Она услышала щелчки и шипение. Звук изменился. Небольшое помещение. Жесткие поверхности. Вероятно, офис. Ламинированные столы, металлические шкафы.

– Алло? – гнусавый голос.

– Специальный агент Джулия Соренсон. Как вас зовут, сэр?



Ричер оперся о ламинированный столик толстяка и прижал трубку плечом.

– Я не собираюсь сообщать вам свое имя. Во всяком случае, сейчас. Нам нужно быстро поговорить.

– О чем? – спросила женщина по имени Соренсон.

«Она из Миннесоты, – подумал Ричер. – Родилась там». В ее голосе звучали скандинавские нотки, что соответствовало фамилии. И она вела себя грамотно. Не тратила слов понапрасну. Говорила прямо и по делу.

– Я хочу, чтобы вы поняли мое положение, – сказал он.

– Карен Дельфуэнсо жива?

– Насколько мне известно.

– В таком случае нам следует думать о ее положении.

– Именно это меня сейчас и занимает, – продолжал Ричер. – Вы намерены меня задерживать или помогать?

– В чем?

– В ее поисках.

– Вы больше не с ней?

– Нет. Они выстрелили в меня и уехали. Дельфуэнсо все еще в машине.

– Кто вы такой?

– Я не стану называть вам мое имя.

– Нет, меня интересует, какое отношение вы имеете к происходящему.

– Никакого.

– Но вас видели за рулем.

– Они попросили меня вести машину.

– Значит, вы их водитель.

– Я никогда их раньше не видел.

– И что же это значит? Вы случайный незнакомец? Прохожий? И они остановили вас и попросили сесть за руль?

– Я попросил, чтобы меня подвезли. Они согласились.

– Где?

– В Небраске.

– И они попросили вас сесть за руль? Разве это нормально?

– Нет, насколько мне подсказывает опыт.

Соренсон ничего не сказала.

– Я думаю, они предполагали, что будут выставлены дорожные посты, и хотели замаскироваться. Думаю, ожидали, что будут искать троих, поэтому четыре человека в машине их вполне устроили. И они хотели, чтобы за рулем сидел кто-то другой. Чтобы полицейские сразу обратили на меня внимание. Ну а мой сломанный нос стал для них просто подарком. Могу спорить, что вам наверняка о нем сообщили. Парень с разбитым лицом.

– Горилла.

– Что?

– Горилла с разбитым лицом. Звучит не слишком приятно, я понимаю…

– Не слишком приятно для гориллы, – заметил Ричер. – Так или иначе, но я оказался для них полезным. Потом они съехали с автострады. Так что я им больше не нужен.

– Он вас подстрелил? Вы ранены?

– Я сказал, что они стреляли в меня. И промахнулись.

– Вы знаете, куда они направляются?

– Понятия не имею.

– Как тогда вы сможете найти Дельфуэнсо?

– Я что-нибудь придумаю.

– Но если вы им больше не нужны, она им тоже ни к чему. Только ее машина.

– Значит, нам нужно спешить.

– Я буду на месте только через час.

– А кавалерия?

– Она отстает от меня.

– Я все равно их упустил, – сказал Ричер. – Здесь отвратительные дороги. Мне придется подойти к решению проблемы с другой стороны.

– Что вы делали в Небраске?

– Это вас не касается.

– Именно там вам сломали нос?

– Я не помню.

– Сержант с контрольно-пропускного пункта сказал, что вы приняли участие в драке.

– Это не совсем так. Я сказал, что ему следовало бы посмотреть на того, кто сломал мне нос. И не более того. Так, обмен любезностями.

– Он сказал, что тот парень не из Айовы.

– Я не могу отвечать за то, что он вам сказал. Я не присутствовал при вашем разговоре.

– Значит, другой парень из Небраски?

– Вы тратите время.

– Вовсе нет. Я еду с максимально возможной скоростью. Что еще я могу сейчас сделать?

– Ехать быстрее.

