Кирилл Гольцов
ДОМ НА ЦИЛИНДРАХ
Роман
Глава I
Знакомство с Хельманом
Я докурил сигарету, аккуратно затушил её о край дымящейся урны и полез в карман за платком. Конечно, это не уничтожит неприятный запах, но хотя бы немного смажет его. Когда окажусь внутри, смогу нормально помыть руки, тем более что путь мой как раз лежал в туалет.
Скрипучая гнутая калитка открылась неожиданно мягко. А красивая, переливающаяся золотом табличка «Входите на себя», заставила невольно улыбнуться и задержать на ней взгляд чуть дольше. Почему-то она напомнила мне прикольные надписи, которые висели над столом в моём кабинете, самая приличная из которых гласила «Порноотдел». Миновав мрачный однотонный двор, я прошёл через предупредительно раздвинувшиеся стеклянные двери и услышал громкий голос:
— Ну наконец-то. Ещё немного и ты бы всё пропустил!
Ко мне размашистым шагом, словно человек, которому надо очень быстро идти, но на бег переходить нельзя, приблизился долговязый широкоплечий парень. Звали его Хальмудрайман или, может быть, Хельмадриман. Про себя я решил звать его Хельманом. Вообще-то мой давний знакомый, имеющий кое-какие связи в милиции, предупредил, что меня должен встретить человек по имени Лев. И хотя произнёс он это скороговоркой и невнятно, в любом случае звучное имя Лев, выглядящее карикатурно по сравнению с Хельмадриманом, я запомнил точно.
Хельман напоминал мне непропорционально вытянутое вверх изображение с фотографии какого-нибудь официального банкета прошлого века.
— Ты Кирилл?
Я утвердительно кивнул и отметил, что один его глаз немного косит.
— По описанию прямо точь-в-точь! — чему-то своему рассмеялся Хельман и панибратски хлопнул меня по плечу. — Пошли, там уже никого нет, да и мне надо бы поторапливаться.
Мы миновали длинный коридор, вошли в мелодично звякнувший лифт, и большой голубоватый дисплей неторопливо отсчитал шесть этажей вверх.
— Впервые здесь? — Хельман приятно заулыбался и понизил голос: — А я вот кое-кого узнал, а они меня нет…
— Бывает! — рассеянно ответил я, не желая выслушивать ту историю, которую, несомненно, мне хотели рассказать, и в то же время стараясь не показаться грубым.
— Да, как и с тобой. Вообще-то не люблю я всех этих наплодившихся сейчас частных детективов. Смешно звучит, словно какая-то пародия на Запад. Но ты вроде ничего! — Хельман потеребил меня за рукав куртки: — Дела-то хорошо идут?
Я усмехнулся и сунул ему в лицо руку с дешёвыми часами, которые как-то купил в переходе за пару сотен рублей. На самом деле дома я носил несколько более дорогой вариант Timex, но для работы годились именно эти.
— На вид полная фигня! — рассмеялся Хельман. — И внутри тоже. Но эти не жалко разбить или где-нибудь бросить!
— Точно! — кивнул я и, пропустив его вперёд, звонко вышел на серый плиточный пол.
— Только будь аккуратнее. Не навернись! Всё здесь мокрое…
— Убирались недавно что ли?
— Да, если верить свидетелям, каждый день и по несколько раз!
Посерьёзнев, Хельман сбавил шаг и старался ступать на носок своих забавных ботинок, про которые обычно мой дедушка говорил: «Прощай, молодость».
— Это ещё зачем?
— Я тоже поинтересовался. Понял так, что плитку положили не самую удачную и, когда всё здесь просыхает, вид у места не очень. А к ним всё время какие-то важные делегации и люди приезжают — вот и стараются произвести хорошее впечатление…
— Наверное, дешевле было бы переделать!
— Может быть, но это их проблемы, а наша — вот она…
Я прошёл в предупредительно распахнутую Хельманом дверь и остановился возле большого, во всю стену, но очень узкого зеркала.
— Валяй, смотри, что надо!
Мой взгляд скользнул по истоптанному полу к единственной открытой двери кабинки.
— Здесь было так грязно? Судя по коридору…
— Да нет, конечно, это наши ребята, врачи, да ещё зеваки тут толклись. Думаю, не успеем мы уйти, как тут же всё начистят до блеска! — Хельман усмехнулся и сплюнул.
— Где было тело? — теперь уже немного неприязненно глядя на него, спросил я.
— А вот как раз здесь. Парень лежал лицом в пол, с голым задом, прямо как будто подлетел с толчка!
— Посторонние следы?
— Нет, всё было идеально чисто, только у самой двери чиркнули ботинки курьера, который первым обнаружил тело и побежал со всех ног звать на помощь.
— Понятно…
Я медленно заглянул в кабинку и увидел красивый белый унитаз с серыми вкраплениями, сиденье и разложенные по нему две свёрнутые ленты туалетной бумаги.
— Видать, парень присел по нужде, а потом что-то случилось, — продолжал Хельман. — Честно говоря, пока с версиями не густо… Может, когда установят причину смерти, всё станет ясно. Сейчас же никакого криминала здесь не наблюдается, просто вскочил и помер. Всякое бывает…
Сделав четыре вымеренных шага, я заглянул в унитаз и не увидел там того, что ожидал.
— Никто здесь ничего точно не трогал? Воду не спускали?
