Сергей Тармашев

Холод. Неотвратимая гибель. Ледяная бесконечность. Студёное дыхание

фантастические романы

© Тармашев С.С., 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *



Холод

Неотвратимая гибель

Я люблю меч не за то, что он острый, стрелу – не за её полет, воина – не за силу. Я люблю их за то, что они защищают Родину: её красоту, древность и мудрость. Джон Рональд Роуэл Толкиен
Затевающие войну сами попадают в свои сети. Иоанн Дамаскин, 7 век н. э.
Пролог



США, Аляска, 250 км к северо-востоку от Анкориджа,

военный полигон Гакона, объект HAARP,

максимальный режим секретности.

26 мая 2017 года, 6 часов 54 минуты, время местное.

Пара патрульных бронетранспортеров шла по неширокой проселочной дороге вдоль наголо выбритой полосы отчуждения, упирающейся в кромку глухого леса. Наводчик-оператор орудийных систем привычным взглядом лениво окидывал через совмещенный с тепловизором и спутниковым интерфейсом прицел тянущуюся справа опушку вековой тайги, выискивая цели. Целей не было, как не было их ни разу за все семь лет его службы на этом объекте. Добраться сюда, в дремучую глухомань, не так-то просто, даже если очень захочется. Кругом практически непроходимые леса и целая команда организаций, бдительно стерегущих бесценное сокровище: тут и АНБ, и Центр космических технологий ВВС, и ВМС, наверняка и без ЦРУ не обошлось, лично он в этом был абсолютно уверен. Собственно потому каждый из патрулирующих объект экипажей и не уставал смотреть в оба – проверки бдительности начальство устраивало с упорством, которому впору было позавидовать. Если настоящих целей наводчик-оператор не видел здесь ни разу, то учебно-тренировочных насмотрелся на добрый десяток лет вперед. Впрочем, сегодня все держали ухо востро не просто так. Через пять минут на объекте начнется секретный эксперимент особой важности, и очень скоро враги американской демократии в очередной раз смогут на своей шкуре ощутить всю мощь военно-научной мысли самого передового государства в мире.

Собственно, бесконечный лес огромных антенн, тянущийся слева от дороги, и есть тот самый сверхважный и сверхсекретный объект, точнее, основная его составляющая. На четырнадцати гектарах запрятанной посреди непроходимого леса земли расположены триста шестьдесят радиопередатчиков, сто восемьдесят антенн, радар некогерентного излучения с антенной диаметром в двадцать метров, лазерные локаторы, магнитометры, мощнейшие суперкомпьютеры, обрабатывающие сигналы и управляющие антенным полем, и солидных мощностей газовая электростанция. Фактически здесь развернута фазированная решетка исполинской антенны площадью в шестьдесят квадратных километров, гигантская плазменная пушка, новейшее оружие будущего, против которого у врагов США нет ни единого шанса. И это только один из целой сети подобных объектов, грамотно распределенных по земному шару под прикрытием сугубо научных исследований. Сегодня они работают в безукоризненной синхронности, словно единый организм, готовясь нанести незримый удар по врагам демократии, и несколько десятков таких же патрулей, как этот, зорко следят за подступами к запретным периметрам.

– Престон! – Командир бронетранспортера скосил глаза на бортовой хронометр. – Увеличьте скорость, мы должны быть в контрольной точке «Чарли-15» через две минуты. Сто пятьдесят секунд до выключения моторов.

– Да, сэр! Выполняю, сэр! – отрапортовал механик-водитель, прибавляя газу, и бронемашина побежала быстрее. Идущий следом второй БТР немедленно повторил маневр головной машины. – Сержант, сэр! – Водитель немного замялся. – Разрешите вопрос, сэр?

– Задавайте, рядовой! – позволил командир, и наводчик-оператор едва заметно ухмыльнулся. Механик-водитель оказался любопытным малым. Его перевели на базу меньше двух месяцев назад, парень ещё не успел набить оскомину местной службой, кипел энтузиазмом, фонтанировал любопытством и задавал много вопросов. Ничего, это пройдет. Все так начинали.

– Сэр! – Престон говорил, не отрывая взгляда от дороги. Надо отдать парню должное, бронетранспортер он водил хорошо. – Я знаю, что наш объект – кость в горле у всякого отребья вроде русских, китайцев и прочих потенциальных врагов Америки, а также купленных ими пацифистов. Они не устают ныть на тему опасности, которую представляет объект ХААРП чуть ли не для всей планеты целиком! Это их реакция на наше научно-техническое превосходство или в подобных заявлениях есть доля истины? Мне доводилось читать статью одного очень важного яйцеголового, нобелевского лауреата, так он утверждал, что последствия воздействия на ионосферу Земли наших объектов могут оказаться совершенно непредсказуемыми. И будто бы именно с работой ХААРП напрямую связана череда техногенных катастроф и необъяснимых климатических явлений, прокатившихся за последние годы по всему миру, сэр!

– Это полная чушь, рядовой! – осклабился командир. – Этот умник либо пытается добыть таким незамысловато-антипатриотическим способом немного пиара, либо просто продался арабам или русским. Или китайцам. Или ещё кому. Наши объекты находятся под абсолютным контролем! И если с их помощью и случается нечто трагическое, то только у наших врагов. Да и то мы никогда не афишируем свои атаки.

Противник не в состоянии доказать что-либо, вот его подручные и изощряются в заумной болтовне. Сеть ХААРП безжалостна к врагам и безвредна для друзей, рядовой!

– Сэр, но ведь мы организовывали лесные пожары у русских и китайцев! – никак не успокаивался Престон. – И аномальную жару тоже! Разве это не может пагубно отразиться на нас самих, сэр?

– Откуда у вас такая информация, рядовой? – хохотнул сержант. – Рядовой, находящийся на базе едва пару месяцев, уже в курсе государственных тайн! И куда только смотрит ЦРУ! А вообще тебе к Фостеру, это он у нас специалист по таким вопросам, у него шурин работает в радарном центре. – Сержант прильнул к командирскому перископу и скомандовал: – Заходим на контрольную точку. Занять сектор обстрела! Приготовиться заглушить двигатель!

Патрульные БТР сошли с дороги и вкатились в расположенный рядом приземистый железобетонный капонир. Пару лет назад командование приказало усилить меры безопасности на объекте, и патрульные маршруты оборудовали огневыми позициями для техники, а контингент охраны был удвоен. Количество и частота наземных и воздушных патрулей также возросли.

– «Большой папочка», это «Фокстрот-4»! – доложил в эфир сержант, провожая взглядом через перископ уходящий в сторону посадочных площадок вертолетный патруль из двух «Апачей». – Нахожусь в точке «Чарли-15», вокруг чисто! К отключению двигателей готов!

– Это «Большой папочка», – откликнулся командный пункт базы, – подтверждаю прием, «Фокстрот-4»! Глушите моторы! Из радиоэфира не выходить!

Сержант велел своему патрулю вырубить двигатели БТР, ещё раз доложил командованию и перешел в режим ожидания. Он поерзал на сиденье и посмотрел на наводчика-оператора:

– Капрал Фостер!

– Да, сэр? – Наводчик уже знал, о чем пойдет речь. Сейчас сержант предложит ему рассказать новичку о ХААРП. Будто тот сегодня может услышать нечто такое, чего не слышал за полтора месяца. Фостер серьезно подозревал, что сержант попросту не может изложить это сам, слова для него оказались слишком заумными. Вот и потакает Престону с его вопросами, наверняка пытается заучить объяснения наизусть, чтобы потом пускать пыль в глаза девицам и собутыльникам во время отпусков. Вот уж точно – куда смотрит ЦРУ…

– Джек, может, объяснишь парню принципы работы нашего объекта? – Сержант и на этот раз не был оригинален. – Времени у нас выше крыши! Только глаз с леса не спускать!

– Как скажешь, Том! – поддел его наводчик. – Мы здесь все подписывали заявление о неразглашении, так что можно не сомневаться, что дальше этого БТР наши разговоры не уйдут!

– Если это идет вразрез с безопасностью США, я беру свой вопрос обратно! – немедленно заявил Престон, но обрадоваться Фостер не успел.

– Да ладно! – осклабился сержант. – Об этом на базе известно каждому! Я и сам могу рассказать, но Джек сделает это более складно! Давай, Джек, изложи грамотно, как мы поджарим сегодня русским задницы! Торопиться нам некуда.

– О’кей, – пожал плечами Фостер. В конце концов, почему нет, раз это способ убить время. – Слушай, рядовой! Фактически наша база – это огромная плазменная пушка. Все эти антенны и передатчики объединены в единое целое. Они посылают радиоволны в диапазоне частот от 2,8 до 10 мегагерц, суммарной мощностью в 10 гигаватт, что превышает солнечное излучение в этом частотном диапазоне почти на шесть порядков. Своим сверхмощным излучением объект нагревает ионосферу Земли, это слой околоземного пространства, заполненный ионизированными атомами. Нагреваясь, эти атомы приобретают дополнительную энергию, в результате чего их электронные оболочки увеличиваются в сто пятьдесят раз.

Ученые называют эти атомы сверхбольшими, а этот процесс – накачкой. В результате накачки в ионосфере Земли возникают так называемые плазмоиды – это образования искусственного происхождения, имеющие те самые сверхбольшие атомы с высокоэнергетичным состоянием. Размеры плазмоидов огромны, до десятков километров в диаметре, но заметить их глазами, сам понимаешь, невозможно. В зависимости от режима накачки эти плазмоиды можно использовать либо как гигантское зеркало, прекрасно отражающее радиоволны, что значительно увеличивает дальность и качество связи и позволяет связываться даже с подводными лодками и подземными бункерами глубокого залегания. Либо как гигантский магнит, способный пожирать радиоволны, что позволяет вывести из строя беспроводную связь на целых континентах. Либо послать сфокусированный энергетический импульс в заданный район поверхности, то есть ударить противника мощнейшей супермолнией, например, мгновенно вызвать множество лесных пожаров на вражеской территории. Либо вызвать аномальную жару в холодных странах или аномальный холод в жарких. Либо спровоцировать землетрясение на суше или под водой, что вызовет цунами, которое обрушится на побережье противника. Кроме того, ХААРП способен воздействовать и на психику людей. Мы с легкостью можем посылать на территорию врага импульсы беспокойства, страха или агрессии. В результате любую дивизию или войсковую бригаду легко превратить в охваченную паникой неуправляемую толпу. Либо спровоцировать население на беспорядки, что, как гласят слухи, упорно ходящие по базе третьи сутки, мы и собираемся проделать сегодня с Москвой. Но всё это работает только до тех пор, пока наши объекты, объединенные в единую сеть, ведут накачку. Как только накачка прекращена, плазмоиды перестают образовываться. Те, что уже созданы, без подогрева ионосферы быстро теряют энергию и распадаются, что неизбежно приводит к прекращению процесса. Так что, рядовой, всё под контролем, процесс от начала и до конца безопасен для нас.

Ни о каких непредвиденных результатах не может идти и речи, это физика, а не болтология, так что не будь наивным и не позволяй предателям Америки себя надуть!

– Ты всё понял, Престон? – немедленно влез сержант таким тоном, будто являлся профессором Гарварда, которому они только что сдавали зачет по какой-нибудь ядерной физике или волновой теории. – И имей в виду, всё это государственная тайна, которую тебе доверила Америка!

