Илья Деревянко

Похититель душ

Все имена, фамилии, прозвища действующих лиц, равно как и названия улиц, городов, фирм, политических партий, преступных группировок и т. д. вымышлены. Любые совпадения случайны.

Пролог

г. Н-ск. «...» мая 2005 года,19 часов 15 минут

Гипермаркет «Алтай» на западной окраине города славился широким ассортиментом товаров, неплохим их качеством, приемлемыми ценами, вежливостью и расторопностью персонала, а посему не мог пожаловаться на недостаток покупателей. В огромном зале муравьиными толпами кишели люди со стандартными металлическими тележками. У многочисленных касс периодически возникали очереди, быстро, впрочем, рассасывающиеся. Отягощенные сумками горожане выходили из стеклянных дверей и разъезжались по домам, кто на общественном транспорте, кто на личном. Но на смену им тут же являлись новые. Сейчас, по окончании рабочего дня в большинстве фирм и учреждений, в «Алтае» был самый разгар торговли. Кассовые аппараты нагрелись от напряжения. В воздухе висел слитный, неразборчивый гул множества голосов. В комнате охраны развалились на стульях двое молодых парней, Саша и Леша. Оба в новеньких камуфляжах, вооруженные милицейскими дубинками. Саша увлеченно разгадывал кроссворд. Леша лениво курил, косился на мониторы и отбрехивался от товарища, назойливо пристающего к нему, как любой кроссвордист к окружающим.

– Земля в Германии, славящаяся пивом и футболом?

– Отвали.

– Семь букв. Вторая «а»...

– Отстань!

– А первая, похоже, «б»...

– Бавария, чертов придурок!

– Ба-ва-ри-я... Точно, подходит! А теперь – греческая буква, обычно обозначающая сумму. В слове пять букв. Первая – «с».

– Вот, блин, замотал!!! Э-э-э, погодь, Сашок, глянь-ка сюда!

– А-а? – неохотно отреагировал кроссвордист.

– Глянь, глянь! – Лешин палец коснулся крайнего правого монитора. Экран показывал мужчину, только что зашедшего в гипермаркет. Среднего роста, с щегольскими усиками, в толстом безразмерном плаще.

– Ну и? – вяло поинтересовался Саша.

– Да на плащ посмотри! На улице теплынь, а он такую хламиду напялил!

– Мало ли чудаков на свете?

– Это же воришка, дурья твоя башка! Ща напихает под плащ всякой всячины, и поминай, как звали!

– Гм... Действительно. Надо сообщить ребятам в зал. Пускай возьмут гада с поличным. Тогда не отвертится!..

Спустя тридцать секунд трое охранников в штатском начали потихоньку обступать потенциального воришку, выжидая момент, когда он возьмет с витрины товар, но не положит в тележку, а преступно сунет в недра «хламиды». Тот, однако, подставляться не спешил, медленно брел по залу, к товарам не притрагивался и шарил пустым взглядом по толпе. Прошло пять минут, десять, одиннадцать. Охранники начали терять терпение. «Ядрена вошь! Словно издевается, – раздраженно думали они. – Хоть бы предпринял чего, падла».

И тут вдруг произошло непредвиденное. Резким движением «воришка» сбросил на пол плащ и ловко перехватил спрятанный под ним короткоствольный автомат.

Тра-та-та-та-та... тра-та-та-та-та – сухо затрещали очереди. Первые же пули попали в густое скопление народа. Послышались отчаянно-испуганные крики. Человек пять повалились замертво. Остальные бросились кто куда, сталкиваясь, падая, опрокидывая стеллажи...

– Твою мать! – пролепетал в дежурке потрясенный Леша и с силой вдавил кнопку экстренного вызова милиции. Убийца тем временем заменил использованный магазин, щедро полил свинцом охваченных паникой покупателей, вставил третий магазин, широко ухмыльнулся, ткнул дулом себе под подбородок и нажал спуск...

Глава 1

Майор ФСБ Корсаков Дмитрий Олегович, 29 лет, русский, беспартийный, неженатый

– Ты дурак, дурак, – бормотал горбатый карлик, долбая мою грудь чем-то вроде крохотной кирки. Каждый удар отдавался тупой болью в сердце. Глаза карлика горели красным огнем, с желтых клыков капала слюна. На уродливой головешке вместо волос шевелились глисты. Я попытался отшвырнуть от себя исчадие ада, но руки не повиновались. – Гы-ы-ы! – оскалился поганец. – Хочешь рыпнуться, а не можешь! Я тебя, сволочь, доконаю. Не надо было лезть в это дело, да еще столь ретиво. До смерти забью! Гы-ы-ы!

Широко размахнувшись, он всадил кирку по новой. Боль стала острой, режущей, перехватывающей дыхание.

– Скоро инфаркт получишь! – прошипел урод. – Обширный. Гы-ы-ы!!!

– Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй меня, грешного, – из последних сил прошептал я.

– И-и-и-и!!! – пронзительно завизжал карлик, отскочил в сторону, ввинтился в черную воронку и бесследно исчез. А я проснулся. За незашторенным окном тускло светила луна. Где-то во дворе с яростным рыком грызлись бродячие собаки. Часы показывали начало третьего ночи. Сильно болело сердце. Нетвердой рукой нащупав выключатель торшера, я зажег свет, поднялся с измятой постели, прошел к аптечке, достал упаковку валидола, положил под язык две капсулы и опустился в кресло. Минут через пять боль постепенно стихла. Я перевел дыхание, утер выступивший на лбу пот, прикурил сигарету и задумался. Дело, о котором упомянул гнусный карлик, имело кодовое название «Кукловоды» и представляло собой целую серию загадочных, немотивированных убийств, совершенных в Н-ске за последние десять дней. Преступления совершали внешне добропорядочные граждане, абсолютно не связанные между собой. Но последствия их деяний были ужасающими. За полторы недели свыше шестидесяти убитых плюс множество раненых и покалеченных! А началось все с коричневого джипа, врезавшегося на полном ходу в толпу школьников, собравшихся у памятника павшим воинам в День Победы. Погибло восемь детей. Еще столько же получили травмы различной степени тяжести. Водитель джипа, некто Руслан Мирзоев, до приезда милиции не дожил. Был разорван на части обезумевшими от горя родителями. Тогда заподозрили пресловутый «чеченский след». Благо национальность преступника соответствовала. Но спустя ровно сутки мелкий коммерсант Александр Москвичев (стопроцентный русак) залез с карабином «сайга» на крышу пятиэтажного дома и открыл беглый огонь по прохожим на улице. В результате убито пять, ранено семь человек. Сдаваться милиции он не пожелал, спрыгнул «рыбкой» на асфальт и разбился насмерть. В тот же день, ближе к вечеру, бармен пивбара «Злато» Олег Горобец напоил пивом с цианистым калием троих посетителей, а после разоблачения хлебнул отравы сам. На следующее утро фирмач – фармацевт Борис Меерхольд похитил у собственного охранника пистолет, прикончил четверых партнеров по деловым переговорам и был застрелен омоновцами при попытке задержания. И так далее и тому подобное. Кстати, ни одного из преступников взять живым не удалось. Если их не убивали наши доблестные менты, они обязательно кончали с собой тем или иным способом. Когда общее число погибших перевалило за тридцать, дело передали в ФСБ, в наш отдел, где полковник Рябов, вспомнив июньские события прошлого года[1], сразу заподозрил, что убийцами кто-то ловко манипулирует. Те зомби тоже не сдавались в плен, предпочитая топиться в канализации или сжигаться заживо в кремационной печи[2]. Здесь, правда, тела присутствовали, хоть и не всегда целые. Наш судмедэксперт Ильин тщательно их обследовал, но... не нашел ничего похожего на микрочипы. Впрочем, данное обстоятельство шефа не смутило.

– Один хрен, ими управляют со стороны, – уверенно заявил полковник. – А вот КАКуправляют, нам с вами и предстоит выяснить...

