Столь же неожиданно Сэм прервал поцелуй, не сводя с нее глаз и не разжимая объятий. Его дыхание участилось.

– Прости за такую таинственность, – произнес он. – Просто… видишь ли, я вдруг понял, что предстоящий разговор будет для меня нелегким.

Леони молча ждала продолжения.

Сэм отпустил ее, и теперь они сидели, чуть повернувшись на своих сиденьях лицом друг к другу.

– Вероятно, ты уже наслышана обо мне, – с тяжелым вздохом начал Сэм, – и о моем браке, – тихо добавил он.

Леони молча кивнула.

– Многие говорят, будто я женился по расчету. Что я увлек богатую наследницу, завладел семейной фирмой и так далее. Но все гораздо сложнее, Леони. Я хочу, чтобы ты знала правду.

– От тебя я не ожидала ничего другого, Сэм, – уверенно заметила Леони.

– Господи, я даже не знаю, с чего начать, – пробормотал он с болью в голосе. Его лицо исказила мука.

– Попробуй с самого начала, Сэм, – подсказала Леони, которую и на сей раз не покинула привычная практичность.

Этот бесхитростный совет вызвал у него легкую улыбку.

– Пожалуй, ты права, – откликнулся он, откашлялся и повел свой рассказ, тщательно взвешивая каждое слово.

– Я вырос в бедной семье фермеров из Беркшира, Западный Массачусетс. Мои родители не могли дать мне даже приличного образования, однако не скупились на заботу и внимание. Свои религиозные чувства они предпочитали не выставлять напоказ, но были добрыми христианами. Недостаток материальных благ они восполняли любовью. Благодаря родителям у меня сложилась своя, твердая система ценностей и принципов.

Он взглянул на Леони, словно подчеркивая сходство их происхождения.

Леони кивнула:

– Продолжай, Сэм. Я хочу знать все.

– Они настоятельно советовали мне учиться, и я старался изо всех сил, чтобы выбиться в люди. Временами я стыдился своей семьи.

Он тяжело вздохнул и замолчал, припоминая борьбу с самим собой и жгучее чувство неловкости.

– Так или иначе, я добился стипендии для учебы в Йеле. Изучал архитектуру. Однажды летом мне предложили стажировку в архитектурной компании Ван Вехтенов. Это была редкостная удача, и я сразу принял предложение.

Он уставился в ветровое стекло – видимо, ему было трудно говорить, глядя в глаза Леони. Ее присутствие отвлекало Сэма.

– В первый же день стажировки я познакомился с Минит, дочерью Ричарда Ван Вехтена, и, как следовало ожидать… мир этой семьи навсегда затянул меня. Ван Вехтены были богаты и влиятельны, располагали превосходными связями, гордились тем, что принадлежат к респектабельному, старинному роду. Их жизнь представлялась мне идеальной. И прекрасной, – добавил Сэм с грустным благоговением. – У них было все, о чем я не мог даже мечтать; они символизировали собой среду, до которой мне было так же далеко, как до неба, но к которой я всеми силами стремился.

Сэм ненадолго задумался.

– Минит была прекрасна, – наконец произнес он. – Она казалась самим совершенством. Не прошло и недели, как мы переспали с ней, а через месяц состоялась наша помолвка. Поначалу происходящее чудилось мне волшебным, почти нереальным, не похожим на правду. Но к концу лета… – Сэм глубоко вздохнул, – …я успел присмотреться к ним и понял, в чем суть их жизни. Только теперь я заметил, насколько избалованны и надменны эти люди, – несвойственным ему резким тоном продолжал Сэм. – Они так привыкли во всем поступать по-своему, что им и в голову не приходило, что кто-то может иметь свое мнение. Мир лежал перед ними, как устрица на тарелочке. В этом мире Ван Вехтены играли роль кукловодов, а все люди вокруг, в том числе и я, были марионетками, которых они дергали за веревочки. – Сэм повернулся к Леони. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

Леони снова кивнула.

– Да, да, понимаю, – подтвердила она и внимательно посмотрела на Сэма. – Знаешь, у меня сразу возникла догадка, что ты чужой в этой среде. Что ты к ней не принадлежишь и остро чувствуешь свою «инородность».

– Вот именно, – живо подхватил Сэм. – Меня не покидало ощущение, что я неизмеримо ниже этих людей. Что я менее талантлив, богат, образован и так далее. Я был чужаком из другого мира. Возможно, даже представлял для них угрозу. И они не постеснялись заявить мне об этом – конечно, не напрямик. Нет, они предпочитали омерзительные, тонкие намеки. Они ясно дали понять, что я у них под каблуком.

Он снова перевел дыхание.

– Тем же летом я наконец принял решение расстаться с Минит. Я осознал, что не люблю ее – меня просто ослепили ее деньги и положение в обществе. Пора было разрубить этот узел. Мы собирались на вечеринку к одной из двоюродных сестер Минит, в Олд-Чатем. Минит давно предвкушала это событие, поэтому я не стал портить ей развлечение. Мы уехали из гостей…

Он вдруг осекся, словно боль, причиняемая воспоминаниями, стала нестерпимой.

– Продолжай, Сэм, – попросила Леони, поглаживая его по плечу. – Я рядом. Все хорошо.

Он вздохнул, повернулся, и Леони увидела, что его глаза потемнели от боли.

– Мы оба были навеселе. Я вел машину, а Минит… пыталась расстегнуть мои брюки. Я сопротивлялся, выпустил руль, и мы скатились с дороги в кювет и врезались в дерево.