– Сэр, да, сэр! – гаркнул механик-водитель, сверкая белоснежными зубами. Его темнокожее лицо, погруженное в полумрак кабины бронетранспортера, сливалось с общими тенями, из-за чего у Фостера возникало ощущение, что у водителя вместо головы имелся лишь огромный зубастый рот. – Но, сэр, для чего тогда мы глушим двигатели? Если процесс безопасен?

– Элементарные меры предосторожности, рядовой! – важно изрёк сержант. – Чтобы работа двигателей не вызывала помех на радарах и антеннах. Это же сверхтонкая настройка оборудования, стоящего миллиарды долларов! Это тебе не…

– Внимание! – зашипел эфир. – Это «Большой папочка»! Объявляю готовность в две минуты! Начинаю отсчет! Одна пятьдесят восемь! Одна пятьдесят семь! Одна пятьдесят шесть…



– Полковник, сэр! – Офицер связи подошел вплотную к креслу и, наклонившись, едва слышно шептал ему в ухо: – У нас проблема! Майор Райли опять рвется к генералу. На этот раз с ним доктора Волынски, Курояма и ещё человек пять из числа научного персонала. Мы задержали их у дверей в командный пункт, но они требуют немедленной аудиенции у командующего!

– Майор Райли, похоже, чего-то недопонимает в словосочетаниях «национальная безопасность» и «сверхсекретный эксперимент особой важности», раз выбрал столь неудачное время для полемики! – так же шепотом ответил полковник, недовольно скривившись. Он не отводил глаз от командующего. Тот стоял рядом с начальником Центра космических технологий ВВС США и принимал доклад от командира их базы. – До начала эксперимента меньше десяти минут! Скажите ему, что он может изложить все свои претензии в рапорте после завершения эксперимента.

– Я говорил, сэр! – торопливым шепотом возразил офицер. – Но он не желает внять здравому смыслу! Они угрожают саботировать процесс накачки, если их немедленно не выслушает генерал!

– Это уже слишком! – возмущенно вскинулся полковник. – Майор Райли перешел границы разумного. Похоже, он окончательно забыл о том, что носит мундир армии США! Я сам займусь этим прямо сейчас. Капитан, немедленно направьте к входу в командный пункт два отделения морпехов из состава охраны!

– Сэр, слушаюсь, сэр! – козырнул офицер связи и немедленно удалился.

Полковник, стараясь не нарушить атмосферу всеобщего внимания, царящую на заполненном офицерами командном пункте базы Гакона, тихо встал с кресла и направился к выходу.

– Какие-то проблемы, полковник? – Генерал всё-таки заметил его демарш.

– Никаких, сэр! – вытянулся по струнке полковник. – Текущие нюансы внутренней службы! Я вернусь через две минуты, сэр! С вашего позволения, сэр!

Генерал кивнул в знак разрешения, и полковник поспешил к мощным дверям, запирающим вход в зал управления ХААРП-Гакона. Позади него зазвучал голос командира базы, продолжающего брифинг:

– Таким образом, через десять минут мы произведем накачку одновременно всей сетью ХААРП, объекты которой сработают в синхронном режиме. Плазмоиды будут настроены таким образом, что отраженные от ионосферы электромагнитные волны чрезвычайно малой частоты, так называемые ELF-волны, проникнут в мозг людей, находящихся в зоне облучения, и начнут оказывать прямое и немедленное воздействие на человеческую психику. Мы специально смодулировали волновые частоты так, чтобы вызвать у подопытных неконтролируемое чувство агрессии и жажду насилия. Стоит отметить, что в Москве сейчас восемь часов после полудня, вечер, разгар автомобильных пробок. На дорогах порядка четырех миллионов автомобилей, их водители и пассажиры находятся во взвинченном состоянии, что является весьма благоприятной обстановкой для нашего эксперимента. Вспышки насилия на дорогах у русских происходят регулярно, так что заподозрить наше вмешательство им будет крайне непросто, а доказать – абсолютно невозможно. Аналогичная ситуация традиционно сложилась к этому часу в Каире, который будет накрыт излучением при помощи объекта ХААРП, расположенного в Великобритании. Кроме того…

Один из охраняющих выход солдат коснулся сенсора, открывая массивные двери, и полковник вышел из зала. Мощные створы сошлись за его спиной, обрывая голос докладчика, и офицер торопливо зашагал к выходу из командного пункта. Завтра же он отдаст Райли на растерзание контрразведчикам, больше терпеть его выходки никто не собирается. Это ж надо! Он угрожает саботировать эксперимент, обошедшийся стране в миллиарды долларов, призванный начать новую эру не только в военном деле, но и в священном распространении главенства американской демократии по всему миру! Полковник невольно усмехнулся. Термин «нести демократию» на сленге военных США давно уже означает проведение войсковой операции на территории противника. Но сейчас, пожалуй, впервые оба этих понятия действительно могут слиться воедино. Если эксперимент по управлению многомиллионными толпами одновременно в нескольких крупных городах, скажем так, не совсем дружелюбно настроенных стран, пройдет успешно, проблема с контролем над противниками, как явными, так и вероятными, будет решена навсегда. Будущее мира, ни много ни мало, будет определено в ближайшие полчаса, и если Райли считает, что кто-то позволит ему провалить эксперимент в масштабах всей планеты, то глубоко ошибается. Завтра же на его карьере будет поставлен крест, и никакие научные заслуги тут не помогут. Хватит нянчиться с полупредательскими элементами, нелояльно настроенными к собственной стране!

Полковник достиг ещё одной переборки и несколько секунд ждал, пока несущие охрану морпехи откроют для него дверные створы бронированного люка. Зарытый под землю центр управления базой Гакона создавался ещё в шестидесятых годах прошлого века, но модернизация и переоснащение шли в бункере постоянно. От тех времен здесь остались разве что стены и вот этот люк, створы которого распахиваются слишком медленно. Но менять его командование не стало, очень уж качественная вещь, те, кто проектировал и создавал люки, постарались на славу. Пожалуй, стоит заказать инженерам расчет новых, более скоростных сервоприводов, но без вмешательства в остальную конструкцию…

– Полковник, сэр! – Майор Райли устремился к нему, не дожидаясь полного открытия дверей. – Нам необходимо немедленно переговорить с командующим! Это сверхважно! Вся наша группа требует аудиенции до начала эксперимента! В противном случае мы отказываемся принимать в нем участие!

Окружающая Райли толпа яйцеголовых, согласно кивая, дружно затянула свою излюбленную песню об опасности массированной накачки ионосферы, которая-де грозит планете всей жуткими катастрофами. За последний год это нытьё настолько достало полковника, что он научился не обращать на него внимания. Однако сейчас дело обстояло иначе – до начала эксперимента остаются считаные минуты.

– Позволю себе напомнить вам, майор, – холодно процедил полковник, – что своими действиями вы нарушаете Устав, а также прямой приказ командования. Условия проведения эксперимента приравнены к боевым. Соответственно ваши действия классифицируются как измена родине и саботаж в пользу противника. – Он бросил на лопочущих о своем ученых уничтожающий взгляд: – В случае саботирования эксперимента вы создаете прямую угрозу национальной безопасности США и наших союзников. Вами будет заниматься трибунал. Надеюсь, все здесь присутствующие это хорошо понимают?

– Все здесь присутствующие хорошо понимают, что параметры инициированного излучения могут существенно отличаться от параметров накачки! Это было доказано неоднократно! – тут же встрял Курояма. Этот узкоглазый выскочка бесил полковника, пожалуй, даже сильнее, нежели сам Райли. – Функционирование ХААРП помимо целенаправленного воздействия на противника постоянно сопровождается разрушительными побочными эффектами! Вы не хуже нас осведомлены о техногенных и климатических катастрофах, невольными виновниками которых мы стали за последние десять лет! Я уже не говорю о последствиях наших целевых экспериментов!

– Я ценю ваше мнение, доктор Курояма, – ледяным тоном ответил полковник, – равно как и мнение всех остальных специалистов, собравшихся здесь. Однако я ещё раз напоминаю вам, что сегодняшний эксперимент санкционирован президентом и правительством и играет решающую роль в определении будущего всего мира. Вы можете изложить все свои претензии ПОСЛЕ его завершения.

– Последствия массированной накачки могут быть фатальными! – воскликнул Райли. – В прошлый раз воздействие лишь одного объекта сети, наводящего лесные пожары на Россию, вызвало мощное землетрясение в Арканзасе! Абсолютно непредвиденный побочный эффект! Погибло множество людей! И сколько подобных случаев нам известно? Снег в Калифорнии, жара на Аляске, дыра в озоновом слое над Южным полюсом и так далее, прецедентов множество! А сейчас вы собираетесь запустить на полную мощность всю сеть, несмотря на наши неоднократные предупреждения! Кто может знать, к каким последствиям это приведет?! Риск неуправляемой цепной реакции в пределах озонового слоя и ионосферы огромен! Кому будут нужны наши претензии ПОСЛЕ того, как планета лишится озонового слоя или с неё вообще сорвет половину атмосферы?!!

– К дьяволу вас и ваш трибунал, полковник! – Рядом с Райли бушевал Курояма. – Мы не пошевелим и пальцем ради этого чертова эксперимента, пока нас не выслушает командующий! Я написал десятки рапортов и заявлений, и где они?! Меня выслушивали и благополучно игнорировали! Я требую аудиенции с командующим! Я требую аудиенции с президентом, с конгрессом, с ООН, с кем угодно, у кого в голове ещё осталась хоть унция здравого смысла, черт возьми!

– Я вас услышал, джентльмены, – невозмутимо отреагировал полковник, бросая взгляд в боковой коридор, в котором появился офицер связи в сопровождении дюжины морпехов. – Ваша позиция мне ясна. Поэтому хочу сообщить вам следующее: я не позволю никому сорвать или саботировать санкционированный президентом эксперимент, имеющий решающее значение для национальной безопасности Соединенных Штатов. Поэтому до завершения всех запланированных процедур я отстраняю вас всех от участия в эксперименте! Капитан! – Он обернулся навстречу спешащему с охраной офицеру. – Приказываю арестовать всех этих людей по подозрению в измене Родине! В случае неповиновения или оказания сопротивления приказываю применять оружие на поражение! Всю ответственность беру на себя! Вам всё понятно?

– Сэр, да, сэр! – гаркнул офицер и кивнул морпехам: – Арестовать подозреваемых! Изъять оружие, электронное оборудование и средства связи!

Солдаты ощетинились стволами и принялись бесцеремонно расставлять ученых вдоль стены с поднятыми руками, одновременно проводя обыск.

– Вы не имеете права! – возмущался Курояма, тщедушными ручонками вяло сопротивляясь двоим рослым морпехам. – Я этого так не оставлю! Я дойду до президента и конгресса…

– Руки на стену! – рявкнул один из морпехов, впечатывая Курояму в стальную переборку с такой силой, что у того перехватило дыхание.

– Вы допускаете фатальную ошибку, полковник! – Райли не сопротивлялся и сам сдал морпехам свой пистолет. – Если всё обойдется, мы готовы ответить за свои поступки! Но что будете делать вы, если случится катастрофа?! Вашего жалкого раскаяния вряд ли будет достаточно для того, чтобы всё исправить!