– Куда вы направлялись?

– Когда? – уточнил Ричер.

– Когда они вас подобрали.

– В Вирджинию.

– Зачем?

– Вас это не касается.

– А что в Вирджинии?

– Очень многое. Это важный штат. Он на двенадцатом месте по населению. И на тринадцатом с точки зрения ВНП. Вы можете проверить.

– Вы меня не убедили. И вы никак не улучшаете собственное положение.

– А зачем я вам звоню?

– Может быть, вы хотите заключить сделку.

– Вовсе нет. Мне не нужна сделка. Я хочу помочь Дельфуэнсо, а потом намерен отправиться в Вирджинию.

– Почему вы хотите помочь Дельфуэнсо?

– А почему нет? Я человеческое существо.

Соренсон не ответила.

– Кстати, что эти парни сделали?

– Полагаю, я не буду это с вами обсуждать. Пока.

– Я знаю, что они угнали машину Дельфуэнсо. И мне известно, что на их одежде была кровь.

– Откуда вы это узнали? Они купили рубашки и переоделись.

– Дельфуэнсо мне рассказала.

– Вы говорили?

– Она мне моргала. Тайно. Простой буквенный код.

– Умная женщина. И храбрая.

– Я знаю, – сказал Ричер. – Она предупредила меня о пистолетах. А я не сумел ей помочь.

– Очевидно.

– У вас получилось немногим лучше – ведь вы дали ориентировку на двух человек.

– Когда разыскиваются двое, логика подсказывает, что людей может быть больше. Простой вывод.

– Полицейские не делают выводов. Они не проявляют инициативы. В девяти случаях из десяти инициатива приводит к неприятностям.

– Как держится Дельфуэнсо?

– Это не лучшее время в ее жизни.

– У нее остался дома ребенок.

– Я знаю, – ответил Ричер. – Она мне сказала.

– У вас есть возможность взять машину?

– На самом деле в этом уже нет смысла. Здесь есть парочка – я бы мог позаимствовать одну, но пытаться их догнать уже бесполезно. Они могут быть где угодно.

– Как вас зовут?

– Пока я не могу ответить.

– Ладно, оставайтесь там. Увидим, когда я туда приеду.

– Может быть, да, – сказал Ричер. – А может быть, и нет.



Нужно ехать еще быстрее, сказал гнусавый парень, и Соренсон очень старалась. Она мчалась почти со скоростью сто миль в час, что было вне ее зоны комфорта. Однако дорога была прямой, широкой и пустой.

«Я никогда их не видел, – сказал он. – Я попросил меня подвезти».

Верит ли она ему? Может быть, да. Может быть, нет. Он дал очень четкое и исчерпывающее объяснение всем фактам. Что уже само по себе подозрительно. В жизни так бывает крайне редко. Обычно. И кто теперь путешествует автостопом? В особенности зимой? Парень произвел на нее впечатление образованного человека. И не слишком молодого. Такие люди так не путешествуют. Статистика. Служащие Бюро твердо знали, что на статистку можно полагаться.

И: «Они в меня стреляли». Но: «Они промахнулись» – либо большое везение, либо хорошая актерская игра. Когда в тебя стреляет преступник, твои слова звучат более убедительно. Быть может, заинтересованные лица учли это заранее.

В этот момент послышался резкий звук и загорелся желтый свет, который указывал на то, что в баке осталось мало бензина. Как глупо… Соренсон подумала, что сейчас не самое лучшее время остаться без горючего. Да и место неподходящее. Айова – пустынный штат. Жилье располагалось на большом расстоянии друг от друга, и каждый городок становился событием. Она свернула на следующем съезде, на безымянном повороте немного восточнее Де-Мойна и уже видела в тумане сине-белые огни бензоколонки. Джулия оказалась на двухполосной дороге, бензоколонка находилась в ста футах южнее. Довольно большая, предназначенная для грузовиков и легковых автомобилей. Шесть насосов, маленький офис, чуть в стороне, на краю стоянки, туалет. На противоположной стороне дороги длинное здание с надписью «Круглосуточное кафе».

