись рваные аккорды зажигательной ча-ча-ча.

Взирая на отчужденно-счастливые лица танцующих, сестры стали невольно покачиваться из стороны в сторону. Такими их и застигла, едва переводя дыхание, раскрасневшаяся от бега нянька. Действо поразило и ее: все-таки до чего необычное это место — город! За спинами танцующих, возле самой стены, нянька заметила трех мужчин, которые, держа в руках отливавшие серебром длинные мечи, резкими взмахами рубили воздух. Со стороны схватка казалась пародией на средневековую битву. Танцоры не обращали внимания на новоявленных рыцарей, но нянька, почувствовав в душе укол страха за девочек, взяла их за руки и решительно потащила прочь, подальше от толпы и разнузданной, чуждой ее уху мелодии.

Оказавшись вновь на тропинке, все трое ощутили некий тревожный запах. Сквозь листву откуда-то тянулись тонкие голубоватые струйки дыма. «Кому это еще взбрело в голову жарить здесь на открытом огне мясо?» — подумала нянька. Несколько шагов, и за невысокими кустами блеснули язычки пламени. Сердце деревенской девушки дрогнуло от жуткого предчувствия. Двойняшки опять бросились вперед, глухие к ее отчаянным крикам. Нянька поспешила за детьми. Слева от тропинки в негустых зарослях сверкнула гладь пруда, на берегу которого стояла крошечная уютная беседка. Оттуда меж деревьев плыл печальный стон скрипки. Следуя за сестрами, нянька очутилась на небольшой поляне. В центре ее полыхала бесформенная темная груда, к небу поднимался сизый дым. Обе девочки в недоумении замерли чуть поодаль. Остановилась и нянька. Лоб ее покрыла испарина, прищуренные глаза пытались разобрать, что дает пищу огню. В ярких желтых сполохах шевелилось что-то, отдаленно напоминающее человека. Может, показалось? Пронзительный крик, который вырвался из горла одной из девочек, встряхнул няньку, обострил ее взгляд. Из темной груды к ней тянулась скрюченная и почерневшая рука мужчины.

Глава 1

I

Понедельник, вторая половина дня

Мир рассыпался на кусочки, представая под ярким солнечным светом тысячью осколков разбитого зеркала. Тело подсказывало: сейчас два часа ночи, она должна спать. Мозг говорил другое: миновал полдень, поэтому сон возможен лишь в перспективе. Сон! Все двадцать один час, что прошли в пути, Морфей упорно отказывался принять ее в свои объятия. Хотя за последние несколько недель даже сон не дарил чувства облегчения. Она не могла понять, что хуже: грызущее душу чувство вины или ночные кошмары. Легкое забытье, приносимое во время полета стаканчиками водки с тоником, давно развеялось, оставив после себя лишь сухость во рту и головную боль где-то в затылке. Взгляд безразлично скользнул по листку таможенной декларации, все еще судорожно зажатому в руке…


Добро пожаловать в Китай!
Надеемся, ваше пребывание здесь будет радостным и приятным


В графе, где предлагалось перечислить декларируемые предметы, она поставила прочерк. Что тут можно указать: разбитое сердце, впустую прошедшую жизнь? И то и другое безразлично окружающим. И безопасно для них.

Мир перед глазами еще раз дрогнул, но теперь кусочки мозаики сложились в подобие картинки водного пространства, разделенного нечеткими линиями на квадраты и прямоугольники. Так вот как выглядит сверху пятитысячелетняя цивилизация. Над неподвижной гладью поднялись зеленые стебельки риса, который кормит полтора миллиарда ртов. Вдали, к северу, сквозь легкую дымку проступали неясные очертания пологих холмов пустыни Гоби.

По проходу между креслами неторопливо прошла стюардесса, помахивая рукой с баллончиком дезинфицирующего аэрозоля. Этого, по словам бортпроводницы, требовала инструкция. Из динамиков раздался голос командира корабля: «Через пятнадцать минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Пекина. Температура у поверхности земли тридцать пять градусов Цельсия». По Фаренгейту это девяносто шесть. На протяжении последующих шести недель ей придется, помимо тысячи других отличий, привыкнуть и к этому. Прикрыв глаза, она нервно обхватила руками плечи. «Господи, ну почему из всех способов убежать от себя нужно было выбрать перелет через океан? Ненавижу самолеты!»



Битком набитый автобус, в салоне которого властвовал острый запах более двадцати часов не знавших воды человеческих тел, остановился наконец у входа в здание аэровокзала. Пассажиры поспешно выбирались на улицу, где царило знойное пекло.

Она быстро зашагала к стеклянным дверям, надеясь ощутить благотворную прохладу кондиционера. Но внутри ее ждало разочарование. В огромном зале было, пожалуй, еще хуже, чем на улице. Липкий воздух отказывался проникать в легкие.

С его многоликостью, со всеми его звуками и нюансами ароматов Китай оказался для нее настоящим потрясением. Люди, кругом люди, потные и раздраженные, как если бы все воздушные суда совершили посадку одновременно. К стойкам пограничного контроля змеятся нескончаемые очереди. Даже тут, в зале для транзитных пассажиров с международных рейсов, облик Маргарет привлекал к себе множество любопытных взоров: загадочные восточные люди считали странным ее лицо. На самом деле так оно и было. Откинутые назад, за плечи, волнистые локоны длинных, цвета спелой пшеницы волос, покрытая легким загаром, напоминающая слоновую кость кожа и голубые, как чистой воды аквамарины, глаза. Более яркий контраст на фоне черноволосых, с непроницаемо темными зрачками, смуглых жителей Срединного царства трудно себе представить. Ощущая, против собственной воли, как в душе нарастает чувство подавленности, Маргарет сделала глубокий вдох.

— Маггот Кэмбо! Маггот Кэмбо! — Пронзительный голос, казалось, взрезал толпу как нож.