Нападения между тем продолжались с завидным постоянством. Последнее произошло позавчера в гипермаркете «Алтай» и оказалось самым кровавым. От рук сержанта ГАИ Василия Золотарева, протащившего в зал служебный «АКСУ», погибло восемнадцать человек! (О раненых я уж не говорю.) Я руководил оперативно-следственной группой, выезжавшей на место происшествия, лично допрашивал охранников, кассиров, посетителей. Тесно общался с руководством гипермаркета. Но интересно, о какой такой «ретивости» болтал урод из сна? Почему обещал довести до инфаркта в наказание за нее? Я вроде ничего особенного в «Алтае» не раскопал. Картина преступления показалась мне вполне обычной для дела «Кукловодов», отличающейся от предыдущих лишь количеством жертв. Или... раскопал, сам того не заметив?! Стоп, стоп, давай-ка разберемся по порядку! Итак, мы прибыли в «Алтай» через двадцать две минуты после разыгравшейся там трагедии. Кирилл Альбертович произвел осмотр трупов, ребята проделали все положенные процедуры, а я занялся опросом очевидцев и хозяев гипермаркета. Потом просмотрел записи камер слежения. Очевидцы ничего особенного не сообщили. Покупатели вообще не обращали на Золотарева внимания, пока он не начал стрелять. Охранники же заподозрили в нем обыкновенного воришку и надеялись застукать с поличным. Та-а-ак! А хозяева говорили о злобных происках конкурентов и даже называли вероятных заказчиков бойни. Указывали мотивы... Их доводы выглядели достаточно убедительными... если не знать о предшественниках Золотарева. А они, между прочим, и не знали! События по делу «Кукловодов» в СМИ практически не освещались. Был специальный приказ сверху – «не нагнетать панику». Кое-что, конечно, просачивалось, но так, урывками. Без систематизации и обобщения просочившиеся факты казались весьма заурядными. Ведь в наши дни убивают чуть ли не на каждом шагу! Но для тех, кто обладает всей полнотой информации, деяние Золотарева не кажется отдельным, единичным случаем или коммерческой «заказухой». Напротив, оно четко вписывается в общий ряд преступлений «Кукловодов». Тот же почерк, та же тупая, бессмысленная кровожадность, тот же финал – самоубийство... Тем не менее мы не станем сбрасывать со счетов версию о «конкурентах» и тщательно проверим всех поименно названных. О чем я и сообщил расстроенным коммерсантам. Это, что ли, «ретивость»? Да нет, не похоже. В подобных ситуациях конкурентов всегда проверяют. Обычная практика! Выходит, тупик?! Или... Ага!!! Ну-ка, «перемотаем» немного назад. Елки-палки! Как же я мог забыть?!! По словам охранников, Золотарев, упорно игнорируя товары, шарил глазами по толпе, будто высматривал кого-то! Получается, он искал конкретного человека, а когда нашел – замочил. Остальных до кучи и... и для запутывания следов! Точно! Вот она «ниточка»!!! Если нет видимой связи между убийцами, можно поискать связь между жертвами. Надо сопоставить списки погибших по всем эпизодам и отыскать там людей...

Мои размышления прервал длинный звонок в дверь. Вздрогнув от неожиданности, я скомкал окурок в пепельнице, натянул спортивные штаны, прошел в прихожую и посмотрел в японский телескопический глазок. На пороге нервно переминалась с ноги на ногу миниатюрная хорошенькая брюнетка. Соседка с верхнего этажа Люда. Моя примерно ровесница. Она была одета в цветастый домашний халатик и тапочки на босу ногу.

– Чего тебе? – недоуменно спросил я, запуская ее в квартиру.

– Колька! – всхлипнула женщина. – Вломился «вдупелину». В окно выбросить грозится!

Речь шла о бывшем муже Людмилы Николае Толмачеве – двухметровом амбале с мускулатурой Шварценеггера. Они развелись полтора года назад из-за хронического пьянства и буйного характера «сильной половины». В период совместного проживания у Толмачевых нередко происходили грандиозные скандалы, и несколько раз мне приходилось вразумлять распустившего руки Николая. Правда, после развода он вроде бы переехал к родственникам в деревню...

– А зачем впустила?

– Сам открыл, сволочь. – Из глаз соседки ручьями потекли слезы. – Ключ запасной у него остался! Вошел, когда я спала. Навалился, изнасиловал. Потом начал орать, обзывать шлюхой, пообещал вышвырнуть в окно за б...во и принялся избивать. Как он сказал – «для начала». Я еле вырвалась и сразу к тебе. Вот, посмотри, – распахнув халатик, женщина продемонстрировала свежий кровоподтек на голой груди.

– Гм. И что же ты хочешь? В милицию сдать козла?

– Да нет, зачем? – утерла слезы Людмила. – Он трезвый – хороший. Ты же знаешь! Лучше как в последний раз...

(«Как в последний раз» – означало дать по шее и связать, пока не прочухается.)

– Ну ладно, пошли, – со вздохом согласился я, надел футболку и, оставив дверь приоткрытой, поднялся вслед за соседкой на четвертый этаж.

– Колька в комнате, – шепнула она, пропуская меня вперед.

Миновав просторный холл, я вдруг услышал, как за моей спиной внятно щелкнул запираемый замок. В душе шевельнулось нехорошее подозрение. «На ловушку похоже», – подумал я, заходя в комнату, и тут же убедился в своей правоте. «Гостем» Людмилы был отнюдь не Колька. И он был не один...

Глава 2

Двое незнакомых мужчин (один с ножом, другой с бронзовым подсвечником) молча бросились на меня. По счастью, не очень грамотно. Тип с подсвечником значительно опередил товарища[3]. Перехватив его занесенную руку, я врезал нападавшему коленом в пах. Нажимом на нервный узел заставил выронить подсвечник и отработанным движением развернул лицом к запоздавшему второму. Тот по инерции нанес удар, всадив нож в печень подельнику. В ту же секунду я с силой толкнул на него содрогнувшееся в спазме боли тело, собрался добить второго ногой в голову, но не успел. Сзади послышался подозрительный шорох. Я инстинктивно отпрянул вперед и чуть в сторону. В результате тяжелый предмет обрушился не на затылок, а на спину левее позвоночника. Неприятно, конечно, но не смертельно!

– На, – врезал я пяткой в корпус неведомому третьему. Стукнулось о стену чье-то легкое тело.

– У-у-у-у! – тоненько захныкал женский голос.

Обернувшись, я с изумлением опознал в третьем... Людмилу! Держась руками за грудь, она медленно сползала на пол и жалобно скулила на одной ноте. Неподалеку валялась оброненная ею бутылка с шампанским.

«Ничего себе! – мысленно поразился я. – Кто бы мог подумать?! Прямо сумасшествие какое-то». Моего короткого замешательства хватило второму, чтобы выбраться из-под тела приятеля и вновь напасть на меня. Однако без ножа он не представлял собой особой опасности. Легко нырнув под размашистый свинг[4] справа, я нанес ему мощный апперкот[5] в солнечное сплетение и, выпрямившись, добавил кулаком сверху в склоненный затылок. Задушенно хрюкнув, мужик потерял сознание. Выдернув у него из брюк ремень, я завернул второму правую руку за спину, крепко прикрутил ее к левой ноге, и в следующее мгновение зазвенело разбиваемое стекло. Прозвучал отчаянный вопль, тут же прервавшийся. Выглянув в окно, я увидел внизу, на освещенном фонарем асфальте, скорченную фигурку Толмачевой с разбитым черепом. Она покончила собой... Слепо, не раздумывая, как и прочие фигуранты дела «Кукловодов»!

«Жалко Людку, – подумал я, набирая номер дежурного по Конторе. – И как только она вляпалась в это дерьмо?!!»

* * *

Блицдопрос очнувшегося пленника, произведенный мною до приезда оперативников, дал поразительные результаты! Мужик представился Финашутиным Игорем Семеновичем, 1963 года рождения, сотрудником налоговой инспекции и искренне недоумевал по поводу случившегося. Дескать, сидел спокойно дома, пил потихоньку пиво, смотрел футбол по телевизору и вдруг очутился здесь. Каким образом – непонятно!!!

– Хорош дурака валять! – не на шутку рассердился я. – Телевизор он смотрел. Ага! А этого хмыря тоже не знаешь?! Между прочим, ты его зарезал! – я развернул Финашутина лицом к мертвому подельнику и приподнял за волосы голову первого: – Ну, падла, поздоровайся с корешом!!!

Игорь Семенович вздрогнул, побледнел, облизал пересохшие губы, снова вздрогнул и заявил звенящим от волнения голосом:

– Все происходящее – галлюцинация! А вы, молодой человек, фантом! Плод воображения. Не иначе теща, стерва, подкузьмила. Подсыпала в пиво психотропный порошок. Ух, ведьма старая! Очнусь – посажу!!!

Произнеся вышеуказанную речь, он глубоко вздохнул, зажмурил глаза и затих, всем своим видом изображая спящего. В сердцах я хотел было дать налоговику по почкам, но в последний момент удержался. Не стоит понапрасну руки марать. Лучше отвезем хмыря в Контору да уколем «сывороткой правды». Враз придуриваться прекратит.

Спустя недолгое время в квартире появились наши оперативники во главе с капитаном Сергеем Михайловым. Финашутина развязали, сковали ему руки за спиной и заставили подняться на ноги.

– Поехали, болезный, в логово «фантомов», – ехидно сказал я. – Там тебе быстро мозги прочистят...

По прибытии в Контору мы спустились на лифте в подвальный этаж, прошли по мрачному коридору с бетонным полом и... очутились в том самом помещении, где полтора года назад меня пытали представители Структуры, стараясь склонить к сотрудничеству[6]. С тех пор я не был здесь ни разу и сейчас под напором нахлынувших воспоминаний невольно вздрогнул. Вон на том столе, с металлическими зажимами, распинали и били током мое тело. Лампа под потолком испускала такой же яркий, безжалостный свет... Рядом, на стульчике, сидел ныне покойный психолог Владлен Михайлович. С другой стороны стола – «спецы»[7] с электродами в руках... А когда у меня остановилось сердце, вон в том углу открылся вход в сияющий тоннель. Я, помнится, вылетел из земной оболочки и...

