Ли Голдберг

Мистер Монк и две помощницы

Валери и Мэдисон, которые держат меня в здравом (относительно) уме
Благодарности и примечание автора

Хотелось бы поблагодарить доктора Д.П.Лайла, Уильяма Рабкина, Пэт Тирни, Сару Бьюли, Айвана Ван Лэнингема, Рис Боуэн, Боба Морриса, Уильяма Тэппли, Кэрол Шмидт, Пэгги Бердик, Марка Мерфи, Аннет Махон, Мэри Эллен Хьюз, Алексу Бретту, Джеку Квику, Роберту Томсону и Энн Топлин за их техническую помощь касательно различных аспектов убийств. Любые ошибки и технические вольности — моя вина, а не их. Хотя, полагаю, их можно объявить соучастниками преступления.

Особое спасибо Керри Донован, Джине Маккоби, Стефани Престон и больше всех Энди Брэкману, создателю Эдриана Монка, за их невероятную поддержку и поощрение.

Я стараюсь как могу оставаться верным непрерывности телесериала, и это не всегда возможно, учитывая долгое время, пока я пишу книги, и пока их публикуют. В течение этого периода могут транслироваться новые серии, которые будут противоречить деталям или ситуациям, упомянутым в моих книгах. Если обнаружите такие неточности, надеюсь на ваше понимание.

Мне бы хотелось узнать ваше мнение. Зайдите на www.leegoldberg.com и поздоровайтесь. Не забывайте пользоваться зубной нитью по двадцать раз в сутки.



Глава 1. Мистер Монк наслаждается игрой

Меня зовут Натали Тигер. Я добропорядочная мать-одиночка среднего достатка и горжусь этим. Моя двенадцатилетняя дочь Джули играет в защите клуба «Слэммеры» в девчачьей лиге. Дети собираются в парке Долорес по субботам для тренировок, а по воскресеньям — для игр.

В это воскресенье мой босс, Эдриан Монк, легендарный детектив, присутствовал на игре. Он был слишком обеспокоен, чтобы оставаться дома. Последние два дня он расследовал зверское избиение до смерти И.Л.Ланкастера, управляющего ипотечным подразделением банка Сан-Франциско.

Ланкастера не любили практически все, кто имел с ним дело. Он даже своих родителей выселил из дома, когда его стареющий отец пропустил пару платежей по ипотеке.

Я не шучу. Вот таким милягой был Ланкастер.

Единственная улика, от которой Монк мог отталкиваться — небольшая запутанная цепочка кровавых следов, принадлежащих убийце.

По версии капитана Лиланда Стоттлмайера, следы остались после оборонительного удара жертвы в голову атакующего, отчего у последнего началось головокружение.

Лейтенант Рэнди Дишер, правая рука капитана, проверил в ближайших больницах, не обращался ли кто с травмой головы.

Я видела, как Монк раскрывает убийства, едва прибыв на место преступления. Но в данном деле обнаружилось слишком много подозреваемых и слишком мало улик. Расследование для Монка оказалось более крепким орешком, чем обычно.

Основной проблемой босса является его навязчивое желание навести порядок в беспорядочном по сути мире. Эту задачу ему не решить ни за какие коврижки! Но он не одинок в своих бесполезных попытках. Все мы, так или иначе, сталкиваемся с этой проблемой, только не в масштабах метаний Монка.

Возьмите, к примеру, меня. Моя работа — регулировать жизнь Монка, насколько возможно, чтобы он сосредоточился на устранении хаоса, которым в его понимании являются убийства. А этим он зарабатывает на жизнь, в свою очередь, обеспечивая зарплату мне.

Когда Монка рядом нет, я пытаюсь поддерживать порядок в своей жизни и создавать последовательную, безопасную и благоприятную среду для дочери.

Я заставляю себя платить по счетам, стирать, содержать дом в чистоте, возить Джули в школу вовремя, проверять домашнюю работу, координировать посещение кружков, матчей и… Хорошо, ваша взяла! Многие, вероятно, живут аналогично.

Я никогда не смогу преуспеть во всем. Не сумею держать все под контролем. И зная это, все равно пытаюсь.