Обернувшись, Маргарет увидела грузную, затянутую в униформу цвета хаки женщину не поддающегося определению возраста, которая, расталкивая пассажиров, приближалась к ней, держа на уровне груди картонку, где корявыми буквами было выведено: «Магрет Кэмпелл». Маргарет потребовалось несколько секунд, чтобы соотнести написанное имя со своим собственным.

— Э-э… вы, случайно, не меня разыскиваете? — спросила она, тут же осознав, насколько глупо прозвучал вопрос. Кого же еще?

Квадратная дама едва не сшибла ее с ног. Стоя почти вплотную, сквозь толстые стекла очков китаянка смерила прилетевшую строгим взглядом.

— Докта Маггот Кэмбо?

— Маргарет, — с мягкой настойчивостью поправила ее Маргарет. — Кэмпбелл.

— О\'кей, дать мне ваш паспорт.

Покопавшись в сумочке, Маргарет достала из внутреннего кармашка книжицу с белоголовым орланом на обложке, протянула ее встречавшей и с некоторым сомнением произнесла:

— А вас…

— Старший констебль Ли Липэн. — В устах дамы это прозвучало как «Лили Пэн».

Женщина горделиво расправила плечи. На темно-зеленых погонах отчетливо блеснули три звездочки. Форменная фуражка с желтым околышем и золотисто-красно-синей эмблемой министерства общественной безопасности была ей явно великовата: если бы не оправа очков, козырек уперся бы в переносицу.

— В вайбане мне поручили позаботиться о вас.

— Вайбань?

— Это отдел внешних сношений вашей даньвэй.

Маргарет почувствовала себя идиоткой. Заклинания эти ей где-то уже встречались, но где? В справочных материалах, наспех просмотренных перед отлетом?

— Даньвэй?

— Место вашей работы. Университет. — В голосе Лили зазвучало раздражение.

— А… Ну конечно.

Смущенная собственным невежеством, Маргарет вручила ей паспорт. Лили раскрыла его, скользнула взглядом по фотографии.

— Так. Я иду пограничники, а потом мы получать ваши чемоданы.



Тихо урча двигателем, темно-серый «БМВ» стоял прямо напротив выхода из здания аэровокзала. Выскочившая из-за руля девушка в униформе, почти подросток, открыла багажник. Две дорожные сумки Маргарет оказались едва ли не больше ее тщедушной фигурки: девушка с трудом сняла их с тележки. Хозяйка вещей попыталась было помочь ей, однако Лили решительно затолкала Маргарет на заднее сиденье.

— Чемоданами заниматься водитель. Вы не опускать стекла — внутри кондиционер.

В подтверждение своих слов Лили громко хлопнула дверцей. Маргарет с наслаждением вдохнула прохладный воздух и откинулась на кожаную спинку. Тело охватила истома. Господи, скорее бы в постель!

Лили заняла место рядом с водителем.

— О\'кей. Сейчас ехать Управление пекинской полиции, там ждет миста Уэйд. Он извиняться, что не встретил вас, — дела. Оттуда мы отправиться в Народный университет общественной безопасности к профессору Цзяну. О\'кей? Вечером нам банкет.

Маргарет хотелось застонать. Мечта о постели растаяла в тумане. Из глубин памяти выплыла строчка Фроста: «…и мили, мили до того, как я смогу прилечь».^[4] Брови ее нахмурились. Кажется, Лили говорила что-то о банкете?



Выехав из ворот аэропорта, «БМВ» на огромной скорости промчался по широкому шоссе и уже через несколько минут оказался в пригороде. Сквозь затемненное боковое стекло Маргарет с удивлением всматривалась в громады деловых центров, новые здания отелей и магазинов, жилые небоскребы. Традиционные дворики сыхэюань^[5] с одноэтажными, из серого кирпича домишками под черепичными крышами уступали место космополитичным шедеврам современной архитектуры. Высокомерные утесы из стекла и стали должны были символизировать переход древней страны в статус мировой державы. Что бы Маргарет ни ожидала увидеть — а она и сама не знала, что именно, — но то, что открывалось взору, с трудом укладывалось в ее сознании. Единственным знаком китайской цивилизации оставались пока лишь закругленные, приподнятые к небу и украшенные орнаментом углы крыш высоченных строений. В безвозвратное прошлое канули огромные шиты с иероглифами, которые призывали граждан «отдать все силы делу укрепления великой родины». Подобные лозунги сменила агрессивно-ласковая реклама промышленных монстров: «Шарп», Фудзи», «Вольво».

Расцвет капитализма, подумала Маргарет. Позади остался красно-желтый павильон закусочной «Макдоналдс». Представление об улицах, забитых потоками велосипедистов в неотличимых друг от друга синих кителях а-ля председатель Мао, оказалась наивной ошибкой. Над асфальтом клубились выхлопы от бесчисленных автобусов, грузовиков, такси и личных автомобилей, которые плотным потоком двигались по шестирядному полотну Третьего кольца. В голове Маргарет мелькнуло: «Ну чем не Чикаго?» Воистину мировая держава, если забыть о дорожке для велосипедов — она все-таки имелась на трассе.

Ближе к центру столицы, неподалеку от устья Ванфуцзин и отеля «Пекин», водитель перестроился в крайний правый ряд. Чуть впереди Маргарет увидела стены Запретного города и надвратную башню с портретом Мао Цзэдуна, пристально смотревшего на Тяньаньмынь — «Ворота Небесного спокойствия». Именно этот вид выбрала компания Си-эн-эн в качестве заставки каждого выпуска новостей из Китайской Народной Республики. Символ Поднебесной. Маргарет помнила из телепередач, как весной 1989 года портрет Мао оказался заляпанным красной краской. То было дело рук студентов, которые требовали от властей реальных демократических преобразований. Сама в то время заканчивавшая медицинский колледж, Маргарет была шокирована жестокостью, которую проявили китайские чиновники при разгоне мирной демонстрации. Прошли годы, и вот она своими глазами увидела место трагедии. Интересно, многое ли изменилось с той поры? Изменилось ли?