– Этот эксперимент тщательно рассчитывался сотнями лучших научных умов США, – устало вздохнул полковник. – И ваши жалкие популистские попытки урвать немного славы за счет подрыва национальной безопасности ни к чему не приведут. Вы будете изолированы на время проведения эксперимента, дальнейшую вашу судьбу решит трибунал. Завтра же вами займутся следователи. Кстати, доктор Курояма, все необходимые полномочия у меня есть. Приказ подписан лично президентом, и вы не могли об этом не знать. Капитан! – Он вновь посмотрел на офицера связи. – Увести арестованных! Научная команда из числа дублирующего состава должна занять их рабочие места не позднее чем через две минуты. Через семь минут начинаем предстартовую проверку. И убедитесь, что все каналы частной связи с внешним миром надежно блокированы. Выполнять!

Морпехи повели Райли и остальных к лифтам, и полковник удалился, спеша вернуться в зал управления. За его спиной доктор Курояма что-то возмущенно лопотал на тему того, что никакая демократия, национальная безопасность и жажда абсолютной власти не стоят жизни целой планеты, но полковник его не слушал. Давай-давай, говори больше, всё это потом ляжет на стол судьям, он лично позаботится, чтобы все твои вопли были четко отражены в рапортах морпехов, проводивших задержание. Национальная безопасность для тебя не главное? Тем лучше. И как только Центр космических технологий ВВС организует подбор кадров для столь секретного объекта, как ХААРП, являющегося сердцем обороны США?! Понабрали черт знает кого…



Предстартовая проверка подходила к концу, все системы функционировали безукоризненно, после изоляции саботажников во главе с майором Райли иных эксцессов не возникло, и полковник сидел в своем кресле, разглядывая центральный картографический планшет. Огромная электронная карта занимала всю стену и в реальном времени отражала картину, наблюдаемую с орбиты спутниковой группировкой. Все вопросы, связанные с безопасностью, были решены, он свою работу сделал, дело теперь за научными специалистами. Командующий, лично выслушав его доклад, одобрил действия полковника и поблагодарил за преданность Соединенным Штатам. Похоже, бесконечные и заунывные рапорта Райли сотоварищи порядком достали и высшее военное руководство страны, раз генерал понял всё с первых же слов. К счастью, волею господа всемогущего, всегда благоволившего Америке, дублирующая команда ученых на базе имелась и была достаточно квалифицированна для того, чтобы успешно заменить саботажников. Благо, на других объектах сети ХААРП ничего похожего не возникло либо офицеры, ответственные за безопасность, исполнили свои функции столь же добросовестно, как это сделал он. Вскоре мощнейшая сеть лучевого оружия, продукт передовых разработок научного, военного и политического гения США, проведет первый по-настоящему широкомасштабный эксперимент по управлению населением стран потенциальных и реальных противников.

Полковник скользнул взглядом по грандиозной карте, светящейся отметками накрываемых излучением площадных целей и точками готовых к нанесению удара объектов мировой сети ХААРП. За десятилетия, прошедшие с начала реализации этой сверхсекретной программы, была проделана колоссальная работа. В обстановке строжайшей конспирации, под прикрытием научных исследований и гражданских разработок сеть удалось растянуть практически по всему миру. Объекты ХААРП стояли на Аляске, в Зоне 51, Лонг-Айленде, Перу, Бразилии, Пуэрто-Рико, Великобритании, Японии, Китае, Индии, Норвегии и даже в России. А недавно построенный объект на базе США Эксмот в Западной Австралии, жемчужина сети ХААРП, превышает мощность объекта на базе Гакона почти вдвое. До сегодняшнего дня все они работали на пониженных мощностях, выполняя отдельные эксперименты, ставящие целью изучение сложнейшей мозаики механизмов, воздействующих на множество физических процессов. Как-то: поиск объектов глубокого и сверхглубокого залегания, в том числе секретных бункеров противника, подводных лодок, неразведанных запасов нефти; увеличение дальности и качества связи, усовершенствование технологии «загоризонтных» радаров, получение возможности блокировать работу электронных систем на вражеских территориях, размерами сопоставимых с половиной континента; управляемого изменения климата, провоцирования в нужных точках схода исполинских лавин, землетрясений, цунами, наращивание и истончение озонового слоя над союзным или враждебным государством; воздействие на психику многотысячных толп и изучение довольно странных побочных эффектов этого облучения, и много чего ещё.

Но сегодня произойдет первое сложение элементов мозаики в единую картину. Сразу несколько крупнейших мегаполисов потенциальных противников подвергнутся воздействию, которое спровоцирует массовые и предельно агрессивные беспорядки. Для увеличения эффекта в нужных районах будет блокирована беспроводная связь, а в некоторых местах полностью выйдут из строя электроприборы. Посмотрим, насколько оперативно и действенно противники отреагируют на кровавые бунты собственного населения, что вспыхнут через несколько минут совершенно неожиданно, без каких-либо поводов и предпосылок. Несколько подземных толчков в нужных местах, ураганные ветра и ливневые дожди довершат картину «внезапных» катаклизмов. Трех-четырех суток хорошей встряски будет вполне достаточно для первого раза, как в случае со всем известным ураганом, очень своевременно изменившим расклад сил на позапрошлых выборах. Позже ученые привычно обвинят во всем солнечные вспышки, геомагнитные бури и прочие парады планет. Зато если эксперимент пройдет удачно и докажет свою полную эффективность, можно смело предсказать, что не пройдет и двух лет, как американская демократия уверенно распространится по всему миру. Политические режимы противников США быстро рухнут, потонув в разрухе, хаосе и кровожадной агрессивности собственных народов. Опять же успокоить возбужденные толпы будет делом элементарным – изменение параметров накачки можно произвести в течение считаных минут. В крайнем случае можно организовать тропический ураган. Когда ветер переворачивает пикапы, а вода в городах доходит до второго этажа, всем быстро станет не до восстаний. Все будут сидеть на крышах зданий очень смирно. И ждать дядюшку Сэма, единственную надежду на спасение. Впрочем, это уже тема отдельного эксперимента.

– Сэр, у нас всё готово к началу! – доложил командующему начальник Центра военно-космических технологий ВВС. – Получены доклады с объектов! Все системы в норме, сеть работает согласно заданным характеристикам! Ждем вашей команды!

– Связь с президентом! – потребовал командующий. Ему немедленно подали трубку правительственной связи. Генерал несколько секунд молчал, после чего произнес: – Господин президент? Мы начинаем! – Он выслушал короткую фразу. – Спасибо, сэр! – Командующий положил трубку и торжественно произнес, обращаясь сразу ко всем: – Мы верим в господа нашего, а господь наш верит в Америку! С божией помощью начинаем! Запустить обратный отсчет!

Старший диспетчер базы выпрямился в кресле, из-за чего его немного сутулое тело на пару секунд стало выше ростом на пару дюймов, после чего наклонился к микрофону, вновь ссутулившись, и коснулся сенсора исходящей связи.

– Внимание! – произнес он в эфир. – Это «Большой папочка»! Объявляю готовность в две минуты! Начинаю отсчет! Одна пятьдесят восемь! Одна пятьдесят семь! Одна пятьдесят шесть…



– Эй ты, баран!!! – Усталый дальнобойщик одновременно выжал педаль тормоза и клавишу клаксона. – Смотри, куда прёшь, скотина тупая!!! Наворовали бабла у народа на дорогие тачки, теперь проехать невозможно! Козёл!!!

Из окна черного «БМВ», нагло вклинивающегося между огромной фурой и еле плетущейся впереди сквозь бесконечную московскую пробку легковушкой, высунулся бородатый кавказец. Он сложил пальцы левой руки в красноречивом жесте и ткнул им в сторону кабины грузовика, что-то злобно бормоча.

– Гнида черножопая! – взъярился дальнобойщик. – Понабежали со своих вонючих гор, словно тараканы, житья от вас нет! – Он опустил стекло и заорал бородатому: – Да пошел ты!..

– Что ты сказал, ишак?! – Мгновенно взбесившийся кавказец выскочил из машины и бросился к фуре. – Я твой нюх топтал, лошара, давай выходи, поговорим, как мужчины!

– Сейчас я с тобой поговорю, мразота! – пообещал дальнобойщик, нащупывая под сиденьем монтировку. – Мало не покажется! – Он пинком открыл дверь и выпрыгнул из кабины.

Замерший на парализованном многокилометровой пробкой МКАДе поток машин уже надрывался сигналами клаксонов. Остановившаяся фура окончательно убила и без того почти мертвое движение, и донельзя взвинченные водители теряли последние остатки терпения. Отовсюду звучали взбешенные крики и трехэтажная ругань.

– Слышь ты, урод, куда вылез?!! – орал дальнобойщику кто-то из остановившейся позади машины. – Ты, чё, один на дороге?! Залезь обратно, кретин, и убирай отсюда на фиг свою гробовозку!

– Завали хайло, дебил! – с ненавистью окрысился на него дальнобойщик. – Я никуда не тороплюсь! – он ткнул монтировкой вперед, на уходящую вдаль многокилометровую пробку. – Не трамвай, объедешь, если захочешь! Понял, козлина?!!

– Ты кого козлом назвал, носорог недоделанный?! – взревел водитель и полез из машины, но дальнобойщик уже не обращал на него внимания.

Он обошел кабину своей фуры и, отведя назад сжимающую монтировку руку, двинулся на кавказца.

– Ну что, настоящий мужчина, – угрожающе прошипел он, брызгая слюной, – кого ты там топтал, гомик черножопый?!

Рука кавказца рванулась к карману, вытаскивая пистолет, и дальнобойщик ринулся к врагу, пытаясь успеть добраться до него прежде, чем тот успеет выстрелить. Взмах монтировкой и выстрел произошли одновременно, и десятки пар глаз устремили свои взоры на разворачивающуюся трагедию. Стальной заостренный крюк монтировки проломил кавказцу голову, тот осел на дверь своей машины и сполз на асфальт, обливаясь кровью. Дальнобойщик, зажав рукой простреленную грудь, медленно переступил ногами, пытаясь облокотиться на кабину фуры. В следующую секунду позади него возник человек с телескопической дубинкой в руках. Он с размаху ударил дальнобойщика по затылку, сбивая с ног, и принялся с остервенением избивать лежащего.

– Это тебе за козла, урод! И за дебила! – наотмашь орудовал дубинкой пылающий яростью водитель.

– Ты что, сука, своих бьешь?!! – заорали позади. – Со зверьем снюхался, падла!

Он резко обернулся, занося дубинку для удара, но не успел. Вышедший из ближайшего застывшего в пробке автомобиля мужчина с перекошенным ненавистью лицом разрядил ему в голову всю обойму травматического пистолета. Водитель выронил дубинку, хватаясь за разбитое пулями лицо, и повалился наземь рядом с лежащим в растекающейся луже крови трупом дальнобойщика.

– Вы чего творите, недоноски?! – орал кто-то ещё. – Совсем отупели, дебилы?!

– Заткни хлебало, чмо!!! – зарычал мужчина, тыкая в возмущающегося разряженным пистолетом.

– Засунь его себе в зад, дебил! – оскалился тот. – Думаешь, у тебя одного ствол есть?