– О Господи! – ахнула Леони.

– В результате Минит осталась парализованной ниже пояса. Травма позвоночника. – Сэм смотрел на Леони в упор. – Я не смог сказать ей, что свадьбы не будет. У меня просто не повернулся язык.

– Конечно, – тихо подтвердила Леони. – Я понимаю.

– Вот так и состоялся наш брак – из-за моих угрызений совести. Я считал себя виновным в случившемся, был уверен, что погубил жизнь Минит. Если рассуждать здраво, мы оба были пьяны, и если бы Минит не приставала ко мне, ничего бы не произошло. Но теперь, как говорится, слезами горю не поможешь.

– Тебя до сих пор мучают угрызения совести и стыд, правда? – догадалась Леони.

– Да, – кивнул Сэм и взял ее за руку. – До сих пор. С годами боль притупилась, отчасти потому, что Минит беззастенчиво спекулировала на своем несчастье. Она… временами Минит бывает чересчур эгоистичной и поддается жалости к самой себе. – Он повернулся к Леони. – Но разве можно ее винить?

– Разумеется, Сэм, – откликнулась Леони, – но жизнь продолжается. Надо забыть о прошлом и думать лишь о будущем, невзирая на обстоятельства.

– Ты права. Беда в том, что между нами с самого начала не было любви.

– Значит, и Минит тебя не любила?

– Да, – подтвердил Сэм. – Она призналась, что согласилась выйти за меня замуж по одной-единственной причине: я был самым привлекательным мужчиной среди ее знакомых, доставлял ей удовольствие в постели и считался многообещающим архитектором. Еще бы, выпускник Йеля! Я смог бы продолжать фамильные традиции в бизнесе, обслуживать Минит в постели и одновременно быть элегантным дополнением к ее туалетам. Теперь ты понимаешь? – спросил он. – Я вовсе не альфонс, не жиголо и не охотник за деньгами, каким считают меня многие.

– Господи, как, должно быть, вам трудно живется!

– Само собой, – кивнул Сэм. – Мы не любим друг друга, у нас нет детей. Плачевное прошлое, горестное настоящее и никакого будущего.

– Ты хотел иметь детей? – оживилась Леони.

– Больше всего на свете, – признался Сэм. – Я был единственным ребенком в семье, поэтому всегда мечтал о братьях, сестрах и собственных детях. К сожалению, Минит не в состоянии выносить ребенка.

Леони опустила голову, глядя на свои пальцы, переплетенные с пальцами Сэма.

Почувствовав ее взгляд, Сэм пожал ей руку.

– А ты? – тихо спросил он. – Ты хотела детей?

– Да, – пробормотала Леони, медленно поднимая голову. – Всегда, еще с юности. Но сначала Хэнк утверждал, что мы не можем позволить себе иметь ребенка. А потом стал оправдываться тем, что пока мы оба слишком молоды и заняты работой, чтобы уделять внимание детям. Так почему бы не подождать более удобного случая?

Леони передернулась и смущенно потупилась.

– А я подыгрывала ему, уверяя себя, что он прав. – И она саркастически рассмеялась. – И вот теперь мои биологические часы тикают все настойчивее, отсчитывая последние годы. Я стала чем-то вроде бомбы с часовым механизмом внутри.

– Но ведь еще не все потеряно… – начал Сэм.

– Конечно, не все, – согласилась Леони. – Просто роковой час неумолимо приближается. И разумеется, есть и другие обстоятельства. – Она снова усмехнулась. – Например, отсутствие мужа.

Сэм обнял ее за плечи и стал целовать. Леони пылко отвечала ему.

Ей хотелось исцелить поцелуями его чувство вины и боль, но это было невозможно. Внезапно она поняла, что они с Сэмом нашли друг в друге утешение, пусть даже временное. Близость оказалась для них целебным бальзамом.

Сэм вдруг отстранился и заглянул ей в глаза.

– Надеюсь, теперь ты лучше понимаешь меня, Леони, – произнес он. – Теперь ты знаешь, кто я такой.

– Пожалуй, да, Сэм.

– И понимаешь, что я… о Господи… – он запнулся, – …что я люблю тебя и хочу, чтобы ты знала обо мне все.

Леони охватило радостное возбуждение. Ее сердце забилось быстрее, но в то же время она размышляла, не был ли одной из причин этого возбуждения страх. Страх связать свою судьбу с мужчиной, вынужденным вести такую трудную жизнь. Страх, что чувства к нему не принесут ей ничего хорошего.

Она заглянула в затуманенные бирюзовые глаза Сэма и решила, что не может противиться своему естеству, которое неудержимо влекло ее к этому мужчине. И будь что будет.

– И я люблю тебя, Сэм, – прошептала она. – И хочу тебя. Очень хочу.

Они вновь сплелись в объятиях, утоляя невыносимую жажду, как вчера ночью в освещенной свечами гостиной. После томительных и бесконечных минут поцелуев и ласк Леони отстранилась и перевела дыхание.

– Это невыносимо, – простонала она. – Здесь негде заняться любовью…

Сэм бережно отвел прядь волос с ее щеки и поцеловал в губы.

– Выйдем из машины, – предложил он.

Оба поспешно вышли из «рейнджровера». Сэм распахнул заднюю дверцу машины.

– Забирайся, – скомандовал он.

Леони скользнула на обитое кожей сиденье, Сэм последовал за ней, и вот уже их руки вновь сплелись, а губы слились в страстном поцелуе.

– А если нас увидят? – задыхаясь, пробормотала Леони.