— Нет, всё как было. А чего ты там ожидал увидеть? Если дерьмо, то, похоже, он просто не успел…
Я задумчиво перевёл взгляд на сиденье и молчал. Вот и всё — с версией несчастного случая, видимо, можно было распрощаться. Если бы комок туалетной бумаги был там, то другое дело, но теперь всё представлялось иначе. Вряд ли именно сегодня Валера изменил своей многолетней привычке — мы столько раз подсмеивались над ним за это, но сейчас мне было вовсе не до веселья.
«Ну как ты не понимаешь? — объяснял обычно Валера. — В общественной уборной неизвестно, кто и что туда лил! Неужели тебе самому не противно, когда твои „плюхи“ плескают содержимое унитаза на твою задницу?» Его раскрасневшееся, возбуждённое лицо так и стояло у меня перед глазами. Он ждал, что эти аргументы сразят меня наповал, но был не прав — о таких вещах как-то не задумываешься. Не зря мы считали его пусть и очень предусмотрительным, но странноватым парнем.
— Эй, Кирилл. Ты как-то изменился в лице. Что не так-то? — голос Хельмана вернул меня к реальности, и я некоторое время просто смотрел в его, словно разбегающиеся в стороны, карие зрачки.
— Всё так. Скажи, а что у него было с собой?
— Да, в общем-то обычный набор, ничего примечательного. Документы, кошелёк, сотовый, пара больших платков, зажигалка, пачка сигарет…
— Каких? — машинально спросил я, стараясь зафиксировать для себя этот необычный факт.
Валера, конечно, не курил. Более того, постоянно укорял нас за эту привычку и даже несколько раз подсовывал какие-то умные книжки с методиками избавления от никотиновой зависимости. Представить себе его курящим было попросту невозможно, да и сигарет он боялся как огня. Откуда же у него в кармане оказалась целая пачка?
— «Парламент», или, как я люблю его называть, «Пара ментов»! — не задумываясь, ответил Хельман и сделал шаг в сторону. — Откурился…
— Точно!
Я попытался выстроить сносную рабочую версию, но пока удивление не позволяло сделать какое-нибудь простое и понятное предположение.
— Думаешь, это важно? — Хельман открыл кран и ополоснул лицо.
В этот момент я вспомнил, что как раз хотел помыть руки, но сейчас это почему-то показалось мне глупым и даже излишним. Возможно, дело было в том, что Валера умер здесь и сделать какую-нибудь банальную вещь, значило бы оскорбить память о нём или в какой-то мере показать равнодушие: ну, бывает, но жизнь-то продолжается.
— Наверное, нет, — ответил я и почувствовал лёгкое головокружение.
Оно неожиданно наваливалось на меня пару раз в неделю и уже стало привычным спутником жизни — надо просто немного подождать и прийти в себя. Скорее такое состояние даже не вызывало какой-либо физической обеспокоенности, зато неплохо портило настроение и отдавалось неизменной болью в душе. Собственно, иначе и не могло быть — это началось с того злополучного дня, когда нас с другом обстреляли из автоматического оружия на подъезде к небольшому подмосковному городку Тиндо, где я жил до сих пор. Он был с женой и пятилетней дочкой, а остаться в живых довелось только мне.
— Что с тобой? — Хельман бесцеремонно наклонился и смотрел куда-то между моих глаз.
— Всё в порядке, просто вспомнилось кое-что…
— Тогда ладно, возвращайся сюда поскорее! — хохотнул он и громко потянул носом.
Сначала я подумал, что его мучает насморк и воспитание оставляет точно желать лучшего, но потом и сам почувствовал какой-то знакомый запах. Сначала перед моим внутренним взором сразу же появился высящийся в бездонной глубине чистого неба храм и бесконечное множество зажжённых свечей. Все они потрескивали, медленно капали, и язычки пламени словно общались между собой, кивая, делясь горестями и радостями.
— Вентиляция! — крикнул Хельман и, оттолкнув меня, бросился в коридор.
Теперь я увидел робко клубящиеся из угла следы дыма и понял, что так пахнет жжёная газетная бумага. Мне не хотелось оставаться здесь одному, но что-то притягивало взгляд и заставляло смотреть на желтоватую вентиляционную решётку. Дым постепенно начал густеть и формировать что-то, похожее на улыбающееся лицо, — такое недоброе и даже где-то подлое. И это был не просто абстрактный образ, это был Валера — правда, при жизни я его никогда таким не видел. Впрочем, не совсем так: он отлично владел собой, но иногда, когда думал, что его никто не видит, его лицо искажалось, и на нём можно было явственно прочитать всё то плохое, о чём Валера думал в этот момент. Но сейчас такого выражения не было точно — непонятно даже, что в этих дурацких клубах дыма показалось мне настолько интересным, из-за чего, возможно, я даже рисковал своей жизнью, чтобы стоять и заворожённо их разглядывать.
— Вы меня не слушаете! — раздался из коридора громкий вопль, что-то нарушивший вокруг, и я тут же увидел, что никакого странного лица нет, — просто дым и ничего больше.
Наверное, почудилось или я уже устал за сегодня.
— Нет, это мы сейчас выясним! — Хельман распахнул дверь туалета и махнул мне рукой. — Иди-ка сюда. Представляешь, что это девчонка удумала!
Я вышел в коридор и увидел совсем молодую девушку, которая плакала, быстро оглядывалась и, сложив на груди руки, что-то сбивчиво бормотала, глядя на Хельмана.