Под аккомпанемент возмущенных гудков «БМВ» свернул влево и покатил по тихой улочке, с обеих сторон обсаженной раскидистыми акациями. В вышине кроны деревьев смыкались, образуя уютный зеленый тоннель. Тенистая улочка с ее элегантными особняками в викторианском стиле вполне могла находиться в старом квартале любого европейского города. Полуобернувшись, Лили ткнула пальцем в сторону кирпичной стены, высившейся справа по ходу машины.

— Министерство общественной безопасности. Раньше здесь находиться британская дипломатическая миссия, но после победы революции власть вернула особняк людям. Вокруг — бывший посольский квартал.

Миновав пять или шесть, похоже, обычных жилых домов, фасады которых уже нисколько не напоминали о Европе, «БМВ» вновь повернул налево, на Восточную Цзяоминсян — довольно узкую и тоже зеленую. На тротуаре, там, где тень была особенно густой, расположил свою крохотную мастерскую старик, ремонтировавший велосипеды. Почти все пространство вдоль бордюра было занято автомобилями. Справа сквозь распахнутые металлические ворота виднелось современное белоснежное здание с мраморной лестницей, верхнюю ступеньку которой охраняли два каменных льва. Над входом висел красный с золотом щит.

— Верховный суд Китая, — пояснила Лили, и Маргарет едва успела повернуть голову, как машина неожиданно вильнула влево и внезапно остановилась. Послышался приглушенный удар. Испустив вздох отчаяния, сидевшая за рулем девушка открыла дверцу и выскочила на мостовую.

Маргарет подалась вперед, пытаясь рассмотреть, что произошло. Оказывается, намереваясь свернуть под арку, что вела в просторный двор, девушка не заметила велосипедиста и опрокинула его. Сейчас она укоряла беспечного ездока — тот поднимался с земли, по-видимому, ничуть не пострадав от столкновения. Когда фигура распрямилась, взору Маргарет предстал офицер полиции, мужчина лет тридцати с небольшим, в тщательно выглаженных форменных брюках и рубашке с короткими рукавами — теперь уже непоправимо измятой и покрытой пылью. Из глубокой царапины на правом локте к кисти тянулся красный ручеек, с мизинца падали редкие капли крови. Распрямившись во весь рост, офицер гневно смотрел на оплошавшую девушку-водителя: от ужаса та потеряла дар речи и сделалась как будто еще ниже ростом. Каким-то чудом она нашла в себе силы подобрать упавшую с головы мужчины фуражку и теперь робко протягивала ее полисмену как детское предложение помириться. Офицер яростно вырвал из ее руки головной убор; по-видимому, прощение в его расчеты никак не входило. Затем он раскрыл рот и, насколько Маргарет могла догадаться, на съежившуюся фигурку обрушился поток брани. Сидевшая до сих пор безмолвно Лили издала короткий хрюкающий звук и неловко выбралась из машины. «Наверное, и мне стоит вмешаться», — подумала Маргарет, распахивая заднюю дверцу.

Когда она опустила ногу на мостовую, Лили успела поднять велосипед и уже бормотала слова извинения. Но полисмен их не слышал — он просто перенаправил всю свою злость на новый объект. Маргарет сделала несколько шагов.

— В чем дело, Лили? Этому джентльмену не нравятся водители-женщины?

Все трое смолкли, в изумлении уставившись на нее. Первым пришел в себя офицер.

— Американка? — холодно спросил он.

— Да.

— Тогда почему бы вам не заняться собственными делами? — Английский язык полисмена был безупречен, хотя мужчину и трясло от ярости. — Вы сидели сзади и уж точно не могли видеть, что произошло.

Неожиданно для себя Маргарет вдруг ощутила в жилах кровь своих предков кельтов.

— Вот как? Что ж, если бы вы не были столь заняты рассматриванием пассажира на заднем сиденье, то наверняка бы увидели, куда едете!

Эта фраза привела Лили в ужас.

— Докта Кэмбо!

Секунду-другую молодой офицер не сводил взгляда с лица Маргарет. Затем он вырвал у Лили велосипед, стряхнул пыль с фуражки, надел ее на коротко остриженную круглую голову и медленно зашагал, толкая перед собой двухколесную машину, к особняку из красного кирпича, что стоял в глубине двора.

Мощные плечи Лили поникли.

— Вы зря так говорить, докта Кэмбо, — уронила она тусклым голосом.

— Почему? — Маргарет ощутила непонятное беспокойство.

— Вы сделали его потерять мяньцзы.

— Потерять что?

— Лицо. Вы заставили его потерять лицо.

Маргарет не поняла.

— Лицо?

— Для китайцев — это всегда проблема.

— С его-то физиономией? Еще бы! А как насчет вас? Вашего… мяньцзы? Неужели вам стоило терпеть его наглость? Господи, но вы же выше этого типа по званию!

— Выше? — Лили подняла на нее потухший взгляд. — Да нет же, нет.

— Но у него всего две звезды. — Маргарет коснулась ее плеча. — А у вас — три!

Дама-констебль сокрушенно качнула головой.

— Три звезды, один просвет. У него — два просвета. Это инспектор Ли, старший детектив первого отдела пекинской городской полиции.

К такому Маргарет оказалась не готова.

— Детектив? В форме?

— Это редкость, правда. — Лили насупилась. — Наверное, его вызывать на оч-чень важное совещание.

II

Рывком распахнув дверь здания, которое все еще служило штаб-квартирой отдела криминальных расследований пекинской полиции, Ли торопливо прошел в туалет. Перемешавшаяся с пылью кровь на локте уже подсыхала. Офицер открыл кран, чтобы обмыть руку, и тут же с проклятиями отскочил: ударившая в раковину струя воды обрызгала форменную рубашку, на серо-зеленой ткани расползались темные пятна. Ли критическим взглядом окинул свое отражение в зеркале. Оттуда на него смотрело хмурое, недовольное лицо с грязным пятном на лбу, правая рука была в крови, а рубашка напоминала камуфляжную. Но еще хуже было осознавать то, что он так опозорился в присутствии женщин: двух сослуживиц низшего ранга и третьей — иностранки!

