— Да? Ты думаешь, вода не могла ее повредить?

— Не думаю…

— А я думаю. Мы объедем танк как можно ближе. И будем уповать на то, что под колесами окажется что-нибудь достаточно надежное. — С этими словами он отключил автоводитель и медленно стал смещать баранку. Ярко-белый контур кабеля поплыл по экрану и исчез. Это был единственный указатель пути. Вода поднималась все выше.

— Надеюсь, ты держишься близко к танку, — крикнул Гизо. Возможно, это была шутка. Но прозвучало отнюдь не весело.

Ян старался припомнить ширину находящейся под водой части танка. Он старался обойти его вплотную. Вода, ничего кроме воды со всех сторон, — лишь слышны рокот двигателя, шум колес и хриплое дыхание людей.

— Я не вижу танк! — закричал вдруг Ян. — Отакар!

Помощник уже подскочил к заднему окну.

— Полегче, почти обошли, можешь теперь резко повернуть… Давай!

Ян слепо повиновался. Больше ничего не оставалось. Он был посреди океана, двигал баранку не видя никаких ориентиров. Не так сильно, прямее, сейчас он уже, должно быть, миновал танк. Или он движется не в ту сторону. Так он может вскоре скатиться с края Дорога. Он не чувствовал пота, заливающего лицо и выступавшего на ладонях. На экране что-то появилось. Кабель.

— Появился!

Он выровнял баранку, затем стал снова постепенно двигать ее — контур кабеля перемещался по экрану и, наконец, оказался как прежде посередине. Дорога была под ними, каким бы невозможным это не казалось. Ян вновь включил автоводитель и откинулся на спинку сиденья.

— Итак, остается узнать: как далеко идет впадина?

Он оставил себе контроль скоростей, но позволил автоводителю прослеживать кабель. Вскоре на них обрушилась настоящая буря, пытавшаяся смыть движитель с Дороги. Ничего не было видно из-за сильного ливня. Ян включил дворники и передние прожекторы. Из двигательного отсека доносился звон осколков.

— Мы лишились почти половины освещения, — доложил Эйно. — Позамыкало и предохранители вылетели.

— Разве это беда? Как остальные лампы?

— Похоже, в порядке. Все цепи изолированы.

Они двигались дальше. Повсюду — дождь и взбиваемая струями поверхность воды. Вода медленно и уверенно поднималась все выше. Вдруг из двигательного отсека послышался усиливающийся вой, и движитель задрожал, раскачиваясь.

— Что это?! — закричал Гизо, и в голосе его была уже паника.

— Буксуем. — Ян отключил автоводитель и, вцепившись в баранку, пытался угнаться за исчезающим с экрана контуром кабеля. — Дорога уходит в глубину. Трясет.

— На Дороге песок или грязь! — крикнул Отакар. — Мы скользим.

— И теряем кабель, — Ян еще сильнее надавил на баранку, — Эта штука почти плывет, колеса на касаются Дороги!

Он нажал на акселератор, и внизу глухо взревела трансмиссия. Колеса движителя вертелись, погружаясь в грязь, взрывая поверхность воды. Скольжение не прекращалось. Кабель исчез с экрана.

— Мы выскочили за край! — крикнул Гизо.

— Нет еще. — Ян почти прокусил себе губу, но не замечал этого.

Их тряхнуло раз, затем другой, и — колеса коснулись поверхности Дороги. Несколько мгновений прошли в молчании, пока на экране вновь не появился импульс кабеля. Ян взглянул на компас, чтобы убедиться, что они вдут в правильном направлении. Движитель полз вперед. Дождь прошел, и он выключил фары.

— Не уверен… но похоже, вода спадает, — хрипло произнес Отакар. — Ну да, точно, минуту назад вон та скоба была под водой.

— У меня есть новость получше, — Ян вытянулся в кресле и включил автоводитель. — Если ты посмотришь прямо перед собой, то увидишь, что Дорога выходит из воды.

Вода понижалась, и вскоре из под нее, разбрасывая брызги, появились колеса. Они вновь оказались на твердой суше, и Ян выключил тягу и поставил машину на тормоза.

— Перешли. Дорога на месте.

— Но… смогут ли это сделать поезда? — спросил Отакар.

— Должны же мы попытаться, верно?

Ответа не последовало.

8

Прежде чем думать о переправе поездов через затонувший участок Дороги, следовало решить вопрос о баррикаде, которую представлял собой покинутый танк. Ян провел движитель обратно, с тревогой и осторожностью проезжая занесенные грязью места, и остановился в нескольких метрах от танка.

— Есть идеи? — спросил он.

— Можно ли его как-нибудь завести? — спросил Отакар.

— Нельзя. Двигатель заглох, и все цепи промочило. Но придумать что-то надо еще до того, как мы займемся им вплотную, — Он вызвал Лайоса, который вел этот танк, прежде чем тот затонул. Ответ был не утешителен:

— Вести его невозможно. Все, что вы сможете сделать — столкнуть его. Но это возможно лишь в том случае, если он будет на свободном ходу. Сдвинуть с места такое количество мертвого веса нельзя.

— Ты — капитан службы ремонта, — сказал Отакар. — Следовательно, ты один из тех, кто ответит на этот вопрос лучше.

— Я знаю ответ. Тяга выключена, поэтому нужно снять его с тормозов вручную. Но дело в том, что этот механизм находится на задней стенке внутри. Надо достать ключ, вставить его в скважину и повернуть раз десять. И все это под водой. Ты умеешь плавать?

— Где я, по-твоему, мог научиться?