— Эта вентиляция соединяет женский и мужской туалеты. Не потому ли я почувствовал сразу здесь какой-то непривычный смрад? — он хохотнул и хлопнул меня по плечу уже во второй раз: — А вот эта, представляешь, умудрилась поджечь в туалете кусок газеты и уронить его в корзину с бумагами. Видите ли, освежителя воздуха не оказалось под рукой! Тоже мне, интеллигентка выискалась!
— Я не сделала ничего плохого. Прошу вас, оставьте меня… — шептала девушка и неожиданно опрометью бросилась по коридору.
— Ну уж нет, не уйдёшь! — закричал Хельман и побежал следом. — Стой! Всё равно не сбежишь!
Я некоторое время стоял в каком-то тупом оцепенении и никак не мог сообразить, из-за чего, собственно, возник весь сыр-бор. Ну, жгла она бумагу в туалете, случайно уронила, и что-то там загорелось. Одна моя знакомая когда-то поступала точно так же дома и приучала к этому детей — может, кому-то в этом и могло что-то показаться странноватым, но не до такой же степени. Однако какое нам до всего этого дело? Мы здесь заняты совсем другим.
Тем не менее я чувствовал, что ещё не закончил, поэтому неуверенно направился в сторону последней по коридору двери, за которой они оба скрылись. Что-то в окружающем напоминало больницу: полупрозрачные белёсые двери, таблички и даже лампочки возле ручек. Это было почему-то неприятно и вызывало непреодолимое желание поскорее оказаться подальше. Да и насколько всё это вязалось с конторой, занимающейся, насколько я знал, аудиторской деятельностью?
Открыв нужную дверь, я в первый момент растерялся, услышав громкий хохот. Потом, шагнув внутрь, увидел человек десять, среди которых был Хельман и эта девушка. Они стояли вокруг такой штуки, которая распечатывает, копирует и сканирует документы. Им всем было безудержно весело, а мне-то представлялась здесь совсем другая сцена.
— Давайте искать на полу!
— Аккуратно ходите, ничего не затопчите! — воскликнул веснушчатый парень лет двадцати. — А то раздавим ещё ненароком, они расплющатся и в рот не войдут!
Окружающие ответили хохотом и, нагнувшись, невообразимо засуетились.
— Да нет, я точно видела, что они упали сюда! — улыбнулась сжигательница бумаг в туалете, и всё внимание опять обратилось к многофункциональному устройству.
— Давайте-ка я его подниму и покачаю, а вы слушайте! — воскликнул Хельман, схватил аппарат, оторвал его от пошатнувшегося столика и начал медленно наклонять.
Наступила тишина, и я действительно услышал, как что-то неторопливо перекатывается в недрах устройства.
— Это всё-таки они. Давайте без шуточек, правда, помогите. Не могу же я так! — выпрямившись во весь свой немалый рост, воскликнула ярко одетая дама средних лет.
В первый момент я почему-то подумал, что такой женщине точно не к лицу отсутствие передних зубов. А потом увидел, что на их месте торчат два металлических стержня, на которых в слюне ярко отражается солнце, как-то неторопливо льющееся из больших пластиковых окон.
— А разве здесь кто-то шутит? Лично я сама серьёзность! — мрачно произнёс Хельман и что-то аккуратно вытряс в ладонь. — Вот они. Продолжайте носить на здоровье. Только знаете что, пожалуй, лучше вам всё-таки стараться поменьше говорить и ни в коем случае не открывать широко рот…
Он некоторое время сохранял серьёзность, потом черты его лица стали расплываться, подёргиваться, и Хельман, держась за живот, захохотал. Через мгновение к нему опять присоединились все остальные.
— Спасибо. Завтра утром обязательно схожу к стоматологу. Вообще не пойму, почему они соскакивают, а сегодня ещё так неудачно! — растерянно сказала дама и отвернулась.
— Ладно, ладно. Давайте уже работать. Повеселились и хватит! — хлопнул в ладоши статный молодой человек с длинными вьющимися волосами и, несмотря на жару, одетый в костюм-тройку и застёгнутую на все пуговицы белую рубашку.
А тем временем виновница всего произошедшего обернулась и мило, но неуверенно заулыбалась всеми зубами. Однако уже через минуту нервно поднесла пальцы ко рту и, поджав губы, уселась за компьютер.
— Честное слово, давненько так не смеялся! — усмехнулся Хельман, подходя ко мне и указывая пальцем на дверь. — Ладно, идём… Думаю, что мы ещё не закончили!
Мы вышли в коридор и оказались напротив лестничной площадки.
— Давай-ка зайдём здесь ещё в одно место, если, конечно, ты ещё раз не хочешь заглянуть в туалет, а потом немного поболтаем за чашкой кофе…
— Идёт! — я кивнул головой, и мы начали спускаться.
— А так, вообще-то, просто банальный случай и, разумеется, никто из унитаза этого парня не вышибал. Просто, наверное, он неожиданно почувствовал себя плохо, вскочил и, ничего не видя вокруг, бросился из кабинки, а там уж просто упал на пол и умер.
— Возможно, так оно и было. Но всё равно мне хотелось бы договориться о возможности побывать здесь с тобой в один из ближайших дней повторно…
— Ну, к тому времени всё уже точно приберут и смотреть там будет нечего!
— Согласен, просто что-то в атмосфере этого туалета мне не понравилось. Речь скорее идёт просто о каких-то абстрактных ощущениях. У тебя, наверное, тоже так бывало?