Она залила в бак бензин, и в голове у нее вновь зазвучал гнусавый голос: «Я все равно их упустил. Здесь отвратительные дороги. Мне придется подойти к решению проблемы с другой стороны».

Семнадцать слов. Обреченность, разочарование и новая решимость. И он дважды говорил от первого лица. Он признавал личную ответственность за судьбу другого человека. И опыт. Он сказал: «Ориентировку на двоих». Он знал, что это значит. А потом добавил: «Полицейские не делают выводов. Они не проявляют инициативы. В девяти случаях из десяти инициатива приводит к неприятностям». Тонкое замечание. И еще одно: «Думаю, они предполагали, что будут выставлены дорожные посты, и хотели замаскироваться». У нее возникла точно такая же мысль.

Решительный, компетентный, уверенный, знающий и проницательный.

Человек, сидевший за рулем угнанной машины, в которой находилось двое убийц.

С заложницей.

«Почему я вам звоню?»

Проклятье, так кто же он такой?

Глава 32

Ричер снял туристические буклеты со стойки, разложил их на столе и вскоре нашел нечто, напоминающее карту. Не самый лучший образец картографического искусства, но другого здесь не имелось – нарисованный от руки прямоугольник с Канзас-Сити внизу и слева, Сент-Луис расположился внизу справа, Де-Мойн – сверху слева и Сидар-Рапидс – сверху справа. Между четырьмя узловыми городами находилось огромное белое пространство с большим количеством иконок, изображавших места, которые Ричера не интересовали.

Его интересовало белое пространство, в особенности верхняя часть, которая относилась к Айове. Тринадцатый штат из пятидесяти по населению, двадцать шестой по площади, однако на Айову приходилась четверть лучших пахотных земель, из чего следовало, что она занимала верхние строчки списка по объемам выращиваемой кукурузы, соевых бобов, свинины и крупного рогатого скота. Отсюда не слишком высокая плотность населения, большие расстояния между фермами, множество изолированных строений непонятного назначения, а также принцип «живи и давай жить другим» при полном отсутствии любопытства – каждый занимается тем, что ему нравится, и не лезет в чужие дела.

Труднее всего искать людей в многонаселенных городах и на открытых пространствах. Ричер множество раз добивался успеха в подобных ситуациях, но и у него случались неудачи. И не раз.

– Кто заплатит за дыру в моей стене? – спросил у Джека толстяк.

– Не я, – ответил Ричер.

– Ну, кто-то должен.

– А вы кто – социалист? Заплатите сами. Или почините собственными руками. Это вам не операция на мозге. Две минуты, миска шпатлевки – и дело сделано.

– Но это неправильно, когда человек врывается в мотель и ведет себя подобным образом.

– Я занят, – проворчал Ричер.

– И что же вы делаете?

– Думаю.

– Вы смотрите на пустой лист бумаги.

– У вас есть карта получше?

– Это было неправильно.

– Всякое случается. Забудьте об этом.

– Пуля могла отскочить от стены и попасть в меня.

– Вы шутите? Посмотрите, куда она угодила.

– Но тот, кто стрелял, не знал, что я маленького роста. Я имею в виду, заранее. Откуда ему знать? Это было совершенно безрассудно и безответственно.

– Вы так считаете?

– Я мог пострадать.

– Но вас даже не задело. Так что не стоит беспокоиться теперь.

– Меня могли убить.

– Посмотрите, куда угодила пуля, – повторил Ричер. – Она бы не попала в вас даже в том случае, если б вы встали себе на плечи.

В этот момент зазвонил телефон в кабинете, портье поспешно отправился туда и снял трубку. И почти сразу же вернулся.

– ФБР. Им нужен человек со сломанным носом. Полагаю, речь о вас.

– Очень скоро так можно будет сказать и о вас, – заметил Ричер, – если вы не перестанете ворчать.