— Хороший вопрос. В канале слишком много удобрений. А это единственный водоем в городе. Думается мне, кому-нибудь следовало спроектировать плавательные бассейны, когда строились города. Это было несложно. Надо полагать, я — единственный пловец на Халвмерке. Доброволец поневоле. Но мне понадобиться помощь.

Сделать некое подобие акваланга было непросто. Для этого удалось приспособить один из баллонов со сжатым воздухом. Ян работал над клапаном, пока тот не стал давать постоянную струю воздуха, пахнущего маслом и смазкой. Это должно было позволять ему делать дело, не высовывая голову из воды. Эйно приспособил ремень, чтобы баллон удерживался на поясе, пластиковую трубку подвели ко рту. Эта конструкция да водонепроницаемый фонарь были необходимым снаряжением.

— Подъедь как можно ближе, — сказал Ян Отакару, снимая одежду. Башмаки он оставил. Металл наверняка горячий. Понадобились и перчатки. Когда движитель уперся в танк, он распахнул верхний люк. Внутрь ворвалась волна обжигающего воздуха. Не сказав ни слова, он выбрался наверх и захлопнул за собой крышку.

Ощущения были такие, будто он залез в печь булочника. Прохладная кабина движителя осталась позади, и он стоял под слепящими, обжигающими солнечными лучами. Ян закрыл глаза рукой и побрел через всю крышу движителя, ступая между раструбами охлаждения, стараясь не хватать ртом горячий воздух, а заставляя себя дышать через трубку. Хотя подошвы башмаков были толстые. тепло металла уже чувствовалось. На краю он не стал останавливаться, сразу погрузился в дымящийся водяной котел.

Тремя гребками он достиг открытого люка танка, и, не медля ни минуты, нырнул. Под водой было темно, очень темно, — и он вспомнил о фонаре. Горячая вода отнимала все силы. Вот и кабина. Добрался. Он двигался медленно, словно во сне. Если он не испортит себе легкие, все обойдется. Поступающего из баллона воздуха было недостаточно. Ключ. Достать его было достаточно легко, но вставить в скважину, казалось, было невероятно трудно. Наконец он со щелчком встал на место. Последние силы ушли на то, чтобы сообразить, куда его надо вращать. Время. Пора возвращаться.

Ключ и фонарь выпали из рук Яна. Он попытался оттолкнуться от пола, но не смог. Наверху, в открытом люке был свет, но у него уже не было сил, чтобы вынырнуть. Собрав последние силы, он сорвал с себя тяжелый баллон. Еще один рывок. Оттолкнуться и поплыть вверх — трудно, ох как трудно.

Ладони коснулись края люка. Он схватился за него, подтянулся, высунул голову и глотнул обжигающего воздуха. Это было больно, но прояснило голову. Придя в себя, он вылез на крышу танка, прошел по ней, спотыкаясь, и поплыл в сторону движителя.

Он знал, что уже не сможет, не сделает следующего гребка. Вдруг возле головы шлепнулась веревка, и он инстинктивно вцепился в нее. Его подтянули к борту движителя, и Отакар нагнулся, схватил его за запястье и вытащил из воды, как снулую рыбу. Глаза Яна застилал красный туман, он едва понимал, что происходит, пока не коснулся голой ногой обжигающей металлической крыши движителя. Он закричал от боли, зрачки его расширились, и он увидел помогающего ему Отакара. Тот был без охлаждающего костюма и тяжело дышал.

Опираясь друг на друга, они осторожно прошли по крыше движителя. Ян с помощью штурмана спустился в кабину первым. Воздух внутри был арктически сухой и холодный. Некоторое время они могли лишь сидеть на полу, там, куда спрыгнули, пытаясь прийти в себя.

— Давай в следующий раз постараемся обойтись без купания, — предложил Ян, наконец. Отакар лишь слабо кивнул.

Гизо наложил противоожоговую мазь на ногу Яна, затем замотал ее бинтом. Было больно, но таблетка избавила от боли. Да и от усталости заодно. Вновь одетый, он сел в кресло водителя и проверил управление.

— Есть признаки протечки? — спросил он инженера.

— Никаких. Эта зверюга крепкая.

— Хорошо. Дай тягу побольше. Я собираюсь столкнуть танк с дороги. Что я разобью, если толкну его передом?

— Пару фар, больше ничего. Там прочное покрытие из стали, толщиной в четыре сантиметра. Толкай, сколько угодно.

Ян так и сделал — включил самую малую скорость. Движитель задрожал. Он потихоньку еще нажал на акселератор. Движитель тяжко взревел и затрясся, борясь с мертвой глыбой танка. Кто-то должен был уступить. Танк двинулся.

Как только он покатился назад, Ян, оставив скорость постоянной, чуть сдвинул баранку, застопорив ее в этом положении. Мало по малу они разворачивались, пока кабель не исчез с экранов, и танк не повернулся к Дороге под прямым углом. Ян зафиксировал баранку в центральном положении и повел машины ближе и ближе к краю.

Внезапно танк опрокинулся назад, и Ян нажал на тормоз. Танк быстро перевалился через край Дороги, и движитель сам оказался на краю, чуть наклонившись вперед.

Дав задний ход, Ян медленно и осторожно повел двигатель подальше от опасности. Лишь когда они вновь встали на середину Дороги, они облегченно вздохнули.

— Да, — сказал Отакар. — Надеюсь, это последняя неурядица.

Было не просто, но не составило слишком уж большой проблемы — перевести поезда через затонувший участок Дороги. Понадобилось лишь время. Потерянное время. Машины, значительно более легкие, чем движители, всплывали в воде. Их нельзя было переправлять больше двух за раз. Челночная переправа продолжалась безостановочно, пока все машины не оказались на другой стороне. Лишь когда поезда были вновь составлены по ту сторону затонувшего участка, Ян позволил себе отдохнуть, поспать считанные часы. Прежде чем они отправились дальше, он распорядился о восьмичасовом привале. В отдыхе нуждались все, экипажи движителей были изнурены и он знал, что так будет лучше, чем принуждать водителей к работе.