Как и Монк.

Только я не одержима неспособностью держать жизнь под контролем.

Я не похожа на босса, посему попытка регламентировать существование не открывает мне уникального взгляда на мир — того, что позволил бы видеть не видимое другими и решать сложные загадки.

Я научилась принимать, что неразбериха вечна, многие вещи невозможно проконтролировать и такова непредсказуемая, беспорядочная и независимая природа мироздания. Это жизнь.

Беспорядок внезапен. Это всегда открытие. Перемены. И когда очень трудно привести все в систему, в глубине души мы понимаем: небольшой беспорядок делает жизнь интересней.

Так зачем мы постоянно продолжаем приводить свою жизнь к регламенту? Почему я это делаю?

Не знаю.

Иногда я думаю, что Монк занимается наведением порядка лишь из-за навязчивой идеи.

Знаю, как замешательство от убийства Ланкастера снедает Монка. И я волнуюсь, как он сумеет компенсировать свое беспокойство.

Поэтому воскресным днем я решила взять босса на футбольный матч, хоть Джули умоляла меня об обратном, но я переживала и хотела убедиться, что с ним все благополучно.

Оказалось, тревоги мои не напрасны.

Обнаружив Монка в коленно-локтевой позиции, чистящим ковер с помощью увеличительного стекла и зубной щетки, я не смогла бросить его одного и предложила пойти с нами, несмотря на пылкие протесты Джули. Не могу винить ее за нежелание. Однажды босс помогал мне тренировать ее баскетбольную команду, это была катастрофа!

Я попыталась утешить дочь, уверяя, что на этот раз мистер Монк будет просто зрителем на трибуне. Много ли он оттуда навредит?

Мало я знала…

Мы играли в парке Долорес в ясный солнечный день, в воздухе висел небольшой туман. Парк находится на крутом холме, отделяющем Ной Вэлли, окрестность, где мы живем, от урбанистически-суетливого Сивик Сентер. У зрителей не только прекрасный вид на поле, но и на центр Сан-Франциско в придачу.

«Слэммеры» играли против «Киллер Клитс»[1], команды номер один в лиге — а заодно и самой подлой. «Киллер Клитс» играли в футбол, похожий на контактный вид единоборств, сбивая с ног любого ребенка, попавшего под ноги. Они слишком грубы, а их тренер, крупный ворчун Харв Фельдер, правит ими тяжелой рукой, жестоко ругая каждого игрока, вернувшегося без плоти противника в зубах.

Тренеры и семьи игроков обеих команд находились на одной стороне поля, но на отдельных секторах металлических трибун со скамейками в четыре ряда.

В начале первого тайма одна из игроков «Киллер Клитс» получила мячом в затылок, что позволило игроку «Слэммеров» обойти ее и забить гол.

Судья дунул в свисток и объявил краткий тайм-аут, позволяя травмированной девочке по имени Кэти покинуть поле.

Кэти отошла на обочину, стараясь не плакать, а другая девочка из их команды вышла на замену.

— Отличная защита, Кэти. Хороший стиль, — приободрил ее Рауль Мендес, тренер нашей команды, когда она проходила мимо. У него самого четыре дочки, и он реально милый парень. Девочка взглянула на него, но признательности не выказала.

— Ты называешь это игрой! — заорал ей прямо в лицо Харв Фельдер, наклонившись так близко, что на нее наверняка брызнула слюна из его рта. — Ты неудачница, Кэти, хныкающий червяк! Меня тошнит от тебя.

Кэти залилась слезами, а Фельдер передразнивал ее, пока она бежала к своим смущенным родителям.

— Хнык-хнык-хнык. А ты еще и плакса впридачу, — добавил тренер. — Убирайся с глаз, пока меня не вырвало!

Рауль с отвращением покачал головой. — Эй, парень, не кажется ли тебе, что ты ведешь себя грубовато? Они просто дети, а это всего лишь игра.

Фельдер начал глумиться над ним. — Так рассуждают только неудачники.