Он прихватил с собой карту, отправился к письменному столу и взял трубку. Звонила женщина со скандинавской фамилией, родившаяся в Миннесоте. Джулия Соренсон.

– Вы еще в мотеле, – сказала она.

– Конечно, – ответил Ричер.

– Почему?

– Я уже объяснил. Дороги здесь как миллиметровая бумага. Бесполезно преследовать тех, кто опережает тебя на две минуты.

– А разве имеет значение, какой именно маршрут они выбрали? Они движутся на юг. Нам следует считать, что у них вполне определенная цель. Они не останутся в Айове.

– Я не согласен, – возразил Ричер.

– Почему?

– Приближается рассвет. Полицейские округа и города выходят на работу в семь или восемь утра. Эти парни должны понимать, что теперь всем известны номера их машины. Плюс описание самой машины и их внешности. Больше они не станут рисковать. Они не могут этого себе позволить. Значит, они должны затаиться. Где-то здесь, в Айове.

– Они могут перебраться в Миссури до наступления рассвета.

– Но они не станут. Они предположат, что там их поджидают полицейские из Миссури. Полицейские любят так поступать. Как приветствие и предупреждение. И у них будет новая, более точная ориентировка.

– Однако им нельзя оставаться в Айове, – сказала Соренсон. – На самом деле им нигде нельзя оставаться. Если они решат, что номер их машины известен, они могут предположить, что мы предупредим все мотели.

– Они не станут останавливаться в мотеле. Я думаю, они направляются в определенное место. Дело в том, что они выбрали съезд с автострады совсем не случайно. Я там не стал бы сворачивать. Это была дорога без названия. Однако они хорошо ее знали, знали, где расположена бензоколонка и где находится мотель. А это возможно только в том случае, если они бывали здесь раньше.

– Возможно, вы правы.

– И с тем же успехом я могу ошибаться.

– А на самом деле?

– Я не знаю.

– Они будут прятаться целый день?

– Я поступил бы именно так.

– Это рискованно. Они станут легкой добычей.

– Да, легкой добычей, но они не слишком рискуют. Через девяносто минут после того, как они отсюда уедут, их машина окажется внутри пустого пространства площадью в пять тысяч квадратных миль. Вы планируете объехать их один за другим и рассчитываете на удачу?

– А как поступили бы вы?

– Вы уже приняли решение относительно моей ситуации?

– Пока нет.

– Тогда вы не узнаете, что сделал бы я.

– Кто вы такой?

– Просто человек, – ответил Ричер.

– Какой именно?

– Почему вы мне перезвонили?

– Чтобы выяснить, какой вы человек.

– И к какому выводу вы пришли?

– Я не знаю.

– Я невинный прохожий. Вот и всё. Вот какой я человек.

– Все говорят, что они невиновны.

– И иногда это оказывается правдой.

– Оставайтесь в мотеле, – сказала Соренсон. – Я приеду меньше чем через час.



Джулия продолжала ехать все дальше со скоростью, которая колебалась от девяноста до ста миль в час, одним глазом поглядывая на дорогу, а другим – на карту ССН[12]. Она находилась уже совсем близко от безымянного поворота и начала понимать доводы гнусавого парня. «Ни один человек в здравом уме здесь не повернет». Местность впереди выглядела непроглядно темной и пустой. Никаких источников света, ничего, что могло привлечь хоть какое-то внимание.

«Они знали, куда ехали».

Зазвонил ее телефон. Это был Перри, ее босс. Камень.

– Мне удалось кое-что узнать относительно жертвы, – сказал он.

– Это хорошо, – ответила Соренсон. – Тип, которого прислал Государственный департамент, не сказал ни слова.

– Мистер Лестер? Я обратился к ним через его голову. Выяснилось, что убитый был торговым атташе. Скорее торговым агентом. Дилером. И это всё. Его задача состояла в том, чтобы помогать американским экспортерам.

– Где он служил?