Они могли отдохнуть, он — нет. В течение всей операции по переправе через затонувший участок его тревожил вопрос, который никак нельзя было обойти вниманием. Очевидная проблема, которая бросалась в глаза, когда Ян вел движитель обратно по затопленной Дороге к эскадрону оставшихся танков. Он остановил исходящий паром движитель около танков, натянул костюм и отправился к ведущему танку.

— Я думал, ты забыл, — сказал Лайос Надж.

— Напротив. Я целыми днями ни о чем другом не думаю.

— Хочешь оставить танки здесь?

— Они слишком нужны нам.

— Но своим ходом нам не переправиться.

— Я и не ожидаю этого. Взгляни.

Ян развернул синьку, на которой была вычерчена боковая проекция танка. Он обильно разрисовал ее большим красным карандашом.

— Вся загвоздка в этом участке, — сказал он. — Мы хотим обрызгать их герметизирующим составом, чтобы сделать достаточно водонепроницаемыми. Тогда танки смогут пройти под водой до противоположной стороны переправы.

— Погоди-ка, — Лайос указывал на рисунок. — Ты задраиваешь все люки. А как выберутся водители в случае надобности?

— Это не проблема. Водителей не будет. Мы протянем тросы от передач, законсервируем танки и потянем их. К каждому выведем по одному кабелю. Я уже пробовал, и это получилось.

— Надеюсь, — с сомнением сказал Лайос. — Но мне крайне не хотелось бы находиться в движителе, тянущем эти танки. Если один из них перевалится через край Дороги, он утащит движитель за собой.

— Вполне возможно. Вот почему мы поставим расцепляющее устройство, которым будем управлять из движителя. Если танк заскользит, мы немедленно его отцепим.

Лайос покачал головой:

— Думаю, судить да рядить не о чем. Давай сначала попробуем с танком номер шесть.

Когда танк благополучно миновал переправу, послышался всеобщий вздох облегчения. Ведомый танк исчез под водой и не появлялся до противоположного берега. Там морской ил счистили, и, если не считать несколько незначительных протечек, танк был невредим. Началась переправа остальных машин.

Когда поезда вновь были составлены, освобожденные на время переправы помощники водителей вернулись на свои места. Элжбета принесла узелок, который поставила на пол, прежде чем снять костюм с охлаждением.

— Здесь нечто особенное, — сказала она. — Я сама готовила. Это семейный рецепт для особых случаев. Думаю, сегодня как раз такой случай. Это бефстроганов.

Блюдо было восхитительно. Впервые с начала рейса экипаж сел за еду, от которой можно было получать удовольствие. Тут были и свежевыпеченный хлеб, и литровые банки пива, и свежий зеленый лук. Был даже сыр, правда немного, — но для него уже не осталось места в желудках. И они прямо стонали, героически утрамбовывая его в себя.

— Спасибо тебе, — сказал Ян, и, не обращая внимания на присутствующих, поцеловал ей руку. Никто не протестовал, очевидно никто «не заметил». Они уже воспринимали Элжбету как члена экипажа и уважаемого члена, поскольку никто из них не умел стряпать — лишь разогревать консервы. Ян почувствовал внезапное воодушевление.

— Мы выезжаем примерно через полчаса. Пришло время сесть в водительское кресло тебе, Элжбета. Не собираешься же ты всю жизнь быть помощником.

— Хорошая идея, — сказал Отакар.

— О, нет, я не могу. Это невозможно.

— Это приказ, и ты должна повиноваться. — Улыбка смягчила его слова, и все засмеялись. Гизо схватил тряпку и протер водительское кресло. Отакар подвел к нему девушку и отрегулировал кресло так, чтобы она могла легко доставать до педалей. При выключенном двигателе ока осторожно надавила на тормоз, акселератор и подвигала баранку. Она уже знала принцип действия всех систем.

— Смотри, как все просто, — сказал Ян. — Сейчас включи задний ход и чуть подай назад.

Она была бледна:

— Это совсем другое. Я не могу.

— Почему?

— Ну, понимаешь… Это твоя работа.

— Ты хочешь сказать, что она только для мужчин?

— Да, примерно так.

— Ты только попробуй. Ты уже неделю выполняешь мужскую работу, ты и другие девушки. И мир от этого не перевернулся.

— Хорошо. Я попробую.

Она произнесла это с вызовом. Привычное менялось, и ей нравились перемены. Не слыша ни слова указаний, она завела движитель, отключила автоводитель и сделала все необходимое, чтобы подготовиться к началу движения. Затем, все также осторожно, включила заднюю скорость и чуть подала назад. Когда она вновь заглушила мотор, все облегченно вздохнули.

Когда они вновь двинулись в путь, все пребывали в наилучшем расположении духа, отдохнувшие и довольные. И это было хорошо, потому что труднейшая часть пути ждала их впереди. Инженеры, строившие Дорогу, делали все от них зависящее, чтобы избегать естественных водных преград. Дорога, насколько это было возможно, отстояла от прибрежных горных гряд обоих континентов. Переход через горы осуществлялся посредством туннелей. Дорога по большей части огибала берега, проходя по морским насыпям. По поднятой с океанского дна цепи островов — перемычке, соединявшей два континента, она шла, как по позвонкам.

Но было одно препятствие, которое при всем желании невозможно было обойти. Рано или поздно Дорога должна была пересечь тропические джунгли. Здесь вечно пылало лето, температура воздуха была чуть ниже кипения воды. Это были джунгли ада.