Игра возобновилась, и сразу же девочка из «Киллер Клитс» врезалась в соперницу, толкнула ее в спину и натурально пробежала по ней, чтобы забить гол.

Фельдер поднял кулак в воздух и продемонстрировал небольшой победный танец.

— Ненавижу его, — прошипела я Монку.

А сиденье рядом опустело… Монк стоял у трибун, уговаривая людей пересесть на другие места, чтобы в каждом ряду получилось четное количество зрителей. Я вскочила и потащила его на место.

— Пожалуйста, прекратите смущать родителей, — попросила я.

— Взгляни на них, — не внял моей просьбе Монк, — трое сидят на одном ряду, пятеро на другом и один — на третьем. Это безответственно. Они должны служить примером для детей.

«Киллер Клитс» распихали локтями соперников, ногами пробили себе путь и забили еще один гол в ворота «Слэммеров».

— А как насчет примера, который подает он? — я махнула рукой в сторону Фельдера, начавшего танцевать.

— Пустите им кровь! — заорал своей команде кровожадный тренер.

— Нашу команду просто убьют! — на меня нахлынуло отчаяние.

Монк посмотрел на Фельдера. — Звони капитану.

— Я говорила не в буквальном смысле, — запротестовала я.

— Все же позвони, — Монк повел плечами и наклонил голову. — Передай, пусть захватит с собой наручники.

Капитан появился в начале второго тайма, счет был 7–1, а Монк до того доконал родителей нашей команды, что они все вместе пересели на центральный ряд.

— Потом меня поблагодарите, — уверял их босс.

Вот уж сомневаюсь. Мне могут запретить посещать матчи. Я нутром чувствовала, как все на меня злобно уставились, но притворилась, что не замечаю.

Стоттлмайер ходил с тем же выражением на лице, что и родители. На нем была футболка, ветровка и выцветшие джинсы. Капитан явно не впал в восторг, что его вытащили из дома в выходной день.

— Надеюсь, у тебя достаточно веская причина для этого, Монк, — тяжело уронил капитан.

— Вам необходимо поговорить с ними, — Монк указал на родителей команды соперников. — Они не слушают меня.

— Ты позвал меня сюда пересаживать людей на трибунах?

— Это вопрос безопасности, — кивнул Монк.

— Угу, — пробурчал Стоттлмайер и показал Монку спину, пропустив момент, как вратарю «Слэммеров» ударили мячом по лицу, после чего в ворота нашей команды забили очередной гол. — Я ухожу.

— Подождите, — остановил Монк. — Вы не можете уйти, не арестовав тренера.

— За вольное расположение на трибунах?

— За убийство, — припечатал Монк.

Стоттлмайер остановился и медленно повернулся. — Я не могу арестовать его за победу в игре.

— А за убийство банкира? — поинтересовался босс.

Стоттлмайер недоверчиво прищурился. — Шутишь?

Монк указал на Фельдера, отплясывающего обезьяний победный танец. — Это объясняет следы.

— В самом деле?

— Такой у него ритуал всякий раз после победы, — объяснял Монк. — Эти шаги соответствуют последовательности кровавых следов у банка.

Капитан с боссом подошли поближе к тренеру, глядя на его пританцовывающие ноги.

— Будь я проклят! — воскликнул капитан, потирая густые усы.

Фельдер развернулся и уставился на них. — Чем, черт возьми, вы занимаетесь?

Стоттлмайер сверкнул значком перед его физиономией. — Полицейское Управление Сан-Франциско, отдел убийств. Вы арестованы по подозрению в убийстве И.Л.Ланкастера, менеджера банка «Золотой штат».

Челюсть Фельдера отвисла в изумлении. Как и моя. Они отвисли у всех.

Стоттлмайер надел на него наручники, зачитал права и повел к машине.

Монк кашлянул. — Вы ничего не забыли?

Стоттлмайер застонал, потом сверкнул значком перед трибуной родителей команды «Киллер Клитс».

— Внимание, слушайте все, — обратился капитан. — У вас есть два варианта: либо вы садитесь четным количеством на каждом ряду, либо все вместе на один ряд.

— Почему? — спросил один из родителей.