– Дима, ты в порядке?! – прозвучал в ушах встревоженный голос шефа. Я встряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Тебе плохо?! – переспросил полковник.

– Да нет, нормально. Просто устал слегка.

В помещении, кроме Рябова, находились молодой незнакомый врач, коренастая медсестра с хмурым лицом и два дюжих прапорщика с толстыми волосатыми ручищами. Завидев их, Финашутин затрясся в ознобе. На лбу налоговика выступил зернистый пот. Глаза расширились, вылезли из орбит.

– Не волнуйтесь, вас не будут пытать, – правильно истолковав его испуг, сказал полковник. – Вам сделают укол, а потом немного потолкуем.

– Значит... все это... не сон?! – запинаясь, выдавил Игорь Семенович.

– К сожалению, не сон, – кивнул Рябов. – Вы, вероятно под гипнозом, покушались на жизнь нашего сотрудника. Теперь мы хотим узнать, кто довел вас до жизни такой. Упомянутый мной укол поможет вспомнить то, что вас силком заставили забыть. Не беспокойтесь, он абсолютно безвреден[8].

– Но я слышал о «сыворотке правды» совсем другое! – проявил осведомленность Финашутин.

– Вранье! – лучезарно улыбнулся Владимир Анатольевич. – Досужие вымыслы писателей и журналистов. Плетут, сами не знают чего!.. Впрочем, перед наркодопросом, вы пройдете медицинский осмотр. А в соседней комнате дежурит реанимационная бригада. На всякий пожарный. Короче, ваша жизнь вне опасности. Можете мне поверить!

Судя по кислой физиономии, налоговик явно не поверил полковнику. Однако перечить он не стал и, по предложению врача, начал раздеваться до пояса.

– Опергруппа свободна. Корсаков, останься, – распорядился между тем шеф.

Капитан Михайлов с ребятами вышли в коридор, а я устало присел на табуретку в углу и закурил сигарету. Невыспавшаяся голова гудела набатным колоколом, в руках и ногах ощущалась противная слабость, а мысли упорно возвращались к событиям января 2004 года: «Реанимационная бригада... Уж, часом, не та, которая выводила меня из состояния клинической смерти?! А перед этим, несколько раз, из болевого шока?! Гм! Почему бы нет? Хотя чертову Структуру поголовно зачистили, медиков вполне могли оставить. Они-то в принципе сбоку припека. Сказали откачать подследственного – откачают! Их дело телячье...» – вспомнив, как дергалось под разрядами дефибрилятора мое безжизненное тело[9], я зябко поежился, усилием воли отогнал неприятные воспоминания и постарался сосредоточиться на происходящем в подвале. Тут, в настоящий момент, молодой врач измерял Финашутину давление.

– Ну и ну! – закончив процедуру, восхищенно присвистнул он! – Сорок два года, а давление как у юного спортсмена! Невзирая на нервное потрясение и, мягко говоря, непривычную обстановку. Вам, дорогой мой, позавидовать можно!

Арестованный буркнул в ответ нечто невразумительное. Обследование продолжалось еще минут сорок с использованием разнообразных, неизвестных мне приборов.

– Здоров, как бык, – объявил по завершении доктор. – Хоть двойную дозу ему вкалывай!

– Хватит и обычной, – проворчал Рябов. – Приступайте.

Медсестра взяла жгут, перетянула Финашутину руку выше локтя, вскрыла ампулу темного стекла и наполнила шприц густой розоватой жидкостью.

«Пентонал натрия», – навскидку определил я.

– Поработайте кулачком, – басом предложила медсестра и, выждав примерно минуту, ловко вонзила шприц в вену. Через некоторое время лицо налоговика покрылось испариной, дыхание участилось.

– Фамилия, имя, отчество, – достав вопросник, начал шеф. Пока полковник задавал обычные, установочные вопросы, все шло нормально. Игорь Семенович отвечал, как и положено уколотому «сывороткой», – легко, свободно, даже с какой-то готовностью, но потом...

– Ты знал раньше майора Корсакова?

– Н-н-нет.

– Но хоть раз видел?

– В-в-вид-дел. Н-на ф-фот-тограф-фии.

– А почему ты пытался его убить?

– М-н-не ... м-м-не п-п-рик-казал-ли. – Лицо Финашутина сильно покраснело, язык стал заплетаться, на губах выступила слюна. Казалось, он с нечеловеческим трудом выдавливает из себя слова. Рябов удивленно глянул на врача. Тот с недоумением развел руками.

– Гм, ну ладно. А кто конкретно приказал?

– Хр-р-р-р. – Тело налоговика содрогнулось в дикой судороге. Лицо из красного сделалось темно-багровым. Слюна сменилась желтоватой пеной.

– Забудь! Немедленно забудь вопрос! – закричал полковник, но было поздно. Финашутин еще раз дернулся, свалился на пол и застыл в неестественной позе.

– Мертв! – проверив у него пульс, ошалело прошептал доктор. – Ничего не понимаю. Ничего!!!

Глава 3

10 часов спустя.

Морг ФСБ на Брюсовской улице

– По результатам вскрытия диагноз однозначен – инсульт. Но это более чем странно. Проведенное перед допросом медицинское обследование Финашутина зафиксировало прекрасное состояние здоровья. Физиологически у него не было ни одной причины для подобного рода смерти. И тем не менее он скончался. – Ильин откупорил бутылку нарзана и налил себе полный стакан.

– А может, Баранцев некомпетентен? Может, арестованный не выдержал воздействия препарата? – задумчиво молвил шеф.

– Глупости! – фыркнул Кирилл Альбертович. – Во-первых, Андрей хорошо подготовлен в профессиональном плане. Я лично проверял его квалификацию при приеме к нам на работу. Во-вторых, даже студент-троечник не спутает совершенно здорового человека с хроническим гипертоником! А в-третьих, вы сейчас противоречите самому себе. Не так давно вы безоговорочно утверждали, что фигурантами дела «Кукловоды» кто-то хитро манипулирует. Или, выражаясь точнее, управляет их сознанием. Так?

– Так, – подтвердил полковник.

– Но тогда логичнее предположить, что смерть арестованного связана не с физиологией, а с психикой. Проще говоря, ему вложили в мозг приказ умереть, но не выдать хозяина. Судя по видеозаписи наркодопроса, так оно и было. А теперь вы, позабыв собственные слова, обвиняете парня в профессиональной непригодности. По сути, ставите вопрос об увольнении его с «волчьим билетом». Стыдно, Владимир Анатольевич! Очень неэтично с вашей стороны!!!

– Да я не обвиняю. Я просто в виде полемики, – засмущался Рябов. Они с Ильиным сидели за столом в кабинете начальника морга, уехавшего по делам и любезно предоставившего кабинет в наше распоряжение. Я пристроился на стуле у стены с очередной чашкой кофе в руках. (С минувшей ночи мне не удалось поспать ни минуты, и я старательно глушил сонливость лошадиными дозами кофеина.) За распахнутым настежь зарешеченным окном слышался шум мотора подъехавшего фургона и ленивая болтовня санитаров, выгружающих из него чей-то труп. Столбик термометра показывал 30 градусов по Цельсию выше нуля. Нежданно-негаданно в Н-ске установилась необычная для мая жара. Судмедэксперт вынул из кармана рубашки чистый носовой платок и аккуратно промокнул взопревший лоб.

– Ладно, – сказал он. – Забудем.

Некоторое время оба молчали. Залетевшая с улицы ранняя муха истерично жужжала и билась о стекло, не находя выхода. В пересекающем комнату солнечном луче роились мириады пылинок.

– Э-эх! Знать бы, каким образом их зомбируют!!! – тяжко вздохнул шеф.

– Каким, как раз понятно, – криво усмехнулся Кирилл Альбертович. – Психотроника или психохимия плюс мощное внушение. Сперва несчастных обработали пси-генератором[10] либо опоили психотропным зельем, а после запрограммировали. Вряд ли они даже понимали, что творят. Кстати, – вдруг обернулся ко мне Ильин, – вы случайно не заметили в глазах своей соседки и ее «гостей» эдакой пустоты, стеклянности... А?!

– Вроде бы нет, – пожал плечами я. – Хотя... не знаю. Честно говоря, не присматривался.

Полковник укоризненно глянул на меня, хотел изречь какое-то нравоучение, но не успел. В кармане у него зажурчал мобильник.

– Да, – бросил в трубку Рябов. – Неужели?! Хорошо, ждите!

– Звонили из налоговой инспекции, – убрав телефон обратно, сказал он. – В столе покойного Финашутина обнаружили запечатанный конверт с надписью «Передать майору Корсакову лично в руки». Съезди, Дима, разберись...