— Янгуйцзы! — почти выплюнул он в зеркало.

Черти заморские!

Два часа над гладильной доской в квартире дяди, час в парикмахерской, где знакомый мастер привел его прическу в точное соответствие с уставом — «ежик» должен быть не более четверти сантиметра высотой, — пятнадцать минут под душем, чтобы смыть усталость и пот… Дьявол, ведь сегодня он должен был выглядеть эталоном, предстояла беседа с начальством, на которой решится будущее его карьеры. И все — впустую! Уфф, ну и видок.

Ополоснув лицо, Ли смочил в воде бумажное полотенце и тщательно вытер окровавленную руку. Гнев постепенно выгорал, с неохотой уступая место сладостному предвкушению, что приятно покалывало душу с самого утра.

Когда в отделе освободилась должность заместителя начальника, коллеги не сговариваясь решили: разумеется, ее получит он, Ли. В свои тридцать три года он заслуженно считался самым опытным детективом управления полиции. Закончив, одним из лучших на курсе, университет общественной безопасности и получив назначение в отдел криминальных расследований, Ли среди сослуживцев имел на своем счету самое большое количество раскрытых убийств и вооруженных ограблений. Он чувствовал, что вполне готов к более ответственной работе, — но ведь не проситься же самому. Представление на новую должность являлось компетенцией кадровиков, а окончательно решить, достоин ли он этой чести, должен был начальник столичной полиции. В коридорах товарищи по работе шептались, будто у руководства есть и другие варианты: существовал еще некий старший детектив из Шанхая. Оценить обоснованность слуха представлялось невозможным, и, принимая в расчет чехарду бюрократических процедур, Ли даже не знал, рассматриваюсь ли вообще его кандидатура. Во всяком случае, до того момента, пока он не получил приказ явиться на беседу с начальником отдела криминальных расследований комиссаром Ху Ишэном. Но даже сейчас молодой офицер не догадывался, о чем конкретно пойдет речь. Его нынешний шеф, Чэнь Аньмин, хранил полную невозмутимость и разговаривал с Ли, почти не шевеля тонкими, сжатыми в ниточку губами. Следовало ожидать чего угодно — вполне вероятно, и худшего.

Набрав в грудь воздуха, Ли поправил фуражку и вышел в коридор.



Комиссар Ху Ишэн сидел за рабочим столом в кресле, на высокой кожаной спинке которого был аккуратно расправлен его китель. Позади кресла вдоль стены тянулся металлический стеллаж, забитый толстыми картонными папками, рядом со стеллажом безвольно сник государственный флаг, ближе к углу кабинета на стене в аккуратных рамках висели различные дипломы, сертификаты, несколько официального вида фотографий. Чуть склонившись над раскрытым блокнотом, Ху медленно выводил на бумаге строчки иероглифов. Вошедшего он не удостоил даже взглядом, лишь кивнул на стул. Оторвав руку от виска в невидимом для начальника приветствии, Ли неловко опустился на самый краешек. Тишину нарушал лишь негромкий шелест вентилятора да поскрипывание пера авторучки комиссара. Молодой офицер кашлянул, чтобы прочистить горло, и Ху на мгновение поднял голову, заподозрив подчиненного в недостатке терпения. Перо тут же продолжило свой замысловатый путь по бумаге. Сейчас самое главное — не издать больше ни звука, подумал Ли. Не успела эта мысль и мелькнуть, как где-то под языком возник новый комок. Усилием воли он заставил себя сглотнуть.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем комиссар закончил писать и размеренным движением надел на ручку колпачок. Затем Ху выпрямил плечи, оперся ладонями в стол и смерил наконец детектива цепким, изучающим взглядом.

— Ладно. — Прозвучало это почти как «договорились». — Что нового у дядюшки?

— С ним все в порядке, комиссар. Шлет вам наилучшие пожелания.

Ху улыбнулся, лицо его выразило искреннюю радость.

— Великий человек, что ни говори. Ему пришлось многое перенести, ты же знаешь, особенно в дни борьбы с «четырьмя старыми».^[6]

— Знаю. — Ли кивнул.

Все это он не раз слышал.

— Когда «культурная революция» закончилась, твой дядя стал для меня идеалом. Понимаешь, он ведь так и не озлобился. После всего, что произошло, молодчина Ифу нашел в себе силы смотреть только вперед. Какой смысл мучить себя мыслями типа «вот если бы мы», сказал он однажды. Хвала Небу, нам удалось сложить осколки разбитого зеркала. Только благодаря таким, как твой дядюшка, страна встала на надежные рельсы.

Ли уважительно склонил голову; на сердце легла непонятная тяжесть.

— К сожалению, все это очень и очень непросто, — продолжал комиссар. — И для тебя, и для нас. Тебе хорошо известно, что партия каленым железом выжигает малейшие признаки кумовства, в любых его формах.

Стало ясно: назначения он не получит. Дядю Ли любил, как никого другого. Старина Ифу был для него самым добрым, самым справедливым и мудрым человеком на Земле. В пекинской полиции о нем ходили легенды, даже через пять лет после ухода на пенсию. Легендарные личности всегда отбрасывают очень длинные тени.

— Твой долг быть намного лучше товарищей, а наш — оценивать твою работу максимально критично. — Комиссар откинулся на спинку кресла, шумно выдохнул. — По-моему, обе стороны со своей задачей справляются, нет? — Правый глаз Ху заговорщически мигнул. — С завтрашнего дня ты — старший инспектор, которому доверили должность заместителя начальника отдела. — Лицо комиссара расплылось в широкой улыбке; поднявшись, он протянул Ли руку. — Поздравляю!

III

Машина остановилась в тени огромного дерева возле здания полицейского управления, почти напротив особняка из красного кирпича, в который на четверть часа ранее вошел детектив Ли.