Мужчина, исторгая поток ругательств, бросился на обидчика и с размаху разбил рукояткой пистолета приоткрытое стекло водительской двери, пытаясь дотянуться до сидящего в салоне человека. Изнутри загрохотали выстрелы, со всех сторон к месту событий уже бежали вооруженные кто чем люди.

В трехстах метрах дальше по МКАД, на посту ДПС, облаченный в полицейскую униформу человек с погонами майора надрывно кричал в рацию:

– …Повторяю! У меня массовые беспорядки! Движение парализовано! Повсюду массовые драки с применением холодного и травматического оружия! Эти дебилы крушат машины и режут друг друга! Тут безумие какое-то! Срочно нужна помощь, ОМОН, спецназ, ВДВ, я не знаю, что угодно!!! Как слышите меня?! Прием! Прием!

Эфир шипел и трещал, наводненный помехами, выдавая вместо ответа лишь громкий скрежет.

– Я сказал, прием, вашу мать!!! – заорал майор и с размаху запустил рацией в ближайшую стену. – Тупые козлы! Ненавижу! Сидят на жирных задах в теплых кабинетах, а нам тут кровью захлебываться?! – Он рванул валяющийся на письменном столе короткоствольный автомат и в бешенстве выпустил очередь по мониторам дорожных видеокамер.

– Андрюха, ты что творишь, придурок?! – вбежал в помещение полицейский с оружием в руках. – Это же мониторы! Тут же камеры повсюду, начальство с дерьмом сожрет!

– Заткнись, баран! – огрызнулся майор, тыкая рукой в окно. – Вон туда смотри! Мониторы он пожалел, мля!

За окном, посреди забитой машинами МКАД, бесновалась обезумевшая от ярости многотысячная толпа. Группы людей переворачивали легковушки, били стекла грузовикам, сходились друг с другом в остервенелых драках, нанося удары ножами, битами, монтировками, баллонными ключами и всем, что попадалось под руку. С разных сторон гремели выстрелы, раздавались крики боли и многоголосый рев, кипящий бешенством. Десятка три разъяренных водителей набросились на двоих инспекторов ДПС, дежуривших у входа на пост, и принялись безжалостно избивать полицейских ногами. Из здания поста выскочил кто-то из сотрудников полиции и тут же открыл огонь из автомата, поливая потерявших рассудок от бешенства людей свинцом и матом. Несколько человек рухнули, обливаясь кровью, остальные бросились на стреляющего, игнорируя инстинкт самосохранения.

– Менты людей расстреливают!!! – истошно завопил кто-то из крупной группы разномастно одетых автолюбителей, молотящей чем попало по кабине бензовоза. – Бей козлов!!!

Толпа дико и кровожадно взревела, и не меньше сотни людей со всех сторон бросились к посту ДПС. Полицейского с автоматом сбили с ног и в считаные секунды затоптали насмерть. Оставшиеся на посту сотрудники полиции успели запереть входную дверь, но кипящая бешенством толпа не успокоилась и принялась взламывать дверные створы.

– Бензин давайте!!! – срываясь на безумный визг, орала женщина в норковом полушубке, заляпанном пятнами свежей крови. – Зажарим гадов! Мужики! Вскрывайте бензовоз!

– Всех завалю, ублюдки!!! – хрипел со второго этажа поста ДПС майор, плюясь брызгами белой пены. Он вскинул автомат и дал по толпе длинную очередь прямо через стекло, не переставая изрыгать ругательства. Его сослуживец стоял рядом, безумно вращая глазами, и вел огонь по бесчинствующей человеческой массе, целясь сразу во всех, от ближайших до самых дальних.

У бензовоза уже возникла давка, бензин лился прямо на асфальт кольцевой дороги, и люди набирали его в ведра, пластиковые бутылки и емкости из-под омывателя ветровых стекол. Кто-то чиркал зажигалкой, кто-то доставал спички.

– Убери огонь, недоносок! – орали откуда-то сзади. – Взорвется всё, идиот!

– Пошел ты, гомик! – ответили ему, и возле бензовоза мгновенно вспыхнула ещё одна драка, в которую быстро вступали всё новые и новые люди.

В рвущей друг друга на куски толпе что-то вспыхнуло, по залитому бензином асфальту побежал огонь, и спустя несколько секунд языки пламени заплясали на бочке бензовоза. Грянул оглушительный взрыв, расшвыривая вокруг людей и фонтан пылающих брызг, и в майское небо взвился огромный огненный столб. Многотысячная масса озверевших бесчинствующих людей, забившая собой МКАД, не обратила на это никакого внимания. Люди яростно били, топтали, резали и рвали друг друга на куски, сбившись в стихийно образовавшиеся группы. Самолеты, падающие с неба с отказавшими двигателями, толпа провожала полными мстительной злобы взглядами и издевательским хохотом.



Операторы аппаратуры секретной связи вывели на экраны очередную порцию свежих данных, и обозначенные на карте мира зоны целевого воздействия несколько раз мигнули подсветкой, подтверждая обновление информации. Полковник внимательно ознакомился с высыпающими на экраны строками докладов и удовлетворенно улыбнулся. Эксперимент едва начался, но уже дал поразительные результаты, превзошедшие все ожидания.

– Текущее время эксперимента четыре часа тридцать минут! – прозвучал общий доклад старшего диспетчера. – Все системы функционируют стабильно, мы абсолютно контролируем накачку. Сеть готова к запуску третьей фазы!

Действительно, ХААРП сработал безупречно. Москва, Санкт-Петербург, Минск, Киев, Каир, Пекин, Дели, Пхеньян, Каракас и два десятка других городов-целей, расположенных на территориях явных и тайных врагов Соединенных Штатов, утопали в хаосе в буквальном смысле этого слова. Данные со спутников и доклады резидентуры с пометкой «сверхсрочно» красноречиво доказывали полную эффективность эксперимента. Противники США полностью потеряли контроль над своими столицами, охваченными народными бунтами. На улицах полыхали пожары, кипела кровавая резня, воздействию излучения подверглись все без исключения, как обыватели, так и сотрудники силовых ведомств. Для усиления эффекта сеть ХААРП блокировала над целевыми объектами радиосвязь и сделала невозможным всякое воздушное движение. Сейчас на Солнце наблюдаются гипервспышки и прочая электро-магнитно-астрально-аномальная активность, позже яйцеголовые с удовольствием подведут под всё произошедшее научные основания, и журналисты растащат их по всему миру, тщательно смакуя подробности в части, касающейся количества жертв. Эти стервятники ради лишнего доллара превратят любую трагедию в сенсацию, так что в успехе сокрытия истины сомневаться не приходится. Несколько элементарных финансовых и патриотических манипуляций с «лидерами мнений» научного и журналистского сообществ, и ХААРП останется в стороне, как было всегда в течение всех этих лет.



На улицах полыхали пожары, кипела кровавая резня…



– Российская агентура сообщает, что президенту русских удалось покинуть Москву. – Уполномоченный офицер ЦРУ положил на стол перед командующим несколько листов бумаги, покрытых скудными строками распечаток. Полковник обернулся к начальству и с интересом посмотрел на документ. Сидящие по обе стороны от командующего начальник Центра космических технологий ВВС и командир базы Гакона, не сговариваясь, перевели взгляды на уполномоченного представителя ЦРУ.

– По данным резидентуры, его отъезд более походил на прорыв, – продолжил тот, – и сопровождался серьезным количеством убитых и раненых как со стороны охраны, так и со стороны бунтующего населения. В настоящее время Кремль захвачен разъяренной толпой, есть данные о жестоких убийствах некоторых членов правительства. Более точную информацию мы ожидаем через два часа. Президенту Белоруссии не удалось вырваться из своей резиденции, согласно последней оперативной информации, его охрана ведет бой, пока ей удается сдерживать бунтовщиков. Ситуация внутри других целевых объектов, подвергнувшихся облучению, в целом схожая, вы можете ознакомиться с нашей сводкой. К сожалению, сбор информации существенно затруднен, наша агентура, оказавшаяся в зоне воздействия, вышла из-под контроля, поэтому нам приходится делать ставку на спутники и сбор сведений в граничащих с зонами эксперимента районах, куда выходят многочисленные группы беженцев.

– Они жгут собственные города! – довольно констатировал командующий, один за другим просматривая аналитику ЦРУ. – Полиция и армия не только утратили лояльность правительствам, но являются одними из основных участников вооруженных столкновений. Превосходно! Я позволю себе сделать смелое заявление: не пройдет и трех лет, как планета будет полностью под нашим контролем. Джентльмены, сегодня великий день! Подобно отцам-основателям США, мы закладываем фундамент нового мира!

– Мы считаем текущий момент идеальным временем для запуска третьей фазы эксперимента, – сообщил начальник Центра космических технологий ВВС. – Лесные пожары и резкое увеличение температуры воздуха максимально усилят эффект воздействия. Задымленность, аномальная жара либо оба этих фактора, вместе взятые, умножат хаос и вызовут проблемы с питьевой водой и медикаментами, что приведет облученные города противников к фатальным последствиям. Устранить которые удастся далеко не всем. Мы предлагаем начать третью фазу накачки немедленно, сформировать антициклоны необходимой направленности над целями и удерживать их до тех пор, пока спецспутники на орбите будут в состоянии справляться с нагрузкой. Согласно нашим подсчетам, это период от двух до четырех месяцев.

– Начинайте! – отдал приказ командующий. – Практика лесных пожаров и создания над территорией противника областей с аномальной температурой всегда оправдывала себя и не раз доказывала свою эффективность. На этот раз её воздействие окажется ещё более значительным, последние годы ВТО действовало очень эффективно, и основные мировые поставки пресной воды и медикаментов сосредоточены в наших руках. Арабы прибегут к нам на поклон очень быстро, и цветные либо последуют их примеру, либо утонут в снегу посреди июня! Впрочем, с Восточной Европой придется повозиться несколько дольше. Запустить третью фазу!

– Внимание! Это «Большой папочка»! – зазвучал голос старшего диспетчера. – Начинаем запуск третьей фазы! Даю отсчет! Одна минута до запуска! Пятьдесят восемь секунд! Пятьдесят семь…

Полковник позволил себе сдержанную удовлетворенную улыбку. Значит, он был прав – этот эксперимент выходит далеко за рамки одной лишь сети ХААРП, и в его подготовке принимали участие все спецслужбы США и союзников. Это, бесспорно, приятно. Как и то, что его имя в числе прочих патриотов Соединенных Штатов после этого эксперимента будет вписано в историю золотыми буквами. Он многое сделал для того, чтобы сегодняшний день принес свои великие плоды. Кстати, о безопасности. Кто-то из научного персонала с тревожным выражением лица спешил к командующему между длинных верениц рабочих мест операторов, густо напичканных электроникой. Полковник мгновенно напрягся и поднялся со своего кресла. Двое морпехов из числа охраны центра управления, заметив его реакцию, немедленно направились к нему.

– Господин командующий, сэр! – Тщедушный очкарик вне всякой субординации встрял в беседу высшего руководства. – Мы не можем начинать третью фазу! Накачка ведется слишком агрессивно! Столь мощное вмешательство в естественное состояние ионосферы планеты никогда ранее не проводилось, его последствия могут оказаться непредсказуемы!

Полковник криво усмехнулся. Похоже, болезнь майора Райли заразнее, чем он предполагал.