* * *

Невзирая на лютую для Н-ска жару, машин на улице хватало с избытком. Густые потоки автотранспорта ползли с черепашьей скоростью и обильно смердели выхлопными газами. В душном воздухе не ощущалось ни единого дуновения ветерка. Водитель служебной «Волги» прапорщик Медведев заметно нервничал, скрипел зубами и периодически включал сирену с мигалкой. Устроившись на заднем сиденье у опущенного стекла, я рассеянно смотрел на проплывающие мимо, серые от пыли придорожные деревья. В душе у меня шевелилось смутное беспокойство. «Судя по первой реакции и по допросу под «сывороткой», Финашутин прежде меня не знал. Видел только раз на фотографии, да и то, похоже, находясь под гипнозом. Так откуда могло взяться это письмо в запечатанном конверте?! Когда и зачем он его написал?! Или написал кто-то другой... Но кто?!! В налоговой инспекции Т...го района знакомых у меня точно нет!.. А может, звонок – провокация с целью заманить в ловушку? Средь бела дня, в государственном учреждении, при большом скоплении народа... Чушь собачья!!! Однако и звонок весьма странный, подозрительный. Вот блин! Прям чертовщина какая-то!..»

– Сворачиваем на Первомайскую улицу. Скоро будем на месте, – вполголоса сообщил водитель.

– Кратчайший путь? – полюбопытствовал я.

– Единственный. По крайней мере на сегодняшний день. Раньше можно было проехать еще через Покровский переулок, но со вчерашнего вечера он перекрыт. Ремонтные работы.

– Оба-на! – встрепенулся я. – Единственный. Значит...

В уме зародилась некая интересная догадка, но окончательно сформироваться не успела. Взвизгнув тормозами, наша «Волга» резко остановилась, а Медведев витиевато выругался. На проезжей части стоял гаишник, раскинув руки. Слева, у поста ГАИ, виднелись двое его коллег с автоматами наперевес.

– Оборзели легавые, – зло процедил прапорщик. – Уже спецномера им не указ. Ну, твари, погодите! Я вам устрою небо в алмазах!

Гаишники тем временем деловито направились к машине. Весь остальной транспорт куда-то исчез. Улица была пуста. Внимательно всмотревшись в молодые непроницаемые лица, я скользнул взглядом по серым мундирам, посмотрел ниже и...

– Засада! Гони! – крикнул я водителю. «Волга» рванула вперед, сбив бампером ближайшего мента с офицерскими погонами. Словно резиновый мяч, он отлетел в сторону, сверкнув обутыми в кроссовкиступнями. Двое оставшихся (тоже в кроссовках!) незамедлительно открыли огонь. Первые же пули повредили нам шины. Зашипев воздухом из пробитых баллонов, «Волга» криво выскочила на тротуар.

– За мной! – скомандовал я Медведеву, открыл дверцу, вывалился наружу, больно ударился об асфальт и увидел, как машина врезалась в фонарный столб, как осыпались заднее и переднее стекла, а у замешкавшегося прапорщика раскололся простреленный череп, выплеснув из себя костно-кровяной фонтанчик.

Та-та-та-та-та-та – следующая очередь прошла чуть ли не впритирку с моей макушкой. Стиснув зубы, я перекатился вбок, укрылся за металлической урной и тщательно прицелился.

П-ф-ф – один из «оборотней», с дыркой во лбу, пошатнулся и упал на спину. Второй кульбитом ушел вправо, коротко полоснул из автомата и, приподнявшись, взмахнул рукой. В воздухе описало дугу ребристое яйцо «эфэшки»[11]. Я инстинктивно прикрыл затылок руками и широко разинул рот.

– Бу-у-ух! – жахнул взрыв. Разлетевшиеся вихрем осколки натворили бед. Они расколошматили витрину продовольственного магазина, изрешетили газетный киоск (по счастью, не работающий), разбили нижние окна жилого дома напротив, высекли из урны сноп искр, но меня почему-то не задели. «Так не бывает!» – пессимистически мелькнуло в мозгу. И действительно! Еще часть угодила прямехонько в бензобак покалеченной «Волги». Спустя секунду машина с грохотом взорвалась. В воздухе свистнули обломки железа, и спину мою, под левой лопаткой, пронзила острая боль. (Как потом выяснилось, куском бампера звездануло.) Я невольно дернулся, застонал. Сознание стало путаться, ускользать. Из ничего возник давешний горбатый карлик, издевательски осклабился и замахнулся киркой. «Господи Иисусе, помоги!» – мысленно воззвал я. Видение тут же исчезло, голова прояснилась. Боль ослабла, стала терпимой. Облизнув пересохшие губы, я осторожно обозрел окрестности. Сбитый Медведевым лжегаишник не подавал признаков жизни. Застреленный второй, разумеется, тоже. А третий, метатель гранаты, на рысях приближался ко мне. Это был плотный мужчина средних лет, с борцовскими ушами, с курносым носом и с ежиком белесых волос на круглой голове. Автомат он бросил (вероятно, патроны кончились) и в настоящий момент сжимал в ладони милицейский «макаров». Надо думать, собирался произвести контрольный выстрел в упор. Выдавливая слабину спускового крючка, я заглянул ему в глаза. Они были пустыми, стеклянными, точь-в-точь такими, как говорил Кирилл Альбертович... Зомби, блин!

П-ф-ф! – сработал мой «ПСС».

Курносый споткнулся, выронил изо рта сгусток крови, прошел по инерции несколько шагов, запутался в собственных ногах и повалился лицом вниз. Улица по-прежнему безмолвствовала. Будто вымерла! Издалека донесся нарастающий вой сирен. Затем послышалась частая стрельба, рванули одна за другой три гранаты. «Веселенькие номера! – подумал я, проверяя наличие патронов в магазине. – Расклады, как в Грозном в разгар боевых действий. И это в самом сердце России, в мирное время... Боже! До чего мы докатились!!!»

Глава 4

Дневная духота постепенно спадала. Легкий ветерок застенчиво перебирал молодую листву росших вдоль дороги деревьев. В Никифоровском переулке было тихо и безлюдно. За последние четыре часа, кроме трех узколобых типов, приехавших на «шестисотом» «мерсе» и зашедших в служебный вход офиса ЗАО «Валькирия», здесь не появилось ни одной живой души. Сам особняк – трехэтажный, модерновый, стеклобетонный – тоже казался вымершим. Электронные средства скрытного наблюдения ничего не фиксировали. Впрочем, неудивительно. По оперативным данным, у Катафалка имелся новейший суперприбор, полностью блокирующий все попытки прощупать здание при помощи сканеров, тепловизоров и прочих подобных штучек. И где только достал, скотина?!! А прослушка стационарных телефонов дала незначительные результаты. С утра из офиса в город звонили лишь три раза. Причем беседы не отличались многословием.

Катафалк: Быстро приезжай!

Городской абонент: Но что слу...

Катафалк (грубо перебивает): Не задавай вопросов! Узнаешь на месте!

Городской абонент: Понял.

Далее короткие гудки.

Вот и весь улов наших слухачей. На внешние звонки офис вовсе не отвечал...

Тяжело вздохнув, я закурил пятнадцатую за день сигарету. Мы со старлеем Максимом Казанцевым расположились на заднем сиденье синей «Вольво», припаркованной метрах в тридцати от служебного входа. На переднем – устроился капитан Михайлов с рацией на коленях. Помимо штатных «ПСС» и «вала», он был вооружен пневматическим пистолетом, заряженным иглами с нервно-паралитическим препаратом мгновенного действия. Это для взятия в плен Катафалка. Что же, Серега у нас герой дня. Ему, как говорится, и карты в руки!..

– Первый – Второму, обрисуй обстановку, – донесся из рации голос майора Терехова.

– Второй – Первому! Кроме тех троих, в здание никто не проникал, – доложил Михайлов. – Обратно не выходили. Прием!

– И у нас похожая картина! – усмехнулся Терехов. – Туда семеро, обратно – ноль. Твои данные подтверждаются. Дай Корсакова.

– Есть! – Сергей протянул мне «кенвуд».

– На приеме, – буркнул я.

– Чего ворчишь-то?

– Так, голова разболелась.

– Ладно. Ужин ровно в двадцать тридцать. Как понял?

– Понял. Приглашения ждать?

– Обязательно. Переходим на два три восемь. – Терехов сменил частоту.

– Через пятнадцать минут штурм, – взглянув на часы, сказал я. – Эх! Не нравится мне эта затея!

– Почему?! – удивился капитан.

– Слишком гладко все складывается! Раз – вычислили, два – взяли. И кандидатуры уж больно подходящие: ни наши предатели, ни эспээсовская сволочь, ни иностранные агенты, повязанные с олигархическими структурами! А обыкновенные бандиты. Бери – не хочу! Без какой-либо оглядки и опасений.

– Ну, брат, тебе не угодишь, – покачал головой Михайлов. – Брюзжишь, словно старый дед. В кои-то веки нам подфартило, а ты не рад. Подвох ищешь. Или ты мне завидуешь?

– Да нет, ни в коем случае, – смутился я.