– Вряд ли, – отозвался Сэм, просовывая ладонь под ремень ее брюк и осторожно поглаживая кончиками пальцев набухшие складки плоти. – А если и увидят, то мы им покажем такое, чего они не забудут до конца своих дней!

Леони вздрогнула от прикосновения рук Сэма, от пьянящего запаха мужской кожи и опасения, что их застанут тут, среди нагретых солнцем деревьев возле реки. Вскоре кожаная обивка заскрипела под тяжестью их тел, а в машине распространился пряный аромат неистового совокупления.

Немного погодя, отдышавшись, оба вдруг рассмеялись – над нелепостью любви на заднем сиденье машины, собственной поспешностью и наслаждением, доставленным друг другу.

– Как же мне будет не хватать этого во время поездки! – воскликнула Леони, взлохматив волосы Сэма.

– Во время поездки? – насторожился Сэм, натягивая «ливайсы».

– Да, а разве я тебе не говорила? Я собираюсь на несколько дней в Нью-Йорк – выбрать обои и ткани для дома. – Наклонившись, она подняла брюки с пола и неуклюже принялась влезать в них в тесноте машины. – По-моему, выход идеальный: я никому не буду мешать и хоть ненадолго отдохну от пыли, грязи и шума.

– Разумное решение, – согласился Сэм. – Но я без тебя сойду с ума. – Он обнял Леони за плечи и привлек к себе, заглядывая в темные глаза, в которых еще вспыхивали искры недавнего блаженства. – Раз уж так вышло, – продолжал он, покусывая мочку ее уха, – может быть, постараемся насытиться друг другом впрок?

– Конечно, – согласилась Леони, отвечая на поцелуи и касаясь твердой выпуклости под джинсами Сэма. – Я не против.

Солнце вспыхнуло на металле и хроме «рейнджровера», машина вновь закачалась в ритме их движений, пока наконец они не замерли в изнеможении, уже предвкушая очередную встречу.

Глава 17

Минит повесила телефонную трубку и устремила непреклонный взгляд сквозь увитую зеленью стеклянную стену зимнего сада на плавательный бассейн. Вода в нем маняще искрилась под палящим летним солнцем, но это средство спасения от гнетущей жары и духоты лишний раз напомнило Минит о том, что искалеченное тело не даст ей насладиться прохладой.

Только что закончившийся телефонный разговор вызвал у нее минутное оцепенение, словно ей сделали обезболивающий укол перед серьезной хирургической операцией. Поначалу, всего на миг, она сжалась, услышав страшную новость. Но вскоре леденящий ужас стремительно и милосердно сменило стоическое, непоколебимое самообладание – извечная защита Минит от столкновений с тревожной, зачастую трагической реальностью.

Пока она любовалась бирюзовым бассейном, ее мозг постепенно свыкался со зловещим известием, переваривал его, а затем, после нескольких минут глубокой задумчивости, погрузился в водоворот планов и стратегий, взвешивая все «за» и «против». Все они представляли собой не только способ справиться с пугающим известием, но и, что гораздо важнее, извлечь при этом как можно больше выгоды для себя.

Вот именно, подытожила Минит. Это ее конек – обращать зловещую действительность в возможность нанести удар, победить, успешно отомстить тому, кто причинил ей столько боли и страданий.

Да! Страшная, мстительная улыбка тронула ее губы. «Теперь я знаю, что делать. Знаю, как покончить с этим ничтожеством, которое погубило мою жизнь. С жалким ничтожеством, из-за которого я живу словно в аду».

Минит ни на минуту не сомневалась в том, что лишь один человек виноват во всех ее бедах. Тот самый, с которого началась так печально закончившаяся цепь событий. Из-за него Минит оказалась прикована к омерзительному инвалидному креслу, а ее тело стало беспомощным, почти безжизненным. Более того, тот же человек стал причиной рокового известия, которое она только что получила.

«Из любого положения есть выход, – думала Минит. – Если то, что я узнала, правда, я сумею жестоко отомстить виновнику. Он поплатится за все!»

Она вновь засмотрелась на бассейн, окаймленный пышной растительностью. В ее голове выстраивались планы, возникали решения, строились предположения. Она тоже способна причинять горе и боль. Слаще мести нет ничего на свете. Ее вкус приятнее, чем вкус самой лучшей, самой дорогой зернистой икры!

Но прежде предстоит много работы, а действовать следует незамедлительно. Главное – не упустить время. Надо сделать уйму звонков, написать письмо, составить и подписать документы. Хорошо еще, что все эти задачи можно выполнить прямо здесь, в зимнем саду, не вставая с удобного кресла.

В первую очередь позвонить доктору Натансону. Нужно немедленно переговорить с неизменно внимательным, раболепным врачом.

Затем – разговор с адвокатами. Несколько изменений в известных документах. При одной мысли об этом Минит испытала воодушевление и рассмеялась вслух.

Далее – позвонить Андреа Уокер, подруге, занимающейся недвижимостью. Теперь у Минит было что предложить ее агентству. Наконец-то!

И не забыть бы позвонить в банк. Чем раньше, тем лучше.

Минит нажала кнопку селектора, безмолвно стоящего рядом с ней на столике.

– Эрминда! – позвала она.

– Да, миссис Николсон? – ответила экономка.

– Принесите открытую бутылку белого вина из холодильника и бокал.

– Слушаюсь, миссис Николсон.

Как только Эрминда принесла вино и бокал, Минит выпроводила ее небрежным взмахом руки, щедро плеснула себе вина и сделала глоток. Вино было сухим и прохладным – идеальное сопровождение для предстоящей задачи.

