К. Б. Гилфорд

В смерти ближнего спасенье обретешь…

День выдался удачным для Пола Сэнтина, поставщика лекарств и медицинских препаратов. Растущие в последнее время доходы провинциальных врачей и аптекарей позволяли и ему с большей уверенностью смотреть в будущее. Но день этот был слишком утомительный, слишком долгий – стрелки часов показывали уже половину двенадцатого. Стремясь добраться домой до полуночи, Сэнтин гнал теперь свою машину по тихому боковому шоссе.

Порядком уставший и сонный, он все тверже сжимал руль, пытаясь сохранить на эти полчаса остатки бодрости. Позади остались несколько редких машин, и теперь дорога перед ним казалась совершенно свободной. Поэтому он и выбрал ее. Из-за слабого движения. Таковой она и была, пока он не заметил перед собой одинокую автомашину.

Сначала он увидел свет, отбрасываемый из-за поворота на дорогу в какой-то четверти мили впереди. Фары появившейся затем машины горели слишком ярко, но водитель не торопился переключать их. Сэнтин, прокляв его в душе, включил ближний свет, но тот не последовал его примеру. Выругавшись, Пол со злостью снова включил дальний свет. Пока он не чувствовал никакой серьезной опасности.

Постепенно он начал понимать, что встречный автомобиль полным ходом мчится прямо на него. Быстро, чересчур быстро для такой дороги. Машинально сняв ногу с педали газа, Сэнтин сосредоточил все внимание на том, чтобы держаться как можно правее и не смотреть на приближающийся свет.

Но когда он наконец догадался, что встречная машина мчится по самой середине узкого шоссе, было уже поздно. Слишком мало времени теперь оставалось на решение: податься ли еще дальше вправо, нажимая при этом изо всех сил на клаксон в надежде, что встречный водитель свернет, или же съехать на обочину, ища спасения в щебне и грязи.

Он выбрал последнее и резко вывернул руль вправо. Слишком поздно: удар пришелся по левому заднему крылу и колесу. Зад машины скользнул к обочине, разворачиваясь против движения. А потом, словно насмехаясь над силой тяжести, машина перевернулась и, высоко подскочив, выбросила Сэнтина из кабины.

В первый момент он не почувствовал боли – настолько его ошеломило падение. Он медленно катился куда-то вниз в лавине камешков и комьев грязи. А потом лежал без движения, и весь мир вокруг него тоже застыл.

Сэнтин лежал на спине в зарослях сорняков, а над ним мерцали звезды и светила ясная луна. Пожалуй, они казались ближе, чем когда-либо раньше. Возможно, это был оптический обман, но он впервые навел его на мысль о близкой смерти.

Странно, но это не очень огорчило Сэнтина. Страх, охвативший его перед катастрофой, теперь казался отдаленным и нереальным. Снова мысль о смерти пронеслась у него в голове. Умирающие не думают о других, они обычно бывают целиком поглощены мыслями о себе.

А потом он услышал голоса и подумал о людях из той машины, подумал без гнева и без сочувствия.

– Здесь его нет, – голос мужской, срывающийся. Голос юноши.

Эти люди, неважно кем они были, вернулись назад, к его машине, и теперь искали его.

Чтобы ему помочь? Они нахально заняли всю середину шоссе, а теперь проявляли милосердие, собираясь спасти его. Сэнтин инстинктивно хотел было закричать, указать, где он лежит, но потом подумал: а будут ли они милосердны? Он вдруг начал их опасаться, толком не понимая почему. Но ведь каждый обычно стремится спасти жертву катастрофы… Ну а эти – захотят ли они поступить именно так?

– Его, вероятно, далеко отбросило, – ответил молодой женский голос. Голос, звенящий от ужаса.

– Я тоже так думаю. Что будем делать? – снова тот же мужской голос. По-видимому, их было только двое.

– Поищем его, – сказала девушка.

Минутное колебание и:

– Зачем?

Теперь заколебалась она.

– Ты не хочешь узнать, что с ним случилось… или с ней?

– Не знаю, – мужской голос дрожал. – Не знаю.

– Я считаю, что мы должны осмотреться и поискать.

– Хорошо… Только здесь очень темно.

– У тебя есть фонарик?

– Да, сейчас принесу.

Шаги на шоссе. Парень идет за фонариком к своей машине, и снова тишина.

Сэнтин ждал, обливаясь потом и дрожа от страха. Ему не понравились их голоса. Эти двое не похожи были на тех, кто смог бы ему помочь. Если он умирает, толку от них будет мало.

Если он умирает? В этом он был уже уверен. Боль снова дала о себе знать. Он чувствовал ее везде: на лице, в груди, в обеих ногах. И еще где-то в глубине, куда никто не смог бы добраться, только врач. А именно эта боль наводила на мысль о смерти.