— Вопрос безопасности, — отрезал Стоттлмайер. — Если хотите избежать повестки в суд, предлагаю вам послушаться его. — Стоттлмайер кивнул головой в сторону Монка и повел Фельдера с поля.

«Слэммеры» и их родители зааплодировали. Мы радовались аресту Харва Фельдера, но Монк все истолковал неправильно.

— Видишь? — улыбнулся мне он, — Люди высоко ценят сбалансированное сидение.



Глава 2. Мистер Монк и несчастный случай

Сомневаюсь, что в футбольных правилах описано, как поступить, если тренера команды во время игры арестовывают за убийство. Арбитр растерялся. Родители команды «Киллер Клитс» хотели забрать детей и разъехаться по домам. Рауль сиял — если соперники откажутся продолжить игру, им объявят поражение. «Киллер Клитс» не пожелали проигрывать, поэтому матч продолжился.

Рауль, вероятно, полагал, что соперники шокированы зрелищем, как их тренера волокут в тюрьму, и их дух сломлен настолько, что остался шанс победить. Но они лишь стали злее, вернувшись на поле стаей бешеных волков.

Кристи Кларк, форвард «Клитс», покатила мяч по центру поля. Девочка размером с двух среднестатистических сверстниц и пробивная как бульдозер.

Большая часть «Слэммеров» проявила благоразумие, убравшись с ее пути. Но только не моя дорогая, милая и очень упрямая дочь.

Джули не собиралась позволить мячу прокатиться мимо. Она поморщилась и атаковала Кристи.

Мне показалось, я даже услышала ее рычание.

Кристи и Джули налетели друг на друга, словно разъяренные лоси, мяч прыгал между ними, пока они толкались. Каким-то образом Кристи удалось пнуть мяч мимо Джули, оттолкнув ее.

Моя дочь со страдальческим криком упала на газон. В этом крике смешались в равных пропорциях боль и ярость.

Кристи и «Киллер Клитс» пронеслись мимо моей девочки и забили очередной гол. Команда разразилась овациями.

Слава Богу, они не затоптали Джули, что можно считать актом милосердия с их стороны. Я вскочила и ждала, когда дочь поднимется на ноги.

Монк дернул меня за блузку.

— Ты стоишь, — прошипел он.

— Знаю, мистер Монк.

— Но остальные сидят. Ты рушишь равновесие.

— Я беспокоюсь за дочь!

— А если еще кто-нибудь встанет? Тогда двое будут стоять, а остальные сидеть, и прежде чем ты это осознаешь, мир рухнет в анархию!

В этот момент пресловутый мир сузился для меня до двенадцатилетней девочки, которая не вставала. Я понеслась на поле. Рауль присоединился ко мне.

Монк встал и махнул остальным, чтобы они последовали его примеру. Запуганные речью Стоттлмайера родители поднялись на ноги.

Когда мы с Раулем подбежали к Джули, она скорчилась, прижимая к себе правую руку и изо всех сил стараясь не расплакаться.

— С тобой все хорошо, солнышко? — чуть не задохнулась я.

Она покачала головой. — Думаю, у меня сломана рука.

— Возможно, простое растяжение, — предположил Рауль.

Он привык к чрезмерно эмоциональному восприятию детьми боли от неожиданного падения. Но он не знал Джули как я! Будучи младенцем, она однажды перелезла через столешницу довольно высокого стульчика для кормления и упала на пол. Другой ребенок тут же разревелся бы, но Джули терпела, борясь с желанием заплакать.

Она боец, как и ее отец.

Вид глаз, налитых слезами, сказал мне больше, чем любой рентген. Если дочь говорит, что рука сломана — так и есть.

Я подняла голову и увидела, как Монк выстраивает вокруг нас кольцо из недовольных родителей. По его разумению, если один из зрителей находится на поле, то и остальные должны быть там же. На лице босса боль читалась сильнее, чем у Джули. Он наклонился и прошептал мне на ухо:

— Держи себя в руках, женщина. Нельзя так вести себя в публичном месте.

— Мы едем в больницу, мистер Монк, — меня трясло.