– Доктор Ван Литтен! – Он в два шага приблизился к очкарику и крепко взял его за локоть. – Вы нарушаете субординацию, а также приказ о проведении эксперимента, под которым вы, напоминаю, ставили свою подпись.

– К дьяволу подпись, полковник! – неожиданно дерзко огрызнулся тщедушный сморчок от науки. – Мы рискуем планетой! Сеть ХААРП пятый час проводит накачку огромной мощности! Инициация третьей фазы выведет наше воздействие на максимум! Никто не знает, чем всё это может закончиться!

– Я не претендую на ученую степень, доктор, – усмехнулся полковник, – но разве эксперименты не для того и существуют, чтобы выяснять неизвестное?

– Это вам не игрушки! – все сильнее распалялся Ван Литтен. – Вы забавляетесь с целой планетой, ни много ни мало! Это будет пострашнее ядерной бомбы!

– Джентльмены! – вмешался командующий. – Здесь не дискуссионный клуб! Были проделаны тысячи расчетов, составлены сотни прогнозов, и все они дали благоприятные результаты! Выясняйте свои научные позиции вне командного центра! – Он едва заметно кивнул полковнику и перевел взгляд на ученого: – Сегодняшний эксперимент играет решающую роль в судьбе планеты, это вы заметили верно, доктор. И он обошелся американским налогоплательщикам в миллиарды долларов! Сорвать его в угоду популизму и мелким разногласиям – преступление не только перед Соединенными Штатами, но и перед самой демократией, торжество которой во всем мире мы с вами сегодня приближаем! А сейчас прошу меня извинить, я должен командовать экспериментом.

Командующий потерял интерес к Ван Литтену и о чем-то тихо заговорил с начальником ЦКС ВВС США.

– Но, господин генерал, сэр! – растерянно возразил очкарик. – Вы не понимаете! Это…

– Это вы не понимаете, доктор! – перебил его полковник, подавая знак морпехам. – Никто не позволит вам ни саботировать, ни тем более сорвать величайший эксперимент в области военной науки. Увести!

Морпехи синхронным движением схватили ученого под руки и вынесли из зала, словно тот был невесомой тряпичной куклой. Ван Литтен беспомощно бултыхался в их железной хватке, пытаясь что-то объяснять, но его никто не слушал. Вскоре стальные створы входных дверей сомкнулись за верещащим предостережения доктором, обрывая поток его слов.

– …Одиннадцать секунд! – Полковник прислушался к голосу диспетчера. – Десять! Девять!..

Он вернулся к своему креслу, но садиться не стал. Вместо этого полковник обвел пристальным взглядом сверкающее дисплеями и индикаторами помещение зала управления, заполненное операторами, научными специалистами, диспетчерами, экспертами и прочим личным составом, напряженно работающим во благо эксперимента. День сегодня действительно выдался непростой. Несмотря на все старания, без эксцессов не обошлось, зря командование не прислушалось к его рапортам с требованиями отстранить от участия в проекте майора Райли ещё два месяца назад. И хоть контроль над ситуацией полковник не утратил ни на секунду, расслабляться не стоило. Однако демарш доктора Ван Литтена никто не поддержал, и атмосфера вокруг хоть и оставалась напряженной, но при этом была весьма патриотичной. Если кто-то и проводил взглядом недовольного доктора наук, то это был осуждающий взгляд.

– …Два! Один! Запуск! – провозгласил диспетчер, и суета операторов за рабочими местами усилилась. Спустя секунду посыпались доклады.

– Выход на полную мощность! – сообщил кто-то из диспетчеров. – Успешно!

– Получаю данные с других объектов сети! – вторили ему из противоположной части зала. – Сеть работает синхронно! Отклонения в пределах допустимых значений!

– Спецспутники он-лайн! – заявил один из операторов. – Фиксирую зарождение антициклонов! Связь с метеостанциями! Успешно! Подтверждение получено!

Август Дерлет

– Плазмоиды над Московским регионом готовы к сбросу энергии! – выкрикнул кто-то из экспертов. – Сброс! «Дождевой эффект» состоялся! Мы сделали это!

Маска Ктулху

– Получаю данные с орбиты! – тут же подхватил кто-то из диспетчеров. – Фиксирую возгорания лесных массивов в области цели! Переходим к следующей зоне!

Возвращение Хастура

– Отличная работа, джентльмены! – похвалил командующий, и полковник, наконец, позволил себе опуститься в кресло. Третья фаза началась успешно. Термин «дождевой эффект» на языке эксперимента означал успешное возникновение разрядов гигантских супермолний, что единовременно и одномоментно ударяют из ионосферы и мгновенно поджигают лесные массивы, вызывая пожары на значительной площади. Через несколько часов в целевых районах атмосферы сформируются мощные антициклоны, поползет вверх температура воздуха, дымом от горящих лесов затянет города, охваченные всплеском насилия, словом, враги получат хаос высшего качества. Конечно, пока это происходит только в крупных политических и промышленных центрах, но тут главное – начать. Ещё несколько уточняющих экспериментов, и от объединенной сети ХААРП не скроется ни один враг демократии, недаром совокупные возможности сети позволяют накрывать излучением едва ли не целые полушария планеты.

I



Командир БТР открыл крышку люка, и теплый майский ветер принес в душную стальную коробку бронетранспортера душистый запах леса. Наводчик-оператор сделал глубокий вдох и потянулся на сиденье, хрустя затекшими суставами.

На самом деле, все это началось очень давно. Насколько давно, я даже не осмеливаюсь гадать; но что касается моего собственного участия в событиях, которые погубили мне практику и заставили людей медицинской профессии сомневаться в самом моем рассудке, то все началось со смертью Амоса Туттла. Это случилось однажды ночью в конце зимы, когда предвестием весны подул южный ветер.

– Сержант, сэр! – Престону опять не сиделось. – Как долго нам ещё находиться на одном месте, сэр? Мы уже шесть часов не двигаемся, и в эфире тишина. Вы уверены, что на базе всё в порядке?

Именно в тот день я приехал по своим делам в древний Аркхэм, населенный призраками старых легенд. Туттл, узнав, что я в городе, от лечившего его доктора Эфраима Спрога, заставил врача позвонить в Льюистон-Хауз и вызвать меня в его мрачный особняк на Эйлзбери-Роуд, неподалеку от поворота на Иннсмут. Дом этот — не из тех, куда вообще хотелось бы заходить, но старик неплохо мне платил за то, что я терпел его постоянную угрюмость и причуды, а Спрог, к тому же, дал мне понять, что Амос Туттл умирает, и счет уже идет на часы.

– Абсолютно, рядовой! – загоготал сержант. – Если бы что-то пошло не так, ты бы это сразу понял! Два года назад от сильных перепадов температур у одной из излучающих антенн ослабла растяжка, и направление её воздействия, или как там правильно это называется, изменилось. Так на нас выпал дождь из дохлых птиц! Оказывается, где-то наверху как раз пролетала стая! Антенну отключили и выслали к ней ремонтников, так у них на джипе сгорел соленоид, пришлось пешком идти. Толстый Боб изрядно струхнул тогда, все боялся, что у него во рту расплавятся платиновые коронки!

Он в самом деле умирал. У него едва хватило сил жестом отправить Спрога за дверь, чтобы остаться со мной наедине, хотя заговорил он без труда, и голос его был довольно ясен.

– А такое возможно?! – удивился Престон, переводя недоуменный взгляд с сержанта на Фостера.

— Вы знаете мое завещание, — произнес он. — Вы полните его до последней буквы.

– Конечно нет, – лениво процедил наводчик. – Это дежурная хохма в ремонтном отделе. Толстого Боба вечно подначивают из-за его платиновых зубных протезов, мотивируя это тем, что, мол, недаром на нашу базу не берут гражданских ученых, если у них установлены кардиостимуляторы. У Боба мозгов не много, и он принимает за чистую монету страшную связь между кардиостимуляторами и зубными протезами. Так что сиди спокойно, рядовой, всё под контролем.

Это завещание стало для нас подлинным яблоком раздора, поскольку в одном из пунктов говорилось, что прежде, чем единственный наследник Амоса — племянник Пол Туттл — предъявит свои права на особняк, весь дом должен быть уничтожен. Даже не снесен — именно уничтожен, причем вместе с некоторыми книгами, обозначенными в последних наставлениях номерами полок в библиотеке. Смертное ложе — не самое подходящее место, чтобы снова оспаривать такое бессмысленное условие, поэтому я просто кивнул, и он принял это как должное. Как же я впоследствии жалел, что не послушался его беспрекословно!

– И обед сухим пайком нам компенсируют начислением бонуса к зарплате, что лично меня вдохновляет! – снова заржал сержант. – А режим радиомолчания во время эксперимента – дело святое, таковы требования безопасности, чтобы не привлекать внимания станций радиоперехвата противника. Раз в полчаса проводится обмен докладами, этого вполне достаточно, чтобы спокойно дождаться смены. Тебе что, скучно, рядовой?

— И еще, — продолжал он. — Внизу лежит книга, которую вы должны вернуть в библиотеку Мискатоникского Университета.

– Есть такое дело, сэр! – подтвердил Престон. – Засиделся без движения! Виноват, сэр!

– Привыкнешь, – ободрил его сержант. – Мы все тут поначалу зады себе отсиживали о сиденья, а потом – ничего, притерлись. Я разрешаю тебе открыть люк и осмотреть окрестности методом визуального наблюдения, рядовой, это позволит тебе немного размяться. БТР не покидать! Повертел головой из люка, и обратно за штурвал! Если начальство заметит, нам задницу надерут так, что мало не покажется!

Он сказал мне ее название. В то время оно мало о чем мне говорило; но с тех пор это слово приобрело для меня гораздо большее значение, чем я могу выразить словами, — символ вековечного ужаса, символ го-го, что приводит к безумию, лежащему за тончайшей вуалью прозы повседневной жизни. Это был латинский перевод жуткого «Некрономикона», написанного сумасшедшим арабом Абдулом Аль-Хазредом.

– Я понял, сэр! – кивнул механик-водитель. – Я только вытянусь в полный рост и всё, сэр! Спасибо, сэр!

Я нашел книгу довольно легко. Последние два десятилетия Амос Туттл жил во всевозрастающем уединении, в окружении книг, собранных со всех концов света: по большей части то были старинные, источенные червями тексты с названиями, способными отпугнуть менее стойкого, — зловещий том «De Vermis Mysteriis» Людвига Принна, ужасное сочинение графа д\'Эрлетта «Cultes des Ghoules», проклятая книга фон Юнцта «Unaussprechlichen Kulten». Тогда еще я не знал, насколько уникальны эти книги, как не понимал и бесценной редкости некоторых фрагментарных отрывков: жуткой «Книги Эйбона», пропитанных ужасом «Пнакотикских Рукописей», грозного «Текста Р\'Лайха». За них, как я обнаружил, когда стал приводить в порядок бумаги Амоса Туттла после его смерти, он платил баснословные деньги. Но ни с чем не сравнима была сумма, за плаченная им за «Текст Р\'Лайха», который пришел к нему из каких-то темных глубин Азии. Судя по записям, он отдал за него никак не меньше ста тысяч долларов; к тому же в расходном счете я нашел приписку, касавшуюся этого пожелтевшего манускрипта, которая в то время меня озадачила, но впоследствии у меня появилась весьма зловещая причина вспомнить ее: после указанной выше суммы паучьим почерком Амоса Туттла было отмечено: «в дополнение к обещанию».