Я сделал ещё пару шагов по ступенькам вниз и быстро обернулся, услышав сзади громкий шум, треск и звон. Оказывается, Хельман, идущий за мной, не заметил отрытое внутрь широкое окно (которое я как-то интуитивно и не заостряя внимания обогнул) и крепко к нему приложился. Рама вибрировала и болталась, а стекло вывалилось и рассыпалось по ступеням множеством осколков, среди которых сидел Хельман, обхватив правую сторону головы и пронзительно смотря на меня выпученным левым глазом.
— Вот чёртова штука. И кто только додумался открывать окно в таком узком месте? — чуть ли не со слезами в голосе, очень необычными для такого большого человека, сказал он. — Здесь вообще какой-то дурдом творится: то мужики валяются мёртвые в туалете, то зубы выпадают на глазах, то окна распахивают на всю лестницу!
— Ладно, ты сам как? — я захрустел стеклом и нагнулся к Хельману. — Сможешь встать?
— Да, без проблем. Но, чёрт, как больно!
— Давай-ка сейчас что-нибудь приложим к шишке. Вон, кстати, снизу и кулер стоит!
— Это дело. Дьявольщина, голова просто раскалывается!
В это время, прижимаясь к поручням, нас миновала мрачная тощая девица, сжимающая в руках затёртую книгу в чёрной обложке и бормочущая нечто вроде: «Поминают имя Сатаны, изверги…»
Я посторонился и не испытал никакого желания ответить чем-то резким или смешным.
— Всё, двигаем! — Хельман сделал пару шагов ко мне и качнулся.
— Давай-ка я всё-таки тебе немного помогу. Не каждый же раз ты так путешествуешь по коридорам, вряд ли выработался иммунитет! — воскликнул я и забросил себе на шею его тяжёлую, немного подрагивающую руку.
— Спасибо. Не думал, что мы с тобой дойдём до обнимания на первом же свидании! — хохотнул Хельман, но благодарно улыбнулся. — Кстати, смотри, что-то там снизу заморгало. Надеюсь, никаких больше сюрпризов?
Я наклонился и посмотрел через перила.
— Да нет, просто лампочка перегорает. Обычная история!
— Ну и ладно, а то я начинаю испытывать от этого места какое-то неясное беспокойство…
Нечто подобное начинал чувствовать и я, только не мог понять свои ощущения, и вот Хельман их озвучил. Почему-то повторное посещение туалета, которое я считал просто необходимым, стало казаться мне не только не очень-то уж и важным, но и таящим реальную опасность. В голове снова и снова возникало лицо из дыма, которое, казалось, не рассеялось, а затаилось в вентиляции и ждёт меня или, что ещё хуже, расплылось по всему туалету и стало ртом чудища. Я войду и сразу же окажусь проглоченным. Хотя чем мне может навредить обыкновенный дым, даже если всё это и так? Наверное, ничем. И ещё недавно я даже об этом и не задумался бы, только не сейчас. Глупости какие-то лезут в голову, а дело не движется… Только, кажется, сосредоточиться на произошедшем и понять, в каком направлении двигаться дальше, я смогу только на улице.
— Гляди-ка, она совсем затухает! — воскликнул Хельман, когда мы остановились немного передохнуть на площадке и до кулера оставался всего-то один лестничный пролёт.
— Ничего. В крайнем случае напьёмся на ощупь, — выдохнул я и потянул носом.
Опять какой-то лёгкий запах гари. Или это только моё разыгравшееся воображение, ярко рисующее тлеющий в туалетном бачке неровный комок газетной бумаги? Неожиданно я подумал о том, что то лицо из дыма должно быть очень умным, раз появилось из горящей газеты и в курсе всех последних новостей. Только вот никакой заметки о смерти Валеры нигде опубликовано не было.
— Согласен, двинулись! — Хельман немного отстранился. — Давай-ка я попробую сам, а то, кажется, от тебя уже начинает пованивать!
— Дезодорант понравился?
— Про него ничего не знаю, речь о поте из-за меня!
— Неблагодарный брезгун… — усмехнулся я и позволил ему спускаться перед собой. — Не торопись. В случае чего я постараюсь тебя схватить и потянуть назад, чтобы ты не разбил свой излишне чувствительный нос!
— Рассчитываю на тебя…
Странно, но именно в этот момент я почувствовал, что мы становимся друзьями, несмотря на то что изначальный мой настрой был исключительно официальный. Забавно, что какие-то неприятные случайности и элементарная помощь сближают людей гораздо больше, чем умные разговоры и учтивые жесты. Хотя, возможно, именно в таких случаях мы показываем своё истинное человеческое лицо, а не тот образ, который хотим создать у окружающих.
— Вот чёрт, чувствую себя так, как лет пять назад после перелома ноги. Интересно?..
— Говори, время есть.
— Так вот. Всю жизнь ездил на электричке, а потом ещё на автобусе до дома. Подмосковье. Не слышал про такой городок Тиндо?
— Шутишь? Не только слышал, но даже намного больше — я там живу!
— Ого, земляки значит. Кстати, моя жена почему-то расшифровывает это название как «путь тинейджера»…
— Может, в этом что-то и есть. Мало ли странных названий, но, как известно, ко всему привыкаешь, — улыбнулся я.
— Ты прав. Так вот, на платформу надо идти через турникеты, потом под землёй на улицу и опять через рельсы в обратную сторону… Скука страшная, и времени уходит уйма. Поэтому я, как и некоторые безбилетники, предпочитал прыгать с платформы на пути. Раз — и почти сразу же оказываюсь на автобусной остановке.
— Наверное, я тоже поступал бы подобным образом. Не знаю, редко езжу на электричках.