— Это миста Уэйд, — сквозь дрему донеслось до Маргарет. Если Лили и услышала легкое посапывание, доносившееся с заднего сиденья, то, во всяком случае, виду не подала. Перегнувшись через спинку, она открыла дверцу автомобиля.

Боб Уэйд осторожно опустился на кожаную подушку рядом с Маргарет. Для того чтобы втиснуться в «БМВ», его длинная, неправдоподобно худая фигура сложилась, как перочинный нож.

— Приветствую всех и прошу извинить за опоздание. — Уэйд энергично тряхнул руку американке. — Вы, должно быть, доктор Кэмпбелл?

— Просто Маргарет.

— О\'кей, Маргарет. Я Боб Уэйд. Боже, ну и духота! — Он вытащил носовой платок, смахнул с высокого лба капли пота. — Значит, Лили за вами присмотрела?

— О да. — Маргарет кивнула. — Мы нашли общий язык.

Лили бросила на нее острый взгляд; от внимания Боба не ускользнуло, каким тоном были произнесены эти слова. Уэйд подался к водителю.

— Не хочешь нажать на газ, Шимэй? В университете нас, наверное, уже заждались.

Девушка медленно развернула машину, выруливая к воротам. Проезжая под аркой, Маргарет краем глаза заметила на ступенях особняка детектива Ли. Сейчас мужчина выглядел совсем по-другому: пружинистая походка, гордо вскинутая голова, губы растянуты в улыбке. На отъезжавшую машину Ли даже не взглянул. Рассматривая широко расправленные плечи мужчины, Маргарет осознала, что для китайца он поразительно высок — около двух метров. Козырек сдвинутой к бровям фуражки отбрасывал тень на скуластое, почти квадратное лицо. «До чего же несимпатичный», — подумала Маргарет.

— Похоже, вы очень устали.

Она ощутила на себе пристальный взгляд Уэйда и чуть повернула голову, чтобы рассмотреть соседа. Судя по морщинкам, тому было хорошо за пятьдесят. Но сейчас Маргарет и сама чувствовала себя почти старухой.

— Думаю, я в пути около двадцати двух часов. Длинноватый получился денек. Для меня он уже перешел в завтрашний, а до ночи еще далеко.

Уэйд усмехнулся:

— Понимаю. Гонясь за солнцем через Тихий океан, вы оказались в новых сутках. — Боб склонился к ее плечу и, понизив голос, спросил: — У вас что-то не так с Лили?

— А… — Маргарет не хотелось развивать тему. — Маленькое недоразумение.

— Не обращайте внимания. С ней такое случается. Знаете, как бывает с собакой, чей лай куда страшнее укуса. В годы «культурной революции» Лили была с хунвейбинами. Истинный представитель старой гвардии. Только сейчас приверженность идеям коммунизма вышла из моды, вот она и оказалась среди неудачников. Старший констебль — этим все сказано.

«Культурная революция»? Маргарет часто слышала эти слова, не задумываясь особо об их значении. Кажется, какие-то тяжелые времена в Китае? Но демонстрировать свое невежество Уэйду она не собиралась.

— Что привело вас в Китай? — поинтересовался тот.

Делиться сокровенным Маргарет не собиралась.

— Видите ли… Меня давно привлекала эта страна. — Она пожала плечами. — Таинственный Восток и все такое… Я читала лекции в университете штата Иллинойс в Чикаго, и как-то раз ко мне подошел тип из Международного бюро криминальной полиции…

— Дик Голдман, МБКП.

— Да. Он сказал, его контора подыскивает человека, который мог бы прочесть полуторамесячный курс по судебной медицине в Пекинском университете общественной безопасности. Черт побери, подумала я, это лучше, чем мотаться по штату с командой пожарных. В июне весь Иллинойс окутан дымом.

Уэйд улыбнулся:

— Вы очень скоро поймете, что Пекин — не Чикаго. Я здесь уже два года, но до сих пор так и не смог снять копии с собственных конспектов.

— Шутите?

— Вам когда-нибудь приходилось слышать о трех «Т»? — Маргарет покачала головой. — Речь идет кое о чем, без чего тут не выжить. Это терпение, терпение и еще раз терпение. Китайцы привыкли все делать по-своему. Не хочу сказать, лучше или хуже, чем мы, просто иначе. У них собственное видение мира.

— Да ну?

— К примеру, вы прибыли сюда с мыслью: я гражданка США. Живу в самой богатой и могущественной стране мира. Естественно, это дает вам ощущение превосходства над местными. Однако любой крестьянин, который пятнадцать часов в день гнет спину над грядкой овощей, будет здесь смотреть на вас сверху вниз. Потому что считает себя подданным Срединного царства. Так они сами называют Китай. Для них это центр мироздания; все, что находится за его пределами, — земли, населенные варварами, янгуйцзы, то есть заморскими дьяволами, такими, как вы и я.

Маргарет недоверчиво фыркнула.

— По-моему, идиотское высокомерие.

Уэйд повел бровями.

— Вы уверены? Китайцы начали ткать шелк три тысячелетия назад. Когда они выплавляли железо, жители Европы еще не задумывались о том, что такое возможно. Китайцы изобрели бумагу и стали делать книги за сотни лет до того, как Гутенберг придумал свой печатный станок. По сравнению с Китаем американская цивилизация — это всего лишь прыщик на лице истории.

Интересно, подумала Маргарет, часто ли Уэйд читает подобные лекции своим соотечественникам? Похоже, он считает себя знатоком, а Китай — способным устрашить любого. Хочется верить, что он ошибается хотя бы в последнем.

— В чем, по-вашему, самое большое различие между ними и нами?

Она беспомощно промолчала.

— Китайцы предпочитают действовать сообща. Достижения индивидуума для них ничего не значат. Они играют сплоченной командой. Здесь человек всегда ставит интересы команды выше собственных. А ведь мы, не забывайте, говорим о стране, где живут полтора миллиарда человек. Вот почему на протяжении пяти тысяч лет они остаются такими, какие они есть.