Так какое тогда имело значение: отыщут они его или нет?

– Где будем искать? – голос парня.

– Пожалуй, в кювете.

Шаги, хруст щебня, шелест травы и раздвигаемых зарослей. Потом мерцающий свет, резко прыгающий то вперед, то назад. Свет и шаги все ближе и ближе. Они найдут его, обязательно найдут. Он мог бы ускорить их поиски, позвать, но не позвал. Ждал.

– Хей!

Луч фонарика нащупал его. Оцепеневший, он не мог отвернуться от этого света. Быстрые шаги – и они оба уже рядом: две фигуры, стоящие над ним на фоне неба. И этот свет, бьющий прямо в лицо. Он заморгал – похоже, они не понимали, что свет раздражает его.

– Жив, – сказала девушка. – У него открыты глаза.

– Да, вижу…

– Но он ранен, – девушка опустилась рядом на колени, милосердно заслонив режущий свет фонарика. В лунном свете он мог теперь разглядеть ее лицо.

Девушка была молодая, страшно молодая, самое большее – шестнадцать лет. И красивая: черноволосая, бледная, может, слишком бледная, с накрашенными, ярко-красными губами. Но лицо ее ничего не выражало. Возможно, это шок. Однако, даже когда взгляд девушки скользнул по его ранам, в глазах ее не мелькнуло и искры сострадания.

– Вы серьезно ранены, правда? – спросила она.

– Да… – он вдруг обнаружил, что может говорить без особых усилий.

– Где? Вы чувствуете?

– Пожалуй, везде. Особенно внутри.

Она задумалась над его словами. Следующий вопрос показался ему слишком холодным, даже расчетливым:

– Как по-вашему – сумеете ли вы выкарабкаться, если мы доставим помощь?

Не торопясь с ответом, он задумался. Но все равно не сумел избежать ошибки.

– Мне кажется, что я умру, – ответил он и, сказав это, тотчас же понял, что совершил ошибку, непростительную и опасную ошибку.

Лицо девушки как-то странно изменилось. Сэнтин не понял причины этой перемены – он только отметил ее. Подавшись назад, девушка встала и подошла к своему спутнику.

– Он умирает, – бросила она с уверенностью, как бы передавшейся ей от Сэнтина.

– В таком случае нет нужды искать доктора, правда? – парнишка, казалось, облегченно вздохнул, словно кончилась уже вся ответственность за происшедшее.

– Да, пожалуй.

– Что будем делать?

– Ничего. Просто ждать. В конце концов кто-то должен появиться.

– И мы сможем вернуться в город? – Похоже, что парень во всем подчинялся девушке.

– Ясное дело. Мы пришлем сюда доктора или еще кого-нибудь. Но этот человек к тому времени наверняка уже скончается. А нам придется пойти в полицию.

– В полицию?

– Ну да. Ты же убил человека.

Снова наступила тишина. Сэнтин лежал у их ног, а они говорили о нем так, словно его уже не существовало. Но это его почему-то не злило. Возможно, потому, что и он тоже считал себя погибшим.

– Арлена… что они со мной сделают?

– Кто? Полиция?

– Да… Ты сказала, что я убил человека.

– И ты убил его, не правда ли?

Парень неуверенно задумался.

– Но ведь это несчастный случай, – наконец отозвался он. – Ты же знаешь, что это несчастный случай. Просто так получилось…

– Ясное дело.

Он разговаривал тихо, но Сэнтин отчетливо слышал каждое слово и чувствовал, что ему пора вмешаться.

– Каждый несчастный случай происходит по чьей-либо вине, – проговорил он.

Для них это было неожиданностью. Быстро переглянувшись, они посмотрели на него.

– Что вы имеете в виду? – помолчав, спросил парень.

– То, что этот несчастный случай произошел из-за вас. Вот что я имею в виду. – Сэнтин не злился на них, он просто выявлял виновника происшествия.

– Почему это из-за меня?

– Прежде всего, вы не переключили свет…

– Вы тоже не переключили.

– Переключил… вначале.

– Но потом вы снова включили дальний свет.

– Только после того, как вы не выключили свой.

Парень опять замолчал. Потом он сказал:

– Но когда произошло столкновение, ваши фары ярко горели.

Сэнтину пришлось согласиться:

– Потому что я разозлился, – сказал он. – Но это еще не самое главное – вы ехали по правой стороне шоссе.

Парень обернулся к девушке:

– Арлена, я был на его стороне?

Она хихикнула. Возможно, это ему только показалось.

– Откуда я могу знать? Ведь мы…

Она не закончила фразы, но Сэнтин все понял: они обнимались, или как там это сегодня называется у молодежи. А теперь ему, Сэнтину, предстояло сполна расплатиться за их игры.