– Мне не сказали. Но они проговорились, что он знал арабский. Так что дальше можешь делать выводы самостоятельно.

– А почему он оказался в Небраске?

– Никто не знает.

– Ради дела или развлечений?

– Нет, бизнес здесь ни при чем, насколько я понял. Он находился в отпуске, и его должны были перевести из одного места в другое.

– А вы знаете, что из Канзас-Сити приехали две группы по борьбе с террористами?

– Да, слышал. Возможно, это что-то значит. Или нет. Парни из отдела по борьбе с терроризмом всегда найдут повод для безумных теорий. Им нужно оправдать большой бюджет.

Соренсон промолчала.

– У нас тоже есть бюджет, который мы должны обосновать. Я слышал, ты вошла в контакт с водителем?

– Он утверждает, что путешествовал автостопом и что его оставили на заправке под дулом пистолета. Я встречусь с ним в течение ближайшего часа.

– Хорошо. Сразу же арестуй его. Убийство, похищение, крупная автомобильная кража, езда с превышением скорости – все, что сможешь придумать. И вези сюда в наручниках.

Глава 33

Шериф Виктор Гудмен совершил очевидный поступок, продиктованный осторожностью: он проехал по маршруту между старой насосной станцией и фермой, где жил свидетель. Одиннадцать миль к северо-западу от города. Сначала он вел машину медленно и очень внимательно рассматривал правую обочину дороги, которая во многих местах покрылась коркой льда. В целом местность оставалась плоской, но тут и там попадались небольшие выступы, выбоины и неровности. Как сказал помощник шерифа, знавший свидетеля, тот ездил на старом грузовичке-пикапе «Форд», слишком старом для АБС[13], а если учесть, что пикап был разгружен, его заднюю часть могло заносить. И он вполне мог попасть в аварию, ведь свидетель почти наверняка спешил. А на высокой скорости его могло вынести футов на пятьдесят в поле или он мог перевернуться, если колеса попали в колею или в канаву. Поэтому Гудмен использовал луч прожектора на стойке крепления ветрового стекла, совсем сбрасывая скорость на поворотах.

Он ничего не нашел.

Свидетель жил в небольшом скромном доме, который лет восемнадцать назад находился в центре участка в пятьдесят акров. Теперь многие фермы слились или сдавались в аренду, и он едва мог прокормить одного человека. Крыша просела, стёкла в окнах стали молочного цвета, вокруг царили тишина и мрак. Гудмен вышел из машины и принялся стучать в дверь и кричать.

Ему пришлось подождать минуты три. Наконец дверь открыла растрепанная женщина в ночной рубашке. Гражданская жена. «Нет, его еще нет дома, – сказала она. – Да, он всегда звонит, если задерживается. Нет, я понятия не имею, где он».

Гудмен вернулся в машину и по той же дороге направился к насосной станции. Он снова ехал медленно, освещая прожектором другую обочину и пятьдесят футов поля за ней.

И вновь ничего не заметил.

Тогда шериф начал исследовать другие маршруты, начиная с наиболее вероятных. Его округ был не слишком сложным с точки зрения географии. Центральное пересечение дорог разбивало его на четыре четверти – северо-западную, северо-восточную, юго-восточную и юго-западную. На каждой четверти в разные годы велось строительство. Нельзя было исключить, что свидетель решил вернуться домой, выбрав не самый короткий маршрут. Возможный, но не слишком вероятный вариант. Бензин стоил дорого, и не имело никакого смысла накручивать лишние мили. Гудмен сомневался, что у свидетеля имелась подружка, готовая его принять в такое позднее время. Однако шериф был человеком основательным, поэтому он решил проверить эту версию.

Однако ему не удалось найти старый «Форд»-пикап в северо-западной четверти. В северо-восточной и юго-западной – тоже.