Миновав горную гряду, Дорога вновь шла по континенту. Танки находились в тридцати часах пути впереди и трудились над расчисткой дороги, так что Яну постоянно докладывали обстановку. Но как всегда реальность отличалось от описаний. Туннель полого спускался. Лучи фар, скользя по скалам и поверхности Дороги, выхватывали из темноты вырезанные на них слова: «МЕДЛЕННО», «МЕДЛЕННО» — это повторялось вновь и вновь. Машины чуть вздрагивали на шрамах букв. Когда впереди забрезжил свет, поезда плелись со скоростью пятьдесят километров в час.

Деревья, лианы, побеги, листья — джунгли были полны жизни. Дорога здесь была двухсотметровой ширины, вдвое шире обычного, и все же они одолевали ее. Неуемная растительность сражалась за солнечный свет. За четыре года, прошедшие со времени последнего переезда, деревья протянули поперек Дороги свои длинные ветви. Многие из них повалились, загораживая проезд, некоторые погибли и стали опорой для молодых побегов лиан, а некоторые преуспели и разрослись еще пышнее. Там, где деревья не закрыли Дорогу, вьюны и лианы толщиной до метра и более, пересекали освещенное солнцем пространство.

Танки вступили в битву с деревьями: черные обугленные останки стволов лежали вдоль Дороги по обе ее стороны. Сначала плавильные пушки, чьи жерла исторгали языки пламени, сжигали преграду. Затем ножи бульдозеров расчищали неширокую тропу. Идущие следом танки расширяли ее. Сейчас поезда продвигались среди почерневших трупов деревьев, которые местами еще дымились. Это было неприятное зрелище.

— Ужасно, — сказала Элжбета. — Ужасно на это смотреть.

— Прозвучит неутешительно, — сказал Ян, — но это только начало. Худшее впереди. Конечно, здесь всегда было опасно, даже когда мы совершали обычный рейс в обычное время. А в этом году мы опаздываем. Очень сильно опаздываем.

— А это так важно? — спросила она.

— Не уверен. Но если будут перемены, то только к худшему. Если бы только сохранились старые записи! Я не могу найти ничего, что осталось бы от первых поселенцев. Все ленты начисто стерты. Есть, конечно, журналы рейсов, но они мало чем полезны — личные записи, технические замечания, расстояния от стоянки до стоянки. Никаких личных дневников.

Полагаю, когда каждые четыре года приходится сниматься с места, все, что кажется лишним, ненужным — выбрасывается. Поэтому у меня нет надежных фактов — только чувства. Меня утомляет эта весна.

— Я не знаю этого слова.

— Его нет в вашем языке. Нет и самого понятия. На более нормальных планетах существуют четыре времени года. Зима — холодное, лето — теплое. Промежуток между зимой и летом, когда все согревается, называется весной.

Элжбета покачала головой и улыбнулась.

— Это несколько непривычно.

— На этой планете тоже есть нечто похожее на это. На краю зоны сумерек существуют жизненные формы, приспособившиеся к более холодному окружению. Это их экологическая ниша, и они неплохо живут до возвращения теплого времени. Когда это случается, вся пробуждающаяся жизнь горячих зон возвращается и становится пищей для приспособленных к холоду форм. Там едят все и всех. Битва за жизнь — штука крайне свирепая.

— Но ты не можешь быть уверен…

— Конечно нет. Я буду рад, если ошибаюсь. Скрести пальцы и надейся, что удача нас не оставит.

Но этого не случилось. Первые случайные столкновения, маленькие, не играющие особой роли, выглядели достаточно невинно. Но Элжбету они вывели из равновесия.

— Животные… они не знают, что такое машины. И гибнут, перебегая Дорогу.

— Мы тут ничего не можем поделать. Не смотри, если тебе это неприятно.

— Я должна смотреть. Это входит в мои обязанности. Вот, взгляни: маленькие зеленые существа с оранжевыми полосами, их здесь, по-видимому, великое множество. Они выходят из джунглей.

Ян уже заметил их — сначала появились одиночки, затем группы, их становилось все больше и больше. Они напоминали земных лягушек, выросших величиной с котов. От движений по их телам, казалось, пробегала рябь. Они приближались резкими прыжками,

— Возможно, миграция, — предположил он. — Или кто-нибудь за ними гонится. Они неприятны, но не могут нам помешать.

Или могут? Произнося эти слова, Ян почувствовал внезапное беспокойство. Краешком разума. Что это было? Но любые сомнения служат предостережением. Он включил контроль скорости и отпустил педаль акселератора, затем взял микрофон:

— Главный — всем поездам. Снизить скорость до двадцати километров в час.

— Что случилось? — спросила Элжбета.

Дорогу было почти невидно — через нее, не обращая внимания на давящие их смертоносные колеса, двигались зеленые существа.

— Внимание! — закричал Ян в микрофон. — Всем водителям — остановиться, остановиться! Но не пользоваться тормозами. Снизьте скорость до нуля, следите за напряжением на стыках. Иначе вас растащит. Повторяю, замедлить ход без торможения, следить за напряжением на стыках. Радары пусть следят за идущим впереди поездом.

— Что происходит? Что случилось? — крикнул Эйно из двигательного отсека.

— Какие-то животные. Они буквально покрывают Дорогу, их тысячи, мы едем по ним, давим…

После того как машину в первый раз занесло, Ян сбавил еще скорость, отключил автоводитель и схватился за баранку.

— Словно едешь по льду… никакого сцепления с дорогой… Колеса скользят на трупах.

Машины то же начало заносить. На экранах мониторов Ян увидел, что весь поезд извивается, словно змея. Компьютер всеми силами старался удержать машины в линии.