Протянув руку, Минит взяла со столика небольшую телефонную книжку в кожаном переплете, постучала ею по подлокотнику кресла и погрузилась в размышления.

Вскоре план оформился окончательно. «Я готова, – подумала Минит. – Да, готова заняться делом».

Она вновь устремила взгляд на бассейн, улыбаясь так, словно он хранил ее тайны, знал ответ на любой вопрос и был ее сообщником в черном деле мести одному-единственному виновнику ее страданий.

Разумеется, этот виновник – Сэм Николсон. За новость, которую несколько минут назад услышала Минит, ему предстояло заплатить в двукратном – нет, в тысячекратном размере.

Глава 18

Сэм чувствовал себя потерянным.

Он заплутал в чужом, унылом мире, о существовании которого забыл с тех пор, как познакомился с Леони. Признавшись ей в том, что будет скучать по ней – это случилось целую вечность назад, на заднем сиденье «рейнджровера», – Сэм сказал чистую правду. В его душе разверзлась непроглядная, зияющая бездна, не давая покоя.

Если бы не работа в Октагон-хаусе – в доме Леони! – не множество дел и не необходимость постоянно подгонять рабочих, он не находил бы себе места.

Сэм недоумевал: как он мог мириться с одиночеством и враждебностью окружающего мира прежде, до знакомства с Леони? Но вскоре его осенило: он просто-напросто замкнулся в себе. Уполз в свою раковину. Не давал воли чувствам. Брел по жизни, произносил те слова и совершал те поступки, которых от него ждали, точно бездушная машина.

В то же время Сэм сознавал, что, открывшись Леони, он многим рисковал. Он стал более уязвимым для печали и страданий, отказ мог бы стать для него сокрушительным ударом. Кроме того, не следовало забывать о Минит. Мысли о жене пугали Сэма, однако расстаться с Леони было еще страшнее. Ему не хотелось возвращаться в пустую, никчемную жизнь без любви, которой он довольствовался так долго.

В ожидании Леони он настойчиво стремился к одной-единственной цели: привести в порядок большую часть дома и при этом не выйти из бюджета.

Сегодня, пока Сэм вел машину по шоссе к Октагон-хаусу, летняя жара превратилась в настоящее пекло. К счастью, этим летом таких дней выдалось совсем немного. Очертания долины впереди словно расплывались в раскаленном воздухе, над землей висело душное марево.

Сэм знал, что вскоре жара и влажность сменятся осенней бодрящей прохладой – еще одна причина лишний раз поторопить себя и рабочих. Ремонт дома предстояло закончить к Рождеству, и Сэм был уверен, что бригада уложится в намеченные сроки. Но конца работе пока не предвиделось, а мелкая отделка, завершающие штрихи, которые, если не постараться, могли погубить весь труд, наверняка потребуют массу времени и средств.

Проехав по аллее к дому Леони, Сэм обогнул каретник. Выйдя из «рейнджровера», он решил в первую очередь осмотреть бассейн и внешние строения, затем пройтись по дому.

Вчера он наблюдал за тем, как рабочие обкладывали камнем почти готовый бассейн, и радовался тому, что бассейн выглядел именно так, как хотелось Леони.

Сегодня Сэм попытался взглянуть на бассейн ее глазами. Это удлиненное сооружение с черной облицовкой чем-то напоминало ее глаза; сквозь воду просвечивало дно. На одном конце бассейна ступени уходили в воду, единственная лампа обеспечивала ночную подсветку. От такого зрелища захватывало дух.

Интересно, каковы замыслы Леони насчет ландшафта? Как-то она обмолвилась, что намерена спланировать его сама, и Сэм не сомневался, что плоды ее трудов будут прекрасными.

Осмотрев каменную террасу, Сэм отметил, что все разбитые плиты уже заменены или старательно отреставрированы. Потом он прошел к каретнику, который теперь представлял собой суперсовременный гараж на две машины, а над ним размещались просторные апартаменты для прислуги или гостей. Оставалось лишь оштукатурить и оклеить стены. Этим предстояло заняться после того, как Леони привезет из Нью-Йорка обои. Сэм знал, что она уже выбрала краску и, кроме того, заказала оборудование для небольшой кухоньки. Недели через две его установка будет завершена.

Из каретника Сэм направился во флигель. Внутренний ремонт здесь уже был полностью закончен – и в двух комнатах, идеально подходящих для кабинетов, и в прилегающих ванных. Оставшееся огромное пространство с гигантскими, обтесанными вручную потолочными балками могло послужить студией для художника или мастерской. Два ряда больших окон по северному фасаду флигеля обеспечивали превосходное освещение, в самый раз для занятий живописью. Сосновые полы были готовы принять мебель, которую, как сообщила Леони, должны привезти с нью-йоркского склада на следующей неделе. Этой мебелью Леони собиралась обставить и сам дом, а потом продать ее вместе с ним за кругленькую сумму, конечно, если будущие хозяева согласятся на такое условие.

Леони стала свидетельницей большинства изменений в доме и флигеле, но Сэм надеялся, что перемены, произошедшие за последнюю неделю, порадуют ее.

Леони еще не видела, как покрасили дом снаружи: свежий слой краски придал старому особняку внушительный вид. Она сама выбрала тускло-желтую краску прежде всего потому, что ею были первоначально покрыты стены дома, но и по той причине, что здания такого цвета часто встречаются в небольших городках Центральной Европы. Впечатление дополняли белые оконные и дверные рамы. Ставни и двери должны были стать темно-зелеными. Поначалу выбор Леони вызывал у Сэма сомнения, но теперь он понял, что ею руководил безошибочный вкус. Эффект оказался потрясающим – ничего подобного Сэм и представить себе не мог.