Юго-восточная четверть представлялась шерифу наименее вероятной. Чтобы туда попасть, свидетелю требовалось развернуться и поехать в сторону, противоположную от дома, а зачем ему так поступать далеко за полночь? К тому же юго-западная четверть была в основном коммерческой. Двухполосное шоссе, ведущее на юг, с двух сторон окружали небольшие торговые центры. Такая же дорога вела на восток. Там расположились магазины, торгующие семенами, садовым инвентарем и текстильными товарами, оружейные лавки и ломбарды. И еще там находились банк, аптека и фирма «Джон Дир»[14]. Все они закрывались в пять часов вечера. Рядом, на боковой улочке, имелась стоянка, которая по ночам пустовала, а еще дальше – стоянка побольше, которой также обычно никто не пользовался, и старые склады, надежно запиравшиеся на ночь.

И тем не менее Гудмен проверил все. Он был основательным человеком. Шериф медленно ехал на юг, заглядывая в переулки между зданиями, затем возвращался на север по той же дороге, осматривая противоположную сторону дороги.

Он ничего не нашел. Затем повторил ту же процедуру на дороге, ведущей на восток, в открытые поля, тщательно осматривая обочины в обе стороны, проверяя переулки и фронтоны магазинов, а также стоянки, находящиеся сзади.

И так он нашел грузовичок.

Старый «Форд»-пикап был аккуратно припаркован возле хозяйственного магазина Гаса Бэнтри.

Ричер сложил карту, от которой было немного пользы, и засунул ее в задний карман. Выглянув в окно офиса, он обнаружил, что еще темно, но рассвет уже приближается. Он посмотрел на толстяка и спросил:

– Не хотите сдать мне номер?

Тот не ответил.

– Я вам заплачу, а вы дадите мне ключ. И тогда вы сможете считать, что это бизнес.

Вместо ответа толстяк подошел к углублению за стойкой и вытащил оттуда кусок бумаги в прозрачном пластике с надписью: «Менеджмент оставляет за собой право отказать в обслуживании». Пластик был слегка покрыт пылью от штукатурки, которая осыпалась после выстрела.

– Я хороший парень, – заявил Ричер. – Вы слышали, как я разговаривал по телефону с представителем федеральных властей. И наш разговор был вполне дружелюбным.

– Мне не нужны новые неприятности, – ответил толстяк.

– Все неприятности, которые могли сегодня произойти, остались позади. Дальше будет идти расследование. У вас остановятся с десяток агентов, которые проведут здесь неделю. Или даже больше десяти агентов, и они останутся на более длительный срок. Сравните это с вашей обычной зимней занятостью.

Толстяк колебался.

– Ладно, мы ведь можем поехать в другое место, – сказал Ричер.

– Сорок долларов, – сказал толстяк.

– Двадцать.

– Тридцать.

– Не нужно так давить. У парней есть бюджет. Если они увидят то, что им не понравится, они позвонят в ВНС[15] просто для развлечения.

– Двадцать пять.

– Договорились, – сказал Ричер, выудил из другого кармана пачку мятых банкнот и отсчитал двадцать пять долларов – десятку, две пятерки и пять купюр по одному доллару.

– За неделю вперед, – заявил толстяк.

– Только не надо так напирать, – ответил Ричер.

– Ладно, за две ночи.

Ричер добавил двадцатку и пятерку.

– Я займу номер в середине ряда. Без соседей с двух сторон.

– Почему?

– Потому что я люблю одиночество.

Толстяк достал из ящика письменного стола латунный ключ с кожаным брелоком, на одной стороне которого виднелась выцветшая цифра «пять», а на другой – какие-то инструкции по отправлению писем.

– Вам нужно расписаться в журнале.

– Зачем?

– Закон Айовы.

Ричер записался как Билл Сковрон – который выбил 0,375 за «Янкиз»[16] в Мировой серии[17] через несколько недель после рождения Джека. Толстяк протянул ему ключ, и Ричер направился в свой номер.



Шериф Гудмен позвонил Джулии Соренсон на сотовый телефон и рассказал ей, что нашел грузовик свидетеля.