— Отключить компьютер! — приказал Ян всем водителям, отключая свой. Движитель рванулся вперед, поезд на секунду перестал вилять. Он вновь снизил скорость, и продолжал медленно продвигаться по ковру из тел.

— Ян, посмотри вперед!

Окрик Элжбеты заставил его вздрогнуть. Он присмотрелся и увидел, что Дорога, до сих пор прямая как стрела, слегка изгибается. Небольшая кривизна — это нормально. Но чем она обернется сейчас, когда Дорога скользкая, как будто ее усердно полили маслом?

Скорость падала — но недостаточно быстро. Она снизилась лишь до пятидесяти километров в час. Движитель вошел в поворот. Ян управлял вручную, компьютер пришлось выключить. Прикосновение к баранке — фиксация. Они виляли от одного края полотна к другому. Вот уже полпути пройдено. Скорость упала до сорока… до тридцати шести. Еще чуть, и сдвинуть баранку. Пока все идет хорошо. Лишь бы и дальше так.

Быстрый взгляд на экраны. Машины слегка виляют, но двигаются следом довольно точно. Почти прошли. Неожиданно тряхнуло — переехали через остатки дерева, спаленного танками, расчищавшими Дорогу. Это даже кстати — немного усилит трение. По самой обочине Дороги тянулось что-то вроде болота.

— Кажется этих тварей становится меньше, — сказала Элжбета.

— Надеюсь, ты права. — Впервые Ян почувствовал боль в ладонях, сжимавших баранку. — Сейчас идем десять километров в час, машины следуют за нами неплохо.

— Мне не удержаться!

Крик отчаяния из динамика.

— Кто это? — закричал Ян в микрофон.

— Второй поезд… растаскивает! Жму на все тормоза и все равно скользим… А-а-а-а-а-а!

Ян машинально, едва сознавая, что делает, остановил свой поезд, В ушах звенели звуки крушения — крики боли, треск ломающихся машин. Затем наступила тишина.

— Всем поездам остановиться, — приказал Ян. — Докладывать только в случае неполадок. Слушаю.

Шипение статики. Больше ничего.

— Второй поезд, вы слышите меня? Слушаю тебя, второй, докладывай. — Молчание. Ничего. — Третий, ты остановился? — На сей раз ответили.

— Это третий. Остановился нормально. Проблем нет. Существа по- прежнему идут через Дорогу. Передо мной каша из трупов и крови…

— Достаточно, третий. Стартуй. Скорость минимальная. Докладывай сразу же, как только увидишь второй поезд. — Ян нажал кнопку внутренней связи. — Гизо, ты можешь связаться со вторым?

— Я пытаюсь, — ответил офицер связи. — Нет связи с движителем. У Чана Тэкенга на поезде есть собственное радио, но он не отвечает.

— Пробуй дальше…

— Есть сигнал…

Раздался задыхающийся испуганный голос:

— Что случилось? При остановке пострадали люди. Пришлите доктора…

— Это мастер поездов. Кто говорит?

— Ян? Это Ли Сяо. У нас тут паника. Есть пострадавшие.

— К делу, Ли. Поезд еще герметичен? Кондиционеры действуют?

— Насколько мне известно, да. И я надеюсь, что пробоин нет, потому что все снаружи покрыто какими-то тварями. Они ползут даже по окнам.

Ян сидел прямо, сосредоточенно-замкнутый, уставясь невидящим взором в передний иллюминатор, тяжело постукивая кулаком по баранке. Поезд сложился, но ток все еще поступает во все машины. Следовательно, генератор движителя работает. Если так, то почему невозможно связаться с экипажем? Почему перестало действовать радио. Он не мог представить, что там произошло. Одно было очевидно, имеющимися в наличии силами не справиться. И пока он не запросил помощи, он лишь понапрасну теряет время.

— Гизо! — закричал Ян в интерком. — Свяжись с танками немедленно! Скажи, что у нас авария, и нам понадобятся лишние руки, чтобы вытащить движитель из болота. Мне нужны два самых больших танка и моток троса побольше. Пусть немедленно возвращаются на предельной скорости.

— Будет сделано. У меня на связи третий поезд.

— Соединяй.

— Вижу второй поезд. Машины разбросало по всей Дорогу некоторые даже выкинуло в джунгли. Я остановился как раз перед последней машиной.

— Видишь движитель?

— Не вижу.

— Можешь как-нибудь проехать?

— Это невозможно. Здесь просто куча-мала. Я никогда не видел…

— Конец связи.

Гизо вновь заговорил, как только Ян отключился:

— Опять Ли Сяо со второго.

— Ян, ты слышишь меня? Ян…

— Что у тебя, Ли?

— Я говорил с соседней машиной. Они очень кричат и ничего не соображают. Но я не думаю, что там кто-либо погиб. У них разбиты какие-то стекла, и Чан Тэкенг собирается эвакуироваться. Вот что важно: я разыскал по внутренней телефонной связи инженера.

— Он сказал тебе, что случилось?

— Все очень плохо. Я соединю его с тобой.

— Хорошо. Вильхо, это ты? Вильхо Кейкки, ответь.

Радио зашуршало, затрещало и сквозь шум раздался далекий голос:

— Ян… это крушение… Я находился в двигательном отсеке, когда нас занесло. Я слышал, как Турту что-то кричал, а затем мы врезались. Хлынула вода, и Арма…

— Вильхо, я тебя не слышу. Ты можешь говорить громче?

— Плохи наши дела. Я пытался подняться к ним, и тут хлынула вода. Через люк. Мне, наверное, надо было их вытащить, но они не отвечали… Вода все прибывала. Поэтому я захлопнул и задраил люк.