Наконец он вошел в дом, где повсюду суетились плотники и водопроводчики. Визг электропил и стук молотков казался Сэму чудесной музыкой, а запах свежих опилок он вдыхал с таким же наслаждением, как аромат духов.

Прокладка коммуникаций уже завершилась, полы, деревянные детали и лепнина были восстановлены или заменены. Кухня еще пустовала, но через несколько дней ее предстояло обставить. Заканчивалась реставрация старых кухонных шкафов и столов. Навесной потолок давно разобрали, обнажив старинные балки, а сосновый пол был подготовлен для шлифовки, покрытия лаком и полировки.

Каминные полки сняли, чтобы покрасить, отчистить или отполировать. Деревянные детали оставалось только покрыть слоем краски, а гладко оштукатуренные стены – оклеить новыми обоями.

Сэм испытал глубокое удовлетворение, созерцая плоды совместных трудов. Хотя его гонорар несколько уменьшился – потому что ему пришлось изрядно поколесить по округе в поисках необходимых материалов, – Сэм ни о чем не жалел.

Ведь все это он сделал для Леони. Для своей Леони.

Он уже направлялся на верхний этаж, в большую спальню, как вдруг заверещал сотовый телефон, прикрепленный к ремню.

Сэм чертыхнулся. Его номер знали лишь немногие, и он уже догадывался, кто звонит.

Отцепив телефон от пояса, он нажал кнопку и произнес:

– Алло!

– Сэм, где ты? – раздался голос Минит.

– В Октагон-хаусе, Минит, – невозмутимо ответил он.

– Я жду тебя дома, – заявила она.

Сэм моментально насторожился. Ее голос звучал подозрительно мягко, и это предвещало лишь одно: неприятности.

– В чем дело, Минит? – спокойно осведомился Сэм. – Ты же знаешь, я занят.

– Нам предстоит очень важный разговор, – таинственно сообщила она. – Мы должны поговорить немедленно. – И она повесила трубку.

– Черт! – процедил Сэм сквозь зубы, отключая телефон и вновь прикрепляя его к поясу.

На миг он задумался, решая, можно ли игнорировать приказ Минит. «Да, именно приказ – вот что это такое», – мысленно подчеркнул он. Но не явиться на зов жены он попросту не мог.

Снова чертыхнувшись, Сэм покорно спустился вниз и направился к «рейнджроверу». Он вывернул на аллею так, что гравий заскрипел под шинами, и поспешил к дороге, пребывая в скверном расположении духа.

Несколько минут спустя он резко затормозил перед воротами Ван-Вехтен-Мэнор, а еще через минуту автомобиль уже стоял перед внушительной парадной дверью самого особняка. Сделав глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, Сэм вышел из машины и подавил желание хлопнуть дверью и протопать по ступенькам.

Как всегда, Эрминда заранее почувствовала его приближение и открыла дверь.

– Мистер Николсон! – воскликнула она, и ее темные глаза просияли от удовольствия.

– Привет, Эрминда, – ответил Сэм. – А где Минит?

– Миссис Николсон в зимнем саду.

– Спасибо, Эрминда. – Сэм торопливо пересек вестибюль и через библиотеку вошел в зимний сад.

Минит держала в руке баллон от клизмы, заботливо поливая громадную, плотоядную на вид орхидею, десятки сливочно-белых бутонов которой подрагивали от малейшего дуновения.

Сэм молча наблюдал за ней, внутренне кипя и гадая, зачем Минит потребовалось видеть его в разгар рабочего дня. На первый взгляд она спокойно, даже умиротворенно, занималась домашними делами и не испытывала ни малейшей тревоги или озабоченности.

Не оборачиваясь к мужу, Минит произнесла:

– Видишь, на что еще годится обыкновенная клизма, дорогой. – Она погрузила резиновую грушу в ведро с водой, сжала ее и снова принялась поливать растение. – При таком поливе цветку не наносится никакого ущерба.

– Зачем ты вызвала меня домой, Минит? – спросил Сэм притворно-ровным тоном.

– Домой? – повторила она. – Почему бы тебе не присесть, милый? Я сейчас закончу…

– Послушай, Минит, – процедил Сэм сквозь зубы, – ты забыла, что я работаю? Я все бросил, оставил рабочих без присмотра, думая, что у тебя что-то случилось!

– Терпение, милый, – отозвалась она. – Разве ты не знаешь, что терпение – добродетель?

Немного погодя она отложила грушу и отряхнула руки.

– Вот теперь все. – И она взглянула на Сэма. – Как видишь, тебе не пришлось долго ждать.

Сэм вздохнул и опустился в плетеное кресло, думая о том, что Минит вечно оказывается права и умеет настоять на своем.

Минит развернула свое кресло, устроилась напротив мужа и устремила на него твердый и ясный взгляд.

– Я продаю здание компании Ван Вехтенов, – деловито объявила она.

Сэм сидел охваченный изумлением и гневом и вместе с тем удивлялся самому себе, поскольку в последнее время он ждал от Минит именно такой безумной выходки. Она явно была не в себе.

– Заняться продажей я попросила Андреа Уокер, чем весьма обрадовала ее, – продолжала Минит. – Она уже успела найти двух-трех заинтересованных клиентов.