Он распахнул люк и встал на ноги, высовываясь наружу. Фостер негромко хмыкнул. Кто только догадался определить почти двухметрового Престона в механики-водители? Парень сидит, скрючившись в три погибели. Его место в охране командного центра, а не в утлом БТР. Если там, наверху, кто-то не зря получает зарплату, то надолго этот парень в их экипаже не задержится.

– Красота-то какая! – романтично протянул наполовину скрывшийся в люке Престон. – Никогда раньше мне не доводилось видеть такого!

Все эти факты не всплыли на поверхность до тех пор, пока Пол Туттл не вступил в права наследования, но и прежде имело место несколько странных случаев, которым по-хорошему следовало бы возбудить мое подозрение относительно легенд всей этой местности о некоей могущественной сверхъестественной силе, витающей около старого дома. Первое происшествие не имело никаких последствий по сравнению со всеми остальными. Просто когда я возвращал «Некрономикон» в библиотеку Мискатоникского Университета в Аркхэме, необычайно молчаливый библиотекарь сразу пропел меня прямиком в кабинет директора, доктора Лланфера, который без всяких околичностей потребовал от меня отчета, как эта книга оказалась в моих руках. Ни мало не сомневаясь, я объяснил ему и таким образом узнал, что этот редчайший том некогда не выносился из библиотеки, и что Амос Туттл на самом деле просто-напросто украл его в один из своих редких визитов сюда, не сумев убедить доктора Лланфера позволить ему взять книгу домой официально. К тому же, Амос был достаточно хитер и заблаговременно подготовил идеальную копию этой книги с переплетом, почти безупречным по сходству, с настоящими репродукциями титульного листа и первых страниц, сделанными по памяти. Работая в библиотеке с книгой безумного араба, он подменил своим дубликатом настоящий экземпляр и удрал с одной из двух имеющихся на Североамериканском Континенте подлинных копий этой пугающей книги; как известно, количество их во всем мире исчисляется пятью. Второе происшествие оказалось несколько более тревожным, хотя и оно несло на себе отпечаток обычных историй о домах с привидениями. Ночью, пока в гостиной еще лежало тело Амоса Туттла, мы с Полом то и дело слышали звук шагов. Но вот что было странным в этих шагах: они вовсе не походили на шаги человека, расхаживающего где-то по дому. Они могли принадлежать лишь какому-то существу с размерами, почти превышающими любые человеческие представления, — это существо как будто ходило под землей на огромном расстоянии от нас, и звук его шагов отдавался в доме лишь сотрясениями, доходя к нам из глубин земли. При чем, если я говорю о шагах, то единственно лишь от неспособности точнее описать эти звуки, ибо они не были просто шагами при ходьбе. Нет, то были хлюпающие, желеобразные звуки, какие издавала бы губка, если бы на нее давили таким весом, что следствием подобного шага было бы сотрясение всей земли в том месте, передававшееся нам, слышавшим его. Помимо странных звуков ничего больше не было, а через некоторое время и они затихли. Достаточно знаменательно, это произошло на заре того дня, когда тело Амоса Туттла, в конце концов, вынесли — правда, на сорок восемь часов раньше, чем мы первоначально рассчитывали. Звуки же мы отнесли на счет проседания почвы где-нибудь на дальнем побережье, и не только лишь потому, что не придавали им слишком большого значения, а из-за последнего происшествия, случившегося перед тем, как Пол Туттл официально вступил в права на следования и стал полноправным владельцем старого особняка на Эйлзбери-Роуд.

– В ваших краях нет леса, рядовой? – иронично усмехнулся сержант. – Ты что, из Техаса или из пустыни Мохаве, где никто не видел много больших деревьев в одном месте?

Это последнее шокировало больше остального, и из нас троих, знавших о нем, только я до сих пор жив. Доктор Спрог скончался ровно через месяц, день в день, а ведь тогда он бросил всего лишь один-единственный взгляд и сказал:

– Я про северное сияние, сэр! – отрапортовал тот. – Я из Вирджинии, сэр! В наших краях его не бывает! Всегда мечтал посмотреть на это своими глазами!

— Хороните его сейчас же!

– Северное сияние, Престон? – поднял брови наводчик-оператор, потянувшись к перископу.

– Да, капрал! – подтвердил механик-водитель. – Прямо над нами! Во всё небо! Так и полыхает, словно сам господь улыбается мне!

Так мы и сделали, поскольку изменения в теле Амоса Туттла были немыслимо отвратительны и особенно кошмарны оттого, что они собою представляли. Ибо тело не подверглось никакому видимому тлению, а постепенно видоизменилось совершенно иначе — сначала оно покрылось какими-то зловещими переливами, потом потемнело и стало цвета эбенового дерева, а кожа на отекших руках и лице трупа проросла мельчайшими чешуйками. Подобным же образом менялась и форма его головы: казалось, череп удлиняется и принимает некое любопытное сходство с рыбьим. Все это сопровождалось слабым выделением вязкого запаха рыбы из открытого гроба. И то, что эти- изменения не были чистой игрой нашего воображения, поразительным образом подтвердилось, когда с течением времени тело было обнаружено в том месте, куда доставил его злобный посмертный обитатель. И там это тело, поддавшееся, наконец, совсем иному разложению, вместе со мной увидели и другие — увидели ужасные перемены, которые много о чем могли бы поведать им, благословенно не ведавшим о происходившем прежде. Но в те часы, когда Амос Туттл еще лежал в своем старом доме, у нас не возникло ни малейшего подозрения относительно того, чему суждено было произойти. Мы лишь поспешно закрыли гроб и еще поспешнее отвезли его в оплетенный плющом семейный склеп Туттлов на Аркхэмском кладбище.

– И действительно, – протянул наводчик, поднимая обзор на максимально доступную высоту. – Очень обширное и яркое, определенно, это самое сильное сияние из тех, что мне доводилось видеть! Могу поклясться, минуту назад его не было!

– Стоит доложить на базу, – решил сержант и вышел в эфир: – «Большой папочка», это «Фокстрот-4»! Нахожусь в контрольной точке «Чарли-15», наблюдаю северное сияние! Прием!

Пол Туттл в то время уже приближался к пятидесяти годам, но, как и многие мужчины его поколения, лицо и фигуру имел как у двадцатилетнего юноши. Его возраст выдавали лишь легкие мазки седины на усах и висках. Это был высокий темноволосый человек, слегка полноватый, с честными голубыми глазами, которым годы ученых занятий не навязали необходимости очков. Он явно не был новичком в юриспруденции, поскольку быстро поставил меня в известность, что если я, как исполнитель воли его дядюшки, не буду расположен оставить без внимания тот пункт в его завещании, где говорится об уничтожении дома на Эйлзбери-Роуд, то он сможет опротестовать документ в суде на вполне оправданном основании, что Амос Туттл был психически ненормален. Я указал ему, что в таком случае ему пришлось бы выступать против нас с доктором Спрогом, но в то же самое время я отдавал себе отчет, что сама нелепость требования могла столь же хорошо сыграть и против нас; помимо этого, и сам я расценивал данный пункт завещания как до удивления вздорный в том, что касалось уничтожения здания, и не готов был оспаривать предполагаемый протест по столь незначительному поводу. Однако если бы я мог предвидеть, если бы я мог хотя бы помыслить об ужасе, который вслед за этим наступит, я выполнил бы последнюю волю Амоса Туттла вне всякой зависимости от каких бы то ни было решений суда. Тем не менее, ответственность за это упущение лежала не на мне одном.

– Вас слышу, «Фокстрот-4»! – откликнулась база. – Повторите, что вы видите?

Мы с Туттлом отправились к судье Уилтону и изложили ему суть дела. Он согласился с нами, что уничтожение дома представляется бессмысленным, и неоднократно намекнул на свое согласие с уверенностью Пола Туттла в том, что его покойный дядюшка был сумасшедшим.

– Северное сияние, сэр! – Сержант задрал голову и рассматривал полыхающее яркими вспышками небо через открытый люк бронетранспортера. – Очень обширное и очень интенсивное! От горизонта до горизонта, сэр!

— Старик был тронутым, сколько я его помню, — сухо сказал судья. — Что же касается вас, Хаддон, то можете ли вы встать перед судом и поклясться, что он был абсолютно нормален?

– «Большой папочка», это «Фокстрот-8»! – вклинился в эфир голос командира другого патруля. – Подтверждаю, сэр! Северное сияние в небе над базой! Оно огромное, сэр, тут всё так и сверкает, сэр!

Несколько тягостно вспомнив о краже «Некрономикона» из Мискатоникского Университета, я вынужден был признать, что сделать этого не могу.

– Это «Янки-7»! Мы тоже видим это, сэр! Особенно с северной стороны, очень яркие вспы… – В эфире раздался тихий свист, быстро нарастая, и доклад «Янки-7» потонул в оглушительном писке рации. Экипаж БТР схватился за уши, инстинктивно пытаясь отключить рвущую в куски барабанные перепонки рацию. Свист, режущий уши, словно ножом, не пропадал.

Так Пол Туттл вступил во владение особняком на Эйлзбери-Роуд, а я вернулся к своей юридической практике в Бостоне, не то чтобы разочарованный тем, как все вышло, но, однако, и не без какой-то затаенной тревоги, источника которой я не мог определить, не без незаметно подкравшегося ощущения надвигающейся трагедии, в немалой степени питаемого воспоминанием о том, что мы увидели в гробу Амоса Туттла прежде, чем запечатать его и закрыть в вековом склепе на Аркхэмском кладбище.

– Черт! – Сержант, кривясь от боли, сорвал с себя шлемофон и тут же натянул его обратно. – Звук идет снаружи! Закрыть люки!

Экипаж судорожно захлопнул люки, запечатывая бронетранспортер, но раздирающий на части мозг свист быстро усиливался, сотрясая боевую машину мелкой дрожью. На приборной панели вспыхнул красным огнем индикатор шумомера, показывая отметку в сто шестьдесят децибел, и наводчик-оператор, хрипя от боли, почувствовал щелчок в носу. На комбинезон хлынула тонкая струйка крови.

II

– Бежим… – прохрипел сержант, сверкая белками закатившихся глаз, и рванулся к люку, пытаясь выбраться наружу. В следующий миг громкость свиста резко скакнула вверх, шумомер полыхнул цифрой «213», и экипаж БТР зашелся в беззвучном крике, содрогаясь в смертельной агонии.

Через некоторое время мне снова довелось увидеть мансарды под двускатными крышами заклятого ведьмами Аркхэма и его георгианские баллюстрады, когда я приехал в город по делу одного клиента, чтобы по мочь защитить его владения в древнем Иннсмуте от непрошенных вторжений правительственных агентов и полиции, которые полностью взяли в свои руки этот осажденный призраками городок, отпугивающий от себя людей, хотя прошло уже несколько месяцев со времени таинственного уничтожения зданий в кварталах у самого моря, а также взрыва Дьявольского Рифа, над которым, казалось, постоянно висело облако ужаса. Эта тайна с тех нор тщательно охранялась и скрывалась от публики, хотя я знал о какой-то газетке, претендовавшей на то, что только из нее можно узнать подлинные факты об Иннсмутском Кошмаре — в ней была напечатана рукопись какого-то частного лица из Провиденса.