— Это твоё счастье. Забитый вагон с закрытыми окнами в жаркий солнечный день — это нечто неописуемое. Так вот, однажды я, как обычно, спрыгнул и… что ты думаешь?
— Не заметил идущего состава?
— А ты шутник… — Хельман расхохотался и полуобернулся. — Неудачно упал и сломал ногу. Представляешь, почти месяц в гипсе проходил!
— Да, не повезло. Только знаешь что, если ты не будешь смотреть вперёд, то вполне сможешь проходить до конца жизни с повязкой на проломленной голове, — сказал я.
— Твоя правда. Тем более мы уже почти на месте.
Миновав по очереди последнюю ступеньку, мы завернули за угол и тут же оказались в темноте.
— Всё-таки она не зря нам подмигивала… — произнёс Хельман. — В этом было нечто большее, чем неисправность.
— Скорее, предсмертные хрипы, которые мы приняли за заигрывания! — усмехнулся я.
— Ну давай тогда на ощупь. Чур, я угощаю!
— Идёт. Как бы только в темноте не напроливать там везде.
— Без проблем. Бери стаканчик! — Хельман щёлкнул пальцами и указал на мои руки. — Теперь зажми его между указательным и средним пальцами… вот так, чтобы указательный на одну фалангу был внутри. Прости, могу показать только так… С одним пальцем мне пришлось однажды распрощаться и, похоже, он до сих пор не вернулся домой…
Только теперь я заметил, что на его правой руке не хватает указательного пальца. Странно, обычно я сразу вижу такие вещи, а здесь почему-то прозевал. Или даже не так: я был полностью уверен, что с руками у Хельмана всё в полном порядке, однако факты и здесь оказались самой упрямой вещью. Что же, бывает. Я уже хотел тактично поинтересоваться, как же так получилось, раз он непринуждённо шутит по этому поводу, но после короткой паузы, спросил о другом:
— Это так слепые делают?
— Именно. А также парочка мужчин в темноте, которые хотят пить и приложить ко лбу одного из них что-то холодное.
Я взял стаканчик так, как было предложено, и действительно почувствовал, когда он коснулся кончика моего указательного пальца.
— Сработало! Сейчас ещё один для твоей головы.
— Нет, достаточно. Я буду из него отпивать и прикладывать. Давай себе!
— Хорошо…
Хельман вздохнул и достал из кармана большой клетчатый платок:
— Жарковато, а душ принять негде.
— Да, с этим уже до дома…
Из-за поворота раздался приближающийся цокот каблуков, и к нам вышла симпатичная белокурая девушка. В первый момент я подумал, что у неё странное нижнее бельё, которое ярко просвечивается синим сквозь юбку, но потом разглядел, что это всего лишь свет от экрана небольшого сотового телефона, зажатого в её руке.
— Можно вас побеспокоить? — плавным тихим голосом спросила она и красиво поправила волосы.
— Да-да, конечно! — опомнился я и отодвинулся в сторону.
И тут где-то в здании завыла сирена, потом вторая и послышался топот множества ног.
— Что ещё стряслось? — нахмурился Хельман, отстраняя наполовину полный стаканчик ото лба.
— Похоже на пожар! — ойкнула девушка и тут же скрылась на лестнице.
— Мило. А нас, значит, бросила? — сказал я. — С другой стороны, у нас появился замечательный приличный повод навязчиво последовать за очаровательной девушкой!
— Согласен, давай двигаться, — кивнул Хельман и двинулся в сторону лестницы. — Извини, но сегодня, видимо, тебе больше не судьба посетить этот примечательный туалет.
— Пожалуй, что так. Может быть, назначим новое свидание, и день выдастся поудачнее.
— Наверное, там будет видно…
Хельман настолько пришёл в себя, что я еле поспевал за его широкой спиной, напоминающей в этой мешковатой рубашке садок, полный плескающейся рыбы, которую так любил ловить мой дядя, пока случайно не выколол себе глаз крючком. Вспоминая его пустую глазницу, появляющуюся из-за медленно снимаемых солнцезащитных очков, я каждый раз вспоминал первый просмотр американского фильма «Терминатор» и свои впечатления от сюжета, где киборг сидел у зеркала, и впервые показывали его настоящие глаза, скрывающиеся за плотью, похожей на человеческую.
— Ой! — непроизвольно вскрикнул я, замечтавшись и неожиданно уткнувшись в спину Хельмана. — Прости!
— Моя вина. Наверное, слишком быстро затормозил, да ещё и не предупредил, — жизнерадостно отозвался тот. — Меня извиняет только то, что я вижу.
— И что же там?
— Посмотри сам.
Я выглянул из-за Хельмана и увидел длинный коридор, по которому спешили люди, а посередине, на старом продавленном стуле, невозмутимо сидел охранник. Казалось, он полностью отключился от действительности и, не отрываясь, смотрел куда-то в пространство перед собой.
— Как думаешь, что с ним? — спросил я и махнул рукой. — В любом случае идём. Нам туда.
Мы приблизились к застывшей фигуре охранника и неожиданно услышали его монотонный голос:
— Выходите спокойно на улицу. Сработала пожарная сигнализация.
— Эй, друг! — позвал Хельман.
Охранник не шевельнулся.
— Приятель, ты меня слышишь? — Хельман подошёл и хлопнул охранника по плечу.
— Выходите спокойно на улицу. Сработала сигнализация, — механически повторил он и опять замолчал.
— Как насчёт того, чтобы прогуляться туда вместе с нами? — спросил я.
— Это касается только персонала. Поторопитесь, — ответил охранник.