Маргарет почувствовала, что историко-социологический экскурс начинает утомлять ее.

— Хорошо. Что у нас впереди?

Уэйд посерьезнел.

— Так. Я устрою вас в университете, познакомлю с нужными людьми, а потом у вас будет время принять душ и подготовиться к банкету.

В ее памяти всплыли слова Лили.

— К банкету?

— А как же! В знаменитом ресторане «Цюаньцзюйдэ». Утка по-пекински! Такова традиция. Вы что, не читали справочное пособие МБКП?

— Как же, как же. — Маргарет не могла признаться, что брошюру она даже не раскрыла. Но по крайней мере собиралась это сделать. Если хватит сил, пролистает ее сегодня же вечером.

— Это вопрос этикета: как себя держать, что допустимо, что — нет. Китайцы весьма щепетильны, понимаете? Но не беспокойтесь, я буду рядом и помогу.

Она не знала, благодарить Боба за такую честь или проклинать. Уэйд действовал ей на нервы.

В потоке машин «БМВ» несся на запад по широкому проспекту мимо современных многоэтажных зданий. Сквозь туманную дымку солнце уже начало опускаться к горизонту, в его лучах на ветровом стекле темнели пятнышки от разбившихся насекомых. В отдалении высились опоры моста, однако метров за двести до него Шимэй свернула, направив автомобиль на узкую, забитую велосипедистами дорожку. Еще один поворот, и автомобиль очутился у въезда на какую-то, по-видимому, строительную площадку.

— Приехали, — бросил Уэйд.

— Вот как? — Маргарет не сочла нужным скрыть удивление.

Поднимая клубы пыли, по глубоким рытвинам «БМВ» подъехал к воротам, возле которых навытяжку стоял полисмен. Отдав честь, он распахнул створки; Лили и головы не повернула в его сторону. За воротами расстилалась асфальтовая лента, тянувшаяся к массивному белому зданию с колоннадой и приподнятыми кверху углами крыши.

Маргарет не без труда выбралась из машины в густой от зноя воздух. Слава Богу, кондиционер позволил ей хотя бы чуточку прийти в себя.

Указав взмахом руки на двадцати этажную башню позади явно административного корпуса, Уэйд заметил:

— Преподаватели живут там.

— Живут? — Маргарет была поражена. — Сколько же их?

— Примерно тысяча. — Он провел ее по мраморным ступеням в милосердную прохладу вестибюля.

— А студентов?

— В университете обучаются три тысячи человек.

Маргарет вздохнула. О таком соотношении — трое учащихся на одного преподавателя — в Америке и не слыхивали.

— В Китае это заведение считается чем-то вроде нашего Уэст-Пойнта^[7] для полиции. Нам сюда. — Уэйд увлек спутницу в длинный и скучный коридор.

Маргарет ни разу не задумывалась о том, насколько скромным по масштабу может оказаться место ее новой работы. И еще раз пожалела, что пренебрегла брошюрой МБКП.

— Вас, естественно, интересует, — наслаждался ролью опытного старожила Уэйд, — факультет патологической анатомии и судебной медицины. Он расположен за спортивными площадками, вместе с лабораторией изучения вещественных доказательств. У них тут вполне современное оборудование, включая блок для анализа ДНК и прочие хитрости. Сюда поступают запросы со всех уголков страны. Не поверите, но китайцы работают даже с отпечатками ушей; не пальцев, а именно ушей. Я, честно говоря, пока не слышал, чтобы убийца оставил на месте преступления отпечатки своих ушных раковин. Может, кто-то забыл у трупа слуховой аппарат? — Довольный собственной шуткой, Уэйд рассмеялся. Поскольку Маргарет не отреагировала, смех утих. — Но все это, конечно, не мой профиль.

— Чем же занимаетесь вы?

— Компьютерным программированием. Моя задача — помочь китайцам создать систему не хуже той, что использует ФБР. Прошу.

Уэйд распахнул дверь клетушки площадью не более двух с половиной квадратных метров с крошечным оконцем под потолком. У стены стояли письменный стол, три пластиковых стула и невысокий стеллаж. Ровно половину сдвоенного стола занимали три картонные коробки с папками.

— Вот вам.

Маргарет в недоумении вскинула голову.

— Вот мне что?

— Кабинет. Считайте себя счастливицей. Пространство здесь ценят дороже золота.

Маргарет ощутила острое желание сообщить Уэйду, что слово «счастливица» понимает несколько иначе, однако началу дискуссии помешало появление двух мужчин и женщины, на плечах которых поблескивали серебряным шитьем погоны старших офицеров полиции. Все трое с улыбкой поклонились Маргарет. Она ответила им тем же и с тревогой обернулась к Уэйду.

— Это ваши коллеги с факультета криминологии. — Боб быстро произнес что-то по-китайски, троица вновь заулыбалась и склонила головы. — Маргарет, перед вами профессор Тянь, профессор Бай и очаровательная доктор My.

Последовал обмен рукопожатиями. Один за другим вошедшие торжественно вручили Маргарет свои визитные карточки — держа их за самый уголок, текстом на английском языке кверху. Приняв белые прямоугольнички, она покопалась в сумке, достала собственные визитки и по одной церемонно протянула их каждому.

— Ни хао. — Других китайских слов Маргарет не знала.

Здравствуйте.

— Вообще-то предполагалось, что вы будете вручать свои визитки точно также, как они — свои, — негромко заметил Уэйд.

— Точно так же? — Маргарет смутилась, но исправлять допущенный промах было уже поздно.

— Значит, вы все-таки не читали справку?

— Простите. — Она робко улыбнулась троице, и лица тех опять расплылись в улыбках. Затем китайские коллеги подхватили со стола коробки со своими вещами и бесшумно вышли в коридор.

Маргарет с отчаянием осмотрелась.

— Боюсь, это теряет всякий смысл, Боб. Шести недель в таком кабинете я не выдержу.

— Чем он плох?