– Есть следы борьбы? – спросила она.

– Нет, пикап аккуратно припаркован, – ответил Гудмен. – За хозяйственным магазином, как «Мазда» возле кафе.

– Он заперт?

– Да, что немного необычно для наших краев. Обычно люди не закрывают свои автомобили. В особенности если речь идет о старых развалюхах.

– И нигде не видно следов свидетеля?

– Ничего. Он исчез.

– А есть поблизости бар или отель?

– Нет. Только торговый центр.

– Я пришлю экспертов, чтобы они осмотрели грузовик.

– Скоро уже рассвет.

– Тем лучше, – ответила Соренсон. – Дневной свет всегда помогает.

– Нет, я хотел сказать, что дочь Карен Дельфуэнсо скоро проснется. Есть какие-то новости?

– Водитель снова мне позвонил. Они его бросили. Дельфуэнсо была жива, когда он видел ее в последний раз.

– Как давно это было?

– Боюсь, достаточно давно, чтобы ситуация могла измениться.

– Значит, мне нужно что-то сказать ребенку.

– Только факты. Не говорите ничего определенного, пока мы не будем знать наверняка. И позвоните директору ее школы. Она сегодня туда не пойдет. Может быть, стоит попросить соседскую девочку тоже не ходить в школу, чтобы у нее была компания… А соседка работает днем?

– Да, почти наверняка.

– Тогда попытайтесь уговорить ее остаться дома. Ребенку Дельфуэнсо лучше иметь рядом знакомое лицо.

– А где вы сейчас находитесь?

– Я уже близко. Водитель ждет меня в мотеле.

– Зачем?

– Он утверждает, что ни в чем не виновен и что случайно оказался рядом.

– И вы ему верите?

– Я не знаю.



В этот момент Соренсон миновала бензоколонку. Она сворачивала то направо, то налево, постоянно двигаясь на юг и на восток в темной пустоте, следуя за маленькими синими указателями. Ее навигатор показывал, что до мотеля осталось около тридцати миль. «Еще тридцать минут, и я на месте», – подумала она. Ее «Краун Виктория» неплохо показал себя на проселочных дорогах. Она вовсю газовала на прямых участках и сильно тормозила на поворотах, словно яхта, движущаяся по земле. Как и все машины Бюро, эта была оборудована специальной подвеской. Конечно, не «Наскар»[18], но со своей работой она справлялась. Если забыть о покрышках, которые жалобно завывали. Скорее всего, придется их заменить. Камень будет в восторге.



Ричер отпер замок в номере пять и вошел. Обычная комната мотеля. Слева двуспальная кровать, в ногах стоит низкий шкаф, еще дальше – стенной шкаф и ванная комната. Стены покрыты зернистой ламинированной пленкой оранжевого цвета, какой не найдешь у обычного дерева. На полу лежал коричневый ковер; покрывало на кровати было немного светлее ковра, но темнее стен. Ничто в номере не радовало эстетические чувства. Однако Ричера такие мелочи не волновали. Он не собирался тут оставаться.

Джек зажег свет в ванной комнате и оставил дверь приоткрытой. Затем включил лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке, и задвинул занавески на окне, оставив лишь небольшую щель. Затем вышел из номера и запер за собой дверь.

Он пересек парковку перед мотелем, перешел на противоположную сторону дороги и зашагал на запад по замерзшему полю на пятьдесят, а потом и сто ярдов. Затем повернулся, присел на корточки и оглянулся. Номер пять выглядел так, словно в нем кто-то есть. Ричер сумел прожить трудную и долгую жизнь благодаря тому, что сохранял внимание и осторожность. Он не собирался позволить Соренсон застать себя врасплох. Джек намеревался прятаться до тех пор, пока не убедится, что это она, и не узнает, кого она привезла с собой. Если с нею прибудет поддержка или спецназ, он исчезнет и никогда не вернется. А если она приедет одна, возможно, он подойдет и представится.

Или примет другое решение.