— Зачем вам творить такие сумасшедшие вещи? — раздраженно пробурчал он, когда мы с Раулем осторожно подняли Джули на ноги.

— Неужели Вы не видите, что Джули поранилась? — возмутилась я, когда мы привели Джули к стоянке. Хоть я и уверилась в переломе, но не хотела подтверждать свои страхи, говоря о них вслух.

— Ты не можешь вести ее в больницу, — босс настойчиво махал рукой, чтобы все остальные следовали за нами. — В ней же полно больных людей!

— Именно туда нам и надо, — отрезала я. — Если хотите взять такси до дома, тогда до свидания.

Он застонал: — Это то же самое, что предложить на выбор перерезать себе горло или выстрелить в голову.

Но все равно поехал с нами.

* * *

Врач уже поставил предварительный диагноз, и дочь вернулась из кабинета рентгенолога, когда Монк присоединился к нам. Он приоткрыл занавесь, окружающую койку Джули в скорой помощи, словно выходя на сцену.

Дамы и господа, поприветствуйте Эдриана Монка!

Ему удалось найти халат пациента и надеть его поверх одежды. А еще резиновые перчатки и хирургическую маску, прикрыв руки и нос.

Довольно забавное зрелище, оправдывающее ожидание. Он вызвал улыбку у Джули, а это дорогого стоит. Только он не понял, что ее развеселило.

— Что? — невозмутимо поинтересовался Монк, не обращая внимания на свой шутовской прикид.

— Не принимайте близко к сердцу, — прыснула Джули, — но Вы выглядите глупо.

— Думаю, ты имела в виду «разумно одет».

— Вы правы, — она ехидно посмотрела на меня, — именно это я и подразумевала.

— Рад слышать, — он вкатил тележку и вытащил из нее халаты, перчатки и маски для нас обеих. — Возможно, еще не поздно вас спасти.

— От чего? — полюбопытствовала я.

— От того, что называется Черной смертью, Эболой и цингой.

— Цингой невозможно заразиться, — возразила Джули, — она проявляется, если ешь мало апельсинов.

— Бабкины сказки, — парировал Монк, раздавая амуницию. — Рассказанные бабками, которые потом умерли от цинги.

Именно тогда и пришел доктор. Молодое лицо врача было таким мрачным, что я обмерла, будто он собирается сообщить о раке мозга у моей дочери.

— Боюсь, у тебя сломано запястье, — хмурился он. — Хорошая новость — это чистый перелом, без осколков. Гипс придется поносить всего пару недель.

Если он собирался поведать лишь о переломе, почему лицо такое серьезное? Может, он считает, что так выглядит солиднее и ученее, чтобы пациенты не пеняли на молодость?

Он походил на человека, съевшего ленч, который готов вырваться назад.

— Могу ли я выбрать цвет гипса? — спросила дочь.

— Безусловно, — заверил он и махнул медсестре.

Она стояла позади Монка, держа на подносе десяток образцов гипса разного цвета на выбор. Что-то в ней показалось знакомым, но я не могла понять, что.

Густые вьющиеся каштановые волосы с проблесками светлых прядей и горделивая осанка. Она излучала грубую уверенность в себе. Такую неприступность можно получить лишь в больших городах, а не в загородных жилых массивах. Взрослея в пригороде, вы становитесь более наивными.

— У нас широкий выбор расцветок, — показал доктор. — Или ты можешь выбрать белый и использовать руку в качестве рекламной площадки.

— В самом деле? — заинтересовалась дочь. — А сколько платят?

Меня озадачил ее вопрос. Вот уж не думала, что Джули стала такой предприимчивой.

— Я пошутил, — улыбнулся доктор.

— Но идея отличная, — Джули посмотрела на меня. — Мы можем пройтись по местным предприятиям, вроде пиццерии или магазина велосипедов, и узнать, интересно ли им использовать загипсованную руку в качестве ходячего рекламного щита.

Сломанное запястье открыло мне совершенно новую сторону дочери.

— Прекрасная идея, — похвалила я.

— А еще ты могла бы предложить им особый бонус — рекламу на обеих руках, — добавил Монк.