С момента гибели прапорщика Медведева прошло более трех с половиной суток. С тех пор в нашей истории многое прояснилось. Поверка показала, что из налогового управления Рябову никто не звонил. Преступники элементарно подменили номер, дабы заманить меня в ловушку. Способов тут было несколько. Самый простой – звонок с использованием так называемого «Блюбокса»[12]. Настоящие гаишники, как я и подозревал, были убиты. Их раздетые трупы (капитана, лейтенанта и двух сержантов) обнаружили в будке на посту. Облачившись в форму покойных, но забыв поменять обувь, зомби разделились. Трое организовали засаду, а еще один перекрыл въезд на улицу милицейской машиной. А потом встретил прибывший по тревоге СОБР автоматным огнем и гранатами «Ф-1». (Их убийцы принесли с собой.) Взять его живым собровцы не сумели. Или не захотели. Зато благодаря капитану Михайлову удалось быстро установить личности «оборотней». Все четверо оказались членами Т...й преступной группировки, возглавляемой криминальным авторитетом Николаем Гусевым по прозвищу Катафалк. В 2000 году, в связи с новыми веяниями, группировка трансформировалась в хозяйствующий субъект, называлась теперь закрытым акционерным обществом «Валькирия» и официально занималась финансированием ночных клубов. (А неофициально – распространением в них наркотиков.) С осени прошлого года капитан Михайлов принимал активное участие в разработке «Валькирии» и лично опознал одного из бандитов: двадцатидвухлетнего Васю Косачева по кличке Печень. Через него вышли на остальных. Одновременно с этим серьезно заболел полковник Рябов. Непонятно, где он подхватил инфекцию типа гриппа, и сейчас лежал пластом с температурой под сорок. Руководство отделом принял на себя Анатолий Терехов, назначенный заместителем шефа в декабре две тысячи четвертого, после смерти Николая Бугаева, погибшего на моих глазах в перестрелке с наемниками Синдиката[13]. Получив власть (пускай временную), Терехов рьяно взялся за дело. Перво-наперво он высказал предположение, что Катафалк со товарищи и есть те самые «Кукловоды». Свою мысль Терехов аргументировал суммарным анализом предоставленных Михайловым сведений вкупе с последними событиями. Перечислять все его доводы слишком долго (страниц пять, не меньше), но выглядели они весьма убедительно. Приведу лишь один пример. По мнению Анатолия, подкрепленному заключением психологов, нечипированные[14] зомби могли действовать слаженной группой только в том случае, если были хотя бы косвенно связаны между собой и вместе проходили зомбирование. Идея спорная, пятьдесят на пятьдесят, однако имеющиеся у нас факты говорили в ее пользу. Так, четверо засадников на улице Первомайской являлись членами одного преступного сообщества и наверняка знали друг друга. А напарник Финашутина, некто Алексей Духарин, оказался двоюродным братом Толмачевой, по профессии адвокатом, не раз защищавший в суде интересы... Гусева-Катафалка (!). Сам же Финашутин, как выяснилось, лет десять назад был любовником Людмилы... Получив начальственное «добро», Терехов отказался от помощи спецназа, дескать, сами управимся, и буквально за сутки подготовил операцию по захвату офиса «Валькирии», в которой приняли участие все мужчины нашего отдела, за исключением Ильина, Рябова и Кости Сибирцева, до сих пор не выписанного из госпиталя после событий в Светлянске. Ближайшим помощником Терехова стал капитан Михайлов. Именно он предоставил Анатолию подробную схему офиса, обозначив на ней расположение постов охраны (с указанием численности каждого), систему сигнализации, камеры слежения и т. д. и т. п. Вплоть до кодов замков на дверях. Кроме того, Михайлов сообщил: «По данным агентуры, вечером двадцать девятого мая в офисе „Валькирии“ состоится общее собрание руководящего звена группировки». Данное сообщение и определило дату начала операции. Терехов довольно потирал руки. Еще бы! Милиция не смогла вычислить «Кукловодов». Отдел под руководством Рябова две недели топтался на месте. А тут вдруг возник он, младой красавец, и всех с ходу повязал!!! Правда, остались абсолютно непонятными мотивы действий преступников, то упорство, с каким они охотились за моей скромной персоной, а также то, откуда «Кукловодам» стал известен мобильный номер шефа. «Ничего! Детали узнаем у господина Катафалка. Чай, недолго ему гулять!» – бодро объявил Терехов. Вот, пожалуй, эта бесшабашность заместителя (в сочетании с плохо скрытым желанием «подвинуть» Рябова) и являлась истинной причиной моего скверного настроения...

– Остается три минуты, – вывел меня из задумчивости голос Михайлова.

Я взглянул на служебный вход особняка. Бронированная дверь с торчащим над ней объективом телекамеры. Небольшая панель с кнопками, как у домофона. Электрический звонок, телескопический «глазок». Примечательно, что «узколобые» из «Мерседеса» сначала позвонили, но им никто не отворил. Тогда они, пожав плечами, набрали код. Сегодня у бандитов день самообслуживания. По словам Михайлова, Катафалк удалил из здания всех лишних, включая секретарш, привратников, уборщиц и т. д. Конечно, могли бы открыть и охранники. Но им, видать, в облом. Обленились, заразы!..

По плану Терехова, основные силы ворвутся в офис через парадный вход и через окна со стороны улицы Тухачевского. Там сосредоточено большинство постов охраны и ожидается наиболее активное сопротивление. А у служебного – пост всего один. Хотя путь к подвальному кабинету Катафалка отсюда короче. Да-да, я не оговорился – к подвальному!У особняка есть еще один этаж – «минус первый». В нем решаются наиболее важные вопросы, хранится оружие, наркотики... и проходит сегодняшнее совещание. Наша задача (моя, Михайлова и Казанцева) обезвредить этот единственный пост и, пока основные силы разбираются с боевиками группировки, взять за жабры руководящее звено. А все-таки дурак Коля Гусев! На редкость бездарно обустроил систему безопасности! И как только подобный тип смог водить за нос умницу Рябова?!!

– Начинаем ужин, – прозвучал в рации условный сигнал Терехова. Прицельным выстрелом из «вала» Максим Казанцев уничтожил телекамеру, и мы бегом устремились к служебному входу...

Глава 5

Беспрепятственно открыв дверь, мы очутились в квадратном, обшитом белыми панелями вестибюле. Под потолком холодно сияли лампы дневного света. На полу, у кадки с пальмой валялся чей-то оброненный бумажник. На стенах аляповатыми пятнами выделялись модернистские картины. Столик вахтера пустовал.

– Странно, – шепнул Сергей. – Куда же они, суки, подевались?!

С противоположного конца здания доносились автоматные очереди и сочные шлепки помповых ружей. Отряд под руководством майора Терехова уже вступил в боестолкновение. Стреляли, разумеется, быки Катафалка. Наши, если вы не в курсе, всегда пользуются бесшумным оружием. В правом углу вестибюля виднелся поворот, согласно схеме ведущий к лифту.

– Я проверю? – одними губами спросил Казанцев. Михайлов утвердительно кивнул. Держа «вал» на изготовку, Максим на цыпочках двинулся вперед. Моим мнением он даже не поинтересовался. «Ребята считают перемену власти свершившимся фактом, – отстраненно подумал я. – Терехов отныне для них шеф, Михайлов – заместитель. Я ничего не имею против Сереги, но Анатолий не тянет на начальника отдела. Слишком он горячий, шебутной, легкомысленный. А с Катафалком ему просто повезло».

Казанцев между тем приблизился к повороту, заглянул за угол и приглашающе махнул рукой.

– Где же твой пост? – жестами спросил я Сергея. Тот недоуменно развел руками. Сердце мое кольнуло недоброе предчувствие. «Чересчур гладко. Так не должно быть! Не иначе, крупная гадость готовится!!!» Не знаю, о чем думал Михайлов, но он тоже не трогался с места. Прошла секунда, другая.

– Давай назад. В темпе! – шепотом окликнул я Максима, но старлей никак не отреагировал. «Оборзел, щенок»... И тут внезапно в потолке отодвинулась панель, на пол выпал маленький металлический предмет и подкатился к ногам Казанцева.

– Ложись! – рявкнул Сергей, падая на живот. Дав в образовавшийся проем очередь из «вала», я последовал его примеру.

Бу-ум! – шарахнула «эргэдэшка»[15].

– А-А-А-А!!! – утробно заорал кто-то. Осторожно глянув исподлобья, я увидел обильные алые потеки на поковерканной осколками стене. Неподалеку лежал обезглавленный труп старлея. Из разорванных артерий фонтанчиками била кровь. Длинные ноги мелко подергивались. Оторванную голову Казанцева отбросило взрывной волной аж на середину вестибюля. В широко раскрытом левом глазе парня застыло безмерное удивление. Правый глаз отсутствовал. Вместо него зияла кровавая дыра. А прямо под отверстием в потолке ужом извивался подстреленный мной тип – мелкорослый, плюгавый, в светлом летнем костюме. Рядом с ним валялся армейский «АКМ». Прижав ладони к животу, «плюгавый» орал неестественно низким басом. Михайлов первым вскочил на ноги, подбежал к подранку и... – П-ф-ф! – сработал его «ПСС». Ор мгновенно прервался.