– Ясно, – коротко отозвался Сэм.

Минит поправила жемчужное ожерелье на шее, не сводя глаз с мужа.

– Я велела Дирку и нескольким конюхам погрузить в трейлер папины вещи из старого кабинета, – добавила она. – Я выставляю их на аукцион.

Сэм заметил, что твердый блеск ее глаз усилился – сейчас они напоминали льдисто-голубую сталь. Она злорадствует, понял Сэм.

– Следовательно, милый, – заключила Минит, – тебе придется забрать из кабинета все свои игрушки, и поскорее.

– Это не игрушки, Минит, – вспылил Сэм.

– Называй их как хочешь. – Минит небрежно пожала обтянутыми шелком плечами. – Только увези куда-нибудь этот хлам. Здание компании Ван Вехтенов представляет историческую ценность.

– С какой стати ты вдруг решила продать его? – полюбопытствовал Сэм.

– Видишь ли… – с задумчивым видом начала она, – теперь, когда старина в моде, найдется немало покупателей, готовых выложить кругленькую сумму и подыскать особняку достойное применение. Так зачем ждать?

Сэм ощутил, как его лицо вспыхнуло от возмущения. Черт, она умеет наносить удары ниже пояса. Она намекала, что Сэм не сумел правильно распорядиться зданием компании, что все его затеи бесполезны и никчемны. Как это похоже на Минит! Но спорить с ней Сэм не стал, зная, что это ни к чему не приведет.

– Хорошо, – произнес он, поднимаясь. – Я начну собирать вещи немедленно.

Минит следила за ним взглядом.

– Куда же ты их денешь, милый? – осведомилась она.

– Честно говоря, пока не знаю. Разумеется, я не смогу позволить себе снять такое же помещение под офис, но я что-нибудь придумаю.

Он пошел было к двери, однако на полпути обернулся и грустно улыбнулся:

– До встречи.

– Пока.

Покидая зимний сад, Сэм размышлял, почему он так странно воспринял известие жены. Ему следовало бы встревожиться, даже запаниковать, но, к собственному удивлению, он обрадовался новой, чудесной свободе. Казалось, с его плеч свалилась гора. «Это безумие, – думал Сэм. – Господи, что это со мной? Меня выгнали из офиса, а я почему-то радуюсь!»

Признаться, он знал, в чем дело. Нить, крепко связывающая его с женой и безрадостным прошлым, перерезана, причем руками самой Минит.

Шагая через библиотеку, Сэм увидел Эрминду, яростно смахивающую пыль с книг. Метелка летала в ее руках со сверхзвуковой скоростью, и Сэм рассмеялся бы, если бы не опасался обидеть экономку.

– Тише, тише, Эрминда! – воскликнул он. – Иначе тебя хватит удар.

Она обернулась, метелка из страусовых перьев замерла в ее руке. Эрминду буквально трясло от бешенства.

– Что случилось, Эрминда? – посерьезнел Сэм.

– Просто я не понимаю, почему миссис Николсон так скверно относится к вам, – заявила экономка. «А вот я сумела бы сделать тебя счастливым», – мысленно добавила она.

– Не волнуйся, Эрминда, – успокоил ее Сэм. – Это пустяки.

– Ладно, – пробормотала она. «Если бы не эта гадюка, ты был бы моим», – подумала она, а вслух произнесла: – Как вам будет угодно, мистер Сэм.



Сэм выбрался из «рейнджровера» и направился к Октагон-хаусу. К сожалению, он сам не верил тому, что совсем недавно сказал Эрминде: последняя выходка Минит вовсе не казалась ему пустяком. В глубине души Сэма прочно поселилась тревога.

Что за чертовщина с ней творится? Ужиться с Минит всегда было нелегко – из-за ее снобизма, эгоизма, высокомерия, иногда жалости к себе, однако прежде она редко выказывала неприкрытую злобу.

Что же произошло теперь? Сэм недоумевал. С какой стати Минит вздумалось продавать здание компании Ван Вехтенов? Сэм знал, что жену раздражает его работа, но идти на столь крайние меры, только бы помешать ему… нет, это невозможно. А если она затеяла новую игру, то сделала слишком крупную ставку.

Поведение жены Сэм считал бессмысленным. Или, скорее, неожиданным. Минит терпеть не могла расставаться с вещами, которые принадлежали ей. Казалось, она видит частицу своей души во всем, что ее окружает. Поэтому она яростно защищала все свое имущество.

Так почему же она вдруг решила продать вещи покойного отца? Минит преклонялась перед своим отцом, его кабинет в офисе был неприкосновенным с того самого дня, как Ричард в последний раз побывал в нем десять лет назад. Сэму не верилось, что Минит и вправду отправила драгоценное имущество отца – свою собственность – на аукцион.

В том, что Минит не нуждается в наличных, Сэм не сомневался. Ей принадлежал солидный банковский счет. Более чем увесистый пакет акций и других ценных бумаг приносил внушительный доход – одного его хватило бы, чтобы вести безбедную жизнь. Не говоря уже о сверхприбыльной недвижимости Минит!

Но если деньги тут ни при чем, тогда где же собака зарыта?

Вряд ли она решилась бы на такой шаг, лишь бы отомстить ему. А может, она способна на все?

Чем ближе Сэм подходил к Октагон-хаусу, тем сильнее озадачивало его сегодняшнее поведение жены. Минит оставалась для него неразрешимой загадкой. Сэм знал, что любые попытки поговорить с ней, постараться выяснить, в чем дело, будут тщетными. Видимо, Минит уже приняла решение окончательно и бесповоротно. Во время приступов упрямства она ни за что не соглашалась выслушать голос рассудка.