— Ты поступил правильно. Тебе надо было думать обо всем поезде.

— Да, я знаю… Но Арма Невалайнен… она была помойником водителя. У Яна не было времени думать об этом. Пусть даже его план — привлечь женщин к работе мужчин — только что подбили одну из них. Он должен был думать обо всех остальных, находившихся в поезде. Они были в опасности.

— Ток все еще подается нормально, Вильхо?

— Пока все лампочки зеленые. Движитель занесло вперед под острым углом. Должно быть, мы завязли носом в болоте. Все водительские приборы, радио — все разбито. Но генератор еще действует. Раструбы системы охлаждения, должно быть, находятся над водой. И отсюда я могу обеспечивать поезд током. Хотя и очень недолго…

— Что ты имеешь в виду?

— Здесь отказал кондиционер. Температура повышается очень быстро.

— Держись, мы вытащим тебя оттуда, как только сможем.

— Что ты собираешься делать? — окликнула его Элжбета.

— Единственно возможное. Ты останешься за меня до моего возвращения. Возникнут проблемы — Гизо поможет. Когда прибудут танки, направь их к движителю второго поезда, я их там встречу.

Ян облачился в костюм с охлаждением. Эйно тоже было собрался переодеваться:

— Я с тобой, Ян? — спросил он

— Нет. Следи за подачей тока. Я посмотрю, что там можно восстановить.

Он вышел через задний люк двигательного отсека, как можно быстрее захлопнул за собой крышку. Внутри Эйно немедленно включил вентиляцию. Не спеша, без лишних движений Ян снял с задней стенки мотоцикл, закрепил на багажнике узел со вторым спецкостюмом. Лишь сейчас он осознал, насколько изнурительно находиться на «открытом воздухе».

Дорога, сплошь покрытая раздавленными и размазанными колесами тушками, напоминала бойню. Несколько изувеченных полуживых зверьков, словно подгоняемые какой-то неведомой силой, все еще пытались доползти до противоположного края полотна. Поблизости от движителя картина была еще более менее сносной, но когда он завел мотоцикл и поехал вдоль ряда неподвижных машин, все резко изменилось к худшему. В конце концов ему пришлось вырулить на самую бровку, так плотно устилали Дорогу трупы животных. Ехать было опасно, но другого способа добраться до места крушения не было. Он очень медленно обогнул поезд и снова выехал на середину полотна.

Из джунглей выскочил кто-то огромный, когтистый, смертоносный и понесся прямо на него. Ян успел лишь мельком заметить, как зверь поднимается на дыбы и дал полный газ. Мотоцикл с визгом рванулся вперед, бешено буксуя на скользкой от крови Дороге. Ян старался удержать равновесие, черпая башмаками склизкую мякоть — и все рискнул обернуться через плечо. Зверь пировал, стоя над грудой раздавленных «лягушек», совсем позабыв о нем. Ян снизил скорость.

Второй поезд представлял собой страшное зрелище. Машины разбросало по всей ширине Дороги и джунглям с обеих сторон от нее. Движитель перескочил через обочину и увяз носом в болоте. Забыв о бойне на Дороге, Ян пробирался к движителю. Причина крушения — огромное обгорелое дерево — теперь удерживало движитель, не давая ему погрузиться в болото по крышу. Толстый сук пробил передний иллюминатор. Смерть водителя и его помощника была мгновенной.

Не так-то просто будет вытащить эту махину из болотной тины. Но с этим разберемся позже. Прежде всего следовало помочь выбраться из Вильхо. Ян подобрался к движителю сзади, и, зажав под мышкой узел с костюмом, осторожно начал карабкаться по тросам.

Раскаленный металл жег даже сквозь толстые перчатки, и он тревожился жив ли еще инженер. Пришла пора выяснить это. Он снял крышку с телефона возле заднего люка и закричал:

— Вильхо, ты слышишь меня? Вильхо, впусти!

Пришлось прокричать это дважды, прежде чем он услышал слабый голос:

— Жарко… Горячо… Не вздохнуть…

— Будет еще горячее, если не сделаешь то, что я скажу. Я не могу открыть люк, потому что ты задраил его изнутри. Вильхо, тебе надо открыть его. Здесь нет воды. Скажи мне, когда будет готово.

Послышалось вялое царапанье, и казалось, прошла вечность, прежде чем попавший в ловушку инженер заговорил вновь:

— Готово… Ян…

— Тогда ты почти выпутался. Отойди подальше от люка. Я постараюсь войти и очень быстро захлопнуть его за собой. У меня для тебя костюм с охлаждением. Как только ты в него заберешься, все будет в порядке. Я сосчитаю до пяти, потом войду.

Сказав «пять», Ян пинком распахнул люк и ввалился в него, бросив вперед костюм. Захлопнуть тяжелую металлическую крышку из-за отвесного угла оказалось намного трудней, но он уперся ногами в станину и нажал плечами. Крышка глухо захлопнулась. Вильхо не двигался, скорчившись у противоположной стены. Когда Ян растолкал его, глаза инженера открылись, и он даже слабо задвигался, помогая Яну натянуть ему на ноги толстые штанины.

Руки — в рукава, шлем — на голову, молния застегнута, вентилятор на полной мощности. Когда в легкие проник прохладный воздух, инженер улыбнулся сквозь стекло шлема и с трудом поднял большой палец.

— А я думал, что уже готов. Спасибо.

— Тебе спасибо. В поезде все живы. Движитель может еще обеспечивать их током?

— Без проблем. Я все проверил и включил автоматику, прежде чем меня одолела жара. Суровая штука.

— Тогда мы сможем убраться отсюда в полном составе. Танки уже в пути. Давай поищем машину Ли Сяо и посмотрим, что случилось. Он поддерживает радиосвязь с моим инженером.