— Ну вот. Хоть какие-то живые и разумные слова. А я-то уж подумал, что у тебя поехала крыша. Чего ты там такое увидел-то? — весело спросил Хельман.
— Вот, стоит неполитый цветок… — охранник указал медленно поднятой рукой на небольшую тумбу, на которой возвышалось разлапистое зелёное растение, отдалённо напоминающее пальму.
Земля в горшке действительно выглядела неважнецки, но я не видел никаких препятствий к тому, чтобы он сходил и полил бедолагу. Именно эти мысли и были озвучены вслух.
— Вы не понимаете, я не могу.
— Чего не можешь?
— Оставить пост, нам ни на что нельзя отвлекаться, даже читать или слушать музыку!
— Почему это? — спросил Хельман.
— Не положено.
— Исчерпывающий ответ. А в туалет-то ты ходишь? — усмехнулся я.
Здесь на лице охранника отразилось какое-то уныние, и он вяло кивнул:
— Там нет плошек для воды…
— Ладно, с этой проблемой мы как-нибудь разберёмся позже. Кирилл, двигаем отсюда! — сказал Хельман и схватил меня за руку.
— Да, ты прав, — кивнул я, осторожно высвобождаясь. — Нам прямо. А вам счастливо оставаться!
Ответа не последовало: охранник опять сидел неподвижно, глядя перед собой.
— Ты не находишь, что какой-то он странный? — подмигнул Хельман.
— Да, так же как и вообще моя поездка сюда, — кивнул я и увидел, что дыма становится больше. — Чёрт, давай поторапливаться. По сравнению с газетой в туалете здесь уже горит целая типография!
Мы побежали к выходу, и тут из клубов дыма опять появилось то же самое лицо, что и в туалете. Я непроизвольно вскрикнул и отпрянул, но моё тело продолжало двигаться вперёд.
— Ты чем это занимаешься? — послышался рядом голос Хельмана.
— Осторожнее! — крикнул я или мне только так показалось.
В следующее мгновение ужасный извивающийся рот поглотил меня и вокруг опустилась тьма. Какое-то время в ней продолжал клубиться дым, только чёрный и постепенно приобретающий вид множества рук. Их движения становились всё более резкими и отчаянными, а в следующий момент я увидел, что нахожусь на морском или океаническом берегу, где вместо воды невообразимое множество спутанных чёрных тел, постоянно движущихся и молящих о помощи. Кажется, они заметили меня, и теперь руки как бы сходились в одном направлении, образуя ужасающий и в то же время красивый гигантский цветок. Но мне вовсе не хотелось помогать никому из них: казалось, стоит мне дотронуться хотя бы до одной руки, как она меня крепко схватит и неудержимо поволочёт в ужасающий вращающийся клубок, сделав его частью и обречённым вечно ждать кого-то, кто придёт на берег и поможет.
Я попятился и почувствовал, что песок под ногами начинает кружиться, подталкивая меня к этому ужасу. Мои отчаянные попытки обернуться и убежать казались обессиленными и слишком нерешительными, чтобы всерьёз противопоставить их окружающей силе. Всё ближе, ближе — вот уже скрюченные и неестественно гнущиеся во все стороны пальцы начали ощупывать мою одежду, потом цепляться и карабкаться вверх.
— Нет! — отчаянно закричал я.
Кажется, мой голос, многократно усиленный, прогремел надо всем вокруг и с трубным звуком, словно отвечая, где-то на горизонте из моря рук начало подниматься нечто, напоминающее перевёрнутую ёмкость для железнодорожной перевозки нефтепродуктов. Только она не была чёрной, а словно светилась вся серебром и на её выщербленной поверхности отражались сотни извивающихся пальцев, словно выталкивающих цистерну из пучины.
— Не хочу! — опять прозвучал мой громоподобный голос, хотя, кажется, я не произносил ни звука.
Почему-то эта появляющаяся конструкция показалась намного страшнее и опаснее всего остального, и именно от неё прежде всего стоило бежать. Но, нет, руки уже крепко обхватили моё тело, и я словно поплыл, передаваемый ими, не дающими мне упасть или выбрать другой путь, вперёд. Куда? К этой ужасающей неизвестности, кажущейся весьма простой и безобидной, но словно распространяющей вокруг волны ужаса.
— Нет!
Всё перед глазами поплыло, меня начало трясти сильнее, и вот уже мрак стал рассеиваться, а я увидел бесконечный голубой купол неба и два лица, обеспокоено склонившиеся надо мной. Одно из них принадлежало Хельману, второе, видимо, судя по головному убору, врачу.
— Ну как ты? Пришёл в себя? — спросил Хельман.
— Да вроде как… — Я приподнялся и увидел, что лежу внутри машины скорой помощи. — Вы меня заберёте?
Врач в затёртом белом халате хохотнул в ответ.
— Очнулся? Сам встанешь? Ну и вали отсюда… Твой друг, думаю, присмотрит!
— Спасибо, доктор! — улыбнулся я и опять почувствовал лёгкое головокружение.
— Вот так, с тобой полный порядок… — бормотал Хельман, помогая мне подняться и выводя из машины.
Рядом располагался небольшой парк с каким-то абстрактным величественным мемориалом, на ближайшей скамейке которого мы и примостились. Деревянные доски были хорошо разогреты, но лично для меня это сейчас не имело никакого значения.
— Вот так знакомство у нас! Трудно будет забыть. Однако долг платежом красен: ты меня тащил по лестнице с шишкой на лбу, а я тебя сквозь дым! — рассмеялся Хельман.