– Зачем? – удивился я.

– Макса убил, сволочь! – зло ответил капитан. – А законы в стране гуманные! Смертную казнь давно заморозили...

– Но как же получить информацию?

– Да на хрена он сдался?! Пешка!!! Толку с него... А в подвале целая орава «языков» заседает. Больших, блин шишек! От них и получим...

Я неодобрительно цокнул языком, но спорить не стал.

– Идем, – негромко предложил Михайлов. – Дальше, думаю, чисто!

Уверенной походкой капитан направился в глубь коридора. С сомнением пожав плечами, я последовал за ним. Может, Сергей и прав, хотя... как-то оно все не так, как-то не того!!! Мои опасения не подтвердились. Поблизости впрямь никого не было. Ковровая дорожка на полу мягко скрадывала шаги. Легкий сквознячок из вестибюля приносил с собой запахи гари и крови. Стрельба со стороны парадного хода сделалась реже. Очевидно, Терехову удалось подавить часть огневых точек противника. Двери лифта раздвинулись сразу после нажатия кнопки «вызов». Он словно дожидался нашего появления. Данное обстоятельство мне почему-то не понравилось.

– Лестница есть? – полуобернулся я к Сергею.

– В том-то и дело, что нет. Вернее, замурована в прошлом месяце, – криво усмехнулся капитан. – Теперь лифт – единственная дорога вниз.

– На схеме ты это не обозначил!

– Разве?

– Точно говорю.

– Ну извини, забыл! Здесь столько всего.

– Ладно, бывает, – смягчился я и нажал кнопку «F1». – Но смотри, Серега! Выходим, как положено. Это, надеюсь, ты помнишь?!

– Обижаешь, брат!..

Кабина, вздрогнув, остановилась. Мы выскочили наружу по всем правилам спецназовской техники, но предпринятые меры предосторожности оказались излишними. Засады у дверей не было. Подвальный коридор внешне напоминал тот, что сверху, но заканчивался не в вестибюле, а в небольшой комнате типа передней. С копиями шагаловской мазни на стенах, с хрустальной люстрой под потолком, с пушистым ковром на полу и с пустым столом секретарши, на котором истерично надрывались два телефона. Рядом со столом располагалась чуть приоткрытая дверь. «Кабинет Катафалка, где проходит совещание, – мысленно констатировал я. – Странно, но такое ощущение, будто они там заснули!» Неожиданно телефоны смолкли. Я прислушался. Ни звука, ни шороха.

– Блин! – вдруг выдохнул Михайлов, приседая на колено.

– Ты чего?

– Щиколотку подвернул.

– Идти сможешь?

– Да, сейчас вправлю.

– Ладно, догоняй. – Держа «вал» в положении «для стрельбы стоя», я подкрался к двери, пинком ноги распахнул ее, ворвался внутрь, готовый в любое мгновение открыть огонь, и... оторопел. Стрелять было не в кого! Хозяин ЗАО «Валькирия», криминальный авторитет Николай Гусев (я сразу узнал его по фотографии), сидел в кресле за столом, уронив голову на плечо. Тусклые глаза неподвижно уставились в пустоту. На груди, под левым соском, расползлось темное пятно. Похоже, Катафалка убили прямо с порога, одиночным выстрелом в сердце. В сизых губах мертвеца торчала истлевшая до фильтра, потухшая сигарета. Судя по некоторым признакам, смерть наступила около суток назад. Еще полтора десятка трупов лежали штабелем у дальней стены. Те, кто сверху, были посвежее. Раза в два примерно. В одном из них я опознал узколобого типа из «мерса». Запах стоял, как в подсобке азиатской мясной лавки, владелец которой слыхом не слыхивал ни о холодильниках, ни о нормах гигиены. Большую часть паркета покрывала короста свернувшейся крови... Это я описываю так долго, а на самом деле прошло около секунды. Я начал разворачиваться, собираясь покарать иуду, но смог лишь начать движение. Подобравшийся сзади Михайлов набросил мне на шею удавку и ударил ногой в подколенный сгиб. Правда, впопыхах он сработал не слишком грамотно. Веревка скользнула по подбородку и только потом впилась в горло. В результате я успел рефлекторно напрячь шейные мышцы и ослабить удушающее воздействие. Мало, однако, не показалось! Дыхание перехватило, глаза застлала розоватая пелена, а удар предателя заставил меня упасть на колени. Вместе с тем сознания я не потерял (на что он, несомненно, рассчитывал[16]), выронил «вал», вцепился пальцами в веревку, неимоверным усилием немного оттянул ее, опрокинулся на спину и обеими ногами через голову ударил Михайлова в туловище. Отпустив концы удавки, он отлетел к выходу, с размаху треснулся башкой о дверной косяк и секунды на три впал в прострацию. Этого времени мне хватило, чтобы неуклюже (мешала помутившаяся голова) выпрыгнуть в стойку, выхватить «ПСС» и нажать спуск, но... курок щелкнул вхолостую!

– Патроны-то, «вареные», – ухмыльнулся очухавшийся иуда. – Я подменил магазин сегодня в машине! Ловкость рук. – Михайлов защитился согнутым коленом от кен-чери[17] в пах. – И ни...

Бац! – мой первый удар был всего-навсего финтом. И следующий, уже настоящий, отшвырнул гада обратно к косяку. Я проворно нагнулся за «валом», и тут вдруг негромко хлопнул пневматический пистолет, о существовании которого я начисто позабыл. Я дернулся, безуспешно попытался глотнуть воздух и бревном рухнул на пол. Горло стянул невидимый, добела раскаленный ошейник. Мышцы свело сильнейшей судорогой. Окружающая реальность заколебалась, расплылась, сделалась причудливо-уродливой, как в кривом зеркале. Затем и она потемнела, исчезла...

Впрочем, мое забытье продолжалось недолго. Очнулся я, как позже выяснилось, минут через семь-восемь. Предателю заказали меня живым, и потому он, не мешкая, вкатил антидот, едва миновала угроза его поганой шкуре. Со скованными за спиной руками и со связанными в щиколотках ногами я лежал в метре от штабеля трупов, возле сдвинутого в сторону куска стены. Из открывшегося тоннеля тянуло затхлой сыростью. Дышать мне теперь удавалось. Правда, с большим трудом. Чувствовал я себя исключительно мерзко. Возьмите свирепое похмелье после недельного запоя, умножьте ощущения раз в двадцать – и получите отдаленное представление о моем тогдашнем состоянии. Вдобавок руки-ноги совсем не слушались, а тело превратилось в пульсирующий болью студень. Михайлов стоял неподалеку у какого-то электронного табло и старательно набирал на нем комбинацию цифр.

– Живучий ты, майор! – закончив, обернувшись в мою сторону и увидав мои осмысленные глаза, ухмыльнулся он. – Оклемался быстрее, чем обычно в таких случаях. Но оно даже и к лучшему. Есть с кем поболтать! – предатель взвалил меня на плечи, крякнул от натуги и понес в глубь тоннеля, слабо освещенного редкими плафонами в стенах.

– У тебя небось масса вопросов, – продолжал на ходу он. – Что же, я готов ответить по мере сил... Во-первых, я не зомби. Просто работаю на тех, кого вы называете «Кукловодами». Они превосходно платят... А сегодняшняя «операция» – подстава. Особняк заминирован и через несколько минут взорвется, похоронив под обломками сотрудников нашего отдела... Жаль, не вместе с Рябовым! Хотя, с другой стороны... Анатольича мне не удалось бы обмануть с такой легкостью, как дурака и карьериста Терехова... На чем, бишь, я остановился? Ах да, взорвется... похоронив, помимо прочего, тайну нашего с тобой исчезновения. Пока там разберут завалы да опознают обугленные останки... много воды утечет!.. А на постах действительно зомби, из числа бывших бойцов Катафалка. Его роль в этой истории ты узнаешь после. Если Хозяева захотят тебя просветить... Н-да-а! Зомби на постах... Они, кстати, и минировали особняк, под моим, хе-хе, чутким руководством. Они же звонили в город, используя запись голоса пахана. Не обижайся, Дима. Ничего личного! Просто бизнес. За твою голову обещали миллион долларов. Ну кто тут устоит?! А на Хозяев я работаю не очень давно, с марта нынешнего года...

Бу-ум-м-м! – грохнувший на поверхности страшный взрыв прервал откровения словоохотливого иуды. Стены тоннеля вздрогнули, пол подпрыгнул, плафоны погасли. Михайлов, не удержавшись, упал на карачки и выронил мое обездвиженное тело. Сильно ударившись головой о бетон, я снова потерял сознание. На сей раз всерьез и надолго...