— Чем плох? Да это настоящая камера. Спустя неделю я буду биться здесь головой о стену.

— Только не вздумайте поделиться своим мнением с теми, кто вышел.

— Почему?

— Скорее всего вас не поймут. Опасаюсь, вы уже им не понравились.

— С чего вдруг? Мы едва обменялись взглядами.

— Ну… есть один момент. — Уэйд по-хозяйски присел на стол. — За пять рабочих дней вы получаете больше, чем каждый из них за год. И еще… Ради вас этих людей вытолкали куда-то в подвал.

У Маргарет дрогнули губы.

— Ладно! — Боб слез со стола. — Пора знакомиться с профессором Цзяном. Он ждет.



Профессор Цзян оказался на редкость тучным мужчиной ближе к шестидесяти. Он был в строгом костюме-тройке, который выглядел так, будто по нему только что прошелся раскаленный утюг. Коротко подстриженные густые волосы с благородной сединой придавали комиссару полиции вид преуспевающего бизнесмена; очки в темной оправе казались чуть великоватыми для его округлого лица. Заметив входящих в приемную, он радушно поднялся из-за стола. В просторном кабинете царила прохлада, опущенные жалюзи не позволяли солнечным лучам раскалить стены. Возле мягких кожаных кресел, что стояли вдоль них, были расставлены невысокие столики, на каждом — по паре бутылок с минеральной водой и стаканы. Вслед за комиссаром гостей приветствовали молодой офицер в форме и миловидная девушка лет двадцати пяти в простом кремовом платье. Уэйд представил свою спутницу — сначала на китайском, затем на английском.

— Маргарет, познакомьтесь с профессором Цзяном — деканом факультета криминологии, вашим прямым начальником. — Они пожали друг другу руки, обменявшись вежливыми улыбками. Боб между тем продолжал: — Это его ассистент господин Цао Мин, недавний выпускник университета, уже успевший, впрочем, неплохо зарекомендовать себя на практике. Отличный следователь. — Цао сдержанно кивнул. — И — Вероника… — Тут Уэйд едва заметно ухмыльнулся. — Современные китайские девушки любят называть себя английскими именами. Боюсь, что даже не знаю, как оно звучит по-настоящему, милая.

— Вероника меня полностью устраивает, — пропела девушка с легкой улыбкой. В крепком рукопожатии Маргарет ее детская ладошка жалобно хрустнула. — Я буду переводить.

Они опустились в кресла: профессор, Цао и Бобу одной стены, Маргарет — у другой, напротив. Вероника устроилась на нейтральной территории, возле окна. Чувствуя себя как на ответственном собеседовании, Маргарет с волнением ожидала, что последует дальше. После минутной паузы профессор чуть склонился вперед, уперся локтями в колени и, не сводя с Маргарет взгляда блестящих черных глаз, заговорил — разумеется, по-китайски. Не понимая ни слова, та заставила себя поддерживать зрительный контакт, а через мгновение уже почти наслаждалась необычными интонациями. Голос Цзяна звучал удивительно мягко, его тембр гипнотизировал, и пару минут спустя Маргарет с испугом осознала, что покачивается из стороны в сторону. Мозг засыпал. Усилием воли она несколько раз энергично смежила веки. Речь профессора длилась целую вечность. Закончив доброжелательной улыбкой, Цзян откинулся на спинку кресла. Он был готов выслушать ответ.

Маргарет с ожиданием посмотрела на Веронику. Какое-то время девушка молчала, видимо, собираясь с мыслями.

— М-м… Профессор Цзян очень рад приветствовать вас в стенах университета, мадам. Мы все очень рады.

Маргарет рассчитывала услышать продолжение, но перевод, очевидно, был закончен. Под внимательными взглядами присутствующих она улыбнулась, глаза ее вновь встретились с глазами профессора.

— Для меня стало огромной честью, господин Цзян, получить приглашение от Университета общественной безопасности. Надеюсь, что сумею оправдать ваши ожидания и оказаться небесполезной для ваших студентов.

В этот момент Маргарет заметила бодрое подмигивание Уэйда, и ей уже не в первый раз за минувший час захотелось кулаком ткнуть в его самоуверенную физиономию.

Цзян повел плечами. По кабинету опять поплыли четко синкопированные звуки пекинского диалекта.

— Профессор говорит, ваши лекции наверняка углубят знания наших слушателей…

Декан факультета криминалистики не сводил с Маргарет глаз. Лихорадочно соображая, что еще можно сказать, Маргарет беспомощно улыбнулась. Видимо, профессора это вполне удовлетворило. Губы Цзяна растянулись в ответной улыбке, он одобрительно кивнул. Все почувствовали облегчение. В следующее мгновение слово взял ассистент. С выразительным акцентом жителя западного побережья США он проговорил на английском:

— Завтра утром мы с вами встретимся, чтобы обсудить планы лекций. Если вам нужна будет аудиовизуальная техника или доступ в лаборатории, я это устрою.

С плеч Маргарет как гора свалилась. Слава Богу, тут есть хоть кто-то, с кем можно общаться на родном языке.

— Отлично, — оживилась она. — Я захватила с собой кучу слайдов, а потом, по возможности, хотела бы провести занятие в секционном зале. Студенты должны посмотреть на вскрытие.

— Завтра уточним все детали, — отозвался Цао, поднимаясь из кресла и тем самым давая гостям понять, что встреча окончена.

Маргарет пожимала радушным хозяевам руки, когда в дверь постучали. На пороге кабинета возникла фигура Лили. Армейским кивком отдав честь профессору Цзяну, она повернулась к Маргарет.

— Готова возить вас на квартиру, докта Кэмбо.

— То есть в гостиницу, — поправила ее Маргарет.

— На квартиру, — не согласилась Лили. — Это рядом. Если преподаватель без семьи, он жить в университете.

— Нет-нет. У меня заказан номер в гостинице «Дружба». Мне не нужна квартира, об этом я предупредила еще в Чикаго. Все согласовано.