– Текущее время эксперимента шесть часов семь секунд! – оповестил зал управления старший диспетчер, и полковник посмотрел на пустую чашку из-под кофе, стоящую на краю стола.

В то время проехать в Иннсмут было невозможно, потому что люди из Тайной Службы перекрыли все дороги; тем не менее, я представился нужным лицам и получил заверения, что собственность моего клиента будет полностью защищена, поскольку его владения рас полагаются на достаточном удалении от береговой линии. Поэтому я приступил к другим, более мелким делам в Аркхэме.

Желудок понемногу начинал требовать обеда, и он прикинул, насколько с его стороны будет уместно покинуть помещение командного центра и подняться на уровень выше, в столовую. С одной стороны, он свою работу сделал, и дальнейшее присутствие здесь является сугубо номинальным занятием. С другой – покидать зал управления раньше командующего ради приема пищи есть решение не вполне удачное. Да и разглядывать снимки с орбиты, фиксирующие полыхающие пожарами леса и торфяники русских, было приятно и довольно увлекательно. Не говоря уже о ежечасных сводках ЦРУ, сообщающих о кровавых массовых беспорядках, бушующих в городах-целях. Там хаос перешел все мыслимые и немыслимые пределы. Похоже, командующий и прочие высшие офицеры также увлеклись результатами, в связи с чем обед, четко предусмотренный план-графиком эксперимента, откладывался на полчаса уже дважды.

В тот день я отправился обедать в небольшой ресторанчик неподалеку от Мискатоникского Университета и, войдя во внутрь, услышал, что ко мне обращается чей-то знакомый голос. Я поднял голову и увидел доктора Лланфера, директора университетской библиотеки. Казалось, он был чем-то расстроен, и лицо его явно выдавало эту озабоченность. Я пригласил его отобедать со мной, но он отказался, однако сел за мой сто лик, примостившись как-то боком на краешке стула.

– Текущая разведсводка, господин генерал! – Перед командующим вновь появился представитель ЦРУ, и все, кто оказался неподалеку, обратились в слух.

— Вы уже видели Пола Туттла? — отрывисто спросил он.

Генерал быстро просмотрел свежие распечатки, короткими фразами комментируя полученную информацию. На его губах блуждала довольная усмешка, не обещающая врагам США ничего хорошего.

— Я собирался навестить его сегодня днем, — ответил я. — А что случилось?

Доктор Лланфер чуть-чуть покраснел, как мне показалось, немного виновато.

– В Каире толпа взяла штурмом резиденцию президента… На улицах Картахены идут бои с применением танков и тяжелых орудий… Дели охвачен пожарами, касты безжалостно режут друг друга, правительство покинуло столицу… В России горят леса и торфяные болота, внезапно усилившиеся ветра гонят ядовитый дым на крупные города, Сибирь задыхается… Всякие контакты с Москвой потеряны, очевидцы сообщают о жестоких уличных боях и десятках тысяч убитых и раненых. В Санкт-Петербурге разъяренная толпа линчует сотрудников консульств иностранных государств, повсюду идут бои между представителями этнических группировок… К Минску со всех сторон подтягиваются бронетанковые подразделения… – Генерал оторвался от документов и обратился к собравшимся офицерам: – Превосходно, джентльмены! Наши враги запомнят этот день и последующие трое суток надолго!

— Этого я не могу сказать, — осторожно ответил он. — Но в Архкэме распускаются какие-то мерзкие слухи. И «Некрономикон» снова исчез.

Он победно расправил плечи и посмотрел на командира базы:

— Боже праведный! Но вы, конечно же, не можете обвинить Пола Туттла в том, что это он его взял? — воскликнул я удивленно и весело одновременно. — Я даже не могу себе представить, для какой цели ему может понадобиться эта книга.

– Теперь мы можем с чистым сердцем сделать перерыв на прием пищи. Надеюсь, у вас достаточно специалистов, чтобы обеспечить безукоризненное течение эксперимента и при этом накормить всех людей?

— И все же она у Туттла, — настаивал доктор Лланфер. — Не думаю, однако, что он украл ее, и мне бы не хотелось быть понятым таким образом. Мне кажется, ему выдал ее на руки один из наших служителей, а теперь боится признаться в столь огромной своей ошибке. Как бы то ни было, книга не возвращена, и я боюсь, что нам придется самим идти за ней.

– Точно так, сэр! – вытянулся по струнке командир базы. – Мы готовы работать в три смены, сэр! Весь личный состав получит полноценное питание и сон! Патрули на поверхности снабжены сухим пайком и будут поощрены…

— Я мог бы спросить его об этом при встрече, — предложил я.

– Генерал, сэр! – Громкая связь ожила голосом старшего диспетчера. – Находящийся на поверхности патруль сообщает об обширном северном сиянии в небе над базой! Подключаю частоту охраны! – Динамики чем-то щелкнули, и диспетчер продолжил: – Вас слышу, «Фокстрот-4»! Повторите, что вы видите?

— Если вы это сделаете, то я заранее вам благодарен, — ответил директор с некоторой горячностью. — Насколько я понимаю, вам ничего не известно о тех слухах, которым сейчас здесь несть числа. — Я покачал головой. — Весьма вероятно они — не больше, чем порождение чьего-то творческого воображения, — продолжал он, но весь вид его говорил о том, что он не желает или не может принять столь прозаическое объяснение. — Все это выглядит так, будто люди, проходящие поздно ночью по Эйлзбери-Роуд, постоянно слышат странные звуки, которые совершенно очевидно доносятся из дома Туттла.

– Северное сияние, сэр! – сообщили ему в ответ сквозь довольно сильный треск помех. – Очень обширное и очень интенсивное! От горизонта до горизонта, сэр!

— Какие звуки? — спросил я, не без возникшего тут же дурного предчувствия.

– «Большой папочка», это «Фокстрот-8»! – присоединился ещё один далекий голос. – Подтверждаю, сэр! Северное сияние в небе над базой! Оно огромное, сэр, тут всё так и сверкает, сэр!

– Это «Янки-7»! – Полковник поднял брови. Это же его люди, охрана на поверхности, та, что контролирует внешний вход в командный центр базы. – Мы тоже видим это, сэр! Особенно с северной стороны! Очень яркие вспышки…

— Отчетливо слышатся звуки шагов; однако, насколько я понимаю, никто не может с определенностью сказать, что это звуки именно шагов, если не считать одного молодого человека, который охарактеризовал их как «влажные» и еще сказал, что они звучат так, словно «что-то огромное идет поблизости по грязи и воде».

В эфире внезапно раздался оглушительный ультразвуковой писк, и операторы, не сговариваясь, сорвали с себя наушники. Люди вскрикивали и чертыхались, потирая саднящие болью уши. Диспетчер спешно отключил громкую связь, и крайне болезненный звук исчез. Командующий открыл было рот, собираясь задать вопрос начальнику ЦКС ВВС, но доклад одного из экспертов его опередил:

К этому времени я уже позабыл о странных звуках, которые мы с Полом Туттлом слышали в ночь после смерти старого Амоса, но тут ко мне целиком возвратилось воспоминание о том, что я сам тогда слышал. Боюсь, я чуть-чуть себя выдал, поскольку директор библиотеки заметил мой внезапный интерес. К счастью, он предпочел истолковать его в том смысле, что до меня в действительности дошли какие-то местные слухи — вопреки моему предыдущему утверждению. Я предпочел не исправлять его заблуждения и одновременно испытал острейшее желание более ничего об этом деле не слышать. Поэтому я не стал расспрашивать его о дальнейших подробностях, и он, в конце концов, поднялся из-за стола и отправился по своим делам, еще раз напомнив о моем обещании спросить у Пола Туттла о пропавшей книге. Его рассказ, каким бы пустячным он ни казался, зазвенел во мне сигналом тревоги. Я не мог не припомнить многочисленных мелочей, которые удерживала память: шаги, что мы слышали, странный пункт в завещании Амоса Туттла, жуткие метаморфозы его трупа. Уже тогда в моем мозгу зародилось слабое подозрение, что во всем этом начинает проявляться некая зловещая цепь событий. Мое естественное любопытство возросло, хотя и не без известного привкуса отвращения и сознательного желания отступиться. Я почувствовал возвращение старого подспудного ощущения надвигавшейся трагедии, но все же был полон решимости увидеть Пола Туттла как можно скорее.

– Антенное поле базы издает ультразвуковые колебания силой свыше двухсот тридцати децибел! Аппаратура контроля выходит из строя! Связь с наземными постами потеряна!

Дела в Аркхэме заняли у меня всю вторую половину дня, и только лишь в сгустившихся сумерках я оказался у массивных дубовых дверей старого дома Туттлов на Эйлзбери-Роуд. На мой довольно-таки повели тельный стук вышел сам Пол: он остановился в дверях, подняв лампу и вглядываясь в надвигающуюся ночь.

– Срочно эвакуировать весь наземный персонал! – подскочил командир базы. – Всем патрулям немедленно вернуться в ангары и спуститься в бункер! Полковник…

— Хаддон! — воскликнул он, распахивая дверь пошире. — Входите же!

– Ионосфера в областях воздействия меняет свойства! – испуганно сообщил кто-то из операторов эксперимента. – Плазмоиды не реагируют на изменение параметров накачки! Мы теряем контроль!

– Фиксирую расслоение звуковой волны на поверхности! – громко заговорил уткнувшийся в усыпанный красными строками монитор оператор. – Рядом с нами формируется мощный источник инфразвука! Мы в эпицентре колебаний!

В том, что он действительно был рад меня видеть, я нисколько не сомневался, ибо нота энтузиазма в его голосе исключала какие-либо иные предположения. Сердечность его приветствия также утвердила меня в намерении не передавать ему тех слухов, которые до меня дошли, и перейти к расспросам о «Некрономиконе», лишь когда представится удобный повод. Я вспомнил, что незадолго до смерти дяди Туттл работал над филологическим трактатом, касающимся развития языка индейцев племени сак, и решил сперва поинтересоваться этой работой, как будто ничего более важного в настоящее время не происходило.

– Нестандартная реакция в ионосфере!!! – паническим фальцетом завопил научный специалист, лихорадочно вбивая пальцы в клавиатуру компьютерного терминала. – Характеристики полей самопроизвольно меняются! Над нами образовывается цепная реакция…

— Вы уже поужинали, я полагаю, — сказал Туттл, проводя меня через вестибюль в библиотеку.

Мощный толчок, сотрясший бункер, заглушил его слова. Помещение тряхнуло с такой силой, что по стенам и переборкам с громким хрустом поползли трещины. Пол мелко задрожал под ногами, и нечто тяжелое и липкое тихо и надрывно загудело на пределе слышимости, отдаваясь леденящим холодом в каждой клетке тела.

Я ответил, что поел в Аркхэме.

– Землетрясение! – вопил учёный. – Сила инфразвука двенадцать децибел! Она падает! Отмените эксперимент, сейчас же!!! Мы все умрем!!!

Он поставил лампу на стол, заваленный книгами, отодвинув при этом на край кипу каких-то бумаг. Пригласив меня сесть, он опустился на то место, которое, очевидно, покинул, чтобы открыть мне дверь. Теперь я заметил, что вид у Туттла был несколько несвежий и что он давно не брился. К тому же, он еще больше прибавил в весе, что, без сомнения, явилось следствием его усидчивых научных занятий, вынужденного постоянного пребывания в четырех стенах и недостатка физических упражнений.