— Она шестая по счету.

Они прошли вдоль поезда, перешагивая через трупы зверьков, вызвавших крушение. Хотя машины раскидало по всей Дороге под разными углами друг к другу, соединения и провода были, похоже в целости. Благодарить за это следовало давно умерших инженеров-конструкторов. Люди в машинах возбужденно махали им, и они улыбались и махали в ответ. В одном из окон появилось гневное лицо Чана Тэкенга, рот его изрыгал неслышимые проклятия. Он потряс кулаком и еще больше разъярился в ответ на улыбку и приветствие Яна. Вильхо включил наружный телефон, когда они подошли ко входу. Им пришлось долго звонить и кричать в него, пока кто-то не подозвал Ли Сяо.

— Это Ян. Ты меня слышишь, Ли?

— Это Вильхо с тобой? Значит, водители…

— Погибли. Видимо мгновенно. Как там люди в поезде?

— Лучше, чем мы думали поначалу. Пара сломанных костей — самое худшее из того, что произошло. Поврежденная машина освобождена и задраена. Чан Тэкенг жалуется…

— Могу вообразить. Он нам махал, когда мы проходили мимо. Как насчет танков?

— Будут с минуты на минуту.

«Если так, — додумал Ян, — мы сможем быстро уехать отсюда, и все останутся живы. Водителей надо сменить. Хотя это будет нелегко. Двое погибли. Как заделать передний иллюминатор? Тут придется повозиться.» — И вся усталость последних дней, снова навалилась на него, словно гора.

9

К тому времени, когда с рокотом подъехали два танка, уже был разработан план ликвидации последствий крушения и началась подготовка к его осуществлению. Ян махнул танкам рукой, приказывая остановиться, и, прислонив мотоцикл к гусенице переднего танка, медленно забрался в кабину. Впервые за эти часы он поднял шлем своего спецкостюма и глубоко вздохнул — воздух в кабине был слишком прохладен.

— Самая настоящая мешанина, — изрек Лайос, разглядывая развалившийся поезд.

— Холодной воды. Банку, — попросил Ян, и больше не произнес ни слова, пока не выхлебал ее целиком. — Всего двое погибли. Могло быть намного хуже. А сейчас посмотрим, что мы можем сделать для оставшихся в живых. Дай-ка мне вон тот блокнот. — Ян принялся рисовать. — Это танк. Это поезд. Мы отключим его от генератора движителя, это нужно сделать немедленно. Движитель третьего поезда упирается носом в последнюю машину второго, и мы переключим силовые кабели. Энергии там более чем достаточно для обоих поездов. Вильхо уже прекращает подачу тока и отсоединяет связь, но еще не отцепляет поезд — я думаю, только его вес удерживает движитель от полного погружения в болото. Сейчас я хочу, чтобы ты прицепил к танку движитель тросами пятисоттонной прочности. Затем дай задний ход, и когда они как следует натянутся, жми на тормоза. После этого мы отцепим машины и вторым танком оттащим их подальше. А когда он освободится, прицепим еще двумя тросами к движителю, и по сигналу вы вдвоем его вытянете.

Лайос с сомнением покачал головой:

— Надеюсь, это получится. Но тут придется преодолевать инерцию слишком массивного тела. Не может ли нам помочь сам движитель — дать, например, задний ход?

— Нет. Управлять из двигательного отсека нельзя. Но Вильхо может снимать и ставить тормоза, когда понадобится. Он переключил управление, — это все, что мы можем сделать.

— Тогда нам нет смысла ждать, — сказал Лайос. — Я готов.

— Еще воды и начнем.

Это была тяжелая изнурительная работа. Присоединять кабели в толстых рукавицах было трудно. Они работали без перерыва, пока все не было сделано. Отцепили поезд. Тросы, удерживающие движитель, запели от натуги, но выдержали. Вторым танком поезд уже оттаскивали на безопасное расстояние. Освободив достаточное пространство, танк быстро прицепили к движителю.

— Тросы закреплены, — доложили наконец Яну, который сидел в кабине второго танка, руководя всей операцией.

— Хорошо. Я подам танк назад — натяну тросы. Готово Первый, ты готов?

— Готов.

— Отлично. Тянем по сигналу «пошли». Вильхо, ты меня слышишь?

— Слышу, Ян.

— Держи руки на рычагах. Мы сейчас потянем. Когда на измерителе натяжения будет «триста», я дам тебе сигнал, и ты уберешь тормоза. Понятно?

— Без проблем. Только вытащите меня отсюда Мне не по душе чувствовать себя наплаву.

Если тросы не выдержат и лопнут, движитель может погрузиться полностью, и тогда Вильхо не выбраться. Но об этом думать не следовало. Тыльной стороной ладони Ян вытер пот с лица. Как все-таки жарко в танке, даже при включенном кондиционере. Он приказал:

— Приготовились, первый. Раз, два, три — пошли!

Взревели двигатели, взвыли коробки передач, передавая их усилия гусеницам. Танки медленно подались назад. Тросы натянулись. Ян смотрел на измеритель натяжения — на приборе мелькали цифры. Когда вспыхнуло «двести девяносто девять», он закричал в микрофон.

— Тормоза! Давай!

Движитель дернулся, покачнулся — и снова замер. Натяжение нарастало, приближаясь к точке разрыва. Имелся, конечно, запас прочности, но какой? Кто знает? Ян, не глядя на прибор, решил прибавить газу. Тросы завибрировали от натуги, и движитель поддался, медленно попятился назад.

— Вот так! Так и держи! Следи за передними колесами — когда они окажутся на Дороге, глуши мотор. Встал, идет… Есть!