Глава 6

– Наконец-то ты попался, проклятый христианин! Проклятый фанатик! Теперь не ускользнешь. Расплатишься сполна!!! – ядовито шипел горбатый карлик и с садистским упоением затягивал у меня на шее проволочную удавку. На головенке урода вместо волос шевелились глисты. С оскаленных желтых клыков капала слюна. Рожа гаденыша казалась смутно знакомой, но я не мог припомнить, где раньше его встречал. Да и некогда было вспоминать! Мое тело дергалось в удушье, как вытащенная на берег рыба. Широко разинутый рот тщетно силился схватить воздух. В черепной коробке толчками билась кровь.

– Гы, гы, не нравится! Гы, гы, не любишь! – веселилось инфернальное создание. – Но погоди! Это еще цветочки. Маленькая разминка перед настоящим возмездием! На-ка, понюхай. – Карлик отпустил проволоку и дыхнул мне в лицо невообразимо гнусным смрадом.

– Эрх-кха-кха! – захлебнулся вонью я, надсадно закашлялся и... открыл глаза. Я лежал на холодном оцинкованном столе в мрачной комнате без окон. Мои руки и ноги крепились к столу металлическими зажимами. Под низко нависающим потолком ослепительно светила мощная лампа в проволочном абажуре. А в двух шагах от меня стоял... господин Либерман собственной персоной! В руке он держал открытый пузырек с нашатырным спиртом.

«Не может быть». Я встряхнул головой. Да, точно он. Только здорово растолстевший, постаревший лет на десять, с плешью на макушке и... с небольшим горбом за плечами. Неужто он так изменился в наших застенках за каких-то три месяца?! Никогда бы не поверил! И кто, спрашивается, отпустил на волю эту сволочь?! Роба на нем явно не тюремная – стильный костюм от Версачи. Ну, блин, чудеса в решете!!!

– Сэ-эм?! – изумленно прохрипел я.

Горбун злобно усмехнулся.

– Нет, Дэвид, – после непродолжительной паузы ответил он. – Старший брат погубленного тобой Сэма, офицер ЦРУ. Руководитель проекта «Голем». Вы называете нас «Кукловодами».

– Не может быть! – Я до сих пор не мог поверить происходящему. – Ты... здесь?! На свободе?! Но Сэм же сдал под «сывороткой» всех подельников.

– А меня он не мог «сдать». – Ухмылка горбуна превратилась в безобразную гримасу. – Вы, русские свиньи, нас недооцениваете. Проект «Голем» осуществлялся параллельно с проектом «Голубая революция». Не пересекаясь! Несчастный глупый Сэм даже не подозревал, что я нахожусь в России!

– Параллельно, значит... Гм! Тогда понятно. – Я мало-мальски пришел в себя. – И чем же вы занимаетесь, если не секрет? Как и с какой целью зомбируете людей?!

– Ты небось возомнил, что я стану тебя вербовать?! – с ненавистью прищурился Либерман-старший. – Ошибаешься, сучонок! Тебе не удастся меня обмануть, как беднягу Сэма. И вырваться на свободу не удастся! Ты уже никогда не встанешь с этого стола...

– Ой, только не надо изображать из себя важную персону! – насмешливо перебил я. – Скажи прямо – «не знаю». Ты, Дэвид, никакой не руководитель проекта, а обычная мелкая сошка, типа штатного палача. На большее ты просто не способен. Слишком уж морда тупая. Типичный дегенерат!

Мой расчет оказался верен. Уязвленный горбун аж подпрыгнул от ярости, перекосился, как черт при виде Святых Даров, и пронзительно, по-бабьи заголосил: – Ты-ы-ы... Эфэсбэшная тварь!!! Ты смеешь меня оскорблять?!.

«Не очень-то умен. Легко поддался на провокацию», – мысленно отметил я.

... – Не веришь, да?! Гадости говоришь?! – продолжал бесноваться Дэвид. – О-о-о, факинг щит[18]!!! Я есть тебе доказать... Тьфу! То есть я тебе докажу. – Он вырвал из кармана переговорное устройство, судорожно нажал кнопку и грубо рявкнул: – Приведите сюда Михайлова!!! По форме «0». Живо! – и посмотрел на меня с нескрываемым торжеством. – Сейча-а-а-ас! Сейчас убедишься, свинья!!!

«Конченый психопат, – пристально глядя на Либермана, подумал я. – Непонятно, как такому доверили серьезное задание?!»

Спустя минут десять дверь распахнулась. В комнате появился капитан Михайлов в сопровождении двух здоровенных субъектов, килограммов по сто двадцать каждый. Руки предателя были скованы за спиной наручниками. На ногах звенели кандалы.

– За что?! За что-о, босс?! – увидев горбуна, заскулил он.

– Говори, кто здесь главный! – не ответив на вопрос, пролаял церэушник.

– Вы, мистер Либерман! – бесцветные глаза капитана жалостно заморгали. – Вы платите деньги, вы заказываете музыку...

– Ну, убедился?! – резко обернулся ко мне Дэвид. Я равнодушно промолчал.

... – А еще вы обещали миллион долларов за Корсакова! Где же ваше слово джентльмена?!!

– Слово? Джентльмена? Гы-гы-гы-гы-гы!!! – вдруг дико заржал американец. Неприятное лицо исказилось, на губах запузырилась слюна. Взгляд сделался абсолютно безумным. Так продолжалось около тридцати секунд.

– Мы используем свиней, но не мечем перед ними бисер, – внезапно успокоился он. Голос Либермана стал тусклым, неживым. Как у робота в фантастическом фильме. – До поры мы успешно использовали Николая Гусева и его криминальную структуру. Он немало помог нам в производстве и распространении препарата «The thief of souls»[19]. Наши гипнотизеры работали прямо в гусевских ночных клубах. На месте обрабатывали тех, кому подсунули напиток с препаратом. (Вот ответ на твой вопрос, майор.) Но теперь испытания завершены. На складе скопилось достаточное количество «The thief of souls». Куплены нужные люди на телевидении, в н-ском «Водоканале». Мы переходим к основной фазе операции – запускаем препарат в городской водопровод и производим повальное зомбирование жителей Н-ска, во время трансляции популярного телешоу. Скоро здесь произойдет чудовищный, психофизический взрыв! Многомиллионный город захлебнется в собственной крови. А Гусев нам уже не нужен, и потому им легко пожертвовали. Как пешкой в шахматной игре!.. В тебе, продажный эфэсбэшник, тоже минула необходимость. Если ты впрямь рассчитывал на миллион долларов, то крупно ошибся... Убрать! – Либерман махнул рукой. Один из «горилл» крепко обхватил Михайлова поперек туловища, а другой небрежно, словно цыпленку, свернул ему шею. Громко хрустнули сломанные позвонки. Тело предателя содрогнулось и, выпущенное убийцами, безжизненно плюхнулось на пол.

– Браво! – саркастически улыбнулся я. – Лихо вы своих мочите! Может, ты, Дэвид, и сам повесишься за компанию?!

– Не дождешься, – отрезал церэушник. – Я буду жить долго, счастливо, купаясь в роскоши, а вот твоя участь крайне незавидна! Тебе придется рассчитаться за моего брата. Оставшаяся часть твоей жизни превратится в сплошной кошмар! – В черных глазах американца вновь вспыхнуло агрессивное безумие.

«Э-э-э, да он не просто психопат! Натуральный маньяк! Столько жертв и усилий ради обыкновенной мести. Причем не государственному деятелю, а рядовому оперативнику, рабочей скотинке! Будь он чеченцем – тогда еще понятно, но янки вроде считают себя цивилизованным народом».

– Ты считаешь меня сумасшедшим? – словно прочитал мои мысли Дэвид. – Напрасно! Я в здравом уме, в твердой памяти. Никогда не ставлю личные счеты превыше дела. Если бы мероприятия по захвату тебя в плен хоть как-то угрожали проекту, я бы отказался от мести. Но они не угрожали. Напротив! Мы в данном случае соединили приятное с полезным. Во-первых, уничтожили рябовский отдел – одно из наиболее опасных подразделений ФСБ. Вы, полагаю, были уже близки к раскрытию нашего инкогнито. Не сегодня завтра вам бы пришло в голову поискать связь не между зомби, а между их жертвами. И выяснилось бы, что наши акции всегда были направлены против конкретных людей (либо их близких). Остальных убивали до кучи и для запутывания следов... А люди эти являлись сотрудниками одной закрытой научно-исследовательской лаборатории, разработавшей по нашему заказу «The thief of souls». Лишние свидетели нам ни к чему, тем более – жаждущие получить обещанное им сказочное вознаграждение! Хе-хе, хе-хе, хе-хе...

«Точно маньяк!» – утвердился в своем мнении я.

... – Гусев, как уже упоминалось, стал не нужен, – хихикал и гримасничал Либерман. – Поэтому его использовали в качестве приманки для тебя и твоих коллег. Без вас Рябов не столь опасен, хотя и до него доберемся. – Американец вдруг замолчал, вперившись в меня горящими глазами.