— На левой руке не будет гипса, — подняла бровки Джули.

— Нет, будет, — кивнул Монк.

— Нет, не будет, — оспорила она.

— Именно так они и поступают в такой ситуации.

Медсестра начала ерзать, в нетерпении постукивая ногой по полу.

— Но мое левое запястье не сломано, — опешила Джули.

— Неважно, — отмахнулся босс, — стандартная медицинская процедура.

— Вы хотите, чтобы мы наложили ей гипс и на левое запястье? — недоверчиво осведомился у Монка доктор.

— А разве так не делается?

— Нет, — ответил доктор.

— Вы не можете накладывать гипс только на одно запястье, — запаниковал Монк. — Девочка станет несбалансированной.

— Гипс не тяжелый, — резонно заметил доктор. — Могу Вас заверить, ее баланс не нарушится.

— Это если гипс будет на обеих руках, — Монк повернулся ко мне. — Как парень закончил медицинский институт? На твоем месте я бы к его мнению не прислушивался.

На лице медсестры росло напряжение, щеки покраснели. Она выглядела так, словно собиралась ударить Монка своим подносом по голове.

Прекрасно понимаю, что она чувствовала. Мне следовало прекратить дебаты, а то боссу срочно потребуется медицинская помощь.

— На левом запястье Джули не будет гипса, — подвела итог я, — поскольку оно не сломано.

— Ты мыслишь не рационально. Это, видимо, последствия шока от травмы Джули. Необходимо, чтобы тебя осмотрел врач, — Монк презрительно взглянул на доктора. — Настоящий врач.

— Мне не нужен гипс на обеих руках, — Джули едва не захныкала.

— Не волнуйся, милая. Его и не будет, — успокоила я.

— Конечно, будет, — снова заладил Монк. — Девочка не может оставаться неуравновешенной.

— Вы же говорили «несбалансированной», — поправил доктор.

— Да что Вы понимаете? — вспыхнул Монк.

— Что Вы сами неуравновешенный, если зациклились на несбалансированности девочки, — ухмыльнулся своей остроте медик.

Но Монка в тупик поставить не просто. — Вы арестованы.

— За что? — удивился доктор.

— Вы выдаете себя за врача.

— Вы полицейский?

— Я полицейский консультант, — приосанился Монк. — Расследую убийства.

— Я никого не убивал, — скривился доктор.

— Пока нет, — согласился Монк. — Но убьете, если продолжите медицинскую практику.

Вдруг медсестра гневно запустила подносом в стену, напугав всех.

— Ну, хватит уже, Эдриан! — закричала она. — Веришь ты или нет, мир не вращается вокруг тебя и твоих особых потребностей. Бедняжка и так сегодня многое вынесла, не считая твоего занудства. Поэтому заткнись и дай нам выполнить свою работу!

Монк вздрогнул при звуке ее голоса, в шоке широко раскрыв глаза.

Медсестра вздохнула с облегчением и повернулась ко мне. — Мне очень жаль, но Ваши аргументы здесь бессильны. Поверьте мне. Единственный способ обрести мир и гармонию — наложить девочке гипс и на левое запястье.

Прежде чем я успела возразить, медсестра подошла к Джули. — Не волнуйся, малышка. После того, как гипс застынет, я надрежу его и приделаю липучки, чтобы ты могла надевать его, когда мистер Монк рядом, и снимать, когда он уходит. Проблема решена.

Эдриан? Услышав подобное обращение к боссу от постороннего человека, я поразилась. Никогда не слышала, чтобы кроме брата и психиатра его кто-то называл по имени. Я предположила, что это успокаивающая техника медсестер и других медработников для борьбы с эмоционально и психически нездоровыми личностями.

— Или я могу надеть смирительную рубашку на этого парня, — сузил на Монка глаза доктор. — Это тоже решит проблему.

— Спасибо за предложение, но, думаю, мы обойдемся вторым гипсом, — я обратилась к Джули. — Если ты не против, милая.

— Не против, — вздохнула Джули. — Я хочу поскорее оказаться дома.