— Да уж, денёк. Так что там произошло? — поинтересовался я, хотя и представлял себе примерное развитие событий.
— Ничего такого, что не случается с человеком во время пожара. Тебе стало плохо, я подхватил и помог выбраться из здания, а там уже перехватили инициативу врачи. Поскольку ты оказался единственным пациентом, они, как стервятники, сначала все на тебя набросились, но потом потеряли интерес, убедившись, что ты ещё поживёшь и ничего трагичного не случилось. Вот и вся история. Банально?
— Пожалуй… — вздохнул я и сплюнул, чтобы избавиться от привкуса гари во рту. — Голова немного гудит, а так здесь, в теньке, я чувствую себя вполне нормально.
— Вот и хорошо. Не могу же я с тобой целый день возиться. Извини, конечно, но у меня полно и других дел… — строго сказал Хельман.
Мы посмотрели друг на друга, а потом чему-то безудержно рассмеялись. Кажется, от этого мне опять стало хуже, но вскоре ощущения сменились какой-то лёгкостью и необычайным подъёмом настроения. Хохоча, я смотрел, как вокруг трёх пожарных машин суетятся люди в форме, таская шланги и яростно жестикулируя. И на какое-то время мой взгляд неотрывно задержался на медленно вертящихся полостях двери, откуда, несомненно, меня так недавно тащил Хельман. Прозрачные внутренности вертушки были заполнены рекламными плакатами, на одном из которых летящий над городом Человек-паук выпускал перед собой паутину, а ниже красовалась непонятно к чему относящаяся, но отдающая чем-то сексуальным в таком контексте надпись: «Хочешь попробовать?»
— Ты, кстати, никогда не задумывался о самоубийстве? — Хельман кашлянул и улыбнулся.
— Нет. Странный вопрос. Или ты подумал, что я решил свести счёты с жизнью в этом дыму?
— Наверное, всё-таки нет… Уж слишком экзотичный способ. Однако я сейчас задумался именно об этом. Теоретически, конечно. И вспомнил товарный поезд…
— Очень весёленькая тема!
— Предложи другую. Я пока не хочу вставать со скамейки, но и молча сидеть не намерен.
— Да нет, ничего страшного, и эта сойдёт. Так причём здесь товарный поезд? — усмехнулся я и вытер тыльной стороной руки пот, собирающийся кажущимися гигантскими бусинками на лбу.
— Ты видел, как крепятся на платформе цистерны с какой-нибудь химической гадостью?
— Ну, в общем, да.
По моему телу пробежал озноб, и я почему-то явственно вспомнил свой обморочный кошмар, заволновавшись, что разговаривал в забытьи и именно поэтому Хельман заговорил об этом.
— А обращал внимание на дощечки внизу?
— Какие дощечки?
— Ну, те, что находятся под опоясывающими по бокам цистерну листами железа?
— Честно говоря, нет…
— А я вот однажды стоял, курил на платформе и разглядывал от нечего делать такой состав. Было прохладно, ветрено, и представь моё удивление, когда я, привычно бросив окурок на рельсы, услышал мягкий мелодичный звон, а окурок, закружившись и несясь по воздуху, взмыл обратно и приземлился только за оградой. Мне, конечно, стало любопытно, я подошёл к краю платформы и увидел валяющуюся возле рельсов пустую банку из-под пива. Заметь, единственную, которая валялась в доступной видимости. Именно в неё попал мой окурок и отрикошетил — вот они, случайности. И тут, переведя взгляд перед собой, я сам впервые обратил внимание именно на эти самые дощечки.
— Очень интересно! — улыбнулся я.
— Давай только без неуместного сарказма. Так вот, мне неожиданно захотелось лечь на рельсы под эту платформу и ждать, пока тронется поезд, чтобы увидеть, пошатнётся цистерна или нет. Скорее, даже немного не так: меня разбирало любопытство, как же именно будут перекатываться эти дощечки при движении. Скажешь, какое-то глупое и никчемное мальчишество? Возможно, но, представляешь, тогда казалось, что мне не жаль отдать за такое зрелище свою жизнь, и удержала меня на месте всего лишь одна мысль. В противном случае, наверное, мы бы сейчас с тобой мило не беседовали, — Хельман подмигнул и вздохнул.
— И какая же мысль?
— Очень простая: вдруг меня не убьёт, а оставит на всю жизнь калекой. И ладно ещё таким, который мог бы самостоятельно покончить с жизнью позднее, а вдруг совершенно беспомощным и обречённым на очень долгую, нудную и никому не нужную жизнь…
— Да, это аргумент! — кивнул я и улыбнулся. — Тебе надо прямо куда-нибудь устраиваться вести лекции для склонных к суициду людей. Думаю, ещё парочка таких захватывающих историй с гениальными выводами, и ты переубедишь очень многих!
— Ну вот, опять ты шутишь. А разве сам не задумывался о чём-то подобном?
— Нет, я так не думаю. Хотя наверняка многие самоубийцы учитывают такую возможность и делают всё необходимое, чтобы умереть наверняка.
— Да, мне тоже именно так кажется. Представь, как им тяжело приходится… Совершить такой пугающий поступок не под сиюминутный порыв, а тщательно анализируя и пытаясь предвидеть всё то, что может пойти не так. Прямо как какой-нибудь бандит, планирующий преступление и не желающий оставить ни шанса его поймать.
— Наверное, как правило, всё-таки что-то здесь не учитывается…
Я сел прямее и стал чаще дышать. Казалось, от этого привкус гари становился всё размытее и постепенно отступал.