В конце концов, это разозлило его, вызвав странный вид гнева – гнева вне его, отделенного от него гнева. Потому что теперь и навсегда все это не имело для него уже никакого значения – ведь он умирал.

Странно, но одновременно он почувствовал и своего рода удовлетворение. Мстительно, подчеркивая каждое слово, он заключил:

– Вы ехали против движения. Значит, во всем виноваты вы.

Парень слушал его, не спуская глаз со своей спутницы.

– Что они со мной сделают? – спросил он ее. – Я имею в виду полицию. Что они сделают со мной?

– Откуда мне знать? – отрезала она. От ее спокойствия почти ничего не осталось – видимо, шок уже проходил. Теперь она казалась напуганной, растерявшейся девчонкой.

– Даже если я ехал против движения, – бросил парень, – это был только несчастный случай. Понимаешь? Я не хотел его убивать.

– Это правда.

– О таких случаях пишут в газетах. Как правило, водителя не судят слишком строго и часто ограничиваются только большим штрафом. Но мой папа заплатит. А если даже меня посадят, то ненадолго, правда? Как ты думаешь, на сколько? На месяц?

– Может, и на два. Это было бы не так плохо.

Сэнтин прислушивался к их разговору, и гнев нарастал в нем с новой силой. Может, и на три, захотелось ему добавить. Страховая компания заплатит, а убийце это почти ничего не будет стоить. Всего каких-то девяносто дней тюрьмы за убийство человека.

– Но есть еще кое-что, – вдруг проговорил парень.

– Что?

– Скажут, что это был несчастный случай. Возможно, даже по моей вине. Частично, по крайней мере. И так скажут, если этот человек не проронит ни слова.

– О чем?

– О том, кто переключил свет, а кто – нет. И кто по чьей стороне ехал. Естественно, он ничего не скажет, если умрет.

– Это правда, – что-то новое зазвучало вдруг в голосе девушки: поощрение.

– Поэтому он должен умереть. Соображаешь, Арлена?

– Он говорит, что умирает…

– Да, но он не может знать этого наверняка. И мы тоже не можем. Но он должен умереть. Это просто необходимо! – вдруг закончил он пискляво, почти на грани истерии.

Сэнтин заметил, как девушка схватила парня за плечо и с ужасом посмотрела ему в глава.

– И еще, – парень говорил быстро, не переводя дыхания, – папа объяснял мне, как обстоят дела со страховкой. Увечье стоит больше, чем смерть. Калекам выплачивают огромные деньги. Не знаю, хватит ли нашей страховки. Если этот человек не умрет и останется навсегда инвалидом, нам это может обойтись в огромную кучу денег – большую, чем вся сумма нашей страховки. О боже, что тогда отец сделает со мной!

Теперь девушка испугалась не на шутку.

– Но он же умрет, – прошептала она вдруг охрипшим голосом.

– Откуда мы можем знать это, Арлена? Откуда?

Сэнтин уже не ощущал боли. Только бешенство. Они не думали о его спасении – они желали его смерти. Двое эгоистов, подлых эгоистов, как и все вокруг. Но еще и настолько жестоких, чтобы говорить об этом при нем.

Вдруг парень присел, и луч света начал медленно ощупывать лицо Сэнтина. Он зажмурил глаза, но все-таки сначала успел рассмотреть лицо парня. Молодой. Такой же молодой, как и девушка. Но не такой твердый, как она. В его глазах была паника. И он тоже был ранен: на левой стороне головы содрана кожа, в волосах запеклась кровь.

– Как вы себя чувствуете? – спросил парень.

Сэнтин не удостоил его ответом. Он больше не доставит им того удовольствия, что раньше: он не расскажет им о волнах раздирающей боли, которые все чаще и чаще пробегают по его телу, не скажет им, что слышал уже ласковый шепот смерти, соблазняющий его отказаться от борьбы за жизнь.

Сэнтин приоткрыл глаза. Парень рассматривал его раны, выискивая их лучом. На лице его отражалось смятение.

– Не очень-то похоже, что он умрет, – бросил он девушке.

Нет, похоже, подумал Сэнтин. Рана где-то внутри. И она очень серьезна. Не надо им об этом говорить – пусть попотеют от страха. Может, кто-нибудь подъедет прежде, чем он умрет.

Резкая боль вдруг заставила забыть обо всем, почти лишила сознания.

Девушка испуганно вскрикнула. Парень, похоже, ударил ею ногой.

– Что ты делаешь? – закричала она.

– Он должен умереть. Я помогу ему! – почти зарычал он в ответ.

Девушка сохранила, однако, остатки человечности. Или простого женского сочувствия.

– Не станешь же ты его убивать! – резко возразила она.

– Почему?! – снова истерически воскликнул он. – Я уже убил его! Он должен умереть, и умереть как можно быстрее. Разве это не понятно, Арлена?