– Ты, наверное, удивляешься, почему я так откровенен?! – поиграв в «гляделки» минуты две, тихо молвил он. – Да потому, что ты фактически не существуешь! Спустя несколько часов ты превратишься в тупое, вонючее животное, спятившее от ужаса и страданий! Нет, это не заурядные пытки, о которых ты сейчас подумал. Все организовано на основе новейших компьютерных технологий. Ты, Корсаков, выступишь в роли подопытного кролика при испытании программы «Виртуальный ад», созданной моим заместителем, профессором Зиновьевым. По стечению обстоятельств программа завершена вчера вечером, за полчаса до того, как Михайлов приволок тебя в нашу штаб-квартиру. Мы дождались лишь твоего пробуждения. Ну, хватит болтать. Добро пожаловать в преисподнюю! – Дэвид сделал знак «гориллам», и те выкатили стол в широкий, облицованный синим кафелем коридор. Я сохранил непроницаемое выражение лица, но поджилки у меня предательски затряслись, а кожа покрылась густым пупырчатым ознобом. «Конец! – мелькнула обреченная мысль. – На сей раз не вырваться. Ребята погибли, Рябов тяжело болен, прийти на выручку некому. Господи! Умоляю! Пошли мне быструю смерть!!!»

Глава 7

– И-и-и раз!.. И-и-и два!.. И-и-и три! – Рыжие, похожие на Чубайса черти с размаху макали меня в бассейн с соляной кислотой. Это продолжалось уже целую вечность. С тех пор как меня вынули из гигантского, сверхмощного холодильника, где я тоже просидел вечность. Глаза мои давно вытекли, кожа облезла, мясо отваливалось кусками, а оставшаяся на костях плоть вибрировала невыносимой болью. Кричать я не мог: горло, небо, язык, губы сожрала кислота.

– И-и-и раз!.. И-и-и два!.. И-и-и три!..

Профессор Зиновьев – кругленький лысый живчик с кривым носом – наглым образом обманул своего начальника – сумасшедшего Дэвида Либермана. Когда, миллиард лет назад, стол на колесиках привезли к нему в кабинет, он отправил меня не в виртуальный ад. А в самый что ни на есть настоящий. Дело было так. Сперва профессор вежливо поздоровался с Либерманом, и между ними состоялся краткий разговор по-английски:

Либерман: Сбоев не будет?

Зиновьев: Надеюсь, нет.

Либерман: Надеетесь?!!

Зиновьев: Извините, к слову пришлось. Разумеется, не будет! Мы сможем наблюдать картину на экранах мониторов. В случае надобности – подкорректируем процесс.

Либерман: О’кей, начинайте!..

И вышел вместе с «гориллами». Зиновьев надел мне на голову странного вида шлем с проводами, немного повозился с клавиатурой компьютера, к чему-то прислушался, дьявольски расхохотался, подбежал к двери и с лязгом задвинул засов.

– По-па-а-ался, говнюк! – по-крысиному оскалился он, вынимая из-под полы халата опасную бритву. – Думаешь, программу будем испытывать?! Ошибаешься! Я тебя, хе-хе, зарежу, и ты угодишь в преисподнюю: на веки вечные, без какого-либо шанса на спасение. Не надейся, христианин, твой Бог тебе не поможет! Отсюда все отправляются прямиком в ад. А почему – тебе знать не обязательно. Так же как и мотивы моего поступка. Прощай, говнюк! – с этими словами он хладнокровно располосовал мне горло.

Я содрогнулся в агонии, пронесся по длинному вонючему тоннелю и с ходу попал в лапы демону-приемщику, физиономией напоминающему Дракулу из одноименного фильма. Тот без лишних разговоров переломал мне кости, повыдирал волосы на голове, вывернул шею на сто восемьдесят градусов, а после запихнул в упомянутый выше холодильник...

– И-и-и раз!.. И-и-и два!.. И-и-и...

– Закончили процедуру, – прозвучал откуда-то сверху мертвый металлический голос. В точности как в телешоу «Большой брат».

«Чубайсы» с разочарованным вздохом швырнули мои останки на каменную платформу у бассейна.

– Первичная форма, – произнес тот же голос. Сначала восстановились глаза, и я увидел, как мое объеденное кислотой тело стремительно обрастает живой плотью. Спустя секунд двадцать оно приобрело совершенно нормальный вид. Как будто не было ничего.

– Это ненадолго, – «утешил» голос. – Тебя ожидает новая пытка. Плоть нужна, чтобы ты полностью ее прочувствовал.

Рыжие черти бесследно исчезли, а на их месте возник железный огнедышащий дракон.

– Крепления, – скомандовал бездушный координатор.

Я взмыл в воздух и с силой впечатался в толстый ржавый столб, вмурованный в бетонное возвышение. Непонятно откуда взявшиеся цепи злобно зашипели, поднялись в стойку, как кобры, резко прыгнули и в мгновение ока прикрутили меня к столбу.

– Файя[20]! – распорядился «Большой брат». Дракон изрыгнул столп серного пламени. Я моментально вспыхнул, как свечка, и безуспешно задергался, пытаясь освободиться. Со всех сторон загремел злорадный сатанинский хохот... Я горел в огне где-то миллион лет, пока не превратился в обугленный остов. Потом...

– Первичная форма!

Пламя пропало, тело быстро восстановилось, и снова:

– Файя!..

Так продолжалось раз пять или семь... А может, восемь? Точно не помню. Ощущения... Нет, невозможно передать! Слов не хватит!.. Постепенно мои страдания перевалили за предел человеческих возможностей. Еще чуть-чуть, и я по-настоящему сойду с ума. «Пресвятая Матерь Божия, помоги!!!» – беззвучно прорыдал я, и... внезапно стало легче. Отуманенная болью голова прояснилась, да и сама боль заметно уменьшилась. «Этот ад абсолютно не согласуется с Православным вероучением[21], – просочилась в сознание трезвая мысль. – Нет ни воздушных мытарств, ни частного Суда Божия... Да и демоны какие-то «левые», синтетические. Словно из голливудского ужастика!.. Плюс английское «fire»... Ага!!! Либерман, помнится, говорил о новейшей программе «Виртуальный ад», разработанной его заместителем. Видимо, это она и есть, а «перерезание» горла – один из элементов спектакля! Действительно! Не мог же профессор в самом деле ослушаться своего долбанутого босса! Чревато последствиями!!! Да и нет смысла ему рисковать».

Пламя у столба затрепыхалось и погасло. Грудь задышала широко, свободно. Боль почти полностью пропала. Железный дракон сделался зыбким, полупрозрачным...

– Какой-то необъяснимый сбой в программе! – прозвучал в ушах встревоженный фальцет Зиновьева. – Кривая показателя ужаса близится к нулю! Объект перестал трястись и корчиться, однако датчики показывают, что он жив! Сэр, я ничего не понимаю! Сэр, сэр, почему не отвечаете?! Ой!!!

Послышался грохот рухнувшей двери, характерные хлопки «вала», свирепый рык: «К стене, тварь! Убью!!» – и испуганный визг профессора. Небосвод виртуального ада покрылся глубокими трещинами, расползся по швам и рассыпался в прах. Я открыл глаза. В зарешеченное окно падали косые лучи заходящего солнца. Дымился изуродованный пулями компьютер. Один спецназовец из группы «Омега» деловито обыскивал поставленного раком Зиновьева. Другой отвинчивал зажимы на моих конечностях. В помещении висел густой едкий запах пота.

– Эк, брат, тебе досталось! – сочувственно сказал спецназовец. – Видок не приведи Господи! Будто на том свете побывал!

– Ты даже не представляешь, насколько прав, – сипло прошептал я и снова едва не лишился чувств. В дверном проеме появился... капитан Горошко! Живой, здоровый, в пуленепробиваемом жилете, с «валом» через плечо и с «ПСС» в правой руке. Взгляд у капитана был хмурый и недовольный, брови насуплены.

– Андрей?! – растерянно выдавил я.

– Дмитрий?!! – просветлел он. – Цел?! Ну слава Богу!!!

– Ты... разве ты не умер вместе с остальными... Когда взорвался особняк Катафалка... Но как?! Каким образом?! – запинаясь, бормотал я.

– А-а, вот ты о чем, – догадался он. – Да, к счастью, не умер. Большая часть ребят тоже. Мины, видишь ли, не все сработали. Разрушена только часть здания. Каркас устоял.

– А кто... погиб?

– Терехов, Казанцев и три молодых лейтенанта: Вася, Витя, Петя. Прочие отделались пустяками типа контузий, ссадин, ушибов...

Неожиданно подкатила жуткая слабость, и я часто заморгал, борясь со слезами. Андрей деликатно отвернулся.

– Первый – Восьмому, ответь немедленно! – прозвучал у него в рации голос Рябова.

– Восьмой на приеме.

– Доложи обстановку!

– Майора Корсакова освободили, взяли пленного, пока не представился.

– Охранник?

– Нет, без оружия, в белом халате. Вроде доктор...

– Спасибо хоть одного живым захватили, – проворчал полковник. – А то сплошные трупы. Главарь успел принять яд. Растяпы! Мясники!

– Этот «доктор» важная персона, – жестом попросив у Горошко рацию, сообщил я шефу. – Он заместитель главного, Либермана! Он в курсе всех дел!