Медсестра улыбнулась. — Как и все мы. Я сейчас вернусь.

Она собирала брошенные ею образцы. С тех пор, как она заголосила, Монк остолбенел. Думаю, он даже не моргал. Меня впечатлило, как решительно она разрулила ситуацию, но не могла понять, почему резко замолк мой босс.

Врач проинформировал о повторном посещении через пару недель, дал рецепт на обезболивающие для Джули, затем ушел лечить других пациентов.

Я посмотрела на Монка. Казалось, он примерз на месте.

— Вы не против остаться на минуточку с Джули? — тронула я его за плечо.

Монк слабо кивнул. Он никуда не собирался.

Я догнала медсестру у шкафа с оборудованием.

— Простите, — обратилась я. — Я хотела поблагодарить за помощь. Иногда мой друг становится просто неуправляемым.

— Я к этому уже привыкла, — печально улыбнулась она, собирая склянки.

— Должно быть, Вы постоянно встречаете людей вроде мистера Монка?

Она устало вздохнула. — Таких, как Эдриан, больше нет.

Она снова назвала его по имени. И говорила с сильным нью-джерсийским акцентом, уколовшим меня в солнечное сплетение. Внезапно я поняла, что, она не такая уж и незнакомка.

— Вы уже имели некий опыт работы с ним? — закинула я удочку.

— Что-то вроде того, — она обернулась и едва ли не с лаской взглянула на Монка. — Раньше я выполняла Вашу работу.

Тут я заметила бэдж у нее на груди, и мои подозрения подтвердились.

Шарона вернулась.



Глава 3. Мистер Монк и воссоединение

Как я упоминала, Монк всегда был подвержен обсессивно-компульсивному расстройству, но после смерти его жены, Труди, взорвавшейся в автомобиле, оно полностью овладело им. Он вообще оказался неспособен к какой-либо деятельности. Полицейское управление вынудило его уйти в неоплачиваемый отпуск и амбулаторно пройти курс интенсивной психиатрической терапии.

Монку было так плохо, что для его социализации потребовался практически круглосуточный присмотр медсестры.

Этой медсестрой стала Шарона Флеминг.

Разведенная женщина, в одиночку растящая сына, ровесника моей дочери. По личному опыту знаю, что ухаживать за Монком в его худшие дни, да еще и за собственным ребенком очень непросто. У нее, вероятно, имелся такой запас прочности, что позавидовал бы и Арнольд Шварценеггер.

Шарона не только помогла Монку выйти из дома в социум, но и уговорила консультировать полицию в особо запутанных убийствах. Благодаря ей босс постепенно преодолел безутешное горе и начал неплохо справляться с фобиями, и возможность возвращения в полицию становилась менее призрачной.

Но однажды утром в понедельник Шарона не вышла на работу. Она оставила записку, проинформировав Монка, что вернулась в Нью-Джерси и снова выходит за Тревора, своего бывшего мужа.

И вот, уже отчаявшись найти новую помощницу, Монк наткнулся на меня, женщину без опыта ухода за кем-либо. Тогда я была молодой вдовой, которая в одиночку растила дочь и трудилась барменом в занюханной забегаловке. По странной причине у нас все сладилось.

Монка не волновало, что у меня нет квалификации. А для меня имело значение лишь то, что я могла каждый вечер укладывать дочь в постель, и никакого алкаша теперь на меня не стошнит.

Поначалу я ощущала себя актрисой, заменяющей любимого персонажа в популярном телешоу. В первые месяцы казалось, что Монк сравнивает меня с Шароной, и сравнение явно не в мою пользу.

Но мы прекрасно сработались.

Чтобы Монк, Стоттлмайер и Дишер приняли меня такой, какая я есть, а не клон Шароны, потребовалось время и определенные усилия. Я даже приобрела навыки детектива.

Наконец-то у меня появилась работа, где я более полезна и компетентна. Да и дела шли гладко.

А теперь Шарона вернулась, черт бы ее побрал!

Я повернулась к Монку. Он не шевелился. Она проследила за моим взглядом.

— Он воспринял мое появление гораздо лучше, чем я предполагала, — констатировала Шарона.