Дело было сделано. Ян облегченно вздохнул. Но тут же подумал о затопленной кабине. Необходимо было извлечь из нее тела водителей и похоронить. С большим трудом, хоть и не желая признать это даже перед самим собой, он натянул костюм с охлаждением, и отправился выполнять свою скорбную миссию. Вскоре произошли похороны. Недолгие, но все же похороны: несколько людей в спецкостюмах проводили друзей в последний путь. Затем — снова взялись за работу. Машину осушили, и Ян осмотрел повреждения. Управление можно починить и отладить позднее. Он сам руководил работами, хотя и качался от усталости. Передний иллюминатор тщательно закрыли тяжелой стальной пластиной с маленьким окошком. Теперь водитель не сможет многого увидеть, но как-то вести движитель все же сможет. Снова заработал кондиционер. Отсек остывал. Взамен поврежденных приборов установили и подключили новые. Как только все это было сделано, при помощи танков скомканный поезд опять составили в аккуратную стройную линию, соединения были тщательно проверены. Все, видимо, было в порядке.

Несколькими часами позже они снова отправились в путь. Скорость движения была сильно снижена, до устранения последних неисправностей, но все же они двигались. Ян не знал об этом. Он рухнул на койку и заснул прежде, чем голова его коснулась подушки. Когда спустя несколько часов он проснулся, было темно. Он медленно поднялся в кабину. Отакар сидел за баранкой, лицо его было серое от усталости.

— Отакар, иди ложись спать, — приказал Ян.

— Я прекрасно…

— Прекрати, — сказала Элжбета. — Мне и всем остальным он дал отдохнуть, но сам не спал.

— Слушайся леди, — сказал Ян. — Шевелись.

Отакар слишком устал, чтобы спорить. Он кивнул и ушел. Ян уселся в опустевшее кресло, проверил управление и журнал автоводителя.

— Близится самое худшее, — сказал он довольно-таки мрачно.

— Худшее? — Элжбета была поражена, — Как же ты называешь, в таком случае то, что произошло недавно?

— В обычном рейсе это не составило бы проблемы. Нормальные жизненные формы никогда не причиняют хлопот. Но те, в чьи владения мы въезжаем сейчас, гораздо хуже — обитатели вечного лета всю энергию, которую им дает это жаркое белое солнце, расходуют на добывание пищи. А их пища — все живое, что есть вокруг. Они убивают, их убивают… Это никогда не прекращается

Элжбета посмотрела на джунгли и вздрогнула:

— Я никогда еще не видела их такими. Отсюда, из движителя, все кажется таким страшным, что-то неведомое постоянно надвигается на нас. Когда смотришь из окна машины, все совсем по-другому.

Ян кивнул:

— Не хотелось бы об этом говорить, но там, снаружи, все обстоит гораздо хуже, чем нам кажется отсюда. Животный мир этих мест никогда подробно не изучался. Однажды я поставил ловушки — всего в нескольких часах езды отсюда, и поймал представителей по меньшей мере тысячи разновидностей насекомых. Их здесь сотни тысяч. Животных увидеть труднее, но они тоже есть. Они прожорливы и нападают на всех, кто только встречается на их пути. Вот почему поезда при переселении не останавливают, пока мы не окажемся из островах.

— Насекомые? Зачем тебе понадобилось их ловить? Разве они для чего-нибудь пригодны?

Он не рассмеялся, даже не улыбнулся, услышав этот простодушный вопрос. Что она, выросшая в этом мире, могла знать о научных исследованиях?

— Ответить можно и да, и нет. Нет, в том смысле, в котором вы воспринимаете вещи. Они ни для чего не пригодны. Их нельзя есть или использовать каким-либо иным способом. Но поиск знания уже сам по себе цель. Именно в поисках знания люди открыли эту планету Хотя, возможно, это не лучший пример, который можно было привести. Если подумать, то…

— Доклад о неисправности с восьмого поезда, — позвал Гизо, возившийся у пульта связи. — Соединяю.

— Докладывайте, — сказал Ян.

— Похоже, у нас засорилось несколько воздухозаборников.

— Вы знаете приказ. Задрайте их и очистите воздух.

— Мы сделали это на одной из машин, но оттуда жалуются на то, что таким воздухом трудно дышать.

— Так всегда бывает. Машины не герметичны — кислорода в поступающем воздухе достаточно. Неважно, какой там запах. Воздух вполне пригоден для дыхания. Приказываю — не открывать — повторяю — не открывать — окна. — Ян отключил связь и окликнул Гизо, — Можешь соединить меня с Лайосом на танках?

Связь была налажена быстро. Голос Лайоса казался измученным:

— У некоторых деревьев здесь стволы по десять метров в диаметре. Чтобы их спалить, требуется время.

— Сузьте проезд. Мы не должны быть от вас ближе, чем в пяти часах езды.

— По инструкции…

— Черт с ними, с инструкциями. Мы спешим. — Сказав это, Ян включил автоводитель, увеличив скорость на десять километров. Отакар взглянул на спидометр, но ничего не сказал.

— Я знаю, — сказал Ян, — мы движемся быстрее, чем следует. Но здесь у нас заперты люди, они скучены, как никогда. Скоро гам будет вонять, как в зоопарке.

Радар предупреждающе загудел на повороте. Ян отключил автоматику. Что-то большое было на Дороге — но недостаточно большое, чтобы приостанавливать движение. Существо вздыбилось, собираясь драться, и Элжбета судорожно вздохнула. Молниеносная картина — темно-зеленое тело, бутылочно-зеленое, множество ног, когтей, длинных зубов — и движитель поразил его. Послышался глухой удар, затем треск, когда они крушили тело колесами, затем тишина. Ян вновь включил автоматику.