Лицо Лили побагровело.

— Университет общественной безопасности не позволять себе оплату гостиница. Наших преподавателей селят общежитие.

Бессонные сутки полностью истощили терпение Маргарет.

— Послушайте, ведь номер уже заказан, и плачу за него я сама. Все было оговорено. О\'кей?

В глазах профессора Цзяна мелькнуло отчаяние. О чем спорят эти две женщины? Уэйд торопливо забормотал что-то на китайском, явно пытаясь успокоить возмущенную Лили. Смолкнув, он осторожно коснулся руки Маргарет и с улыбкой негромко произнес:

— Не обращайте внимания, мы уладим этот момент.

Но Лили не собиралась успокаиваться. Смерив Маргарет суровым взором, старший констебль резко развернулась и строевым шагом вышла в коридор. На прощание Боб обменялся с профессором учтивыми фразами, отвесил обязательный поклон, а затем решительно вывел Маргарет из кабинета.

— Боже, Маргарет, вы понимаете, во что ввязываетесь?

Ее трясло от негодования.

— Нет! Я не нуждаюсь в вариантах. Номер заказан, все согласовано. Мне вовсе не хочется, возвращаясь после лекций, самой стелить постель и стоять у плиты.

Уэйд почти силком потянул ее из приемной.

— Хорошо, хорошо. Но Лили-то об этом не знает. Здесь не принято идти напролом — запомните, пожалуйста.

— Можно не продолжать. Я вынудила ее потерять мяньцзы.

— А, так вы все-таки читали рекомендации МБКП! — Маргарет едва не послала его к черту. — Видите ли, дело в том, что китайцы найдут тысячу способов сказать «нет», не упоминая этого слова. Стоит освоить хотя бы пару из них — в противном случае шесть недель покажутся вам шестью годами.

Из груди Маргарет вырвался трагический вздох.

— Как же я должна бы выразиться?

— Вам следовало поблагодарить университет за гостеприимство и сообщить, что вы, к несчастью, уже забронировали номер в гостинице «Дружба». — Уэйд остановился возле лестницы. — Я же сказал, здесь все делают по-своему. Хотите, чтобы у вас в Китае хоть что-нибудь получилось, начинайте потихоньку устанавливать гуаньси.

— Гуаньси? Вы о чем?

— О том, что служит приводными ремнями в жизни местного общества. Это как в бане: ты помоешь спину мне, я — тебе. Я оказываю человеку услугу, он мне — ответную. А заставляя людей терять лицо, вы никому не окажете услуги.

Маргарет удрученно склонила голову. В этот момент она показалась Уэйду беспомощным ребенком; Боб сожалел о собственной резкости.

— Эй, эй… Простите. У вас был трудный день…

— Два дня, — поправила она.

— Два. Китайская действительность и вправду сбивает с толку.

— О да.

Маргарет едва сдерживала слезы, нетерпеливо постукивая туфелькой по верхней ступеньке лестницы. Заметив это, Уэйд со смущенной лаской произнес:

— Вот что: сейчас Лили отвезет вас в гостиницу. Примите душ, можете даже подремать часок. Потом смените дорожный костюм и спускайтесь вниз. Уверяю, банкет смоет всю усталость. Расслабьтесь. Еда будет великолепной! Что же касается мелких проблем… Я помогу. Ну как?

Во взгляде ее Боб прочел что-то похожее на признательность. Уголки рта Маргарет изогнула слабая улыбка.

— Хорошо. И… спасибо.

Но выдержки хватило ненадолго. Стоило ей распахнуть дверцу машины и увидеть хмурое лицо Лили Пэн, как на сердце опять навалилась тяжесть.

IV

Молодой охранник приветственно кивнул, когда детектив Ли приблизился к служебному входу в боковой стене отеля «Цзинтань» на проспекте Цзяньгомэнь. Детектив прошел внутрь и по длинному коридору направился в кухню, разыскивая взглядом Юнли, но того нигде не было. Вокруг повара в высоких белых колпаках резали овощи, готовили соусы, угрожающего вида ножами рубили птицу; от плит к потолку возносились облака пара. Ли остановил пробегавшую мимо официантку.

— Скажи-ка, где сейчас может быть Ма Юнли?

Девушка кивнула на двустворчатую деревянную дверь:

— Там.

Он сделал шаг, толкнул тяжелую створку, выглянул в вестибюль гостиницы.

Юнли стоял за декоративной стойкой под расписным балдахином, ловко орудуя глубокой сковородой, под которой гудело пламя газовой горелки. Его мощное телосложение подчеркивал белоснежный поварской халат; добродушное круглое лицо было сосредоточенным и строгим. Время от времени Юнли бросал рассеянный взгляд на постояльцев отеля, спустившихся в бар перекусить. Многим гостям нравился этот уголок в вестибюле, где можно было наблюдать за тем, как на открытом огне готовится их заказ. Но серьезные едоки пока не подошли и Юнли мог позволить себе минуту-другую отдыха. Несколько мгновений детектив не сводил с приятеля глаз, а затем, поджав губы, призывно свистнул. Юнли резко обернулся, и лицо его при виде друга просияло. Оглядевшись — нет ли рядом кого-нибудь из менеджеров? — он отставил сковороду, подошел к двери и прямо-таки затолкал Ли в помещение кухни.

— Ну? Что? Говори!

Детектив опустил голову, растерянно пожал плечами.

— По словам комиссара, партия намерена каленым железом выжечь кумовство во всех его формах.

Круглое лицо Юнли вытянулось.

— Брось. Он что, решил поиздеваться?

Ли отвел взгляд.

— Я передал тебе его точные слова. — И тут же его щеки разошлись в ослепительной улыбке. — Но это не помешало мне получить новую должность!

— Скотина! — Юнли попытался обнять друга, однако тот проворно увернулся, продолжая с вызовом скалить зубы. — Эй, люди! — На этот возглас головы поваров разом повернулись в их сторону. — Старина Ли отхватил себе жирный кусок!