Командующий, вцепившийся в стол, вскочил с трясущегося кресла и срывающимся от страха голосом закричал:

— Как движется ваш трактат о саках? — спросил я.

– Прекратить эксперимент! Обесточить антенные поля! – Новый подземный толчок сбил стоящих людей с ног. С операторских мест падали мониторы, центральный экран с треском раскололся надвое, брызжа искрами и сверкающими в их отблесках осколками, бункер ходил ходуном. – Отключить центральное питание!!! – верещал генерал, пытаясь подняться. – Отключайте!!! Отключайте!!!

— Я отложил его, — коротко ответил он. — Возможно, я снова вернусь к нему попозже. В настоящее время я занялся кое-чем гораздо более важным, насколько важным, я пока даже не могу сказать.

– Отключаю – не отключается!!! – истошно вопили в ответ. – Сеть не реагирует на команды!!!

Я стал замечать, что разложенные вокруг книги были отнюдь не теми научными томами, которые я видел на его рабочем столе прежде; с легкой опаской я обнаружил, что это были- книги, приговоренные к уничтожению в подробнейших инструкциях дяди Туттла, а чтобы понять это, достаточно было одного взгляда на полки, зиявшие пустотами именно в тех местах, о которых говорилось в завещании.

Полковник вскочил и бросился к командующему, спеша эвакуировать его из опасной зоны, как вдруг приступ животного ужаса раскаленным обручем сдавил стремительно тонущее в первобытных инстинктах сознание. Он изо всех сил рванулся к выходу, сбивая попадающихся на пути мечущихся людей, вопящих от страха, и в этот миг бункер сотряс следующий удар. Сверху посыпались обломки потолочных перекрытий, и электропитание вырубилось, погружая всё вокруг в темноту, разрываемую многоголосыми криками боли и панического ужаса. Спустя пару секунд тускло вспыхнуло аварийное освещение, но его лампы тут же начали лопаться одна за другой, возвращая во мрак бьющихся в предсмертной агонии людей, корчащихся на захламленном полу. На фоне тяжелых глухих вибраций, разрывающих внутренние органы, звуки взрывающихся генераторов, искрящих аварийных энергоёмкостей бесперебойного питания и рушащихся перекрытий были не слышны, и хрипы и стоны умирающих сливались воедино с всепоглощающим гулом. Над всем этим безумием разгулявшейся смерти одиноко возвышался монитор системы экстренного оповещения, чудом удержавшийся на треснувшей пополам стене. На его дисплее меланхолично мигала надпись, заключенная между двумя кроваво-красными восклицательными знаками: «Внимание! Смертельная опасность! Сила инфразвука 7 децибел! Всему персоналу срочно покинуть зал управления!»

Туттл как-то слишком нетерпеливо повернулся ко мне и понизил голос, словно боясь, что его могут подслушать:



— Дело в том, Хаддон, что предмет моих настоящих занятий колоссален — гигантское буйство воображения. Вот только я уже не столь уверен, что это действительно воображение — на самом деле, все гораздо серьезнее. Я долго ломал голову над этим пунктом в дядином завещании: никак не мог взять в толк, почему он хотел, чтобы лом непременно уничтожили. Я совершенно справедливо допустил, что причина должна скрываться где- то на страницах тех книг, что он так тщательно наметил к уничтожению. — Он показал рукой в сторону древней инкунабулы, лежавшей перед ним. — Поэтому я изучил их и теперь могу вам сказать, что обнаружил там вещи невероятнейшей странности, такой причудливый кошмар, что я иногда даже сомневаюсь, стоит ли мне продолжать углубляться в эту тайну. Честно говоря, Хаддон, это самое невообразимое дело, с которым я когда-либо сталкивался, и, должен сказать, оно потребовало значительных исследований, вовсе не связанных с теми книгами, что собирал дядя Амос.

Западная Австралия, база вооруженных сил США Эксмот,

— В самом деле, — сухо вымолвил я. — Осмелюсь предположить, что вам пришлось для этого много путешествовать.

объект сети ХААРП,

Он покачал головой:

27 мая 2017 года, 09 часов 11 минут, время местное.

– Господин бригадный генерал, сэр! – в голосе оператора звучал неприкрытый страх. – Мы потеряли связь с объектом на Аляске! Не отвечает ни один канал связи! Такого никогда не было, сэр!

— Вовсе нет, если не считать единственного похода в библиотеку Мискатоникского Университета. Я обнаружил, что с таким же успехом всеми этими делами можно заниматься посредством почты. Вы помните дядины бумаги? Так вот, в них я нашел, что он заплатил сотню тысяч за некую рукопись в переплете — из человеческой кожи, кстати, вместе с загадочной припиской: «в дополнение к обещанию». Я задался вопросом, что же за обещание мог дать дядя Амос и кому: тому ли, у кого он приобрел этот «Текст Р\'Лайха», или же кому-то другому. После чего я занялся поисками имени человека, который продал ему книгу, и, в конце концов, обнаружил его вместе с адресом. Это оказался некий китайский жрец из Внутреннего Тибета. Я написал ему. Неделю назад пришел ответ. — Он наклонился куда-то вбок и стал шарить в куче бумаг на столе, пока не нашел то, что искал, и не протянул мне. — Я написал ему от имени дяди, как будто не вполне доверял этой сделке, как будто забыл или же хотел избежать выполнения данного обещания. Его ответ был столь же загадочен, как и дядина приписка.

– Связь с объектом «Зона 51» потеряна! – раздался доклад второго офицера. – Не могу восстановить, они там словно исчезли!

Это и в самом деле было так, ибо на смятом листке, который он передал мне, не было ничего, кроме одной-единственной строки, написанной странным угловатым почерком, без подписи и даты: «Дать пристанище Тому, Кто Нe Может Быть Назван».

В следующую секунду сообщения посыпались со всех постов связи сразу. Операторы докладывали наперебой:

– База в Лонг-Айленде ушла в оф-лайн! Не удается восстановить связь!

Вот теперь я посмотрел на Туттла так, что изумление явно отразилось у меня в глазах, — потому что он, прежде чем ответить на мой немой вопрос, улыбнулся:

– Объект в Пуэрто-Рико отключил все каналы связи!

— Вам кажется, что это лишено всякого смысла, правда? Мне тоже так казалось, когда я в первый раз взглянул на записку. Но так было недолго. Чтобы понять, что произойдет дальше, вам нужно знать хотя бы краткий очерк этой мифологии — если это действительно всего лишь мифология, — ибо в ней и кроется тайна. Очевидно, что мой дядюшка Амос знал и верил во все это, ибо различные пометки, разбросанные по полям его запретных книг, говорят о знании, намного превосходящем мое. Столь же очевидно, что мифология эта имеет общие источники с нашей легендарной Книгой Бытия, но действительное сходство между ними весьма невелико. Иногда меня так и подмывает сказать, что эта мифология намного старше любой другой — вполне определенно, в том, чего она не договаривает, она заходит намного, намного дальше их и становится поистине космической мифологией вне времени и возраста. Существа ее — двух природ, и только двух: это или «Старые», или древние, или Старшие Боги космического добра, или существа космического зла, носящие множество имен, принадлежащие к различным группам; они как бы ассоциируются с основными элементами и в то же время превосходят их. Так, есть Существа воды, спрятанные в глубинах; Существа Воздуха, с самого начала таившиеся за пределами времени; Существа Земли, ужасные ожившие останки отдаленных эонов. Невероятно давно Старые Боги отлучили всех Богов Зла от космических пространств, заточив их во множестве мест. Но с ходом времени Боги Зла породили себе адских приспешников, которые начали подготавливать им возвращение к величию. Старые Боги безымянны, но очевидно, что их сила всегда будет достаточно велика для того, чтобы сдерживать силу других.

– Связь с объектом в Великобритании прервана без объяснения причин!

– Объект в Индии перестал отвечать на вызовы!

Так вот, среди Богов Зла, видимо, противоречия так же часты, как и среди меньших тварей. Существа Воды противостоят Существам Воздуха, Существа Огня — противники Существ Земли; но, тем не менее, все вместе они ненавидят и боятся Старших Богов и никогда не оставляют надежды разгромить тех когда-нибудь в будущем. В бумагах моего дяди Амоса есть множество таких страшных имен, написанных его неразборчивым почерком: Великий Ктулху, Озеро Хали, Цатоггуа, Йог-Сотот, Ньярлатотеп, Азатот, Хастур Неизрекаемый, Юггот, Алдонес, Тале, Альдебаран, Гиады, Каркоза и другие. Вое эти имена можно разделить на смутно определенные классы, если судить по дядюшкиным за меткам, которые теперь стали мне понятны, — хотя очень многие из существующих поныне загадок я не могу даже надеяться разгадать; а многие заметки, к тому же, написаны на языке, которого я не знаю, — вместе с таинственными и странно путающими символа ми и знаками. Но из того, что я успел познать, можно понять, что Великий Ктулху — одно из Существ Воды, а Хастур принадлежит к тем, кто без устали скитается по звездным пространствам; столь же возможно по туманным намекам в этих запрещенных книгах понять и то, где некоторые из таких существ обитают. Так, я могу говорить, что, по этой мифологии, Великий Ктулху был изгнан и заточен под моря Земли, а Хастур — во внешний космос, в то место, «где висят черные звезды», и это место определяется как Альдебаран в Гиадах и упоминается Чемберсом, хотя тот и повторяет в этом «Каркозу» Бирса.

– Объект в Японии недоступен! Связь разорвана!

А теперь что касается записки от тибетского жреца: в свете всех этих вещей один факт должен стать совершенно ясен. Хаддон, вне всякой тени сомнения, совершенно определенно, «Тот, Кто Не Может Быть Назван»— не кто иной, как сам Хастур Неименуемый!..

– Связь с объектом в России потеряна! «Сура» не отвечает на попытки соединения!

Я вздрогнул оттого, что его голос вдруг прекратил звучать: в его настойчивом шепоте было что-то гипнотическое, что-то убеждало меня гораздо сильнее, чем власть самих слов. Где-то глубоко, в тайниках моего разума отозвался некий аккорд — отозвался мнемонической связью, которой я не мог пренебречь, но не мог и проследить ее: она оставила меня с ощущением беспредельной древности — как некий космический мост, уводящий в иное место и время.

Бригадный генерал, командующий базой Эксмот, растерянно глядел на электронную карту мира. Объекты сети ХААРП один за другим разрывали связь без каких-либо объяснений, что полностью противоречило регламенту эксперимента. И это сейчас, в тот самый момент, когда ионосфера совершенно неожиданно начала менять свои параметры, несмотря на накачку. Главная база ХААРП на Аляске не отвечала на вызовы, в Пентагоне ни черта не понимали, уполномоченный представитель ЦРУ лихорадочно терзал спутниковый телефон, безуспешно пытаясь прояснить ситуацию по своим каналам.

— Это представляется логичным, — наконец, опасливо вымолвил я.

– Сэр! – кто-то из офицеров зала управления вскочил из-за своего рабочего места. – Новостные телеканалы сообщают о новой череде природных катастроф! Их местоположения совпадают с точками дислокации объектов нашей сети!