— Да, случайности неизменно вносят свои коррективы! — Хельман удовлетворённо потёр руки. — Вот, например, посмотри на ту смятую машину, припаркованную у поворота. Вообще не люблю людей, которые вот так бросают свою вещь, пусть сломанную, и создают массу проблем другим. Но сейчас речь не о том… Ехали ведь куда-то люди, планировали, может, даже опаздывали. А тут раз — и всё в мгновение ока стало совсем по-другому.
— Да, бывает… — неопределённо потянул я и начал высматривать свою машину.
— У тебя, раз всё так сегодня получилось, тоже произошло нечто подобное?
— Нет, не думаю. Если, конечно, мою машину не угнали.
— А ты бодрячок. На чём ездишь? — Хельман хлопнул меня по плечу, и там сразу же разлилось пятно боли, заставившее меня поморщиться и чуть отодвинуться.
— Красный «шеви», далеко не новый, но ничего так…
— Ну тогда за это можешь не переживать. Единственное, что грозит твоему автомобилю в Москве, это невозможность выехать из-за припарковавшихся вокруг машин.
— Да, такое частенько бывает. И давай-ка понемногу двигать!
— Что же, я не против. Притомило моё общество и, правда, есть куда спешить?
— Спешить есть куда, да и просто не хочется находиться рядом с тем местом, где только что чуть не отбросил копыта! — ответил я.
— Что же, понимаю тебя. Хотя, знаешь, после такого эффектного знакомства я просто чувствую себя обязанным пригласить тебя на днях где-нибудь посидеть, выпить за то, что мы встретились и так удачно избежали всех опасностей!
— Предложение дельное, и я его с удовольствием принимаю. Только, конечно, не на сегодня. Вот… — Я покопался в кармане и выудил визитку. — У тебя есть ручка?
— Она твоя, можешь даже оставить себе на память! — Хельман протянул мне толстый пластмассовый обрубок с какой-то раскосой надписью.
— Нет, спасибо, такого добра хватает.
Я перевернул карточку, на которой были написаны только мои фамилия, имя, отчество и адрес электронной почты. Потом сзади я размашисто написал телефонный номер и протянул всё Хельману.
— Ого, всё по-деловому! — воскликнул тот. — Обязательно позвоню, не сомневайся!
— Я в тебе полностью уверен, — кивнул я и, собрав силы, приподнялся с лавочки.
— Ну как? Не шатает? За руль сможешь сесть?
— Думаю, что осилю как-нибудь.
— Вот и ладно. Но всё равно, давай-ка я тебя провожу!
— А от тебя нелегко уйти! — улыбнулся я, но был ему благодарен.
Мы сделали небольшой крюк до пешеходного перехода, убедились, что горит только красное изображение пешехода и промаршировали по широким белым полосам под блёклый отсвет солнца на погасшем диске светофоре.
— Ага, вот и она! — облегчённо вздохнул я, махнув рукой в сторону машины, которую заметил припаркованной возле тлеющей урны.
— Похоже, тебе опять придётся пройти через дым, приятель! — хохотнул Хельман и крепко сжал мою руку. — Был искренне рад познакомиться.
— И я, поверь, тоже. Не забудь позвонить.
— А то! Обязательно! И, пожалуйста, постарайся, по крайней мере сегодня, не впутываться больше ни в какие опасные дела!
— Это я тебе обещаю. Ну всё…
Я с трудом разомкнул его пальцы и, кивнув, пошёл в сторону машины.
— До встречи! — крикнул Хельман, и я остановился, словно о чём-то вспомнив.
Обернувшись, я смотрел, как он скрывается в потоке машин, то исчезая, то снова выныривая, и что-то неясное начало меня тревожить. Я тёр свою пожатую с излишним энтузиазмом руку, пытался сосредоточиться, но, кажется, совершенно очевидное неизменно ускользало от меня.
— Всё, хватит об этом… — наконец пробормотал я и обогнул лениво дымящуюся урну. — И больше никаких призрачных лиц.
Я нажал большую серую кнопку на брелке, услышал ответный пик и уже через минуту выруливал в сторону плотного потока машин, ощущая жар разогретых внутренностей машины и ожидая чудесного охлаждения от слабенького вентилятора. На повороте мне пришлось притормозить, а какой-то молодой, неопрятно одетый парень, который хотел, воспользовавшись моментом, проскочить перед длинной чёрной машиной, неожиданно отскочил в сторону и со злобой ударил ногой в кроссовках по её задней фаре. Бывает!
Я уже хотел двинуться вперёд, когда у чёрной машины зажглись белые огни, и она с визгом поехала назад. Хлопнула дверь, и парень сцепился в яростной словесной перепалке с лысоватым водителем средних лет. Поскольку меня абсолютно не интересовало, кто и кому должен был из них уступить дорогу и насколько смертельной была опасность, я хотел уже раздражённо посигналить, чтобы они меня пропустили, но тут неожиданно посмотрел на свои руки и замер.
Неожиданно мне показалось, что в салоне стало очень холодно, и тело пробрала колышущаяся дрожь. Словно в замедленной съёмке я наблюдал, как чёрная машина уже уехала, а что-то ещё долго выкрикивающий парень скрылся в толпе. Сзади раздавались чьи-то раздражённые гудки, но это казалось просто тем, что отвлекало меня всё это время от сути произошедшего. И теперь я отчётливо понял, что же смутило меня при расставании с Хельманом, — рукопожатие и его рука, на которой были все пальцы.