Возможно, ей было непонятно, потому что, прижавшись к парню всем телом, она попыталась удержать его.

– Никто не узнает правды, – начал он. Аргумент прозвучал убедительно. – Он и так смертельно ранен. Все объяснится несчастным случаем.

Наступила тишина. Повернув насколько возможно голову, Сэнтин следил за ними. Две тени на фоне светлеющего неба, так близко друг к другу, словно слившиеся в одно целое. В их объятии чувствовалось даже какое-то отчаяние.

Девушка – с женским, инстинктивным сочувствием, и парень – зверь, ошалевший от желания спастись, спастись во что бы то ни стало… Но девушка, по-видимому, любила его. А раз любила, значит была за него.

– Хорошо, Винс, – услышал, наконец ее голос Сэнтин.

Но что он мог сделать, не имея сил даже пошевелиться? Они изобьют его, забьют насмерть. Убьют обдуманно, расчетливо, убьют ради спасения слабого, нашкодившего молокососа. Той смерти, с которой он примирился, он почему-то не очень боялся, но эта вселяла в него ужас.

– Нет! – закричал он во всю силу своих легких. – Нет!

Услышав крик, они ослабили объятия. Луч фонарика снова ощупал лицо Сэнтина, лицо, на котором теперь не осталось и следа былой гордыни.

Он не отвернулся от света, позволив увидеть им охвативший его ужас.

– Думаешь, ты сумеешь это сделать? – спросила девушка. Голос ее зазвучал увереннее – теперь, когда она позволила убедить себя, ей предстояло решать за двоих.

– Не знаю. Но я должен, – ответил он.

Увидев, что парень приближается к нему, Сэнтин весь сжался и прикрыл глаза.

– Подожди, – голос девушки зазвучал откуда-то издалека, словно с конца длинного-предлинного туннеля. Красная мгла агонии постепенно заливала его мозг.

– Зачем?

– На тебе, кажется, кровь.

– Не знаю.

– Тогда посмотри сам.

– Действительно. Ну и что?

– Винс, ты с ума сошел? Заметят кровь и начнут подозревать. Потом произведут анализ и выяснят, чья это кровь.

Искра надежды! Сэнтин осмелился вновь разомкнуть веки. Парень уже стоял над ним, готовясь к новым ударам, но теперь он заколебался.

– Я знаю, что делать, – наконец проговорил он.

И неожиданно отошел, исчез из поля зрения Сэнтина. Но Сэнтин слышал его шаги, слышал, как он искал что-то в зарослях. Затем парень крикнул:

– Арлена, пойди сюда и помоги мне!

Мелкая дробь легких шагов, Девушка подбежала к парню, и он быстро-быстро заговорил:

– Он вылетел из машины, правда? И вылетев, стукнулся об это головой – и конец. Нам надо будет передвинуть тело. Помоги мне.

Мерные, приближающиеся шаги. Сэнтин, обезумев, лихорадочно выискивал их глазами. Увидел. Они шли медленно, сгибаясь от напряжения. В руках они несли что-то длинное, плоское и тяжелое.

На этот раз он не закричал. Не мог. Даже голосовые связки у него были парализованы. Но он видел их, переступающих медленно, с большим трудом. Они встали по бокам от него, и огромный, тяжелый, плоский предмет, который они держали в руках, заслонил все небо.

Тогда, в последнюю минуту своей жизни, он вдруг понял что-то. Его охватило безразличие. «Так или иначе я все равно умру, – подумал он. – А так будет быстрее, может, даже легче. Но все равно это убийство!!!»

Он молился в душе. Странно. Он молил о догадливом полицейском.

* * *

Сержант Ваннек из дорожного патруля был достаточно опытным полицейским. В сером блеске встающего дня он внимательно вглядывался в следы шин на дороге. Но уверенности у него еще не было – слишком слабо прорисовывались следы на твердом асфальте.

Подозрения его возрастали, когда он поглядывал на этих двоих, стоящих возле его машины и внимательно следящих за его действиями. Парня звали Винс, девушку – Арлена. Они были такие же, как и большинство молодых людей, замешанных в серьезном дорожном происшествии, но что-то в них настораживало сержанта. Поэтому с рассветом он продолжил поиски.

И он нашел больше, чем ожидал. Тело передвигали, а земля вокруг была порядком вытоптана. И все же он нашел наконец улику. Неопровержимую, настоящую улику.

Выбравшись из кювета, Ваннек подошел к парню и девушке. Видимо, лицо его не предвещало ничего хорошего, потому что парень не удержался от вопроса:

– В чем дело, сержант?

– У камня две стороны, – спокойно начал сержант Ваннек, – верхняя и нижняя. Верхняя – чистая, омытая дождями; нижняя – запачкана в земле. А теперь ответь мне, сынок: как это мистер Сэнтин умудрился раскроить голову о нижнюю сторону камня?