Подходя к дому Леони, Сэм уговаривал себя забыть о случившемся: «Вероятно, это еще одна попытка лишить меня желания работать и возможности самому зарабатывать свой хлеб.

Итак, я стал архитектором без офиса».

Глава 19

– Дьявольщина! – выпалила Мосси, выходя вместе с Леони на тротуар. За ними захлопнулась дверь магазина Бекенштайна. – А я и забыла, что здесь припекает сильнее, чем в аду! А воздух? Да разве им можно дышать?!

Леони засмеялась:

– В городе лето. Похоже, ты не прочь вернуться домой, Мосс.

– Ну уж нет! – возразила Мосси. – Во мне достаточно мазохизма, чтобы проторчать несколько дней в этом грязном, развращенном, неудобном, опасном, потрясающем городе! – Она остановилась, чтобы прикурить сигарету. – Помнишь того юношу у Бекенштайна? Милашка, верно?

– У него есть приятель, Мосс, – напомнила Леони.

– Досадно! А я так размечталась…

Направляясь вдвоем с подругой к Орчед-стрит, Леони наслаждалась привычной круговертью городских улиц. Разносчики громогласно расхваливали свой товар и предлагали неслыханные скидки, покупатели теснились возле витрин и глазели на рекламные плакаты, закусочные на колесах изрыгали клубы дыма и соблазнительные запахи хот-догов.

– Может, зайдем куда-нибудь выпить, а потом вернемся в отель? – спросила Леони.

– Удачная мысль, – одобрила Мосси. – Кстати, за сегодняшний день я так насмотрелась тканей, что впечатлений хватит на всю жизнь. Ситец, шотландка, дамаст, парусина, бархат, парча, полотно, муслин. Я думала, что сойду с ума.

– Сочувствую, – откликнулась Леони. – Когда тканей слишком много, от них рябит в глазах и все кажутся одинаковыми.

– По-моему, ты сделала прекрасный выбор.

– А меня больше порадовали цены, – призналась Леони.

– Конечно, они не такие, как на распродажах, где ткани предлагают по доллару за ярд, – подтвердила Мосси, – но гораздо ниже, чем в центре. Кстати, как тебе удалось так точно высчитать количество каждого вида ткани? Вот это организованность! Такая мне и не снилась.

– Надо лишь запастись терпением, – объяснила Леони, – и немного попрактиковаться. И, разумеется, мерить, мерить и перемеривать. Знаешь, я повсюду таскаю с собой рулетку.

Они дошли до угла Деланси-стрит и попытались поймать такси. Плотный поток транспорта несся на восток и на запад по широкой неровной улице; мимо то и дело пролетали такси, но ни одно не останавливалось.

– Черт! – выпалила Мосси. – Так мы проторчим тут до ночи!

Леони шагнула на проезжую часть, сунула два пальца в рот и громко пронзительно свистнула.

Проезжающее мимо такси затормозило прямо перед ней.

Мосси застыла как вкопанная; ее глаза округлились от изумления.

– Невероятно! – ошеломленно выговорила она.

– Садись скорее в машину, пока он не уехал, – велела Леони, открыла заднюю дверцу и скользнула на сиденье, назвав таксисту адрес в Ист-Виллидж.

Мосси плюхнулась рядом с ней.

– Ничего себе благовоспитанная леди!

– Мосси, ты забываешь, что я выросла здесь, – рассмеялась Леони. – Свистеть я умею чуть ли не с пеленок. Без этого в городских джунглях не выжить.

Через несколько минут такси остановилось на авеню А; Леони расплатилась с водителем. Уличное кафе выглядело отнюдь не респектабельно, но из-за столиков открывалась эффектная панорама Ист-Виллидж, а мимо шествовала целая вереница любопытных, модных, чудаковатых и просто неприметных пешеходов. Этому зрелищу аккомпанировала беспорядочная и неумолчная какофония транспорта и клубы токсичного дыма, который извергали бесчисленные автобусы, грузовики и легковые автомобили.

Подруги заняли столик и попросили молодого официанта с множеством колец в ушах, носу и бровях принести водку с тоником.

– Мне понравился его апельсиновый «ирокез», – объявила Мосси, убедившись, что официант ее не слышит, – но в нем не хватает лиловых прядей. А эти кольца! По-моему, их чересчур много. Разве одного или двух было бы недостаточно?

– Меня ничем не удивишь, – заметила Леони. – Ты же знаешь, я выросла по соседству.

– Верно, – кивнула Мосси, – а я и забыла. – Она прикурила сигарету. – Ну и как тебе живется в совершенно ином мире? – Она выпустила струю сизоватого дыма.

– Неплохо, – ответила Леони, – хотя мой новый мир и вправду ничем не похож на прежний.

– Знаешь, – вновь заговорила Мосси, – судя по тому, как стремительно продвигается ремонт, вскоре тебе придется подыскивать себе другое жилье.

Леони оживилась.

– А у тебя на примете есть что-нибудь подходящее?

– Найдется, – заверила Мосси. – Сейчас все продают старые дома – слишком уж много с ними хлопот. Для тебя я присмотрю что-нибудь интересное.

– Пожалуй, поиски следует начать сразу же, едва мы вернемся в долину, – решила Леони. – Если все будет в порядке, в конце осени я выставлю Октагон-хаус на продажу. Среди опавшей листвы он будет выглядеть очаровательно. Однако если ремонт затянется, мне придется ждать весны, когда в саду расцветет сирень.