— Да он в ступоре, — не согласилась я.

— Скоро пройдет, — заверила она. — А пока наслаждайтесь покоем.

— Мистер Монк мне больше нравится оживленным.

— Да, я заметила, — усмехнулась она и направилась к Джули.

Я последовала за ней, непонятно почему разозлившись. Будь у меня медицинская и психологическая подготовка, я смогла бы объяснить причину гнева. Я посмотрела на босса. Он по-прежнему стоял, широко раскрыв глаза, и смотрел на что-то, чего мы не видели.

— Джули, это Шарона, — представила я медсестру.

Брови дочери подскочили вверх. — Та самая Шарона?

Бывшая помощница Монка улыбнулась. — Я же не знаменитость. Полагаю, мне стоит чувствовать себя польщенной.

— Не стоит, — возразила я.

Джули посмотрела на меня, заставляя устыдиться собственной враждебности. Шарона ничего плохого пока мне не сделала. Но она причинила боль Монку!

— Ты ничего не почувствуешь, — успокоила Шарона Джули. — Просто держи руку, а я все сделаю.

Она начала обертывать сломанное запястье дочки бинтом.

— Ты даже не попрощалась, — пробормотал, почти прошептал Монк.

— Что? — кинула на него взгляд Шарона. — Говори громче.

— «До свидания», — откашлявшись, расправил плечи Монк. — Ты не сказала.

Шарона обертывала бинт между большим и указательным пальцами Джули, и вокруг запястья. — Для твоего же блага. Предупреди я, что собираюсь уехать, ты бы меня ни за что не отпустил. Ты бы развалился.

— Я и развалился.

— Могло быть хуже.

— Нет, не могло, — мотнул головой Монк.

— Эдриан, мы оба знаем, что это правда, — перебила Шарона. — Ты был готов к независимости, а у меня своя жизнь, которую необходимо налаживать. Я приняла верное решение для нас обоих.

— Вы обманули его, — вмешалась я.

— Вовсе нет, — нахмурилась она, накладывая тонкие полоски влажного вещества на сломанное запястье Джули.

— Вы по-прежнему в Сан-Франциско, — уточнила я, — а не уехали в Нью-Джерси.

— Уехала.

— Тогда почему сейчас Вы здесь?

Она холодно взглянула на меня. — Это, конечно, не Ваше дело, но дела пошли не так, как я рассчитывала. Через несколько месяцев после возвращения в Нью-Джерси друг Тревора из Лос-Анджелеса предложил купить его ландшафтный бизнес: покос газонов, подрезка живых изгородей и все такое. Тревору приспичило выкупить его. А на это ушли бы все наши сбережения.

Шарона закончила с правой рукой Джули, и занялась левой.

— Но дело казалось прибыльным, и я подумала, что это хороший старт для нас. Мы переехали и купили бизнес. Дела шли хорошо до поры до времени. А потом мы с Тревором снова разошлись. И я с Бенджи переехала сюда.

— Почему же в Сан-Франциско? — полюбопытствовала я. — Почему не вернулись в Нью-Джерси?

— Потому что я знаю, в одиночку мне Бенджи не поднять, а здесь у меня хотя бы есть сестра.

— И я, — прибавил Монк.

— Знаю, Эдриан, — улыбнулась она, — но ты больше нуждаешься в помощи, чем сам способен помочь.

— Ты бы заботилась обо мне, — бормотал Монк, — я — о тебе. Все можно вернуть.

Мне хотелось схватить его и хорошенько встряхнуть.

Что за ерунду он мямлит? Шарона бросила его! Где его негодование? Он говорит так, будто сам виноват. И вдруг меня озарило: может, именно так он и думает?

— Я собиралась позвонить тебе, Эдриан. Честно. Но я пока не готова к твоему появлению в моей жизни. Все слишком сложно.

Я несколько утешилась.

— Из-за чего вы с Тревором снова разошлись? — спросил Монк.

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Он кого-то убил.

Все, за исключением Шароны, ахнули. Я, Монк, Джули, санитар, проходивший мимо.