– Разумное решение, – одобрила Мосси, – только не забывай: осень не за горами, а тебе надо найти, помимо нового жилья для себя, еще и покупателя. По правде говоря, занесенный снегом дом тоже смотрится неплохо – был бы товар, а любители найдутся. Но учти, что зимой на рынке недвижимости обычно отмечается спад.

– Поэтому я и обзвонила заранее старых клиентов моей мастерской в Сохо, – объяснила Леони. – Кажется, двое всерьез заинтересовались Октагон-хаусом. И еще, знаешь что?

Мосси вопросительно посмотрела на нее:

– Что?

– Почти все, с кем я разговаривала, просили, буквально умоляли меня открыть новую мастерскую. Они уверяли, что готовы ездить из города в долину, если закупками для мастерской буду заниматься я сама. Вот я и задумалась… Не поискать ли подходящее помещение для мастерской? Или устроить ее в собственном доме? Если мне удастся отреставрировать и выгодно продать еще несколько особняков, может, имеет смысл оборудовать один из них под мастерскую, чтобы избежать постоянных переездов?

– Ты все слишком усложняешь, – заметила Мосси. – Но в любом случае твои хлопоты и затраты наверняка окупятся.

Официант принес заказанные напитки, подруги поблагодарили его и отхлебнули из бокалов.

– По-моему, если ремонт и дальше будет идти такими темпами, твой замысел вполне осуществим, – подумав, решила Мосси.

– Какой замысел? – уточнила Леони.

– Продать дом этой же осенью. – Мосси замолчала, затягиваясь сигаретой. – На мой взгляд, ты творишь чудеса.

– Просто проект оказался на редкость удачным, – с гордостью возразила Леони. – В нем, конечно, есть свои недостатки, но достоинств все-таки больше. Плюс совместные усилия всех членов команды.

Мосси прищурилась, глядя на подругу поверх края бокала.

– Кажется, я знаю, какую «команду» ты имеешь в виду.

Леони ответила ей таинственной и грустной улыбкой.

– Нисколько не сомневаюсь в этом, Мосси.

Мосси сделала еще глоток, поставила бокал и устремила на Леони испытующий взгляд.

– Ты влюблена, да? – тихо и полуутвердительно произнесла она.

Леони кивнула.

Склонив голову набок, Мосси улыбнулась, как показалось Леони, немного печально, но нежно.

– Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязалась. Ты же знаешь, я искренне люблю тебя и желаю тебе всех благ.

– Знаю, Мосси, – ответила Леони, – и ценю твою заботу. – Она вздохнула. – Не буду отрицать, возможны всяческие осложнения, но… – На ее лице отразилась смесь раздражения и радости. – Ради любви я готова на все. Ты права, я безнадежно, непоправимо влюблена.

– Черт! – воскликнула Мосси. – Как я тебе завидую! Несмотря на то что ты бьешься лбом о непрошибаемую стену! Поверь мне: Минит Николсон – настоящая волчица, а Сэм – ее детеныш.

– О ней мне все известно, Мосси, – перебила Леони. – Я многое передумала. Угрызения совести не покидают меня ни на минуту. Сэм все объяснил мне, и я поняла, что положение безвыходное. Но что же прикажешь делать? – Она пожала плечами. – Я и вправду влюблена в него.

– Не знаю, что он тебе наговорил, – возразила Мосси, – но она беспощадна. Она ничем не побрезговала, чтобы очернить меня в историческом обществе. – Мосси надменно вскинула голову. – Ты ведь знаешь, я не принадлежу к местной элите.

Усмехнувшись, Леони глотнула из своего бокала.

– Но это еще не все, – продолжала Мосси. – У меня были потенциальные клиенты, которые собирались поручить мне продажу недвижимости. И вдруг те же люди стали один за другим звонить мне и сообщать, что решили воспользоваться услугами другого агента. В девяти случаях из десяти этим агентом была Андреа Уокер – сообщница Минит, настоящая стерва. И все это – дело рук Минит, я уверена.

Замолчав, Мосси гневно принялась попыхивать сигаретой.

Леони потягивала коктейль, зная, что Мосси движима лучшими намерениями, но вместе с тем понимая: все, о чем она говорит, не касается ее, Леони. В отсутствие Сэма Леони чувствовала себя потерянной, словно часть ее души осталась где-то в другом месте, и ноющая пустота в груди была тому порукой. Леони действительно любила Сэма. Желание развлечься и похоть тут ни при чем. Леони не сомневалась, что ее посетило неподдельное чувство.

– Эта женщина, – не унималась Мосси, в глазах которой металось пламя, – не остановится ни перед чем. Она отъявленный сноб, злобное и мстительное существо.

– Я охотно верю тебе, – спокойно отозвалась Леони. – Но несмотря ни на что, мои чувства не угасают.

– Я просто пытаюсь предостеречь тебя, дорогая, – объяснила Мосси и чуть мягче добавила: – Не забывай, о нем тоже ходят нелестные слухи. Говорят, он женился на деньгах и все такое прочее.

Леони пронзила подругу пристальным взглядом, ее глаза решительно блеснули.

– Ты не сказала мне ничего нового, Мосси. Я влюблена, и мне все равно, что о нем говорят. – В ее голосе зазвенела непреклонность. – Закроем тему.

Мосси подняла тонкую выщипанную бровь.

– Как хочешь, дорогая. Надеюсь, он по крайней мере хорош в постели!

Леони невольно рассмеялась: